Это интересно
- ОКД
- ЗКС
- ИПО
- КНПВ
- Мондиоринг
- Большой ринг
- Французский ринг
- Аджилити
- Фризби
Опрос
Полезные ссылки
РКФ
Все о дрессировке собак
Стрижка собак в Коломне
Поиск по сайту
Я - агент Запада, и этим горжусь. Живой журнал дмитрий губин
dimagubin
Достойная жизнь по сходной цене
В России безденежье означает потерю достоинства. А в Европе даже при небольших доходах получается жить, не чувствуя себя униженным и оскорбленным
После смерти создателя IKEA Ингмара Кампрада кто-то заметил: «Он сделал для российских семей больше, чем все правительство». Точно. И применимо не только к России.
Дело не в том, что мебель от IKEA недорога, а в том, что это едва ли не единственная доступная небогатым людям дизайнерская мебель. Дизайнер – специалист по производству достойной жизни. Дизайнерские вещи от недизайнерских функционально не отличаются, но с ними жизнь превращается в красивое кино, поднимает нас вверх. И проблема жизни в России не в том, что даже IKEA не всем по карману. А в том, что за порогом квартиры достойная жизнь часто заканчивается. Потому что вне дома – либо лед, либо грязь, либо пыль, и машины зло гудят в пробках, и по газонам не ходить, и без паспорта не входить… Вот ты уже униженный и оскорбленный.
Я всегда в России это чувствовал - а в Европе такого унижения не ощущал, даже когда жил там на совсем небольшие деньги. Ну, работал я в Лондоне на "Би-Би-Си": там для русских журналистов было что-то вроде стажировки, и зарплата была тоже стажерской. Четверть сразу съедали налоги, а из оставшегося львиная доля уходила на комнату в общежитии с удобствами в коридоре. Но я не чувствовал превращения в маленького человечка. Отчасти потому, что неподалеку начиналась цепочка роскошных парков: Кенсингтон-гарденс, Гайд-парк, Грин-парк, Сент-Джеймс. Джоггинг я начинал с пробежки возле Кенсингтонского дворца, куда пару раз при мне прилетал принц Чарльз: вертолет приземлялся метрах в 50, а из охраны был единственный полицейский. Разок-другой в неделю я надевал ролики и вливался в толпу роллерблейдеров, которая с музыкой и воплями катила по городу. Однажды я ехал впереди всех по перекрытой Оксфорд-стрит, то есть ощущал, должно быть, то же, что английская королева. А уж как здорово было валяться с книжкой на лужайках Кембриджа!..
Позже подобное повторялось в других странах – сейчас, например, я в Германии. Жизнь за порогом ухожена, подстрижена, облагорожена. Выходя на улицу, ты из одной приличной обстановки попадаешь в другую, нередко лучшую. Просто теперь я вижу, как это приличие достигается.
«Красивая жизнь за собственный счет» (часто единственный вариант достойной жизни в России, причем обычно доступный лишь богачам) – это уже третий уровень. А под ним в Европе – еще два, гарантирующие качественную жизнь каждому.
Первый уровень вообще держится не на деньгах, а на открытости и свободе публичных пространств. Парк – общественное достояние, газон в сквере – тоже: можешь устраивать пикник, можешь ходить на голове. Но главное общественное пространство – это площадь. И тут, конечно, Запад сильно отличается от России. Представьте себе любую российскую площадь, где свила себе гнездо власть. Скажем, в Петербурге перед Мариинским дворцом. Там – памятник тирану, ряды запаркованных депутатских машин и несколько полицейских, недобро посматривающих на пешеходов. В дворец к депутатам без паспорта и пропуска нельзя, но даже и с ними нельзя, если вы мужчина без галстука, поскольку так распорядился глава парламента полковник Макаров - большой поклонник прекрасного. Вряд ли бы полковнику понравилась Ратхаусплатц, ратушная площадь в месте моего сегодняшнего пребывания - столице Швабии Аугсбурге.
У двух площадей из сходства – только памятники мертвым правителям. Но запаркованные автомобили перед аугсбургской ратушей немыслимы, а вот горожане наблюдаются несметных количествах. В Аугсбурге ратушная площадь - место разлюли-разгуляева. Чуть не каждые выходные – ярмарки, праздники, демонстрации, карусели, торговцы, ряженые. В теплое время края площади запружены столиками из кафе, но молодежь валяется посредине и прямо на брусчатке: ест принесенные сэндвичи, попивает пивко. Полиция никого не гоняет, и в ратушу любой может войти хоть в шортах и майке (и без паспорта, разумеется). Если присмотреться к жизни этого "кораллового рифа", можно заметить и совершенно особых рыбок. Я, например, больше других люблю местного чудика-проповедника в белой хламиде, с всклокоченной шевелюрой и карл-марксовой бородищей. Его все зовут Королем, а проповедует он свою веру на неизвестном (мне) языке. Короля все любят: недавно даже снимали для рекламы города. Для меня наличие в городе чудиков-фриков – один из маркеров свободы.
Это большая беда, настоящая чума, что в России (и в других странах азиатского типа) общественные пространства в «государственных» интересах у общества изымают. А таких пространств много, и число их растет даже в Петербурге, который самоубаюкивающе называет себя «европейским». Как бы не так! Вот уже пару пятилеток закрыт выходящий к Мойке сад Инженерного замка. Когда-то здесь модные барышни играли в серсо, ловя на лету деревянные кольца и взгляды кавалеров, а теперь - лишь возводят шатры для выпивки и закуси начальств, к которым не подойди… Почему по всей России закрыты университеты и кампусы (про госконторы вообще молчу)? Почему человек с улицы не может пробежаться по 220-метровому коридору Смольного (или по 275-метровому – Двенадцати коллегий)? Почему в Москве на Новый год закрывают Красную площадь? Почему любого пикетчика, если он вышел к Кремлю, тут же тащат в околоток?
Я не про политику. Я про то, что достойная жизнь невозможна без свободы. Я про то, что если пространства принадлежат не горожанам, а начальству, то это никакая не свобода. Я про то, что любые инакомыслия, диссидентства – религиозные, политические, социальные, музыкальные! – являются непременной частью свободной жизни и сильно ее украшают. И я про то, что для достойной жизни первого уровня не нужно никаких инвестиций - достаточно отсутствия запретов. Вот почему лучшим временем публичной жизни в России, временем короткого обретения достоинства, были поздние 1980-е и ранние 1990-е, когда на площади хлынули музыканты, неформалы, артисты, художники. То, что было серым, казенным, пустым, - стало живым. А среди живых каждый может чувствовать себя человеком.
Об этом периоде многие забыли, а идеальная достойная жизнь в России по форме представляется эдакой гантелью. На одном конце – ухоженный, упакованный дом, на другом – шоппинг-молл, представляющий суррогат городской площади. Сел с детишками в машину, приехал, потаращился на аниматоров, послушал музыкантов, пообедал в фуд-корте - и обратно. Очень напоминает поезд «Сапсан», который мчит из одной столицы в другую, игнорируя все, что между. Понятно же, что в Малой Вишере нечего делать!..
