Журнальный зал. Журнал сетевая поэзия

Журнальный зал: Знамя, 2004 №5 - Сергей Арутюнов

Атака клонов

Сетевая поэзия. Журнал сетевой поэзии. №№ 1, 2, 3. — М.: Издательское содружество А. Богатых и Э. Ракитской, 2003.

Копирование литпроцесса завершено: поэты, вздумавшие назваться “сетевыми” (а массовых движений в русской литературе не возникало лет сорок, со времен “авторской песни”), выпустили три номера неэлектронного журнала, и это прекрасно уже потому, что наконец-то происходит селекция. Для сетевиков, за несколько месяцев набивших в Рунет целый текстовый океан (одних персоналий больше 37 тысяч), это подобие острова, на котором можно не только стоять, но и рассуждать о своих проблемах, успевших риторически отделиться от общих.

Теоретики движения полувсерьез полагают, что конкурируют с профессионалами (в их терминологии — “бумажными” поэтами, что звучит здесь чуть ли не как “бумажные тигры”), что сетевая аудитория больше, а в чем-то и подлиннее, отзывчивее и искреннее, чем изрядно прореженная традиционная. Видеть людей, “у которых Ренессанс”, умилительно. Однако…

Эпитет “сетевая”, по прочтению “контента”, не может рассматриваться как обозначение художественного направления. Нет ни одного эстетического признака, который бы отграничивал “сетевого” автора от обычного. Внешние формальные признаки вроде “одноэкранности” (сетевое стихотворение якобы не должно быть длиннее трех-четырех строф) не убеждают совершенно, номера полны именно длинными стихами, и не только длинными, а длиннострочными, иктов эдак по восемнадцать-двадцать, только что не гекзаметрами. Попытка обозначить себя “новыми буржуазными авторами” на том основании, что доступ в Интернет социально регламентирован наличием домашнего (рабочего) терминала, выглядит скорее курьезом. Поэзия антибуржуазна по сути, и в текстах альманахов закономерно отсутствует семантика нового “среднего класса”, напротив, портрет сетевого автора тяготеет к образу нищего исповедального сумасброда, нежели самоудовлетворенного накопителя рыночных благ. Может быть, чаемое качество проявится позже, но пока — увольте. Сетевой поэт может сетовать на бытие в отрыве от ежедневной гонки за пропитанием, но интуитивно унаследованный понятийный стержень его творчества — бессребреничество. Автор по крайней мере не придает значения своей условной обеспеченности (у некоторых, кроме “компа”, и квартиры-то собственной нет), если вообще не выносит ее за скобки. Если при этом он “нереволюционен”, это никак не означает его “буржуазности”. Присутствующие в оглавлении имена Кенжеева и Ковальджи, Кублановского и Волгина (мэтры приглашаются в каждый номер) позволяют заключить: “сетевая” поэзия назвала себя так все же по месту размещения и (или) зарождения, но никак не по идеологическим или художественным мотивам. Как некогда “гаражный рок” роком быть не перестал, но претендовал на самую кондовую роковость из возможных, так и тут термин прежде всего родовой, колыбельный, а не качественный. И — славно.

Крайние формы стихосложения, которыми были знамениты и полнились незабвенные 90-е, из сетевого корпуса вымыты. Не представлен не только “авангард” с вселенским “агу-агу”, словоформы, визуальная околоплакатная графика, но и иных памятных резкостей не видно напрочь. Матерщина чрезвычайно редка и допустима только в “неустранимые” патетические моменты, когда не хватает выразительных средств. В остальном — пастель. Классика. Отчетливо видны заемные элементы, “среднестильность”, общеупотребительные постановочные фигуры, слышны — неполногласие, квазиэпигонские шепотки. Истых оригиналов уальдовского толка поискать, завещанная глуповатость вменена в обязанность, но и перед аналитикой сфер отважный сетевик, закинутый судьбой в отдаленные от РФ точки планеты, пасовать не собирается. Ломаные строки лишь подчеркивают верность рифме, часто проблематичной или элементарной, ученическая интонация верлибров скорее демонстрирует растерянность перед обрушившимся со всех сторон незнакомым ритмическим рисунком. Если русскому миру до сих пор вольготно в трехсложнике, для Запада и Востока аналог подбирать приходится собственноручно.

Грозы масштаба скорее комнатного. Среди форм царствует моление одинокой души, дружеское послание — даже диалогическое, данное рубрикой; в третьем номере (Молочникова—Колюбакин) донельзя характерное, приподнятое бытописание. Чинно и ладно, слегка вторично, словно подхвачена латентная интонация более ранней эпохи. Так выглядел некогда журнал “Юность”, и так могли бы выглядеть “духовные 80-е”, где вместо воплей концептуализма мучились бы и иронизировали над изворотливыми современниками жертвы глобальных переделов, неучастники и наблюдатели дележа.

Сам журнал тоже должен быть явлением, произведением, если угодно, печатного искусства, и “Сетевую поэзию” действительно украшают статьи Юрия Ракиты, с милым технарским пафосом берущие предмет в его сути и содержащие запоминающийся тезисный узор. В “сетевой поэзии” главный критик, в противоположность всем иным, любит своих авторов и, обрамляя их выступления “теорией”, никогда не ленится и не кривит душой, мудро не касаясь, впрочем, обидчивых персоналий. Так, в третьем номере рассмотрен вопрос, возможна ли оригинальная поэзия в ХХI веке… вопрос уже содержит ответ, при всем скепсисе выкладок. Вывод — так как поэзия рождается личностью, то для “оригинальности” достаточно существования оригинальной личности. Стоило ли писать статью? Видимо, стоило. За годы критической герметичности появилась нужда объяснять и элементарные вещи.

Итак, камень преткновения — личность.

При кардинальных различиях в понимании “идеального стихотворения” персоналии эти все же имеют некий обобщенный образ его (те же несколько “экранных строф” с единым выдохом и парадоксальным грохотом, но такова собственная и ничуть не сетевая интенция русской поэзии), сформированный в том числе “мнением народным”, которое собирается сразу же по опубликовании творения, и заменить эту школу обкатки “бумажному” поэту нечем. Мгновенный отклик, негативистский, сюсюкающий или начисто отсутствующий, формирует принципиально иной вид автора, жестко скрепленного с аудиторией отзывами (на сетевом жаргоне — “комментами”, комментариями), что исключено из “бумажной” литературной жизни ложным посылом “поэзия никому ничего не должна”. Должна, и еще как! И главное, сколько…

Утверждать, что именно “сетевым” авторам предназначено прорвать завесу между искусством и народом, затруднительно, но видеть их более тесную связь с бытием “весьма поучительно”.

Появление альтернативы, обходного пути в Большую Литературу для тех, кто, отвергнутый литературным бытом, опирающимся на келейность, интриги и телефонное право, в большей степени, чем когда-либо, изыскал возможность быть со словом и — в слове. Выйдут ли из сетевых авторов “имена”? Уже вышли. Стараниями Александра Житинского (питерское издательство “Геликон +”) издан Александр Кабанов, например, и такое начало убедит кого угодно в серьезности “сетевых” амбиций. Отточенность его слова скрестилась с эклектической эпохой, и если кто-то попадает в “камертон века”, то точно он.

В той же геликонской серии “обумажнился” Глеб Бардодым, использующий редчайшую лирическую интонацию, словно бы играющую с читателем в “веришь-не веришь”, немыслимо как, но связанный с Луговским и советской школой потаенности.

Правда, от собственно места зарождения и размещения, Интернета, внезапно сваливающаяся “бумажная” слава почти не зависит. Электронная клака невлиятельна, ее интеграция со значимыми кругами слаба, а “бумажные тигры” и по неумению, и по равнодушию, и по своим культуртрегерским соображениям не спешат “скачивать” обещающих авторов. Будем справедливы — для такой работы нужен целый американский штат матерых редакторов. Но механизм отбора резво движется к присуждению лучшим искомой “бумажности”, она и означает пока “признание”, а не “посещаемость”, и забавно будет через два-три года сравнить эффект экранный и книжный, наглядно увидеть, чем же брал онлайновый автор.

Наблюдая “ссыльные эпидемии” который год, видишь, что реально имеет спрос, — нецензурная пародия на Шекспира соберет тысячу любителей посмеяться, мастерски исполненное стихотворение — десяток причастных.

Поэтому уповать на массовость движения адептам “новых 60-х” не стоит: “товар”, как отмечалось, слишком штучный. Бардов будет не больше семи-восьми, несмотря на то, что все “с гитарами”. Закон восприятия — сито, тем более в информационном бедламе. Хэдлайнеров вообще останется “может быть, трое”.

Двадцать подборок в каждом номере “Сетевой поэзии” знаменуют досадно малое: вот Михаил Богуш с фростовской аллюзией, которую вытягивает с видимым трудом, единично удачный в экзистенциально-созидательном ужасе Андрей Орлов, приковывающая отчаявшейся и пустившейся вразнос женственностью Ксения Щербино, достоверный в резковатом “бритпопе” Юрий Коньков, интимно-эпическая Ася Анистратенко. Наберется ли на книгу у Анны Беляевой, часто ли получаются лучистые озорнинки у Маргариты Светловой, Дмитрия Легезы, куда двинется всасывающая, северная, философская импрессионистичность Лены Элтанг (ее книга вышла в издательстве “Янтарный сказ”), сказать пока не сможет никто, но пусть их фамилии прозвучат уже сейчас, они уже означают создателей.

В Марии Ватутиной нет ничего специфически “сетевого”, так без зазора ложится ее стих на бумагу, ни одной “электронной” молекулы, эдакой отстраненности от текста на манер “ладно, как отправил, так и править больше не стану”, с пропечатавшейся дважды буквой, без точки в конце. Внятно и светло.

Между делом, если и есть у “сетевиков” хоть какие-то общие черты, то именно это нежелание отделывать, отношение к написанию как к медитации, ценной в ту секунду, когда она совершалась. Странно? Но ведь даже роль бумаги, доселе первого свидетеля творчества, страстотерпицы прежних дней, изменилась. Она призвана зафиксировать уже набитый текст при распечатке, черновиком выступает файл, а это пошатывает постулаты. И фактор времени (специфика интернет-работы — успеть ответить, хотя бы первой попавшейся фразой, “взятым с полки” расхожим тропом) влияет на текстообразование, на каждые шахматы находятся свои “быстрые шахматы”, и есть виртуозы, и свои чемпионы мира, но спорт-то в данном случае один…

Поэзия — пропетая беда. И массовость сетевого движения напрямую связана с бедой дрейфующей страны, это и смытые за борт, и повисшие на снастях, и расшатываемые в кубриках. Каков он, электронный адрес детства, мечты? Куда писать? Кому?

Возникают циклы. Отпевая любовь, Наталия Демичева пишет не столько письмо несуществующей подруге, но портрет внутреннего эмигранта, и получается.

Кто-то, как Леонид Терех, приходит к альбомной стилистике, кто-то же, как Анна Аркатова, вырастает из дневника и начинает погоню за вечностью прямо из проходящего часа.

Лодкою, тихим дождиком

Август меня несет

В горькое, безнадежное —

Ну не люблю, и все.

