Это интересно
- ОКД
- ЗКС
- ИПО
- КНПВ
- Мондиоринг
- Большой ринг
- Французский ринг
- Аджилити
- Фризби
Опрос
Полезные ссылки
РКФ
Все о дрессировке собак
Стрижка собак в Коломне
Поиск по сайту
С песней по жизни. С песней по жизни журнал
С песней по жизни
Как найти душевные силы, чтобы простить родного человека, совершившего ужасную ошибку, того кто заставил вас мучится долгие годы, искренне желая счастья? Сложный вопрос, ответ на который, можно найти лишь заглянув в свое сердце.
Виктория думала, что никому не нужна, кроме него. Она так верила ему, а он лгал… Лгал долгие годы! Можно ли простить человека, лишившего тебя матери?Нужна не кукла
Мама держала ее на руках: «Прости, моя хорошая! Так надо, прости!» Вика ничего не понимала. Почему ее мама плачет? Почему в коридоре чемодан? Они что, едут куда-то? Спустя двадцать с лишним лет Виктории помнилось, как она, пятилетняя кроха, цеплялась за подол маминого пальто: «Мамочка-а, ты куда-а-а, а я? Я тоже с тобой хочу-у-у!!!» Но дверь громко хлопнула…
С тех пор девочка со всех своих маленьких ножек неслась к входной двери, лишь только дзинькнет звонок. Но каждый раз — не мама… А однажды пришла тетя Галя с папиной работы и осталась у них жить. Папа погладил тогда Вику по головке: «Вот, посмотри, какую куклу тебе тетя Галя принесла!» А Вике не кукла нужна была, а мама. Может быть, поэтому у папы были какие-то виноватые глаза?
Шло время. Тетя Галя и девочка так и не смогли привыкнуть друг к другу. Да и с папой эта женщина не смогла ужиться. Уходя, проговорила: «Странно, как она терпела тебя!» Вика снова начала просить папу найти маму, вернуть. Чтоб жить, как раньше, всем вместе! Но он, как и прежде, лишь хмурился, мрачнел и отвечал, что мама не вернется. Однажды отец в сердцах бросил повзрослевшей дочке: «Да бросила нас твоя мать!» Постепенно девочка стала думать: мама, если бы любила ее, обязательно нашла способ хотя бы встретиться. А если так не сделала, значит, и правда, не нужна! Да и папа никогда больше не приводил в дом женщин, не встречался ни с кем.
О маме папа никогда не говорил и не вспоминал. Но как-то Вика, прибираясь, нашла в папиной тумбочке свадебную фотографию, где папа бережно держал маму на руках. А та прижималась к нему и смотрела влюбленными глазами…. Вика держала фотографию, всматривалась в мамино лицо: они очень похожи. И, как когда-то в детстве, Вике стало больно от своей ненужности женщине, подарившей ей жизнь. Но зато у нее был папа, ее дорогой папочка — единственный близкий человек!
Виктория помнила все: и походы с папой в зоопарк, и то, как они выбирали щеночка Пушку. И баночку безумно вкусной и безумно дорогой клубники в тот метельный день, когда температура свалила ее с ног. Папа сидел тогда у Викиной кровати, постоянно меняя холодный компресс, и по ягодке «скармливал» дочке лакомство… А как отец ждал ее со свиданий, осторожно выглядывая из-за занавески в окошке, чтобы не смутить влюбленных? А как он целовал розовые пяточки Славика, сыночка Вики? Папочка, милый папочка…
— Как ты мог, отец? — всхлипнула Виктория.
И снова хлопнула дверь
Сегодняшнее утро начиналось чисто и славно, как и полагается в Прощеное воскресенье. Вика приехала в гости к отцу с мужем и Славчиком. Они весело позавтракали, потом супруг с сынишкой ушли гулять во двор, а папа сказал:
— Доченька, Бог, наверное, и простит меня. Но сможешь ли ты простить?
Волнуясь, отец начал говорить, периодически замолкая, чтоб собраться с мыслями.
Давным-давно он не смог удержать свою жену, мать Вики. Супруга ушла к вдовцу с ребенком и уехала с новой семьей чуть не на край света. Отец сделал все, чтобы суд постановил оставить дочь с ним. Когда супруги развелись, от Викиной мамы стали приходить письма для девочки. Писала она часто и в письмах просила отца читать их дочери. Чтоб не забывала мать и знала, что нужна и любима. Но отец и Галина тогда решили: лучше, если дочка забудет ее, чтоб не переживала и росла спокойно. Мама просила присылать, хоть иногда, фото Вики. Но он не стал этого делать.
А через три года пришло письмо от бывшей жены, что она в больнице, что состояние тяжелое. Она просила отца привезти Вику к ней повидаться. Он ответил тогда единственным своим письмом: «Ты сама решила за нас всех. Больше я свою дочку в обиду не дам. Ты ее не увидишь».
