Что должен знать каждый православный о молитве «Отче наш». Журнал кириллица

Кириллица

Период номинального царствования Иоанна VI Антоновича, и регентства при нём Анны Леопольдовны, его матери, был относительно короток, и очень часто он проходит мимо внимания историков.

На что обращают внимание, так это на печальную судьбу этой ветви Романовых, потомков Ивана V, «старшего царя», соправителем при котором был Пётр Алексеевич. Анна Леопольдовна, как и её сын, Иван Антонович были свергнуты Елизаветой Петровной, и царь-младенец отправился в пожизненное заточение в Шлиссельбургскую крепость, а Анна Леопольдовна с мужем и другими детьми жила в ссылке, и в полной изоляции, в Холомогорах.

Более того, именно с печальной участи Анны Леопольдовны и её сына началась «эпоха дворцовых переворотов», которая была не самым светлым временем для России. Тем не менее, те 404 дня, которые Анна Леопольдовна была у власти, были временем кардинальных изменений, как минимум, в религиозной политике. И, в частности, в отношении к Русской Церкви.

Засилье немцев

И здесь снова нужно вернуться ко времени правления Анны Иоанновны, а точнее, фактического правления Бирона и «засилья немцев». Эти высшие чины, лютеране-немцы, решительно не понимали ни русской ментальности, ни православной традиции. Более того, в своей религиозной политике они руководствовались «Духовным регламентом», беря его за основу, и даже ужесточая на практике некоторые его положения.

Привело это у тому, что по итогам правления Анны Иоанновны множество монастырей и церквей запустели, многие епископы были отправлены в ссылки, а люди духовного сословия – рекрутированы в армию. Священников и причта, таким образом, не хватало. Исследователи говорят о том, что к 1740-му году в России пустовало, как минимум, 600 церквей.

Немецкое правление и «бироновщина» раздражала не только Православную Церковь, но все российское общество. В общем-то, во многом, это объясняет то с какой лёгкостью и даже радостью было воспринято свержение Бирона, изначально назначенного регентом при малолетнем Иоанне Антоновиче. Он был иноверцем, он был жёсток и авторитарен, но самое главное, он был абсолютно чужд всему русскому и не только не скрывал этого, но явно демонстрировал.

Анна Леопольдовна, с помощью графа Миниха, став регентом, должна была продемонстрировать России, что она «своя», что невзирая на австрийские корни, она уже стала в полной мере русской и православной.

Дополнительным осложняющим фактором в этом деле был её муж, Антон Ульрих Брауншвейгский, который, хотя и был к тому моменту уже много лет российским подданным (а в период власти Анны Леопольдовны вообще стал генералиссимусом российской армии), всё равно не принял православия, оставшись лютеранином.

Ставка на Русскую Церковь

Такое «инославие» мужа фактической правительницы России, особенно после мрачного «засилья немцев» воспринималось крайне подозрительно русскими элитами, да и простым народом. А потому, Анна Леопольдовна сделала ставку на укрепление и относительное освобождение Церкви от гнёта государственного регулирования.

Впрочем, стоит сказать, что по косвенным данным, Анна Леопольдовна была и сама по себе человеком достаточно милосердным. Мало интересуясь «большой политикой», отдав её на откуп тому же Миниху, как своему фавориту и в каком-то смысле покровителю, она лично просматривала дела репрессированных, чтобы понять, кого из них помиловать. И помилованы были многие.

Также не следует забывать, что перед глазами регентши был пример её царственной бабки, Прасковьи Фёдоровны, которая прославилась делами благотворительности и обильных пожертвований в адрес Церкви.

Всё для Синода

Первое и самое главное, что стоит отметить, это фактическое освобождение Синода от власти обер-прокурора. Да, 31 ноября 1740 года на эту должность был назначен Кречетников, но к исполнению своих обязанностей он так и не приступил.

А параллельно, Анна Леопольдовна именем Иоанна Антоновича издала целую серию указов, определяющих полномочия Синода. В важнейшем из них говорилось, что теперь Синод самостоятельно должен заниматься «попечением о душах, столь многих в государстве нашем обретающихся неверных народов и самых идолопоклонников, дабы они к стаду Спасителя нашего приобщены и к познанию истинного Бога в благочестивейший наш христианский закон приведены были».

А для этого попечения члены Синода в практически автономном режиме обязаны были развивать и духовное образование, и изыскивать «добрых пастырей», и, фактически, восстанавливать церковную инфраструктуру. В свою очередь, Синод предоставлял Сенату и регентше сметы и списки, которые по большей части удовлетворялись.

Но самое важное тут то, что во время правления Анны Леопольдовны все духовно-нравственные вопросы полностью отдавались на откуп Церкви. Даже проставление новых епископов Синодом по утверждению списков регентшей теперь носило «механический характер». Синод предоставлял кандидатов на возведение, Анна Леопольдовна подписывала.

Права монахов

Возобновился и приток новых монахов в монастыри, поскольку регентша сняла ряд ограничений для пострига в монахи. При Петре и позже, постричься могли очень немногие. Кстати, что касается монашества и епископата, то в этот краткий период при Анне Леопольдовне активно обсуждалась возможность назначения главой Синода лица духовного звания.

И если бы это решение было принято, то восстановление патриаршества в России могло произойти значительно раньше. Но, как и было сказано выше, регентство Анны Леопольдовны и царствования Иоанна Антоновича продлилось недолго.

В конце ноября, Елизавета Петровна в ходе переворота пришла к власти, свергнув и Ивана Антоновича, и Анну Леопольдовну. И в жизни русской Церкви снова стала возвращаться в тягостную для неё «синодальную колею» «Духовного регламента» Петра I.

Читайте также:

cyrillitsa.ru

Кириллица | История

Период номинального царствования Иоанна VI Антоновича, и регентства при нём Анны Леопольдовны, его матери, был относительно короток, и очень часто он проходит мимо внимания историков.

На что обращают внимание, так это на печальную судьбу этой ветви Романовых, потомков Ивана V, «старшего царя», соправителем при котором был Пётр Алексеевич. Анна Леопольдовна, как и её сын, Иван Антонович были свергнуты Елизаветой Петровной, и царь-младенец отправился в пожизненное заточение в Шлиссельбургскую крепость, а Анна Леопольдовна с мужем и другими детьми жила в ссылке, и в полной изоляции, в Холомогорах.

Более того, именно с печальной участи Анны Леопольдовны и её сына началась «эпоха дворцовых переворотов», которая была не самым светлым временем для России. Тем не менее, те 404 дня, которые Анна Леопольдовна была у власти, были временем кардинальных изменений, как минимум, в религиозной политике. И, в частности, в отношении к Русской Церкви.

Засилье немцев

И здесь снова нужно вернуться ко времени правления Анны Иоанновны, а точнее, фактического правления Бирона и «засилья немцев». Эти высшие чины, лютеране-немцы, решительно не понимали ни русской ментальности, ни православной традиции. Более того, в своей религиозной политике они руководствовались «Духовным регламентом», беря его за основу, и даже ужесточая на практике некоторые его положения.

Привело это у тому, что по итогам правления Анны Иоанновны множество монастырей и церквей запустели, многие епископы были отправлены в ссылки, а люди духовного сословия – рекрутированы в армию. Священников и причта, таким образом, не хватало. Исследователи говорят о том, что к 1740-му году в России пустовало, как минимум, 600 церквей.

Немецкое правление и «бироновщина» раздражала не только Православную Церковь, но все российское общество. В общем-то, во многом, это объясняет то с какой лёгкостью и даже радостью было воспринято свержение Бирона, изначально назначенного регентом при малолетнем Иоанне Антоновиче. Он был иноверцем, он был жёсток и авторитарен, но самое главное, он был абсолютно чужд всему русскому и не только не скрывал этого, но явно демонстрировал.

Анна Леопольдовна, с помощью графа Миниха, став регентом, должна была продемонстрировать России, что она «своя», что невзирая на австрийские корни, она уже стала в полной мере русской и православной.

Дополнительным осложняющим фактором в этом деле был её муж, Антон Ульрих Брауншвейгский, который, хотя и был к тому моменту уже много лет российским подданным (а в период власти Анны Леопольдовны вообще стал генералиссимусом российской армии), всё равно не принял православия, оставшись лютеранином.

Ставка на Русскую Церковь

Такое «инославие» мужа фактической правительницы России, особенно после мрачного «засилья немцев» воспринималось крайне подозрительно русскими элитами, да и простым народом. А потому, Анна Леопольдовна сделала ставку на укрепление и относительное освобождение Церкви от гнёта государственного регулирования.

Впрочем, стоит сказать, что по косвенным данным, Анна Леопольдовна была и сама по себе человеком достаточно милосердным. Мало интересуясь «большой политикой», отдав её на откуп тому же Миниху, как своему фавориту и в каком-то смысле покровителю, она лично просматривала дела репрессированных, чтобы понять, кого из них помиловать. И помилованы были многие.

Также не следует забывать, что перед глазами регентши был пример её царственной бабки, Прасковьи Фёдоровны, которая прославилась делами благотворительности и обильных пожертвований в адрес Церкви.

Всё для Синода

Первое и самое главное, что стоит отметить, это фактическое освобождение Синода от власти обер-прокурора. Да, 31 ноября 1740 года на эту должность был назначен Кречетников, но к исполнению своих обязанностей он так и не приступил.

А параллельно, Анна Леопольдовна именем Иоанна Антоновича издала целую серию указов, определяющих полномочия Синода. В важнейшем из них говорилось, что теперь Синод самостоятельно должен заниматься «попечением о душах, столь многих в государстве нашем обретающихся неверных народов и самых идолопоклонников, дабы они к стаду Спасителя нашего приобщены и к познанию истинного Бога в благочестивейший наш христианский закон приведены были».

А для этого попечения члены Синода в практически автономном режиме обязаны были развивать и духовное образование, и изыскивать «добрых пастырей», и, фактически, восстанавливать церковную инфраструктуру. В свою очередь, Синод предоставлял Сенату и регентше сметы и списки, которые по большей части удовлетворялись.

Но самое важное тут то, что во время правления Анны Леопольдовны все духовно-нравственные вопросы полностью отдавались на откуп Церкви. Даже проставление новых епископов Синодом по утверждению списков регентшей теперь носило «механический характер». Синод предоставлял кандидатов на возведение, Анна Леопольдовна подписывала.

Права монахов

Возобновился и приток новых монахов в монастыри, поскольку регентша сняла ряд ограничений для пострига в монахи. При Петре и позже, постричься могли очень немногие. Кстати, что касается монашества и епископата, то в этот краткий период при Анне Леопольдовне активно обсуждалась возможность назначения главой Синода лица духовного звания.

И если бы это решение было принято, то восстановление патриаршества в России могло произойти значительно раньше. Но, как и было сказано выше, регентство Анны Леопольдовны и царствования Иоанна Антоновича продлилось недолго.

В конце ноября, Елизавета Петровна в ходе переворота пришла к власти, свергнув и Ивана Антоновича, и Анну Леопольдовну. И в жизни русской Церкви снова стала возвращаться в тягостную для неё «синодальную колею» «Духовного регламента» Петра I.

Читайте также:

cyrillitsa.ru

Десять шрифтов с кириллицей 2015 года, о которых мы хотим поговорить сегодня

5 апреля 2016

Рустам Габбасов

Евгений Юкечев

Де­сять шриф­тов с ки­рил­ли­цей 2015 го­да,о ко­то­рых мы хо­тим по­го­во­рить се­го­дня

Мы ре­ши­ли уб­рать из на­зва­ния на­ше­го еже­год­но­го об­зо­ра сло­во «топ». Опыт по­след­не­го от­бо­ра фи­на­ли­стов при­внёс в ред­кол­ле­гию — кро­ме жар­ко­го об­су­жде­ния и ка­те­го­ри­че­ских за­яв­ле­ний — по­ни­ма­ние, что эпи­тет «луч­ший», и уж тем бо­лее фра­за «луч­шая ки­рил­ли­ца», зву­чит край­не субъ­ек­тив­но и вы­со­ко­мер­но. «Луч­шее» не­про­из­воль­но тре­бу­ет по­лю­са «худ­шее», воз­бу­жда­ет со­мне­ния («до­ста­точ­но ли луч­шее?») и тре­бу­ет срав­не­ния «луч­ше, чем...». Да­бы из­бе­жать этих про­ти­во­ре­чий, мы со­сре­до­то­чи­лись на про­фес­си­о­наль­ном ин­те­ре­се к са­мо­му пред­ме­ту — шриф­ту как яв­ле­нию.

Сре­ди пред­став­лен­ных ни­же ра­бот есть шриф­ты-со­бы­тия, шриф­ты-па­ра­док­сы, шриф­ты-нео­фи­ты, шриф­ты-ве­те­ра­ны, шриф­ты-ма­ни­фе­сты, но объ­еди­ня­ет их клю­че­вой по­вод — же­ла­ние об­су­дить, рас­смот­реть, про­ве­рить в ра­бо­те и пред­ло­жить на суд чи­та­те­ля. В ито­ге бы­ли вы­бра­ны те шриф­ты, о ко­то­рых, на взгляд ре­дак­ции и ред­кол­ле­гии, есть смысл по­го­во­рить, — про­ек­ты, ко­то­рые ста­ли опре­делён­ным пре­це­ден­том по мне­нию на­блю­да­те­лей.

Из все­го мно­го­об­ра­зия шриф­тов с ки­рил­ли­цей про­шло­го го­да в пред­ва­ри­тель­ный от­бор по­па­ли 39 ра­бот. Од­на­ко, по на­шим на­блю­де­ни­ям, про­из­во­ди­тель­ность шриф­то­во­го це­ха для ши­ро­кой ауди­то­рии (не­смот­ря на уве­ли­че­ние ко­ли­че­ства шриф­то­вых ди­зай­не­ров) в про­шлом го­ду ед­ва ли вы­рос­ла. Усло­вия от­бо­ра лонг-ли­ста оста­лись не­из­мен­ны­ми: шрифт дол­жен со­дер­жать на­бор ки­рил­ли­че­ских зна­ков, пра­во на его ис­поль­зо­ва­ние долж­но быть до­ступ­но для при­об­ре­те­ния лю­бо­му же­ла­ю­ще­му, а да­та вы­пус­ка — не ра­нее ян­ва­ря и не по­зд­нее де­ка­бря 2015 го­да. Итак, 10 из 39 пе­ред ва­ми.

Ди­зай­нер Юрий Гор­дон. Из­да­тель: Юрий Гор­дон, Рос­сия

BazaArt

Ак­ци­дент­ный шрифт BazaArt был со­здан в 2013 го­ду для при­ло­же­ния Art рос­сий­ской ре­дак­ции жур­на­ла о мо­де Harper’s Bazaar (из­да­тель­ский дом Sanoma Independent Media). Это тот слу­чай, ко­гда шрифт, сде­лан­ный по за­ка­зу, экс­клю­зив­но при­ме­ня­ет­ся не­сколь­ко лет из­да­тель­ством, а за­тем пра­во на его ис­поль­зо­ва­ние вы­хо­дит в пуб­лич­ную про­да­жу. По по­доб­но­му сце­на­рию в 2014 го­ду был вы­пу­щен Domaine Sans Display Кри­са Со­вер­сби (Kris Sowersby) схо­жей эсте­ти­ки, ко­то­рый де­бю­ти­ро­вал в при­ло­же­нии New York Magazine Fashion Spring.

Ве­ро­ят­но, если по­пы­тать­ся вы­яс­нить, ка­кие шриф­ты в со­зна­нии ря­до­во­го по­тре­би­те­ля букв (не ди­зай­не­ра) счи­та­ют­ся кра­си­вы­ми, то имен­н­но та­кие шриф­ты мак­си­маль­но по­дой­дут для по­доб­ной ха­рак­те­ри­сти­ки. Ак­тив­ный кон­траст в со­че­та­нии с изящ­ны­м ро­счер­ко­м да­ют бес­про­иг­рыш­ное зри­тель­ное пе­ре­жи­ва­ние, будь то не­мец­кая фрак­ту­ра или на­ряд­ные кур­си­вы Кэз­ло­на.

С кон­ца XVIII ве­ка мак­си­маль­ный кон­траст стал стра­стью пу­ан­со­ни­стов и пе­чат­ни­ков, в по­го­не за тон­ким штри­хом со­вер­шен­ство­ва­лись тех­но­ло­гии и от­ли­ва­лись луч­шие сор­та бу­ма­ги. В на­ши дни вы­со­кий кон­траст в ти­по­гра­фи­ке стал не­отъ­ем­ле­мым эле­мен­том ин­ду­стрии мо­ды, ас­со­ци­и­ру­ясь с изыс­ком и эле­гант­ны­ми ма­не­ра­ми. Как пра­ви­ло, со сти­ли­сти­кой fashion ди­зай­не­ры при­вык­ли справ­лять­ся c по­мо­щью но­во­стиль­ных или ан­гло-шот­ланд­ских ан­тикв или же ис­поль­зуя шриф­ты с тон­ки­ми гео­мет­ри­че­ски­ми фор­ма­ми и эле­мен­та­ми ар-де­ко.

Ав­тор BazaArt иг­ра­ючи (эта ха­рак­те­ри­сти­ка под­хо­дит ко мно­гим ра­бо­там Юрия Гор­до­на) под­клю­ча­ет все па­ра­мет­ры: кон­траст, гео­мет­рич­ную утон­чён­ность, мо­ти­вы ти­по­гра­фи­ки 30-х. За счёт ва­ри­а­ций зна­ков — от уз­ких до ши­ро­ких с вы­ве­ден­ны­ми цир­ку­лем сво­ша­ми — ти­по­гра­фу пред­ла­га­ет­ся в каж­дом сло­ве на­хо­дить но­вые ком­би­на­ции. Каж­дая со­бран­ная та­ким об­ра­зом фра­за ста­но­вит­ся уни­каль­ной за счёт ва­ри­а­ций со­че­та­ния штри­хов.

BazaArt устро­ен так, что пе­ре­клю­че­ние ре­ги­стров меж­ду строч­ны­ми и про­пис­ны­ми зна­ка­ми мож­но ис­поль­зо­вать не столь­ко для обо­зна­че­ния на­ча­ла пред­ло­же­ния или имён соб­ствен­ных, сколь­ко для ин­то­ни­ро­ва­ния (ис­поль­зуя кла­ви­шу Shift как пе­даль фор­те­пи­а­но), фак­ти­че­ски по­лу­чая на­бор юни­кей­сом. При этом в кас­се шриф­та (че­рез па­лит­ру Glyphs) мож­но вы­брать ещё не­сколь­ко раз­лич­ных форм и про­пор­ций, вы­стра­и­вая вруч­ную не­об­хо­ди­мый ритм.

Строч­ные зна­ки име­ют ед­ва за­мет­ные вы­нос­ные эле­мен­ты, что вно­сит раз­но­об­ра­зие в вер­ти­каль­ный ритм на­бо­ра. Ки­рил­ли­ца в та­ком ис­пол­не­нии (и в сме­ше­нии форм обо­их ре­ги­стров) не толь­ко не усту­па­ет в пла­сти­ке и ха­рак­те­ре ла­ти­ни­це, но и обо­га­ща­ет её. Здесь мож­но най­ти как ком­пли­мен­ты ис­то­ри­че­ским фор­мам в бук­вах б, К, Ц, Щ, Э, Я, ко­то­рые раз­ви­ва­ют и уси­ли­ва­ют об­щую гра­фи­че­скую идею, так и ряд ки­рил­ли­че­ских ли­га­ту­р.

