Валерий РУМЯНЦЕВ. УРОДСТВА НОВОГО ЛИТЕРАТУРНОГО КОРАБЛЯ. Валерий румянцев электронный литературный журнал

Валерий Румянцев. «Смерть читателя – это лишь версия или?..» — Журнал Клаузура

Валерий Румянцев. «Смерть читателя – это лишь версия или?..»

19.06.2018  /  Редакция

Хороших новостей приходится ждать, плохие приходят сами. За последние четверть века в нашу культурную жизнь пришло немало бед, и одна из них – катастрофическое снижение числа читателей художественной литературы. Иосиф Бродский как-то сказал: «Есть преступления более тяжкие, чем сжигать книги. Одно из них – не читать их». А ведь книга – учитель учителей!

Почему читательское «поле», как шагреневая кожа, стремительно сокращается? Чем же вызван «массовый падёж» читателей? Ответ на этот вопрос лежит на поверхности. Одни россияне больше времени стали тратить на то, чтобы заработать копейку и бороться за физическое выживание, так что им уже не до «высоких материй». Другие, вместо чтения, кинулись потреблять развлечения, которые предоставили им новые технологии. Третьих не устраивает низкое качество поэзии и прозы современных литераторов. А основная часть молодого поколения не получила должного воспитания и поэтому не усвоила простую истину: чтение художественной литературы является источником духовного, нравственного и интеллектуального обогащения.

Сделать из себя хорошего читателя не так-то просто. Но этот труд потом на протяжении всей жизни будет приносить много радости. По мнению Владимира Набокова, «хороший читатель – это тот, у которого развиты воображение, память, словарный запас и который наделён художественным чутьём». Без талантливого читателя художественная литература мертва. Об этом говорили многие писатели, например, С.Я. Маршак: «Читатель – лицо незаменимое. Без него не только наши книги, но и все произведения Гомера, Данте, Шекспира, Гёте, Пушкина – всего лишь немая и мёртвая груда бумаги». И А.П. Чехов признавался: «Я знаю, трепетно люблю и ношу в себе своего читателя». Талантливый читатель, как и талантливый слушатель, — это награда, удача для любого творца, автора, это их союзник, единомышленник, сопереживатель.

Многие читатели ищут в современной художественной литературе не только эстетическое удовольствие, но и достойную идею, однако не находят её. В статье «Сапоги выше Пушкина» Сергей Морозов совершенно справедливо отмечает: «Большинство современных книг вообще сторонится всякой идейности, не содержит ничего, кроме словесной жижи».

Выступая на Всероссийской научно-практической конференции «Современный читатель: эволюция или мутация», Алексей Варламов сказал: «Общество можно разделить на три группы: тех, кто читал, читает и будет читать; тех, кто не читал и не будет и середину, за которую и нужно бороться». И бороться должны все: и писатели, и школа, и библиотека, и родители.… Но особая роль в этом, конечно же, принадлежит литературным журналам. Многие главные редакторы этих журналов, чтобы не уронить свою значимость в глазах общества, в один голос заявляют, что читателей у них множество, а мизерные тиражи литературных журналов объясняются тем, что подавляющее число читателей — это те, кто в Интернете знакомится с текстами, опубликованными в их изданиях. Мол, у читателя, как правило, только один выход: в Интернет.

Давайте посмотрим, так ли это на самом деле? Возьмём номера «Молодой гвардии» за 2017 год. На конец января 2018 года было просмотров: №1-2 – 1877, №3 – 1019, №4 – 963, №5-6 – 1092, №7-8 -879, № 9 – 733, №10 – 739, №11-12 – 639. А как мы понимаем, не каждый просмотр влечёт за собой прочтение. И это для страны, в которой почти 150 миллионов жителей! О каком массовом читателе журналов может идти речь? Подавляющее  число литературных журналов не поставило счётчиков читателей, дабы не позориться своей редакционной политикой и качеством публикуемых текстов. Этот печальный вывод подтверждается также и различными опросами читателей и исследованиями по этой теме.

В последние четверть века в нашей стране идёт процесс агрессивного ниспровержения чтения с пьедестала социальных ценностей. С этой же целью с 2000 года в России закрыто около 13 тысяч библиотек. Правительство уверяет нас, что на их содержание нет денег. Однако деньги находятся для того, чтобы платить зарплату Игорю Сечину и некоторым другим «менеджерам» по 1-4 миллиона рублей в день. Нашли 50 миллионов долларов США и Никите Михалкову на съёмки фильма «Предстояние», который провалился в прокате, и т. д. Ольга Еланцева в своей статье «Чтение в современной России» приводит соответствующую таблицу и констатирует: «Приведённые выше цифры красноречиво характеризуют ситуацию с чтением в России как стремительно ухудшающуюся… Абсолютное большинство российских семей сегодня не имеют домашних библиотек. Более половины россиян сегодня не покупают книг… Сегодня в России почти половина изданий имеют тираж 500 экземпляров. И это – для нашего огромного государства!»

Исследователи и аналитики пришли к заключению, что современные любители литературы в 90% случаев – люди, которые увлекались чтением ещё до перестройки. И только 10% молодого населения страны посвящает себя чтению. А что будет, когда наше поколение уйдёт в мир иной? Ответ очевиден. Уже сегодня можно увидеть рядом с мусорными баками собрания сочинений наших и зарубежных классиков. Дикость! Впрочем, больное общество возводит болезни в ранг достоинств. Владимир Бирашевич горько шутит: «Читающих всё меньше. Пора ввести звание заслуженный читатель и обращаться к нему не иначе как Ваше читательство».

По поводу «вымирания читателя» бьют тревогу и в Европе. Француженка Роже Шартье  в статье «Книга уходит из нашей жизни?  Читатели и чтение в эпоху электронных  текстов» жалуется: «Смерть читателя и исчезновение чтения мыслятся как неизбежное следствие «экранной цивилизации». Возник экран нового типа: носитель текстов. Раньше книга, письменный текст, чтение противостояли экрану и изображению. Теперь у письменной культуры появился новый носитель, а у книги новая форма». Видимо, чтобы подбодрить «хронического» читателя, Роже Шартье эпиграфом к своей статье выбрала слова Хорхе Луиса Борхеса: «Говорят, что книга исчезает; я думаю, что это невозможно».

Эта же тема затрагивается и в статье Лидии Сычёвой «Слова и цифры». Безусловно, информация – одна из форм жизни. Казалось бы, Интернет и прочие цифровые технологии – прогресс! Но там, где прошла машина прогресса, остаётся колея сомнительных истин. Темп жизни увеличивается в разы, и, видимо, скоро начнётся экранизация афоризмов.

Если идёт «вымирание» читателя, то возникает закономерный вопрос: чем же конкретно «болен» читательский корпус? Мне представляется, что болезней тут множество, но «пациента» можно вылечить. За последние четверть века государство сделало всё возможное, чтобы читательский художественный вкус деформировался, — и это, к великому сожалению, произошло.

Растёт число тех читателей, кто не хочет «встречаться» с классиками, а «впитывает» пустопорожние книжки, чтобы, как после употребления наркотика, забыться, отвлечься и «расслабиться». Они становятся рабами подобного чтива, но не осознают этого. Рабство приобрело такие формы, что видны лишь очертания. Этим и объясняется, что лидером продаж в последние годы являются книги Д. Донцовой. Бывают, правда, всплески читательского интереса к классике после нашумевших экранизаций («Идиот», «Бесы», «Белая гвардия», «Мастер и Маргарита»), но это всего лишь кратковременные импульсы.

Всё бы ничего, но на этом фоне рождается новая проблема: молодые, да и «зрелые» писатели тоже хотят получить за свой труд больше денег и известности. И сворачивают на эту «тропу», не желая быть похожими на героя такого анекдота. Встречаются два писателя. Первый, восторженно: «Ты знаешь, я недавно купил твою книгу, так талантливо, такой стиль, такой сюжет, поздравляю!» Второй, грустно: «А-а-а, так это ты купил…».

А тут ещё и некоторые литературные критики «подливают масла в огонь». В своей статье «Массовый современный российский читатель» Дмитрий Морозов утверждает, что сегодня значительная часть читателей – это люди с избытком свободного времени, то есть «школьники, домохозяйки и неудачливый офисный планктон». И призывает писателей «не спорить с реалиями сегодняшнего дня», а, мол, «нужно цеплять их на крючок действия, заставлять проживать яркие эпизоды интересных событий, не имеющих ничего общего с их серой действительностью». Подобные советы дают определённый эффект: в продаже мы видим всё больше и больше книг, которые справедливо называют «макулатурой».

Но беда в том, что, читая эти книжонки, человек не только не поднимается на новую ступень своего интеллектуального и духовного развития, а спускается на ступень ниже. И про таких читателей рождаются анекдоты, а устное народное творчество, как известно, очень точно и своевременно подмечает многие «нюансы» нашей жизни: «Ты «Войну и мир» за сколько бы прочитал?» — «Ну, баксов за сто…» И смешно и грустно, не правда ли? Или такой анекдот. Метро, конечная станция, ночь. Полицейский обнаруживает спящего, уронившего книгу мужика. Он поднимает книгу, смотрит на обложку и читает «Лев Ландау. Теория поля». «Эй, агроном, просыпайся, приехали!»

Многие редакторы и литературные критики, характеризуя отношение читателей к современной русской литературе, отмечают, что «её разлюбили», мол, в споре физиков и лириков «победили бухгалтеры».

«Кто виноват?» в незавидных читательских и писательских делах мы вроде бы начинаем осознавать. И перед нами вплотную встаёт уже другой заезженный русский вопрос «Что делать?»

Сегодня наибольшей популярностью пользуется художественная литература, не требующая особых интеллектуальных способностей. Но нам надо переломить ситуацию и сделать так, чтобы модным было чтение произведений, которые заставляют думать и осмысливать действительность. И без помощи государства, в руках которого почти все СМИ и ежегодный бюджет, эту проблему решить невозможно.

Сегодня утрачивается чтение как сложнейшая мыслительная деятельность. И чтобы этого не происходило в дальнейшем, проблему необходимо решать со школьной скамьи. А для этого взять на вооружение всё лучшее, что было в советской школе, а не заниматься охаиванием всего, что привнесли коммунисты в процесс воспитания и обучения.

Культура чтения – неотъемлемая часть общей культуры и образования. Только она может стать барьером от засилья всевозможных духовных наркотиков, внедряемых в Россию под предлогом демократизации.

Дверь в Завтра открывается Сегодня. И «ключ» от этой двери должен быть в наших руках. Иначе он попадёт в чужие.

klauzura.ru

Валерий Румянцев | Литературные премии в роли бижутерии

Недавно сообщили, что премию «Русский Букер» за 2017 год получила Александра Николаенко за роман «Убить Бобрыкина. История одного убийства». И я подумал: неужели в куче написанных сегодня романов самое интересное – это убийство? Или, может быть, в современной России именно убийство есть основное содержание бытия? Ни служение Родине, ни любовь, ни дружба, ни… А именно убийство?

Я уже как-то читал книгу, отмеченную «Русским Букером»: в 2010 году Елена Колядина стала лауреатом с романом «Цветочный крест». Впечатление осталось жуткое: смесь графомании с робкой порнографией. Одним словом, – «афедрон». По-моему, автор не понимает, что временный союз с пошлостью оборачивается постоянной капитуляцией перед ней.

Если уж «Русский Букер» считается одной из главных в России литературных премий, то, по логике, в жюри должны входить лучшие мастера художественного слова. «Интересно, а есть ли в жюри поэты?» – подумал я. Всё-таки поэты лучше чувствуют «вкус» художественного слова. Оказалось, что есть: поэт и критик из Петербурга Алексей Пурин, который работает заведующим отделом поэзии и по совместительству заведующим отделом критики литературно-художественного журнала «Звезда».

Прежде чем читать, скорее всего, длиннющий роман про убийство, решил познакомиться со стихами А. Пурина. Если стихи хороши, то и оценщик романа вряд ли «промахнётся». Прочитал в Интернете два десятка стихотворений – не зацепило. Ну как может вызвать восторг, например, стихотворение «Мероприятие»?

Офицерские сборы… Такой перегарутром в актовый зал невозможно войти.Всё никак не начнут. Десять сорок. Кошмар!Для чего приказали прибыть к девяти?Кто бы пива принёс?.. Поминутно майорзабегает какой-то, «сейчас, — говорит, —начинаем…» Ещё полчаса. В коридор,осмелев, покурить выползаем. Горит,раздирает!.. Намылились, кто понаглей,озираясь, с вещами уже выходить…Вдруг обратно всех гонят. «Полковник Палейвам сейчас доведёт…» Ничего доводитьон не может. Он тоже на сборы в Москвутолько что улетел… И опять беготня.Наконец на пятнадцать минут: «бу-бу-бу…»Записали? Адью!.. И как не было дня.