— Это было жестоко, — отец отвернулся, не решаясь глядеть дочери в глаза, — но не мог простить. Ведь я ее со школьной скамьи любил!.. И для тебя, я думал, так лучше будет...
— А я-то всю жизнь думала, что меня просто бросили и забыли, — сказала ошеломленная Вика. — Не хочу тебя больше видеть!
Входная дверь гулко хлопнула, как много-много лет назад…
Значит, доверился
Сидя вечером на кухне, Вика никак не могла согреться даже горячим чаем. До того холодно и скверно было на душе. Снова и снова вспоминала она утренний разговор с отцом. Вновь перед глазами стояла вздрагивающая спина отца…
— Как ты мог, папа?!
На кухню тихо зашел муж и сказал, что уложил Славика спать.
— Как он мог? — посмотрела на него Виктория больными глазами.
— Наверное, он очень любил вас обеих. И боялся, что каким-то образом твоя мама отнимет у него и тебя… Ведь больше у него никого нет!
...Да, всю жизнь для папы на первом месте была она, Вика. Он откладывал важную встречу и шел на родительское собрание, когда она училась в школе. Брал дополнительную нагрузку, чтобы накопить средства для отпуска и свозить дочку к морю. Девчонки в институте долго не могли поверить, что такую качественную помаду и такие превосходные духи выбирает для нее отец! С папой можно было и торт к празднику сделать, и посекретничать о многом по душам. Лишив Вику общения с матерью, он сам справлялся за обоих родителей.
Как бы там ни было, от мамы остался лишь образ, недосягаемый и зыбкий. А папа — вот он, в сорока минутах езды. Пожилой человек, который смысл своей жизни видел в дочке. Который мог бы и промолчать сегодня, чтобы не бередить этой правдой душу ни ей, ни себе. Но не промолчал. Значит, мучился этим. Значит, хотел быть с ней, Викой, честным во всем. И доверился ей, потому что ближе дочки никого на свете у него нет. А теперь не спит и, выпив корвалолу, все слышит: «Не хочу тебя больше видеть!»
— Сережа! — позвала Виктория мужа. — Я так не могу, я к папе!
— Присмотрю за сыном, такси уже вызываю, — понимающе кивнул Сергей.
...Вика и папа проговорили почти до утра. А потом, когда дочка уснула, забравшись, как в детстве, с ногами в любимое кресло, отец накрыл ее теплым пледом.
Ирина Горелова
7udach.com
С песней по жизни
Нажмите на обложку, чтобы полистать эту газету
Подписнойиндекс П2400
Уточка… на удочку! Маевка, маевочка! Восхитительное слово! Как ждали мы мая, чтобы отправиться большой компанией на природу! И дождались!
Читать далее...
"Мужчинам нравятся худые," - постоянно звучит в женской голове. А так ли это на самом деле? Герой нашей истории поведает о том, почему нужно любить все свои килограммы и не обращать внимание на постороннее мнение.
Читать далее...Комментарии (1)
Мне повезло, муж тоже такого мнения!
Как закадычные подруги мужика делили
Если у подруги проблемы в личной жизни, то ухо стоит держать востро. И конечно же, не нужно сидеть в стороне и просто наблюдать. Пора действовать.
Читать далее...Комментарии (1)
Есть у меня подруга закадычная, я без нее никуда, сначала учились вместе, а потом на сортировку пошли работать. Никогда не забуду, как мы в деревню ездили, картошку копать.
Читать далее...
Прощеное воскресенье 
Как найти душевные силы, чтобы простить родного человека, совершившего ужасную ошибку, того кто заставил вас мучится долгие годы, искренне желая счастья? Сложный вопрос, ответ на который, можно найти лишь заглянув в свое сердце.
Читать далее...Комментарии (1)
xn--80awgbccw3byc.xn--p1acf
С песней по жизни
Есть у меня подруга закадычная, я без нее никуда, сначала учились вместе, а потом на сортировку пошли работать. Никогда не забуду, как мы в деревню ездили, картошку копать.
Наташка — красавица-умница. Но есть у нее одна особенность: неприятности к ней так и липнут. Просто талант вляпываться в приключения.А вдруг маньяки?
Дед у меня в деревне Ключи живет, в километрах ста от города. Внучка я у него единственная, поэтому вся ответственность за него на мне лежала. Подошло время картошку копать. Собираюсь к деду, ношусь по квартире — как бы чего не забыть: лекарства сердечные да грелку просил, ноги мерзнут. И вдруг звонок в дверь. Открываю — Наташка, с чемоданом. Вернее, огромный чемодан, а за ним выглядывает Наташка.
— Ты никак на моря собралась? — смеюсь я. — А что, бархатный сезон вон в самом разгаре.
— Какие моря? Я с тобой в деревню поеду. Ты без меня не справишься! — заявила Наташка. — Сто километров одна в автобусе, а вдруг маньяк? Да ты хоть представляешь, какие парни в деревне ушлые? Обманут, и пикнуть не успеешь!
