Это интересно
- ОКД
- ЗКС
- ИПО
- КНПВ
- Мондиоринг
- Большой ринг
- Французский ринг
- Аджилити
- Фризби
Опрос
Полезные ссылки
РКФ
Все о дрессировке собак
Стрижка собак в Коломне
Поиск по сайту
«Журнал 64» Юсси Адлер-Ольсен читать онлайн - страница 1. Журнал 64 адлер ольсен юсси читать онлайн
Журнал 64 (Юсси Адлер-Ольсен) читать онлайн книгу бесплатно
О книге
- Название:Журнал 64
- Автор:Юсси Адлер-Ольсен
- Жанр:Триллер, Детективы: прочее
- Серия:Карл Мёрк и отдел «Q»
- ISBN:978-5-699-82906-4
- Страниц:126
- Перевод:Вера Вячеславовна Жиганова
- Издательство:Эксмо
- Год:2015
Электронная книга
БлагодарностиТеплая признательность Ханне Адлер-Ольсен за ежедневное вдохновение, ободрение и мудрую профессиональную помощь.
Также выражаю благодарность Фредди Мильтону, Эдди Кирану, Ханне Петерсен, Мику Шмальстигу и Карло Андерсену за необходимые и подробные замечания, Анне С. Андерсен за острый глаз и неоценимую помощь.
Отдельное спасибо Нильсу и Марианне Хорбро, Гитте и Петеру К. Раннес, а также Датскому Центру Авторов и Переводчиков «Хальд» за оказанное гостеприимство.
Благодарю комиссара полиции Лайфа Кристенсена за щедро переданный опыт и поправки, касающиеся работы полиции.
Спасибо АО «Сунд энд Бэльт», архиву Датского радио, Марианне Фрюд, Курту Редеру, Бирте Фрид-Нильсен, Улле Юде, Фриде Торуп, Гюрит Кабер, Карлу Равну и Сес Новелла за вклад каждого из них в мое исследование «Женского дома» на Спрогё.
...lovereads.me
Журнал 64 читать онлайн - Юсси Адлер-Ольсен
Юсси Адлер-Ольсен
Журнал 64
Посвящается моим родителям, Карен-Маргрет и Хенри Ольсену, а также моим сестрам, Элсебет, Марианне и Виппе
Благодарности
Теплая признательность Ханне Адлер-Ольсен за ежедневное вдохновение, ободрение и мудрую профессиональную помощь.
Также выражаю благодарность Фредди Мильтону, Эдди Кирану, Ханне Петерсен, Мику Шмальстигу и Карло Андерсену за необходимые и подробные замечания, Анне С. Андерсен за острый глаз и неоценимую помощь.
Отдельное спасибо Нильсу и Марианне Хорбро, Гитте и Петеру К. Раннес, а также Датскому Центру Авторов и Переводчиков «Хальд» за оказанное гостеприимство.
Благодарю комиссара полиции Лайфа Кристенсена за щедро переданный опыт и поправки, касающиеся работы полиции.
Спасибо АО «Сунд энд Бэльт», архиву Датского радио, Марианне Фрюд, Курту Редеру, Бирте Фрид-Нильсен, Улле Юде, Фриде Торуп, Гюрит Кабер, Карлу Равну и Сес Новелла за вклад каждого из них в мое исследование «Женского дома» на Спрогё.
Пролог
Ноябрь 1985 года
Она расчувствовалась в совершенно неожиданный момент. Между пальцами — прохладная тонкая ножка фужера с шампанским, вокруг — шелест голосов, рука мужа обнимает за талию. Помимо периода влюбленности, лишь считаные мгновения из детства могли сравниться с ощущениями, испытываемыми ею в эти секунды. Лепет бабушки, внушающий чувство безопасности. Приглушенный смех, доносящийся сквозь дрему. Смех тех, кого уже давно нет на свете…
Тут Нэте сжала губы, чтобы не позволить чувствам овладеть собой. Иногда такое случалось.
Приосанившись, она взглянула на палитру ярких платьев и безупречно прямые спины. На ужин в честь датских лауреатов Большой Скандинавской премии по медицине народу собралось немало. Ученые, врачи, сливки общества. Среда, для которой она не была рождена, но в которой с годами чувствовала себя все более комфортно.
Сделав глубокий вдох, Нэте собралась удовлетворенно выдохнуть, как вдруг за скоплениями высоких причесок и мужчинами с туго завязанными галстуками-бабочками заметила слишком пристально устремленный на нее взгляд. Такой откровенный взор, плохо поддающийся определению и приводящий в трепет, мог принадлежать лишь одному человеку. Инстинктивно она метнулась в сторону, подобно затравленному животному, ищущему убежища в зарослях. Положила ладонь на руку мужа и попыталась улыбнуться, блуждая глазами меж нарядных тел сквозь мутноватый свет канделябров.
Какая-то женщина, рассмеявшись, запрокинула голову назад, тем самым открыв обзор до дальней стены зала.
Именно там он и стоял.
Его фигура возвышалась над всеми, как маяк. Даже несмотря на сутулость и кривые ноги, он был громаден; глаза его скользили по толпе, как прожекторы.
Нэте вновь почувствовала пронизывающую глубину этого внимательного взгляда, четко осознав, что, не отреагируй она немедленно, вся ее жизнь рухнет в считаные секунды.
— Андреас, — произнесла женщина, взявшись за горло, уже пересохшее от волнения. — Давай уйдем. Мне что-то нехорошо.
Большего и не требовалось. Ее муж сдвинул темные брови, кивнул окружающим и повернулся к выходу, подхватывая ее под руку. За такую отзывчивость она и любила его.
— Спасибо, — поблагодарила Нэте. — Я сожалею, но у меня снова болит голова.
Андреас кивнул. Слишком хорошо он знал все по себе. Долгие темные вечера в гостиной в моменты приступов мигрени…
Их объединяло в том числе и это.
Они уже дошли до массивной лестницы праздничного зала, когда перед ними неожиданно оказался высокий мужчина.
Он заметно постарел, насколько она могла заметить. Прежде сверкающие глаза теперь потускнели. Волосы изменились до неузнаваемости. Двадцать пять лет сделали свое дело.
— Нэте, неужто ты здесь? В последнюю очередь я рассчитывал встретить в таком обществе тебя, — быстро сказал он.
Она потянула своего мужа прочь, но это не остановило преследователя.
— Ты что, не помнишь меня, Нэте? — раздался сзади голос. — Да нет, помнишь… Я Курт Вад. Ты прекрасно помнишь меня.
Он настиг их на полпути вниз.
— Наверное, ты личная шлюха директора Росена… Каких высот достигла, подумать только!
Она попыталась потащить мужа за собой, однако Андреас Росен не привык поворачиваться спиной к проблеме. Тем более в таком случае.
— Вы не могли бы оставить мою жену в покое? — негромко произнес он, сопроводив свою реплику взглядом, предвещающим гнев.
— Так-так. — Нежеланный гость отступил на шаг назад. — Значит, ты завлекла Андреаса Росена в свою сеть, Нэте. Отличная работа. — Затем последовало дополнение, незначительное для стороннего человека, но значимое для нее. — Данный факт каким-то образом полностью ускользнул от моего внимания. Я не так часто появляюсь в высоких кругах, знаешь ли. И желтых газетенок не читаю.
Словно в замедленной съемке, она увидела, как ее муж презрительно качает головой, и почувствовала, как он хватает ее за руку и тянет за собой. На мгновение к ней вернулась способность дышать. Звуки их шагов отзывались эхом, будто призывая: «Давай уйдем поскорее». Они уже добрались до самого гардероба, но навязчивый голос вновь прогремел за спинами:
— Господин Росен! Вероятно, вам неизвестно, что ваша жена потаскуха. Просто-напросто девка со Спрогё [Спрогё — остров в Дании, куда с начала XX века власти отсылали на поселение женщин, отличавшихся в датском обществе свободными нравами.], которая не особо разбирается, перед кем раздвигать ноги. Как неизвестно вам и то, что ее недоразвитому мозгу недоступна разница между правдой и ложью, и…
Ее запястье дернулось, когда муж неожиданно обернулся туда, где несколько гостей уже пытались утихомирить человека, нарушившего ход торжества. Пара подоспевших молодых врачей угрожающе нацелились на грудь высокого мужчины, так что нежелательность его присутствия здесь проявилась со всей очевидностью.
— Андреас, не надо! — закричала Нэте, когда тот направился в сторону группы, обступившей ее преследователя, но муж не слушал. Альфа-самец уже приступил к определению своей территории.
— Я не знаю, кто вы такой, — сказал он. — Но советую вам впредь не показываться в обществе, пока вы не научитесь вести себя прилично.
Худощавый тип вытянул голову над крепко схватившими его мужчинами, и внимание всех присутствующих у гардероба сосредоточилось на его пересохших губах. Там были дамы за прилавком, державшие меховые воротники пальто, те, кто проходил мимо, личные водители, ожидавшие перед дверями-вертушками…
И вот наконец была произнесена фраза, которая ни в коем случае не должна была прозвучать.
— Господин Росен, а вы спросите у Нэте, где ее стерилизовали. Спросите, сколько абортов за свою жизнь она успела сделать. Спросите, каково ощущать себя на пятый день в одиночной камере. Выслушайте ее ответы, а потом уже говорите о моем поведении. На это есть более компетентные люди, Андреас Росен.
Курт Вад высвободился из толпы и развернулся, негодуя.
— Я ухожу! — прокричал он. — А ты, Нэте, — он протянул в ее сторону трясущиеся пальцы, — поскорее отправляйся в ад, где тебе самое место!
По помещению разнесся гул, после чего раздвижные двери вслед за ним сомкнулись.
— Это был Курт Вад, — прошептал кто-то позади них. — Однокашник сегодняшнего лауреата, и больше ничего положительного о нем сказать нельзя.
Вот она и оказалась в ловушке. Вот и настало разоблачение.
Взгляды собравшихся изучали ее, пытаясь сосредоточиться на деталях, способных выявить ее истинную сущность. Слишком глубокое декольте? Вульгарные движения бедер? Может, что-то не так с губами?
Подавая пальто, гардеробщица обдала ее почти ядовитым теплым дыханием, словно говоря: «Ты нисколько не лучше меня».
Но это длилось недолго.
Нэте отвела глаза и взяла мужа — своего любимого мужчину — под руку.
Теперь она не смела поднять на него взгляд.
Нэте слушала мягкий ровный шум двигателя.
Они не сказали друг другу ни слова; каждый сидел уставившись в прорезаемую автомобилем осеннюю темень. Туда-сюда мелькали стеклоочистители.
Возможно, он ждал опровержений, но она не могла их предоставить.
Возможно, Нэте ждала, что муж пойдет навстречу. Поможет ей преодолеть неловкость. Просто взглянет на нее и скажет, что все это не имеет значения. Что намного важнее те одиннадцать лет, что они провели вместе. Важнее, чем тридцать семь, прожитых ею раньше.
Но он включил радио, и музыка создала ощущение отстраненности. Стинг сопровождал их продвижение на юг Зеландии, а Шаде и Мадонна стали спутниками маршрута по Фальстеру и Гульдборгсунну. Ночь проходила под нежные звуки голосов молодых исполнителей. Такова оказалась единственная связь между ними.
Все остальное исчезло.
За несколько сотен метров до деревушки Бланс и в паре километров от центра муж свернул и остановил машину в поле.
— Ну, так расскажи мне обо всем, — произнес он, вперившись в окружающую тьму.
Отнюдь не теплая фраза. Он даже не смягчил свои слова ее именем. Просто — «ну, так расскажи мне обо всем».
Нэте прикрыла глаза, умоляя его понять, что тут замешаны более глубокие обстоятельства, все объясняющие, что человек, который обвинял ее, также виновен в ее несчастьях. Но, как бы то ни было, сказанное верно, полушепотом призналась она.
Все так и есть.
В этот всепоглощающий болезненный момент она слышала лишь его дыхание. Затем муж повернулся к ней с мрачным взглядом.
— Так, значит, вот почему у нас с тобой нет детей, — сказал он.
Она кивнула. Сжала губы и призналась — да, так и было. Да, она виновна во лжи и замалчивании. Увы, юной девушкой Нэте была отправлена на Спрогё, но совершенно незаслуженно. Все случилось в результате цепочки недоразумений, злоупотреблений и подлогов. Исключительно поэтому. Да, она делала аборты и была стерилизована, однако тот жуткий человек, которого они только что встретили…
Андреас положил ладонь ей на плечо, и от этого жеста повеяло таким холодом, что женщина вмиг умолкла. Затем он включил скорость, ослабил педаль сцепления, проскользнул через городок и помчался вдоль лугов и темных вод.
— Мне очень жаль, Нэте. Но я не могу простить, что на протяжении долгих лет ты заставляла меня жить в слепой надежде на то, что мы можем стать родителями. Просто не могу, и всё. И что касается остального, я испытываю отвращение к тому, что услышал.
Потом он на мгновение прервался, и она ощутила покалывание в висках и в шее.
Муж качнул головой. Столь же надменно, как когда общался с людьми, по его мнению, недостойными уважения. Столь же заносчиво, как когда он пренебрегал какими-нибудь идиотскими рекомендациями.
— Я соберу вещи, — отчетливо произнес он. — У тебя будет неделя, чтобы подыскать себе другое жилье. Из Хавнгорда можешь взять все, что захочешь. Ты не должна испытывать нужду.
Нэте медленно отвернулась, уставившись на воду. Затем чуть опустила стекло и почувствовала запах водорослей, носимых иссиня-черными волнами. Они словно стремились поглотить ее целиком. И чувство одиночества и отчаяния, знакомое ей по дням, проведенным на Спрогё, где такое же укачивающее море соблазняло положить конец безрадостной жизни, вновь вернулось.
«Ты не должна испытывать нужду», — сказал он, словно это имело какое-то значение.
Значит, он действительно ничего не знал о ней.