Что тут сказать? Литературных высот можно достичь только в глубине мысли или чувства. А тут мыслями и чувствами и не пахнет. Видимо, А. Пурин считает, что поэзия – это та же проза, но только оформленная в столбик и периодически «сдобренная» ритмом и рифмами. Скорее всего, поэтому его и взяли в жюри, которое должно давать оценку прозаическим произведениям. И как тут не вспомнить А. Грибоедова: «А судьи кто?»

Если оценку в «Русском Букере» дают такие, как А. Пурин, то я пока не буду читать роман Александры Николаенко.

Да ещё «масла в огонь» подливает литературный критик Сергей Морозов, который в своей статье «И всё-таки её нет» пишет: «…премировать текстовый продукт, который обычно попадает в шорт-листы, вряд ли представляется возможным. Он элементарно нечитабелен, то есть по сути своей не предполагает существование читателя».

И всё-таки, для чего нужны литературные премии? Писатель Юрий Буйда прямо и откровенно ответил на этот вопрос: «Любому писателю приятно получать премии.… Для нас литературные премии – это в первую очередь материальная помощь». Короче, там, где премии, там суета вокруг «мани-мани».

Газета «Частный корреспондент» поставила перед литературными критиками вопрос «Насколько литературные премии отражают литературный процесс?» – и получила ответы.

Сергей Беляков: «Отражают, но не вполне адекватно. Часто финалистами и даже лауреатами становятся откровенно слабые писатели».

Владимир Новиков: «Каков процесс, таковы и отражения. Аксиологический хаос, творческая отсталость литературы и практическое отсутствие содержательной философско-эстетической рефлексии в критике и в литературной прессе».

Автор Валерий Румянцев

Ольга Новикова: «…уж очень редко имена премированных авторов совпадают с результатом отбора, которое производит время».

Другие литературные критики высказались примерно в этом же ключе. Ознакомление с «поэзией» всевозможных лауреатов в «ведущем» литературно-художественном журнале «Знамя» подтверждает выводы процитированных выше литературных критиков. Давайте почитаем вместе.

Андрей Поляков – лауреат премии «Москва-транзит», премии Андрея Белого, «Русской премии», премии имени Андрея Вознесенского «Парабола», (№1 за 2018 г.).

Красный Орфей

… как будто солнце утонулобагровым зеркалом в рекеа тень Орфея головой качнула –головой-луной в своей рукеИ вдруг запела головаголосом советского поэтачтобы иными звёздами стали словав ослепительной мгле интернета.

Это уже из серии «Остапа понесло». Так и хочется посоветовать А. Полякову: за собой надо присматривать. Читаем следующее стихотворение.

… интересный телесный скелетдевятнадцати прожитых леткомсомолки в косынке военнойв позе лотоса антивоеннойты заметил в Музее во снечерез зал прогремев на конекак буддийский будённый какой-то –вспоминай-то об этом порой-то!

То, что не выдерживает никакой критики, стремится стать эталоном. Можно писать всё, что угодно, если, конечно, вас не читают.

Дмитрий Веденяпин – лауреат престижных литературных премий (о каких премиях идёт речь, редакция стыдливо умалчивает), (№12 за 2017 г.).

Вера тут не в то да сё,А конкретно в то, что этоНаше, в смысле, наше всё,И надежды больше нету.Перспектива не ясна.Но когда беспечной птичкойРасщебечется весна,Я надеюсь по привычке.Зарокочут соловьи,Встанет ночь в дверном проёме.Никого не будет в доме,Кроме правды и любви.

Неоднократное лауреатство Д. Веденяпина редакция журнала попыталась преподнести читателям как охранную грамоту, но, в данном случае, охранная грамота оказалась филькиной. Подобные «стихи» лишь подтверждают слова Митрополита Калужского и Боровского Климента: «… нам сегодня не хватает Пушкиных и Достоевских. Не хватает писателей, за которыми пошёл бы народ и стал созидать Русь Святую, которые учили бы добру, любви, верности».

Максим Матковский, лауреат премий «Активация Слова», «Дебют» и «Русской премии», (№12 за 2017 г.).

Я приехал в Москву,а ты меня не встретила,тогда я спустился в метро,и пошёл, и поехал, и поднялся,и спустился, и спросил, и переспросил,и приехал, но не туда, и вернулся,но не туда, подземная Азия,и какие-то люди в одеждах конца восьмидесятых,и футбольные фанаты, и падлы, и падлы, и падлы.много сволочей!куда там мне надо было?то ли на Достоевскую, то ли на Павелецкую,я купил карту в ларьке и на карту посмотрел:а там, ох, ох, ох!

Духовная пища всё чаще встречается полуфабрикатом. Даже когда читаешь этот «шедевр» второй раз, — всё равно смешно. А потом — очень грустно.

Василий Бородин – лауреат премий Андрея Белого и «Белла», (№7 за 2017 г.).

Приснились только что задворкикакого-то ларька в стене:ночь, снег, и все едят похлёбку –собаки, люди, и ко мнесобака тычется в карманы,а корма нету, только чай.Я говорю ей без обмана,как человеку: «видишь: чай»,трясу у уха красной пачкой,а рядом женщина молчит.Летает пар, и дым горчит.

Толпы графоманов рвутся к славе. Они и не подозревают, что настоящая слава – это когда узнают в профиль.

Интересно, а какие стихи пишет зав. отделом поэзии «Знамени» Ольга Ермолаева, которая «рулит» поэзией в журнале аж с 1978 года? Прочитал в Интернете десяток её стихотворений – и удивился: очень даже неплохие стихи.

Ознакомился также с отзывом о ней поэта Юрия Беликова, где есть такие слова: «Ермолаева же за время служения русской поэзии не опубликовала в «Знамени» ни одного своего стихотворения». Это, безусловно, вызывает уважение. А может быть, ей просто стыдно публиковаться рядом с графоманами, причём самой низкой пробы? Но почему такой отбор тестов? А может быть, Ольга Ермолаева и не решает, кого и что печатать в журнале? Вопросов много, и, прежде всего, к руководителю журнала С. Чупринину.

Бывший главный редактор «Литературной газеты» Юрий Поляков как-то прямо сказал: «Знаете, с чем, за редким исключением, во многом связан кризис нынешних журналов? С тем, что при советской власти журналами руководили крупные писатели. И даже очень крупные: Твардовский, Наровчатов, Катаев, Полевой… Сейчас же даже такими серьёзными журналами, как «Новый мир» или «Знамя», руководят люди малоизвестные и непонятно что сделавшие в литературе».

Есть вопросы и к тем, кто определяет, кому давать ту или иную литературную премию. Вспоминается когда-то прочитанная фраза – «Каждый получает то, что заслуживает, по мнению того, кто на раздаче». Видимо, поэтому пальма первенства быстро сохнет. У нас в стране более шестидесяти литературных премий. А где шедевры? Вот уж действительно, больше всего наград раздаётся после мнимых побед.

В 2007 году в «Новых известиях» вышла статья Евгения Евтушенко «Веничка Ерофеев из Самары», в которой выдающийся поэт восторгается творчеством Михаила Анищенко: «Наконец-то пришёл долгожданный большой русский поэт – лучший подарок читателям поэзии за последние лет тридцать, если не больше…»

А за последние тридцать лет жизни Михаил Всеволодович Анищенко не получил ни одной литературной премии.

Чудны дела твои, господи!

Валерий Румянцев

www.kontinent.org

Валерий РУМЯНЦЕВ. УРОДСТВА НОВОГО ЛИТЕРАТУРНОГО КОРАБЛЯ

№ 2018 / 5, 09.02.2018

Чуть ли не каждый месяц мы узнаём о создании нового союза писателей. Вот недавно появился «Российский союз писателей». Высылай энную сумму – и получай членский билет этой общественной организации. Если дело пойдёт так и дальше, то, глядишь, через десяток лет в союзах писателей будет состоять почти всё взрослое население нашей необъятной Родины. А что? Если научился писать заметку в газету, протокол, анонимку, стишок ко дню рождения троюродной сестры жены или мужа и т.п. – значит, писатель. А если уж и членский билет в кармане, то – воистину писатель!

Не зря появился такой анекдот. Отчётное собрание Союза писателей Тульской губернии после революции. Выступающий – гордо: «До революции в нашей губернии был всего один писатель. После революции их уже тыща». Вопрос из зала: «А кто до революции был?» Оратор – потише: «Лев Толстой».

Говорят, на сайтах Проза.ру и Стихи.ру уже три миллиона писателей и поэтов. Что это? «Массовый забег» в литературу? И что характерно, все «участники забега» пытаются взять штурмом литературные журналы. Уже одни редакции «ведущих» литературных журналов сделали вид, что они ещё не приобрели компьютеры и, поэтому, по электронной почте тексты от авторов не принимают, другие редакции постоянно «теряют» «шедевры», присланные по обычной почте. Однако новые литературные гении всё пытаются и пытаются. Ну как тут не вспомнить И.Ильфа и Е.Петрова: «Не стучите лысиной по паркету».

Сложившееся положение дел спасают «новые технологии». Да, да, Интернет. Открыл сайт, выбросил лозунг «Литературный журнал» и – «никаких гвоздей». А имеет ли отношение к литературе то, что там размещается? – вопрос риторический. Вы же видите вывеску «Литературный», – значит, всё, что ниже этой вывески, – это и есть литература. А качество публикуемого «продукта», – это уже другой вопрос.

Если текст уж совсем нечитабельный, автора этого опуса смело можно представить как яркого представителя концептуализма или как академика Академии Зауми, или как талантливого последователя постконцептуализма, или как участника поэтического течения «нулевой стиль», или как активного сторонника «неопримитива», или как теоретика шаржировано-гротесковой поэзии. А то ещё есть метареализм, континуализм, презентализм, полистилистика, поэзия исчезающего «я». Да чего там только нет! Если писанина не умещается и в эти рамки, то можно придумать новый «изм» и громогласно объявить, что это сегодня «последний писк моды» в литературе. И ведь проходит. Вон, Сергей Сутулов-Катеринич изобрёл новый термин «поэллада» – и все довольны: и авторы поэм, и авторы баллад. Некоторые авторы баллад уже начинают думать, что они вроде бы и авторы поэм тоже. Конечно, больше всех, видимо, доволен сам автор изобретения.

Или вот ещё. В некоторые школьные программы внесли изучение поэзии Юрия Кузнецова. В рекомендациях по изучению творчества Ю.Кузнецова в школьной программе говорится: «…как сохранить нашу идентичность, наше мироощущение, наш взгляд на добро и зло, на правду и ложь, сохранить наше отношение к жизни, нашу совесть, наш стыд? Как не исчезнуть с лица земли, не раствориться в других народах? Мы находим ответ во многих стихах поэта». Ответов на эти вопросы в стихах Ю.Кузнецова школьники не найдут днём с огнём. Виктор Бараков в своей статье «Заметки на полях» пишет: «К последним поэмам Юрия Кузнецова критики подходили в большинстве случаев традиционно, со своей меркой, не понимая истинной природы символа, не разглядев его духовной основы». Но позвольте! Если даже литературные критики «не понимая» и «не разглядев», то как же школьники поймут и разглядят. Что это? Диверсия под маской глупости?

ЕГЭ в школах не просто раздражает, а уже бесит. Говорят, что лет через пять при проверке диктантов будут снижать оценку за пропущенные смайлики. Старшеклассники не читают даже того, что им задают по программе. Не читают и «Войну и мир», а рассказывают друг другу такой анекдот:

– Как я ненавижу «Войну и мир» Льва Толстого! Четыре тома! Обалдеть можно!

– А ты что, читал?

– Ксерил!

Кирилл Анкудинов в своей статье «Внутри после» пишет: «Бывают такие ситуации, когда информации (в том числе и художественной) слишком много, а потребность в ней невелика». Какого качества художественная литература, потребность в которой невелика, К.Анкудинов не уточняет. Далее он пишет: «Произошёл информационный потоп». Видимо, в этом потопе К.Анкудинов захлебнулся, – и ляпнул что-то не то. Потребность в литературе высокого качества всегда была велика. И сто лет назад читали М.Ю. Лермонтова, А.Н. Толстого и других классиков, и сегодня их читают. Не читают и не чтут графоманию, внешне имеющую признаки поэзии или прозы. В Союзе писателей СССР было 10 тысяч литераторов. Кого из них читают сегодня? Ну, где-то сотню-две прозаиков и столько же поэтов. А где остальные 9 тысяч 600 «инженеров человеческих душ»? Ау-у! – Не слышно. Видимо, «дипломы» у этих «инженеров» были липовыми. Об этом даже смешно говорить.

