Журнал литературная армения. Журнальный зал

Наискосок от нашего подъезда растет у пешеходной дорожки старое тутовое дерево. Мощный ствол в полутора метрах от земли перекосило, понесло вбок, и вид у дерева неказистый. Но в конце мая — в июне тутовник исправно плодоносит, усеивая дорожку мелкой черной ягодой, на которой народ иной раз оскальзывается. Было дело, сановного жильца так это вывело из себя, что он грозился к чертовой матери дерево выкорчевать. Угроза прогремела громом и повисла в воздухе; мелкая черная тута по-прежнему радует ребятню.

Сказка, понятно, ложь, а где здесь и на что намек? Аллегория проста: старая шелковица — “Литературная Армения”, разменявшая в 2008-м шестой десяток. Ее, неказистую, перекосило, потому как исчезло в известную пору скромное бюджетное благополучие. Бывший ежемесячник, еле-еле душа в теле, в военно-блокадное лихолетье выходил эпизодически, дождался-таки спонсора, который спустя год умыл руки, дождался другого, вошел в ежеквартальный график. Однако же поддержка потихоньку сдулась, и он сызнова дышит на ладан. И мало того, время от времени слышатся голоса — пора, дескать, оборвать агонию никому не нужного журнала. Но, кровь из носу, четыре номера в год еще выкарабкиваются на свет Божий. Чего ради, спросите вы, какую такую “ребятню” радуют они? Скажу так: если не читателей, то хотя бы писателей. Армянские поэты и прозаики крайне в нем заинтересованы, не меньше, чем в изданиях на родном языке.

Но прежде вот о чем. Уместно ли толковать о журнале с полувековой биографией в разделе, где предстают urbi et orbi новички? Вполне. Ровно два десятилетия никто знать не знает, есть он, этот журнал, или, миль пардон, окочурился, как выглядит и как ему живется-можется. “ЛА” хорошо ли, худо ли знали до той поры, пока не расползлось общее культурное пространство. В оно время здесь, бывало, печатали вещи, входившие в “обоймы” московских критиков, а ведущих его прозаиков и поэтов не нужно было представлять обширной аудитории. Не говорю уж о веренице нашумевших в свое время публикаций, начавшейся с перепечатки арменианы Мандельштама, Белого и Волошина: “Добро вам” Гроссмана, “История одного посвящения” и “Живое о живом” Цветаевой, “Провансальские пересказы” и “Железная шерсть” Бунина. Здесь один-единственный раз при жизни напечатали в отечестве под собственным именем Надежду Мандельштам; обнародованный здесь мемуар о встрече Цветаевой с Исаакяном положил начало воспоминаниям Ариадны Эфрон; сюда предлагал иные свои вещи Битов, отсюда со своей “Тоской по Армении” вступил в легальную литературу Юрий Карабчиевский.

Первым долгом отрезало журнал от читателей. Единственный, пожалуй, среди себе подобных, он ориентировался большей частью на рассеянную по Союзу диаспору. Социологических исследований по этому поводу не проводилось, я не располагаю какими-либо цифрами, тем не менее так оно и было, не сомневайтесь. Еще выделю, что многих армян из дальних и ближних углов огромной страны не очень-то занимала литература, в двух словах на обложке главную для них роль играло не прилагательное, нет, а собственное имя, географическое название. Журнал они воспринимали весточкой с родины, свидетельством ее, кое-кем из них отроду не виденной, взаправдашнего бытия. Вполне сознаю, как обесценивает это в иных глазах эстетическое значение “ЛА”, но что правда, то правда. В конце концов, у всякого издания должна быть изюминка, верно? С армянской, “литармянской” изюминкой, может, и горьковатой чуточку, никакую другую нельзя было спутать.

Отсюда политика, которой журнал изначально и доныне придерживается. На его страницах вы найдете произведения, написанные по-армянски, произведения, написанные армянами — по-английски ли, по-русски ли, по-испански ли, неважно, — и произведения об армянах, их судьбе и стране. “ЛА” вовсе не периферийный русский журнал с особинкой — местным уклоном, акцентом etc; напротив, армянский журнал на русском языке. Разница, как вы понимаете, принципиальна. Первейшее назначение журнала — дать объективную панораму текущей армянской литературы. Хорошо ли он с этим управляется?

Ведущие прозаики регулярно появляются на его страницах, и, составь я перечень имен только за последние несколько лет, он отразил бы всех без изъятья, кто достоин упоминания. Так-таки всех? Уточню — в области малой и средней прозы. В былые времена “ЛА” практиковала публикации с продолжением; последняя такая публикация — роман французского писателя Ваге Кача “Кинжал в саду” (1991, № 3—10), посвященный армянской катастрофе времен Первой мировой войны. Случилась эта публикация в последний год государственного финансирования. С той поры помета “окончание следует” изредка в журнале встречается, тем не менее, крупная проза ему не по плечу. Причин только две, зато равно неодолимых, — объем и безденежье. Насчет объема толковать излишне, примерно как о горах; Армения, горная страна, надо приспосабливаться. Ну а про безденежье — ниже.

