«Я пришел сюда добровольцем…». М журнал

М-Журнал Liberty.SU

М-Журнал Liberty.SU публикует репортаж Сергея Лойко/Лос-Анджелес Таймс из Донецкого аэропорта во время активных боевых действий.

Всего три этажа сохранилось в почерневшем скелете ранее семиэтажного со стеклянными стенами терминала аэропорта, который торжественно открывали два года назад в преддверии чемпионата Европы по футболу 2012 г.

Украинские бойцы контролируют два из них: первый и второй этажи. Несмотря на то что все входы забаррикадированы, пророссийские сепаратисты просочились на третий этаж. По системе узких подземных переходов, ведущих из аэропорта наружу, они попали и в подвал. Враги делят одно здание, клаустрофобически играя в кошки-мышки в затененных комнатах и обгоревших посадочных коридорах.

Вчера, после полуночи, сепаратист неожиданно появился на балконе третьего этажа и выстрелил из гранатомета Муха вниз в холл, где украинские бойцы пытались заснуть на холодном бетонном полу. Граната ударилась о стену и взорвалась. Шрапнель и обломки стены летели повсюду. Не задумываясь, боец по кличке Бэтман бросил ручную гранату на балкон. Но она взорвалась, не достигнув цели, послав новый град осколков поверх голов его товарищей.

Крики едва затихли, когда командир объявил, что на позиции врагов, окруживших терминал аэропорта, направляются ракеты Град, пущенные украинской артиллерией.

«Вы знаете, как они это делают, — кричал командир. — Они обязательно промажут. Поэтому бегите в укрытие!»

Через несколько секунд здание содрогнулось от взрыва, прогремевшего на улице с правой стороны, и на мгновение показалось, что оно вот-вот рухнет. Но оно выдержало взрыв, и никто не пострадал.

После пяти месяцев военных действий, сражение между правительственными войсками и промосковскими сепаратистами на востоке Украины достигло скорее всего своего последнего рубежа. Им стал разбитый вдребезги гражданский аэропорт, где когда-то семьи ожидали посадки на самолет, отправляясь в отпуск. Место это не имеет никакого стратегического значения, оно стало символом борьбы Украины за свое будущее.

«Сегодня для нас будущее нашей страны зависит от того, удержим мы этот аэропорт или нет, — говорит 20-летний Александр Варицкий, бывший рабочий-строитель, который недавно присоединился к украинским добровольцам, помогающим защищать аэропорт. — Вот почему я здесь».

Вывеска, которая не так давно поблескивала на новом терминале, гласила: «Донецк. Международный аэропорт имени Сергея Прокофьева». Великий композитор был родом из этих мест. На церемонии открытия в мае 2012 года действующий в то время президент Виктор Янукович в своей речи отдавал дань современному оборудованию, словно оно подчеркивало растущее международное значение Украины. «В начале 1930-х годов проектировщики этого аэропорта не могли себе даже представить, в какое высокотехнологическое сооружение он превратится», — говорил он тогда.

Сегодня пророссийский Янукович больше не президент. Он был свергнут в этом году революцией, которая толкнула Россию на аннексию Крымского полуострова и вызвала вооруженный мятеж в Восточной Украине, по имеющимся сведениям также спонсируемый Кремлем.
На англоязычном портале аэропорта значится: «Заметка для пассажиров: Донецкий аэропорт временно закрыт. Последняя информация о состоянии рейсов доступна на официальном вебсайте Online Timetable». Если пассажиры нажимают на кнопку «Все полеты сегодня», они попадают на пустую страницу.

 

В переходах аэропорта можно увидеть обгоревшие каркасы танков и военной техники. В новом терминале все оконные стекла разбиты, каждая дверь, стена или потолок пробиты пулями или осколками.Сепаратисты, окружившие аэропорт, днем и ночью ведут артиллерийский обстрел; как минимум, раз в день атакует пехота. Обороняющиеся говорят, что в предыдущие две недели 12 солдат в аэропорту были убиты и многие ранены.

«Я пришел сюда добровольцем, потому что если бы я этого не сделал, некоторых солдат некем бы было заменить, и они продолжали бы находиться в этих страшных условиях, — говорит 20-летний Сергей Халан, студент журналистского факультета из Черкасс. — Я сделал это, чтобы сохранить жизнь товарищу, которого я, возможно, не знаю, как сделал бы он для кого-то еще или даже для меня».