                                     (Сергей Городецкий)

Чувственный аскетический урбанизм Наили Ямаковой, по-мюнхгаузеновски правдивые и незаносчивые дендизмы Влада Васюхина и Ербола Жумагулова, мистификация Юрия Ракиты: поэтесса Кира Таюрова с глянцевыми феминистическими мотивами, пригородная “тарковскость” Германа Власова, улыбчивая “поздняя заболоцкость” Людмилы Улановой — весь этот местами удачный, местами проскальзывающий мимо глаз разнобой позволяет надеяться на то, что:

1) поэзия осталась прежней — хлебом и воздухом души, и если мало хлеба и воздух нечист, изысканием ресурсов успешно занимается “вторая природа”, человеческие технологии;

2) не только теоретически, но вполне практически возможно вырастание из “сетевого” литератора того Поэта, к голосу которого прислушиваются, строки которого повторяют, ибо только в них видится неповторимое и повторяющееся время;

3) Провидение, на дух не переносящее застоев где бы то ни было, сменит поколение пишущих по инерции, в силу статуса, поколением тех, для кого русское слово священно, волшебно и живо.

При всем при том стихи не станут глашатаями крови, пеньем “варварской лиры”, но пребудут Лирикой. Большего потребовать невозможно.

Сергей Арутюнов

magazines.russ.ru

Журнальный зал: Интерпоэзия, 2016 №4 - Вячеслав Харченко

 

Вячеслав Харченко родился в 1971 году в Краснодарском крае. Стихи и проза публиковались в журналах «Сетевая поэзия», «Новая Юность», «Арион», «Знамя», «Октябрь», «Волга» и др. Живет в Москве.

 

 

Если честно, то я не помню, когда возникла идея создать журнал «Сетевая поэзия». Помню только год: конец 2002-го, начало 2003-го. Помню главных генераторов идеи: Андрея Новикова и Юрия Ракиту. Помню, как мы сидели на маленькой кухне Андрея на Профсоюзной и курили. Или у меня на Волжской сидели? Наверное, что-то выпивали. Чай или кофе. Возможно, вино или коньяк. Что поделаешь, в молодые годы мы монахами не были.

Помню, были еще Костя Прохоров, Олег Шатыбелко, Наталья Демичева и Лена Гончарова. Кажется, присутствовал Андрей Коровин, он там недалеко живет, в Подольске. Добирался на электричке.

Как видите, в зарождении журнала участвовало очень много людей, хотя главным редактором был Андрей Новиков, а заведующим отдела критики – Юрий Ракита.

Мы сидели и размахивали руками, перебивали друг друга, спорили до хрипоты, ссорились и мирились. Мы были единомышленниками, но у нас не было единоначалия, хотя и группировок не наблюдалось.

Мы много смеялись, мы вообще тогда очень много смеялись и сильно любили друг друга. Какой-то постоянный карнавал. Иногда мне кажется: хорошо, что журнал не дожил до наших времен, мы остались друзьями. Как бы мы пережили все то, что сейчас происходит?

Сама идея журнала как органа поэтов, которые публикуют свои стихи на сайтах со свободным размещением, лежала на поверхности. В то время «толстые» журналы неодобрительно относились к размещению поэтами своих стихов в Сети. Считалось, что электронная форма – это вторичный формат, который не может передать шуршание страниц, запах типографской краски, где не пощупаешь бумагу рукой и не оценишь, как стихотворный текст расположен на странице. Помнится даже высказывание одного мэтра, работавшего в «толстом» журнале, что сетевая поэзия годится только на то, чтобы прийти утром на работу, выпить кофе, включить компьютер, зайти в Интернет, прочесть стишок, хмыкнуть, закрыть интернет-страницу и заняться делами.

Нам же казалось, что сайты со свободным размещением – это такие виртуальные стадионы «шестидесятых», на которые валит валом народ, чтобы приобщиться и прикоснуться к чему-то трудноуловимому, неосязаемому, чтобы найти себе подобных, несмотря на разногласия и расстояния.

И это на самом деле происходило. Километровые отзывы под стихами, споры до вызовов в реальный мир на дуэли, ночи без сна, работа на фоне ленты стихов и новые замечательные поэты. Вот их-то мы и печатали: Александр Кабанов, Геннадий Каневский, Сергей Шестаков, Михаил Квадратов, Герман Власов, Александр Анашкин, Анна Аркатова, Лена Элтанг, Юрий Коньков, Илья Леленков, Ербол Жумагулов и многие, многие другие.

Пройдет пять-шесть лет – и все эти люди со своими подборками перекочуют в «толстые» журналы: «Знамя», «Новый мир», «Октябрь», «Арион».

Тогда, в конце 2002 года, нам казалось, что мы стоим на пороге чего-то совсем нового, чего еще не было в истории русской поэзии. Так, наверное, думает каждое поколение тридцатилетних. Поэтому нам хотелось и журнал сделать принципиально отличный от уже существующих.

«Сетевая поэзия» финансировалась нами самостоятельно, вскладчину. Кто-то вносил деньгами. Наташа Демичева верстала номер и выводила его на пленки, кто-то был просто редактором. У каждого номера был свой выпускающий редактор. Замечательных поэтов было так много. Казалось, что в одиночку выпускающий редактор не справится, поэтому мы придумали механизм ротации. Это позволяло не зацикливаться на вкусах и пристрастиях одного человека, а представить на суд читателю целый поэтический спектр. Для издания номера санкт-петербургских поэтов мы привлекли питерца Диму Коломенского.

Еще, как ни странно, нам очень помогли уже известные и признанные на тот момент литераторы. Они, практически ничего не зная о нас, давали в наш начинающий, скажем честно, сделанный на коленках, да еще такой претенциозный журнал, свои стихи. Бахыт Кенжеев, Юрий Кублановский, Игорь Волгин, Кирилл Ковальджи, Константин Кедров, Татьяна Полетаева. Спасибо им большое.

Номера, как правило, создавались тематические. Первый номер вышел под заголовком «Существует ли сетевая поэзия», а второй был посвящен клонам известных поэтов в сети Интернет. Именно в этом номере была напечатана подборка стихов Ремонта Приборова, известного клона (псевдонима) Бахыта Кенжеева.

Тираж журнала, сколько мне известно, не превышал пятисот экземпляров. Издавался журнал четыре раза в год. Реализацией занимался Андрей Новиков, и основная масса продаж приходилась на встречи сетевых поэтов в реальном мире. Например, в «Театральном особняке» или на встречах авторов сайта «ТЕРМИтник-поэзии», создателем которого был Владимир Шевчук. Журнал также разносили по редакциям «толстых» журналов и по газетам.

Что заставило нас отказаться от издания журнала? Просто с каждым месяцем, что отдалял нас от 2003 года, становилось все более понятно: явление, которое мы привыкли именовать «сетевой поэзией», было в своем роде случаем единичным и говорить о каких-то законах и канонах для него нельзя, а если и можно, то с явной осторожностью и с долей здорового скепсиса. 

Скепсис был вызван в основном тем, что со временем стало понятно: Сеть живет по тем же законам, что и литература реальная. На тысячу попыток написать здравый и ясный текст приходится ноль целых пять десятых попытки, имеющих поэтическую ценность. Если раньше все это богатство валялось в пыльных кладовых отделов поэзии «толстых» и прочих журналов, то теперь оно переместилось на интернет–страницы, а каждый жаждущий славы и публикации получил свой индивидуальный журнальчик, в котором он сам является и автором, и корректором, и редактором.

Виртуальные стадионы двухтысячного года с длиннющими отзывами и тысячами читателей под одним стихотворением сменились унылым запустением. Деградировали и сами сайты. Если раньше литературным сайтом со свободным размещением мог являться лишь тот, где существовала редакционная коллегия, отбор произведений на конкурс и колонка критики, то, примерив это в 2007 году на существующие ресурсы, можно было сделать вывод, что из шести-семи таких сайтов осталось не более пары.

Любительская (неоплачиваемая) непрофессиональная работа в литературной области не могла продолжаться вечно. Литература не может быть просто так, литература не может быть между делом. Либо это цель жизни человека пишущего, либо человек, имеющий к писательскому делу способности, прекращает всякие попытки терроризировать бумагу и спокойно посвящает себя другой, не менее достойной стезе, ибо всякий труд почитаем и уважаем.

Оказалось, что бесконечно играть в свою маленькую литературу со своими маленькими конкурсами, критиками и поэтами невозможно, так как жизнь – суровый цензор – выставила свои жестокие правила игры. Игры особого рода.

Оказалось, что русское поэтическое провидение на этот раз избрало сеть Интернет для того, чтобы авторы одного поколения со схожими мировоззренческими установками встретились и познакомились друг с другом, создали литературные объединения с манифестами, основали журналы, провели реальные выступления на реальных площадках, организовали поэтические фестивали в Москве и других городах.

Революционный бум начала двадцать первого века прекратился. И вот уже бывшие сетевики со своими подборками разгуливали по редакциям «толстых» журналов (и, надо признать, небезуспешно), выступали на реальных раскрученных поэтических площадках Москвы и Санкт-Петербурга; проводили чтения в других городах России и сопредельных государств. Наступило время, когда представители консервативной профессиональной среды, которые первоначально с предубеждением относились к стихотворению, размещенному в Сети, начали понимать, что место размещения текста не имеет никакого значения.

Интернет, в большей мере благодаря ресурсу www.livejournal.com, превратился в обыкновенное информационное пространство, где размещали свои произведения как авторы, называющие себя «сетевыми», так и авторы, считающие себя более «реальными» персонажами, более профессиональными.

«Живой Журнал» дал пишущей братии то, чего ей недоставало на сайтах со свободным размещением, – возможность самостоятельно выбирать читателя, формировать именно тот круг людей, для которых твое творчество интересно, то есть избегать встречи с откровенным хамством и глупостью.

Так сложилось, что поэзия – дело сугубо индивидуальное, но она требует постоянного общения с существами, близкими как по мировоззрению, так и по поэтической манере. Поэт должен находиться в гуще литературного процесса. Авторы самостоятельно решают для себя, в какой форме и как они готовы участвовать в литературном процессе, и практически это означает вынесение строгого вердикта собственным творениям. В случае, если внутренние весы Фемиды склонились в сторону ценности поэтической работы, возникает желание, чтобы работу эту оценили люди знающие, имеющие вес, обладающие правом голоса, так как хотя сетевая поэзия и демократична, но Поэзия с большой буквы – элитарна. 

Сетевая поэзия – это поэтический бульон, выварившись в котором каждый должен был вынести для себя суждение, его ли это ремесло и стоит ли им заниматься. Великий скачок сайтов со свободным размещением начала двадцать первого века – это страстное желание необъяснимо огромного числа людей понять: кто я, что я и с кем я?

Так как большинство авторов «Сетевой поэзии» выбрало именно поэзию, то в 2007 году мы посчитали, что журнал главное свое дело сделал: открыл литературе целую плеяду прекрасных поэтов.

В 2007 году журнал «Сетевая поэзия» был переименован в «Современную поэзию» и им практически в одиночку стал заниматься Андрей Новиков вплоть до своей трагической смерти в 2014 году.

Но это уже совсем другая история.

 

 

magazines.russ.ru

Журнальный зал: Знамя, 2004 №5 - Сергей Арутюнов

Атака клонов

Сетевая поэзия. Журнал сетевой поэзии. №№ 1, 2, 3. — М.: Издательское содружество А. Богатых и Э. Ракитской, 2003.

