Дина Рубина: «Все писатели сумасшедшие». Дина рубина юность журнал

Дина Рубина – биография, фото, личная жизнь, новости, книги 2018

Дина Рубина: биография

Дина Рубина – популярный прозаик, пишущая на русском языке. Романы писательницы переведены на болгарский, английский, польский, немецкий языки, иврит. Тиражи книг выходят стотысячными экземплярами. Яркие образы и остроумный стиль позволили Дине Рубиной прочно завоевать свою нишу в современной литературе. Автор современной прозы награждена премией им. Арье Дульчина (Израиль), премией «Большая книга» (Россия), премией Союза писателей Израиля и другими наградами.

Детство и юность

Дина Рубина родилась 19 сентября 1953 года в городе Ташкенте Узбекской ССР. Отец Дины – харьковчанин Илья Давидович Рубин – приехал в Ташкент к родителям после демобилизации с фронта. Мама – учительница истории Рита Александровна. 17-летней она попала в Ташкент из Полтавы во время войны. Родители Дины познакомились в художественном училище – молодая учительница Рита Александровна преподавала студенту Илье Рубину историю.

Дина Рубина в детстве с родителями и сестрой

Дина ходила в музыкальную школу для одаренных детей при консерватории. Будущая писательница называла школу «элитной каторгой». Воспоминания об ужасе, охватывающем во время экзаменов по фортепиано, и других школьных впечатлениях Рубина описала в биографическом рассказе «Уроки музыки». В 1977 году Дина окончила консерваторию в Ташкенте. Работала преподавателем в Институте культуры.

Литература

Первое произведение Дины Рубиной напечатали в 1971 году. Раздел «Зеленый портфель» журнала «Юность» опубликовал небольшой рассказ «Беспокойная натура». После нескольких публикаций писательница на постоянной основе печаталась до 90-х в отделе «Проза» журнала «Юность». Работа в журнале принесла известность Дине Рубиной у советских читателей.

Портрет Дины Рубиной

Работу в Ташкенте прозаик вспоминает с юмором. Для заработка переводила на русский язык узбекских авторов. Перевод народных узбекских сказок, за который получила премию Министерства культуры Узбекистана, писательница назвала «откровенной халтурой». Нелестно отзывается автор и о своей пьесе «Чудесная дойра», написанной для музыкального театра.

Дина Рубина в молодости

В 1977 году опубликовали рассказ Дины Рубиной «Когда же пойдет снег?». Это пронзительная история 15-летней тяжело больной девочки Нины. Героиня в обиде на отца, забывшего умершую маму Нины и встретившего новую любовь. Накануне тяжелой операции девочка знакомится с парнем и безнадежно влюбляется. Героиня постоянно задает вопрос: «Когда же пойдет снег?». Выпавший снег стал символом обновления для героини. Телеверсия спектакля «Когда же пойдет снег?» московского ТЮЗа принесла Дине Рубиной популярность.

Книги Дины Рубиной

Картина «Наш внук работает в милиции», снятая на «Узбекфильме» по повести Дины Рубиной «Завтра, как обычно», оказалась провальной. Но участие писательницы в съемках фильма послужило материалом для повести «Камера наезжает», имевшей успех. В 1977 году Дина Рубина стала молодым членом Союза писателей Узбекистана. Через три года писательницу приняли в Союз писателей СССР. Переехав из Ташкента в Москву, Рубина писала для радиопостановок, продолжала создавать повести и рассказы.

Дина Рубина на радио

В конце 1990 года Дина Рубина с семьей переехала на постоянное жительство в Израиль. Устроилась на работу в русскоязычную газету «Наша страна». После переезда в Израиль наступил творческий и личностный кризис в жизни писательницы. Советские журналы «Новый мир», «Знамя», «Дружба народов» в то время начали печатать рассказы Рубиной.

После долгого молчания в 1996 году свет увидел роман «Вот идет Мессия!». Это произведение о жизни русских эмигрантов в Израиле. Автор иногда с грустью, иногда с юмором описывает ситуации, в которые попадают бывшие граждане России на своей новой родине.

Дина Рубина

В романе 2006 года «На солнечной стороне улицы» Дина Рубина переплела судьбы людей, пробегающих по солнечной стороне улицы. Герои романа составляют пестрое собрание разных и одновременно похожих историй. Художника и студента, проститутку и пьяницу объединил герой романа – солнечный город Ташкент.

В 2008 году вышла одна из самых востребованных книг Дины Рубиной «Почерк Леонардо». Роман повествует о девушке Анне, обладающей даром предвидения. Женщина ездит по миру с цирком и делает предсказания. Жизнь Анны трагична: женщина может лишь наблюдать, как тяжелые предсказания сбываются. События в романе показаны глазами мужа и друзей главной героини.

Дина Рубина на презентации своей книги

Еще одно произведение Дины Рубиной, заслужившее повышенного внимания читателей, – роман «Белая голубка Кордовы», написанный в 2009 году. В книге повествуется о художнике Захаре Кордовине. Герой живет двумя жизнями: в одной Захар – преподаватель и эксперт, в другой – делает подделки картин известных мастеров. В 2014 году вышло одно из самых удачных произведений Дины Рубиной – «Русская канарейка». В детективную трилогию вошли произведения «Желтухин», «Голос» и «Блудный сын».

Писательница Дина Рубина

В России с 2004 года проводится Тотальный диктант. Диктант может написать любой – от школьника до профессора. С недавнего времени текст диктанта пишут писатели и знаменитости. В проекте участвовали Дмитрий Быков, Борис Стругацкий, Захар Прилепин. В 2013 году честь написать текст для Тотального диктанта была оказана Дине Рубиной. С событием связан скандал – губернатор Ульяновской области заменил текст Дины Рубиной на рассказ Василия Пескова. Результаты Тотального диктанта в Ульяновской области признали недействительными.

В 2001-2003 годах писательница работала в отделе культуры при российском отделении организации «Еврейское агентство», занимающейся помощью репатриантам.

Личная жизнь

Первый брак Дины Рубиной, по словам писательницы, оказался неудачным. Пара быстро рассталась. Дина с маленьким сыном Димой перебралась в тесную квартиру родителей. Получив гонорар за пьесу «Чудесная дойра», купила однокомнатную кооперативную квартиру и жила в ней до переезда в Москву.

Дина Рубина с дочерью

Со вторым мужем, художником Борисом Карафеловым, Дина познакомилась во время съемок фильма «Наш внук работает в милиции». После свадьбы, в 1984 году, пара переехала в Москву. В 1990 году семья эмигрировала в Израиль. В браке с Борисом Карафеловым Дина Рубина родила дочь Еву.

Дина Рубина с мужем

Муж и дочь писательницы – религиозные люди. Борис – иллюстратор произведений жены. Семья живет в израильском городе Мевасерет-Цион.

Дина Рубина сейчас

В 2017 году издательство «Эксмо» выпустило новую книгу Дины Рубиной «Бабий ветер». Произведение вызвало неоднозначные отзывы поклонников таланта писательницы. Роман рассказывается от лица косметолога из России, эмигрировавшей в Америку. Через руки героини проходит множество клиентов, многие из которых раскрывают перед женщиной истории своих судеб.

Дина Рубина в 2017 году

Романы писательницы не раз были экранизированы. В 2015 году на экраны вышел фильм «Синдром Петрушки», снятый режиссером Еленой Хазановой по одноименному произведению Дины Рубиной. В фильме снялись известные российские артисты: Чулпан Хаматова, Евгений Миронов, Мераб Нинидзе и другие. Фильм рассказывает о мальчике Пете, ставшем свидетелем убийства матери маленькой рыжеволосой девочки Лизы. Годы спустя кукольник Петр женится на Лизе. Пару ждут страшные испытания.

Библиография

• 1996 – «Вот идет Мессия!»
• 2004 – «Наш китайский бизнес»
• 2005 – «Мастер-тарабука»
• 2007 – «Старые повести о любви»
• 2008 – «Астральный полет души на уроке физики»
• 2008 – «Почерк Леонардо»
• 2009 – «Белая голубка Кордовы»
• 2010 – «Синдром Петрушки»
• 2010 – «Миф сокровенный…»
• 2010 – «Больно только когда смеюсь»
• 2011 – «Душегубица»
• 2015 – «Коксинель»

Фото

24smi.org

Дина Рубина о вымученном романе, любимых экранизациях и незнакомом Ташкенте

ТАШКЕНТ, 15 апр — Sputnik. Известная писательница Дина Рубина прилетела в Узбекистан для участия в съемках документального фильма о ее жизни и творчестве, сообщает корреспондент Sputnik.

Фильм снимает российский режиссер Станислав Митин, который также родом из Ташкента и уже много лет дружит с писательницей. За плечами режиссера две художественные картины по произведениям Рубиной — это фильмы "Любка" и "На Верхней Масловке". С ним в столицу приехала и его жена, соавтор картины, а также автор сценария Элла Митина.

Как рассказал корреспонденту Sputnik Узбекистан Станислав Митин, он практически заставил Дину Ильиничну сниматься в фильме. Ведь у писательницы всегда нет времени. И именно их многолетняя дружба в этом случае помогла получить ее согласие.

Фото: Шахноза Турабекова

Дина Рубина в Ташкенте на встрече с читателями

По словам режиссера, Ташкент очень сильно изменился, но все равно творческая группа даже среди этого нового пейзажа находит уголки, позволяющие совершать путешествие во времени и возвращаться в их город детства.

Съемочная группа побывала в старогородской махалле, на рынке "Чорсу", а также в лицее имени Успенского, Государственном музее искусств. В этом музее хранятся работы отца Дины Рубиной — Ильи Рубина. В экспозиции также есть картина, где изображена писательница в молодости.

Дина Ильинична родилась 19 сентября 1953 года в Ташкенте в семье художника Ильи Рубина (он родом из Харькова — прим. редакции) и учительницы истории Риты Рубиной.

Фото: Борис Бабаев

Дина Рубина в Музее искусств перед своим портретом, написанным ее отцом

Будущая писательница училась в специализированной музыкальной школе Успенского, окончила Ташкентскую консерваторию, преподавала в Институте культуры.

Первые юношеские произведения Рубиной были опубликованы на страницах журнала "Юность", когда ей было 17 лет. В возрасте 24 лет она стала членом Союза писателей УзССР — на тот момент самым молодым.

Свою встречу с журналистами в Ташкенте писательница начала с просьбы говорить раскованно и без фанфар: "Оставим выдающихся, я просто девочка, которая родилась почти 65 лет назад в Ташкенте и которая почти 30 лет в нем прожила".

Вопрос о Ташкенте, как призналась Рубина, после стольких лет отсутствия в родном городе — один из самых сложных для нее, на который трудно ответить.

Для нее сегодняшний Ташкент — это разворачивающиеся площади, огромные здания, где все продуманно и выглядят нарочито представительным. Но все это настолько отличается от особнячков из ее детства, от Сквера Революции, каким она его до сих пор помнит, с карагачами, которые Рубина описала в романе "На солнечной стороне улицы".

Фото: Борис Бабаев

Станислав Митин и Дина Рубина в узбекской махалле

"Все это интересно для меня, даже местами захватывающе, но это абсолютно незнакомый город. Это не мой Ташкент. Я не говорю, что это плохо, Ташкент не может оставаться таким, каким комфортно мне его увидеть", — отметила Дина Рубина.

