Журнал А.С. Пушкина «Современник». Оценка журнала В.Г. Белинским. История создания журнала современник пушкинский период

Современник, литературный журнал, издаваемый Александром Пушкиным. — М., Книга. 1987

%PDF-1.5 % 1 0 obj > endobj 4 0 obj /Producer (http://imwerden.de) /Title >> endobj 2 0 obj > endobj 3 0 obj > stream

http://imwerden.de

ru-RU

endstream endobj 5 0 obj > >> >> endobj 6 0 obj > >> >> endobj 7 0 obj > >> >> endobj 8 0 obj > >> >> endobj 9 0 obj > >> >> endobj 10 0 obj > >> >> endobj 11 0 obj > >> >> endobj 12 0 obj > >> >> endobj 13 0 obj > >> >> endobj 14 0 obj > >> >> endobj 15 0 obj > >> >> endobj 16 0 obj > >> >> endobj 17 0 obj > >> >> endobj 18 0 obj > >> >> endobj 19 0 obj > >> >> endobj 20 0 obj > >> >> endobj 21 0 obj > >> >> endobj 22 0 obj > >> >> endobj 23 0 obj > >> >> endobj 24 0 obj > >> >> endobj 25 0 obj > >> >> endobj 26 0 obj > >> >> endobj 27 0 obj > >> >> endobj 28 0 obj > >> >> endobj 29 0 obj > >> >> endobj 30 0 obj > >> >> endobj 31 0 obj > >> >> endobj 32 0 obj > >> >> endobj 33 0 obj > >> >> endobj 34 0 obj > >> >> endobj 35 0 obj > >> >> endobj 36 0 obj > >> >> endobj 37 0 obj > >> >> endobj 38 0 obj > >> >> endobj 39 0 obj > >> >> endobj 40 0 obj > >> >> endobj 41 0 obj > >> >> endobj 42 0 obj > >> >> endobj 43 0 obj > >> >> endobj 44 0 obj > >> >> endobj 45 0 obj > >> >> endobj 46 0 obj > >> >> endobj 47 0 obj > >> >> endobj 48 0 obj > >> >> endobj 49 0 obj > >> >> endobj 50 0 obj > >> >> endobj 51 0 obj > >> >> endobj 52 0 obj > >> >> endobj 53 0 obj > >> >> endobj 54 0 obj > >> >> endobj 55 0 obj > >> >> endobj 56 0 obj > >> >> endobj 57 0 obj > >> >> endobj 58 0 obj > >> >> endobj 59 0 obj > >> >> endobj 60 0 obj > >> >> endobj 61 0 obj > >> >> endobj 62 0 obj > >> >> endobj 63 0 obj > >> >> endobj 64 0 obj > >> >> endobj 65 0 obj > >> >> endobj 66 0 obj > >> >> endobj 67 0 obj > >> >> endobj 68 0 obj > >> >> endobj 69 0 obj > >> >> endobj 70 0 obj > >> >> endobj 71 0 obj > >> >> endobj 72 0 obj > >> >> endobj 73 0 obj > >> >> endobj 74 0 obj > >> >> endobj 75 0 obj > >> >> endobj 76 0 obj > >> >> endobj 77 0 obj > >> >> endobj 78 0 obj > >> >> endobj 79 0 obj > >> >> endobj 80 0 obj > >> >> endobj 81 0 obj > >> >> endobj 82 0 obj > >> >> endobj 83 0 obj > >> >> endobj 84 0 obj > >> >> endobj 85 0 obj > >> >> endobj 86 0 obj > >> >> endobj 87 0 obj > >> >> endobj 88 0 obj > >> >> endobj 89 0 obj > >> >> endobj 90 0 obj > >> >> endobj 91 0 obj > >> >> endobj 92 0 obj > >> >> endobj 93 0 obj > >> >> endobj 94 0 obj > >> >> endobj 95 0 obj > >> >> endobj 96 0 obj > >> >> endobj 97 0 obj > >> >> endobj 98 0 obj > >> >> endobj 99 0 obj > >> >> endobj 100 0 obj > >> >> endobj 101 0 obj > >> >> endobj 102 0 obj > >> >> endobj 103 0 obj > >> >> endobj 104 0 obj > >> >> endobj 105 0 obj > >> >> endobj 106 0 obj > >> >> endobj 107 0 obj > >> >> endobj 108 0 obj > >> >> endobj 109 0 obj > >> >> endobj 110 0 obj > >> >> endobj 111 0 obj > >> >> endobj 112 0 obj > >> >> endobj 113 0 obj > >> >> endobj 114 0 obj > >> >> endobj 115 0 obj > >> >> endobj 116 0 obj > >> >> endobj 117 0 obj > >> >> endobj 118 0 obj > >> >> endobj 119 0 obj > >> >> endobj 120 0 obj > >> >> endobj 121 0 obj > >> >> endobj 122 0 obj > >> >> endobj 123 0 obj > >> >> endobj 124 0 obj > >> >> endobj 125 0 obj > >> >> endobj 126 0 obj > >> >> endobj 127 0 obj > >> >> endobj 128 0 obj > >> >> endobj 129 0 obj > >> >> endobj 130 0 obj > >> >> endobj 131 0 obj > >> >> endobj 132 0 obj > >> >> endobj 133 0 obj > >> >> endobj 134 0 obj > >> >> endobj 135 0 obj > >> >> endobj 136 0 obj > >> >> endobj 137 0 obj > >> >> endobj 138 0 obj > >> >> endobj 139 0 obj > >> >> endobj 140 0 obj > >> >> endobj 141 0 obj > >> >> endobj 142 0 obj > >> >> endobj 143 0 obj > >> >> endobj 144 0 obj > >> >> endobj 145 0 obj > >> >> endobj 146 0 obj > >> >> endobj 147 0 obj > >> >> endobj 148 0 obj > >> >> endobj 149 0 obj > >> >> endobj 150 0 obj > >> >> endobj 151 0 obj > >> >> endobj 152 0 obj > >> >> endobj 153 0 obj > >> >> endobj 154 0 obj > >> >> endobj 155 0 obj > >> >> endobj 156 0 obj > >> >> endobj 157 0 obj > >> >> endobj 158 0 obj > >> >> endobj 159 0 obj > >> >> endobj 160 0 obj > >> >> endobj 161 0 obj > >> >> endobj 162 0 obj > >> >> endobj 163 0 obj > >> >> endobj 164 0 obj > >> >> endobj 165 0 obj > >> >> endobj 166 0 obj > >> >> endobj 167 0 obj > >> >> endobj 168 0 obj > >> >> endobj 169 0 obj > >> >> endobj 170 0 obj > >> >> endobj 171 0 obj > >> >> endobj 172 0 obj > >> >> endobj 173 0 obj > >> >> endobj 174 0 obj > >> >> endobj 175 0 obj > >> >> endobj 176 0 obj > >> >> endobj 177 0 obj > >> >> endobj 178 0 obj > >> >> endobj 179 0 obj > >> >> endobj 180 0 obj > >> >> endobj 181 0 obj > >> >> endobj 182 0 obj > >> >> endobj 183 0 obj > >> >> endobj 184 0 obj > >> >> endobj 185 0 obj > >> >> endobj 186 0 obj > >> >> endobj 187 0 obj > >> >> endobj 188 0 obj > >> >> endobj 189 0 obj > >> >> endobj 190 0 obj > >> >> endobj 191 0 obj > >> >> endobj 192 0 obj > >> >> endobj 193 0 obj > >> >> endobj 194 0 obj > >> >> endobj 195 0 obj > >> >> endobj 196 0 obj > >> >> endobj 197 0 obj > >> >> endobj 198 0 obj > >> >> endobj 199 0 obj > >> >> endobj 200 0 obj > >> >> endobj 201 0 obj > >> >> endobj 202 0 obj > >> >> endobj 203 0 obj > >> >> endobj 204 0 obj > >> >> endobj 205 0 obj > >> >> endobj 206 0 obj > >> >> endobj 207 0 obj > >> >> endobj 208 0 obj > >> >> endobj 209 0 obj > >> >> endobj 210 0 obj > >> >> endobj 211 0 obj > >> >> endobj 212 0 obj > >> >> endobj 213 0 obj > >> >> endobj 214 0 obj > >> >> endobj 215 0 obj > >> >> endobj 216 0 obj > >> >> endobj 217 0 obj > >> >> endobj 218 0 obj > >> >> endobj 219 0 obj > >> >> endobj 220 0 obj > >> >> endobj 221 0 obj > >> >> endobj 222 0 obj > >> >> endobj 223 0 obj > >> >> endobj 224 0 obj > >> >> endobj 225 0 obj > >> >> endobj 226 0 obj > >> >> endobj 227 0 obj > >> >> endobj 228 0 obj > >> >> endobj 229 0 obj > >> >> endobj 230 0 obj > >> >> endobj 231 0 obj > >> >> endobj 232 0 obj > >> >> endobj 233 0 obj > >> >> endobj 234 0 obj > >> >> endobj 235 0 obj > >> >> endobj 236 0 obj > >> >> endobj 237 0 obj > >> >> endobj 238 0 obj > >> >> endobj 239 0 obj > >> >> endobj 240 0 obj > >> >> endobj 241 0 obj > >> >> endobj 242 0 obj > >> >> endobj 243 0 obj > >> >> endobj 244 0 obj > >> >> endobj 245 0 obj > >> >> endobj 246 0 obj > >> >> endobj 247 0 obj > >> >> endobj 248 0 obj > >> >> endobj 249 0 obj > >> >> endobj 250 0 obj > >> >> endobj 251 0 obj > >> >> endobj 252 0 obj > >> >> endobj 253 0 obj > >> >> endobj 254 0 obj 1146 endobj 255 0 obj > stream xUR=O01m4cllǎR6w稂r~%?JK>r&Z+Lr~|Sh

imwerden.de

Журнал А.С. Пушкина «Современник». Оценка журнала В.Г. Белинским. — КиберПедия

Когда в начале января 1836 г. Пушкин получил официальное разрешение на издание «Современника», видимой активности в при­влечении сотрудников он не проявил, так как состав возможных уча­стников выявился раньше.

Всего в «Современнике» приняли участие более двух десятков авторов.

Среди сотрудников «Современника» были такие известные лица, как П. Козловский, Д. Давыдов — герой Отечественной войны 1812 г., поэт. Появились и новые имена: Гоголь, Н. Дурова, Кольцов, Тютчев.

Редактируя поступавшие сочинения, Пушкин заботился об их соответствии духу и стилю журнала. Из записок Н. А. Дуровой, «ка­валерист-девицы», которая, переодевшись в мужское платье, воевала в 1812 г., он исключил хвалебную тираду в адрес императора Алек­сандра I.

В первых четырех томах «Современника» насчитывается около двух десятков редакторских примечаний, предисловий и послесловий. Само их количество говорит о том, что это не случайное явление, а один из важных атрибутов редакторской работы Пушкина.

О цензоре «Современника» А. Никитенко сделал следующую за­пись в своем дневнике: «Цензором нового журнала попечитель назна­чил А. А. Крылова, самого трусливого, а следовательно, и самого стро­гого из нашей братии». Спустя три месяца Никитенко записал: «Пушкина жестоко жмет цензура. Он жаловался на Крылова и просил себе другого цензора, в подмогу первому. Ему назначили Гаевского. Пушкин раскаивается, но поздно. Гаевский до того напуган гауптвах­той, на которой просидел восемь дней, что теперь сомневается, можно ли пропус гить в печать известие вроде того, что такой-то король скон­чался». Положение Пушкина-редактора осложнялось еще и тем, что к нему враждебно относились министр просвещения С. Уваров и пред­седатель Петербургского цензурного комитета М. Дондуков-Корсаков. Поэт сочинил на одного сатиру, на другого эпиграмму.

Ряд произведений, предназначавшихся для «Современника», были запрещены полностью: статья «Александр Радищев» Пушкина, «Пе­тербург и Москва» Гоголя,

«Путешествие в Арзрум» читал сам царь. Он выбросил ряд критических замечаний о политике правительства на Кавказе. Неко­торые материалы «Современника» смогли увидеть светлишь после долгих разбирательств цензуры, переговоров, переписки и т. п., на­пример «Пир Негра Первого», «Полководец» Пушкина.

Программа «Современника» гласила: «Журнал под названием „Современник" выходит каждые три месяца по одному тому. В нем будут помещаться стихотворения всякого роду, повести, статьи о нра­вах и тому подобное; оригинальные и переводные критики замеча­тельных книг русских и иностранных; наконец статьи, касающиеся во­обще искусств и наук. Цена за годовое издание 25 р. асе, с пересылкою 30 р. асе». При жизни Пушкина вышло четыре номера журнала.

В соответствии с программой И предписанием цензуры «Совре­менник» но внешнему виду не отличался от альманаха. В оглавлении указывались два отдела: «Стихотворения» и «Проза». Однако по со­держанию он представлял собой литературно-общественный журнал, в котором художественная проза и поэзия перемежались с публици­стикой и литературной критикой. Многие статьи начинались с указа­ния даты события. Исключительной оперативностью отличался биб­лиографический отдел «Новые книги». При всем разнообразии опубликованных материалов «Современнику» как журналу свой­ственны композиционная стройность, целенаправленность.

Напечатанная в нервом номере статья «О движении журнальной литературы в 1834 и 1835 году» послужила поводом для разговора в печати О позиции нового издания. Написанная Гоголем, она появи­лась без подписи автора. Гоголь отметил бесцветность большей ча­сти современных периодических изданий. «Северную пчелу» назвал корзинкой, «в которую сбрасывал всякий все, что ему хотелось». Од­нако острие его критики было направлено против «Библиотеки для чтения» Сенковского. Гоголь подчеркнул беспринципность руководителя «Библиотеки»

Некоторые питатели «Современника» посчитали статью «О дви­жении журнальной литературы» программной и приписали ее ав­торство Пушкину. Это заставило последнего выступить в третьем номере журнала с «Письмом к издателю» за подписью А. Б. с указа­нием: г.Тверь. Пушкин обратился к своему излюбленному приему журнальной маски. Тверской житель удивлен, что «Современник» объявляет своей целью борьбу с «Библиотекой для чтения». Безус­ловно, Пушкин не мог в «Современнике», выходившем раз в три ме­сяца, вести активную журнальную полемику. Не отказываясь от нее вовсе, он ставил перед своим изданием иную цель.

Цель пушкинского журнала, как в прошлом «Литературной газеты», состояла в защите подлинно художественных ценностей, в популяризации достижений науки и культуры, в утверждении гуманистических начал в жизни.

«Современник» вышел в ту пору, когда Россия безмолвно отмеча­ла десятилетие декабрьских событий на Сенатской площади. Открыто говорить о декабристах Пушкин не мог: на страже стояла цензураВ очерке «Путешествие в Арзрум», помещенном в том же номе­ре, Пушкин вновь упомянул о заговорщиках. Правда, вместо их имен стояли инициалы или звездочки. Но само стремление автора назвать их в числе воинов, храбро сражавшихся на Кавказе, весьма показа­тельно.