На мгновение Нэте увидела дату на часах — 14 ноября 1985 года. Повернувшись к мужу, женщина почувствовала, как дрожат ее губы.
Его темные глаза в полутьме зияли дырами. Андреаса Росена интересовал лишь очередной поворот да лежащая впереди дорога.
Тогда она медленно потянулась рукой к рулю. Схватилась за него ровно в тот момент, когда он собрался оказать сопротивление, и дернула как можно резче…
Огромная мощь двигателя растрачивалась вхолостую, когда дорога под ними исчезла. Металлический скрежет летящего через бурелом механизма заглушил последние вопли протеста, исходившие от мужа.
Соприкосновение с морем было сравнимо с чувством возвращения в родной дом.
Глава 1
Ноябрь 2010 года
Карл Мёрк услышал о ночных событиях из новостей на полицейской радиостанции по дороге из таунхауса в Аллерёд. При нормальных обстоятельствах едва ли что-то вызвало бы у него меньший интерес, чем работа коллег из отдела по борьбе с преступлениями сексуального характера, но именно этот случай он воспринял как нечто особое.
Собственница эскорт-агентства подверглась нападению и была облита серной кислотой в собственной квартире на Энгхэвевай, персоналу ожогового отделения Королевской больницы пришлось нелегко. Теперь разыскивались свидетели, но пока безрезультатно.
К допросу уже привлекли шайку подозрительных литовцев, однако на исходе ночи стало ясно, что лишь один из подозреваемых может стать обвиняемым, но и к нему не смогли подкопаться — не хватало доказательств. При госпитализации пострадавшая заявила, что не может определить виновного, и в итоге пришлось освободить всю банду.
Неужели ранее не было слышно ни о чем подобном?
На площади Полиции по дороге на парковку он встретился с Соломенной Сосулькой, Брандуром Исаксеном из «Стейшн-Сити».
— Ну что, выбрался пораздражать окружающих? — проворчал Карл мимоходом, как вдруг придурок, к сожалению, остановился, словно слова полицейского прозвучали для него приветствием.
— На этот раз они добрались до сестрицы Бака, — холодно сказал Исаксен.
Карл взглянул на него затуманенными глазами. О чем, черт возьми, он толкует?
— Жаль, — промычал он, — от этого-то не убудет.
— Так ты слышал о нападении на Энгхэвевай? Она выглядит совсем неважно, — продолжил Исаксен. — Врачи Королевской больницы всю ночь трудились. Так, значит, ты знаком с Берге Баком?
Карл отклонил голову назад. Берге Бак?.. Знакомы ли они? Вице-комиссар полиции из отдела А, выпросивший увольнение и несвоевременно отправившийся на пенсию? Этот лицемерный ублюдок?
— Мы с ним были примерно такими же близкими друзьями, как я с тобой, — произнес Карл.
Исаксен мрачно кивнул. Да уж, в симпатии друг к другу их нельзя было заподозрить.
— А сестру Берге, Эстер Бак, ты тоже знаешь? — поинтересовался он.
Карл взглянул на колоннаду, по которой семенила Роза с огромной, как чемодан, сумкой, болтающейся на плече. О чем эта дама думает, будь она неладна? Провести отпуск в офисе?
Он заметил, что Исаксен следит за его взглядом, и отвел глаза.
— Никогда не встречался с Эстер. Но она содержит бордель, верно? — ответил Карл. — Проститутки — сфера скорее твоей компетенции, нежели моей, так что оставь меня наконец в покое.
Исаксен выдавил:
— Тебе придется смириться с тем, что Бак неожиданно объявится в отделении и вмешается в дело.
Карл сомневался. Разве Бак ушел из полиции не из-за того, что ненавидел свою работу и терпеть не мог приходить на участок?
— Ему будет оказан радушный прием, — ответил он. — Но только не у меня в подвале.
Исаксен провел пальцами по своим черным, как смоль, слежавшимся после сна волосам.
— Ну нет, конечно. Ты там у себя внизу наверняка по горло занят шашнями с нею, верно?
Он качнул головой в сторону Розы, уже скрывшейся на лестнице.
Карл затряс головой. Пускай Исаксен отправляется ко всем чертям со своим вздором. Шашни с Розой! Уж лучше уйти в монастырь в Братиславе.
— Карл, — обратился к нему охранник на посту спустя полминуты. — Психолог Мона Ибсен оставила для вас кое-что.
Он с ликующим видом протянул ему через дверь серый конверт.
Полицейский с удивлением взглянул на него. Может, в конверте и вправду важные новости?
Охранник сел на место.
— Я слышал, что Ассад пришел уже к четырем утра. Готов поспорить, он нашел прекрасное время для обделывания в подвале своих делишек. Он что, готовит план террористического захвата полицейского управления, или как? — Парень рассмеялся на мгновение, но замолк, заметив свинцовый взгляд Карла.
— Спроси у него сам, — отчеканил тот, подумав о женщине, задержанной в аэропорту лишь за то, что та произнесла слово «бомба».
Вот уж поистине оговорка, достойная занять место на первых полосах.
Впрочем, тут дело могло обстоять намного хуже.
Уже с последних ступеней винтовой лестницы Мёрк понял, что у Розы день удался. Тяжелый запах гвоздики и жасмина пахнул ему в лицо и заставил вспомнить старушку из Восточного Брендерслева, щипавшую за задницу каждого мужчину, не обращавшего на нее внимания. Когда Роза источала подобный аромат, у него начиналась головная боль, причем отнюдь не из-за ее едких замечаний.
Ассад выдвинул теорию о том, что она получила эти духи в наследство, однако кто-то из окружения сказал, что подобные тошнотворные смеси по-прежнему доступны в особых индийских магазинчиках, хозяевам которых безразлично, придет ли к нему этот покупатель хотя бы еще раз.
— Эй, Карл, иди-ка сюда! — прокричала она из своего кабинета.
Мёрк вздохнул. Что теперь будет?
Он проковылял мимо бедлама Ассада, засунул нос в клинически стерильную комнату Розы и сразу заметил гигантскую сумку. Прежде она висела у девушки на плече. Насколько Карл понял, не только Розины духи сулили беспокойный день. В пользу этого говорила еще и огромная кипа бумаг, торчащих из сумки.
— Гм, — осторожно хмыкнул он, указывая на бумаги. — Это что такое?
Она уставилась на него обведенными черной подводкой глазами, взгляд коих предвещал большие проблемы.
— Кое-какие старые дела. Они лежали на полицейских столах в течение всего прошлого года, хотя должны были добраться до нас в первую очередь. Тебе наверняка знакомо такое разгильдяйство.
Последнюю фразу Роза сопроводила невнятным звуком, который мог быть интерпретирован как смех.
— Эти папки были по ошибке переданы в Национальный центр расследований. А я просто их оттуда забрала.
Карл поднял брови. Навалилась куча дел — так с какой стати она улыбается?
— Да-да, знаю, что ты сейчас думаешь. Плохие новости, правда, — опередила она его. — Но ты еще не видел вот эту папку. Она не из НЦР, а уже лежала на моем кресле, когда я пришла.
Роза протянула потрепанную картонную папку. Очевидно, девушка рассчитывала, что Карл тут же примется листать ее, но ошибалась. Дурные новости как-то не принято воспринимать до утренней затяжки, к тому же всему свое время. Он, черт возьми, только что вошел.
Мёрк покачал головой, прошел к себе в кабинет, бросил папку с делом на стол, а пальто повесил на стул в углу.
В офисе стоял затхлый дух, лампа мерцала чересчур интенсивно. Среду всегда сложнее всего было пережить.
Прикурив сигарету, Мёрк поплелся к каморке Ассада, где все вроде бы выглядело, как раньше. Молитвенный коврик разложен на полу, в воздухе висела плотная завеса пропитанного миртом водяного пара. Транзистор настроен на нечто напоминающее своим звучанием брачные крики дельфинов вкупе с церковными песнопениями, записанными на катушечный магнитофон с ослабленным приводным ремнем.
Стамбул к вашим услугам.
— Доброе утро, — поздоровался Карл.
Ассад медленно повернул голову. Рассвет над Кувейтом, должно быть, был менее ярок, нежели покрасневший нос бедняги.
— Боже всемогущий, Ассад, что с тобой?! — выпалил Карл, отступая на шаг, сбитый с толку представшей его глазам картиной. Вероятно, грипп прочно овладел этим телом, все симптомы налицо.
knizhnik.org
Читать онлайн книгу Журнал 64
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]
Назад к карточке книгиЮсси Адлер-ОльсенЖурнал 64
Посвящается моим родителям, Карен-Маргрет и Хенри Ольсену, а также моим сестрам, Элсебет, Марианне и Виппе
Jussi Adler-Olsen
Journal 64
© Jussi Adler-Olsen 2010 by agreement with JP/Politikens Forlagshus A/S, Denmark & Banke, Goumen & Smirnova Literary Agency, Sweden
© Жиганова В.В., перевод на русский язык, 2014
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Э», 2015
Благодарности
Теплая признательность Ханне Адлер-Ольсен за ежедневное вдохновение, ободрение и мудрую профессиональную помощь.
Также выражаю благодарность Фредди Мильтону, Эдди Кирану, Ханне Петерсен, Мику Шмальстигу и Карло Андерсену за необходимые и подробные замечания, Анне С. Андерсен за острый глаз и неоценимую помощь.
Отдельное спасибо Нильсу и Марианне Хорбро, Гитте и Петеру К. Раннес, а также Датскому Центру Авторов и Переводчиков «Хальд» за оказанное гостеприимство.
Благодарю комиссара полиции Лайфа Кристенсена за щедро переданный опыт и поправки, касающиеся работы полиции.
Спасибо АО «Сунд энд Бэльт», архиву Датского радио, Марианне Фрюд, Курту Редеру, Бирте Фрид-Нильсен, Улле Юде, Фриде Торуп, Гюрит Кабер, Карлу Равну и Сес Новелла за вклад каждого из них в мое исследование «Женского дома» на Спрогё.
Пролог
Ноябрь 1985 года
Она расчувствовалась в совершенно неожиданный момент. Между пальцами – прохладная тонкая ножка фужера с шампанским, вокруг – шелест голосов, рука мужа обнимает за талию. Помимо периода влюбленности, лишь считаные мгновения из детства могли сравниться с ощущениями, испытываемыми ею в эти секунды. Лепет бабушки, внушающий чувство безопасности. Приглушенный смех, доносящийся сквозь дрему. Смех тех, кого уже давно нет на свете…
Тут Нэте сжала губы, чтобы не позволить чувствам овладеть собой. Иногда такое случалось.
Приосанившись, она взглянула на палитру ярких платьев и безупречно прямые спины. На ужин в честь датских лауреатов Большой Скандинавской премии по медицине народу собралось немало. Ученые, врачи, сливки общества. Среда, для которой она не была рождена, но в которой с годами чувствовала себя все более комфортно.
Сделав глубокий вдох, Нэте собралась удовлетворенно выдохнуть, как вдруг за скоплениями высоких причесок и мужчинами с туго завязанными галстуками-бабочками заметила слишком пристально устремленный на нее взгляд. Такой откровенный взор, плохо поддающийся определению и приводящий в трепет, мог принадлежать лишь одному человеку. Инстинктивно она метнулась в сторону, подобно затравленному животному, ищущему убежища в зарослях. Положила ладонь на руку мужа и попыталась улыбнуться, блуждая глазами меж нарядных тел сквозь мутноватый свет канделябров.
Какая-то женщина, рассмеявшись, запрокинула голову назад, тем самым открыв обзор до дальней стены зала.
Именно там он и стоял.
Его фигура возвышалась над всеми, как маяк. Даже несмотря на сутулость и кривые ноги, он был громаден; глаза его скользили по толпе, как прожекторы.
Нэте вновь почувствовала пронизывающую глубину этого внимательного взгляда, четко осознав, что, не отреагируй она немедленно, вся ее жизнь рухнет в считаные секунды.
– Андреас, – произнесла женщина, взявшись за горло, уже пересохшее от волнения. – Давай уйдем. Мне что-то нехорошо.
Большего и не требовалось. Ее муж сдвинул темные брови, кивнул окружающим и повернулся к выходу, подхватывая ее под руку. За такую отзывчивость она и любила его.
– Спасибо, – поблагодарила Нэте. – Я сожалею, но у меня снова болит голова.
Андреас кивнул. Слишком хорошо он знал все по себе. Долгие темные вечера в гостиной в моменты приступов мигрени…
Их объединяло в том числе и это.
Они уже дошли до массивной лестницы праздничного зала, когда перед ними неожиданно оказался высокий мужчина.
Он заметно постарел, насколько она могла заметить. Прежде сверкающие глаза теперь потускнели. Волосы изменились до неузнаваемости. Двадцать пять лет сделали свое дело.
– Нэте, неужто ты здесь? В последнюю очередь я рассчитывал встретить в таком обществе тебя, – быстро сказал он.
Она потянула своего мужа прочь, но это не остановило преследователя.
– Ты что, не помнишь меня, Нэте? – раздался сзади голос. – Да нет, помнишь… Я Курт Вад. Ты прекрасно помнишь меня.
Он настиг их на полпути вниз.
– Наверное, ты личная шлюха директора Росена… Каких высот достигла, подумать только!
Она попыталась потащить мужа за собой, однако Андреас Росен не привык поворачиваться спиной к проблеме. Тем более в таком случае.
– Вы не могли бы оставить мою жену в покое? – негромко произнес он, сопроводив свою реплику взглядом, предвещающим гнев.
– Так-так. – Нежеланный гость отступил на шаг назад. – Значит, ты завлекла Андреаса Росена в свою сеть, Нэте. Отличная работа. – Затем последовало дополнение, незначительное для стороннего человека, но значимое для нее. – Данный факт каким-то образом полностью ускользнул от моего внимания. Я не так часто появляюсь в высоких кругах, знаешь ли. И желтых газетенок не читаю.