Копирование литпроцесса завершено: поэты, вздумавшие назваться “сетевыми” (а массовых движений в русской литературе не возникало лет сорок, со времен “авторской песни”), выпустили три номера неэлектронного журнала, и это прекрасно уже потому, что наконец-то происходит селекция. Для сетевиков, за несколько месяцев набивших в Рунет целый текстовый океан (одних персоналий больше 37 тысяч), это подобие острова, на котором можно не только стоять, но и рассуждать о своих проблемах, успевших риторически отделиться от общих.

Теоретики движения полувсерьез полагают, что конкурируют с профессионалами (в их терминологии — “бумажными” поэтами, что звучит здесь чуть ли не как “бумажные тигры”), что сетевая аудитория больше, а в чем-то и подлиннее, отзывчивее и искреннее, чем изрядно прореженная традиционная. Видеть людей, “у которых Ренессанс”, умилительно. Однако…

Эпитет “сетевая”, по прочтению “контента”, не может рассматриваться как обозначение художественного направления. Нет ни одного эстетического признака, который бы отграничивал “сетевого” автора от обычного. Внешние формальные признаки вроде “одноэкранности” (сетевое стихотворение якобы не должно быть длиннее трех-четырех строф) не убеждают совершенно, номера полны именно длинными стихами, и не только длинными, а длиннострочными, иктов эдак по восемнадцать-двадцать, только что не гекзаметрами. Попытка обозначить себя “новыми буржуазными авторами” на том основании, что доступ в Интернет социально регламентирован наличием домашнего (рабочего) терминала, выглядит скорее курьезом. Поэзия антибуржуазна по сути, и в текстах альманахов закономерно отсутствует семантика нового “среднего класса”, напротив, портрет сетевого автора тяготеет к образу нищего исповедального сумасброда, нежели самоудовлетворенного накопителя рыночных благ. Может быть, чаемое качество проявится позже, но пока — увольте. Сетевой поэт может сетовать на бытие в отрыве от ежедневной гонки за пропитанием, но интуитивно унаследованный понятийный стержень его творчества — бессребреничество. Автор по крайней мере не придает значения своей условной обеспеченности (у некоторых, кроме “компа”, и квартиры-то собственной нет), если вообще не выносит ее за скобки. Если при этом он “нереволюционен”, это никак не означает его “буржуазности”. Присутствующие в оглавлении имена Кенжеева и Ковальджи, Кублановского и Волгина (мэтры приглашаются в каждый номер) позволяют заключить: “сетевая” поэзия назвала себя так все же по месту размещения и (или) зарождения, но никак не по идеологическим или художественным мотивам. Как некогда “гаражный рок” роком быть не перестал, но претендовал на самую кондовую роковость из возможных, так и тут термин прежде всего родовой, колыбельный, а не качественный. И — славно.

Крайние формы стихосложения, которыми были знамениты и полнились незабвенные 90-е, из сетевого корпуса вымыты. Не представлен не только “авангард” с вселенским “агу-агу”, словоформы, визуальная околоплакатная графика, но и иных памятных резкостей не видно напрочь. Матерщина чрезвычайно редка и допустима только в “неустранимые” патетические моменты, когда не хватает выразительных средств. В остальном — пастель. Классика. Отчетливо видны заемные элементы, “среднестильность”, общеупотребительные постановочные фигуры, слышны — неполногласие, квазиэпигонские шепотки. Истых оригиналов уальдовского толка поискать, завещанная глуповатость вменена в обязанность, но и перед аналитикой сфер отважный сетевик, закинутый судьбой в отдаленные от РФ точки планеты, пасовать не собирается. Ломаные строки лишь подчеркивают верность рифме, часто проблематичной или элементарной, ученическая интонация верлибров скорее демонстрирует растерянность перед обрушившимся со всех сторон незнакомым ритмическим рисунком. Если русскому миру до сих пор вольготно в трехсложнике, для Запада и Востока аналог подбирать приходится собственноручно.

Грозы масштаба скорее комнатного. Среди форм царствует моление одинокой души, дружеское послание — даже диалогическое, данное рубрикой; в третьем номере (Молочникова—Колюбакин) донельзя характерное, приподнятое бытописание. Чинно и ладно, слегка вторично, словно подхвачена латентная интонация более ранней эпохи. Так выглядел некогда журнал “Юность”, и так могли бы выглядеть “духовные 80-е”, где вместо воплей концептуализма мучились бы и иронизировали над изворотливыми современниками жертвы глобальных переделов, неучастники и наблюдатели дележа.

Сам журнал тоже должен быть явлением, произведением, если угодно, печатного искусства, и “Сетевую поэзию” действительно украшают статьи Юрия Ракиты, с милым технарским пафосом берущие предмет в его сути и содержащие запоминающийся тезисный узор. В “сетевой поэзии” главный критик, в противоположность всем иным, любит своих авторов и, обрамляя их выступления “теорией”, никогда не ленится и не кривит душой, мудро не касаясь, впрочем, обидчивых персоналий. Так, в третьем номере рассмотрен вопрос, возможна ли оригинальная поэзия в ХХI веке… вопрос уже содержит ответ, при всем скепсисе выкладок. Вывод — так как поэзия рождается личностью, то для “оригинальности” достаточно существования оригинальной личности. Стоило ли писать статью? Видимо, стоило. За годы критической герметичности появилась нужда объяснять и элементарные вещи.

Итак, камень преткновения — личность.

При кардинальных различиях в понимании “идеального стихотворения” персоналии эти все же имеют некий обобщенный образ его (те же несколько “экранных строф” с единым выдохом и парадоксальным грохотом, но такова собственная и ничуть не сетевая интенция русской поэзии), сформированный в том числе “мнением народным”, которое собирается сразу же по опубликовании творения, и заменить эту школу обкатки “бумажному” поэту нечем. Мгновенный отклик, негативистский, сюсюкающий или начисто отсутствующий, формирует принципиально иной вид автора, жестко скрепленного с аудиторией отзывами (на сетевом жаргоне — “комментами”, комментариями), что исключено из “бумажной” литературной жизни ложным посылом “поэзия никому ничего не должна”. Должна, и еще как! И главное, сколько…

Утверждать, что именно “сетевым” авторам предназначено прорвать завесу между искусством и народом, затруднительно, но видеть их более тесную связь с бытием “весьма поучительно”.

Появление альтернативы, обходного пути в Большую Литературу для тех, кто, отвергнутый литературным бытом, опирающимся на келейность, интриги и телефонное право, в большей степени, чем когда-либо, изыскал возможность быть со словом и — в слове. Выйдут ли из сетевых авторов “имена”? Уже вышли. Стараниями Александра Житинского (питерское издательство “Геликон +”) издан Александр Кабанов, например, и такое начало убедит кого угодно в серьезности “сетевых” амбиций. Отточенность его слова скрестилась с эклектической эпохой, и если кто-то попадает в “камертон века”, то точно он.

В той же геликонской серии “обумажнился” Глеб Бардодым, использующий редчайшую лирическую интонацию, словно бы играющую с читателем в “веришь-не веришь”, немыслимо как, но связанный с Луговским и советской школой потаенности.

Правда, от собственно места зарождения и размещения, Интернета, внезапно сваливающаяся “бумажная” слава почти не зависит. Электронная клака невлиятельна, ее интеграция со значимыми кругами слаба, а “бумажные тигры” и по неумению, и по равнодушию, и по своим культуртрегерским соображениям не спешат “скачивать” обещающих авторов. Будем справедливы — для такой работы нужен целый американский штат матерых редакторов. Но механизм отбора резво движется к присуждению лучшим искомой “бумажности”, она и означает пока “признание”, а не “посещаемость”, и забавно будет через два-три года сравнить эффект экранный и книжный, наглядно увидеть, чем же брал онлайновый автор.

Наблюдая “ссыльные эпидемии” который год, видишь, что реально имеет спрос, — нецензурная пародия на Шекспира соберет тысячу любителей посмеяться, мастерски исполненное стихотворение — десяток причастных.

Поэтому уповать на массовость движения адептам “новых 60-х” не стоит: “товар”, как отмечалось, слишком штучный. Бардов будет не больше семи-восьми, несмотря на то, что все “с гитарами”. Закон восприятия — сито, тем более в информационном бедламе. Хэдлайнеров вообще останется “может быть, трое”.

Двадцать подборок в каждом номере “Сетевой поэзии” знаменуют досадно малое: вот Михаил Богуш с фростовской аллюзией, которую вытягивает с видимым трудом, единично удачный в экзистенциально-созидательном ужасе Андрей Орлов, приковывающая отчаявшейся и пустившейся вразнос женственностью Ксения Щербино, достоверный в резковатом “бритпопе” Юрий Коньков, интимно-эпическая Ася Анистратенко. Наберется ли на книгу у Анны Беляевой, часто ли получаются лучистые озорнинки у Маргариты Светловой, Дмитрия Легезы, куда двинется всасывающая, северная, философская импрессионистичность Лены Элтанг (ее книга вышла в издательстве “Янтарный сказ”), сказать пока не сможет никто, но пусть их фамилии прозвучат уже сейчас, они уже означают создателей.

В Марии Ватутиной нет ничего специфически “сетевого”, так без зазора ложится ее стих на бумагу, ни одной “электронной” молекулы, эдакой отстраненности от текста на манер “ладно, как отправил, так и править больше не стану”, с пропечатавшейся дважды буквой, без точки в конце. Внятно и светло.

Между делом, если и есть у “сетевиков” хоть какие-то общие черты, то именно это нежелание отделывать, отношение к написанию как к медитации, ценной в ту секунду, когда она совершалась. Странно? Но ведь даже роль бумаги, доселе первого свидетеля творчества, страстотерпицы прежних дней, изменилась. Она призвана зафиксировать уже набитый текст при распечатке, черновиком выступает файл, а это пошатывает постулаты. И фактор времени (специфика интернет-работы — успеть ответить, хотя бы первой попавшейся фразой, “взятым с полки” расхожим тропом) влияет на текстообразование, на каждые шахматы находятся свои “быстрые шахматы”, и есть виртуозы, и свои чемпионы мира, но спорт-то в данном случае один…

Поэзия — пропетая беда. И массовость сетевого движения напрямую связана с бедой дрейфующей страны, это и смытые за борт, и повисшие на снастях, и расшатываемые в кубриках. Каков он, электронный адрес детства, мечты? Куда писать? Кому?

Возникают циклы. Отпевая любовь, Наталия Демичева пишет не столько письмо несуществующей подруге, но портрет внутреннего эмигранта, и получается.

Кто-то, как Леонид Терех, приходит к альбомной стилистике, кто-то же, как Анна Аркатова, вырастает из дневника и начинает погоню за вечностью прямо из проходящего часа.

Лодкою, тихим дождиком

Август меня несет

В горькое, безнадежное —

Ну не люблю, и все.