Оставивший семью отец Халана — полковник российской армии. Когда они в последний раз говорили по телефону, отец спросил: «Ты разве не знаешь, что будешь убивать своих братьев?» Тогда я ему ответил: «Я не звал этих братьев приходить ко мне на родину с оружием».
 Они одновременно и охотники, и дичь. Из-за их упорства и способности выживать, несмотря на окружение, враги прозвали их киборгами. Некоторые защитники терминала называют себя терминаторами.

«Вся картина очень сильно напоминает мне компьютерную игру со стрельбой, за исключением того, что гоблинов не так-то легко убить, и у тебя в запасе нет одной или двух жизней, — говорит Варицкий, худой молодой человек в форме американского образца и в шлеме, похожем на «натовский». — Я в какой-то степени согласен со всем, что мы тут делаем, при этом раньше я никогда в жизни не мог себе представить, что смогу убивать других людей».

В апреле, когда в армии ему сказали, что у них нет времени на его подготовку, Варицкий примкнул к националистической организации Правый сектор. Он прошел быструю подготовку, ему выдали автомат Калашникова, и неделю назад он прибыл в аэропорт в составе разношерстной группы из 15 человек от Правого сектора — для поддержки подразделения десантников, которые добровольно выполняют особо опасное задание.

Каждому новичку сообщают, что аэропорт — не осажденная крепость, не потому что не осажденная, а потому что не крепость. «Дыры в стенах занимают больше пространства, чем остальные конструкции, — говорит майор Валерий Рудь, который отвечает за минирование и разминирование здания. — Здесь нет ни единого места, где бы пуля или осколки не могли тебя достать в любое время дня. Терминал, который мы удерживаем, еще более хлипкий, чем домики трех поросят, и это чудо, что он вообще еще стоит».

Защитники вооружены разномастным оружием советских времен, в основном, автоматами Калашникова и пулеметами, одеты в разномастные виды формы, каски и бронежилеты поступили от волонтеров или были выданы в армии.

В дневное время генератор питает небольшие ноутбуки и зарядки для телефонов. Ночью выключают радио и фонарики, запрещено курить, чтобы не вызвать снайперского огня. Снайпер стреляет на третью затяжку.Ночью осенняя температура опускается ниже нулевой отметки, и постоянные беспощадные сквозняки заставляют бойцов кашлять и чихать. Медработник сидит перед небольшой горкой лекарств, подбирая правильное, чтобы помочь страдающему от простуды.

«Почему ты не ослабишь ремешок на каске, — спрашивает он кашляющего молодого солдата, стоящего перед ним. — Если снайпер попадет тебе в каску, то ремешок сломает тебе шею, и уже не понадобится никакое лекарство, сынок». Солдат ослабляет ремешок.

Возможно у украинских войск не хватает подготовки, но храбрости им не занимать. В то время как военные приготовились разгружать бронетранспортеры, доставившие питьевую воду и боеприпасы — такая операция всегда вызывает интенсивный огонь со стороны сепаратистов — два солдата решили, что пора отправить тело танкиста домой.

Танкист погиб в ожесточенном бою неделю назад на подступах к терминалу. Ранее они доставили в аэропорт тела двух его погибших товарищей, но не смогли перенести тело одного танкиста. Тот факт, что погибший танкист все еще там, рядом со сгоревшим танком, не давал им покоя. Когда прибыла бронеколонна, рискуя своими жизнями под перекрестным огнем, два молодых человека выбежали на взлетную полосу, чтобы вернуться с останками погибшего.

«Мы должны были это сделать для танкиста, — говорит один из бойцов, который назвал себя Славиком, после того как они достигают относительно спокойного места. — Этот парень был героем. Он заслужил, чтобы его личность была установлена, и чтобы его похоронили, как положено».

Однажды утром стрельба раздалась внутри терминала. Пули свистели, ударяясь о пол и стены вокруг осажденных. Они летели из разрушенного посадочного коридора.

Через минуту все закончилось. Командир с позывным Рахман стоял снаружи терминала, на взлетном поле, рядом с посадочным рукавом. Он глядел на дымящийся в его руке пистолет. «Я выпустил в него весь рожок, — сказал Рахман, — вместо того чтобы упасть, он стрелял в меня в ответ и ушел, будто киборг он, а не я». «Нам надо что-то делать, чтобы выкурить их отсюда», — сказал один солдат. Но как?