Словно в замедленной съемке, она увидела, как ее муж презрительно качает головой, и почувствовала, как он хватает ее за руку и тянет за собой. На мгновение к ней вернулась способность дышать. Звуки их шагов отзывались эхом, будто призывая: «Давай уйдем поскорее». Они уже добрались до самого гардероба, но навязчивый голос вновь прогремел за спинами:
– Господин Росен! Вероятно, вам неизвестно, что ваша жена потаскуха. Просто-напросто девка со Спрогё1 Спрогё – остров в Дании, куда с начала XX века власти отсылали на поселение женщин, отличавшихся в датском обществе свободными нравами.
[Закрыть], которая не особо разбирается, перед кем раздвигать ноги. Как неизвестно вам и то, что ее недоразвитому мозгу недоступна разница между правдой и ложью, и…
Ее запястье дернулось, когда муж неожиданно обернулся туда, где несколько гостей уже пытались утихомирить человека, нарушившего ход торжества. Пара подоспевших молодых врачей угрожающе нацелились на грудь высокого мужчины, так что нежелательность его присутствия здесь проявилась со всей очевидностью.
– Андреас, не надо! – закричала Нэте, когда тот направился в сторону группы, обступившей ее преследователя, но муж не слушал. Альфа-самец уже приступил к определению своей территории.
– Я не знаю, кто вы такой, – сказал он. – Но советую вам впредь не показываться в обществе, пока вы не научитесь вести себя прилично.
Худощавый тип вытянул голову над крепко схватившими его мужчинами, и внимание всех присутствующих у гардероба сосредоточилось на его пересохших губах. Там были дамы за прилавком, державшие меховые воротники пальто, те, кто проходил мимо, личные водители, ожидавшие перед дверями-вертушками…
И вот наконец была произнесена фраза, которая ни в коем случае не должна была прозвучать.
– Господин Росен, а вы спросите у Нэте, где ее стерилизовали. Спросите, сколько абортов за свою жизнь она успела сделать. Спросите, каково ощущать себя на пятый день в одиночной камере. Выслушайте ее ответы, а потом уже говорите о моем поведении. На это есть более компетентные люди, Андреас Росен.
Курт Вад высвободился из толпы и развернулся, негодуя.
– Я ухожу! – прокричал он. – А ты, Нэте, – он протянул в ее сторону трясущиеся пальцы, – поскорее отправляйся в ад, где тебе самое место!
По помещению разнесся гул, после чего раздвижные двери вслед за ним сомкнулись.
– Это был Курт Вад, – прошептал кто-то позади них. – Однокашник сегодняшнего лауреата, и больше ничего положительного о нем сказать нельзя.
Вот она и оказалась в ловушке. Вот и настало разоблачение.
Взгляды собравшихся изучали ее, пытаясь сосредоточиться на деталях, способных выявить ее истинную сущность. Слишком глубокое декольте? Вульгарные движения бедер? Может, что-то не так с губами?
Подавая пальто, гардеробщица обдала ее почти ядовитым теплым дыханием, словно говоря: «Ты нисколько не лучше меня».
Но это длилось недолго.
Нэте отвела глаза и взяла мужа – своего любимого мужчину – под руку.
Теперь она не смела поднять на него взгляд.
Нэте слушала мягкий ровный шум двигателя.
Они не сказали друг другу ни слова; каждый сидел уставившись в прорезаемую автомобилем осеннюю темень. Туда-сюда мелькали стеклоочистители.
Возможно, он ждал опровержений, но она не могла их предоставить.
Возможно, Нэте ждала, что муж пойдет навстречу. Поможет ей преодолеть неловкость. Просто взглянет на нее и скажет, что все это не имеет значения. Что намного важнее те одиннадцать лет, что они провели вместе. Важнее, чем тридцать семь, прожитых ею раньше.
Но он включил радио, и музыка создала ощущение отстраненности. Стинг сопровождал их продвижение на юг Зеландии, а Шаде и Мадонна стали спутниками маршрута по Фальстеру и Гульдборгсунну. Ночь проходила под нежные звуки голосов молодых исполнителей. Такова оказалась единственная связь между ними.
Все остальное исчезло.
За несколько сотен метров до деревушки Бланс и в паре километров от центра муж свернул и остановил машину в поле.
– Ну, так расскажи мне обо всем, – произнес он, вперившись в окружающую тьму.
Отнюдь не теплая фраза. Он даже не смягчил свои слова ее именем. Просто – «ну, так расскажи мне обо всем».
Нэте прикрыла глаза, умоляя его понять, что тут замешаны более глубокие обстоятельства, все объясняющие, что человек, который обвинял ее, также виновен в ее несчастьях. Но, как бы то ни было, сказанное верно, полушепотом призналась она.
Все так и есть.
В этот всепоглощающий болезненный момент она слышала лишь его дыхание. Затем муж повернулся к ней с мрачным взглядом.
– Так, значит, вот почему у нас с тобой нет детей, – сказал он.
Она кивнула. Сжала губы и призналась – да, так и было. Да, она виновна во лжи и замалчивании. Увы, юной девушкой Нэте была отправлена на Спрогё, но совершенно незаслуженно. Все случилось в результате цепочки недоразумений, злоупотреблений и подлогов. Исключительно поэтому. Да, она делала аборты и была стерилизована, однако тот жуткий человек, которого они только что встретили…
Андреас положил ладонь ей на плечо, и от этого жеста повеяло таким холодом, что женщина вмиг умолкла. Затем он включил скорость, ослабил педаль сцепления, проскользнул через городок и помчался вдоль лугов и темных вод.
– Мне очень жаль, Нэте. Но я не могу простить, что на протяжении долгих лет ты заставляла меня жить в слепой надежде на то, что мы можем стать родителями. Просто не могу, и всё. И что касается остального, я испытываю отвращение к тому, что услышал.
Потом он на мгновение прервался, и она ощутила покалывание в висках и в шее.
Муж качнул головой. Столь же надменно, как когда общался с людьми, по его мнению, недостойными уважения. Столь же заносчиво, как когда он пренебрегал какими-нибудь идиотскими рекомендациями.
– Я соберу вещи, – отчетливо произнес он. – У тебя будет неделя, чтобы подыскать себе другое жилье. Из Хавнгорда можешь взять все, что захочешь. Ты не должна испытывать нужду.
Нэте медленно отвернулась, уставившись на воду. Затем чуть опустила стекло и почувствовала запах водорослей, носимых иссиня-черными волнами. Они словно стремились поглотить ее целиком. И чувство одиночества и отчаяния, знакомое ей по дням, проведенным на Спрогё, где такое же укачивающее море соблазняло положить конец безрадостной жизни, вновь вернулось.
«Ты не должна испытывать нужду», – сказал он, словно это имело какое-то значение.
Значит, он действительно ничего не знал о ней.
На мгновение Нэте увидела дату на часах – 14 ноября 1985 года. Повернувшись к мужу, женщина почувствовала, как дрожат ее губы.
Его темные глаза в полутьме зияли дырами. Андреаса Росена интересовал лишь очередной поворот да лежащая впереди дорога.
Тогда она медленно потянулась рукой к рулю. Схватилась за него ровно в тот момент, когда он собрался оказать сопротивление, и дернула как можно резче…
Огромная мощь двигателя растрачивалась вхолостую, когда дорога под ними исчезла. Металлический скрежет летящего через бурелом механизма заглушил последние вопли протеста, исходившие от мужа.
Соприкосновение с морем было сравнимо с чувством возвращения в родной дом.
Глава 1
Ноябрь 2010 года
Карл Мёрк услышал о ночных событиях из новостей на полицейской радиостанции по дороге из таунхауса в Аллерёд. При нормальных обстоятельствах едва ли что-то вызвало бы у него меньший интерес, чем работа коллег из отдела по борьбе с преступлениями сексуального характера, но именно этот случай он воспринял как нечто особое.
Собственница эскорт-агентства подверглась нападению и была облита серной кислотой в собственной квартире на Энгхэвевай, персоналу ожогового отделения Королевской больницы пришлось нелегко. Теперь разыскивались свидетели, но пока безрезультатно.
К допросу уже привлекли шайку подозрительных литовцев, однако на исходе ночи стало ясно, что лишь один из подозреваемых может стать обвиняемым, но и к нему не смогли подкопаться – не хватало доказательств. При госпитализации пострадавшая заявила, что не может определить виновного, и в итоге пришлось освободить всю банду.
Неужели ранее не было слышно ни о чем подобном?
На площади Полиции по дороге на парковку он встретился с Соломенной Сосулькой, Брандуром Исаксеном из «Стейшн-Сити».
– Ну что, выбрался пораздражать окружающих? – проворчал Карл мимоходом, как вдруг придурок, к сожалению, остановился, словно слова полицейского прозвучали для него приветствием.
– На этот раз они добрались до сестрицы Бака, – холодно сказал Исаксен.
Карл взглянул на него затуманенными глазами. О чем, черт возьми, он толкует?
– Жаль, – промычал он, – от этого-то не убудет.
– Так ты слышал о нападении на Энгхэвевай? Она выглядит совсем неважно, – продолжил Исаксен. – Врачи Королевской больницы всю ночь трудились. Так, значит, ты знаком с Берге Баком?
Карл отклонил голову назад. Берге Бак?.. Знакомы ли они? Вице-комиссар полиции из отдела А, выпросивший увольнение и несвоевременно отправившийся на пенсию? Этот лицемерный ублюдок?
– Мы с ним были примерно такими же близкими друзьями, как я с тобой, – произнес Карл.
Исаксен мрачно кивнул. Да уж, в симпатии друг к другу их нельзя было заподозрить.
– А сестру Берге, Эстер Бак, ты тоже знаешь? – поинтересовался он.
Карл взглянул на колоннаду, по которой семенила Роза с огромной, как чемодан, сумкой, болтающейся на плече. О чем эта дама думает, будь она неладна? Провести отпуск в офисе?
Он заметил, что Исаксен следит за его взглядом, и отвел глаза.
– Никогда не встречался с Эстер. Но она содержит бордель, верно? – ответил Карл. – Проститутки – сфера скорее твоей компетенции, нежели моей, так что оставь меня наконец в покое.
Исаксен выдавил:
– Тебе придется смириться с тем, что Бак неожиданно объявится в отделении и вмешается в дело.
Карл сомневался. Разве Бак ушел из полиции не из-за того, что ненавидел свою работу и терпеть не мог приходить на участок?
– Ему будет оказан радушный прием, – ответил он. – Но только не у меня в подвале.
Исаксен провел пальцами по своим черным, как смоль, слежавшимся после сна волосам.
– Ну нет, конечно. Ты там у себя внизу наверняка по горло занят шашнями с нею, верно?
Он качнул головой в сторону Розы, уже скрывшейся на лестнице.
Карл затряс головой. Пускай Исаксен отправляется ко всем чертям со своим вздором. Шашни с Розой! Уж лучше уйти в монастырь в Братиславе.
– Карл, – обратился к нему охранник на посту спустя полминуты. – Психолог Мона Ибсен оставила для вас кое-что.
Он с ликующим видом протянул ему через дверь серый конверт.
Полицейский с удивлением взглянул на него. Может, в конверте и вправду важные новости?
Охранник сел на место.
– Я слышал, что Ассад пришел уже к четырем утра. Готов поспорить, он нашел прекрасное время для обделывания в подвале своих делишек. Он что, готовит план террористического захвата полицейского управления, или как? – Парень рассмеялся на мгновение, но замолк, заметив свинцовый взгляд Карла.
– Спроси у него сам, – отчеканил тот, подумав о женщине, задержанной в аэропорту лишь за то, что та произнесла слово «бомба».
Вот уж поистине оговорка, достойная занять место на первых полосах.
Впрочем, тут дело могло обстоять намного хуже.
Уже с последних ступеней винтовой лестницы Мёрк понял, что у Розы день удался. Тяжелый запах гвоздики и жасмина пахнул ему в лицо и заставил вспомнить старушку из Восточного Брендерслева, щипавшую за задницу каждого мужчину, не обращавшего на нее внимания. Когда Роза источала подобный аромат, у него начиналась головная боль, причем отнюдь не из-за ее едких замечаний.
Ассад выдвинул теорию о том, что она получила эти духи в наследство, однако кто-то из окружения сказал, что подобные тошнотворные смеси по-прежнему доступны в особых индийских магазинчиках, хозяевам которых безразлично, придет ли к нему этот покупатель хотя бы еще раз.
– Эй, Карл, иди-ка сюда! – прокричала она из своего кабинета.
Мёрк вздохнул. Что теперь будет?
Он проковылял мимо бедлама Ассада, засунул нос в клинически стерильную комнату Розы и сразу заметил гигантскую сумку. Прежде она висела у девушки на плече. Насколько Карл понял, не только Розины духи сулили беспокойный день. В пользу этого говорила еще и огромная кипа бумаг, торчащих из сумки.
– Гм, – осторожно хмыкнул он, указывая на бумаги. – Это что такое?
Она уставилась на него обведенными черной подводкой глазами, взгляд коих предвещал большие проблемы.
– Кое-какие старые дела. Они лежали на полицейских столах в течение всего прошлого года, хотя должны были добраться до нас в первую очередь. Тебе наверняка знакомо такое разгильдяйство.
Последнюю фразу Роза сопроводила невнятным звуком, который мог быть интерпретирован как смех.
– Эти папки были по ошибке переданы в Национальный центр расследований. А я просто их оттуда забрала.
Карл поднял брови. Навалилась куча дел – так с какой стати она улыбается?
– Да-да, знаю, что ты сейчас думаешь. Плохие новости, правда, – опередила она его. – Но ты еще не видел вот эту папку. Она не из НЦР, а уже лежала на моем кресле, когда я пришла.
Роза протянула потрепанную картонную папку. Очевидно, девушка рассчитывала, что Карл тут же примется листать ее, но ошибалась. Дурные новости как-то не принято воспринимать до утренней затяжки, к тому же всему свое время. Он, черт возьми, только что вошел.
