Это интересно
- ОКД
- ЗКС
- ИПО
- КНПВ
- Мондиоринг
- Большой ринг
- Французский ринг
- Аджилити
- Фризби
Опрос
Полезные ссылки
РКФ
Все о дрессировке собак
Стрижка собак в Коломне
Поиск по сайту
Ополчение Донбасса — часть 4 - Mij-GUN. Mij gun живой журнал
Mij-GUN
Когда мне было шестнадцать и от взрослых людей я слышал ворчание в адрес нашего поколения, думал: «Никогда не буду таким!». Сегодня мне тридцать шесть и я стал таким. За редким исключением современные школьники и студенты меня бесят. Тупоголовое беспринципное стадо. Ничего в них нет примечательного и хорошего. По роду деятельности мне их часто приходится наблюдать. Во-первых, почти все они ни черта не знают и не умеют. Учёба у них, кажется, вообще не в тренде: они не в курсе, как правильно пишутся слова, не умеют складывать простые числа, не знают столиц государств, не понимают элементарных законов физики. В школу они будто бы не ходили. В институтах вообще не учатся, только тусоваться туда приходят, а преподаватели натягивают им трояки, чтобы сохранить университет и не остаться без зарплаты. На деле все эти оголтелые придурки не знают ни один предмет, и по окончанию ВУЗа ничего не умеют.Во-вторых, у них нет никаких понятий. Вообще. Слово для них — пыль. За базар ответ не несёт никто, обещания не выполняют, кидают друг друга через раз. Правила поведения отсутствуют: как удобно, так и поступают. Чувство стыда или угрызения совести им неведомы. Будут оправдываться, пререкаться, качать права, нести чушь или просто тупо улыбаться, но никогда никакого своего дурного поступка не устыдятся.В-третьих, большинство мнят себя оригиналами и не признают никаких авторитетов, кроме второсортных видеоблогеров и низкопробных российских рэперов. Гонора и важности у каждого обычно хватит на трёх пацанов моего поколения. Любой свой высер считают чем-то выдающимся, хотя большей частью являют собой бесталанных неумёх и делают всё спустя рукава. Качественно они не способны даже повесить полку на стену — обязательно в чём-нибудь накосячат.В-четвёртых, молодняк сегодня живёт по принципу «наглость — второе счастье». Обожают халяву и не знают слова «спасибо». Малочисленные скромняги несмело мнутся в аутсайдерах, впереди же самая беспардонная борзота. Несмотря на свой юный возраст, они уже во всю руководствуются правилом горьковского Мякина: «или всех грызи, иль лежи в грязи». Мне один так и говорил: «Я по жизни наглый. К нам в институт министр транспорта приезжал и сказал, что добиться успеха в жизни смогут только наглые». В-пятых, большинство из них не ходят гулять на улицу и целыми днями торчат дома в компьютерах. Это я не придумал, я опрашивал многих своих знакомых, у которых есть дети-подростки. Оглянитесь на улицах, много ли вы сегодня видите компаний из студентов и школьников? Я их не вижу вообще: так по одиночке высовываются из своих домашних укрытий перебежками до магазина загнать лавэс на телефон в терминале. Этакие комнатные инфузории. В мою юность вечером в детских садах и на спортивных площадках невозможно было найти свободную лавку — всё было облеплено молодёжью. Мы тусовались на улицах и в подъездах. Эти тусуются в соцсетях. Мы били друг другу еблеты. Эти обстреливаются в «танчиках». Мы провожали девчонок до дома. Эти шлют им лайки. Даже в лифтах никто больше не рисует, это явный показатель отсутствия молодёжи в подъездах.В-шестых, современные мальчики и девочки сплошь и рядом херачат на свои тела глупые и обычно безобразные татуировки. У меня один официант-студент набил на икре какую-то отвратительную невыразительную птицу вроде сидящего на суку дятла, и по этому поводу начал носить шорты. Я ему говорю: «Ты дурак что ли, на черта ты ногу себе изуродовал таким говном?» А он мне: «Ничего ты не понимаешь, это татуха в олдскульном стиле». И ещё они носят зауженные джинсы с отвисшей жопой, как будто обделались. Как у них стопы пролезают в такие штанины, ума не приложу. Пятки что ли отстёгивают.В-седьмых, они слушают галимый русский рэп с примитивными текстами, преследующими рифму, но никак не глубокий смысл. Просто набор слов из совершенно разных категорий невпопад, лишь бы окончания совпадали. Все песни об одном и том же: как нужно быть крутым пацаном, не кидать своих друганов, жать тёлок, замутить тачку с заниженным мостом и не робеть перед хулиганами. Кроме нескольких исполнителей, ставших сегодня уже классикой (Цой, Дельфин), я никогда не слушал русские песни, меня от них тошнит именно потому, что будучи носителем языка, я понимаю их тексты. В юности я слушал рейв, в котором слов нет. Либо крутую западную попсу типа «Masterboy», где всё было на непонятном мне английском языке, и я впирался исключительно от самой мелодии и ускоренного бита. Под неё в плеере я носился по улицам как заведённый, успевая из образовательной школы в музыкальную, из музыкальной в художественную, оттуда в качалку, а из качалки к ребятам в подъезд курить план. Сегодня я слушаю исключительно прогрессив, атмосферик брейкс и реже лаунж, чилаут или эмбиент. Знакомый молодой диджей говорит мне, что такое говно теперь никто не слушает. Молодняк выбирает дабстеп — это такая ломанная приторможенная музыка, как будто её автора жёстко кроет и он не может нащупать путь в туалет. Поэтому школьники и студенты делают всё медленно и нихера не успевают. Кроме шуток, музыкальные пристрастия ещё как отображают натуру и мироощущения человека. Почти так же, как обувь.Ну, и наконец, в-восьмых, все они постоянно торчат в своих гаджетах. Уверен, что через десять-двадцать лет по улицам будут сновать одни очкарики. В общественном транспорте я всегда заглядываю в чужие гаджеты, чтобы узнать, что там у них. По моим наблюдениям на шестидесяти процентах экранов светится «Инстаграм» или «Вконтакте», а на остальных сорока — какая-нибудь тупорылая игра. Игры я встречал двух типов. В первом экран расчерчен на множество клеток, внутри которых цветные шарики или бананы. Их надо жмакать пальцем, чтобы они рассыпались и на их месте возникали новые. Во втором это бесконечная американская горка, по которой нужно быстро двигаться вперёд и подпрыгивать, если по дороге встречаются мигающие бублики. Даже мой тетрис был интеллектуальнее, хотя в юные годы я в метро всегда читал книги.Старым я становлюсь. Жопа.
mij-gun.livejournal.com
Ополчение Донбасса — часть 4
Только я выстирал и развесил сушиться свою форму, как вдруг откуда-то сверху пришёл приказ всем в полной боевой готовности срочно куда-то явиться. — На боевое задание едешь или нет?— спросил меня повар с таким укором, что я шустро побежал переодеваться обратно в мокрую одежду. Нихуя ж себе: тут, оказывается, бывают боевые задания.Если бы выскочил на улицу пятью секундами позже, никуда бы уже не поехал — БТР и БМД как раз отъезжали, но при виде меня на пороге, повар приказал остановить гусеничную машину, и позволить мне взобраться к остальным. Ехали так стремительно и дёргано, что я едва не расхуячил камеру о бронированный люк, и чтобы хоть как-то уберечь её от рывков, сунул себе под бронежилет, максимально возможно втянув живот. Никто, кроме меня, жилет не одел: сказали, что без него пуля просто проходит на вылет, а в нём начинает рикошетить внутри от стенки к стенке, превращая все органы в фарш. От такого я совсем охуел, но жилет всё равно не снял, и покрепче напялил на голову каску.Через полчаса остановились. Бойцы загнали машины в чащу, чтобы с дороги видно не было, и засели под листьями плакучей ивы, держа наготове автоматы и мухи. Свой калаш я оставил в БМД, потому что стрелять собирался фотоаппаратом, занимающим обе мои руки.
099.Понимая, что спрашивать наших парней о сути боевого задания бессмысленно, подошёл к мужику из другого отряда:— Чё тут будет-то хоть?— В смысле?— недоумённо поднял тот глаза на меня.— Ну, чего ждём здесь?— Укропы должны пойти, их градами бомбили вон там,— показал вояка на горизонт,— Поступила информация, что сейчас здесь пойдёт их техника.
100. Окопы.
101.
Но как не надеялся я снять настоящий бой, мне и в этот раз не фартануло. Через час стало очевидно, что никакая украинская армия здесь не пойдёт. Командир отряда вместе с поваром отправились вдоль дороги посмотреть, что к чему, а мы остались ждать, рассказывая друг другу байки, чтоб хоть как-то развлечься под ивой.
102.
Ещё через час приехала машина из штаба, и привезла нам полную коробку продуктов. Ничего хорошего это не предвещало: похоже, нас хотели оставить здесь на ночь.— Пацаны, вот, здесь хлеб и консервы. Курева нема, пацаны, извиняйте. Сами без сигарет. Ну, вот полпачки есть, можем оставить, но больше нема.— Да, не надо... А шо, долго нам здесь сидеть-то?— Пока нужно сидеть, а сколько — не знаем. Из штаба приказ оставаться на этой точке.— Ммм. Понятно.И машина уехала. А потом приехала вторая: Нива с расстрелянным лобовым стеклом. Её на днях пришлось бросить в двух километрах отсюда во время обстрела. Ехавшие в ней бойцы едва ушли из-под пуль, а теперь, когда всё поутихло, вернулись за своим агрегатом, так и оставшимся стоять там, где бросили. Во время обстрела машину повредили так, что самостоятельно ехать она уже не могла, и теперь пришлось тащить её на тросе.
104.
Командир отряда так и не появлялся, и мы всё сидели в его ожидании под деревом, а вокруг нас ковылял покалеченный кот, и, судя по всему, очень хотел ласки, но получил лишь часть привезённой нам пайки.
105. Пацаны решили, что несчастный зверь подорвался на мине, но, мне думается, что это дело рук каких-то малолетних уродов.