— Ну что ты болтаешь? Какой маньяк? Какие ушлые парни? — возмутилась я.
— Решено. И даже не думай меня переубеждать. Одну не отпущу. Ты слабохарактерная, чересчур наивная. Я с тобой еду, и баста!
— Ну ладно, поехали, вдвоем веселей, — согласилась я. И тут мой взгляд уперся Наташкин чемодан.
— Ты что? С чемоданом в деревню собралась? Мы же только на два дня. Чего ты туда напихала?
— Как чего? Все, что нужно. Это же деревня, там все пригодится! — многозначительно сказала она.
Тут стоит сказать, что для городской до мозга костей Натальи деревня была экзотикой. Все Наташкины родственники: родители, бабушки, дедушки — все городские жители. И как бы дико это ни звучало, в деревне она не была ни разу. Препираться с ней было некогда, да к тому же автобус уходил через полчаса. Покидав свои немудреные пожитки и прихватив для деда гостинцы, мы двинулись в путь. За сто километров пути Наташка покорила всю мужскую половину автобуса, да так, что на нашей остановке нас буквально вынесли на руках, а водитель лично выгрузил чемодан из багажного отсека.
Прорвемся, подруга!
До Ключей было еще километра четыре от шоссе по проселочной дороге. И предстояло их топать своим пешим ходом. Объяснив Наташке наши радужные перспективы в передвижении, я задала единственный интересующий меня вопрос: «Что делать с чемоданом?» Он был не только огромен, но и непомерно тяжел.
— Прорвемся, подруга, — подбодрила Наташка. — Где наша не пропадала? Сейчас что-нибудь придумаем.
«Вот этого-то я и боюсь», —— буркнула я себе под нос, зная Наташкино «везение».
— Вот будет ехать какой-нибудь автомобиль и нас подберет. На худой конец, такси вызовем, — философствовала подруга.
— Какое такси? — поражалась я ее наивности. — Максимум, на что мы можем рассчитывать — это на телегу.
– Ты, человек с высшим филологическим образованием, утонченная барышня, полезешь в какую-то телегу? Нет уж, лучше в трактор! — подытожила Наташка. И мы обе покатились со смеху.
– А у меня есть такая идея, что ни одно транспортное средство просто не сможет проехать мимо, гарантирую! — крикнула подруга и полезла в чемодан.
Мне стало не по себе. Этого-то я и боялась: Наташкиных идей, которые в результате ничего хорошего не сулят. «Нашла!» — раздался радостный вопль, и Наташка кинулась в кусты, прижимая к груди пакет. Через две минуты из зарослей кустарника выплыла Наталья. Но как она выглядела! Она была... голой!
— Немедленно оденься! Вернись в кусты! — заорала я. — Ты чего надумала?
— Ну чего ты так раскричалась? — невозмутимо проговорила подруга. — Это новый писк моды. Мне тетка из Италии прислала. Классный купальник, правда? Полностью сливается с цветом кожи и выглядит практически как вторая кожа!
— Так ты в купальнике? — ахнула я. Подойдя к ней вплотную, я заметила, что ткань на Наташкиной шикарной фигуре все-таки присутствовала. Купальник сливался с цветом кожи, а узоры на нем издалека напоминали все то, что, собственно, мы обычно и скрываем под купальником. В это время, как назло, подъехал трактор…
Представляете себе картину? Стоит «голая» Наташка, рядом я, тракторист — и все разинув рты.
— Девчонки, а что тут у вас? — первым пришел в себя ошалевший от увиденного тракторист.
— Ой, а мы как раз Вас дожидаемся, — ничуть не смутившись, заявила подруга.
— А зачем? — не на шутку уже испугался тракторист. — Я, вообще-то, спешу, мне надо..
И вот тут Наташкино «везение» предстало во всей своей красе: на дороге показался рабочий автобус, набитый людьми. Поравнявшись с нами, водитель замедлил ход. Изо всех окон, вытаращив глаза, на нас пялилось, наверное, все мужское население Ключей. Я готова была сквозь землю провалиться. Упав на обочину, я попыталась прикрыться чемоданом, из которого вдруг стало вываливаться все Наташкино барахло. Чего там только не было! Кроме невероятного количества белья и платьев, и тушенка, и спички, и бинты. А еще кипятильник, утюг, фонарь, спальный мешок и пуховый платок.
Да уж, подготовилась подруга к поездке в деревню основательно. Вот в платок я и решила укутать Наташку. Получилось настоящее чудо в перьях! Кое-как собрав, мы погрузили все добро в трактор. Я сидела в кузове, красная как помидор, и с ужасом думала: «Что же скажет дед, когда обо всем узнает?..» А дед был безмерно счастлив, так как копать картошку пришли все холостые парни нашей деревни...
Наталья Кобелева
7udach.com
С песней по жизни
Как говорил Федя из незабвенной комедии «Операция Ы: «Сейчас к людям надо помягше, а на вопросы смотреть ширше...» Вот на днях моя знакомая, заболев, уж настроилась «уйти в лучший мир». Да не тут-то было!