Мёрк покачал головой, прошел к себе в кабинет, бросил папку с делом на стол, а пальто повесил на стул в углу.
В офисе стоял затхлый дух, лампа мерцала чересчур интенсивно. Среду всегда сложнее всего было пережить.
Прикурив сигарету, Мёрк поплелся к каморке Ассада, где все вроде бы выглядело, как раньше. Молитвенный коврик разложен на полу, в воздухе висела плотная завеса пропитанного миртом водяного пара. Транзистор настроен на нечто напоминающее своим звучанием брачные крики дельфинов вкупе с церковными песнопениями, записанными на катушечный магнитофон с ослабленным приводным ремнем.
Стамбул к вашим услугам.
– Доброе утро, – поздоровался Карл.
Ассад медленно повернул голову. Рассвет над Кувейтом, должно быть, был менее ярок, нежели покрасневший нос бедняги.
– Боже всемогущий, Ассад, что с тобой?! – выпалил Карл, отступая на шаг, сбитый с толку представшей его глазам картиной. Вероятно, грипп прочно овладел этим телом, все симптомы налицо.
– Началось вчера, – прохрипел тот. Глаза у парня слезились похлеще собачьих.
– Сейчас же отправляйся домой, немедленно, – отодвигаясь, приказал Карл.
Дальнейшее обсуждение не предполагалось. И все-таки Ассад не послушался.
Мёрк вернулся в зону безопасности и задрал ноги на рабочий стол, впервые в жизни мечтая о том, чтобы совершить чартерный тур на Канары. Четырнадцать дней под зонтиком с полуодетой Моной под боком – просто великолепно! И пусть грипп бушует на улицах Копенгагена, сколько ему вздумается.
Он улыбнулся своим мыслям, достал маленький конвертик от Моны и вскрыл его. Одного аромата было достаточно. Нежный и чувственный, сама суть Моны Ибсен. Густой и едкий запах парфюма Розы с ним не сравнится.
«Мой милый» – так начиналось письмо.
Карл улыбнулся. С тех пор как он лежал в больнице Брендерслева с шестью швами на боку и с куском слепой кишки, замаринованным в банку, никто не обращался к нему так сладко.
Мой милый,
Сегодня к 19.30 ко мне на жареного гуся, согласен?
Не забудь про костюм и захвати бутылочку красного вина. А я позабочусь о сюрпризах.
Целую, Мона
Карл ощутил, как тепло разливается по его щекам. Какая женщина!
Прикрыв глаза, он сделал глубокую затяжку и попытался представить себе, что стоит за словом «сюрпризы». И улыбнулся в предвкушении чего-то волнующего.
– Чему ты тут лыбишься с закрытыми глазами? – прогремело позади него. – Ты не собираешься заглянуть в папку, что я тебе дала?
Роза стояла в дверях, сложив руки и склонив голову набок. И она не собиралась уходить, не дождавшись его ответа.
Карл разогнал рукой дым и потянулся за папкой. Уж лучше сделать, как она хочет, иначе эта женщина будет стоять тут, пока не обратится в камень.
Внутри оказалось десять выцветших листов из суда Йорринга. Уже по первой странице он понял, что это такое.
Каким образом, будь оно неладно, данное дело очутилось на кресле Розы?
Мёрк быстро пробежал первую страницу, уже заранее зная, в каком именно порядке последует изложение материала. Лето 1978 года. Мужчина утонул в реке Неррео. Владелец большого машиностроительного завода, страстный рыболов, vip-клиент всевозможных клубов со всеми вытекающими последствиями. Четыре пары свежих следов у складного стула для рыбалки. Поношенная сумка. Из снастей ничего не пропало. Катушек и удочек при нем обнаружено более чем на 500 крон. Прекрасная погода, никаких аномалий при вскрытии. Ни сердечной недостаточности, ни тромба. Обычное утопление.
Не будь глубина реки в этом месте около трех четвертей метра, с самого начала констатировали бы несчастный случай.
Однако отнюдь не смерть вызвала интерес Розы, как понял Карл. И не то, что дело так и не было раскрыто, а потому, естественно, лежало теперь у них в подвале. А тот факт, что к делу был приложен целый ряд фотографий, причем на двух из них была запечатлена почти полная копия Карла.
Полицейский вздохнул. Утопленника звали Биргер Мёрк, и это был его собственный дядя по линии отца. Веселый и щедрый человек, которым восхищались и его сын Ронни, и сам Карл, а потому частенько куда-нибудь с ним выбирались. Так произошло и в тот день, когда они намеревались познакомиться с тайнами и хитростями рыболовного дела.
Однако две копенгагенские девицы в ходе своего велотура по Дании в этот момент приближались к своей цели, Скагену. На них были тонкие майки, непристойно прилипшие к телу от пота.
Вид белокурых вертихвосток, мучительно преодолевающих очередной холм, так сильно поразил Карла и его кузена Ронни, что они побросали удочки и пустились со всех ног через луг вслед за нимфами, подобно телятам, впервые в жизни очутившимся на траве.
Когда спустя два часа они вернулись к реке, надолго запомнив девчонок в плотно прилипших к телу майках, Биргер Мёрк уже был мертв.
Полиция Йорринга совершала множество допросов и выдвигала большое количество разных криминальных гипотез, чтобы продвинуться в расследовании дела. И, несмотря на то, что те две молодые копенгагенки, являвшиеся единственным алиби для молодых людей, никогда так и не были обнаружены, Ронни и Карла освободили от дальнейшего судебного преследования. Отец Карла на протяжении нескольких месяцев пребывал в злости и отчаянии, однако иных последствий дело не имело.
– Карл, а ты тогда был весьма недурен… Сколько тебе было? – донесся от дверей голос Розы.
Он уронил папку на стол. Это не тот момент жизни, о каком ему хотелось бы вспоминать.
– Сколько? Мне семнадцать, Ронни – двадцать семь. – Он вздохнул. – У тебя есть какие-то идеи насчет того, почему это дело сейчас всплыло?
– Почему?! – Она стукнула себя по лбу костяшками пальцев. – Эй, принц-очаровашка, проснись! Это ведь как раз то, чем мы занимаемся, правда? Роемся в старых нераскрытых делах об убийствах!
– Ну да. Но, во-первых, дело дяди было квалифицировано как несчастный случай, а во-вторых, оно ведь не само по себе выросло у тебя на кресле, верно?
– Может, мне стоит поинтересоваться в полиции Йорринга, почему оно очутилось у нас именно теперь?
Карл поднял брови. А почему бы и нет?
Она развернулась на каблуках и зацокала по направлению к своим владениям. Сигнал был принят к сведению.
Карл уставился в пространство. Почему дело вдруг вернулось, будь оно проклято? Как будто и так из-за него уже не возникло массы проблем.
Мёрк в очередной раз взглянул на снимок с собой и Ронни и кинул папку на стопку с прочими делами. Прошлое осталось в прошлом, надо жить настоящим, тут уж ничего не поделаешь. Тем более что четыре минуты назад он прочитал записку Моны, где она назвала его «мой милый». Надо все-таки правильно расставлять приоритеты.
Улыбнувшись, Карл выудил из кармана мобильник и с досадой уставился на крошечные кнопочки. Если он решит послать Моне сообщение, ему потребуется десять минут на набор текста, а решит позвонить – придется примерно столько же прождать, пока она возьмет трубку.
Вздохнув, он приступил к написанию эсэмэски. Несомненно, технология изготовления мобильных клавиатур была изобретена пигмеем с пальцами не толще спагетти, а потому нормальный среднестатистический скандинав ощущает себя за этим занятием бегемотом, играющим на флейте.
Изучив результат своих усилий, Карл со вздохом пропустил целую череду опечаток. Мона ведь поймет смысл: жареный гусь нашел отклик в его сердце.
Не успел он отложить мобильник, в дверь просунулась голова.
По сравнению с последней встречей космы были подстрижены и кожаная куртка поистрепалась, но человек, запакованный в нее, остался таким же изворотливым, как и был.
– Бак?! Какого лешего ты тут делаешь? – машинально воскликнул он.
– А ты как будто не в курсе, – ответил мужчина, чьи глаза красноречиво выдавали недостаток сна. – Я просто-напросто вне себя. Вот какого!
Он тяжело опустился на стул напротив, несмотря на протестующие жесты Карла.
– Моя сестра Эстер уже никогда не будет такой, как прежде. А подонок, плеснувший кислоту ей в лицо, отсиживается где-то в подвальном магазинчике на Эскильдсгэде и ухохатывается до смерти. Вероятно, ты понимаешь, что бывшему сотруднику полиции отнюдь не льстит то, что его сестра содержит бордель, но неужели ты считаешь, что ублюдку так просто сойдет с рук то, что он натворил?
– Понятия не имею, зачем ты пришел, Бак. Поговори с людьми в «Сити» или, по крайней мере, с Маркусом Якобсеном, или с кем-то еще из начальников, если ты недоволен ходом дела. Я не занимаюсь делами, связанными с применением насилия или с вопросами морали, ты прекрасно знаешь.
– Я пришел, чтобы попросить вас с Ассадом отправиться туда и выбить признание из недоумка.
Карл ощутил, как морщины собираются у него на лбу ближе к линии волос. Он совсем спятил?
– У тебя появилось новое дело, наверняка ты уже успел его прочесть, – продолжал Бак. – И оно пришло к тебе от меня. Несколько месяцев назад я получил это дело от одного старого коллеги из Йорринга и сегодня ночью подложил Розе.
Карл разглядывал парня, не зная, как отреагировать. Насколько он мог судить, варианта было всего три.
Подняться со своего места и засветить бедняге в глаз – первый вариант.
Дать пинка под зад – второй.
Но Карл предпочел выбрать третий.
– Да, папка лежит тут, – подтвердил он, указав в направлении бумажного ада в углу письменного стола. – А почему ты не отдал ее непосредственно мне в руки? Наверное, так было бы поприличнее.
Бак слегка улыбнулся.
– Когда правила приличия, соблюденные нами в отношении друг друга, приводили к какому-то результату?.. Ну уж нет. Я просто хотел удостовериться, что еще кто-то увидит это дело, чтобы оно вдруг «случайно» не затерялось, чуешь?
Тут два первых варианта вновь всплыли на поверхность. Хорошо, что этот идиот больше не имеет права заходить сюда ежедневно.
– Я придержал папочку до подходящего момента. Понимаешь?
– Конечно. И до какого момента?
– Мне нужна твоя помощь!
– Только не думай, что я прошибу череп предполагаемому преступнику только по той причине, что ты помашешь у меня перед носом делом тридцатилетней давности. И знаешь почему?
Затем Карл принялся поднимать палец на каждый пункт последовавшего высказывания.
– Во-первых! Дело устарело. Во-вторых! Это был несчастный случай. Мой дядя утонул. По-видимому, ему стало плохо и он упал в воду, таково заключение следователя по данному вопросу. В-третьих! Когда это произошло, ни меня, ни моего брата там не было. В-четвертых! В отличие от тебя, я порядочный полицейский и не стану колошматить подозреваемых направо и налево.
Карл на мгновение замер, неловко выговорив последнее предложение. Насколько ему было известно, за Баком ничего подобного не числилось. По крайней мере, выражение его лица сейчас на это указывало.
– И в-пятых! – Карл выставил вперед всю пятерню и сжал руку в кулак. – Если я и стану размахивать молотком, то разве что перед физиономией некоего гражданина, который строит из себя полицейского, хотя больше им не является.
Вызванные улыбкой морщинки на лице Бака расправились.
– Ладно. Тогда скажу тебе, что один из моих бывших коллег из Йорринга пристрастился ездить в Таиланд. Четырнадцать дней в Бангкоке со всеми прелестями.
«И каким боком это меня касается?» – подумал Карл.
– Мой коллега узнал любопытные сведения от твоего кузена Ронни, любителя напиваться до беспамятства, – Бак и не думал останавливаться. – И знаешь, что, Карл? Когда он набирается по полной, то начинает много болтать.
Карл подавил глубокий вздох. Ронни – известный недотепа. Неужели у него снова проблемы? Они виделись последний раз не менее десяти лет назад на дурацкой конфирмации в Оддере, где Ронни надрался в баре сполна и принялся приставать к официанткам. Не очень удачно, конечно. Впрочем, стоит заметить, что одна из официанток оказалась довольно сговорчивой, да к тому же еще и младшей сестрой конфирманта. Скандал был вполне банальный, но, тем не менее, его надолго запомнили в оддерской части семейства. Да уж, Ронни никак нельзя было отнести к маменькиным сыночкам…
Карл в знак протеста замахал рукой. Какого черта ему до выходок Ронни?
– Отправляйся к Маркусу и вешай ему лапшу на уши, если хочешь. Но ты его знаешь. Он скажет тебе то же самое, что и я. Негоже нападать на подозреваемых и шантажировать бывших коллег столь старыми историями.
Бак откинулся на спинку стула.
– В том самом баре в Таиланде твой братец при свидетелях похвалялся тем, что укокошил своего отца.
Карл прищурился. Звучало не слишком правдоподобно.
– Да-да, пускай так. Значит, видимо, он пропил все мозги… Ну и доноси на него, если хочешь. Я точно знаю, что он не мог утопить отца. Потому что он был вместе со мной.
Назад к карточке книги "Журнал 64"itexts.net
Журнал 64 читать онлайн - Юсси Адлер-Ольсен (Страница 8)
Карл кивнул. Конечно, и такое было возможно. Ведь она находилась вдали от своего дома и кошки. Всякое может случиться…
Голос Розы прогремел по коридору:
— Идите-ка сюда, оба. И побыстрее!
Какого лешего?! Женщина, кажется, начала командовать ими… Может, хватит уже указывать, какими делами им заниматься? Если она собирается постоянно говорить в таком тоне, то стоит как следует ответить ей, чтобы эта тупица вновь впала в депрессию и превратилась в Ирсу. Пускай «близняшка» Розы не столь находчива, полной дубиной ее тоже не назовешь.