«Лучшее, что мы можем сделать, это взорвать все, что осталось от этого аэропорта, — сказал он. — Взорвать к чертовой матери взлетную полосу».

Для качественного просмотра фотографий используйте кнопку «fullscreen»

Фотографии и текст Сергей Лойко/Лос-Анджелес Таймс

Расскажите об этом в социальных сетях:

journal.liberty.su

М-Журнал Liberty.SU M-Journal

Photo by Anton Belousov. Freelancer yacht on the Volga river

Born in Siberia in 1964. Studied at Kazan university and majored in astrophysics. While studying worked in planitarium. Since 1991 has worked as a photographer for the Dutch influential daily newspaper NRC-Handelsblad. Covered all war conflicts in the USSR and Eastern Europe. During 1991-1993 in collaboration with Dutch journalist Hubert Smeets published a book on Russia «Offended souls. Liberty in Russia» and with support from NRC-Handelsblad newspaper  published a book  «The collapse of the Soviet Empire». The end of 1999 in collaboration with Dutch photographer Maurice Boyer published a book on the Kosovo events «Between Belgrad and Skopje. Photographs of the Kosovo War».

Photo by Rob Becker

In 1990 — exhibition «The last day of Sakharov’s life», supported by «The Washington Post» newspaper, Washington DC. In 1994 — exhibition «Caucasian snipers», Georgian-Abkhazian war 1992-1993, Naarden foto-festival, the Netherlands. In 2000 with assistance from the Soros Foundation exhibition «It’s just a war» (Chechen war) was shown in Moscow, Kazan, Ulyanovsk and Petrozavodsk. In 2001 worked on the large project about the Volga river shown at Prozrenie biennale in Nizhny Novgorod. In 2003: exhibition «To Russia with love»  and in 2007: exhibition about racism «Black Russia» — by Amnesty Internation (Amsterdam-London) . In 2013 exhibition «Along the shores of Russia» in Huis Marseille, Photography museum of the Netherlands, Amsterdam — In Russian

In 2005 his book on the consequences of the Soviet Union collapse «Heritage of an Empire» was published in the Netherlands, Belgium and Germany, exhibition in Amsterdam, Huis Marseille, Photography museum of the Netherlands. Since 2005 he’s been more interested in photo projects and been teaching documentary photography in the Rodchenko school of photography and Multimedia. Today he finishes his project on the Russian water borders «From the River to the Sea».

From 2010, in collaboration with Katja Bogachevskaja, he’s founder of Liberty.SU — documentary photography network on the territory of the former USSR.

Documentary movie: Oleg Klimov «Letters to myself» (Director Masha Novikova),  Zeppers and Ikon production, the Netherlands (2013)

Hubert Smeets,
 NRC Handelsblad1. Tomsk — Biographical NotesOleg A. Klimov was born January 3, 1964 in Tomsk, an old University City in the heart of Siberia. After finishing school and serving the army, he moved to the city of Kazan to get a degree in astrophysics. However, in five years he fixed his choice on photojournalism. The local newspaper Vechernaya Kazan became his first employer. In the following years he worked for other national newspapers and magazines — Izvestia, Komsomolskaya Pravda, Ogonyok, Itogi, Medved. The failed coup d’etat made moved him further west — to Moscow, where he worked as a freelance photojournalist for AFP, photo agency Sygma and such periodicals as The Washington Post, Time Magazine, Le Monde, The Independent, The Times or Het Parool. For the Dutch newspaper NRC Handelsblad he has become a permanent photo correspondent in Russia. Besides, at the editorial request he made special reports in the Netherlands, Germany, Iraq, Bosnia, Serbia and Kosovo.

2. Siberia — A Peculiar PlaceOleg Klimov is a Siberian and that is crucial, because Siberia is unique. This is a vast territory inhabited by prisoners and exiles, pioneers and refugees. Siberia is a part of Russia where tolerance and revolt co-exist and surprise no one. Siberia is a place where one can quarrel without having a serious argument and can be trusted as a friend without really being a friend. In short, Siberia is a different Russia.