— Шо-то думается мне, шо никто здесь не поедет, и нехера здесь нам делать,— наконец, озвучил не дающую мне покоя мысль один из наших парней.— Очень солидарен с тобой!— живо поддержал я его.— Да, сто пудов, опять лажа какая-то,— загудели остальные, и уже через пять минут все единогласно сговорились по возвращению командира настоять на возвращении на базу.Минут через сорок тот явился.— В общем, прошли мы вперёд километров на пять. Вообще ничего не видно на горизонте. — Вот, мы о том же! Тут из штаба приезжали, хавки привезли. По ходу дела они нас тут на ночь хотят оставить.— Ну, хорошо,— согласно ответил командир, и принялся мастерить себе бутерброд.
106.
Парни какое-то время, переглядываясь, наблюдали за ним, а потом осторожно начали осаду:— Ты шо, правда думаешь здесь остаться?— Да, а шо?— Да, мы охуеем здесь целую ночь сидеть. Никто здесь не пойдёт, подумай сам, это гониво какое-то.— Да!— оживился второй.— К нам тут пацаны из другого отряда заезжали на обстрелянной Ниве, они сказали, шо сидели тут две недели назад так же три дня, и не фига здесь никакого кипиша не было. Просто этим чувакам из штаба впадло самим здесь сидеть, вот, они на нас и спихивают.— Реально!— влез третий,— Ты сам подумай: какие укропы?! Ты видел, как там грады хуячили? Какая тут может пойти техника?— Вы шо, коалицию шо ли тут против меня собрали?— улыбаясь, поинтересовался командир.Все рассмеялись, чувствуя из его интонаций, что на ночь остаться им здесь не придётся.— Посидим ещё два часа, а потом поедете на базу. А я останусь.— Да, ты шо, правда тут будешь всю ночь сидеть? Хорош, поехали вместе на базу, хуйня это всё.— Ну, ладно,— пораскинув несколько секунд мозгами, ответил тот,— Два часа посидим, и вместе поедем.
Но уже спустя тридцать минут, мы, положив болт на приказ из штаба, двинули обратно. И никакие укропы в тот вечер там так и не пошли, разумеется. «Разведка плохая»,— пояснили мне.
Поздно вечером на базу приехали парни, всюду сопровождающие кэпа, что привёз меня на Донбасс, и сказали:— Миха, завтра рано утром мы повезём тебя обратно.— Окей,— без лишних вопросов ответил я.Всё мне, признаться, успело здесь уже надоесть. Неделя прошла без малейших военных действий, и я чувствовал, что ждать мне их с этим отрядом может прийтись ещё очень долго. А в Москве уже ожидал ворох неразобранных дел. Да, и просто хотелось, признаюсь, лечь в горячую ванную, отмыться, поразмыслить надо всем услышанным, и вернуться к нормальной жизни. Сколько не говорил я с командиром роты на предмет возможности отправки меня в настоящую зону военных действий, он продолжал сомневаться и юлить:— Ну, не могу я тебя туда отправить. Понимаешь? Девяносто процентов, шо тебя там просто шлёпнут.— Угу... Понятно...Походит пять минут вокруг, да, около, а потом скажет вдруг:— Нет, ну, если ты вот прямо готов, и отдаёшь себе полный отчёт в том, шо я не смогу тебе гарантировать никакую безопасность, я через два дня могу взять тебя с собой на зачистку.— О, давай! Я тебе, хочешь, расписку напишу, что в случае чего всю ответственность возлагаю на себя?— Ладно, через два дня поедем тогда.Но уже на следующий вечер всё повторялось заново:— Там такое сейчас творится, ты бы знал! Только я тебя туда взять не могу, извини. Там очень опасно, я не хочу, шо б тебя там убили.— Угу... Понятно...
Напоследок попрощался со всеми, отдал Паше оставшиеся гривны на сигареты, и в пять утра следующего дня выехал в сопровождении трёх бойцов обратно на перевалочную квартиру в российском Донецке.
108.
На трассе в Ростов рядом с российским Донецком посетил лагерь беженцев, организованный нашей стороной. Кэп вместе с Отцом Сергием уехали по делам, а меня на некоторое время оставили здесь.— Ты особенно поснимай этих боровов здоровых, шо бросили Донбасс, и отсиживаются теперь здесь, трусливо поджав хвост,— ворчал служитель церкви в машине.
109.
110.
111.
112.
113.
В лагере, и правда, было немало мужчин. Судить их за нежелание воевать мне трудно. Каждый, наверное, придерживается своего, имеющего право на жизнь, отношения к этой войне. И степень смелости у всех разная: нельзя винить человека за то, что он боится погибнуть.
114. Было бы, однако, очень интересно узнать, что здесь делает этот персонаж со звёздами на ключицах.
115.
116.
117.
118. Если на Майдане я врал, что работаю в «Новой газете», то здесь пришлось сочинить про «Православную». Отец Сергий научил.
119.
120.
121.
122.
123.
124.
125.
По словам командира отсюда, из этого лагеря людям помогают найти жильё и работу в России. Правда, многие задерживаются здесь надолго оттого, что предлагаемые места не приходятся по вкусу.А вне границ лагеря, но тут же рядом, поселилась какая-то группа украинских беженцев, которая как-то вечером, как рассказал мне Отец Сергий, принялась гоготать эту самую дебильную хохлятскую кричалку: «Кто не скачет, тот москаль!». Вот, уж, крайнее блядство: сбежать в поисках укрытия в Россию, но продолжать там демонстрировать антироссийское настроение таким диким и идиотским образом. Ну, им быстренько пиздюлей организовали, и больше никто не скакал.
126.
127. Отчего-то эти люди не захотели жить внутри лагеря, но, расположившись в десяти метрах от его границ, всё равно ходили туда мыться, стирать и питаться. Не решили, наверное, ещё до конца, с кем они.
128.
129.
130. Не обошлось и без тех, кто непременно прибудет наживаться на чужих проблемах.
Подводя тезис под своим нетривиальным трипом, с огромным сожалением отмечу, что так и не побывал на войне. Это стало главным моим невольным упущением в этой затее. Однако мне представилось посмотреть на развернувшуюся сегодня ситуацию в Украине уже изнутри, но не с экрана телевизора и интернета. Кончиком языка ухватил я лишь маленькую крупицу той острой каши, что заварили в огромной кастрюле здесь, на Донбассе, и что, по мнению ополченцев, по крайней мере весь этот год ещё точно будет бурлить на огне. В том же, что Украина расколется, ни у кого из них не осталось уже никакого сомнения.И пока диванные воины двух этнически родственных стран выплёскивают друг на друга ушаты дерьма в интернете, пока под пулями и смертоносными зарядами гибнут тысячи и тысячи людей — кто за убеждения, а кто за мзду — небольшие влиятельные сословия решают здесь свои интересы, умножают собственные капиталы и борются за сферы влияния. А два братских когда-то народа, кажется, разошлись теперь так надолго, что ещё многие десятилетия не будут больше вместе. И надо всем этим не вижу я ничего, кроме самодовольной улыбки дядюшки Сэма. Если и был у него грандиозный план по разобщению славян, то бесспорно он удался. Да, так лихо, что ни те, ни другие, кажется, до сих пор ничего и не поняли.
131.
◄◄ Назад | Бонус ►►
mij-gun.livejournal.com
Африканский трип — часть 8
Рассказывая об Эфиопии, нельзя оставить без внимания её нетипичный для остального мира календарь и исчисление времени. Несмотря на то, что эта страна находится в одном часовом поясе, например, с Москвой, время в ней отличается на шесть часов. Лишь в официальных государственных учреждениях оно соответствует UTC+3, тогда как во всех остальных местах страны (в том числе на часах её граждан) за 0:00 принимают восход солнца, то есть время, когда у других жителей планеты в этом поясе 6:00. Из-за этого иностранцам постоянно приходится его пересчитывать, чтобы никуда не опоздать. Это ещё что! Чудачества в Эфиопии на исчислении времени не заканчиваются и распространяются также на календарь. В этой стране все месяца имеют стандартную длину в 30 дней — ни больше, ни меньше. А чтобы компенсировать накопившееся за год расхождение с остальным миром, эфиопы используют тринадцатый месяц, длина которого составляет 5-6 дней. Отсчёт лет они тоже начинают не так, как другие, и берут его в 8-ом году нашей эры. Например, миллениум в Эфиопии праздновали не в 2000-ном, а в 2008-ом году. Таким образом, если вам назначит встречу эфиоп, можно тупо не ходить — всё равно не угадаете, когда следует явиться, или вовсе придёте на восемь лет раньше. Но со школьниками из Оморати мы каким-то удивительным образом поняли друг друга правильно, и на утро следующего дня Месай (так звали одного из парней) явился за мной на постоялый двор. Наспех собравшись, я пошёл вместе с ним в его школу (давненько со мной этого не случалось).
372.
Школа в Оморати имеет несколько одноэтажных корпусов (или, если быть честным, бараков), разнесённых по разным концам деревушки. Месаю семнадцать лет и он учится в старшей школе, заканчивая последний её класс.
373. Вот он показывает мне типовое учебное помещение, пока там ещё не начались занятия.
Каждый учебный день в этой школе начинается с того, что кто-то из учеников поднимает во дворе флаг страны, а остальные выстраиваются в шеренги и поют гимн.
374. Флаг поднимает мой новоиспечённый приятель.
После этого Месай познакомил меня с учителем, и тот без лишних разговоров позволил присутствовать на его занятии.
375.
На первый урок почему-то явилось очень мало учеников — наверное, большинство его просто проспали. Но уже ко второму класс стал наполовину заполнен.
376. Математика.
377. Преподаватели в качестве униформы надевают белые халаты.
Ни у первого, ни у второго преподавателя журнала не было. Отмечают ли в этой школе посещаемость и выставляют ли оценки, я не выяснил. Некоторые ученики являлись в класс уже после начала урока и просто молча проходили за свободную парту, словно никаких правил дисциплины здесь нет. Правда, вели себя тихо, хотя, возможно, из-за моего присутствия — наверное, белый парень пришёл на их занятия впервые и большинство проявлять себя стеснялись.Сами уроки показались мне невероятно скучными. Вначале учитель молча что-то пишет на доске, а дети послушно переписывают это себе в тетради. Потом он начинает объяснять суть написанного и все молча его слушают. А затем с улицы раздаётся удар камня о висящий на дереве расколотый автомобильный диск и это означает окончание урока.
378. Это нехитрое устройство заменяет собой в школе звонок.
На уроке математики, правда, было чуть интереснее, потому что после объяснения материала учитель дала детям групповые задания — практика, которой не было в моей российской школе. Ученики сбиваются в несколько отдельных групп и совместно решают полученное задание.