Но что действительно потрясло ее после Амстердама, Брюсселя, Рима и других городов, это изумительная чистота Ташкента.

"Такое впечатление, что здесь живут люди, которые ценят и любят свой город, и понимают, куда надо бросить, например, использованный билет", — сказала писательница.

Когда-то Дина Рубина призналась, что романом на "Солнечной стороне улицы" закрыла тему о Ташкенте. Узбекские журналисты не могли пройти мимо вопроса, будут ли еще произведения о городе ее детства?

Как рассказала писательница, роман "На солнечной стороне улицы" был для нее одним из самых мучительных. Начала она его писать очень и очень давно, и длилось это 26 лет.

"Что значит начала? Там записи, здесь лицо, какие-то еще воспоминания отца. Он любил рассказывать о Ташкенте, очень ценил эту землю. Были какие-то записки. Потом я прерывалась, возвращалась к ним. И в один момент я поняла, что, наверное, не получится", — делилась Рубина.

Работа над романом была приостановлена. Но потом, писательница стала замечать, что после очередного выступления, она мысленно возвращается в Ташкент.

"Однажды, выступив в Кармиэле, на севере Израиля, я поднялась в автобус и, сунув мятую двадцатку водителю, сказала: в Ташкент. Я поняла, что город меня зовет, роман этот окликает, и тогда я всерьез засела за работу", — вспомнила Дина Рубина.

После этого она достала роман и наконец-то закончила его.

При этом она добавляет, что, когда пишет о бабке, о своей тетке, все равно возвращается в Ташкент. От этого никуда не деться.

Рубина не любит говорить о снятом по роману сериале. Наверное, слишком многое было вложено в произведение и недостаточно на экране. А это заметили в свое время и ташкентские зрители, когда фильм вышел на экран.

"У меня есть две экранизации, которые я люблю. Это фильм по моему рассказу "Любка" и "На Верхней Масловке", потому что здесь замечательно играет Евгений Миронов. И их снимал Митин", — отметила писательница.

Фото: Шахноза Турабекова

Дина Рубина в Ташкенте на встрече с читателями

Она также рассказала, что в фильме "На Верхней Масловке" блистательно играет Алиса Фрейндлих. Но у образа старухи был прототип, с которой Рубина была связана, это реальный советский скульптор-женщина Нина Нисс-Гольдман. По словам Дины Рубиной, скульптор была ужасно похожа на Фаину Раневскую.

"Я понимала, что Фаины Георгиевны нет на свете, что этого не может быть. Но этот образ скульптора, старухи с мощными лапами, с огромным носом, которая говорила басом… И вдруг я увидела прекрасно играющую, но маленькую, сухонькую Алису Бруновну. Очень хорошо, но есть все-таки свои какие-то ощущения», — говорит Рубина.

По ее мнению, писатели — это люди с большими тараканами, и авторов литературного текста надо убивать до премьеры фильма.

"Но представьте себе, что вы прочли книгу, вы прожили с героем две недели. И у вас сложился какой-то облик. То, что описал писатель. Он писал, что это брюнет, с серыми глазами… ну, а мне-то каково, я-то его родила, он у меня вырос. И вдруг является некий режиссер, сценарист, который выбирает совершенно другой типаж. Для писателей все это сложно", — сказала Рубина.

Не так давно она продала права на экранизацию трилогии "Русская канарейка".

"Жить надо, как говорит мой муж. Быстро продать, схватить в кулак деньги, повернуться и бежать, и никогда, никогда не смотреть на это", — говорит писательница.

Фото: Kultura.uz

Дина Рубина в Узбекистане

Журналисты также поинтересовались, любит ли Дина Ильинична узбекскую кухню, готовит ли она в Израиле домочадцам плов?

"Вы знаете, насколько не ко времени этот вопрос. Нас вчера пригласила Наталья Мусина в свой ресторан, и я самым пошлым образом обожралась", — подметила писательница.

Весь стол был в тот вечер заставлен самыми разными узбекскими блюдами. Рубина не могла оторваться.

"На столе было все: манты, плов, шашлык. И я поднажала, поэтому сегодня стараюсь не думать о еде", — добавила она.

Дина Рубина также призналась, что готовит дома узбекские блюда.

"Конечно, я готовлю плов, я же узбекская женщина. Другое дело, что на это не всегда удается вырвать время. Что греха таить, я ташкентский человек", — призналась она.

Встреча с Рубиной стала ярким событием для культурной жизни Ташкента. И даже несмотря на то, что писательница призналась, что больше не планирует писать о городе своего детства, многие ташкентцы, затаив дыхание, ждут очередного литературного чуда. Кто знает, ведь жизнь непредсказуема.

ru.sputniknews-uz.com

Сайт Дины Рубиной: биография

Когда меня убедили, что на сайте обязательно должна быть помещена моя биография, я принялась листать словари и энциклопедии, где — от краткого абзаца до обширной статьи — излагались разные варианты моей достаточно заурядной и абсолютно скучной биографии.

Обычно я довольно равнодушно отношусь к подобным вещам, полагая, что никто их и не читает. В сущности, кому какое дело — что за институт закончил автор того или иного романа, сколько у него братьев или сестер, сколько детей, мужей и прочего жизненного барахла…

Некоторое время меня даже раздражала просьба создателей моего сайта — написать собственную биографию. В конце-концов, у любого писателя биография расщеплена на мелкие и крупные щепы для растопки творческого костра, на котором мы сами и корчимся всю свою литературную жизнь.

Потом я решила взглянуть на это дело с точки зрения мастеровой. Вот, мол, есть некая второстепенная героиня ненаписанного пока романа. Взять и — где конспективно, где более проработанно — набросать некий рисунок жизненного пути. На том и порешила.

Итак.

Родилась в 53-м, уже после смерти Усатого, в семье художника и учительницы истории. И та и другой родились на Украине. Отец — в Харькове, мать — в Полтаве. В Ташкент родители попали каждый своим путем. Мать — с волной эвакуации, явилась девчонкой семнадцати лет, бросилась поступать в университет, (страшно любила литературу). В приемной комиссии ее спросили строго — "Вы на филологический или на исторический?" Она закончила украинскую школу, слово "филологический" слышала впервые, спросить — что это значит — стеснялась, так и поступила на исторический. Ночью работала охранником на оружейном заводе, днем спала на лекциях, которые читали блестящие профессора московского и ленинградского университетов, эвакуированных в Ташкент. Зимы те военные были чудовищно морозными. Картонные подметки туфель привязывались веревками. От голода студенты спасались орехами — стакан стоил какие-то копейки. Тогда еще не знали, что они страшно калорийны. Кроме того, в студенческой столовой давали затируху. И студенты и профессора носили в портфелях оловянные миски и ложки… Однажды моя восемнадцатилетняя мать случайно поменялась портфелями (одинаковыми, клеенчатыми) со знаменитым московским профессором, который читал курс средних веков по собственному учебнику. Обмирая от стыда, она подошла к учителю и сказала: "Профессор, вы случайно взяли мой портфель и мне ужасно стыдно: если вы его откроете, то обнаружите, что в нем нет ничего, кроме миски и ложки для затирухи". Профессор сказал на это: "если бы вы открыли мой, то увидели бы то же самое."…

Отец родом из Харькова — вернулся с войны молоденьким лейтенантом — в Ташкент, к эвакуированным родителям. Поступил в художественное училище, где историю преподавала его сверстница — очень красивая, смешливая девушка… Так встретились мои родители.

У того и другого в семьях есть легенды, вполне литературные. Из одной легенды я уже состряпала "путевые записки" — "Воскресная месса в Толедо", которые были опубликованы во 2-м номере "Дружбы народов" и вошли в книгу, вышедшую в издательстве "Вагриус". А "цыганская" легенда материнской родни еще ждет своего часа. Написать в двух словах не получается. Уж больно романтична.

Полагаю, что на отрезке — до и после революции — мои предки занимались ровно тем, чем занимались сотни тысяч украинских евреев: немножко торговали, немножко учились, немножко учили других. Прадед по матери был человеком религиозным, уважаемым и — судя по некоторым его высказываниям, которые до сих пор цитируются в семье — необычайно остроумным. Прадед по отцу — варшавским извозчиком, человеком необузданной ярости, от чего дед в четырнадцатилетнем возрасте бежал из дома и никогда не вспоминал о своей семье. От этого, не слишком далекого, предка — вспыльчивость и умение портить отношения с людьми.

Детство мое, равно как и юность, и молодость, да и вся последующая жизнь — в домашней тесноте, буквальной: маленькие квартирки, где у растущего человека нет своего угла. Одна из комнат обязательно — мастерская, — ибо сначала отцовские холсты расставлены по всем углам, потом — мужнины. Про все это я писала в повести "Камера наезжает!" Итак, теснота физическая, бытовая, а также теснота обстоятельств, постоянно давящая… Ну, и занятия музыкой по нескольку часов в день — специальная музыкальная школа при консерватории…в общем, было о чем писать.

Непреклонное лицо на фотографиях тех лет. Мое лицо. Беззащитные глаза, квадратные скулы. Довольно жалкое существо, угнетенное служением прекрасному искусству, будь оно проклято…

Мое созревание, — то есть, настаивание жалкого цыплячьего мозга на спирту и специях жизни колониальной столицы, — сопровождалось видениями. Вернее, так: самая обыкновенная вещь — сценка, случайная тающая фраза в уличной толпе, обиходная деталь быта вдруг высекали во мне сверкающую искру и я впадала в прострацию. Нежный подводный гул в ушах, давление глубинной толщи, парное дребезжание воздуха, какое в жару поднимается над раскаленным песком, сопровождали эти непрошеные медитации. Так однажды на уроке физики я вылетела из окна и совершила два плавных круга над школьной спортплощадкой — я уже писала об этом.

В другой раз дивный пейзаж на щелястой стене деревянного нужника в углу полузаброшенной стройки ослепил меня по дороге из музыкальной школы. Пейзаж, пейзаж. Я имею в виду буквально: картину. Почему-то я не остановилась внимательно осмотреть находку, а прижимая к тощему животу нотную папку, прошла мимо, только выворачивая назад голову, пытаясь удержать чудное видение (гул в ушах, дрожание воздуха…) На следующий день никакого пейзажа не оказалось. Обморочное отчаяние. Тоска по зефирно-фарфоровым красотам загробной жизни. Сейчас я думаю, что это была мазня одного из рабочих — почему бы и нет? Вероятно, он вывесил картину сушиться, после чего снял. Словом, сегодня меня ни на йоту не заинтриговали бы подобные приключения моего воображения. А в то время я жила глубоко и опасно. На грани умопомешательства, как многие подростки.

Постоянное впадание в медитацию. Провалы в какие-то колодцы подземной блаженной темноты, сладостное оцепенение и разглядывание себя — изнутри: атласное дно закрытых глаз, с бегущими вбок снопами изумрудно-оранжевых искр.

Центральная колея детства — музыкальная школа при консерватории.

Что может быть страшнее и нереальнее экзамена по фортепиано? Дребезжание рук, ускользание клавиатуры, дактилоскопические следы на узких спинках черных клавиш от вспотевших пальцев… И оскорбительное забывание нот. Что вообще может сравниться по издевательству и униженности с твоим, непослушным тебе, телом?