                                     (Сергей Городецкий)

Чувственный аскетический урбанизм Наили Ямаковой, по-мюнхгаузеновски правдивые и незаносчивые дендизмы Влада Васюхина и Ербола Жумагулова, мистификация Юрия Ракиты: поэтесса Кира Таюрова с глянцевыми феминистическими мотивами, пригородная “тарковскость” Германа Власова, улыбчивая “поздняя заболоцкость” Людмилы Улановой — весь этот местами удачный, местами проскальзывающий мимо глаз разнобой позволяет надеяться на то, что:

1) поэзия осталась прежней — хлебом и воздухом души, и если мало хлеба и воздух нечист, изысканием ресурсов успешно занимается “вторая природа”, человеческие технологии;

2) не только теоретически, но вполне практически возможно вырастание из “сетевого” литератора того Поэта, к голосу которого прислушиваются, строки которого повторяют, ибо только в них видится неповторимое и повторяющееся время;

3) Провидение, на дух не переносящее застоев где бы то ни было, сменит поколение пишущих по инерции, в силу статуса, поколением тех, для кого русское слово священно, волшебно и живо.

При всем при том стихи не станут глашатаями крови, пеньем “варварской лиры”, но пребудут Лирикой. Большего потребовать невозможно.

Сергей Арутюнов

magazines.russ.ru

Журнальный зал: Интерпоэзия, 2016 №4 - Вячеслав Харченко

 

Вячеслав Харченко родился в 1971 году в Краснодарском крае. Стихи и проза публиковались в журналах «Сетевая поэзия», «Новая Юность», «Арион», «Знамя», «Октябрь», «Волга» и др. Живет в Москве.

 

 

Если честно, то я не помню, когда возникла идея создать журнал «Сетевая поэзия». Помню только год: конец 2002-го, начало 2003-го. Помню главных генераторов идеи: Андрея Новикова и Юрия Ракиту. Помню, как мы сидели на маленькой кухне Андрея на Профсоюзной и курили. Или у меня на Волжской сидели? Наверное, что-то выпивали. Чай или кофе. Возможно, вино или коньяк. Что поделаешь, в молодые годы мы монахами не были.

Помню, были еще Костя Прохоров, Олег Шатыбелко, Наталья Демичева и Лена Гончарова. Кажется, присутствовал Андрей Коровин, он там недалеко живет, в Подольске. Добирался на электричке.

Как видите, в зарождении журнала участвовало очень много людей, хотя главным редактором был Андрей Новиков, а заведующим отдела критики – Юрий Ракита.

Мы сидели и размахивали руками, перебивали друг друга, спорили до хрипоты, ссорились и мирились. Мы были единомышленниками, но у нас не было единоначалия, хотя и группировок не наблюдалось.

Мы много смеялись, мы вообще тогда очень много смеялись и сильно любили друг друга. Какой-то постоянный карнавал. Иногда мне кажется: хорошо, что журнал не дожил до наших времен, мы остались друзьями. Как бы мы пережили все то, что сейчас происходит?

Сама идея журнала как органа поэтов, которые публикуют свои стихи на сайтах со свободным размещением, лежала на поверхности. В то время «толстые» журналы неодобрительно относились к размещению поэтами своих стихов в Сети. Считалось, что электронная форма – это вторичный формат, который не может передать шуршание страниц, запах типографской краски, где не пощупаешь бумагу рукой и не оценишь, как стихотворный текст расположен на странице. Помнится даже высказывание одного мэтра, работавшего в «толстом» журнале, что сетевая поэзия годится только на то, чтобы прийти утром на работу, выпить кофе, включить компьютер, зайти в Интернет, прочесть стишок, хмыкнуть, закрыть интернет-страницу и заняться делами.

Нам же казалось, что сайты со свободным размещением – это такие виртуальные стадионы «шестидесятых», на которые валит валом народ, чтобы приобщиться и прикоснуться к чему-то трудноуловимому, неосязаемому, чтобы найти себе подобных, несмотря на разногласия и расстояния.

И это на самом деле происходило. Километровые отзывы под стихами, споры до вызовов в реальный мир на дуэли, ночи без сна, работа на фоне ленты стихов и новые замечательные поэты. Вот их-то мы и печатали: Александр Кабанов, Геннадий Каневский, Сергей Шестаков, Михаил Квадратов, Герман Власов, Александр Анашкин, Анна Аркатова, Лена Элтанг, Юрий Коньков, Илья Леленков, Ербол Жумагулов и многие, многие другие.

Пройдет пять-шесть лет – и все эти люди со своими подборками перекочуют в «толстые» журналы: «Знамя», «Новый мир», «Октябрь», «Арион».

Тогда, в конце 2002 года, нам казалось, что мы стоим на пороге чего-то совсем нового, чего еще не было в истории русской поэзии. Так, наверное, думает каждое поколение тридцатилетних. Поэтому нам хотелось и журнал сделать принципиально отличный от уже существующих.

«Сетевая поэзия» финансировалась нами самостоятельно, вскладчину. Кто-то вносил деньгами. Наташа Демичева верстала номер и выводила его на пленки, кто-то был просто редактором. У каждого номера был свой выпускающий редактор. Замечательных поэтов было так много. Казалось, что в одиночку выпускающий редактор не справится, поэтому мы придумали механизм ротации. Это позволяло не зацикливаться на вкусах и пристрастиях одного человека, а представить на суд читателю целый поэтический спектр. Для издания номера санкт-петербургских поэтов мы привлекли питерца Диму Коломенского.

Еще, как ни странно, нам очень помогли уже известные и признанные на тот момент литераторы. Они, практически ничего не зная о нас, давали в наш начинающий, скажем честно, сделанный на коленках, да еще такой претенциозный журнал, свои стихи. Бахыт Кенжеев, Юрий Кублановский, Игорь Волгин, Кирилл Ковальджи, Константин Кедров, Татьяна Полетаева. Спасибо им большое.

Номера, как правило, создавались тематические. Первый номер вышел под заголовком «Существует ли сетевая поэзия», а второй был посвящен клонам известных поэтов в сети Интернет. Именно в этом номере была напечатана подборка стихов Ремонта Приборова, известного клона (псевдонима) Бахыта Кенжеева.

Тираж журнала, сколько мне известно, не превышал пятисот экземпляров. Издавался журнал четыре раза в год. Реализацией занимался Андрей Новиков, и основная масса продаж приходилась на встречи сетевых поэтов в реальном мире. Например, в «Театральном особняке» или на встречах авторов сайта «ТЕРМИтник-поэзии», создателем которого был Владимир Шевчук. Журнал также разносили по редакциям «толстых» журналов и по газетам.

Что заставило нас отказаться от издания журнала? Просто с каждым месяцем, что отдалял нас от 2003 года, становилось все более понятно: явление, которое мы привыкли именовать «сетевой поэзией», было в своем роде случаем единичным и говорить о каких-то законах и канонах для него нельзя, а если и можно, то с явной осторожностью и с долей здорового скепсиса. 

Скепсис был вызван в основном тем, что со временем стало понятно: Сеть живет по тем же законам, что и литература реальная. На тысячу попыток написать здравый и ясный текст приходится ноль целых пять десятых попытки, имеющих поэтическую ценность. Если раньше все это богатство валялось в пыльных кладовых отделов поэзии «толстых» и прочих журналов, то теперь оно переместилось на интернет–страницы, а каждый жаждущий славы и публикации получил свой индивидуальный журнальчик, в котором он сам является и автором, и корректором, и редактором.

Виртуальные стадионы двухтысячного года с длиннющими отзывами и тысячами читателей под одним стихотворением сменились унылым запустением. Деградировали и сами сайты. Если раньше литературным сайтом со свободным размещением мог являться лишь тот, где существовала редакционная коллегия, отбор произведений на конкурс и колонка критики, то, примерив это в 2007 году на существующие ресурсы, можно было сделать вывод, что из шести-семи таких сайтов осталось не более пары.

Любительская (неоплачиваемая) непрофессиональная работа в литературной области не могла продолжаться вечно. Литература не может быть просто так, литература не может быть между делом. Либо это цель жизни человека пишущего, либо человек, имеющий к писательскому делу способности, прекращает всякие попытки терроризировать бумагу и спокойно посвящает себя другой, не менее достойной стезе, ибо всякий труд почитаем и уважаем.

Оказалось, что бесконечно играть в свою маленькую литературу со своими маленькими конкурсами, критиками и поэтами невозможно, так как жизнь – суровый цензор – выставила свои жестокие правила игры. Игры особого рода.

Оказалось, что русское поэтическое провидение на этот раз избрало сеть Интернет для того, чтобы авторы одного поколения со схожими мировоззренческими установками встретились и познакомились друг с другом, создали литературные объединения с манифестами, основали журналы, провели реальные выступления на реальных площадках, организовали поэтические фестивали в Москве и других городах.

Революционный бум начала двадцать первого века прекратился. И вот уже бывшие сетевики со своими подборками разгуливали по редакциям «толстых» журналов (и, надо признать, небезуспешно), выступали на реальных раскрученных поэтических площадках Москвы и Санкт-Петербурга; проводили чтения в других городах России и сопредельных государств. Наступило время, когда представители консервативной профессиональной среды, которые первоначально с предубеждением относились к стихотворению, размещенному в Сети, начали понимать, что место размещения текста не имеет никакого значения.

Интернет, в большей мере благодаря ресурсу www.livejournal.com, превратился в обыкновенное информационное пространство, где размещали свои произведения как авторы, называющие себя «сетевыми», так и авторы, считающие себя более «реальными» персонажами, более профессиональными.

«Живой Журнал» дал пишущей братии то, чего ей недоставало на сайтах со свободным размещением, – возможность самостоятельно выбирать читателя, формировать именно тот круг людей, для которых твое творчество интересно, то есть избегать встречи с откровенным хамством и глупостью.

Так сложилось, что поэзия – дело сугубо индивидуальное, но она требует постоянного общения с существами, близкими как по мировоззрению, так и по поэтической манере. Поэт должен находиться в гуще литературного процесса. Авторы самостоятельно решают для себя, в какой форме и как они готовы участвовать в литературном процессе, и практически это означает вынесение строгого вердикта собственным творениям. В случае, если внутренние весы Фемиды склонились в сторону ценности поэтической работы, возникает желание, чтобы работу эту оценили люди знающие, имеющие вес, обладающие правом голоса, так как хотя сетевая поэзия и демократична, но Поэзия с большой буквы – элитарна. 

Сетевая поэзия – это поэтический бульон, выварившись в котором каждый должен был вынести для себя суждение, его ли это ремесло и стоит ли им заниматься. Великий скачок сайтов со свободным размещением начала двадцать первого века – это страстное желание необъяснимо огромного числа людей понять: кто я, что я и с кем я?

Так как большинство авторов «Сетевой поэзии» выбрало именно поэзию, то в 2007 году мы посчитали, что журнал главное свое дело сделал: открыл литературе целую плеяду прекрасных поэтов.

В 2007 году журнал «Сетевая поэзия» был переименован в «Современную поэзию» и им практически в одиночку стал заниматься Андрей Новиков вплоть до своей трагической смерти в 2014 году.

Но это уже совсем другая история.

 

 

magazines.russ.ru

Журнальный зал: Октябрь, 2003 №4 - Юрий РАКИТА

Впоследние годы в Интернете наблюдается явный всплеск интереса к современной русской поэзии, о которой за пределами сети почти никто ничего не знает. Десятки тысяч авторов публикуются, миллионы читателей их читают. На фоне полного угасания читательского (или издательского?) интереса к стихам в оффлайне, по контрасту, все это выглядит чуть ли не “новыми шестидесятыми”. Так ли это? Действительно ли массовая поэзия возрождается в сети? Кто и почему собирает сейчас в Интернете “виртуальные стадионы”? Имеем ли мы дело с повторением пройденного, искусной подделкой, электронной копией, или все-таки перед нами нечто новое – зарождающийся электронный оригинал поэзии XXI века?