Кстати, о юморе. С каким интересом мы когда-то читали последнюю страницу «Литературной газеты» или смотрели телепередачу «Вокруг смеха», которую вёл Александр Иванов. Сегодня ни в «ЛГ», ни на ТВ стоящего юмора нет и в помине. Но зато сколько юмора у наших сегодняшних литературных критиков. Вот, к примеру, тот же К.Анкудинов в вышеназванной статье пишет, что «литературный процесс одновременно существует и не существует» или «поэзия обрела статус невидимки». Как это? Дальнейшие его разъяснения указанных тезисов сумбурны и противоречивы.

Абсурд, «чернуха», а порой и внешне «нормальные» литературные произведения идут сегодня «под конвоем» нецензурной брани. Свободой слова в первую очередь спешат воспользоваться матерные слова и слова-паразиты. Вот уж действительно: велик и могуч русский язык, а пользоваться некому. Особенно сильное «осложнение» от мата получил Эдуард Лимонов. Он ещё пытается что-то изобретать с помощью нецензурной лексики. Иные его «крылатые слова» так и хочется посадить в клетку вместе с их автором. Видимо, поэтому его рукописи не только не горят, но и не тонут. Если бы его увидел Ф.М. Достоевский, он написал бы «Идиота» не за два года, а за два дня, и этот «идиот» был бы уже совсем другого «качества». Мат сегодня выступает в русском языке в роли «пятой колонны». И требования вмешательства в эту проблему Церкви нужного эффекта не дадут. Разве что отдать решение проблемы казакам: за каждое нецензурное слово в художественном произведении – десять плетей по «мягкому» месту. Так ведь правозащитники тут же начнут ещё больше засорять русский язык иностранными терминами.

Стремление выбросить за борт «Литературного корабля новой России» почти всю советскую литературу привело к тому, что за бортом оказались лучшие традиции русской классической литературы. А трюмы и палубы нового «Литературного корабля» забиты уродством, вывертами, аномалиями и маргинальностью. И кто расчистит эти авгиевы конюшни – одному Богу известно.

Почти все современные писатели уже забыли, что такое «прекрасный человек» в русской литературе. А если и появляется сегодня тема «маленького человека», то авторы уже не относятся к нему так «бережно», как это делали наши классики.

От детективов уже рябит в глазах, когда заходишь в книжные магазины или приближаешься к киоскам «Роспечати». Казалось бы, зачем убийце убивать убийцу убийцы, но остановить Донцову – это уже из области фантастики. Если бы идея о Гарри Поттере пришла в её голову, страшно представить, сколько книг появилось бы на прилавках. Не зря у кого-то родилась такая фраза: «Очередной двухтомной книгой закончилась попытка Дарьи Донцовой расписать шариковую ручку».

Читаешь новые книги и думаешь: вот и выросло поколение корректоров, не знающих русского языка. Одним словом, куда ни кинь – всюду инь, куда ни глянь – всюду янь.

Дожили! Русскую орфографию проверяет американский Ворд.

А речь наших крупных чиновников: «И вообще, у меня большой словарный… этот… как его…».

Когда читатели обвиняют современных писателей в низком качестве их текстов и восклицают «Где новый Пушкин!», некоторые литературные критики что-то мямлят о презумпции невиновности. Перефразируя Ирину и Леонида Тюхтяевых, диалог между читателем и писателем сегодня выглядит примерно так:

– Как вы мне надоели! Лучше бы вас не было.

– А лучше нас и нет, – отвечает писатель.

Можно, конечно, не заниматься анализом современной литературы. Другими словами, как говорила английская писательница Хелен Филдинг: «Я поняла: секрет похудения состоит в том, чтобы не взвешиваться».

Всё, хватит! Надоело уже писать обо всём этом. Как там у Игоря Губермана? «Бывает, проснёшься, как птица, крылатой пружиной на взводе, и хочется жить и трудиться, но к завтраку это проходит».

Уверен, что не всем нравится, о чём я пишу и как. Кто-то уже дал мне имя «Литературный Будённый», но, согласитесь, что в литературе лучше иметь такое имя, чем не иметь никакого.

 

г. СОЧИ

litrossia.ru

ЛитКритика.by::Тиражи и виражи литературных журналов

Тиражи и виражи литературных журналов

 

Довольно интересны обзоры Валерия Румянцева, которые он делает по своей инициативе, поскольку не равнодушен к литературе, особенно поэзии. Многое переносится на наш опыт. Думаю читателям будет интересно узнать, как обстоит ситуация с тиражами в России. О наших немногочисленных изданиях я сообщал ранее. Сейчас коротко расскажу об одном, что под рукой – журнале «Нёман»:

 

2005 год, ноябрь-декабрь, тираж около 3700экз. 2009г. – около 4100экз. 2014г., декабрь – 2660экз, 2015г., март – 2360экз. Январь 2018г. – 1447экз.

 

Журнал «Полымя», январь 2018г. – 1368 экз.

 

Следует отметить, что это общий тираж, с учетом журналов, распиханных по библиотекам. Реальная подписка читателями – несколько сотен экземпляров. Если уже не равна паре сотен.

 

Отмечу два момента, на которые обратил внимание в материале В.Румянцева. Автор наивно, по доброте души своей, полагает, что «Правительству, безусловно, крайне необходимо финансировать издание литературных журналов» однако при этом «редколлегиям предварительно в обязательном порядке надо изменить порочную практику отбора текстов для публикации».

 

На примере наших дотируемых изданий ясно, что порочная практика не изменится. А сейчас и вовсе в редакторских портфелях нет достойных произведений. Это видно по тому, что публикуется. Кроме того, бюджетная пайка достаточной не может быть, поскольку аппетиты у литературных чиновников такие же, как и у других.

 

В.Румянцев подобрал интересные мнения читателей. Например, признаётся, что литература находится в упадке. Это является новостью, наверное, лишь для редакторов литературных журналов. Однако вот самое точное мнение: «Если происходит деградация общества, то деградирует и музыка, и кино, и литература (прочитал и выбросил), – что мы с успехом наблюдаем сейчас…»

 

С этим соглашаюсь безоговорочно.  Такой уровень тиражей, особенно в России, говорит о сильнейшем упадке литературы.

 

Алесь Новікаў

 

фото иллюстративное (newspaperclub.org.ua)

  Тиражи и виражи литературных журналов

(по страницам Интернета и не только)

    

В своей статье «Литературные журналы переживают не лучшие времена» главный редактор «Роман-газеты» Юрий Козлов пишет: «…Да, у большинства литературных изданий – «Нового мира», «Москвы», «Знамени», «Юности», «Октября», «Роман-газеты», «Литературной России» – интереснейшая история и большие заслуги перед обществом».

 

Что ж, всё верно. Вряд ли кто-нибудь всерьёз станет с этим спорить. Но беда-то в том, что упомянутые редактором заслуги остались в далёком прошлом.  А какие заслуги у этих изданий сегодня, или, хотя бы, за последние десять-двадцать лет? Кто-то, конечно, может посчитать заметным явлением то обстоятельство, что «Знамя» пять раз публиковало «шедевры» бывшего министра  А.Улюкаева, а главный редактор «Нового мира» А.Василевский имеет склонность регулярно печатать стихи своей жены. (Ну как не порадеть родному человечку). Впрочем, читатели это заметили, но не отнесли прочитанное к ярким событиям в современной русской литературе.

    

Посмотрим на одно из главных «достижений» «ведущих» литературно-художественных журналов. Тираж «Знамени» в 1990 году – 1 млн. экз., в 2016 году – 2 тыс. экз. У «Дружбы народов» в 1989 году тираж 1 млн. 100 тыс. экз., в 2017 году – 1200 экз. Тираж «Нового мира» в 1990 году составлял 2 млн. 700 тыс. экз., в 2017 году – 2300 экз. У «Невы» в 1989 году 675 тыс. экз., в 2017 году – 1500 экз. Тираж «Октября» в 1989 году 380 тыс. экз., в 2016 году – 1 тыс. экз. «Юность» в 1989 году – 3 млн. 100 тыс. экз., в 2015 году – 6500 экз. 

    

Эти цифры просто «кричат» о явном неблагополучии и в литературных журналах, и в стране.  

    

Вернёмся к вышеназванной статье Юрия Козлова. Он предлагает:  «В «золотой» список должны (без обсуждения) быть включены «Новый мир», «Наш современник», «Знамя», «Москва», «Роман-газета», «Октябрь», «Юность», «Литературная газета», «Литературная Россия», «Нева», «Звезда», «Сибирские огни», «Волга»». И далее: «Правительство… принимает бессрочное решение ежегодно финансировать отдельной бюджетной строкой обязательную подписку на этот «пакет», как минимум, для пяти тысяч крупнейших российских библиотек и учебных заведений, где занимаются изучением современной литературы».

   

Возникает вопрос: почему без обсуждения? Только потому, что 30-50 лет назад в этих изданиях печатались лучшие произведения советских писателей? Аргумент, прямо скажем, малоубедительный. И почему правительство должно финансировать именно этот пакет? Потому что в «Нашем современнике» и в «Москве» печатал свою «поэзию» российский олигарх Михаил Гуцериев?  Или потому, что в этих журналах (как, впрочем, и во многих других, не перечисленных выше) главные редакторы предпочитают печатать себя, друг друга, своих друзей, приятелей и т.п.?

    

Главные редакторы хотя бы почитали, что пишут об их журналах в Интернете. Вот всего один пример. «Недавно была в Москве. Стала свидетельницей того, как в одном из книжных магазинов выложили у входа пачку «толстых» литературных журналов (уже устаревших номеров), видимо, не проданных в своё время. Магазин таким образом «почистил» свои полки. К сожалению, и бесплатно эти журналы залежались: при мне ни один покупатель не взял из этой пачки ни одного экземпляра. Да и, судя по толщине пачки, ими мало кто из читателей заинтересовался. Стало очень обидно за современных литераторов!» 

     

Правительству, безусловно, крайне необходимо финансировать издание литературных журналов, но редколлегиям предварительно в обязательном порядке надо изменить порочную практику отбора текстов для публикации.

    

В беседе с  режиссёром Эллой Аграновской  главный редактор журнала «Знамя»  С.Чупринин говорит о падении тиража своего журнала в 500 раз за последние 25 лет и называет три главных причины: «Общественная проблематика в значительной степени ушла в Интернет, в телевидение, в массовые издания. Далее, наряду с  бумажной, у нас есть электронная версия, и тех, кто читает её, гораздо больше, чем тех, кто берёт в руки бумажный экземпляр. И третья причина, быть может, самая серьёзная: …Читать в России… стали несравнимо меньше, чем это было в годы нашей молодости».

    

С. Чупринин прав, но лишь отчасти. Главная причина одна: читать стали катастрофически меньше. Но Чупринин или боится до конца признаться в этой главной причине, или лукавит, - поэтому и стыдливо прикрывается вводными словами «быть может». В противном случае надо будет признать и свою бездарную политику в подборе текстов для публикации.

   

Открываем последний доступный на сегодняшний день номер журнала «Знамя» (№ 11 за 2017 г.). Берём первого (по содержанию журнала) поэта Андрея Пермякова и читаем его стихотворение, которое называется «Ельник»:

 

– Сам ты кукушка, а это – зигзица!

– Если кукует, значит, кукушка!

– А если зигзица – что ли зигует?

– Если зигзица – наверно, зимует.

– Нет, если зимует, значит лягушка!

А ногами в это время корягу

По тропке гонять.

А руками в это время брагу

Друг дружке передавать,

Не брагу, а магазинную брагу – Елаху.

Банка на куртке делает мокрый такой отпечаток.

Внезапного глухаря услышав, непременно ойкнуть со страху.

На двоих нам сильно девятый десяток.

Прах к праху.

    

И это стихи, которые должны быть на страницах «ведущего» литературного журнала?! Что это, художественный вкус редактора или что-то другое? (Прозаик Александр Карасёв, видимо, так разгневался на главных редакторов, что свои заметки назвал «Преступление и предательство толстых литературных журналов в России»). А прочитав такую белиберду (назвать этот бред поэзией язык не поворачивается), смело можно предположить, что и проза в этом журнале, скорее всего, такая же «высокохудожественная».

