Армянский вестник журнал

АРМЯНСКИЙ ВЕСТНИК - общественно-политический журнал

ПАМЯТЬ КОРНИ И ВЕТВИНЕСКОЛЬКО СТРАНИЦ ИЗ ИСТОРИИ СЕМЬИ ЛИСИЦИАН

Назели ЛИСИЦИАН

В конце концов, народ - это множество семей, маленькие ручейки, стекающиеся в единую, общенародную реку. И какова она, эта река - полноводная или скудеющая, - зависит именно от семьи - главной народной единицы. Наш характер, наша сила, наше прошлое, настоящее и наше будущее, радость наших приобретений и горечь безвозвратных утрат - все это тоже в ней, в семье. Может быть, мы должны говорить о семье именно сегодня, в нелегкий для армянского народа час, когда инстинкт самосохранения неумолимо и властно выталкивает десятки тысяч семей с оскудевшей родной земли. разбрасывает их по странам и континентам, разрывает родственные связи, бросает навстречу новым испытаниям. Чем обернется для нашего народа этот новый исход?

Вера в будущее армян - это вера в армянскую семью. Только в ней может сохраниться та ткань национальной жизни, крупицами передаваемая от поколения к поколению и проносимая чередой сменяющих друг друга семей через тысячелетия, которая собственно и делает народ - народом, а не простым собранием разновозрастных индивидуумов. Думая о будущем, мы зачастую оглядываемся на прошлое, пристально и пристрастно ища в нем ответы на наши сегодняшне сомнения...

Немало славных армянских родов можно выбрать для рассказа об армянской семье. Мы хотим поведать вам сегодня о семье Лисициан, точнее, об одной ее ветви, тифлисской. Причем нами выбрана та ее часть, представители которой были более склонны к научной работе (в этой семье сильны также художественные наклонности). Редакция надеется в следующем номере продолжить публикацию материалов о других представителях семьи Лисициан. Жаль, что мы можем дать только краткие сведения и к тому же далеко не о всех представителях семейства — такова уж специфика журнальных материалов. Но нам хотелось бы надеяться, что даже в этом очень кратком изложении читатели смогут уловить тот смысл, который мы вкладываем в слова «корни и ветви».

***

Моим прадедом был Христофор Лисициан, который жил в Моздоке и долгое время занимал пост городского головы (мэра).

Один из его сыновей, Даниил, мой дед, переехал в Тифлис, другой, Павел, - во Владикавказ, откуда пошли тифлисская и, соответственно, владикавказская ветви рода Лисициан. К владикавказской ветви принадлежит широко известный в стране народный артист СССР Павел Лисициан, 90-летие которого праздновалось совсем недавно. Но сегодняшний наш рассказ - о тифлисцах.

Мой дед, Даниил Христофорович, окончил медицинский факультет Дерптского университета. Участвовал в русско-турецкой войне, получил чин генерала. Имел большой авторитет в Тифлисе, открыв за свой счет больницу для бедных.

Об отношении к нему хорошо говорит один факт. Когда мой дед был тяжело болен, то горожане застелили улицу сеном, чтобы проезжающие кареты не беспокоили своим шумом больного.

Старые семейные фотографии обладают особой, неповторимой притягательностью. Наверное, потому, что время, вечно бегущее, ускользающее, неуловимое, здесь, на этих фотографиях, внезапно, замирает и можно вдумчиво, пристально рассмотреть остановленное мгновение...

Взгляните на эту фотографию. На ней мой дед Даниил Христофорович, его супруга Мариам и восемь детей.

Вглядываясь в фотографию, я на лицах дедушки и бабушки вижу спокойное достоинство людей, выполнивших и выполняющих свой долг перед собой, перед семьей, перед людьми. Им еще неведомо, что их детям, внукам, правнукам будут начертаны жизнью такие разные судьбы, порой блестящие, порой трагические, что бурные события в стране, которая казалась им в тот момент такой устойчивой, бросят позже трагический отблеск на некоторые ветви их семейства...

Но все это будет позже...

Один из сыновей, Степан (на фотографии он сидит рядом с моим дедом), мои отец, поехал учиться в Варшаву.

Об отце Степане Лисициане

Степан Данилович Лисициан родился 23 сентября 1865 года. В 1884 году окончил Тифлисскую первую мужскую гимназию, в 1889-м - историко-филологический факультет Варшавского университета. Степан Лисициан получает приглашение остаться при университете для подготовки к профессуре, но свое будущее он желает неразрывно связать с судьбой своего народа.

Он возвращается на Кавказ. И многие десятилетия -почти 60 лет - посвящает делу просвещения армянского народа, служению науке. Он не только трудился сам, он мог увлекать других. Обладая редким сочетанием интеллектуальных и организаторских способностей, он умел сплачивать вокруг общей идеи творчески одаренных людей. И когда про него говорят: ученый, педагог, арменовед широкого профиля, издатель, детский писатель, переводчик (он знал 12 языков), историк, - необходимо добавить: организатор.

После окончания университета Степан Лисициан начинает работать преподавателем русского языка в Эчмиадзине в духовной семинарии, затем (в 1891г.) переезжает в Тифлис.

Отцу хотелось самому - без искажений, привносимых чужой волей, - провести в жизнь свои взгляды на армянское воспитание и просвещение, и его давней мечтой было - открыть свою школу и издавать свой детский журнал. Лишь в 1898 году удалось добиться этого.

Вместе с моей матерью, Екатериной (Катаринэ) Христофоровной, он добивается разрешения на открытие начальной армянской школы с совместным обучением детей обоего пола (в те времена это было редким явлением). Вот что писал об этом сам отец: «Мы с женой поставили себе задачей создать среднюю школу для совместного обучения детей обоего пола согласно последним требованиям педагогической теории и практики. Мною были широко использованы наблюдения над построением преподавания и внутренней жизнью школ и учительских институтов нового типа в Европе, накопившиеся у меня во время поездок по Швейцарии, Франции, Австрии (Чехии), Германии (Саксонии), Турции (американские школы)».

В период с 1911 по 1921 год школа имела статус и права гимназии. В советское время она была преобразована сначала в трудовую школу, затем в техникум. Директором ее все это время оставался отец, который, кроме того, преподавал историю.

Жизнь отца неразрывно связана с армянским издательским делом в Закавказье. В 1892-1893 годах он издавал и фактически редактировал журналы «Ахбюр» и «Тараз», в котором впервые выступили многие молодые поэты (в том числе Ав. Исаакян, Д. Демирчян), романист Ширванзаде. Более десяти лет (1892-1903) он был членом-секретарем редакционной комиссии Тифлисского армянского издательского общества. Власти закрывают это общество. Тогда отец организует Товарищество на вере «Ст. Лисициан и Комп.» для издания на армянском языке произведений передовой европейской культуры и армянской классики.

Обладая разносторонними интересами, отец не просто поддерживал дружеские отношения, но тесно сотрудничал со многими одаренными людьми. Особое значение он придавал детской литературе, которая, как известно, была одной из ветвей творчества Ов. Туманяна, и именно в этой области интересы отца тесно переплетались с творчеством поэта долгие годы - вплоть до кончины Туманяна. Плодом этого сотрудничества стал, в частности, учебник армянского языка для I-V классов «Лусабер» («Утренняя звезда»), составителем которого, помимо их двоих, был Левон Шант (Левон Сехбосян).

Одновременно отец сотрудничал с Ов. Туманяном и в детском журнале «Аскер» («Колосья»), который издавал на свои собственные средства. Работа над «Лусабером» обычно протекала летом, в основном на одной из дач, которую ежегодно снимали мои родители недалеко от Тифлиса.

Издание журнала претерпевало зачастую финансовые трудности. Отец не только не получал гонорара за публикацию своих статей в нем, но и вкладывал в издание журнала все жалованье, получаемое за преподавание в семинарии Нерсесян, где он проработал более двадцати лет. Сам же ограничивался жалованьем, получаемым за работу в гимназии. Большую же часть технической работы по изданию и распространению журнала выполняли члены нашей семьи.

Выходивший в Тифлисе с 1907 по 1922 год «Лусабер» был в то время фактически единственным учебником армянского языка в Закавказье, и трудно переоценить его роль в образовании и воспитании армянских детей. В 1911 году отец осуществил издание «Лусабера» на западноармянском литературном языке в Константинополе, где неоценимую помощь оказал ему Л. Шант. Ведь издание здесь учебника не могло быть механическим переводом на западноармянский язык с восточноармянского: необходимо было всемерно в нем отразить (в том числе - и в иллюстрациях) своеобразие местной жизни и обычаев. Л. Шант же, как уроженец тех краев, их прекрасно знал. Дружба Л. Шанта с отцом зародилась еще в начале 90-х годов XIX века, когда отец преподавал в духовной семинарии в Эчмиадзине, студентом которой был Шант. Отец мой был всего на четыре года старше него, и завязавшаяся между ними дружба продолжалась долгие годы.

Совместно изданный ими учебник «Лусабер» длительное время - вплоть до 1960-х годов использовался в армянских школах разных стран мира. Мне вспоминается, например, что значительно позднее, в моем уже зрелом возрасте, во время поездок по ряду европейских городов при встрече с жившими там армянами от многих доводилось слышать, что в школе они учились по «Лусаберу».

Одновременно с выпуском «Лусабера» у отца с Ов. Туманяном постоянно шла большая подготовительная работа по изданию каждого очередного номера журнала «Аскер». По признанию моих знакомых-сверстников из зарубежных армян, многие из них познакомились с образцами иностранной литературы именно благодаря «Аскеру» и «Лусаберу», так как в этих журналах, наряду с оригинальными произведениями Ов. Туманяна, Ст. Лисициана и других видных армянских литераторов, публиковались и образцы русской и зарубежной классики в переводах отца. Помимо Ов. Туманяна, в «Аскере» печатались Ав. Исаакян, А. Ширванзаде, Г. Агаян, О. Ионесян, А. Хнкоян, А. Айрапетян, В. Суренянц, П. Терлемезян, В. Папазян, Г. Башинджагян, Е. Татевосян, В. Ахикян, Роттер и др., причем многие из них начинали свой творческий путь именно в этом журнале. Первые ноты Комитаса напечатал мой отец. Аветик Исаакян письма к отцу начинал словами: «Моему дорогому учителю...»

Нередко, и особенно перед выходом каждого номера журнала, собирался редакционный совет. На его заседаниях присутствовали, будучи еще гимназистами, моя сестра Србуи и брат Левон. Я же была значительно младше и, естественно, участия не принимала. Мнение Левона и Србуи, как первых детей-читателей, редакция принимала во внимание, но не всегда. Так, моя мать вспоминала, что на одном из заседаний много споров возникло вокруг концовки знаменитого рассказа Ов. Туманяна «Гикор»: Србуи и Левон с волнением возражали и даже плакали из-за смерти Гикора, просили и требовали, чтобы он выздоровел, встал на ноги. Но поэт, а также мой отец и весь редакционный совет считали, что воздействие рассказа значительно усиливается именно потому, что его герой умирает.

В один из своих приездов из Москвы в Ереван я навестила вдову поэта (это было незадолго до ее смерти). Она была уже в преклонном возрасте, плохо видела, но сохранила ясную память. Тетя Оля, как я ее называла. попросила, чтобы за чайным столом меня посадили рядом с ней. Она положила свою руку на мою и много-много вспоминала о дружбе Ованеса и Степана. Но особенно ярко сохранилась в моей памяти фраза, сказанная ею весьма убедительно: «Если бы не Степанос, Ованес не закончил бы многие свои произведения»...

В 1924 году отец с семьей переезжает в Ереван, где во вновь созданном университете начиная с этого времени и до конца своей жизни (1947г.) читал курс физической и исторической географии Армении и Закавказья, а также и курс этнографии.

