Это интересно

  • ОКД
  • ЗКС
  • ИПО
  • КНПВ
  • Мондиоринг
  • Большой ринг
  • Французский ринг
  • Аджилити
  • Фризби

Опрос

Какой уровень дрессировки необходим Вашей собаке?
 

Полезные ссылки

РКФ

 

Все о дрессировке собак


Стрижка собак в Коломне

Поиск по сайту

ГлавнаяЖурналРедактору литературного журнала принесли вступительную статью

О взаимоотношениях писателя и издателя с точки зрения литературного и издательского процессов. Редактору литературного журнала принесли вступительную статью


Вступительная статья редактора | Сайт журнала Просветление и других журналов

 

Вступительная статья редакторак номеру журнала «Что такое Просветление?» N31 Духовность против Религии.

Эндрю Коэн (основатель и главный редактор)

Хотя я серьезно занимаюсь Хатха-йогой уже на протяжении почти двух десятилетий, так сложилось, что за эти годы я не посещал занятий йоги, не читал журналов по йоге. Но вот приблизительно девять месяцев назад, я открыл новый Журнал Йоги, который оставили на моем столе. Я был ошеломлен, как если бы заснул и, проснувшись, обнаружил, что оказался на другой планете, в другом измерении. Это был мир, где каждый был красив, и каждый был богат. В этом мире была популярна тенденция, называемая "духовностью", в которой каждый имел личные отношения с своим создателем и, казалось, самым важным было иметь красивое тело и быть счастливым!

Примерно в это же самое времени, я посмотрел необычный документальный фильм «Слова Моего Совершенного Учителя» Лесли Энн Паттен, который удивительным образом изображал подъёмы и спады ее отношений с продвинутым и загадочным тибетским гуру Дзонгсаром Ринпочем. Самым интригующим в фильме был рассказ о том, каким невероятным вызовом было для Западных студентов Дзонгсара уверовать не только в него, но и в возможность их собственного преобразования. Эти два несвязанных между собой события, в конечном счете, послужили толчком для создания номера WIE, который Вы держите в руках.

На протяжении долгого времени мы почти ежедневно обсуждаем на наших редакционных встречах вопрос, который глубоко затрагивает нас за живое: затруднительное положение духовности в постсовременном мире. Мы озабочены образовавшейся пропастью между религиозными традициями и современной культурой "личной" духовности, и задаемся вопросом, как мы можем помочь им воссоединиться. Одним из результатов наших размышлений стала статья "Духовный, но не религиозный: Выходя за пределы постсовременной духовности" старшего редактора Элизабет Дебоулд, а также статья раввина Марка Гафни, "Развитие Богословия".

Призыв философа Джейсона Хилла относительно создания новой модели иерархии, являясь новаторским, предлагает структуру, которая помогает преодолеть сложности отношений учитель-ученик на пороге двадцать первого века.

Словно следуя некоему закону синхронности, весьма неожиданно в прошлом мае я провел замечательный день с философом-алхимиком и духовным учителем доктором Дарио Саласом Соммером, который является легендарной фигурой по всей Южной Америке. Это дало нам возможность включить в номер его бескомпромиссные представления о традиционной роли духовного мастера, которая является абсолютной противоположностью господствующей тенденции к стиранию различий между, как выразился Джейсон Хилл, «тем, кто занимает высшую ступень иерархической лестницы» и «теми, кто находится на ее более низких ступенях». И в завершении потрясающий обзор Тома Хьюстона новой популярной книги «Прозрачная Революция», написанной моим другом Арджуной Ардаг, который побуждает нас всех достигать большего, чтобы создать новое будущее. Будущее, где древние традиции оживут настолько, что станут не только защитниками веры, но и двигателем для развития человеческого сознания. Будущее, где возможно опыт трансценденции и более высоких состояний будет даже способствовать созданию новых традиций... Наслаждайтесь!

prosvetlenie.daism.ru

Редактору литературного журнала принесли тексты стихотворений русских поэтов XIX века. В отрывках из этих стихотворений

отсутствуют некоторые эпитеты. Вспомни, что такое эпитеты, и восстанови их. Эпитет — это . Взбесилась ведьма (1) И, снегу захватя, Пустила, убегая, В (2) дитя... (Ф. И. Тютчев. «Зима недаром злится...») Весна идёт, весна идёт! И (3) , (4) , майских дней (5) , (6) хоровод Толпится весело за ней!.. (Ф. И. Тютчев. «Весенние воды») Как весел грохот летних бурь, Когда, взметая прах (7) , Гроза, нахлынувшая тучей, Смутит (8) лазурь И опрометчиво-безумно Вдруг на дубраву набежит, И вся дубрава задрожит Широколиственно и шумно!.. (Ф. И. Тютчев. «Как весел грохот летних бурь...») Где (9) серп гулял и падал колос, Теперь уж пусто всё — простор везде, — Лишь паутины (10) волос Блестит на (11) борозде. (Ф. И. Тютчев. «Есть в осени первоначальной...») (12) картина, Как ты мне родна: (13) равнина, Полная луна, Свет небес (14) , И (15) снег, И саней (16) (17) бег. (А. А. Фет. «Чудная картина...») А уж от неба до земли, Качаясь, движется завеса, И будто в (18) пыли Стоит за ней опушка леса. (А. А. Фет. «Весенний дождь...») Только ты, моя (19) птичка, В (20) гнёздышке еле видна. Светлогруда, легка, невеличка, Не запугана бурей одна. (А. А. Фет. «Задрожали листы, облетая...») Мне грустно! меня раздражает И солнца осеннего блеск, И лист, что с берёзы спадает, И (21) кузнечиков треск. (А. Н. Майков. «Ласточки») Дремлет (22) камыш. Тишь — безлюдье вокруг. Чуть приметна тропинка (23) . Куст заденешь плечом — на лицо тебе вдруг С листьев брызнет роса (24) . (И. С. Никитин. «Утро») Тишина (25) В улицах (26) , И не слышно лая Псов сторожевых. (И. С. Никитин. «Зимняя ночь в деревне») Чиста (27) лазурь, Теплей и ярче солнце стало, Пора метелей (28) и бурь Опять надолго миновала. (А. Н. Плещеев. «Весна») (29) снег, (30) В воздухе кружится И на землю тихо Падает, ложится. (И. 3. Суриков. «Зима»)

vashurok.ru

7.4. Предисловие, послесловие, вступительная статья

7.4. Предисловие, послесловие, вступительная статья

Предисловие – предуведомление читателей о том, что им надо принять во внимание, читая, или изучая, или просматривая книгу. Предисловие чаще всего содержит материалы о значении темы книги, особенностях содержания и формы произведения или из–дания, источниках сочинения, сведения о принципах отбора ма–териала и принципах построения произведения, нерешенных и неосвещенных проблемах (чтобы читатель не рассчитывал на то, чего в книге нет) и отличиях от книг на ту же или близкие темы.

Предисловие не следует путать с введением – вступительной частью произведения автора, где начинает раскрываться его тема, т.е. неслужебной частью.

Предисловию часто дают название «От автора», «Отредакто–ра», «От составителя» и т.п. Если по заголовку нельзя определить, кому предисловие принадлежит, желательно после его текста ука–зать: автор, редактор, переводчик или поставить фамилию напи–савшего предисловие. В некоторых книгах, чаще всего в переиз–даниях, бывает несколько предисловий. Если они написаны одним лицом, их размещают в обратной хронологической после–довательности (к последнему изданию, затем – к предыдущему и т.д.). В переводных книгах предисловие переводчика или редак–тора перевода предшествует авторскому предисловию.

Предисловие, если оно написано не редактором, редактируется в последнюю очередь, когда становятся ясными структура книги и логика изложения основного текста. При этом особое внимание обращают на связь предисловия с другими элементами издания – аннотацией, содержание которой может совпасть с предисловием, а также с введением. Кроме того, нужно следить за тем, чтобы преди–словие было отражено в оглавлении (содержании) и вспомога–тельных указателях, если они есть. Хотя предисловие не самая главная часть издания, оно заметно влияет на весь его облик, поэто–му редактор должен считать свою работу над ним ответственным этапом подготовки издания.

Вступительная статья – относительно самостоятельное сочи–нение, в котором широко толкуется творчество автора или изда–ваемое произведение для того, чтобы помочь читателю лучше, глубже, тоньше воспринять содержание книги, разобраться в ее сложностях, познакомиться с ее историей, читательской судьбой и переменами в оценке. Так что вступительная статья особенно необходима в книгах сложных, в содержании которых нелегко разобраться без дополнительных сведений. Помещается она чаще всего в изданиях отдельных произведений или собраний сочинений писателей, ученых, общественных деятелей.

Вступительная статья должна открывать книгу. Ее место – по–сле титульного листа, перед предисловием автора, если оно входит в издание. Предшествовать вступительной статье может только предисловие издательства, редакции или редактора либо оглавле–ние (содержание), если принято решение поместить его в начале издания.