А в Европе «ручка» гантели представляет собой важную несущую конструкцию: второй уровень достойной жизни. Это - искусственно созданная публичная жизнь. Когда общественные деньги вложены в нечто прежде недоступное (или неинтересное), и оно стало потрясающим. Простой пример - европейские велодороги. Я не про велодорожки, которые есть во всех городах, а в России лишь кое-где и выглядят чудом, - я именно про велодороги. Они проложены через все леса, поля и реки Германии: и Тюрингию дубовую, и Вестфалию бузинную, и Баварию хмельную. Качество грунтового покрытия – лучше, чем асфальт в Питере на набережной Фонтанки. Всюду – указатели, информация, знаки: этот путь только для пешеходов, а этот только для всадников, а вот тут маршрут паломников-пилигримов, но велосипедисты тоже могут ехать… После снегопадов главные велодороги либо расчищают до грунта, либо посыпают гранитной крошкой. Я этой зимой так прокатился по снегу на велике на летних шинах до ближайшего озера: белые дерева, сибирские сугробы, в полыньях хлопают крыльями лебеди - сказка, о которой в России можно только мечтать.
Подчеркиваю: достойная жизнь – это когда всюду, от милого дома до глухого леса, ухожено, прибрано, безопасно.
Вот эту достойную жизнь любая страна и должна для людей производить - как умудрялся производить ее недавно умерший работник скучной массовой мебельной индустрии Имрад Кампрад, на стульях которого и за столами которого я начал писать этот текст в одной стране, а закончил в другой.
dimagubin.livejournal.com
Росбалт: Авторы: Дмитрий Губин
Страница автора
Ведет блоги, теле- и радиопрограммы, пишет книги и журнальные колонки, но по его словам, занимается единственным – «упорядочиванием хаоса до состояния смыслов»
- 21 апреля 2018
Советикус, постсоветикус и Хомо путинус Смена режимов провоцирует изменения в обществе, наблюдать за которыми весьма интересно, но не всегда приятно. - 29 марта 2018
Энергия распада Новые российские «имперцы», грозящие всему миру ядерным оружием, похожи на дворовую шпану, которая кайфует от драк и битья окон. - 12 марта 2018
Достойная жизнь по сходной цене В России безденежье означает потерю достоинства. А в Европе даже при небольших доходах получается жить, не чувствуя себя униженным и оскорбленным. - 16 февраля 2018
Мы, пособники террористов Борьба с терроризмом в России ведется так, что Бен Ладен на том свете рукоплещет. Кому это нужно? - 10 февраля 2018
Спортивный ежедневный стыд Вместо того, чтобы орать, как нас унизили ВАДА и МОК, россиянам следовало бы потребовать от собственных властей создания условий для массового спорта. - 1 февраля 2018
Как выживает пластилиновый народ В России люди готовы подстроиться под любую власть — и сдать ее с потрохами, когда наступит подходящий момент. - 15 января 2018
- 7 января 2018
Я — агент Запада, и тем горжусь Западный мир дал России все самое лучшее — и в материальном, и в интеллектуальном плане. Но русские охранители устоев делают вид, что этого не замечают. - 31 декабря 2017
Россия vs Германия: где дешевле по «индексу оливье»? Цены на продукты в немецких магазинах сопоставимы с московскими. При этом средний житель ФРГ тратит на еду лишь десятую часть доходов. - 12 декабря 2017
Мы все — олимпийцы с украденной Олимпиадой Любой профессионал в России может рассчитывать только на себя. И ничего не должен стране, которой его талант на самом деле не нужен. - 1 декабря 2017
Трехгрошовая опера Умрет ли преподаватель петербургской консерватории в 2017 году от голода? Да, конечно. Если будет работать строго по контракту. - 3 ноября 2017
Это невыносимо «прекрасное» прошлое Чтобы выбраться из беспросветного застоя, России необходимо взять на себя хотя бы часть вины за ужасы, которые творились в ее истории. - 23 октября 2017
«Матильда». Шествие гномов У фильма Учителя теперь есть новый сюжет — о том, как делаются революции. Переворот в стране может совершить даже крохотная группа маргиналов, и без всякого чужеземного спонсорства. - 14 сентября 2017
Счастливая Россия Чтобы чувствовать себя комфортно в нашей стране, нужно быть равнодушным, суеверным и никогда не выезжать за границу. - 2 сентября 2017
- 24 августа 2017
Человек в российской клетке Держать обвиняемых в зале суда за решеткой могут только в стране, где правосудие служит государству, а не обществу. - 13 июля 2017
Нуреев и член партии Авангард и эксперимент в России пока не запрещены. Но окно в культурную Европу будут потихоньку прикрывать — чтобы не надуло лишнего. - 5 июля 2017
Памяти Гранина. Ручей в буреломе Он не лез на баррикады, но позволял себе говорить то, что думал. Его путь — урок для всех, кто собирается жить в России долго. - 12 июня 2017
Как построить счастливую Россию? Публичное обсуждение многих вопросов, касающихся судьбы страны, сегодня небезопасно. Но искать ответы в книгах пока не возбраняется. - 29 мая 2017
Збигнев Бжезинский: мягкая сила и любовь к России Политолог, которого нередко обвиняли в русофобии, на самом деле верил, что наша страна сможет стать частью западного мира. Но просчитался.
Загрузить еще
www.rosbalt.ru
О том, что журналист Дмитрий Губин
О том, что журналист Дмитрий Губин - мудила, я уже как-то упоминал, со страниц этого популярнейшего издания.Сегодня, к сожалению, мне придется повториться. Причем, извините, текст Губина я тут перед вами немного препарирую.
В кавычках будет текст, а далее мои уточняющие комментарии.
"В минувшие выходные в Петербурге отметили день прорыва блокады города 18 января 1943 года. Журналист Дмитрий Губин вспоминает о том, какие дискуссии развернулись в российском обществе год назад в эти дни, и размышляет о том, что послужило причиной разногласий"
"История с журналистским вопросом "Нужно ли было сдать Ленинград, чтобы сохранить жизни горожан?" почти стоил жизни самому "Дождю". Отключение от кабельных сетей стало большим ударом по каналу, финансовое положение которого оставляло желать лучшего. Сейчас у "Дождя" нет даже постоянного офиса, это канал-изгнанник. Однако вопрос о сдаче Ленинграда — это не вопрос нарушенной профессиональной этики или оскорбленных чувств блокадников. Это вопрос о двух типах сознания — религиозном и научном. И это вопрос о том, какое сознание сегодня побеждает в России"
- Булщит, булщит, булщит. Точнее, если уж позволить себе опуститься до губинского уровня и начать обсуждение того, задел ли "Дождь" религиозные чувства или научное сознание, то ок, "Дождь", сумел задеть и то и другое.
С точки зрения исторической науки, не было бы никакого Ленинграда. Вообще. Не было его в планах у Третьего Рейха, у Третьего Рейха была в планах выжженная пустыня на месте жителей и города. И именно вместе с жителями она, эта пустыня, должна была выгореть. Только и исключительно вместе с жителями. Фактически, "Дождь" предложил, ну не знаю, перекрасить небо, или превратить всю землю в алмазы. То есть изначальная формулировка вопроса подразумевала бред.