Послереволюционное развитие армянской этнографии во многом определялось идеями и энергией Ст. Лисициана. Он очень хорошо сознавал, что новое послеоктябрьское переустройство Закавказья, когда бывшие многонациональные российские губернии радикально преобразовывались в национальные республики, связано с неизбежным исчезновением целых пластов народной жизни, и спешил зафиксировать ее неповторимые черты и тем самым сохранить их для будущих поколений.

Среди этнографических работ отца особое место занимает труд «Армяне Нагорного Карабаха», отрывки из которого публикуются в данном номере журнала «АВ». Большой интерес представляет его работа «Очерки дореволюционной Армении», изданная АН СССР в 1955 году в серии «Народы мира».

Его имя присвоено этнографическому отделу исторического музея Армении, одной из ереванских средних школ. Учреждены четыре стипендии его имени в Ереванском университете.

Жизнь Ст. Лисициана - это путь ученого-патриота, который не просто осознавал, но и смог выполнить свой долг перед собственным народом. Понимая, что будущее народа неразрывно связано с просвещением, он все отпущенные судьбой силы и способности отдавал делу народного образования и культурного развития.

O сестре Србуи Лисициан

Србуи Степановна Лисициан-Азарапетиан внесла существенный вклад в развитие отечественного пластического танца. Если мой отец, Степан Лисициан, был, в частности, педагогом и этнографом, то можно сказать, что Србуи продолжила эти направления отцовской деятельности в одной области - в области народного танца. Она стала основателем научной школы этнохореографии, заслуженным деятелем науки Армении.

Первые танцевальные навыки она приобрела в 1915-1917 годах в Москве, где училась на Высших женских курсах им. Герье, одновременно брала уроки «живого слова» у известной чтицы Озоровской, а также занималась в студии ритмики и танца Инны Самойловны Чернецкой, которая, в свою очередь, училась в 1910 году у сестры Айседоры Дункан Элизабет. Провозглашенный Дункан принцип «свободно танцующего тела» (в противовес телу «закрепленному» в классическом балете с целью твердой устойчивости на пуантах) Србуи усовершенствовала, введя ряд новшеств:

-разработку необходимой техники пластического танца;

-правила композиции телодвижений, т.е. координацию движений отдельных частей тела;

-всестороннее органическое сочетание между танцевальным движением и соответствующим музыкальным произведением и др.

Эти усовершенствования были объединены в цельной комплексной системе, которая включала как опыт классического балета, так и богатые традиции танцевальной культуры Востока. Эта система была внедрена в руководимом Србуи Тифлисском институте ритмики и танца (в 1917-1923гг. назывался Студией ритмики и танца). Уделяя особое внимание техническим упражнениям, главной, конечной задачей она считала возможно более полное отражение в движениях самого «духа» исполняемого музыкального произведения, раскрытие основного замысла композитора. Так возникала гармония музыки и танца.

Быстро рос авторитет института как в Тифлисе, так и в других городах Закавказья, где проходили его гастроли.

Если в 1917 году в институте занималось всего три человека, то в 1920-м - уже 160. Наркомпрос Грузии в 1924 году решил командировать группу выпускников института в Москву для показа наших достижений.

В Москве нам сопутствовал успех. Вл.И. Немирович-Данченко пригласил нас выступить 3 марта 1924 года на сцене МХАТ. Позже он направляет благодарственное письмо Србуи Степановне («...мы все были искренне захвачены достижениями Ваших воспитанниц...»).

Творчеством коллектива заинтересовался нарком просвещения РСФСР А.В. Луначарский. Он дважды посетил представления, на одном из них выступил перед публикой и, кроме того, присутствовал на специальном расширенном заседании Российской академии художественных наук (РАХН) 12 марта 1924 года, на котором после показа репертуара института развернулось широкое обсуждение. Весьма примечательно заключение, сделанное председательствовавшим на этом заседании профессором А. Сидоровым: «Молодая Грузия дала людей с европейской квалификацией, которые в своей работе над постановкой выразительности человеческого тела и искусства движения в чисто научном масштабе опередили Москву». Луначарский свою высокую оценку результатов деятельности института дал в письме на имя наркома просвещения Грузии.

Было организовано два выступления в Колонном зале Дома Союзов. Это характеризовало отношение к коллективу не только потому, что Колонный зал был одной из самых больших концертных площадок столицы, но и потому, что наши концерты были одними из первых, которые проводились здесь после смерти Ленина, так как ритуал прощания с телом вождя проходил именно в этом зале. За месяц пребывания в Москве коллектив дал одиннадцать полных концертов и трижды участвовал в различных сборных концертах города.

После успеха в столице интерес к нашему институту в Тифлисе еще более возрос. Наши выступления все больше привлекали публику. На одном из них присутствовал Сталин, посетивший Тифлис летом 1926 года. После концерта он высказал работникам Заккрайкома свою положительную оценку и рекомендовал ознакомить с достижениями института и зарубежные страны.

Осенью 1926 года Наркомпрос Грузии командировал группу выпускников института во главе с Азарапетиан в Германию. Группа оказалась малочисленной -всего три человека (а одна из учениц Србуи Степановны уже находилась в Германии по семейным обстоятельствам; там она присоединилась к ним). Причина малочисленности - отсутствие материальных средств в Наркомпросе. А на свои средства удалось выехать всего троим, а также Србуи Степановне (она поехала вместе с шестилетним сыном, а ее муж Л.Я. Азарапетиан уже находился в Германии).

Выступления в Германии пользовались большим успехом. Мы выступали в четырех городах - Мюнхене, Франкфурте-на-Майне, Гамбурге и Дюссельдорфе - по одному месяцу в каждом (ежедневно, а по воскресеньям два раза в день). Во всех этих городах мы исполняли одни и те же три танца, которые выбрал импресарио Спадони на предварительном просмотре в Берлине, когда был показан почти весь репертуар. Это были: «Восточный танец» - композиция из нескольких пьес С. Бархударяна, его исполняло трио Л. Каспарян, Н. Лисициан и Д. Тер-Саркисян, а также два танца из большой пантомимы «Египетская ночь» на музыку Аренского, поставленной Србуи Степановной в Тифлисе: «Укротительница змей» в исполнении Е. Алибеговой и арабский танец «Гази», который исполняли Л. Каспарян и я.

В промежутках между длительными гастролями и после их окончания мы выступали на нескольких театральных площадках Берлина, участвовали в концертах, устраиваемых в советском посольстве. Наши выступления проходили с неизменным успехом.

Кроме того, Србуи Степановна некоторое время вела занятия с учениками школы при посольстве, а также в творческой организации, возглавляемой сыном известного деятеля компартии Германии Вельгельма Пика «Красные блузы» (Rote Blusen).

Вернувшись в 1929 году на родину вместе с участницами гастролей и сыном (ее муж не пожелал возвращаться, и она развелась с ним в Берлине), она по приглашению в следующем году переехала в Ереван, где и прошла вся ее оставшаяся жизнь (ум. в 1979г.).

Жизнь эта была насыщена очень напряженной и плодотворной работой. Србуи продолжала вести педагогическую и режиссерскую деятельность, а затем постепенно переключилась на научно-исследовательскую работу.

Результаты ее творческой деятельности обширны и разнообразны. В этот «совокупный результат» можно включить то большое литературное наследие, которое она оставила в области истории (истоков и развития) народного танца. В ее трехтомной монографии «Старинные пляски и театральные представления армянского народа» не только отражены особенности национального танца, но и выявлены общие закономерности народного танца, перекликающиеся с закономерностями, присущими танцам других народов. Анализ, одновременно выявляющий специфическое и общее, - главный путь постижения культур разных народов, и исследования Србуи Стапановны, находясь в русле этого подхода, помогли сохранить для потомства народное танцевальное творчество. Не случайно Паруйр Севак, говоря об этой стороне деятельности Србуи, назвал мою сестру «Комитасом танца».

Достоверность фиксации народных танцев, собранных ею, а также собираемых ныне в различных районах Армении, достигалась благодаря изобретенной сестрою системе записи движения (кинетография). Монография об этой системе, вышедшая в Москве в 1940 году в издательстве «Искусство», и по сей день представляет существенный интерес.

Многие труды Србуи Степановны находятся в рукописях и еще ждут своих исследователей.

Все, что сказано выше, сказано о ее творческих устремлениях, работе, вкладе в искусство и науку, исследованиях, трудах. Но была и просто жизнь - женщины, матери. В этой жизни Србуи не обошла страшная трагедия, столь характерная для 30-40-х годов.

Ее сын Ролан - вдумчивый и искренний молодой человек - не мог не понимать того, что творилось в стране. В своем дневнике он записал: «Мы так много аплодируем Сталину, что у нас скоро будут мозоли на руках». Он делился своими сомнениями с товарищами. Этого не могли не заметить и простить. Ролан был арестован и по распоряжению «особого совещания» в начале 40-х годов расстрелян в свои двадцать лет. Так трагедия страны преломилась в личной трагедии моей сестры и ее сына.

О моем брате Левоне Лисициане

Левон, как и мы с сестрой Србуи, рос в характерной атмосфере, царившей в нашей семье, которая в то время жила в Тифлисе. Все мы, трое детей, были постоянными свидетелями неутомимой педагогической и общественной деятельности наших родителей. Убеждения и характер Левона, заложенные в семье, получили дальнейшее развитие в годы ученичества, студенчества и всей последующей жизни.

Левон был горяч и вспыльчив, но быстро отходил. Пользовался любовью и уважением окружающих благодаря своей общительности и остроумию. Брат был строен, выше среднего роста, у него были карие глаза, правильные черты лица, он очень нравился женщинам. Левон прекрасно играл на скрипке, ведь он окончил тифлисскую консерваторию. Одно время все думали, что он станет скрипачом. О его музыкальном даровании свидетельствует следующий факт поры его юности. Когда однажды Левон выступил на ученическом концерте в консерватории, известный скрипач Ованес Налбандян не смог себя сдержать, поднялся на сцену, обнял мальчика с мечтательными глазами, провел рукой по его курчавым волосам и сказал: «Ты станешь настоящим скрипачом, никогда не бросай скрипку» (Акопян. «Путь армянского интеллигента»), - и хотя в дальнейшем тяга к научным исследованиям перевесила у Левона стремление к музыке, он всегда продолжал играть на скрипке.

Закончив Тифлисскую гимназию с золотой медалью, он в 1909 году поступил в Мюнхенский университет, но поскольку занятия там его не удовлетворили, перевелся на историко-филологический факультет Московского государственного университета. За активное участие в студенческих демонстрациях, вызванных похоронами Льва Толстого, брат был исключен из университета.

В это время наш отец Степан Данилович находился в Вене с целью ознакомления с методикой обучения различным предметам в австрийских средних школах и для изучения ряда материалов по истории Армении, имевшихся в Венской конгрегации мхитаристов.

Опасаясь, что Левона могут арестовать, отец срочно вызвал его в Вену, где Левону в 1911 году удалось сразу же поступить в университет и обратить на себя внимание преподававшего там профессора Иосифа Стржиговского, будущего автора двухтомной монографии «Архитектура Армении и Европа» (Die Baukunst der Armenier und Europa), изданной в 1918 году в Вене на немецком языке.

Я горжусь тем, что в подготовке этой монографии активное участие принял и мой брат, трагически погибший в 1921 году. Признание И. Стржиговским такого участия Левона Лисициана в работе выразилось, в частности, в том, что он поместил его имя на титульном листе монографии наряду с именем своего ассистента, доктора Генриха Глюка. Имя же Тороса Тораманяна автор выделил на этом листе особо, подчеркнув, что в данной монографии использованы его рисунки.

