Это интересно
- ОКД
- ЗКС
- ИПО
- КНПВ
- Мондиоринг
- Большой ринг
- Французский ринг
- Аджилити
- Фризби
Опрос
Полезные ссылки
РКФ
Все о дрессировке собак
Стрижка собак в Коломне
Поиск по сайту
Финансовая схема "Дождя" и Синдеевой, а также Арам Ашотыч и проф.интересы цеха. Дмитрий губин живой журнал
Каким будет прошлое: dimagubin
Относясь скептически к идее единого школьного учебника по истории (как и любого учебника, призванного воспитывать патриотизм), обозреватель «Огонька» все же предался мечтам об учебнике идеальном.
Если бы я снова стал 17-летним юношей, обдумывающим житье, то пошел бы на истфак, а не журфак.По простой причине: история для меня – это инструмент (в том же смысле, в каком инструментом является, например, математика). А журналистика – это ремесло, которому очень не хватает этого инструмента. В 1980-х курс истории на журфаке МГУ занимал 2 семестра из 10. Сейчас ситуация та же. Еще в двух столичных университетах, где я преподавал, будущим журналистам историю читают либо два, либо один семестр. Так что если вы встретили в печати (в телеэфире, по радио) благоглупость вроде «тысячелетней истории русского народа» - это результат такого образования.И журналисты еще в преимущественном положении!Сегодняшний средний русский с точки зрения понимания истории собственной страны – совершенный школяр, которого пичкали датами либо (в лучшем случае) биографиями героев. 1240 год – Невская битва и князь Александр. 1380 – Куликовская битва и князь Дмитрий, плюс благословивший его на бой кровавый, святой и правый Сергей Радонежский. Славься, славься, русский народ.Этот подход многим кажется единственно возможным. А то! Даты – это ведь исторические маркеры, не так ли? А лица – это олицетворение гения русского народа, даже если речь о домосковской Руси, где не было еще никакого русского народа, а был только руський народ (кстати, западные слависты порой к этому термину и прибегают: «Rusians» - от «Rusia», «Русь»)?Однако проблем у этого подхода две. Первая – легкость дегероизации. Вторая – скука дат и цифр. В самом деле, попробуйте-ка (вот мини-тест) без подсказки ответить: сколько императоров сменилось в России с 1725 по 1741 год, то есть с Петра Великого по Елизавету Петровну? (Правильный ответ:6. Обычно забывают умершего от оспы-«африкановны» подростка Петра II, плюс Ивана Антоновича, малюткой свергнутого с престола…). А вот тест на расширенные знания: насколько велика была Невская битва и с кем Александр Невский в ней бился? (Правильный ответ: это была небольшая приграничная стычка, в ней погибло 20 русских, а точнее, руських. У шведов о ней упоминаний вообще нет. А противостоял князю Александру воевода Спиридон: читайте новгородскую летопись первого извода. Тогда станут ясны горы лжи, нагроможденные вокруг действительно яркого князя Александра Ярославовича. Канонизирован, кстати, он был почти одновременно с провозглашением Ивана Грозного царем).Но самое главное, эта история цифр и подчищенных биографий имеет мало отношения к науке, потому что любая наука в ее сегодняшнем понимании – это история идей и смены теорий и парадигм, а иногда и параллельного их существования (например, квантовой и волновой теории света). А еще наука в инструментальной части позволяет менять значения переменных, задаваясь вопросом, как выглядела бы Вселенная при, скажем, ином значении π? А у нас учебники истории строятся на постулате, что «история не имеет сослагательного наклонения!»Школярская, зубрежная история – действительно не имеет. Но история как увлекательная наука вполне может иметь. Скажем, у Александра Невского был брат Андрей. Если Александр был финансовым агентом Орды (это он обложил данью Новгород и Псков, а недовольным новгородцам «вынимал глаза»!), то князь Андрей был агентом шведским (он даже получил в Швеции политическое убежище, сказав: «Лучше бежать в чужую землю, чем дружиться с татарами и служить им!»).А ну-ка представим, что было бы, когда бы западничество Андрея победило ордынство Александра? И Русь подверглась «латинизации», то есть из православия перешла в католицизм? А что, если бы на исторической развилке в конце Х века Россия выбрала ислам (да-да, тогда депутат Мизулина билась бы за традиционное русское многоженство. Впрочем, не билась бы: сидела б дома на женской половине).Забавно, что в точных или естественных науках такой ход изучения, нелинейный, вариативный, гипотетический, – вполне допустим. Эти науки кажутся уделом чудиков, далеких от текущей политики.А школьная история всегда в политику будет лезть. Хотя бы потому, что последние пять веков у нас история ходит по кругу, и камушек в Кремль Ивана Грозного попадает в Кремль. А еще у нас в образование все больше вторгается РПЦ, а у нее в святых не только Донской и Невский, но даже адмирал Ушаков.Как можно писать критически о святых?!Поэтому в школьном учебнике нет и не будет ни слова про то, что Дмитрий Донской был отлучен от церкви и проклят тогдашним митрополитом Киприаном. А Куликовская битва школьным учебником не будет (даже альтернативно) рассматриваться как периферийный отголосок ордынской битвы за власть, где князь Дмитрий Иванович выступал союзником Тохтамыша против Мамая (Куликовская битва – она, не забывайте, Мамаево побоище).А идеальный школьный учебник, с моей точки зрения, должен приводить различные концепции. В том числе ту, которая утверждает, что героизация – это инструмент укрепления самодержавной власти сначала князей, а затем царей, а затем и генсеков, а затем и президентов. Потому что российское устройство в основах неизменно с XVI века и является, если прибегать к нейтральным терминам, патримониальной (вотчинной) автократией.Это значит, что правитель России распоряжается страной как своей собственной вотчиной, и во время переписи в графе «профессия» может честно, как Николай II, написать: «Хозяин земли русской».Но хозяин земли русской не может терпеть альтернативной власти, хотя бы и над умами (думаю, что массовость сталинских репрессий как раз и вызывалась страхом альтернатив. Красный царь бил неприцельно, но всегда по местам возможной альтернативной власти: по секретарям обкомов, по армейской верхушке, по руководству НКВД, по популярным литератором, выжигая почву с той же методичностью, с какой крестьянин ее пашет).Хозяину земли русской требуется история застывшая, которая не задает вопросы, но раздает ответы. А возражение, что такая история может воспитывать лишь идиота, патриота, подхалима и раба, а обычно всех в одном флаконе, - оно разумно лишь на взгляд возражающего. Автократиям нужны не созидатели, а слуги, гордые положением слуги: например, слуги государева или Отечества. Автократии не относятся к созидающим цивилизациям, успешно занимая нишу цивилизаций копирующих либо имитирующих. То есть школьный учебник, о котором мечтаю я, где есть место альтернативам и парадигмам, - будет воспринят как антироссийский и антигосударственный. Хотя история как история парадигм выводит из тупика вопроса «положительным или отрицательным был этот персонаж?» Нам ведь смешно зачисление в «положительные» или «отрицательные» позитрона или электрона! Это просто частицы, определяющие свойства материла.Застывшая история дат и героев соответствует инфантильному, мифологическому, детскому типу сознания. В младшей школе такой учебник, карамзинского типа, с картинками старины, с преданиями и легендами, вполне уместен. Как ныне сбирается вещий Олег. Полк Игорев. Ледовое побоище. Два Ивана. Убиенный Димитрий. Смутное время. Петр. Екатерина. Декабристы. Три Александра, два Николая. Как-то так – пунктиром и ярко.Но в возрасте 14-16 лет, когда подросток проверяет на прочность авторитет взрослого мира, это перестает работать. И любознательный школьник изводит учителя вопросами о том, началась Руськая земля от Ладоги (как утверждал историк Соловьев) или от Киева (на чем настаивал Ключевский – кстати, в своих знаменитых 86 лекциях отказавшийся от хронологического метода в пользу парадигматического). Или, что уж совсем должно вгонять учителя в ступор – верна ли парадигма Пайпса, что Русь возникла как частное предприятие викингов по переброске товара из варяг в греки?Идеальный школьный учебник для меня – это учебник, который смотрит на историю как на поток идей, в котором многое непонятно и гипотетично. Он воспитывает свободных людей. Но свободные люди не нужны в рабской стране.Для любознательного же старшеклассника остается обычный выход. Имена и даты из учебника запоминать (это пригодится и при сдаче ЕГЭ, и вообще пригодится), а параллельно читать доступную историческую литературу – от знатока русского средневековья Александра Зимина до знатока сталинской эпохи Саймона Монтефиори. И положить под подушку здоровенный том анисимовской «Истории России от Рюрика до Путина» - другой такой обобщающей книги сегодня попросту нет.Слава богу, ридеры дешевеют, а торренты качаются бесплатно, а там, глядишь, и Акунин-Чхартишвили напишет обещанный им труд по истории страны, сопоставимый по объему с карамзинским (и это будет событием – я без иронии). И готовиться к поступлению на истфак – даже если собираешься стать журналистом.В конце концов, пока никто из российских журналистов не повторил подвиг американца Джейма У. Лоуэна – не написал книгу «То, что мне наврал мой учитель: вся неправда из учебника истории».Теперь такой учебник истории на подходе.Жду не дождусь в низком старте.
dimagubin.livejournal.com
свежие тексты и анонсы: dimagubin
А в пятницу 6 апреля в 11.05 я буду в прямом эфире на "Эхе Петербурга" (91,5 fm) в "Особом мнении".