Шла я домой от внуков. Уже поздно и темно. Вижу у подъезда тетю Машу. Сколько живу в этом доме — всегда она в одной поре. Маленькая, сухонькая, подвижная. Давным-давно на пенсии, а стар и млад всегда называют ее тетей Машей. Так вот, сидит она на лавочке, укутавшись в теплый платок, и подрагивает.Поздоровалась я: «Чего это на ночь глядя сидите, поздно ведь уже и холодно?» Отвечает, что вызвала «скорую», теперь вот ждет, когда приедет. Спрашиваю, кому вызывала, ведь живет одна, сын с семьей уже давно переехал в деревню. Говорит, что себе. «Почувствовала, — говорит, — что умираю. Так плохо стало, что еле в «скорую» дозвонилась».
Я говорю, что полежать ей надо бы, а не здесь сидеть. А она: «Как я могу, и придумаешь такое! Стоит мне лечь, как помру сразу. А тогда кто дверь этим, из «скорой», откроет? Буду лежать усопшая, не приведи Господь, неизвестно сколько в своей кровати. А так — приедут, поднимемся вместе с ними домой ко мне. Тогда и лягу...» Сказала это, подумала о чем-то и спохватилась: «Ой, Валечка, я ж документы наготовить забыла! Ты посиди, подожди «скорую». А я сбегаю хоть документы свои наготовить, а то потом, без меня, кто искать-то их будет?»
И так шустро подскочила тетя Маша, вспомнив про неотложное дело! Прямо понеслась на свой четвертый этаж. Минут через пять, запыхавшаяся, спустилась. «Что, не приезжали еще?» Я помотала головой. Тогда соседка вспомнила, что в ожидании «этого дела» и про Ваську, котофея своего, забыла. Пришлось ей опять в квартиру к себе подниматься и кота кормить, раз врачи никак за ней не едут.
Вновь спустившись к лавочке, тетя Маша зевнула: «Слышь, Валь, а может, ну их, «скорую» эту! Я уж около часа жду. И спать что-то захотелось… Ты не позвонишь им, чтоб пока не приезжали? Да? Ну спасибо! А я пойду, прямо перенервничала из-за них… помереть спокойно не дадут. Да и рановато мне еще: внуку на велосипед трехколесный коплю. А это минимум двух пенсий дожидаться...»
Тетя Маша ушла, а я набрала номер «скорой», чтоб отменить вызов. В трубку хмыкнула девушка: «Ваша бабушка уже позвонила и сказала, что поживет пока, дела у нее еще есть». А я пришла домой и позвонила сыну тети Маши — сама-то она не станет родных тревожить. Сын ее среди ночи примчался: мать есть мать.
Валентина Чепченко, г. Смоленск
7udach.com
С песней по жизни
Всем хорош у меня мужик: и работящий, и заботливый. Только не для меня одной. Был — пока я все-таки не нашла на его липучесть к дамскому полу противоядие.
Болезнь у них такая…По молодости мой Николай был страшный любитель женского пола. И увещевала, и слез море пролила, ночи не спала. Только ему все нипочем. Я не слабохарактерная, но много у благоверного других мужских достоинств, поэтому прощала. Начнет клясться, начнет уговаривать — любая поверит. И верили женщины. В рубашечку белую вырядится, глазками чистыми голубыми ласково глянет — без боя сдавались.
Бывало, скажу Николаю: «Ты же говоришь — меня любишь, чего же тебе надо?» «Понимаешь, — отвечал любимый, — мужчинам всегда остренького хочется. Вот у нас в саду яблочки сладенькие, а хочется кисленьких. Так и приходится в поисках по чужим садам лазить! Ах ты, моя сладенькая!» Отшутится, посмеется надо мной и готов наизнанку вывернуться, чтоб была дома хорошо. Воды студеной принесет, забор починит, улыбнется, пошутит.
И обижаюсь, и злюсь, и разводом грожусь. А только погляжу на него и думаю, что люблю его именно за веселый нрав, доброе сердце и за эти глаза, как васильки во ржи. Ямочки на щечках. Красавец мужчина! «Бабник и есть бабник, — говорю я ему. — А оскомину не боишься набить?» Снова хохочет, паразит: «Вот набью, тогда и перестану чужие сады исследовать». Потом полевых цветов нарвет, явится с букетиком: «Ну, не изводи себя, Катенька, солнышко ты мое!»
«Это болезнь такая мужская, дочка, — ответит соседка баба Катя, вытирая мне слезы. — Я жизнь прожила с Пахомычем, всякое видела, все пережила. Дело пустое, скажу я тебе! Поэтому старость вместе встречаем, внуков пестуем, крепкой семьей нас считают, в пример ставят. А подняла бы хвост по молодости, и не знаю, где бы была теперь, с кем век бы доживала. Хватило и мне ласки от него. И тебе хватит, нечего самолюбие тешить… Болезнь у мужиков такая…»
Чем лечить будем?