И. Стржиговский имел степень доктора философии, многочисленные работы и успел завоевать широкое признание в научном мире. Его публикации базировались на исследованиях, осуществленных в Греции, Турции, Египте, Армении. Он работал также в Германии. Одно из направлений его исследований - вклад Востока в общечеловеческую цивилизацию, причем он стремился выделить то, что внесла каждая из этих стран, в частности Армения. В 1909 году Стржиговский был приглашен в Вену в качестве руководителя венской школы истории искусств.

Вскоре после поступления в Венский университет Левон стал, как писал крупный специалист в области древней армянской архитектуры - академик архитектуры Республики Армении В.М. Арутюнян, «правой рукой» И. Стржиговского и принимал деятельное участие во всей научной работе созданного при Венском университете института, специализируясь в области общей истории искусств и, в частности,в области истории армянской архитектуры. Отмечая исключительные качества Левона - пытливый ум и широкую любознательность, знание ряда языков (он свободно владел русским и немецким, знал древнеармянский, французский, английский, грузинский и латынь, изучал греческий, санскрит), невероятную трудоспособность (Л. Лисициан находил время и для занятий в Венской конгрегации мхитаристов), хорошее знание древних армянских рукописных источников, энтузиазм в пропаганде армянской культуры, В.М. Арутюнян подчеркивает, что Левон Лисициан оказался настоящей находкой для Стржиговского, монография которого имела большое научно-практическом значение: «В ней автор последовательно выдвигает и обосновывает точку зрения о самобытности армянской архитектуры, которая некоторое время опровергалась со стороны некоторых европейских ученых... Указанная монография в значительной мере способствовала широкой пропаганде в ученом мире научного наследия армянской архитектуры, выявила самостоятельные пути формирования и развития последней, содействовала признанию ее национальной самостоятельности. Автор одновременно смело выдвинул и на фактических данных обосновал то влияние, которое оказала армянская архитектура на определенные области европейской средневековой архитектуры, особенно римской и готической. Именно поэтому монография И. Стржиговского привлекла внимание ученых, вызвала оживленный обмен мнениями, нашла как горячих сторонников, так и противников».

Возникшие между Стржитовским и Левоном учебные контакты вылились, по существу, в прочное научное сотрудничество, особо усилившееся и расширившееся после приезда в Вену Тороса Тораманяна.

Молодой человек становится для знаменитого австрийского ученого сведущим учеником и советником по вопросам армянской культуры. В своей книге И. Стржиговский признается, что его стремления исследовать «памятники архитектуры Армении получили твердую почву только с того момента, когда в 1911 году прибыл в Вену для завершения своего образования в области исторических наук молодой, чуткий к искусству студент-армянин из Тифлиса. В нем автор нашел то, что искал».

Л. Лисициан познакомил И. Стржиговского с некоторыми научными трудами архитектора Тороса Тораманяна, много сделавшего для исследования и сохранения архитектурного наследия армянского народа, осознания его вклада в сокровищницу мировой культуры.

Левон перевел некоторые работы Тораманяна с армянского языка на немецкий. Но особенно большую роль Левон Лисициан сыграл в установлении личного знакомства своего профессора с Т. Тораманяном, в организации приезда последнего в Вену, что было связано с большими материальными трудностями. В решении этого вопроса во многом помогли Левон и наш отец. Сын неоднократно обращался в письмах к отцу с просьбой собрать деньги для поездки Тораманяна, и это Степану Даниловичу удалось успешно выполнить.

После приезда Тораманяна в Вену Левон окружил маститого армянского ученого буквально сыновьей заботой и вниманием, «привел в порядок», как он писал родителям, его внешность (купил ему костюм и др.), устроил с жильем, питанием, пекся о его лечении и т.д. В своем письме Ст. Лисициану от 11 июня 1913 года из Вены Тораманян выражает благодарность за материальную помощь и за то, что «г. Левон безгранично думает и заботится обо мне».

Знакомство проф. Стржиговского с трудами Т. Тораманяна (рукописи некоторых работ Т. Тораманяна, переведенных Левоном на немецкий язык, сохранились в архиве. Например, «Текорский собор» и «Эчмиадзинский собор» / ф.428, с.1, д.103, Л. 18/ЦГИА), а в дальнейшем и их личное знакомство имело решающее значение в организации профессором научной экспедиции в Армению для изучения ее древних памятников, а затем в издании собранных материалов в упомянутой выше монографии. В обобщении этих материалов немалая роль отводилась Левону.

Благодаря приезду Тороса Тораманяна в Вену ускорилась подготовка в институте истории искусств организации научной экспедиции в Армению и четче выявилась роль, отводимая в ней молодому ученому его профессором. Надо думать, что не без чувства большой гордости и радости в июне 1913 года он сообщил родителям, что Стржиговский «предложил мне исследовать историю армянской архитектуры и избрать ее в качестве диссертации. Однако сейчас, видимо, это дело должно еще более расшириться. Должна быть составлена обширная программа, в ее составлении должны участвовать Стржиговский, Тораманян и я, с целью издания на немецком языке фундаментального исследования об армяно-грузинской архитектуре; каждому из нас вменяется определенная обязанность... завершением должна стать моя работа об армянской архитектуре, которая должна быть опубликована институтом».

И. Стржиговский, выражая свое желание, чтобы эта работа была начата возможно скорее, говорил, как писал Левон, что «он в ее осуществлении надеется на меня», а также выражал мнение, что «из меня должна будет «выйти значительная научная сила».

Одна характерная деталь: в письмах Левона к родителям, как правило, сравнительно мало говорится о бытовых, обыденных делах, в то время как очень подробно, в деталях освещается научная и иная работа, которую он вел, живя вне родного дома. И это понятно, ибо отец и сын имели одну специальность: отец, окончив в 1889 году историко-филологический факультет Варшавского университета, всю свою почти 60-летнюю деятельность в дальнейшем посвятил исследованию и преподаванию истории, этнографии и географии Армении. Наша мать - Екатерина Христофоровна - преподавательница русского языка в организованной и руководимой ею гимназии, также очень интересовалась письмами сына по поводу его занятий и работы. Вся переписка между ними велась на армянском языке, и каждое письмо занимало обычно не менее четырех страниц.

Весьма весомая роль отводилась молодому ученому и в предпринятой в сентябре 1913 года научной экспедиции в Армению. Левон не только выполнял обязанности переводчика, но и оказался сведущим в расшифровке надписей, сохранившихся на древних архитектурных памятниках, и, конечно, помог в установлении контактов австрийских ученых с местным населением. Одна из любопытных встреч состоялась у членов экспедиции в Александрополе (позже - Ленинакан; теперь Гюмри) с любителем-краеведом Караняном в его доме. Эта встреча описана Стржиговским в предисловии к его монографии, а также была зафиксирована на фото.

Наряду с собранными во время экспедиции материалами, весьма существенным источником для завершения исследований и последующей подготовки монографии послужил тот фактический материал, который Т. Тораманян привез с собой в Вену: сделанные им чертежи, зарисовки, обмеры, пояснения к ним, а также планы реконструкции некоторых архитектурных памятников. Особенно следует заострить внимание на сделанном им плане по восстановлению известного храма Звартноц. Самого Тороса Тораманяна И. Стржиговский в своей монографии назвал «мучеником армянских памятников».

И в самом деле, Т. Тораманян ради своей трудной, но горячо любимой работы по изучению древних архитектурных памятников Армении терпеливо переносил все житейские невзгоды. Ведь для осуществления этой работы ему приходилось подолгу проживать в исследуемых им, давно заброшенных и развалившихся церквах и монастырях, естественно, не отапливаемых и сырых. Они обычно находились в стороне от жилых мест. В результате его здоровье сильно пошатнулось, к примеру, он очень страдал от мучившей его малярии. Об этом свидетельствуют не только его письма, - в частности, адресованные Лисицианам, - но и мои личные воспоминания, сохранившиеся от встреч с ним, которые имели место в начале прошлого столетия в Тифлисе, когда он с семьей временно жил во флигеле, предоставленном ему моим отцом во дворе нашего дома. Поскольку у Т. Тораманяна с моим отцом было много общих научных интересов, он нередко бывал у нас дома, и я с болью в сердце слышала его сильный кашель, да и разговаривал он глухим голосом.

Следует подчеркнуть, что в этом «научном трио», в этом «венском содружестве» Левон участвовал, по существу, на равных с двумя маститыми учеными, а ведь ему было тогда всего двадцать лет! При этом каждый из членов данного содружества вносил свой собственный вклад в достижение их общей цели. Хотя эта цель, казалось, и была достигнута изданием монографии И. Стржиговского, однако не полностью: как утверждал автор, необходимо было продолжить начатое исследование.

В тот период сделать это оказалось невозможным из-за начавшейся войны. Левону пришлось срочно выехать из Вены в Тифлис. Но в наши дни, как представляется, встает вопрос о продолжении данного и смежных исследований. А в связи с этим возникает и необходимость издания обеих томов книги «Архитектура Армении и Европы». Перевод с немецкого языка на русский этой книги, «ставшей для отечественных ученых библиографической редкостью, был сделан почти полвека тому назад».

Вскоре после возвращения в Тифлис Л. Лисициан вступил в ряды одной из армянских добровольных дружин. В предисловии к статье «Об архивных документах Левона Лисициана» освещается его активное участие в работе этих дружин: «Он едет на русско-турецкую границу. Бывает в Эчмиадзине, Игдыре, Диадине, Баязете, Саракамыше: сначала как боец 5-й Армянской боевой дружины, а затем как уполномоченный комитета братской помощи армянским беженцам в Баязете. В тяжелых условиях он прилагает большие усилия в оказании им посильной помощи» («Вестник архивных документов Армении». 1973, №1, стр.183-196; на армянском языке). В своих письмах брат с болью пишет о бесконечных потоках беженцев, о переживаемых ими бедствиях, о создавшихся тяжелых условиях. И несмотря на это, инстинкт ученого продолжает жить в нем. В Баязетском районе он собирает предметы, представляющие этнографический интерес, выступает в печати с полемикой по вопросам языкознания, заботится о посылке Петербургскому археологическому обществу фотокопий с предметов (камней), обнаруженных в Талише и имеющих научную ценность, делает наброски с армянских архитектурных памятников.

Левон заболевает сыпным тифом. После выздоровления, вернувшись в Тифлис, он решает осуществить свою давнишнюю мечту - заниматься в Петербурге у Н.Я. Марра, а также у знаменитого скрипача Ауэра. Однако вскоре брату пришлось вновь вернуться в Тифлис из-за призыва на учебу в военную школу. В Петербурге он познакомился со своей будущей женой - Еленой Аветовной Назарбек, которая училась там в консерватории (она была дочерью известных гнчакистов Маро и Авета Назарбек, которые долгие годы жили за границей как политэмигранты). В 1919 году они поженились в Тифлисе.

В 1918-1920 годах Левон работал в Тифлисе сначала у братьев Маиловых, занимаясь вопросом полезных ископаемых Армении, а затем на очень важной работе - в «военно-исторической комиссии по выявлению жертв армян в первой мировой войне» (комиссия входила в бюро, председателем которого был Ов. Туманян). Председателем комиссии был разносторонний, талантливый человек - генерал Кулебякин, а ее ученым секретарем - Левон. Комиссии было поручено подготовить для представительства в Париже доклад, вариант которого был составлен Левоном. Сохранилось высказывание Левона Лисициана о генерале Кулебякине: «В качестве председателя и главного редактора этой военно-исторической комиссии был приглашен полководец Александр Кулебякин, известный как поэт и романист, который уже опубликовал несколько поэтических произведений об Армении... В то время он был непосредственным участником всей войны на русско-турецком фронте с начала до последнего периода и, имея исключительную память и большой дар большого писателя, действительно должен был считаться наиболее подходящим». Генерал очень хорошо относился к Левону и, видимо, очень любил его, о чем свидетельствует проникновенное стихотворение, посвященное им памяти Левона и написанное к первой годовщине со дня его гибели («Ты жив, герой! Я в смерть твою не верю...»).