379.
380. Месай оказался самым смышлённым — вот он один за всех решает задачу, а остальные лишь наблюдают за ним.
381.
382.
Потом я изъявил желание посмотреть также на уроки младших классов, и Месай, с лёгкостью забив болт на остальные свои занятия, повёл меня в другой корпус. Только моя нога ступила на порог, как по команде учителя маленькие негритята принялись хором петь мне песню, состоящую из одного английского слова:— Вэлкам, вэлкам, вэлкам, вэлкам. Вэлкам, вэлкам, вэ-э-э-элкам!Было крайне умилительно и приятно.
383.
384.
Правда, судя по возрасту детей и отсутствию учебных парт, мне показалось, что это всё-таки был не школьный класс, а детский сад.
385. Здесь дети помимо прочего изучают эфиопскую письменность, буквы которой развешаны на отдельных листах по всему кабинету.
386.
387.
А в настоящие младшие классы Месай, наверное, повёл меня только после этого, правда, учебное здание почему-то оказалось на противоположном конце деревни.
388. Фрагмент росписи стены младшей школы.
Там ни то учитель, ни то директор от моего появления, кажется, слегка напрягся, но разрешил сделать несколько фотографий.
389.
И чтобы не нарушать больше ход учебного процесса и не ставить в неловкое положение моего молодого проводника, я отправился к реке Омо для посещения деревни племени Дасанеч. Но здесь ко мне тут же подлетел местный гид, сразу ознакомив с уже ставшей для меня привычной системой эфиопских правил: заплати сюда, заплати туда и только потом направляйся в деревню. Радовало лишь то, что за фотосъёмку нужно было платить один раз и непосредственно старейшине племени, после чего можно было свободно фотографировать без каких-либо ограничений и дополнительной мзды.
390. Река Омо.
На другой берег реки меня перевезли на импровизированной лодке, выточенной из цельного ствола дерева.
391. Гребут негры странной палкой, к концу которой они почему-то не догадались прикрепить лопасть.
392.
393. Суровый старейшина.
К моему приятному удивлению, одним из обычаев племени Дасанеч стала обнажённая грудь его представительниц прекрасного пола.
394.
395.
396.
397.
398.
399.
400.
401.
402.
403.
404.
405.
406.
407.
408.
409.
410.
411. Парень племени Дасанеч вырезает из дерева маленькую табуретку, которые очень популярны в Эфиопии. Впрочем, какая нафиг табуретка, когда вокруг такое?!
412.
413.
414.
415.
416.
417.
418.
419.
420.
Покидал деревню с неохотой — это вам не мурси. Теперь оставалось лишь дождаться вечера, когда из Оморати в сторону Кейафера должен был отправиться местный грузовик. Других вариантов выбраться сегодня из этой глуши в цивилизованный мир не было.
421.
Назад | Вперёд
mij-gun.livejournal.com
Восемь причин нелюбви к молодёжи
Когда мне было шестнадцать и от взрослых людей я слышал ворчание в адрес нашего поколения, думал: «Никогда не буду таким!». Сегодня мне тридцать шесть и я стал таким. За редким исключением современные школьники и студенты меня бесят. Тупоголовое беспринципное стадо. Ничего в них нет примечательного и хорошего. По роду деятельности мне их часто приходится наблюдать. Во-первых, почти все они ни черта не знают и не умеют. Учёба у них, кажется, вообще не в тренде: они не в курсе, как правильно пишутся слова, не умеют складывать простые числа, не знают столиц государств, не понимают элементарных законов физики. В школу они будто бы не ходили. В институтах вообще не учатся, только тусоваться туда приходят, а преподаватели натягивают им трояки, чтобы сохранить университет и не остаться без зарплаты. На деле все эти оголтелые придурки не знают ни один предмет, и по окончанию ВУЗа ничего не умеют.Во-вторых, у них нет никаких понятий. Вообще. Слово для них — пыль. За базар ответ не несёт никто, обещания не выполняют, кидают друг друга через раз. Правила поведения отсутствуют: как удобно, так и поступают. Чувство стыда или угрызения совести им неведомы. Будут оправдываться, пререкаться, качать права, нести чушь или просто тупо улыбаться, но никогда никакого своего дурного поступка не устыдятся.В-третьих, большинство мнят себя оригиналами и не признают никаких авторитетов, кроме второсортных видеоблогеров и низкопробных российских рэперов. Гонора и важности у каждого обычно хватит на трёх пацанов моего поколения. Любой свой высер считают чем-то выдающимся, хотя большей частью являют собой бесталанных неумёх и делают всё спустя рукава. Качественно они не способны даже повесить полку на стену — обязательно в чём-нибудь накосячат.В-четвёртых, молодняк сегодня живёт по принципу «наглость — второе счастье». Обожают халяву и не знают слова «спасибо». Малочисленные скромняги несмело мнутся в аутсайдерах, впереди же самая беспардонная борзота. Несмотря на свой юный возраст, они уже во всю руководствуются правилом горьковского Мякина: «или всех грызи, иль лежи в грязи». Мне один так и говорил: «Я по жизни наглый. К нам в институт министр транспорта приезжал и сказал, что добиться успеха в жизни смогут только наглые». В-пятых, большинство из них не ходят гулять на улицу и целыми днями торчат дома в компьютерах. Это я не придумал, я опрашивал многих своих знакомых, у которых есть дети-подростки. Оглянитесь на улицах, много ли вы сегодня видите компаний из студентов и школьников? Я их не вижу вообще: так по одиночке высовываются из своих домашних укрытий перебежками до магазина загнать лавэс на телефон в терминале. Этакие комнатные инфузории. В мою юность вечером в детских садах и на спортивных площадках невозможно было найти свободную лавку — всё было облеплено молодёжью. Мы тусовались на улицах и в подъездах. Эти тусуются в соцсетях. Мы били друг другу еблеты. Эти обстреливаются в «танчиках». Мы провожали девчонок до дома. Эти шлют им лайки. Даже в лифтах никто больше не рисует, это явный показатель отсутствия молодёжи в подъездах.В-шестых, современные мальчики и девочки сплошь и рядом херачат на свои тела глупые и обычно безобразные татуировки. У меня один официант-студент набил на икре какую-то отвратительную невыразительную птицу вроде сидящего на суку дятла, и по этому поводу начал носить шорты. Я ему говорю: «Ты дурак что ли, на черта ты ногу себе изуродовал таким говном?» А он мне: «Ничего ты не понимаешь, это татуха в олдскульном стиле». И ещё они носят зауженные джинсы с отвисшей жопой, как будто обделались. Как у них стопы пролезают в такие штанины, ума не приложу. Пятки что ли отстёгивают.В-седьмых, они слушают галимый русский рэп с примитивными текстами, преследующими рифму, но никак не глубокий смысл. Просто набор слов из совершенно разных категорий невпопад, лишь бы окончания совпадали. Все песни об одном и том же: как нужно быть крутым пацаном, не кидать своих друганов, жать тёлок, замутить тачку с заниженным мостом и не робеть перед хулиганами. Кроме нескольких исполнителей, ставших сегодня уже классикой (Цой, Дельфин), я никогда не слушал русские песни, меня от них тошнит именно потому, что будучи носителем языка, я понимаю их тексты. В юности я слушал рейв, в котором слов нет. Либо крутую западную попсу типа «Masterboy», где всё было на непонятном мне английском языке, и я впирался исключительно от самой мелодии и ускоренного бита. Под неё в плеере я носился по улицам как заведённый, успевая из образовательной школы в музыкальную, из музыкальной в художественную, оттуда в качалку, а из качалки к ребятам в подъезд курить план. Сегодня я слушаю исключительно прогрессив, атмосферик брейкс и реже лаунж, чилаут или эмбиент. Знакомый молодой диджей говорит мне, что такое говно теперь никто не слушает. Молодняк выбирает дабстеп — это такая ломанная приторможенная музыка, как будто её автора жёстко кроет и он не может нащупать путь в туалет. Поэтому школьники и студенты делают всё медленно и нихера не успевают. Кроме шуток, музыкальные пристрастия ещё как отображают натуру и мироощущения человека. Почти так же, как обувь.Ну, и наконец, в-восьмых, все они постоянно торчат в своих гаджетах. Уверен, что через десять-двадцать лет по улицам будут сновать одни очкарики. В общественном транспорте я всегда заглядываю в чужие гаджеты, чтобы узнать, что там у них. По моим наблюдениям на шестидесяти процентах экранов светится «Инстаграм» или «Вконтакте», а на остальных сорока — какая-нибудь тупорылая игра. Игры я встречал двух типов. В первом экран расчерчен на множество клеток, внутри которых цветные шарики или бананы. Их надо жмакать пальцем, чтобы они рассыпались и на их месте возникали новые. Во втором это бесконечная американская горка, по которой нужно быстро двигаться вперёд и подпрыгивать, если по дороге встречаются мигающие бублики. Даже мой тетрис был интеллектуальнее, хотя в юные годы я в метро всегда читал книги.Старым я становлюсь. Жопа.
mij-gun.livejournal.com
Африканский трип — часть 4
На следующее утро я выдвинулся из города в сторону Мигори — оттуда ходили автобусы в Момбасу, где на ближайшие пару дней у меня была забронирована комната. Момбаса — второй по величине город в Кении, расположенный на берегу Индийского океана. Я хотел встретить Новый год именно там. В Мигори, до которого от места моего ночлега было пятьдесят километров, меня взялся отвезти молодой мотоциклист из Лолгориана.
157.
158.
159.
В середине пути я попросил его остановиться и дать мне немного пофотографировать, потому что на нашем пути встретился прииск, на котором трудилось множество чернокожих.
160.
161.
162.
163.
164.
165.
166.
167.
168.
Что они там искали, я так и не понял. Один из парней показал мне в своём тазу какую-то жидкую субстанцию серебристого цвета (мои познания химии уровня двоечника позволят мне назвать её «жидким металлом» и сравнить по внешнему виду со ртутью).
169.
170.
Некоторые негры требовали с меня за съёмку денег, но я по обыкновению не дал.Потом мы приехали в Мигори, но оказалось, что свободных автобусов в Момбасу оттуда в этот день уже не было. Мне посоветовали отправиться в город Кисайи, расположенный севернее в шестидесяти километрах, где на автобусной станции я мог попытаться ещё успеть приобрести билет на рейсовый автобус. Туда за полтора часа меня обещала доставить матату.