Ди­зай­нер Ва­си­лий Би­рю­ков. Из­да­тель: ParaType, Рос­сия

DIN 2014

Ис­то­рия шриф­та DIN на­чи­на­ет­ся в 1905 го­ду, ко­гда управ­ле­ние Ко­ро­лев­ски­ми прус­ски­ми же­лез­ны­ми до­ро­га­ми (Königlich Preußische Eisenbahn-Verwaltung) ре­ши­ло при­ве­сти к еди­но­му стан­дар­ту все над­пи­си на то­вар­ных ва­го­нах. Так по­явил­ся про­стой гео­мет­рич­ный шрифт, вы­чер­чен­ный по мо­дуль­ной сет­ке, ко­то­рый бы­ло не­слож­но вос­про­из­во­дить на ме­стах при по­мо­щи тра­фа­ре­та или от ру­ки. Поз­же он был адап­ти­ро­ван и для всех вы­ве­сок с на­зва­ни­я­ми же­лез­но­до­рож­ных стан­ций. По­сле по­ра­же­ния в Пер­вой ми­ро­вой вой­не пе­ред ру­ко­вод­ством Вей­мар­ской рес­пуб­ли­ки (в со­став ко­то­рой в 1918 го­ду во­шла Прус­сия) сто­я­ла за­да­ча объ­еди­не­ния раз­роз­нен­ных гер­ман­ских зе­мель, и клю­че­вую роль в этом от­во­ди­ли еди­ной транс­порт­ной си­сте­ме — Го­су­дар­ствен­ной же­лез­ной до­ро­ге (Deutsche Reichsbahn). Уни­фи­ка­ция и стан­дар­ти­за­ция име­ли и фи­нан­со­вое об­ос­но­ва­ние, осо­бен­но важ­ное для ослаб­лен­ной по­сле­во­ен­ной эко­но­ми­ки.

Как от­ме­ча­ет Аль­берт Ян Пол (Albert-Jan Pool), ис­сле­до­ва­тель ис­то­рии DIN и ав­тор са­мой из­вест­ной его циф­ро­вой вер­сии FF DIN, глав­ную роль в рас­про­стра­не­нии это­го шриф­та сы­грал Не­мец­кий ин­сти­тут по стан­дар­ти­за­ции (Deutsches Institut für Normung), осно­ван­ный в 1917 го­ду в Бер­ли­не. Со­труд­ник ин­сти­ту­та Валь­тер Порт­сманн (Walter Porstmann), изоб­ре­та­тель фор­ма­та бу­ма­ги А-се­рии, ка­кое-то вре­мя за­ни­мал­ся раз­ра­бот­кой «еди­но­го ал­фа­ви­та» для всех язы­ков и стран, со­сто­я­ще­го толь­ко из строч­ных букв. Ко­ми­тет ин­сти­ту­та вос­поль­зо­вал­ся эти­ми на­ра­бот­ка­ми, од­на­ко за осно­ву ри­су­нка букв и об­щей кон­цеп­ции бы­ли взя­ты не эс­ки­зы Порт­сман­на, а те са­мые над­пи­си Прус­ской ко­ро­лев­ской же­лез­ной до­ро­ги. Шрифт DIN был вы­пу­щен в Гер­ма­нии в са­мом на­ча­ле 1930-х и ис­поль­зо­вал­ся в оформ­ле­нии до­рож­ных зна­ков, си­стем на­ви­га­ции и го­род­ских ука­за­те­лей.

В циф­ро­вом ми­ре на ру­бе­же 2000-х, ко­гда истёк охран­ный срок ав­тор­ских прав на шриф­ты DIN 1451, про­из­во­ди­те­ли раз­ных стран на­ча­ли из­го­тав­ли­вать свои вер­сии этой гар­ни­ту­ры. Elsner+Flake, FontFont, Linotype, ParaType, Parachute, URW++ — в раз­ных шриф­то­вых биб­лио­те­ках мож­но най­ти свой соб­ствен­ный DIN. Это на­по­ми­на­ло гон­ку во­ору­же­ний: каж­дое но­вое се­мей­ство уста­нав­ли­ва­ло ре­кор­ды по на­чер­та­ни­я­ми и ко­ли­че­ству под­дер­жи­ва­е­мых си­стем пись­мен­но­сти.

Ки­рил­ли­че­ский DIN су­ще­ство­вал в биб­лио­те­ке ком­па­нии «Па­ра­Тайп» с 1997 го­да. Это бы­ла вер­сия DIN Condensed, со­здан­ная Та­ги­ром Са­фа­е­вым на осно­ве ри­сун­ков уз­ко­го на­чер­та­ния ком­па­нии Linotype. В 2012 го­ду по­явил­ся DIN PT, спро­ек­ти­ро­ван­ный Дмит­ри­ем Кир­са­но­вым в ше­сти на­чер­та­ни­ях. И, на­ко­нец, в 2015 го­ду «Па­ра­Тайп» вы­пу­стил ещё од­ну вер­сию меж­ду­на­род­но­го бест­сел­ле­ра с ин­дек­сом 2014, на этот раз спро­ек­ти­ро­ван­ную Ва­си­ли­ем Би­рю­ко­вым.

При срав­не­нии DIN 2014 с пер­во­ис­точ­ни­ком об­на­ру­жи­ва­ет­ся ряд от­ли­чий в по­стро­е­нии форм зна­ков: круг­лые про­пис­ные на­ри­со­ва­ны мяг­че и «круг­лее», что от­ча­сти от­да­ля­ет их от ис­ход­ных «ин­же­нер­ных» прин­ци­пов. Ещё даль­ше от кон­струк­ций про­то­ти­па на­хо­дят­ся уз­кие на­чер­та­ния DIN 2014, ко­то­рые по­лу­че­ны ме­то­дом сжа­тия нор­маль­ных на­чер­та­ний, при­том что в уз­ких на­чер­та­ни­ях ори­ги­наль­но­го DIN ме­ня­ет­ся сам ске­лет зна­ков: апер­ту­ра ста­но­вит­ся мень­ше, зна­ки об­ре­та­ют боль­шую гео­мет­рич­ность, а тер­ми­на­лы за­кры­ва­ют­ся го­ри­зон­таль­но. Впро­чем, как ска­за­но в опи­са­нии, «DIN 2014 — со­вре­мен­ная ин­тер­пре­та­ция из­вест­но­го шриф­та DIN», а сте­пень ин­тер­пре­та­ции — де­ло су­гу­бо ав­тор­ское.

При срав­не­нии ки­рил­ли­цы в трёх шриф­тах — FF DIN, DIN 2014 и PF DIN Text — мож­но от­ме­тить от­но­си­тель­ную ней­траль­ность ре­ше­ний в пер­вых двух шриф­тах (хо­тя та­кие прин­ци­пи­аль­ные фор­мы, как б, Ж, ж, К, к, Ч, ч, най­де­ны в DIN 2014 уда­чнее). Удив­ля­ет же по­ра­зи­тель­ная не­точ­ность фор­м ки­рил­ли­че­ских зна­ков в шриф­те PF DIN Text ком­па­нии Parachute, ко­то­рый успел по­лу­чить ши­ро­кое рас­про­стра­не­ние на рос­сий­ском рын­ке.

В на­клон­ных на­чер­та­ни­ях DIN 2014 есть аль­тер­на­тив­ные кур­сив­ные кон­струк­ции не­ко­то­рых зна­ков, ко­то­рые под­клю­ча­ют­ся с по­мо­щью од­но­го из сти­ли­сти­че­ских на­бо­ров. Их при­ме­не­ние осо­бен­но ощу­ти­мо в ки­рил­ли­це, где фор­му ме­ня­ют сра­зу один­на­дцать зна­ков и на­бор за­мет­но от­ли­ча­ет­ся от ис­ход­но­го, то­гда как в ла­ти­ни­це по­доб­ная за­ме­на воз­мож­на все­го в двух бук­вах — а, e. В со­став всех на­чер­та­ний это­го шриф­та вклю­че­ны та­блич­ные и про­пор­ци­о­наль­ные циф­ры, над­строч­ные и под­строч­ные ин­дек­сы, дро­би и пик­то­грам­мы.

Ди­зай­не­ры: Кри­сти­ан Шварц (Christian Schwartz), Илья Ру­дер­ман (ки­рил­ли­ца), Panos Haratzopoulos (гре­че­ский). Из­да­те­ли: Commercial Type

Graphik

Из­на­чаль­но Graphik раз­ра­ба­ты­вал­ся Кри­сти­а­ном Швар­цем (Christian Schwartz) для фир­мен­но­го сти­ля его соб­ствен­ной сту­дии Schwartzco Inc., по­сле че­го шрифт успеш­но ис­поль­зо­вал­ся в жур­на­ле Condé Nast Portfolio, за­тем со­став его на­чер­та­ний был рас­ши­рен, и гар­ни­ту­ра по­яви­лась в ма­ке­тах жур­на­лов Wallpaper* и Т (в со­ста­ве The New York Times).

Graphik про­из­во­дит впе­чат­ле­ние уни­вер­саль­но­го ра­бо­че­го ин­стру­мен­та без от­вле­ка­ю­щих вни­ма­ние де­та­лей. Это ней­траль­ный иг­ро­к, ко­то­рый спа­са­ет ма­кет от «Гель­ве­ти­ки», но не рас­тво­ря­ет­ся в ря­ду без­ли­ких по­до­бий. У шриф­та яс­ные, спо­кой­ные, за­кры­тые фор­мы, тща­тель­но вы­ве­рен­ный ритм, раз­ви­тая си­сте­ма на­чер­та­ний (от Thin до Super). Шрифт убе­ди­тель­но ра­бо­та­ет как в мел­ких кеглях жур­наль­ных сно­сок, так и в круп­ных пла­кат­ных ре­ше­ни­ях. При­ме­ча­тель­но, что при уве­ли­че­нии мас­сы зна­ков оч­ко шриф­та остаёт­ся не­из­мен­ным, что весь­ма прак­тич­но при ра­бо­те со слож­ны­ми, мно­го­ком­по­нент­ны­ми ма­ке­та­ми, в ко­то­рых со­че­та­ют­ся од­но­вре­мен­но не­сколь­ко на­чер­та­ний.

В осно­ве об­ра­за Graphik’a це­лый ря­д ис­то­ри­че­ских про­то­ти­пов: от ма­ло­из­вест­ных гро­те­сков до швей­цар­ско­го лет­те­рин­га на­ча­ла и се­ре­ди­ны XX ве­ка. Свет­лые и нор­маль­ные на­чер­та­ния мо­гут на­по­мнить о ме­нее рас­про­странён­ных со­вре­мен­ни­ках шриф­тов Futura, Helvetica и Univers: Neuzeit Grotesk, Folio, Recta и Maxima. В сверх­жир­ных на­чер­та­ни­ях, как от­ме­ча­ет­ся в опи­са­нии шриф­та, мож­но про­сле­дить фор­мы шриф­та Па­у­ля Рен­не­ра Plak, гро­те­ска, ко­то­рый со­зда­вал­ся для пе­ча­ти в круп­ном кегле де­ре­вян­ны­ми ли­те­ра­ми. Ко­гда-то Plak по­вли­ял на жир­ные на­чер­та­ния «Фу­ту­ры», но в срав­не­нии с на­чер­та­ни­я­ми Graphik’a у не­го ме­нее од­но­род­ные фор­мы зна­ков и срав­ни­тель­но ши­ро­кие про­пор­ции.

К осо­бен­но­стям это­го шриф­та мож­но от­не­сти тон­кое сме­ше­ние при­зна­ков не­огро­те­сков и гео­мет­ри­че­ских гро­те­сков. Здесь есть ха­рак­тер­ные для не­огро­те­сков мак­си­маль­ная за­кры­тость зна­ков и слег­ка оквад­ра­чен­ное вну­трен­нее бе­лое. При этом про­пис­ные зна­ки не стре­мят­ся к аб­со­лют­ной «швей­цар­ской» рав­но­ши­рин­но­сти, со­хра­няя па­мять (как Futura или Neuzeit Grotesk) о клас­си­че­ских тра­я­но­вых про­пор­ци­ях (по­чти круг­лые О, С, G, за­ужен­ные В, E, F, L, R). В то же вре­мя про­пис­ные зна­ки жир­ных на­чер­та­ний ли­ше­ны этой осо­бен­но­сти и прак­ти­че­ски рав­ны по ши­ри­не. В сти­ли­сти­че­ских на­бо­рах здесь мож­но най­ти аль­тер­на­тив­ные гео­мет­рич­ные кон­струк­ции: од­но­част­ную a и кре­сто­об­раз­ную t.

Про­пор­ции строч­ных зна­ков ки­рил­ли­цы Graphik’a в срав­не­нии с ла­ти­ни­цей вы­гля­дят слег­ка за­ужен­ны­ми, что ме­ня­ет об­раз на­бо­ра. Если ла­ти­ни­ца в нор­маль­ных на­чер­та­ни­ях это­го гро­те­ска вы­ра­зи­тель­но округ­лая, то ки­рил­ли­ца сде­ла­на бо­лее ком­пакт­ной и ней­траль­ной. Се­мей­ство Graphik вклю­ча­ет в се­бя де­вя­ть на­сы­щен­но­стей с на­клон­ны­ми на­чер­та­ни­я­ми — все­го 18. Здесь най­дут­ся про­пис­ные и ги­брид­ные циф­ры (та­кие циф­ры об­ла­да­ют сме­шан­ны­ми ха­рак­те­ри­сти­ка­ми, они слег­ка сви­са­ют, как ста­ро­стиль­ные циф­ры, а по вы­со­те при­мер­но с ка­пи­тель­), а так­же ин­дек­сы и ариф­ме­ти­че­ские зна­ки.

Ди­зай­не­ры: Пе­тер Би­лак (Peter Bilak), Ни­ко­ла Джу­рек (Nikola Djurek), Ири­на Смир­но­ва (ки­рил­ли­ца).

Из­да­тель: Typotheque, Ни­дер­лан­ды

Greta Sans Pro

Greta Sans Pro — тон­ко спро­ек­ти­ро­ван­ный гу­ма­ни­сти­че­ский гро­теск с от­кры­той апер­ту­рой зна­ков, за­мет­ной ди­на­ми­кой штри­ха и лёг­ким кон­трас­том, раз­но­ши­рин­ны­ми про­пис­ны­ми, а так­же на­сто­я­щи­ми, под­чёрк­ну­то ди­на­мич­ны­ми кур­си­ва­ми. Greta Sans Pro вы­пу­ще­н в экс­тра­ор­ди­нар­но ши­ро­ком спек­тре на­чер­та­ний: в каж­дом из сти­лей Compressed, Condensed, Normal, Extended со­дер­жит­ся в сред­нем по де­сять на­сы­щен­но­стей с со­от­вет­ству­ю­щи­ми кур­си­ва­ми, что даёт в об­щей сум­ме 80 на­чер­та­ний. Здесь уже не при­хо­дит­ся го­во­рить, для че­го пред­на­зна­чен этот шрифт, — по­хо­же, что он все­при­ме­ним.

Каж­дое на­чер­та­ние вклю­ча­ет в се­бя де­вять ви­дов цифр: по умол­ча­нию уста­нов­ле­ны про­пор­ци­о­наль­ные ма­юс­куль­ные циф­ры, но в кас­се так­же най­дут­ся как про­пор­ци­о­наль­ные ми­ну­скуль­ные циф­ры, так и все ти­пы та­блич­ных цифр, инд­ек­сы и ка­пи­тель­ные циф­ры и пик­то­грам­мы.

В пуб­ли­ка­ции об устрой­стве се­мей­ства Greta Sans Пе­тер Би­лак от­ме­ча­ет ар­хи­тек­тур­ный под­ход к пла­ни­ро­ва­нию всей си­сте­мы вза­и­мо­от­но­ше­ний меж­ду на­чер­та­ни­я­ми, прин­ци­пы ко­то­ро­го он по­черп­нул (ещё бу­ду­чи сту­ден­том) из струк­ту­ры си­сте­мы Univers Ад­ри­а­на Фру­ти­ге­ра. Ар­хи­тек­тур­ный под­ход, по Би­ла­ку, за­клю­ча­ет­ся в пред­ва­ри­тель­ном ис­сле­до­ва­нии всех по­гра­нич­ных на­чер­та­ний, в про­ри­сов­ке форм зна­ков в экс­тре­маль­ных со­сто­я­ни­ях (от са­мо­го уз­ко­го и свет­ло­го на­чер­та­ния до са­мо­го ши­ро­ко­го и жир­но­го) и вы­стра­и­ва­нии на осно­ве это­го пла­на ди­зайн-про­стран­ства с за­ра­нее опре­делён­ны­ми экс­тре­му­ма­ми. Та­кой под­ход прин­ци­пи­аль­но от­ли­ча­ет­ся от ди­зай­на, ко­то­рый Би­лак (вслед за му­зы­кан­том Брай­а­ном Ино) на­зы­ва­ет «ра­бо­той са­дов­ни­ка», ко­гда си­сте­ма вы­рас­та­ет из ма­ло­го, как рас­те­ние из зер­на. На­при­мер, дру­гая его из­вест­ная гар­ни­ту­ра Fedra рас­ши­ря­лась имен­но так, от ба­зо­вых на­чер­та­ний по од­ной оси к бо­лее на­сы­щен­ным и раз­но­ши­рин­ным ва­ри­ан­там.

Greta Sans — гиб­кая шриф­то­вая си­сте­ма, и это вид­но по то­му, как Би­лак ва­рьи­ру­ет кон­струк­ции букв в не­ко­то­рых на­чер­та­ни­ях. Он из­бе­га­ет фор­маль­ной ин­тер­по­ля­ции и все­гда сле­дит за тем, что про­ис­хо­дит с бук­ва­ми на том или ином эта­пе. На­при­мер, в са­мых свет­лых на­чер­та­ни­ях точ­ка над i на­ри­со­ва­на не круг­лой, а пря­мо­уголь­ной, что­бы со­хра­нить её мас­су. По оси ши­рин в са­мых уз­ких на­чер­та­ни­ях дву­част­ные g и а упро­ща­ют­ся в од­но­част­ные и тем са­мым из­бе­га­ют дра­ма­тич­но­го стис­ки­ва­ния в од­ну не­чи­та­е­мую чёр­ную фор­му. То же са­мое про­ис­хо­дит, на­при­мер, и со зна­ком $ — здесь вер­ти­каль­ный штри­х в уз­ких и жир­ных на­чер­та­ни­ях пре­ры­ва­ет­ся, не про­ни­кая в се­ре­ди­ну бе­ло­го.

На­ко­нец, важ­но от­ме­тить оп­ти­че­ские ком­пен­са­ции и ва­ри­а­тив­ный кер­нинг в раз­ных на­чер­та­ни­ях. Сверх­свет­лые и очень жир­ные на­чер­та­ния спро­ек­ти­ро­ва­ны для ис­поль­зо­ва­ния в круп­ных кеглях, и апро­ши в них сде­ла­ны ком­пакт­нее, чем в ре­гу­ляр­ном на­чер­та­нии. Та­кие раз­ви­тые по сти­лям и на­чер­та­ни­ям се­мьи, как Greta Sans, — ред­кость для про­ек­тов с ки­рил­ли­цей, что даёт это­му шриф­ту не­ос­по­ри­мое пре­иму­ще­ство на рын­ке.

Ди­зай­не­ры: Илья Ру­дер­ман, Юрий Остро­менц­кий. Из­да­тель: CSTM Fonts, Рос­сия

Kazimir

Kazimir — один из при­ме­ров ав­тор­ской ин­тер­пре­та­ции, или, точ­нее, ав­тор­ской ре­ак­ции, на ти­по­гра­фи­ку от­дель­но взя­то­го пе­ри­о­да. Это по­пыт­ка пе­ре­осмыс­ле­ния ря­да оте­че­ствен­ных шриф­тов кон­ца XIX и на­ча­ла XX ве­ка, вхо­дя­щих в об­раз­ное яд­ро до­ре­во­лю­ци­он­ной ти­по­гра­фи­ки. По­доб­ные шриф­ты ис­поль­зо­ва­лись для на­бо­ра мно­го­ти­раж­ных ве­щей: по­пу­ляр­ных га­зет, не­до­ро­гих книг, бро­шюр и про­чих по­все­днев­ных ме­ло­чей. Как от­ме­ча­ют ав­то­ры, гар­ни­ту­ра со­зда­на под вли­я­ни­ем ти­по­гра­фи­ки кни­ги «Ис­то­рия рус­ской сло­вес­но­сти» П. Н. По­ле­во­го (из­да­тель­ство А.Ф. Марк­са, 1900).