— Идем, Карл, — сказал Ассад и потянул его к двери.
Видимо, он был выдрессирован лучше.
Роза стояла посреди своего кабинета, во всем черном с ног до головы, как трубочист, и держала в руке телефонную трубку, абсолютно безразличная к прищуренному порицающему взгляду Карла.
— На связи Лона Расмуссен, — прошептала она. — Вам необходимо слышать, что она расскажет. Объяснения позже.
Затем Роза положила трубку на стол и включила громкую связь.
— Ну вот, Лона, теперь ко мне пришли мой шеф, Карл Мёрк, и его помощник, — произнесла она. — Не могли бы вы повторить то, что только что мне рассказали?
Ну ладно, хоть назвала его шефом. Значит, все-таки в курсе, за кем решающее слово в их отделе, и то хорошо. Карл одобрительно кивнул ей. Несмотря ни на что, Розе удалось связаться с Лоной Расмуссен. Совсем недурно.
— Да-а, — протяжно прозвучало из телефона. Унылый хриплый голос, как у закоренелых наркоманов.
Впрочем, не такой уж и старческий. Просто очень севший.
— Вы меня слышите?
Роза подтвердила.
— Так вот, я только сказала, что она обожала свою дурацкую кошку, и одна из шлюх, не помню точно, как ее звали, однажды должна была присмотреть за ней, но забыла. Рита адски разобиделась на нее. Когда Рита уезжала надолго, я кормила животное какими-то консервами, но если она покидала дом на день-два, кошка оставалась одна. Ну да, она слегка засирала все вокруг, а хозяйка потом все убирала.
— То есть вы утверждаете, что Нильсен никогда не оставляла свою любимицу, не найдя кого-то, кто бы позаботился о ней? — подсказала Роза.
— Вот именно! Тут кроется странность. Я понятия не имела о том, что кошка находится в квартире, к тому же у меня не было ключа. Хозяйка не дала мне никаких указаний, иначе я знала бы о том, что бедное существо умирает от голода, понимаете?
— Да, Лона, понимаем. Но еще одна вещь, которую вы мне раньше сказали, — не повторите ее еще разок? Что касается Мадонны.
— Она тащилась от нее. Действительно ее обожала.
— Вы сказали, что Рита была в нее влюблена.
— Да, черт возьми. Она предпочитала об этом не говорить, но мы все об этом знали.
— То есть Рита Нильсен была лесбиянкой? — вмешался Карл.
— Ого, я слышу мужской голос, — хрипло усмехнулась она. — Ну, Рита трахалась со всем, что способно ползать и ходить. — Тут она резко прервалась, и в строгом Розином кабинете раздались звуки, исходящие от человека, пытающегося утолить бездонную жажду. — Если хотите знать мое мнение, думаю, она никогда никому не отказывала, — продолжила Лона через пару очередных глотков. — Если только тогда, когда делала это за деньги, а у бедняка, или кто бы там ни был, не оказывалось ни гроша.
— Так вы не считаете, что Рита совершила самоубийство? — продолжил опрос Карл.
В ответ последовал долгий сиплый приступ смеха, вылившийся во фразу:
— Дьявол с вами, конечно, нет.
— И у вас нет никаких предположений относительно того, что могло произойти?
— Понятия не имею. Странно все это. Но скорее всего что-то, связанное с деньгами, хотя на счету у нее было полно, когда суд по правам наследства наконец-то освободил жилье. Да уж, кажется, прошло проклятых восемь лет…
— Она завещала все свои средства и квартиру организации «Защита кошек», верно? — вставила Роза.
«Опять про кошек, — подумал Карл. — Нет, эта женщина не позволила бы своей кошке умереть с голоду».
— Да, правда. Я бы не отказалась воспользоваться парой миллионов из тех средств, — прозвучало чуть более приглушенно на другом конце провода.
— Ладно, — сказал Карл. — Обрисуем ситуацию. Рита отправилась в Копенгаген в пятницу, и у вас сложилось впечатление, что уже в субботу она вернется обратно. Поэтому вам не нужно было присматривать за ее кошкой. Затем вы решили, что она переночевала в ночь с субботы на воскресенье у себя дома в Кольдинге. Позже Рита так и не появилась. Возможно, вы должны были ухаживать за кошкой, но не знали наверняка, находится ли животное в квартире, так?
— Да, что-то в таком роде.
— А прежде случалось нечто подобное?
— Бывало. Она любила отлучаться на несколько дней. Ездила в Лондон или еще куда. Ходила на какие-нибудь мюзиклы, ей это нравилось. Кто бы мог подумать, верно? Но ведь она могла себе позволить…
Последние фразы были совсем нечеткими, и Ассад сосредоточился, прикрыв глаза, словно его атаковала песчаная буря. Однако Карл прекрасно все слышал.
— Еще одна простая вещь. В Копенгагене в последний день, когда ее видели, Рита купила сигареты по кредитной карте. Вы не знаете, почему она не купила их за наличные? Сумма довольно маленькая…
Лона Расмуссен рассмеялась.
— Как-то раз налоговый инспектор обнаружил у нее дома в ящике сто тысяч крон. Она не смогла объяснить, откуда у нее такие деньги. Можете себе представить, что было потом. С тех пор все ее деньги переместились в банк, и она никогда не снимала оттуда ни единой лишней кроны. Все покупалось по кредитной карте или по карте «Дайнерс клаб» [«Дайнерс клаб» — первая в мире независимая компания, которая стала работать с кредитными картами, ориентированными в первую очередь для оплаты путешествий и развлечений.]. Существовало много магазинов, где Рита не могла этого сделать, но она просто от них отказалась. Ей не хотелось вновь попасться. И она не попалась.
— Хорошо, — ответил Карл. — Значит, тут всё в порядке. Жаль, что вам не достались ее деньги, — посочувствовал он, причем вполне искренне. Возможно, подумал, что Лона может умереть в любой момент.
— Да, но мне досталась ее мебель и все, что было в квартире, так как «Защита кошек» не пожелала это все забирать. И для меня это было как нельзя кстати, так как мои собственные вещи представляли собой сплошную рухлядь.
Мёрк вообразил себе обстановку ее квартиры.
Затем они поблагодарили собеседницу и отключили соединение. Она всегда с радостью ответит на любые вопросы, заверила Лона в конце разговора.
Карл кивнул. Значит, в ее жизни происходит мало чего интересного.
Роза одарила их долгим взглядом, убедившись, что они все поняли. Здесь было стоящее дело, и его надлежало основательно исследовать.
— Роза, что еще? — спросил Карл. — Выкладывай.
— Ты ведь не такой уж знаток Мадонны? — ответила она вопросом на вопрос.
Карл на мгновение устало посмотрел на нее. Молодым девушкам, таким как Роза, очевидно, кажется, что, едва перевалив за тридцатник, человек становится весьма ограниченным, а как только ему исполняется сорок, уже стареет. Почему же они, черт возьми, перестают воспринимать человека после пятидесяти, шестидесяти и так далее?
Мёрк пожал плечами. Несмотря на возраст, естественно, он знал о Мадонне многое. Но Розе совсем не следует знать, как одна из подружек доводила его песней «Меркантильная девушка», или как перед ним на одеяле танцевала голая Вигга, эротично крутя бедрами и напевая: «Папа, не надо наставлений, у меня большие проблемы, папа, не надо наставлений, я потеряла сон». Определенно, такие эпизоды своей жизни не хочется раскрывать кому бы то ни было.
— Ну, кое-что я знаю, — возразил Карл. — Она, кажется, ударилась в религию в последнее время?
Роза совсем не казалась впечатленной.
— Рита Нильсен основала свой центр с девушками по вызову и массажную клинику в Кольдинге в 1983 году и называла себя Луизой Чикконе, представляясь так в местных злачных местах. Тебе о чем-то это говорит?
Ассад поднял указательный палец.
— Чикконе, я пробовал. Это паста с мясом, да?
Она бросила на него негодующий взгляд.
— Настоящее имя Мадонны — Мадонна Луиза Чикконе. Лона Расмуссен рассказала мне, что в массажной клинике звучали исключительно ее пластинки и что Рита Нильсен всегда пыталась копировать прическу и макияж Мадонны. В момент исчезновения у нее были вьющиеся обесцвеченные волосы, вдохновленные прической Мэрилин Монро, как у Мадонны во время турне с программой «Кто эта девушка?». Смотрите сами!
Она кликнула мышкой, и на мониторе возникло в высшей степени пикантное фото Мадонны в ажурных чулках, облегающем черном трико. В расслабленной руке она непринужденно держала микрофон. Модный макияж эпохи 1980-х, темные брови, отцвеченные светлыми волосами. Да уж, Мёрк прекрасно помнил. Словно это было вчера. А ведь прошла целая эпоха…
— Точь-в-точь так она и выглядела, уверила меня Лона Расмуссен. Темные тени для век и кроваво-красные губы. Такова была Рита Нильсен, когда пропала. Немолодая, скорее молодящаяся, и тем не менее на нее приятно было смотреть, так она сказала.
— У-ух! — промолвил Ассад, только это он и смог выговорить, зато метко и кратко.
— Я знаю содержание бардачка в автомобиле Риты, — продолжала Роза. — У нее были все альбомы Мадонны на кассетах. В том числе и саундтрек к «Кто эта девушка?», несмотря на то что сама кассета отсутствовала, потому что, скорее всего, она находилась в украденной магнитоле. Да еще брошюры о Флоренции и «Поездка в Северную Италию». Все эти предметы настолько согласуются друг с другом, что мне пришла в голову одна мысль. Взгляните.
Она кликнула по иконке на рабочем столе, и перед ними вновь замаячила та самая фотография Мадонны. Точно такая же, если не считать целого ряда дат, в виде перечня размещенных внизу странички, и Роза указала на них.
— Четырнадцатое и пятнадцатое июня, стадион «Нишиномия», Осака, Япония, — вслух прочитал Ассад.
Более японское произношение сложно было представить. Просто адское.
— Да, согласно источникам, стадион называется «Нишиномия», но это не столь важно, — надменно заметила Роза. — Взгляните в самый низ списка, там вся суть.
Карл услышал, как Ассад вновь прочитал вслух:
— Шестое сентября, стадион «Комунале», Флоренция, Италия.
— Ладно, — сказал Карл. — И в каком это году? Предположу, что в восемьдесят седьмом?
Она кивнула.
— Да, то самое воскресенье, которое в календаре Риты Нильсен было выделено красными косыми линиями. Если вам интересно мое мнение, скажу, что она собиралась побывать на концерте Мадонны, завершающем ее турне «Кто эта девушка?». Я более чем уверена. Рита торопилась домой из Копенгагена, чтобы собраться и отправиться на выступление своего идола во Флоренции.
Ассад и Карл переглянулись. Брошюры, ситуация с кошкой, увлечение певицей — все сходилось.
— А мы можем проверить, заказывала ли она билеты на самолет из Биллуна на шестое сентября восемьдесят седьмого года?
Она взглянула на него с разочарованием.
— Уже пробовала — настолько устаревшие данные у них в системе не хранятся. В квартире тоже не удалось ничего найти, так что можно предположить, что билеты на самолет и билет на концерт были у нее при себе в момент исчезновения.
— Значит, вряд ли мы имеем дело с самоубийством, — кратко заметил Карл, легонько похлопывая Розу по плечу.
Мёрк читал заметки Розы о Рите. Очевидно, для Розы было относительно легкой задачей проследить былые заслуги Риты Нильсен. С самого своего детства эта женщина находилась под бдительным наблюдением со стороны властей, настроенных по отношению к ней более чем скептически. Вовлечены были все учреждения без исключения. Органы попечительства, органы надзора за психически нездоровыми гражданами, полиция, система здравоохранения и пенитенциарная система. Родилась 1 апреля 1935 года у проститутки, продолжившей свои уличные похождения, пока дочь воспитывалась какими-то родственниками из представителей низшей ступени общества. Магазинное воровство в пять лет, мелкие преступления на протяжении всего своего шестилетнего образования. Учебно-исправительное заведение, дом для трудных девушек-подростков, вновь криминальная среда. Впервые привлечена к ответственности в возрасте пятнадцати лет, в семнадцать забеременела, затем последовал аборт и переход под надзор за социально неблагополучными гражданами и лицами, страдающими психическими отклонениями. К тому моменту о ее семье давным-давно ничего не было слышно.
Спустя небольшой период нахождения на попечительстве вновь занялась проституцией и даже провела какое-то время в «келлерском учреждении» в Брайнинге. Поставлен диагноз: легкая степень слабоумия. После нескольких попыток бегства и неоднократных эпизодов насилия помещалась в женский дом на Спрогё в период с 1955 по 1961 год. Еще одна попытка семейного попечения, однако после серии преступлений Рита исчезла из поля зрения властей в период с лета 1963 года вплоть до самой середины 70-х, в течение которого она, видимо, зарабатывала в качестве танцовщицы в крупных европейских городах.
Затем женщина создала массажную клинику в Ольборге, возглавила дом терпимости и тем самым избавилась от финансовых проблем. По всей видимости, Рита кое-чему научилась, ибо ей удалось сколотить состояние на бордельном бизнесе и содержании девушек по вызову без особого вмешательства властей. Она платила налоги и оставила после себя наследство в три с половиной миллиона крон. В пересчете на современные деньги сумму можно увеличивать втрое.
Карл задумался, читая эти сведения. Если Рита Нильсен была слабоумной, то он знал еще по крайней мере несколько человек, которых можно было бы так обозвать. Тут он угодил локтем в лужу на своем столе и обнаружил, что у него из носа подкапывало, так что можно было уже наполнить чашку.
— Проклятие! — воскликнул Мёрк, откидывая голову назад и пытаясь нащупать пальцами предмет, в какой можно было бы высморкаться.