Ну, а сейчас - мой свежий текст, в сокращенной версии опубликованный на "Росбалте". Текст тоже имеет отношение к космологии, только в варианте русского космоса. Даю его целиком. Догадаетесь, кто скрывается под буквой N.?
Энергия распада
У многих исчез сегодня прежний «свой круг». Кто раньше любил Бродского, был европейцем и либералом, нередко выродился в такое, что, как Бродский писал, «я с ними рядом срать не сяду». Как это могло случиться?
Недавно на съемки на телеканале «Совершенно секретно» ко мне приходил немолодой еврей N.Упоминаю про еврейство, потому что N. – еврей почти профессиональный: в свое время он возглавлял в России крупную еврейскую организацию. Он образован, умен, саркастичен и возглавляет аналитический центр, - из тех, что называются «Институт проблем…» (далее добавить по вкусу). В общем, типичный умный еврей при царе, учитывая – ах да, забыл сказать! – его не то чтобы близость к власти, но претензию на близость. Незаменимый комментатор всех событий, настоящий спаситель ток-шоу, когда других гостей нет.
Вот N. и позвали – прокомментировать состояние современной России, с ее противостоянием всему миру сразу, с бряцанием ядерным оружием (чего не было в СССР), с монолитным единством и экономической стагнацией (а вот это в СССР было), с поиском врагов, с растущей злобой, с пропагандистским захлебом…
N. всегда славился умением укусить власть так, чтобы одновременно подлизнуть: ценный талант. В свой льстивый сарказм он умело облекал и дельные мысли, и обрывки той информации, которую по своим каналам получал. В общем, я встречу с N. предвкушал. Особенно с учетом того, что N., повторяю, был еврей, и его историческая (как мне казалось) память должна была включать сигнал тревоги каждый раз, когда тот или иной политик начинал вещать о врагах, о том, что нация должна быть едина… Ну, 6 миллионов евреев легли во рвы, улетели пеплом в трубу вследствие именно таких идей, - не шутка!
- Скажите, - спросил я N., когда включилась камера, - а как вам недавнее заявление, что Россия может применить ядерное оружие, даже если весь мир погибнет, потому что «нам мир без России не нужен»?
N. ответил так, что я подпрыгнул.
Он сказал, что целиком согласен с заявлением русского императора. («Кого, простите?!!» – «Императора, императора! Путин – это наш император. Он император третьей русской империи. Первая была при Николае, вторая при Сталине, третья при Путине, и слава богу!»). И что если мир не понимает и не принимает этой империи, то тем хуже для мира. И что если мир от удара нашим оружием прекратит существовать, - то он это вполне заслужил. Мир, не признающий имперских амбиций России, не имеет права на существование.
Я вообще-то тертый телевизионный калач, и на своих программах много чего слышал. Жириновский у меня в 1999-м предлагал, например, закидать Чечню «маленькими ядерными бомбочками». Но то Жириновский, народный артист, высоко (во всех смыслах) ценящий свое политическое фиглярство!..
А тут была бесплатная вдохновенная песнь. Мои очки полезли даже не на лоб, а на затылок. Я видел перед собой раскрасневшегося от восторга старого еврея, поющего осанну Третьему Рейху, повторяющего в упоении: «Russland, Russland über alles!», - «Россия, Россия превыше всего!».А перед тем поклонившемуся Николаю, державшего евреев в черте оседлости, - и Сталину, расстрелявшему Еврейский антифашистский комитет...
Я, в общем, и раньше со скепсисом относился к так называемой «исторической памяти». То есть она действует, но до поры, пока на человека не начинают влиять силы помощнее. И Россия, которая вечно ходит по кругу, тому подтверждение. Но все-таки, повторяю, N. был евреем. Я не верил своим глазам и ушам.
С трудом (меня начинало трясти, что плохо для профессии) я выдавил из себя, что сказанное N., вообще-то, - это хамство по отношению к миру.
- Да, а мы – хамы! – с восторженной радостью отозвался N. – И пусть мир зарубит себе на носу, что мы – хамы! И пусть все эти мальчики со скрипочками… (ну, он, кажется, сказал не про мальчиков со скрипочками, а вообще про умничков-ботанов в очках, ученых задохликов: имелось в виду именно это…) помнят, что могут получить от дворовой шпаны по морде!
Я с поймал себя на желании подняться и немедленно N. в морду дать. Не потому, что сам когда-то был ботаником в очечках, и которого гоняла дворовая шпана, - а потому что N. тоже был когда-то таким вот ботаником в очечках, а теперь перешел на сторону шпаны. Удерживало то, что поддаться означало самому превратиться в шпану.
Когда-то я удивлялся истории сталинского прокурора Вышинского, - идеалистического меньшевика, впоследствии отправившего на казнь всех своих. Но сейчас таких Вышинских-лайт – десятки только среди моих знакомых. Да, кто-то перековался из Павлов в Савлы за деньги, кто-то за популярность, но многие с абсолютно искренним восторгом топчут то, чему еще в начале 2000-х поклонялись. Они не за страх, а за совесть гордятся тем, чего следовало стыдиться, и стыдятся того, чем следует гордиться.
Но после встречи с N. я вдруг увидел, на каком горючем работает двигатель этого процесса.Душевное падение человека сопровождается высвобождением энергии: вот, если кратко, в чем дело.
Это подъем наверх энергозатратен. Энергозатратны учеба, образование, постижение сложности мира, вообще самоусложнение.
Саморазрушение, расцивилизовывание, скатывания к первобытным Blut und Boden, «крови и почве», когда мир плоск и прост, потому что делится лишь на своих и чужих, - вот это все идет с огромным высвобождением энергии. Так проходит в химии экзотермическая реакция. Так шпана, приплясывая, бьет окна в доме, торжествуя над теми, кто сумел построить дом.
Чтобы усложниться, цивилизоваться, стать умнее и сложнее (и принять чужую инаковость и сложность) нужен мощный внутренний источник энергии. Например, молодость, юные амбиции, чужой пример, восторг познания. А чтобы набить морду очкарику-соседу, да еще всей стаей, - не нужно никакой личной энергии, потому что энергию дает стая. И ведь так кайфово, пацаны, соседу башку его скрипкой проломить. Моцарт, мля, гы!
Собственно, кайф от расчеловечивания, кайф от сбивания в стаю и от уничтожения всего, что инаково, - и есть главная прелесть, прельщение, привлекательность того «вечного фашизма» о котором писал в конце 1990-х в своем знаменитом эссе Умберто Эко. Варианты могут быть разные, но суть одна: отказ от индивидуального, уникального и сложного в пользу коллективного, единого и простого.
У сегодняшних страстных патриотов той России, которая превыше всех и всего, были, вероятно, разные пути, которыми они пришли к сегодняшнему состоянию. Кого-то съела власть. Кого-то деньги. Кто-то мечтал себя реализовать, но не смог, а на вторую попытку не нашлось сил (кажется, это вариант N.). Кто-то изначально не верил в свои силы. Но в компенсацию все получили величие стаи, ненависть к врагам, восторг общности, силу оружия, любовь к главе рейха и покровительство Бога, который живет в той церкви, которая заодно с властью.