Шриф­ты, по­доб­ные это­му, поз­же вой­дут в се­рию «Обык­но­вен­ная», ко­то­рая по­яви­лась как след­ствие стан­дар­ти­за­ции по­ли­гра­фи­че­ско­го хо­зяй­ства СССР в 1930-х го­дах. Груп­па со­сто­я­ла из се­ми раз­ных гар­ни­тур, прак­ти­че­ски все они бы­ли про­из­ве­де­ны сло­во­лит­ней Оси­па Ле­ма­на. Эти шриф­ты об­ла­да­ли сход­ны­ми при­зна­ка­ми, по ко­то­рым их мож­но от­не­сти к груп­пе шот­ланд­ских ан­тикв. В се­ре­ди­не XX ве­ка раз­ные вер­сии Обык­но­вен­ной гар­ни­ту­ры при­ме­ня­лись при на­бо­ре как книж­ной про­дук­ции, так и пе­ри­о­ди­ки.

В основ­ных на­чер­та­ни­ях Kazimir’a (не­льзя не от­ме­тить удач­но вы­бран­ное на­зва­ние, до­пол­ня­ю­щее и под­чёр­ки­ва­ю­щее най­ден­ный об­раз) бо­лее сдер­жан в де­та­лях и по фор­маль­ным при­зна­кам со­че­та­ет в се­бе осо­бен­но­сти шот­ланд­ских и но­во­стиль­ных ан­ти­кв. Вот не­ко­то­рые из этих при­зна­ков: ров­ный ритм, вер­ти­каль­ный кон­траст, при­ми­тив­ные за­сеч­ки, рав­но­ши­рин­ные про­пис­ные. Осо­бен­но уз­ки­ми ка­жут­ся про­пис­ные бук­вы, но длин­ные и тон­кие за­сеч­ки ком­пен­си­ру­ют это впе­чат­ле­ние, как бы рас­тя­ги­вая чёр­ную фор­му по стро­ке. Па­ру каж­до­му из ше­сти пря­мых на­чер­та­ни­й «Ка­зи­ми­ра» со­став­ля­ют до­воль­но ши­ро­кие округ­лые кур­си­вы с не­боль­шим уг­лом на­кло­на.

Ори­ги­наль­ные осо­бен­но­сти это­го шриф­та скры­ва­ют­ся в спро­ек­ти­ро­ван­ном до­пол­ни­тель­но сти­ли­сти­че­ском на­бо­ре, на­зван­ном Irregular. Этот «не­обык­но­вен­ный» ком­плект зна­ков пред­ла­га­ет поль­зо­ва­те­лю за­дей­ство­вать аль­тер­на­тив­ные фор­мы, от­ли­ча­ю­щи­е­ся от основ­но­го на­чер­та­ния как гра­фи­кой, так и про­пор­ци­я­ми. Здесь есть щед­ро рас­ши­рен­ные круг­лые зна­ки, ряд букв уз­ких, бук­валь­но сдав­лен­ных, и, на­ко­нец, экс­пе­ри­мен­таль­ные кон­струк­ции ла­тин­ских и ки­рил­ли­че­ских гра­фем. Мно­гие фор­мы «не­обык­но­вен­ных» строч­ных букв экс­тра­ва­гант­ны. Часть из них име­ют ис­то­ри­че­скую осно­ву, на­при­мер, трёх­но­гая т и бук­ва щ с языч­ком по­се­ре­ди­не. Ряд зна­ков аб­со­лют­но фан­та­зи­ен, на­при­мер t с на­вер­ши­ем в фор­ме ла­сточ­ки­но­го хво­ста (по­за­им­ство­ван­но­го у бук­вы ф из ре­гу­ляр­но­го на­бо­ра), за­кру­чен­ные кап­ли f и j, й с пе­ревёр­ну­той крат­кой или k с за­кры­тым го­ри­зон­таль­но вер­хом. Это лишь не­боль­шая часть всех фо­ку­сов, на ко­то­рые спо­со­бен «Ка­зи­мир».

Осо­бен­ность этой иг­ры за­клю­ча­ет­ся в том, что она при­ме­ни­ма не толь­ко для ак­ци­дент­но­го на­бо­ра, но и для на­бо­ра тек­сто­в сред­ней дли­ны (же­ла­тель­но не ни­же 14-го кегля). Та­ким об­ра­зом, вы­бор то­го или ино­го комп­лек­та зна­ков да­ёт воз­мож­ность ме­нять ин­то­на­цию тек­ста с раз­ме­рен­ной на «ди­кую», как её на­зы­ва­ют ав­то­ры. Шриф­том мож­но поль­зо­вать­ся как с по­мо­щью функ­ций OpenType, так и вы­би­рая зна­ки вруч­ную из па­лит­ры гли­фов, если речь идёт о не­боль­ших за­го­лов­ках.

Вы­пуск тек­сто­вой вер­сии (Kazimir Text) за­пла­ни­ро­ван на 2016 год.

Ди­зай­нер То­ши Ома­га­ри (Toshi Omagari). Из­да­тель: Type Together, Чеш­ская Рес­пуб­ли­ка

Marco

По­яв­ле­ние ста­ро­стиль­ной ан­ти­к­вы с ки­рил­ли­цей — со­бы­тие, ми­мо ко­то­ро­го слож­но прой­ти по оче­вид­ным со­об­ра­же­ни­ям. Ди­зай­не­ры и ти­по­гра­фы не пре­кра­ща­ют об­ра­щать вни­ма­ние шриф­то­ви­ков на де­фи­цит тек­сто­вых ан­тикв с убе­ди­тель­ным ри­сун­ком зна­ков и вы­ве­рен­ным рит­мом стро­ки. То­ши Ома­га­ри, ав­тор Marco, пред­ла­га­ет своё ре­ше­ние. В ан­но­та­ции про­ек­та он об­ра­ща­ет­ся к ита­льян­ской тра­ди­ции XV сто­ле­тия и пе­ре­но­сит нас в Мек­ку кни­го­пе­ча­та­ния — Ве­не­цию с её ге­ро­я­ми Ни­ко­ла­сом Йен­со­ном и Аль­дом Ма­ну­ци­ем.

достаточно крупным «брюшком»; у складно построенной g явно редуцированна средняя часть; а высота строчных знаков, в дань современной типографике, заметно завышена по отношению к прописным. Ключевые же признаки «венецианцев» — динамика осей овалов, подчёркнутая дуктальность форм, ассиметричные засечки, заметно выгнутые правые стойки в h, n, m, лёгкий рукописный наклон, благородные разноширинные пропорции прописных знаков — всё это убедительно представлено в шрифте. Кроме того, Marco сделан с характерным подрагиванием контура, которое передаёт ощущение старого книгопечатного станка.

Од­на­ко это не бук­валь­ная ис­то­ри­че­ская ре­кон­струк­ция. Marco остаёт­ся на под­чёрк­ну­той ди­стан­ции в пять­сот лет от сво­их ве­не­ци­ан­ских про­об­ра­зов. Та­кой эф­фект до­сти­га­ет­ся за счёт бо­лее ре­гу­ляр­ных гра­фи­че­ских ре­ше­ний и из­ме­не­ния кон­струк­ций клю­че­вых зна­ков: е име­ет пря­мой со­еди­ни­тель­ный штрих и до­воль­но круп­ный «глаз» (а на ме­сте ха­рак­тер­но­го «клю­ви­ка» мы ви­дим обрат­ное яв­ле­ние — штрих по­до­бран), в бук­ве а рас­по­знаёт­ся до­ста­точ­но круп­ное «брюш­ко», у склад­но на­ри­со­ван­ной g яв­но упро­ще­на сред­няя часть, а вы­со­та строч­ных зна­ков, в дань со­вре­мен­ной ти­по­гра­фи­ке, за­мет­но за­вы­ше­на по от­но­ше­нию к про­пис­ным. Клю­че­вые же при­зна­ки «ве­не­ци­ан­цев»: ди­на­ми­ка осей ова­лов, под­чёрк­ну­тая дук­таль­ность форм, ас­им­мет­рич­ные за­сеч­ки, за­мет­но вы­гну­тые пра­вые стой­ки в h, n, m, лёг­кий ру­ко­пис­ный на­клон, бла­го­род­ные раз­но­ши­рин­ные про­пор­ции про­пис­ных зна­ков — всё это здесь пред­став­ле­но. Кро­ме то­го, Marco сде­лан с ха­рак­тер­ным по­дра­ги­ва­ни­ем кон­ту­ра, ко­то­рое пе­ре­даёт ощу­ще­ние от­тис­ка ста­ро­го кни­го­пе­чат­но­го стан­ка.

Го­во­ря о кон­ту­рах, важ­но от­ме­тить кро­пот­ли­вость, с ко­то­рой ав­тор от­но­сит­ся к де­та­лям. Об этом сви­де­тель­ству­ют не­боль­шие сре­зы в аси­ммет­рич­ных за­сеч­ках и тер­ми­на­лах, слож­ные фор­мы го­ри­зон­таль­ных штри­хов с диа­го­наль­ным из­ги­бом. До­бить­ся по­доб­но­го ощу­ще­ния от циф­ро­во­го шриф­та не­про­сто: важ­но не толь­ко об­ла­дать чут­ко­стью и по­ни­мать кал­ли­гра­фи­че­скую тра­ди­цию, но и по­сто­ян­но ва­рьи­ро­вать по­ве­де­ние кри­вых, со­хра­няя при этом кон­троль над мно­же­ством де­та­лей. Если всё это ум­но­жить на щед­рое ко­ли­че­ство зна­ков (1900 гли­фов в каж­дом из трёх на­чер­та­ни­й) с не ме­нее при­хот­ли­вы­ми кур­си­ва­ми со сво­ша­ми, кон­це­вы­ми зна­ка­ми и кон­текст­ны­ми аль­тер­на­ти­ва­ми плюс учесть ка­пи­те­ль и не­сколь­ко на­бо­ров цифр для трёх си­стем пись­мен­но­сти (ла­тин­ская, гре­че­ская и ки­рил­лов­ская), то за­слу­ги ди­зай­не­ра бу­дет слож­но пре­уве­ли­чить.

Си­сте­ма на­чер­та­ний и вы­бор на­сы­щен­но­стей гар­ни­ту­ры пред­по­ла­га­ют не­ко­то­рые огра­ни­че­ния в его при­ме­не­нии. Marco мож­но с лёг­ко­стью пред­ста­вить в книж­ном на­бо­ре, причём на­чи­ная со срав­ни­тель­но не­боль­шо­го раз­ме­ра: в седь­мом кегле со­хра­ня­ет­ся раз­бор­чи­вость стро­ки и лёг­кость вос­при­я­тия тек­ста. Од­на­ко при вы­бо­ре бу­ма­ги сто­ит учи­ты­вать, что ре­гу­ляр­ное на­чер­та­ние до­ста­точ­но плот­ное и не по­след­нюю роль бу­дет иг­рать рас­тис­ки­ва­ние крас­ки, от­че­го пух­лые сор­та бу­ма­ги мо­гут дать не­ожи­дан­но тём­ный на­бор. В свя­зи с этим по­яв­ля­ет­ся не­боль­шое ра­зо­ча­ро­ва­ние, что в на­чер­та­ни­ях от­сут­ству­ют бо­лее свет­лые сти­ли.

В опи­са­нии про­ек­та го­во­рит­ся, что бла­го­да­ря осо­бен­но­стям ди­на­ми­ки зна­ков, уме­рен­но­му кон­трас­ту и бла­го­ра­зум­ным про­пор­ци­ям Marco хо­ро­шо ра­бо­та­ет в на­бо­ре длин­ных тек­стов. В этом лег­ко убе­дить­ся: взгляд стре­мит­ся по стро­ке, ком­форт­но пре­одо­ле­вая боль­шие объ­ё­мы тек­ста. При этом ритм на­бо­ра (как в ла­тин­ской, так и в ки­рил­ли­че­ской ча­сти) хо­ро­шо сба­лан­си­ро­ван и даёт рав­но­мер­ную ткань на­бо­ра.

Ди­зай­не­ры: Ри­кар­до Оло­ку (Riccardo Olocco), Джо­на­тан Пье­ри­ни (Jonathan Pierini), Илья Ру­дер­ман и Ири­на Смир­но­ва (ки­рил­ли­ца), Ирен Вла­ку (гре­че­ский). Из­да­тель: Typotheque, Ни­дер­лан­ды

Parmigiano

По­ми­мо про­чих та­лан­тов, Джам­бат­ти­ста Бо­до­ни (1740–1813) был из­ве­стен как не­у­то­ми­мый ис­сле­до­ва­те­ль ва­ри­а­тив­но­сти од­ной и той же фор­мы бук­вы в за­ви­си­мо­сти от ти­по­гра­фи­че­ской за­да­чи. Сво­бо­да и не­за­ви­си­мость от книж­но­го рын­ка, на­ли­чие средств и ре­сур­сов (ита­лья­нец по­чти 45 лет про­слу­жил на долж­но­сти управ­ля­ю­ще­го ти­по­гра­фи­ей и из­да­тель­ством гер­цо­га Парм­ско­го, а его жа­ло­ва­нье бы­ло со­по­ста­ви­мо с вы­пла­та­ми луч­шим во­е­на­чаль­ни­кам) поз­во­ля­ли ему экс­пе­ри­мен­ти­ро­вать как с из­го­тов­ле­ни­ем шриф­тов, так и не­по­сред­ствен­но с пе­ча­тью. Бо­до­ни ре­зал пу­ан­со­ны од­но­го сти­ля, но раз­ных кон­трас­тов, ши­рин, с раз­лич­ной ве­ли­чи­ной оч­ка и дли­на­ми вы­нос­ных эле­мен­тов, учи­ты­вая по­сле­ду­ю­щее при­ме­не­ние. Это ка­са­лось как от­дель­ных букв, на­при­мер для лет­те­рин­га на ти­туль­ном ли­сте, так и шриф­тов, на­при­мер для сплош­но­го на­бо­ра в очень мел­ком кегле. Кро­ме это­го, Бо­до­ни был ве­ли­ко­леп­ным на­бор­щи­ком и глу­бо­ко по­ни­мал все тон­ко­сти ре­ме­сла — это­му он на­учил­ся в ти­по­гра­фии Ва­ти­ка­на, ку­да по­сту­пил под­ма­сте­рьем в 18-лет­нем воз­ра­сте. Кро­ме то­го, он знал не­сколь­ко вос­точ­ных язы­ков и, ра­зу­ме­ет­ся, из­го­тав­ли­вал не толь­ко ла­тин­ские шриф­ты. Ин­вен­та­ри­за­ция на­сле­дия Бо­до­ни в 1840 го­ду вы­яви­ла 25 735 пу­ан­со­нов и 50 994 мат­ри­цы (не­мыс­ли­мый объ­ём, учи­ты­вая тех­но­ло­гии то­го вре­ме­ни).

Имен­но на этот ас­пект — тех­но­ло­ги­че­ский по­тен­ци­ал шриф­тов Бо­до­ни и их бле­стя­щую от­дел­ку — и обра­ти­ли вни­ма­ние ав­то­ры про­ек­та Parmigiano Ри­кар­до Оло­ку (Riccardo Olocco) и Джо­на­тан Пье­ри­ни (Jonathan Pierini). Прав­да, од­ним из усло­вий за­да­чи они по­ста­ви­ли не точ­ное вос­про­из­ве­де­ние шриф­тов ита­льян­ца, а ско­рее их адап­та­цию для со­вре­мен­но­сти с её гиб­кой и ва­ри­а­тив­ной ти­по­гра­фи­кой — так, как если бы парм­ский ти­по­граф ра­бо­тал се­го­дня и об­ла­дал со­от­вет­ству­ю­щи­м ин­стру­мен­та­ри­ем. Опи­ра­лись ди­зай­не­ры на фо­то­гра­фии вы­со­ко­го раз­ре­ше­ния об­раз­цов шриф­тов из зна­ме­ни­той кни­ги Manuale Tipografico (1818). Ре­зуль­тат на­счи­ты­ва­ет 6 гар­ни­тур, ко­то­рые от­ли­ча­ют­ся как ри­сун­ком, так и сво­им пред­на­зна­че­ни­ем. Че­ты­ре из них (Text, Caption, Headline, Piccolo) снаб­же­ны ки­рил­ли­цей. Бо­лее экс­пе­ри­мен­таль­ные вер­сии Sans Pro и Stencil по­ка ки­рил­ли­цей не об­за­ве­лись. От­ме­тим, что это не един­ствен­ный в своём ро­де опыт на те­му на­сле­дия Бо­до­ни за по­след­нее вре­мя: в 2014 го­ду ди­зай­не­ры Commercial Type вы­пу­сти­ли гар­ни­ту­ру Caponi, ко­то­рая вклю­ча­ет в се­бя не­сколь­ко сти­лей (Headline, Slab, Text), но не име­ет ки­рил­ли­цы.

Parmigiano Headline, по сло­вам ав­то­ров, спро­ек­ти­ро­ван бли­же все­го к пер­во­ис­точ­ни­ку. Это са­мая кон­траст­ная по ри­сун­ку гар­ни­ту­ра из всей се­рии, рас­счи­тан­ная на ра­бо­ту в круп­ном кегле. В ней про­сле­жи­ва­ют­ся ти­пич­ные для ре­кон­струк­ций шриф­тов Бо­до­ни при­зна­ки: тон­кие пря­мые за­сеч­ки, стро­го вер­ти­каль­ные оси ова­лов, круг­лые кап­ле­вид­ные эле­мен­ты, за­кры­тая апер­ту­ра зна­ков. Ко всем пря­мым на­чер­та­ни­ям Parmigiano Headline на­ри­со­ва­ны гар­мо­нич­ные кур­си­вы, на­клон ко­то­рых не так ве­лик, как у боль­шин­ства ори­ги­наль­ных кур­си­вов Бо­до­ни. Кон­ту­ры по­стро­е­ны с боль­шим вни­ма­ни­ем: что­бы до­бить­ся прав­до­по­доб­но­го жи­во­го об­ра­за, все окон­ча­ния штри­хов смяг­че­ны ра­ди­у­са­ми, ме­ста со­еди­не­ния за­сеч­ки со стой­кой так­же име­ют не­боль­шие скруг­ле­ния, а ка­жу­щи­е­ся про­сты­ми пря­мые тон­кие за­сеч­ки на са­мом де­ле име­ют го­ри­зон­таль­ный из­гиб.

Се­мей­ство Parmigiano Text бо­лее плот­ное по ри­сун­ку, чем Headline. Здесь на­чер­та­ния на­ри­со­ва­ны с учётом их ис­поль­зо­ва­ния в длин­ных тек­стах сред­не­го кегля (от 10-го и вы­ше), на­при­мер в кни­гах или жур­на­лах. По срав­не­нию с тек­сто­вы­ми шриф­та­ми Бо­до­ни, на­чер­та­ния Parmigiano Text сде­ла­ны с чуть боль­шей мо­ду­ля­ци­ей штри­хов. Фор­мы букв не­сколь­ко упро­ще­ны, про­пор­ции зна­ков сде­ла­ны ши­ре, оч­ко шриф­та круп­нее. По этой же мо­де­ли под­го­тов­ле­на се­рия на­чер­та­ний под на­зва­ни­ем Parmigiano Caption для ра­бо­ты в бо­лее мел­ком кегле (ме­нее 10 пунк­тов) — эта гар­ни­ту­ра под­хо­дит для на­бо­ра сно­сок и при­ме­ча­ний.