Чаще всего вступительную статью, как и предисловие, набирают шрифтом более мелким по кеглю, чем шрифт основного текста.

Послесловие по цели близко к вступительной статье, но отлича–ется от нее тем, что помещено за текстом книги – то ли потому, что издательство не хочет влиять на восприятие произведения чита–телем до его знакомства с ним, то ли потому, что само толкование творчества автора и его произведения невозможно без хорошего знания его читателем.

Поделитесь на страничке

Следующая глава >

tech.wikireading.ru

Вступительное слово главного редактора : Организационная психология

Перед вами первый номер нового электронного научного журнала «Организационная психология». Даже не прочитав ни одной статьи из него, вы можете заметить, что данный журнал отличается от традиционных академических психологических журналов как минимум по двум параметрам. Во-первых, он является специализированным, поскольку посвящен отдельной отрасли психологии – организационной психологии, в то время как большинство отечественных научных журналов по психологии являются мультидисциплинарными. Во-вторых, данный журнал полностью электронный, изначально не существует его бумажной версии. Именно в этих отличительных особенностях мы видим самое большое преимущество журнала.

На сегодняшний день на Западе организационная психология является одной из авторитетных и динамично развивающихся отраслей психологической науки, имеющая все необходимые институциональные и символические атрибуты, главный из которых – четко оформленное и активное профессиональное сообщество организационных психологов. В России же она также начинает развиваться и институционализироваться. Данный процесс возможен только при наличии содержательной профессиональной коммуникации. До сегодняшнего дня отечественные организационные психологи не имели собственной площадки для такой коммуникации, публикации разбросаны по общепсихологическим и непсихологическим журналам и теряются в общем потоке публикаций по более традиционным для отечественной психологической науки отраслям. Хочется верить, что данный журнал станет такой дискуссионной площадкой, поможет обеспечить научную коммуникацию, обмен идеями и результатами исследований, а также будет способствовать внедрению новых научных разработок в практику работы с организациями.

Сегодня традиционный бумажный формат научных журналов уже не всегда отвечает динамичной информационной среде. Современные научные периодические издания стремятся быть представленными в Интернете, а отсутствие их там, скорее всего, приведет к невостребованности и выпадению из профессионального коммуникативного пространства. Создавая данный журнал, мы намеренно выбрали электронную форму его существования, так как она имеет много преимуществ по сравнению с традиционной бумажной.

Благодаря электронной форме снимаются ограничения по объему публикуемых материалов, существенно сокращаются как материальные ресурсы, необходимые для его создания и распространения, так и время доставки номера от редакции до каждого конкретного читателя, на это теперь необходимо лишь мгновение. Доступ ко всем номерам журнала будет постоянный, свободный и бесплатный для любого читателя.

Основные принципы работы журнала

Работа журнала базируется на нескольких основных принципах.

  • Журнал публикует материалы, освещающие современные проблемы организационной психологии, способствует их широкому распространению и развитию данной области знания в целом.
  • Журнал стремится обеспечить бóльшую интеграцию отечественных организационных психологов в мировое профессиональное сообщество. В рамках журнала планируется работа по подготовке и публикации новых переводов наиболее важных, программных статей и глав книг зарубежных специалистов в этой области.
  • Журнал призван обеспечить бóльшую интеграцию и тесное взаимодействие научных и практикующих организационных психологов, способствует внедрению новых научных и прикладных разработок в практику работы с организациями.Здесь будут публиковаться как научные статьи, так и статьи, целевой аудиторией которых будут прежде всего психологи-практики, работающие с организациями.
  • Журнал публикует тексты как уже известных и авторитетных, так и молодых авторов. В каждом номере в разделе «Первые шаги» будут публиковаться статьи молодых коллег, только начинающих свою профессиональную деятельность в области организационной психологии. Однако уровень и качество этих публикаций не должны уступать другим текстам, размещаемым в журнале.
  • Журнал соблюдает стандартные издательские требования. Журнал «Организационная психология» – официально зарегистрированное, полнометражное издание, проходящее через полный редакторско-корректорский цикл. В нем публикуются только полноценные, полностью завершенные тексты.

Содержание и рубрики журнала

В журнале будут представлены следующие рубрики.

  1. Исследования в организационной психологии. Статьи, ориентированные на исследователей, описывающие как результаты эмпирических исследований, так и теоретико-методологические работы, в том числе и переводы важных, программных статей, глав книг.
  2. Организационно-психологическая практика. Статьи, целевой аудиторией которых будут психологи-практики, работающие с организациями. Эти статьи будут содержать опыт решения каких-либо задач или проблем, описание частных случаев (кейсов), методических инструментов (методов, методик), используемых для организационной диагностики, и т.д.
  3. Обзоры.
  • Тематические обзоры по отдельным направлениям или проблемам организационной психологии.
  • Обзоры ресурсов Интернета – российских и зарубежных, полезных и интересных для организационных психологов.
  • Первые шаги. Работы молодых коллег, только начинающих свою профессиональную деятельность в области организационной психологии (студенты, выпускники, аспиранты).
  • Конференции. Сообщения о прошедших и готовящихся конференциях. Публикация программ конференций и заметок от участников.
  • Литературный гид. Тематические списки важнейших литературных источников по разным тематическим разделам и проблемным областям организационной психологии (русскоязычные и англоязычные книги и статьи), рекомендации от экспертов о том, что почитать по данной проблематике.

    • Приглашаем вас принять участие в данном проекте, как в качестве авторов различных материалов, так и рецензентов.

    Главный редактор журнала «Организационная психология»Владимир Штроо

     

    Ссылка для цитирования:Штроо В.А. Вступительное слово главного редактора [Электронный ресурс] // Организационная психология. 2011. Т. 1. № 1. С. 5–7. URL: http://orgpsyjournal.hse.ru (дата обращения: чч.мм.гггг).

    orgpsyjournal.hse.ru

    Редакторы о своей профессии » Лиterraтура. Электронный литературный журнал

    Редакторы о своей профессииОпрос журнала «Лиterraтура»

    Представления о редакторской работе менялись в разные времена, но cама деятельность никогда не утрачивала своего значения. Гораций в «Науке поэзии» предлагает идеальный портрет редактора: «Здравый и дельный ценитель бессильные строки осудит, /Грубым предъявит упрёк, небрежные – чёрным пометит…». Лидия Чуковская сравнивала редакторский талант с режиссёрским и приводила в пример Станиславского; Ольга Славникова в эссе «Похвальное слово литературному редактору» уподобляет эту профессию тренерской и приводит реплику Елены Холмогоровой: «Редактор, как актер, проживает столько жизней, сколько рукописей проходит через его руки…» Мы расспросили редакторов современных литературных изданий о деталях их профессии.

    1. Что такое сегодня редактор литературного издания – в смысле нравственном и профессиональном – и в чём основные сложности его деятельности? Насколько это понятие, на ваш взгляд, претерпело изменения по сравнению с советским временем и 90-ми?

    2. В каком состоянии, с вашей точки зрения, пребывает сейчас редакторская культура в литературных изданиях – и какие перспективы ожидают этот институт в следующих поколениях?

    3. «Я… четверть века был практикующим литературным критиком. Но в 1993 году стал главным редактором литературного журнала и быстро обнаружил, что эта должность накладывает серьезные ограничения на мои привычные занятия.. Я уже не мог от чистого сердца хвалить – а уж тем более ругать – произведения, напечатанные в собственном журнале, и был так же скован в отношении произведений, публикуемых в других журналах», – признаётся Сергей Чупринин, главный редактор журнала «Знамя». Чувствуете ли вы подобные ограничения – в связи с профессией литературного критика, стихотворными публикациями, – или ограничения иного толка – и как преодолеваете их в каждом индивидуальном случае?

    На вопросы редакции отвечают Валерия Пустовая, Андрей Василевский, Анна Сафронова, Cергей Чередниченко, Владимир Козлов, Марина Кудимова, Евгений Лесин, Виталий Штемпель, Юрий Коньков, Андрей Назаров, Дмитрий Тонконогов ___________________

    Валерия Пустовая, редактор отдела критики журнала «Октябрь»:

    1. Проще всего, пожалуй, назвать редактора литературного издания куратором, функциональным лицом, обладающим полномочиями фильтровать и презентовать современную словесность. С другой стороны, сам редактор может воспринимать свою работу как удачно найденный способ социализироваться, не выходя за пределы любимого мира слов. В этом колебании между возможностью влияния (а значит, и необходимостью понимать, во имя чего влияешь) и частностью, невлиятельностью самого дела литературы сейчас – главная интрига редакторского самосознания. В советское время редактор куда в большей степени был чиновником, представителем сильной идеологической корпорации, и когда изнутри сопротивлялся духу казенной литературы – тоже работал на поле идеологии, делал политику. Теперь же, когда речь идет о литературе как таковой, редактору необходимо самому выбирать, кому внутренне отчитываться, чему сопротивляться. Именно теперь, когда литературные издания выпали из поля политического давления (так как и литература выпала из сферы массовых интересов, перестала быть кодом доступа к национальному самосознанию), важно обезопасить себя от внелитературных мотиваций. Соотносить свои редакторские решения с приоритетами в области русского языка, художественности, представлениями о том, что в литературе ново или отжило, ценно или дешево, правдиво или подделано. Поддерживать в себе литературный идеализм.