Хорошо, теперь давайте о религиозном, раз уж Губин тут его увидел.
Существует, в любой стране, совсем в любой, вещи сакральные. Арлингтонское мемориальное кладбище, например, в США. Я его не случайно привел в пример, потому что есть Пискаревское кладбище. Они сакральны. Оскорбление ли это чувств верующих - да. Но соль не в этом даже, а в том, что государство не имеющее сакральности, в целом не понятно зачем и для чего существует. Мы вот тут собрались денег поворовать и нефти покачать? Ну для этого никакой идеи не требуется вообще и государства тоже не требуется, давайте быстренько получим какое-то другое гражданство и будем весело бухать на сибирских просторах в моменты сладостных годовых вахт на нефтяной вышке. Нет, мы собрались тут немного по другому поводу. Потому что тут кости наших предков. Потому что эти предки не думая о себе, думали о нас, отдавали за нас свои силы и жизни. И если к этому всему, допустить десакрализирующего своими "смелыми" вопросами журналиста Губина, то он все задрищет.
"Религиозный тип сознания нередко дает эволюционные преимущества: когда воин верит, что его ведет в бой Богородица, его не пугает смерть. Но этот же тип сознания содержит запрет на сомнение, поскольку сомнение трактуется как богохульство. В этом непримиримое противоречие религии и науки. Ученый, задумавшийся о возможности (или невозможности) партеногенеза у девы Марии, может положить начало открытиям в биологии, генетике, медицине. Но с точки зрения церкви он — богохульник"
- Когда воин, Дима, сомневается, он идет в РОА. И там у него почему-то сомнений не возникает, там он оказывается, Дима, на своем месте. Там он готов жертвовать. Видимо за науку. Но все немного сложнее, воин идет на жертву не потому что Богородица, а потому что у него за спиной мать и его земля, а в земле, к примеру, Дима, мертвые дети, его, которых война уже убила. Тут религия не нужна, тут сердца достаточно. А мозги воину нужны, Дима, чтобы пожить подольше и убить побольше врагов.
"Точно так же обстоит дело и с историей, когда она начинает выполнять религиозные функции: укреплять соборность и веру в Отечество, заставлять приносить жертвы на его алтарь. Я хорошо помню, как в своей советской школе спросил военрука, с упоением рассказывавшего о кинетической энергии пулеметной пули, не является ли тогда подвиг Александра Матросова самоубийством? Ведь тщедушного детдомовского подростка, бросившегося на дот, пулеметной очередью просто бы разрубило и отбросило, и атаке это помочь не могло. Я был тут же обвинен в ереси антисоветчины и в покушении на святыню. Вера в советский миф победила науку. Во время войны, кстати, эта вера убила четыре сотни человек — тех, кто, не рассуждая, повторил самоубийство Матросова"
- Дима, вся проблема в том, что в школе ты был малолетним тупицей, а с возрастом мозгов у тебя не прибавилось, а только убавилось, а прибавилось разве что апломба. И гордости за собственную глупость.
К примеру, Дима, танк, на поле боя, живет около 3 минут. Пехота, Дима, живет на поле боя, еще меньше. Александр Матросов, и люди, которые вслед за ним, повторили его подвиг, дарили своим сослуживцам секунды и десятки секунд жизни, которые становились переломными в тех или иных сражениях.
"Вопрос телеканала "Дождь" о блокаде оказался провокационным, то есть провоцирующем общество на поиск истины. Его яростное обсуждение открыло многим глаза на исторический факт: даже если бы Ленинград сдали нацистам, они бы капитуляцию не приняли. Немцы вообще не собирались брать Ленинград, у них для этого не было сил. Они даже били не особо прицельно, за три года не уничтожив ни одного моста. Уцелел даже военный Кировский завод. Они просто ждали, когда город вымрет сам. И подвиг ленинградцев был не в сопротивлении, как нас уверяли, а в том, чтобы остаться человеком перед лицом смерти"
- К концу материала Дима до чего-то додумался, но, не слишком прицельно, примерно как немцы. Исторический факт о том, что город не собирались брать, вообще-то известен всем, кроме, разве что Губина, для которого это стало откровением, и телеканала "Дождь", который за тупую десакрализацию уже год шляется с подгоревшей жопой. Что до мостов и Кировского завода, то есть такая вещь - маскировка. Есть такая вещь - ПВО. В Ленинграде эти науки за 900 дней Блокады освоили хорошо.
"Журналист обязан задавать самые неприятные вопросы, несмотря на дату, когда они задаются, и на чувства людей, которые этими вопросами задеваются, — хотя бы потому, что верующих задевает все, что не совпадает с их верой. Да, такова наша профессия. Но она служит истине. А если мы заботимся о датах и чувствах, то начинаем служить культу. Причем, боюсь, не религиозному, а попросту культу личности"
- Журналист может быть и обязан задавать самые неприятные вопросы. Но обязан ли он задавать вопросы тупые? Обязан ли он десакрализировать своей вопиющей глупостью (которую он воспринимает как борьбу за истину) некоторые общенациональные ценности?
Последней фразы, насчет культа личности, которому так боится служить Дмитрий Губин, я честно говоря не понял. Из его текста видно, что служит он исключительно культу собственной личности, которую от чего-то считает не тупой напыщенной мартышкой, а некоторой особо ценной личностью, несущей свет истины своим читателям.
Нет, Дмитрий Губин, никакой истины ты не несешь, а вот отвращение вполне осязаемое.
Колонку идиота Губина, к слову, в "Коммерсанте" удалили. Хотя кэш и помнит все, я между тем, благодарю любимое радио, за то что они урезают совсем уж охреневших в атаке дегенератов.
http://webcache.googleusercontent.com/search?q=cache:h2TMrq7Nh-MJ:www.kommersant.ru/doc/2649980+&cd=1&hl=ru&ct=clnk&gl=ru
viklamist.livejournal.com
Идти или не идти?: dimagubin
Опубликовано на Росбалте. Ниже - полный вариант. На заметку, так сказать, правнукам.Достойная жизнь по сходной цене
В России безденежье означает потерю достоинства. А в Европе даже при небольших доходах получается жить, не чувствуя себя униженным и оскорбленным
После смерти создателя IKEA Ингмара Кампрада кто-то заметил: «Он сделал для российских семей больше, чем все правительство». Точно. И применимо не только к России.
Дело не в том, что мебель от IKEA недорога, а в том, что это едва ли не единственная доступная небогатым людям дизайнерская мебель. Дизайнер – специалист по производству достойной жизни. Дизайнерские вещи от недизайнерских функционально не отличаются, но с ними жизнь превращается в красивое кино, поднимает нас вверх. И проблема жизни в России не в том, что даже IKEA не всем по карману. А в том, что за порогом квартиры достойная жизнь часто заканчивается. Потому что вне дома – либо лед, либо грязь, либо пыль, и машины зло гудят в пробках, и по газонам не ходить, и без паспорта не входить… Вот ты уже униженный и оскорбленный.