171.
172.
173.
В Кисайи мне поначалу предложили организовать лучшее место в автобусе за дополнительную плату, но беда была в том, что к тому моменту кончились мои кенийские шиллинги, а банки отчего-то в два часа дня закрылись. Где я только не пытался обменять деньги, никто не соглашался, кроме одного засранца, торгующего поддельными часами «Rolex». Тот зарядил мне крайне невыгодный курс, не оставляя никакого выбора: не хочешь — оставайся в этой дыре до завтрашнего дня и жди открытия банков, а Новый год встречай потом в ночном автобусе. Пришлось принять его курс.Но когда я вернулся на автостанцию, мне сказали, что билетов на сегодняшние рейсы уже не осталось.
174. У билетной кассы мне сразу приглянулась африканка в сиреневом платье.
Все вокруг убеждали меня остаться в Кисайи и прекратить противиться судьбе. Но к тому времени я уже начал усваивать такое правило: если ты очень захочешь чего-то в Африке, ты это получишь, хватило бы упорства. И я отправился к автобусу, чтобы попытаться договориться с водителем забрать меня с собой.
175.
Возле автобуса оказалось полно народу и они никак не могли забраться внутрь, мешая друг другу. Водитель поначалу было отказался мне помочь, но потом возник какой-то малолетний прохвост, пообещавший организовать мне место в салоне за четыре тысячи кенийских шиллингов (позже я узнал, что мой сосед по креслу ехал за две с половиной). Я сразу согласился и через двадцать секунд на моих глазах из автобуса в буквальном смысле вышвырнули одного из пассажиров, который, упираясь, растопыривал при этом ноги и руки в разные стороны, но это ему не помогло. От увиденного мне стало не по себе, и внутри началась борьба совести с желанием идти намеченным курсом и прибыть в портовый город к Новому году. Но стоявшие рядом чернокожие организаторы рейса, увидев на моём лице досаду и негодование, поспешили меня успокоить, что мужика выгнали лишь потому, что он был пьян. Позже мне, правда, показалось, что он всё-таки вернулся в автобус и поехал таки в Момбасу вместе с остальными.Приятным сюрпризом стало и то, что приглянувшаяся мне на станции кенийка вошла в тот же автобус и даже любезно сделала вид, что не замечает моей камеры.
176.
И спустя пару часов, когда мы остановились на перекус возле какой-то замшелой придорожной столовой, мне удалось немного с ней поболтать и взять у застенчивой негритянки номер телефона.
177.
178.
179. По дороге проезжали село, где как раз проходил какой-то районный турнир по футболу.
Скоро Кению окутала ночь и автобус понёс нас в сторону Момбасы, обещая доставить по месту назначения к утру 31 декабря.
180.
181.
По приезду во вторую столицу Кении я быстро нашёл дом, в котором меня ждала забронированная комната, и побросав там свои вещи, отправился посмотреть на океан. Это группы отдыхающих или туристы ходят на океан плавать, а одинокие путешественники на него только смотрят, потому что если пойдут плавать, то останутся без штанов и камеры.
182.
Потом я издали увидел паром, перевозящий людей с острова на материковую часть, и сразу поспешил на пристань, чтобы прокатиться. К моему удивлению, переезд на пароме с одного берега на другой был совершенно бесплатным.
183.
184.
185.
На пароме и в окрестностях пристани мне строжайше запретили фотографировать. Один мусор даже прицепился ко мне и мучил нравоучениями минут пятнадцать, прежде чем отпустил.Момбаса — старый город, которому не меньше тысячи лет, и ранее здесь располагался самый крупный рынок рабов Восточной Африки. Я хотел посетить знаменитый старый форт Иисуса, который четыреста лет назад выстроили португальцы, чтобы отбиваться от нападок турецкого флота, но тот оказался довольно скучным и через полчаса я его покинул.
186.
Нужно было определяться с местом празднования Нового года, и я позвонил принцессе в сиреневом платье, но та вновь принялась стеснительно канючить и сказала, что сегодня занята. На том и попрощались, потому что в остальные дни занят был уже я. И когда вечером отправился на пляж посмотреть, как будет развлекаться местный народ в эту знаменательную ночь, ко мне вдруг вышла из темноты молодая барышня и вызвалась меня сопровождать.
187. Негры позанимали столики, приготовившись к встрече Нового года.
Девушка представилась как Энн, хотя позже я выяснил, что зовут её Мэри, но по большому счёту мне не было никакой разницы. Я гулял по пляжу, а африканка не отставала и расспрашивала меня, что я здесь делаю, откуда приехал, каковы мои планы на вечер и всё такое.
188. Улыбчивой кенийке двадцать четыре года.
Я же никак не мог понять, что у неё на уме. Было очевидно, что девчонка либо работает на пляже проституткой, либо обворовывает наивных туристов. Но спросить её о том прямо мне не позволяло воспитание. Как ни пытался я выведать, чего она хочет, та ни в какую не признавалась и даже, сидя со мной в кафе, продолжала вести непринуждённую беседу, ни на что не намекая и ни о чём не прося.Мэри рассказала, что растит одна свою дочь, а с мужем рассталась три года назад по причине того, что тот безбожно курил марихуану и не хотел ничем заниматься, кроме как крутить себе косяки. И недвусмысленно спрашивала меня, есть ли у меня постоянная девушка и как долго я планирую оставаться в Момбасе.А потом неожиданно заявила, что собирается этой ночью поехать в церковь и предложила составить ей компанию. Мне и в голову не приходило, что можно встретить Новый год в церкви, однако африканка убедила меня в серьёзности своих намерений и, когда до наступления полуночи оставалось чуть больше часа, поставила вопрос ребром: либо она уезжает в церковь и оставляет меня одного на пляже, либо мы едем вместе.Я люблю встречать Новый год в необычных местах. Я делал это в кабине машиниста московского метрополитена, в здании иммиграционной полиции в постели с колумбийкой, в тёмном лесу и в сомнительной гостинице в зоне боевых действий на Донбассе. В церкви ещё не встречал.— Ну, поехали! — решился я, хотя шестое чувство подсказывало, что вот сейчас-то меня и ограбят в каком-нибудь переулке, куда завезёт коварная негритянка.Но через двадцать минут мы подъехали к какому-то странному зданию, напоминающему больше склад, из которого разносился стойкий гул, а территорию охраняли несколько чернокожих. Пройдя внутрь, я увидел множество людей, стоящих перед сценой, с которой толстый негр вещал им в микрофон какой-то рэп на суахили. Мэри сразу пояснила мне, что это — её церковь, прихожанкой которой она является уже полтора года. Сразу стало понятно, что меня привезли в африканскую религиозную секту. Ну, я, недолго думая, достал пушку и принялся их фотографировать.
189.
190.
191.
192. Шарлатана на сцене Мэри представила мне как пастора.
Но скоро я понял, что не способен передать в фотографиях то безумие, которое царило внутри этого ангара, и, хоть и не слишком её люблю, переключился на видеосъёмку. Ролики я снимаю плохо, поэтому вышло, что вышло.
Так я даже не заметил, как настал Новый год и очнулся уже ближе к часу ночи. Предложив Мэри разъехаться по домам, я, довольный состоявшимся очередным идиотским Новым годом в своей жизни, поехал на такси в своё жилище. В церкви я аккуратно спросил Мэри, загоняет ли она лавэс в эту секту и в каком количестве, но та уверила меня, что не тратит на эту организацию ничего. Однако позже лично видел, как она носила деньги в корзину на сцене возле пастора. В такси я спросил её, есть ли у неё средства доехать до своего дома, и услышал простодушный ответ:— Нет, я отдала свои деньги в церкви.При этом девушка зарабатывает копейки на пляже, торгуя кокосами, и растит маленькую дочь.
Проснувшись на следующее утро, я сразу поехал в старый район Момбасы с узкими улочками, называемый в народе «Old Town», где наверняка можно было сделать пару-тройку колоритных картинок.
193.
194.
195.
196.
Вообще снимать людей в Кении не слишком легко, потому что они этого не любят и на наведённый в их сторону объектив нередко агрессивно реагируют. Часто приходится останавливаться и объясняться, чтобы успокоить нарастающий конфликт. В Олд Тауне я провёл пару часов и действительно получил оттуда несколько удовлетворивших меня картинок.
197. Например, очень доволен вот этой.
198.
199.
200.
201.
202. Настоящий моряк, покуривающий сигарету у входа в порт.
Как ни пытался я пробраться в расположенный тут же морской грузовой порт, охранники ни за что не согласились меня пустить (даже денег предлагал). Только и удалось сделать издали украдкой одну фотографию разгрузки корабля.
203.
204.
205.
206.
Нагулявшись в Старом городе, я снова поехал на пляж, полагая возможным повстречать там свою вчерашнюю знакомую. Заодно планировал таки искупаться, оставив её покараулить мои вещи (раз ходит в церковь — не спиздит, решил я).Но на пляже оказалось столько народу, что желание купаться у меня сразу отпало. Тем более, что среди этой огромной негритянской массы я был единственным белым. Меня итак прохожие на улицах пытаются потрогать, а что со мной стало бы на этом пляже, разденься я до плавок, страшно себе представить.
207.
208.
Зато здесь я вдруг, и правда, встретил Мэри, которая снова радостно выскочила ко мне из толпы. Угостив её мороженым и немного с ней поболтав в окружении её кокосов, пригласил выпить напоследок по чашке кофе в баре на пляже.
209.
Девушка оставила свой прилавок подруге и, взяв меня за руку, повела в известное ей местечко, где для нас нашёлся свободный столик с видом на океан. Там она спросила меня, когда я снова приеду в Кению.— Честно? — не хватило мне ума обмануть чернокожую Мэри.— Да.— Никогда.— Почему?— Ну,.. потому что наша планета большая и на ней есть ещё множество стран, в которых я не был.После этого Мэри демонстративно достала смартфон и принялась молча и бесцельно листать ленту друзей в Фейсбуке то вверх, то вниз, а я глупо поглядывал в её сторону, не зная, как себя вести.Уезжая, я тепло обнял эту наивную африканку, пожелал ей удачи в её маленьком бизнесе, и, обменявшись электронными почтовыми адресами, навсегда попрощался. На следующее утро мне предстояло выдвинуться в долгий путь на север страны в сторону границы с Эфиопией.