3. Kazan — The BridgeOleg Klimov is still a son of the city of Kazan, the bridge between Europe and Asia. In Kazan he became an astrophysican — someone stuck between physics and philosophy. In Kazan he met people who grew dear to him and became a father. All of that happened before the moment when Klimov sold a couple of personal items, bought a Nikon and met a photographer Lyalya Kuznetsova. Astronomy gave the way to photography. All of that happened in the Soviet Union of the late 1980s — when glasnost mattered a lot, at least for journalists and photographers. Glasnost has opened Klimov’s eyes. The 1988 earthquake in Armenia revealed to him that misery and corruption go hand in hand. His perceptions of Man and World turned into one.

4. The Darkroom — A Door OutsideOleg Klimov I met in Kazan where I arrived in the spring of 1991 to make a reportage on teenage streetgangs that operated downtown. I was introduced to Klimov in the house of Ljalja Kuznetsova. The two photographers were discussing the respective superiority of art photography and photojournalism. Because I did not possess a good knowledge of the language, I stayed out of the conversation. Nonetheless, Klimov invited me to visit him at «home». Next morning the taxi arrived at «Vechernyaya Kazan» editorial building. Klimov invited me in. His home proved to be a 12 sq. m. darkroom that hosted some chemistry, fixing baths, one small sofa and nine ashtrays. I wrote my first article on Kazan for NRC Handelsblad. This was also Oleg Klimovïs first publication in this newspaper.

5. Two Fronts — God and DevilOleg Klimov does know and does not this world. That is where his strength lies. In the winter of 1992 in the city of Omsk, in a restaurant called Mayak, Oleg asked his Dutch colleague: «By the way, are there any writers in Holland» The question sounded insultingly unfair, but at the same time very logical. Holland is a land of painters and not writers. Why? In Holland, the conflicts are eliminated before they can become dangerous. If there is one country so opposite to Russia it is Holland. Klimov himself once noted while driving in a trafficjam on the highway between Amsterdam-Rotterdam early morning: «It’s morning. It’s raining. Burgers are heading in a hurry to their work. This is Holland.» And that’s to the point. Russia is different — extremes collide on every corner.

6. Man — Insight and FocusOleg Klimov thinks while he photographs and the other way around. This requires an explanation. While looking at his pictures there is never a 100% clarity on what is more important: his perception of the object or the representation of the object itself. Take, for instance, an image from the city of Sukhumi. There are three men in military uniform and a woman. The first man is playing the piano, another is cleaning his machinegun and the third one is embracing the crying woman. What is happening here? One can imagine almost anything. It is just a war, and it is here, in Abkhazia.

7. Photographer — Distance and ImmediacyOleg Klimov is against wide-angle and telephoto lenses. It is dangerous. When an average sports photographer would use 300 mm shooting a football game, Klimov applies the maximum of 35 mm if it is possible. The consequences are often extraordinary. As he is choosing a unique, extremely close position to what he captures, the reality, however disgusting it may appear, acquires a human face. His war reportages are an illustration of this.

8. Writer — Reflection and StyleOleg Klimov is not a perfectionist. He does not worry about his negatives in particular. He does not think the camera a treasure either. The same can be said about his written works — the language is harsh, the sentences are incoherent. However, they possess their own style, and the reason is clear: using the typewriter, Klimov puts into words everything that he knows from his experience in photography. That is why the features of a writer and those of a photographer are combined in his personality. There are few people like him.

9. Pacifist — War and PeaceOleg Klimov hates the war but he can’t live without it, which is typical of all pacifists. They have very particular views on violence, even if they are difficult to grasp. They conceal their ideas under pacifist slogans. In this sense Klimov differs from typical pacifists described in books, as he is a pacifist with anarchist lifestyles — he belongs to reality.

10. Skeptic — Don’t Trust Your EyesOleg Klimov takes no notice of worn-out phrase. A foreigner sees only interesting images in Russia, so that he could have something to tell about it to his friends and relatives. Klimov sees these images too, but he is reluctant to capture them. For him, a camera is no more than a mean to capture the reality. He might as well use another tool to express what he is able to see and how he understands it. The result is: his images of Russia are more difficult to grasp than a foreigner would like it to be.