Видимо, именно потому, что Левон являлся ученым секретарем и обладал научным опытом, он был привлечен к обобщению собираемых комиссией документов о положении армян на различных фронтах. Поэтому, надо полагать, именно у него сосредоточивались те важные документы (в том числе и генерала Андраника), которые были много позже обнаружены мной в Москве (спустя 50 лет) в квартире тогда уже покойной вдовы Левона.

Левон работал в военно-исторической комиссии до сентября 1920 года. Крайне тяжелое положение Армении вновь побудило его оказать родине свою посильную помощь. Власти поручают ему организовать работу в новой структуре культурно-исторических учреждений, в частности в Эчмиадзине, Матенадаране.

В дни февральского восстания 1921 года Левон был схвачен и брошен в тюрьму. На следующий день с ним безжалостно расправились. Рассказывая об этой жестокой расправе, Ким Бакши написал: «Его просто-напрасно зарубили». Это стало трагедией не только для нашей семьи, но и для всех наших друзей.

Ов. Туманян был потрясен, узнав о трагической кончине Левона. В письме своим детям в Тифлис из Еревана, где поэту сообщили эту весть, он делится переживаниями: «... не можете себе представить, как сразила подобно молнии история его убийства... Бедный Степан, бедная госпожа Катаринэ, как они будут жить дальше. Бедный Левон, такой молодой, такой подготовленный».

Дочь поэта Нвард впоследствии рассказывала, что, когда они с отцом решили прийти к нам, чтобы морально поддержать в эту скорбную пору, Ов. Туманян никак не мог найти в себе силы войти в дом. Несколько раз они обошли вокруг дома, прежде чем решились на встречу с моими родителями и всеми нами. Туманян любил Левона не только как сына своего друга. Он проникся к нему особо глубокой любовью и большим уважением в процессе совместной работы в Тифлисе в 1918-1919 годах в упоминавшейся выше комиссии. Так же сильно, в свою очередь, переживали мои родители, узнав о репрессиях против трех сыновей Ов. Туманяна. В особенности это касалось Арега: ведь он долгие годы учился в нашей гимназии, и они ежедневно встречались и общались с ним...

Левон, как и сын моей сестры Ролан, и многие-многие тысячи невинных людей, зачастую в расцвете сил, стал жертвой своего смутного, такого безжалостного, жестокого времени.

В своей статье о Левоне академик Г. Гарибджанян приводит слова о его гибели из закавказской газеты «Красный воин», выходившей в Тифлисе в 1922 году: «Есть смерть, в которой острая боль соединяется с надеждой на новую прекрасную жизнь». Была надежда, была вера. Но жизнь пишется реальными обстоятельствами, а не надеждами, и, заканчивая свой рассказ о трагической гибели двух членов нашей семьи, я хотела бы подчеркнуть различие во внутренней логике обстоятельств, приведших к трагедии. Левон погиб на заре становления советской власти, беззаветно веря в светлое будущее Советской Армении, а его племянник, Ролан, был уничтожен уже утвердившейся властью, поскольку власть поняла, что он не приемлет установившегося режима.

ОТ РЕДАКЦИИ. Изумление - вот одно из основных чувств, которое испытали сотрудники «АВ», беседовавшие со старшей из ныне здравствующих членов рода Лисициан - 96-летней Назели. Быстрая, едва ли не молниеносная реакция в диалоге и обсуждениях, отличнейшая память, мягкий юмор - после таких встреч вообще как-то иначе думаешь о людях. У нас нет возможности сколько-нибудь подробно написать об этой замечательной женщине, но небольшой материал - буквально пару абзацев - мы все же хотели бы дать, назвав его «Назели».

Назели

С детства она любила танцевать. «Однажды, - вспоминает Назели, - по просьбе гостей, собравшихся в нашем доме в Тифлисе, я исполнила танец, незадолго до этого поставленный моей сестрой на музыку С. Бархударяна, которую автор почему-то назвал «В альбом». Когда я закончила танцевать, Ов. Туманян, обращаясь к присутствующим, сказал: «Почему этот танец назвали «В альбом»? Назик его танцует, пусть он и называется «Наз-пар». Так и закрепилось в народе это название. С тех пор под этим названием я исполняла его на концертах нашего ансамбля, как у нас в стране,так и на гастролях в 1926-1927 годах в Германии, и он пользовался неизменным успехом».

Окончив основанный ее сестрой в Тифлисе Институт ритма и пластики, Назели стала отличной танцовщицей и выступала в Тифлисе, Москве, в городах Германии. Но у Назели были и другие профессиональные устремления. Она увлекается экономикой, становится доктором экономических наук, автором многих научных публикаций. Ректор Финансовой академии при Правительстве Российской Федерации проф. А.Г. Грязнова в приветственном адресе в честь 95-летия Назели Степановны, которое отмечалось в Институте экономики РАН, где она проработала с 1949 по 1992 год, писала: «Многие члены нашего коллектива помнят Ваши зажигательные речи на научных конференциях, ваше умение силой аргументов доказывать правоту высказываемых Вами суждений по сложным проблемам. Вашу элегантность и интеллигентность, мудрость наставника молодежи, человеческую доброту и сердечность».

Председатель Центробанка России В.В. Геращенко, поздравляя 5 апреля 2001 года Назели Степановну с днем рождения, отмечая ее высокие личностные качества - ее работоспособность, организованность, силу характера, высокую требовательность к себе - писал: «Вы остаетесь для нас одним из лучших представителей старшего поколения работников Госбанка СССР, у которых высокий профессионализм сочетался с глубокими научными знаниями и преподавательскими способностями».

За последнее время Назели Степановной опубликованы две статьи в журнале «Вопросы экономики», а ее доклад был напечатан в «Вестнике финансовой академии» в 2001 году. Назели Степановна вырастила троих детей, имеет семерых внуков и трех правнуков. Старший ее сын, Артур, около сорока лет проработал в системе Министерства внешней торговли СССР в разных странах мира. Младший, Левон (назван так в честь своего дяди), - кандидат химических наук. Дочь Лилия -кандидат исторических наук. После окончания исторического факультета МГУ по специальности «этнограф» она вот уже почти сорок лет работает в Институте археологии и этнографии АН РА. В семье Лисициан помнят о своих корнях. Лилия, внучка Степана Лисициана, пишет докторскую диссертацию о его вкладе в отечественную этнографическую науку.

Редакция «АВ» желает Назели Степановне здоровья и творческого долголетия.

archive.li

Из истории журнала "Вестник Европы". Максим Ковалевский. Армянский вопрос

Автор:  Ковалевский Максим 24.04.2015

«Вестник Европы», июнь, 1915 г.

Не в первый раз приходится мне высказываться мне по вопросу турецкой Армении. С тех пор как в ней за последние годы оказалось решительное тяготение к России и русское правительство приняло на себя миссию покровителя и заступника по отношению к христианским народам Востока, армянский вопрос стоит в числе таких, которые требуют неотложного решения и, по всей вероятности, получат его от того конгресса, которому поручено будет ликвидировать настоящее международное столкновение не в  одной Европе, но также в Африке и Азии.

Начиная с  XIY в.,  когда Армения потеряла свое государственное существование, ее судьба стала тесно зависеть от судьбы мусульманского Востока и его заправил – турков и персов.  В XIX столетии наши попытки, направленные к тому, чтобы прийти на помощь единоверцам   в передней Азии. Имели для армян лишь самые тяжкие последствия. Чтобы избежать преследований им приходилось выселяться массами в теперешнее Закавказье, так как турки и персы жестко мстили им за то содействие, которое они оказывали русским войскам. Так было в 1826  г. во время нашей войны с персами. Так было в 1928-29 годы,  в годы войны России с Турцией.  А после заключения туркманчайского мира с Персией до 40 тысяч армян переселились в пределы   нашей империи. Война с Турцией также повела к выселению целых десятков тысяч турецких армян.  Сказанное применимо и к войнам 1854-55, 1877-78 годов. Русские войска непременно встречали радушный прием в Армении, разнообразную и существенную помощь. Турки мстили им за это. Армяне переселялись в пределы православной империи или жестоко расплачивались за сочувствие к нам.

На сан-стефанском мире выговорено было в их пользу 16-м параграфом, по настоянию армянского патриарха Нерсеса, обещание Высокой Порты «осуществить без дальнейшего замедления те реформы, которые требуются местными нуждами провинций, населенных армянами, и обеспечить их безопасность от  курдов и черкесов». Этот параграф лег затем  в основу 61 статьи берлинского договора. После этого можно было надеяться, что для армян Турции настанет новая пора.

 Европа принимала на себя заботу об их будущем и сумела заручиться формальным обещанием Турции. Она обязывалась даже сообщать периодически, заключившим с ними договор, о мерах, принятых ею в этом направлении, а державы обязывались следить за исполнением этих мер. Но на практике из всех этих обещаний ничего не вышло. Порта умела отписываться, а европейские державы не обнаруживали твердости в своих настояниях. Можно сказать, что берлинский договор, в конце концов, повел к ухудшению участи армян. Предвидя необходимость вверить управление провинций с преобладающим армянским населением в руки христианских губернаторов, турецкое правительство в правление Абдул-Гамида было не прочь разредить густоту армянских поселений с помощью погромов. Отдавая каждый раз армян на расправу курдам и черкесам.

Не одни племенные и религиозные различия  разъединяли курдов и черкесов от армянского населения. Они облагали их непомерными поборами, заставляя работать на себя большую часть недели, считали себя феодальными главами, а армян крепостными, сидящими на их землях. Эти старые счеты оживают и теперь каждый раз, когда турецкое правительство не только не видит расчета в противодействии им, но наоборот поощряет национальную и религиозную вражду, видя в том одно из средств проведения своей внутренней политики. Погромы происходили не раз с его ведома и тайного согласия. Тысячи и десятки тысяч являлись жертвою чинимой курдами и черкесами резни. В статье, до некоторой степени написанной против меня и появившейся в журнале международной политики, выходившем в Париже на французском языке в 1913 и в первой половине 1914 гг., Михаил Павлович насчитывает 300 тысяч жертв во время погрома армян в августе 1896 года одновременно в Трапезунде, Битлисе, Диарбекире, Цезаре и Константинополе. Этот погром был далеко не из первых по времени. Ему предшествовал ряд других, начиная с 1876 года, когда 258 селений, 32 монастыря и 3 города, по словам патриарха Нерсеса, сделались ареной жестокой расправы курдов.

Я не буду останавливаться на разборе тех нареканий,которые были выдвинуты против французской и русской дипломатии, обвиняемой в том, xто ею не были приняты своевременно меры к тому,  чтобы сделать невозможным самый погром. Господин Павлович настаивает на ответственности как Ганото, так и Лобанова-Ростовского,  которому приписывали в это время более чем необдуманную фразу: «Россия желает получить Армению без армян».

 Армяне считались в это время своего время революционным бродилом на Кавказе. Правительство не желало увеличивать их числа и ссориться из-за них с Портою. Отдан был, поэтому приказ противиться силою их переселению в Закавказье. Можно было надеяться, что с водворением  младотурецкого режима в Константинополе, прекратиться преследование армян. Расчет был ошибочным: младотурки оказались узкими националистами, [ силой] враждебной сохранению армянами их исторической обособленности и неспособн[ой] осуществить те обещания, которые содержал берлинский договор по отношению к реформам в Армении. Продолжавшаяся вражда русского правительства к последним в пределах Закавказья за все время наместничества в нем кн. Голицына оставляла турецких армян беззащитными  по отношению к их вековым угнетателям.