Тема двенадцатого года становилась особенно актуальной в канун 25-летия со дня начала Отечественной войны. В «Северной пчеле», «Библиотеке для чтения» публиковались мемуары и статьи видных сановников, которые приписывали все военные заслуги царю. С иных позиций подходил к этой теме «Современник». Подлинные герои 1812 г. Денис Давыдов, Надежда Дурова рассказывали о храбрости солдат, мужестве и находчивости партизан, любви народа к своему отече­ству. Пушкин отмечал заслуги талантливых полководцев — Кутузо­ва, Барклая де Толли. Журнал представлял Отечественную войну как освободительную борьбу народов России.

В тесной связи с предыдущими освещался еще один вопрос — национальный, пожалуй, впервые в русской периодике так отчетливо прозвучавший со страниц пушкинского журнала. В реалистическом очерке Пушкина «Путешествие в Арзрум» со­держалась красноречивая характеристика колонизаторской политики правительства: «Черкесы нас ненавидят. Мы вытеснили их из приволь­ных пастбищ; аулы их разорены, целые племена уничтожены. Они час от часу далее углубляются в горы и оттуда направляют свои набеги».

Отечественная война, декабристы, вопросы национальный и крестьянский («Капитанская дочка», «Об истории пугачевского бун-га») характеризуют направление «Современника». Последовательное и взаимообусловленное развитие этих тем свидетельствует о проду­манной архитектонике журнала. Каждое пушкинское публицистиче­ское и художественное произведение, помещенное в «Современни­ке», становилось ведущим, определяющим замысел номера.

Журнальную живость изданию придавали такие отклики на собы­тия дня, как рецензия Вяземского на постановку «Ревизора» Гоголя;

По глубине и значимости поставленных проблем, живости изложе­ния и разнообразию жанров «Современник» Пушкина предвосхища­ет журнал Некрасова. Вопросы народного просвещения, популяри­зации научных знаний, национальный и крестьянский спустя десятилетие займут центральное место в журнале, когда в нем руко­водящую роль станут играть Н. А. Некрасов и В. Г. Белинский. Пока­зательно, что Пушкин через П. Нащокина и М. Щепкина вступил в переговоры с Белинским о его участии в «Современнике».

Вклад Пушкина в историю, теорию и практику журналистики ве­лик. Обращаясь к прошлому и современному состоянию отечествен­ной прессы, он охарактеризовал ее виднейших представителей и воз­главляемые ими периодические издания, рассмотрел развитие журналистики в единстве с поступательным движением общества и тем самым заложил основы ее исторического познания. Поэт раз­мышлял о роли журналистики и месте журналиста в общественной жизни. Он разработал концепцию печати, демократическую но своей сути, поставив в центр внимания просветительскую функцию журна­листики и нравственный облик ее служителей.

Пушкин обогатил публицистику такими оригинальными литера­турными приемами, как сатирическая маска, теневой портрет, вооб­ражаемый разговор и т.д., показал высокое профессиональное ис­кусство в жанрах памфлета, фельетона, очерка, рецензии и др. Поэт формировал язык и стиль русской публицистики, утверждал в теории и на практике краткость, точность, содержательность и доступность печатных выступлений. Он воспитал плеяду блестящих мастеров кри-тико-публицистической и научно-популярной прозы, достойно пред­ставлявших отечественную журналистику в европейском и мировом литературном процессе.

 

 

cyberpedia.su

Современник (журнал) Википедия

У этого термина существуют и другие значения, см. Современник. Специализация Язык Главный редактор Учредители Страна Издатель Дата основания

Современник

Современникъ

литературный журнал

русский

Александр Сергеевич Пушкин[1], Пётр Александрович Плетнёв[1], Андрей Александрович Краевский[1], Владимир Фёдорович Одоевский[1] и Пётр Андреевич Вяземский[1]

Александр Сергеевич Пушкин

Российская империя Российская империя

Александр Сергеевич Пушкин[1], Пётр Александрович Плетнёв[1][2][3], Николай Алексеевич Некрасов[1] и Иван Иванович Панаев[1]

1836

Современник в Викитеке

Современник на Викискладе

«Совреме́нник» — российский журнал, выходивший в 1836—1866 годах.

Содержание

• 1 «Современник» Пушкина и Плетнёва
• 2 «Современник» Некрасова и Панаева
• 3 Примечания
• 4 Литература

Литературный и общественно-политический журнал, основанный А. С. Пушкиным. Выходил в Санкт-Петербурге с 1836 года 4 раза в год.

В первом выпуске, изданном 31 марта (11 апреля) 1836 года[4], была помещена статья «О рифме» Е. Ф. Розена. В целом в журнале печатались произведения Николая Гоголя («Коляска», «Утро делового человека», «Нос»), Александра Тургенева,

ru-wiki.ru

Диссертация на тему «Литературная позиция журнала "Современник" (1838-1846 годы)» автореферат по специальности ВАК 10.01.01 - Русская литература

1. Маркс К. Святое семейство. - Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 2.

2. Ленин В.И. Памяти Герцена. Поли.собр. соч., т. 21,с.255-262.

3. Ленин В.И. К характеристике экономического романтизма. -Полн. собр. соч., т. 2, с. 119-262.

4. Анненков П.В. Литературные воспоминания /Вступ. статья В.И. Кулешова, комм. A.M. Долотовой, Г.Г. Елизаветиной, Ю.В. Манна, И.Б. Павловой. М.: Худож. лит., 1983. - 694 с.

5. Архив Опеки Пушкина /Ред. и комм. П.С. Попова. М.: Гослитиздат, 1939. - 448 с. (Летописи Гослитмузея, кн. 5).

6. Баратынский Е.А. Стихотворения; Поэмы; Проза; Письма /Подгот. текста и примеч. 0. Муратовой, К.В. Пигарева; Вступ. статья К.В. Пигарева. М.: Гослитиздат, 1951. - 648 с.

7. Баратынский Е.А. Стихотворения; Поэмы /Изд. подгот. Л.Г. Фриз-ман. М.: Наука, 1982. - 720 с. (Лит. памятники).7а. Барсуков Н.П. Александр Иванович Тургенев в его письмах. 1827-1845. Русская старина, 1882, т. 34, № 4, с. 177-194.

8. Белинский В.Г. Полн. собр.соч.: В 13-ти т. /Редкол.: Н.Ф. Бель-чиков (гл. ред.) и др. М.: Изд-во АН СССР, 1953-1959.

9. Белинский В.Г. Собрание сочинений: В 9-зеи т. /Редкол.: Н.К. Гей и др. М.: Худож. лит., 1976-1982.

10. Белинский В.Г. и его корреспонденты. /Под ред. Н.Л. Бродского. - М.: Б-ка СССР им. В.И. Ленина, 1948. - 314 с.

11. Вяземский П.А. Полн. собр.соч.: В 12-ти т. СПб, Т. У, 1880. - 351 с.

12. Вяземский П.А. Сочинения: В 2-х т. /Сост., подгот. текста,вступ. статья М.й. Гиллельсона. М.: Худож. лит., 1982.

13. Вяземский П.А. Эстетика и литературная критика /Сост., вступ. статья и коммент. Л.В. Дерюгиной. М.: Искусство, 1984. -458 с.

14. Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений: В 14-ти т. /Гл.ред. Н.Л. Мещеряков. М.: АН СССР, 1937-1952.

15. Гоголь Н.В. Собрание сочинений: В 7-ми т. /Под ред. С.И. Ма-шинского и М.Б. Храпченко. М.: Худож.лит., 1976-1978.

16. Грот К.Я. Е.А. Баратынский и П.А. Плетнев (Несколько писем Баратынского). Русская старина, 1904, т. 118, Иг 6, с. 511522.

17. Грот К.Я. Несколько дополнений к рукописям Жуковского. -Известия Отделения русского яз. и словесности. 1901, т. У1, кн. 2, с. 17-52.

18. Жуковский В.А. Письма к князю Д.В. Голицыну, А.П. Елагиной и И.В. Киреевскому. Татевский сборник. - СПб., 1899, с. 71-82.

19. Жуковский В.А. Письма Жуковского к А.И. Тургеневу. М., 1895. - 322 с.19 а. Жуковский В.А. Письмо к В.А. Соллогубу. Русский архив, 1896, вып. 3, с. 461-462.

20. Жуковский В.А. Полное собрание сочинений: В 12-ти т. /Под ред., с биогр. очерков и примеч. А.С. Архангельского. СПб., 1902.

21. Жуковский В.А. Эстетика и критика. /Вступ. статья Ф.З. Кануно-вой и А.С. Янушкевича. М.: Искусство, 1985. - 431 с.

22. Квгтка Основ'яненко Г.Ф. 31брання творгв: В 7-ми т. /Редколл.: П.М. Федченко (гл.ред.) и др. - Шв: Наукова думка, I978-I98I.

23. Киреевский И.В. Критика и экстетика /Сост., вступ. статья и прим. Ю.В. Манна. М.: Искусство, 1979. - 439 с.

24. Лернер Н.О. О смерти Баратынского (Из г^шиски Н.М. Коншина с П.А. Плетневым). Русская старина, 1909, т. 137, fe I, с. 177-186.

25. Милькеев Е.Л. Стихотворения. М., 1843. - 222 с.

26. Никитенко А.В. Дневник: В 3-х т. М.: Гослитиздат, 1955.

27. Одоевский В.Ф. Русские ночи. Л.** Наука, 1975. - 317 с.

28. Остафьевский архив князей Вяземских. СПб, т. 1У, 1899. 341 с.

29. Панаев И.И. Литературные воспоминания /Ред, текста, вступ. статья и комм. И.Г. Ямпольского. М.: Гослитиздат, 1950. -472 с.

30. Переписка Я.К. Грота с П.А. Плетневым: В 3-х т. /Под ред. К.Я. Грота. Пб, 1896.

31. Плетнев П.А. Письма Плетнева к Гоголю. 1844^-1851. /публ. Я.К. Грота. Русский вестник, 1890, Ws II, с. 33-68.

32. Плетнев П.А. Письма к Д.И. Коптеву. Русский архив, 1877, кн. 3, Ш 12, с. 357-374.

33. Плетнев П.А. Сочинения и переписка: В 3-х т. /Под ред. Я.К.Грота. СПб., 1885.

34. Плещеев А.Н. Письма к П.А. Плетневу. Литературный Архив. Материалы по истории общественного движения и литературы /Под.ред. М.П. Алексеева. - М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1961, вып. 6, с. 207-213.

35. Полевой Н.А. Пушкин. Библиотека для чтения, 1837, т. 21, ч. 2, № 4 (апрель), с. I8I-I98.

36. Пушкин А.С. Полное собрание сочинений: в 16-ти т., 20-ти кн.

37. Ред. кол.: М. Горький, Д.Д. Благой, С.М. Бонди и др. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1937-1950.

38. Пушкин: Документы дела о "Современнике". Литературный му-зеум. -Пб, 1922, т. I.

39. Ростопчина Е.П. Стихотворения: В 4-х тт. СПб, 1856-1859.

40. Русская эстетика и критика 40-50-х годов XIX века /Подгот. текста, сост., вступ. статья и прим. В.К. Кантора и А.Л. Ос-повата. М.: Искусство, 1982. - 544 с.

41. Тургенев А.И. Из парижских писем А.И. Тургенева 1841. /пуб-лик. Бартенева П. Русский архив, 1896, Кн. I, N2 2, с. 190205.

42. Тургенев А.И. Письма Булгаковым. М.: Соцэгиз, 1939. - 376 с.

43. Тургенев А.И. Хроника русского. Дневники (1825-1826). М.;Л.: Наука, 1954. - 624 с.

44. Шевырев С.П. Пушкина не стало! Московский наблюдатель, 1837, ч. X, № 17, с. 122.

45. Языков Н.М. Из неизданной переписки Н.М. Языкова. Литературное наследство. Т. 19-21. М., 1935, с. 33-142.

46. Языков Н.М. Письма Н.М. Языкова к Н.В. Гоголю. /публик. Шенрока В.И./. - Русская старина, 1896, т. 88, № 12, с. 617647.

47. Языков Н.М. Полное собрание стихотворений. /Вступ. статья, подгот. текста и прим. К.К. Бухмейер. М.;Л.: Сов. писатель, 1964, - 706 с.

48. Языков Н.М. Сочинения /Сост., вступ. статья А.А. Карпова. -Л.: Худож. лит., 1982. 447 с.

49. Библиотека для чтения. Журнал словесности, наук, художеств, промышленности, новостей и мод. СПб, 1836-1846.

50. Литературные прибавления к "Русскому инвалиду" СПб, 1837-1839.

51. Москвитянин. М., I84I-I846.

52. Северная пчела. Газета политическая и литературная. СПб, 1837-1846.

53. Современник. СПб, 1836-1846, т. 1-44.

54. Сын отечества. Исторический и политический журнал. М., 1837-1844.

55. Финский вестник. Учено-литературный журнал. СПб, 1845-1846.

56. Азадовский М.К. Неизвестный поэт-сибиряк. Б кн.: Азадовский М.К. Статьи и письма. Неизданное и забытое. - Новосибирск: Западно-Сибирское книжное изд-во, 1978, с. 15-42.

57. Азадовский М.К. Н.М. Языков. В кн.: Языков Н.М. Полное собрание стихотворений. - М.;Л.; Асас/ем;а; 1934, с. 12-80.

58. Азбукин В.Н. Литературно-критические взгляды П.А. Плетнева. -В кн.: Романтизм в художественной литературе. Казань, 1972, с. 39-53.

59. Айзеншток 1.Я. Г.Ф. Квгтка^ П.О. Плетньов. За сто лгт. -Харкхв, кн. У, 1930, с. 36-83.

60. Алексеев М.П. Письма И.С. Тургенева П.А. и А.В. Плетневым. -Литературный архив. М.;Л.: Изд-во АН СССР, вып. Ш, 195I.

61. Алексеев М.П. Русско-английские литературные связи (ХУШ век -первая половина XIX века). М.: Наука, 1982. - 863 с.

62. Андерсен Ханс Кристиан: Библиографический указатель. /Сост. Э.В. Переслегина. М.: Книга, 1979. - 109 с.

63. Барсуков Н.П. Жизнь и труды М.П. Погодина. Т. 8. СПб., 1894, 401 с.

64. Белоусов А. К вопросу о публикации двух стихотворений Пушкина в журнале "Современник". Русская литература, 1954, № I, с. 124-125.

65. Белошапкин Д. Петр Александрович Плетнев как литературный критик. СПб, 1904. - 23 с.

66. Благой Д.Д. Тютчев и Вяземский. В кн.: Благой Д.Д. От Кантемира до наших дней. - М.: Худож. лит., 1972, т. I, с. 387416.

67. Богаевская К.П. Пушкин в печати за сто лет. 1837-1937. М.: Соцэгрз, 1938. - 188 с.

68. Бычков Ф.А. Виктор Григорьевич Тепляков. (1804-1842 гг.). Биографический очерк. Исторический вестник, 1887, т. 29, № 7, с. 5-23.

69. В.Н. Жизнь и литературная деятельность П.А. Плетнева. Русская старина, 1908, № 8, с. 265-316.

70. Вацуро В.Э. "Великий меланхолик" в "Путешествии из Москвы в Петербург". Временник пушкинской комиссии. 1974. - Л.: Наука, 1977, с. 43-63.