«Раз болезнь есть — есть и способ ее лечить,— все думала я. — Только вот чем?» А лекарство-то под ногами росло! Однажды жду своего с работы. Нет его и нет! Все сроки прошли. Вышла теленка напоить, а соседка спрашивает: «У тебя сын заболел?» «Да, слава Богу, нет! — говорю. — А ты с чего взяла?» Соседка мне и сообщает, что наша машина у дома медсестры стоит. Вот она и подумала, что это я Николая за помощью послала.
Давно замечала, что мой «больной» запал на новую медичку. Да надо сказать, что прислали хорошенькую мишень для моего Николая. У меня загорелось все внутри, обида захлестнула — света белого не видать. Перелезла через забор, мигом пролетела через луг и через огороды к дому медсестры Елены. Остановилась, перевела дух, рукой придерживала сердце, чтоб не выпрыгнуло. К счастью, калитка оказалась открытой.
Я вошла во двор, слышу — смех приглушенный где-то рядом. Один сарай открыла — никого нет, второй — нет. А в третьем — лежат культурно на ковре, брошенном на сеновал, обжимаются. Почти уж и разделись, голубки. Метнулась к забору, нарвала пук крапивы, сколько сумела. Обратно в сарай — и что есть мочи, со всей злостью начала молотить обоих. Только уклонялись. Я видела, как их тела покрывались сыпью. Это меня еще больше распаляло. Никто из нас троих не произнес ни звука. Слышно было, как свистел крапивный веник в руках…
Я исхлестала весь веник, бросила на парочку остатки крапивы и выбежала вон. Прибежала домой с чувством, словно выполнила давно намеченную работу. Поуспокоилась, только обида точила сердце, как заноза. Почти следом Николай зашел, голову опустив. Я смотрю злорадно на предателя: сплошь покрыт волдырями! Он же не только бабский угодник, еще и заступник! Подставлялся под мою крапиву, чтоб Елене меньше досталось.
Семья — живет!
К вечеру лицо у мужа раздулось, покраснело. Я молчком все. А ночью я слышала, что он не спал, чесался, охал. Наутро его так разнесло, как от укуса пчел. Смотрю — совсем худо, и встать больно. И пришлось мне заняться его лечением. «Может, за медсестрой сходить? — заговорила я. — Хотя она и сама больная, бедняжка! Ну что, зато это были настоящие острые ощущения!» Николай молчал и терпел мои насмешки.
Ну и что вы думаете? Перестал мой Николай по чужим «садам» с той поры лазать, остепенился. Может, жалеть меня стал. А может, дошло, что каким бы вкусным чужое яблочко ни было, а свое — оно всегда лучше. А с бабой Катей как еще раз разговорились, я призналась, что знаю теперь лекарство от мужской болезни. «Свежая крапива действует как отворотное зелье», — говорю. «Настой или сок лучше?» «Лучше приложить к больному месту, — шепнула я. — Испытала — как гора с плеч свалилась!»
У каждой семьи свои горы да ухабы, которые миру и согласию мешают. Всяк их по-своему преодолевает. А нашу «гору», можно сказать, крапива свалила. Легче стало жить, легче дышать. А мой Николай — тот мужчина, с которым жить можно и нужно. Всякое бывало, но прошло. А семья — живет!
Е. Ф. Лыскова, Костромская обл.
7udach.com
С песней по жизни
Если у подруги проблемы в личной жизни, то ухо стоит держать востро. И конечно же, не нужно сидеть в стороне и просто наблюдать. Пора действовать.
Закадычные подругиОльга Сергеевна и Раиса Ивановна жили по соседству в большом поселке с удивительно красивым названием Рябиновка. Бывшие одноклассницы и давние подруги до сих пор слыли первыми красавицами поселка в своей возрастной категории. В былые годы они крутили свои многочисленные романы не только в Рябиновке, но и с ребятами из соседних сел. Веселушки и хохотушки, замечательные певуньи никогда не оставались без внимания противоположного пола, вот и отбивали на спор молодчиков друг у друга. При этом ни та ни другая обиды на свою соперницу не держали. Угомонились они лишь тогда, когда обзавелись собственными семьями.
Шли годы, дети выросли и вылетели из родимого гнездышка, а мужья?..Мужья подругам, несмотря на их красоту и обаяние, попались непутевые. Василий, супруг Ольги Сергеевны, бабник и балагур, уехал лет десять назад на Север на заработки, да так там и остался, женившись на молодухе. Евгений же, муж Раисы Ивановны, был большой любитель выпить, поэтому после нескольких лет мучений Рая с ним развелась. В общем, в свои сорок с хвостиком наши дамы были совершенно свободны. Они частенько захаживали друг к другу в гости попить чайку или чего покрепче, флиртовали с местными мужичками, короче, жили в свое удовольствие.
Черная кошка...