    2. В журналах редакторская культура еще, по крайней мере, существует. Еще сохраняется значение редактора как первого квалифицированного читателя рукописи. В сетевых изданиях редактор – скорее модератор записей. В издательствах – менеджер по добыче, вынужденный применять к литературному произведению торговые критерии. Издательства сейчас нередко выпускают серьезную прозу в журнальной редактуре. Поскольку в журналах не обесценилась работа с рукописью, а в издательствах редактура – проходной этап производства. Хорошо, конечно, когда автор добросовестен настолько, что воспитал в себе внутреннего редактора, который не даст сфальшивить, наврать, навалять лишнего. Но, во-первых, авторов такой культуры письма немного – внутренняя редактура, потребность в самопроверке падает одновременно с внешними институтами редактирования. А во-вторых, даже профессиональному и опытному писателю время от времени нужен свой профессиональный читатель, критик-превьюер, с которым можно обсудить текст до публикации.

    3. Загвоздка в том, что большинство нынешних редакторов в литературных изданиях – люди «практикующие». Они печатаются и отзываются на публикации коллег, сочетая возможности редактора, поэта, прозаика, критика, колумниста, хроникера литературной жизни. У представителя издания и самостоятельной творческой личности разные полномочия, а корректное переключение ролей предполагает внимание к нюансам. Ясно, что поэту или прозаику не стоит постоянно публиковаться в издании, где работает, – но если в коллективе журнала есть критик, его, наоборот, рассчитывают публиковать у себя. Нельзя заступать в область литературной критики, когда пишешь журнальные анонсы, если только это превышение полномочий жанра не оправдано твоей увлеченностью произведением. По той же логике не стоит писать в журнале о его авторах и тем более о произведениях, вышедших здесь, – для свободного анализа в таких случаях надо выступить за пределы редакторской роли, оказаться на площадке, где у тебя только критическая роль. Писать об авторах журнала, в котором работаешь, затруднительно так же, как писать о любых литературных знакомых, но само это затруднение должно быть решено в пользу непредвзятого анализа, иначе знакомствами будешь обрастать в ущерб квалификации. Просто в момент выбора нужно напомнить себе о той самой, внутренней подотчетности, и осознать, что, помимо интересов журнала, есть интересы творчества и культуры, что журналы существуют для продления жизни искусства и журнальная политика не может быть самоцелью.

    Андрей Василевский, главный редактор журнала «Новый мир»:

    1. Загляните в дневники Александра Твардовского, выходившие в «Знамени» и потом отдельными книгами. Обнаружится, что при всех творческо-кадрово-цензурных проблемах тогдашнего «Нового мира» хозяйственно-финансовые вопросы Твардовского не заботят, поскольку это вообще не его функция. Ведь с момента основания и до начала 90-х годов «Новый мир» являлся структурным подразделением большого государственного издательства «Известия». А сейчас... Главный редактор, по крайней мере, в толстых литературных журналах в их нынешнем состоянии, он не только литературный редактор, но и руководитель, вынужденный заниматься многими скучными и безрадостными нелитературными обязанностями, требующими много времени и нервов.

    2. Редактирование — это работа с автором, а не просто с текстом, компромисс между редактором и автором. Понятно, что редактируется только то, что «не стихи»; в отделе поэзии редактор выбирает то, что будет опубликовано, составляет подборку, а стихи, нуждающиеся в редактуре, и печатать не надо. По крайней мере, так оно происходит в «Новом мире». А вообще литературные издания, они разные и люди там по-разному работают (как именно — спросите у них). Научить редактированию на каких-нибудь курсах, выдав соответствующее свидетельство об окончании, по-моему, невозможно; хороший редактор выращивается годами (это относится и к хорошему корректору). И, конечно, редактирование — деятельность творческая, с трудом поддающаяся «алгоритмизации».

    3. Вполне понимаю Сергея Чупринина. Я тоже перестал быть «практикующим литературным критиком», поскольку моя должность накладывает на меня очевидные корпоративные обязательства, препятствующие свободному и независимому высказыванию хулы и похвалы. Но я уже лет двадцать веду в журнале условно «библиографическую» рубрику «Периодика», не требующую от меня «прямой речи».

    Анна Сафронова, главный редактор журнала «Волга»:

    1. Редактор – это такая «вечная» фигура, коррективы времени по большому счету – незначительны. Печатает журнал талантливые тексты – значит, в нем работают хорошие, профессиональные редакторы, и такую деятельность можно считать «нравственной», только и всего. Безнравственно колебаться в зависимости от статусных представлений о «нравственности». Можно было бы сказать, что в советские времена понятие «нравственности» было безнадежно скомпрометировано и вызвало к жизни альтернативные явления. Сейчас, видимо, могут происходить аналогичные процессы. Вот замечательный пример: «…Теперь мы будем публиковать только друзей «Гулливера» по всем правилам коррупции и кумовства. Мы должны идти в ногу со временем… Мы никогда не присягали никакой традиции… Мы должны избавиться от всех икон современности… Мы призываем быть безвкусными…» (Вадим Месяц. Апофеоз беспочвенности. Двенадцатый манифест «Русского Гулливера»). По поводу новаторства – вспомнила спокойного Розанова: «Ах, добрый читатель, я уже давно пишу "без читателя", - просто потому, что нравится. Как "без читателя" и издаю... Просто, так нравится. И не буду ни плакать, ни сердиться, если читатель, ошибкой купивший книгу, бросит ее в корзину (выгоднее, не разрезая и ознакомившись, лишь отогнув листы, продать со скидкой 50% букинисту)». И еще: «Даже не знаю, через "ять" или "е" пишется "нравственность". И кто у нее папаша был – не знаю, и кто мамаша, и были ли деточки, и где адрес ее – ничегошеньки не знаю». Написано, однако, более века назад.

    2. Вопрос этот – тема для диссертации; в целом же см. п. 1: есть профессиональные редакторы – соответственно, есть и редакторская культура издания. О перспективах – вопрос индивидуальный…

    3. Ваш вопрос – с целью избежать блуждания по общим местам – я переадресовала Алексею Александрову – человеку, который пишет стихи чуть ли не ежедневно, и вместе с тем успешно ведет отдел поэзии в «Волге». Его ответ привожу полностью: «Я, в самом деле, в последнее время пишу много, но публикуюсь неохотно, чаще всего присылаю стихи по приглашению или если чувствую явную заинтересованность в моих текстах. Т.е. "ограничения” у меня обратного свойства – будучи сам редактором, понимаю, что могу послужить причиной подобной неловкой ситуации, стараюсь не злоупотреблять "служебным положением”. Что касается дружеских отношений и связанных с этим разного рода ситуациях, есть у меня одно правило: когда я открываю подборку, я забываю имя ее автора. Знаете, литература – жестокая вещь, в редакционную почту иногда приходят письма от инвалидов, многодетных матерей, которые не забывают упомянуть об этом. Но мы печатаем не поэта Эн, а стихи, которые рассказывают о написавшем их человеке лучше всяких справок. И текст, в отличие от человека, безжалостен, он всегда напоказ. Поэтому я как редактор толстокож, нелицеприятен и чудовищно медлителен, и уж точно не щажу ни "своих”, ни "чужих”».

    Сергей Чередниченко, директор редакции журнала «Вопросы литературы»:

    1. Я не могу говорить о всех литературных изданиях, скажу только о журнале «Вопросы литературы», в котором работаю.

    Редакторская работа в «ВЛ» связана со спецификой этого журнала, печатающего как статьи о современной литературе (критику), так и статьи по теории литературы, истории русской и зарубежной литературы (литературоведение). Поэтому редактор «ВЛ» – это человек, с одной стороны, работающий в сфере науке или образования, имеющий ученую степень в области филологии, с другой стороны, он должен обладать литературным вкусом и чутьем, разбираться в текущем литературном процессе. Сейчас в России немало хороших высокопрофессиональных филологов, есть и хорошие критики, но сочетание того и другого в одном человеке – большая редкость. Идеальный пример этого редкого сочетания – главный редактор «ВЛ» Игорь Олегович Шайтанов. Его сферы интересов – английская литература, шекспироведение, компаративистика и русская литература ХХ века, современная русская литература, в особенности поэзия. И другие редакторы «ВЛ» (Игорь Дуардович, Татьяна Вячеславовна Еремеева, Елена Михайловна Луценко, Мария Олеговна Переяслова, Елена Алексеевна Погорелая) в своей жизни так или иначе совмещают научную, педагогическую и литературно-художественную работы. Весь опыт, полученный в этих хотя и смежных, но разных сферах, необходим редактору «ВЛ».