  

Вот поэтому и «читать стали катастрофически меньше». В этом существенная заслуга и главных редакторов. Кстати, в Интернете можно найти немало отзывов и писателей, и читателей о главных редакторах. Есть такой Евгений Степанов, который известен как издатель и главный редактор литературных журналов «Дети Ра», «Футурум АРТ», «Зарубежные записки» и газеты «Литературные известия». Автор анонимной статьи «С миру по нитке» (не все такие смелые как Александр Карасёв) очень точно охарактеризовал этого редактора: «Евгений Степанов – странный персонаж в литературном пространстве и то, что он делает – тоже отдаёт какой-то художественной самодеятельностью».

    

Набрал в Интернете фразу «Почему не читают современные литературные журналы?» и получил от читателей сотни ответов. Давайте почитаем некоторые из них:

 

– «… потому что нет в этих журналах того, что актуально на сегодняшний день, нет голоса чести, достоинства и боли за то, что происходит… Часто думаю, а что бы сейчас сказал Высоцкий?.. Обывателя загоняют в потребительство или в церковь»;

 

– «Не читаю по нескольким причинам: сложно купить, боязнь потерять время на скучное чтение»;

 

– «В конце 80-х читала просто огромное количество. Не влезали в почтовый ящик. А недавно попробовала «Новый мир» – нет, не то совсем ощущение»;

 

– «Современная молодёжь не умеет и не любит читать! Потому что читать-то особенно нечего: современная литература находится в глубоком упадке»;

 

– «Если происходит деградация общества, то деградирует и музыка, и кино, и литература (прочитал и выбросил), - что мы с успехом наблюдаем сейчас. Настоящие таланты пропадают, ведь у них нет ни раскрутки, ни покровителей, только огромное количество бездарных раздутых конкурентов, давящих своим большинством и рекламой»;

 

– «Беру журналы, естественно, в библиотеке (это такие дома, где дают книжки бесплатно домой читать, кто не знает)»;

 

– «И дело даже не в упадке литературно-журнальной традиции. По-моему, дело в самой литературе: она перестала быть рупором свежемыслия»;

 

– «Знаете, есть такой анекдот. Приезжает Победоносцев в какой-то провинциальный город, заходит в местную газетку, спрашивает главного редактора, о чём пишете, как живёте? Выходит сухонький старичок и отвечает: «Кормимся, ваш высокородие!» Вот так и все сейчас»;

 

– «Краткость – с. т.! Плюс клипное мышление молодёжи, интернет наскоками и жидкий мозг, который может загустеть на несколько секунд и снова… э-э, забыл, что хотел сказать…»;

 

– «До перестройки читала регулярно «Новый мир», «Иностранную литературу», «Октябрь» и т. д. Эти журналы были как луч света в нашей жизни, давали много пищи для ума, расширяли кругозор. Сейчас не читаю. Не нахожу для себя ничего интересного».

    

Может быть, последней читательнице порекомендовать журнал «Урал», чтобы она насладилась интересным чтением? Открываем № 11 за 2017 год, раздел «поэзия», Михаил Окунь. Главный редактор журнала просто обожает его печатать. Читаем первое стихотворение:

 

Нас ли стращать всякой ерундой

типа глаза, мать его, Батая?

У нас по весне такое вытаивает,

Бог ты мой!

В нашем многоканальном проходном дворе

двигаться можно только по карте.

И то, что ещё дышало и двигалось в декабре,

Стало лиловым «подснежником» в марте.

    

Скорее всего, М.Окунь, когда писал эти строки, просто задохнулся вдохновением.

    

Стихотворную подборку вышеуказанного поэта завершает такое «произведение»:

 

«Тебе не холодно?» –

Спросила мама.

Мне этим холодом

Не холодно давно.

    

Как тут не вспомнить афоризм незабвенного В.С.Черномырдина «Раньше никогда такого не было и вдруг – опять!» Полагаю, что комментарии к этой «поэзии» излишни (не потому ли журнал «Урал» сегодня имеет мизерный тираж, хотя в 1991 году его тираж составлял около 2 млн. экз.?)  А как хорошо было бы на этом месте увидеть настоящую поэзию! Например, прочитать Михаила Анищенко, ну хотя бы его стихотворение «Барыня»:

 

Боль запоздалая. Совесть невнятная.

Тьма над страною, но мысли темней.

Что же ты, Родина невероятная,

Переселяешься в область теней?

Не уходи, оставайся, пожалуйста,

Мёрзни на холоде, мокни в дожди,

Падай и ври, притворяйся и жалуйся,

Только, пожалуйста, не уходи.

Родина милая! В страхе и ярости

Дай разобраться во всём самому…

Или и я обречён по ментальности

Вечно топить собачонку Муму?

Плещется речка и в утреннем мареве

Прямо ко мне чей-то голос летит:

«Надо убить не собаку, а барыню,

Ваня Тургенев поймёт и простит».

    

Горько от того, что всевозможные пишущие «окуни» легко «причаливают» к редакциям литературных журналов, а такие талантливые поэты, как Михаил Анищенко, умирают в безвестности и нищете.

    

Нередко литераторы делятся в Интернете своими впечатлениями от общения с литературными чиновниками. Вот как описывает один молодой автор посещение редакции «Нового мира»: «Нарвался на невысокого стройного мужчину пенсионного возраста – редактора отдела прозы(?) Он устроил мне допрос: «Что последнее вы читали в нашем журнале?» Я не стал обижать его правдой (что читать там особо нечего), а ответил, что читал «разное», не назвав конкретного. Он зло бросил: «Вы нас не читаете – почему мы вас должны читать?!» и почти что кинул в меня рукопись».

    

Ну чем не сюжет для небольшого рассказа? Впрочем, эта тема заслуживает отдельного разговора. 

 

 

 

 

 

Валерий Румянцев,

Сочи

 

www.litkritika.by

Валерий Румянцев (Сочи). Почему нет нового Пушкина?

ВАЛЕРИЙ РУМЯНЦЕВ (Сочи)

Наши читатели уже знакомы с некоторыми публикациями литератора из города Сочи Валерия Румянцева. Автор нескольких книг и очень многих критических статей о положении дел в современной литературе, он известен как бескомпромиссный борец с графоманией и невежеством, увы, махровым цветом заполонившими интернет и немногие едва живые литературные журналы. Суждения автора злы и бескомпромиссны. А, может быть, только так и надо? Предлагаем вашему вниманию ещё несколько статей, присланных Валерием Румянцевым.

ПОЧЕМУ НЕТ НОВОГО ПУШКИНА?

В литературной жизни есть много вопросов, которые одновременно волнуют и писателей, и читателей, и издателей, и литературоведов, и литературных критиков. И один из них — «Почему нет нового Пушкина?». Эту тему активно обсуждают литераторы и читатели, в том числе и в Интернете.

Александр Сергеевич Пушкин пользуется у нас особым почтением. Он является создателем русского литературного языка. Он преобразовал старый язык и подарил нам язык новый, на котором мы с вами  общаемся, выражаем свои мысли и чувства. До Пушкина о «высоких» вещах надо было говорить «высоким стилем», а вещах «низменных», соответственно, словами «низкого стиля». Пушкин начал писать и говорить ясно, точно, кратко, подбирая слова из единой языковой стихии. Создавая свои шедевры, он показал безграничные возможности русского языка, — и тот вдруг оказался необыкновенно благозвучным, ярким, сильным, приспособленным для выражения любых оттенков человеческих переживаний. За это мы не устаём низко кланяться Александру Сергеевичу и говорим: «Пушкин – наше всё!».

Тем литераторам, которые «шли» за Пушкиным, было проще. Языковой «инструмент» был создан. М.Ю. Лермонтов, Л.Н. Толстой, Ф.М. Достоевский и другие классики, благодаря этому «изобретению», смогли виртуозно им воспользоваться и создать шедевры, которыми восхищаются во всём мире.

Почему же сегодня, когда «великий и могучий» находится «в руках» у каждого литератора, нет нового Пушкина или Толстого? Давайте посмотрим, как отвечают на этот вопрос неравнодушные читатели:

— «Потому что писатели такого уровня появляются только на заре литературы, когда она складывается. Русская светская литература только-только начала появляться во второй половине 18 века и в 19 дала выброс гениев, которые и создали ей мировую славу…»

Как видим, этот читатель сам себе противоречит или считает, что «заря литературы» длилась сотню лет.

— «Потому что для появления такого уровня писателей необходимо наличие достаточного количества читателей соответствующего уровня. На Пушкина и Толстого читающие современники смотрели как на пророков, их произведения ждали, обсуждали, не прочитать их было стыдно».

А вот в этом ответе есть рациональное зерно. Ещё Н. Эйдельман отмечал, что «великих писателей создаёт великий читатель» или, как считал Ю. Лотман, «конгениальный читатель». Действительно, представьте на минуту ситуацию, что Пушкин и Толстой написали свои шедевры, а в России нет ни одного человека, кто умеет читать по-русски. И что будет?

— «Эпоха Пушкина – это эпоха становления и формирования русского национального самосознания, героическая эпоха 1812 года. Вот и Пушкин явился. Наша эпоха – это эпоха кризиса национального самосознания, эпоха Золотого Тельца, провала идеи патриотизма. Какого же Пушкина в этих условиях вы ждёте?»

С этим читателем трудно спорить. Однако попробуем «заглушить» его пессимизм словами Александра Титова из его статьи «Золотая рыбка поэзии»: «Национальный поэт!.. Он сейчас нужен России как новое сердце, как воздух… Его оружие – гнев и презрение к врагам России, и в то же время страстная обязанность – «милость к падшим призывать».

— «Нового Пушкина нет, зато есть порно, будвайзер, сникерс, кока-кола.… Идёт уничтожение народа. Разве непонятно?»

С учётом того, что с 1992 года по 2017 год согласно статистике демографические потери России от экономического геноцида составили 32 миллиона человек, не согласиться с читателем сложно. Страшна не политическая идеология, а её реализация. СМИ каждый день уверяют нас, что мы идём верной дорогой. Но, только пройдя путь до конца, можно судить о правильности маршрута. Игры в демократию хороши при наличии строгого судьи.

— «А почему сегодня нет писателей уровня Толстого? Кино – гадость, литературы нет, театра тоже не стало. Это правда ведь. Но почему? Почему именно сейчас?»

В какой-то степени на этот вопрос отвечает Сергей Капица: «Когда-то Ленин сто неугодных режиму мыслителей выставил из страны, а новая Россия, не задумываясь, выгнала десятки тысяч лучших своих умов…»

— «Есть мнение, что читатель измельчал. Вопрос глубже, на мой взгляд, чем «читатель измельчал». Видимо, человечество к 21 веку пришло к своему пику товарно-маркетинговой цивилизации, всё коммерциализировалось. Имеет ценность только то, что хорошо продаётся».

В какой-то степени ему вторит другой читатель: «Казалось бы, и гений Пушкина взошёл, когда была и страна рабов, и страна господ. Но в те времена идея освобождения от рабства была всеобъемлющей. Что-то незримо витало в обществе, какое-то неясное ощущение предвкушения более справедливого мироустройства. Сегодня – эра вселенского разочарования, фатальной усталости и, как следствие, тотальной разобщённости людей, торжества индивидуализма. А в таких обстоятельствах для рождения нового Пушкина просто нет никаких предпосылок».

— «В эпоху всеобщей полуграмотности и графоманства новых Пушкиных трудно разглядеть. Скорее всего, они рождаются, просто их не разглядеть из-за Донцовых и Марининых».

Мнение этого читателя поддерживает писатель, главный редактор журнала «Смутьянка» Анжела Малышева: «Талантливые и даже гениальные авторы сегодня, безусловно, есть. Другое дело, насколько они известны. Наверняка где-то тиражом в 100 книг издаётся некий шедевр, который автор просто не способен правильно продать».

— «Они жили в другое время и в другом темпе. Они природой любовались, думали о России, были патриотами. А сейчас, если и есть подобные таланты, так у них денег нет на раскрутку — и мы не узнаем о них. Плюс, народ наш пытаются всякой безвкусицей и похабщиной пичкать. Великий поэт должен чувствовать душу народа. И Пушкин, и Есенин были Русскими поэтами. А сейчас всё больше «россияне», вот и поэты получаются не русские, а российские. Типа Быкова-Зильбертруда».