Поджелудочная тоска, тошнота в суставах, обморочный заплыв глаз — так, как я боялась сцены, ее не боялся никто. Я выплеснула из себя в детстве и юности прибой этого горчичного ужаса, выдавила этот предсмертный, посмертный липкий холод из застывших пор. Мне уже ничего не страшно... Я видела все, я возвратилась из ада. Поэтому никогда не волнуюсь на своих литературных выступлениях.

Детские дружбы — штука хрупкая, возникают быстро, рассыпаются быстро… О Ташкенте мне еще предстоит написать, очень интересный был город в мое время, благословенный Юг, со всеми вытекающими подробностями быта, дружб, соседства, некоего южного вавилонства, смешения языков и рас. — Слишком широкая тема, а я человек деталей.

Итак, закончила специальную музыкальную школу при консерватории для одаренных детей. Такая элитная каторга, об этом тоже писала в "Уроках музыки", и напишу еще. Фортепиано, черт бы его побрал. Из школьных лет — осталась одна дружба, которая и сейчас со мной, в Израиле, живет под Хайфой, пиликает на скрипочке, преподает, уже бабушка. А вчера мы — восьмиклассницы — стояли у окна после "технического" экзамена, на втором этаже школы им. Успенского, смотрели, как падает снег и грели руки на батарее. Это было вчера.

Затем — консерватория, преподавание в Институте культуры, и прочий сор биографии, из которого давно уже выросли повести и рассказы.

От первого, несчастливого, брака — взрослый сын, от второго, счастливого, — дочь.

Первый рассказ был напечатан в журнале "Юность", когда мне исполнилось шестнадцать лет. Назывался он "Беспокойная натура", ироничный такой маленький рассказик, опубликован в разделе "Зеленый портфель". В то время я постоянно шутила. Потом еще два рассказа были там же опубликованы, после чего я торжественно перешла в отдел прозы этого журнала и печаталась там до самого отъезда из Советского Союза. Конечно, лучшие мои вещи они не брали. Так, рассказы, по мелочи. Но читатели меня запомнили, любили, ждали журналов с моими вещичками. Так что, страну я покинула уже, в общем, известным писателем.

Толстые журналы меня признали издалека, из-за границы, наверное, надо было уехать, чтобы пробить плотину "Нового мира", "Знамени", "Дружбы народов". Правда, и писателем в Израиле я стала совсем другим, но это уже другая тема.

Моя писательская жизнь в Ташкенте очень забавна, тоже — сюжет для прозы. Для заработка я переводила узбекских писателей. Премию министерства культуры Узбекистана получила за откровенную халтуру, которую накатала по мотивам узбекских народных сказок, совместно с поэтом Рудольфом Баринским. Дело в том, что от первого мужа я ушла с маленьким сыном к родителям, тем самым умножив вечную тесноту. Надо было срочно покупать кооперативную квартиру, я села и написала пьеску для театра музыкальной комедии. Там она и была поставлена, и с успехом (видно по премии), шла. На гонорар я купила однокомнатную квартиру, в которой прожила до переезда в Москву. Пьеска называлась "Чудесная дойра" (это инструмент такой, вроде бубна). Друзья, разумеется, переименовали ее в "чудесную Двойру".

В театрах ставилась пьеса по моей известной повести "Когда же пойдет снег?". Ее же в виде радиопостановки гоняют до сих пор, ее же в виде телеспектакля показывали по центральному ТВ много раз. Она ставилась в Москве, Перми, Брянске и еще Бог знает где. До сих пор какие-то письма от провинциальных режиссеров доносят до меня разные сведения о постановках.

Фильм по неудачной повести "Завтра, как обычно" тоже сняли на "Узбекфильме". Фильм тоже ужасный. Назывался "Наш внук работает в милиции". Было это в 1984 году. Зато, на материале этих киностраданий написана удачная повесть "Камера наезжает". Значит, страдания и пошлость окупились, то есть, рентабельны.

Вообще же, убеждена, что мою прозу можно только читать. (Вот недавно в спектакле МХАТа один из рассказов читала Даша Юрская). Играть меня в театре и кино так же невозможно, как играть Искандера или Довлатова. Проза писателей с ярко выраженной авторской интонацией не поддается переносу на сцену и экран. С этим нужно только смириться.

Когда снимался этот несчастный фильм, познакомилась со своим вторым мужем, значит, страдания окуплены вдвойне. К нему и переехала в Москву. Опять — в тесноту, в "хрущобу", где и прожили мы до 90-го года, года эмиграции, до следующей, уже израильской экзистенциальной и полной "тесноты": — квартиры, денег, страны.

В Москве жила свободным художником (вообще, свободным художником живу лет с двадцати трех, служить — фрагментарно — стала только переехав в Израиль, и вот, сейчас, о чем — ниже.) Круг общения — самый разный. Конечно, — писательский, художественный, музыкальный. Самый широкий. Я при внешнем беглом пригляде — довольно открытый человек, вполне светский. Так что, знакомства перечислить трудно. (Муж мой работал какое-то время в театре на Таганке, поставил с режиссером Ефимом Кучером несколько спектаклей, вот вам и актерская компонента; я писала радиоспектакли на московском радио, вот вам и еще один бок московской жизни, ну и журналы, ЦДЛ… — словом, как у всех московских литераторов.)

В конце 90-го мы репатриировались. Это — рубеж биографический, творческий, личностной. И что бы я ни делала в Израиле — немножко служила, много писала, выступала, жила на "оккупированных территориях", ездила под пулями, получала литературные премии, издавала книгу за книгой и в Иерусалиме, и в Москве… — все это описано, описано, описано…Нет нужды повторяться. Премий две — за книги. Одна, им. Арье Дульчина, за книгу "Один интеллигент уселся на дороге", вторая — Союза писателей Израиля — за роман "Вот идет Мессия!".

Период творческого кризиса переживаю всякий раз, поставив точку в очередном романе-повести-рассказе-эссе. Вообще, живу в вечном состоянии творческого кризиса. Повышенно самокритична. После переезда в Израиль действительно, молчала полгода. Но это был не узко-творческий, а тотально-личностной кризис, о котором я тоже писала в повести "Во вратах Твоих", и в романе "Вот идет Мессия!".

Мой муж и моя дочь религиозны в самом прямом иудейском смысле этого слова. Со всеми вытекающими деталями жизни. Я же выскальзываю из любых пут, как и надлежит быть художнику, — хотя, конечно же, обращаюсь к Богу постоянно.

www.dinarubina.com

Дина Рубина: «Все писатели сумасшедшие»

Дина Рубина. Фото Светланы Колосковой.

Ее книги потрясают – замысловатыми хитросплетениями сюжета, удивительными судьбами героев, богатейшим, многоцветным языком, который, как дудка крысолова, завораживает и не позволяет оторваться от чтения, от первого слова и до финальной фразы…

За свою творческую жизнь Дина Рубина написала десятки книг – рассказов, повестей, больших романов. Многие из них были экранизированы, и, кстати, фильм по ее рассказу «Любка» снимался в Туле.

Кадр из фильма «Любка», в главной роли - Елена Лядова (слева).

«Фильмы по своим книгам не смотрю»

- Дина Ильинична, Вы были причастны к выбору мест для съемки этого фильма?

- Нет, я об этом даже не знала, хотя  «Любку» снимал мой близким друг. Знаете, если писатель пишет сценарий - то это уже огромное его участие. Вот для фильма «Любка» я писала сценарий, и для фильма «На Верхней Масловке».

Поэтому эти две картины раздражают меня гораздо меньше, чем все остальные.

«На солнечной стороне улицы» я не досмотрела: минут через 20 ушла спальню и легла лицом в подушку. «Синдром Петрушки» снимал очень талантливая режиссер, в фильме играют мои любые актеры – Чулпан Хаматова и Евгений Миронов, но сам фильм не имеет к моему роману никакого отношения. А уж что касается выбора города для съемок – о чем вы говорите, если в «Синдроме Петрушки» нет Праги! Нет Львова, нет Израиля…  А есть только Санкт-Петербург – я его очень  люблю, но это не кукольный город. Единственный способ не говорить своего мнения об экранизации – не смотреть.

- Благодаря Вашим книгам, в которых постоянно описываются какие-то красивые места по всему миру, кажется, что…

- …Что сидишь там по самую макушку? (смеется).

- Да! А есть такие места в мире, где Вы чувствуете, что Вас там как будто всегда ждали?

- Вы знаете, что отличает благодарного путешественника от неблагодарного? Если я отправляюсь в какую-то поездку – я уже счастливый человек. Мне нравится любой отель, который я заказала, хоть сарай, и любое место, в которое я приезжаю! Как говорил ваш великий соотечественник Лев Толстой, «У меня нет всего, что я люблю. Но я люблю все, что у меня есть». Я люблю всё. И со мной всегда случаются чудеса. Недорогая гостинице в Амстердаме в нашем самом первом путешествии оказалась чудесным местом, с видом на центр города. И сам город – я влюбилась в него на всю жизнь.

Я могла бы сказать, что обожаю Венецию, но это так неоригинально. Все любят Венецию, за исключением двух моих подруг, которые говорят, что там воняют каналы.

Каналы действительно воняют, ну так не надо приезжать в августе – надо ехать в марте или ноябре. Вот это мой секрет.

Когда мы куда-то приезжаем, я всегда смотрю на людей, которые там живут. Беру кружечку пива или – в последнее время -  чего-то более благодатного для здоровья, просто смотрю на толпу и пытаюсь понять, то это за страна, о чем говорят эти люди. Писатель везде подцепляет на свой крючок какие-то сценки, сюжеты, настроения. Такая рыбалка писателя.

«Писатель всегда бежит от реальности»

- Вы встречаете в реальной жизни людей, похожих на Ваших героев?

- Бывает.

Несколько раз я постыдным образом бежала за мужиком, потому что это был Захар Кордовин из романа «Белая голубка Кордовы».

Один раз я увидела Леона Этингера (главный герой трилогии «Русская канарейка»), которого выпестовала, можно сказать, родила.

Да, иногда я встречаю их, но никогда не подхожу к человеку и не выясняю ничего о нем, потому что никогда нельзя  путать жизнь с литературой. Литература - это параллельная реальность, которую создает человек со странным кровообращением, странной нервной системой и очень странной работой воображения. Помню, я придумывала героев с 5 лет. Когда я ходила на уроки музыки по берегу арыка в Ташкенте, я точно зала, что там живут арычные человечки. И я иногда пропускала уроки: садилась, ждала, придумывала.

Первые рассказы Дина Рубина опубликовала еще в школьном возрасте в журнале «Юность». И сразу прославилась: тираж журнала составлял 3 миллиона экземпляров. 

Вы же понимаете, что это ненормально? Человек так не должен жить. Любой писатель – в известной степени сумасшедший. Это человек с неким анормальным восприятием действительности, он всегда хочет убежать от реальности. Когда я работаю, что желательно, чтобы мои домашние, которых я обожаю, меня не трогали.  И когда мне в такой момент звонит дочь, то она для меня, может быть, даже менее реальна, чем герой, которого я сейчас везу на яхте, завернутым в ковер.