    «ВЛ» – это «ваковский» журнал, мы также участвуем в рейтингах научного цитирования. Поэтому интерес к журналу со стороны аспирантов, молодых ученых, преподавателей вузов, которым нужны публикации для защиты диссертаций, очень велик. Беда нашего филологического образования в том, что студентов филфаков не учат писать. Редко умеют писать и преподаватели. Говоря «умеют писать», я имею в виду «писать хорошо» – так, чтобы читателю было интересно следить за развитием мысли, чтобы в статье был динамичный филологический сюжет, а не монотонная описательность, чтобы был живой язык, а не с набор штампов так называемого «научного стиля» или, не дай бог, модного (особенно в провинции) птичьего «метаязыка». Поэтому первый этап работы редактора (или члена редколлегии) «ВЛ» – это научно-стилистическая экспертиза. Не скажу точно, но по моим ощущениям процентов 60–70 присылаемых статей мы вынуждены отсеивать просто потому, что они очень плохо написаны.

    Приведу пример такого плохо написанного текста, чтобы стало ясно, о чем идет речь. Это небольшая цитата из предложенной автором к публикации в «ВЛ» статьи об одном современном романе: «На самом же деле Сергей пришёл в Беларусь уже со своим миром, со своей державой. Произошла приватная субъективно-символическая аннексия. Маленькая страна наполнила или же открыла герою его внутренний универсум, который оказался много больше Республики, где ему в итоге стало тесно. Сергей понимает, что его Родина там, где есть русский язык, а значит – всюду (внутри, статическое путешествие), поэтому и его любовное чувство никуда от него не денется, ибо является русскоязычным».

    Увы, на этом этапе случается много обид. Недавно даже один известный критик в ответ на отправленный ему отказ написал: «Мне еще в 70-е годы говорили, что мои статьи – сумбур вместо музыки. Ничего, переживу». С нравственной точки зрения обижать людей бывает неприятно тебе самому, но профессиональный долг выше.

    Об изменении по сравнению с советским временем и 1990-ми я многое знаю от старших коллег, но говорить об этом с чужих слов, наверно, неуместно. Отмечу только то, что сегодня работа редактора не только литературного издания, но и любого другого, заметно легче и производительней с технологической точки зрения благодаря всеобщей компьютеризации и Интернету. В возрасте старшего школьника, в 1996–1998 годах, я работал «юным корреспондентом» в кызылской газете «Тувинская правда», и там успел увидеть, что такое типографская верстка, гранки и тому подобный ужас.

    2. Редакторы, с которыми я близко знаком, вызывают у меня только уважение, в отдельных случаях переходящее в восторг. Когда я публиковался в разных изданиях, меня часто просили что-то сократить или исправить, и всегда это шло на пользу тексту. Я никогда не стал бы публиковать свой текст, будь то проза, критика или филологическая статья, без предварительного редакторского прочтения и вмешательства.

    «Вопросы литературы», в отличие от подавляющего большинства «ваковских» изданий, не собирают с авторов деньги за публикации, пытаясь выживать другими способами. С каждым материалом ведется большая редакторская работа. Очень часто мы просим авторов сократить текст, но бывают случаи, когда авторы не могут сделать это сами. Естественно, если бы могли, сразу написали бы короче. У меня был случай, когда статью об одном эпизоде творческой жизни Булгакова я сократил более чем в два раза – в присланном материале было 80000 знаков, в опубликованном осталось 36000. Естественно, все это согласовывалось с автором. Когда автор пришел в редакцию за причитающимися ему экземплярами номера, он долго жал мне руку, благодарил за то, что статья стала такой ясной и лаконичной. Другой весьма почтенный автор, получая вышедший журнал, попросил меня познакомить его с редактором Марией Переясловой, которая согласовывала с ним правку по переписке, сказав при этом примерно следующее: «Я много где печатался, но никогда со мной так не работали. Прочитал свою статью в верстке и сам понял, что хотел сказать».

    Думаю, всем ясно насколько важна редакторская культура, насколько важна эта профессия и даже, если можно так сказать, этот социальный институт. А теперь о перспективах.

    Литературный редактор – это работа, требующая очень высокой квалификации и большого образования. Я уверен, что, допустим, в 23 года можно быть хорошим поэтом или даже хорошим прозаиком, но хорошим редактором – невозможно. Квалификация зарабатывается долгими годами образования и практики. Ужас в том, что эта работа остается позорно низкооплачиваемой. Недавно на очень помпезном вручении одной литературной премии главный редактор одного из старейших московских литературных журналов сказал, что с нового года сократил своим сотрудникам зарплату до 2000 рублей в месяц. Эта сумма за гранью смеха и слез. Благо, идейные люди могут работать за символическую плату, а прожить у них, видимо, получается на пенсию.

    Ни для кого не секрет, что большинство толстых литературных журналов получает господдержку от Федерального агентства по печати (Роспечать). В этом году в связи с «Годом литературы» она даже была увеличена в два раза, но все равно это не более чем десятая часть от годового бюджета журнала. Чиновники говорят, что у журналов маленькие тиражи, что их социальная функция осталась в прошлом, что в условиях, простите, дальше цитата, «правового государства» не нужно рассчитывать на спасательный круг от Роспечати или Минкультуры.

    При этом чиновники не понимают, что поддерживать нужно не только тираж или доставку в библиотеки, а именно профессию литературного редактора. Так получилось почти чудом, что «Вопросах литературы» сейчас молодая редакция – работают люди в возрасте около 30–35 лет. Об этом хорошо рассказала Елена Погорелая в недавнем интервью «Лиterraтуре» (№ 47). Все мы работаем не только в редакции, у каждого два, три, а то и четыре места работы – иначе просто не проживешь. Но вот среднего поколения редакторов у нас нет, мало среднего поколения и в академическом литературоведении – очевидно, всех вымыло 90-ми годами в какие-то другие более денежные сферы.

    Учитывая то, что всех нас ждут нелегкие времена (надеюсь, только в плане финансов), перспективы редакторской культуры довольно мрачные.

    3. Я главным редактором еще не стал, поэтому подобных ограничений не чувствую (смайлик). Но я понимаю, о чем говорит Сергей Иванович. В нашей литературной среде слишком много завязано на симпатиях или антипатиях, дружбе или обидах, короче говоря, человеческой этике и профессиональной «дипломатии». Один известный литературный критик как-то написал довольно снисходительную (почти презрительную) рецензию на мою повесть «Потусторонники». Потом мы познакомились с ним в баре пансионата «Липки». Поняв, что сидит рядом с недавно им обруганным молодым писателем, этот критик вдруг как-то не то чтобы стал извиняться, но постарался наводящими вопросами выяснить у меня, не обижен ли я, не считаю ли теперь его своим заклятым врагом. Ей-богу, это было удивительно! Господа, отбросим мелочность и дипломатию, давайте будем ругать и хвалить – всегда от чистого сердца! И да пребудет с нами профессиональная честь и благородное великодушие!

    Владимир Козлов, главный редактор журнала «Prosōdia»:

    1. В качестве редактора литературного издания я работаю совсем недавно, основной редакторский опыт — деловые и научные издания. В деловой прессе редактор режет тексты, заставляет их переделывать, меняет заголовки и подзаголовки – он работает по правилам достаточно быстрого и жесткого конвейера, который не позволяет церемониться с авторами. Конечно, в литературной сфере подход к авторам гораздо более бережный и индивидуальный. Сложность у редактора, по-моему, только одна, и она не в сфере человеческих отношений с авторами. Вопрос в том, можешь ли ты отличить хорошее стихотворение от плохого или нет – и отсюда цепочка вопросов: насколько убедителен для тебя самого и окружающих твой выбор? можешь ли ты его защитить? насколько далеко ты готов в этом зайти? На самом деле не так-то много пишущих готовы для себя на такие вопросы отвечать. Читая поступившую рукопись, по-моему, редактор решает для себя именно эти вопросы. Все остальное более или менее технологично и напоминает раскладывание пасьянса, но – до тех пор, пока он не сложится.

    2. Редактора – часть индустрии, которая делает из литературы, из конкретного произведения событие. Конечно, вся эта индустрия в России пока очень слаба. Ее надо развивать всеми доступными способами – прежде всего, не потому, что это нужно редакторам, а потому, что это нужно литературе.  