Я всегда в России это чувствовал - а в Европе такого унижения не ощущал, даже когда жил там на совсем небольшие деньги. Ну, работал я в Лондоне на "Би-Би-Си": там для русских журналистов было что-то вроде стажировки, и зарплата была тоже стажерской. Четверть сразу съедали налоги, а из оставшегося львиная доля уходила на комнату в общежитии с удобствами в коридоре. Но я не чувствовал превращения в маленького человечка. Отчасти потому, что неподалеку начиналась цепочка роскошных парков: Кенсингтон-гарденс, Гайд-парк, Грин-парк, Сент-Джеймс. Джоггинг я начинал с пробежки возле Кенсингтонского дворца, куда пару раз при мне прилетал принц Чарльз: вертолет приземлялся метрах в 50, а из охраны был единственный полицейский. Разок-другой в неделю я надевал ролики и вливался в толпу роллерблейдеров, которая с музыкой и воплями катила по городу. Однажды я ехал впереди всех по перекрытой Оксфорд-стрит, то есть ощущал, должно быть, то же, что английская королева. А уж как здорово было валяться с книжкой на лужайках Кембриджа!..
Позже подобное повторялось в других странах – сейчас, например, я в Германии. Жизнь за порогом ухожена, подстрижена, облагорожена. Выходя на улицу, ты из одной приличной обстановки попадаешь в другую, нередко лучшую. Просто теперь я вижу, как это приличие достигается.
«Красивая жизнь за собственный счет» (часто единственный вариант достойной жизни в России, причем обычно доступный лишь богачам) – это уже третий уровень. А под ним в Европе – еще два, гарантирующие качественную жизнь каждому.
Первый уровень вообще держится не на деньгах, а на открытости и свободе публичных пространств. Парк – общественное достояние, газон в сквере – тоже: можешь устраивать пикник, можешь ходить на голове. Но главное общественное пространство – это площадь. И тут, конечно, Запад сильно отличается от России. Представьте себе любую российскую площадь, где свила себе гнездо власть. Скажем, в Петербурге перед Мариинским дворцом. Там – памятник тирану, ряды запаркованных депутатских машин и несколько полицейских, недобро посматривающих на пешеходов. В дворец к депутатам без паспорта и пропуска нельзя, но даже и с ними нельзя, если вы мужчина без галстука, поскольку так распорядился глава парламента полковник Макаров - большой поклонник прекрасного. Вряд ли бы полковнику понравилась Ратхаусплатц, ратушная площадь в месте моего сегодняшнего пребывания - столице Швабии Аугсбурге.
У двух площадей из сходства – только памятники мертвым правителям. Но запаркованные автомобили перед аугсбургской ратушей немыслимы, а вот горожане наблюдаются несметных количествах. В Аугсбурге ратушная площадь - место разлюли-разгуляева. Чуть не каждые выходные – ярмарки, праздники, демонстрации, карусели, торговцы, ряженые. В теплое время края площади запружены столиками из кафе, но молодежь валяется посредине и прямо на брусчатке: ест принесенные сэндвичи, попивает пивко. Полиция никого не гоняет, и в ратушу любой может войти хоть в шортах и майке (и без паспорта, разумеется). Если присмотреться к жизни этого "кораллового рифа", можно заметить и совершенно особых рыбок. Я, например, больше других люблю местного чудика-проповедника в белой хламиде, с всклокоченной шевелюрой и карл-марксовой бородищей. Его все зовут Королем, а проповедует он свою веру на неизвестном (мне) языке. Короля все любят: недавно даже снимали для рекламы города. Для меня наличие в городе чудиков-фриков – один из маркеров свободы.
Это большая беда, настоящая чума, что в России (и в других странах азиатского типа) общественные пространства в «государственных» интересах у общества изымают. А таких пространств много, и число их растет даже в Петербурге, который самоубаюкивающе называет себя «европейским». Как бы не так! Вот уже пару пятилеток закрыт выходящий к Мойке сад Инженерного замка. Когда-то здесь модные барышни играли в серсо, ловя на лету деревянные кольца и взгляды кавалеров, а теперь - лишь возводят шатры для выпивки и закуси начальств, к которым не подойди… Почему по всей России закрыты университеты и кампусы (про госконторы вообще молчу)? Почему человек с улицы не может пробежаться по 220-метровому коридору Смольного (или по 275-метровому – Двенадцати коллегий)? Почему в Москве на Новый год закрывают Красную площадь? Почему любого пикетчика, если он вышел к Кремлю, тут же тащат в околоток?
Я не про политику. Я про то, что достойная жизнь невозможна без свободы. Я про то, что если пространства принадлежат не горожанам, а начальству, то это никакая не свобода. Я про то, что любые инакомыслия, диссидентства – религиозные, политические, социальные, музыкальные! – являются непременной частью свободной жизни и сильно ее украшают. И я про то, что для достойной жизни первого уровня не нужно никаких инвестиций - достаточно отсутствия запретов. Вот почему лучшим временем публичной жизни в России, временем короткого обретения достоинства, были поздние 1980-е и ранние 1990-е, когда на площади хлынули музыканты, неформалы, артисты, художники. То, что было серым, казенным, пустым, - стало живым. А среди живых каждый может чувствовать себя человеком.
Об этом периоде многие забыли, а идеальная достойная жизнь в России по форме представляется эдакой гантелью. На одном конце – ухоженный, упакованный дом, на другом – шоппинг-молл, представляющий суррогат городской площади. Сел с детишками в машину, приехал, потаращился на аниматоров, послушал музыкантов, пообедал в фуд-корте - и обратно. Очень напоминает поезд «Сапсан», который мчит из одной столицы в другую, игнорируя все, что между. Понятно же, что в Малой Вишере нечего делать!..
А в Европе «ручка» гантели представляет собой важную несущую конструкцию: второй уровень достойной жизни. Это - искусственно созданная публичная жизнь. Когда общественные деньги вложены в нечто прежде недоступное (или неинтересное), и оно стало потрясающим. Простой пример - европейские велодороги. Я не про велодорожки, которые есть во всех городах, а в России лишь кое-где и выглядят чудом, - я именно про велодороги. Они проложены через все леса, поля и реки Германии: и Тюрингию дубовую, и Вестфалию бузинную, и Баварию хмельную. Качество грунтового покрытия – лучше, чем асфальт в Питере на набережной Фонтанки. Всюду – указатели, информация, знаки: этот путь только для пешеходов, а этот только для всадников, а вот тут маршрут паломников-пилигримов, но велосипедисты тоже могут ехать… После снегопадов главные велодороги либо расчищают до грунта, либо посыпают гранитной крошкой. Я этой зимой так прокатился по снегу на велике на летних шинах до ближайшего озера: белые дерева, сибирские сугробы, в полыньях хлопают крыльями лебеди - сказка, о которой в России можно только мечтать.
Подчеркиваю: достойная жизнь – это когда всюду, от милого дома до глухого леса, ухожено, прибрано, безопасно.