В 1894 и 1896 годах погромы приняли, как было нами указано, массовый характер и происходили на протяжении почти всей империи. В 1908 году они были не менее жестоки, но более или менее локализированы. Наиболее известен погром в Адана, в который число жертв было более 20 тысяч. В 1909 и в 1910 годах дело [не] обошлось  без погромов, но они не носили прежнего характера- чего-то предписанного свыше и производимого систематично. Европа перестала относиться равнодушно к тому, что происходило в Турции под предлогом, xто в ней водворился либеральный режим. Россия, отказавшаяся от недавней борьбы с армянской церковью и вернувшая ей ее земли и заведывание церковными школами, снова приняла на себя роль защитницы армян.  Наш посол в Турции Гирс в депеше от 26 ноября 1912 года, между прочим, пишет: «С памятных годов, с 1894 по 1896 год, когда армяне подверглись варварскому избиению в Малой Азии и самом Константинополе, положение их не изменилось к лучшему. Указ о реформах в армянских провинциях, изданный Абдул-Гамидом 29 сентября 1895 года под  давлением России. Франции и Англии, остался мертвой буквой. Аграрный вопрос обостряется с каждым днем; большинство земель захвачено и захватывается курдами; власти не только не препятствуют, но даже покровительствуют этому. Консулы наши единодушно свидетельствуют о непрекращающихся разбоях и грабежах курдов. Об убийствах ими армян и о насильственном обращении армянских женщин в ислам, причем виновники бесчинств никогда не привлекаются к ответственности».

Католикос всех армян через наместника Кавказа обратился к России, как исконной защитнице православия на Востоке, и умолял взять под свое покровительство многострадальный армянский  народ в турецкой Армении. Посол ходатайствовал о том, чтобы Россией  дано было обещание оказать покровительство армянам и чтобы об этом извещены были патриарх в Константинополе и католикос в Эчмиадзине. Министр иностранных дел Сазонов отвечал на телеграмму уведомлением, что он уже несколько времени тому назад указал турецкому послу в Петрограде на необходимость для Турции теперь же и по собственной инициативе серьезно заняться вопросом о преобразовании в турецкой Армении.

В середине декабря 1912 г.  Гирс уведомляет, что Порта, осведомленная о намерении армян обратится к иностранной помощи, выработала проект реформ в Армении и внесла его в особую комиссию; к участию в ней привлечено и несколько армян.  Правительственный проект, прибавляет он, считается армянами неприемлемым, т.к. не отвечает самым скромным их требованиям. Армянские комитеты в Париже и Лондоне намерены обратиться к местным правительствам. В зависимости от нашего отношения к армянскому вопросу, они  будут просить либо о коллективном заступничестве держав, либо о поручении одной России вести армянское дело.

В  это время мне пришлось проездом через Париж встретиться с Нубар-пашей, которому поручено было армянским католикосом в Эчмиадзине войти в сношение с французскими властями и побудить их к  более деятельному заступничеству армян Турции. Нубар-паша собирался на съезд армян в Лондоне, приглашая меня прибыть на него, о чем одновременно ходатайствовала и некоторые представители армянства в Петрограде. Я счел нужным послать съезду армянских патриотов  выражение моего искреннего сочувствия их делу и высказался и высказался в пользу скорейшего проведения обещанных Турцией реформ.

Выработанный Россией проект их разошелся с тем, который составлен был Портою, но нашел поддержку у англичан и французов и встретил противодействие со стороны германского и австрийского уполномоченных. Он должен был объединить 6 вилайетов (Ван, Битлис, Эрзерум, Сивас, Харнут, Диарбекир) Северной Анатолии под властью одного генерального инспектора, рекомендованного Порте европейскими державами. Порта не пожелал удовлетворить этому требованию, рассчитывая на оправдавшуюся поддержку Германии и Австрии. Дипломатическая переписка министра иностранных дел Сазонова с русским послом в Константинополе представляет на этот счет исчерпывающие данные.

Проект, внесенный Портою, по словам нашего посла, отличался неполнотою и должен был считаться шагом назад сравнительно с законом 12 сентября 1895 г., выработанным по почину России. Франции и Англии. Оба одинаково утверждают должность генерального инспектора для армянских вилайетов или губерний и подчиняют ему валиев или губернаторов. Но тогда как закон 1895 г. создает при Порте постоянную контрольную комиссию и признает за послами право сношений за нею, нынешний законопроект  учреждает особую комиссию при одном генерал-инспекторе. Комиссия эта составляется из 3 христиан и 3 мусульман. Председательствует в ней советник генерал-инспектора, иностранец, принятый на турецкую службу.  Об участии христиан  в администрации и самоуправления, подобном тому, о котором заходила речь в 1895 г., новый проект ничего не говорит. Он имеет в виду распространить реформу не на все армянские провинции, а только на 4. Вилайеты Эрзерума и Сиваса были обойдены. Приглашенные в комиссию армянские деятели указали на эти недочеты, настаивая на необходимости уравнения армянского и турецкого языков при судоговорении, на неотложности разрешить земельный вопрос, и. признавая затем свою задачу исчерпанной, они посоветовали Порте обратиться к патриарху.

Французское правительство поспешило заявить русскому о готовности поддержать его предложение на счет реформ в Турецкой Армении. Явившийся к нашему послу в Париже Извольскому Богос Нубар-паша заявил ему, что турецкие армяне не желают поднимать вопрос об автономии или перемене подданства, а говорят только о проведении реформ, предусмотренных берлинским трактатом. Торжество младотурков, составление ими кабинета взамен того, главою которого был Камиль-паша, имело последствием перерыв дальнейших сношений по вопросу об автономии армяно-курдских провинций. А между тем беспокойства, вызванные прежними столкновениями курдов с армянами, снова ожили.

Конечно, интересно знать, чем вызываются эти постоянные трения между мусульманским населением и армянами? С турецкой стороны указывают на экономическую зависимость, в которой нехристианское население якобы находится от армян. Такое утверждение может быть принято на веру теми, кто у нас, в России, считает армян исключительно занятыми торговлей и кредитными сделками. Но в действительности всего пятая часть их занята не земледелием, а другими промыслами. Обыкновенным поводом столкновения являются попытки беев и курдских агов присвоить себе армянские земли. В донесении, представленном от имени армянского патриарха Оганеса Архаруни верховной Порте, прямо говорится о преступлениях, совершенных феодальными начальниками при благожелательном отношении чиновников, забывших о своих обязанностях. Этих феодальных начальников обвиняют в том, что  они  провозглашают себя собственниками домов, земель, нив и виноградников как тех армян, которые принуждены эмигрировать заграницу, так и тех которые не думают покидать своих очагов. Местные власти, пренебрегая велениями закона, одобряли эти захваты: под предлогом выморочности,  они конфисковали известное количество земель и. не обращая ни малейшего внимания на жалобы потерпевших, хитростью заставляли их скреплять своими подписями некоторые акты передачи имуществ и их регистрации. Земли, раз отобранные, раздавались новым колонистам-мусульманам. Таким образом, в руках последних очутились на правах собственности земли, зависевшие ранее от церквей и монастырей, земли, приуроченные к кладбищам, а вместе с ними усадебные постройки, ранее занятые армянами. Тысячи армян оказались лишенными имущества и потерявшими унаследованными ими от предков жилища. Такие захваты, очевидно, проходили не без ведома правительственной власти, иначе турецкий государственный совет постановлением от 1 сентября 1826 г. (считая от «геджиры»)  не утвердил бы произведенных распоряжений по отношению к землям и жилищам,  временно покинутым армянами.

«Доступные подкупу чиновники, - жалуется патриарх, - воспользовались этим постановлением и стали поддерживать тех, кто производил новые захваты, придавая им тем самым как бы закономерный характер. Местное отделение земельного банка также немало содействовало такому переходу армянских земель в руки мусульман. Заложенные крестьянские имущества сплошь и рядом продавались банком  за пустяк феодальным начальникам. Даже в тех случаях, когда армянам удавалось добиться кассации решения в свою пользу, приговоры верховного суда о возвращении им земель оставались без исполнения». Земельный вопрос патриарх признает источником всего зла. Захваты продолжаются. Лицам, виновным в них, выдаются акты укрепления имуществ. В течение 1907-го года новые колонисты поселены были на земли армян под предлогом выморочности.

Рядом с этим идет оживление крепостного права. Феодализм, создающий, по выражению патриарха, «государство в государстве», находит поощрение и упрочивается. Армянские крестьяне призываются к несению барщины и к поголовному платежу известных взносов, с которыми связано понятие о крепостном состоянии. Земельные захваты и обложение крестьян поборами сплошь и рядом производятся бродячими племенами. Вопреки всякому праву, они переносят свои палатки на земли, заселенные мирными жителями, и предаются грабежам и насилиям. До сих пор они не встретили противодействия. Этим объясняется, почему в окрестностях Вана и Битлиса они захватили земли, стали травить поля своими стадами, обезземеливая мирное население. В вилайетах Битлиса и Диарбекера, как и в окрестностях Муша и Вана. Главы этих бродячих племен присваивают себе право облагать поборами, как своих вассалов, не только армян, но также курдов и турок. Эти поборы носят разные названия, где каферлика, улама, где кабала и зойра. Одно из этих названий, «ангариа», вызывает в нашей памяти порядки, унаследованные еще от Рима и известные всей средневековой Европе. Это своего рода общественные помочи, оказываемые крестьянами помещику во время уборки и пахоты. Они могут быть заменены выкупом. И в таких случаях носят характер поборов. Так как армяне лишены права носить оружие, то они не имеют возможности оказывать серьезного сопротивления, и остается только ходатайствовать, но, по-видимому, безуспешно, о том, чтобы  образованы были отряды жандармерии, наблюдающие за горцами и препятствующие их набегам на мирных жителей.

В другом послании, направленном тем же армянским патриархом к великому визирю и министру юстиции и культов, более обстоятельно изображены те притеснения, жертвой которых являются армяне-землевладельцы.

С скрытой целью извести христианское население в Малой Азии, армян, - пишет патриарх, - стали обвинять в намерении восстать против султана и образовать независимое армянское государство. Этим вызваны  были в Анатолии и в самой столице кровавые погромы и организованные истребления. Тысячи армян должны были для спасения своей жизни выселиться из Турции. Все это происходило при старом порядке, т.е. до провозглашения турецкой конституции. Служители Абдул-Гамида решили продолжить борьбу с армянами, начатую мечом, административными мерами, направленные к тому, чтобы удалить их из прежних очагов. Обнародовано было правительственное сообщение, гласившее, что желающие покинуть страну будут призваны подписывать обязательство не возвращаться в Турцию после перемены ими подданства. Эти меры строгости были усилены со временем, и армянам запрещен был не только отъезд в Европу, но и переход из одной области в другую. В таких условиях им не оставалось средства, как бежать тайно, подкупая чиновников. После их ухода чиновники, феодальные старшины и даже простонародье, настаивали на том, что армяне перешли в другое подданство, стали захватывать их земли под предлогом выморочности. Тех же армян, которым не удалось эмигрировать, они всякими правдами и неправдами лишали возможности обрабатывать земли в течение трех лет – а по мусульманскому праву «тот, кто трудом оживит землю, пролежавшую впусте в течение трех лет, приобретают на нее право собственности». Другие прибегали  ко всякого рода дозволенным и недозволенным средствам, чтобы помешать армянам обжаловать мусульманские захваты в течение 10 лет, т.е. в течение давностного срока.

Независимо от аграрного вопроса, вызванного в жизни только что описанными событиями, столкновения армян с местным населением имеют свои причины в насилиях всякого рода, проходящих почти безнаказанно. В числе их далеко не последнее место занимают захваты женщин курдами, насильственное обращение в мусульманство уведенных армянок. Кровавые расправы, вызываемые отдельными актами не только убийства, но и поранения, объясняются держащейся в среде курдских племен кровавой местью. Эти насилия не встречают достаточной репрессии со стороны местных властей и продолжают длящиеся междоусобия.