Но с некоторых пор между подругами будто черная кошка пробежала. А началось все с их похода в местную поликлинику, где они проходили ежегодный медосмотр. Там-то они и приметили высокого импозантного мужчину с военной выправкой. Как же он был хорош собой! Большие карие глаза, римский с горбинкою нос, пухлые чувственные губы, густые темно-русые волосы с благородной сединой, гладко зачесанные назад. Не мужчина, а просто мечта! Раечка даже забежала в кабинет к терапевту Елене Николаевне и разузнала все, что могла, об их новом односельчанине. Как оказалось, Сергей Сергеевич приехал к ним с Севера, где служил на границе, и купил дом на соседней от них улице. И что самое удивительное, в его паспорте не было штампа о браке, а это значит, мужик он холостой.
В голове у Раечки сразу же закопошились мысли одна заманчивее другой. Она представила себя рядом с ним в свадебном платье, громкие крики «Горько» и прямо почувствовала на своей талии его сильные теплые руки, от чего ее тут же бросило в жар. Это был ее последний шанс, да еще какой! Так что решила она действовать, предупредив при этом подругу:
– Оля, только прошу тебя, даже не пытайся мне помешать, он все равно будет моим, вот увидишь.
Но подруга, которой отставной полковник тоже очень понравился, всеми правдами и неправдами сама решила заполучить этот лакомый кусочек. Ведь другого такого шанса ей тоже больше не видать как своих собственных ушей. И началось…
Дворами-огородами
Утром, когда солнышко только-только показалось из-за горизонта, Раечка начала печь пироги со свежей капустой и румяные шаньги с картошкой. Завернув выпечку в красивую, вышитую ею на досуге салфетку, положила ее в плетеную корзину и, накинув яркий с искрой платок на плечи, отправилась на встречу своему счастью. Однако, подойдя к заветной калитке, она столкнулась там с подругой, которая держала в руках расписной глиняный горшочек, а из него шел необыкновенный аромат свежесваренного борща. Раечка уже было собралась поскандалить с подругой, но в это самое время Сергей Сергеевич неторопливо вышел из дома в полушубке и с топором. Раечка первой спохватилась и промолвила елейным голоском:
– Доброе утро, Сергей Сергеевич! Вот знакомиться пришли с новым соседом, меня Рая зовут, а это Оля, моя подруга.
Мужчина вначале растерялся, а потом, широко улыбнувшись и подмигнув подругам, пригласил их в дом.
– Я пока дров наколю, а вы проходите, накрывайте на стол.
Уже через десять минут их полковник сидел за столом и с завидным аппетитом уплетал горячий борщ, пил чай с румяными пирогами, а подруги сидели рядышком и не могли налюбоваться на мужчину своей мечты.
– Ох, девчонки, ну уважили! И борщ, и пироги просто отменные, спасибо вам большое! Давайте будем дружить семьями.
– А нет у меня мужа.
– Не замужем я.
Перебивая друг друга, затараторили подруги.
– Ну тогда дворами-огородами, — улыбнулся мужчина. — Если что где надо приколотить, поправить, я к вашим услугам.
Домой Ольга с Раисой шли по отдельности, каждая думала о том, как же перещеголять свою соседку и заполучить такого завидного жениха.
Соперницы
На следующий день Оля попросила Сергея Сергеевича поправить забор и поменять старый замок на ее калитке. Перед этим она приготовила наваристые щи и испекла к чаю ароматный кекс с изюмом и орешками. А пока полковник выполнял работу, крутилась возле него, подавая ему то гвозди, то шурупы, то молоток. Рая, злясь, наблюдала за всем этим из окна, а потом осторожно пробралась через огород в дом к соседке, высыпала в кастрюлю со щами полную горсть соли, добрую щепоть перца и пулей выскочила из дома.
В выходные Сергей Сергеевич помогал Раечке прибивать полку для книг и чинил утюг. А в следующие выходные менял прогнившие доски на Ольгином крыльце, не подозревая, какая война разгорелась из-за него между бывшими подругами. Каждая старалась понравиться «своему полковнику», обойдя во всем свою соперницу. В поселке над Раечкой и Олей уже стали посмеиваться, но соперницы не сдавались. Сергей же ни кому из соседок предпочтения не отдавал, что попросят — сделает, откушает приготовленный заботливыми хозяюшками ужин, и домой.
Неизвестно, сколько бы времени продолжалось их соперничество, если бы однажды утром, столкнувшись в очередной раз у калитки соседа, они не увидели, как тот выносит на руках из подъехавшей машины не молодую, но очень красивую женщину и сажает ее в инвалидную коляску. ..
«Дуры мы, дуры!..»
Увидев соседок, Сергей нисколечко не смутился их появлению, а скорее, даже обрадовался:
– Знакомьтесь, это Леночка, моя первая и единственная любовь. Она в московском госпитале реабилитацию проходила, врачи посоветовали ей больше дышать свежим воздухом, вот мы и уехали из города сюда. А я, кстати, ей о вас рассказывал, радовался, что с соседями нам очень повезло.