71. Вацуро В.Э. От бытописания к "поэзии действительности".

72. В кн.: Русская повесть XIX века. Л.: Наука, 1973, с. 200-223.

73. Вацуро В.Э. Последняя повесть Лермонтова. В кн.: Лермонтов. Исследования и материалы. - Л.: Наука, 1979, с. 223-252.

74. Вацуро В.Э. Поэзия пушкинского круга. В кн.: История русской литературы: В 4-х т. - Л.: Наука, 1981, т. 2, с. 324-342.

75. Вацуро В.Э. Пушкин б истории русской критики и литературоведения. 40-е годы. (§ I). В кн.: Пушкин. Итоги и проблемы изучения. - М.; Л.: Наука, 1966, с. 33-36.

76. Вацуро В.Э. Пушкин в общественно-литературном движении начала 1830-х годов: Автореф.дисс. канд. филол. наук. Л., 1970. - 20 с.

77. Вацуро В.Э. Пушкин в сознании современников. В кн.: А.С.Пушкин в воспоминаниях современников. - М.: Худож. лит., 1974,т. I, с. 5-39.

78. Вацуро В.Э. А.С. Пушкин и П.А. Плетнев. В кн.: Переписка

79. А.С. Пушкина: В 2-х т. М.: Худож.лит., 1982, т. П, с. 73-76.

80. Вацуро В.Э. "Северные цветы". История альманаха Дельвига-Пушкина. М.: Книга, 1978. - 287 с.

81. Вацуро В.Э., Гиллельсон М.И. Сквозь "умственные плотины". Из истории книги и прессы пушкинской поры. М.: Книга, 1972.- 319 с.

82. Вацуро В.Э., Гиллельсон М.И. Пушкин и книга Вяземского о Фонвизине. В кн.: Новонайденный автограф Пушкина. - М.; Л.: Наука, 1968, с. 58-119.

83. Виноградов В.В. Избранные труды. Поэтика русской литературы. -М.: Наука, 1976. 511.

84. Висквоватов П.А. М.Ю. Лермонтов; Жизнь и творчество. М., 1891. - 454 с.84. Галахов А.Д.1. Е.А.Баратынский. - Отечественные записки, 1844, т. 37, отд. П, с. 83-104.

85. Герштейн Э.Г. Дуэль Лермонтова с Барантом. Лит. наследство,' т. 45-49. - М.: Изд-во АН СССР, 1948, с. 389-432.

86. Гесоен С.Я. Современники о Пушкине. В кн.: Пушкин в воспоминаниях современников. - Л.: Гослитиздат, 1936, с. 3-23.

87. Гиллельсон М.И. От арзамасского братства к пушкинскому кругу писателей. Л.: Наука, 1977. - 200 с.

88. Гиллельсон М.И. Пушкинская литературно-общественная среда (1810-1830-е гг.): Автореф. . Докт. филол. наук. Л., 1981. - 50 с.89. .Гиллельсон М.И. П.А. Вяземский. Жизнь и творчество. Л.: Наука, 1969. - 391 с.

89. Гиллельсон М.И. Переписка П.А. Вяземского и В.А. Жуковского (1842-1852). В кн.: Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник. 1979. - Л.: 1980, с. 34-75.

90. Гин М.М. От факта к образу и сюжету. М.: Сое. писатель, 1971, 303 с.

91. Гинзбург Л.Я. "Библиотека для чтения"в 1830-х годах. О.И. Сен-ковский. В кн.: Очерки по истории русской журналистики и критики. - л.: Изд-во ЛГУ, 1950, т. 1,,с. 324-341.

92. Гинзбург Л.Я. О лирике. Л.: Сов. писатель, 1974, 407 с.

93. Гинзбург Л.Я. О старом и новом: Статьи и очерки. Л.: Сов. писатель, 1982. - 424 с.

94. Гиппиус В.В. Гоголь. Л.: Мысль. 1924. - 239 с.

95. Глинский Б.Б. Загробный журнал Пушкина. Исторический вестник, 1897, т. 67, №. I, с. 241-279.

96. Гоголь Н.В.: Материалы и исследования. /Под ред. В.В. Гиппиуса. М.; Л.: Изд-во АН СССР, т. I, 1936. - 502 с.

97. Горбенко Е.П. П.А. Плетнев. Письма к В.А. Жуковскому. Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома. 1980. - Л.: Наука, 1984, с. Ill—117.

98. Горбенко Е.П. П.А, Плетнев литературный деятель пушкинской эпохи (1820-1840-е гг.): Автореф. . Канд. филол. наук. -Л., 1983. - 21 с.

99. Горбенко Е.П. П.А. Плетнев и А.С. Пушкин. В кн.: Эстетические взгляды писателей и художественное творчество. -Краснодар, 1981, с. 12-23.

100. Горбенко Е.П. П.А. Плетнев как исследователь древнерусской литературы. Русская литература, 1982, № 4, с. 95-108.

101. Горбенко Е.П. К биографии Е.Л. Милькеева. Русская литература, 1983, № I, с. 197-208.

102. Горбенко Е.П. Неизвестные послания А.Н. Майкова и П.А. Плетнева. Русская литература, 1984, № 2, с. 162-164.

103. Грен А.Е. А.С. Пушкин. Общезанимательный вестник, 1857, № 6, с. 221-225.

104. Грот К.Я. К истории журналистики в 40-е годы прошлого века. "Современник" Плетнева и сатира Я.К. Грота. В кн.: Сборник статей по истории и статистике русской периодической печати. 1703-1903. - СПб., 1903, с. 84-98.

105. Грот К.Я. П.А. Плетнев. Биографический очерк. СПб., 1902. - 64 с.

106. Гуковский Г.А. Пушкин и проблемы реалистического стиля. М.: ШХЛ, 1957. - 415 с.

107. Дарвин М.Н. Тютчев в "Современнике" (К истории одной публикации). Русская литература, 1975, № 4, с. II3-II7.

108. Дементьев А.Г. Очерки по истории русской журналистики 18401850 гг. М.; Л.: Гослитиздат, 1951. - 504 с.

109. НО. Евгеньев-Максимов В.Е. "Современник" в 40-50 гг. От Белинского до Чернышевского. Л.: Изд-во писателей в Ленинграде, 1934. - 454.

110. Егоров Б.Ф. Литературно-критическая деятельность В.Г. Белинского. М.: Просвещение, 1982. - 175 с.

111. Заборова Р.В. Неизданные статьи В.Ф. Одоевского о Пушкине.- В кн.: Пушкин. Исследования и материалы. Л.: Изд-во АН СССР, 1956, т. I, с. 313-342.

112. Здобнов Н.В. История русской библиографии до начала XX века.- М.: Госкульпросветиздат, 1955. 6.08 с.

113. Зубков С.Д. Русская проза Г.Ф. Квитки и Е.П. Гребенки в контексте русско-украинских литературных связей. Киев: Наук, думка, 1979. - 272 с.

114. Измайлов Н.В. К вопросу об участии В.Ф. Одоевского в посмертном "Современнике". Сб.: Памяти П.Н. Сакулина. - М., 1931, с. 83-89.

115. Измайлов Н.В. Пушкин и В.Ф. Одоевский. В кн.: Измайлов Н.В. Очерки творчества Пушкина. - Л.: Наука, 1975, с. 303-325.

116. Измайлов Н.В. Фантастическая повесть. В кн.: Русская повесть XIX века. История и проблематика жанра. - Л.: Наука, 1973, с. 134-169.

117. Исаков С.Г. Прибалтика в русской литературе второй половины 1830-1850-х годов. Учен.зап. /Тартуск. ун-т, 1962, вып. 119, с/133-194.

118. Казанский Б.В. Западные образцы "Современника". В кн.: Пушкин. Временник пушкинской комиссии. - М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1941, вып. У1, с. 375-381.

119. Каминский В.А. П.А. Плетнев и его отношения к Чуковскому и Пушкину (страница из жизни наших литературных и общественных деятелей первой половины XIX в.) Русская старина, 1904,9, с. 594-627.

120. Каминский В.А. Гоголь и Плетнев. Известия отд. русского языка и словесности, 1912, т. ХУП, № 2, с. 60-85.

121. Каминский В.А. Плетнев как критик и публицист. Русская старина, 1906, Ш II, с. 245-286.

122. Карху Э.Г. Финляндская литература и Россия. 1800-1850. -Таллин, 1952. 343 с.

123. Комаров А.И. Украинский язык, фольклор и литература в русском обществе начала XIX века. В кн.: Учен. зап. /ЛГУ, серия филол. наук, 1939, вып. 4.

124. Крувовский А.В. Плетнев как критик. Филологические записки, 1916, № I, с. 23-61.

125. Кулешов В.И. Литературные связи России и Западной Европы в XIX веке (первая половина). М.: Изд-во МГУ, 1977. -350 с. (2-е изд.).

126. Кулешов В.И. "Отечественные записки" и литература 40-х годов XIX века. М.: Изд-во МГУ, 19&g. - 402 с.

127. Кулешов В.И. История русской критики. ХУШ-Х1Х веков. Изд. 2-е, испр. и доп. М.: Просвещение, 1978. - 526 с.

128. Кулешов В.И. Натуральная школа в русской литературе XIX века.- М.: Просвещение, 1982. 239 с.

129. Кумпан К.А. Проблема,"Запад-Восток" в русской литературе 1840-х гг. в плане историко-литературных традиций. В кн.: Материалы ХХУП научной конференции ЧТУ. - Тарту, 1972.

130. Лазаревский А. Г.В. Квитка как сотрудник "Современника".- Киевская старина, 1896, № 3, с. 94-98.

131. Лотман Ю.М. П.А. Вяземский и движение декабристов. Учен, зап. /Тартуск. ун-т, МО, вып. 93, с. 24-142.

132. Лотман Ю.М. Истоки "толстовского направления" в русской литературе 1830-х годов. Учен. зап. /Тартуск. ун-т, 1962, вып. 119, с. 3-76.

133. Маймин Е.А. Владимир Одоевский и его роман "Русские ночи".- В кн.: Русские ночи. Л.: Наука, 1975, с. 247-27б.

134. Маймин Е.А. Пушкин. Жизнь и творчество. М.: Наука, 1981.- 208 с.

135. Манн Ю.В. Русская философская эстетика. М.: Искусство, 1969. - 304 с.

136. Манн Ю.В. В поисках живой души: "Мертвые души". Писатель -критика читатель. - М.: Книга, 1984. - 415 с.

137. Манн Ю.В. Гоголь критик и публицист. - В кн.: Гоголь Н.В. Собрание сочинений: в 7-ми т. - М.: Худож. лит., 1978, т. 6, с. 469 - 489.

138. Манн Ю.В. Историческое направление литературоведческой мысли. В кн.: Возникновение русской науки о литературе. - М.: Наука, 1975, с. 298-332.

139. Манн Ю.В. Проблема историзма в философской критике. Н.И.Надеж-дин. В кн.: Возникновение русской науки о литературе. - М.: Наука, 1975, с. 272-297.

140. Манн Ю.В. Философия и поэтика "натуральной школы". В кн.: Проблемы типологии русского реализма. - М.: Наука, 1969, с. 241-305.

141. Мануйлов В.А. Лермонтов в Петербурге. Л.: Лениздат. 1964.- 315 с.

142. Могилянский А.П. А.С. Пушкин и В.Ф. Одоевский как создатели обновленных "Отечественных записок". Известия АН СССР. Сер. истории и философии, 1949, № 3, с. 209-226.

143. Мордовченко Н.И. Гоголь в работе над "Портретом". Учен, зап. /ЛГУ им. А.А. Жданова, 1939, сер; филологич. наук, вып. 4, с. 97-124.

144. Мордовченко Н.И. В. Белинский и русская литература его времени. М.; Л.: Худож. лит., 1950. - 284 с.

145. Морозов В.М. К вопросу об идейно-общественной позиции журнала "Финский вестник". Учен. зап. /Карело-Финский ун-т, 1956, т. У, вып. I, с. 85-112.

146. Немзер А.С. Литературная позиция В.А. Соллогуба (1830-1840-е годы): Автореф. дисс. . канд. филол. наук. М., 1983. -25 с.

147. Неизданные письма к Пушкину (Публ. В.Ерофеева, Ю. Оксмана и Ф. Приймы). Лит. наследство, т. 58. - М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1952, с. 287-296.

148. Орлов В.Н. Молодой Краевский. В кн.: Орлов В.Н. Пути и судьбы. - М.; Л.: Сов. писатель, 1963, с. 318-373.

149. Осповат А.Л. "Как слово наше отзовется". О первом сборнике Ф.й. Тютчева. М.: Книга, 1980. - 112 с.

150. Паевская А.В., Данченко В.Т. Оноре де Бальзак. Библиограф, рус. переводов и критич. литературы на рус. яз. 1830-1964.- М.: Книга, 1955. 428 с.

151. Пигарев К.В. Жизнь и творчество Тютчева. М.: Изд-во АН СССР, 1962. - 374 с.

152. Питолина Н.В. Пушкинский "Современник" и "Московский наблюдатель" (1835-37). В. кн.: Проблемы современного пушкиноведения. - Л., 1981, с. 46-57.

153. Покровская Е.Б. Литературная судьба Е.Сю в России (1830-1857).- В кн.: Язык и литература. Л., 1930, с. 227-252.

154. Розанов И.Н. Пушкинская плеяда. М.: Задруга, 1923. - 184 с.

155. Рыскин Е.И. Журнал А.С. Пушкина "Современник". 1836-1837. Указатель содержания. М.: Книга, 1957, - 95 с.

156. Сакулин П.Н. Взгляд Пушкина на современную ему французскую литературу. В кн.: Пушкин А.С. /Под ред. С.А. Венгерова.- СПб, т. У, I9II, с. 372-388.

157. Сакулин П.Н. Из истории русского идеализма. Князь В.Ф. Одоевский. Мыслитель. Писатель. М., 1913. Т. I, ч. 1-2.

158. Скабичевский А.В. П.А. Плетнев. Биографический очерк. -Вестник Европы, 1885, № II, с. 49-103.

159. Степанов Н.Л. Пушкин критик. - В кн.: Очерки по истории русской журналистики и критики. - Л.: Изд-во ЛГУ, 1950, т. I, с. 415-433.

160. Степанов Н.Л. "Современник".- В кн.: Очерки по истории русской журналистики и критики. Л.: Изд-во ЛГУ, 1950, т. I, с. 402-414.

161. Сухова Н.П. Мастера русской лирики. М.: Просвещение, 1982.- 112 с.

162. Тоддес Е.А. О мировоззрении П.А. Вяземского после 1825 года.- В кн.: Пушкинский сборник. Рига, 1974, вып. 2.

163. Томашевский Б.В. Французская литература в письмах Пушкина к Е.М. Хитрово. В кн.: Письма Пушкина к Е.М. Хитрово. 1827-1832. - Л.: Изд-во АН СССР, 1927, с. 204-256.

164. Турьян М.А. Из истории взаимоотношений Пушкина и В.Ф. Одоевского. В кн.: Пушкин. Материалы и исследования. - Л.:

165. Наука, 1983, т. XI, с. 174-183.