Вечером нашёл тихую и безлюдную гавань, в которой, провожая солнце за горизонт, целый час сидел на скале и перебирал по косточкам свою жизнь, пока туда не нагрянули чернокожие мальчишки, беспардонно лишив меня сладостного уединения.
210.
Назад | Вперёд
mij-gun.livejournal.com
Африканский трип — часть 5
Малинди расположен в ста километрах от Момбасы, если двигаться вдоль побережья на север. В этом городе у меня была ещё одна предварительная бронь комнаты в квартире одной негритянки с детьми. Туда я добрался за пару-тройку часов на очередном матату и уже к обеду постучал в её дверь.
211.
212. Кому-то понадобилось везти на автобусе в другой город старые автомобильные покрышки.
213. На автобусной остановке увидел масаи и отметил на его щеке аккуратный круглый шрам, вероятно, оставленный специальным клеймом.
Билха — так звали негритянку — проживала с двумя детьми и младшим братом. Когда мы несколько часов спустя купались в океане, парень по секрету поведал мне, что его сестра недавно развелась с мужем-мусульманином, потому что тот завёл себе ещё двух жён, с чем христианка Билха не захотела мириться. Теперь она растит детей одна, а двадцатилетний брат Кэлвин (очень хороший добрый и открытый мальчуган), как может, помогает ей.Ранее Мэри на пляже в Момбасе уже говорила мне, что разводы — явление в Кении повсеместное. Не нравятся негритянкам их негры: бестолковые большей частью, либо с неисправимой припиздью. Похоже, история Билхи лишний раз это подтверждала.
214. В уютной гостиной даже висит на стене импровизированная ёлка.
С этой семьёй я отправился на пляж с белым песком, за что его особенно ценила Билха и ради этого была не прочь проехать лишние несколько километров на своём стареньком седане.Помимо песка белыми здесь оказались также и отдыхающие — в таком количестве я не видел их уже больше недели и очень обрадовался: рядом с ними можно будет уже не привлекать к себе много внимания и спокойно поплавать. Вода оказалась невероятно тёплой!
215.
216.
Белых людей за весь свой африканский трип я почти не встречал, а если и попадались такие мне на глаза, то исключительно в организованных группах на джипах с персональными водителями. Как в таком формате можно познавать страну, я не представляю. Наверное, поэтому в интернете гуляет миф, что поехать в Кению и побывать на настоящем сафари — жутко дорого. Люди тратят на туры в эту страну от двух до четырёх тысяч долларов с носа. И неудивительно.Другое дело — непритязательный я. Номера в отелях, которые мне удавалось самостоятельно находить в городах по приезду, стоили не дороже десяти баксов за ночь (чаще и того меньше), передвигался я исключительно на общественных автобусах и матату, а питался большей частью фруктами, купленными за копейки на рынке. Поэтому я не беру в свои путешествия девушек — помещать утончённых леди в такие условия просто недопустимо.Зато к упакованным старикам в солнцезащитных очках и шортах с огромными Canon'ами на шеях никто нигде не цепляется. За тонированными стёклами джипов негры их просто не видят. Со мной же всё обстояло наоборот. Каждый день моего трипа чернокожие приставали ко мне на улицах ни один десяток раз. Все: парни, мужики, женщины и особенно дети. «Hey, jumbo!», — только и слышал я со всех сторон. «Джамбо» — расхожее дружеское обращение в Кении, что-то вроде «Эй, приятель!».
217.
Можно не обращать на них никакого внимания, но негры всё равно будут бежать за тобой и как заведённые повторять: — Джамбо! Джамбо! Хай! Джамбо! How are you?! Джамбо!Это сейчас я вспоминаю об этом спокойно, а во время путешествия на вторую неделю меня это уже начало крепко доставать. Тогда, помню, я провёл для себя параллель с медийными людьми: наверное, те на улицах испытывают схожее чувство. Только если в нашей стране их просто снимут украдкой на телефон и лишь совсем невоспитанные или фанатичные подойдут попросить автограф, то в Африке на такой этикет никто не морочится. Запросто схватят за руку, чтобы ты остановился и побыл немного рядом, будут во всё горло созывать со всех сторон своих чернокожих знакомых, чтобы те тоже увидели белого джамбо, обязательно поинтересуются состоянием твоих дел замыленным американским «Хау а ю?», зачастую даже не дожидаясь ответа, и при случае непременно попытаются впарить какую-нибудь услугу или товар.
218.
— Эй, джамбо! Where are you go?! Джамбо! Кам! — назойливо кричал из своего тук-тука таксист, когда я уже прошёл насквозь целую вереницу таких чернокожих улюлюкающих драйверов.— Ну, да, — устало ворчал я себе под нос, — Вот я на твоих глазах уже двадцать тук-туков прошёл и ни в один не догадался сесть, пока не появился ты и не надоумил меня, что, блять, можно ведь пожалеть свои ноги и воспользоваться трёхколёсным мотоциклом! Сука, до чего же эти белые тупые, ко всему-то их нужно подвести, сами ничего не соображают!В деревнях на автобусных остановках дети каждый раз кучковались напротив моего окна, чтобы посмотреть на странного бледнолицего, какими-то судьбами оказавшегося в их забытой дыре. Прямо встают напротив и смотрят в упор как в телевизор.
219.
И никто не хочет фотографироваться. Большинство негров при виде наведённого на них фотоаппарата прикрывают лицо руками, отворачиваются или вовсе прячутся. Я потом даже выдумал себе забаву — распугивал любопытную чернокожую детвору направленной стрельбой из своей фотопушки, отчего те с восторженным визгом разбегались врассыпную прочь.
Вечером Билха приготовила какую-то национальную еду, которую, как и многое другое в Кении, нужно есть не приборами, а руками. Удивительно, но с каждым своим путешествием я всё чаще обнаруживаю такую странную тенденцию: чем выше уровень антисанитарии в стране, тем больше блюд её национальной кухни традиционно едят руками (причём руки эти часто также традиционно никто не моет). Узнав, что далее мой путь пролегает через город Гарисса, Билха забеспокоилась, нахмурилась, а потом посоветовала изменить маршрут. — С чего бы это? — спросил я, хотя уже догадывался, к чему она клонит.Подготавливаясь к африканскому трипу в Москве и собирая информацию о городах на моём маршруте, я случайно наткнулся на статью о произошедшем два с половиной года назад крупном теракте в этом городе, ответственность за который на себя взяла сомалийская группировка Харакат аш-Шабаб. 2 апреля 2015 года в университетский колледж Гариссы ворвались вооружённые боевики и расстреляли 148 студентов. Ещё 79 получили ранения.
220. Фотография из прессы.
В университете учились в основной своей массе христиане, боевиками были радикальные исламисты. От Гариссы до границы Сомали не более ста пятидесяти километров, и большую часть жителей этого города сегодня являют собой выходцы из этого самого неспокойного государства на земле.— Там очень небезопасно, тем более для белого. — продолжала Билха. — Будет лучше, если ты вернёшься в Найроби, и поедешь в сторону Эфиопии по другой дороге.— Но это на четыреста километров дальше. — возразил я — И потом: я уже был в Найроби.— Дело твоё, — не стала настаивать Билха, — Но в этом городе происходят регулярные теракты, и наши жители стараются лишний раз туда не соваться. Пару месяцев назад там снова убили десять человек. В тех краях это происходит очень часто.— Но мне казалось, что у вас замечательная страна с лучшим сафари в Африке! — попытался отшутиться я.— Это верно, — улыбнулась Билха.
По окончанию трапезы я поблагодарил хозяйку и отправился спать. Ночью меня будто бы кто-то здорово укусил за руку, я аж подпрыгнул и включил фонарик, чтобы изучить свою постель на предмет посторонних. Но при беглом осмотре в ней никого не оказалось и я продолжил спать. А утром обнаружил на простыне ползающего таракана размером с девичий мизинец! Судя по всему, он пробрался под накрывающую кровать москитную сетку, которая свисала до самого пола.
221.
Тараканы фактически являют одну из немногих моих фобий, до того брезгливое чувство они у меня вызывают. Если возникнет необходимость выбить из меня нужную информацию, можно будет обойтись безо всяких иголок и плоскогубцев — достаточно показать яму с такими тараканами и пообещать туда бросить. Я благодарил небеса за то, что не нашёл его в своей постели ночью, иначе всё оставшееся время до утра ночевал бы на табуретке, подобрав под себя колени.Эта маленькая неприятность научила меня впредь подтыкать полы москитной сетки под матрас по всему его периметру.
На следующее утро, как только солнце показалось из-за горизонта, мы с Билхой поехали на автостанцию, где попытались купить для меня билет в Гариссу. Но все места уже оказались распроданы (автобус выезжал из Момбасы и по имеющейся на станции информации весь был заполнен). Мне предложили ехать в проходе стоя, но ввиду того, что путь должен был занять порядка семи часов, я от этого наотрез отказался. Позже Африка всё-таки научила меня помногу часов стоять в транспорте на ногах, но сейчас к такому физическому стрессу я ещё не был достаточно подготовлен. И тогда нашёлся другой автобус, пунктом назначения которого был небольшой городок Хола, расположенный где-то в середине пути между Малинди и Гариссой. Попрощавшись с Билхой, я забрался в автобус и минут через сорок выдвинулся в путь.
222.
223. Как и матату, автобусы забивают до упора и только потом приводят в движение. Свободного места в проходе оставаться не должно.
224.
225.
Автобусы в Кении в середине маршрута почти всегда проверяют вооружённые бойцы. Ищут контрабанду, возможных нелегалов, всяких плохишей и злодеев. На таких блокпостах пассажирам велят покинуть салон, после чего по нему начинают шарить камуфлированные парни. Не найдя ничего подозрительного и запретного, позволяют вернуться на свои места, и тогда автобус продолжает свой путь.
226.