11. Dreamer — Water and Gas-stationOleg Klimov changes his plans often. To him photography is not an aim, but a mean of a constant comparison of views and ideas about a Man and the world he lives in. A photographer can do it wherever he wishes: at the bar, at the filling station, aboard a ship.

12. Tax — Difficulties in AccountingOleg Klimov is poor at the bookkeeping, and it is not that surprising as it seems. All photographers are poor at counting money, which is the reason why the majority of them live in need, and only some of them become well off by lucky chance. That’s why they need an accountant’s services. As they are not aware of their poor count and do not trust bookkeepers, their bank accounts are less than modest. Those who command their money well are always surrounded by people. On the contrary, photographers are lonely. However, loneliness is important for their work, because it helps to grasp the truth.

13. Philosophy — Truth and MirrorOleg Klimov is constantly on the road. He seeks the truth which he needs and which he wants others to understand. If some people want to wipe out Saddam Husseinïs empire and everything that has to do with it, he sets off to the Garden of Eden. If people think that in Kosovo the Muslims are battling on one side and the Orthodox on the other, he finds a Muslim volunteer form Russia who proves this belief not to be true. It is his poor sense of orientation that brings him to places where reality is transparent.

14. Patriotism — Siberian in a Strange LandOleg Klimov is not shy and at the same time, he is modest. Only the strongest personalities have the courage to confront him, though his only weapon is his camera. His demanding charm comes out of his timorously restrained manner. Moreover, it works everywhere. The language of humane photography does not need a dictionary.

journal.liberty.su

М-Журнал Liberty.SU M-Journal

Алапаевская узкоколейная железная дорога (АУЖД) — крупнейшая узкоколейная железная дорога на территории России, одна из крупнейших узкоколейных железных дорог мира, является своеобразным историческим и техническим памятником…

(Внимание: в мультимедиа присутствует обсценная лексика, 18+)

На вокзале Алапаевска несколько десятков мужчин и женщин. Большинство мужчин — пьяные (фото). Большинство женщин — условно трезвые (фото). Все с вещами, продуктами и алкоголем. Прогуливаются. Матерятся. Ждут поезда. Так два раза в неделю. Хотели бы чаще, но поезд ходит только два раза в неделю летом и один раз — зимой.

До самой дальней станции Калач можно добраться только по узкоколейной железной дороге (фото) — около двухсот километров и примерно 11 часов в пути на поезде. Выбора нет. Если зимой существует так называемый «зимник» — автомобильная дорога для лесовозов, то летом, среди тайги и болот, построить дорогу сложно и даже невозможно в сложившихся обстоятельствах.

Большинство проживающих вдоль железной дороги любят свою «узкую» (фото), как они ее называют, и по-своему справедливо считают ее единственной «дорогой жизни» (фото). Любовь эта выражается по-разному: некоторые местные обитатели защищают ее с оружием в руках от мародеров, которые часто пытаются снять рельсы и продать их на металлолом, другие — кустарным способом делают «дрезины-пионерки» (фото) и используют железную дорогу по ее прямому назначению. Вот только нет диспетчеров для регулирования движения «пионерок», нет семафоров и нет системы связи. Поэтому «пионерки» часто сталкиваются друг с другом, а иногда и с поездом — в результате погибают люди. По местным традициям управлять «пионеркой» лучше всего в нетрезвом виде (фото) — меньше ощущаешь вибрацию и не так страшно на крутых поворотах, когда не видно встречного транспорта.

«Пионерка» в этих местах ценится больше, чем автомобиль. Просто потому, что других дорог здесь нет, кроме «узкой дороги жизни» среди болот и тайги. Разве только еще популярны старые советские мотоциклы (фото), на которых можно ездить между деревьев за грибами и ягодами коих здесь множество.

«Пионерку» (фото) изготавливают из подручных средств: раму сваривают те, у кого есть сварочный аппарат. Колеса обычно «достают» там, где были или еще сохранились железнодорожные депо. Двигатель использует либо от старых бензопил, которые остались со времен рассвета советских леспромхозов, либо от старых мотоциклов.

Особо творческие люди свои «пионерки» украшают и облагораживают, например, портретами вождей (фото), или красят в разные цвета — чаще всего в цвет «хаки» — и, таким образом, выражают к ним свое уважение или даже любовь. Для «пионерок» строят отдельные гаражи и прокладывают отдельные железнодорожные пути к своему дому через огород. «Пионерка» действительно «народная дрезина», придуманная народом и изготовленная народным способом.