Женщина в коляске улыбнулась, отчего вокруг стало как-то светлее, что ли, уютнее.
– Спасибо вам, мои хорошие, что моего Сереженьку своей стряпней баловали. Приходите сегодня вечером к нам в гости. У нас шашлыки будут, Сережины сослуживцы в гости приедут, отпразднуем мое возвращение.
На этот раз подруги домой возвращались вместе, по одной улице. До самого дома они шли молча, и лишь возле калитки Раечка звонко рассмеялась и обняла Ольгу за плечи.
– Ну что, подруга, мир?
– Мир! Дуры мы обе. Ой, дуры!
А вечером были шашлыки и вино, чай с тортом, который соседки приготовили вместе, песни под гитару, на которой, как оказалось, хорошо играет не только Сергей, но и Лена.
Друзья семьи рассказали, что Сергей и Лена знакомы уже более двадцати лет, но до сих пор не расписаны. А все потому, что женщина долгое время не соглашалась становиться обузой для бравого военного, ведь она с детства прикована к инвалидной коляске. Но Сергей так влюбился в этого солнечного и светлого человека, что не отступился от задуманного, и в конце-концов Лена сдалась и согласилась стать его женой. Свадьбу назначили через месяц. После такого рассказа Раечка только и могла сказать:
– Так вот какая она, настоящая-то любовь!А Оля добавила:– Да и полковник — настоящий.
Анна Чернова
7udach.com
С песней по жизни
К сожалению, живые легенды — наши ветераны покидают этот мир. Они уносят с собой, в своей памяти, все ужасы войны и радость победы. А нам оставляют историю и бесконечную благодарность к ним. Одним из таких героев войны был мой сосед по даче, о нем и пойдет мой рассказ.
Петр Иванович очень любил свою дачу. После смерти жены он стал проживать на участке постоянно. С утра, бывало, выйду к себе во двор, а он уже хозяйничает. Фуражка на лоб сдвинута, штаны-шаровары да тельняшка. Важный такой, для своих почти девяноста лет сильный и бодрый. Метет метлой да присвистывает.– Доброе утро, Петр Иванович! — окликну я его.– Доброе. Что-то ты припозднилась сегодня... — отвечает. — Да-а, молодежь нынче слабая пошла. До обеда поспать, до утра погулять. Откуда ж здоровью взяться? — ворчит, а сам улыбается.– Мань, гляди, у тебя абрикоса-то совсем захирела. Надо бы потравить да удобрить. Я после обеда займусь, — приговаривает сосед, а потом предлагает: — А давай-ка чайку нашего фирменного попьем, а Машутка?– А почему бы нет? — сразу же соглашаюсь я и бегу ставить самовар.
Фирменным чаем Петр Иванович называет липовый цвет с листьями мяты. Пил его он с кусочками сахара-рафинад исключительно вприкуску. Сахар я ему из города всегда по три коробки привозила, чтобы запас был. Сосед мой вообще хозяйственный был и порядок во всем любил. Чистота кругом: в доме ни пылинки и в огороде ни соринки. Беседка во дворе у него стояла деревянная, своими руками смастерил. Дощечка к дощечке, гвоздик к гвоздику. Тридцать лет назад соорудил, а она все как новенькая стояла. Он ее каждый год краской обновлял, подлатывал, где досточка скрипела. Присядем в беседке, он себе горячего чаю в стакан граненый нальет, кружек да чашек не признавал — вкус, говорил, портят, и беседуем. Как-то раз, помню, спросила я его про войну. Он задумался, помолчал и вдруг сказал:
– А что о ней говорить? Скверная она баба, война эта. Подлая да жестокая. Я воевать мальцом совсем пошел. Годок себе прибавил, чтоб взяли. Ростом меня Бог не обидел, да и сила в руках была — прут железный в полсекунды гнул. Попал на фронт. Как на передовой сражались, даже рассказывать боязно. Смерть кругом, в глаза ей смотришь, а она даже не моргнет. Я же поседел, Машутка, в юности еще. В одно утро седой как лунь стал. Было сражение у нас лютое, полвзвода только и уцелело. Добирались мы до своих через лес, а к ночи к хутору одному вышли. Решили на ночлег остановиться. Валились от усталости, да и провизии крохи остались. Заходим в хутор — девять дворов всего. Одни бабы с детьми да пара стариков дряхлых. Командир нас по двое определил по хатам на ночлег. Я с Ильей, соседом моим по окопу, пошел в пару, сдружились мы с ним в бою. Зашли в избу, а там баба с мальцом лет шести и старуха на печи. Постелила нам хозяйка на полу возле печки. Ватник да тряпья кучу накидала. Легли все спать, лучину погасили.