166. Турьян М.А. А.С. Пушкин и Д-гАу-йзгетнёв"7! В кн.: Переписка

167. А.С. Пушкина: в 2-х т. М.: Худож. лит., 1982, т. 2, с. 422-425.

168. Тынянов Ю.Н. Пушкин и Тютчев. В кн.: Тынянов Ю.Н. Пушкин и его современники. - М.: Наука, 1959, с. I66-I9I.

169. Фризман Л.Г. Поэт и его книги. В кн.: Баратынский Е.А. Стихотворения. Поэмы. - М;: Наука, 1982, с. 497-572.

170. Хетсо Г. Евгений Баратынский. Жизнь и творчество. Os-Lo

171. Berg*» " Ttc»1ZO) 1973e 739 Ce

172. Цейтлин А.Г. Становление реализма в русской литературе (Русский физиологический очерк). М.: Наука, 1965. - 319 с.

173. Черейский Л.А. Пушкин и Ф.Ф. Корф. Временник пушкинской комиссии. 1977. - Л.: Наука, 1980, с. I0I-I03.

174. Чернышевский Н.Г. Полн»собр.соч.: В 15-ти т. /Под общ. ред. В.Я. Кирпотина и др. М.: ОГЙЗ, т. 3, 1947, с. 5-310.

175. Чистова И.С. Поэзия 1840-х гг. В кн.: История русской литературы. - Л.: Наука, 1981, т. 2, с. 473-500.

176. Шарыпкин Д.М. Скандинавская литература в России. Л.: Наука, 1980. - 322 с.

177. Шенрок В.Н. П.А. Кулиш. Биографический очерк. Киевская старина, 1901, Ш 3, с. 469-473.

178. Шикло А.Е. Исторические взгляды Н.А. Полевого. М.; Изд-во МГУ, 1981. - 223 с.

179. Янушкевич А.С. Проблема эпического в эстетике и творчестве В.А. Жуковского. В кн.: Проблемы литературных жанров. Материалы 3 научной межвузовской конференции. - Томск, 1979,с. I0I-I03.

180. Barrat, Glynn Richard. A.L. Baratynskaj a and P.A. Pletnev: correspondence. Scando-Slavica, 1969, t. XV, pp. 35-45*

181. Grafcowski M. Literatura; Krytiky. t. 1-4. Wilno, 1837-1840.

182. Cadot-M. La Bussie dans la vie intellectuelle francaise. 1839-1356. Fayard, 1967. 521 p.

183. Corbet Ch. A l*ere des nationalismes 1'opinion fransaiseface a l*inconnue russe (1799-1894), Didier. Paris, 1967. 706 p.

184. Бартенев П.И. Письма его к Плетневу П.А. ИРЛИ, ф. 234, оп. 3, ед.хр. 47. - 40 л.

185. Берг Н.В. Письма к Плетневу П.А. ИРЛИ, ф. 234, оп. 3, ед. хр. 63, - 38 л.

186. Волконский П.М. Письмо издателю "Современника" Плетневу П.А. о запрещении печатать статью В.А. Жуковского. -ГПБ, ф. 286, оп. 2, ед.хр. 44. 2 л.184а. Вяземский П.А. Письма к Плетневу П.А. ИРЛИ, ф. 234, оп. 3, ед.хр. 136, 244 л.

187. Грен А.Е. Письмо к Плетневу П.А. 1840, августа 10. -ИРЛИ, ф. 234, оп. 3, ед. хр. 179. 2 л.

188. Грот Р.К. Письма к Плетневу П.А. ИРЛИ, ф. 234, оп. 3, ед.хр. 190.

189. Деларю М.Д. Письма к Плетневу П.А. ИРЛИ, ф. 234, оп. 3, ед. хр. 214. - 17 л.

190. Деларю М.Д. Письмо Плетневу от 21 ноября 1839. ЦГАЛИ, ф. 412, оп. 2, ед. хр. 7. - 2 л.

191. Дело канцелярии Главного управления цензуры о предоставлении Действительному Статскому Советнику Плетневу продолжение издания "Современника". ЦГИА, ф. 772, on. I, № IOII. - 10 л.

192. Дершау Ф.К. Письма к Плетневу П.А. ИРЛИ, ф. 234, оп. 3, ед. хр. 214. - 7 л.

193. Ишимова А.О. Письма к Плетневу П.А. ИРЖ, ф. 234, оп. 3, ед.хр. 274. - 202 л.

194. Корф Ф.Ф. Письма к Плетневу П.А. ИРЛИ, ф. 234, оп. 3, ед. хр. 333. - 16 л.

195. Краевский А.А. Письма и записки кн. В.Ф. Одоевскому. -ГПБ, ф. 539, оп. П, ед.хр. 641.

196. Кулиш П.А. Письма Плетневу П.А. ГПБ, ф. 1000. Собр.отд. поступл., оп. 2, ед.хр. 697, 90 л.

197. Милькеев Е.Л. Письма к Плетневу П.А. ИРЛИ, ф. 234, оп. 3, ед.хр. 430. - 16 л.

198. Неведомский Н.В. Письма к Плетневу П.А. ИРЛИ, ф. 234, оп. 3, ед.хр. 454. - 8 л.

199. Очкин А.Н. Письма к Плетневу. ИРЛИ, ф. 234, оп. 3, ед.хр. 495. - 62 л.

200. Полевой Н.А. Письмо Тургеневу А.И. от I4.IX.34. ЦГАЛИ, ф. 501, on. I, ед.хр. 172. - I л.

201. Плетнев П.А. Неоконченные статьи и записи по вопросам языкознания и литературы. ИРЛИ, ф. 234, on. I, ед.хр. 65.13 л.

202. Плетнев П.А. Программа журнала "Современник". ИРЛИ, ф. 234, on. I, ед.хр. 77. - 2 л.

203. Плетнев П.А. Письма Вяземскому П.А. ЦГАЛИ, ф. 195, on. I, ед. хр. 2551. - 30 л.

204. Плетнев П.А. Письмо Деларю М.Д. от 28.XI.1838. ИРЛИ, ф. 234, on. I, ед.хр. 114. - 2 л.

205. Плетнев П.А. Письма его к Квитке. Основьяненко Г.Ф., А.Г. -ИРЛИ, ф. 234, on. I, ед.хр. 124. 13 л.

206. Плетнев П.А. Письма к Д.И. Коптеву. ИРЛИ, ф. 234, on. I, ед.хр. 125. - 81 л.

207. Плетнев П.А. Письма его к Никитенко А.В. ИРЛИ, ф. 652, оп. 2, ед.хр. 57. - 6 лс

208. Плетнев П.А. Письма к Погодину М.П. ГБЛ, Пог./П. 24.55. - 22 л.

209. Плетнев П.А. Письма к Тургеневу А.И. ЦГАЛИ, ф. 501, on. I, ед.хр. 171. 5 л.

210. Плетнев П.А. Письма к С.П. Шевыреву. ГПБ, ф. 850, ед.хр. 441. - 99 л.

211. Ростопчина Е.П. Письма ее к Плетневу П.А. ИРЛИ, ф. 234, оп. 3, ед.хр. 584. - 56 л.

212. Тургенев А.И. Письма Тургенева А.И. к Булгакову А.Я. -ЦГАЛИ, ф. 79, on. I, ед.хр. 48. 118 л.

213. Тургенев А.И. Письма к Булгакову А.Я. ГБЛ, ф. 41, картон № 137, ед.хр. 18. - 29 л.

214. Тургенев А.И. Письма к Булгакову А.Я. ЦГАЛИ, ф. 79, on. I, ед.хр. 48. - 118 л.

215. Тургенев А.И. Письма Плетневу П.А. ИРЛИ, ф. 234, оп. 3, ед.хр. 664. - 15 л.

216. Тургенев А.И. Письма Свербеевой Е.А on. I, ед.хр. 54. 86 л.

217. Тургенев А.И. Письма Свербеевой Е.А ед.хр. 55. 79 л.

218. Шевырев С-.П. Письма к Плетневу П.А ед. хр. 718. 80 л.1. ЦГАЛИ, ф. 501,

219. ЦГАЛИ, ф. 501, on. I, • ИРЛИ, ф. 234, оп. 3,

www.dissercat.com

Заметки о «Современнике»

Заметки о «Современнике»

2012-04-30  Андрей Самарский Версия для печати

Только в одной литературе, несмотря на татарскую цензуру, есть еще жизнь и движение вперед...Публика видит в русских писателях своих единственных вождей, защитников и спасителей...В. Г. Белинский. Письмо к Гоголю

Журналистика всегда играла в революции важную роль. До появления радио, телевидения и интернета, журналы и газеты были для вождей революции наиболее доступным и эффективным средством для продвижения своих идей в массы. Регулярная периодическая печать играла роль коллективного организатора и формировала образ мышления читателей. Не зря, Ленин, когда в анкете требовалось указать профессию, писал «литератор».

Традиция революционной русской журналистики во многом обязана журналу «Современник». На протяжении 30 лет вокруг него сосредотачивали свою литературную деятельность светила российской мысли, такие как Пушкин, Гоголь, Белинский, Некрасов, Толстой, Тургенев, Чернышевский, Добролюбов, Салтыков-Щедрин и др. Журнал был не просто «клубом по интересам». Это был и печатный орган революционно-демократической мысли, и трибуна для полемики, и место идейной борьбы против царизма, и воспитатель вкусов и мыслей целой плеяды революционеров, вышедших из стихии разночинства.

Причём, передовым он был с самого своего первого номера. Его основатель А.С. Пушкин предполагал создать периодический печатный орган, который будет влиять на протекание общественных процессов, на литературную ситуацию. Это должен был быть журнал, который сплотит вокруг себя лучших писателей, журнал-эталон передовой мысли и литературной полемики. Литературная слава и передовые взгляды Пушкина создавала все необходимые для этого предпосылки.

Первый номер выходит в 1836 г. с тиражом 2400 экземпляров. Большинство материалов первого номера составили тексты самого А.С. Пушкина и Н.В. Гоголя. Особое место заняла статья Н.В. Гоголя «О движении журнальной литературы в 1834 и 1835 году». На страницах «Современника» Гоголь вместе с Пушкиным вел борьбу за развитие передовой, идейной реалистической литературы. Разбирая первый том журнала, В.Г. Белинский особенно выделил эту статью, поскольку здесь была попытка обратить внимание на собственно российское направление русской литературы.

Сам Пушкин не до конца понимал, на кого рассчитан его «Современник». Журнал не был принят российской общественностью, он был намного глубже и культурнее её. Первый, как и последующие четыре номера, не расходится. После смерти великого русского поэта распорядители его наследия не находят ничего лучшего, как уничтожить остатки тиража «Современника». Владельцем был назначен Плетнев, но тот не смог сохранить пушкинский уровень издания - постепенно журнал приходит в упадок.

Настоящий рассвет журнала обязан Н.А. Некрасову. Личность этого человека, как и других его редакторов, лучше всего раскрывает сущность феномена «Современника» и его значение для эпохи.

Приехав без гроша в кармане в столицу, Некрасов первое время фактически голодал. Часто придя в ресторан, где можно было посидеть, ничего не заказывая, он закрывался газетой, делая вид, что читает, и ел стоявший на столах хлеб. По происхождению Некрасов был дворянином, но по образу жизни в Санкт-Петербурге - разночинцем. Это во многом обусловило его приверженность к «великим разночинцам» 50-60-х - круга Чернышевского и Добролюбова. Позднее он примыкает к Белинскому и «Отечественным запискам», диктовавшим литературную моду в 40-х годах ХIX века.

В то время заниматься литературой далеко не всегда означало писать. Литературная жизнь включала в себя собрания, кружки, издание журналов. Особенно интересно последнее: в период появления в русской культурной жизни разночинцев это во многом было коммерцией - то, что сейчас называется бизнесом. Коммерческая успешность журнала свидетельствовала о его действительном успехе. Если издание находило отклик в массах - его покупали. Причём, не только дворяне. Хороший пример тому - 2 тома книги Некрасова «Физиология Петербурга», сборника, где героями были дворники, трактирщики, торговцы - слой, который не был тогда представлен в литературе. Но именно за ними было будущее - литераторам, как «вождям, защитникам и спасителям» нужно было это предвидеть, и Некрасов, будучи прогрессивным литератором, это предвидел.

Данная тенденция постепенно вылилась в течение, высокомерно названное Булгариным «натуральной школой». Название это, несмотря на злой умысел автора, очень даже понравилось Белинскому - именно с его лёгкой руки прогрессивнейшее течение в русской общественной мысли середины ХIХ ст. получило имя «Натуральная школа».

Следующий проект Некрасова - «Петербургский сборник». В нём Некрасов открыл миру Достоевского, Тургенева, Гончарова. Он хорошо чувствовал и отлично предугадывал настроение публики, аудитории читателей.  Более того, со временем он научается формировать её вкусы.

Ища новый формат, в 1846 он находит почти преданный забвению пушкинский «Современник» и берёт его в аренду на 10 лет. Журнал со славным именем - журнал Пушкина. Само имя основателя и название журнала обязывает быть продолжателем его прогрессивных традиций. Нужно уточнить, что Некрасов в новом деле был, как бы это правильнее сказать, идейным вдохновителем. Выкупила «Современник» целая группа известных в литературе людей: Белинский, Тургенев, Никитенко. Некрасов числился лишь одним из издателей, хотя вместе с Панаевым был реальным редактором журнала. Высший свет Российской империи презрительно отнесся к данному событию.

Как говорилось, Некрасов имел талант торгового аналитика, что позволило ему быстро сделать журнал прибыльным. Большой упор Некрасов делал на рекламу. Естественным желанием команды «Современника» было перетянуть к себе читателей «Отечественных записок», сходных по направлению. Сумев поставить выпуск журнала на надёжную коммерческую основу, Некрасов завоёвывает оппозиционный литературный рынок. Он платит хорошие гонорары авторам, Белинскому - 8000 тыс. рублей ежегодно - огромная по тем временам сумма! Некрасов умело выстроил стратегию журнала, учитывая все аспекты вплоть до мелочей, и сделал его самым популярным в России. Такое себе коммерческое предприятие плюс клуб единомышленников. Характерна в этом отношении политика главного редактора с цензурой. По случаю выхода первого выпущенного им номера «Современника» Некрасов дал званый обед, куда пригласил всех цензоров и где поил и кормил их самыми изысканными блюдами, всячески обхаживая.  

Но после звёздного для «Современника» 1847-го года, наступил революционный 1848. Царская цензура не на шутку испугалась идущей по Европе революции. Наступают страшные цензурные репрессии. Николай Первый неистово лютует, давя в зародыше любые прогрессивные ростки. Вдобавок ко всему умирает В.Г. Белинский. Но и здесь, сумев адаптироваться, «Современник» благополучно проживает этот период с тиражом в 2-3 тыс. экземпляров - малым по сравнению с предыдущими годами, но даже по нынешним временам довольно внушительным.

В это время в редакцию к Некрасову шлёт свои рукописи молодой офицер царской армии Л.Н. Толстой. Особо ярко вспыхнули его «Севастопольские рассказы» периода Крымской войны 1853-1856 гг. Возмущения Толстого относительно провальной организации обороны Севастополя, вызванные преступной халатностью царского правительства, закономерно совпадают с настроениями массы образованных патриотически-настроенных молодых (и не очень) людей Российской империи.