Вместе с тем народ местный — «не озлобленный» (фото), как они сами про себя говорят, живут скромно (фото), но много пьют и общаются друг с другом исключительно на нецензурном языке. Не только мужчины и подростки. И женщины, и даже дети: девочка десяти лет, которая ехала одна в поезде на каникулы в город Алапаевск, играла в переполненном вагоне в куклы. Причесывала их, укладывала в импровизированные кроватки и при этом детским голосом по-взрослому приговаривала: «Как вы за***ли меня б**дь, немедленно ложитесь спать…»

Подростки же могут «играть» в поезде совсем по-взрослому — пить «бабушкин квас» (брага) или самогон, «трахаться с девчонками» в тамбуре поезда, с которыми вместе пьют, но чаще всего любят подраться друг с другом не выходя из поезда.

Чем занимаются местные обитатели вдоль своей «узкой»? (фото) — как правило официально ничем. Работы нет (фото). Нет потому, что нет больше леспромхозов, да и леса почти нет. Никто больше его не выращивает. Нет колхозов и нет совхозов (фото). Нет даже мобильной связи.

Последних «путейцев» (фото) на станции Калач уже давно уволили. Денег нет даже на содержание самой УЖД, поэтому ее передали в министерство автомобильных дорог (!), видимо наивно полагая, что дорога хоть и железная и узкая, но все равно дорога. Когда в УЖД начинается очередной кризис, то решение находится очень быстро: по приказу директора снимают несколько километров ж/д путей, разбирают несколько сотен вагонов и все сдают на металлолом.

Говорят, что эти деньги идут на зарплату работникам УЖД, но никто не верит, так как денег рабочие получают мало и не каждый месяц. В связи с этим иногда возникают «вооруженные конфликты»: когда бригада «путейцев» по приказу директора куда-нибудь приезжает снимать «ненужные» рельсы, местные жители с оружием (фото) выходят на защиту своей «узкой дороги жизни». «Они все у нас отобрали, — объясняют они, — теперь хотят отобрать дорогу жизни…»

Если ехать в поезде от станции Алапаевск до станции Калач и обратно (см мультимедиа), если смотреть в окно и слушать о чем говорят люди в вагоне, то возникает типичный «русский вопрос»: почему вокруг такая красивая природа и такая некрасивая жизнь?

Олег Климов (фотографии, видео, звук и мультимедиа)Особая благодарность Сергею Потеряеву (фотограф, Екатеринбург) за ресерч и помощь в организации этого экспериментального м-медиа репортажа

Алапаевск — Калач, Свердловская область.

Расскажите об этом в социальных сетях:

journal.liberty.su

М-Журнал Liberty.SU M-Journal

Четверо фотографов яхтенной экспедиции «От Белого до Черного моря» (Сергей Трапезин, Артем Лежепеков, Олег Климов и Анна Шустикова) побывали в психиатрической больнице на Волге: в течение трех дней участвовали в программе реабилитации пациентов, провели мастер-класс (фототерапия) для восьми человек больницы и сделали фото-репортаж для М-Журнала

7:00 Он открывает глаза, встает, одевается. Прежде, чем надеть футболку, затыкает за пояс пистолет – мало ли что может случиться на работе. Правда, применять оружие ему еще ни разу не приходилось, всегда кто-то приходил на помощь.

7:30 На завтрак – обезжиренный творог и стакан китайского чая. Затем он тщательно чистит зубы и ботинки, отправляется к себе на работу. Кабинет его расположен в старинном здании. Прежде там находилась школа.

8:00 Начинается рабочий день. Он надевает специальный костюм, закрепляет бэйдж. На нем – чужое отчество, так называли его отца коллеги в России, так проще запомнить. Тем, с кем он имеет дело на работе, тоже гораздо проще выговорить простое и понятное славянское отчество.