    3. Возможно, с проблемами, которые описал Сергей Чупринин, мне еще предстоит столкнуться. Пока же эффект обратный. Прежде чем сделать журнал Prosōdia, я десять лет писал литературно-критические статьи и рецензии для «толстых» журналов. Продолжаю это делать и сейчас. Но за эти десять лет сложилось понимание, какого журнала в России нет, а также понимание, что для того, что меня интересует более всего, – готовой площадки не существует. В этом смысле для меня лично Prosōdia стала этапом развития как литературного критика, позволила сфокусироваться, вывести разговор о поэзии несколько на другой уровень, при этом раздвинув жанровые, стилистические, тематические границы. Если бы это можно было сделать на площадках других журналов, мы бы не стали связываться с созданием нового журнала. При этом до появления журнала Prosōdia я всячески отрицал свою принадлежность к цеху литературных критиков. Потому что я писал только о том, на что не мог не откликнуться, а это – непрофессиональный подход. Сейчас мы пишем о свежих поэтических книгах в каждый номер, и, похоже, придется признать, что теперь мне от этого амплуа не отвертеться. Литературный критик, таким образом, – производное от журнала, поскольку отличие журнала от альманаха – наличие позиции, а ее выражает критик. А с авторами, как ни странно, помогает взаимодействовать проживание на отшибе – в Ростове-на-Дону. Я почти выключен из литературного быта. У этого состояния есть и плюсы и минусы, но оно точно дает нужную дистанцию для достаточно независимого суждения о прочитанном.

    Марина Кудимова, заместитель главного редактора «Литературной газеты»:

    1. Редактор сегодня – это менеджер по персоналу и дефектолог во вспомогательной школе в одном лице. В 90-е профессия редактора почти исчезла, в «нулевых» издатели поняли, что одним корректором не обойтись, но качество художественного текста не вернулось. Закон Паркинсона работает и здесь, хоть и перефразированный: уровень литературного мастерства обратно пропорционален количеству выпускаемых текстов.

    2. После гуманитарной катастрофы 90-х сложно ожидать, что читатель по-быстрому  наверстает потерянный багаж. Невзыскательность малограмотного потребителя не способствует повышению качества исходного текста – основы редакторской работы. Текст можно декоративно улучшить, но не во власти редактора кардинально изменить исходные данные.

    3. Я никогда не была главным редактором, и подобных фобий не испытывала. Другое дело, что я до немоты не люблю никого обижать – и в этом смысле как критик профнепригодна. Но именно эти корпоративные «ограничения» привели литературу к нынешнему клеточному состоянию. Атомизированная, клеточная литература свободе суждений не способствует. Не чувствуя никаких «ограничений», я, тем не менее¸ ощущаю, что межклеточные границы становятся все неприступнее, а содержимое клеток практически не пересекается. Поэтому все дальше ухожу в классику – единственный источник творческой свободы.

    Евгений Лесин, ответственный редактор газеты «Ex Libris НГ»:

    1. Редактор литературного издания – во всех смыслах – несчастный человек. Литературы нет, а литературные издания есть. Даже Год, поговаривают, сейчас литературы идет, но самой, пусть и вялотекущей, литературы как не было, так и нет. Причем писатели имеются, но что они пишут? Вот-вот, сейчас «нецензурная брань» запрещена, так что пояснить свою мысль не могу. С другой стороны, когда литературному редактору литературного издания редактировать нечего, то, в общем и целом, – проще.

    Мне, конечно, проще, я редактор книжного издания, газеты, публикующей рецензии на книги. А книги сейчас есть, и неплохие.

    Что касается советского времени и 90-х – тут мне сказать нечего: в советское время я был читателем, а в 90-е – рядовым работником издания. Не того, где я сейчас, но все равно книжного, а не литературного.

    2. Перспектива одна: полная гибель всерьез. Сейчас ведь старых корректоров не осталось уже. И редакторов. А новые… Ну, из интернета ребята. Нет, конечно, кто-то еще остался, но их все меньше и меньше. Так что сейчас все очень хорошо. По сравнению с тем, что будет в ближайшее время.   3. Согласен с каждым почти словом. Просто я сначала стал практикующим поэтом, потом практикующим сотрудником книжного издания, а уж потом… Но в общем, да, приходится жить совершенно двойной жизнью. Чистой воды Джекилом (редактором) и Хайдом (поэтом). Как Джекил – я публикую вдумчивую рецензию А. на Б. Редактирую бережно. А как Хайд – бегаю в пьяном угаре между А. и Б. с воплями, что они… (тут снова я не могу вставить нужные слова в силу их неполиткорректности и т.п.). Ну, или еще что-нибудь в том же роде. Меня как Хайда, кстати, ни А., ни Б. не печатал никогда и не напечатает уже (они ведь тоже еще и редакторы, а не только писатели и поэты). Но как Джекил знаю: они существенная часть литературного процесса, и я не могу их не учитывать. 

    Виталий Штемпель, редактор журнала «Плавучий мост»:

    1. Начну с того, что мой редакторский опыт исчисляется менее чем двумя годами (правда, денными и нощными). Поэтому, отвечая на вопросы анкеты, более полагаюсь на свой читательский опыт. Понятие нравственности сегодня, в сравнении с недавним прошлым, претерпело серьёзные изменения. Оно освободилось, по крайней мере, от явных идеологических рамок. Вместе с тем, было бы наивным полагать, что журнал может существовать сам по себе, не считаясь с тем социальным и культурным окружением, которому он придан. Поэтому что такое независимый журнал – просто не знаю. Только порадовался бы, помимо всего прочего, ещё и зависимости от умного, понимающего задачи журнала, спонсора. Единственная независимость, которую сохранять следует всегда – это право определения творческого содержания журнала. Что как раз, на мой взгляд, напрямую связано с вопросом нравственности и профессионализма. В любом случае, журнал должен быть свободен от диктата одного человека. В моём представлении, в основе его формирования – всегда – сотворчество многих. Эффективность этого сотворчества и определяет литературный уровень журнала, его индивидуальность.  Редактор литературного журнала, возможно, как никогда ранее, должен, помимо всего прочего, обладать качествами визионера. Это не значит, конечно же, что став редактором, автоматически их обретаешь. Но способность видеть далее сегодняшнего дня – вопрос выживаемости журнального издания.

    2. Наверно, не следует ставить в один ряд литературные журналы только появившиеся на свет, ещё ищущие себя, и журналы, существующие многие годы – с устоявшимися структурами и сложившимися традициями. Адаптация же чужих традиций, по моему наблюдению, приводит к обезличиванию вновь созданного журнала. Да и сами традиции только тогда хороши, когда оправдывают своё присутствие читательским интересом к журналу. В противном случае они требуют подкрепления новыми идеями. Дефиниция редакторской культуры вообще слишком зыбка, чтобы говорить о ней как о чём-то однозначном. Тем не менее, культурное лицо журнала (а оно есть отражение редакторской культуры) определяется, на мой взгляд, не только его содержанием, но и отношением к автору и к читателю. Эта всегда взаимосвязано. Публикацию, в моём представлении, лишь тогда можно считать удачей, когда она доставляет радость и автору, и читателю. В этом случае и журнал остаётся в выигрыше. Думаю, следует помнить, что редактор – это ещё и живой человек. Не всегда умеющий найти баланс между личными интересами и редакторской деятельностью. Но именно там, где начинается узко-меркантильный расчёт, – там кончается редактор. Редакторская культура – это синтез общей культуры редактора и способности принимать решения только в интересах журнала, литературы.

    Отношение к культуре в наше торопливое время – всё более отрешённое (если не сказать – равнодушное). Культура всегда (или почти всегда) нерентабельна. Тем не менее она обогащает жизнь каждого из нас. Поэтому остаюсь оптимистом. Уверен: пока будет существовать культурно-языковая общность людей, будет существовать и журнал, – как орган, несущий в себе объединяющее начало и дающий, кроме того, возможность читателю сориентироваться в потоке современной литературы. В каком виде он будет существовать – это уже другой вопрос.

    3. Редакторскую работу и личное творчество связать вместе действительно очень трудно. Завидую тем, кто это умеет. Но вот работа с авторами – это естественная составная часть редакторской деятельности. Избежать добрых слов в адрес того или иного автора очень трудно. При этом говоришь их с радостью и от чистого сердца. Часто небольшая, но с толком составленная,  подборка стихов может сказать читателю об авторе больше, нежели отдельный сборник стихотворений. Конечно же, ты как редактор связан «по рукам» – личные симпатии и привязанности оттесняются на второй план. Отбор материала для публикации часто происходит на уровне интуиции. Отказать автору, достойному публикации, – всегда самое трудное. Увидеть автора в его творческом развитии – задача редактора. Только тогда, когда это удаётся, находишь внутреннее удовлетворение, утверждаешься в принятом решении. Являясь первым читателем журнала (прежде всего — как координатор проекта), пытаюсь увидеть журнал как бы со стороны. Это трудно, но необходимо. Именно с чтения только подготовленного к изданию номера журнала  начинается для меня и работа над следующим его выпуском. Поиск его лица, его единственности. Если это удаётся, то только благодаря всем другим редакторам «Плавучего моста», совместно с которыми готовлю и редактирую этот журнал.