А люди-то читают!

- Ваши персонажи живут с вами дальше? Вы думаете, что было бы с ними, если бы Вы по-другому повернули сюжет?

- Никогда. Книга закончена, отправлена в издательство, а за твоей спиной уже толпятся следующие идеи. И наоборот, надо как можно быстрее освободиться от той, законченной истории! Как можно быстрее! Помню, когда я уже писала «Русскую канарейку», мы с мужем приехали на съемочную площадку фильма по моему роману «Синдром Петрушки».

Фильм по роману «Синдром Петрушки» с Чулпан Хаматовой и Евгением Мироновым.

И понимаете, я тогда уже не очень твердо помнила подробностей книги. И когда мне сказали, что на роль Тедди взяли замечательного актера, я сказала: «А кто этот Тедди?» Съемочная группа вдруг замерла и внимательно на меня посмотрела.

Моя последняя страсть – аудиокниги, я сама их начитываю, и у меня хорошо получается. И вот, когда я уже работала над «Бабьим ветром», мой аудиопродюсер предложил начитать «Русскую канарейку». И я опять встретилась с этими героями, а они – близкие мне люди! Когда я читаю, у меня поднимается давление, я нервничаю: они же там ЖИВУТ! Они же выясняют отношения. Его же избивают, а она страдает. Она же беременна и вот-вот родит в этом чертовом Таиланде…

Поэтому, чтобы работать дальше, прежних героев надо забыть как можно быстрее.

- Ваше музыкальное образование дает Вам как автору какие-то преимущества?

- Конечно, слово и музыка очень связаны между собой. И я всегда знаю, в какой форме будет написано мое произведение – в форме сонаты или рондо. Потом, есть такая вещь, как гигиена чтения. Нам кажется, что мы читаем молча, про себя. На самом деле маленький язычок совершает в это время мельчайшие движения, поэтому мы устаем. И очень важно дать отдых, свободу  читательскому горлу – дать воздуха, дать абзац. Это тоже музыка, такты, взмах дирижерской палочки…

- Вы однажды сказали, что сегодня люди ленятся читать…

- Вы знаете, у меня вчера был обед с моими издателями в Москве, и мы начали говорить о том, что люди сегодня превратились в приставки к своим гаджетам. А тем не менее, продажи книг растут! Я была в совершенном восторге. Люди читают!

Русские женщины - необыкновенные

- Ваши персонажи – женщины, которые родились и долго прожили в России. Сейчас, когда Вы живете за границей, видите отличия между ними и женщинами из других стран?

- В последние годы у нас такое поветрие: израильские мужчины привозят себе русских и украинских жен. «Почему?» - спрашиваю у одного, и он говорит: «Ты понимаешь, вот моя сестра – она служила в армии, умеет обращаться с оружием, очень самостоятельная, ей ничего не нужно от мужчины. А эта – нежная! Я ей нужен, и я с ней могу в доме быть хозяином, оберегать ее». Израильская женщина совершенно другое существо – жизнь обязывает. А российская женщина - да, в ней есть какая-то тайна. Вот именно это желание описать женщину, отдать ей долг и натолкнуло меня на написание повести «Бабий ветер».

- Перед созданием этой повести Вам был знак, какое-то событие, которое подтолкнуло к написанию?

- Много лет две мои подруги, русские, которые сейчас работают косметологами в США, писали мне письма. Описывали какие-то совершенно дикие, обескураживающие случаи. Собрался материал, яркий, неожиданный, но я понимала, что в России к нему отнесутся странно… И вдруг я встречаю женщину – парашютистку, пилота воздушного шара – и вижу противовес всей той дикости, всему этому  тяжелому, стыдному, шокирующему. Я поняла: вот она, высота, поэзия, страсть! И всё сложилось.

Было еще одно чудо. Я уже знала, каким будет сюжет, какой – героиня, но у меня не было названия.

А это страшно, потому что название - как купол на крыше, под которым все совершается.

Оно обязательно должно отдаваться разными инструментами в разных частях романа. И вот, когда я описывала полет героини, увидела в интернете статью о названиях ветров. Оказывается,  над озером Селигер летает женатый ветер, над Архангельском - мужичий. А на Камчатке есть ветерок, сухой, морозный, легкий, на котором хорошо сохнет белье. Когда начинает дуть этот ветер, женщины перестирывают в доме всё, и вся округа плывет под парусами.  И всё - я поняла, что повесть поплыла под парусом бабьего ветра.

Иллюстрации к книгам Дины Рубиной создает ее муж, художник Борис Карафелов.

«Ужасно люблю говорить с таксистами»

- То есть своих героев Вы можете встретить среди самых обычных людей?

- Я ищу в людях страсть и неординарность. Самый обычный сантехнику - у нас это называется инсталлятор - может прийти и устроить праздник. Инсталлятор – это обязательно восточный мужчина.

И у него обязательно падают штаны, полностью обнажается задница, но это его абсолютно не волнует: он садится и чинит.

Так вот, этот самый обычный инсталлятор может излучать радость жизни, юмор, артистизм, может рассказать какую-то невероятную историю...

Я обожаю живой человеческий голос. Всегда и везде ловлю монологи – в поезде, в автобусе, в самолете. Просто разговор человека. Ужасно люблю разговаривать с таксистами. Мои основные познания о жизни происходят как раз из бесед с таксистами.  

- На Ваших творческих вечерах Вы читаете записки от зрителей. Какая особенно удивила?

- Большинство записок – с благодарностями, они о читательской преданности. И вот в Нижнем Новгороде среди всей этой любви приходит  записка:

«Несколько раз пробовал читать ваши книги. Ничего не могу с собой поделать – сплошная вода».

Я подумала: кто он, этот читатель? Я бы много дала, чтобы просто посмотреть на него. Почему он пришел на эту встречу? Жена притащила? Что он пытался понять? Я сказала: «Дорогой мой, оставьте. Есть куча других замечательных писателей, у которых нет ни грамма ни воды, ни воздуха».

«Актёрка сдохла!»

На концерте Дина Рубина рассказывала истории из своей писательской жизни, байки о своем друге и соседе, поэте Игоре Губермане, читала короткие рассказы, много шутила и отвечала на записки от зрителей. А еще она начала свое выступление точно в заявленное время – минута в минуту. И на этот счет рассказала случай, который произошел на заре ее писательской карьеры:

- Я выступаю с самого раннего возраста. После публикации моих первых рассказов мне предложили от какого-то бюро пропаганды писателей выступать перед школьниками. Взяла себе сразу три школы и читала семиклассникам поэзию Хлебникова. Мне казалось, им это необходимо. Я человек очень точный, никогда не опаздываю, и поэтому в эти три школы я мчалась с троллейбуса в метро, с метро на трамвай, везде успевала. Но однажды опоздала, и когда подходила к воротам школы, навстречу мне вывалила прыщавая толпа с радостными воплями: «Ура! Актёрка сдохла!»

С тех пор я тем более никогда не опаздываю.

После выступления Дина Рубина дала автографы всем желающим.

Что ответила писательница на записки туляков?

«Какая из Ваших книг Вам наиболее дорога?»

- Конечно, та, над которой сейчас работаю. Нет такого понятия - главная или любимая книга. Это все равно, что вы спросите: кого я люблю больше – сына или дочь.

«Как поживает ваша собака? Рассказ о ней в сборнике «Окна» читали всей семьей с большим удовольствием».

- У нас была первая собака, замечательная и любимая - Кондрат, который прожил с нами 17 с половиной лет. Когда его не стало, мы ужасно переживали и были сами не свои, пока у нас не появилась новая собака. Этот - абсолютно другого характера, чистый ангел, ему уже 6 лет, зовут Шерлок. Что в жизни может быть лучше собаки?..

«Были ли реальные прототипы у героев «Русской канарейки»?

- Как вам сказать? Вообще-то нет. Но вообще-то да. Вы помните Гоголя: «Если бы нос Ивана Кузьмича приставить к щеке…». Это собирается из разных-разных образов – ласточки так лепят свои гнезда. Но бывают чудеса. Когда я начинаю работать над крупным произведением, особенно таким циклопическим, как «Русская канарейка» -

три тома! Я думала, что не выползу из-под этого мавзолея.

– так вот, мне обязательно посылают знак из той, небесной канцелярии по моему ведомству. Например, в один прекрасный день я просыпаюсь и думаю: черт возьми, чудесная какая идея – сделать так, чтобы у человека, разводящего канареек, с потрясающим слухом, очарованного музыкой канареечного пения, - родилась глухая дочь. Я тут же рассказываю это несчастному человеку – моему мужу, который обязан выслушивать весь писательский бред по утрам. 

Дина Рубина с мужем Борисом.

Он говорит: «Сильный ход. Но я боюсь, что это тупик. Что ты обычно в «Фейсбуке» пишешь: «Отзовитесь, парашютисты!» - и отзываются 75 человек. Ты же не может написать: «Глухие, отзовитесь!». Я говорю: «Да, это действительно тупиковая идея». Иду к компьютеру, включаю его - и получаю письмо от глухой женщины. Понимаете?..

«Вы никогда не говорите о вашем сыне. Он живет в Израиле?»

- Ну конечно, все родные и даже друзья живут со мной. Мой сын уже очень взрослый господин, крупный менеджер крупной торговой сети. Ничего интересного.

Я бы вряд ли сделала сына героем произведения. Он такой, знаете, очень отдельный человек.

Писательница с детьми. Сейчас вся семья живет в Израиле.

«Мысли и мировоззрение героини повести «Бабий ветер» – соответствуют ли вашим?»

- Писатель и его герой – это отнюдь не одно и то же. Кроме всего прочего, моя биография резко отличается от биографии моей героини. Да, это человек плюс-минус моего поколения. Да, возможно, в ситуациях, с которыми она сталкивается, я бы вела себя точно так же. Но сейчас уже трудно сказать: я погружена в другой материал и мало, честно говоря, думаю о книге «Бабий ветер».

«Как создаются ваши произведения?»

- Это вопрос, по поводу которого я мечтаю написать книжку, которая будет называться «Как пишутся эти проклятые книги».

Это очень, очень долго. Это страшно.

Потому что ты просыпаешься в час-полвторого ночи и, чтобы не было страшно жить, в этот промежуток времени, идешь к компьютеру и там чего-то делаешь. И так далее…

Досье MYSLO

Дина Ильинична Рубина, писательница.

Родилась в 1953 году в Ташкенте.

Названа в честь актрисы Дины Дурбин – звезды Голливуда 40-х годов.

Получила музыкальное образование, окончила Ташкентскую консерваторию.

Первый рассказ опубликовала в 16 лет в журнале «Юность».

С 1990 года живет в Израиле.

У писательницы двое взрослых детей, есть внуки. Муж – художник Борис Карафелов, постоянный иллюстратор ее книг.

Избранные произведения: «Почерк Леонардо», «Синдром Петрушки», «Синдикат», «Белая голубка Кордовы», «Любка», «На Верхней Масловке», «Русская канарейка» и др.

Хобби: коллекционирует кукол.

myslo.ru

Дина Рубина

Дина Ильинична Рубина родилась в семье художника Ильи Давидовича Рубина и учительницы истории. Окончила музыкальную школу при консерватории, а в 1977 г. — Ташкентскую консерваторию.