После ряда представлений Высокой Порте, не вызвавших со стороны турецкого начальства ничего, кроме попытки официального сопровождения самых фактов на основании пристрастных сообщений губернаторов Вана и Битлиса, патриарх Арчаруни не счел возможным оставаться более на своем посту и послал национальному собранию армян мотивированное заявление о своей отставке. В его послании значится, между прочим: «Начиная с 12 июня текущего 1908 года, постоянно совершаются преступления, направленные против армян. В вилайетах Вана, Битлиса, Диарбекира. Все наши заявления и ходатайства оказались бесплодными. Преступники не задержаны и не подвергнуты наказанию. В бездействии и скрытой поддержке местных властей они находят новое поощрение в своей преступной деятельности. Армянское население, как лишенное оружие, не имеет возможности само справиться с вооруженными бандитами. Наши соплеменники, рассеянные по всему миру, jтовсюду шлют свои протесты; возбуждение растет и положение становится все более и более трудным и опасным. Не желая далее взять на себя ответственности за дальнейший ход событий и лишенный возможности исполнять, – как он выражается, - самую существенную часть своих обязанностей, патриарх турецких армян поставлен и тяжелую необходимость сложить с себя свои полномочия».

В марте 1910 года в меморандуме, представленном великому визирю, мы читаем: по сообщению с мест в Баязете и его окрестностях; в Диарбекире, Ване. Муше, Битлисе и Чарсанджаке готовятся трагические события, подобные тем кровавым погромам, rоторые раньше произошли в Адана и Алеппо. Патриарх ходатайствует об обуздании курдов и о роспуске той военной стражи , которая создана была еще султаном Абдул-Гамидом и известна под названием полков Гамидие. В октябре следует новое представление, поводом к которому дает насильственный увод женщин и обращение их в исламизм. Перешедшие в магометанство во время прежних погромов исключительно ради спасения своей жизни желали бы, в числе 118-ти человек, воспользоваться обещанной свободой совести, чтобы вернуться в веру отцов, но не смеют сделать этого из страха перед беями и курдскими агами. Они ходатайствуют, поэтому, о том, чтобы их жизнь, честь и имущество были поставлены под защиту. В апреле и мае 1911 года новые жалобы на увод женщин, на убийство курдами священника и семи армян, а в июле в новом донесении министру юстиции и культов говорится, что повсюду в Анатолии армяне являются жертвой вымогательств, убийств и т.д.; их дома и поля захвачены, невинная кровь льется рекою – одним словом, все происходит по-старому ; как будто бы не наступили перемены в государственных порядках со времени обнародования конституции. Никаких мер не принято против убийц священника и семи человек, на что жаловались ранее, и можно ждать только повторения таких насилий. В августе того же года из Битлиса приходит известие, что все дороги в провинции попали в руки курдов. Что передвижение по ним армян небезопасно, что ежедневно происходят убийства, что те, кто указывает на убийц, в свою очередь подвергаются насилиям.

Нам пришлось бы впадать в постоянные повторения, если бы мы вздумали исчерпать весь обширный материал, собранный составителями отдельных тетрадей издания, озаглавленного  «La situation des Armeniens en Turquie».

Европейские правительства не могут более ссылаться на недостаточную осведомленность. Кровь армян вопиет к ним и настоятельно требует осуществление того заступничества, которое было обещано угнетаемой в течение веков христианской народности. Но счеты между самими державами, группирующимися в два союза, одинаково направленными, по-видимому, к охранению мира и в тоже время борющимися между собой из-за сфер влияния, парализуют деятельность европейских дипломатов в Константинополе.

Германия считает себя заинтересованной стороной,  так как затеваемая ею железнодорожная цепь проходит через местности Малой Азии, над которой в стратегическом отношении господствует армянское плоскогорье – область, населенная армянами. Они противились бы, поэтому, одностороннему выступлению России в роли представителя за армян. Англия и Франция, в свою очередь, отступают перед мыслью об очень длительном предстательстве, не желая вызвать недовольства мусульманского населения своих колоний, для которого султан по-прежнему остается главою правоверных.

В середине июля нового стиля заседала особая конференция по вопросу о реформах в армянских провинциях Турции. Французские и английские уполномоченные поддержали русское предложение объединить шесть вилайетов,  в состав которых в значительном числе входят армяне, под властью одного христианского генерал-инспектора. Германский уполномоченный, а за ним и австрийский, на это не соглашались, полагая, что такая автономия не в интересах Турции и что население названных вилайетов более чем наполовину мусульманское. Они настаивали на предпочтительности таких порядков, при которых обе половины населения имели бы в лице правительства радетеля о своих нуждах, а для этого следовало бы высшему административному лицу по назначению Порты иметь двух помощников, из которых один был бы христианин, а другой мусульманин. То же равновесие мусульман и христиан должно быть сохранено и в составе совета при генеральном комиссаре. Три члена в этом совете должны были принадлежать к числу христиан, три к мусульманам. При генеральном комиссаре и его совете  имеется в виду создание особого представительного собрания, составленного одинаково из курдов и армян. Проектируется учреждение особого коллегиального органа в Константинополе для осуществления контроля над деятельностью генерального комиссара и особой военной команды при комиссаре для приведения в исполнение силою предписанных им мер.

Во время прений весьма определенно выступает солидарность правительств Германии, Австрии и Италии в отстаивании суверенитета Турции и возможного невмешательства европейских держав в ее внутреннюю политику. Столь же определенно представители Англии и Франции поддерживали заявление русского делегата, клонившего к возможно полному осуществлению обещаний, содержавшихся в 61 статье берлинского договора, без чего положение армян продолжало бы оставаться беззащитным по отношению к курдам и всему  вообще мусульманскому населению.

Комиссия разошлась, не достигнув соглашения. В конце лета и начале осени возникли переговоры членов нашего правительства, посетивших Берлин – министра иностранных дел и председателя совета министров – с членами немецкого правительства,  не исключая и канцлера. Происходили ли эти переговоры вопреки желанию наших советников? Предположить это трудно. Весьма вероятно, что правительства Англии и Франции, одинаково заинтересованные в том, чтобы не вызвать недовольства между своими магометанскими подданными,  охотно уступили России руководящую роль в переговорах с правительствами тройственного согласия по вопросу, так или иначе связанному с ограничением державных прав Порты и вмешательством в ее внутренние дела.

Русской дипломатии удалось отстоять возможно, большее число предложенных ею мер. Соглашение держав относительно реформ в Армении состоялось.

Представители европейских держав в Константинополе остановились на мысли избрать нечто среднее между русским и германским предложениями. Когда переговоры завершились редакцией такого смешанного проекта, Порта сделала заявление, что она сама намерена выработать текст реформ, которые коренным образом изменят положение жителей в армянских вилайетах. Долгое время турки не давали затем никакого ответа на запрос великих держав , в каком положении находится дело переустройства Армении. Наконец великий визирь сообщил, что Турция намерена провести реформы, предположенные в 1880 году. В этом наше правительство увидело намерение Порты продолжать систему проволочек и сочло нужным войти в сношение с берлинским  насчет неотложности армянских реформ.

Во время пребывания С.Д. Сазонова в Берлине меж ним и канцлером Бетманом-Гольвегом и временно управляющим немецким министерством иностранных дел происходили переговоры. Германия обещала поддерживать Россию в ее стремлении достигнуть коренных реформ в армянских вилайетах в Турции. В соответствии с этим германский посол в Константинополе бар. Вагенгейм настойчиво рекомендовал визирю заняться армянским вопросом. Русские и германские дипломаты с самого начала уделили особое внимание вопросу о генерал-инспекторах для армянских вилайетов и о способе их назначения.

Рядом с этим Россия и Германия одинаково настаивали на необходимости назначения вали для армянских вилайетов из числа оттоманских подданных, как христиан, так и мусульман, известных своим уважением к законности и добросовестному выполнению инструкций центрального правительства, так как от этих лиц, в сущности, и будет зависеть осуществление реформ.

Первоначально предполагалось, что генерал-инспекторы армянских вилайетов (независимо от их вероисповедания) будет назначаться Портой с утверждения держав. Но в виду возражения турецкой дипломатии. Вопрос был решен в смысле, что оба генерал-инспектора назначаются Турцией только при «благожелательном отношении великих держав».

В Константинополе предполагалось утверждение постоянной контрольной комиссии для наблюдения за точным выполнением намеченных реформ. В состав этой комиссии должны были войти шесть высших сановников империи -  трое христиан и трое мусульман. Комиссия вправе принимать петиции и жалобы от местного населения и всякого рода доклады от представителей общин. В эту комиссию великодержавные посольства в Константинополе и должны были направить свои объяснения и сообщение относительно армянских вилайетов.

В основу проекта русский и германской дипломатии, что особенно важно, положен принцип постоянного контроля посольств над способом применения намеченных реформ. Признано необходимым, чтобы этот контроль был действительным и осуществлялся с помощью особых органов.

В «Желтой книге», изданной по армянскому вопросу министерством иностранных дел,  подробно изложен весь ход переговоров между отдельными европейскими кабинетами и турецким правительством.

Все это отошло теперь в область прошедшего и едва ли вызывает к себе особый интерес.

Из тех сообщений, какие сделаны были небольшому кругу армянофилов, собравшихся почтить банкетом прибывшего в Петроград Богоса-Нубар-пашу в конце июня 1914 года, мы узнали,что Портою высказано было согласие на занятие обоих постов генерал-инспекторов одного – голландца и одного норвежца. Что последние прибыли на места и намереваются приступить к исполнению своих функций.

Вспыхнувшая война положила конец этим добрым начинаниям. Живя в Карлсбаде, я узнал, что оба генерал-инспектора выехали из Турции и вернулись на родину. Прошло десять месяцев с начала военных действий. И новые погромы армян в Ване, вызвавшие на этот раз организованную защиту со стороны жертв, настолько возмутили общественное мнение воюющих с Турцией держав, что по сообщению, отпечатанному 13 мая 1915 года, Россия, Франция и Англия сочли нужным заявить, что должностные лица Турции, включая и министров, понесут должное наказание за злоупотребление властью  и за тот погром, которому они подвергают армянское население.

ХХХ

В каком же виде представляется из нас будущее устройство Армении? Считаясь с прошлым, надо думать, что державами на будущем конгрессе использованы будут попытки ее автономного устройства накануне войны. Но какого текста будут держаться при этом члены тройственного согласия?  Того ли, который изменен был под влиянием настояний, исходивших от германских и австрийских уполномоченных, или того, который был предложен Россией и встретил поддержку Англии и Франции? Очевидно, что последнего; так как он более отвечает и самому принципу автономии и желаниям самих армян.

А если так, то будущее устройство вилайетов, занятых армянами и курдами, рисуется нам приблизительно в следующем виде. Шесть вилайетов. Составляющих северную часть Анатолии, которая тянется от Эрзерума до Трапезунда,   объединены будут под властью одного генерал-губернатора, название, какое придано будет предано этому сановнику, более или менее безразлично. Назовут ли его князем или только наместником, будет зависеть от того, образует ли Северная Анатолия государство-буфер, состоящее самое большее под протекторатом России, или связано будет с нею реальной унией, подобно той, какая существует, скажем, для Финляндии. Выбор этого князя или наместника державы, собравшиеся на конгресс, вероятно, оставят за собой. Но что при этом руководящая роль выпадет на Россию – этого требует одинаково и то решающее влияние, каким она реально пользовалась в судьбах армяно-турецкого вопроса, и ее положение как великой православной державы, под сенью которых стоит и сохраняет свою самостоятельность армяно-грегорианская церковь.