Воз­мож­но, наи­бо­лее далёкая от ка­но­ни­че­ской сти­ли­сти­ки Бо­до­ни гар­ни­ту­ра Parmigiano Piccolo. Она плот­ная, не та­кая кон­траст­ная, как тек­сто­вые на­чер­та­ния «Пар­ми­джа­но», а на­чер­та­ние Piccolo Thin по­про­сту ли­ше­но кон­трас­та и по­хо­же на на­бор пе­чат­ной ма­шин­ки. Все па­ра­мет­ры для на­бо­ра в экс­тре­маль­но мел­ком кегле учте­ны: ко­рот­кие вы­нос­ные эле­мен­ты, боль­шой рост строч­ных зна­ков от­но­си­тель­но про­пис­ных, ши­ро­кие про­пор­ции букв, уве­ли­чен­ные по­лу­а­про­ши.

Ди­зай­не­ры Юрий Остро­менц­кий, Илья Ру­дер­ман. Из­да­тель: CSTM Fonts, Рос­сия

Pilar

Pilar — при­мер де­кон­струк­ции ти­по­гра­фи­ки ев­ро­пей­ско­го ар-де­ко. Из­на­чаль­но этот ак­ци­дент­ный шрифт был спро­ек­ти­ро­ван Юри­ем Остро­менц­ким в 2012 го­ду в ка­че­стве за­го­ло­воч­но­го для жур­на­ла «Боль­шой го­род». Шрифт успеш­но ра­бо­тал в жур­на­ле, обес­пе­чи­вая це­лый спектр средств для яр­ких вы­ска­зы­ва­ний. По­зд­нее но­вая вер­сия бы­ла пе­ре­ра­бо­та­на и рас­ши­ре­на и сей­час со­дер­жит че­ты­ре сти­ли­сти­че­ских се­та: «Ре­гу­ляр­ный от­кры­тый», «Ши­ро­кий за­кры­тый», «Уз­кий» и «Ди­кий».

По­чти каж­дая бук­ва име­ет свою стран­ность и, как след­ствие, ин­ди­ви­ду­аль­ность: за­ни­жен­ную та­лию, не­ти­пич­ный ске­лет, про­пор­ци­о­наль­ный сдвиг или не­ожи­дан­ный кон­траст. При та­ком под­хо­де пе­ред ав­то­ром, как пра­ви­ло, сто­ит важ­ная за­да­ча — удер­жать всё раз­но­об­ра­зие форм и гра­фи­ки в рам­ках од­ной си­сте­мы, что­бы она не рас­сы­пал­ась на не­сколь­ко гра­фи­че­ских ча­стей. Pilar, при всей сво­ей ва­ри­а­ти­вно­сти, остаёт­ся цель­ным за счёт вы­ра­зи­тель­ных мас­сив­ных форм зна­ков и сба­лан­си­ро­ван­но­го рит­ма чёр­но­го и бе­ло­го.

Pilar де­мон­стри­ру­ет все при­зна­ки так на­зы­ва­е­мых шриф­тов-кон­струк­то­ров. На­гляд­ным при­ме­ром это­го под­хо­да мо­жет слу­жить про­ект Woodkit Ан­дрея Оба (Ondrej Jób), о ко­то­ром мы пи­са­ли в на­шем про­шло­год­нем об­зо­ре. Но если Woodkid на­по­ми­нал боль­ше иг­ру в ку­би­ки, то ра­бо­та с Pilar’ом пред­по­ла­га­ет пла­ни­ро­ва­ние раз­ных ти­по­гра­фи­че­ских си­ту­а­ций и ин­то­ни­ро­ва­ние в рам­ках ком­по­зи­ции. Это мож­но де­лать ли­бо са­мо­сто­я­тель­но, пе­ре­клю­чая раз­ные на­бо­ры зна­ков с по­мо­щью сти­ли­сти­че­ских се­тов OpenType, ли­бо до­ве­рив­шись слу­чаю: по умол­ча­нию шрифт бу­дет под­став­лять по­сле­до­ва­тель­но раз­ные зна­ки каж­до­го из че­тырёх ком­плек­тов.

В пер­вых двух сти­ли­сти­че­ских на­бо­рах со­дер­жат­ся зна­ки про­ти­во­по­лож­ных ти­пов гро­те­сков, от­кры­то­го и за­кры­то­го, что даёт воз­мож­ность ти­по­гра­фу экс­пе­ри­мен­ти­ро­вать, сме­ши­вая их. В на­бо­ре зна­ков, на­зван­ном «Ди­ким», аб­сурд до­сти­га­ет­ся все­ми спо­со­ба­ми: кон­струк­ция букв ло­ма­ет­ся или упро­ща­ет­ся, штри­хи за­мы­ка­ют­ся, по­яв­ля­ют­ся кон­траст­ные эле­мен­ты, не­ожи­дан­но к тол­стым основ­ным штри­хам сты­ку­ют­ся тон­кие диа­го­на­ли и по­луо­ва­лы. Стро­ка, на­бран­ная бук­ва­ми из это­го се­та, при­вно­сит буй­ное и экс­цен­трич­ное зву­ча­ние на по­ло­су.

Ди­зай­нер Оль­га Пань­ко­ва. Из­да­тель: Gestalten Fonts, Гер­ма­ния

Pulitzer

Гу­ма­ни­сти­че­ские брус­ков­ые ан­ти­квы — ка­те­го­рия, сла­бо пред­став­лен­ная в ки­рил­ли­це. От­ли­чи­тель­ны­ми осо­бен­но­стя­ми этой груп­пы яв­ля­ют­ся, кро­ме оче­вид­ных тяжёлых брус­ко­вых за­се­чек, пе­ре­клич­ка кон­струк­ций зна­ков со ста­ро­стиль­ны­ми ан­ти­ква­ми, боль­шая апер­ту­ра, не­вы­со­кий кон­траст и на­сто­я­щие кур­си­вы. Здесь со­че­та­ют­ся пер­во­род­ная ме­ха­ни­стич­ная при­ро­да брус­ко­вых шриф­тов с тра­ди­ци­он­ны­ми для гу­ма­ни­сти­че­ских ан­тикв па­ра­мет­ра­ми, на­при­мер ди­на­ми­кой осей ова­лов. При этом диа­па­зон при­зна­ков мо­жет быть до­ста­точ­но ши­ро­ким: от не­кон­траст­ной мо­де­ли с рав­но­ши­рин­ны­ми про­пис­ны­ми, на­по­до­бие FF Unit (2003) Эри­ка Шпи­кер­ма­на (Erik Spiekermann), до шриф­тов с бо­лее вы­ра­жен­ны­ми дук­таль­ны­ми осо­бен­но­стя­ми и раз­но­ши­рин­ны­ми про­пис­ны­ми, как Chaparral (1997–2000) Кэрол Туом­бли (Carol Twombly) или FF Scala (1990–1998) Мар­ти­на Май­о­ра (Martin Majoor).

Pulitzer — ди­плом­ный про­ект Оль­ги Пань­ко­вой, ко­то­рый был за­ме­чен бер­лин­ским из­да­тель­ством Gestalten Fonts и вы­пу­щен в 2015 го­ду. В этом про­ек­те Оль­га экс­пе­ри­мен­ти­ру­ет с ди­на­ми­кой ши­ро­ко­ко­неч­но­го пе­ра и до­бав­ля­ет её к пе­ре­чис­лен­ным осо­бен­но­стям гу­ма­ни­сти­че­ских брус­ко­вых ан­тикв. В ре­зуль­та­те в фор­мах букв по­явил­ся ха­рак­тер­ный слом штри­ха на сги­бе и его рас­ши­ре­ние при за­вер­ше­нии. Ста­ти­ку брус­ко­вых шриф­тов пе­ре­да­ют про­стей­шие за­сеч­ки без за­круг­ле­ний, жёст­ко со­сты­ко­ван­ные со стой­ка­ми. В про­пис­ных зна­ках это­го шриф­та об­на­ру­жи­ва­ет­ся роб­кое стрем­ле­ние к раз­но­ши­рин­но­сти, а строч­ные, с учётом их кон­трас­та и дук­таль­но­сти, на­по­ми­на­ют о ста­ро­стиль­ных ан­ти­квах.

Та­кое раз­но­об­ра­зие приёмов, ре­ши­тель­ное вве­де­ние в фор­мы букв ха­рак­те­ри­стик раз­ных под­групп шриф­тов при­во­дит к двой­ствен­но­му эф­фек­ту. В круп­ном кегле каж­дая бук­ва смот­рит­ся вы­ра­зи­тель­но и не­обыч­но. Чёр­ное и бе­лое ак­тив­но про­яв­ля­ют се­бя как вну­три зна­ка, так и за его пре­де­ла­ми, влияя на ритм стро­ки, на­стро­ить ко­то­рый — в та­ких ди­на­мич­ных усло­ви­ях — со­всем не­лёг­кая за­да­ча для ди­зай­не­ра. Ритм «Пу­лит­це­ра» в тек­сте ка­жет­ся од­но­вре­мен­но плот­ным и раз­ря­жён­ным, что ­тре­бу­ет от ти­по­гра­фа, ра­бо­та­ю­ще­го со шриф­том, боль­шой вни­ма­тель­но­сти и чу­тья, что­бы по­лу­чить рав­но­мер­ную ткань на­бо­ра. В тек­сто­вых же кеглях (10–12 pt) уни­каль­ность форм каж­дой бук­вы ни­ве­ли­ру­ет­ся и сме­лый и на­по­ри­стый ха­рак­тер гра­фи­ки усту­па­ет ме­сто ней­траль­но­му об­ра­зу тек­сто­во­го бло­ка.

Кро­ме то­го, Pulitzer — об­ла­да­тель не­обыч­ных кур­си­вов. Из-за при­сут­ствия ак­тив­ных «бе­лых кли­ньев» меж­ду основ­ным и со­еди­ни­тель­ным штри­ха­ми в стро­ке про­яв­ля­ет­ся яр­ко вы­ра­жен­ный диа­го­наль­ный ритм, ко­то­рый вы­сту­па­ет на пер­вый план при на­бо­ре кур­си­вом. По­это­му кур­сив­ные на­чер­та­ния умест­ны для вы­де­ле­ния не­боль­ших фраг­мен­тов в тек­сте, а в бо­лее мас­сив­ных объ­ёмах упо­мя­ну­тая «диа­го­наль­ность» на­чи­на­ет до­ми­ни­ро­вать и вы­зы­вать ощу­ти­мое зри­тель­ное на­пря­же­ние.

Кро­ме ре­гу­ляр­ных на­чер­та­ний, Pulitzer вклю­ча­ет в се­бя по­лу­жир­ное на­чер­та­ние с кур­си­вом и ак­ци­дент­ную тра­фа­рет­ную вер­сию (без кур­си­ва).

Ди­зай­не­ры: Ни­ко­ла Джу­рек (Nikola Djurek), Илья Ру­дер­ман (ки­рил­ли­ца). Из­да­тель: Typonine, Хо­рва­тия

Tesla Slab

Tesla Slab Ни­ко­лы Джу­ре­ка (Nikola Djurek) — об­ра­зец гео­мет­ри­че­ско­го брус­ко­во­го шриф­та с ря­дом осо­бен­но­стей. В про­пис­ных зна­ках мож­но от­ме­тить кон­сер­ва­тизм ре­ше­ний, на­по­ми­на­ю­щий о та­ких ве­те­ра­на­х, как Rokwell (1934) Фран­ка Пьер­пон­та (Frank Hinman Pierpont) и ITC Lubalin Graph (1974) Гер­ба Лю­ба­ли­на (Herb Lubalin). Здесь же не­льзя не вспо­мнить о схо­жем про­ек­те сту­дии House Industries, об­ла­да­ю­щим бо­лее экс­тра­ва­гант­ным ха­рак­те­ром — Neutraface Slab (2009). Cтроч­ные зна­ки Tesla Slab за счёт бо­лее уз­ких про­пор­ций, вну­трен­ней ди­на­ми­ки штри­хов, тон­ких оп­ти­че­ских ком­пен­са­ций и ори­ги­наль­ных цифр вы­гля­дят ме­нее гео­мет­ри­чны­ми и на­ря­ду с ак­ци­ден­ци­ей впол­не мо­гут быть ис­поль­зо­ва­ны в на­бо­ре длин­ных тек­стов. Осо­бен­но яр­ко это про­яв­ле­но в на­сто­я­щем и весь­ма пла­стич­ном кур­си­ве, в то вре­мя как боль­шин­ство гео­мет­ри­че­ских брус­ко­вых шриф­тов со­про­во­жда­ет­ся толь­ко на­клон­ны­ми на­чер­та­ни­я­ми.

Этот шрифт удач­но про­пор­ци­о­ни­ро­ван: вы­нос­ные эле­мен­ты сред­ней дли­ны не под­жи­ма­ют­ся к стро­ке ра­ди эко­но­мии ме­ста по вер­ти­ка­ли, от­но­ше­ние вы­со­ты про­пис­ных зна­ков к строч­ным стре­мит­ся к тра­ди­ци­он­ным для пе­ре­ход­ных ан­тикв про­пор­ци­ям (па­ра­док­саль­но, но та­кие же вер­ти­каль­ные про­пор­ции у Times New Roman). И если в про­пис­ных бук­вах ста­тич­ность брус­ко­вых шриф­тов всё-та­ки оче­вид­на, то строч­ной ал­фа­вит за счёт за­ужен­ных зна­ков и срав­ни­тель­но длин­ных вы­нос­ных эле­мен­тов до­бав­ля­ет гар­ни­ту­ре энер­гии. Кро­ме то­го, на­ли­чие ше­сти на­чер­та­ний с кур­си­ва­ми поз­во­ля­ет ра­бо­тать с «Те­слой» в ши­ро­ком диа­па­зо­не кеглей: Hairline, Bold и Medium по­дой­дут в ра­бо­те над кор­по­ра­тив­ны­ми сти­ля­ми или жур­наль­ной ак­ци­ден­ци­ей, а с по­мо­щью Light, Regular и Book мож­но да­же риск­нуть на­брать не слиш­ком длин­ный ро­ман или кни­гу в жан­ре нон-фик­шн.

Пря­мые на­чер­та­ния ки­рил­ли­цы в жёст­ких кон­струк­ци­ях брус­ко­во­го шриф­та вы­гля­дят бо­лее пред­ска­зу­е­мо, все яр­кие осо­бен­но­сти здесь пе­ре­хо­дят по на­след­ству от ла­ти­ни­цы: вер­ти­каль­ная за­сеч­ка в а, ниж­няя за­сеч­ка в у, кон­струк­ции ж и к. Тем цен­нее ред­кие пла­стич­ные зна­ки ки­рил­ли­цы — б, д, л, з и ч, ко­то­рые смяг­ча­ют ритм «ма­ши­но­пис­ной» стро­ки. Зна­чи­тель­но же обо­га­ща­ют об­раз гар­ни­ту­ры ори­ги­наль­ные кур­си­вы с при­внесён­ны­ми кал­ли­гра­фи­че­ски­ми осо­бен­но­стя­ми.

Ре­дак­ция бла­го­да­рит всех ав­то­ров шриф­тов за пре­до­став­лен­ные ма­те­ри­а­лы.Циф­ра «10» для это­го об­зо­ра на­ри­со­ва­на Оль­гой Пань­ко­вой.

typejournal.ru

Журнал «Шрифт» • Десять шрифтов с кириллицей 2016 года

25 июня 2017

Рустам Габбасов

Евгений Юкечев

Редакция и редколлегия журнала «Шрифт»

По­че­му бы в мае не вспо­мнить о про­шед­шем 2016 го­де? Тем бо­лее что он был на­сы­щен со­бы­ти­я­ми как на гло­баль­ной, так и на ло­каль­ной шриф­то­вой сце­не. Вот не­ко­то­рые из них. На кон­фе­рен­ции ATypI в Вар­ша­ве бы­ла пред­став­ле­на тех­но­ло­гия ва­ри­а­тив­ных шриф­тов, и, хо­тя об осо­бен­но­стях её при­ме­не­ния спо­ры не уни­ма­ют­ся, оче­вид­но, что от­ча­сти бу­ду­ще­е ти­по­гра­фи­ки где-то там. В мае про­шло­го го­да успеш­но де­бю­ти­ро­ва­ла мас­штаб­ная кон­фе­рен­ция Typo Labs, по­свящён­ная шриф­то­вым тех­но­ло­ги­ям и про­грамм­но­му обес­пе­че­нию. И уже в кон­це 2016-го ста­ло по­нят­но, что кон­фе­рен­ция «Се­ре­бро на­бо­ра», увы, берёт па­у­зу. Да­лее — не­сколь­ко за­мет­ных яв­ле­ний на рын­ке.

Воз­мож­но, от­ве­том на гло­баль­ный вы­зов Monotype (за по­куп­кой FontShop по­сле­до­ва­ло ещё два круп­ных при­об­ре­те­ния: плат­фор­мы ви­зу­аль­но­го мар­ке­тин­га Olapic и стар­та­па Swyft Media, за­ра­ба­ты­ва­ю­ще­го на эмод­зи) явил­ся Type Network — ини­ци­а­ти­ва Font Bureau (Дэвид Бер­лоу и Ро­джер Бл­эк). В ком­па­нии со­бран вы­ра­зи­тель­ный со­ста­в ме­не­дж­мен­та и экс­перт­но­го со­ве­та (в ко­то­рый во­шли Дэвид Бер­лоу, Мэтью Кар­тер, Петр ван Бло­к­ланд, Сай­рус Хай­смит и дру­гие).

Рос­сий­ский ланд­шафт то­же ста­но­вит­ся во мно­гом ин­те­рес­нее: «Па­ра­Тайп» пе­ре­за­пу­стил ма­га­зин шриф­тов Fonts.ru, в ко­то­ром поль­зо­ва­те­лям пред­ло­же­но сра­зу не­сколь­ко ори­ги­наль­ных сце­на­ри­ев по­ис­ка и вы­бо­ра шриф­тов. Год на­зад на шриф­то­вом рын­ке по­яви­лся ду­эт Ильи Ру­дер­ма­на и Юрия Остро­менц­ко­го, анон­си­ро­вав свою сту­дию CSTM Fonts и ма­га­зин type.today, — от­ме­тим впе­чат­ля­ю­щие тем­пы шриф­то­вых ре­ли­зов и про­фес­си­о­наль­ной ак­тив­но­сти. И на­ко­нец, мно­гие поль­зо­ва­те­ли до­жда­лись ре­ли­за но­вой, ше­стой вер­сии шриф­то­во­го ре­дак­то­ра FontLab.

Ра­зо­брав­шись с флеш­бе­ком 2016-го, вер­нём­ся к на­ше­му еже­год­но­му об­зо­ру. Усло­вия вы­бо­ра про­ек­тов оста­лись преж­ни­ми: шрифт дол­жен со­дер­жать на­бор ки­рил­ли­че­ских зна­ков, пра­во на его ис­поль­зо­ва­ние долж­но быть до­ступ­но для при­об­ре­те­ния лю­бо­му же­ла­ю­ще­му, да­та вы­пус­ка — не ра­нее ян­ва­ря и не по­зд­нее де­ка­бря 2016 го­да. На этот раз до­пол­ни­тель­но к де­сят­ке мы ре­ши­ли со­брать не­боль­шой арьер­гард из 9 шриф­тов, а ав­то­рам шриф­тов за­да­­ли па­ру во­про­сов: 1) Ка­кой им­пульс по­слу­жил на­ча­лом ра­бо­ты? 2) Че­го уда­лось до­стичь и ка­кие бы­ли слож­но­сти в про­ек­те?