Думаю, что этот читатель во многом прав, но ему не надо забывать, что в нашей стране проживает более ста народов и национальностей и к национальному вопросу надо подходить более осмотрительно. Я понимаю, что национализм – это порох, который изобрела жизнь, но в данном случае порох лучше хранить сырым. Сила России – в сплочённости всех народов, проживающих на её территории, и эта сплочённость много раз спасала нашу страну от гибели.— «Наш язык стал более схематичен, информативен. Он потерял цветистость, образность. Слова скользят по поверхности, а в глубину ощущений, суждений не заходят. Мне кажется, что люди больше не подключаются к сфере всеобщего мирового мозга, сфере эмоций и чувств. Никогда больше не родятся такие таланты как Пушкин и др. Где писатели с таким эпосом, такого интеллекта и мощи, как, например, Толстой, произведения которого возвели на философский уровень?»

На заданный читателем вопрос наши литературные критики ответить пока не могут.

— «Стадионы и большие площадки Полозкова не соберёт, а Ахмадулина собирала. Слово поэта в массовом сознании давно заменено на слово популярного музыкального исполнителя, создающего не филигранные тексты, а упрощённые… Старые средства выражения уже не работают, а новые не изобретены. Новое время не имеет запросов на старое искусство».

Внутренние убеждения – хорошая стартовая площадка для заблуждений. Вот как раз «старые средства выражения» очень эффективно «работают», нет значимого эффекта от потуг модернистов, постмодернистов и других «истов». И уж никак нельзя согласиться, что «новое время не имеет запросов» на Пушкина и Толстого, Бетховена и Чайковского и других гениев нашей литературы и другого искусства.

В статье «Почему сейчас нет гениев и классиков и как их получить?» Игорь Васильев пишет: «Для появления гениев и классиков необходимы новые достаточно монолитные социальные и культурные общности. Может, не столько монолитные, сколько этой монолитности жаждущие. И не формальные, а реальные».

Так что же нужно конкретно сделать, чтобы у нас появились новые Пушкины и Толстые? Часто говорят, что новое – это хорошо забытое старое. Вспомним, что для этого сделала Советская власть, которая понимала, что великие дела нуждаются в великих летописцах. Организовала Союз писателей СССР, открыла Литературный институт имени А.М Горького, постоянно проявляла всевозможную заботу как о молодых, так и о «вставших на ноги» писателях. И результат не заставил себя долго ждать: страна получила Михаила Шолохова и Александра Твардовского, Константина Симонова и Юрия Бондарева, Василия Гроссмана и Виктора Астафьева, Валентина Распутина и Василия Белова, Василя Быкова и Чингиза Айтматова и ещё ряд писателей и поэтов, кто почти дотянулся до художественных высот наших классиков. А была ещё сотня поэтов, которые стояли на ступень ниже, но написали по 3-5 стихотворений, которые стали популярными песнями, поднимающими дух народа в трудную годину или задушевными «друзьями» советского человека в мирное время.

Надо честно признать, что на литературном « фронте» мы за последние двадцать лет проиграли, хотя многие литераторы настойчиво утверждают, что русская литература завоёвывает очередные высоты. Извлекать уроки из поражений так же непросто, как вклады из обанкротившегося банка. Сколько ни выдавай желаемое за действительное, а развод неизбежен. И чуть ли не каждую неделю раздаются всё новые и новые литературные премии. Впрочем, удивляться тут нечему: больше всего наград раздаётся после мнимых побед.

Всё может быть в этой жизни. Возможно, потенциальный Пушкин или Толстой погиб в Афганистане или Чечне, и его имени мы никогда не узнаем. (Ведь мог же Лев Толстой погибнуть в Севастополе, а Александр Твардовский — под Ржевом?) А, возможно, будущий литературный гений подрастает, ходит в школу, играет в снежки или готовится к сессии. И именно наше «невесёлое» время уже «шлифует» его будущее творчество. Может быть, он уже сейчас делает наброски будущих великих поэм или романов. Или уже создал шедевр и положил его «в стол», но время извлекать из стола не пришло. Все мы закованы в кандалы обстоятельств. У каждой эпохи свои трудности, и эти «путы» закаляют характер и воспитывают Поэта и Писателя.

Будем надеяться, что Он вот-вот появится, и будем ждать его с нетерпением. Хотя в это верится с трудом. Но надежда умирает последней, и хоронить её некому.

 

                                 КОРОТКИЕ ЗАМЕТКИ О НАБОЛЕВШЕМ

     Чуть ли не каждый месяц мы узнаём о создании нового союза писателей. Вот недавно появился «Российский союз писателей». Высылай энную сумму – и получай членский билет этой общественной организации. Если дело пойдёт так и дальше, то, глядишь, через десяток лет в союзах писателей будет состоять почти всё взрослое население нашей необъятной Родины. А что? Если научился писать заметку в газету, протокол, анонимку, стишок ко дню рождения троюродной сестры жены или мужа и т. п. — значит, писатель. А если уж и членский билет в кармане, то – воистину писатель!

Не зря появился такой анекдот. Отчётное собрание Союза писателей Тульской губернии после революции. Выступающий — гордо: «До революции в нашей губернии был всего один писатель. После революции их уже тыща». Вопрос из зала: «А кто до революции был?» Оратор — потише: «Лев Толстой».

Говорят, на сайтах Проза.ру и Стихи.ру  уже три миллиона писателей и поэтов. Что это? «Массовый забег» в литературу? И что характерно, все «участники забега» пытаются взять штурмом литературные журналы. Уже одни редакции «ведущих» литературных журналов сделали вид, что они ещё не приобрели компьютеры и, поэтому, по электронной почте тексты от авторов не принимают, другие редакции постоянно «теряют» «шедевры», присланные по обычной почте. Однако новые литературные гении всё пытаются и пытаются. Ну как тут не вспомнить И. Ильфа и Е. Петрова: «Не стучите лысиной по паркету».

Сложившееся положение дел спасают «новые технологии». Да, да, Интернет. Открыл сайт, выбросил лозунг «Литературный журнал» и – «никаких гвоздей». А имеет ли отношение к литературе то, что там размещается? —  вопрос риторический. Вы же видите вывеску «Литературный», — значит, всё, что ниже этой вывески, – это и есть литература. А качество публикуемого «продукта», — это уже другой вопрос.

Если текст уж совсем нечитабельный, автора этого опуса смело можно представить как яркого представителя концептуализма или как академика Академии Зауми, или как талантливого последователя постконцептуализма, или как участника поэтического течения «нулевой стиль», или как активного сторонника «неопримитива», или как теоретика шаржировано-гротесковой поэзии.  А то ещё есть метареализм, континуализм, презентализм, полистилистика, поэзия исчезающего «я». Да чего там только нет! Если писанина не умещается и в эти рамки, то можно придумать новый «изм» и громогласно объявить, что это сегодня «последний писк моды» в литературе. И ведь проходит.  Вон, Сергей Сутулов-Катеринич изобрёл новый термин «поэллада» — и все довольны: и авторы поэм, и авторы баллад. Некоторые авторы баллад уже начинают думать, что они вроде бы и авторы поэм тоже. Конечно, больше всех, видимо, доволен сам автор изобретения.

Или вот ещё. В некоторые школьные программы внесли изучение поэзии Юрия Кузнецова. В рекомендациях по изучению творчества Ю. Кузнецова в школьной программе говорится: «…как сохранить нашу идентичность, наше мироощущение, наш взгляд на добро и зло, на правду и ложь, сохранить наше отношение к жизни, нашу совесть, наш стыд? Как не исчезнуть с лица земли, не раствориться в других народах? Мы находим ответ во многих стихах поэта». Ответов на эти вопросы в стихах Ю. Кузнецова школьники не найдут днём с огнём. Виктор Бараков в своей статье «Заметки на полях» пишет: «К последним поэмам Юрия Кузнецова критики подходили в большинстве случаев традиционно, со своей меркой, не понимая истинной природы символа, не разглядев его духовной основы». Но позвольте! Если даже литературные критики «не понимая» и «не разглядев», то как же школьники поймут и разглядят. Что это? Диверсия под маской глупости?

ЕГЭ в школах не просто раздражает, а уже бесит. Говорят, что лет через пять при проверке диктантов будут снижать оценку за пропущенные смайлики. Старшеклассники не читают даже того, что им задают по программе. Не читают и «Войну и мир», а рассказывают друг другу такой анекдот:

— Как я ненавижу «Войну и мир» Льва Толстого! Четыре тома! Обалдеть можно!

— А ты что, читал?

— Ксерил!

 

Кирилл Анкудинов в своей статье «Внутри после» пишет: «Бывают такие ситуации, когда информации (в том числе и художественной) слишком много, а потребность в ней невелика». Какого качества художественная литература, потребность в которой невелика, К. Анкудинов не уточняет. Далее он пишет: «Произошёл информационный потоп». Видимо, в этом потопе К. Анкудинов захлебнулся, — и ляпнул что-то не то. Потребность в литературе высокого качества всегда была велика. И сто лет назад читали М.Ю. Лермонтова, А.Н. Толстого и других классиков, и сегодня их читают. Не читают и не чтут графоманию, внешне имеющую признаки поэзии или прозы. В Союзе писателей СССР было 10 тысяч литераторов. Кого из них читают сегодня? Ну, где-то сотню-две прозаиков и столько же поэтов. А где остальные 9 тысяч 600 «инженеров человеческих душ»? Ау-у! – Не слышно. Видимо, «дипломы» у этих «инженеров» были липовыми. Об этом даже смешно говорить.

Кстати, о юморе. С каким интересом мы когда-то читали последнюю страницу «Литературной газеты» или смотрели телепередачу «Вокруг смеха», которую вёл Александр Иванов. Сегодня ни в «ЛГ», ни на ТВ стоящего юмора нет и в помине. Но зато сколько юмора у наших сегодняшних литературных критиков. Вот, к примеру, тот же Л. Анкудинов в вышеназванной статье пишет, что «литературный процесс одновременно существует и не существует» или «поэзия обрела статус невидимки». Как это? Дальнейшие его разъяснения указанных тезисов сумбурны и противоречивы.

Абсурд, «чернуха», а порой и внешне «нормальные» литературные произведения идут сегодня «под конвоем» нецензурной брани. Свободой слова в первую очередь спешат воспользоваться матерные слова и слова-паразиты. Вот уж  действительно: велик и могуч русский язык, а пользоваться некому. Особенно сильное «осложнение» от мата получил Эдуард Лимонов. Он ещё пытается что-то изобретать с помощью нецензурной лексики. Иные его «крылатые слова» так и хочется посадить в клетку вместе с их автором. Видимо, поэтому его рукописи не только не горят, но и не тонут. Если бы его увидел Ф.М. Достоевский, он написал бы «Идиота» не за два года, а за два дня, и этот «идиот» был бы уже совсем другого «качества». Мат сегодня выступает в русском языке в роли «пятой колонны». И требования вмешательства в эту проблему Церкви нужного эффекта не дадут. Разве что отдать решение проблемы казакам: за каждое нецензурное слово в художественном произведении – десять плетей по «мягкому» месту. Так ведь правозащитники тут же начнут ещё больше засорять русский язык иностранными терминами.

Стремление выбросить за борт «Литературного корабля новой России» почти всю советскую литературу привело к тому, что за бортом оказались лучшие традиции русской классической литературы. А трюмы и палубы нового «Литературного корабля» забиты уродством, вывертами, аномалиями и маргинальностью. И кто расчистит эти авгиевы конюшни – одному Богу известно.

Почти все современные писатели уже забыли, что такое «прекрасный человек» в русской литературе. А если и появляется сегодня тема «маленького человека», то авторы уже не относятся к нему так «бережно», как это делали наши классики.

От детективов уже рябит в глазах, когда заходишь в книжные магазины или приближаешься к киоскам «Роспечати». Казалось бы, зачем убийце убивать убийцу убийцы, но остановить Донцову  — это уже из области фантастики. Если бы идея о Гарри Поттере пришла в её голову, страшно представить, сколько книг появилось бы на прилавках. Не зря у кого-то родилась такая фраза: «Очередной двухтомной книгой закончилась попытка Дарьи Донцовой расписать шариковую ручку».

Читаешь новые книги и думаешь: вот и выросло поколение корректоров, не знающих русского языка. Одним словом, куда ни кинь – всюду инь, куда ни глянь – всюду янь.

Дожили! Русскую орфографию проверяет американский Ворд.

А речь наших крупных чиновников: «И вообще, у меня большой словарный… этот… как его…».

Когда читатели обвиняют современных писателей в низком качестве их текстов и восклицают «Где новый Пушкин!», некоторые литературные критики что-то мямлят о презумпции невиновности. Перефразируя Ирину и Леонида Тюхтяевых, диалог между читателем и писателем сегодня выглядит примерно так:

— Как вы мне надоели! Лучше бы вас не было.

— А лучше нас и нет, — отвечает писатель.