Спорить с этой силой смысла нет, а сопротивляться ей себе дороже. Поэтому будьте бдительны. Берегите очки и скрипочки.
dimagubin.livejournal.com
О возрасте. Тем, кто уже едет с ярмарки: dimagubin
К самым важным в жизни вещам никто тебя не готовит.В СССР гигантская журнально-книжная индустрия готовила к первой любви, но она все равно случалась не с тем, не тогда и не там, - а вот уже к сексу не готовил никто. Это потом мы понимающе хмыкнем над Мариной Абрамович, в 65 лет на: «Как дела?» - ответившую: «Да какие в нашем возрасте дела? Работа-секс, секс-работа…»
Никто не готовил и не готовит к первому вышвыриванию с работы в никуда, к ледяному ветру свободы (когда ты ничей, ни в чём, нигде, ни зачем, никуда, ни во что, никогда). К первому визиту к пожизненному врачу. К возрасту вообще. К тому, что за возрастом.
Формальную отметку в 40 лет я перелетел, не заметив – старость придумали трусы! – с отметкой 50 было не так просто. Я помнил растерянных Диму Диброва и Диму Харатьяна, когда их спрашивали-типа-ну-как-тебе-ехать-с-ярмарки, и никак не мог выкинуть из головы выражение их лиц.
Мне никто никогда нигде не говорил о том, что меняет в тебе биологический возраст.
Перевал за 50 представлялся всегда временем дряхлости, куда более молодые родители моих одноклассников были уже безнадежными тетками и дядьками, и помню, как я застыл, когда пришел в гости к ровеснику, а дверь открыл гривастый подтянутый мужчина с повадками молодого льва: я решил, что ошибся, такими отцы одноклассников не бывают, им надлежит носить треники с пузырями на коленях и майку-алкоголичку (и позже Ксения Собчак дико злилась на меня, не веря, что ее отец давал мне интервью на кухне в панельной «трешке» поутру после выборов в Ленсовет, одетый именно в «алкоголичку» и треники – шел 1990-й).
Оказалось, что за перевалом нет дряхлости.
Я болею куда меньше, чем студентом и школьником, проплываю в бассейне и пробегаю по утрам куда больше, и разве что накидываю на гриф штанги не 40 кг, как раньше, а 30 кг блинов, но это потому, что мне важно подтянутое тело, а не рекорд, - и понимаю, почему 50-летние заказывают у модного фотографа М. фотосессии голыми (флэш-карта у М. изымается заказчиком) или почему 80-летний Пикассо выбегал поутру к ждущим аудиенции с криком: «Стоит!» - и демонстрацией торчащего колом члена. Графики, керамики и прочей херни он клепал выше крыши, что не этим же было гордиться.
Это не было стариковской похотью, как мне когда-то казалось, - это было радостным удивлением, что представления о старости как о физиологической немощи оказались посрамлены. Как сказал в каком-то интервью 97-летний Соколов из Кукрынисов, «самое неожиданное в возрасте то, что с каждым днем я чувствую себя лучше и лучше», - и умер вскоре.
Возрастной перевал наносит удар с другой стороны, - и вот к этому ты совершенно не готов.
Убыстряется время. Вот что было для меня неожиданностью.
Старик Л. (господи, да какой он был старик? Он был в моем сегодняшнем возрасте, но был уже по-стариковски неопрятен, поэтому я так его и воспринимал), благоволивший ко мне в студентах, любил цитировать Бродского: «За рубашкой полезешь в комод – и день потерян», - но я совершенно не понимал ни Б., ни Л.
Теперь понимаю.
Вот о чем мне никто даже не шепнул: время будет с каждым годом идти все быстрее, четверть часа начнут казаться прежней минутой, и минут в твоей жизни будет не меньше, но скорость их возрастет, ты не сможешь их ловить с прежней ловкостью. За рубашкой полезешь в комод...
Что дальше, а?
Что еще ты должен будешь почувствовать, когда тебе сообщат о неоперабельном раке, о первой стадии Альцгеймера, о чем-то еще, когда тиканье часов сольется в звон последнего комара?
В дивной книги Криса Хэдфилда «Пособие астронавта по жизни на Земле» есть крайне оптимистический эпизод, когда астронавты перед полетом проигрывают все сценарии, включая собственную смерть на орбите (Что делать с телом? Запереть в скафандре в шкафу или дать сгореть с мусором в отстыкованном транспортном корабле? Кто сообщит о смерти родным? Где проводить и кто оплатит похороны?)
Я не иронизирую по поводу оптимизма: у меня действительно отлегло, когда вслед за тем я стал прокручивать сценарий собственного посмертного существования. Стало ясно, то нужно сделать непременно, а что не стоит хлопот.
Но Хэдфилд, в 52 года проведший полгода на орбите, вернувшийся оттуда такой же развалиной, как и все, кто проводил в космосе месяцы (1 день в космосе требует затем 1 день восстановления на Земле, пишет Хэдфилд), - ничего не пишет о приятно и неприятно обманутых ожиданиях возраста.
И вот это пугает больше, чем немощь, которая, конечно, однажды будет такой, что небытие станет желанно.Я не ожидал, например, что буду уставать не от отказов тела (которые на удивление случаются реже, чем в юности), а от количества жизней, который прожили разные люди, называющиеся моим именем, память о которых еще держится в моем мозгу, но которые не имеют отношения ко мне сегодняшнему. Я устал от запоминания стран, городов, людей, страданий, очарований, которые случились с теми, кто передавал мое тело по наследству друг другу: в моей телефонной книжке почти 6000 контактов, но сегодняшнее «я» не может их вместить.
Так что прав, возможно, мой нежно любимый Быков, пиша, что смерть не конец всему, а дембель.
И добавляя на перевале собственного 50-летия: «Мы начинаем, когда закончилось все самое лучшее, и нам предстоит все самое интересное: старость, смерть, бессмертие».
Я в социальных сетях:
ВКонтакте - https://vk.com/dimagubin777Фейсбук — https://www.facebook.com/tp.gubinИнстаграм — https://www.instagram.com/dimagubinТвиттер — https://twitter.com/gubindima
Мои электронные книги:
- Губин ON AIR. Внутренняя кухня радио и телевидения- Под чертой (сборник)- Русский рулет, или Книга малых форм. Игры в парадигмы (сборник)- Бумажное радио. Прибежище подкастов: буквы и звуки под одной обложкой
Мои бумажные книги:
- Губин ON AIR. Внутренняя кухня радио и телевидения- Налог на Родину
dimagubin.livejournal.com
Финансовая схема "Дождя" и Синдеевой, а также Арам Ашотыч и проф.интересы цеха: dimagubin
dimagubin) wrote, 2014-02-05 22:43:00 dimagubindimagubin 2014-02-05 22:43:00 Как говорится, я давно ждал этого момента.Ну, вот он и пришел: по интернету пошла гулять финансовая подноготная Натальи Синдеевой и телеканала "Дождь".Мой бывший во всех смыслах коллега Владимир Соловьев, например, застенчивым пинком в твиттере очень даже поощряет это читать. Да и я, только безо всякого пинка и застенчивости.Потому что узнать страшную финансовую правду о "Дожде" - это как дюжину лет сбросить. В 2001 году меня точно так же просвещали страшной финансовой правдой об НТВ (и я, идиот, тихо остался стоять в стороне, пока НТВ громили и разгромили).Так вот: логика всех застенчивых соблазнителей преследует целью не понять, но соблазнить.Ни красота либо грязь финансовых схем, ни непорочность либо грязь обсуждаемых тем, ни личная святость либо порочность сотрудников СМИ не могут являться основанием для уничтожения СМИ. Это все от лукавого. И журналистский цех обязан защищать коллег по цеху, когда речь идет о сохранении профессии. И презирать и выкидывать из своих рядов, когда вчерашние коллеги предали и продали профессию, из обработчиков информации превратившись в пропагандистов, т.е. в агентов персональных (даже если персона определена столь расплывчато, как "государство"), а не общественных интересов.Журналист на всех этапах информационной цепочки - от новостей и репортажа до аналитики - поставляет (а не искажает) обществу картину текущей жизни, и продолжает делать это, даже когда обществу поставляемое не по нраву.Ниже - текст, который я написал для своего канала "Совершенно секретно." Там он выйдет без, хм, цитаты из Бродского, но здесь - мое право. Габрелянова же я поминаю затем, что он эдакий бисексуал в информационной среде, и вашим и нашим (хотя "свои" у него - боюсь, не журналисты), но когда заказа нет, с грязными темами он работает виртуозно. Во всяком случае, когда мне нужно понять, как выглядел "школьный стрелок" и действительно ли был избит-порезан Рома Желудь, я полагаюсь на LifeNews, а не на садящихся в таких случаях закатным солнцем в лужу интеллектуальных СМИ.Вот текст.