Итак, все 10+9 в ал­фа­вит­ном по­ряд­ке☟

Ди­зай­не­ры: Ари­на Ала­фер­до­ва, Дмит­рий Кир­са­нов. Из­да­тель: ParaType, Рос­сия

Круп­но­ке­гель­ная вер­сия шриф­та Baskerville вы­шла в ком­па­нии «Па­ра­Тайп» в сен­тя­бре 2016 го­да в ком­плек­тах Display и Poster. Ба­зо­вые па­ра­мет­ры гар­ни­тур уна­сле­до­ва­ны от ITC New Baskerville, так что они со­став­ля­ют хо­ро­шую па­ру к 8 на­чер­та­ни­ям от Джо­на Квар­тан­та и Ко, сде­лан­ным в ITC в 1972 го­ду (ки­рил­ли­че­ский на­бор зна­ков был со­здан Та­ги­ром Са­фа­е­вым в 1993-м). Об­острён­ный кон­траст, за­ужен­ные про­пор­ции зна­ков, тон­кие де­та­ли (осо­бен­но при­ме­ча­те­лен кур­сив в Baskerville Poster) пред­по­ла­га­ют ра­бо­ту в круп­ных кеглях — и в этом мас­шта­бе Baskerville Display & Poster при­об­ре­та­ют не­при­лич­ную кра­со­ту и изя­ще­ство. Мож­но ска­зать, что ав­то­рам уда­лось мак­си­маль­но пре­тво­рить стрем­ле­ние Джо­на Бас­кер­ви­ля к тон­кой и вы­ра­зи­тель­ной фор­ме. Сре­ди про­пис­ных зна­ков кур­си­ва мож­но об­на­ру­жить и аль­тер­на­тив­ные фор­мы со сво­ша­ми и ро­счер­ка­ми, на­по­ми­на­ю­щи­ми нам о том, что сам Бас­кер­виль был пре­крас­ным кал­ли­гра­фом. От­дель­но­го упо­ми­на­ния за­слу­жи­ва­ют ар­ти­стич­ные ма­юс­куль­ные и ми­ну­скуль­ные циф­ры; сло­вом, это изящ­ное, ла­ки­ро­ван­ное укра­ше­ние, а не шрифт — та­ко­му по­ра­до­вал­ся бы и сам .

Шриф­ты Baskerville и се­го­дня оста­ют­ся ра­бо­чей ло­шад­кой мно­гих ти­по­гра­фов. С со­вет­ских времён (если го­во­рить о ки­рил­ли­че­ской вер­сии) ком­форт­ные про­пор­ции, спо­кой­ные и при­выч­ные фор­мы этой гар­ни­ту­ры встре­ча­ют­ся на стра­ни­цах дет­ских книг, ху­до­же­ствен­ной ли­те­ра­ту­ры, до­ку­мен­таль­ной про­зы, жур­на­лов. Эти шриф­ты слож­но на­звать остро­ак­ту­аль­ны­ми, но они все­гда бу­дут при­сут­ство­вать в ар­се­на­ле ди­зай­не­ра, оформ­ля­ю­ще­го кни­гу. И те­перь с по­яв­ле­ни­ем тща­тель­но от­ри­со­ван­ных круп­но­ке­гель­ных вер­сий де­ло остаёт­ся за уме­лым при­ме­не­ни­ем этих шриф­тов не толь­ко в за­го­лов­ках и на ти­туль­ных стра­ни­цах книг, но и в жур­на­лах, ин­фо­гра­фи­ке и про­чих жан­рах — без стес­не­ния в кеглях и раз­ме­рах.

Ди­зай­не­ры: Оль­га Пань­ко­ва, Илья Ру­дер­ман. Из­да­тель: type.today, Рос­сия

Этот нео­гу­ма­ни­сти­че­ский гро­теск с бес­пре­це­дент­ным для тек­сто­во­го шриф­та ко­ли­че­ством ли­га­ту­р (как в ла­ти­ни­це, так и в ки­рил­ли­це) был раз­ра­бо­тан по за­ка­зу жур­на­ла «Боль­шой го­род». В ин­тер­вью с Ильёй Ру­дер­ма­ном мы уже рас­ска­зы­ва­ли о ро­ли это­го шриф­та в из­да­нии: «Гро­теск Big City сде­лал не­ма­ло и для ли­те­ра­тур­но­го, и для гра­ждан­ско­го об­ра­за жур­на­ла. Во мно­гом это­му спо­соб­ство­ва­ла ак­ту­аль­ная ти­по­гра­фи­ка с до­лей са­мо­и­ро­нии, что в це­лом от­ве­ча­ло и ду­ху инд­иви­ду­аль­но­сти лич­но­сти, и де­мо­кра­тиз­му, ко­то­рые про­воз­гла­шал БГ». На тот мо­мент гар­ни­ту­ра со­дер­жа­ла 11 на­чер­та­ний (9 пря­мых и два кур­сив­ных). В 2009 го­ду Big City стал по­бе­ди­те­лем меж­ду­на­род­но­го кон­кур­са Со­вре­мен­ная ки­рил­ли­ца. Шрифт дол­гое вре­мя оста­вал­ся в экс­клю­зив­ном ис­поль­зо­ва­нии ре­дак­ци­ей жур­на­ла, за­тем на­чал­ся дол­гий про­цесс до­ра­бот­ки гро­те­ска с уча­сти­ем Оль­ги Пань­ко­вой для пуб­лич­но­го ре­ли­за под лей­б­лом CSTM Fonts.

В 2016 го­ду шрифт был пред­став­лен в де­вя­ти на­сы­щен­но­стях (от Hairline до Heavy) с со­от­вет­ству­ю­щи­ми кур­си­ва­ми (все­го 18 на­чер­та­ний). В но­вой вер­сии уточ­нён ри­су­нок зна­ков, до­бав­ле­на ка­пи­те­ль, но­вые ли­га­ту­ры и не­ал­фа­вит­ны­е сим­во­лы. Если при­ни­мать во вни­ма­ние, что гар­ни­ту­ра под­дер­жи­ва­ет бо­лее 100 язы­ков, а ли­га­ту­ры при­сут­ству­ют не толь­ко в строч­ных, но и в про­пис­ных зна­ках и в ка­пи­те­ли, то гру­бый ариф­ме­ти­че­ский под­счёт даёт бо­лее 2000 ли­га­тур в од­ном на­чер­та­нии. Ум­но­жая на об­щее ко­ли­че­ство на­сы­щен­но­стей, мы по­лу­чаем астро­но­ми­че­ский объ­ём ра­бо­ты, ко­то­рая бы­ла про­де­ла­на для то­го, что­бы вы­пус­тить шриф­т в про­да­жу.

Ти­по­гра­фи­че­ский по­тен­ци­ал это­го гро­те­ска вы­гля­дит весь­ма впе­чат­ля­ю­щим. Кро­ме не­объ­ят­но­го ко­ли­че­ства ли­га­тур он ос­на­щён сим­во­ла­ми, чув­стви­тель­ны­ми к ре­ги­стру, все­ми ви­да­ми цифр, чис­ли­тель­ны­ми, дро­бя­ми, ин­дек­са­ми, ма­те­ма­ти­че­ски­ми зна­ка­ми и зна­ка­ми клю­че­вых ва­лют. Бла­го­да­ря ши­ро­кой ли­ней­ке на­чер­та­ний BigCity Grotesque спо­со­бен спра­вить­ся с ми­кро- и ма­кро­ти­по­гра­фи­че­ски­ми за­да­ча­ми, убе­ди­тель­но ра­бо­тая как в мел­ком кегле, так и в за­го­лов­ках. Мож­но от­ме­тить и ещё од­ну осо­бен­ность шриф­та. При ком­би­на­ции на­бо­ра ки­рил­ли­цей и ла­ти­ни­цей тек­сту­ра на­бо­ра су­ще­ствен­но раз­ли­ча­ет­ся. Текст на осно­ве ла­ти­ни­цы за счёт оби­лия хво­сти­ков-за­се­чек в зна­ках b, d, h, i, k, l, m, n, p, r, u вы­гля­дит на­мно­го куд­ря­вее, чем на­бор в ки­рил­ли­це, где по­доб­ное ре­ше­ние встре­ча­ет­ся толь­ко в двух бук­вах — р и ф. Мож­но се­бе пред­ста­вить, на­при­мер, би­лин­гваль­ное из­да­ние, в ко­то­ром эта осо­бен­ность шриф­та сра­бо­та­ет ещё и функ­ци­о­наль­но.

Сти­му­лом к ра­бо­те по­слу­жи­ла моя ста­жи­ров­ка в CSTM Fonts, и я бы­ла счаст­ли­ва, что Илья и Юра (Илья Ру­дер­ман и Юрий Остро­менц­кий. — Прим. ред.) до­ве­ри­ли мне имен­но этот шрифт. Во-пер­вых, я фа­нат од­но­имён­но­го жур­на­ла и до сих пор хра­ню мно­го но­ме­ров, а во-вто­рых, по­сле дол­гой ра­бо­ты над Пу­лит­це­ром бы­ло очень ин­те­рес­но по­ра­бо­тать с гро­те­ском, и осо­бен­но с ли­га­тур­ной ча­стью. По­на­ча­лу страш­нее все­го бы­ло вно­сить да­же ми­ни­маль­ные из­ме­не­ния в кон­ту­ры, ведь этим шриф­том дол­го на­би­ра­ли жур­нал и он пре­крас­но ра­бо­тал! Но по­сколь­ку я всё де­ла­ла под чёт­ким ру­ко­вод­ством Ильи, боль­ших слож­но­стей не воз­ни­ка­ло. Ду­маю, всё, че­му я на­учи­лась в про­цес­се со­зда­ния та­кой боль­шой се­мьи, мож­но счи­тать до­сти­же­ни­я­ми.

Ди­зай­нер: Алек­сан­дра Ко­роль­ко­ва. Из­да­тель: FontFont, Гер­ма­ния

На­след­ник шриф­та Belladonna (экс­клю­зив­ный про­ект для жур­на­ла Italia), гар­ни­ту­ра FF Carina — это ва­ри­а­ция на те­му ан­тикв но­во­го сти­ля XVIII–XIX ве­ков. Мо­ну­мен­таль­ная сим­мет­рия и ста­ти­ка, вы­со­кий кон­траст, за­ужен­ные про­пор­ции зна­ков — все при­зна­ки, при­су­щие ди­до­нам, мы ви­дим и здесь. Од­на­ко изоб­ре­та­тель­ная ра­бо­та с остро­ко­неч­ным пе­ром при­ве­ла к уни­каль­но­му об­ра­зу. Не­обыч­ная пла­сти­ка гра­фем, на­плы­вы ова­лов с эн­та­зи­сом, чер­ниль­ные ста­лаг­ми­ты и ста­лак­ти­ты за­се­чек в про­пис­ных C, E, F, G, S, T, Z, ко­кет­ли­вые кап­ли в строч­ных зна­ках — и вся нео­клас­си­ка ле­тит к чёр­ту, а взгля­ду от­кры­ва­ет­ся эсте­ти­ка жур­наль­но­го лет­те­рин­га 1970-х в ис­пол­не­нии Гер­ба Лю­ба­ли­на и, на­при­мер, шриф­т ITC Tiffany Эда Бен­ге­та.

Де­ко­ра­тив­ность вне­дре­на в шрифт по его же за­ко­нам — ли­га­ту­ры, сво­ши, ми­ну­скуль­ные циф­ры и не­ко­то­рые аль­тер­на­ти­вы раз­ви­ва­ют ха­рак­тер шриф­та. От­дель­но­го от­ме­тим аль­тер­на­тив­ный ноль в во­лос тол­щи­ной и ки­рил­ли­че­ские ли­га­ту­ры, сде­лан­ные без стрем­ле­ния со­еди­нить всё со всем. FF Carina под­дер­жи­ва­ет по­чти сот­ню язы­ков, она про­стро­е­на в трёх на­чер­та­ни­ях (Regular, Bold, Black), со­дер­жит дро­би и ма­те­ма­ти­че­ские зна­ки (хо­тя слож­но пред­по­ло­жить, что гар­ни­ту­ру бу­дут ис­поль­зо­вать в кон­тек­сте, в ко­то­ром по­тре­бу­ют­ся дро­би и ин­дек­сы).

...Арт-ди­рек­тор «Па­ра­Тай­па» пуб­ли­ку­ет шрифт в «Фонт­Шо­пе»? В этом нет ни­ка­кой кон­спи­ро­ло­гии. Пред­ло­же­ние ли­цен­зи­ро­вать бу­ду­щий шрифт по­сту­пи­ло ав­то­ру от FontShop на кон­фе­рен­ции ATypI ещё в 2008 го­ду, и спу­стя го­ды Алек­сан­дра сдер­жа­ла своё обе­ща­ние.

Ди­зай­нер: Ва­ле­рий Го­лы­жен­ков. Из­да­тель — type.today, Рос­сия

Ак­ци­дент­ное на­чер­та­ние шриф­та Futura Display (как и фор­мы Futura Black), вы­пу­щен­ное Пау­лем Рен­не­ром в 1932 го­ду, оче­вид­но, уже на­все­гда оста­нет­ся в те­ни основ­но­го ком­плек­та сти­лей это­го гео­мет­ри­че­ско­го гро­те­ска. Бо­лее то­го, этот квад­рат­ный упрощён­ный шрифт в со­вре­мен­ной ло­ги­ке про­ек­ти­ро­ва­ния шриф­то­вых се­мейств не име­ет об­щей кон­струк­тив­ной и гра­фи­че­ской осно­вы с Фу­ту­рой.

Об­ра­ще­ние Ва­ле­рия Го­лы­жен­ко­ва к не­оче­вид­ной сто­ро­не Фу­ту­ры при­ве­ло к про­вер­ке по­тен­ци­а­ла и воз­мож­но­стей этой гра­фи­ки. Сна­ча­ла First Prize про­из­во­дит впе­чат­ле­ние ре­пли­ки на рен­не­ров­ские фор­мы, но, раз­гля­дев де­та­ли про­ек­та, по­ни­ма­ешь, что здесь ра­бо­та ве­лась со­всем в дру­гом на­прав­ле­нии. Ав­тор ста­вит пе­ред со­бой за­да­чу «ге­не­ти­че­ско­го» экс­пе­ри­мен­та. Да, в осно­ве ра­бо­ты — жёст­кая ло­ги­ка гео­мет­ри­че­ско­го гро­те­ска (First Prize лишён да­же скруг­ле­ний вну­трен­них ова­лов, а вну­три­бук­вен­ное бе­лое вы­руб­ле­но под пря­мым уг­лом), но са­мое н­те­рес­ное на­чи­на­ет­ся с мо­мен­та вне­дре­ния в эту гра­фи­ку кон­струк­ций на­клон­но­го и пря­мо­го кур­сив­ов (Bold Italic, Bold Upright). До­ба­вить сю­да ци­ти­ро­ва­ние не­ко­то­рых осо­бен­но­стей ста­ро­стиль­ных ан­тикв (верх­ние вы­нос­ные эле­мен­ты вы­ше про­пис­ных, ми­ну­скуль­ные циф­ры), иг­ры с на­чаль­ны­ми и кон­це­вы­ми ро­счер­ка­ми — и идея до­во­дит­ся до воз­мож­но­го аб­со­лю­та.

В ре­зуль­та­те по­лу­чил­ся ак­ци­дент­ный шрифт, ко­то­рый в лю­бом ма­ке­те ре­ши­тель­но возь­мёт на се­бя роль со­ли­ста. И если на­чер­та­ние Bold дей­стви­тель­но на­по­мнит нам о Рен­не­ре, то Bold Italic и Bold Upright — это на­сто­я­щий Го­лы­жен­ков. Если вам до­во­ди­лось ви­деть его бы­стрые на­брос­ки шриф­то­вых форм (на бу­маж­ных ска­тер­тях в ка­фе, на­при­мер), то вы пой­мёте, что син­тез кал­ли­гра­фии и шриф­то­вой ин­же­не­рии — это ха­рак­тер­ная осо­бен­ность его ав­тор­ско­го тем­пе­ра­мен­та. Шрифт спо­со­бен дер­жать как экс­тре­маль­но круп­ные ке­гли, так и сред­не­ке­гель­ный на­бор (в уме­рен­ных ко­ли­че­ствах) и об­ла­да­ет всем по­тен­ци­а­лом для раз­ви­тия в сто­ро­ну свет­лых на­чер­та­ний. В лю­бом слу­чае First Prize уже за­нял ме­сто в ря­ду со­сто­яв­ших­ся шриф­то­вых экс­пе­ри­мен­тов.

Им­пуль­сом для на­ча­ла ра­бо­ты мо­гу на­звать два мо­мен­та. Пер­вый — же­ла­ние дать но­вую жизнь од­но­му из мо­их ста­рых шриф­тов. В ре­зуль­та­те FirstPrize 2000 го­да вы­пус­ка был пол­но­стью пе­ре­стро­ен. Вто­рой мо­мент — это ин­те­рес, ко­то­рый про­яви­ли к шриф­ту Илья и Юрий (Илья Ру­дер­ман и Юрий Остро­менц­кий. — Прим. ред.) во вре­мя про­смот­ра и об­су­жде­ния кан­ди­да­тов для ре­ли­за на пло­щад­ке type.today. При­зна­юсь, без их под­держ­ки шрифт мог бы на­дол­го за­дер­жать­ся в сто­ле сре­ди про­чих на­бросков. На се­го­дня уда­лось под­го­то­вить две груп­пы свя­зан­ных меж­ду со­бой на­чер­та­ний, каж­дая из ко­то­рых при­вя­за­на к FirstPrize Bold. Од­на груп­па — это на­чер­та­ния за­ужен­ных про­пор­ций, вто­рая со­сто­ит из силь­но сжа­тых на­чер­та­ний.

Слож­но­сти? Это, на­вер­ное, са­мый объ­ём­ный из мо­их про­ек­тов, и слож­нее все­го бы­ло на ста­дии тех­ни­че­ской раз­ра­бот­ки и те­сти­ро­ва­ния, ко­гда все основ­ные идеи бы­ли уже ре­а­ли­зо­ва­ны — нуж­но бы­ло не от­вле­кать­ся на дру­гие, бо­лее твор­че­ские за­да­чи.

Ди­зай­не­ры: Вин­сент Чан, Кри­сти­ан Шварц, Илья Ру­дер­ман (ки­рил­ли­ца). Из­да­тель: Commercial Type, США

Ди­зай­не­ры Вин­сент Чан и Кри­сти­ан Шварц спро­ек­ти­ро­ва­ли этот гро­теск в 2008 го­ду по за­ка­зу Кри­сто­фе­ра Мар­ти­не­за, арт-ди­рек­то­ра жур­на­ла о мо­де и сти­ле T (The New York Times Style Magazine). Жур­нал Т уко­ренён в куль­ту­ре и ви­зу­аль­ной ис­то­рии боль­шо­го аме­ри­кан­ско­го ме­га­по­ли­са. Хо­тя он был за­пу­щен в 2004 го­ду, связ­ь из­да­ния с NYT на­во­дит на со­об­ра­же­ния, что каж­дый ре­ди­зайн Т не­мыс­лим без до­ли кон­сер­ва­тиз­ма и по­ис­ков ин­тел­ли­гент­ных хо­дов. Пер­вый шрифт се­мей­ства Giorgio (2007) с за­сеч­ка­ми, ко­то­рый арт-ди­рек­тор T-magazine Кри­сто­фер Мар­ти­нез на­ме­тил для за­го­лов­ков, по­лу­чил­ся кок­тейль­ной гар­ни­ту­рой с бла­го­род­ной ис­то­ри­ей. В нём сме­ша­ны вы­со­кий кон­траст, гео­мет­рич­ность, не­сколь­ко экс­цен­трич­ных де­та­лей в аль­тер­на­тив­ных зна­ках. Ха­рак­тер­ная осо­бен­ность — ми­ни­маль­ная раз­ни­ца меж­ду вы­со­той строч­ных и про­пис­ных зна­ков и ко­рот­кие вы­нос­ные эле­мен­ты. От­сыл­ка к 1930-м бы­ла оче­вид­ной — по сло­вам ав­то­ров Giorgio, мно­гие ре­ше­ния они пе­ре­ня­ли из гар­ни­ту­ры Corvinus (Bauer Type, ок. 1935) швей­цар­ско­го ди­зай­не­ра Имре Рай­не­ра. Это бы­ло вре­мя не­на­ви­сти к ор­на­мен­ту — Кор­ви­нус сде­лан ми­ни­ма­ли­стич­но и об­ла­дал свое­об­раз­ным рит­мом.