Спустя две минуты он вышел в коридор, помешав Розе и Ассаду. Они занимались прикреплением ксерокопий актов по делу Риты к меньшей из двух настенных досок.
Карл взглянул на вторую доску, простирающуюся от закутка Ассада до самого кабинета Розы. На ней располагалось по одному листу бумаги на каждое нераскрытое дело, доставленное к ним с самого момента создания отдела Q. Многие дела были соединены друг с другом в хронологическом порядке цветными ленточками, что указывало на возможную связь между ними. Эту довольно простую систему придумал Ассад. Синие ленты между делами, в каких, по его мнению, обнаруживалось нечто общее, красно-белые ленты между делами, действительно связанными друг с другом.
В настоящий момент на доске было представлено несколько синих лент, но ни одной красно-белой.
Несомненно, Ассад старался исправить такое положение вещей.
Карл скользнул взглядом по всем делам. В конечном итоге все вылилось в по меньшей мере сотню листов. Всякая всячина, в том числе полно материалов, которым вообще тут не место. Это было все равно что найти в стоге сена иголку и нитку, а затем пытаться вставить нитку в иголку в условиях кромешной темноты.
— Я пошел домой, — заявил он. — Видимо, я подцепил то же дерьмо, что у тебя, Ассад, будь оно неладно. Если вы намерены оставаться тут и дальше, думаю, вам стоит запросить газеты за тот период, когда исчезла Рита Нильсен. Предлагаю заняться временным отрезком с четвертого по пятнадцатое сентября восемьдесят седьмого года. Посмотрим, что тогда происходило, а то я уже ни хрена не помню.
Роза стояла, покачивая бедрами.
— Может, ты рассчитываешь, что мы сейчас молниеносно докопаемся до чего-то, что не смогли раскопать в свое время полицейские в ходе кропотливой работы?
Она употребила слово «кропотливый». Забавно звучит из молодых уст.
— Не-а. Я рассчитываю только на то, что сейчас проведу несколько часов у себя в кровати, а потом отведаю жареного гуся.
С этими словами Мёрк вышел.
Глава 9
Август 1987 года
Мать всегда говорила Нэте, что у нее хорошие руки. По ее мнению, не было никаких сомнений в том, что однажды Нэте получит признание именно благодаря ловкости своих рук. Наряду с умной головой, изящные руки являлись важнейшим инструментом, которым Бог одарил человека, и ее отец нашел им прекрасное применение, оставшись один с дочерью.
Когда падали столбы, держащие изгородь, именно Нэте поднимала их; она же сбивала кормушки, когда они приходили в негодность. Она сколачивала и разбирала вновь любые вещи, если в том была нужда.
И именно эти умелые руки стали ее проклятием на Спрогё. Они стирались в кровь, едва поля начинали колоситься. Руки работали весь день напролет, взамен же она не получала ничего. По крайней мере, ничего хорошего.
Затем настал благоприятный период, когда ее руки обрели покой, и вот теперь им снова приходилось трудиться.
Она аккуратно измерила заднюю комнату в квартире тем же сантиметром, каким пользовалась во время шитья. Метр за метром комната была размечена по длине, ширине и высоте. Оконные и дверной проемы были вычтены из общего метража. И вот она составила список. Инструменты, краска, штукатурка, силикон, рейки, гвозди, тяжелый пластик в рулонах, уплотнитель, стекловата, панели для пола, гипсокартон из расчета на двойное покрытие.
В строительном магазине на Рюэсгэде в Нерребро ей пообещали доставить все необходимое на следующий день, что ее более чем устраивало, ибо ждать она больше не могла.
А когда все принесли в квартиру, комната была изолирована и отделана в дневные часы — пока сосед снизу был на работе, а сосед сбоку отправлялся за покупками или выгуливал вокруг озер свою маленькую тибетскую засирательницу ковров.
Никто не должен был слышать, чем она занималась на пятом этаже в квартире слева. Никто не должен видеть ее с молотком или пилой в руках. Никто не должен задавать лишних вопросов, ибо она уже два года прожила в этой квартире анонимно и так рассчитывала прожить до самого конца своих дней.
Независимо от того, что она собиралась делать.
Когда комната была наконец готова, Нэте отошла на порог и с удовлетворением посмотрела на свою работу. Пришлось помучиться, чтобы изолировать и обшить потолок. Но это была самая важная часть работы, не считая дверей. Пол пришлось поднимать и прокладывать двойным слоем пластика и стекловаты. Она поправила дверь, чтобы можно было открывать ее внутрь, несмотря на то что на полу лежал ковер.
Кроме разницы в высоте пола по сравнению с коридором, ничто не бросалось в глаза. Комната готова. Зашпаклеванная и свежевыкрашенная, с толстым уплотнителем в дверной и оконных рамах, обставлена в точности так же, как и прежде. Картины на стенах, всякие безделушки на подоконниках; в центре, естественно, обеденный стол с кружевной скатертью и шесть стульев без подлокотников, помимо ее собственного, стоящего во главе стола.
Затем Нэте повернулась к растению, стоящему на подоконнике, и осторожно растерла один из листиков между пальцами. Запах был резкий, но не сказать, что неприятный. Ибо именно он, запах белены, ассоциировался у нее с безопасностью.
Все девушки Спрогё перешептывались о Гитте Чарльз, когда та приплыла к ним на почтовой лодке в разгар лета 1956 года. Кто-то говорил, что она училась на медсестру, но дело обстояло совсем не так. Сиделка — возможно, но не медсестра, ибо, помимо директрисы, никто из персонала на острове не имел никакого образования, и Нэте это прекрасно знала.
knizhnik.org
Читать Журнал 64 - Адлер-Ольсен Юсси - Страница 1
Юсси Адлер-Ольсен
Журнал 64
Посвящается моим родителям, Карен-Маргрет и Хенри Ольсену, а также моим сестрам, Элсебет, Марианне и Виппе
Jussi Adler-Olsen
Journal 64
© Jussi Adler-Olsen 2010 by agreement with JP/Politikens Forlagshus A/S, Denmark & Banke, Goumen & Smirnova Literary Agency, Sweden
© Жиганова В.В., перевод на русский язык, 2014
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Э», 2015
Благодарности
Теплая признательность Ханне Адлер-Ольсен за ежедневное вдохновение, ободрение и мудрую профессиональную помощь.
Также выражаю благодарность Фредди Мильтону, Эдди Кирану, Ханне Петерсен, Мику Шмальстигу и Карло Андерсену за необходимые и подробные замечания, Анне С. Андерсен за острый глаз и неоценимую помощь.
Отдельное спасибо Нильсу и Марианне Хорбро, Гитте и Петеру К. Раннес, а также Датскому Центру Авторов и Переводчиков «Хальд» за оказанное гостеприимство.
Благодарю комиссара полиции Лайфа Кристенсена за щедро переданный опыт и поправки, касающиеся работы полиции.
Спасибо АО «Сунд энд Бэльт», архиву Датского радио, Марианне Фрюд, Курту Редеру, Бирте Фрид-Нильсен, Улле Юде, Фриде Торуп, Гюрит Кабер, Карлу Равну и Сес Новелла за вклад каждого из них в мое исследование «Женского дома» на Спрогё.
Пролог
Ноябрь 1985 года
Она расчувствовалась в совершенно неожиданный момент. Между пальцами – прохладная тонкая ножка фужера с шампанским, вокруг – шелест голосов, рука мужа обнимает за талию. Помимо периода влюбленности, лишь считаные мгновения из детства могли сравниться с ощущениями, испытываемыми ею в эти секунды. Лепет бабушки, внушающий чувство безопасности. Приглушенный смех, доносящийся сквозь дрему. Смех тех, кого уже давно нет на свете…
Тут Нэте сжала губы, чтобы не позволить чувствам овладеть собой. Иногда такое случалось.
Приосанившись, она взглянула на палитру ярких платьев и безупречно прямые спины. На ужин в честь датских лауреатов Большой Скандинавской премии по медицине народу собралось немало. Ученые, врачи, сливки общества. Среда, для которой она не была рождена, но в которой с годами чувствовала себя все более комфортно.
Сделав глубокий вдох, Нэте собралась удовлетворенно выдохнуть, как вдруг за скоплениями высоких причесок и мужчинами с туго завязанными галстуками-бабочками заметила слишком пристально устремленный на нее взгляд. Такой откровенный взор, плохо поддающийся определению и приводящий в трепет, мог принадлежать лишь одному человеку. Инстинктивно она метнулась в сторону, подобно затравленному животному, ищущему убежища в зарослях. Положила ладонь на руку мужа и попыталась улыбнуться, блуждая глазами меж нарядных тел сквозь мутноватый свет канделябров.
Какая-то женщина, рассмеявшись, запрокинула голову назад, тем самым открыв обзор до дальней стены зала.
Именно там он и стоял.
Его фигура возвышалась над всеми, как маяк. Даже несмотря на сутулость и кривые ноги, он был громаден; глаза его скользили по толпе, как прожекторы.
Нэте вновь почувствовала пронизывающую глубину этого внимательного взгляда, четко осознав, что, не отреагируй она немедленно, вся ее жизнь рухнет в считаные секунды.
– Андреас, – произнесла женщина, взявшись за горло, уже пересохшее от волнения. – Давай уйдем. Мне что-то нехорошо.
Большего и не требовалось. Ее муж сдвинул темные брови, кивнул окружающим и повернулся к выходу, подхватывая ее под руку. За такую отзывчивость она и любила его.
– Спасибо, – поблагодарила Нэте. – Я сожалею, но у меня снова болит голова.
Андреас кивнул. Слишком хорошо он знал все по себе. Долгие темные вечера в гостиной в моменты приступов мигрени…
Их объединяло в том числе и это.
Они уже дошли до массивной лестницы праздничного зала, когда перед ними неожиданно оказался высокий мужчина.
Он заметно постарел, насколько она могла заметить. Прежде сверкающие глаза теперь потускнели. Волосы изменились до неузнаваемости. Двадцать пять лет сделали свое дело.
– Нэте, неужто ты здесь? В последнюю очередь я рассчитывал встретить в таком обществе тебя, – быстро сказал он.
Она потянула своего мужа прочь, но это не остановило преследователя.
– Ты что, не помнишь меня, Нэте? – раздался сзади голос. – Да нет, помнишь… Я Курт Вад. Ты прекрасно помнишь меня.
Он настиг их на полпути вниз.
– Наверное, ты личная шлюха директора Росена… Каких высот достигла, подумать только!
Она попыталась потащить мужа за собой, однако Андреас Росен не привык поворачиваться спиной к проблеме. Тем более в таком случае.
– Вы не могли бы оставить мою жену в покое? – негромко произнес он, сопроводив свою реплику взглядом, предвещающим гнев.
– Так-так. – Нежеланный гость отступил на шаг назад. – Значит, ты завлекла Андреаса Росена в свою сеть, Нэте. Отличная работа. – Затем последовало дополнение, незначительное для стороннего человека, но значимое для нее. – Данный факт каким-то образом полностью ускользнул от моего внимания. Я не так часто появляюсь в высоких кругах, знаешь ли. И желтых газетенок не читаю.
Словно в замедленной съемке, она увидела, как ее муж презрительно качает головой, и почувствовала, как он хватает ее за руку и тянет за собой. На мгновение к ней вернулась способность дышать. Звуки их шагов отзывались эхом, будто призывая: «Давай уйдем поскорее». Они уже добрались до самого гардероба, но навязчивый голос вновь прогремел за спинами:
– Господин Росен! Вероятно, вам неизвестно, что ваша жена потаскуха. Просто-напросто девка со Спрогё [1], которая не особо разбирается, перед кем раздвигать ноги. Как неизвестно вам и то, что ее недоразвитому мозгу недоступна разница между правдой и ложью, и…
Ее запястье дернулось, когда муж неожиданно обернулся туда, где несколько гостей уже пытались утихомирить человека, нарушившего ход торжества. Пара подоспевших молодых врачей угрожающе нацелились на грудь высокого мужчины, так что нежелательность его присутствия здесь проявилась со всей очевидностью.
– Андреас, не надо! – закричала Нэте, когда тот направился в сторону группы, обступившей ее преследователя, но муж не слушал. Альфа-самец уже приступил к определению своей территории.
– Я не знаю, кто вы такой, – сказал он. – Но советую вам впредь не показываться в обществе, пока вы не научитесь вести себя прилично.
Худощавый тип вытянул голову над крепко схватившими его мужчинами, и внимание всех присутствующих у гардероба сосредоточилось на его пересохших губах. Там были дамы за прилавком, державшие меховые воротники пальто, те, кто проходил мимо, личные водители, ожидавшие перед дверями-вертушками…
И вот наконец была произнесена фраза, которая ни в коем случае не должна была прозвучать.
– Господин Росен, а вы спросите у Нэте, где ее стерилизовали. Спросите, сколько абортов за свою жизнь она успела сделать. Спросите, каково ощущать себя на пятый день в одиночной камере. Выслушайте ее ответы, а потом уже говорите о моем поведении. На это есть более компетентные люди, Андреас Росен.
Курт Вад высвободился из толпы и развернулся, негодуя.
– Я ухожу! – прокричал он. – А ты, Нэте, – он протянул в ее сторону трясущиеся пальцы, – поскорее отправляйся в ад, где тебе самое место!
По помещению разнесся гул, после чего раздвижные двери вслед за ним сомкнулись.
– Это был Курт Вад, – прошептал кто-то позади них. – Однокашник сегодняшнего лауреата, и больше ничего положительного о нем сказать нельзя.
Вот она и оказалась в ловушке. Вот и настало разоблачение.