Вот эту достойную жизнь любая страна и должна для людей производить - как умудрялся производить ее недавно умерший работник скучной массовой мебельной индустрии Имрад Кампрад, на стульях которого и за столами которого я начал писать этот текст в одной стране, а закончил в другой.
dimagubin.livejournal.com
агент Запада, и этим горжусь: dimagubin
Разделяю определение Александра Невзорова, что Родиной называется последовательность режимов, каждый из которых хочет получить вашу жизнь в обмен на собственное благополучие. В продолжение темы - мой свежий текст на Росбалте. Там он был несколько сокращен (отчего-то слетела фраза, что без Запада не началась бы и Россия, мы - изначально западный проект), так что восстанавливаю в полном объеме.Я – АГЕНТ ЗАПАДА, И ТЕМ ГОРЖУСЬ
Я пишу этот текст на проклятом Западе. Во многом потому, что журналисту здесь есть чем заняться, а в России заниматься профессией все трудней. Кто-то подметил (кажется, Кашин), что в России все новости давно сводятся к двум: 1) вам что-то запретили; 2) вам что-то разрешили. Вон, недавно в Совфеде всерьез обсуждали, не маркировать ли как агентов Запада отдельных журналистов, если они пишут на деньги Запада и в интересах Запада.
Мне на Западе пока не платят (это я за жизнь здесь плачу), но готов нашить на спину ромб и звезду агента. Это будет честно: все, что я пишу, я пишу в интересах Запада, потому что Запад – это лучшее, что есть в России. Если Совет Федерации вдруг откажется от продукции Запада, пред нами предстанут 170 голых тел. Причем те тела, на которые можно будет смотреть без смеха, тоже окажутся продуктами западных технологий, - из фитнес-клубов и спа-центров.
Мы всю свою историю лучшее берем с Запада – собственно, с прихода Запада Россия и началась. Практически все, что доставляет нам столько удовольствия – от одежды до жилищ, от гаджетов до подарков под елкой, - является западным по своему происхождению, дизайну, алгоритму производства.
Это очевидно. Однако очевидно и то, что эта очевидность никак не влияет на российскую антизападную истерию. Правда, в этом мы не уникальны. Страны третьего мира вообще ругают Запад. Сами они могут произвести мало такого, что восхитило бы мир, и поэтому кричат про особость и духовность, которые тем и замечательны, что их нечем измерить и, следовательно, невозможно ни с чем сравнить, - как и завещал великий, но не слишком умный поэт Тютчев (любивший, правда, жить на Западе).
Духовность - это ж не сыр, хотя сыр, с моей точки зрения, и есть материализованная духовность: торжество интеллекта в умении превратить быстроскисающее молоко в долгохранящийся вкусный (если сделан на Западе) продукт.
Но к агентам Запада я себя отношу не потому, что, как и вы, предпочитаю западные вещи отечественными, то есть качественные - некачественным.
Я поклонник и адепт Запада, потому что бог, движок, мотор Запада – познание и образование.Наш мозг был сформирован около 250 тысяч лет назад, когда главной задачей человека было выживание в саванне. Его интуитивных способностей хватало как раз для нахождения пищи и распознавания угроз. Наш мозг не был создан для того, чтобы решать логарифмические уравнения, писать колонки для сайтов и отправлять зонды на кометы. Отсюда вечная проблема: древнее, интуитивное в нашем мозге противится новым данным и фактам. Интуитивно мы не способны понять и принять даже то, что Земля – это шар. Наука, образование, просвещение, публичная дискуссия, письменная рефлексия – это все способы адаптации древнего мозга к реалиям современного мира, которые находятся в противоречии с нашими интуитивными (и, вероятно, генетически запрограммированными) аналитическими алгоритмами. Образованный человек – это человек, при- и понимающий мир. Необразованному нужен не мир, а миф.Приведу простой пример из той сферы, вокруг которой сегодня особо высоко реют стяги воинов русской духовности, противостоящих западному разложению: из жизни полов.
Интуитивно, «нутром», мы понимаем, что полов всего два – мужчины и женщины. Это кажется неоспоримым, потому что женщины рожают детей от мужчин, и так четверть миллиона лет. Поэтому русский охранитель устоев вертит пальцем у виска, узнав, что в Великобритании узаконено двойное материнство (второй законной считается мать-донор митохондриальной ДНК). Русский охранитель улюлюкает, узнав, что в Германии появилась графа для третьего пола (потому что есть те, кто генетически ни мужчины ни женщины – например, обладатели единственной Х-хромосомы, и таких в Германии свыше 100 тысяч человек, а в России, вероятно, около 200 тысяч). Непросвещенный русский орет про «Гейропу», узнав, что в очередной стране разрешили однополые браки (и нередко орет, чтобы не признаваться в собственных желаниях).
А на самом деле на Западе все это происходит потому, что новые знания заменили понятие пола более сложным понятием гендера. «Пол» - определение по строению тела. У «гендера» точек идентификации больше. Физиология – это раз. Генетика – два. Сексуальная ориентация – три. Степень принятия своей физиологии – четыре. Выбор социальной роли – пять. Вариантов комбинаций – тьма, к тому же некоторые характеристики небинарны, пластичны и могут со временем меняться, - что доказал еще в начале 1950-х Альфред Кинси, вызвав тем самым целую революцию в представлениях о сексуальной жизни. Но откуда в России про знаменитую шкалу Кинси знать, если на русский он так и не переведен?
Сегодня на Западе проводятся десятки тысяч гендерных исследований, про гендер пишутся сотни популярных и научных книг, - но Россия до сих пор живет мимо этого. Мы, как страусы, прячемся от знаний о самих себе, и, как окраинная шпана, обзываемся и пакостим отличникам. Хотя, по идее, именно сложность, вариативность, невероятное многообразие мира и жизни должны восхищать и поражать разумного человека.
Я здесь – разумеется, на стороне самопознающего разума, то есть Запада. Мне отвратительны попытки выдавать дремучесть за богоизбранность. Ситуация с просвещением сегодня в России в чем-то даже хуже, чем в СССР, где из четырех каналов телевидения один назывался «Российские университеты» и был создан для того, чтобы и в глухой провинции могли видеть лекции Капицы.Но какой Капица в России сегодня?! На каком телеканале вы последний раз видели ученого?! Кто и на какое ток-шоу пригласит в России репродуктивного биолога, когнитивного психолога, психолингвиста?! Последней такой программой была шедшая в час ночи «Школа злословия», но она четыре года как закрыта. Мы все глубже сползаем в тупую, злобно мычающую архаику, пробиваем пласты цивилизации в обратном направлении, от сложного к примитивному, к корням и почве, и с радостью самодовольного дурачья несем в сердце в качестве героя образ совершенного троглодита Данилы Багрова.
Homo sapiens может гордиться тем, что сумел заточить свой древний, ограниченный в познавательных возможностях мозг под решение невероятных по сложности задач, создав для этого то, что и отличает его от животного – сложную, динамичную, невообразимо богатую культуру.Гордиться уничтожением сложности – увольте.