8:00-13:00  Большую часть дня он сидит за бумагами. Но до обеда на работе весело – играет музыка, кто-то танцует. Порой приходится отвлекаться на разговоры:

-Добрый день. Как Вы себя чувствуете?-Плохо, очень плохо. Сегодня у меня нет ног.-А что с руками?-И их тоже нет, осталась лишь голова.-А у Вас?-А меня опять Миша зовет, Миша Прохоров. Он сидит там, в коридоре, ждет меня.-Я проверю. А Ваш муж где?В ответ невнятное мычание.-Все на той же планете?Утвердительный кивок.-Все понятно. У Вас, я вижу, все хорошо?— Знаете, сегодня по первому каналу выступал Путин, он передавал, что прощает меня.-Прямо так и сказал?-Да, назвал меня по имени и сказал, что прощает мне все.-Очень рад за Вас. С Вами что-то не так?-А что она такое говорит? Прощать все может только Господь один, Вседержитель, Всемогущий. Не может человек простить всех грехов…

С этой же нечего и разговаривать: застыла, как кобра перед ударом. Никто не знает, когда она совершит молниеносное движение, после которого застынет вновь:

-О какая у меня обвислая кожа. Все, я стала как мешок с дерьмом! А вы еще не даете косметику держать, хоть бы крем какой!

-А ты красивая, какая ты красивая, — слышится вдалеке. Две подруги обнимаются. Правда, у одной очень непостоянный характер – разозлившись, она может укусить кого угодно.

-Кажется, я уже месяц не ела. Я так голодна!-Но ведь Вы завтракали сегодня.-Разве? Вы меня обманываете. И морите голодом.

13:00 Время обеда. Все голодные будут накормлены, а после еды все, с кем он имеет дело, получат свою порцию таблеток.

13:00-15:30 Время, когда можно спокойно взяться за бумаги, ведь все его подопечные отдыхают после обеда. Правда, за стенкой опять слышится стон: «О, я так хочу яблоко! Так давно мне не приходилось есть яблок. А Вы отобрали, отобрали последнее». –«Да я же порезать для Вас хочу». –«Отобрали последнее!»…

15:30 Время полдника. Все выпивают по два стакана сока. Начинают приходить гости. Обычно они заходят с заднего входа и не беспокоят его. Кто-то приносит продукты: творог, сок. Но вот «девушка-кобра» метнулась к столу и разорвала коробку сока зубами. И застыла вновь.

16:00 Рабочий день окончен. Хорошо, что сегодня нет дежурства. А то прошлой ночью все никак не могли успокоиться подопечные, из хронических. Ходили по коридору, забредали к соседям, а те спасались – преграждали вход столом. Или вот, к примеру: не так давно одна из его подопечных сбежала. Ей можно было выходить, помогать в церкви. Так она проходила реабилитацию. Но она не вернулась. Ушла, куда глаза глядят. Без денег, документов, не зная города. Пришлось снаряжать поисковый наряд милиции, всю ночь без сна. «Настоящий бедлам – так говорят в подобных случаях», — с улыбкой горечи замечает он. Но сегодня, к счастью, нет дежурства.

19:00 Сегодня можно выпить пива с друзьями. Правда, не в самом дорогом ресторане — туда его не пустят, ведь пистолет все еще за поясом, он всегда при нем. А тем временем кто-то рассказывает ему о своем сне. Кто-то описывает конфликт с матерью. Кто-то – свой последний запой.

21:00  Возвращается домой. Никого не приветствуя, проходит в свою комнату, ложится на кровать, берет маленький компьютер. Читает книги по медицине, своды законов, изучает международную классификацию болезней.

22:00 Еще один стакан по всем правилам заваренного зеленого чаю. Тщательно принятый душ, тщательно начищенные ботинки.

23:30  Самое время ложиться спать, ведь завтра ему снова ставить диагнозы, выписывать лекарства, заполнять бесконечные истории болезней. Он — психиатр и он всегда говорит, что в его работе  — главное, это режим. Засыпая, он вспоминает слова, так часто повторяемые его коллегами: «И ты все еще думаешь, что между врачами и пациентами есть хоть какая-то разница ?»

Анна Шустикова (текст)

Расскажите об этом в социальных сетях:

Расскажите об этом в социальных сетях:

journal.liberty.su

---

Смотрите также

• 
  Журнал лица
• 
  Содержание журнала
• 
  Журнал мастеров
• 
  М журнал
• 
  Журнал личный
• 
  Журнал личный
• 
  Апт журнал
• 
  Журнал дистопия
• 
  Апт журнал
• 
  Дистопия журнал
• 
  Журнал дистопия