 

Что же такое сетевая поэзия?

В самом широком смысле под сетевой поэзией следует понимать всю совокупность текстов (а равно и совокупность авторов), уже опубликованных и продолжающих публиковаться на различных литературных и поэтических сайтах во всемирной сети Интернет (далее – просто “сеть”). Однако столь общее определение сразу же порождает новые вопросы.

Начнем с того, что далеко не всем текстам и авторам, размещенным в сети, подходит эпитет “сетевой”. Иначе мы вынуждены будем записать в сетевые поэты не только Вознесенского и Бродского, но даже и Некрасова с Пушкиным. Загляните, например, в знаменитую “Библиотеку Мошкова” (http://www.lib.ru/) или на сайт “классика.ру” (http://www.klassika.ru/). Там вы легко найдете электронные копии произведений всех упомянутых авторов. Таким образом, по отношению к литературным текстам эпитет “сетевой” применим лишь в том случае, если они были специально созданы для размещения в сети или по крайней мере размещены там по личному желанию (с личного согласия) автора. Точно так же “сетевыми” авторами следует называть лишь тех, чья литературная деятельность в существенной мере связана (или была связана) с сетью: они постоянно публикуются в сети, или начинали публиковаться в сети, или стали известны в сети прежде, чем в оффлайне.

И тут возникает другой вопрос: “А почему, собственно, разговор идет о поэзии?” Действительно, в последнее время в прессе достаточно много рассуждают о “сетературе” в целом, не выделяя в ней отдельных видов и жанров. Да и есть ли на самом деле у сетевой поэзии настолько существенная специфика, чтобы о ней следовало говорить отдельно, а не только в контексте всей сетевой литературы? Осмелимся утверждать, что есть. И основную роль здесь играют два момента: состояние издательского дела и литературного рынка в оффлайне; стопроцентная сетевая “форматность” короткого стихотворного текста.

Очевидно, что рынок, спрос для прозаических произведений в оффлайне в настоящее время в России реально существуют. Конечно, это относится прежде всего к популярным жанрам, таким, как детектив, фантастика и “дамские” романы. Но и у “серьезных” авторов есть шанс быть напечатанными на бумаге существенным тиражом и соответственно прочитанными значительным количеством читателей. Это совершенно не мешает таким сверхпопулярным авторам прозы, как, например, Стивен Кинг или наши Сергей Лукьяненко или ОЛДИ (дуэт Громов – Ладыженский), осуществлять громкие акции или даже постоянно активно действовать в сети. Но, скажем честно, ни их популярность, ни тиражи сетью не определяются. Совсем иное дело – современная поэзия. Печально, но такого явления, как современная поэзия – известная широкому читателю, издаваемая, читаемая и покупаемая, – в России сейчас просто нет. Последний (и, похоже, единственный за последние тридцать лет!) пример популярного в народе современного поэтического текста – “Сказ про Федота-Стрельца” Леонида Филатова. И ведь это именно то самое исключение, подтверждающее правило. Причем заметим, что автор бестселлера не является профессиональным литератором и само произведение представляет собой доступную по форме стилизацию под сказки Ершова-Пушкина и не имеет никакого отношения к современным поэтическим течениям и направлениям. Между тем поэтическая элита, лишившись массового читательского интереса (который был ведь, был – в золотые шестидесятые!), превратилась в замкнутую кастовую ложу, где собираются давно знакомые люди, читающие друг друга, печатающие друг друга, рецензирующие друг друга и совершенно игнорирующие тот факт, что извне эта деятельность не выглядит особо плодотворной. В этой ситуации шанс пробиться, быть напечатанным, стать известным широкой публике, читаемым (а ведь это главное!) у молодого (да и не очень молодого, но еще нераскрученного) поэта – практически равен нулю. И здесь сетевая публикация, общение в сети, раскрутка в сети становятся чуть ли не единственной возможностью. Это хоть и виртуальный, но (прошу прощения за невольный каламбур) единственно реальный в наше время путь к массовому читателю. А насколько массовым является интерес к современной поэзии в Интернете, мы увидим чуть позже.

У Интернета, как и у любого другого масс-медиа, есть свой формат. В свое время явление “технического формата канала” хорошо прочувствовали, например, кинематографисты, попытавшись “в лоб” перенести свою продукцию с киноэкранов на телеэкраны. Формат же телевидения оказался несколько иным. Выяснилось, что серии лучше делать покороче, зато их можно делать много. Так появился специфически телевизионный, “форматный” жанр “мыльных опер”. Литературный Интернет тоже имеет свой формат. Это “экран” – количество текста, помещающегося в одну экранную страницу компьютера без прокрутки. Разумеется, чтение с экрана – не единственный способ доступа к текстам, хранящимся в сети. Большие тексты можно скачать и затем распечатать на бумаге, после чего спокойно читать их, как обычную книгу. Но! Это уже не будет сетевой литературой. Не создаст таких специфически сетевых феноменов, как мгновенный читательский отклик, живой объективный рейтинг и т.п. Это будет просто способ быстро найти и бесплатно прочитать интересующую книжку (а учитывая затраты на интернет-трафик, а также на бумагу и картриджи для принтера, бесплатность также вызывает сомнение). Поэтому примем пока без особых разъяснений, что настоящая сетевая литература читается с экрана. А значит, идеальный формат популярного сетевого текста определяется очевидной формулой: “Чем короче, тем лучше!”

Зная это, легко предсказать, что на первое место по популярности среди литературных жанров в сети выйдет анекдот. И действительно – такие сайты, как “anekdot.ru” и другие аналогичные проекты, вполне успешно соперничают по посещаемости с самыми отъявленными порносайтами. Анекдоты из сети, уже не стесняясь, рассказывают с телевизионных экранов не только политики, но и самые завзятые телевизионные юмористы. Пожалуй, анекдот следует признать первым литературным жанром, в котором “сеть победила оффлайн” и добилась от последнего полного своего признания.

А что же другие жанры? Можно ли вообще достичь компромисса между “форматным” требованием краткости и лаконичности, с одной стороны, и необходимостью передать в тексте серьезное содержание, мысли, чувства, с другой? Писать короткие рассказы “в один экран” (20-30 строк максимум), чтобы при этом они имели хоть какую-то художественную ценность, – задача, которая могла бы быть посильна в нашей литературе разве что Чехову. А более длинные рассказы, тем более повести и романы неформатны, они не способны удержать внимание интернет-читателя. Конечно, есть внелитературные способы привлечения внимания. Они связаны с другим важным свойством Интернета – отсутствием цензуры. И вот уже полнятся литературные сайты “эротическими” (читай – порнографическими) текстами любого фасона и размера. Но это уже совсем из другой оперы. А мы тут вроде как “про искусство”...

Вот и оказывается, что идеальным жанром художественного литературного произведения для распространения в сети является... короткое стихотворение размером в две-три, максимум – четыре строфы. Оно целиком помещается на экран и в то же время является вполне законченным и содержательным текстом со всеми своими эстетическими и прочими достоинствами и недостатками.

Сетевая среда “любит” стихи (как кинокамера “любит” некоторых актеров и “отвергает” других, не менее талантливых), предпочитая их всем остальным литературным текстам. Это и определило тот грандиозный всплеск поэзии в сети, который мы наблюдаем последние несколько лет.

 

География литературной сети

Переместим свое внимание на те структуры литературного интернета, которые определяют возможности размещения текстов, их размножения и доступа к читателю. Рассматривая подобную структуру в оффлайне, мы должны были бы говорить об издательствах, журналах, магазинах и библиотеках. В сети это будут соответственно сайты и проекты. Пусть не обидятся на нас те, чьи сайты и проекты не будут упомянуты в нашей краткой обзорной экскурсии, мы хотим сейчас скорее набросать типологию явления, нежели дать ее подробное и детальное описание. Поэтому каждый тип литературных сайтов мы будем характеризовать лишь одним-двумя примерами, которые нам кажутся наиболее интересными.

Исторически самыми первыми собраниями литературных (и поэтических) текстов в Интернете были “библиотеки”. Это собрания электронных копий бумажных или рукописных изданий (зачастую просто отсканированные или даже перепечатанные от руки энтузиастами книги любимых авторов), снабженные общим каталогом и поисковым устройством, позволяющим найти нужный текст по авторам, названиям, годам издания, ключевым словам и т.п. Это удобно, соответствует назначению и структуре Интернета как интеллектуально-поисковой среды, и потому “библиотечные услуги” пользуются и будут пользоваться гигантским спросом. Мы не будем здесь обсуждать вопрос об авторском праве – это отдельная песня. Просто констатируем факт – у истоков литературного интернета находились электронные библиотеки. Самой популярной электронной библиотекой русского Интернета была и остается “Библиотека Мошкова” (http://www.lib.ru/). Есть там, разумеется, и поэзия, даже современная поэзия, но говорить о том, что в подобных местах живет искомая нами сетевая поэзия, вряд ли стоит. Подобные “библиотеки” – по определению собрания “электронных копий”, а мы ищем месторождения “электронных оригиналов”.

Далее следует указать столь же почтенный вид интернет-ресурсов – персональные сайты авторов. С одной стороны, в наши дни наличие персонального сайта в Интернете – непременный атрибут любой популярной личности, политической партии, музыкальной группы и т.д., и т.п. Там знаменитость размещает информацию о себе, при желании общается с поклонниками, анонсирует свои новые проекты... В качестве примера подобных литературных персоналий можно привести сайты фантастов Лукьяненко (http://www.rusf.ru/lukian/) и ОЛДИ (http://www.rusf.ru/oldie/), сайт Пелевина (http://pelevin.nov.ru/) и много других. В области поэзии это, например, сайт “Содружества молодых литераторов “Вавилон” (http://www.vavilon.ru/), на котором можно найти многих интересных и уже известных в оффлайне современных поэтов. Однако по сути своей это все то же “зеркало” оффлайново успешных авторов и проектов в Интернете, то есть “электронная копия”. С другой стороны, используя такие совершенно нелитературные проекты, как “www.narod.ru”, или же проявив собственную дизайнерскую смекалку, любой простой-смертный-еще-непризнанный-автор за несколько часов способен создать собственный персональный сайт и разместить там свои нетленные творения. Живет ли сетевая поэзия на персональных сайтах авторов? Безусловно, живет! Однако, если автор размещает свои произведения только на своем авторском сайте, не видать ему успеха в сети. Потому что персональный сайт новичка – все равно что книга, изданная за свой счет. Ну вот она в руках, радует красивой обложкой, забавными иллюстрациями и ровными печатными строчками. А дальше-то что? Как донести ее до читателя? Нет ответа. Пока еще нет.