В 1853 в «Современник» приходит Н.Г. Чернышевский. Он разночинец - представитель нового, совсем иного поколения со своими интересами и вкусами. Его магистерская диссертация «Об отношении искусства к действительности» в 1855 году вызвала первый публичный скандал между сотрудниками «Современника». После её выхода возмущённый Толстой писал Дружинину и Григоровичу, что «намерен отныне преследовать, презирать и уничтожать его всеми дозволенными и, в особенности, недозволенными средствами» этого господина. Он, как и Тургенев, называл его «пахнущим клопами», подчёркивая происхождение и образ жизни. Хотя диссертация Чернышевского была довольно эпатажной для того времени, нам бы она показалась безобидной - в ней всего лишь формулировались принципы нового, утилитарного, искусства; искусства, противостоящего «чистому» «искусству для искусства». Говоря современным языком, в ней всего лишь отрицались основы старой эстетики, но это «всего лишь» неистово возмущало Толстого и всю «старую гвардию».

В 1856 г, после прихода Чернышевского, в «Современнике» утвердилось 2 направления: «пушкинское» (т.н. «старые» во главе с Дружининым), которое пыталось заменить Белинского, и «гоголевское» (Чернышевский и разночинцы), отстаивающее реализм. Некрасов некоторое время пытался сохранить «статус-кво». В том же году в журнал приходит Н.А. Добролюбов. Как говорит историк литературы Игорь Волгин, он был еще левее Чернышевского, невозмутим, скуп на комплименты, достаточно формально подходил к художественности литературы. Такой тип появляется в России впервые. Старые литераторы прозвали его «семинаристом» - по разночинному происхождению. Чернышевский и Добролюбов действительно закончили семинарию, что придало их характеру черту фанатичности. Оба - революционные демократы, ярые противники религии. Трудно говорить об их атеизме, скорее - это была, скорее, форма отрицания существующего. Даже их антирелигиозность, как многим казалось, была верой в высшие идеалы, возможно, это и вылилось в их безграничную преданность идеям утопического коммунизма.

Окончательный разрыв между революционными демократами и либералами произошёл в 1860 году. В этом году Добролюбов пишет свою знаменитую статью «Когда же придет настоящий день?» о романе Тургенева «Накануне». Это была не просто рецензия. Это был манифест новых людей, в котором выражалось отношение прогрессивной части русской публики к дворянским идеалам, вкусам и образу мышления. И опять же, читая статью Добролюбова сегодня, трудно понять: что же так возмутило автора романа? Никаких обид, тем более личных. Лишь едва уловимая ирония Добролюбова о неспособности дворянина Тургенева понять и дать образ нового революционера. Действительно, писатель-дворянин не видит уже вызревший из разночинцев тип нового российского революционера, не видит, потому что сам принадлежит к другому классу. В этом и проявляется его классовая ограниченность, поэтому и влюбляется его героиня Елена Стахова не в русского, а в болгарина Дмитрия Инсарова, выше жизни ценящего свободу своей родины. Весь роман - своеобразная «подготовка к делу», а когда доходит до самого дела - Тургенев «убивает» своего героя, поскольку не в состоянии представить, что должен делать революционер в действительности.

Тургенев буквально умоляет Некрасова не печатать эту статью, приводя различные аргументы, угрожая уйти из журнала. Но тот всё же решается на публикацию. Некрасов прекрасно понимал, что это означает разрыв не только с Тургеневым, но и со всей «старой гвардией»: Толстым, Островским, Гончаровым. Это были его близкие друзья, друзья которых он знал много лет, очень прогрессивные люди. Они очень много сделали для него и «Современника», их эстетические вкусы во многом совпадали. Это глубокая личная драма. Но Некрасов выбирает в пользу молодого поколения. Вряд ли это можно объяснить лишь «конъюнктурным чутьём», здесь было еще и «революционное чутьё», понимание действительного направления развития.

Журнал из литературного, каким был еще не так давно, превратился в общественно-политический и литературный. Публицистика, которой в  журнале заведовал Чернышевский, выдвигается на первое место. Отдел критики вёл Добролюбов, беллетристику - Некрасов.

Протестные настроения накануне земельной реформы рождают моду на радикальную литературу. В 1861 журнал имеет тираж 7000 экз. Но реформа не дала крестьянам землю. Авторы «Современника» прекрасно понимали, что это была бомба замедленного действия. Назревал бунт. Показательно, что когда все либеральные издания на всяк лад хвалили царя за мудрое решение, «Современник» не написал о реформе ни слова. Молчание - это тоже позиция. Для читателей намёк был более чем прозрачный.

В 1862 году в Петербурге вспыхивают пожары. Горят многие дома. Зачинщиков так и не нашли, но молва приписывает их «радикальным элементам». В это время не на шутку испуганный Достоевский буквально умоляет Чернышевского «прекратить пожары». Нет, Чернышевский непосредственно не имел к пожарам отношения, и Достоевский это знал. Но ещё лучше Фёдор Михайлович знал, что одного слова Чернышевского будет достаточно, чтобы они прекратились. Вот что значило тогда быть публицистом!

Боясь распространения бунтов, правительство на 8 месяцев прекращает издание радикальных журналов «Современник» и «Русское слово» (в котором писал Писарев). Затем следует арест Писарева и Чернышевского и заточение их в Петропавловскую крепость.

Находясь в заключении, Чернышевский пишет свой легендарный роман «Что делать?». Это произведение сыграло, пожалуй, самую значительную роль в формировании целой плеяды молодых революционеров (известно, что это было любимое художественное произведение Ленина). Даже «Накануне» и «Отцы и дети» не производили на публику такого впечатления. Чернышевский писал и отправлял «Что делать?» по частям, поэтому тюремная цензура, не видя целого, приняла его за обычную беллетристику, а когда он был опубликован в «Современнике» было поздно - бомба взорвалась.

Это был звёздный час журнала, за которым следовал недолгий, но мучительный конец. После ссылки Чернышевского и смерти Добролюбова «Современник» так и не смог оправиться.

С февраля 1863 г. Некрасов набрал новую команду во главе со М.Е. Салтыковым-Щедриным. Это очень талантливый человек, но каким бы гением не обладал публицист в период спада революционной волны, достичь предыдущих высот было невозможно. Сцепка журнала с народом постепенно слабеет и сходит на нет. Революционная мысль и действие перемещаются в другую сферу и обретают другие формы.

В апреле 1865 г. после принятия нового закон о печати, цензура накладывает запрет на очередной выпуск. В 1866 происходит покушение на царя, организованное народниками, после которого последовало первое предупреждение от правительства. В этом же году Некрасов публикует свою «Железную дорогу» - после чего последовало второе предупреждение. Чтобы хоть как-то продлить жизнь журнала, Некрасов пишет дифирамбы царю и чиновникам. Особенно возмутительным для революционной публики оказалась хвала из уст поэта царскому министру Муравьёву - вешателю и усмирителю Польши. За этот хвалебный стих, который Некрасов вскоре сжёг, нещадно критиковал Герцен в «Колоколе». До конца жизни Некрасов винил себя за этот стих и каялся перед друзьями. Это была минутное помешательство, но революция не прощает даже минутные слабости...

В июне 1866 г. журнал был закрыт навсегда.

* * *

История «Современника» очень богата и интересна, чтобы ограничиваться краткими заметками без прочтения самих произведений. Этот журнал был на переднем краю борьбы между старым, реакционным и новым, прогрессивным, поэтому ни российская литература, ни российская революция не мыслима без него. Но не одной историей он ценен сейчас. Логика революций лучше всего проступает в разломах и трещинах, проходящих между различными противоборствующими направлениями движения, в данном случае, как писал Белинский, на поле литературы. Современность «Современника» прежде всего в том, что форма его существования в концентрированном виде отразила глубину мысли и трагизм эпохи. И пока современная журналистика не начнёт ставить и достигать подобные цели, вряд ли она вообще возможна как общественное явление.

См. также:  «Работница». Из истории женской журналистики

 

история культура

propaganda-journal.net

Глава XXXVII 1836 г. «Современник» и последние дни Пушкина

Глава XXXVII

1836 г. «Современник» и последние дни Пушкина

Командировка Пушкина в Москву для занятия в главном архиве в марте 1836 г., возвращение его назад. — Стихотворение «Художнику». — «Современник». — Причина его издания; содержание первой книжки. — В начале апреля Пушкин в Михайловском. — Смерть матери, письмо к Погодину и Языкову из Михайловского. — Критические статьи Пушкина в первой книжке «Современника». — Пушкин ревностно собирает исторические записки и предания. — Отрывок из письма Дениса Давыдова о знакомстве с Валтер-Скоттом. — В мае Пушкин снова в Москве и тогда же возвращается назад. — Письмо к Нащокину с анекдотом о сыне. — Вторая книжка «Современника», как и первая, выходит в его отсутствие. — Лето 1836 года Пушкин на даче Каменного острова. — Он собирается посвятить всю деятельность журналу. — Последние стихотворения «Подражание итальянскому», «Молитва» и проч. — Первые строки неизданного стихотворения «Когда великое свершалось торжество…», последние строки пьесы «Когда за городом, задумчив, я брожу…», несколько других стихов: «По прихоти своей скитаться…». — Третий том «Современника» под редакцией самого Пушкина. — Переезд с Каменноостровской дачи в Петербург в октябре месяце. — Беспокойство духа. — Первые признаки неблагонамеренной и ложной молвы. — Раздражительность Пушкина, мысль уехать в Михайловское. — Последний лицейский праздник с товарищами и в ноябре появление четвертой книжки «Современника» с романом «Капитанская дочка».

В начале 1836 года (февраля 26) Пушкин, как объясняется в формулярном его списке, командирован в Московский Главный архив для занятий по делам службы. Занятия эти были — дополнительный сбор исторических материалов, несмотря на то, что он полагал его оконченным в прошлом году Мы увидим, что Александр Сергеевич и еще раз в течение этого года посетил Москву с тем же намерением, но оба раза пробыл в ней недолго. Из февральской поездки он возвратился в марте месяце назад в Петербург: 25 марта написано в Петербурге стихотворение «Художнику». Первый том «Современника», журнала, который должен был состоять всего из четырех томов и материалы для которого заготовил он прежде, уже печатался. Одобрение цензора на первом появившемся номере его имеет пометку: «31 марта 1836». Причины основания этого журнала или обозрения, как называл его Пушкин, должно прежде всего искать в противодействии тому насмешливому, парадоксальному взгляду на литературу нашу, который высказался в последних годах и, поддерживаемый с остроумием и замечательной диалектической ловкостью, имел сильное влияние, особенно на людей полуобразованных, из которых везде и состоит большинство читателей. Пушкин думал, вместе со многими из друзей своих, что, несмотря на безобразие многих отдельных явлений, литература наша в общности всегда была сильным орудием образованности, что легкое, постоянно шутливое обращение с ней лишено и основания, и цели, если не полагать цель в доставлении одной забавы праздному чтению. Как будто для показания важного значения литературы нашей, Пушкин в первом же томе своего обозрения поместил «Пир Петра Великого», «Скупой рыцарь», «Из А. Шенье», а в прозе — «Путешествие в Арзрум» и разбор сочинений Георгия Конисского! Не говорим уже о стихах Жуковского, о повести, статье и сценах Гоголя, о разборе парижского математического ежегодника кн. Козловского и «Хронике русского» А. Тургенева.

Еще книжка «Современника» не выходила из печати, как Пушкин уехал из Петербурга в Михайловское. Поводом к этой поездке в необычное весеннее время года была кончина матери его Надежды Осиповны. Он провожал тело ее до могилы, заготовленной ей рядом с родителями ее, Осипом Абрамовичем и Марьей Алексеевной (сконч. 1819) Ганнибалами, в Святогорском Успенском монастыре. 14 апреля Пушкин собрался опять в Петербург. В самый день отъезда своего из Михайловского он написал два письма: одно к М. П. Погодину, другое к Н. М. Языкову. Последнее особенно любопытно. Приводим их по порядку.

1) К М. П. Погодину.

«Пишу к вам из деревни, куда заехал вследствие печальных обстоятельств. Журнал мой вышел без меня, и, вероятно, вы его уж получили. Статья о ваших афоризмах писана не мною, и я не имел времени, ни духа ее порядочно рассмотреть. Не сердитесь на меня, если вы ею недовольны. Не войдете ли вы со мною в сношения литературные и торговые? В таком случае прошу вас объявить без обиняков ваши требования. Если увидите Н[адеждина], благодарите его от меня за «Телескоп». Пошлю ему «Современник». Сегодня еду в С.-Петербург, а в Москву буду в мае — порыться в архиве и свидеться с вами. 14 апреля. Михайловское».

2) К Н. М. Языкову.

«Отгадайте, откуда пишу к вам, мой любезный Николай Михайлович? Из той стороны, где ровно тому десять лет пировали мы втроем: вы, В[ульф] и я; где звучали ваши стихи и бокалы, где теперь вспоминаем мы вас и старину. Поклон вам от холмов Михайловского, от сеней Тригорского, от волн голубой Сороти, от Е[впраксии] Николаевны … у которой я в гостях. Поклон вам ото всего и от всех вам преданных сердцем и памятью. Алексей В[ульф] здесь же, по-прежнему милый, но уже перешагнувший за тридцатый год. Пребывание мое в Пскове не так шумно и весело ныне… но оно так живо мне вас напомнило, что я не мог не написать вам несколько слов в ожидании, что и вы откликнетесь. Вы получите мой «Современник»; желаю, чтобы он заслужил ваше одобрение. Из статей критических моя одна: о Конисском. Будьте моим сотрудником непременно. Ваши стихи — вода живая; наши — вода мертвая; мы ею окатили «Современника»: опрысните его вашими кипучими каплями. Послание к Давыдову — прелесть! Наш боец чернокудрявый окрасил было свою седину, замазав и свой белый локон, но после ваших стихов опять его вымыл — и прав. Прощайте, пишите мне, да и кстати уж, напишите и к Вяземскому ответ на его послание, напечатанное в «Новоселье» (помнится), и о котором вы и слова ему не молвили. Будьте здоровы и пишите, то есть: живи и жить давай другим. 14 Апреля. P. S. Пришлите мне, ради бога, стих об Алексее Бож[ием] человеке и еще какую-нибудь легенду — нужно».

Последнее слово «нужно» нам уже понятно… Направление Пушкина в эти года дает ему значение и смысл…

Но из критических статей Пушкина, помещенных в первом томе «Современника», не одна только о сочинениях Конисского, как он утверждает, принадлежит ему. В известиях о новых книгах есть, например, две заметки, уже несомненно составленные им, и две другие, которые, по некоторым внешним и внутренним признакам, могут быть отнесены на его счет, хотя положительных доказательств их принадлежности издателю мы не нашли в бумагах. Начинаем с заметок первого рода:

1) «Вастола, или Желания. Повесть в стихах, сочинение Виланда, издал А. Пушкин. С.-Пб., в тип. Д[епартамента] Внеш[ней] торг[овли], 1836, в 8, стр. 96».