Первый рассказ Рубиной «Беспокойная натура» был опубликован в 1971 г. в журнале «Юность». В 1977–78 гг. преподавала в Ташкентском институте культуры, в 1978–84 гг. руководила литобъединением при Союзе писателей Узбекистана, переводила узбекских писателей на русский язык. Её рассказы и повести публиковались в журнале «Юность», а пьесы «Чудесная дойра» и «Когда же пойдёт снег?» были поставлены в нескольких театрах Советского Союза. В 1980-х гг. в Ташкенте были опубликованы три книги прозы Рубиной: «Когда же пойдёт снег..?» (1980), «Дом за зелёной калиткой» (1982), «Отворите окно!» (1987), в 1990 г. в Москве вышел сборник повестей и рассказов «Двойная фамилия».

В 1990 г. Рубина репатриировалась с семьёй в Израиль. После переезда работала литературным редактором в еженедельном литературном приложении «Пятница» к русскоязычной газете «Наша страна».

Рассказы и повести автора печатались в журналах «Юность», «Новый мир», «Огонёк», «Континент», «Советская литература за рубежом», «Искусство кино», «Дружба народов», «22», «Время и мы», «Знамя», «Обозреватель», «Иерусалимский журнал», а также во многих литературных альманахах и сборниках. Начиная с 2003 года Дина Рубина начинает сотрудничать с издательством «Эксмо», которое активно издаёт и переиздаёт весь корпус её прозы. За годы сотрудничества с издательством общий тираж книг Д. Рубиной превысил два с половиной миллиона экземпляров. Книги Д. Рубиной переведены на 22 языка. Её романы, повести и рассказы изданы отдельными книгами на иврите, а также на английском, болгарском, французском, чешском и эстонском языках.

Проза Рубиной отличается ярко выраженной авторской интонацией, вниманием к бытовым подробностям, точной обрисовкой персонажей, иронией и лиризмом. Особое место в творчестве Рубиной занимает еврейская тема: историческое прошлое народа, а также современная жизнь евреев в Израиле и в диаспоре.

С 2000 г. Рубина работает представителем Еврейского агентства по работе с общинами в Москве. Муж — художник Борис Карафелов, постоянный иллюстратор её произведений. У Дины Рубиной есть сын Дмитрий от первого брака и дочь Ева от второго. Живёт в городе Маале-Адуммим.

Фантастика в творчестве автора. К профильным произведениям автора относится условный цикл романов «Люди воздуха», написанный в жанре современного магического реализма. Самым известным романом цикла является «Почерк Леонардо», в 2009 году попавший в номинации многих крупных фантастических премий России и Украины. В романе рассказывается о девушке, обладающей паранормальными способностями и пишущей «зеркальным почерком», сходным с почерком Леонардо да Винчи.

Прочие литературные награды и премии:

Лауреат Министерства культуры УзССР (за пьесу-мюзикл «Чудесная дойра», 1982).

Лауреат премии им. Арье Дульчина (1992 г.) (за книгу «Один интеллигент уселся на дороге», 1990).

Лауреат премии Союза писателей Израиля (за роман «Вот идёт Мессия!», 1996).

Лауреат Русской премии за роман «Белая голубка Кордовы» (2010 г.)

Лауреат премии фонда им. Юрия Штерна и Министерства Культуры Израиля (2009 г.)

Лауреат премии фонда Олега Табакова за рассказ «Адам и Мирьям» (2008 г.)

Лауреат премии «Лучшая книга литературного сезона» (Франция, 1996 г.) за повесть «Двойная фамилия».

fantlab.ru

Рубина, Дина Ильинична — Википедия (с комментариями)

Материал из Википедии — свободной энциклопедии

В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Рубина.

Дина Ильи́нична Ру́бина (род. 19 сентября 1953, Ташкент, Узбекская ССР) — русская писательница.

Член Союза писателей УзССР (1978), Союза писателей СССР (1979)[1], международного ПЕН-клуба, Союза русскоязычных писателей Израиля (1990).

Биография

Родилась 19 сентября 1953 года в Ташкенте в семье художника Ильи Давидовича Рубина (родом из Харькова) и учительницы истории Риты Александровны Рубиной (урождённой Жуковской, родом из Полтавы).[2] Мать эвакуировалась в Ташкент в семнадцатилетнем возрасте во время войны, отец поселился у родителей в Ташкенте, вернувшись с фронта после демобилизации. Дину Рубину назвали в честь Дины Дурбин — американской киноактрисы, звезды Голливуда 1940-х годов[3].

Окончила специализированную музыкальную школу при ташкентской консерватории[4]. Впечатления от школы вошли в сборник повестей и рассказов «Уроки музыки».

В 1977 году Рубина окончила ташкентскую консерваторию, преподавала в Институте культуры в Ташкенте. C Ташкентом 1940-х — 1960-х годов тесно связаны сюжет и жизнь героев её романа «На солнечной стороне улицы».[5]

Первые юношеские произведения Дины Рубиной были опубликованы на страницах журнала «Юность». Первый рассказ шестнадцатилетней писательницы, напечатанный в журнале, назывался «Беспокойная натура» и был опубликован в 1971 году в разделе журнала «Зелёный портфель». Литературную известность Дине Рубиной принесла публикация в 1977 году повести «Когда же пойдёт снег?..». В ней девочка встречает свою любовь накануне смертельно опасной операции. По этому произведению был снят фильм, поставлены теле- и радиоспектакль, написана пьеса, которая много лет шла на сцене Московского ТЮЗа[6]. В том же году, в возрасте 24 лет, она стала членом Союза писателей УзССР — на тот момент самым молодым в стране членом подобных организаций[7]. В 1979 году стала членом СП СССР[1].

На съёмках фильма «Наш внук работает в милиции» по повести «Завтра, как обычно» писательница познакомилась со своим вторым мужем, и уехала с ним в Москву. Фильм получился неудачным, но после него Дина Рубина написала одну из лучших своих вещей «Камера наезжает»[6]. В Москве писательница жила и работала до отъезда на постоянное место жительства в Израиль в конце 1990 года.

После переезда в Израиль работала литературным редактором в еженедельном литературном приложении «Пятница» к русскоязычной газете «Наша страна».

В эти годы работы Рубиной начинают публиковать российские журналы «Новый мир», «Знамя», «Дружба народов»[8].

В 2001—2003 работала в Москве в должности руководителя культурных программ Еврейского агентства (Сохнут).

В настоящее время проживает в городе Мевасерет-Цион.

Рубина стала автором трех вариантов «Тотального диктанта», который прошел в 2013 году[9].

3-4 октября 2014 года Дина Ильинична приняла участие в театрализованных онлайн-чтениях «Каренина. Живое издание»[10].

Семья

• Сын — Дмитрий (род. 1976, от первого брака в 1973—1978 годах).
• Второй муж (с 1984 года) — художник Борис Карафелов, постоянный иллюстратор её произведений.
  • Дочь — Ева Гасснер (род. 1986)[11].
• Сестра — Вера Рубина, скрипачка и музыкальный педагог в Бостоне.[12][13]

Литературные награды

• Премия Министерства культуры Узбекистана за пьесу «Чудесная дойра» для театра музыкальной комедии, написанную ею совместно с поэтом Рудольфом Баринским в конце 70-х годов XX века в Ташкенте, по мотивам узбекских народных сказок.
• Премия им. Арье Дульчина (Израиль) за книгу «Один интеллигент уселся на дороге».
• Премия Союза писателей Израиля за роман «Вот идёт Мессия!».
• Российская премия «Большая книга» за 2007 год[14] за роман «На солнечной стороне улицы».
• март 2008 — премия[15] Благотворительного фонда Олега Табакова[16] за рассказ «Адам и Мирьям», опубликованный в журнале «Дружба народов», № 7, 2007 год.
• апрель 2009 — премия «Портал», лучшее фантастическое произведение (крупная форма) за роман «Почерк Леонардо»

Издания

• Полное собрание романов в одном томе.
• Полное собрание повестей в одном томе.
• Полное собрание рассказов в одном томе.
• Собрание романов Д. Рубиной. М.,Эксмо,2008, 464 с., 75 100 экз., ISBN 978-5-699-27962-3, 978-5-699-27369-0
• 17 рассказов. Эксмо, 2014
• «Адам и Мирьям». Авторский сборник. М.: Эксмо, 2010,416 с., 4 000 экз., ISBN 978-5-699-39797-6
• Альт перелетный. М., Эксмо-пресс, 2008
• Ангел конвойный. М., 1997
• Ангел конвойный. М., 2006
• «Астральный полёт души на уроке физики» М., Астрель, 2000
• «Астральный полёт души на уроке физики» М., 2003, 2005
• «Белая голубка Кордовы» М.: Эксмо, 544 с., 80000 экз., ISBN 978-5-699-37343-7
• Белый осел в ожидании спасителя. М., Эксмо, 2014
• «Больно только когда смеюсь». М.: Эксмо, ISBN 978-5-699-43666-8; 2010 г.
• В России надо жить долго. М.: Эксмо, 2010
• Вид из окна съемной квартиры. М., Эксмо, 2008, 2009
• Во вратах твоих. Екатеринбург, 2002.
• «Воскресная месса в Толедо» М.:Вагриус, 2002
• «Вот идёт Мессия!» — М., Подкова, 1999
• «Вот идёт Мессия!» — СПб, Ретро, 2000, 2001
• «Вот идёт Мессия!» Екатеринбург, 2002
• «Высокая вода венецианцев» — М., Вагриус, 2001
• «Высокая вода венецианцев» — М., 2011
• Гладь озера в пасмурной мгле. — М., 2007, 2008
• «Глаза героя крупным планом» — Екатеринбург, 2002
• «Глаза героя крупным планом» — М., Вагриус, 2002
• Горячие звезды. М., 2010
• Двое на крыше. Эксмо, 2015
• Двойная фамилия. М., Советский писатель, 1990
• Двойная фамилия. Эксмо, 2007
• Двойная фамилия. Эксмо, 2024
• Джаз-банд на Карловом мосту. Эксмо, 2011
• «Дом за зелёной калиткой» — Ташкент, 1982
• «Дом за зелёной калиткой» — Екатеринбург, 2002
• «Дом за зелёной калиткой» — М., Вагриус, 2002
• «Дом за зелёной калиткой» — Эксмо, 2014
• Душегубица, Эксмо, 2010
• Еврейская невеста. Эксмо, 2012
• Завтра как обычно, Эксмо, 2011, 2014
• Иерусалимский синдром. Эксмо, 2008, 2009
• Иерусалимцы. М., Эксмо, 2011
• Итак, продолжаем. Эксмо-пресс, 2007
• Их бин нервосо. М., 2007
• Камера наезжает. — М., 1996
• Камера наезжает. — М., 2005
• Когда выпадет снег. — Екатеринбург, 2000, 2001, 2002
• «Когда же пойдёт снег…?» — Ташкент, 1980
• Любка. — М., Эксмо, 2011
• Мастер-тарабука. М., Эксмо, 2005
• «Миф сокровенный…». М.: Эксмо, 2010, 432 с., 4000 экз., ISBN 978-5-699-41269-3
• На Верхней Масловке. Екатериинбург, 2001, 2002. Прототипом героини повести послужила скульптор Нина Ильинична Нисс-Гольдман.
• На Верхней Масловке. М, Эксмо, 2004
• На Верхней Масловке. М, 2007,2008, 2009
• На исходе августа, Эксмо, 2014
• «На солнечной стороне улицы» М., Эксмо, 2006, 2007, 2010, 2011
• «Наш китайский бизнес» М., Эксмо, 2004, 2007
• Не оставляй меня одного. Эксмо, 2013
• «Несколько торопливых слов любви» СПб, Ретро, 2003, 2005
• «Несколько торопливых слов любви» Екатеринбург, 2004
• О любви. М., 2011
• «Один интеллигент уселся на дороге» СПб, Симпозиум, 2000
• «Один интеллигент уселся на дороге» СПб, Ретро, 2001
• Озябшие странники. Эксмо, 2013
• Окна. Эксмо, 2012
• «Отворите окно!» Ташкент, 1987
• «Под знаком карнавала» Екатеринбург, 2000, 2001, 2002
• «Последний кабан из лесов Понтеведра» СПб, Симпозиум, 2000
• «Последний кабан из лесов Понтеведра» СПб, Ретро, 2002
• «Последний кабан из лесов Понтеведра» М., Эксмо, 2011
• «Почерк Леонардо» М., Эксмо, 2011
• Ральф и Шура. Эксмо. 2014
• Русская канарейка. Эксмо, 2011
• «Синдикат» М. Эксмо, 2004, 2007, 2010, 2014
• «Синдром Петрушки». М.: Эксмо, 2011, 432 с., 100 000 экз., ISBN 978-5-699-45611-6
• «Старые повести о любви». М.: Эксмо, 2007, 224 с., 20 000 экз., ISBN 978-5-699-24508-6.
• Теплые штаны для вашей мамы. Эксмо.
• Терновник. СПб, Ретро, 2001
• Туман. Эксмо, 2011
• «Уроки музыки» М., Гудбял-пресс, 1998
• Уроки музыки. Эксмо, 2014
• Фарфоровые затеи. Эксмо, 2014
• Холодная весна в Провансе. — М., Эксмо, 2005, 2007, 2010
• Цыганка. Эксмо, 2011. Основан на реальной семейной истории писательницы[17].
• «Чем бы заняться?» — СПб, Ретро, 2001, 2002
• Чужие подъезды. — М., 2010
• Школа беглости пальцев. 2007
• Я кайфую, 2014.
• Яблоки из сада Шлицбутера. 2015