Следующая категория литературных сайтов в Интернете – литературные (поэтические) журналы и альманахи. Они опять же делятся на две категории: “зеркала” оффлайновых журналов и собственно сетевые издания. “Электронные копии” в Интернете (обычно далеко не полные, но все-таки) сейчас имеют большинство уважающих себя литературных журналов. В качестве примера можно привести сайты таких журналов, как “Октябрь” (http://magazines.russ.ru/october/) или “Иностранная литература” (http://magazines.russ.ru/inostran/). Разместить там какие-либо тексты, минуя оффлайновый журнал, никак нельзя, поэтому говорить об этих сайтах как о самостоятельных сетевых проектах невозможно. Другое дело – сетевые журналы. Рассмотрим, например, такой журнал, как “Вечерний гондольер” (http://gondola.zamok.net/), который, впрочем, сами авторы скромно именуют “газетой”. Произведения, публикуемые там, отбираются из сети, причем для публикации приглашаются преимущественно авторы, популярные именно в сети. Журнал имеет существенный “крен” в сторону поэзии (что не удивительно в силу описанной выше интернет-форматности поэтических текстов). В журнале также публикуется критика, во многом связанная с литературным процессом в сети. Наконец, авторы и члены редколлегии в большинстве своем выступают не под своими фамилиями, а под сетевыми никами (nickname – псевдоним, условное имя в Интернете), что тоже является непременным атрибутом существования сетевой поэзии. В общем, подобные сетевые журналы, несомненно, вносят свой важный вклад в литературный (поэтический) процесс, происходящий в Интернете. Но вряд ли они играют там ведущую роль. Дело в том, что, как и в любом журнале, в сетевом журнале существует редколлегия, которая при публикации отдает предпочтение авторам уже известным (пусть известным в сети) и к тому же близким редакции по духу и эстетическим воззрениям. Кроме того (и это главное!), любой сетевой журнал, пусть даже выходящий с высокой периодичностью (раз в месяц, ну раз в две недели), имеет все-таки весьма ограниченный объем – прежде всего, в силу ограниченных возможностей редакторов по отбору материала, хоть бы их даже засыпали таковым по Интернету или по электронной почте. Короче говоря, литературные журналы – это фильтр, который по идее должен отбирать и продвигать к читателю то лучшее, что есть в литературном интернете. Но, как легко догадаться, для работы литературного механизма одних только фильтров недостаточно. Нужен прежде всего набегающий поток того, что фильтруется. Как говорят в оффлайновых издательствах, “самотек”.

Журналы – не единственный вид интернет-ресурсов рулинета (русскоязычного литературного интернета), претендующий быть фильтром. Пожалуй, еще более важным является подвид “литературных конкурсов”. Собирается более или менее авторитетное жюри (а иногда и просто пара энтузиастов) и начинает кого-то за что-то награждать. Тут же возникает некий ажиотаж, набегают авторы. Если авторы набегают неплохие и произведения отбираются и награждаются приличные, конкурс со временем (а время в Интернете крайне сжато – месяцы равны годам, так быстро развиваются, стареют и умирают интернет-проекты) становится престижным. Если нет, то нет – и авторы бегут мимо него дальше – к славе и почестям на других конкурсах. В качестве примеров сайтов конкурсов (без какого-либо ранжирования и сравнения по масштабу и достоинствам) можно привести и глобальный интернет-конкурс “Тенета” (http://www.teneta.ru/), и литературный конкурс Национальной Литературной Сети (http://www.liter.ru/konkurs/nls.html), и так называемый “конкурс под эгидой американского ПЕН-клуба” (http://www.litkon.com/home.asp). Конкурсные механизмы вообще чрезвычайно популярны в Интернете. Не следует забывать, что сама интернет-среда – среда игровая. Здесь условные персонажи с условными именами действуют в условном (несуществующем!) пространстве с условными правилами, пытаясь при этом добиться весьма неусловных целей: как минимум – общения, как максимум – признания. И если в обычном-то мире “вся наша жизнь – игра”, то в сети это игра в квадрате, в кубе, в десятой степени! И, разумеется, игра азартная. Сетевой автор, как никакой другой, стремится к попаданию во всевозможные топы, “лонг-” и “шорт-листы” и так далее, и тому подобное... Итак, конкурсы – также важная составная часть “литературной машины Интернета”, действующая на энергии авторского азарта и честолюбия. Но где же, собственно, происходит “превращение рабочего тела”? Каким образом тексты, мирно покоящиеся на персональных страничках авторов, оказываются вовлеченными в этот процесс, с которого различные журналы и конкурсы пытаются собирать некие “пенки”? И вот тут мы доходим до самой важной “рабочей” части современного литературного (во всяком случае, поэтического) интернета – литературных сайтов со свободной публикацией.

 

Где рождается сетевая поэзия

Идея литературного сайта со свободной публикацией настолько проста, что кажется, такие сайты существовали в Интернете всегда. Между тем первый подобный сайт, обеспечивающий авторам и читателям все необходимые и теперь уже столь привычные возможности творческого общения в онлайне – “Стихи.ru” (http://www.stihi.ru/), был создан Дмитрием Кравчуком лишь в 1999 году.

Типичный сайт со свободной публикацией устроен следующим образом. Любой желающий может прийти на такой сайт, зарегистрироваться под любым именем (лишь бы оно отличалось от уже существующих) и разместить там свои произведения (фактически – создать свой персональный сайт), после чего они сразу попадают в рейтинг сайта (фактически – список бестселлеров) по количеству читателей (или рецензий... или еще чего-нибудь), и автор, пытаясь добиться большей известности и большей читаемости среди других таких же авторов-читателей, волей-неволей включается в активный процесс литературного общения, взаимного чтения, взаимного рецензирования и так далее, и так далее... До тех пор, пока не замечаешь, что сам уже фактически живешь в сети, и все твои друзья в сети, и все твои интересы в сети... Приманка действует безошибочно. И ведь бонус от победы в игре действительно велик! Взгляните на объективные показатели ведущего сайта со свободным размещением – “Стихи.ru”. К настоящему моменту (данные на февраль 2003 года) более 30000 авторов уже разместили здесь около 700000 поэтических произведений. При этом сайт посещают порядка 7000 читателей в день, которые скачивают (просматривают) ежедневно более 150000 произведений. Вы когда-нибудь видели такие тиражи у каких-либо бумажных поэтических изданий? Маленькая техническая подробность. Современные интернет-технологии позволяют с высокой точностью определять количество уникальных посетителей не только любого сайта, но и любой его конкретной страницы. Интернет-рейтинги сайтов, авторов и произведений – это не приблизительные опросные рейтинги телепередач – это точный аналог проданного тиража бумажного издания. Так вот, “топовые” (наиболее популярные авторы) сайта “Стихи.ru” имеют десятки тысяч читателей. “Топовые” произведения в первую же неделю после публикации (а происходит она мгновенно – написал, и тут же вывесил) имеют сотни, а иногда и тысячи прочтений! В первый же день после публикации интересного стихотворения под ним можно найти несколько десятков откликов, иногда дружеских, иногда критических, иногда безапелляционно ругательных, иногда столь же безапелляционно хвалебных. Зачастую под первым коротким откликом завязываются многостраничные дискуссии... А ведь помимо флагмана “Стихи.ru” в сети существует еще огромное множество подобных сайтов – “Самиздат” Мошкова” (http://zhurnal.lib.ru/), “ТЕРМИтник поэзии” (http://termitnik.org/), “Поэзия.ру” (http://www.poezia.ru/), “Свисток.ру” (http://www.svistok.ru/) и другие. А значит, есть полное основание говорить о новом периоде расцвета русской поэзии, который один из известных деятелей поэтического интернет-движения Максим Потапов (главный редактор сайта “Стихи.ru” в 2001 году) уже окрестил “кремниевым веком поэзии” – по аналогии с прошедшими “золотым” и “серебряным” веками и с шутливым намеком на “силиконовую” основу компьютерных интернет-технологий.

Но полноте, разве можно измерять поэтические достижения объективными цифрами количества читателей? Разве ширпотреб и массовая культура во все времена не были более популярны и востребованы, чем настоящее искусство? И какие вообще есть основания говорить о том, что на сайтах со свободным размещением может возникнуть нечто новое и интересное в поэтическом плане? Скорее всего при отсутствии редакторского отбора и продуктивной профессиональной критики все это выродится в прибежище унылых графоманов, умильно (или, напротив, злобно) читающих и рецензирующих друг друга... Именно такое мнение по отношению к литературному процессу, происходящему в сети, очень часто выражают профессиональные критики и признанные в оффлайне авторы. Более того, название “графоманские сайты” закрепилось за литературными сайтами со свободной публикацией чуть ли не как характеристический термин. И, надо признать, проблемы этого рода там действительно существуют. Однако такой взгляд на явление сетевой поэзии далеко не исчерпывает его содержания.

 

Братская могила, коммунальная кухня или электронный Сверхпоэт?

В течение последних двух лет я внимательно наблюдал за развитием крупного сетевого поэтического проекта – “Стихи.ru” и могу с уверенностью заявить: все это время сайт находился и продолжает находиться в состоянии одного сплошного хронического кризиса, периодически перемежающегося суровыми приступами кризиса острого. Со всех сторон, с каких только можно рассмотреть существование этого проекта, его окружают проблемы. Начать с чисто технических – серверные мощности (возможности специального компьютера, поддерживающего сайт в Интернете) постоянно не справляются со все увеличивающимся потоком посетителей, и как следствие сайт начинает очень сильно “тормозить” (то есть страницы грузятся очень и очень медленно), испытывая терпение и вызывая раздражение пользователей. Разумеется, руководство проекта пытается проблему решить, время от времени заменяя существующие серверы на более мощные, тем самым привлекая новый поток посетителей, и весь цикл технического кризиса повторяется сначала. И если бы проблемы были только техническими! Существуют и “социальные” проблемы, характерные для любого современного интернет-проекта, в котором разрешаются свободное общение и обмен репликами. К уже привычным спаму (размещение информации, не имеющей отношения к обсуждаемым проблемам, – в данном случае к стихам) и флуду (обычное словесное хулиганство – виртуальный эквивалент всем знакомых надписей в лифтах и подъездах) прибавляются ожесточенные межнациональные, религиозные и т.п. разборки (к счастью, исключительно словесные и виртуальные, но от этого не менее отвратительные) и даже прямое личное преследование одних авторов другими по причинам самым странным – например, кто-то кого-то когда-то не так покритиковал (преследование опять же словесное, в виде ругательных откликов на произведения, и все-таки...). Все это требует постоянного надзора модераторов (виртуальных “полицейских”, следящих за соблюдением посетителями правил сайта, удаляющих нецензурные или оскорбительные реплики, запрещающих доступ особо вредоносным персонам и так далее). Но попробуйте хоть сколько-нибудь эффективно следить за тем, чтобы десятки тысяч посетителей не ругались матом, – какая армия надзирающих должна этим заниматься? Сто? Тысяча? Уж точно не те несколько человек, которые это делают в настоящее время... А ведь мы еще не коснулись творческих проблем. Нет таких грехов, в которых не обвиняли бы подобные сайты и существующую на них систему разочарованные и обозленные пользователи, с одной стороны, и высокие профессионалы от литературы – с другой. У сайта есть рейтинги популярности? Значит, они считаются неправильно! Есть редколлегия? Значит, она непрофессиональна и вообще некомпетентна. Редакторы хвалят и поощряют только своих друзей и затирают настоящее искусство. Все места в топах заняты старожилами, и талантливые новички не имеют никаких шансов раскрутиться! Но, и забравшись на местный Олимп, автор не может расслабиться и вынужден с удвоенной энергией продолжать добиваться популярности в местной тусовке – писать рецензии, привлекать внимание эпатажными выходками, иначе мигом оттуда слетит, и уже через месяц никто не вспомнит, как его звали! Никакой серьезной критики! Жуткое обилие графоманов! Засилье клонов (виртуальных персонажей, созданных одним автором)! Братская могила для опубликованных произведений! Поди отыщи одно-единственное гениальное творение среди сотен других, опубликованных там же в тот же день, десятков тысяч – в тот же месяц и сотен тысяч – в год!