* * *Ситуация с отключением от вещания (читай: уничтожения, закрытия) телеканала «Дождь» напоминает мне ночной кошмар с вариациями, который снился в 2001-м при разгроме НТВ, а в 2012 – при отключении от «Ростелекома» и его дочек канала «Совершенно секретно».Вариации не в том, под какие мантры шло уничтожение или отключение, а в том, что бывшие статисты в новом кошмаре втягивались в водоворот и превращались в участников.Скажем, в 2001-м я работал на ВГТРК и изо всех сил убеждал себя, что НТВ не уничтожают, что там «спор хозяйствующих субъектов», и вообще, Гусинский теряет НТВ в силу неумелого хозяйствования. Я знал схему долгов НТВ (в одном из кабинетов ВГТРК меня просветили). Кроме того, я знал, какие кредиты выдавались ведущим журналистам НТВ безо всяких гарантий, и знал, что они таким образом подвешивались на крючок лояльности. Что вы хотите: теперь, ребята, приходится платить по счетам!А в 2012-м канал «Дождь» никак не поддержал «Совершенно секретно», когда нас отключали от ростелекомовских сетей распространения, и Наталья Синдеева точно так же, как и я десятилетием ранее, убежденно говорила, что между «Совершенно секретно» и «Ростелекомом» лежат деньги, а вовсе не приказ сверху придушить канал, который берет интервью у Навального, Собчак, Яшина, Нарусовой.Я это пишу не затем, чтобы покаяться в своем поведении в 2001-м и устыдить Синдееву за поведение в 2012-м (хотя, нет, вру: и за этим тоже).А затем, чтобы сказать: «спор субъектов», долги, авансы, экономические схемы – это дурной, неверный ориентир в выборе позиции, как относиться к наезду на то или иное СМИ. СМИ не обязаны быть прибыльны, - у них другая, общественная функция. Самая объективная, образцово-беспристрастная телерадиокомпания мира – Би-Би-Си – никаких прибытков не дает, сплошные убытки. СМИ следует судить по тому, насколько они являются СМИ. А с этой точки зрения, например, LifeNews является куда больше СМИ, чем телекомпания НТВ (или телеканал «Россия»), которые вообще выполняют исключительно пропагандистские задачи.Вот почему, если LifeNews будут громить (а повод найдется), профессиональное журналистское сообщество должно LifeNews защищать, даже если позицию защитников по отношению к Араму Ашотычу Габрелянову точнее всего выразить строчкой из нобелевского лауреата Бродского «я с ним рядом срать не сяду».У профессионального журналистского сообщества главным интересом является интерес защиты существования профессии как таковой, - а угроз профессии в условиях автократии более чем достаточно.И там, где угрозы реальны, мы должны объединяться, несмотря на «споры субъектов» и несмотря, возможно, на субъективную антипатию к кое-кому из тех, кого требуется защищать.Но защищать. И «Дождь» сейчас защищать – всеми доступными силами и средствами, и даже в том случае, если кому-то «Дождь» действительно нелюб.Иначе переломают, как прутья в венике, по одному, а оставшуюся культяшку по «России» и НТВ объявят букетом пышным нежных роз, да еще и скажут, что во всем мире так, и что иначе быть не может. -
Remove all links in selection
Remove all links in selection{{ bubble.options.editMode ? 'Save' : 'Insert' }}
{{ bubble.options.editMode ? 'Save' : 'Insert' }}
PhotoHint http://pics.livejournal.com/igrick/pic/000r1edq
dimagubin.livejournal.com
dimagubin
Ниже публикую колонку, недавно написанную для журнала Robb Report. На самом деле о том, что является главным продуктом нашего времени, догадываюсь не один я. И не только упоминаемый в колонке профессор и бизнесмен Долгин, но и, например, Марат Гельман. Который как раз этот продукт и производит.Колонка представляет выжимку из моих лекций, посвященных "Третьей волне" Тоффлера. Правда, до конца года лекций у меня будет всего одна - в Доме культуры Льва Лурье 1 декабря, в пятницу, в 19.30, в питерском Театральном музее, и будет она не про Тоффлера, а про Гонконг. То зато построена она будет по всем правилам Третьей волны, и качественное время я гарантирую (особенно тем, кто мнется, бронировать места до Гонконга или нет, - или кто уже точно летит). Билеты (на лекцию, а не в безвизовый Гонконг!) здесь.
Ну, а теперь обещанная колонка
НЕ ГОНИТЕ ПОПУСТУ ВОЛНУ
Все прекрасно представляют, чем постиндустриальная эпоха отличается от индустриальной. Но – именно отличается? Вы, например, можете сходу сказать, в чем смысл постиндустриального, информационного производства?
Среди моих лекций о знаменитых социальных идеях и теориях ХХ века наибольшим успехом обычно пользуется та, где я рассказываю о теории цивилизационных волн Элвина Тоффлера.Тоффлер (1928-2016) был американским ученым, социологом, и, как и положено профессору с Восточного побережья, леваком. В молодости он увлекался марксизмом, сам работал на фабриках, - но в конечном итоге пришел к простой и элегантной гипотезе, объясняющей ход развития человечества. Суть в том, что эпохи определяются не классовой борьбой, не политическими устройствами, а исключительно тем главным продуктом, который потребен эпохе.По Тоффлеру, мы в своем развитии пережили три такие эпохи-волны.
Первая волна – аграрная – зародилась, когда человечество стало переходить к оседлому земледелию. Объединения людей в аграрную пору обычно были децентрализованы (феодализм!), единых стандартов производства не было никаких, а смыслом аграрной волны было произвести вдоволь калорий. Голод подгонял.
Вторая волна – индустриальная – поднялась с промышленными революциями конца XVIII века. Здесь в ход пошли другие приемы: стандартизация, централизация, синхронизация, специализация, а главный продуктом эпохи был не пароход и не паровоз, а стандартный массовый доступный товар: ширпотреб. Товар для тела, для дома, для дела. У каждого домик, печка, тачка, шляпа. Наши коммунисты лишь по необразованности не подняли Тоффлера на щит: профессор утверждал, что роль личности в истории определяется тем, способствует или препятствует человек подъему волны. Сталин, к примеру, был человеком второй волны, потому что кроваво, но индустриализовал Россию. А вот Мао Цзэдун приложил те же усилия (и пролил столько же крови), чтобы законсервировать Китай в статусе сельской державы. Проблема в том, что коммунистический метод, которым товарищ Сталин гнал волну, оказался неэффективен по сравнению с капиталистическим (так что, может, правильно коммунисты про Тоффлера молчат).
Ныне же, обобщал Тоффлер, старые цивилизации трещат под напором третьей, постиндустриальной волны, несущей с собой дестандартизацию, децентрализацию, деспециализацию и т.д. Вот почему мы в автосалоне не покупаем, а заказываем автомобиль «под себя», комбинируя мощность мотора, цвет, размер колес, - что было невозможно в эпоху отцов. Вот почему для нас нормально многажды менять работу и даже специальность, - что привело бы в ужас дедов. Вот почему мы единою массой не идем по гудку на завод, - работать дистанционно, дома, можно вообще когда хочешь.
Критика второй волны – до сих пор самое сильное место в тоффлеровской «Третьей волне», написанной еще в 1980 году, и это вкупе с некоторыми предсказаниями (например, социальных сетей) производит сильное впечатление.
Но, как часто бывает, критика прошлого у Тоффлера сильнее объяснений настоящего и предсказаний будущего. Потому что в тени остается главный вопрос: а что, собственно, производит цивилизация Третьей Волны? Каков ее продукт?
«Информация!» - это не ответ: всё есть информация! Еда – тоже информация: каждый грамм жира, например, информирует организм о возможности извлечения из него 9,3 ккал энергии. А уж какой информацией о своем носителе является одежда!( Read more...Collapse )
dimagubin.livejournal.com
Интервью со мной в "Собеседнике" о питерских дворах, кошмарах, вожделениях и отдохновениях: dimagubin
В "Собеседнике" вышло большое интервью со мной, автор - Ольга Сабурова.В оригинале оно было еще больше: вот ниже, если кому интересно, полный текст.
* * *
Дмитрий Губин об уязвленном Питере, православном девеломпенте, тайных экскурсиях и бывших коллегахЕго уволили с радиостанции «Вести FM», где теперь вещает Соловьев, после резких слов в адрес Валентины Матвиенко. Вслед за этим Дмитрия Губина попросили из программы «Временно доступен» (ТВ Центр) и вырезали из уже отснятых выпусков «Большой семьи» («Россия»). Говорит остро, везде сует нос, не расшаркивается перед теми, кому другие кланяются. Такие разве нужны?