Взгляды собравшихся изучали ее, пытаясь сосредоточиться на деталях, способных выявить ее истинную сущность. Слишком глубокое декольте? Вульгарные движения бедер? Может, что-то не так с губами?
online-knigi.com
Читать онлайн "Журнал 64" автора Адлер-Ольсен Юсси - RuLit
Юсси Адлер-Ольсен
Журнал 64
Посвящается моим родителям, Карен-Маргрет и Хенри Ольсену, а также моим сестрам, Элсебет, Марианне и Виппе
Jussi Adler-Olsen
Journal 64
© Jussi Adler-Olsen 2010 by agreement with JP/Politikens Forlagshus A/S, Denmark & Banke, Goumen & Smirnova Literary Agency, Sweden
© Жиганова В.В., перевод на русский язык, 2014
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Э», 2015
Благодарности
Теплая признательность Ханне Адлер-Ольсен за ежедневное вдохновение, ободрение и мудрую профессиональную помощь.
Также выражаю благодарность Фредди Мильтону, Эдди Кирану, Ханне Петерсен, Мику Шмальстигу и Карло Андерсену за необходимые и подробные замечания, Анне С. Андерсен за острый глаз и неоценимую помощь.
Отдельное спасибо Нильсу и Марианне Хорбро, Гитте и Петеру К. Раннес, а также Датскому Центру Авторов и Переводчиков «Хальд» за оказанное гостеприимство.
Благодарю комиссара полиции Лайфа Кристенсена за щедро переданный опыт и поправки, касающиеся работы полиции.
Спасибо АО «Сунд энд Бэльт», архиву Датского радио, Марианне Фрюд, Курту Редеру, Бирте Фрид-Нильсен, Улле Юде, Фриде Торуп, Гюрит Кабер, Карлу Равну и Сес Новелла за вклад каждого из них в мое исследование «Женского дома» на Спрогё.
Ноябрь 1985 года
Она расчувствовалась в совершенно неожиданный момент. Между пальцами – прохладная тонкая ножка фужера с шампанским, вокруг – шелест голосов, рука мужа обнимает за талию. Помимо периода влюбленности, лишь считаные мгновения из детства могли сравниться с ощущениями, испытываемыми ею в эти секунды. Лепет бабушки, внушающий чувство безопасности. Приглушенный смех, доносящийся сквозь дрему. Смех тех, кого уже давно нет на свете…
Тут Нэте сжала губы, чтобы не позволить чувствам овладеть собой. Иногда такое случалось.
Приосанившись, она взглянула на палитру ярких платьев и безупречно прямые спины. На ужин в честь датских лауреатов Большой Скандинавской премии по медицине народу собралось немало. Ученые, врачи, сливки общества. Среда, для которой она не была рождена, но в которой с годами чувствовала себя все более комфортно.
Сделав глубокий вдох, Нэте собралась удовлетворенно выдохнуть, как вдруг за скоплениями высоких причесок и мужчинами с туго завязанными галстуками-бабочками заметила слишком пристально устремленный на нее взгляд. Такой откровенный взор, плохо поддающийся определению и приводящий в трепет, мог принадлежать лишь одному человеку. Инстинктивно она метнулась в сторону, подобно затравленному животному, ищущему убежища в зарослях. Положила ладонь на руку мужа и попыталась улыбнуться, блуждая глазами меж нарядных тел сквозь мутноватый свет канделябров.
Какая-то женщина, рассмеявшись, запрокинула голову назад, тем самым открыв обзор до дальней стены зала.
Именно там он и стоял.
Его фигура возвышалась над всеми, как маяк. Даже несмотря на сутулость и кривые ноги, он был громаден; глаза его скользили по толпе, как прожекторы.
Нэте вновь почувствовала пронизывающую глубину этого внимательного взгляда, четко осознав, что, не отреагируй она немедленно, вся ее жизнь рухнет в считаные секунды.
– Андреас, – произнесла женщина, взявшись за горло, уже пересохшее от волнения. – Давай уйдем. Мне что-то нехорошо.
Большего и не требовалось. Ее муж сдвинул темные брови, кивнул окружающим и повернулся к выходу, подхватывая ее под руку. За такую отзывчивость она и любила его.
– Спасибо, – поблагодарила Нэте. – Я сожалею, но у меня снова болит голова.
Андреас кивнул. Слишком хорошо он знал все по себе. Долгие темные вечера в гостиной в моменты приступов мигрени…
Их объединяло в том числе и это.
Они уже дошли до массивной лестницы праздничного зала, когда перед ними неожиданно оказался высокий мужчина.
Он заметно постарел, насколько она могла заметить. Прежде сверкающие глаза теперь потускнели. Волосы изменились до неузнаваемости. Двадцать пять лет сделали свое дело.
– Нэте, неужто ты здесь? В последнюю очередь я рассчитывал встретить в таком обществе тебя, – быстро сказал он.
Она потянула своего мужа прочь, но это не остановило преследователя.
– Ты что, не помнишь меня, Нэте? – раздался сзади голос. – Да нет, помнишь… Я Курт Вад. Ты прекрасно помнишь меня.
Он настиг их на полпути вниз.
– Наверное, ты личная шлюха директора Росена… Каких высот достигла, подумать только!
www.rulit.me
Читать онлайн книгу «Журнал 64», Юсси Адлер-Ольсен
Посвящается моим родителям, Карен-Маргрет и Хенри Ольсену, а также моим сестрам, Элсебет, Марианне и Виппе
Пролог
Ноябрь 1985 годаОна расчувствовалась в совершенно неожиданный момент. Между пальцами — прохладная тонкая ножка фужера с шампанским, вокруг — шелест голосов, рука мужа обнимает за талию. Помимо периода влюбленности, лишь считаные мгновения из детства могли сравниться с ощущениями, испытываемыми ею в эти секунды. Лепет бабушки, внушающий чувство безопасности. Приглушенный смех, доносящийся сквозь дрему. Смех тех, кого уже давно нет на свете…
Тут Нэте сжала губы, чтобы не позволить чувствам овладеть собой. Иногда такое случалось.
Приосанившись, она взглянула на палитру ярких платьев и безупречно прямые спины. На ужин в честь датских лауреатов Большой Скандинавской премии по медицине народу собралось немало. Ученые, врачи, сливки общества. Среда, для которой она не была рождена, но в которой с годами чувствовала себя все более комфортно.
Сделав глубокий вдох, Нэте собралась удовлетворенно выдохнуть, как вдруг за скоплениями высоких причесок и мужчинами с туго завязанными галстуками-бабочками заметила слишком пристально устремленный на нее взгляд. Такой откровенный взор, плохо поддающийся определению и приводящий в трепет, мог принадлежать лишь одному человеку. Инстинктивно она метнулась в сторону, подобно затравленному животному, ищущему убежища в зарослях. Положила ладонь на руку мужа и попыталась улыбнуться, блуждая глазами меж нарядных тел сквозь мутноватый свет канделябров.
Какая-то женщина, рассмеявшись, запрокинула голову назад, тем самым открыв обзор до дальней стены зала.
Именно там он и стоял.
Его фигура возвышалась над всеми, как маяк. Даже несмотря на сутулость и кривые ноги, он был громаден; глаза его скользили по толпе, как прожекторы.
Нэте вновь почувствовала пронизывающую глубину этого внимательного взгляда, четко осознав, что, не отреагируй она немедленно, вся ее жизнь рухнет в считаные секунды.
— Андреас, — произнесла женщина, взявшись за горло, уже пересохшее от волнения. — Давай уйдем. Мне что-то нехорошо.
Большего и не требовалось. Ее муж сдвинул темные брови, кивнул окружающим и повернулся к выходу, подхватывая ее под руку. За такую отзывчивость она и любила его.
— Спасибо, — поблагодарила Нэте. — Я сожалею, но у меня снова болит голова.
Андреас кивнул. Слишком хорошо он знал все по себе. Долгие темные вечера в гостиной в моменты приступов мигрени…
Их объединяло в том числе и это.
Они уже дошли до массивной лестницы праздничного зала, когда перед ними неожиданно оказался высокий мужчина.
Он заметно постарел, насколько она могла заметить. Прежде сверкающие глаза теперь потускнели. Волосы изменились до неузнаваемости. Двадцать пять лет сделали свое дело.
— Нэте, неужто ты здесь? В последнюю очередь я рассчитывал встретить в таком обществе тебя, — быстро сказал он.
Она потянула своего мужа прочь, но это не остановило преследователя.
— Ты что, не помнишь меня, Нэте? — раздался сзади голос. — Да нет, помнишь… Я Курт Вад. Ты прекрасно помнишь меня.
Он настиг их на полпути вниз.
— Наверное, ты личная шлюха директора Росена… Каких высот достигла, подумать только!
Она попыталась потащить мужа за собой, однако Андреас Росен не привык поворачиваться спиной к проблеме. Тем более в таком случае.
— Вы не могли бы оставить мою жену в покое? — негромко произнес он, сопроводив свою реплику взглядом, предвещающим гнев.
— Так-так. — Нежеланный гость отступил на шаг назад. — Значит, ты завлекла Андреаса Росена в свою сеть, Нэте. Отличная работа. — Затем последовало дополнение, незначительное для стороннего человека, но значимое для нее. — Данный факт каким-то образом полностью ускользнул от моего внимания. Я не так часто появляюсь в высоких кругах, знаешь ли. И желтых газетенок не читаю.
Словно в замедленной съемке, она увидела, как ее муж презрительно качает головой, и почувствовала, как он хватает ее за руку и тянет за собой. На мгновение к ней вернулась способность дышать. Звуки их шагов отзывались эхом, будто призывая: «Давай уйдем поскорее». Они уже добрались до самого гардероба, но навязчивый голос вновь прогремел за спинами:
— Господин Росен! Вероятно, вам неизвестно, что ваша жена потаскуха. Просто-напросто девка со Спрогё[?], которая не особо разбирается, перед кем раздвигать ноги. Как неизвестно вам и то, что ее недоразвитому мозгу недоступна разница между правдой и ложью, и…
Ее запястье дернулось, когда муж неожиданно обернулся туда, где несколько гостей уже пытались утихомирить человека, нарушившего ход торжества. Пара подоспевших молодых врачей угрожающе нацелились на грудь высокого мужчины, так что нежелательность его присутствия здесь проявилась со всей очевидностью.
— Андреас, не надо! — закричала Нэте, когда тот направился в сторону группы, обступившей ее преследователя, но муж не слушал. Альфа-самец уже приступил к определению своей территории.
— Я не знаю, кто вы такой, — сказал он. — Но советую вам впредь не показываться в обществе, пока вы не научитесь вести себя прилично.
Худощавый тип вытянул голову над крепко схватившими его мужчинами, и внимание всех присутствующих у гардероба сосредоточилось на его пересохших губах. Там были дамы за прилавком, державшие меховые воротники пальто, те, кто проходил мимо, личные водители, ожидавшие перед дверями-вертушками…
И вот наконец была произнесена фраза, которая ни в коем случае не должна была прозвучать.
— Господин Росен, а вы спросите у Нэте, где ее стерилизовали. Спросите, сколько абортов за свою жизнь она успела сделать. Спросите, каково ощущать себя на пятый день в одиночной камере. Выслушайте ее ответы, а потом уже говорите о моем поведении. На это есть более компетентные люди, Андреас Росен.
Курт Вад высвободился из толпы и развернулся, негодуя.
— Я ухожу! — прокричал он. — А ты, Нэте, — он протянул в ее сторону трясущиеся пальцы, — поскорее отправляйся в ад, где тебе самое место!
По помещению разнесся гул, после чего раздвижные двери вслед за ним сомкнулись.
— Это был Курт Вад, — прошептал кто-то позади них. — Однокашник сегодняшнего лауреата, и больше ничего положительного о нем сказать нельзя.
Вот она и оказалась в ловушке. Вот и настало разоблачение.
Взгляды собравшихся изучали ее, пытаясь сосредоточиться на деталях, способных выявить ее истинную сущность. Слишком глубокое декольте? Вульгарные движения бедер? Может, что-то не так с губами?
Подавая пальто, гардеробщица обдала ее почти ядовитым теплым дыханием, словно говоря: «Ты нисколько не лучше меня».
Но это длилось недолго.
Нэте отвела глаза и взяла мужа — своего любимого мужчину — под руку.
Теперь она не смела поднять на него взгляд.
Нэте слушала мягкий ровный шум двигателя.
Они не сказали друг другу ни слова; каждый сидел уставившись в прорезаемую автомобилем осеннюю темень. Туда-сюда мелькали стеклоочистители.
Возможно, он ждал опровержений, но она не могла их предоставить.
Возможно, Нэте ждала, что муж пойдет навстречу. Поможет ей преодолеть неловкость. Просто взглянет на нее и скажет, что все это не имеет значения. Что намного важнее те одиннадцать лет, что они провели вместе. Важнее, чем тридцать семь, прожитых ею раньше.
Но он включил радио, и музыка создала ощущение отстраненности. Стинг сопровождал их продвижение на юг Зеландии, а Шаде и Мадонна стали спутниками маршрута по Фальстеру и Гульдборгсунну. Ночь проходила под нежные звуки голосов молодых исполнителей. Такова оказалась единственная связь между ними.
Все остальное исчезло.
За несколько сотен метров до деревушки Бланс и в паре километров от центра муж свернул и остановил машину в поле.
— Ну, так расскажи мне обо всем, — произнес он, вперившись в окружающую тьму.
Отнюдь не теплая фраза. Он даже не смягчил свои слова ее именем. Просто — «ну, так расскажи мне обо всем».
Нэте прикрыла глаза, умоляя его понять, что тут замешаны более глубокие обстоятельства, все объясняющие, что человек, который обвинял ее, также виновен в ее несчастьях. Но, как бы то ни было, сказанное верно, полушепотом призналась она.
Все так и есть.
В этот всепоглощающий болезненный момент она слышала лишь его дыхание. Затем муж повернулся к ней с мрачным взглядом.
— Так, значит, вот почему у нас с тобой нет детей, — сказал он.