Ге­не­ти­ка Giorgio Sans то­го же по­ряд­ка — уз­кий гро­теск с ко­рот­ки­ми вы­нос­ны­ми эле­мен­та­ми, ко­то­рый в на­бо­ре сби­ва­ет­ся в плот­ные стро­ки, на­по­ми­на­ю­щие о ти­по­гра­фи­ке мод­ных жур­на­лов 20-х и 30-х го­дов. Он бо­лее «по­ли­гра­фи­чен», уни­вер­са­лен и не пре­тен­ду­ет на связь с ис­то­ри­ей, го­род­ской сре­дой и афи­ша­ми ве­ка джа­за. От­дель­ный сет круг­лых и бо­лее ши­ро­ких про­пис­ных зна­ков поз­во­ля­ет иг­рать с рит­ма­ми за­го­лов­ков — приём, ко­то­рым уже увле­ка­лись жур­наль­ные ди­зай­не­ры (не сто­ит за­бы­вать, что шрифт был сде­лан для ма­ке­та де­ся­ти­лет­ней дав­но­сти). Кро­ме то­го, ла­ти­ни­ца со­дер­жит че­ты­ре аль­тер­на­тив­ных зна­ка G, Q, R и g, а в ки­рил­ли­це толь­ко бук­вам Я, я по­вез­ло иметь ва­ри­а­цию.

Мож­но ска­зать, что это шрифт для руч­но­го на­бо­ра — диа­па­зон на­сы­щен­но­стей (9 на­чер­та­ний с кур­си­ва­ми) пред­по­ла­га­ет по­бук­вен­ную сбор­ку ак­ци­ден­ции, вза­и­мо­дей­ствие её с гра­фи­кой и фо­то, тон­кую ра­бо­ту с бе­лым про­стран­ством ли­ста, огром­ным пят­ном, кон­струк­ци­ей. Чем гром­че, тем луч­ше, но нет ни­че­го скуч­нее мо­но­тон­но­го тек­ста, ак­ку­рат­но на­бран­но­го Giorgio Sans в не­боль­шом кегле.

Ди­зай­не­ры: Ман­ве­л Шма­во­ня­н и Алек­сандр Лю­бо­вен­ко. Из­да­тель: Па­ра­Тайп, Рос­сия

Mediator — не­об­хо­ди­мое и ожи­да­е­мое при­бли­же­ние к уни­вер­саль­ным гар­ни­ту­рам вро­де Frutiger или Univers, ко­то­рых по-преж­не­му не хва­та­ет на рын­ке ки­рил­ли­цы. Это нео­гу­ма­ни­сти­че­ский гро­теск со спо­кой­ной (на пер­вый взгляд) пла­сти­кой, и его глав­ные ка­че­ства — удо­бо­чи­та­е­мость в мел­ких кеглях и лёг­кость со­че­та­ния с книж­ны­ми ан­ти­ква­ми раз­лич­но­го ри­сун­ка и тем­пе­ра­мен­та.

У шри­фта от­кры­тая апер­ту­ра, раз­ни­ца меж­ду вы­со­той про­пис­ных и строч­ных зна­ков су­ще­ствен­ная, как и вы­со­та вы­нос­ных эле­мен­тов. Про­пис­ные бук­вы рав­но­ши­рин­ные; об­раз шриф­та в ки­рил­ли­че­ском на­бо­ре чем-то на­по­ми­на­ет Humanist 531 (ки­рил­ли­че­ская вер­сия шриф­та Syntax Ган­са Эду­ар­да Мей­е­ра, 1968). Воз­мож­но, это уже ав­тор­ский по­черк — оба шриф­та бы­ли сде­ла­ны Ман­ве­лом Шма­во­ня­ном. Во­про­сы вы­зы­ва­ют раз­ве что за­ужен­ные на­чер­та­ния Narrow и Condensed: в та­ких тис­ках ди­на­мич­ные фор­мы на­чи­на­ют «скри­петь», все из­ги­бы, ду­ги, диа­го­на­ли де­фор­ми­ру­ют­ся, а раз­ма­ши­стые вы­нос­ные эле­мен­ты со­про­тив­ля­ют­ся по­пыт­кам со­брать не­мно­го­слов­ную ком­по­зи­цию.

По сло­вам из­да­те­ля, Mediator — не­за­мет­ный шрифт, но, по на­ше­му мне­нию, в тек­сто­вых кеглях он до­ста­точ­но эмо­ци­о­на­лен и вы­во­дит свою, со­всем не ме­ди­та­тив­ную ме­ло­дию. Это нуж­но учи­ты­вать при вы­бо­ре шриф­та в ка­че­стве как основ­но­го, так и вспо­мо­га­тель­но­го ин­стру­мен­та для на­бо­ра. Гар­ни­ту­ра со­дер­жит 30 на­чер­та­ний: 8 пря­мых и 8 кур­сив­ных от Thin до Black, 7 за­ужен­ных и 7 уз­ких от Thin до ExtraBold. В ком­плек­те ми­ну­скуль­ные циф­ры во всех на­чер­та­ни­ях и ка­пи­тель в пря­мых на­чер­та­ни­ях нор­маль­но­го диа­па­зо­на.

У ме­ня дав­но зре­ла мысль сде­лать шрифт боль­шо­го диа­па­зо­на с до­воль­но ши­ро­ки­ми про­пор­ци­я­ми. Я и рань­ше про­ек­ти­ро­вал шриф­ты с боль­шим ко­ли­че­ством на­чер­та­ний, но в та­ком диа­па­зо­не — на­чи­ная с Thin до Black — впер­вые. По боль­шей ча­сти я про­ек­ти­рую тек­сто­вые шриф­ты. И в этот раз мне хо­те­лось со­здать со­вре­мен­ный тек­сто­вый гро­теск. Слож­ность бы­ла в том, что очень труд­но вы­де­лить­ся в том ко­ли­че­стве шриф­тов, ко­то­рые уже су­ще­ству­ют и раз­ра­ба­ты­ва­ют­ся се­го­дня ди­зай­не­ра­ми. Я ста­ра­юсь вы­де­лять­ся от­то­чен­но­стью мо­их шриф­тов. На­сколь­ко это у ме­ня по­лу­ча­ет­ся — су­дить не мне.

Ди­зай­не­ры: Пе­тер Би­лак, Ири­на Смир­но­ва (ки­рил­ли­ца). Из­да­тель Typotheque, Ни­дер­лан­ды

Пе­тер Би­лак по­ста­вил пе­ред со­бой до­воль­но прак­тич­ную за­да­чу — со­здать ра­ци­о­наль­ный шрифт, ко­то­рый ра­бо­тал бы в длин­ных тек­стах так же хо­ро­шо, как и в за­го­лов­ка­х и на­ви­га­ции. По­доб­но шриф­там для си­сте­м ори­ен­ти­ро­ва­ния, November спо­ко­ен и лишён яр­ких от­вле­ка­ю­щих де­та­лей. «По­рой шрифт дол­жен про­сто хо­ро­шо справ­лять­ся со сво­и­ми обя­зан­но­стя­ми», — ком­мен­ти­ру­ет Би­лак свою за­да­чу.

До­ста­точ­но взгля­да на со­став шриф­то­вой се­мьи, что­бы убе­дить­ся в её муль­ти­функ­ци­о­наль­но­сти. Три груп­пы на­чер­та­ний (Normal, Condensed, Compressed) в диа­па­зо­не от Hairline до Black; ка­пи­тель, ми­ну­скуль­ные циф­ры, ин­дек­сы, ре­ги­стро­за­ви­си­мые аль­тер­на­тив­ные зна­ки да­дут не­об­хо­ди­мую сво­бо­ду ди­зай­не­ру в ра­бо­те с лю­бой ти­по­гра­фи­че­ской за­да­чей. До­ба­вить к это­му ки­рил­ли­цу (ди­зайн Ири­ны Смир­но­вой), гре­че­ский и иврит (кон­суль­та­ции Да­ни­эля Гра­ме­ра) — и при­ме­не­ние шриф­та рас­ши­ря­ет­ся до 200 язы­ков.

С на­бо­ром мас­сы от на­чер­та­ния к на­чер­та­нию шрифт об­ре­та­ет тем­пе­ра­мент, про­яв­ляя хоть и сдер­жан­ный, но до­воль­но от­кры­тый и дру­же­люб­ный нрав. Сре­ди цифр на се­бя об­ра­ща­ют вни­ма­ние 6, 8 и 9, ко­то­рые, буд­то иг­но­ри­руя со­се­дей, вы­ве­де­ны из кру­га с гео­мет­рич­ной точ­но­стью. В свет­лых на­чер­та­ни­ях вид­на точ­ная ра­бо­та Би­ла­ка с ха­рак­те­ром ова­лов и фор­мой. Поз­во­лив се­бе гру­бое обоб­ще­ние, этот шрифт мож­но бы­ло бы на­звать гол­ланд­ским DINом, в ко­то­ром верх берёт не ин­же­нер, а праг­ма­тич­ный ху­дож­ник.

Ра­бо­та над ки­рил­ли­цей к November шла на удив­ле­ние лег­ко. Не знаю, по­мо­гал ли мне пре­ды­ду­щий опыт — ра­бо­та над су­пер­се­мей­ством Greta Sans или сам ри­су­нок шриф­та. Един­ствен­ная фор­ма, ко­то­рая на­шлась не сра­зу, — это строч­ная б. Ла­ко­нич­ность форм не поз­во­ля­ла до­ба­вить при­выч­ный из­гиб вверх в окон­ча­нии вы­нос­но­го эле­мен­та. Диа­го­наль­ный штрих тре­бо­вал дру­го­го сре­за, а го­ри­зон­таль­ный вы­нос­ной эле­мент без из­ги­ба де­лал фор­му боль­ше по­хо­жей на ше­стёр­ку. Я на­шла тот ми­ни­маль­ный на­клон, ко­то­рый со­здал не­об­хо­ди­мое дви­же­ние по диа­го­на­ли вверх и поз­во­лил за­кон­чить штрих стро­го вер­ти­каль­но. Ко­гда я ста­ла те­сти­ро­вать го­то­вый шрифт, то по­ня­ла, что November дей­стви­тель­но не об­ра­ща­ет на се­бя вни­ма­ния во вре­мя чте­ния. Чёт­кий и ров­ный ритм, вер­ти­каль­ный ха­рак­тер форм по­мо­га­ли скон­цен­три­ро­вать­ся, а чи­тать в мел­ком кегле бы­ло на удив­ле­ние лег­ко. За­кон­чи­лось тем, что де­ло­вой и не­за­мет­ный November стал мо­им шриф­том по умол­ча­нию в тек­сто­вом ре­дак­то­ре.

Ди­зай­нер: Еле­на Но­восёло­ва. Из­да­тель: type.today

Ав­тор­ское про­чте­ние Еле­ной Но­восёло­вой шриф­то­вой клас­си­ки. Ин­тер­пре­та­ции на те­му шриф­тов Бо­до­ни мож­но най­ти в ка­та­ло­гах мно­же­ства сло­во­ли­тен. Од­ной из са­мых убе­ди­тель­ных ра­бот до сих пор счи­та­ет­ся вер­сия, вы­пол­нен­ная для ком­па­нии ITC в се­ре­ди­не 1990-х го­дов под ру­ко­вод­ством Самне­ра Сто­уна, ко­то­рая вклю­ча­ет в се­бя не­сколь­ко оп­ти­че­ских на­чер­та­ний, осно­ван­ных на трёх ори­ги­наль­ных кеглях в 6, 12 и 72 пунк­та. Со­всем не­дав­но яр­кий экс­пе­ри­мент на те­му шриф­тов Bodoni был про­ведён в про­ек­те Parmigiano, вы­пу­щен­ном сту­ди­ей Typotheque (мы пи­са­ли об этом в пре­ды­ду­щем об­зо­ре).

Для вер­сии NWT Bodoni ав­то­р вы­бра­л об­раз­цы тек­сто­вых кеглей в 9 и 12 пунк­тов, что пред­по­ла­га­ет ис­поль­зо­ва­ние шриф­та в длин­ных тек­стах. Од­на­ко сто­ит с осто­рож­но­стью ис­поль­зо­вать шрифт в кегле ни­же 12-го: ре­гу­ляр­ное на­чер­та­ние со­здаёт плот­ный и гу­стой на­бор при до­воль­но вы­со­ком кон­тра­сте, что мо­жет быть кри­тич­ным при рас­тис­ки­ва­нии крас­ки при пе­ча­ти на рых­лой бу­ма­ге. Тек­сту­ра на­бо­ра рав­но­мер­на, а об­раз тек­ста на­по­ми­на­ет о шриф­те Filosofia Зу­зан­ны Лич­ко. В де­та­лях же эти шриф­ты раз­ли­ча­ют­ся прин­ци­пи­аль­но. Если фор­мы Filosofia смяг­че­ны, то NWT Bodoni прин­ци­пи­аль­но об­острён (вер­ти­каль­ные за­сеч­ки C, E, F, G, S, T, Z — это острые клин­ки).

Чи­сто­та и стре­ми­тель­ность кон­ту­ров в шриф­те Еле­ны Но­восёло­вой со­здаёт ощу­ще­ние ско­ро­сти вну­три ста­тич­ных кон­струк­ций зна­ков. Эта ско­рость, на­при­мер, про­яв­ля­ет се­бя в яр­ких кур­сив­ных ми­ну­скуль­ных циф­рах. Ми­ну­скуль­ные циф­ры мож­но сме­ло при­чис­лить к основ­ным до­сто­ин­ствам гар­ни­ту­ры: ту­гие кон­ту­ры 2, 3, 5 слож­но не узнать в ря­ду по­доб­ных. Так­же об­ра­ща­ет на се­бя вни­ма­ние и ха­рак­тер фор­мы вну­трен­них ова­лов NWT Bodoni — они су­ще­ствен­но за­остре­ны, то­гда как в мел­ких кеглях мно­гих шриф­тов Bodoni из-за стрем­ле­ния вме­стить боль­ше про­стран­ства ча­ще встре­ча­ют­ся оквад­ра­чен­ные ва­ри­ан­ты.

Про этот шрифт я ду­ма­ла дав­но, осо­бен­но за­во­ра­жи­ва­ла ки­рил­ли­ца, на­ри­со­ван­ная Бо­до­ни. Ко­гда из­да­тель­ство Taschen вы­пу­сти­ло Manuale Tipografico, я ку­пи­ла кни­гу. На­ча­ла изу­чать, ска­ни­ро­ва­ла, срав­ни­ва­ла ри­су­нок для раз­ных раз­ме­ров и на­ри­со­ва­ла свою ин­тер­пре­та­цию. Слож­ность за­клю­ча­лась в том, что я ри­со­ва­ла кон­траст­ный шрифт, но этот кон­траст не дол­жен был ме­шать чте­нию, а ха­рак­тер­ный ри­су­нок Бо­до­ни тре­бо­ва­лось со­хра­нить.

Ди­зай­не­ры: Яна Кутьи­на, Ан­дрей Бе­ло­но­гов, Ва­ле­рий Го­лы­жен­ков. Из­да­тель: Ате­лье Otadoya

Удач­но по­до­бран­ные и пред­став­лен­ные зри­те­лю ле­ген­да и об­раз шриф­та, как пра­ви­ло, при пер­вом зна­ком­стве да­ют про­ек­ту не­сколь­ко оч­ков вперёд. Triplet — не ис­клю­че­ние. Со­юз Яны Кутьи­ной и Ан­дрея Бе­ло­но­го­ва в этом про­ек­те до­пол­нен уча­сти­ем Ва­ле­рия Го­лы­жен­ко­ва. Три­птих стал клю­че­вой иде­ей про­ек­та. «Не­стан­дарт­ный ко­стюм-трой­ка для на­сто­я­щих ори­ги­на­лов», «Уль­тра­со­вре­мен­ность и вин­таж в од­ном фла­ко­не», «Един­ство трёх не­за­ви­си­мых на­чер­та­ний» — эти­ми ме­та­фо­ра­ми встре­ча­ет зри­те­ля ав­тор­ская пре­зен­та­ция.

Оста­вим ори­ги­на­лов в ко­стю­ме-трой­ке в сто­ро­не и по­смот­рим на два дру­гих те­зи­са. Triplet дей­стви­тель­но про­из­во­дит впе­чат­ле­ние од­но­вре­мен­но и све­же­сти (осо­бен­но спра­вед­ли­во это для ки­рил­ли­цы), и опре­делён­но­го вин­таж­но­го флёра. Осно­вой гра­фи­ки Triplet по­слу­жи­ли шриф­ты, став­шие по­пу­ляр­ны­ми в XIX–XX ве­ках по обе сто­ро­ны Ат­лан­ти­ки, ти­па Latin Antique и Breite Etienne. Пе­ре­ход­ная фор­ма окон­ча­ния основ­ных штри­хов (что-то сред­нее меж­ду на­плы­вом и за­сеч­кой), кон­струк­ции зна­ков, фор­ма ова­лов и ха­рак­тер­ная гра­фи­ка основ­но­го на­чер­та­ния (Triplet Erste) со­зда­ют на­стро­е­ние шриф­та. Об­раз ки­рил­ли­цы по­до­бран тща­тель­но и умест­но — она не про­ти­во­ре­чит ло­ги­ке, за­дан­ной ла­ти­ни­цей.

«Един­ство трёх не­за­ви­си­мых на­чер­та­ний» и прав­да фор­ми­ру­ет цель­ную кар­тин­ку шриф­то­вой се­мьи. Од­на­ко са­ми на­чер­та­ния, не­смот­ря на ин­ди­ви­ду­аль­ные гра­фи­че­ские осо­бен­но­сти в уз­ком (Zweite) и кур­сив­ном (Dritte) ком­плек­тах зна­ков, ед­ва ли мож­но на­звать не­за­ви­си­мы­ми. Они про­из­во­дят впе­чат­ле­ние по­сле­до­ва­тель­ной и до­воль­но изоб­ре­та­тель­ной ра­бо­ты в рам­ках од­ной шриф­то­вой идеи. Соб­ствен­но го­во­ря, это во­прос тер­ми­но­ло­гии.

Этот яр­кий про­ект в опре­делён­ном смыс­ле вы­зы­ва­ет гра­фи­че­ско­го ди­зай­не­ра на ду­эль и тре­бу­ет от не­го из­ряд­ной сно­ров­ки. Но оче­вид­но и то, что по­яв­ле­ние та­ких про­ек­тов рас­ши­ря­ет ар­ти­сти­че­ский диа­па­зон шриф­то­во­го ми­ра.

Им­пуль­сом по­слу­жи­ло же­ла­ние сде­лать что-то сов­мест­но — не­три­ви­аль­ное, бо­дрое, же­ла­тель­но бы­строе (меч­тать не вред­но), но не­лег­ко­вес­ное. У каж­до­го из нас имел­ся груз в ви­де эн­но­го ко­ли­че­ства за­тя­нув­ших­ся про­ек­тов — и не­сти тя­же­ло, и бро­сить жал­ко. А вот при­ду­мать-сде­лать-от­пу­стить — это­го нам всем не хва­та­ло. На­ча­ли с под­бо­ра му­зы­каль­но­го ре­фе­рен­са, со­от­вет­ству­ю­ще­го на­стро­е­нию на­ше­го во­об­ра­жа­е­мо­го шриф­та. В по­ис­ках ви­зу­аль­но­го об­ра­за на­ткну­лись на сдёр­ну­тую из чье­го-то ин­ста­гра­ма кар­тин­ку с об­раз­цом шриф­та, и нам по­ка­за­лось, что это кру­то. Как вы­яс­ни­лось поз­же, он вы­пус­кал­ся раз­лич­ны­ми сло­во­лит­ня­ми на ру­бе­же XIX–XX ве­ков под на­зва­ни­ем Latin Antique. Эта един­ствен­ная кар­тин­ка за­да­ла на­прав­ле­ние для Erste, а за­тем при­шла идея про трой­ствен­ность, и даль­ше мы дви­га­лись эм­пи­ри­че­ски.