    Юрий Коньков, главный редактор журнала «Homo Legens»:

    1. Редактор – это профессия, требующая беспощадности и нежности одновременно, и сочетать эти качества в себе – возможно, главная сложность. Редактору надлежит беспощадно удалять – из редакционной почты и из текста, который готовится к публикации, – всё вторичное, наносное, пошлое, безнравственное и неталантливое и в то же время нежно пестовать и оберегать самобытное чистое слово, даже если оно вроде бы и не по канонам сказано, и не по вкусу тому человеку, в чьём теле находится редактор. Очень ответственное дело, нести эту ответственность – дело тоже непростое. А от эпохи и господствующей идеологии эта работа как раз не зависит – вернее, не должна зависеть.

    2. В современных литературных изданиях работает большое число редакторов высочайшего класса с огромным жизненным и профессиональным опытом. Я надеюсь, что у них есть достойные продолжатели, тогда перспективы у редакторского дела самые многообещающие.

    3. У меня все гораздо проще: все опубликованные в нашем журнале произведения я люблю, а значит, люблю и людей, их написавших, то есть наших авторов. Странно было бы относиться к ним иначе: без них ведь и нашего журнала не было бы.

    Андрей Назаров, главный редактор журнала «Новый берег»:

    1. В любые времена желательно, чтобы редактор был и нравственен и профессионален, хотя эти качества, к сожалению, часто приводят к внутреннему конфликту. Редактор всегда ответственен перед читателями, а «сложности» возникают с теми, от кого существование зависит. Вот они и меняются от эпохи к эпохе.

    2. В скверном, никаких перспектив в ближайшем будущем не вижу.

    3. Не чувствую, поскольку не критик, ориентируюсь только на собственное чувство слова, а в журнале есть высокопрофессиональные люди, оценкам которых безоговорочно доверяю.

    Дмитрий Тонконогов, редактор отдела поэзии журнала «Арион»:

    1. Вкус минус идеология. Сложность в деятельности.

    2. В разных изданиях по-разному.

    3. Не чувствую никаких ограничений, поэтому преодолевать не приходится.скачать dle 12.1

    literratura.org

    Запись № 182

    Д. Хренков. Тема «писатель — редактор, издательство» многосложна. И хотя обе стороны — единомышленники, активные участники одного большого и многогранного дела, сама тема эта при полном совпадении взглядов на характер сотрудничества автора с редактором, разветвляется на множество проблем, больших и малых.

    Д. Гранин. Издревле известно, что нельзя объять необъятное.

    Д. Хренков. Мне кажется, в нашем разговоре мы должны иметь в виду деловые контакты между двумя творческими работниками, а не между «договаривающимися сторонами».

    Д. Гранин. Содружество автор — редактор по своей природе диалектично, и поэтому тут не следует бояться противоречий. Поиски истины всегда связаны с преодолением пути, времени, прежних представлений, самокритики, наконец.

    Д. Хренков. Естественно. Автор и редактор стремятся к одной цели, но способы достижения ее у них разные. Начнем с того, что они по-разному относятся к рукописи. Автор — как мать к любимому детищу, редактор — как врач, готовый помочь этому ребенку встать на ноги здоровым и сильным. Но вот первая проблема: написав книгу, автор хочет опубликовать ее и направляется в издательство...

    Д. Гранин. Позвольте заметить: не просто издать, а поскорее. Тут его подстерегает первая неприятность. Оказывается, план выпуска литературы утвержден, план редакционной подготовки тоже давно рассмотрен. Выходит, нужно ждать? Как ни странно, прогресс полиграфии не сократил сроков выпуска книг. Явись в Лениздат Пушкин, ему тоже наверняка пришлось бы набраться терпения...

    Д. Хренков. Заблаговременным рассмотрением редакционных планов мы пытаемся навести порядок в издательском деле. То есть планировать не «кота в мешке», а конкретную рукопись, уже прочитанную редактором и одобренную издательством. Тогда создаются нормальные условия для работы издательства, полиграфических предприятий, книготоргующих организаций. Автору, например, совершенно не безразлично, каким тиражом будет выпущена его книга. Но собрать тираж, который максимально отвечал бы читательским нуждам, можно лишь после того, как работники библиотек и книжных магазинов внимательно изучат издательские планы.

    Д. Гранин. Значит, все-таки ждать.

    Д. Хренков. Существует резерв.

    Д. Гранин. На который тоже стоит очередь, как в кинокассы с табличкой «Все билеты проданы».

    Д. Хренков. Да, проблема серьезная. Она заслуживает внимания и даже особого разговора. Но мы уклонились в сторону. Начали ведь с того, что писатель написал книгу и направляется в издательство. В какое? Почему в это, а не в другое? Чем определяется выбор?

    Д. Гранин. Писателю важно увидеть свою книгу в руках читателя. Какое издательство поможет ему в этом, не столь важно. Ведь у нас в стране все издательства руководствуются одними идейно-эстетическими критериями. Сегодня редко кто из писателей имеет «свое» издательство. «Свой» журнал — да, есть. Выбор же издательства в большинстве случаен: существуют личные связи, образовалось «окно» в плане, прочитав в журнале новое произведение, издатели сами обращаются к автору с предложениями. Существует атмосфера журнала, но, к сожалению, не существует атмосферы издательства. Большей частью издательство — это учреждение, где я, писатель, имею дело с редактором, так же как в любом учреждении имею дело с принимающим меня служащим.

    Д. Хренков. Не очень ли вы нас, редакторов, — под корень?

    Д. Гранин. Я не хочу сказать что-то обидное в адрес издательского редактора. Речь идет о том, что чувство локтя в журнале более сильно. Различны характер и сам стиль работы редколлегии и редсовета. Редсовет издательства не имеет того непосредственного общения с автором и его рукописью, как редколлегия журнала. Члены редколлегии, как правило, прочитывают рукописи, во всяком случае участвуют в обсуждении. Редсовет издательства лишен такой возможности. Мы обсуждаем итоги литературного года журнала, но не помню, чтобы обсуждали итоги литературного года и даже пятилетия издательства, уроки ошибок и удач издательства.

    Д. Хренков. Вы говорите — «нет своего издательства». Но, может быть, есть «свой» редактор, то есть тот человек в издательстве, ради которого вы, собственно, и несете именно сюда свою новую рукопись? Человек, которому доверяете, мнением которого дорожите...

    Д. Гранин. Признаюсь, мне нередко везло на хороших редакторов. Я с благодарностью вспоминаю работу с С. Разумовской, А. Рулевой, Б. Друяном, И. Кузьмичевым. Все они разные, с разными подходами, но в каждом случае их усилия не пропадали даром. Из таких редакторов возникает особая фигура — редактор-друг. Он в равной степени заинтересован в твоей писательской судьбе и в издательских делах. Но встречаются другие редакторы. Мне тоже пришлось хлебнуть их мелочной, нудной опеки. Такой редактор читает рукопись «по-своему», он выискивает подтекст, намеки на секс, призыв к пьянству, предвзятое отношение к качеству трикотажа и т. д. и т. п. — одним словом, что угодно, только не то, что написано и что читает обычный читатель. Выбоины и разрушения, нанесенные подобной редактурой, нелегко восстановить.

    Д. Хренков. Дело не в трудности восстановления. Плохо, что читатели все эти потери отнесут на счет автора. И при этом я не могу понять автора: как он мог допустить такое?

    Д. Гранин. Но ведь писатель — человек. Он хочет увидеть книгу изданной. На каком-то этапе это — главное для него. Иной же редактор так умучит, что автор готов рукой махнуть, лишь бы поскорее снять эту зубную боль... Я не оправдываю автора за малодушие. Только констатирую факт.

    Д. Хренков. Конечно, и в нашей семье не без урода. Мы, издатели, сами пытаемся либо перевоспитать своего собрата, либо поскорее избавиться от него, если он перевоспитанию не подлежит. Да и на перевоспитание, как правило, нужно время. Вот и получается: мы его перевоспитываем, а он продолжает упражняться в рукописях... Вопрос вы поставили очень острый. Кто может быть редактором? Конечно, редактор — это профессия, и в принципе любой человек, овладевший суммой навыков и знаний, способен стать редактором. Но очень сложно определить, кого стоит учить на редактора. Ведь кроме знаний и практических навыков он должен обладать еще и вкусом, и пониманием слова, и чувством ритма, гармонии. Характеристику плохому редактору дать просто, хорошему же — трудно. Его отличие складывается из почти еле заметных признаков. Но в конечном счете именно ими нередко определяется успех совместной работы над будущей книгой в издательстве.