Произведения

Романы

• 1996 — «Вот идёт Мессия!» ИЗД Ретро СПб
• 1998 — «Последний кабан из лесов Понтеведра»
• 2004 — «Синдикат», роман-комикс[18][19]
• 2006 — «На солнечной стороне улицы»[20]
• 2008 — «Почерк Леонардо» Серия: Собрание романов Д. Рубиной. Издательство: Эксмо, твёрдый переплёт, 464 с., тираж 75100 экз., ISBN 978-5-699-27962-3, 978-5-699-27369-0
  • 2008 г. Серия: Большая литература. Издательство: Эксмо, твёрдый переплёт, 464 с., тираж 75100 экз., ISBN 978-5-699-27369-0
  • 2009 г. Серия: Большая литература. Издательство: Эксмо, мягкая обложка, 576 с., тираж 25000 экз., ISBN 978-5-699-32916-8
  • 2010 г. Издательство: Эксмо, твёрдый переплёт, 464 с., тираж 4000 экз., ISBN 978-5-699-41815-2
• 2009 — «Белая голубка Кордовы» Издательство: Эксмо, твёрдый переплёт, 544 с., тираж 80000 экз., ISBN 978-5-699-37343-7
  • 2010 г. Издательство: Эксмо, мягкая обложка, 704 с., тираж 80000 экз., ISBN 978-5-699-40684-5
  • 2010 г. Серия: Большая литература. Издательство: Эксмо, мягкая обложка, 704 с., тираж 20100 экз., ISBN 978-5-699-44056-6
• 2010 — «Синдром Петрушки». Издательство: Эксмо, твёрдый переплёт, 432 с., тираж 100000 экз., ISBN 978-5-699-45611-6
• 2014 — Цикл «Русская канарейка»
  • «Желтухин»
  • «Голос»
  • «Блудный сын»

Сборники повестей и рассказов

• 1980 — «Когда же пойдёт снег…?»
• 1982 — «Дом за зелёной калиткой»
• 1987 — «Отворите окно!»
• 1990 — «Двойная фамилия»
• 1994 — «Один интеллигент уселся на дороге»
• 1996 — «Уроки музыки»
• 1997 — «Ангел конвойный»
• 1999 — «Высокая вода венецианцев»
• 1999 — «Астральный полёт души на уроке физики»
• 2002 — «Глаза героя крупным планом»
• 2002 — «Воскресная месса в Толедо»
• 2002 — «Во вратах твоих»
• 2003 — «Несколько торопливых слов любви»
• 2004 — «Наш китайский бизнес»
• 2005 — «Мастер-тарабука»
• 2007 — «Старые повести о любви». М.: Эксмо, 2007 (серия «top-книга»), мягкая обложка, 224 с., тираж 20 000 экз., ISBN 978-5-699-24508-6. (Повести «Чужие подъезды» и «Завтра, как обычно».)
• 2008 — «Астральный полёт души на уроке физики»
• 2008 — «Итак, продолжаем!..»
• 2008 — «Чужие подъезды»
• 2008 — «Холодная весна в Провансе»
• 2008 — «Камера наезжает!..» повесть
• 2009 — «Любка»
• 2010 — «Миф сокровенный…». Издательство: Эксмо, твёрдый переплёт, 432 с., тираж 4000 экз., ISBN 978-5-699-41269-3
• 2010 — «Больно только когда смеюсь». Издательство: Эксмо, ISBN 978-5-699-43666-8; 2010 г.
• 2010 — «Адам и Мирьям». Авторский сборник. Издательство: Эксмо, твёрдый переплёт, 416 с., тираж: 4000 экз., ISBN 978-5-699-39797-6
• 2010 — «Фарфоровые затеи»
• 2011 — «Душегубица»
• 2012 — «Окна»
• 2015 — «Коксинель»

Эссе

• 1999 — «Под знаком карнавала»
• 2001 — «Чем бы заняться?»
• «Я — офеня»
• «Я не любовник макарон, или кое-что из иврита»
• «Под знаком карнавала»
• «Позвони мне, позвони!»
• «Дети»
• «А не здесь вы не можете не ходить?!»
• «Чем бы заняться?»
• «Майн пиджак ин вайсе клетка…»
• «Иерусалимский автобус»
• «Послесловие к сюжету»

Фильмы по произведениям Дины Рубиной

Напишите отзыв о статье "Рубина, Дина Ильинична"

Примечания

1. ↑ 1 2 [www.litafisha.ru/authors/?id=193 Рубина Дина Ильинична]
2. ↑ [www.dinarubina.com/biography.html Биография Дины Рубиной]
3. ↑ [www.radiomayak.ru/fragment/show/brand_id/56/fragment_id/17721 Дина Рубина в гостях у Лены Батиновой и Вадима Тихомирова], Радио Маяк (18 октября 2010). Проверено 11 апреля 2013.
4. ↑ Музыкальная школа имени В. А. Успенского.
5. ↑ [www.dinarubina.com/biography.html Биография]
6. ↑ 1 2 [lib.ulstu.ru/docs/virtgost/dina_rubina.pdf Научная библиотека УлГТУ: Дина Рубина]
7. ↑ [7days.ru/article/privatelife/594947/16 Дина Рубина: моя карьера началась с трёх слов]
8. ↑ [www.dinarubina.com/biography.html Сайт Дины Рубиной: биография]
9. ↑ [totaldict.ru/texts/ Тотальный диктант | Тексты диктантов]. Проверено 9 апреля 2013. [www.webcitation.org/6Fwu81eAr Архивировано из первоисточника 17 апреля 2013].
10. ↑ [tolstoymuseum.ru/news/1391/ "Каренина. Живое издание": 700 человек в прямом онлайн-эфире прочитали роман Толстого] (рус.) (3 октября 2014). Проверено 26 сентября 2015.
11. ↑ [www.mk.ru/editions/roddom/article/2008/09/01/25371-dina-rubina-lyubov-eto-godyi-prozhityie-vmeste.html Дина Рубина: «Любовь — это годы, прожитые вместе»] МК № 62, 1 сентября 2008 г.
12. ↑ [www.verarubin.com/ Vera Rubin]
13. ↑ [www.mmta.net/user_images/TOY%202012[1].pdf 2012 MMTA Teacher of the Year]
14. ↑ [www.dinarubina.com/start.html Дина Рубина — лауреат премии «Большая книга» 2007 г.]
15. ↑ [www.dinarubina.com/start.html Сайт Дины Рубиной ::: Новости]
16. ↑ Премия присуждается деятелям театра — актёрам, режиссёрам, педагогам, театроведам — за значительные успехи в педагогике и науке.
17. ↑ Евгения Квитко. [archive.mignews.com.ua/articles_print/281384.html Дина Рубина: Смотришь на полки со своими книгами, и хочется повеситься], MIGnews.com.ua (29 ноября 2007). Проверено 11 апреля 2013.
18. ↑ Михаил Крутиков [www.narodknigi.ru/journals/52/dina_rubina_sindikat/ Дина Рубина. Синдикат] журнал «Народ Книги в мире книг», № 52 Август 2004
19. ↑ Александр Френкель [www.narodknigi.ru/journals/54/spasibo_dina_za_pravdu/ Спасибо, Дина, за правду!]; Евгений Мороз [www.narodknigi.ru/journals/54/o_bednom_sindikate_zamolvite_slovo_/ О бедном «Синдикате» замолвите слово…]; журнал «Народ Книги в мире книг», № 54 Декабрь 2004
20. ↑ Анна Шварц [www.booknik.ru/reviews/fiction/?id=10368 На солнечной стороне памяти] booknik.ru, 26 июля 2006
21. ↑ [www.koburafilm.com/projects/6/ «На солнечной стороне улицы». О фильме на портале компании KoBura Film Production]

Ссылки

• [www.dinarubina.com/ Официальный сайт Дины Рубиной]
• [www.dinarubina.com/biography.html Дина Рубина. Автобиография]
• [www.booknik.ru/context/?id=24658 Интервью с Диной Рубиной: «Израиль — это миф»]
• [www.perevod.it/elkost/images/Rubina_histories_0608.pdf Интервью с Диной Рубиной для журнала «Истории»], беседовал Константин Криницкий
• [kudryats.journalisti.ru/?p=3952 Интервью с Диной Рубиной], беседовал Евгений Кудряц
• [7days.ru/article/privatelife/594947/1 Интервью с Диной Рубиной: «Моя карьера началась с трёх слов»], беседовала Варвара Богданова
• [magazines.russ.ru/authors/r/rubina/ Дина Рубина в Журнальном зале]
• [www.svoboda.org/content/transcript/27444730.html Интервью] на «Радио Свобода» в передаче Леонида Велехова «Культ личности»

Отрывок, характеризующий Рубина, Дина Ильинична

– Теперь очень переменился, – сказала Анна Михайловна. – Так я хотела сказать, – продолжала она, – по жене прямой наследник всего именья князь Василий, но Пьера отец очень любил, занимался его воспитанием и писал государю… так что никто не знает, ежели он умрет (он так плох, что этого ждут каждую минуту, и Lorrain приехал из Петербурга), кому достанется это огромное состояние, Пьеру или князю Василию. Сорок тысяч душ и миллионы. Я это очень хорошо знаю, потому что мне сам князь Василий это говорил. Да и Кирилл Владимирович мне приходится троюродным дядей по матери. Он и крестил Борю, – прибавила она, как будто не приписывая этому обстоятельству никакого значения. – Князь Василий приехал в Москву вчера. Он едет на ревизию, мне говорили, – сказала гостья. – Да, но, entre nous, [между нами,] – сказала княгиня, – это предлог, он приехал собственно к графу Кирилле Владимировичу, узнав, что он так плох. – Однако, ma chere, это славная штука, – сказал граф и, заметив, что старшая гостья его не слушала, обратился уже к барышням. – Хороша фигура была у квартального, я воображаю. И он, представив, как махал руками квартальный, опять захохотал звучным и басистым смехом, колебавшим всё его полное тело, как смеются люди, всегда хорошо евшие и особенно пившие. – Так, пожалуйста же, обедать к нам, – сказал он.