Но журналист не унимается и остается многим интересным. Является лицом прижатого (опять же из-за остроты) телеканала «Совершенно секретно», ведет мастер-классы, читает лекции. А недавно еще и стал гидом по дворам Петербурга, куда переехал из Москвы 30 лет назад. Губин и тут остается Губиным: помогает увидеть Питер, который не покажут ни на каких экскурсиях.
«Все толковое бежало из Питера в последние 16 лет»
– Ну давайте напишем сочинение «Как я стал экскурсоводом» …
– Тогда так: «Петербург – это город уязвленного самолюбия. Поэтому приличный питерец, в порядке компенсации, умеет показывать город в особой манере, как будто это его собственность, которой он делится с гостями. У приличного питерца, скажем, Фонтанный дом, в котором жила Ахматова – это его личный дом, в котором жила Ахматова. С Пуниным. Петербуржец показывает свой дом с чувством, неведомым москвичам, которым в голову не придет считать хоть какой-то из знаменитых московских домов своим…» Понимаете, какая штука – у людей, живущих сегодня в Петербурге, поводов гордиться собой, как правило нет. Все, что было живого и яркого, от Ксении Собчак до Дуни Смирновой, от выпускника биофака ЛГУ телеведущего Павла Лобкова до выпускницы биофака СПбГУ популяризатора науки Аси Казанцевой, из Питера уехало. Кроме ресторанов, Питер сегодня ни в чем не главный. И основной имперский спектакль, и дополнительный перестроечный, когда в Питере были все-все-все, от Трахтенберга и Мамышева-Монро до Курехина и «Новой Академии», отыгран. Оставшимся остается утешаться декорацией: «Вот в этом доме на Фонтанке и размещалось Третье отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии, то бишь русское гестапо, со знаменитым опускающимся сквозь пол креслом, сев на которое, инакомыслящий дворянин оставлялся без портов и был сечен по голому седалищу...».
Но если раньше такое утешительное знание распространялось лишь на парадную декорацию, на фасад, то сейчас, когда частная жизнь заменяет отсутствие общественной, питерец находит горькое утешение в знании жизни за городской кулисой. Да и питерская теневая, дворовая, закулисная жизнь разрослась многократно. В дворах-колодцах появились отельчики и хостельчики, к ним стали лепиться кафешечки, магазинчики, всякие полуподпольные заведения без вывески… Скажем, о существовании подпольной кальянной «Че» я знал, но то, что в Питере есть детский подпольный кукольный театр «Танта Марески», - узнал абсолютно случайно! Шел привычным и обычно совершенно пустым двором, и вдруг увидел, что щель между домами вся во флагах, цветах, в дамах в чепчиках!.. Там, оказывается, есть театр, который обозначает себя лишь во время спектаклей! В общем, мне, как уязвленному несложившейся карьерой журналисту, захотелось в порядке компенсации всем этим тайным знанием делиться. Тайными граффити, вырастающему в тайных дворах. Тайными барчиками и книжными магазинчиками. И я начал показывать это друзьям-москвичам, в том числе и беглым питерцам. И однажды я привел в тайный двор на Ковенском переулке, мимо которого все пробегают - хотя там на балконе стоит английская королева и британским флагом призывно машет, - беглого каторж... то есть беглого питерца Володю Есипова, главного редактора журнала GEO. И тут Есипов, который объехал полмира, который кормил с руки акул, пингвинов и жирафов, ахнул. Потому что он вошел в темную, грязноватую подворотню – а оказался на Косой линии из «Гарри Поттера». Там прямо с неба свисала огромная светящаяся люстра, вместо стен у домов были картины, а на деревьях росли велосипеды. И Володя сказал, что если я не стану в Питере Вергилием и сталкером, он перестанет меня уважать. То есть мне многие это говорили, но он был последней каплей. Я вспомнил Лившица: «Делиться надо». И решил делиться своим тайным Петербургом. Неожиданно это возымело успех.
«Хованская может убить Петербург»
– В центре Москвы во дворы просто так не зайдешь: большинство просто закрыты.
– В Питере закрытых тоже хватает. Но я их называю мертвыми. Люди считают: если двор закрыт, в нем есть что-то интересное. Ничего подобного! В 99% случаев в закрытых жильцами дворах жизни нет, одни жильцы.
У Петербурга есть свойство, которое начисто отсутствует в Москве, – он может расширяться внутрь, как воландова квартира. Большинство людей, попадая на пыльный, шумный Литейный проспект, думает: «Здесь жить невозможно!» Угу. Но вот за фасадом дома номер 46 прячется тихий дворик: размером примерно с два футбольных поля. Причем одно из этих полей является дублером Летнего сада, да-да, с копией знаменитой фельтеновской решетки. Дело в том, в начале ХХ века на дом положил глаз тогдашний олигарх, нефтяной магнат, член Госсовета Павел Гукасов. Размах у него был как у Якунина с шубохранилищем или как у Шувалова этажом квартир в сталинской «высотке». Чтобы сделка уж точно состоялась, дому и двору сделали предпродажную подготовку: главный двор и дом превратили в ренессансную Италию, в второй двор сделали копией Летнего сада. То есть вкус у элиты за сто лет не изменился: и до революции были все те же Якунины, все те же Шуваловы…– Все тот же Рашников, глава Магнитогорского металлургического комбината, который только что построил на Рублевке ренессансный дворец в 118 комнат.
– Да, им нужно, чтобы мир, потрясенный их богатством и вкусом, пал ниц. И чтобы ангелы с неблес пали тоже. Я люблю таких по-детски искренних людей. Знаете, был до революции такой генерал граф Граббе, любимый партнер Николая II по игре в кости. Про него позже протопресвитер Георгий Шавельский напишет в воспоминаниях как о сладострастнике и дураке. И Граббе выстроил на Моховой огромный доходный дом, весь облепленный головами римских цезарей. Я когда этих бесконечных цезарей показываю, всегда спрашиваю: «Что вы думаете о владельце?» И неизменно получаю ответ, что это был жулик и вор, мечтавший попасть в историю. И ведь своего добился – попал!
– Вы только красоту, остатки роскоши показываете - или и ужасы подворотен тоже?
– Сегодняшний старый Питер устроен так. В самых страшных дворах-колодцах, где жить может только ревностный адепт эвтаназии, начинает использоваться под полуподпольный хостел какая-то квартира. Затем вторая квартира, затем они объединяются, а хостел легализуется. Рядом вырастает кафе. Потом кальянная. Потом пиццерия, клуб, книжный магазин, парикмахерская… И мертвый двор становится живым! Поэтому депутат Госдумы Хованская, с которой я знаком и считаю умной женщиной, – она со своим предложением запретить хостелы в жилых домах является натуральным убийцей Питера. Очень может быть, что такой закон нужен в Москве или Сольвычегодске! Но не в Питере. Она этот город не знает, не знает его механику. Это пример, как умная женщина, начиная стричь мир под одну гребенку, превращается во вредную женщину.
– В Мизулину?
– Да, в Мизулину, в Яровую. Мне, кстати, очень жаль того, что произошло с Мизулиной. Она приходила ко мне в эфир на «Радио России», еще когда была в «Яблоке». Но с тех пор она успела сменить, если не ошибаюсь, пять партий.
– Но хостел – это грязь и ад для соседей.
– Ад для соседей – это наркоман и алкоголик за стенкой, а такого добра в питерских коммуналках хватает. Под хостелы расселяются именно коммуналки. А вы знаете, что большинстве хостелов категорически запрещено пить? Пьяных выселяют, денег не возвращают, тут как в общаге. А с точки зрения городской экономики, хостел – это якорь, якорный обитель двора. В Питере хостелы спасают дворы, которые для жизни не годятся. Есть такие адреса – 8-я Советская,4; Восстания, 24; Ковенский, 14, которые благодаря хостелам превратились в дивные места гнездования хипстерни. Где есть все – барчики, кофе в стаканчиках, антикафе, концертные зальчики, и все это растет на моих глазах. Заброшенные места превращаются в сказочные. Это новый Петербург, которого раньше не было. И этого больше нигде в России нет.
«Банду Путина под суд!» не кричу
– Вы разгуливаете по Питеру большой компанией. Вас не пытались привлечь по статье закона «больше трех не собираться»?