Не­ма­ло вни­ма­ния уде­ли­ли не­ал­фа­вит­ной ча­сти: пу­го­ви­цы, за­пон­ки, тор­ча­щий из кар­ма­на уго­лок плат­ка — ино­гда вто­рой план не ме­нее ва­жен, чем пер­вый. Мы осо­знан­но ис­ка­ли без­аль­тер­на­тив­ные ре­ше­ния, ба­лан­си­ро­ва­ли на гра­ни раз­но­сти и со­зву­чии на­чер­та­ний. Старт был очень бо­дрый и во­оду­ше­вля­ю­щий, а по­том сно­ва вы­яс­ни­лось, что де­лать шрифт — это до­воль­но нуд­но и скуч­но. Но бы­ло по­зд­но!

Ди­зай­не­ры: Вя­че­слав Ки­ри­лен­ко, Га­янэ Баг­да­са­рян. Из­да­тель: Brownfox, Рос­сия

По ре­цеп­ту ан­тич­ных времён в со­став вер­му­та — креплё­но­го ви­на, на­сто­ян­но­го на аль­пий­ской по­лы­ни, — вхо­дит це­лый на­бор раз­но­тра­вий: ты­ся­че­лист­ник, мя­та, ко­ри­ца, кар­да­мон, чёр­ная бу­зи­на, му­скат­ный орех и про­чее. Слож­но пред­ста­вить бо­лее под­хо­дя­щий ва­ри­ант для на­зва­ния это­го шриф­та: в об­ра­зе и де­та­лях Wermut сме­шан бу­кет шриф­то­вых мо­ти­вов, что даёт как ав­то­ру, так и ти­по­гра­фу опре­делён­ную сво­бо­ду ин­тер­пре­та­ций.

Wermut — яр­кий ак­ци­дент­ный шриф­т, ко­то­ро­му пред­пи­са­но ис­поль­зо­ва­ние в круп­ном и сред­нем кеглях. Все­го два на­чер­та­ния (пря­мое и кур­сив­ное) про­ве­рят на проч­ность на­ме­ре­ния ди­зай­не­ра. Но па­ра­док­саль­ным об­ра­зом в тек­сто­вом на­бо­ре, на­чи­ная с 7-го кегля, этот шрифт хо­ро­шо дер­жит до­ста­точ­но убо­ри­стую, ём­кую стро­ку. В ха­рак­те­ре ан­ти­к­вы при же­ла­нии мож­но рас­смот­реть от­сыл­ки к уз­ким круп­но­ке­гель­ным вер­си­ям так на­зы­ва­е­мых «ла­тин­ских» шриф­тов, ко­то­рые бы­ли по­пу­ляр­ны во Фран­ции со вто­рой по­ло­ви­ны XIX до се­ре­ди­ны XX ве­ка, или же уло­вить но­ты не­мец­ких ва­ри­а­ций на­ча­ла XX ве­ка на те­му гар­ни­ту­ры Lateinisch. Не­ко­то­рые фор­мы ука­жут и на Times New Roman, а ко­му-то вспо­мнят­ся ори­ги­наль­ные бук­вы Ро­же Эк­со­фо­на.

На­бор ас­со­ци­а­ций мож­но пе­ре­чис­лять бес­ко­неч­но и по­сто­ян­но воз­вра­ща­ться к пря­но­му бу­ке­ту раз­но­тра­вий, со­бран­но­му ав­то­ра­ми шриф­та. Не­из­гла­ди­мое впе­чат­ле­ние на зри­те­ля про­из­во­дит об­щая пла­сти­ка с остры­ми эле­мен­та­ми в про­пис­ных и строч­ных зна­ках, а так­же фор­ма строч­ной а. Wermut — опре­делён­но ху­до­же­ствен­ный ма­ни­фест, за­ни­ма­ю­щий уни­каль­ное ме­сто в со­вре­мен­ном ти­по­гра­фи­че­ском ар­се­на­ле.

В ка­кой-то мо­мент мы не­мно­го уста­ли от бру­таль­ных гро­те­сков, и нам за­хо­те­лось сде­лать ан­ти­кву. Об­раз Вер­му­та вна­ча­ле сло­жил­ся сло­вес­но, как если бы мы опи­сы­ва­ли ха­рак­тер че­ло­ве­ка. Он дол­жен был быть не­од­но­знач­ным, изящ­ным, стро­гим, вы­зы­ва­ю­щим, ме­тал­ли­че­ским, ко­лючим, но и не­мно­го плав­но-рас­ти­тель­ным. Не­мно­го де­ка­дент­ским, но с клас­си­че­ской осно­вой. Мы ста­ли ис­кать со­от­вет­ствия этим ощу­ще­ни­ям в шриф­тах и со­шлись на том, что ищем что-то меж­ду Скотч-ан­ти­квой и Тайм­сом. До­воль­но боль­шой про­ме­жу­ток во вре­ме­ни и боль­шая раз­ни­ца в ви­зу­аль­ном об­ли­ке, но это имен­но то, к че­му мы все­гда стре­мим­ся: со­еди­нить не­со­еди­ни­мое. Бук­ва а, глав­ная сти­леоб­ра­зу­ю­щая бук­ва, со­всем не по­хо­жа ни на Таймс, ни на Скотч Мо­дерн. Имен­но на ней ле­жит за­да­ча пре­зен­та­ции об­ра­за шриф­та, она долж­на быть са­мой яр­кой, а все осталь­ные бук­вы бо­лее сдер­жан­ны­ми. Это ста­но­вит­ся оче­вид­ным в на­бо­ре: бук­ва а рас­сы­па­на по тек­сту и всё вре­мя ко­лет ваш взгляд.

И ещё не­сколь­ко шриф­тов с ки­рил­ли­цей 2016 го­да

Ди­зай­нер: За­хар Ящин (FontaZY). Из­да­тель: ParaType, Рос­сия•Энер­гич­ный скрипт со мно­же­ством ли­га­тур. Не­ожи­дан­но ред­кий зверь в ки­рил­ли­че­ском сег­мен­те, при этом за­пад­ный шриф­то­вой ры­нок, по­жа­луй, пе­ре­на­сы­щен по­доб­ны­ми про­ек­та­ми.

Ди­зай­не­ры: Эм­ма­ну­аль Рей, Алек­сей Ва­ня­шин (ки­рил­ли­ца). Из­да­тель: Swiss Typefaces, Швей­ца­рия•Ми­ри­ад аль­тер­на­тив в каж­дом на­чер­та­нии это­го гео­мет­ри­че­ско­го гро­те­ска до сих пор по­ра­жа­ет во­об­ра­же­ние. Те­перь все пря­мые на­чер­та­ния со­дер­жат и ки­рил­ли­цу.

Ди­зай­нер: Ксе­ния Бе­лобро­ва. Из­да­тель: MyFonts, США•Ещё од­но тор­же­ство кон­тек­сту­аль­ной за­ме­ны и фи­чи Liga. При­ме­ча­те­лен кон­траст меж­ду вин­таж­ны­ми, ак­ку­рат­но вы­пи­сан­ны­ми строч­ны­ми бук­ва­ми и бо­лее пря­мо­ли­ней­ны­ми про­пис­ны­ми.

Ди­зай­не­ры: Илья Ру­дер­ман, Юрий Остро­менц­кий. Из­да­тель: type.today, Рос­сия•Обе­щан­ная ав­то­ра­ми в 2015 го­ду тек­сто­вая вер­сия яр­кой и ак­ту­аль­ной ан­ти­к­вы, пе­ре­осмыс­ля­ю­щей ис­то­ри­че­ские об­раз­цы.

Ди­зай­не­ры: Дэвид Джо­на­тан Росс, Ма­рия До­ре­ули (ки­рил­ли­ца), Джордж Трен­та­фил­ла­кос (гре­че­ский). Из­да­тель: djr.com, США•Пра­виль­ный Ди­кий За­пад в ис­пол­не­нии Дэви­да Джо­на­та­на Рос­са. А если точ­нее — клас­си­че­ский кла­рен­дон, в ко­то­ром все свой­ства этой сти­ли­сти­че­ской под­груп­пы до­ве­де­ны до пре­де­ла.

Ди­зай­нер: Пе­тер Би­лак, Ни­ко­ла Джу­рек (кон­суль­та­ции), Ма­рия До­ре­ули (кон­суль­тант по ки­рил­ли­це), Джер­ри Лео­ни­дас и Ирен Вла­чау (кон­суль­тан­ты по гре­че­ско­му). Из­да­тель: Typotheque, Ни­дер­лан­ды.•По­чер­ки Пе­те­ра Би­ла­ка (фор­маль­ный, не­бреж­ный и с на­жи­мом) в циф­ро­вом во­пло­ще­нии.

Ди­зай­нер: Пе­тер Би­лак, Ни­ко­ла Джу­рек (кон­суль­та­ции). Из­да­тель: Typotheque, Ни­дер­лан­ды.•Иде­аль­ный шрифт для по­сле­ду­ю­ще­го вы­ре­зы­ва­ния букв круг­лой фре­зой со смен­ны­ми лез­ви­я­ми раз­но­го диа­мет­ра.

Ди­зай­не­ры: Дэвид Бр­же­зи­на, Сла­ва Ев­чи­но­ва, Ти­тус Ни­мет, Па­тум Эго­да­ват­та. Кон­суль­тан­ты: Ирен Вла­чау (гре­че­ский), Мак­сим Жу­ков (ки­рил­ли­ца). Из­да­тель: Rosetta.•Гро­те­ско­вая по­ло­ви­на важ­ной шриф­то­вой си­сте­мы с огром­ным ко­ли­че­ством на­чер­та­ний и ин­те­рес­ным под­хо­дом к про­ек­ти­ро­ва­нию па­ры ан­ти­ква—гро­теск.

Ди­зай­н: Swisstypefaces, Алек­сей Ва­ня­шин (ки­рил­ли­ца), Па­скаль Зог­би (араб­ский). Из­да­тель: Swisstypefaces.•По­кой и во­ля в ти­по­гра­фи­че­ском во­пло­ще­нии — те­перь и с ки­рил­ли­цей.

Ре­дак­ция бла­го­да­рит всех ав­то­ров шриф­тов за пре­до­став­лен­ные ма­те­ри­а­лы. Циф­ра «10» для об­зо­ра на­ри­со­ва­на Яной Кутьи­ной и Ан­дре­ем Бе­ло­но­го­вым.Но это ещё не всё. В ян­ва­ре кол­ле­ги из type.today при на­шем уча­стии со­ста­ви­ли пол­ный спи­сок шриф­тов с ки­рил­ли­цей 2016 го­да.

typejournal.ru

Журнал «Шрифт» • Лучшие шрифты с кириллицей 2014 года по мнению журнала

27 февраля 2015

В этом го­ду мы ещё раз убе­ди­лись, на­сколь­ко вос­тре­бо­ва­нны се­го­дня в Рос­сии зна­ния в об­ла­сти ти­по­гра­фи­ки. Со­всем не­мно­го пре­уве­ли­чив, это мож­но бы­ло бы на­звать ажи­о­та­жем. С боль­шим ус­пе­хом в прошлом году состоялись фе­сти­валь «Ти­по­ма­ния» и кон­фе­рен­ция «Се­ре­бро на­бо­ра», ста­биль­но ра­бо­та­ют су­ще­ству­ю­щие шко­лы шриф­та, и да­же от­кры­ва­ют­ся но­вые. В ре­зуль­та­те при­бав­ля­ет­ся чис­ло тех, кто по­лу­ча­ет пред­став­ле­ние о про­фес­сии ди­зай­не­ра шриф­та, и тех, кто про­бу­ет свои си­лы в этой об­ла­сти. Ещё один от­рад­ный факт: по­чти каж­дый год на од­но­го вы­пуск­ни­ка кур­са Type and Media у нас ста­но­вит­ся боль­ше. Однако во­пре­ки пе­ре­чис­лен­ным про­цес­сам пред­ло­же­ние на рын­ке рас­ши­ря­ет­ся ед­ва за­мет­но при впол­не пред­ска­зу­е­мом ка­че­стве шриф­то­вых про­ек­тов. Всё, что по­яв­ля­ет­ся в ме­дий­ном про­стран­стве и вы­зы­ва­ет ин­те­рес, оста­ёт­ся недо­ступ­ным для поль­зо­ва­те­ля либо в виду экс­клю­зив­но­сти про­ек­тов, либо из-за неготовности авторов выходить к массовому пользователю.

По­про­бу­ем дать про­гноз. Оче­вид­но, что за­ру­беж­ные про­из­во­ди­те­ли бу­дут ак­тив­нее пред­ла­гать шриф­ты с ка­че­ствен­ной ки­рил­ли­цей, спро­ек­ти­ро­ван­ной са­мо­сто­я­тель­но или в сотрудничестве с про­филь­ными спе­ци­а­ли­стами. Тех­ни­че­ский уро­вень та­ких про­ек­тов бу­дет весь­ма вы­со­ким: раз­во­ра­чи­ва­ет­ся борь­ба за экра­ны, что пред­став­ля­ет­ся нам до­ста­точ­но ём­ким рын­ком. Сто­ит от­ме­тить, что в ушед­шем го­ду на­бра­ли си­лы не­боль­шие оте­че­ствен­ные сло­во­лит­ни и да­же по­яви­лись но­вые. Мы ждём све­жих проектов от рос­сий­ских ком­па­ний и сту­дий Brownfox, Letterhead, «Па­ра­Тайп», «Сту­дии Ле­бе­де­ва», но­во­яв­лен­ных Contrast Type Foundry и CSTM Fonts на­ря­ду с про­ек­та­ми не­за­ви­си­мых ди­зай­не­ров. На этом фо­не будет расти спрос не только на дизайнеров шрифта, но и на таких редких специалистов, как шрифтовые технологи.

И на­ко­нец, ва­ше­му вни­ма­нию — луч­шие шриф­ты 2014 го­да. Усло­вия, по ко­то­рым шриф­ты по­па­ли в рей­тинг, с про­шло­го го­да не из­ме­ни­лись: шрифт дол­жен быть до­сту­пен лю­бо­му же­ла­ю­ще­му для приобретения, обя­за­тель­ное тре­бо­ва­ние — на­ли­чие в зна­ко­вом со­ста­ве ки­рил­ли­цы, а год вы­пус­ка дол­жен быть да­ти­ро­ван 2014-м. На этот раз в лонг-лист по­па­ли 37 пре­тен­ден­тов (sic! в про­шлом го­ду бы­ло 36) из 14 стран. Ред­кол­ле­гия и ре­дак­ция вы­бра­ли 10 про­ек­тов путём го­ло­со­ва­ния. Все шриф­ты да­ны в ал­фа­вит­ном по­ряд­ке.

20 копеек

«20 копеек» — многоликий шрифт. Благодаря остроумной работе с альтернативными знаками он позволяет одним переключением кнопки Stylistic Alternates поменять ощущение от набора. Загляните в состав глифов любого из 14 начертаний (от Thin до Black), и вы обнаружите по два варианта букв K, Ж, Я, R — в основном сете они кудрявы на манер «Акциденц-гротеска», а в альтернативном имеют прямые ветви. Побочная (или же главная?) история разворачивается и в курсивах, где в дополнительном стилистическом сете спрятаны наклонные версии букв. Образ набора зависит от действий дизайнера, который может сделать его и старомодным, и прагматичным, сослаться и на конец XIX века, и на середину XX-го. Для любителей классификаций, впрочем, карты перепутаны и любые намеки на конкретные исторические гротески являются не более чем иронией (посмотрите на латинские буквы f, g, r, y). Чи­та­те­ли бло­га Юрия Гор­до­на по­мнят ис­то­рию со­зда­ния ан­ти­к­вы «21 Цент», вдохновлённой со­би­ра­тель­ным об­разом шриф­тов кон­ца XIX — на­ча­ла XX ве­ка (на­при­мер, гар­ни­тур се­рии Century и осо­бен­но Century Schoolbook). Гро­теск «20 ко­пе­ек» явился сыгранным партнёром упомянутой антикве, бла­го­да­ря че­му сло­жи­лась су­пер­гар­ни­ту­ра. И ан­ти­квен­ные «цен­ты», и гро­те­с­ко­вые «ко­пей­ки» со­гла­со­ва­ны по на­сы­щен­но­сти, про­пор­ци­ям и раз­ме­рам и, по за­мыс­лу ав­то­ра, рас­счи­та­ны на сов­мест­ное при­ме­не­ние. «Копейки» укомплектованы капителью, минускульными и маюскульными цифрами в прямых начертаниях и поддерживают широкий спектр языков.

Bouquet

Яркий образец рукописного шрифта с лёгкой отсылкой к готическому письму, с применением широкой кисти. Набранную этим шрифтом надпись можно принять за леттеринг — большое количество альтернативных знаков с росчерками убедительно этому способствует. Вообще, готика в кириллице зачастую выглядит довольно странно и надуманно, но в курсивных конструкциях она обретает не искусственную (как бывает зачастую в прямой фрактуре), а естественную динамику. Заслуживает внимания контроль дизайнера над чёрным и белым и контуром в целом. Bouquet примечателен плотной тёмной тканью набора в среднем кегле и дополнительными украшениями вроде росчерков, если вы набираете крупный заголовок. Как правило, появление подобного шрифта на рынке стремительно превращает его в завсегдатая вывесок и упаковок благодаря выразительности набранных им названий, которые сразу становятся логотипами. Интересно сравнить его с другим примером переосмысления каллиграфии в виде наборного шрифта — гарнитурой Веры Евстафьевой Amalta. Их сходство — в графической основе, то есть в письме широкой кистью, а их главное отличие — текстовый потенциал при дальнейшем развитии. В «Амальте» он теоретически возможен при уменьшении насыщенности и дополнительной корректировке знаков. Отсутствие такового, конечно, не является недостатком гарнитуры Bouquet, которая сама по себе — художественное высказывание. Это лишь наблюдение над «скелетом» шрифта и теми возможностями, которые он таит.

Formular

Шрифт Formular — неогротеск, созданный под влиянием эстетики новой швейцарской волны, где типографика выполняет мощную роль остранения, создавая на своём графическом уровне напряжение между формой и содержанием. Активно разделяя их, Лоренц Бруннер, Симона Коллер, Ронни Юнгер и многие другие «швейцарцы» парадоксально добиваются внимания к содержанию, а в переживший постмодернизм век это, пожалуй, и есть задача номер один для графического дизайнера. Шрифты, которые мы видим в проектах этой эстетики, интересны с точки зрения тонких «сбоев» ритма — то на уровне увеличенного межбуквенного расстояния, то на уровне формы отдельных букв. С точки зрения качества новая гарнитура «Браунфоксов» безупречна — сбалансированна по контуру, ритму и оптике. От своих собратьев она отличается изобретательными формами некоторых букв, например M и W. (Всего-то на полтона ниже, а ритм и «звучание» становятся уникальными.) Ещё один важный момент в строении этого шрифта — его пропорции. Formular удобен в работе с различными конструкциями: он может быть лёгким во флаговом наборе, а может стать и «кирпичом» в блочной текстуре. Его подчёркнуто чистые по геометрии знаки (стремящиеся к квадрату и кругу) делают строку крепко сбитой, а предельно короткие выносные элементы позволяют мостить абзацы максимально плотно, не теряя воздуха и ритма внутри. Это делает его универсальным инструментом, например, в интерфейсах и на веб-страницах (большим преимуществом гарнитуры является наличие экранной версии). Он решает задачи заголовков, сносок, элементов меню, вводных абзацев, врезов в одинаковой степени убедительно. Один из заметных примеров использования шрифта — свежий образовательный проект Arzamas, где контрапунктом «Формуляру» служит гарнитура Lava. Отметим, что Formular снабжён минускульными и табличными цифрами, знаками препинания для прописных (так называемая «пунктуация, чувствительная к регистру»), дробями, знаками верхнего и нижнего индекса и стилистическими альтернативами для ряда букв.