Тишина такая стояла, что муху услыхать можно было. А мне не спится, несмотря на усталость смертельную, ну прямо извертелся весь. Говорю Илюхе: «Пойдем на сеновал, душно тут, да и хозяйке мешаем. Сено-то мягкое, душистое, там вмиг уснем». Ну и пошли мы в сарай. Укутались в солому и сразу уснули. Чуть рассвело, вышли мы во двор. Тишина вокруг звенящая стоит, утро такое, будто нет никакой войны. Того и гляди бабы выйдут, звеня пустыми подойниками, и вот-вот петух запоет. Зашли в избу к хозяйке нашей, а там... — Петр Иванович замолчал. Смотрю, а у него на глазах слезы, побледнел весь.
– Сколько времени прошло, а все ясно вижу, как вчера. Перед глазами та картина стоит. Ночью немцы в хутор пробрались и перерезали всех. Никого не пощадили, даже детей малых. Никто не уцелел, только я да Илья. Вот в то утро я и поседел весь. Белый стал как мел, в одночасье... — Петр Иванович тяжело вздохнул. Я не знала, что ответить. Мы немного помолчали. А потом Петр Иванович снова заговорил:
– Знаешь, Машутка, никогда в жизни ни до ни после не было мне так жутко, как в то утро на хуторе. Даже когда меня командир в разведку боем отправил. Я тогда уже старшой был. Дали приказ: разведка боем. А знаешь, что это? — спросил сосед.– Нет, — махнула я головой.– Это значит надо врагу показаться затем, чтоб он себя объявил, раскрыл свои огневые позиции. А там уж, как Богом на роду написано — либо уцелеешь, либо пропадешь.
Приказ есть приказ, взял я бойцов, и пошли мы в разведку. Пробираться надо было через лес, а в нем озерцо небольшое. Снег только-только таять начал. Кругом такая каша из воды со снегом, а нам ползти надо, чтоб раньше времени себя не показать. Да и жить-то хочется. Ползем, значит, на брюхе, а мокро, холодно так, аж зубы сводит. Вот и озеро показалось.
Лед уже тонкий, подтаял, трещит, а мы все ползем. К вечеру добрались до деревни — пункта нашего назначения. Огляделись кругом, вроде все спокойно, тишина. Зашли в избу крайнюю, а там селяне местные за столом сидят, вроде вечерять собираются. Но что-то вдруг подозрительно мне стало, словно чутье сработало — слишком уж тихо, даже неестественно как-то. Вот я тихо бойцам и говорю: «Гранату в подпол кидайте...» Так бабахнуло, аж окна повылетали. Тут-то они и повылезали, как грибы после дождя. Пулеметной очередью с чердаков нас накрыли. В чердаках, значит, да погребах притаились. Себя они показали, а мы-то под огнем.
Из-под огня пулеметных очередей вдвоем только мы с Илюхой выскочили. Добежали до озеца да под лед запрыгнули. Полынья во льду была возле берега. В ней и просидели, пока огонь не утих. Вода студеная, зубы стучат, а мы головы вверх задрали, чтоб дышать можно было. А вылезти никак нельзя, пока фашист из пулемета строчит. Как стихло все, мы из озера и выбрались. Вдруг слышим, вроде в кустах стонет кто-то. Подползли поближе, а там мальчишка наш раненый. Выбрался как-то из огня и до кустов дополз.
Мы его подхватили — да айда со всех ног через лес к нашим обратно. А он всю дорогу только постанывает тихо так: «Братцы, братцы…» Как до наших окопов добрались, на землю его положили, давай сразу сестричку из медсанбата звать. А он улыбнулся так радостно и говорит: «Ну вот я и дома», и умер. А для нас командир приказал баню истопить и водки выделить. Напарили нас, водкой растерли, внутрь влили. В печке соломой выстлали и нас туда, в ватники укутав, положили. Я целые сутки проспал, словно убитый. Да уж... Война... — тяжело вздохнул мой сосед. Мы опять помолчали.
– Что- то я, старый, разговорился сегодня... К чему нарочно вспоминать-то такое? Оно и не забывается, поди. Рад бы забыть, ан нет. Не отпускает, баба проклятая, сколько лет уж прошло. Ты со стола-то, Машутка, прибери, а я пойду абрикосой твоей займусь, — сказал Петр Иванович, вставая из-за стола, и поспешно вышел из беседки.
Я побежала за ним, впопыхах подыскивая нужные слова, чтобы как-то поддержать, утешить, да только где такие слова-то взять? Подошла к углу его дома, а он стоит на коленях, лицо в ладони уткнул и плачет. Тихо так, только плечи вздрагивают. Не стала я тревожить старика. Быстро и тихо ушла прочь, чтобы он не дай бог меня не заметил, чтоб не увидел, что была я свидетельницей его слез. Ну разве можно тут утешить?
Уже три года прошло, как не стало моего соседа. Дом его стоит пустым, и не шуршит метла по утрам. Краска в беседке облупилась, а сама беседка уж потеряла с десяток дощечек. И фирменный чай, который я пью теперь по утрам в одиночестве, почему-то стал совсем не вкусным, хоть и пью я его с кусочками рафинада. Вприкуску.Мария Туманова, Смоленская обл.
7udach.com