Она кивнула. Сжала губы и призналась — да, так и было. Да, она виновна во лжи и замалчивании. Увы, юной девушкой Нэте была отправлена на Спрогё, но совершенно незаслуженно. Все случилось в результате цепочки недоразумений, злоупотреблений и подлогов. Исключительно поэтому. Да, она делала аборты и была стерилизована, однако тот жуткий человек, которого они только что встретили…
Андреас положил ладонь ей на плечо, и от этого жеста повеяло таким холодом, что женщина вмиг умолкла. Затем он включил скорость, ослабил педаль сцепления, проскользнул через городок и помчался вдоль лугов и темных вод.
— Мне очень жаль, Нэте. Но я не могу простить, что на протяжении долгих лет ты заставляла меня жить в слепой надежде на то, что мы можем стать родителями. Просто не могу, и всё. И что касается остального, я испытываю отвращение к тому, что услышал.
Потом он на мгновение прервался, и она ощутила покалывание в висках и в шее.
Муж качнул головой. Столь же надменно, как когда общался с людьми, по его мнению, недостойными уважения. Столь же заносчиво, как когда он пренебрегал какими-нибудь идиотскими рекомендациями.
— Я соберу вещи, — отчетливо произнес он. — У тебя будет неделя, чтобы подыскать себе другое жилье. Из Хавнгорда можешь взять все, что захочешь. Ты не должна испытывать нужду.
Нэте медленно отвернулась, уставившись на воду. Затем чуть опустила стекло и почувствовала запах водорослей, носимых иссиня-черными волнами. Они словно стремились поглотить ее целиком. И чувство одиночества и отчаяния, знакомое ей по дням, проведенным на Спрогё, где такое же укачивающее море соблазняло положить конец безрадостной жизни, вновь вернулось.
«Ты не должна испытывать нужду», — сказал он, словно это имело какое-то значение.
Значит, он действительно ничего не знал о ней.
На мгновение Нэте увидела дату на часах — 14 ноября 1985 года. Повернувшись к мужу, женщина почувствовала, как дрожат ее губы.
Его темные глаза в полутьме зияли дырами. Андреаса Росена интересовал лишь очередной поворот да лежащая впереди дорога.
Тогда она медленно потянулась рукой к рулю. Схватилась за него ровно в тот момент, когда он собрался оказать сопротивление, и дернула как можно резче…
Огромная мощь двигателя растрачивалась вхолостую, когда дорога под ними исчезла. Металлический скрежет летящего через бурелом механизма заглушил последние вопли протеста, исходившие от мужа.
Соприкосновение с морем было сравнимо с чувством возвращения в родной дом.
Глава 1
Ноябрь 2010 годаКарл Мёрк услышал о ночных событиях из новостей на полицейской радиостанции по дороге из таунхауса в Аллерёд. При нормальных обстоятельствах едва ли что-то вызвало бы у него меньший интерес, чем работа коллег из отдела по борьбе с преступлениями сексуального характера, но именно этот случай он воспринял как нечто особое.
Собственница эскорт-агентства подверглась нападению и была облита серной кислотой в собственной квартире на Энгхэвевай, персоналу ожогового отделения Королевской больницы пришлось нелегко. Теперь разыскивались свидетели, но пока безрезультатно.
К допросу уже привлекли шайку подозрительных литовцев, однако на исходе ночи стало ясно, что лишь один из подозреваемых может стать обвиняемым, но и к нему не смогли подкопаться — не хватало доказательств. При госпитализации пострадавшая заявила, что не может определить виновного, и в итоге пришлось освободить всю банду.
Неужели ранее не было слышно ни о чем подобном?
На площади Полиции по дороге на парковку он встретился с Соломенной Сосулькой, Брандуром Исаксеном из «Стейшн-Сити».
— Ну что, выбрался пораздражать окружающих? — проворчал Карл мимоходом, как вдруг придурок, к сожалению, остановился, словно слова полицейского прозвучали для него приветствием.
— На этот раз они добрались до сестрицы Бака, — холодно сказал Исаксен.
Карл взглянул на него затуманенными глазами. О чем, черт возьми, он толкует?
— Жаль, — промычал он, — от этого-то не убудет.
— Так ты слышал о нападении на Энгхэвевай? Она выглядит совсем неважно, — продолжил Исаксен. — Врачи Королевской больницы всю ночь трудились. Так, значит, ты знаком с Берге Баком?
Карл отклонил голову назад. Берге Бак?.. Знакомы ли они? Вице-комиссар полиции из отдела А, выпросивший увольнение и несвоевременно отправившийся на пенсию? Этот лицемерный ублюдок?
— Мы с ним были примерно такими же близкими друзьями, как я с тобой, — произнес Карл.
Исаксен мрачно кивнул. Да уж, в симпатии друг к другу их нельзя было заподозрить.
— А сестру Берге, Эстер Бак, ты тоже знаешь? — поинтересовался он.
Карл взглянул на колоннаду, по которой семенила Роза с огромной, как чемодан, сумкой, болтающейся на плече. О чем эта дама думает, будь она неладна? Провести отпуск в офисе?
Он заметил, что Исаксен следит за его взглядом, и отвел глаза.
— Никогда не встречался с Эстер. Но она содержит бордель, верно? — ответил Карл. — Проститутки — сфера скорее твоей компетенции, нежели моей, так что оставь меня наконец в покое.
Исаксен выдавил:
— Тебе придется смириться с тем, что Бак неожиданно объявится в отделении и вмешается в дело.
Карл сомневался. Разве Бак ушел из полиции не из-за того, что ненавидел свою работу и терпеть не мог приходить на участок?
— Ему будет оказан радушный прием, — ответил он. — Но только не у меня в подвале.
Исаксен провел пальцами по своим черным, как смоль, слежавшимся после сна волосам.
— Ну нет, конечно. Ты там у себя внизу наверняка по горло занят шашнями с нею, верно?
Он качнул головой в сторону Розы, уже скрывшейся на лестнице.
Карл затряс головой. Пускай Исаксен отправляется ко всем чертям со своим вздором. Шашни с Розой! Уж лучше уйти в монастырь в Братиславе.
— Карл, — обратился к нему охранник на посту спустя полминуты. — Психолог Мона Ибсен оставила для вас кое-что.
Он с ликующим видом протянул ему через дверь серый конверт.
Полицейский с удивлением взглянул на него. Может, в конверте и вправду важные новости?
Охранник сел на место.
— Я слышал, что Ассад пришел уже к четырем утра. Готов поспорить, он нашел прекрасное время для обделывания в подвале своих делишек. Он что, готовит план террористического захвата полицейского управления, или как? — Парень рассмеялся на мгновение, но замолк, заметив свинцовый взгляд Карла.
— Спроси у него сам, — отчеканил тот, подумав о женщине, задержанной в аэропорту лишь за то, что та произнесла слово «бомба».
Вот уж поистине оговорка, достойная занять место на первых полосах.
Впрочем, тут дело могло обстоять намного хуже.
Уже с последних ступеней винтовой лестницы Мёрк понял, что у Розы день удался. Тяжелый запах гвоздики и жасмина пахнул ему в лицо и заставил вспомнить старушку из Восточного Брендерслева, щипавшую за задницу каждого мужчину, не обращавшего на нее внимания. Когда Роза источала подобный аромат, у него начиналась головная боль, причем отнюдь не из-за ее едких замечаний.
Ассад выдвинул теорию о том, что она получила эти духи в наследство, однако кто-то из окружения сказал, что подобные тошнотворные смеси по-прежнему доступны в особых индийских магазинчиках, хозяевам которых безразлично, придет ли к нему этот покупатель хотя бы еще раз.
— Эй, Карл, иди-ка сюда! — прокричала она из своего кабинета.
Мёрк вздохнул. Что теперь будет?
Он проковылял мимо бедлама Ассада, засунул нос в клинически стерильную комнату Розы и сразу заметил гигантскую сумку. Прежде она висела у девушки на плече. Насколько Карл понял, не только Розины духи сулили беспокойный день. В пользу этого говорила еще и огромная кипа бумаг, торчащих из сумки.
— Гм, — осторожно хмыкнул он, указывая на бумаги. — Это что такое?
Она уставилась на него обведенными черной подводкой глазами, взгляд коих предвещал большие проблемы.
— Кое-какие старые дела. Они лежали на полицейских столах в течение всего прошлого года, хотя должны были добраться до нас в первую очередь. Тебе наверняка знакомо такое разгильдяйство.
Последнюю фразу Роза сопроводила невнятным звуком, который мог быть интерпретирован как смех.
— Эти папки были по ошибке переданы в Национальный центр расследований. А я просто их оттуда забрала.
Карл поднял брови. Навалилась куча дел — так с какой стати она улыбается?
— Да-да, знаю, что ты сейчас думаешь. Плохие новости, правда, — опередила она его. — Но ты еще не видел вот эту папку. Она не из НЦР, а уже лежала на моем кресле, когда я пришла.
Роза протянула потрепанную картонную папку. Очевидно, девушка рассчитывала, что Карл тут же примется листать ее, но ошибалась. Дурные новости как-то не принято воспринимать до утренней затяжки, к тому же всему свое время. Он, черт возьми, только что вошел.
Мёрк покачал головой, прошел к себе в кабинет, бросил папку с делом на стол, а пальто повесил на стул в углу.
В офисе стоял затхлый дух, лампа мерцала чересчур интенсивно. Среду всегда сложнее всего было пережить.
Прикурив сигарету, Мёрк поплелся к каморке Ассада, где все вроде бы выглядело, как раньше. Молитвенный коврик разложен на полу, в воздухе висела плотная завеса пропитанного миртом водяного пара. Транзистор настроен на нечто напоминающее своим звучанием брачные крики дельфинов вкупе с церковными песнопениями, записанными на катушечный магнитофон с ослабленным приводным ремнем.
Стамбул к вашим услугам.
— Доброе утро, — поздоровался Карл.
Ассад медленно повернул голову. Рассвет над Кувейтом, должно быть, был менее ярок, нежели покрасневший нос бедняги.
— Боже всемогущий, Ассад, что с тобой?! — выпалил Карл, отступая на шаг, сбитый с толку представшей его глазам картиной. Вероятно, грипп прочно овладел этим телом, все симптомы налицо.
— Началось вчера, — прохрипел тот. Глаза у парня слезились похлеще собачьих.
— Сейчас же отправляйся домой, немедленно, — отодвигаясь, приказал Карл.
Дальнейшее обсуждение не предполагалось. И все-таки Ассад не послушался.
Мёрк вернулся в зону безопасности и задрал ноги на рабочий стол, впервые в жизни мечтая о том, чтобы совершить чартерный тур на Канары. Четырнадцать дней под зонтиком с полуодетой Моной под боком — просто великолепно! И пусть грипп бушует на улицах Копенгагена, сколько ему вздумается.
Он улыбнулся своим мыслям, достал маленький конвертик от Моны и вскрыл его. Одного аромата было достаточно. Нежный и чувственный, сама суть Моны Ибсен. Густой и едкий запах парфюма Розы с ним не сравнится.
«Мой милый» — так начиналось письмо.
Карл улыбнулся. С тех пор как он лежал в больнице Брендерслева с шестью швами на боку и с куском слепой кишки, замаринованным в банку, никто не обращался к нему так сладко.
Мой милый,
Сегодня к 19.30 ко мне на жареного гуся, согласен?
Не забудь про костюм и захвати бутылочку красного вина. А я позабочусь о сюрпризах.
Целую, Мона
Карл ощутил, как тепло разливается по его щекам. Какая женщина!
Прикрыв глаза, он сделал глубокую затяжку и попытался представить себе, что стоит за словом «сюрпризы». И улыбнулся в предвкушении чего-то волнующего.
— Чему ты тут лыбишься с закрытыми глазами? — прогремело позади него. — Ты не собираешься заглянуть в папку, что я тебе дала?
Роза стояла в дверях, сложив руки и склонив голову набок. И она не собиралась уходить, не дождавшись его ответа.
Карл разогнал рукой дым и потянулся за папкой. Уж лучше сделать, как она хочет, иначе эта женщина будет стоять тут, пока не обратится в камень.
Внутри оказалось десять выцветших листов из суда Йорринга. Уже по первой странице он понял, что это такое.
Каким образом, будь оно неладно, данное дело очутилось на кресле Розы?
Мёрк быстро пробежал первую страницу, уже заранее зная, в каком именно порядке последует изложение материала. Лето 1978 года. Мужчина утонул в реке Неррео. Владелец большого машиностроительного завода, страстный рыболов, vip-клиент всевозможных клубов со всеми вытекающими последствиями. Четыре пары свежих следов у складного стула для рыбалки. Поношенная сумка. Из снастей ничего не пропало. Катушек и удочек при нем обнаружено более чем на 500 крон. Прекрасная погода, никаких аномалий при вскрытии. Ни сердечной недостаточности, ни тромба. Обычное утопление.
Не будь глубина реки в этом месте около трех четвертей метра, с самого начала констатировали бы несчастный случай.
Однако отнюдь не смерть вызвала интерес Розы, как понял Карл. И не то, что дело так и не было раскрыто, а потому, естественно, лежало теперь у них в подвале. А тот факт, что к делу был приложен целый ряд фотографий, причем на двух из них была запечатлена почти полная копия Карла.
Полицейский вздохнул. Утопленника звали Биргер Мёрк, и это был его собственный дядя по линии отца. Веселый и щедрый человек, которым восхищались и его сын Ронни, и сам Карл, а потому частенько куда-нибудь с ним выбирались. Так произошло и в тот день, когда они намеревались познакомиться с тайнами и хитростями рыболовного дела.
Однако две копенгагенские девицы в ходе своего велотура по Дании в этот момент приближались к своей цели, Скагену. На них были тонкие майки, непристойно прилипшие к телу от пота.
Вид белокурых вертихвосток, мучительно преодолевающих очередной холм, так сильно поразил Карла и его кузена Ронни, что они побросали удочки и пустились со всех ног через луг вслед за нимфами, подобно телятам, впервые в жизни очутившимся на траве.
Когда спустя два часа они вернулись к реке, надолго запомнив девчонок в плотно прилипших к телу майках, Биргер Мёрк уже был мертв.
bukva.mobi