Можно, конечно, не заниматься анализом современной литературы. Другими словами, как говорила английская писательница Хелен Филдинг: «Я поняла: секрет похудения состоит в том, чтобы не взвешиваться».

Всё, хватит! Надоело уже писать обо всём этом. Как там у Игоря Губермана? «Бывает, проснёшься, как птица, крылатой пружиной на взводе, и хочется жить и трудиться, но к завтраку это проходит».

Уверен, что не всем нравится, о чём я пишу и как. Кто-то уже дал мне имя «Литературный Будённый», но, согласитесь, что в литературе лучше иметь такое имя, чем не иметь никакого.

 

СОН В ЗИМНЮЮ НОЧЬ

 

Интересный сон приснился мне сегодня. Будто нахожусь я в Москве возле Большого театра, где проходит Всероссийская конференция писателей и читателей на тему «Есть ли будущее у русской литературы?» И самое интригующее, что в конце дня участники  должны голосовать по этому вопросу. А в зависимости от результатов голосования, государство будет или не будет оказывать серьезную финансовую поддержку писателям, литературным журналам, книжным издательствам, да и читателям путём снижения цен на художественную литературу. И проводит это серьёзное мероприятие не кто-нибудь, а Государственная Дума, и, говорят, что в счётной комиссии будут только депутаты. Мол, дело пахнет большими деньгами, — и доверять решение этого вопроса самим писателям и читателям никак нельзя.

Каждый участник конференции, входя в зал, получает бюллетень, в котором всего один волнующий меня вопрос: «Есть ли будущее у русской литературы?»  И при тайном голосовании надо будет зачеркнуть графу «да» или «нет». Но весь фокус в том, что в театр, чтобы сохранить нужную пропорцию, пускают по два человека: писателя и читателя, писателя и читателя.… Заходят два человека — и один из них должен показать членский билет одного из писательских Союзов, которых у нас, по моим подсчётам, уже где-то штук двадцать; а может, я и не все посчитал. По мнению устроителей, это делается для того, чтобы получить объективную картину после голосования.

Я — обычный рядовой читатель — мечусь возле колонн и никак не могу найти писателя с членским билетом, чтобы проникнуть в зал, послушать выступления писателей и читателей и самое главное — проголосовать. Да, проголосовать! Потому что я заядлый читатель, и мне хочется проголосовать за то, чтобы русская литература жила и дальше и радовала нас своим художественным Словом. Уже десять часов утра, в зале давно начались выступления, а я всё бегаю вокруг колонн в надежде добиться своей цели. Суечусь, а толку нет. Таких, как я – пруд пруди, а людей с удостоверениями – как рыбы в пруду, гораздо меньше. Я уже начал думать, что не попаду в зал, что это – тупик. Но иногда ясно видимый тупик – лишь обман зрения.

Неожиданно ко мне подходит интеллигентный мужчина средних лет с аккуратной бородкой и спрашивает:

— Извините, вы писатель?

— Нет, — отвечаю, — к сожалению, читатель. – И настороженно спрашиваю. –

А что?

А он мне:

— Я писатель. И если вы хотите в зал, то пошли.

Эх, если бы вы знали, как я обрадовался! А он меня тактично поторапливает, мол, там уже выступления начались. В фойе я увидел множество знакомых лиц: депутатов Госдумы, руководителей основных Союзов писателей ,главных редакторов литературных журналов, руководителей Министерства культуры.… В общем, не зарастёт тропа идущих во власть. При входе в зал получили мы свои бюллетени и сели на свободные места. Я достал из кармана диктофон, чтобы записать самое интересное. Вижу, Михаил Жванецкий стоит за трибуной и, видимо, заканчивает свою речь:

— … Либо наша жизнь станет лучше, либо мои произведения будут жить вечно.…  Такое впечатление, что власть из кожи вон лезет, чтобы обеспечить меня работой на десятилетия вперёд.… К современному юмору отношусь отрицательно. Уровень его резко снизился в последние годы. Чувствуешь отторжение на физическом уровне. На мой взгляд, всё это происходит не случайно. Власти удобно иметь дело с «шариковыми», поэтому она и поощряет исключительно примитивный юмор. Я в эту схему не вписываюсь, и слава богу… Ребята, если мы уж по горло в дерьме, возьмёмся за руки.

Правильно сказал Михаил Жванецкий. У дежурных юмористов и юмор дежурный.

Когда на трибуну вышел Владимир Жириновский, зал, оживлённый выступлением Жванецкого,  стал ещё оживлённее. Никого не поприветствовав, Владимир Вольфович начал «рубить с плеча»:

— Возьмите тот же Гоголь, «Мёртвые души» — у нас что, чичиковых нет сегодня, которые скупают не мёртвые души крепостных, а акции обанкротившихся предприятий? Под эти акции получают кредиты, а потом покупают валюту и вывозят в оффшоры. Вот вам сюжет – дарю бесплатно.

«Горе от ума» давайте осовременим.… Почему между умным Чацким и дураком Молчалиным Софья выбирает Молчалина? Потому что у него постоянная зарплата – он чиновник, он  коррупционер. Покажите это, чтобы было понятно, что и сегодня у нас есть кому-то горе от ума.

Или Тургенев… Я спрашиваю молодёжь, школьников: кто главный персонаж «Муму» Тургенева? Говорят – собачка. Как может быть собачка, щенок главным героем – с кого брать пример? Или Герасим – глухонемой дворник, в чём героизм? Барыня главная героиня – о ней писал Тургенев. А миллионы школьников думают, что герой – это собачка или глухонемой дворник. Осовременить нужно, показать, кто эта дама, может, Васильева, которая там по Министерству обороны проходит, а глухой Герасим – какого-то мигранта взять из Средней Азии,  Муму найти.

Вот Достоевский почему стал великим писателем? – Десять лет каторги! Какой вывод я делаю? Надо сажать. Если будут сидеть три, четыре, пять лет, появится Достоевский…

В то время как  Жириновский извергал свою речь, в зале периодически слышался смех. А мой сосед-«спаситель» широко улыбался, и я впервые увидел его зубы, прятавшиеся ранее за бородкой. После выступления Жириновского он повернулся ко мне и сказал:

— Вы, наверное, не слышали такую эпиграмму на Жириновского, вот послушайте.

Мать – русская, отец – юрист.

Так это начиналось.

А в результате сын – артист,

Ну и политик малость.

Чтобы не ударить в грязь лицом, я ответил ему:

— Я тоже знаю одну эпиграмму на него, — и прочитал:

Он мог бы сниматься в кино,

Он мог бы писать романы,

Он даже не петь мог бы, но

Тогда б он исчез с экранов.

А так он то там, то здесь

С натиском и задором.

Нужно всем в душу влезть, —

Ведь выборы в Думу скоро.

Слушая Жириновского, я сделал для себя такие выводы:

1) в жизни всегда есть место клоуну;

2) в любом уме есть осадок глупости;

3) в театре жизни каждый спектакль – премьера;

4) высшая степень идолопоклонства – это вера в себя;

5) редкому политику удаётся приобрести имя, всё ограничивается фамилией.

Пока мой сосед вытирал платком рот и усы, на трибуну вышел, по словам моего собеседника, главный редактор литературного журнала «Двина» Михаил Попов и сказал следующее (вступительные приветствия всех ораторов я не воспроизвожу, они однотипны и потому малоинтересны):

— Умерли навсегда «Континент», «Литературная учёба», «Новая юность», «Октябрь», «Москва» (в лучшем случае, остались только куцые интернет-версии), на грани краха «Дружба народов», «Новый мир» (да, да, не удивляйтесь, почитайте последнее интервью Василевского), «Подъём», «Сибирские огни», «Урал». Кто продержится ещё максимум пять лет? «Вопросы литературы» (эти дольше всех, научное издание и талантливый менеджер-литератор Шайтанов, таким был Игорь Иванович Виноградов, светлая ему память), «Новое литературное обозрение», «Молодая гвардия, «Иностранная литература», «Знамя», «Юность», «Роман-газета», «Звезда». Из газет:  «День литературы» и псевдожурнал живёт, пока жив тяжело больной выдающийся критик, «Литературная Россия» — пока не шлёпнули вездесущую огрызку. «Литературная газета» будет закрыта в течение 3-4 лет…»

В зале нарастал шум, и уже трудно было понять, что говорит оратор. Потом на трибуне появился главный редактор литературного журнала «Молодая гвардия» Валерий Хатюшин:

— «Либеральные» журналы русскому человеку читать вообще не нужно и даже вредно для психики. Не нужно ему читать ни «Новый мир», ни «Октябрь», ни «Знамя». Потому что ничего, кроме вреда, от них он для себя не получит. А читать русскому человеку нужно русские журналы. Какие? Это обязан знать каждый грамотный русский человек.

Выкрик из зала:

— А какие журналы нужно читать не русскому человеку?!

Не обращая внимания на помеху, Хатюшин, пригладив усы, продолжал:

— Если не знает, он – безграмотный.… К примеру, не читая «Молодую гвардию» и не зная того, что публикуется на её страницах, просто глупо и бессмысленно судить о состоянии нынешней прозы и поэзии, так как в «Молодой гвардии» печатаются лучшие русские авторы. Не раз я писал о том, что государство нынешнее, в лице президента, очень сильно любит спортсменов и артистов и выделяет на спорт, театры и кино миллиарды рублей. А вот русские писатели у него и, тем более литературные журналы, существуют в качестве никчёмных пасынков, на которые можно вообще не обращать внимания. И вполне возможно, что лет через десять, а то и раньше литературные журналы погибнут. Кому от этого станет лучше?

После выступления Валерия Хатюшина послышались жидкие аплодисменты, которые быстро испарились. И было видно, что он недоволен реакцией зала на своё выступление. «Напуганные Настоящим, боятся Будущего,» — подумал я и стал внимательно наблюдать, что будет происходить дальше.

Когда на трибуну поднялся Дмитрий Мережковский, у меня промелькнуло в голове «Он же давно умер», но это не помешало ему начать свою речь:

— Публика наша до сих пор с младенческим недоумением внимает философскому языку. Она или чувствует, или рассуждает, но не научилась мыслить. Самая глубокая и страстная поэзия мысли ей почти недоступна. Наши критики не умеют отличить рассудочность риторики от выстраданной идеи поэта-философа…

Чем дольше говорил Мережковский, тем сильнее в зале нарастал шум. А вскоре из зала полетело:

— Предатель! Гитлеровский прихвостень!..

И тут же на сцену выбежали два молодых человека и грубо вытолкали Мережковского со сцены. Впрочем, в 1941 году он это заслужил: отпуская язык на волю, берёшь ответственность за его поступки.

Выступил и главный редактор газеты «День литературы» Владимир Бондаренко. Он сказал следующее:

— Почему сегодня русская литература не в чести у власть имущих? Почему по телевидению нет ни литературных вечеров, ни дискуссий с писателями и поэтами? Почему давно отменены поездки писателей по стране с выступлениями и концертами через Бюро пропаганды? Почему нет государственной поддержки ни художественным журналам, ни издательствам, почему по всей России закрываются книжные магазины и библиотеки?

В своё время император Николай I после встречи с Пушкиным сказал своим придворным: «Сегодня разговаривал с умнейшим человеком». С каким из умнейших писателей хоть раз беседовал Владимир Путин; не спеша, один на один: с Валентином Распутиным, с Василием Беловым, с Юрием Бондаревым, с Александром Прохановым, с Эдуардом Лимоновым, с Андреем Битовым?

Много чего полезного сказал Владимир Бондаренко, но умом Россию не пронять.

Затем на трибуне появился главный редактор литературного журнала «Москва» Владислав Артёмов:

— Падение общего культурного уровня происходит везде, во всех сферах. И в материальной, и в духовной. Это очень заметно в последнюю четверть века. Сравниваю уровень совещаний молодых писателей, скажем, в семидесятые-восьмидесятые годы и в нынешнее время… Деревья и вправду «были выше!» Или просматриваю то, что пишут некоторые выпускники Литературного института, и мне становится грустно. С таким уровнем в наше время выгоняли со второго курса «за творческую несостоятельность»… Понизился уровень требовательности к себе и у самих писателей. Молодые часто пишут абы как, поспешно, второпях.… Вообще литературное творчество в наше время требует некоторого душевного подвига, отречения писателя от страстей сребролюбия и тщеславия…

Уже первая фраза из выступления  Дмитрия Быкова, которого многие называют интеллектуалом, вызвала активную реакцию  молодёжи в зале:

— Современная русская литература чудовищно не профессиональна, и это единственное, что можно о ней сказать…

— Своё творчество вы тоже так оцениваете?! – выкрикнул кто-то из зала.