И ведь все это действительно так... в какой-то степени. Все это я прочувствовал на собственной шкуре – когда был новичком на сайте и пытался добиться внимания, когда стал одним из популярных авторов, и потом – когда меня в свою очередь забыли, когда был “бунтарем” и боролся с “властями” сайта за отмену одних правил и введение других и когда сам стал редактором и испил эту чашу до дна... Никогда не забуду, как я в бытность свою редактором вычитывал стихирные* контенты (полный список всех произведений, опубликованных на сайте за день). В мое время это было около 600 – 700 произведений в день. Сейчас это число составляет уже около полутора тысяч и продолжает расти. И дежурный редактор обязан весь этот безумный “самотек” прочитать, чтобы отобрать небольшое количество действительно хороших стихов и представить их на суд широкой публики в своем обзоре в редакторской колонке. Никому не пожелаю подобной работенки. Сотни ужасных графоманских тестов, прогрызающих твою голову на протяжении нескольких нескончаемых часов! Но... каждый раз, заставив себя доделать работу до конца, я обнаруживал не менее десятка весьма приличных стихотворений и обязательно одно-два, а то и три стихотворения, не рискну сказать “гениальных” (кто вообще рискнет такое сказать по отношению к живому еще автору?), но очень, очень хороших, заслуживающих самого пристального внимания по гамбургскому счету!

Когда я понял, что такой улов не случаен, но является регулярным, я был поражен. Вдумайтесь: каждый день в сети появляется хотя бы одно стихотворение, достойное того, чтобы представлять наше время в школьных программах наших внуков! 365 классических произведений за год! Это больше, чем способна вместить любая текущая литературная ситуация. И это только на одном сайте в сети – не считая всех существующих оффлайновых изданий. Так или иначе неожиданно для себя я выяснил, что сетевая поэзия – это культурный феномен, который явно требует объяснения самого факта своего существования.

Начав задавать вопросы профессионалам в самых разных областях – от поэтов и литературоведов до специалистов по теории информации и даже эволюционной генетике, – я собрал множество интересных гипотез и теорий, описывающих природу того, как и почему поэзия живет и развивается в сетевой среде. Предлагаю вашему вниманию только две: они кажутся мне самому наиболее интересными и близкими к истине. Впрочем, кто и что знает об истине?

Итак, модель первая, романтическая – электронный Сверхпоэт. Выглядит примерно так:

Каждый день на нашем сайте

Появляются шедевры,

Однодневки и приколы,

Откровенная пурга...

Мы работаем, как негры,

Мы друг другу треплем нервы

И подруга нам не Муза,

А позорная Яга,

Но мерещится порою

Вот какая чертовщина

(И пугающая где-то,

И забавная притом):

Мы – огромная машина

По созданию Поэта -

Он возникнет – мы исчезнем,

Просто растворившись в нём.

Будет тысячеголовым

Зеркало и Голос мира -

Гениальный и бедовый

Анонимный Сверхпоэт,

Блудный внук Козьмы Пруткова

По прозванию СТИХИРА

Оправдает наши споры,

Графомании и бред.

Довольно давно уже я написал это стихотворение и, публикуя в сети, сначала поместил его в раздел “Ироническое”, но потом переместил в “Любовную лирику”. Потому что несмотря на все вышеизложенное, я действительно люблю эти сайты и тех людей, ту тусовку, которая собралась вокруг них. Потому что считаю, что многие из нас, придя в сеть, стали писать лучше, чем писали до того. Потому что порой у меня просто дух захватывает от зрелища работы этой гигантской машины по производству стихов под названием литературная сеть, которая кряхтит, скрипит, выбрасывает клубы эмоционального пара, порой весьма неприятного, но ведь все-таки производит нечто! И это нечто иногда бывает очень даже ничего. И тогда ощущение принадлежности к этой машине, к этому организму, чувство, что и ты вносишь свой вклад, что скрывать, греет.

“Но как же это может быть, – спросят меня, – чтобы стихи писал какой-то сайт, когда стихи всегда пишет один человек – автор?”

Понимаю, что звучит дико, но именно это я и вижу на “Стихах.ру”, “ТЕРМИтнике поэзии” и других поэтических сайтах со свободной публикацией. Суть явления проста. На сайте в постоянном взаимном чтении и поэтическом общении авторов возникает некий котел, в котором варятся в виде стихов, рецензий и ответов на рецензии все те удачные находки, которые случаются периодически даже у самых отпетых графоманов: сравнения, образы, рифмы, ритмы, – и затем некоторые наиболее удачливые из нас (назовем их для простоты “поэтическими медиумами”) собирают и выкристаллизовывают в себе желанные результаты этого процесса, а именно – приличные стихи. И если вдуматься, то, заменив здесь слово “сайт” на слово “литература”, мы получим точную картину литературного процесса. Только в сети он обеспечен некой многократно усиливающей эффект технической поддержкой. Любой литературный кружок, направление, лито реализуют примерно такую же схему “кристаллизации из раствора”, подлую по отношению к тем, кто этот “раствор” составляет, зато безупречно эффективную в итоге, как “пирамида” МММ. Разница лишь в том, что в основании нашей пирамиды сетевой поэзии – не десятки, а десятки тысяч авторов и общаются они не при помощи журнальных публикаций, где от написания до отклика проходят месяцы и годы, а в режиме реального времени. И это дает возможность надеяться на то, что и высота нашей пирамиды – в лучших ее проявлениях – может оказаться пропорциональна ее основанию. Это и будет настоящая новая вершина – тот самый “кремниевый век” русской поэзии, о котором столетие спустя будут вспоминать с такой же ностальгией, с какой мы сейчас вспоминаем век серебряный.

Как вам гипотеза? Не слишком научная? Что ж, добавим наукообразия. Модель вторая – эволюция мемов.

Модель эта основана на одной из современных доктрин эволюционной биологии и представляет собой ее обобщение на случай эволюции культурных (языковых, поведенческих и т.п.) форм. Впервые этот подход был предложен английским этологом Р. Докинзом в книге “Эгоистичный ген”. Давайте примем его рассуждения за основу и посмотрим, к чему это приведет в интересующей нас области поэтического творчества вообще и сетевой поэзии в частности.

Итак, Докинз начинает свои рассуждения об эволюции со следующего вопроса. “Дарвиновский принцип выживания наиболее приспособленных означает, что лучшие выживают. Но разве выживают даже самые приспособленные организмы? Разве они живут вечно?” Ответ очевиден: конечно, нет. Отсюда Докинз делает вполне логичный вывод: раз биологические организмы не выживают и не воспроизводятся в точности в потомстве, то и говорить об отдельных организмах как о единицах эволюции, подлежащих естественному отбору, нельзя. Отбираться может то, что в точности воспроизводится, а именно... гены. Смотрите теперь, какая непривычная картина живого мира, в корне меняющая все наши представления, следует из этого странного допущения, наделяющего гены большей эволюционной “реальностью”, чем организмы. Пусть некогда в существовавшем на Земле предорганическом молекулярном протобульоне возникли первые молекулярные цепочки, способные к самовоспроизводству – “репликаторы”. Те из них, кто точнее и/или быстрее мог себя копировать, получали преимущество в борьбе за окружающие органические ресурсы (“стройматериалы” для делания новых копий себя). По мере истощения “расхищаемого” репликаторами первичного бульона задача “выживания” вставала перед ними все острее. И тут значительное преимущество получили те, которые вместе с собой воспроизводили еще и некоторую защитную оболочку – всего лишь мембрану, игравшую роль первой и самой простой “машины выживания”. В ходе дальнейшей эволюции “машины выживания” репликаторов становились все сложнее и мощнее, а борьба за существование, как в фантастических фильмах про боевых роботов, была постепенно перенесена из сферы непосредственных стычек различных репликаторов (ставших к тому времени настоящими генами) в сферу соревнования их “машин выживания”, то есть организмов! Иными словами, с точки зрения теории “эгоистичного гена” все мы – не более чем машины выживания наших генов! Не правда ли, шокирующая точка зрения? Однако она позволяет по-новому взглянуть на многие болевые проблемы дарвиновской теории отбора и дать на них простые и понятные ответы. Например: “Зачем жертвуют собой ради улья “солдаты” и рабочие пчелы, если они даже не размножаются?!” “Никакого альтруизма! Никаких “составных организмов”! – отвечает данная теория. – У стерильных пчел тот же набор генов, что и у “царицы” улья, и таким способом оные гены вполне эгоистично борются за свое собственное выживание, жертвуя сколькими-то своими экземплярами в стерильных организмах ради выживания путем воспроизводства через продуктивный организм пчелиной матки”. Короче говоря, непривычный, но весьма плодотворный взгляд на вещи.

Но Докинз на этом не останавливается. В последней главе своей книги он рассматривает эволюцию нескольких культурных феноменов (в частности, слухов и народных песен, то есть текстов!), показывая, что и эту эволюцию удобно рассмотреть в терминах неких элементарных самовоспроизводящихся единиц информации – “мемов”. Как легко догадаться, название происходит от английского memory (память), а по форме слово “мем” напоминает слово “ген”. Мыслятся эти мемы как некие “виртуальные гены”, обитающие в личном или общественном сознании, “машинами выживания” для которых являются всевозможные формы поведения, начиная от обрядов и религий и заканчивая наукой и искусством. Мемы – это самовоспроизводящиеся структуры (репликаторы), способные размножаться, мутировать и комбинироваться, как и гены. Иными словами, и наше индивидуальное сознание, и культура в целом также представляют собой не более чем поле битвы множества мемов, борющихся за интеллектуальные ресурсы, что снаружи привычно выглядит как смена взглядов, моды, поэтических стилей или научных парадигм. Не слабо?

Вот теперь мы можем непредвзятым взглядом посмотреть на развитие этой страшной болезни – поэтической графомании, которой заражено все поголовье посетителей поэтических сайтов (как, впрочем, и членов других существующих и существовавших поэтических союзов). Все начинается в детстве. Первые мемы поэзии попадают в наши неокрепшие головы чуть ли не вместе с первыми мемами речи. Колыбельная матери, песня, услышанная по радио или по телевизору, утренник в детском саду... В школе и того хуже – их внедряют насильно, заставляя учить стихи наизусть!!! К счастью, большинство голов представляет собой не лучшую среду для бесконтрольного размножения поэтических мемов. Но уж если они прижились – берегитесь! Как кукушата, они стремятся “вытолкнуть из гнезда”, то есть из сознания, все остальные ранее находившиеся там мемы и полностью подчинить себе его деятельность. Ведь мему недостаточно просто попасть к вам в голову. Ему важно воспроизводиться и распространяться. И вот уже малолетние поэты изо всех сил воспроизводят, как могут, запавшие в их сознание стихотворные образцы.