В одном из наших журналов дано было почувствовать, что издатель «Вастолы» хотел присвоить себе чужое произведение, выставя свое имя на книге, им изданной. Обвинение несправедливое: печатать чужие произведения, с согласия или по просьбе автора, до сих пор никому не воспрещалось. Это называется издавать; слово ясно; по крайней мере, до сих пор другого не придумано.

В том же журнале сказано было, что ««Вастола» переведена каким-то бедным литератором, что А. С. П. только дал ему напрокат свое имя и что лучше бы сделал, дав ему из своего кармана тысячу рублей».

Переводчик Виландовой поэмы, гражданин и литератор заслуженный, почтенный отец семейства, не мог ожидать нападения столь жестокого. Он человек небогатый, но честный и благородный. Он мог поручить другому приятный труд издать свою поэму, но конечно бы не принял милостыни от кого бы то ни было.

После такового объяснения не можем решиться здесь наименовать настоящего переводчика. Жалеем, что искреннее желание ему услужить могло подать повод к намекам, столь оскорбительным».

Не видя никакой существенной надобности изъяснять теперь происшествие, о котором говорится в заметке, мы только прибавим, что право Пушкина издать поэму могло основываться и на том, что он пересмотрел ее и, вероятно, исправил в некоторых местах. Под заметкой его должна была стоять и подпись изд[ателя], выпущенная только от типографского недосмотра.

Второй отрывок касается нового издания «Вечеров на хуторе» Н. В. Гоголя.

2) «Вечера на хуторе близ Диканьки. Повести, изданные Пасичником Рудым Паньком. Издание второе. Две части, в 8 д[олю] л(иста), XIV, 203 и X, 233, в типогр. Д[епартамента] Внеш[ней] тор[говли].

Читатели наши, конечно, помнят впечатление, произведенное над нами появлением «Вечеров на хуторе». Все обрадовались этому живому описанию племени поющего и пляшущего, этим свежим картинам малороссийской природы, этой веселости, простодушной и вместе лукавой. Как изумились мы русской книге, которая заставляла нас смеяться, мы, не смеявшиеся со времен Фонвизина! Мы так были благодарны молодому автору, что охотно простили ему неровность и неправильность его слога, бессвязность и неправдоподобие некоторых рассказов, предоставя сии недостатки на поживу критики. Автор оправдал таковое снисхождение. Он с тех пор непрестанно развивался и совершенствовался. Он издал «Арабески», где находится его «Невский проспект», самое полное из его произведений. Вслед за тем явился «Миргород», где с жадностию все прочли и «Старосветских помещиков», эту шутливую, трогательную идиллию, которая заставляет вас смеяться сквозь слезы грусти и умиления, и «Тараса Бульбу», коего начало достойно Вальтер-Скотта. Г-н Гоголь идет еще вперед. Желаем и надеемся иметь часто случай говорить о нем в нашем журнале»[248].

Этот отзыв подтверждает все то, что говорили мы прежде о покровительстве, какое оказал Пушкин начинающему писателю, и о самих поводах к нему. Тут уже можно заметить мысль, высказанную впоследствии самим Гоголем по поводу только «Ревизора»: «Честное лицо в моей комедии — есть смех».

Переходим к заметке, которая может и не принадлежать Пушкину, но удивительно совпадает с его образом мыслей и с направлением вообще.

«Походные записки артиллериста, с 1812 по 1816 год, артиллерии полковника И. Р…». Москва, 1835–1836, в 8 д. четыре части. Стр. 296–348–354–375.

«Когда возвратились наши войска из славного путешествия в Париж, каждый офицер принес запас воспоминаний. Их рассказы все без исключения были занимательны, все наблюдаемо было свежими и любопытными чувствами новичка, даже постой русского офицера на немецкой квартире составлял уже роман. Доныне, если бывший в Париже офицер, уже ветеран, уже во фраке, уже с проседью на голове, станет рассказывать о прошедших походах, то около него собирается любопытный кружок. Но ни один из наших офицеров до сих пор не вздумал записать свои рассказы в той истине и простоте, в какой они изливаются изустно. То, что случилося с ними как с людьми частными, почитают они слишком неважным и очень ошибаются. Их простые рассказы иногда вносят такую черту в историю, какой нигде не дороешься. Возьмите, например, эту книгу: она не отличается блестящим слогом и замашками опытного писателя; но все в ней живо и везде слышен очевидец. Ее прочтут и те, которые читают только для развлечения, и те, которые из книг извлекают новое богатство для ума».

В последнее время Пушкин был одним из самых ревностных собирателей записок, преданий, изустных исторических рассказов. Он отыскивал их всюду, где только мог — с жаром и неутомимостию, которыми вообще отличались его предприятия. Он заводил переписку по первому слуху о существовании какого-либо документа в этом роде, какого-либо семейного сказания или откровенной повести из жизни действительного лица. Пусть вспомнят читатели наши участие, с которым он встретил записки Н. А. Дуровой, помещенные во 2-м томе «Современника» с объяснением от собственного лица. Оно сохранено нами в примечаниях к статьям, взятым из «Современника». Так точно по первому известию, что Д. В. Давыдов находится в близких сношениях с Вальтер-Скоттом, Пушкин просил его рассказать всю историю его знакомства с знаменитым шотландцем. Отрывок из ответа Д. В. Давыдова сохранился в бумагах Пушкина; он любопытен.

«… Мне писал племянник мой Владимир Петрович Давыдов, который учится в Эдинбурге, что он часто видится с Вальтер-Скоттом и часто бывает у него в деревне, что Вальтер-Скотт долго его обо мне расспрашивал и показывал ему портрет мой, находящийся у него в кабинете. Это польстило моему самолюбию, и я написал Вальтер-Скотту благодарное письмо, на которое он немедленно отвечал. Сверх того, он спустя несколько времени прислал мне свой портрет, с надписью «Вальтер-Скотт Денису Давыдову». Теперь я ему пишу благодарное письмо за портрет, а между тем, узнав, что он составляет себе кабинет разного оружия, на днях посылаю ему куртинский дротик, черкесский лук и стрелы и кинжал. Вот вся история моего знакомства с Вальтер-Скоттом».

Наконец, выписываем шутку Пушкина, в которую отчасти примешивается и чувство грусти. Что она принадлежит поэту, свидетельствует одно обстоятельство. При перечете имен старых деятелей в литературе пропущено его собственное имя.

«Мое новоселье. Альманах на 1836 год», В. Крыловского. С.-Пб. в типогр. издат[еля], 296 стр.

«Это Альманах! Какое странное чувство находит, когда глядим на него; кажется, как будто на крыше опустелого дома, где когда-то было весело и шумно, видим перед собою тощего мяукающего кота. Альманах! Когда-то Дельвиг издавал благоуханный свой Альманах! В нем цвели имена Жуковского, князя Вяземского, Баратынского, Языкова, Плетнева, Туманского, Козлова. Теперь все новое, никого не узнаешь: другие люди, другие лица. В оглавлении, приложенном к началу, стоят имена гг. Куруты, Варгасова, Крыловского, Грена; кроме того, написали еще стихи буква С, буква Ш., буква Щ. Читаем стихи — подобные стихи бывали и в прежнее время; по крайней мере в них все было ровнее, текучее, сочинители лепетали вслед за талантами. Грустно по старым временам!..»

В мае месяце А. С. Пушкин снова уехал в Москву, порыться в архивах, как он говорит в письме к М. П. Погодину, но вместе с тем, вероятно, и по собственным делам. В это время одно из них, кончившееся к полному его удовольствию, свидетельствует, что боязнь толков и пересудов света начинала уже сильно развиваться в нем. В мае же месяце вернулся он в Петербург и 27 числа написал то доброе, простосердечное письмо, которое, вместе с другими к П. В. Нащокину, уже напечатано было в «Москвитянине» (1851 г., № 23).

«Любезный П[авел] В[оинович], я приехал к себе на дачу 23 в полночь. Дай бог не сглазить, все идет хорошо. Теперь поговорим о деле. Я оставил у себя два порожних экземпляра «Современника». Один отдай князю Гагарину, а другой пошли от меня Б[елинскому] (тихонько от наблюдателей, NB), и вели сказать ему, что очень жалею, что с ним не успел увидеться. Во-вторых, я забыл взять с собою твои записки, перешли их, сделай милость, поскорее.

Путешествие мое было благополучно, хотя три раза чинил я коляску, но слава богу — на месте, т. е. на станции, и не долее 2-х часов en tout[249].

Второй № «Современника» очень хорош, и ты скажешь мне за него спасибо. Я сам начинаю его любить и, вероятно, займусь им деятельно. 27 мая 1836.

Вот тебе анекдот о моем Сашке. Ему запрещают (не знаю зачем) просить, чего ему хочется. На днях говорит он своей тетке: «Азя! дай мне чаю: я просить не буду».

Итак, мы видим, Пушкин с мая месяца жил уже на даче — на Каменном острове. В отсутствие его материалы, приготовленные им для 2 № «Современника», были приведены в порядок и напечатаны людьми, которым он поверил эту работу. Он нашел второй том «Современника» очень хорошим. Книжка вышла в июне месяце. Одобрение цензора на ней помечено 30 числом июня 1836 года.

Из собственных его статей второй № «Современника» содержал известие о Российской Академии, предисловие к запискам Н. А. Дуровой и, вероятно, то объявление от редакции журнала, в которой она принимает на себя вину напечатания «Хроники русского в Париже» (А. Тургенева) без исправлений в слоге и отвечает на нападки журналов, усмотревших в записках Эоловой Арфы только погрешности против языка и внешней формы. Последние слова этого объявления, имеющие совершенно характер пушкинский, выписываем:

«… Можно было бы, и по некоторым отношениям следовало бы для порядка, дать этим разбросанным чертам стройное единство, облачить в литературную форму. Но мы предпочли сохранить в нем (в журнале) живой, теплый, внезапный отпечаток мыслей, чувств, впечатлений, городских вестей, булеварных, академических, салонных, кабинетных движений, так сказать, стенографировать эти горячие следы, эту лихорадку парижской жизни; впрочем, кажется, мы и не ошиблись в своем предпочтении. По всем отзывам образованных и просвещенных людей, парижская хроника возбудила живейшее любопытство и внимание. Даже и тупые печатные замечания подтвердили нас в убеждении, что способ, нами избранный, едва ли не лучший. Вкус иных людей может служить всегда надежным и неизменным руководством, стоит только выворотить вкус их наизнанку. То, чего они оценить не могли, что показалось им неприличным, неуместным, то, без сомнения, имеет внутреннее многоценное достоинство, следовательно, не их имеем в виду в настоящем объяснении. Но мы желали только, по обязанности редакторской, приняв на себя всю ответственность за произвольное напечатание помянутых выписок, отклонить ее от того, который писал их, забывая, что есть книгопечатание на белом свете».

Впрочем, второй том «Современника» имеет преимущественно критический характер. Он наполнен разборами замечательных книг и литературных явлений, как своих, так и чужестранных. В нем находим отчеты о заседании Французской Академии, о «Наполеоне», поэме Кинэ, о войнах Цезаря, писанных Маршаном под диктовку Наполеона, о комедии Гоголя «Ревизор» и проч.

С жаром принялся Пушкин летом на Каменноостровской даче своей за приготовление нового тома журнала, которым еще недавно обещался деятельно заняться. Первые два номера, хотя и составлены были им, но печатались, как мы видели, без личного надзора издателя: только третий номер вышел под собственными его глазами[250]. Неутомимо работал поэт-журналист над материалами и содержанием новой книжки. Один из друзей, посетив его в воскресенье, застал его за статьей «Джон Теннер». Поэт работал над ней уже целое утро и, встречая приятеля, сказал ему, потягиваясь, полушутливо и полугрустно: «Плохое наше ремесло, братец. Для всякого человека есть праздник, а для журналиста — никогда». От пребывания его на даче Каменного острова осталось, однако ж, и несколько поэтических, последних песен его: «Подражание итальянскому», написанное 22 июня, «Молитва», написанная ровно через месяц, 22 июля, и несколько неизданных. Все они уже ознаменованы тем особым состоянием духа, которое в высоких образах, граничащих с религиозным эпосом, ищет пищи и удовлетворения себе. Заметно, что воображение поэта обставлено, так сказать, картинами исторического и духовного содержания и беспокойно живет между ними, еще выбирая предмет для полного поэтического усвоения. В неизданных стихотворениях можно видеть, как явления жизни начинают представляться мысли его той стороной, которая чем-либо соприкасается с исторической или религиозной идеей. 5 июня Пушкин начал стихотворение, первые строки которого здесь приводим:

Когда великое свершалось торжество

И в муках на кресте кончалось божество,

Тогда по сторонам животворяща древа —

Мария-грешница и пресвятая дева —

Стояли две жены

В неизмеримую печаль погружены!..

Картина в 6 стихах, мерно и величественно восстающая пред глазами вашими!.. Другая, ей подобная, писана в последнем месяце лета. В одну из прогулок своих Пушкин завернул на кладбище и 14 августа выразил впечатления свои в стихотворении, которое начинается стихами:

Когда за городом, задумчив, я брожу

И на публичное кладбище захожу…

Весь предмет, возбудивший сначала тяжелое и смутное волнение в душе его, тотчас же освещается кротким светом религиозной мысли и выходит уже преобразованный совершенно идеальным пониманием и представлением его. Исполненный тихой задумчивости, он в новом своем виде приносит с собой умиротворение всех требований и порывов:

… Но как же любо мне

Осеннею порой, в вечерней тишине,

В деревне посещать кладбище родовое,

Где дремлют мертвые в торжественном покое.

Там неукрашенным могилам есть простор;

К ним ночью темною не лезет бледный вор;

Близ камней вековых, покрытых желтым мохом,

Проходит селянин с молитвой и со вздохом;

На место праздных урн и мелких пирамид,

Безносых гениев, растрепанных харит —

Стоит широкий дуб над важными гробами,

Колеблясь и шумя!..

14 августа, 1836 г. Камен[ный] остр[ов].

Наконец, немного ранее, 5 июля, набрасывает Пушкин отрывок, где высказывает в чудных стихах все потребности свои как художника. Созерцание природы и наслаждение искусством признает он единственной целью своей жизни, пренебрегая и откидывая все другие, многоразличные цели, которые волнуют его современников. Он ставит цель положительно и твердо:

По прихоти своей скитаться здесь и там,

Дивясь божественным природы красотам,

И пред созданьями искусств и вдохновенья

Безмолвно утопать в восторгах умиленья… —

Вот счастье! вот права!