Записывайте, повторяю, в агенты и в предатели.
dimagubin.livejournal.com
Не твоего ума тело!: dimagubin
С чего это, спрашивают, я мало стал писать в ЖЖ?Может, вообще мало писать стал?- Нет, братцы. Пишу я по-прежнему примерно на 30% от Димы Быкова, то есть сверхмного. Просто после того, как от Матвиенки мне передали такой привет, что я перестал быть телеведущим на федеральных каналах, мне приходится работать разом в десяти местах. А когда работаешь в десяти местах, не всегда успеваешь добраться до ЖЖ. А еще я доделываю очередную книгу (называться будет "Бумажное радио" - это сборник подкастов разом и в звуке, и в тексте). А еще на одну готовую книгу - сборник текстов о путешествиях, эдакое приложение к maps.google, с тегами, хэштегами, каментами и бонусами - я издателя ищу. Кстати, приглашаю всех в Москве на книжный фестиваль в ЦДХ: я там выступаю 9 июня в 16.30 в павильоне "Ялта". Говорить ваш Степа Лиходеев будет о русской матрице, мемах и о матричном переформатировании......И возвращаясь к работам: их сейчас у меня на две штуки меньше: студенты в МГУ и в ГИТРе ушли на сессию. Так что в ЖЖ буду постить почаще - по крайней мере, то, что пишу под заказ. Начнем с "Огонька":Для любителей полных версий - оригинальный текст ниже:НЕ ТВОЕГО УМА ТЕЛО
К городским спортсменам-любителям – персонажам скорее анекдота, чем даже комикса – прибавились новые типы, и я не в силах их определить. И это симптоматично.
В том, что я пишу, нет ни политических инвектив, ни социальных концепций, ни даже посягательств на государственный строй мыслей. Это пестрые заметки, лоскутное одеяло, - наблюдения, связанные с любительским, городским, массовым спортом. Тем, который под окнами, во дворе, в парке.
Пишу, потому что в свое время пережил резкое – как подъем переворотом – избавление от нелюбви к школьной физкультуре. И полюбил спорт во всех его видах – от джоггинга до жима. Сейчас мне под пятьдесят; я легко проплываю пару километров; катаюсь на лыжах равнинных и горных, на роликах и сноуборде, на велосипеде и коньках (на которые встал после 39-летнего перерыва: на съемках программы по сценарию нужно было сделать «ласточку» на катке, а потом упасть. И что? Позанимался с тренером, восстановил навык, пролетел, упал, поднялся). Да, еще на Атлантике попробовал серфинг – адово, доложу вам, дело.
А рос я хилым мальчиком с впалой грудью, ждавшим уроков физкультуры, как виновный пес ждет хозяина, который точно будет бить. Все эти лазанья по канату. Прыжки через «козла». В высоту «ножницами» и «перекидным» способом. Трусы-майки. Метание мяча, которое особенно ненавидел – бросал мяч плохо, близко, с неверным замахом и пальцем в небо. Ужас и смущение раздевалок, полных животной подростковой вони, - душевых, понятно, не было. И даже в университете – дамоклов меч отчисления за несдачу зачетов на кафедре физкультуры, возглавляемой грандиозной Светланой Михайловной, героиней анекдота про звонок в ректорат из зоопарка: «Ваша Светлана Михайловна попала в клетку со львами! Надо спасать!» - «Ваши львы, вы и спасайте…»
Как я понял позднее, моя нелюбовь к физкультуре, со всеми ее нормативами ГТО, подтягиваниями на перекладине и загородными соревнованиями по лыжам в натирающих ноги черных ботинках, - эта нелюбовь, разделяемая тьмой российских тинэйджеров и по сей день, - была ненавистью к конвейеру, волочащему твое тело сквозь ножи государственной мясорубки. Тело должно уметь бегать стометровку, преодолевать препятствие, метать гранату. Затем ее ждет военкомат, медицинская карта в голой руке, не-вы-но-си-мо постыдное ощупывание хирургом, - и вперед, призыв, армия, чтоб мясорубка перемолола в котлету во славу великой кухни, то бишь ради власти старых уродов, или даже нестарых уродов, царя, генсека, президента, ради мерзейшей русской власти с пальцами брадобрея.
Этот государственный физкультурный морок – когда ты не душа, а туша в общем мясном строю; когда физика тела не ради твоего здоровья, а твое тело ради здоровья государства – стал рассеиваться лишь на старших курсах университета. Тогда, с оглядкою и осторожно, я стал водить знакомства с иностранцами. Иностранцы бегали по утрам. Рассказывали про жим и сквош после рабочего дня. К ним примыкала молодая профессура. Лихие преподы играли в теннис и гоняли спортивных великах «Старт-шоссе» с низкими бараньими рулями и переключателями скоростей на раме (я, взгромоздившись на такой, выданный мне, как тулупчик с плеча Пугача, тут же с него долбанулся: не было навыка). У этих людей тела были их частной собственностью, спорт приносил личное наслаждение: я тоже возжаждал приватизации.
То есть в возрасте лет двадцати – меня, что называется, вставило и переклинило. Вдруг дошло, что спорт – это не общая униформа, не школьный костюмчик из синей чертовой кожи с пластиковым шевроном с книгой и солнцем, один фасончик на всех, - а это индивидуальное, подбираемое персонально. Вот когда подкатил восторг! Стал просить товарища – кандидата в мастера по плаванию – учить брассу и вольному стилю, который обычно зовут «кролем». Поставил дыхание под водой, впервые проплыл без остановки 400 метров – восторг! Пробежал в парке пару километров (а как ненавидел раньше кроссы!) – восторг! Но ролики встал в 34 года – восторг! На горные лыжи в 40 – восторг! На сноуборд в 42 – восторг! Возраста нет! Пуза нет! Ветер в лицо!
Мои ноги коллекционировали города и страны. Бег при -20 в Новосибирске по берегу Оби. В Люксембургском саду, где под ногами крошево из известняка, и по выходным стада джоггингистов взбивают пыль и бегут по щиколотку в меловом облаке. Ролики со скейт-клубом по Лондону, с криками и воплями на всех людных перекрестках, - к неописуемой радости туристов. Питерские велопокатушки белыми ночами, когда режешь напрямую через арки проходных дворов-колодцев или через спящий плац Нахимовского училища.
И каждый раз, при сравнении того, как обстоят дела с массовым спортом «там», за границей, и «здесь», в России – я делал один и тот же печальный вывод. Там массовый, обычный, доступный спорт (я не беру горные лыжи, теннис, гольф, которые реально дороги) – он действительно массовый. Там я один из тысяч, выбегающих в парк поутру, потому что классно побегать поутру в парке. А в России я не такой, как все, я – исключение, чудик (а если честно – чудило в глазах более чем многих), практически фрик. Помню, как на меня таращились в зимнем Краснодаре, когда я бегал там в метель. Как удивлялись в забитом пробками Владивостоке, когда я спрашивал, почему там не ездят на велосипедах: «Так у нас же сопки!» - «Ну так на то и горный велосипед!» А в Лондоне никого не смущало, что я влетал на роликах на Портобелло-роуд: там, меж антикварами, есть рыночек с контрабандными французскими сырами и дешевой спаржей; я набивал рюкзак продуктами на неделю.