Как часто, будучи редактором, я встречал в стихотворениях, написанных юными авторами, рифму “грезы-слезы”. Откуда?!! Какие грезы?!! Кто так говорит в наше время?! Наверняка сами авторы в жизни общаются исключительно на чисто конкретно голимом, но зато в натуре крутом современном русском языке. Так вот, эти стихи написали не они, а их ленивые мемы. Почему ленивые? Потому что они даже не соизволили освоить прилежащие культурно-речевые слои захваченного ими сознания, а предпочли непосредственно, немедленно размножаться в своем первозданном виде.

Как вы представляете себе процесс написания стиха? Может быть, так: поэт приступает к своему труду, имея в голове четкую идею и план будущего произведения, после чего он твердой рукой отбирает надлежащие слова и рифмы, наиболее соответствующие идейно-художественному замыслу... Черта с два! Отбирает он! Относительно плана и замысла – отдельный разговор. Но что касается рифм, то в момент написания стихотворения все известные автору рифмы просто теснятся у него в голове и отчаянно борются за место под солнцем (то есть в строке), ведь каждая рифма – сама по себе – мем! А для поэтического мема попасть в новый стих означает потенциальную возможность быть услышанным еще несколькими будущими жертвами. Мемы желают размножаться!

Начинающий графоман абсолютно некритичен к своему тексту. Он представляет собой идеальную питательную среду для мемов рифм, ибо готов ухватиться за любую всплывшую в памяти рифму, что и позволяет время от времени воспроизводиться даже таким нежизнеспособным в наше время мемам, как “грезы-слезы”. Графоман же с опытом, считающий себя “настоящим поэтом” или слышавший хотя бы о вреде повторов и самоповторов, напротив, постоянно испытывает голод на рифмы. Он вроде бы вынужден изобретать новые рифмы, не читанные и не слышанные ранее. Но и это подражательная деятельность! Просто более тонкая. Не обязательно использовать в точности ту же рифму, которая была в образце, – можно использовать любую другую – по образу и подобию. То есть и здесь работают мемы, только более общие: не просто “так же как”, а “похоже на” или “того же типа, что и”...

Все относящееся к мемам рифм можно легко распространить и на остальные мемы поэтических форм, размеров, ритмов, образов, стилей, манер etc. И таким образом мы получаем непривычную, но весьма логичную картину абсолютно безличного поэтического процесса, активными персонажами которого являются уже не люди-творцы, а сами структурные элементы поэзии. С одной стороны, эта модель описывает любой литературный процесс. С другой – хорошо объясняет, почему именно в сети возможен и даже закономерен тот поэтический подъем, который мы сейчас наблюдаем. Как известно, в определенных условиях биологическая эволюция резко ускоряется, а в других – напротив, замедляется и даже почти останавливается (как, например, было в Австралии до прихода европейцев, где в неизменных условиях “законсервировались” и выжили такие древние виды, как сумчатые, давно исчезнувшие в других местах земного шара). Так вот, непременными условиями активной генетической эволюции являются: высокий уровень радиации (обеспечивающий частые мутации), свободное скрещивание (высокая частота встреч и контактов потенциальных родителей) и мощное демографическое давление (перенаселенность, конкуренция, борьба за ресурсы). Все это, только применительно к поэтическим мемам, мы, несомненно, имеем в сети более, чем где-либо. Особенно высока здесь частота контактов. Кроме того, время в Интернете крайне сжато – месяцы равны годам, “поколения” популярных авторов (а значит, и присущих им мемов) сменяются гораздо быстрее, чем когда-либо раньше. Недаром генетики берут для своих экспериментов именно короткоживущие и быстроразмножающиеся виды вроде мушки дрозофилы – чтобы на протяжении многих поколений быстро отслеживать процесс эволюции словно “в ускоренной съемке”. Именно такую, будто специально созданную для изучения дальнейшей поэтической эволюции, информационную среду мы имеем в настоящее время в сети. С этой точки зрения литературная сеть – одна большая “чашка Петри”, в которой именно в настоящий момент сверхускоренными темпами живет и развивается будущее нашей поэзии. Верите?

Впрочем, верить совсем не обязательно. Весьма вероятно, что ни одна из описанных выше моделей неверна... или обе они верны – в какой-то степени. Разговор о сетевой поэзии только еще начинается, и сейчас я всего лишь пытаюсь разными способами донести единственное короткое сообщение, один простой факт: всем, кто интересуется поэзией, стоит приглядеться к сети – сейчас именно там происходит нечто новое и важное.

Однако, учитывая вышеописанные “бытовые прелести” повседневной сетевой жизни, далеко не каждому любителю поэзии захочется немедленно в нее окунуться. Да и доступ к Интернету у нас в России, увы, не является пока настолько распространенным, легким и дешевым, как, например, в США. И поэтому мое второе сообщение будет, возможно, не столь впечатляющим, но гораздо более полезным для тех, кто заинтересовался первым: в последнее время сетевая поэзия все более активно и уверенно выходит в оффлайн. И теперь, чтобы познакомиться с сетевой поэзией, вовсе не обязательно погружаться в Интернет. Более того, можно даже говорить о новой “сетевой волне” в современной поэзии, понимая под этим приход в “большую литературу” авторов, первоначально ставших известными в сети.

 

Обратная волна?

Откуда, собственно, берутся хорошие сетевые поэты, почему для реализации своих литературных амбиций они вынуждены пользоваться именно сетью, этим заведомо непрестижным “черным ходом в литературу”? И почему теперь этот черный ход стал им тесен, так что они вдруг начали активно и нахально ломиться с хода парадного, то есть развивать свою деятельность в оффлайне?

Начну с замечания, которое услышал при встрече от супруга одной известной сетевой поэтессы: “Раньше я думал, что на этих сайтах собрались одни лузеры, но, похоже, я ошибался...”. Лузер – неудачник, проигравший – специфический американский термин для обозначения того, кто не добился в жизни успеха. Не станем отрицать, что первоначально в литературную сеть пришли и выдвинулись там именно те люди, чьи поэтические амбиции не были успешно удовлетворены в оффлайне. Ведь не секрет, что для того, чтобы стать успешным и известным “бумажным” литератором, нужно затратить очень много времени и усилий, пробить очень много стен... А в нынешней жизни и без того много стен, которые требуется пробивать, – хотя бы для того, чтобы обеспечить себе и своим близким достойный уровень существования. Именно поэтому иные далеко небесталанные поэты вместо хождений по редакциям журналов, литобъединениям и поэтическим союзам перенесли свою активность в иные сферы, где и добились определенных успехов (и порой не маленьких), почти уже поверив в то, что стихи для них – так, хобби... пока случайно не оказались однажды на одном из вольных поэтических сайтов. Разместиться там не составляло труда и не занимало времени. Зато немедленный, мощный и искренний читательский отклик, возможность откровенного и постоянного общения с собратьями по перу в кратчайшие сроки возвращали, казалось, давно утерянную веру в собственные силы и значимость того, что делаешь. И с этого момента начинается история “обратного хода” раскрутившихся в сети авторов – в оффлайн. Движение это происходит сейчас в основном по двум направлениям: во-первых, продвижение отдельных сетевых авторов в “бумажные” издания и их параллельное рекрутирование в традиционные писательские союзы, а во-вторых, постепенный выход в оффлайн всей сетевой поэтической тусовки (по крайней мере ее авангарда) путем проведения оффлайновых поэтических вечеров и программ, создания оффлайновых лито и даже собственных бумажных изданий.

Что касается первого направления “оффлайнизации” сетевой литературы, то здесь достаточно сказать, что в шорт-листах последних лет таких литературных премий, как “Русский Букер” и “Дебют” на ведущих позициях наряду с известными оффлайновыми литераторами оказался и ряд сетевых авторов. Союзы писателей уже открыто посылают своих представителей в сеть и ведут там активную работу по отбору авторов и произведений. Думается, этот процесс будет и дальше расширяться и углубляться, и его можно только приветствовать. Судя по тому желанию, с каким идут на контакт с известными сетевыми авторами многие авторитетные “бумажные” журналы и издательства, еще немного, и барьер предубеждения и недоверия, все еще существующий вокруг сетевой поэзии как “второсортной” и “графоманской” будет сломан. Ждать осталось совсем недолго.

Посмотрим, в каких формах начинает проявлять себя сетевая поэзия, осознавшая свое особое, неподчиненное и самостоятельное место в литературном процессе и желающая это понимание ясно выразить в оффлайне.

Пожалуй, первой масштабной акцией сетевой поэзии в оффлайне был слет сетевых поэтов в “Липках”. В июле 2001 года более 50 наиболее известных и популярных на тот момент сетевых поэтов со всей России и ближнего зарубежья собрались на три дня в подмосковном пансионате “Липки”, чтобы, впервые встретившись в оффлайне, почитать стихи, порассуждать (а как же без этого?) о судьбах поэзии да и просто пообщаться “вживую”. Сразу за этим событием последовал первый по-настоящему массовый выход сетевой поэтической тусовки в реал – сентябрьский 2001 года вечер сетевого журнала “Литер.ру” в ЦДЛ, на котором присутствовало более 600 человек (ау, вечера в “Политехническом”!). Это был праздник поэзии, праздник взаимного узнавания и живого общения в оффлайне. После этого начались уже “оффлайновые будни” – ежемесячные вечера сетевой поэзии в Литературном музее в Москве, которые регулярно собирали “всего лишь” около ста человек, первый вечер сетевой поэзии в Санкт-Петербурге и проч., и проч. ... Сейчас оффлайновым событием сетевую тусовку уже не удивить. Люди собираются, не только чтобы “просто повидаться и пообщаться”, теперь им уже важна программа мероприятия, идея, качество предлагаемого материала. И на этом, втором этапе основную роль в собственно сетевом поэтическом движении, по-видимому, начинают играть возникшие в последние годы оффлайновые лито, объединяющие в своем составе преимущественно сетевых авторов. Именно они становятся зачинщиками и организаторами оффлайновой жизни сетевой поэтической среды. И поскольку Интернет на текущий момент наиболее развит в Москве и Санкт-Петербурге, нет ничего удивительного в том, что именно здесь возникли первые и наиболее активные оффлайновые лито сетевых поэтов – лито “Рука Москвы” (www.rukomos.ru) и лито “Пиитер” (www.piiter.ru). Проводятся поэтические вечера, печатаются альманахи, объявляются манифесты...

Как далеко зайдет этот процесс самоорганизации сетевого поэтического движения? Какие литературные течения и какие новые имена, выделившись из сетевого поэтического бульона, навсегда останутся в истории русской словесности... или все они, как мыльные пузыри, лопнут, не оставив и следа? Как всегда, последнее слово оставляют за собой Время и Читатель. Мы же можем только представить на их суд то из сетевой поэзии и сетевого околопоэтического дискурса, что представляется на сегодняшний день наиболее интересным и достойным внимания.

Но это уже предмет следующих возможных публикаций о сетевой литературе.

 

 * т.е. относящиеся к сайту “Стихи.ru” (просторечное сокращение, принятое среди сетераторов).

magazines.russ.ru

---

Смотрите также

• 
  Журнал крокодил видео
• 
  Журнал travel leisure
• 
  Живой журнал фотографа
• 
  Жанры речи журнал
• 
  Роспись содержания журнала
• 
  Журнал вестник арматуростроителя
• 
  Журнал винкс флора
• 
  Журнал сухой закон
• 
  Журнал стерилизации биксов
• 
  Журнал правовая инициатива
• 
  Журнал нейл арт