Gerbera

Новый гро­теск Gerbera на пер­вый взгляд от­сы­ла­ет к работам Эд­вар­да Джон­сто­на, Эри­ка Гил­ла, Па­у­ля Рен­не­ра и Ар­но Дре­ше­ра, к со­вре­мен­ным шрифтам вро­де Euclid (SwissTypefaces) или Brown (Lineto). Срав­ни­вать мож­но дол­го и с увле­че­ни­ем, но нам ви­дит­ся в «Гер­бе­ре» не гео­мет­рия «Фу­ту­ры» и не гиб­кость форм из эпо­хи дви­же­ния ис­кусств и ре­месёл, а тень Ро­же Эк­ско­ффо­на и его гро­те­ска Antique Olive (по­че­му-то се­го­дня не столь по­пу­ляр­но­го, как пе­ре­чис­лен­ные вы­ше шриф­ты). Впро­чем, это мо­жет быть и об­ма­ном зре­ния из-за од­ной лишь тон­кой де­та­ли, а имен­но не­боль­шо­го обрат­но­го кон­трас­та в зна­ках, ко­то­рому «Гер­бе­ра» обязана осо­бым ритмом. И в це­лом в эту гар­ни­ту­ру «Бра­ун­фок­сов» сто­ит вгля­ды­вать­ся вни­ма­тель­но: пре­уве­ли­чен­но раз­но­ши­рин­ные про­пис­ные в на­бо­ре вы­гля­дят тор­же­ствен­но и книж­но, обрат­ный кон­траст решён фи­ли­гран­но, а не­обя­за­тель­ные сти­ли­сти­че­ские за­ме­ны (строчная а, прописная Q) неожиданно ме­ня­ют об­раз на­бран­но­го сло­ва, если вос­поль­зо­вать­ся ими. Правда, хочется спросить, почему в гротеске, явно приближенном к группе гуманистических, нет двучастной g хотя бы на уровне альтернативной формы, но, с другой стороны, такая непоследовательность придаёт «Гербере» определённый шарм.

Glober

Гарнитура Glober на пер­вый взгляд не ка­жет­ся ис­клю­че­ни­ем из ряда открытых узких гротесков, а при­ла­жен­ные к окон­ча­ни­ям штри­хов ра­ди­у­сы скруг­ле­ний ме­ста­ми вы­гля­дят даже немного наигранно. Но по­том в по­ле зре­ния по­па­да­ют ова­лы и по­луова­лы: они вы­пол­не­ны ис­кус­но и формируют характер шрифта — имен­но это ме­ня­ет на­ше впе­чат­ле­ние от об­ли­ка гар­ни­ту­ры. Ова­лы «тё­плые», не ме­ха­ни­че­ские: фор­мы букв о, e най­де­ны точ­но и за­став­ля­ют рав­нять­ся на се­бя все осталь­ные зна­ки, со­зда­вая гам­му пла­сти­че­ских пе­ре­жи­ва­ний в, ка­за­лось бы, ста­тич­ной и бес­хит­рост­ной мо­де­ли шриф­та. Это сба­лан­си­ро­ван­ное шриф­то­вое се­мей­ство при­ме­ча­тель­но 18 на­чер­та­ни­я­ми — от тон­ко­го до сверх­жир­но­го, вклю­чая на­клон­ные. И, что не­ма­ло­важ­но, су­ще­ству­ют экран­ные вер­сии «Гло­бе­ра» — это ещё и уни­вер­саль­ный ин­стру­мент для раз­ра­бот­чи­ка мо­биль­ных при­ло­же­ний и веб-ди­зай­не­ра. Гар­ни­ту­ра — по­бе­ди­тель кон­кур­са «Со­вре­мен­ная ки­рил­ли­ца 2014» в но­ми­на­ции «Тек­сто­вые шриф­ты».

Identitet

Шрифтовые проекты Николы Джурека часто связаны с экспериментом, будь то эксперимент технологический или лингвистический. Identitet обернулся новым смелым исследованием и опытом объединения в одной шрифтовой системе нескольких письменностей, которые исторически использовались (и используются) на Балканах. Это очень высокая планка, поскольку избранные письменности решительно отличаются графическим образом знаков. Глаголица (в трёх начертаниях — от аккуратной исторической реконструкции древнейшей «угловатой» глаголицы до более современной круглой), боснийская кириллица, русская кириллица, arebica (вариант арабского алфавита для боснийского языка) и латиница в семье Identitet обладают единой толщиной штрихов, одинаковой высотой строчных и прописных знаков, и так далее во всех деталях, позволяющих достичь единства внутри системы. Identitet — проект знаковый для современного мира, охваченного глобализацией с возможностью мгновенного доступа к любой информации, которая, в свою очередь, требует перевода и графического отображения на биллионах мобильных устройств. Никола Джурек провёл серьёзную исследовательскую и художественную работу — чего стоит, скажем, создание автором новых графем в версии «круглой» глаголицы для обслуживания звуков в современном сербском языке, которых не существовало в древности.

Input

Шрифтовая семья с гигантским количеством моноширинных начертаний специально для написания программного кода. Возникает резонный вопрос, действительно ли это функционально оправданно, но пусть он остаётся риторическим. Эстетика моноширинных шрифтов эпохи ранних компьютеров и текстовых редакторов давно пользуется успехом у графических дизайнеров. Дэвид Джонатан Росс вдохновлялся процессом создания экранного шрифта Verdana Мэтью Картера и изначально рисовал Input как пиксельный шрифт. Когда базовые пропорции букв были выбраны, Дэвид приступил к отрисовке контуров поверх 11-пиксельной сетки. В результате Input может с успехом работать в типографике кода, в наборе табличных данных, а также в обычных текстах (например, технической документации). Любопытно, что автор шрифта предлагает использовать в коде (помимо синтаксической подсветки) различные начертания — от гротеска до брускового. Input бесплатен для персонального использования, а его сайт — не только промоинструмент, но и прекрасное поле для тестирования и генерирования шрифта с заданными стилистическими особенностями и знаковым составом. Input — победитель конкурса «Современная кириллица 2014» в номинации «Текстовые шрифты». Гаянэ Багдасарян, член жюри конкурса, прокомментировала проект так: «Несмотря на то что некоторые кириллические знаки можно было бы слегка подкорректировать в соответствии с традициями, общая структура текстового набора выделяет Input из многих кириллических шрифтов своим точным попаданием в нерв времени. Моноширинный набор тоже сохраняет своё очарование в кириллице, что само по себе большая редкость».

Journal Sans New

«Журнальная рубленая» (её текстовая версия, а ещё существовало начертание для крупнокегельного набора, см. «Каталог ручных и машинных шрифтов», М., 1966) была спроектирована Анатолием Щукиным и его коллегами из Отдела наборных шрифтов Института полиграфического машиностроения в 1940–1956 году. Ревизия первой цифровой версии «Журнальной рубленой», созданной ещё на заре существования фирмы ParaGraph, выявила ряд проблем в контурах, межбуквенном расстоянии, кернинге. Все они усилиями дизайнеров Марии Селезеневой, Александры Корольковой, Олексы Волочая были устранены, но главное не в этом. Известно, что в основе Журнальной рубленой лежит шрифт Erbar-Grotesk (Jakob Erbar, Ludwig & Mayer, 1929) — его пропорции, геометрический склад и состав начертаний схожи. Обновление «Журнальной рубленой» заключается в существенной переработке и уточнении знаков, существовавших в советское время «в металле», многие формы букв упростились, а их первоначальные варианты (например, к, ж) спрятаны в «альтернативы». Именно эти действия вновь сблизили «Эрбар-гротеск» и «Журнальную рубленую». Кроме того, был расширен состав начертаний: появился настоящий курсив (а не наклонное начертание) и два своеобразных заголовочных начертания. Кажется, «Журнальная рубленая» больше не напоминает о подшивках журнала «Наука и жизнь» за полированной коричневой дверцей шкафа и является полноценным инструментом для работы. А впрочем, если вы всё-таки захотите немного предаться ностальгии, всегда можно воспользваться альтернативными треугольными формами л и д — и набор сменит свой «возраст».

Stem

О кириллическом «Готэме» грезили многие дизайнеры, и Stem можно назвать серьёзной попыткой эту мечту исполнить. Но что существенно отличает этот шрифт, кроме самих пластических особенностей, так это курсив. Если прямое начертание ещё пытается держать осанку, тянуть носок, сохранять определённую жёсткость, то вместе с курсивом образ заметно смягчается и становится приветливее и покладистее. Двенадцать начертаний — от сверхтонкого до жирного, включая курсивы, капитель, различные стилистические наборы для цифр, альтернативные формы знаков (а, к, ж), и это только первая часть проекта, предназначенная для крупнокегельного акцидентного набора. По сообщениям авторов, ожидается выпуск новых начертаний для текстового набора, в том числе мелкокегельного (caption).

Woodkit

Деревянные литеры для акцидентного набора как эстетический объект обрели новую жизнь в этом проекте Ондрея. По словам автора, работа с «Вудкитом» напоминает игру в кубики. В вашем распоряжении три семейства (Solid, Print и Reprint, визуально отличающиеся эффектами «непропечатки»), в каждом из них по шесть начертаний различной стилистики с орнаментами. При включённых функциях OpenType можно добиваться весёлой вариативности и использовать Woodkit на полную катушку — на все 10 000+ глифов. Этот впечатляющий проект акцидентного шрифта стал одним из победителей конкурса «Современная кириллица 2014». Шрифт был отмечен Юрием Гордоном, членом жюри конкурса: "Woodkit — замечательный по замыслу и блестящий по исполнению шрифтовой проект в жанре новой типографики — набор на грани шрифта и политипажа. Шрифтовая система, состоящая из чрезвычайно разнообразных, но отлично подогнанных друг к другу глифов-кубиков, позволяет выстраивать необыкновенные дома-надписи-картины, где каждая буква задерживает глаз, а простой набор становится готовым постером. Но это ещё и читается! В Woodkit можно играть, как в детский конструктор, собирая то слова, то абстрактные композиции из входящих в систему орнаментов. Для меня этот комплект — привет и из прошлого с деревянными литерами, и из будущего с динамической типографикой, с самоценными типографическими играми, не привязанными, как до сих пор, к утилитарным целям. Возможно, это первый в мире комплект для игры в бисер".

Бук­ви­ца — Ма­рия До­ре­ули

typejournal.ru

Кириллица | Настоящее

«Отче наш» считается главной христианской молитвой. Ее слова зачастую известны даже не слишком религиозным людям, и именно ее в первую очередь советуют читать в сложных жизненных ситуациях.

Это единственная молитва, которая дана Богом, а не людьми

«Отче Наш» называют Господней молитвой, так как ее дал человечеству сам Иисус Христос. Его ученики попросили Христа научить их молиться, и именно эти слова услышали от Него в качестве образца для молитвы Богу.

Тексты «Отче наш» в разных источниках отличаются друг от друга

С самого начала существовало несколько разночтений «Отче наш». Даже в Евангелиях мы встречаем молитву в двух вариантах: более пространном - от Матфея и кратком – от Луки.

При этом у Матфея «Отче наш» входит в состав Нагорной проповеди, тогда как у Луки Иисус дает эту молитву ученикам в ответ на просьбу «научить молиться». Наибольшее распространение в христианстве получил первый вариант.

У библеистов, между тем, нет уверенности в том, что завершающая фраза молитвы (доксология) - «Ибо Твое есть Царство, и сила, и слава во веки веков. Аминь» вообще входила в оригинал текста, так как в древнейших вариантах Евангелия от Матфея она отсутствует, а у Луки вообще не встречается.

Есть версия о том, что она начала использоваться только в раннехристианские времена в литургиях. Различаются также тексты на разных языках, поскольку переводчики, по-видимому, стремились выделить и сделать более значимыми отдельные аспекты молитвы.

В «Отче наш» собраны практически все человеческие нужды и стремление к спасению души

Молитва звучит так:

«Отче наш, сущий на небесах!да святится имя Твое;да приидет Царствие Твое;да будет воля Твоя и на земле, как на небе;хлеб наш насущный дай нам на сей день;и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим;и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого.Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки веков.Аминь».

В этих строках человек обращается к Господу, прославляя Его и вверяя Ему себя, прося о хлебе насущном и прочих земных благах, об искуплении грехов, а также об избавлении от греховных искушений и влияния темных сил.

Католический вариант «Отче наш» отличается от православного

В латинском переводе Библии (Вульгате), который был сделан с греческого оригинала блаженным Иеронимом, опускались заключительные слова молитвы: «Ибо Твое есть Царство и сила и слава, во веки веков, аминь».

Также они были опущены и в римско-католическом богослужении. Объяснялось это тем, что римский папа считался наместником Святого Петра и как бы заместителем Бога на Земле, и ему формально передавалась вся божественная власть.

Интересно, что члены средневекового Ордена тамплиеров (рыцарей-храмовников) читали «Отче наш» по канонам не католической, а восточно-христианской (греко-православной) литургии, то есть с сохранением заключительных слов. Получалось, что они отрицали притязания понтификов на божественные Царство, силу и славу. Это стало одним из поводом гонений на тамплиеров со стороны инквизиции.

«Отче наш» является универсальной молитвой

Это единственная в христианстве молитва, которую можно использовать на все случаи жизни. Можно читать ее, если хочешь получить божественное благословение в любом деле, в качестве защитного средства от проявлений нечистой силы и иных напастей, для исцеления от болезней.

Известно множество случаев, когда молитва «Отче наш» спасала людей, находящихся в серьезной опасности и даже на краю гибели. Так, ветеран Великой Отечественной войны по имени Александр писал с фронта своей жене, что произошло с ним, когда он в 1944 году попал в окружение: «Я с раненой ногой лежал в доме, услышал стук шагов и немецкий говор. Я понял, что сейчас умру. Наши были близко, но рассчитывать на них было просто смешно. Я не мог пошевелиться — не только потому что был ранен, но и потому что оказался в тупике.

Ничего не оставалось, кроме как молиться. Я готовился к смерти от руки противника. Они увидели меня — я испугался, но не перестал читать молитву. У немца не оказалось патронов — он начал о чем-то быстро говорить со своими, но что-то пошло не так. Они резко кинулись бежать, бросив мне под ноги гранату — так, чтобы я не смог до нее дотянуться. Когда я прочитал последнюю строчку молитвы, то понял, что граната не разорвалась».

Священники говорят, что не обязательно даже знать текст молитвы наизусть, так как Иисус дал ее как пример для своих учеников. Достаточно передать смысл и произносить слова с верой, чтобы помощь пришла.

Читайте также:

cyrillitsa.ru

Кириллица | Народы

Нередко мы слышим о том, что русских женщин в мире считают самыми красивыми. Что это – расхожий миф, или это действительно правда? И как сложилось такое мнение?

Особенности внешности

Большинство русских женщин обладают так называемым славянским типом внешности – у них светлые волосы и кожа, серые, голубые или зеленые глаза, правильные черты лица. Они пропорционально сложены и в большинстве своем имеют статную фигуру. Они очень женственны, и на подсознательном уровне воспринимаются мужчинами как наиболее подходящие партнерши для создания семьи и рождения детей.

«Я думаю, что славянские черты лица — самые женственные в мире, - говорит британец Крейг Грехэм. - Германские кажутся мне несколько грубыми, что не особо подходит женщинам. Я бы назвал русских женщин самыми красивыми».

В то же время внешность русских женщин не ограничивается одним типом голубоглазых блондинок с молочным цветом кожи. У нас можно встретить и смуглых темноглазых жгучих брюнеток, и рыжеволосых красоток с веснушками. Ведь в силу исторических перипетий в россиянах течет кровь разных народов.

А вот, например, в Испании или Италии больше женщин одного типа. И южных мужчин может привлекать именно широта выбора, а также необычность, новизна северного типа.

Постаралась инквизиция

Есть еще одно обстоятельство, о котором упоминают те, кто заявляет о первенстве русских красавиц. В эпоху Средневековья западноевропейская инквизиция активно охотилась за ведьмами, а к ним часто причисляли наиболее привлекательных женщин и девушек, порой даже девочек.

Красавицам завидовали. Иные верили, что красота им дарована не иначе как дьяволом. В итоге многие красивые женщины в Западной Европе закончили свои дни на костре или виселице, а «гены красоты» были частично истреблены.

На Руси охота на ведьм не имела такого размаха. Красавицы редко подвергались преследованиям, так что «генофонд привлекательности» удалось сохранить.

Русские женщины стараются

В западных странах превалируют феминистские настроения. Представительницы прекрасного пола, пытаясь достичь гендерного равноправия с мужчинами, часто боятся демонстрировать свою женственность и, напротив, одеваются и причесываются подчеркнуто небрежно, не используют макияж, за исключением особых случаев и ситуаций, когда это положено по регламенту.

Что же касается россиянок, то многие из них даже в соседний супермаркет выходят при полном параде – в красивом наряде, туфлях на каблуках и накрашенные. А что уж говорить о работе и походах в разные общественные места.

Как показали социологические опросы, 43% наших женщин стремятся красиво выглядеть «для себя», 27% - для своей половины, а 65% - для коллег по работе.

Швед Юнас Линдстрём констатирует, что «русские очень себя любят, поэтому всегда нарядно и красиво одеты, накрашены».

А француз по имени Фредерик считает: «Русские сильно заморачиваются насчет внешнего вида… У нас тоже есть такие дамочки, но их меньше. Диссонанс в том, что от людей, которые так озабочены своим образом, обычно ждешь холодности, закрытости, эгоистичности, самовлюбленности. Но в случае с русскими каждый раз понимаешь, что ошибался: они оказываются душевными, теплыми и открытыми».

Не только внешность

Мужчины-иностранцы высказывают разные и не всегда лестные мнения о русских женщинах. Например, их называют слишком рациональными, расчетливыми, критикуют за любовь к ярким нарядам… Но все сходятся в одном: русские дамы действительно очень красивы!

Вот взгляд Бурака Топджу из Турции: «Русские женщины — самые красивые женщины в мире. У них какая-то идеальная красота: одни могут быть нежными и милыми, другие — сексуальными и чувственными».

«Русские женщины очень женственные и роскошные, - такую оценку дает нашим соотечественницам француз Жустин Д`Оре. - Таких женщин хочется носить на руках, одевать в меха и исполнять любые их желания. В отличие от француженок они более раскрепощенные в отношениях, часто сами делают первые шаги, обидчивы, но отходчивы, с ними весело и легко, каждый день как праздник. Правда, праздник этот длится недолго, русские непостоянны».

В чужой стране россиянок можно безошибочно вычислить в толпе. «Даже без каблуков русская женщина пройдет мимо тебя так, что шея сама повернется ей вслед», - восхищаются испанцы и итальянцы. И дело тут не только в красивой внешности, но и в том, как женщина держит себя, как она двигается. Во всем этом есть некий неповторимый шарм, который поражает и восхищает мужчин.

Иностранцам, у которых были русские подруги и жены, сложно их забыть. Европейцы даже говорят: «После русских к иностранкам не возвращаются».

Читайте также:

cyrillitsa.ru

---

Смотрите также

• 
  Журнал этажи
• 
  Олимп журнал
• 
  Журнал нефтегаз
• 
  Ботанический журнал
• 
  Навигатор журнал
• 
  Журнал бьюти
• 
  Эдж журнал
• 
  Журнал гинекология
• 
  Гинекология журнал
• 
  Журнал консультаций
• 
  Журнал инк