    Д. Гранин. Мне кажется, вы часто торопитесь. Видно, книжный голод позволяет издателю быть менее разборчивым при приеме и оценке рукописи. Иначе чем можно объяснить наводнение книжного рынка произведениями серыми, плохими? Это же профанация художественной литературы!

    Д. Хренков. Вы неправы. Книжный голод может влиять на конъюнктуру рынка, но не на отношение редактора к рукописи. Издательские планы строятся так, что редактору отводится достаточно времени для работы над нормальной рукописью.

    Д. Гранин. Что значит — нормальной?

    Д. Хренков. Рукописью, пригодной к редактированию. К сожалению, нам приходится заниматься и так называемым «доведением рукописи до кондиции».

    Д. Гранин. Доведением с помощью редактора за казенный счет. Но это — противоестественное дело. Зачем выпускать в свет еще одно серое или, скажем мягко, посредственное произведение? Ведь в результате «доводки» можно лишь что-то подправить. Если же редактор вынужден и может заниматься литературной обработкой, то не честнее было бы предоставить ему возможность писать собственные сочинения?

    Д. Хренков. Вот мы и подошли к весьма важной, волнующей всех издательских работников проблеме. Речь шла о том, что автор вправе выбрать издательство. А редактор?

    Д. Гранин. Наверное, тоже.

    Д. Хренков. Отнюдь. У него есть план-задание, есть обязательства перед своим коллективом. Право выбора у него скорее де-юре, чем де-факто. Между тем это право необходимо редактору, если он — по-настоящему творческий работник. Мне не обойтись тут без примера и, простите, я не потянусь за далеким. Лично мне писатель Даниил Александрович Гранин — автор близкий. Его книги я читаю не по долгу службы, а потому, что они мне всегда интересны. Помню, как я впервые прочитал повесть о герое Парижской Коммуны генерале Домбровском. Романтика революции помогла мне увидеть в книге многое, может быть даже больше того, что хотел сказать автор. Я, читатель, сам, по велению собственного сердца, определял место генералу Домбровскому среди своих любимых героев, таких, как Чапаев, Петр Заломов, Степан Кольчугин. Другие книги Гранина приглашали меня к не менее серьезным, чем повесть о Домбровском, раздумьям, подводили к проблемам, о которых я никогда прежде не задумывался, даже не знал о их существовании. Мне было интересно с «Искателями», хотелось включиться в споры, которые велись на страницах романа «Иду на грозу». Но редактировать я напросился бы только «Генерала Коммуны»... И вот вы приносите в издательство новую повесть «Эта странная жизнь...». Может быть, здесь вам, как ни в одной другой книге, удалось срезать пласты и проникнуть в самое сокровенное человека. Однако дело Александра Александровича Любищева для меня — чужое. Я чувствую, что философски не готов к пониманию его интересов и поэтому могу быть только читателем. Какой же выход из положения? По-моему, один: отказаться от редактирования этой повести.

    Д. Гранин. Что ж, позиция хоть мне и малоприятная, но честная.

    Д. Хренков. Честная по отношению к автору. А по отношению к своему издательству?

    Д. Гранин. По-видимому, раз по отношению к автору, то, значит, и к издательству. И все-таки мне непонятно, почему редактор должен отказываться от редактирования, если считает вещь интересной. Ведь все равно он — не семи пядей во лбу и вынужден браться за работу над рукописями, материал которых ему мало знаком. Ведь в знании предмета, проблематики он никогда не сможет сравниться с автором. Но автору могут пригодиться и его вопросы, и сомнения, а главное — понимание вещи как явления литературного ряда. И вот вопрос, который сразу же возникает: какой редактор нужен талантливой рукописи? По-моему, только хороший, даже очень хороший. Ведь средний оказать достойную помощь рукописи не может. Хорошая рукопись, как правило, несет ущерб при соприкосновении со средним редактором, а при встрече с хорошим — выигрывает. Не поэтому ли обычный редактор (да и издательство) склонен охотнее браться за работу над вещью заурядной, посредственной? В самом деле, заинтересовано ли издательство выпустить книгу хорошую вместо средней?

    Д. Хренков. Трудно и с посредственной, и с хорошей. С посредственной — потому что приходится вести за собой автора, помогать ему что-то переделывать, что-то переписывать, становиться чуть ли не соавтором. С хорошей — потому что она, как правило, плод труда талантливого человека. А талант — всегда неожиданность, всегда выход из ряда, во всяком случае из прокрустова ложа привычных представлений. Мы, конечно, отдаем предпочтение рукописи сильной. Во-первых, общение с талантливым писателем при всех возможных трудностях, которые оно сулит, всегда поучительно и полезно для редактора — и по-человечески, и в профессиональном отношении. Во-вторых, приятнее выпускать хорошую книгу, чем посредственную. Ведь редактор — человек творческий. Он хочет выполнить свою работу не по касательной, а так, чтобы вместе с автором отдать будущей книге частицу своей души. Широко распространено выражение: режиссер должен умереть в актере. В театре эта истина давно не вызывает ни у кого сомнения. Нужна ли эта символическая смерть, нетрудно убедиться, прочитав после спектакля пьесу. Но ведь и редактор должен каждый раз умирать в книге, над которой он работает. Только с той разницей, что «смерть» режиссера происходит при всем честном народе, о чем крупными буквами сообщается в афише. Работа же книжного редактора почти всегда скрыта от читателя. Только в том случае, если книга получилась неудачной, рецензент ввернет ставшую уже сакраментальной фразу: «Куда смотрел редактор?» Для того чтобы правильно оценить работу редактора, нужно прочитать рукопись, в крайнем случае — сличить одну и ту же книгу, вышедшую в разных издательствах... И тем не менее настоящий редактор не может работать, не отдавая что-то от себя автору. Это тот случай, когда дающий действительно становится сам богаче, хотя ценность его отдачи трудно измерить.

    Д. Гранин. Мне интересен редактор как собеседник, как первочитатель будущей книги. По нему я проверяю, так ли все написано, как хотелось, правильно ли поймет меня читатель.

    Д. Хренков. Но автору, видимо, важно знать не только мнение, но и замечания, которые возникли или могли возникнуть. Мне довелось, изучая архив Виссариона Саянова, познакомиться с его редакторской практикой. В частности, я проанализировал его замечания, сделанные на рукописях таких известных писателей, как О. Форш, М. Козаков, Д. Лихачев, А. Прокофьев и других. Я смотрел на эти замечания и, может быть, впервые понял, как прав был М. Горький, когда утверждал, что редактор в известной мере учит писателя, воспитывает его. Саянов, как вы помните, прошел школу Горького, был его соредактором и по «Библиотеке поэта», и по «Литературной учебе». Меня удивила открытость разговора Саянова-редактора с автором, отсутствие малейшей попытки спрятать горькую пилюлю в подсахаренную облатку. Замечания же нередко оказывались столь серьезными, что автору даже предлагалось положить рукопись на полку и взяться за новое произведение. Кроме того, в них содержались предложения исправить фактические неточности, переписать отдельные главы и т. п. Как же отнеслись к ним авторы? Мне захотелось взять в руки книги и проверить. Удивительное дело — почти все предложения редактора были приняты. Почему такая маститая писательница, как Ольга Форш, сочла возможным принять почти все замечания Саянова? Ни ее, ни Виссариона Михайловича нет уже среди нас, спросить некого, и мне осталось одно: еще и еще раз продумать замечания редактора. С фактическими неточностями было все просто. Но почему были приняты и конструктивные предложения?

    Д. Гранин. Видимо, потому, что замечания Саянова были не столько чисто редакторскими, сколько писательскими, то есть — человека, умеющего посмотреть на произведение как бы изнутри, как смотрит один изобретатель на работу другого.

    Д. Хренков. Саянов вовсе не составляет исключения. Много лет с Лениздатом сотрудничала Вера Федоровна Панова. Каждый раз, когда она приносила в издательство новую рукопись, неизменно просила: «Дайте редактировать Лидии Андреевне Плотниковой». Плотникова была для Пановой «своим» редактором. Но отнюдь не «удобным». Тот, кто со стороны наблюдал их работу, вряд ли подумал бы, что за столом встретились друзья-единомышленники. Во время работы звенели стрелы, лязгали мечи, грохотали громы и сверкали молнии. Наступала минута, когда обе стороны, опустошенные, «окровавленные», уже не могли продолжать сражения. Казалось, никакие силы не заставят их снова сесть за один стол. Но проходил день-другой — и работа возобновлялась как ни в чем не бывало. В конце концов появлялась новая книга. Вера Федоровна считала Плотникову ее «крестной матерью». Она, видимо, и ценила Плотникову за умение разжечь фантазию, вызвать на спор, чтобы проверить обоснованность характеристик, точность написанного.