Было и еще одно отличие между тамошним и тутошним. Там я никогда не мог определить: что это за люди выбежали поутру и занимаются гимнастикой тай-ши в нью-йоркском Центральном парке? Аспиранты Колумбийского университета? Трейдеры с Уолл-стрит? Разминающие затекшие спины таксисты? Интеллектуалы из числа «самозанятых», self-employed?
Не только в Америке – нигде не мог определить. Всюду и всегда это было просто люди. Люди, занимающиеся своими телами и получающими от этого удовольствие. Людей было много. При этом все были разные. За границей даже бегают – обратите как-нибудь внимание! – по-разному. Один колени вскидывает чуть не до подбородка, другая вышвыривает ступни вбок, как царевна-лебедь крылья на пиру. Все улыбаются друг другу, а если встречаются на беге не в людном парке, а где-нибудь на тропинке над морем, приветственно машут рукой.
А у нас бегающих-прыгающих всегда было крайне мало. Частенько, нарезая пару кругов вокруг Петропавловки в Питере или шесть кругов по Миусской площади в Москве, я не встречал вообще никого, особенно в непогоду. На лыжах на Елагином острове в будний день мог вообще никого не встретить. А если встречал, то число собратьев укладывалось в социальное меньшинство, притом делимое на подкатегории. Всего таких категорий, групп я насчитал шесть. Вот они, если интересно.
Типаж первый: бабушка-комсомолка. Худая как вобла, бывшая запевала комсомольских собраний («Товарищи, мы должны обсудить Ленинский зачет!»), нынешняя пенсионерка присутствует в любом городском ЦПКиО. Когда-то она бегала кроссы, борясь за честь организации («Кто, если не мы?!», «Товарищи, в здоровом теле – здоровый дух!»), а потом – потому что «старость меня дома не застанет, я в походе, я в пути!». Зимой постаревшая богиня, поджав губы и задавая внутренний отсчет ритма, катается на лыжах. Лыжи – деревянные, с креплением с застежкой «гребешком», с черными негнущимися, пахнущими креозотом башмаками – были куплены еще тогда, когда «Сортавала» было брендом. На летние пробежки богиня долго выходила в кедах и советских полушерстяных рейтузах с «олимпийкой», но при Путине сдалась и приобрела на оптовом рынке китайский костюм, а также пару безымянных кроссовок. Одна из самых примечательных бабушек подобного типа водится у Петропавловской крепости: в межсезонье она, кстати, купается в ледяной невской воде, а вылезая, бесстыже отжимает трусики, демонстрируя безлюдному пляжу тощий голый зад. Впрочем, тут она уже примыкает близко к другому типажу.
Второй типаж – это закаляльщики, моржи. Благодаря их стараниям у той же Петропавловки никогда не затягивается льдом прорубь близ Государева бастиона, а к проруби не зарастает инородная тропа из японцев-французов с фотоаппаратами. Моржи знают друг друга по именам, шумно фыркают, трясут телесами и всем своим доказывают, что есть и иной тип здорового тела, нежели субтильно-высушенный: изобильный, пышный, рубенсовский. Они – эдакие лужковцы, вволю тешащие пузо едой, а ноги футболом. Румяные, массово-затейные. Особый подтип моржей, начиная с марта, в погожие дни распластывается по нагретому граниту Невской куртины и принимает солнечные ванны, стоя на брошенной прямо на снег картонке: это, так сказать, моржи-лайт. Моржи привыкли к людям, и не обращают внимание ни на щелканье «мыльниц», ни на то, что прикрывают наготу не плавками, не купальниками, а семейными труселями, закатанными до резинок. При этом моржихи – вне зависимости от возраста – нередко нежатся топлес.
Третий типаж называется «толстая девочка» (вариант: «толстый мальчик»). Это, как правило, глубоко погруженные в себя (и, видимо, там, в глубине, бесконечно счастливые) дети, любящие мечты и сладости, покорные родительской воле, состоящей в том, что избыточный вес следует сбрасывать в физических упражнениях, как доктор прописал. Когда-то таких детей массово отвозили в специальный похудательный санаторий в Евпатории, потом Евпатория накрылась, и сегодня в средней полосе России они встречаются на лыжне в парке, различимые издалека благодаря очкам, немодным курткам и механическому попеременно-одношажному ходу: ясно, что продолжают мечтать на ходу. Не знаю, помогает ли сбрасывать килограммы их одношажная мечтательность. Как-то в подмосковном Степаново я разговорился с одним сноубордистом, и он рассказал, что до семнадцати лет был вот таким вот толстым мальчиком, которого родители заставляли ходить в бассейн, - а он, стыдясь уродского тела, бассейн прогуливал, плавки же в качестве доказательства просто обливал водой. А потом, за выпускное школьное лето, сбросил сразу 15 кг. Влюбился смертельно, - и понеслось.
Четвертый тип – противоположность предыдущему: профессор-альпинист. Худые, седые, сформировавшие жизненные привычки во время споров физиков и лириков в 1960-х (включая обычай покорять Тянь-Шань или пороги Вуоксы), постаревшие преподы не утратили былого задора. На пляже их всегда узнаешь по стремлению организовать коллективное действо с мячом; их выдает бодрое: «А ну, молодежь, догоняй!» Были бы вполне милы, когда бы не манера насильственно сгонять всех в рай и петь самодеятельную песню: проблема в том, что насильственный коллективизм вкупе с таким же аниматорством отвергает право приватности всех остальных. И – парадоксальным образом – игнорирует равенство в правах. На общем горнолыжным склоне именно такой профессор-бодрячок, в шапочке-«петушке» и линялом комбинезоне, привезенном четверть века назад из командировки в Чехословакию, вворачивает с друзьями вешки для слалома, а потом орет диким криком на любого, кто посмел между вешек скатиться: «Свои купи!» - и замахивается палкой. Держаться от бодрячка лучше подальше. Можно только представить, какие чудеса приватизации бодрячки замутили, когда бы к приватизации были допущены.
Пятый тип: местный сумадший. Именно так, - не сошедший с ума, а сумадший. Человек, который нормален и даже банален во всем, за исключением одного: отчаянной попытки отыскать верный способ, который раз и навсегда дал бы ему отменное здоровье и невероятное долголетие. Такие люди уже пробовали мумие, змеиный яд, прополис, уринотерапию и люстру Чижевского; они располагали позвоночники параллельно стволу дуба и бегали трусцой босиком, не слыша предупреждений, что это идеальный способ разбить пятки и межпозвоночные диски. На Миуссах я встречал такого сумадшего дядечку, бегавшего с гантелями в руках: наверняка он прочел где-нибудь про волшебные свойства утяжелителей. Потом гантели у дядечки исчезли, зато он стал стоять по полчаса на голове (ага, прочитал про йогу!). Теперь дядечка исчез: надеюсь искренне, что не совсем, а просто вернулся к уринотерапии.