То же самое говорил он и прежде, но теперь мы уже знаем, что не прежнее вольное, артистическое наслаждение всеми явлениями жизни скрывается в его словах, но сближение с теми величавыми образами, которые предчувствовала и по которым томилась душа его…

В сентябре месяце вышел третий том «Современника». Постоянная работа лета не прошла даром, и Пушкин сдержал обещание. Третий том есть чуть ли не лучший том всего издания по разнообразию и существенности своего содержания. В нем, вместе со стихами Ф. Т[ютчева], Давыдова и Вяземского, поместил он собственные свои пьесы «Родословная моего героя», «Полководец», «Сапожник (Притча)». В прозе мы уже находим 7 статей Пушкина: «О мнении М. А. Лобанова», «Об «Истории Пугачевского бунта», «Вольтер», «Фракийские элегии», «Анекдоты», «Отрывок из неизданных записок дамы» и «Джон Теннер». В разборе книг мы извлекли уже, для напечатания в виде отдельных статей, его заметки «Об обязанностях человека» Сильвио Пеллико» и «О словаре святых, прославленных в российской церкви»; они проникнуты тем же нравственным чувством, какое овладело и умом его вместе с творческой его способностию, что в настоящем художнике почти всегда неизбежно[251]. Есть и несколько небольших полемических объяснений Пушкина в том же номере. Известный библиограф И. А. Бессонов прислал в «Современник» свои заметки на статью Гоголя «О движении журнальной литературы». Он противопоставлял некоторым обвинениям ее свои соображения и, называя ее программой журнала, ждал от «Современника» исполнения всех упущений в журналистике, как то: определения, что такое Вальтер-Скотт, французская литература, наши писатели и наша публика? Осторожный Пушкин сделал такую выноску к заметкам г-на Бессонова: «С удовольствием помещая здесь письмо г-на А. Б.[252], нахожусь в необходимости дать моим читателям некоторые объяснения. Статья «О движении журнальной литературы» напечатана в моем журнале, но из сего еще не следует, чтобы все мнения, в ней выраженные с такою юношескою живостию и прямодушием, были совершенно сходны с моими собственными. Во всяком случае, она не есть и не могла быть программою «Современника»». В другой раз, отвечая на догадки журналов о программе журнала и цели его, он останавливается при иронической заметке одной газеты, что «Современник» будет только продолжением «Литературной газеты» барона Дельвига. С гордостию и чувством уважения к другу Пушкин подтверждает слова газеты: «Современник», — говорит он, — по духу своей критики, по многим именам сотрудников, в нем участвующих, по неизменному образу мнения о предметах, подлежащих его суду, будет продолжением «Литературной газеты».

Выдав книжку «Современника», Александр Сергеевич в октябре месяце переехал в город, на Мойку, к Певческому мосту, дом Волконской. С этого времени становится в нем заметно особенное беспокойство духа, первые признаки неблагонамеренности и лживой молвы, тогда показавшиеся, начинают тревожить его. Он делается раздражителен и наконец с трудом таит в себе муку гнева и досады, которые вскоре и одолевают его. Как будто предчувствуя катастрофу, он сбирался уехать в конце этого года в Михайловское и пробыть там всю зиму с семейством своим. Исполнение плана предотвратило бы, может статься, бедствие, которое поразило его в первом месяце следующего, 1837 года[253].

Между тем в ноябре выдал он 4-й, последний, том «Современника», имеющий цензурное одобрение от 11 ноября 1836 г. Существенной частью этой книжки был роман «Капитанская дочка», напечатанный в нем целиком, да «Хроника русского в Париже». Отдельных стихов Пушкина в нем не было, но он напечатал тогда объяснение по поводу «Полководца», в котором заключил три строфы в честь вождя 12-го года князя Кутузова, бывшие дотоле неизвестными. Затем, в «Новых книгах», Пушкин сделал одобрительную заметку на «Записки» Н. А. Дуровой, вышедшие отдельно под заглавием «Кавалерист-девица»: «Читатели «Современника» видели уже отрывки из этой книги. Они оценили, без сомнения, прелесть этого искреннего и небрежного рассказа, столь далекого от авторских притязаний, и простоту, с которою пылкая героиня описывает самые необыкновенные происшествия…» Другая заметка касается труда г-на Строева «Ключ к «Истории государства Российского» (2 части. Москва)». Мы не знаем достоверно, принадлежит ли она Пушкину, но по мысли своей она совершенно сходна с тем, что он обыкновенно думал и говорил:

«Издав сии два тома, г-н Строев оказал более пользы русской истории, нежели все наши историки с высшими взглядами, вместе взятые. Те из них, которые не суть закоренелые верхогляды, принуждены будут в том сознаться. Г. Строев облегчил до невероятной степени изучение русской истории. «Ключ» составлен по второму изданию «Истории государства Российского», самому полному и исправному», — пишет г-н Строев. Издатели «Истории государства Российского» должны будут поскорее приобрести право на перепечатание «Ключа», необходимого дополнения к бессмертной книге Карамзина».

Поделитесь на страничке

Следующая глава >

biography.wikireading.ru

Слово главного редактора Пушкин — наш современник. «Журнал Наш Современник 2006 #10»

 

Судьба пушкинского “Современника” была весьма плачевной. В 1836 году вышло четыре тома. Два первых — тиражом 2400 экземпляров, из которых разошлось не более трети, а тираж четвёртого по причине малого спроса снизился почти втрое. После гибели Пушкина журнал стал постепенно чахнуть, и когда Плетнёв передавал его Некрасову, у “Современника” оставалось всего лишь 233 подписчика.

А между тем он был любимым детищем Пушкина. Во многих письмах последнего года жизни — жене, друзьям, издателям — поэт с волнением и восторгом рассказывает о каждом из номеров, расхваливает авторов, ругается с книготорговцами и недругами-журналистами. Его шедевры — “Скупой рыцарь”, “Родословная моего героя”, “Капитанская дочка”, “Медный всадник”, “Путешествие в Арзрум” — печатаются в “Современнике”. Рядом с повестями Гоголя, стихотворениями Тютчева, Жуковского, Боратынского, Кольцова, Лермонтова, Дениса Давыдова… Какие имена! Казалось бы, нарасхват должен идти журнал!

Но всё было тщетно. Грамотная светская чернь уже была увлечена бульварным чтивом Булгарина, крикливыми антипушкинскими статьями Греча и Полевого, трескучими стихами Бенедиктова, ходульной прозой Марлинского, коммерческими романами французских сочинителей, о которых поэт в 1834 году написал с беспощадной язвительностью: “Легкомысленная невежественная публика была единственною руководительницею и образовательницею писателей. Когда писатели перестали толкаться по передним вельмож, они в их стремлении к низости (! — Ст. К.) обратились к народу, лаская его любимые мнения или фиглярствуя независимостью и странностями (! — Ст. К.), но с одной целью: выманить себе репутацию или деньги! В них нет и не было бескорыстной любви к искусству и к изящному. Жалкий народ!”.

Так что Пушкин и его гениальные современники были поставлены, говоря нынешним языком, в положение “маргиналов”… Не напоминает ли нам эта картина сегодняшнее время, если вспомнить судьбы Георгия Свиридова, Юрия Кузнецова, Николая Тряпкина, Александра Панарина?..

Рыночные нравы, хлынувшие в 30-е годы XIX века в русскую журнальную и газетную жизнь из буржуазной Европы, озадачили и даже испугали Пушкина. Почти за два века до господства телевизионных сериалов, детективов, женских романов и прочего “мыла” он почувствовал тлетворный запах перемен и бросил в лицо этой многоликой бесовщине перчатку:

“Явилась толпа людей тёмных с позорными своими сказаниями, но мы не остановились на бесстыдных записках Генриетты Вильсон, Казановы и Современницы. Мы кинулись на плутовские признания полицейского шпиона и на пояснения оных клеймёного каторжника. Журналы наполнились выписками из Видока. Поэт Гюго не постыдился в нём искать вдохновений для романа, исполненного огня и грязи. Недоставало палача в числе новейших литераторов. Наконец и он явился, и к стыду нашему скажем, что успех его “Записок”, кажется, несомнителен”.

Не в бровь, а в глаз — сказано о нашем сегодняшнем книжном и гламурном рынке. В другой своей записи о зловонном потоке, текущем в Россию с Запада, отчаявшийся Пушкин, сам настрадавшийся от цензуры, поневоле воззвал к ней: “Не должна ли гражданская власть обратить мудрое внимание на соблазн нового рода, совершенно ускользнувший от предусмотрения законодательства”.

Сказано как будто о нашем времени, ежели вспомнить, что Дума российская много лет не может даже сформулировать, что такое порнография, и никакого толкового сопротивления всяческим (позвольте, скажу грубым блатным языком) “отвязанным сукам” оказать не может. А Пушкин — сопротивлялся по-своему, по-пушкински. Он на вызов “цивилизованной черни” ответил “Памятником”:

Я памятник воздвиг себе нерукотворный,

К нему не зарастёт народная тропа.

Вознёсся выше он главою непокорной

Александрийского столпа.

Вот в чём он увидел спасение от “рыночной демократии”, от “пипла, который хавает”, — в народной тропе.

Из языка нынешних политиков, столпов “жёлтой прессы” и телевизионных шоуменов исчезло простое и древнее слово “народ”. Они брезгуют этим словом, стесняются и не любят его. Их демократическим вкусам “любезен” “электорат”. А мы в “Нашем современнике” спасали пушкинскую суть и честь народного слова, публикуя жизнеописания Есенина и Шолохова, Павла Васильева и Николая Клюева. Это — в последние 15 лет. А если оглянуться на 60-80-е годы, то как не вспомнить великую деревенскую прозу: “Царь-рыбу” Астафьева, “Прощанье с Матёрой” Распутина, “Лад” Белова, “Калину красную” Шукшина. Именно эти вехи обозначили “народную тропу” журнала. Благодаря им мы стали самым востребованным литературным журналом для читающей России. Мы не позволили оттеснить наших лучших писателей в “маргинальный” угол. Вот почему благодарные читатели даже в наше враждебное культуре время каждый год присылают в редакцию около трёх тысяч писем — из разных мест, куда доходит журнал: от самого северного в России Трифонов-Печенгского монастыря до русского Крыма, от белорусской Гомельщины до магаданского посёлка Синегорье… Разве поток этих писем не есть “народная тропа”?

Наш умный, страстный, жаждущий веры и справедливости читатель стал желанным коллективным автором журнала. Два раза в год мы щедро даём ему слово, чтобы в этом стихийном, искреннем многоголосье уловить смысл нынешней народной жизни, понять народную правду и нащупать ответную тропу к ней.

* * *

Многослойный историзм Пушкина, вершин которого он достиг в “Борисе Годунове” и “Капитанской дочке”, был не понят “образованщиной” той эпохи. Катенин объявлял пушкинскую трагедию “нулём”, Кюхельбекер поставил её ниже фальшивых пьес Кукольника, журналист Надеждин издевался над поэтом в “Телескопе”:

“Бориса Годунова”

Он выпустил в народ,

Убогая обнова,

Увы! на новый год.

Впрочем, Пушкин всё это предвидел:

Услышишь суд глупца и смех толпы холодной,

Но ты останься твёрд, спокоен и угрюм.

Подобно “холодной толпе” тех лет наша новолиберальная чернь не прочитала историческую эпопею Ирины Владимировны Римской-Корсаковой “Побеждённые”, прошла мимо леоновской “Пирамиды”, не заметила личутинского “Раскола”, брезгливо отвернулась от блистательных повестей Проханова “Идущие в ночи” и “Чеченский блюз”… А ведь все эти произведения, печатавшиеся в журнале, каждое по-своему продолжает традицию пушкинской исторической прозы. В них народные и государственные начала ищут союза и равновесия, а если находят его в роковые минуты истории, то творец может с облегчением вспомнить заветные слова: “Окрепла Русь, так тяжкий млат, дробя стекло, — куёт булат”. Верим, что история не прекратила течение своё, что мы ещё услышим звон, летящий с этой волшебной пушкинской наковальни.

Пушкин — волшебный историк. Даже в курьёзах и в частностях исторической жизни он своим пером мог пролить свет на самые тёмные загадки бытия.

В 2003 году вся наша либеральная пресса дружно отмечала зловещий юбилей знаменитого “дела врачей-отравителей”, возникшего в начале 1953 года. Кого только не клеймили историки и борзописцы жёлтой прессы, кого только не объявляли её вдохновителем — одни Сталина, другие Берию, третьи Абакумова.

Одна из революционных фурий мошеннического августовского переворота 1991 года Мариэтта Чудакова в статье “Был август или ещё только будет?” (“Знамя”, N 8, 2006 г.) не смогла обойти этого сюжета. С отчаяньем пишет она о том, как “август” стал сдавать свои позиции: “Сначала робко, а затем потоком покатились публикации о том, что Тимашук была честным врачом, несправедливо гонимым сначала будущими “убийцами в белых халатах”, а затем Хрущёвым…”.

Но я бы посоветовал Чудаковой открыть томик Пушкина и перечитать “Скупого рыцаря” — сцену, где ростовщик рекомендует рыцарю Альберу обратиться к аптекарю Товию за чудодейственными каплями:

Жид

В стакан воды подлить… трех капель будет,

Ни вкуса в них, ни цвета не заметно;

А человек без рези в животе,

Без тошноты, без боли умирает.

Альбер

Твой старичок торгует ядом.

Жид

Да -

И ядом…

Так вот кто первым сочинил версию о “врачах-отравителях” — Пушкин! Но как зловеще шутит история: оказывается, в ведомстве Генриха Ягоды была секретная лаборатория, которой руководил потомок и ученик средневекового аптекаря Товия — медик Григорий Майрановский*.

Возможно, что любимый писатель Чудаковой — Булгаков догадывался об этом, когда писал сцену, где Азазелло с Коровьевым подносят Мастеру и Маргарите чашу с ядом…

* * *

16 марта 1830 года Пушкин написал в письме к П. А. Вяземскому: “Государь, уезжая, оставил в Москве проект новой организации, контрреволюции революции Петра. Вот тебе случай написать политический памфлет, и даже его напечатать ограждение дворянства, подавление чиновничества, новые права мещан и крепостных — вот великие предметы. Как ты? Я думаю пуститься в политическую прозу”.

Он и стал основоположником этого жанра, написав “Путешествие в Арзрум”, статью “О народном воспитании”, “Воспоминания”, “Путешествие из Москвы в Петербург”, размышления о “Собрании сочинений Георгия Конисского, архиепископа Белорусского”, опубликованные, кстати, в первом номере “Современника”.

Проницательная Ирина Ивановна Стрелкова (вечная ей память!) в своей последней статье, написанной для журнала, не зря придала пушкинской мысли о политической прозе особое значение. Она причислила к этому жанру “Мой манифест” Валентина Распутина, книгу воспоминаний Станислава Куняева “Поэзия. Судьба. Россия”, почти все работы последнего десятилетия Вадима Кожинова, “Менеджер Дикого поля” Александра Казинцева. Я бы прибавил к этому списку замечательные политические мемуары Николая Ивановича Рыжкова, “Великую криминальную революцию” Станислава Говорухина, ну и, конечно же, трилогию Юлия Квицинского о трёх крупнейших предателях в мировой истории — Иуде Искариоте, Андрее Власове и Александре Тыковлеве (он же — Александр Яковлев, ныне покойный). И все труды владыки Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна, публиковавшиеся у нас в 90-е годы прошлого века. Можно ещё вспомнить и “Россию распятую” Ильи Глазунова, и “Историю русского масонства” Бориса Башилова, изданную как приложение к “Нашему современнику”. В обеих последних работах Пушкин является любимым персонажем. Словом, куда ни оглянись — в нашем литературном поле везде прорастают всходы, посеянные Пушкиным. Когда мы пишем о наших геополитических интересах, о месте под солнцем и русского народа, и всех коренных народов России, — мы неизбежно следуем Пушкину, когда из-под пера авторов “Нашего современника” выходят убедительные размышления об “извечном споре славян между собою” (“Шляхта и мы”), крымские, украинские, приднестровские страницы Ксении Мяло, мудрые изыскания Андрея Убогого об истории, прошумевшей на башкирских просторах Южного Урала. Они и называются по-пушкински — “Путешествие к Пугачёву”.