В Холе я по-настоящему ощутил, что действительно забрался в африканскую глушь. Здесь уже негры всех возрастов буквально разбирали меня на части, как завезённую в их края невиданную игрушку. Мне едва удалось от них отбиться и узнать, где ожидать автобуса в Гариссу. Постепенно они ко мне привыкли и угомонились, но всё равно продолжали стоять со всех сторон и разглядывать, а некоторые пытались попросить немного бабла.Кенийские шиллинги, если речь идёт о небольшой сумме, африканцы часто называют «бобами».— Give me five bobs, — попросит какой-нибудь ребёнок, тыча указательным пальцем себе в раскрытый рот, и это будет означать, что он якобы голоден и просит подать ему пять шиллингов.Почему «bobs», я так и не смог понять, хотя как-то даже спрашивал об этом одного негра. Похоже, это тот же сленг, в рамках которого весь мир называет американские доллары «баксами».Меньше чем через час подъехали сразу два автобуса, и уже влюблённые в меня к тому времени жители Холы распихали остальных пассажиров, чтобы подобрать мне сидячее место.— Эй, парни! — обратился к ребятам на заднем сидении один из моих покровителей, которому несколько минут назад я в благодарность за поиск автобуса сунул в руку несколько шиллингов. — Не слишком ли вам тут вольготно впятером на пятиместном сидении?— Ну,.. Ээээ...— Вот и подвиньтесь! Не видите? Белому джамбо требуется место!И, извинившись перед чернокожими пацанами, я воткнулся меж ними шестым пассажиром. В конце концов, их парень тоже сидел половиной жопы на моём сидении, когда я добирался на частном автомобиле по ночному бездорожью в Лолгориан.
227. Одним из моих соседей по автобусу оказался масаи — его выдало характерное клеймо на щеке.
Кстати, жители Кении обожают плетёные фенечки. Чаще всего рисунком для них становится государственный флаг. Мой масаи не был исключением. Тем более, что на флаге этой страны поверх нескольких полос изображён стилизованный щит и два копья этого древнего племени.
228.
Уж насколько плохой была дорога из Малинди в Холу, но из Холы в Гариссу она была втрое хуже. Пассажиры летали в салоне от стены к стене, а дважды я даже с силой ударился головой о потолок. Густая пыль то и дело летела в открытые окна, заставляя прятать нос в футболку. По сути никакой дороги в этих краях уже нет. Просто укатанная земля посреди пустынной степи без единого указателя или намёка на разметку.
229.
230. Здесь уже безо всяких национальных парков свободно гуляют дикие страусы и верблюды.
231.
В Гариссу приехал с наступлением темноты. Прошвырнувшись по нескольким отелям, я нашёл наиболее подходящий, поужинал в уже закрывающемся ресторане и отправился спать. А на следующее утро снова сел в автобус и поехал в Ваджир, от которого до границы с Эфиопией было уже рукой подать. Отъехав двадцать километров от Гариссы, я впервые в жизни пересёк экватор.
232.
233.
234. На этом отрезке дорога лучше не стала.
Из Ваджира я хотел во что бы то ни стало в тот же день отправиться в Мояле, и, если повезёт, к концу дня добраться до границы с Эфиопией. Города здесь маленькие, скучные и бестолковые — только время в них убивать. Но в Ваджире местные жители уверили меня, что сегодня уже ничего не получится: в Мояле автобус ходит лишь раз в день и стартует он ранним утром. Тогда я вспомнил, что упорство и настойчивость в Африке могут принести неожиданные плоды, и, скорее, из спортивного интереса начал приставать к чернокожим, чтобы те нашли способ доставить меня в Мояле.Кто-то брякнул, что я могу попытаться уехать туда на полицейской машине. И водитель тук-тука, всерьёз зацепившись за эту идею, вызвался отвезти меня в участок.
235.
При входе в здание полиции я сразу увидел каких-то провинившихся парней за решёткой, и только было успел их сфотографировать, как из-под чёрной стойки прямо перед моим объективом вылез заспанный полицейский.
236.
Когда мой водитель объяснил ему, что нам нужно, тот отвёл нас в кабинет к старшему инспектору, где я подвергся серьёзному допросу.
237. Старший инспектор.
— Значит, ты из России? Русский то бишь?— Да, сэр.— Что ж, это похвально. Похвально. ЮССР!— Точно. Полицейский внимательно разглядывал мой паспорт, эпизодически поднимая на меня глаза, а потом вернул его, скрестил руки на груди и с прищуром поинтересовался:— И что же ты, Микаэль, делаешь в нашем городе?— Путешествую по Кении и сейчас держу путь в Эфиопию.— Брось! — небрежно махнул он рукой. — Здесь не бывает туристов. Это место совсем не подходит для туристов.— Не хочу показаться невежливым, сэр, но позволю себе с вами не согласиться и скажу, что на мой скромный взгляд, для путешествий подходит вся наша планета в любой её точке.По правую руку от старшего инспектора за вторым столом сидел какой-то его подчинённый, и после этих моих слов они переглянулись и широко улыбнулись друг другу, точно мои слова немало их позабавили.— Находиться тебе здесь совсем небезопасно, Микаэль. В ста километрах от нашего города проходит граница с Сомали. Ты что-нибудь слышал о Сомали, Микаэль?— Да, сэр. Но здесь ведь не Сомали, здесь Кения. Не думаю, что здесь со мной может что-то случиться.Тогда полицейские снова переглянулись и стали улыбаться ещё шире. Я им определённо нравился.— Послушайте, сэр, — попытался я направить диалог в нужное русло, — Мне необходимо добраться в пограничный город Мояле, и я хочу сделать это сегодня. Но автобусов уже нет. Может быть, у вас туда едет какая-нибудь машина? Так мне, по крайней мере, сказали люди в городе. Я не займу много места.— Ты, похоже, не понимаешь. — продолжал гнуть своё старший инспектор. — Тебе не только нельзя ехать этой дорогой, но даже оставаться в Ваджире небезопасно. Если ты будешь ошиваться в этих краях один, то скоро запросто повстречаешься с бойцами из Аш-Шабаб. Единственный вариант для тебя попасть в Эфиопию — вернуться в Найроби и оттуда поехать в Мояле по другой дороге.— Но сэр! Вы предлагаете сделать мне феерический крюк, увеличив мой путь на тысячу двести километров! — возмутился я и развернул перед полицейским свою дорожную карту.
238. Зелёной линией отмечена дорога, по которой желал ехать я (250 км), а оранжевой — на которой настаивал инспектор (1450 км).
— Верно, — подтвердил тот, не без интереса взглянув на мою карту, — Большой крюк. Но это твоя безопасность.— Позвольте мне самому думать о своей безопасности! Пусть это останется моей проблемой. — я начинал злиться, потому что к тому моменту уже хотел поскорее покинуть Кению и задерживаться в этой стране на лишние два дня, тупо мотаясь в автобусах лишнюю тысячу километров по дурной прихоти этого полицейского, у меня не было никакого желания.— Микаэль! Я знаю эту территорию лучше тебя! — рассердился в ответ старший инспектор. — И о том, что здесь с тобой может случиться, я тоже знаю лучше тебя. И вопрос твоей безопасности на моей территории — это моя проблема. Сегодня вечером из нашего города выезжает автобус в сторону Найроби. И ты сядешь на этот автобус.— При всём уважении, сэр, — не унимался я и попытался перевести всё в шутку, чтобы мистер угомонился и теперь уже просто перестал мне мешать, — Готов с вами поспорить, что успешно доберусь кратчайшим путём до Мояле: с вашей помощью или без неё. И после того, как я вам оттуда позвоню, вы пришлёте мне пятьдесят долларов. Если же этого не произойдёт — я отдам вам пятьсот. Что скажете?Снова переглянувшись со своим помощником, старший инспектор громко и удовлетворённо расхохотался. Было видно, что моя задиристая шутка пришлась негру в погонах по вкусу.— Пойдём-ка к нашему главному начальнику, Микаэль, — предложил он мне и повёл за собой.Я шёл по территории участка и проклинал того умника, который придумал направить меня за помощью к полицейским. Ну, какой помощи можно ждать от полиции?! Теперь задержат в участке до вечера, чтобы никуда не смылся, а потом принудительно доставят на станцию и передадут водителю автобуса, приказав во что бы то ни стало увезти меня в Найроби.Начальник выслушал старшего инспектора, перекинулся со мной несколько малозначащими фразами и также констатировал, что сегодня я поеду в Найроби. Но когда инспектор повёл меня к выходу, у меня затаилась надежда, что я всё-таки смогу обвести их вокруг пальца и заночевать в городе, а на следующее утро сяду в автобус до Мояле.Так бы, наверное, и произошло, если бы в последний момент, уже провожая меня взглядом за пределами ворот, старший инспектор вдруг не окликнул и не попросил вернуться.— А, ну, достань-ка свою карту ещё раз, Микаэль.Я вытащил из кармана сумки с фотокамерой уже изрядно истёршийся лист бумаги, который заготовил ещё в Москве, и вновь развернул перед полицейским.— Вот здесь, — указал он на промежуточную точку между Ваджиром и Мояле, — находится Буна. — Верно, — подтвердил я: на моей карте действительно был подписан этот городок.— Дорога из Буны в Мояле безопасна, там уже всё нормально. — продолжал чернокожий инспектор, — Но отсюда до Буны территория очень неспокойная. Я помещу тебя в машину с моими ребятами и на ней к вечеру сегодняшнего дня ты доберёшься в Буну. С моими бойцами ты будешь в безопасности.От услышанного я чуть было не подпрыгнул. — Большое спасибо вам, сэр. Я несказанно признателен! Спасибо.Рядом стояла машина, уже готовая выехать — было видно, что вооружённый эскорт собирался туда по своим нуждам и уже был полон людей, в том числе некоторых гражданских.
239.
— Так, парни! — обратился полицейский к своим бойцам. — Доставьте этого белого в Буну. Проследите, чтобы он нормально заселился там в какую-нибудь гостиницу, и доложите мне потом, что с ним всё в порядке.
240. Старший инспектор напутствует ребят.
241.
Я лихо вскочил в машину и ещё раз сердечно поблагодарил снизошедшего вдруг до милости полицейского. Тот нацарапал мне на клочке бумаги номер своего телефона и сказал позвонить, если до пересечения границы с Эфиопией у меня возникнут какие-то проблемы. Я попросил его так же записать там е-мэйл, и сегодня, в день публикации этой части репорта, уже будучи в Москве, отправил ему его фотографии, вновь поблагодарив за оказанное содействие во время моего путешествия. Через несколько часов получил ответ:
Thank you Mij-Gun for appreciating the work of Kenyan police, what we did for you was part of police duties, your security was of paramount importance.Well come back to Kenya plse.
242.