— Она пребывает в такой же глубокой духовной провинции, как и российское образование, кинематограф, фундаментальная наука и все прочие сферы духовной деятельности, и говорить об этом очень скучно. Русскую литературу не читают на Западе и не знают на Востоке. У неё давно не было удач, о которых говорила бы вся Россия. В российском книжном магазине, как правило, нечего купить…

Повествовательные техники современной русской прозы старомоднее, чем в позапрошлом веке, когда Толстой экспериментировал с романным жанром, а Достоевский искал синтез фантастики и физиологического очерка. Выстраивать увлекательный сюжет с неожиданным финалом русская проза никогда толком не умела, но сейчас разучилась и тому, что наработали советские беллетристы. Живых героев, имена которых становились бы нарицательными, у нас нет уже лет двадцать. Единственным сколько-нибудь заметным героем в девяноста текстах из ста является сам автор, но он чаще всего так противен – и себе, и читателю, — что хочется скорей изгнать его из памяти.

Виртуозность мысли зависит от её чувства. Он много ещё чего наговорил, но высокий урожай мыслей не гарантирует успешную жатву. Удобнее признавать свои ошибки чужими.

А потом выступил главный редактор роман-газеты Юрий Козлов:

— Большинство российских толстых литературных журналов находятся на грани остановки издания. Это наглядно иллюстрирует отношение общества к литературе, наконец, состояние самого общества, принявшего «за основу» существования вульгарную, описанную ещё Марксом модель капитализма времён первоначального накопления, когда одна – меньшая – часть населения безоглядно ворует и потребляет, а оставшаяся – выживает и деградирует. Потребляющему и ворующему классу нужна лёгкая, развлекающая литература, типа «женских» детективов, эротических фантазий в духе «Пятидесяти оттенков серого». Выживающему и деградирующему населению вообще литература не нужна. Ему книги не по карману, хватило бы денег на еду и оплату услуг ЖКХ…

Далеко не всё я записал на диктофон, так как он у меня старенький, и я экономил заряд батареи.

Из выступающих поэтов запомнился Роман Эсс. Вот что он сказал:

— Царствует полнейшая безвкусица, кривлянье, пошлятина, мнимый ум, корявые строфы и мелкотемье!.. Новый русский литературный журнал, свободный от членов СП-протекционистов, без единого из них, нужен теперь как воздух всем русским авторам, вынужденным провисать в безвоздушной Сети. Ни СП России, ни МПС, ни Союз российских писателей, догматически замшелые, воняющие тухлятиной, покрытые грибами плесени, гоняющиеся за премиями и должностями в литературе, сухие, безжизненные, формалистические, новой литературы не понимают. Так – они всё больше бронзовеют, ржавеют… и, заметьте, все уходят в небытие, на свалки. Графоманы с билетами СП. Так что истинная новая русская литература сейчас, вероятно, пребывает только в Сети. И в столах.

У читателей тоже было немало ярких выступлений, в основном с претензией к современным писателям и литературным журналам. Но больше всего мне запомнился один, речь которого я записал на диктофон. Он, не скрывая своих эмоций, высказался так:

— Я слежу на протяжении нескольких лет за творчеством Дмитрия Быкова, просмотрел десятки его выступлений, прочитал много его стихов, статей и пришёл к выводу, что его творчество многогранно. Он чертовски талантлив. Я получаю удовольствие от его творчества, вижу его неординарность, наличие гражданской позиции. Я бы даже сказал, что он – гений!

Из зала громко:

— Гением может объявить только Время!

— Всё это впереди. И мой вывод подтверждается вот чем. Открыл в ютубе первый попавшийся ролик со стихотворением Дмитрия Быкова (его читает бесподобный Ефремов) и вижу 1миллион 600 тысяч просмотров…

Из зала:

— У Донцовой ещё больше читателей! Она тоже – гений?!

— Я говорю не о Донцовой. Я хочу спросить у вас: у кого из писателей, сидящих в этом зале, столько поклонников?

Шум в зале. Выкрики:

— Это всего лишь показатель деградации населения!

— Быков – это пятая колонна!

— Не надо тут пиарить Быкова!

Выступающий:

— Надо «бить по шарам, а не по игрокам», а шары – это его творчество. Прочитайте его басню «Рубль и Член»!

Из зала:

— Пошлость никогда не была признаком гениальности!

Выступающий:

— И ещё я хочу сказать вот о чём. Многие со мной не согласятся, но я считаю многих людей из так называемой «пятой колонны»  патриотами покруче многих «записных» типа барина Михалкова, чудаковатых, мягко говоря,  прохановых, прилепиных, кургинянов, киселёвых, соловьёвых, востребованных сегодняшней властью в качестве пропагандистов. Их конёк – враньё и право хамить противникам режима. Время поменяется, к власти придут другие, — и они на сто восемьдесят градусов изменят свою риторику. Сегодня они за огромные деньги настраивают народ на эту самую «пятую колонну». Может, благодаря именно литераторам из этой колонны и жива русская литература. Дмитрия Быкова я считаю единственным из сегодня живущих гением от литературы в России.

Выкрики в зале:

— Сколько он вам заплатил за пиар?!

— Выключите микрофон этому!.. – и неожиданно полетела нецензурная лексика.

— Дайте договорить! – не сдавался  мужчина у микрофона — Человек умнейший, энциклопедических знаний во многих отраслях и точно профи в литературе. Есть и другие литераторы, которые не позволили встроить себя в вертикаль власти, — поэтому и попали в опалу. А все эти «лауреаты» и «патриоты» в кавычках не настолько талантливы, насколько проворны. У нас, об этом здесь уже говорилось, к сожалению, власть не интеллигентна. Путин не замечен в любви ни к театру, ни к поэзии. Во всём, оказывается, враги виноваты! Вернёмся, однако, к поэзии. Был у них там министр Улюкаев, печатали часто, а потом посадили. Ещё у одного министра любовница долго находилась под домашним арестом и всё стишки кропала. Я хочу спросить вас, да, вас, кто допускает выкрики в мой адрес, эти люди способны изменить что-то в экономике, литературе, в мире к лучшему?! – оратор отчаянно махнул рукой и покинул трибуну.

От его выступления у меня осталось двойственное впечатление. Свобода слова – не голубь мира. Видимо, этот выступающий забыл, что мы живём в свободной стране, но не в стране свободы. И я ещё раз убедился, что борцы за правду часто действуют по наущению лжи. Хотя в чём-то он и прав.

Чтобы научиться отличать божественное откровение от дьявольской насмешки, нужно ангельское терпение. И ещё: дискуссия – один из лучших способов остаться при своём мнении.

Не вовремя я проснулся —  когда голосование ещё не началось.

Всё-таки интересно было бы  узнать: каковы итоги голосования?

Поделиться:

Возможно, Вас заинтересуют:

souzpisatel.ru

Валерий Румянцев | Тиражи и виражи литературных журналов

(по страницам Интернета и не только)

В своей статье «Литературные журналы переживают не лучшие времена» главный редактор «Роман-газеты» Юрий Козлов пишет: «…Да, у большинства литературных изданий – «Нового мира», «Москвы», «Знамени», «Юности», «Октября», «Роман-газеты», «Литературной России» – интереснейшая история и большие заслуги перед обществом».

Что ж, всё верно. Вряд ли кто-нибудь всерьёз станет с этим спорить. Но беда-то в том, что упомянутые редактором заслуги остались в далёком прошлом. А какие заслуги у этих изданий сегодня, или, хотя бы, за последние десять-двадцать лет? Кто-то, конечно, может посчитать заметным явлением то обстоятельство, что «Знамя» пять раз публиковало «шедевры» бывшего министра А.Улюкаева, а главный редактор «Нового мира» А.Василевский имеет склонность регулярно печатать стихи своей жены. (Ну как не порадеть родному человечку). Впрочем, читатели это заметили, но не отнесли прочитанное к ярким событиям в современной русской литературе.

Посмотрим на одно из главных «достижений» «ведущих» литературно-художественных журналов. Тираж «Знамени» в 1990 году – 1 млн. экз., в 2016 году – 2 тыс. экз. У «Дружбы народов» в 1989 году тираж 1 млн. 100 тыс. экз., в 2017 году – 1200 экз. Тираж «Нового мира» в 1990 году составлял 2 млн. 700 тыс. экз., в 2017 году – 2300 экз. У «Невы» в 1989 году 675 тыс. экз., в 2017 году – 1500 экз. Тираж «Октября» в 1989 году 380 тыс. экз., в 2016 году – 1 тыс. экз. «Юность» в 1989 году – 3 млн. 100 тыс. экз., в 2015 году – 6500 экз.

Эти цифры просто «кричат» о явном неблагополучии и в литературных журналах, и в стране.

Вернёмся к вышеназванной статье Юрия Козлова. Он предлагает: «В «золотой» список должны (без обсуждения) быть включены «Новый мир», «Наш современник», «Знамя», «Москва», «Роман-газета», «Октябрь», «Юность», «Литературная газета», «Литературная Россия», «Нева», «Звезда», «Сибирские огни», «Волга»». И далее: «Правительство… принимает бессрочное решение ежегодно финансировать отдельной бюджетной строкой обязательную подписку на этот «пакет», как минимум, для пяти тысяч крупнейших российских библиотек и учебных заведений, где занимаются изучением современной литературы».

Возникает вопрос: почему без обсуждения? Только потому, что 30-50 лет назад в этих изданиях печатались лучшие произведения советских писателей? Аргумент, прямо скажем, малоубедительный. И почему правительство должно финансировать именно этот пакет? Потому что в «Нашем современнике» и в «Москве» печатал свою «поэзию» российский олигарх Михаил Гуцериев? Или потому, что в этих журналах (как, впрочем, и во многих других, не перечисленных выше) главные редакторы предпочитают печатать себя, друг друга, своих друзей, приятелей и т.п.?

Главные редакторы хотя бы почитали, что пишут об их журналах в Интернете. Вот всего один пример. «Недавно была в Москве. Стала свидетельницей того, как в одном из книжных магазинов выложили у входа пачку «толстых» литературных журналов (уже устаревших номеров), видимо, не проданных в своё время. Магазин таким образом «почистил» свои полки. К сожалению, и бесплатно эти журналы залежались: при мне ни один покупатель не взял из этой пачки ни одного экземпляра. Да и, судя по толщине пачки, ими мало кто из читателей заинтересовался. Стало очень обидно за современных литераторов!»

Правительству, безусловно, крайне необходимо финансировать издание литературных журналов, но редколлегиям предварительно в обязательном порядке надо изменить порочную практику отбора текстов для публикации.

В беседе с режиссёром Эллой Аграновской главный редактор журнала «Знамя» С. Чупринин говорит о падении тиража своего журнала в 500 раз за последние 25 лет и называет три главных причины: «Общественная проблематика в значительной степени ушла в Интернет, в телевидение, в массовые издания. Далее, наряду с бумажной, у нас есть электронная версия, и тех, кто читает её, гораздо больше, чем тех, кто берёт в руки бумажный экземпляр. И третья причина, быть может, самая серьёзная: …Читать в России… стали несравнимо меньше, чем это было в годы нашей молодости».

С. Чупринин прав, но лишь отчасти. Главная причина одна: читать стали катастрофически меньше. Но Чупринин или боится до конца признаться в этой главной причине, или лукавит, – поэтому и стыдливо прикрывается вводными словами «быть может». В противном случае надо будет признать и свою бездарную политику в подборе текстов для публикации.

Открываем последний доступный на сегодняшний день номер журнала «Знамя» (№11 за 2017 г.). Берём первого (по содержанию журнала) поэта Андрея Пермякова и читаем его стихотворение, которое называется «Ельник»:

– Сам ты кукушка, а это – зигзица!– Если кукует, значит, кукушка!– А если зигзица – что ли зигует?– Если зигзица – наверно, зимует.– Нет, если зимует, значит лягушка!А ногами в это время корягуПо тропке гонять.А руками в это время брагуДруг дружке передавать,Не брагу, а магазинную брагу – Елаху.Банка на куртке делает мокрый такой отпечаток.Внезапного глухаря услышав, непременно ойкнуть со страху.На двоих нам сильно девятый десяток.Прах к праху.

И это стихи, которые должны быть на страницах «ведущего» литературного журнала?! Что это, художественный вкус редактора или что-то другое? (Прозаик Александр Карасёв, видимо, так разгневался на главных редакторов, что свои заметки назвал «Преступление и предательство толстых литературных журналов в России»). А прочитав такую белиберду (назвать этот бред поэзией язык не поворачивается), смело можно предположить, что и проза в этом журнале, скорее всего, такая же «высокохудожественная».