Наступило молчание. Графиня глядела на гостью, приятно улыбаясь, впрочем, не скрывая того, что не огорчится теперь нисколько, если гостья поднимется и уедет. Дочь гостьи уже оправляла платье, вопросительно глядя на мать, как вдруг из соседней комнаты послышался бег к двери нескольких мужских и женских ног, грохот зацепленного и поваленного стула, и в комнату вбежала тринадцатилетняя девочка, запахнув что то короткою кисейною юбкою, и остановилась по средине комнаты. Очевидно было, она нечаянно, с нерассчитанного бега, заскочила так далеко. В дверях в ту же минуту показались студент с малиновым воротником, гвардейский офицер, пятнадцатилетняя девочка и толстый румяный мальчик в детской курточке. Граф вскочил и, раскачиваясь, широко расставил руки вокруг бежавшей девочки. – А, вот она! – смеясь закричал он. – Именинница! Ma chere, именинница! – Ma chere, il y a un temps pour tout, [Милая, на все есть время,] – сказала графиня, притворяясь строгою. – Ты ее все балуешь, Elie, – прибавила она мужу. – Bonjour, ma chere, je vous felicite, [Здравствуйте, моя милая, поздравляю вас,] – сказала гостья. – Quelle delicuse enfant! [Какое прелестное дитя!] – прибавила она, обращаясь к матери. Черноглазая, с большим ртом, некрасивая, но живая девочка, с своими детскими открытыми плечиками, которые, сжимаясь, двигались в своем корсаже от быстрого бега, с своими сбившимися назад черными кудрями, тоненькими оголенными руками и маленькими ножками в кружевных панталончиках и открытых башмачках, была в том милом возрасте, когда девочка уже не ребенок, а ребенок еще не девушка. Вывернувшись от отца, она подбежала к матери и, не обращая никакого внимания на ее строгое замечание, спрятала свое раскрасневшееся лицо в кружевах материной мантильи и засмеялась. Она смеялась чему то, толкуя отрывисто про куклу, которую вынула из под юбочки. – Видите?… Кукла… Мими… Видите. И Наташа не могла больше говорить (ей всё смешно казалось). Она упала на мать и расхохоталась так громко и звонко, что все, даже чопорная гостья, против воли засмеялись. – Ну, поди, поди с своим уродом! – сказала мать, притворно сердито отталкивая дочь. – Это моя меньшая, – обратилась она к гостье. Наташа, оторвав на минуту лицо от кружевной косынки матери, взглянула на нее снизу сквозь слезы смеха и опять спрятала лицо. Гостья, принужденная любоваться семейною сценой, сочла нужным принять в ней какое нибудь участие. – Скажите, моя милая, – сказала она, обращаясь к Наташе, – как же вам приходится эта Мими? Дочь, верно? Наташе не понравился тон снисхождения до детского разговора, с которым гостья обратилась к ней. Она ничего не ответила и серьезно посмотрела на гостью. Между тем всё это молодое поколение: Борис – офицер, сын княгини Анны Михайловны, Николай – студент, старший сын графа, Соня – пятнадцатилетняя племянница графа, и маленький Петруша – меньшой сын, все разместились в гостиной и, видимо, старались удержать в границах приличия оживление и веселость, которыми еще дышала каждая их черта. Видно было, что там, в задних комнатах, откуда они все так стремительно прибежали, у них были разговоры веселее, чем здесь о городских сплетнях, погоде и comtesse Apraksine. [о графине Апраксиной.] Изредка они взглядывали друг на друга и едва удерживались от смеха. Два молодые человека, студент и офицер, друзья с детства, были одних лет и оба красивы, но не похожи друг на друга. Борис был высокий белокурый юноша с правильными тонкими чертами спокойного и красивого лица; Николай был невысокий курчавый молодой человек с открытым выражением лица. На верхней губе его уже показывались черные волосики, и во всем лице выражались стремительность и восторженность. Николай покраснел, как только вошел в гостиную. Видно было, что он искал и не находил, что сказать; Борис, напротив, тотчас же нашелся и рассказал спокойно, шутливо, как эту Мими куклу он знал еще молодою девицей с неиспорченным еще носом, как она в пять лет на его памяти состарелась и как у ней по всему черепу треснула голова. Сказав это, он взглянул на Наташу. Наташа отвернулась от него, взглянула на младшего брата, который, зажмурившись, трясся от беззвучного смеха, и, не в силах более удерживаться, прыгнула и побежала из комнаты так скоро, как только могли нести ее быстрые ножки. Борис не рассмеялся. – Вы, кажется, тоже хотели ехать, maman? Карета нужна? – .сказал он, с улыбкой обращаясь к матери. – Да, поди, поди, вели приготовить, – сказала она, уливаясь. Борис вышел тихо в двери и пошел за Наташей, толстый мальчик сердито побежал за ними, как будто досадуя на расстройство, происшедшее в его занятиях.

Из молодежи, не считая старшей дочери графини (которая была четырьмя годами старше сестры и держала себя уже, как большая) и гостьи барышни, в гостиной остались Николай и Соня племянница. Соня была тоненькая, миниатюрненькая брюнетка с мягким, отененным длинными ресницами взглядом, густой черною косой, два раза обвившею ее голову, и желтоватым оттенком кожи на лице и в особенности на обнаженных худощавых, но грациозных мускулистых руках и шее. Плавностью движений, мягкостью и гибкостью маленьких членов и несколько хитрою и сдержанною манерой она напоминала красивого, но еще не сформировавшегося котенка, который будет прелестною кошечкой. Она, видимо, считала приличным выказывать улыбкой участие к общему разговору; но против воли ее глаза из под длинных густых ресниц смотрели на уезжавшего в армию cousin [двоюродного брата] с таким девическим страстным обожанием, что улыбка ее не могла ни на мгновение обмануть никого, и видно было, что кошечка присела только для того, чтоб еще энергичнее прыгнуть и заиграть с своим соusin, как скоро только они так же, как Борис с Наташей, выберутся из этой гостиной. – Да, ma chere, – сказал старый граф, обращаясь к гостье и указывая на своего Николая. – Вот его друг Борис произведен в офицеры, и он из дружбы не хочет отставать от него; бросает и университет и меня старика: идет в военную службу, ma chere. А уж ему место в архиве было готово, и всё. Вот дружба то? – сказал граф вопросительно. – Да ведь война, говорят, объявлена, – сказала гостья. – Давно говорят, – сказал граф. – Опять поговорят, поговорят, да так и оставят. Ma chere, вот дружба то! – повторил он. – Он идет в гусары. Гостья, не зная, что сказать, покачала головой. – Совсем не из дружбы, – отвечал Николай, вспыхнув и отговариваясь как будто от постыдного на него наклепа. – Совсем не дружба, а просто чувствую призвание к военной службе. Он оглянулся на кузину и на гостью барышню: обе смотрели на него с улыбкой одобрения. – Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был в отпуску здесь и берет его с собой. Что делать? – сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о деле, которое, видимо, стоило ему много горя. – Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню. Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру. – Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи. Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову: – Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему. Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню. – Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она. – Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков. – Всё от воспитания зависит, – сказала гостья. – Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа. – Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere! – Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох! – Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить. – Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору. – О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж? – Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго. – Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь. Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно. Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость. – Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья. – Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере. Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду. – Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.

Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека. Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась. Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай. – Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней. – Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала. – Нет, я знаю что. – Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней. – Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку. Соня не вырывала у него руки и перестала плакать. Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она. – Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе. – Я не люблю, когда ты так говоришь. – Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал. «Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса. – Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею. – Какая же это одна вещь ? – спросил он. Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки. – Поцелуйте куклу, – сказала она. Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.

wiki-org.ru

Рубина Дина Ильинична автобиография - МОЯ ЛЮБОВЬ

Когда меня убедили, что на сайте обязательно должна быть помещена моя биография, я принялась листать словари и энциклопедии, где — от краткого абзаца до обширной статьи — излагались разные варианты моей достаточно заурядной и абсолютно скучной биографии.

Обычно я довольно равнодушно отношусь к подобным вещам, полагая, что никто их и не читает. В сущности, кому какое дело — что за институт закончил автор того или иного романа, сколько у него братьев или сестер, сколько детей, мужей и прочего жизненного барахла…

Некоторое время меня даже раздражала просьба создателей моего сайта — написать собственную биографию. В конце-концов, у любого писателя биография расщеплена на мелкие и крупные щепы для растопки творческого костра, на котором мы сами и корчимся всю свою литературную жизнь.

Потом я решила взглянуть на это дело с точки зрения мастеровой. Вот, мол, есть некая второстепенная героиня ненаписанного пока романа. Взять и — где конспективно, где более проработанно — набросать некий рисунок жизненного пути. На том и порешила.

Итак.

Родилась в 53-м, уже после смерти Усатого, в семье художника и учительницы истории. И та и другой родились на Украине. Отец — в Харькове, мать — в Полтаве. В Ташкент родители попали каждый своим путем. Мать — с волной эвакуации, явилась девчонкой семнадцати лет, бросилась поступать в университет, (страшно любила литературу). В приемной комиссии ее спросили строго — "Вы на филологический или на исторический?" Она закончила украинскую школу, слово "филологический" слышала впервые, спросить — что это значит — стеснялась, так и поступила на исторический. Ночью работала охранником на оружейном заводе, днем спала на лекциях, которые читали блестящие профессора московского и ленинградского университетов, эвакуированных в Ташкент. Зимы те военные были чудовищно морозными. Картонные подметки туфель привязывались веревками. От голода студенты спасались орехами — стакан стоил какие-то копейки. Тогда еще не знали, что они страшно калорийны. Кроме того, в студенческой столовой давали затируху. И студенты и профессора носили в портфелях оловянные миски и ложки… Однажды моя восемнадцатилетняя мать случайно поменялась портфелями (одинаковыми, клеенчатыми) со знаменитым московским профессором, который читал курс средних веков по собственному учебнику. Обмирая от стыда, она подошла к учителю и сказала: "Профессор, вы случайно взяли мой портфель и мне ужасно стыдно: если вы его откроете, то обнаружите, что в нем нет ничего, кроме миски и ложки для затирухи". Профессор сказал на это: "если бы вы открыли мой, то увидели бы то же самое."…

Отец родом из Харькова — вернулся с войны молоденьким лейтенантом — в Ташкент, к эвакуированным родителям. Поступил в художественное училище, где историю преподавала его сверстница — очень красивая, смешливая девушка… Так встретились мои родители.