Вот такой хороший дядька в полицейской форме повстречался мне в Кении. В кузове полицейского джипа мне в жуткой тесноте вновь представилось оказаться рядом с красивой кенийкой. В этот раз ею оказалась мусульманка в розовом хиджабе, от которой приятно пахло нежнейшим бахуром. На большой скорости, оставляя за собой поднятый с дороги длинный шлейф пыли, мы неслись по степи, пытаясь обогнать снисходящую на Африку ночь, а красивая чернокожая девушка сидела предо мной так близко, что мой нос незаметно для окружающих утопал в складках её розовой накидки и бесстыдно вдыхал этот сладкий аромат.
243. Сфотографировать её как следует мне, к сожалению, не удалось.
Полицейские действительно доставили меня на какой-то постоялый двор, где радушный и обходительный мусульманин предложил мне свободную комнату. Это было самое аскетичное место, в котором мне приходилось останавливаться в Африке — здесь в глиняных хижинах не только не было электричества, но даже пол был земляным.
244. Чтобы иметь внутри хоть какое-то освещение, выдали настольный светодиодный фонарь на батарейках.
И на утро в мою дверь постучал пожилой хозяин мотеля, оповестив, что уже подъехала машина, которая заберёт и доставит в Мояле. Из Буны в пограничный северный город не ходили ни автобусы, ни матату, и лишь одна частная машина в день отправлялась туда по каким-то делам, забирая с собой немногочисленных желающих попутчиков.В дороге я почувствовал, как пустынная степь постепенно насыщается зеленью.
245.
246.
247.
248.
Нередко встречались пастухи, выгуливающие огромные стада верблюдов в несколько десятков голов. Здесь уже можно было быть уверенным в полном отсутствии какой-либо ориентации на туризм — в этой местами живописной африканской глуши медленно протекала своя настоящая незатейливая жизнь.
249.
250.
251.
252. Жилые хижины одного из селений.
Несколько деревушек, попавшихся нам на пути, подарили мне ещё немного памятных картинок.
253.
254.
255.
256.
В Кении преобладают христиане — если верить статистике, их в стране порядка восьмидесяти процентов. Но в городах восточной части страны мне значительно чаще встречались мусульмане, а портовая Момбаса, например, и вовсе являет собой мусульманский город (там их девяносто девять процентов). В этих регионах нередко можно увидеть пожилых мужчин с окрашенной в рыжий цвет бородой.
257. Вот один из них.
Такая же была и у заправлявшего постоялым двором в Буне старика, который несколько раз на моих глазах вместе с парнями помоложе (наверное, какие-то его ученики), расстелив большой ковёр на улице, на коленях молился своему богу. И однажды, отправившись к нему попросить термос чая с молоком, я позволил себе поинтересоваться, что означает эта его окрашенная борода.Старик едва ли говорил по-английски, но всякий раз был со мной очень мил и приветлив. Молодые его помощники, лучше владеющие языком, объяснили, что бороду красят мусульмане, совершившие паломничество в Мекку — город в Саудовской Аравии, во всём мире признанный центром ислама. Такой поход называется «хадж», а люди, его прошедшие и окрасившие в этой связи свои бороды — «хаджи».
Ещё в в деревнях Кении я неоднократно наблюдал, как дети (а иногда и взрослые) катят по дороге какие-то пластиковые жёлтые бочки. Решил было, что это какой-то хитрый процесс, вроде взбивания молока и его превращения в сливки или даже масло. На деле всё оказалось намного проще: так негры транспортировали от приехавшего в их деревню водовоза по своим домам питьевую воду. Не тащить же тяжёлую баклашку на своём горбу.
258.
Через три часа езды накатанная земляная дорога вдруг неожиданно сменилась асфальтовой.
259.
И через минуту мы уже ехали по добротному выстланному шоссе, которое как раз и соединяло Мояле с Найроби и на которое поначалу так настойчиво направлял меня старший инспектор в Ваджире. Не прошло и десяти минут, как показались первые строения Мояле.
260.
261.
Попрощавшись с водителем, я отправился в банк для приобретения эфиопских быров (так называется валюта этой страны). Внутри здания, ознакомившись с курсом на табло, захотел произвести пару расчётов. И когда полез за телефоном, наконец обнаружил, что в спешных утренних сборах забыл его в комнате на постоялом дворе.До чего же было досадно! Расставаться с телефоном не хотелось — обычно я в свои путешествия беру запасной простой аппарат со специально приобретённой для него малозначимой сим-картой. В этот раз взял таки свой смартфон — хоть и недорогой, но с основной симкой, с какой-то информацией, диалогами и со списком контактов. Поразмыслив, плюнуть и ехать в Эфиопию или возвращаться за аппаратом, находящимся теперь в ста километрах от места моего настоящего пребывания, сокрушаясь, склонился ко второму варианту. Но ни автобусов, ни машин в Буну я не нашёл и единственное, что мне подвернулось, был частный микроавтобус, набирающий пассажиров до деревеньки под названием Корондиль, что находилась на пути в нужный мне пункт, но была удалена от него на тридцать километров. Решив, что придумаю, как добраться из этого Корондиля в Буну, сел и скоро поехал разбитой дорогой назад.
262.
В Корондиле нашёл пацана, готового отвезти меня в Буну на своём байке. Мне не следовало садиться с ним на мотоцикл, но разве можем мы заглянуть в свою жизнь наперёд и избежать тех ошибок, к которым нередко приводит лишь неудачно сложившийся паззл серии обстоятельств?
263.
Этот негр гнал свой мотоцикл как сумасшедший, но я редко бываю против скорости и лишь однажды попросил его быть аккуратнее. Неожиданно в нескольких десятках метров от нас впереди на дороге возникли две маленькие газели. Услышав рёв двигателя и увидев стремительно приближающийся мотоцикл, одна из них сразу прыгнула с дороги прочь на обочину, но вторая засуетилась и поскакала от нас по колее вперёд, надеясь, что сможет удрать. Разумеется, её скорость была ниже нашей и уже через несколько секунд маленький зверь оказался под колёсами.
264.
Всё, что нужно было сделать этому негру — просто замедлить ход. Но подлец гнал до последнего, выжимая из своего байка всю возможную мощь! До сих пор меня не покидает ощущение, что он сделал это специально потехи ради. Любой нормальный человек сразу сообразил бы, что животное не успевает и нужно сбавить ход. Этот же будто выдумал игру: успеет газель выскочить из колеи в сторону или окажется под колёсами.Мне же не хватило ума закричать этому мудаку остановиться: я оцепенело смотрел на сближающегося с нами газелёнка и всё думал: «Почему ты не уходишь в сторону?! Почему продолжаешь бежать перед нами? Ну же!».Когда тяжёлый мотоцикл переехал несчастное животное, негр наконец остановился и пошёл посмотреть, что же он натворил. Маленький зверь оказался ещё живым, но с открытыми переломами раздробленных костей задних ног. А из носа и рта малыша пузырилась кровь.
265.
В отчаянии я совсем растерялся и не знал, что теперь делать. Негр же ничего делать и не собирался и, стараясь отвести глаза в сторону, несмело поторапливал меня садиться на мотоцикл и ехать дальше. В своей голове я перебирал какие-то чудовищные варианты, как теперь быть; я отчётливо понимал, что со сломанными лапами (окровавленная кость одной из них торчала наружу, вторая была переломана в нескольких местах) маленькая газель уже не сможет выжить в дикой природе, и теперь наилучшим исходом ей видел прекращение мучений и скорую смерть. Но добить её, просто размозжив тяжёлым камнем голову, у меня не хватило духу. С застланными кровью глазами малыш неуклюже трепыхался на земле, всё ещё пытаясь от нас убежать, но у бедняги ничего не получалось. В моём горле стоял ком и я совсем не знал, что мне делать.Всё, что я придумал — отнести его с дороги под куст на обочине. Сколько не анализировал я потом этот свой поступок — приходил к выводу, что сделал худшее из того, что мог. Именно так я, скорее всего, растянул его мучения на несколько дней и, возможно, уготовил ему намного более страшную смерть, когда позже его ещё живого обнаружит хищник или даже просто плотоядная птица и примется медленно пожирать. Или долгую мучительную кончину от жажды и голода.Даже просто оставить газель на дороге было гуманнее — так спустя час-другой искалеченную животину переехал бы возможный грузовик и наконец прекратил бы её страдания. А по-хорошему нужно было отвезти её в Буну и отдать старику-мусульманину в мотеле — возможно, тот сумел бы что-нибудь придумать. Маловероятно, что им удалось бы её спасти (для того, наверное, требовался настоящий опытный хирург, которого в этой дыре не может быть по определению), но там смерть газели не была бы настолько ужасной, каковую ей уготовила, верно, дикая природа.Я не сделал для этого малыша ничего. Этот эпизод потом ещё долго не выходил у меня из головы, день ото дня я ходил и думал: до сих пор ли он жив, лежит там и мучается или наконец умер. Никаких шансов я ему не оставил. Лишь растянул страдания.
266.
Добравшись в мотель, я какое-то время уже в темноте просидел во дворе, а потом ушёл спать. Если бы утром того дня я был чуть внимательнее и не оставил телефон в этой лачуге, не случился бы этот ужасный эпизод.Утром меня снова погрузили в машину и отвезли в Мояле. Там я без каких-либо сложностей пересёк границу и ступил на землю Эфиопии.
267.
268. Последний взгляд, обращённый в сторону оставшейся позади Кении.
Назад | Вперёд
mij-gun.livejournal.com
Африканский трип — часть 7
Следующим интересующим меня племенем были хаммеры, обитающие в Турми. В Джинке я нашёл маршрутку, водитель которой пообещал доставить меня в Димеку, откуда добраться в Турми было намного проще. Там я предполагал найти другой транспорт и уже на нём поехать в деревню, но, разговорившись с одним пассажиром в микроавтобусе, узнал, что сегодня в Димеке базарный день и все хаммеры тусуются как раз там.
326. Запланированный маршрут.
Мой молодой собеседник утверждал, что несмотря на его цивилизованный внешний вид, он сам является выходцем из этого племени, а в Джинке учится в колледже. Болтая с этим парнем, я заметил, что два ногтя на его руке украдены у какой-то барышни.
327.