А все наши пятнадцать номеров (за 15 лет), которые были предоставлены творчеству прозаиков, поэтов, историков, краеведов из Татарстана и Башкирии, из Республики Коми и далёкой Якутии, из ханты-мансийской земли, из дружественной Белоруссии, разве не есть умножение пушкинского завещания о единстве многонациональной России?

Слух обо мне пройдёт по всей Руси великой,

И назовёт меня всяк сущий в ней язык,

И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой

Тунгус, и друг степей калмык.

Не гражданское общество — искусственное, выхолощенное, лишённое исторической глубины и национального лика, а живой, природный союз русского народа со всеми коренными народами России — вот идеал общественного и государственного устройства, за который ратовал пушкинский журнал и ратует “Наш современник”.

* * *

И снова о памятнике. “Александрийский столп” — символ государства. Недавно в одном из номеров журнала “Знамя” Наталья Иванова в статье “Лютые патриоты” в охотку поиздевалась над писателями-государственниками. А ведь модная в ельцинскую эпоху практика “разгосударствления”, которую исповедовали Сахаров, Собчак, Старовойтова и т. д., — одно из тягчайших преступлений нашей криминальной демократии. Разгосударствление обескровило экономику, породило нищету и вымирание народа, сократило сроки жизней человеческих, открыло “зелёную улицу” “бешеным” деньгам, а вместе с ними наркомании, заказным убийствам, беспризорщине, тотальному мошенничеству и уйме пороков, которые человечество накопило за свою историю…

Но “нам не дано предугадать, как наше слово отзовётся”, — говорил любимец Пушкина Тютчев. Разгосударствленные “бешеные” деньги везла в чемоданчике в родной Санкт-Петербург Галина Старовойтова. Разгосударствленными “бешеными” деньгами было заплачено киллерам, ждавшим демократическую комиссаршу на лестнице её родного дома. “Разгосударствленное” оружие хлынуло в криминальный мир, и один из этих начинённых смертью стволов лёг в руку убийцы. Пуля — тоже “разгосударствленная” — вошла в висок Старовойтовой. Криминальная революция сожрала свою дочурку. Пушкин так сформулировал в черновой главе “Капитанской дочки” закон исторического возмездия, настигающий идеологов бунтов и революций: “Не приведи Бог видеть русский бунт — бессмысленный и беспощадный. Те, которые замышляют у нас невозможные перевороты, или молоды и не знают нашего народа, или уж люди жестокосердые, коим чужая головушка полушка да и своя шейка копейка”.

О законе этого исторического возмездия, может быть, глубже всех написал Вадим Кожинов в блистательном исследовании “Загадка 1937 года”.

* * *

Но как бы ни восхищался поэт Александрийским столпом и Медным Всадником, “нерукотворный” памятник был роднее и ближе его душе.

Любовь и тайная свобода

Внушали сердцу гимн простой.

Пушкинская свобода имеет совсем другое происхождение, нежели нынешняя покупная “свобода слова” и фарисейские “права человека”, сущность которых русский гений разглядел почти два века тому назад.

Не дорого ценю я громкие права,

От коих не одна кружится голова…

………………………………………………………………………….

По прихоти своей скитаться здесь и там,

Дивясь божественным природы красотам

И пред созданьями искусств и вдохновенья

Трепеща радостно в восторгах умиленья,

Вот счастье! Вот права…

Этой пушкинской свободой дышали дневники Георгия Свиридова и его вечно печальная мелодия к пушкинской “Метели”, стихи Николая Рубцова, “Записи перед сном” Виктора Лихоносова, мифотворческий полёт Юрия Кузнецова. Недаром начало своей поэтической судьбы он отсчитал от мгновения, когда: “ночью вытащил я изо лба золотую стрелу Аполлона”. А завершением была поэма о жизни Христа. Впрочем, и Пушкин тоже начинал с культа Аполлона, но самые проникновенные христианские стихи свои написал в конце жизни.

Свободой мысли и поисками полной Истины дышат исторические работы Кожинова, публиковавшиеся в нашем журнале: “И назовёт меня всяк сущий в ней язык”, “История Руси и русского слова”, а также книга о Фёдоре Тютчеве. Вадим Валерьянович вырабатывал свой взгляд на историю с помощью Пушкина и Тютчева. Его настольным чтением были пушкинские жизнеописания — Петра Первого и Пугачёва, и тютчевские статьи “Россия и революция”, “Россия и Германия”. Но пределы тайной свободы Пушкин знал: “Выше Александрийского столпа” — да. Но ниже — высших законов Бытия. “Веленью Божию, о муза, будь послушна”. Да и Георгий Свиридов чувствовал эти пределы, когда писал в дневниках: “Для меня Россия — страна простора, страна песни, страна печали, страна минора, страна Христа”.

Отговорила моя золотая поэма,

Всё остальное и слепо, и глухо, и немо.

Боже, я плачу и смерть отгоняю рукой.

Дай мне смиренную старость и вечный покой.

(Юрий Кузнецов)

Смирение музы перед Высшей Волей — наитруднейшая заповедь творчества… В пушкинском “памятнике” есть ещё одно молитвенное обращение к музе:

Хвалу и клевету приемли равнодушно

И не оспоривай глупца…

Опять же — это идеал, которому не всегда следовал сам Пушкин. Озорничал, развлекался эпиграммами, язвил литературных противников из стана “рыночной литературы”, угрюмых цензоров и тупых чиновников, расточал время, жизнь, дарование. Вёл себя как Моцарт в трактире при встрече со слепым скрипачом.

Суровый Юрий Кузнецов не прощал такого легкомыслия своему кумиру:

Где пил Гомер, где пил Софокл,

Где мрачный Дант алкал,

Где Пушкин отхлебнул глоток,

Но больше расплескал.

Впрочем, всё это — по-славянски, по-русски. Вот и мы не до конца следуем пушкинским заветам. Срываемся на полемику с мелкими бесами из “Московского комсомольца” и “Знамени”, еврейского “Нового русского слова”… Не замечать бы их. Одно нас оправдывает: защищаем от лжи и клеветы не самих себя, грешных, а историю России, её призвание, её веру, её великого сына — Александра Сергеевича.

* * *

Современный мир полон соблазнов, бездуховных тупиков, в которые неизбежно скатывается жизнь золотого миллиарда, потребляющего три четверти земных благ и буквально пожирающего планету. Мир симулякра и безграничного потребления. О нём, о его близком и страшном для всех народов закате пишут наши авторы — Борис Ключников (“Две Америки”), Олег Платонов (“Почему погибнет Америка”), Александр Казинцев (“Симулякр, или Стекольное царство”). И, конечно же, вольно или невольно мы опираемся в своих оценках на фундаментальные пушкинские пророчества о ещё молодой в ту эпоху западной демократии, ещё приличной, ещё не успевшей в те времена уничтожить индейцев или загнать их в резервации.

“С изумлением увидели демократию в её отвратительном цинизме, в её жестоких предрассудках, в её нестерпимом тиранстве. Всё благородное, бескорыстное, всё возвышающее душу человеческую подавлено неумолимым эгоизмом и страстью к довольству”.

Роковой поворот мировой истории — варварские разрушения в последнее десятилетие Сербии, Афганистана, Ирака — лишь окончательно подтверждают правоту пушкинских пророчеств. А для того, чья голова ещё засорена либеральным вздором о том, что “арап” Пушкин не любил Россию и рвался душой на Запад, приведу ещё одну пушкинскую мысль:

“…в Москве родились и воспитывались по большей части писатели коренные, русские, не выходцы, не перемётчики, для коих где хорошо, там и отечество, для коих всё равно: бегать ли им под орлом французским или русским языком позорить всё русское — были бы только сыты…”

Сказано о Булгарине, а заодно о многих нынешних мелких и крупных “перемётчиках”.

* * *

Отечественные русоненавистники, глумясь над патриотами, постоянно твердят одно и то же заклинание: “свихнулись на идее жидо-масонского заговора”. Но если бы дело заключалось только в заговоре! Всё обстоит гораздо хуже, и это понимал Пушкин:

“Европа в отношении к России всегда была столь же невежественна, как и неблагодарна”.

Выработать своё отношение к продавцам отечества, к идеологам двойного и тройного гражданства, к истеблишменту, чьи дети постигают в западных университетах науку властвовать над народами России, — помог нашему журналу Пушкин своей молитвой о патриотизме, которую, словно “Отче наш”, он выдохнул в письме к Чаадаеву:

“…я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя; как литератора — меня раздражают, как человек с предрассудками — я оскорблён, — но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам Бог её дал”.

Я верю, что в годы длящейся катастрофы именно эта идея объединяла вокруг журнала потомков дворян и крестьянских сыновей, рабочих и интеллигентов, коммунистов и монархистов, атеистов и православных: Игоря Шафаревича, Вячеслава Клыкова, Василия Белова, Татьяну Глушкову, Вадима Кожинова, Татьяну Петрову, владыку Иоанна, Валентина Распутина, Геннадия Зюганова.

Всех в лучшие мгновения жизни объединяло пушкинское слово…

* * *

А сколько в письмах Пушкина естественных здравых мыслей о семье, о женщине — жене, о детях, о воспитании чувств.

“Моё семейство умножается, растёт, шумит около меня. Теперь, кажется, и на жизнь нечего роптать, и старости нечего бояться. Холостяку на свете скучно” (П. Нащокину, 1836 г.).

Вот своеобразное “священное писание” семейной жизни из письма П. Плетнёву (1831 г.): “…Жизнь всё ещё богата; мы встретим ещё новых знакомцев, новые созреют нам друзья, дочь у тебя будет расти, вырастет невестой, мы будем старые хрычи, жёны наши — старые хрычовки, а детки будут славные, молодые, весёлые ребята; а мальчики станут повесничать, а девчонки сентиментальничать; а нам то и любо”.

И подумать только, что этот цветущий мир был коварно разрушен, что почти совершенный во всех смыслах русский человек попал в сети, расставленные выродками из сатанинского, содомитского клана. Враги Божественной Гармонии ненавидели и гений поэта, и образ Божий, в нём отразившийся. Пушкин догадывался, что имеет дело с бесами в людском обличье, когда писал старому гею Геккерену: “Вы отечески сводничали вашему незаконнорождённому или так называемому сыну… подобно бесстыжей старухе, вы подстерегали мою жену”… “бесчестный вы человек”.

А как обострилась по сравнению с пушкинским временем духовная брань за душевное здоровье народа, за цветущие многодетные семьи против самоубийственного для жизни культа однополых браков, от которых пахнет голубой смертью. В этой брани без пушкинской помощи нам не обойтись. О сатанинских правах человека на растление и грех говорит на страницах журнала митрополит Кирилл, о разрушительных соблазнах тёмной чувственности предупреждал общество Александр Панарин; уловки, которыми пользуется враг рода человеческого в погоне за слабыми душами, — постоянная тема наших отважных подруг Медведевой и Шишовой; о безумных оргиях, творящихся во время многотысячных парадов извращенцев всех мастей — вплоть до скотоложества, — повествуют страницы очерков Олега Платонова “Почему погибнет Америка”.

По всему миру шествует сексуальная чума нашего века, как надругательство над образом Божьим в человеке. Человек, заболевший ею, превращается в тень. Недаром за несколько лет до недавнего московского “голубого бунта”, во время которого содомиты попытались добиться всех конституционных прав, в “Нашем современнике” была напечатана статья Александра Севастьянова “Тень, знай своё место!”. Нет, не знают. Жаждут известности, парадов, лезут на телеэкраны, ползут на священную Красную площадь.

Мчатся бесы рой за роем…

А нам всё равно надо стоять по пушкинскому велению на защите сердцевины жизни, которая называется русской семьёй.

* * *

Пушкина мы всегда считали спутником и покровителем нашего журнала и в благодарность ему по мере наших скромных сил сплетали поэту свой венок. Дважды в году — в светлый месяц его рождения июнь и в мрачные дни на переходе от января к февралю — мы строили номера журналов так, чтобы их можно было называть пушкинскими. В таких пушкинских номерах были напечатаны главы из ЖЗЛовской книги Ариадны Тырновой-Вильямс о Пушкине, исследования академика Российской Академии наук Николая Скатова, долгие годы возглавлявшего питерский Пушкинский Дом.

Вспомним книгу “Пушкин и европейская традиция” Сергея Небольсина, множество размышлений и заметок о Пушкине Вадима Кожинова, Петра Палиевского, Андрея Убогого, Михаила Лобанова, Василия Белова, Юрия Кузнецова… Всех не перечислить. Только в этом году журнал напечатал повесть Юрия Убогого “Покой и воля” — о жизни Пушкина в Полотняном Заводе и исследование пушкиниста Бориса Конухова, убедительно предположившего, где и когда Пушкин встречался со святым Серафимом Саровским…

К 200-летию со дня рождения Пушкина мы с сыном составили и двумя изданиями издали в “Детской литературе” книгу “А. С. Пушкин. Стихотворения” — в серии “Школьная библиотека”. С моим предисловием, которое начиналось словами Пушкина: “Духовной жаждою томим” и заканчивалось удивительным, пророческим стихотворением нашего покойного друга и члена редколлегии журнала в викуловские времена Анатолия Константиновича Передреева.

Стихотворение написано в 1984 году, накануне роковых перемен в нашей жизни, оно необычайно точно и глубоко выразило особую сегодняшнюю миссию пушкинского наследия.

Всё беззащитнее душа

В тисках расчётливого мира,

Что сотворил себе кумира

Из тёмной власти барыша.

Всё обнажённей его суть,

Его продажная основа,

Где стоит всё чего-нибудь,

Где ничего не стоит слово.

И всё дороже, всё слышней

В его бездушности преступной

Огромный мир души твоей,

Твой гордый голос неподкупный.

Звучи, божественный глагол,

В своём величье непреложный,

Сквозь океан ревущих волн

Всемирной пошлости безбожной…

Ты светлым гением своим

Возвысил душу человечью,

И мир идёт к тебе навстречу,

Духовной жаждою томим…

Пушкин был и остаётся нашим современником, потому что мы всегда знали: духовная жажда — единственный путь для спасения человечества от “тёмной власти барыша” и от “всемирной пошлости безбожной”. И на этом стоял, стоит и будет стоять журнал “Наш современник” — духовный наследник “Современника” пушкинского.

litresp.ru

---

• 
  Журнал учета индивидуальных доз облучения персонала
• 
  Журнал оперативного контроля в дошкольной организации
• 
  Журнал входного контроля качества материалов рд
• 
  Журнал вак по экономике срочная публикация
• 
  Военно медицинский журнал правила для авторов
• 
  Бумаги письма толстые номера русских журналов
• 
  Бланки для контрольного журнала флай леди
• 
  Журнал наши жены смотреть онлайн бесплатно
• 
  Журнал вестник концерна пво алмаз антей
• 
  Электронный журнал сетевой город челябинская область
• 
  Электронный журнал зато озерный школа 2