– Во-первых, небольшой: максимум 10 человек. Я попробовал собрать больше, это было ужасно. Теряется интимность, камерность. А так – мы маленькая тайная компания, как и дворы, в которые мы ныряем. А ныряльщиков закон сажать не велит. А иначе придется сажать многодетные семьи. Родил второго ребенка, вынырнул семьей из дома – пожалте в тюрьму! Так что этот закон напоминает распоряжение Медведева об обязательной регистрации при подключении к wi-fi. Мы сейчас сидим с вами в кафе, я подключился к wi-fi, но никто паспорт не требовал. Это все резиновые законы, они применяются избирательно. А поскольку я не кричу: «Банду Путина под суд!», то и гонять нас не за что.
– Не кричите, но при случае призыв поддержали бы?
– Текущая политика не является темой моих прогулок. Хотя каждый раз, когда я рассказываю о том, как жили до революции государственные сановники, соучастники моих прогулок начинают хохотать, потому что жизнь в России последние 500 лет – это бег по граблям в дикой радости, что их не стырили. Но что поделаешь: стабильность – показатель мастерства.И потом: я ведь ничьему бюджету дорогу не перебегаю. Вот если бы перебегал – тогда бы, конечно, и под меня нашли статью. Повязали бы за оскорбление чувств верующих на основании того, что высморкался, пробегая мимо бывшей домовой церкви. Тогда бы я на милость Божью уповал. Или на тех людей, занимающих крупные посты, которые иногда справляются у меня деликатно, могу ли я провести индивидуальную экскурсии.
– И вы соглашаетесь?
– Почему нет? Я не интересуюсь родом занятий тех, кому интересно со мной. Я сужу о людях только по их реакции, вопросам, заинтересованности. Один раз женщина, ходившая со мной, спросила, могу ли провести экскурсию на английском для ее студентов, она преподает в Принстоне. Я обратил на нее внимание, потому что она очень искренне удивлялась: вот она здесь когда-то жила, здесь училась, но не подозревала, что здесь такое – в двух шагах! Мне всегда очень приятно, если я могу удивить питерского старожила. Она оставила email, он начинался с имени… Это была Ксана Блан – родная сестра Сергея Довлатова.
– Кроме вас, дворы показать в Питере некому?
– Чтобы кто-то специализировался именно на дворах – я не знаю. Но в Петербурге, по счастью, сейчас много необычных экскурсий. Самые известные – по крышам. Губернатор Полтавченко даже собирался издавать какое-то постановление об утверждении официального маршрута, хотя лучший способ, на мой взгляд, угробить экскурсию – это утвердить ее на уровне губернатора. Но у ребят с крыш, насколько я знаю, все в порядке. Мне рассказывали, они даже в контакте с ФСО. Так что когда им нужно выбраться на крышу во время большого праздника, они за ручку здороваются со снайперами.Или литературные экскурсии. Попасть ко Льву Лурье, когда он ведет по Петербургу Достоевского или Довлатова, - это счастье. Или есть человек по фамилии Везенин, его легко найти в инстаграме, - он водит экскурсии по закрытым заброшенным особнякам, по закрытым подъездам… Но я не старушка-ключница, у меня нет позвякивающей связки ключей на поясе. И хотя показываю тайное, это тайное открыто и доступно каждому. Проблема в том, что чтобы стать этим каждым, требуется...
– Желание.
– Не только. Еще и очень много времени. За все время я успел соткать, как паук паутину, только два маршрута (по дворам вокруг забытого ныне Итальянского сада и по дворам района, где жил Бродский). Одно дело – когда ты друзьям показываешь пару дворов. А другое – придумать маршрут длиной в два часа. Мне нужно соткать городской сюжет, где повороты следуют один за другим. История, архитектура, граффити, проходные дворы. Если одного из элементов нет, то все разваливается. Скучно.
«Я бы поставил памятник Толстой»
– К мосту Кадырова, доске Маннергейма ходили? Какая там вокруг атмосфера?
– Пока не доехал: дожди же. А я в основном на велике по городу езжу. Кстати, говорят, что установка доски Маннергейму – это, якобы, идея Сергея Иванова. У меня другая информация. Согласно ей, тайным маннергеймофилом являлся Владимир Чуров. Густав Маннергейм – очень интересная личность. Иллюзий по его поводу у меня нет, он топил в крови финских коммунистов во время гражданской войны, а финские концлагеря во время Второй мировой были не лучше немецких. Но Маннергейм исторически оказался между молотом и наковальней. И, начав палачом, он закончил спасителем Финляндии. К тому же он недосягаемый образец для русских чиновников. Однажды я в Финляндии плавал по озеру Пиеленин на ретропароме и увидел фотографию Маннергейма в санях. Оказывается, в 1946 году, когда Советский Союз обложил Финляндию репарациями и выкачивал из страны абсолютно все, включая бензин, Маннергейм запретил чиновникам пользоваться автомобилями. Весь бензин и транспорт он отправил в село. И сам сел в сани. Вот такой он был человек.Что же касается установки доски, то мне кажется, что мемориальные доски, как и памятники, – это исторический атавизм. Доска памяти Маннергейма – это такая же прошловековая глупость, как и недавно установленный памятник Довлатову. Я посмотрел на этого бронзового Довлатова (его только поставили на улице Рубинштейна) – он не принципиально отличается от бронзовых котиков, чистильщиков обуви, бесчисленных фотографов и прочего литого воинства, которое увековечивает одно: эстетическую беспомощность скульпторов и заказчиков, когда у них появилась возможность ставить на улицах что-то более приличное, чем памятники Ленину.
– А что можно предложить взамен?
– Чтобы говорить о вечном, нужны временные формы. Взять Даниила Хармса. Хармс в истории Питера по противоречивости стоит рядом с Маннергеймом. Дело в том, что на знаменитый вопрос телеканала «Дождь», не следовало ли сдать Ленинград немцам, он ответил «да» задолго до появления телеканала. В блокаду не он один считал, что город лучше сдать: тогда казалось, что немцы приведут в порядок коммунистический бардак. За это «да» Хармс попал в НКВД, потом в психушку, где и умер от дистрофии. Его просто не кормили. И вот сегодня на торце дома на углу улицы Маяковского и Баскова переулка, в котором Хармс жил, и в который, кстати, попала после его ареста бомба, - так вот, там огромное граффити – страшный, трагический контурный портрет Хармса. Ясно, что это не навсегда, но это и здорово!
И права Татьяна Никитична Толстая, которая говорит, что памятник Довлатову должен быть передвижным, на колесиках, и каждую неделю он стоять возле нового дома. Я бы еще и самой Толстой при жизни памятник поставил – в виде трехглавой огнедышащей Татьяны Никитичны – и тоже на колесиках. И катал бы от супермаркета «Азбука вкуса» к супермаркету «Перекресток», чтобы персонал понимал: среди твоих покупателей может случиться писатель, и дрожал от ужаса, и обслуживал с максимально возможной предупредительностью. Поскольку Толстая в «Легких мирах» внесла новое слово в русскую литературу: она описала свою борьбу с супермаркетами слогом, достойным описания Бородинской битвы в «Войне и мире»... Да, все современные памятные штуки должны быть такими, - подвижными, временными и по-настоящему крутыми.
«Полтавченко ничего не делает»
– Скажите, а почему питерцы так вяло сопротивлялись в истории с мостом и доской?
– Почему? Протесты были. И рядом с мостом – в противовес Кадырову – было нарисовано очень плохое по качеству и очень гнусное по мысли граффити с изображением полковника Буданова. Того, что замучил чеченскую девушку. Одна гадость повлекла за собой другую. Гадость с Кадыровым заключается в том, что петербургский мост назван именем человека, который не имеет никакого отношения Петербургу. И то, что Смольный сделал «ку!» по команде Кремля, где очень любят Кадырова, - это, конечно, стыд.
А горожане как раз очень активно сопротивлялись. Другое дело, что я в ряды Сопротивления не вступил. С моей точки зрения, страна достигла фазы, когда глупо тратить силы на сопротивление, - все рухнет само. Можно вообще переименовать Невский проспект и Дворцовую площадь в честь Путина и Кадырова! Потом переименуют обратно. Петербург за последний век вообще менял свои имена со скоростью столицы африканского государства, нам не привыкать.
– Как считаете, есть реальная основа в слухах о скорой отставке Полтавченко? И под кого расчищают место?