У того и другого в семьях есть легенды, вполне литературные. Из одной легенды я уже состряпала "путевые записки" — "Воскресная месса в Толедо", которые были опубликованы во 2-м номере "Дружбы народов" и вошли в книгу, вышедшую в издательстве "Вагриус". А "цыганская" легенда материнской родни еще ждет своего часа. Написать в двух словах не получается. Уж больно романтична.

Полагаю, что на отрезке — до и после революции — мои предки занимались ровно тем, чем занимались сотни тысяч украинских евреев: немножко торговали, немножко учились, немножко учили других. Прадед по матери был человеком религиозным, уважаемым и — судя по некоторым его высказываниям, которые до сих пор цитируются в семье — необычайно остроумным. Прадед по отцу — варшавским извозчиком, человеком необузданной ярости, от чего дед в четырнадцатилетнем возрасте бежал из дома и никогда не вспоминал о своей семье. От этого, не слишком далекого, предка — вспыльчивость и умение портить отношения с людьми.

Детство мое, равно как и юность, и молодость, да и вся последующая жизнь — в домашней тесноте, буквальной: маленькие квартирки, где у растущего человека нет своего угла. Одна из комнат обязательно — мастерская, — ибо сначала отцовские холсты расставлены по всем углам, потом — мужнины. Про все это я писала в повести "Камера наезжает!" Итак, теснота физическая, бытовая, а также теснота обстоятельств, постоянно давящая… Ну, и занятия музыкой по нескольку часов в день — специальная музыкальная школа при консерватории…в общем, было о чем писать.

Непреклонное лицо на фотографиях тех лет. Мое лицо. Беззащитные глаза, квадратные скулы. Довольно жалкое существо, угнетенное служением прекрасному искусству, будь оно проклято…

Мое созревание, — то есть, настаивание жалкого цыплячьего мозга на спирту и специях жизни колониальной столицы, — сопровождалось видениями. Вернее, так: самая обыкновенная вещь — сценка, случайная тающая фраза в уличной толпе, обиходная деталь быта вдруг высекали во мне сверкающую искру и я впадала в прострацию. Нежный подводный гул в ушах, давление глубинной толщи, парное дребезжание воздуха, какое в жару поднимается над раскаленным песком, сопровождали эти непрошеные медитации. Так однажды на уроке физики я вылетела из окна и совершила два плавных круга над школьной спортплощадкой — я уже писала об этом.

В другой раз дивный пейзаж на щелястой стене деревянного нужника в углу полузаброшенной стройки ослепил меня по дороге из музыкальной школы. Пейзаж, пейзаж. Я имею в виду буквально: картину. Почему-то я не остановилась внимательно осмотреть находку, а прижимая к тощему животу нотную папку, прошла мимо, только выворачивая назад голову, пытаясь удержать чудное видение (гул в ушах, дрожание воздуха…) На следующий день никакого пейзажа не оказалось. Обморочное отчаяние. Тоска по зефирно-фарфоровым красотам загробной жизни. Сейчас я думаю, что это была мазня одного из рабочих — почему бы и нет? Вероятно, он вывесил картину сушиться, после чего снял. Словом, сегодня меня ни на йоту не заинтриговали бы подобные приключения моего воображения. А в то время я жила глубоко и опасно. На грани умопомешательства, как многие подростки.

Постоянное впадание в медитацию. Провалы в какие-то колодцы подземной блаженной темноты, сладостное оцепенение и разглядывание себя — изнутри: атласное дно закрытых глаз, с бегущими вбок снопами изумрудно-оранжевых искр.

Центральная колея детства — музыкальная школа при консерватории.

Что может быть страшнее и нереальнее экзамена по фортепиано? Дребезжание рук, ускользание клавиатуры, дактилоскопические следы на узких спинках черных клавиш от вспотевших пальцев… И оскорбительное забывание нот. Что вообще может сравниться по издевательству и униженности с твоим, непослушным тебе, телом?

Поджелудочная тоска, тошнота в суставах, обморочный заплыв глаз — так, как я боялась сцены, ее не боялся никто. Я выплеснула из себя в детстве и юности прибой этого горчичного ужаса, выдавила этот предсмертный, посмертный липкий холод из застывших пор. Мне уже ничего не страшно... Я видела все, я возвратилась из ада. Поэтому никогда не волнуюсь на своих литературных выступлениях.

Детские дружбы — штука хрупкая, возникают быстро, рассыпаются быстро… О Ташкенте мне еще предстоит написать, очень интересный был город в мое время, благословенный Юг, со всеми вытекающими подробностями быта, дружб, соседства, некоего южного вавилонства, смешения языков и рас. — Слишком широкая тема, а я человек деталей.

Итак, закончила специальную музыкальную школу при консерватории для одаренных детей. Такая элитная каторга, об этом тоже писала в "Уроках музыки", и напишу еще. Фортепиано, черт бы его побрал. Из школьных лет — осталась одна дружба, которая и сейчас со мной, в Израиле, живет под Хайфой, пиликает на скрипочке, преподает, уже бабушка. А вчера мы — восьмиклассницы — стояли у окна после "технического" экзамена, на втором этаже школы им. Успенского, смотрели, как падает снег и грели руки на батарее. Это было вчера.

Затем — консерватория, преподавание в Институте культуры, и прочий сор биографии, из которого давно уже выросли повести и рассказы.

От первого, несчастливого, брака — взрослый сын, от второго, счастливого, — дочь.

Первый рассказ был напечатан в журнале "Юность", когда мне исполнилось шестнадцать лет. Назывался он "Беспокойная натура", ироничный такой маленький рассказик, опубликован в разделе "Зеленый портфель". В то время я постоянно шутила. Потом еще два рассказа были там же опубликованы, после чего я торжественно перешла в отдел прозы этого журнала и печаталась там до самого отъезда из Советского Союза. Конечно, лучшие мои вещи они не брали. Так, рассказы, по мелочи. Но читатели меня запомнили, любили, ждали журналов с моими вещичками. Так что, страну я покинула уже, в общем, известным писателем.

Толстые журналы меня признали издалека, из-за границы, наверное, надо было уехать, чтобы пробить плотину "Нового мира", "Знамени", "Дружбы народов". Правда, и писателем в Израиле я стала совсем другим, но это уже другая тема.

Моя писательская жизнь в Ташкенте очень забавна, тоже — сюжет для прозы. Для заработка я переводила узбекских писателей. Премию министерства культуры Узбекистана получила за откровенную халтуру, которую накатала по мотивам узбекских народных сказок, совместно с поэтом Рудольфом Баринским. Дело в том, что от первого мужа я ушла с маленьким сыном к родителям, тем самым умножив вечную тесноту. Надо было срочно покупать кооперативную квартиру, я села и написала пьеску для театра музыкальной комедии. Там она и была поставлена, и с успехом (видно по премии), шла. На гонорар я купила однокомнатную квартиру, в которой прожила до переезда в Москву. Пьеска называлась "Чудесная дойра" (это инструмент такой, вроде бубна). Друзья, разумеется, переименовали ее в "чудесную Двойру".

В театрах ставилась пьеса по моей известной повести "Когда же пойдет снег?". Ее же в виде радиопостановки гоняют до сих пор, ее же в виде телеспектакля показывали по центральному ТВ много раз. Она ставилась в Москве, Перми, Брянске и еще Бог знает где. До сих пор какие-то письма от провинциальных режиссеров доносят до меня разные сведения о постановках.

Фильм по неудачной повести "Завтра, как обычно" тоже сняли на "Узбекфильме". Фильм тоже ужасный. Назывался "Наш внук работает в милиции". Было это в 1984 году. Зато, на материале этих киностраданий написана удачная повесть "Камера наезжает". Значит, страдания и пошлость окупились, то есть, рентабельны.

Вообще же, убеждена, что мою прозу можно только читать. (Вот недавно в спектакле МХАТа один из рассказов читала Даша Юрская). Играть меня в театре и кино так же невозможно, как играть Искандера или Довлатова. Проза писателей с ярко выраженной авторской интонацией не поддается переносу на сцену и экран. С этим нужно только смириться.

Когда снимался этот несчастный фильм, познакомилась со своим вторым мужем, значит, страдания окуплены вдвойне. К нему и переехала в Москву. Опять — в тесноту, в "хрущобу", где и прожили мы до 90-го года, года эмиграции, до следующей, уже израильской экзистенциальной и полной "тесноты": — квартиры, денег, страны.

В Москве жила свободным художником (вообще, свободным художником живу лет с двадцати трех, служить — фрагментарно — стала только переехав в Израиль, и вот, сейчас, о чем — ниже.) Круг общения — самый разный. Конечно, — писательский, художественный, музыкальный. Самый широкий. Я при внешнем беглом пригляде — довольно открытый человек, вполне светский. Так что, знакомства перечислить трудно. (Муж мой работал какое-то время в театре на Таганке, поставил с режиссером Ефимом Кучером несколько спектаклей, вот вам и актерская компонента; я писала радиоспектакли на московском радио, вот вам и еще один бок московской жизни, ну и журналы, ЦДЛ… — словом, как у всех московских литераторов.)

В конце 90-го мы репатриировались. Это — рубеж биографический, творческий, личностной. И что бы я ни делала в Израиле — немножко служила, много писала, выступала, жила на "оккупированных территориях", ездила под пулями, получала литературные премии, издавала книгу за книгой и в Иерусалиме, и в Москве… — все это описано, описано, описано…Нет нужды повторяться. Премий две — за книги. Одна, им. Арье Дульчина, за книгу "Один интеллигент уселся на дороге", вторая — Союза писателей Израиля — за роман "Вот идет Мессия!".

Период творческого кризиса переживаю всякий раз, поставив точку в очередном романе-повести-рассказе-эссе. Вообще, живу в вечном состоянии творческого кризиса. Повышенно самокритична. После переезда в Израиль действительно, молчала полгода. Но это был не узко-творческий, а тотально-личностной кризис, о котором я тоже писала в повести "Во вратах Твоих", и в романе "Вот идет Мессия!".

Мой муж и моя дочь религиозны в самом прямом иудейском смысле этого слова. Со всеми вытекающими деталями жизни. Я же выскальзываю из любых пут, как и надлежит быть художнику, — хотя, конечно же, обращаюсь к Богу постоянно.

tessa1704.livejournal.com

---

Смотрите также

• 
  Журнал мод 2017 италия
• 
  Официальный сайт maxim журнал
• 
  Галилео все выпуски журнал
• 
  Собчак редактор какого журнала
• 
  Яна рудковская журнал hello
• 
  Windows 10 журнал уведомлений
• 
  Собчак редактор какого журнала
• 
  Открытое образование журнал вак
• 
  Яна рудковская журнал hello
• 
  Отзывы журнал кадровое дело
• 
  Обработка металлов давлением журнал