— Что это ты сделал со своими руками? — поинтересовался я.— Отрастил и покрасил два ногтя для красоты. У нас многие так делают. — ответил тот.— А почему не покрасил все? — не унимался я с бестактными вопросами. — Было бы ещё красивее. У нас в России девчонки себе все ногти красят и получается красиво.— Не знаю. — улыбнулся чернокожий студент. — У нас все не красят. Обычно только один или два.— Ясно.Тем временем водитель маршрутки увидел за очередным поворотом продавцов чата и сразу остановился, чтобы пополнить им свои запасы. Чат — лёгкий наркотик, популярный в Сомали, Йемене, Эфиопии и многих других странах этой части планеты. К моменту прибытия в Африку я уже был хорошо знаком с этим явлением, ранее нередко встречая о нём информацию в отчётах других путешественников. Однако в качестве его названия я во всех прочитанных мною текстах встречал вариацию «кат», тогда как в Эфиопии негры произносят это слово как «чат».
328.
Листья чата кладут за щёку и подолгу жуют, высасывая из них наркотический сок. Пишут, что употребление чата придаёт неграм энергию, лишает сонливости и просто привносит в их незатейливые будни яркое воодушевление. Конечно, эффект его действа нельзя сравнить с марихуаной или, тем более, другими более сильнодействующими наркотиками, но он легален и легкодоступен. В деревнях им торгуют на каждом углу и жуют его очень многие. Я тоже решил попробовать этого дерьма и, немало удивив своим желанием остальных пассажиров маршрутки, приобрёл у торговца пучок. Вечером захавал эти листья, но не почувствовал ровным счётом ничего. Негры сказали, что жевал слишком мало и непродолжительно — кажется, для достижения нужного эффекта следует держать листья у себя за щекой не меньше четырёх часов. Меня не хватило — я управился с приобретённым пучком за двадцать минут и лишь хотел поскорее избавиться от паршивого привкуса во рту, запивая эту дрянь спрайтом. Кстати, здесь же следует вспомнить о том, что вообще в Эфиопии берёт своё начало растаманская культура. Император именно этой страны — Хайле Селассие, известный также как Рас Тэфэри — в середине прошлого века внёс существенный вклад в освобождение негров от рабства, и сегодня является культом любителей покурить травку, а в песнях Боба Марли воспевается как «Джа Растафари». Собственно, потому колористическим символом приверженцев культуры курения ганжи и являются три полоски красного, жёлтого и зелёного цветов — именно из них сложен Эфиопский государственный флаг.
329. Вот типичный любитель травки (о чём явно свидетельствует его шапка) несёт своего заболевшего товарища на носилках в госпиталь Джинки.
330.
Оказалось, что побывать в Димеке в базарный день для фотографа большая удача. Здесь хаммеры увлечены торговлей и общением друг с другом, не требуют денег за съёмку и вообще не слишком обращают внимание на белого парня с нацеленным на них объективом. Этот рынок подарил мне целую серию карточек, большинство которых захотелось непременно поместить в репортаж.
331. Рынок в Димеке.
332.
333.
Женщины этого племени промазывают свои волосы красной глиной, которую разводят из порошка, смешивая его с водой.
334. Порошок в изобилии продаётся на рынке.
335.
336.
Хаммеры понравились мне своей непосредственностью и излучаемой внутренней независимостью. В глазах женщин нередко можно было наблюдать уверенный волевой взгляд. Они не хватали меня за руки с уговорами что-нибудь приобрести, не отворачивались от камеры, но и не играли на неё, не просили денег за снимки, будто будучи выше всего этого, и вели себя гораздо культурнее, чем многие городские негры, которых я немало повидал в Эфиопии. С этими самодостаточными и очень интересными для фотосъёмки красивыми людьми я здорово отдохнул и получил добротный заряд позитива, наслаждаясь потом просмотром полученных кадров.
337.
338.
339.
340.
341. Этот фрагмент я увеличил из предыдущего снимка, отчего он вышел совсем не резким, но уж очень понравился взгляд. С ней я бы отправился грабить банк.
Мужчины племени гораздо менее колоритны (как и во всех других племенах почему-то), волосы глиной не смазывают, одеваются скромнее и на рынке держатся где-то в стороне со своими неприглядными козами.
342.
343.
344.
345.
346.
347.
348.
349.
350.
351.
352.
353.
354.
355.
356.
357.
358.
359.
360.
361.
362.
363.
364.
Нагулявшись по рынку, я, желая поспеть в деревню этого племени до того, как необходимый мне для съёмки солнечный свет станет менее ярким и интенсивным, сел в маршрутку и поехал в Турми. Там сразу нарисовались гиды, безапелляционно навязавшие мне свои услуги: попасть в деревню хаммеров без их участия запрещал некий местный регламент. Уж не знаю, насколько правомерны все эти локальные их законы, но проще заплатить за этот хвост, чем препираться и терять драгоценное светлое время суток, рискуя на самом деле не попасть в интересующее тебя селение. Но когда мы в импровизированном покосившемся офисе ударили с настойчивыми неграми по рукам и какой-то пацан привёз меня на своём мотоцикле в деревню, там почти никого не оказалось. Похоже, все её жители отправились в этот день на рынок в Димеку и уже обитали внутри моей фотопушки.
365.
Зато по территории Турми неспешно прогуливался негр, нежно щекоча указательным пальцем мушку висящего за спиной автомата. В Эфиопии это нередкое явление.
366.
Забрав в офисе назад свои деньги, распрощался с гидами и отправился искать дорогу в Оморати — последнюю точку в долине реки Омо, которую я запланировал посетить, желая познакомиться с ещё одним племенем — Дасанеч. Уже сейчас полагаю, что отсутствие хаммеров в деревне, возможно, пришлось даже к лучшему: было бы неприятно смазать яркое позитивное впечатление, полученное от них на рынке в Димеке, если бы вблизи своих хижин они вдруг начали вести себя со мной как-то недружелюбно или даже просто неестественно. Познакомившись с хорошим дядькой у дороги в Турми, спрятался от палящего солнца под навесом его торговой лавки и стал выяснять возможные варианты проезда в Оморати. Тот сказал, что сегодня никакого транспорта в сторону этой удалённой деревни уже не будет и придётся мне либо заночевать прямо здесь, либо возвращаться в Димеку и искать ночлег там. К тому времени я уже здорово проголодался и спросил мужика, не найдётся ли у него чего поесть. Любезно пригласив к себе в дом, он поочерёдно поснимал крышки с нескольких кастрюль и сковородок на своей плите и спросил, что из увиденного я желаю положить себе на тарелку, после чего взялся разогревать еду, а меня отправил обратно на улицу под навес, где уже остывал мой чай.Там мы непринуждённо болтали с какими-то его корешами, когда вдруг один из них размеренно промямлил:— Кстати, вон автобус подъехал. В Оморати едет.— Как?! — я подпрыгнул на табуретке и обернулся. — Вы же сказали, что сегодня автобусов уже не будет.— Вот приехал, — констатировали негры.
367.
— А он точно едет в Оморати? — неуверенно уточнил я у парней.— Вне всякого сомнения.— А долго он будет здесь стоять? — продолжал я спрашивать, поглядывая в сторону кухни, откуда скоро должна была появиться моя еда.— Да, нее, — лениво ответил негр, — Сейчас уже поедет.Соображать нужно было быстро, и в следующую секунду я бежал к автобусу, на ходу извиняясь перед ребятами:— Ну, тогда сорри, парни, мне пора сваливать!— Давай, удачи тебе, — растянуто пожелали мне вслед развалившиеся на пластиковых стульях чернокожие деревенские лежебоки, и жизнь в Турми потекла дальше своим неспешным чередом.
В Оморати местные легавые велели мне зачем-то отметиться в миграционной полиции. Я так и не понял, для чего это делать, как ни пытались мне объяснить. То ли зона там какая-то отдельная от остальной части страны, то ли близость границы с Кенией обязывает всех иностранцев заявлять свои паспорта, дабы у местных властей не возникало подозрений о том, что те проникли в Эфиопию нелегально.Как только выбрал себе один из трёх ужасных отелей, что мне показали в этой деревушке, отправился к реке Омо посмотреть, какая она.
368. На такой самодельной лодке, вырезанной из цельного ствола дерева, меня обещали доставить на другой берег в деревню племени Дасанеч.
369.
370.
Солнце уже вот-вот должно было соскользнуть с небосвода за горизонт, и визит в деревню пришлось отложить на следующий день. Оморати — редкостная дыра. Здесь нет ни одной асфальтовой дороги и оттого на улицах от проезжающих грузовиков и мотоциклов постоянно поднимается такая густая пыль, что дышать становится невозможно. Кроме того, здесь серьёзные перебои с электричеством. С наступлением темноты кое-где включаются батареи и аккумуляторы, но в большей части селения жизнь прекращается.Обнаружив на улице какую-то забегаловку, я попросил принести мне поесть. Самое распространённое блюдо в Эфиопии — ынджера. Это большой круглый толстый блин из какой-то нетрадиционной муки, на который сверху несколькими отдельными кучками вываливается различная начинка. Так на ынджере могут оказаться тушёные овощи в соусе, кусочки мяса, рис, жареная картошка и другие съедобные составляющие. Едят ынджеру исключительно руками, отрывая кусок блина и захватывая с его помощью порцию разложенной сверху пищи. Кроме этой ынджеры и фруктов, ничего другого я в Эфиопии, наверное, и не ел. Потому что всюду, куда не приходишь поужинать, тебе обязательно предлагают ынджеру. Можно было экспериментировать с кухней и просить что-нибудь другое, но так как тема эта для меня малоинтересная, я тупо ел, что дадут. А давали всегда ынджеру.Вот и в этом кафе принесли мне ынджеру, а потом принялись кипятить в кастрюле воду, потому что я изъявил желание выпить чаю.
371. На кухне в кафе также не было электричества, но приготовить для меня чай это не помешало.
Во время ужина познакомился с мальчишками, что заинтересовались моими фотографиями, когда я просматривал их на своём аппарате в ожидании чая. А потом изъявили желание проводить меня до отеля, потому что без уличного освещения я даже не понимал в какую сторону двигаться. По дороге ребята упомянули, что на следующий день в первой его половине пойдут на занятия в школу. Услышав об этом, я сразу попросил взять меня с собой, рассчитывая сделать несколько фотографий в африканском сельском учебном заведении. Те охотно согласились, пообещав зайти за мной утром в восемь, и на том я довольный отправился спать.
Назад | Вперёд
mij-gun.livejournal.com