Это все категории? Да вроде бы все, если не выделять в отдельную тренирующихся в парках спортсменов. В Питере их немало на Крестовском и Елагином островах: там корты, гребной канал, велотрек, залы борьбы. И еще исключаю я из своего подсчета статусных спортивных модников: тех, кто вбухивает ради банальной прогулки по парку целое состояние в двухподвесный байк с дисковыми тормозами или отстегивает чуть не сотню тысяч за абонемент в фитнес-клуб. Но в целом, повторяю, в России дело обстоит – точнее, обстояло – так, что дорогим спортом занимаются только богатые, а доступным спортом не занимается вообще никто, а если и занимается, то выглядит фрик-фриком.
Но исправил я настоящее время на прошедшее потому, что впервые в этом году стандартная картина оказалась изменена. То ли затянувшаяся зима всех достала, то ли приблизившаяся Олимпиада подтянула, то ли индустрия спортивных шмоток набрала такой оборот, что невозможно оказалось не соблазниться (а что? В Германии и Франции я встречал магазины товаров для бега с компьютеризированными тренажерами, на которых выбираемые кроссовки можно сразу же протестировать), - но весной 2012 года я, разинув рот, впервые заметил, что спортом в свое удовольствие в нашей стране стали заниматься те, кто ни под какую классификацию не подходит. То есть просто люди, - не старые комсомольцы, не молодые ожиренцы, не искатели Грааля и философского камня. И что этих людей стало заметно много.
То есть раньше я часто дважды обегал Петропавловку, другого бегуна не встретив, не считая собственной жены, которая тоже бегает, - а теперь встречаю каждый раз чуть не дюжину. Какие-то девушки, парни, мужчины, женщины. И в Миуссах в Москве тоже вдруг все непонятным образом стали бегать, и такое там наблюдается с вечера до утра. А еще в Питере мой спортзал выходит окнами на набережную Большой Невки, - и вот, если раньше, стоя на беговой дорожке, я мог следить только за снующими катерами, то теперь каждую секунду внизу – то бегун, то велосипедист, то роллерблейдер. И мой тренер Гена тоже заметил: бегающих, катающихся, занимающихся спортом этой весной куда больше прежнего.
Отчего такое произошло, - повторяю, не знаю.
Но повторю еще раз свою нехитрую мысль: в стране, где массовый спорт поставлен на службу государству, за частный спорт в свое удовольствие приходится расплачиваться имиджем чудака, - в таких странах любое меньшинство, от национального до сексуального, всегда носит незримый шутовской колпак (и хорошо, если не бубновый туз и не желтую звезду на спине). Но когда меньшинства растут в числе, они даже в таких странах перестают выглядеть безумцами, заявляя себя как норму, чем привлекают к себе очередных неофитов.
Это я к тому, что места для бега что в Миуссах, что на Заячьем острове, что в любом городском сквере-парке – хватит для всех.
dimagubin.livejournal.com
Уволен с Вестей ФМ. - Питер как рубеж обороны.
dimagubin) wrote, 2011-02-26 16:12:00 dimagubindimagubin 2011-02-26 16:12:00 Я больше не веду на "Вести ФМ" утренних шоу ни по понедельникам, ни по пятницам - на "Вести ФМ" я вообще больше ничего не веду, и сомневаюсь, что в обозримом будущем вести хоть какие госвести буду.(Слово "государственный" (в смысле, принадлежащий тем, кто распоряжается всем имеющимся в государстве, включая податные души) у нас не подменяет слово "общественный". Оно накрывает крышкой дыру: у нас есть страна и даже нация, но общества нет).Вчера через пару часов после эфира мне позвонил человек, когда-то предложивший работать в одной линейке с Володей Соловьевым, и сказал, что я нарушил условия договора, что я ругал и ругался и оскорблял Матвиенко - вместо того, чтобы конструктивно критиковать. Что нарушением условий договора я подставляю всех. И что поэтому он не может больше доверять производство эфира мне.Это редкость для русского корпоративного уклада - чтобы начальник, увольняя, звонил сам, да и еще и объяснял резоны. Это, можно сказать, был джентльменский поступок. Поэтому я не стал возмущаться и, тем паче, задавать вопрос, кто после моего эфира позвонил человеку, позвонившему мне.Просто хмыкнул - эвона , из-за Матвиенко. Я-то думал, из-за тандема. Ибо в том же эфире прошелся по идиотской медведевской идее с рамочками на вокзалах - они теперь всюду стоят, кое-где мигают огоньками, и нигде никто ничего не проверяет, потому что даже распоследний идиот понимает, что рамочками аллахакбар не словить. Наш гений чистой красоты сам с вокзалов не отправляется - он же не знает, что в Европе рамочки и сканеры только перед камерами хранения. Где у нас как раз никаких рамочек нет.Но нет, не из-за Медведева.Матвиенко я считаю верной гитлеровкой - если брать в расчет не идеи нацизма, а гитлеровскую идею унизить, растоптать Ленинград. В среду я был в Питере, пошел от Горьковской на Сытный рынок, потом по чертополоху Монетных и Посадских - это был реальный пиздец, грязь, лет, тротуаров нет, говнище дорожных работ при -15: хозяйственница губернаторша, подотрите хозяйство. Меня, повторяю, интересует сходство по сути, а не обиженный подсчет, что, мол, от Гитлера пострадали сотни тысяч, а от Матвиенко всего лишь сотни и тысячи. Возможна ли конструктивная критика Адольфа?В стране, хватит уже притворяться дурачками, идет повсеместная холодная гражданская война.Я давно уже не защищаю страну и нацию; все; рубеж сдан. Нация войну самовоспроизводит. Нация самовоспроизводит барство дикое и рабство тощее; и виной тому мемы или выведенные в 400-летней селекции гены рыбьей крови - не знаю.Мои последние рубежи обороны - Петербург и русский язык. Прочее обречено; я когда-то жалел, а теперь с мыслью свыкся. Не я один: все романы, скажем, Димки Быкова о том же, а уж "Эвакуатор" и "ЖД" вообще показательны.Вот почему я говорил в эфирах Вести ФМ то, что говорил.Я знал, что минное поле без карт и знал, что рано или поздно подорвусь - кстати, как я понимаю, до определенных пределов тот человек, что мне звонил, меня и прикрывал или, по крайней мере, по(на)правлял.Я сначала боялся, что меня попрут после первых эфиров, но потом бояться перестал.Битва на Вести ФМ проиграна.А Матвиенко? А что Матвиенко - эвона, обсудила с гением чистой красоты меры по стабилизации цен на продовольственном рынке и вопросы занятости пока еще не переломавшего ног населения. А что? На на Сытный же рынок им было под ручку идти. По пути ведь ежануться об лед было можно. -
Remove all links in selection
Remove all links in selection{{ bubble.options.editMode ? 'Save' : 'Insert' }}
{{ bubble.options.editMode ? 'Save' : 'Insert' }}
PhotoHint http://pics.livejournal.com/igrick/pic/000r1edq
dimagubin.livejournal.com