    Д. Гранин. В обоих случаях — и с Саяновым, и с Пановой — идет речь о предложениях. Воля автора была — принимать их или нет. Он их принял, но правил рукопись, дописывал, переделывал сам. Тут все законно, все нормально с точки зрения элементарной этики. Но есть и другие случаи.

    Д. Хренков. Да, есть и такие заявления авторов в издательство: «Все, что требовалось от меня, я сделал. Теперь пусть поработает редактор». А работы бывает невпроворот. Вот самый свежий пример. Читаем мы одну рукопись и никак не можем решить головоломку. В одной главе герой назван Константином, в другой — Юрием, а фамилий у него оказалось целых три.

    Д. Гранин. Зачем издательство занимается с такими авторами? Почему оно проявляет нетребовательность? Ведь автор — так сказать, свободный художник, а издательство — организация государственная. Целый свод законов определяет его права и обязанности. Должна существовать, наконец, марка издательства. Это значит, что вот Лениздат держит свой уровень и не может выпустить книгу «нечитабельную», неинтересную. Я, покупатель, прихожу в магазин и вижу на обложке издательскую марку. Она как бы гарантирует, что брака быть не может. К сожалению, о марке издательства редко кто вспоминает. А это не просто вопрос о хорошей или плохой книге. Существует ли система поощрения качества произведения? Как я понимаю, не существует. В большинстве случаев в наших издательствах книги нивелируются — хорошие и средние. Правовое их существование одинаково. Припомните ли вы случай, когда Лениздат поощрил бы автора книги, получившей большой резонанс: то есть тотчас, в том же году, переиздал ее, выплатил повышенный гонорар, выделил на эту книгу лучший сорт бумаги, хорошего художника? Пока забота о хорошей книге стимулируется в лучшем случае морально, носит чисто эмоциональный характер. Так сказать, дело движет энтузиазм сторон. В поисках средств выделения лучших книг, мне кажется, и должна прежде всего проявляться позиция издательства.

    Д. Хренков. Увы, издатели пока что лишены возможности действительно поощрить автора хорошей книги. О том, чтобы переиздать хорошую книгу в том же году, когда она вышла первым изданием, и речи быть не может. Тут не только Госкомиздаты, как мне кажется, не разрешат это сделать, но и писательские организации проголосуют против. «Почему это одного писателя должны издавать и переиздавать, а мы, сирые, сидим и ждем?» Не раз мы слышим эти слова или нечто подобное, когда речь заходит о переизданиях, о проявлении воли издательства. А ведь это неотъемлемая черта той самой позиции, о которой вы говорите. Однако позиция вырабатывается и отстаивается силами не одних работников издательства. Их должна подпирать своим мощным плечом общественность, и прежде всего писательская. Критерии вырабатываются нашими общими усилиями. Нередко же издательский редактор остается один против настырного, но недобросовестного автора, который хочет «протолкнуть» свое сочинение в свет. Нередко за него встают горой даже писательские организации. Сколько раз нам приходилось слышать: «Да, вещь слабая, но зато она написана на важную, современную тему». Или: «Автор не владеет композицией, да и с языком у него нелады, но проблему-то он поднял серьезную». А как част в наш адрес упрек такого рода: «Вот вы меня не издали, а в другом издательстве выпустили мою книжку». Действительно выпустили. Читаем книгу и видим, что ничего автор не переделал, и выпуск книги нисколько не поколебал нашего отношения к ней.

    Д. Гранин. Существует важный способ выработки единых критериев в оценке произведений художественной литературы. Я имею в виду издательскую политику, понимаемую в самом широком смысле слова, политику, которая учитывает не только интересы работающих ныне писателей, но прежде всего интересы читателей. Для нас и для вас главное в развитии литературного процесса, как это следует из постановления ЦК КПСС «О литературно-художественной критике», — создание обстановки высокой требовательности, непримиримости к произведениям серым. В какие бы современные одежды они ни рядились, каким бы злободневным темам ни были посвящены. Дурно написанная книга — идейно слабая книга, объективно наносящая вред и литературе, и читателю. И когда думаешь об этом, невольно снова и снова обращаешься к тем площадкам, где впервые проверяется достоинство будущих книг, — к редакциям журналов, к издательствам.

    Лит. газета. 1974. 10 июля. № 28. С. 4

    editorium.ru

    11. Специфика работы редактора над литературно-художеств. Изданием различных типов

    Функции художественной литературой: эстетические; этические; коммуникативные; познавательные; управляющие.

    Смысл художественного объекта, заключенный в определенную форму, направлен на отражение понимания художником окружающей действительности. И редактор должен при оценке сочинения исходить из анализа «плана смысла» и «плана факта» произведения.

    Художественный объект - это точка взаимодействия смысла и факта искусства. Редактор должен стремиться осознать авторскую индивидуальность, понять, как произведение будет воздействовать на читателя, и в то же время попытаться определить, соответствует ли работа требованиям, предъявляемым к художественному объекту.

    С точки зрения редакторской оценки произведения - критерия художественности текста:

    • единство содержания и формы,

    • художественная правда (неискаженное воссоздание действительности)

    • оригинальность авторской манеры,

    • эмоциональная емкость и ассоциативное богатство (сопереживание и сотворчество)

    • целостность.

    Всякое литературно-художественное произведение редактор рассматривает с учетом того, к какому роду художественного творчества оно относится и какой жанр использовал автор. Три рода художеств. изображения:

    • эпический (повествовательное изображение - роман, повесть, рассказ, новелла)

    • лирический (передача внутренних переживаний человека - стихотворение, поэма)

    • драматический (жизнь в диалогической форме - драма, трагедия, комедия, мелодрама)

    Роман. Наиболее трудоемкой. Сложное, многоплановое сочинение. Главное - единство, цельность повествования, которое проистекает не только из единства персонажей. Сложными являются построение романа, обрисовка героев, развитие сюжета. Редактор может опираться не только на литературоведческие выводы. Методы анализа композиции романа могут быть самые различные и зависят от специфики произведения и индивидуальной творческой манеры самого редактора.

    Рассказ. Дает возможность отобразить замысел в наиболее лаконичной форме, не лишая его в то же время необходимой глубины. Редактор анализирует рассказ в двух аспектах. 1- он определяет, может ли данный жанр вместить замысел автора. 2 - сумел ли автор свойственными средствами реализовать замысел. Существенные характеристики рассказа - одноплановость, органическое единство персонажей, сюжета и композиции, динамизм повествования. При этом особое внимание следует обратить на отбор жизненного материала.

    Очерк. Отличается - редактор может заказать его автору, рекомендовать тему или проблему, которые надо показать читателю. Автор может самостоятельно предложить к изданию материал. Очерк отличают публицистичность, документальность, художественность. Редактор должен оценить форму представления фактов в тексте.

    Читатель худ. литры разделяют на две категории:

    • специалисты - литературоведы, историки литры, литературные критики

    • массовый читатель - выбор литры бывает случайным и осознанным

    Читателей заставляет обращаться к книге потребность в самообразовании, желание узнать, какова литература прошлого, современная отечественная, зарубежная.

    При отборе произведений для издания редактор учитывает:

    * задачи пропаганды отечественной и зарубежной литры;

    * запросы читателей, их интерес к уже издававшейся литературе;

    * уровень развития эстетической потребности общества;

    * предложения авторами новых произведений.

    Вид и тип издания определяют исходя из его читательского адреса и целевого назначения:

    * моноиздание (издание 1 произведения) - ориентировано на определенного читателя.

    * сборник (издание 2 или нескольких произведений) - не переиздают, а составляют новые. В этом - динамизм, подвижность данного вида издания. Альманахи, антологии

    * собрание сочинений (издание всех или большинства произведений одного автора).

    Можно готовить один из трех типов изданий:

    * массовое - популяризация;

    * научно-массовое - включает предисловие (вступительную статью), примечания, комментарии;

    * научное.

    Работа редактора над иллюстрациями. Вмешательство художника в прочтение текста, в его понимание и оценку. Р. обозначает возможности общего подхода к иллюстрированию данного произведения литры, учитывая читател. восприятие. Функции: познавательная, воспитательная, дополняющая, имитационная, разъясняющая и углубляющая содержание и эстетическая. Должны обеспечить общность текста и изображения.

    Трудно выдержать единый стиль при создании серийного издания - разные художники.

    При редактировании художественного произведения не применяют обычные виды правки (правка-сокращение, правка-переделка, правка-обработка). Особо - постраничные пометки. Они дают толчок творческой мысли писателя.

    Использование рецензии при работе с автором худож. произведения имеет свои особенности. Р следует тщательно продумать выбор рецензента - критика, которому была бы близка тематика рукописи и манера письма автора.

    22

    23.

    studfiles.net

    KDC-Toru | Все права защищены © 2018 | Карта сайта
    -->