 

При генерал-губернаторе, все равно наместнике или князе, необходимо будет создать палату представителей. Она заступит место тех генеральных советников, о которых шла речь при устройстве турецкого Курдистана, разделенная на два сектора с генеральным инспектором в каждом и со своим особым генеральным советом. Так как с самого начала трудно будет достигнуть точной переписи населения и так как провозглашение одного принципа пропорциональности населению армянских и курдских уполномоченных может вызвать на первых порах пререкания и несогласия, то полезно будет, по моему мнению, рассечь гордиев узел, признав, что обе части населения – христианская и магометанская – будут представлены равным числом депутатов. Можно надеяться, что при таких условиях в состав правительственного большинства войдет и некоторая доля магометан; а это, разумеется, имеет свое значение, хотя бы для того, чтобы породить в населении уверенность, что исходящие от представительного собрания не будут носить характера норм, навязанных магометанскому населению христианами. Отделение части магометан от общего их ствола предполагает в населении ту дифференциацию, какую создают политические партии. Желательно, чтобы партийная организация построена была не исключительно на национальном принципе, чтобы при ней приняты были во внимание экономические различия, хозяйственные  интересы города и деревни, крупной собственности, средней и мелкой, капитала и труда.

Чем скорее население будущей автономной области перейдет от расовых и религиозных счетов к  тем, какие вызываются столкновением хозяйственных интересов, тем легче будет проведение в жизнь тех начал, на признание которых, несомненно, остановятся державы не одного тройственного согласия, но и все те, которые представлены будут на будущем конгрессе. Европейская гражданственность одинаково опирается на начала равноправия всех граждан и их религиозной свободы. Европа не может помириться с возникновением новых автономных и полуавтономных единиц, которые не пожелали бы считаться с этими началами. Во всей ее прежней политике по отношению к провинциям Турецкой империи, подчинявшимся в большей или меньшей степени ее протекторату – будет ли то Румелия, Ливан или обращенное в самостоятельное княжество нынешнее королевство Румынии, Европа всегда настаивала на включении в основные законы как веротерпимости, так и гражданского равенства. Нет основания думать, что она отступит от этих начал и при устройстве отходящей от Турции Северной Анатолии. Начало равенства проведено будет, разумеется, и при устройстве исполнительных и административно-совещательных органов в отдельных провинциях или вилайетах. Их начальники или отдельные валии будут назначаться генерал-губернатором или князем, без чего трудно было бы достигнуть того единства направления, при отсутствии которого не может быть правильно поставленной администрации. Но если от генерал-губернатора будет зависеть выбор валиев, то это не значит ,что ими будут назначены одни только христиане. Начало равноправия национальностей и религий предполагает в данном случае полную свободу выбора.

Я не вижу ближайшей необходимости создавать двухпалатную систему в стране, не имеющей аристократии, крупных капиталов и латифундий. Но отсутствие верхней палаты не означает еще отсутствия при генерал-губернаторе административно-совещательного органа по типу государственного совета. Этот орган мог бы получить смешанный состав. Я бы не считал бесполезным ввести в него известное число компетентных юристов и администраторов, из которых не все необходимо должны принадлежать туземцам. Знание мусульманского права, как и знание наиболее передовых европейских законодательств было бы равно желательно у членов совета по назначению. А если бы к этому мог бы присоединиться  и более или менее продолжительный административный опыт, то это было бы одной чистой прибылью.

Рядом с членами по назначению я считал бы желательным присутствие членов по выбору, в равном числе из армян и курдов или, что то же, из христиан и мусульман. Они бы принесли с собою знание местных условий, практических запросов обеих половин населения и рядом с этим их идеологии, с которой, разумеется, придется считаться при выработке административных мероприятий и изготовлении законопроектов. Одной из функций государственного совета была бы подготовка законодательных мер, а другой – издание административных регламентов, согласных с законом указов. Эту последнюю функцию к форме издания общеобязательных постановлений, действие которых ограничилось бы пределами одной только провинции, я бы счел возможным предоставить и советам, устроенных при валиях, советам смешанных составов, как и государственный, в который бы в равном числе вошли уполномоченные как от магометан и от христиан. Эти советы нисколько не исключали бы необходимости генеральных советов или, что то же, губернских земств, опять-таки с равным представительством магометан и христиан. Идея- положить в основу административно-хозяйственного органа, каким является земство, национально-религиозные культурные особенности края, разумеется, из тех, которые могли бы удовлетворить государственного деятеля на западе. Иное дело на Востоке, и в частности в пределах Турецкой империи, где за отсутствием свободной политической жизни, весь интерес сосредоточился на церкви и тесно связанной с ней национальной культуре.

Армяне с XIY в. не знали ничего подобного самостоятельной государственной организации. Церковь заняла для них место отсутствующего национально-политического союза. Около нее, и ею созданных и ею поддерживаемых школ, возникли ячейки национального возрождения. Церковные и школьные вопросы  приобрели значение, выходящее за рамки, какие отводятся им в условиях европейской жизни. Со всем этим необходимо будет считаться. Все это более или менее предусмотрено, и в этом проект устройства обоих секторов Северной Анатолии, которые приняты были державами, утверждены Портою и стали приводиться в исполнение в зимние и весенние месяцы протекшего 1914 г. Напомним содержание тех частей, которые касаются школьного дела.

«Очень важным для армян, - пишет русский поверенный по делам в Турции – Гулькевич министру иностранных дел Сазонову 27 января 1914 г., является постановление, обеспечивающее в бюджете вилайета школам каждой национальности часть, пропорциональную платимыми ею школьным налогам. Правительство до сих пор обыкновенно расходовало все доходы в этих налогов на турецкие школы. Помимо этого, Порта обязует их препятствовать участию единоверцев в расходах по содержанию общинных школ» (см. «Сборник дипломатических документов реформ в Армении». Петроград, 1915 г. стр.72).

Смешанный состав населения предполагает необходимо допущение двух языков – армянского и турецкого в официальной переписке и при постановке судебных решений. Это выговорено было и в проекте устройства обоих секторов. «Новшеством, - значится в приводимой мною депеше, - является также обнародование законов, указов и официальных распоряжений на всех местных языках. Решение судов постановляется на турецком языке, но по возможности переводится на языки сторон. Генеральные инспектора могут также допустить употребление сторонами родного языка в сношениях с судом и администрацией (ibid., стр. 172). Очевидно,что при образовании самостоятельного или полусамостоятельного армяно-курдского княжества необходимо  будет распространить самостоятельность языков столько же на деятельность административных и судебных органов. А это значит, что решения их будут обнародованы на обоих языках, точно так же как законы или указы или административные мероприятия.

Остается затем вопрос: как устроить военные силы вновь возникающего полусамостоятельного государства? Он представляет большие трудности в том смысле, что мудрено кажется, на первый взгляд ввести в одни и те же полки христиан и мусульман. Русский опыт доказывает, однако, что такие порядки вполне возможны. На первых порах придется, быть может, считаться с рознью, искусственно воспитанной в армянах, черкесах и курдах турецким начальством. Поэтому рядом с армянскими полками будут организованы курдско-черкесские. Несомненно, имеется опасность в факте вооружения тех и других и не на одно только военное время. Армяне, как общее правило не допускались Турцией к ношению оружия, а курдам дозволено было выдавать его из арсенала, согласно принятому Портой проекту об организации обоих секторов, только в военное время.

Такие порядки, очевидно, должны будут отойти в область прошедшего. Полезно будет следить за тем, чтобы мирное население не имело у себя оружия в интересах предупреждения все еще наблюдающихся в Анатолии случаях кровного возмездия. Но в то же время необходимо будет устроить постоянное войско на началах всеобщей воинской повинности и содержать известное число офицеров и солдат при оружии и в мирное время. Придется ли сохранить принцип, по которому в составе жандармерии входят одинаково христиане и мусульмане, - это, конечно, вопрос, для решения которого мы не имеем пока достаточных данных. В начале прошлого года он решаем был в следующем смысле. Заведенные бывшим султаном Абдул-Гамидом полки внутренней стражи из одних только мусульман, полки, известные под именем Гамидий, преобразовывались в запасную кавалерию. «Их оружие, значилось в проекте, получившем утверждение турецкого правительства, будет сохранять в военных складах и будет выдаваемо ими только в случае мобилизации и на маневрах. Солдаты этих полков будут отбывать службу в течение одного года: каждый, без различия национальности и религии, раз он проживает в округе, может быть зачислен в эти полки». (ibid., стр.164).

По мере замирения края все легче и легче будет организовывать смешанную милицию и жандармерию из членов обеих национальностей под начальством офицеров, назначение которых перейдет в руки центрального правительства.

Входить в дальнейшие детали по устройству будущей свободной Армении едва ли было бы целесообразно. Оно, в конце концов, будет тем или иным, смотря по тому: выскажется или нет сам армянский народ в пользу присоединения к России, и последует ли на то согласие верховной власти Империи и ее союзников.

В моем сообщении я тщательно обошел вопрос о будущем территориальном составе автономной Армении. Я не располагаю достаточным материалом о численном соотношение армянского и мусульманского населения, как в транезундском вилайете, так и  в Малой Армении и Киликии. Чтобы западные державы, являющиеся нашими союзниками, охотно согласились на уступку автономной Армении порта в Александрете – позволено сомневаться. Им будут особенно дорожить те, в руки которых перейдёт осуществление проекта Багдадской железной дороги. Но в Каликии, как справедливо указывает г. Джевилегов, найдутся и другие порты, которые в данном случае могли бы быть предоставлены армянам. Иметь порт на Средиземном море, разумеется, представило бы несомненную выгоду для вновь нарождающегося полусамостоятельного государства. Как можно будет примирить это требование с запросами Англии и Франции – покажет будущее.

Россия, несомненно, может быть только заинтересована в создании автономной области, способной сделаться не только новым рынком для ее товаров, но и своего рода государством-буфером, хотя и на этот счет, как показывает пример Бельгии, не следует обольщать себя большими надеждами.

Но возникновение автономной Армении может представить выгоды для Империи только под одним условием – если эта область станет замиренной средой, если в ней прекратятся старые счеты армян с курдами, мусульман и христиан. А для этого пока не придумано иного средства, кроме равноправия и терпимости.

Вот почему я считал бы желательным, чтобы европейскими державами на будущем конгрессе решительно высказались за необходимость для возникновения государства положить в основу своего политического возрождения эти две политические аксиомы: свобода совести и равенство граждан перед законом, судом, налогом, государственной службой, что все вместе обнимается понятием равноправия.

www.vestnik-evropy.ru

"Юсисапайл"/"Husisapail-Online"

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Давид Балаян

"ЮСИСАПАЙЛ" Далекое и близкое

Глава шестая

В те годы тон, все-таки, задавали энтузиасты и романтики, а люди, преследовавшие личные интересы, еще были в меньшинстве. Один за другим возникали разнообразные самодеятельные структуры – Комитет милосердия «Барев дзес», Московский центр армянской культуры (МЦАК), Армянский камерный хор, Армянский театр, «Армянское демократическое движение». Апофеозом стало создание «Московского армянского культурного общества» (МАКО), зарегистрированного Моссоветом 20 июня 1989 года. К открытию съезда АОД, который планировался провести в ноябре в Ереване, руководство общества задалось амбициозной целью выпустить первый номер своего печатного органа - газеты «Армянский вестник» на двух языках.

31 января 1916 года в Москве вышел в свет первый номер еженедельного журнала «Армянский вестник», основанного А. К. Амировым. Он просуществовал до марта 1918 года. Прекращение его выхода оказалось неожиданным, тем более, что подписка на журнал на 1918 год была проведена. Последний номер журнала - № 4-5 за 1918 год был препровожден передовицей - «Москва. 15 марта 1918», достаточно знаменательной. В ней. в частности, говорилось: «События развиваются с небывалой быстротой. Пожар русской революции перебросился за пределы Российского государства. Для армян - возможно это начало нового периода, возможно, это конец «дипломатического периода» армянского вопроса, открьшающий в нем иную эпоху - реального государственного существования».