– Все определяется теми данными о поддержке Полтавченко, которые кладут на стол Путину. Я несколько раз получал сведения из, скажем так, информированных источников, что Матвиенко была снята из-за своего крайне низкого рейтинга. Валентина Ивановна была дико непопулярна и абсолютно не вписывалась в Петербург. Матвиенко – это лазеры, сосули, костюмы от какого-то дикого греческого дизайнера. Когда ее привозили на телевидение, специальный мальчик держал тазик, куда она, страдая, складывала тонны своих украшений, чтобы остаться в эфире с полутонной. Шум, блеск, красота! Вот это была Матвиенко. У Полтавченко другое: он ничего не делает. Ни хорошего, ни плохого. В этом смысле он такой типичный ленинградец. Ходят, как анекдоты, рассказы, что в Смольном установлен иконостас, что там при Полтавченко служат молебны… Не знаю, правда ли. Но при Полтавченко появилось понятие «православный девелопмент».
– Это что такое?
– Это когда бизнесмен подает документы на строительство - а ничего не происходит. Ни отказа, ни замечаний, - просто тишина. Он начинает выяснять, а его на полном серьезе спрашивают: «Ты сам передавал или через батюшку?» - «Сам» - «Да как можно не через батюшку?! А не в среду или пятницу подавал?» - «Не помню. Кажется, в среду. А что?» - «Да как можно в постный день! Только в скоромный!»
Но в итоге, при удивительном попустительстве Богородицы и всех двенадцати ангельских чинов, со строительством творятся форменные безобразия. Например, на Каменном острове, где не должно быть ничего, кроме исторических дач, сейчас строят многоэтажный апарт-отель. Это все равно что строить отель на Дворцовой площади. В то, что Полтавченко берет за это взятки, я поверить никак не могу. Но тогда получается, что он не твердый хозяйственник, а какой-то газообразный. Уважения к нему нет, и это чувствуется, - он выполняет роль своего рода городского вздоха облегчения после пышных безумств Матвиенко. Поэтому его отставки исключить нельзя.
– А кто вместо?
– Личность не имеет значения. Откройте «Историю одного города» и ткните по списку. Хоть Амадей Мануйлович Клементий, всех принуждавший к итальянским макаронам, а потом битый и сосланный, - это такой прото-Собчак. Хоть прототип Валентины Матвиенко Василиск Семенович Бородавкин, который замостил рыночную площадь и засадил березками улицу, а потому прослыл блестящим… Чиновник в России – это чистая функция, причем непрезентабельная. Вспомните, как Матвиенко уже в Совете Федерации молчала, когда Путин потребовал дать полномочия на ведение войны за рубежом! Ни одного вопроса не возникло у этого человека – формально третьего в российской иерархии, но мы понимаем, что реально нулевого. При этом в личной жизни Валентина Ивановна совершенно другая женщина. Мне рассказывали о ее трагедии, настолько тяжелой, что не хотел бы повторять. Так вот, в этой личной трагедии она вела себя героически и безупречно, как жена декабриста. Вот это и есть российский ужас – когда замечательный в ближнем кругу человек превращается в государственных делах в своего антипода.
«Мариинский театр превратился в универсам «Дикси», а БДТ давно умер»
– И что же? Ждать, пока система изменится?
– Вариантов несколько, и уход в частную жизнь, в не связанную с государством работу, эдакая внутренняя эмиграция – не худший. Питер и есть сегодня эмигрант внутри России, не случайно в него приезжает 5 миллионов только российских туристов. А куда еще? В Питере есть аэропорт, вокзалы, в Питере есть тьма отелей на любой кошелек, как и ресторанов и ресторанчиков, и в Питер ведут автодороги. Питер и живет туристами, и дает приехавшим если не надежду, то золотой сон, мечту никогда не существовавшей в России прекрасной стране.
Другое дело, что питерский спектакль все больше становится спектаклем второго сорта, причем уже не по вине государства. Владельцы корабликов начинают хамить и обманывать, я с этим сталкивался. В Петербурге плохо с театром и музыкой – они превратились в халтуру, начиная с Мариинского театра. Мариинский дает в день до 11 спектаклей – это просто-напросто музыкальный чес, рассчитанный на вкус провинциала, который ничего в музыке не понимает, но считает, что надо приобщаться к прекрасному. На самом деле в Мариинском не один оркестр, а, судя по репетиционному графику, четыре, и ты никогда не знаешь, на какой попадешь. Гергиев на репетициях своих спектаклей не бывает, их за него репетируют другие, а он прилетает лишь на генеральные репетиции, да и то, говорят, не всегда. Это, мягко говоря, стыдно. Если говорить об уровне постановок, например, Чайковского, а я их пересмотрел все, – это колхоз «Светлый путь». Когда вы последний раз слышали о мирового уровня премьере в Мариинском?! А вот о «Пиковой даме» этого года в Амстердаме в постановке Стефана Херхайма шумит весь мир. Я ее посмотрел, - это изощреннейшая вещь. Там все хористы загримированы под Чайковского, там вообще сносит крышу. А Мариинский сегодня – это такая сеть универсамов «Дикси». Татьяны Никитичны Толстой на них не хватает.
– А вы и в музыке разбираетесь?– Хороший вопрос! (смеется). Я влюбленный в музыку дилетант. Который, правда, немножечко разбирается в театре, и у которого есть друзья-музыканты, терпеливо разбирающие по партитурам не только Чайковского, но и Вагнера. Да и когда в 25-й раз слушаешь ту же «Пиковую», то, даже если тебе все медведи мира прошлись по ушам, начинаешь понимать некоторые вещи. Музыкальный театр в Петербурге, за редким исключением вроде постановок Лилианы Кавани в Михайловском, занимается тем, что Пелевин очень мило назвал «трупоотсосом».
– А БДТ?
– БДТ – театр, давно умерший. Питер вообще как театральный город мертв. Я за сезон посмотрел десяток спектаклей – от БДТ, Александринки и театра Ленсовета до Большого театра кукол и, прости, Господи, театра на Литейном. Так вот, по сравнению с Москвой в Петербурге театра вообще нет. Когда я это говорю питерским театралам, они обычно говорят, что я сходил «не на тот спектакль». Но это как про ресторан сказать – ты траванулся, потому что заказал «не то блюдо». Если у вас не то блюдо — значит, вы плохой ресторан. В Москве же можно идти в МХТ, в «Гоголь-центр», в мастерскую Фоменко, в Электротеатр Станиславского, причем на любой спектакль – и это будет то блюдо.
– В Доме музыки Сергея Ролдугина, героя оффшорного скандала, что-то интересное происходит?
– Я там не был: он же недавно открылся, и это дом во многом для музыкантов, там мастер-классы проходят. Но я знаком с учеником Ролдугина, подтвердившим, что он очень хороший виолончелист. «А какой он человек, – добавляют они, – я даже говорить не хочу». Но, знаете ли, в музыке гений и злодейство еще как совмещаются!
«Я бы остерегся называть Диброва современным интеллектуалом»
– «Временно доступен» – последняя программа, которую вы вели на федеральном ТВ. После этого предложения были? Ваш бывший соведущий, большой интеллектуал Дмитрий Дибров, сумел вписаться в систему.
– А почему вы называете очень талантливого телеведущего Дмитрия Диброва большим интеллектуалом?
– Разве нет?
– Поскольку интеллект – мое игровое поле, я вынужден быть точен с определениями. Интеллектуал – тот, для кого не существует границ в работе мысли. При всем моем хорошем отношении к Диме Диброву и искренней благодарности ему за те вещи, которым он меня научил, должен заметить, что он, будучи человеком очень умным и очень осторожным, сознательно поставил границы своему интеллекту. Интеллектуальная свобода Димы Диброва заканчивается на времени применения буквы «ять» в русском языке. Дальше небезопасно. Но интеллектуал не работает в безопасных пределах! Так что интеллектуалом я его назвать никак не могу, тут пусть Дима, даже обидевшись, меня простит. Начитанным, энциклопедически образованным человеком – да, безусловно. Но интеллектуалы – это Дима Быков, Александр Секацкий или Джонатан Литтел. Для них нет границ.
А насчет предложений... мне было одно – от канала «Звезда». От какой-то программы, которую вел, кажется, Шергунов...
– Это «Процесс».
– Да, спасибо. Я должен был быть по сценарию таким условным ведущим-либералом. Они прислали сценарий, и я обомлел, потому что либерализм, по мнению этих негодяев, состоит в том, чтобы обличать «укрофашистов», «киевскую хунту» и «вашингтонский обком», но как бы не матом. И – единственный случай в моей профессиональной биографии – я ответил им именно матом. Но, кажется, эти люди даже не поняли, почему. Они даже не негодяи – они такие искренние людоедики. Негодяи часто понимают, что они негодяи, и тогда с ними достаточно любопытно, как любопытно бывает неглупыми циниками. А тут прущая искренность: они искренне верили, что ради денег я соглашусь на что угодно.