Вот поэтому и «читать стали катастрофически меньше». В этом существенная заслуга и главных редакторов. Кстати, в Интернете можно найти немало отзывов и писателей, и читателей о главных редакторах.

Набрал в Интернете фразу «Почему не читают современные литературные журналы?» и получил от читателей сотни ответов. Давайте почитаем некоторые из них:

– «… потому что нет в этих журналах того, что актуально на сегодняшний день, нет голоса чести, достоинства и боли за то, что происходит… Часто думаю, а что бы сейчас сказал Высоцкий?.. Обывателя загоняют в потребительство или в церковь»;

– «Не читаю по нескольким причинам: сложно купить, боязнь потерять время на скучное чтение»;

– «В конце 80-х читала просто огромное количество. Не влезали в почтовый ящик. А недавно попробовала «Новый мир» – нет, не то совсем ощущение»;

– «Современная молодёжь не умеет и не любит читать! Потому что читать-то особенно нечего: современная литература находится в глубоком упадке»;

– «Если происходит деградация общества, то деградирует и музыка, и кино, и литература (прочитал и выбросил), – что мы с успехом наблюдаем сейчас. Настоящие таланты пропадают, ведь у них нет ни раскрутки, ни покровителей, только огромное количество бездарных раздутых конкурентов, давящих своим большинством и рекламой»;

– «Беру журналы, естественно, в библиотеке (это такие дома, где дают книжки бесплатно домой читать, кто не знает)»;

– «И дело даже не в упадке литературно-журнальной традиции. По-моему, дело в самой литературе: она перестала быть рупором свежемыслия»;

– «Знаете, есть такой анекдот. Приезжает Победоносцев в какой-то провинциальный город, заходит в местную газетку, спрашивает главного редактора, о чём пишете, как живёте? Выходит сухонький старичок и отвечает: «Кормимся, ваш высокородие!» Вот так и все сейчас»;

– «Краткость – с. т.! Плюс клипное мышление молодёжи, интернет наскоками и жидкий мозг, который может загустеть на несколько секунд и снова… э-э, забыл, что хотел сказать…»;

– «До перестройки читала регулярно «Новый мир», «Иностранную литературу», «Октябрь» и т. д. Эти журналы были как луч света в нашей жизни, давали много пищи для ума, расширяли кругозор. Сейчас не читаю. Не нахожу для себя ничего интересного».

Может быть, последней читательнице порекомендовать журнал «Урал», чтобы она насладилась интересным чтением? Открываем №11 за 2017 год, раздел «поэзия», Михаил Окунь. Главный редактор журнала просто обожает его печатать. Читаем первое стихотворение:

Нас ли стращать всякой ерундойтипа глаза, мать его, Батая?У нас по весне такое вытаивает,Бог ты мой!В нашем многоканальном проходном дворедвигаться можно только по карте.И то, что ещё дышало и двигалось в декабре,Стало лиловым «подснежником» в марте.Скорее всего М. Окунь, когда писал эти строки, просто задохнулся вдохновением.Стихотворную подборку вышеуказанного поэта завершает такое «произведение»:«Тебе не холодно?» –Спросила мама.Мне этим холодомНе холодно давно.

Как тут не вспомнить афоризм незабвенного В.С. Черномырдина «Раньше никогда такого не было и вдруг – опять!» Полагаю, что комментарии к этой «поэзии» излишни (не потому ли журнал «Урал» сегодня имеет мизерный тираж, хотя в 1991 году его тираж составлял около 2 млн. экз.?) А как хорошо было бы на этом месте увидеть настоящую поэзию! Например, прочитать Михаила Анищенко, ну хотя бы его стихотворение «Барыня»:

Боль запоздалая. Совесть невнятная.Тьма над страною, но мысли темней.Что же ты, Родина невероятная,Переселяешься в область теней?Не уходи, оставайся, пожалуйста,Мёрзни на холоде, мокни в дожди,Падай и ври, притворяйся и жалуйся,Только, пожалуйста, не уходи.Родина милая! В страхе и яростиДай разобраться во всём самому…Или и я обречён по ментальностиВечно топить собачонку Муму?Плещется речка и в утреннем маревеПрямо ко мне чей-то голос летит:«Надо убить не собаку, а барыню,Ваня Тургенев поймёт и простит».

Горько от того, что всевозможные пишущие «окуни» легко «причаливают» к редакциям литературных журналов, а такие талантливые поэты, как Михаил Анищенко, умирают в безвестности и нищете.

Нередко литераторы делятся в Интернете своими впечатлениями от общения с литературными чиновниками. Вот как описывает один молодой автор посещение редакции «Нового мира»: «Нарвался на невысокого стройного мужчину пенсионного возраста – редактора отдела прозы (?) Он устроил мне допрос: «Что последнее вы читали в нашем журнале?» Я не стал обижать его правдой (что читать там особо нечего), а ответил, что читал «разное», не назвав конкретного. Он зло бросил: «Вы нас не читаете – почему мы вас должны читать?!» и почти что кинул в меня рукопись».

Ну чем не сюжет для небольшого рассказа? Впрочем, эта тема заслуживает отдельного разговора.

Валерий Румянцев

nkontinent.com

Валерий Румянцев. И как их слово отзовётся? :: Книжный ларек

И КАК ИХ СЛОВО ОТЗОВЁТСЯ?

(впечатление о лирике одного из номеров журнала «Урал»)

 

Наши дети не читают современную поэзию. И это факт, и никуда от него не деться. Споры о причинах этого не смолкают уже много лет. Не будем ввязываться в спор, а просто попробуем понять, насколько интересна современная поэзия той части молодёжи, которая ещё склонна к чтению. Помню, в их возрасте я не только увлекался классиками, но и с превеликим удовольствием читал стихи Евгения Евтушенко, Андрея Вознесенского, Роберта Рождественского, Беллы Ахмадулиной и других менее известных, но не менее талантливых поэтов.

Сегодня открыл в интернете «окно» литературного журнала «Урал». В рубрике «о журнале» читаю: «Это единственный толстый литературный журнал всероссийского уровня, выходящий на Урале». Вот, думаю, где, скорее всего, можно почитать добротную современную лирику. Уровень-то всероссийский! Открываю № 7 за 2016 год. Нахожу стихотворные подборки.

Светлана Кекова. О ней журнал сообщает: автор 13 поэтических книг, лауреат ряда литературных премий, доктор филологических наук, профессор.

Читаю её первое стихотворение:

 

Среди нашей сиротской зимы

попрошу-ка я снега взаймы

у седой прошлогодней метели,

у вселенской её кутерьмы,

чтобы снежные хлопья летели,

и в метели звучали псалмы,

чтобы снега большие холмы

скрыли Лесбос, Стамбул и Сахару,

чтоб учились на опыте мы

в очертаньях турецкой чалмы

ясно папскую видеть тиару.

 

Продолжать? Я тоже думаю, что не стоит. Подборка не маленькая. Ну уж последнее стихотворение, думаю, наверняка самое лучшее. Читаю:

 

Есть ли ещё на свете

Сабля и булава,

Лодки, рыбачьи сети,

Огненные слова?

Спящий в своей кровати

Спрашивает сквозь сон:

Где голубой гиматий?

Красный, как кровь, хитон?

 

И ещё в этом стихотворении двенадцать строк «всероссийского уровня поэзии».

Мелко? Ещё как мелко. А кто мелко плавает, тому не опасна глубина мысли. Что, спрашиваю себя, получил удовольствие от поэтического слова? «Гиматий», «хитон» – духовная нищета обожает макияж. Что делать, бывает. Зато теперь знаю, какие стихи пишут профессора филологии. А впрочем, чего только нет в этой жизни? Может, подбор стихов для публикации производился не по принципу «степень таланта», а по известному «ну как не порадеть родному человечку»? Давлю в себе иронию чёткой фразой: нельзя же по одному автору делать вывод о поэтическом уровне журнала «Урал». Конечно, нельзя!

Перехожу к другому стихотворцу. Михаил Окунь. О нём говорится следующее: автор семи сборников стихов, публиковался в России, США, Германии, Финляндии. Лауреат премии журнала «Урал».

Ну, тут-то, думаю, не промахнусь. Читаю первое стихотворение, которое так и называется «Первое ноября»:

 

Зарядит мокрый снег,

Пригнёт кусты к ограде.

Проснётся человек

В том давнем Ленинграде.

Побудка – в пять часов.

Пустырь – черней бумаги

С пунктиром огоньков

Деревни Коломяги.

Похмелье не даёт

Ему почистить зубы.

Страдает, воду пьёт,

Прокачивая трубы.

 

Сколько же, думаю, он, бедный, выпивает, что умудряется трубы прокачать. Но не буду прерывать стихотворения. Может, читатели (а вместе с ними и я) оценят и запомнят последнюю строфу.

 

Как вдруг припомнит прю,

Что в год семидесятый

«План гоним к ноябрю!»

А по календарю –

Он тут как тут, лохматый.

 

Да-а-а, думаю эту строфу никто из читателей не вспомнит и через час после прочтения. А я вот лет тридцать назад прочитал строфу Наума Коржавина о русской женщине:

 

Ей жить бы хотелось иначе,

Носить драгоценный наряд…

Но кони – всё скачут и скачут.

А избы – горят и горят.

 

И до сих пор помню. Помню потому, что эти строчки – настоящая Поэзия.

Нет уж, решил я, взялся за гуж… Надо почитать и других авторов номера, чтобы иметь действительно полное представление о поэтической шкале этого «литературного журнала всероссийского уровня».

Следующий автор Герман Власов – ну и как водится: лауреат и дипломант, автор нескольких книг стихотворений, публиковался в журналах «Новый мир», «Знамя», «Дружба народов», «Октябрь» и др. Дай, думаю, начну знакомство с этим лауреатом и дипломантом не с первого, а со второго стихотворения его подборки.

 

Мама мыла раму,

гладила бельё.

Не было рекламы –

было всё своё.

Кирпичи и ружья,

общий туалет.

Земляника, грузди,

спутник и балет.

Валенки, сугробы,

страха позвонки.

Радости ознобы

быту вопреки.

Охи, кривотолки,

гирьки на весах.

Ласточек иголки

с марлей в небесах.

Обернись для вздоха:

Не совок – сачок.

Целая эпоха –

Со звездой значок.

 

Да-с. И из этого стихотворения не вспомню ни одного четверостишия даже через сорок минут. А сорок лет назад я прочитал у Игоря Северянина:

 

Но дни идут – уже стихают грозы.

Вернуться в дом Россия ищет троп…

Как хороши, как свежи будут розы,

Моей страной мне брошенные в гроб!

 

Помню эти стихи по сей день. Уверен, что и вы, дорогой читатель, помните: прочитав один раз, эти строки забыть уже нельзя. Так же, как и строки выдающегося, но пока по достоинству не оценённого поэта Михаила Анищенко:

 

Полыхнуло огнём по детству – полетел с головы картуз.

Я убит при попытке к бегству: из России – в Советский Союз.

 

Теперь вы понимаете, почему наши дети не читают современную поэзию?

Есть ли сегодня в России талантливые поэты? Безусловно, есть. Однако «литературные журналы всероссийского уровня» делают вид, что их не существует. Главные редакторы этих журналов не понимают, что всё, о чём они молчат, может быть использовано против них.

Пройдут годы, и многих современных лауреатов и дипломантов будут вспоминать примерно так: он внёс свой вклад в большую литературу и тут же оказался в числе обманутых вкладчиков.

Когда литература больна, осложнение получают читатели. Многие читатели и литературные критики считают, что сегодня литературные журналы зашли в тупик.

Впрочем, тупик – это всего лишь один из пунктов следования.

Хотел ещё написать о литераторах, которые руководят литературными журналами. Не буду этого делать (по крайней мере, в этих заметках) – ибо правда в больших дозах вызывает побочный эффект.

 

© Валерий Румянцев, текст, 2018

© Книжный ларёк, публикация, 2018

www.knizhnyj-larek.ru

---

Смотрите также

• 
  Журнал эйвон фокус 15 2017
• 
  Электронный журнал ростов гимназия 19
• 
  Клиническая медицина журнал официальный сайт
• 
  Электронный журнал маоу давыдовская гимназия
• 
  5 школа югорск электронный журнал
• 
  Журнал бетонных работ пример заполнения
• 
  Инга ильм фото для журнала
• Молодой ученый журнал официальный сайт
• Общий журнал работ кс 6
• Гбоу цо 1481 электронный журнал
• 
  Электронный журнал 2 школа котельнич