…И вот через 70 лет, 28 октября 1989 года, - в разгар пожара перестройки - в офисе кооператива на улице Кржижановского собрались несколько человек, чтобы начать работу над первым номером газеты «Армянский вестник». Среди собравшихся были Еновк Лазьян, Грачик Мартиросян, Рубен Ширинян и автор этих строк, которые-то и образовали первую редакцию газеты. Председатель правления МАКО Ваган Эмин предварил эту встречу официальным заявлением о том, что правление никак не будет вмешиваться в редакционные дела и свою задачу видит в обеспечении финансовой и организационной поддержки. И, действительно, во многом благодаря именно усилиям, в первую очередь, Вагана Эмина и Мирана Мнеяна удалось в кратчайший срок преодолеть массу трудностей: получить разовое разрешение от Московского горкома партии (напоминаю - в то время периодическую прессу можно было издавать только с согласия Идеологического отдела ЦК КПСС) и финансы от Союза кооперативов Армении. Подготовленные материалы в Ереван повез сам В. Эмин, где организовал набор и печатание газеты в типографии ЦК КП Армении, а первыми ее увидели на своих креслах делегаты съезда АОД, начавшего 4 ноября 1989 года свою работу в Ереване. Первый номер «Армянского вестника» был на 4-х полосах и наполовину состоял из армянской части. В дальнейшем объем газеты был увеличен вдвое. В редакционной статье мы писали:«Процессы обновления, происходящие в СССР, способствовали пробуждению национального самосознания и у армян внутрисоюзной диаспоры. Армяне Москвы не остались безучастными к борьбе Арцаха за восстановление исторической справедливости, к судьбам соотечественников в Сумгаите. Кировабаде и Баку... Трагедия, постигшая Армению - разрушительное землетрясение - сплотила московских армян, были образованы комитеты помощи пострадавшим, организовано дежурство в больницах, проведен сбор средств... Ныне, в который раз в судьбе народа нашего встал жизненно важный вопрос - вопрос объединения усилий, воссоединения, но только истинного, а не механическое слияния. Был создан Организационный комитет консолидации, который провел учредительную конференцию, давшую жизнь Московскому обществу армянской культуры. В реку МАКО слились ручейки большинства действующих в Москве армянских общинных формирований. Секции МАКО - советы ученых, молодежи, образования, просвещения, издательской и благотворительной деятельности - создают для армян Москвы возможность работать на благо своего народа. • Итак, в руках у Вас первый номер «Армянского вестника» - органа Московского городского общества армянской культуры. А это оэначает, что еще одна из разбросанных по свету армянских колоний - московская - обрела, наконец, свою газету. «Армянский вестник» — издание, цель которого сплотить армян Москвы на основе гуманистических и демократических идей и приобщить их к родному языку и культуре, к жизни Страны Предков. «Армянский вестник» будет говорить со своим читателем на двух языках - армянском и русском, чтобы охватить как можно большую аудиторию. «Армянский вестник» призывает своих читателей к активному сотрудничеству. Редакция будет благодарна также своим иногородним корреспондентам за интересные сообщения о деятельности общинных организаций в разных регионах страны. «Армянский вестник» - демократическое издание, ставящее общенациональные интересы выше групповых. Всякое честное мнение, пусть даже не совпадающее с мнением издателя и редакции, может быть высказано на страницах газеты». Вышло семь (символическая цифра!) номеров газеты и тут грянул жесточайший конфликт в руководстве МАКО. В совет МАКО (его возглавлял полковник Арам Симонян) пришло письмо от одного из зачинателей карабахского движения Игоря Мурадяна с обвинениями в адрес Вагана Эмина. Сын дочери Вагана Терьяна Нвард и поэта Геворга Эмина (настоящее имя Карлен Мурадян) Ваган родился в 1943 году в Ереване, получил образование юриста-международника и работал в Москве доцентом Университета дружбы народов имении Лумумбы. Он был ярким, талантливым и очень добрым человеком, но при этом обладал неуживчивым характером и умудрялся, так сказать, на ровном месте наживать себе врагов. Но раскол в руководстве МАКО спровоцировал не Ваган: печатавшийся в Ереване «Армянский вестник» многим там стал явно колоть глаза. В итоге, шестой номер газеты за 1990 год, отправленный по установившейся схеме в Ереван, был там заблокирован. В МАКО Вагана сместили с поста председателя правления, но он этому решению не подчинился и в ответ проделал то же самое со своими противниками.

Перед редакцией встала проблема спасения газеты. Перевод в Москву производственного цикла был сопряжен с такими трудностями, что проще было отказаться от армяноязычной части – именно по такому пути впоследствии пошла группа Вагана Эмина, наладившая выпуск Вестника в типографии «Гудка». Но это выяснилось позже, а пока редакция газеты, работавшая в прежнем режиме, официально обратилась ко мне, как сопредседателю Всесоюзной ассоциации независимых издателей и генеральному директору фирмы «Эвопресс», взяться за решение проблемы. Используя эти новые возможности, удалось получить союзное и российское свидетельства о регистрации и приступить к продолжению выпуска газеты в Москве по офсетной технологии: в цвете и на 8 полосах с обязательной армянской частью. В редакционном обращении к читателям мы писали: «Возобновленный после долгих десятилетий московский "Армянский вестник" был не совсем московским, так как дописывался, верстался и печатался в Ереване. Попытки изменить положение оказались безуспешны. События последних месяцев прояснили причину: в обстановке, когда мнения членов МАКО разделились, газета стала инструментом в столкновении амбиций. Более того, конфликтующей стороной были отправлены телеграммы в Ереван, послужившие местной типографии поводом приостановить набор шестого номера "AB". Но, как говорится, нет худа без добра. Стало очевидным то, что вестник должен печататься в Москве. Жизнь показала — независимость превыше всего. Именно поэтому помочь "Армянскому вестнику" выйти из кризисной ситуации взялась Всесоюзная ассоциация независимых издателей, созданная негосударственными и экономически независимыми издательскими структурами. И вот перед вами, дорогие читатели, очередной номер "Армянского вестника", набранный и отпечатанный в столичных типографиях. Задолженность подписчикам редакция обновленного вестника планирует возместить до конца года». Мы также сообщили, что «в Госкомпечати СССР состоялось торжественное вручение Свидетельства о регистрации "Армянского вестника" в качестве всесоюзной независимой газеты. О выходе в свет первого (после официальной регистрации) номера вестника 21 сентября 1990 года сообщила "Вечерняя Москва", а следом за ней ряд других московских изданий. "Армянский вестник"' зарегистрирован также в Министерстве по печати и массовой информации РСФСР».

Чтобы как-то объяснить создавшуюся в МАКО ситуацию (потом она станет типичной для последующих армянских общественных структур Москвы), мы также опубликовали следующую информацию, официально поступившую от Совета: «По итогам проверки финансово-хозяйственной деятельности правления МАКО с июня 1989 по май 1990 г.г., Совет Московского армянского культурного общества за грубые нарушения освободил от должности председателя правления — Вагана Эмина и от должности казначея — Роберта Айрапетяна. В связи с хищением указанными лицами печати и бланков МАКО, Совет извещает заинтересованные организации о том, что печать и бланки НЕДЕЙСТВИТЕЛЬНЫ, а также о неправомочности всех операций, совершаемых от имени МАКО после 13 июня 1990 года». Как бы в ответ на это, в нашем же «Армянском вестнике», как ни в чем не бывало, продолжавшемся выпускаться в Ереване, появляется такое сообщение: «В связи с имевшими месте в последнее время обращениями в различные инстанции группы лиц, безосновательно выдающих себя за членов руководства Московского городского общества армянской культуры. Правление Общества доводит до сведения всех заинтересованных учреждении, организаций и лиц следующее: 1.Решением второй очередной конференции Московского городского общества армянской культуры от 19 нюня 1990 г. прежний состав руководящих органов Общества распущен. Совет Общества упразднен в соответствии с новой редакцией Устава, утвержденной конференцией. Избраны новые руководящие органы Общества — Правление. Ревизионная комиссия н специализированные секции, ведущие в настоящее время активную работу по осуществлению уставных целей Общества. 2.Печать, штамп, бланки, картотека счет в банке находятся у вновь избранного Правления, которое распоряжается ими в соответствии с Уставом и решениями Конференции. 3.Попытки отдельных лиц. в том числе и не являющихся членами Общества (о чем свидетельствуют данные учетной картотеки Общества) выдавать себя за руководство Общества и в этом качестве выступать от имени Общества — не имеют под собой ни правовых, ни моральных оснований. Московское городское общество армянской культуры сохраняет за собой право в случае повторения подобных действий обратиться к юридическим средствам защиты своих интересов. Правление МГОАК». Там же было напечатано «Решение Правления Московского городского общества армянской культуры от 5 июля 1990 г. Рассмотрев вопрос о попытках вмешательства во внутренние дела Московского городского общества армянской культуры, имеющих целью расколоть и разложить Общество изнутри, Вновь подтверждая культурно-гуманитарный и неполитический характер Московского городского общества армянской культуры, закрепленный в его действующем Уставе, Правление Московского городского общества армянской культуры постановляет: 1.За систематические грубые нарушения Устава Общества, выразившиеся в попытках подчинить Общество посторонним и чуждым влияниям, за действия, имеющие целью навязать Обществу волю лиц и организаций, не имеющих ничего общего ни с армянской культурой, ни с уставными целями и принципами Общества, исключить из членов Московского городского общества армянской культуры Симоняна Арама. Арзуманяна Шаена. Мнеяна Мирана. Оганяна Альберта. 2.О принятом решении довести до сведения заинтересованных организаций и учреждений. Информировать также, что впредь указанные лица не могут ни в каком качестве представлять Московское городское общество армянской культуры». В рубрике же под названием «Хроника МАКО» сообщалось, что «9 июня 1990 г. в Москве состоялась вторая очередная Конференция Московского городского общества армянской культуры. Конференция являющаяся высшим органом Общества, приняла новую редакцию Устава Общества. Состоялись выборы нового состава Совета и Правления Общества». Новый Совет оппозиционного МАКО возглавил епископ Тиран Кюрегян, и, фактически, с его благословения в течение полугода в Москве выходили две газеты с одинаковым названием. Одну газету продолжала издавать редакция, а другую - Ваган Эмин, зарегистрировав ее в по адресу Крымский вал, дом 8, где можно было в те годы придать официальный статус всему неофициальному.

И тут я позвонил Вагану, мы с ним встретились и я предложил объединиться. Условия Вагана были очень жесткими и, по сути, неприемлемыми: отстранение от вестника всех членов редакции, уступка ему всех регистраций и признание его главным редактором. Принятие этих условий означало нашу полную капитуляцию и, когда я, тем не менее, их принял, это именно так и было воспринято и до последнего времени именно так и интерпретировалось: «тот «Армянский вестник» капитулировал». Но я считаю, что поступил, быть может, несколько романтично, но абсолютно правильно: в азербайджанской прессе уже вовсю муссировался факт существования в Москве двух армянских газет с одинаковым названием. «Они, - писали в Баку, - очень неуступчивы и не могут договориться друг с другом вплоть до такого абсурда как выпуск в Москве двух газет с одинаковым названием. Что уж говорить о Карабахе!» Помимо этого фактора, объединение наших возможностей объективно усилило газету и, во многом, именно благодаря этому вестник завоевал прочный авторитет у читающей публики.

Продолжение следует

Предисловие и глава первая, глава 2-я, 3, 4, 5,

 

 

 

 

 

 

 

 

husisapail.narod.ru

---

Смотрите также

• 
  Алтай молодой журнал
• 
  Журнал волонтерской книжки
• 
  Квир журнал статьи
• 
  Журнал история фотоэффекта
• 
  Урология сегодня журнал
• 
  Крым журнал нива
• 
  Журнал богословские труды
• 
  Живой журнал л
• 
  Взрывное дело журнал
• 
  Vip premier журнал
• 
  Teamviewer журнал подключений