А вообще сегодня работа на российском ТВ – лучший способ профессионального самоубийства. Там ведь всерьез считают Диму Киселева лучшим журналистом страны. Страны, в которой когда-то лицом телевидения был Леонид Парфенов! Ужас в том, что Киселева я знаю четверть века. И знаю, что Дима был не просто могучим семиохватным дубом, абсолютным западником-либералом, рыцарем без страха и упрека, - он был образцом мужского благородства, и в этом смысле для меня иконой. Вы знаете, что в свое время он отказался зачитывать в эфире Иновещания официальное вранье о вводе Горбачевым танков в Вильнюс, и его за это выгнали с работы, и он год ходил с волчьим билетом, и когда Литва получила свободу, литовцы его наградили за мужество медалью?! Той самой, которую у него в позапрошлом году отобрали за пропагандистское вранье… И вот этот дуб рухнул, и перед нами труха, и бегают жучки-короеды.... Господи, неужели он не чувствует унижения, когда одна из его бывших жен говорит: «Мне стыдно, что я была за ним замужем!», а друзья ее утешают: «Успокойся, ты была замужем за другим человеком». Ну не знаю, что может быть постыднее... Объявиться на публике без штанов с грязным задом и то более по-мужски.
Так что спасибо уязвленному провинциальному петербургскому самолюбию, что я не на федеральном телевидении в Москве.
dimagubin.livejournal.com
Дмитрий Губин - Энергия распада
Новые российские "имперцы", грозящие всему миру ядерным оружием, похожи на дворовую шпану, которая кайфует от драк и битья окон
У многих сегодня исчез прежний «свой круг». Те, кто раньше любил Бродского, был европейцем и либералом, все чаще вырождаются в такое, что, как Бродский писал, «я с ними рядом срать не сяду». Как это могло случиться?
Недавно ко мне на съемки на телеканале «Совершенно секретно» приходил немолодой еврей N. Упоминаю про национальность, потому что N. — еврей почти профессиональный: в свое время он возглавлял в России крупную еврейскую организацию. N. образован, умен, саркастичен, руководит аналитическим центром (из тех, что называются «Институт проблем…» — далее добавить по вкусу) и претендует на близость к власти. Незаменимый комментатор всех событий, настоящий спаситель ток-шоу, когда других гостей нет.
Вот N. и позвали — прокомментировать состояние современной России, с ее противостоянием всему миру сразу, с бряцанием ядерным оружием (чего не было в СССР), с монолитным единством и экономической стагнацией (а вот это в СССР было), с поиском врагов, растущей злобой, пропагандистским захлебом…
N. всегда славился умением укусить власть так, чтобы одновременно подлизнуть, — ценный талант. В льстивый сарказм он умело облекал и дельные мысли, и обрывки той информации, которую по своим каналам получал. В общем, я встречу с N. предвкушал. Особенно с учетом того, что его национальная историческая память, как мне казалось, должна включать сигнал тревоги каждый раз, когда тот или иной политик начинал вещать о врагах и о необходимости единства нации… Ведь 6 миллионов евреев легли во рвы, улетели пеплом в трубу вследствие именно таких идей!
«Скажите, — спросил я N., когда включилась камера, — а как вам недавнее заявление, что Россия может применить ядерное оружие, даже если весь мир погибнет, потому что „нам мир без России не нужен“?»
N. ответил так, что я подпрыгнул. Он сказал, что целиком согласен с заявлением русского императора. («Кого, простите?!» — «Императора, императора! Путин — это наш император. Он император третьей русской империи. Первая была при Николае, вторая при Сталине, третья при Путине, и слава богу!») И что если мир не понимает и не принимает нашей империи, то тем хуже для мира. И что если от удара нашим оружием он прекратит существовать, то это будет вполне заслуженно.
Я вообще-то тертый телевизионный калач, и на своих программах много чего слышал. Жириновский в 1999-м предлагал, например, закидать Чечню «маленькими ядерными бомбочками». Но то Жириновский — народный артист, высоко (во всех смыслах) ценящий свое политическое фиглярство!..
А тут была бесплатная вдохновенная песнь. Мои очки полезли даже не на лоб, а на затылок. Я видел перед собой раскрасневшегося от восторга старого еврея, поющего осанну Третьему Рейху, повторяющего в упоении: «Russland, Russland über alles!» («Россия, Россия превыше всего!») А перед тем поклонившегося Николаю, державшему евреев в черте оседлости, и Сталину, расстрелявшему Еврейский антифашистский комитет…
Я, в общем, и раньше со скепсисом относился к так называемой «исторической памяти». То есть она действует, но до поры, пока на человека не начинают влиять силы помощнее. И Россия, которая вечно ходит по кругу, тому подтверждение. Но все-таки, повторяю, N. был евреем. Я не верил своим глазам и ушам.
С трудом (меня начинало трясти) я выдавил из себя, что сказанное N., вообще-то, — это хамство по отношению к миру.
«Да, а мы — хамы! — с восторженной радостью отозвался N. — И пусть мир зарубит себе на носу, что мы — хамы! И пусть все эти мальчики со скрипочками… (ну, он, кажется, сказал не про мальчиков со скрипочками, а вообще про умничков-ботанов в очках, ученых задохликов — имелось в виду именно это) помнят, что могут получить от дворовой шпаны по морде!»
Я поймал себя на желании подняться и немедленно N. в морду дать. Не потому, что сам когда-то был ботаником в очечках, которого гоняла дворовая шпана, — а потому, что N. тоже был когда-то таким же, а теперь перешел на сторону шпаны. Удерживало, что поддаться означало самому превратиться в шпану.
Когда-то я удивлялся истории сталинского прокурора Вышинского — идеалистического меньшевика, впоследствии отправившего на казнь всех своих. Но сейчас таких Вышинских-лайт — десятки только среди моих знакомых. Да, кто-то перековался из Павлов в Савлы за деньги, кто-то за популярность, но многие с абсолютно искренним восторгом топчут то, чему еще в начале 2000-х поклонялись. Они не за страх, а за совесть гордятся тем, чего следовало стыдиться, и стыдятся того, чем следует гордиться.
Но после встречи с N. я вдруг увидел, на каком горючем работает двигатель этого процесса. Душевное падение человека сопровождается высвобождением энергии — вот, если кратко, в чем дело. Это подъем наверх энергозатратен. Учеба, образование, постижение сложности мира, вообще самоусложнение — энергозатратны.
Саморазрушение, расцивилизовывание, скатывание к первобытным «крови и почве», когда мир плоск и прост, потому что делится лишь на своих и чужих, — вот это все идет с огромным высвобождением энергии. Так проходит в химии экзотермическая реакция. Так шпана, приплясывая, бьет окна в доме, торжествуя над теми, кто сумел построить дом.
Чтобы усложниться, цивилизоваться, стать умнее и сложнее (и принять чужую инаковость и сложность), нужен мощный внутренний источник энергии. Например, молодость, юные амбиции, чужой пример, восторг познания. А чтобы набить морду очкарику-соседу, да еще всей стаей, не нужно никакой личной энергии, потому что энергию дает стая. И ведь так кайфово, пацаны, соседу башку его скрипкой проломить. Моцарт, мля, гы!
Собственно, кайф от расчеловечивания, от сбивания в стаю и от уничтожения всего, что инаково, — и есть главная прелесть, прельщение, привлекательность того «вечного фашизма», о котором писал в конце 1990-х в своем знаменитом эссе Умберто Эко. Варианты могут быть разные, но суть одна: отказ от индивидуального, уникального и сложного в пользу коллективного, единого и простого.
У сегодняшних страстных патриотов той России, которая превыше всех и всего, были, вероятно, разные пути, которыми они пришли к нынешнему состоянию. Кого-то съела власть. Кого-то — деньги. Кто-то мечтал себя реализовать, но не смог, а на вторую попытку не нашлось сил (кажется, это вариант N.) Кто-то изначально не верил в свои силы. Но в компенсацию все получили величие стаи, ненависть к врагам, восторг общности, силу оружия, любовь к главе рейха и покровительство Бога, который живет в той церкви, которая заодно с властью.
Спорить с этой силой смысла нет, а сопротивляться ей — себе дороже. Поэтому будьте бдительны. Берегите очки и скрипочки.
Дмитрий Губин
solvaigsamara.livejournal.com