Примерно такова же ситуация с поэзией. Почти все заметные стихотворцы время от времени печатаются в “ЛА”. Панорама сегодняшней литературы складывается — пусть исподволь и медленно, как мозаика, по стеклышку, по камушку — довольно достоверная. Журнал обозревает ее, что, в общем, от него и требуется. Маловато, пожалуй, представлена молодежь, однако выдающихся-то дебютов, игнорировать которые было бы грешно, не запомнилось, и в этой части обзора картинка неустойчива. Редакция, словом, исправно делает свое дело. Сколько-то лет назад она составила два сборника, повестей и рассказов, из вещей, что за послесоветские годы выудила в потоке, дала перевести, подготовила и напечатала. Нашлись ушлые люди, на скорую руку выпустили эти сборники в московском издательстве “Голос-Пресс” (“Зов”, 2006, и “Сердце не камень”, 2007). Удача, верно? Вот оно, наглядное свидетельство — журнал эффективен и не зря силится выжить. Ан составителями и редакторами сборников означены те самые ловкачи, “ЛитАрмения” не поминается даже вскользь.

Произведения, написанные по-армянски, — главное в “ЛА”. Теперь о произведениях, написанных на разных языках армянами. Раньше всего назовем американца Уильяма Сарояна, чьи повести, рассказы, эссе вот уже полвека поставляет журналу в своих переводах ереванка Наталья Гончар, с чьим именем неразрывно связаны приснопамятные публикации 60-х. А кроме Сарояна, например, Аида Азнавур, поведавшая по-французски про знаменитого своего брата, англичанин Майкл Арлен-младший, румынская поэтесса Анаис. И, конечно, незабвенный Леонид Григорьян из Ростова, многократно печатавший в “ЛА” стихи, а также переводы с французского (того же Ваге Кача плюс Камю и Сартр) и с армянского. Назову, наконец, и “Незаконченные тетради” художника-тбилисца Роберта Кондахсазова — умные грустные мемуары, главы из которых появились в нынешнем году в “ЛА” (с послесловием М. Синельникова) и “Дружбе народов”.

Теперь о третьем компоненте журнального содержания — текстах об армянах и Армении. Выделю два произведения, посвященных геноциду, — роман Эдгара Хильзенрата “Предсмертная сказка” и “Morituri”1 Богдана Гембарского с подзаголовком “Повесть о 1915 годе”. Роман немецкого писателя, быстро переведенный на дюжину языков, увидел свет и в издательстве “Текст”, а вот повесть польского публициста и востоковеда (1905—1978) — вещь с необычной судьбой. Автор, уроженец Петербурга, сам перевел ее на русский язык, однако публикации не дождался. Больше того, “ЛА” по сути сподвигла польских издателей выпустить и совсем было затерянный оригинал.

Остается пожалеть, что журнал не напечатал хотя бы отрывков из интереснейших книг, вышедших к близящемуся столетию национальной трагедии, в московском “Симпозиуме”. Вот они: роман “Усадьба жаворонков” итальянки Антонии Арслан, уже переведенный на двадцать языков и легший в основу фильма братьев Тавиани (в Москве роман и писательницу представляла Ольга Седакова), роман “Ереван” француза Жильбера Синуэ (с предисловием Ш. Азнавура), то ли монография, то ли исповедь испанца Х.А. Гурриарана “Армяне. Забытый геноцид”. Я про то, что ни “ЛА”, ни московские переводчики не слыхали друг о друге. Подобных эпизодов у меня на памяти несколько. Редакция, говоря как есть, изолирована, журнал отрезан не только от былого читателя, но и от российской журнально-издательской повседневности. Про то, что в Москве ли, Питере ли готовится что-то, напрямую к армянам относящееся, до нас доходит, если доходит, только по чистой случайности.

С русскими писателями в этом смысле проще. Чтобы посвятить Армении рассказ, эссе либо стихи, надо в Армении побывать. А дальше — накатанная колея. Перечислю немногое из того, что в последнее время напечатано в журнале: повесть Гарри Кунцева “Жил-был Параджанов”, главы новой книги Кима Бакши (москвича, популярного в Ереване и куда меньше известного дома), большой очерк Петра Алешковского “Семьсот лет одиночества”, стихи Владимира Мощенко, Якова Хелемского, Михаила Синельникова, Галины Климовой, Владимира Пальчикова…

Не стану задерживаться на прозаиках и стихотворцах из Армении, пишущих по-русски; как ни жаль, их имена ничего не скажут читателю (знакомая ему Мариам Петросян в журналах не печаталась). Отмечу походя, что под рубрикой “Очерк, публицистика” найдется масса познавательных материалов об армянской истории, зодчестве и живописи, поселениях и общинах в разных странах, юбилее, прошумевшем в 2001-м, — 1700-летии крещения Армении. Приторможу лишь у цикла статей бывшего бакинца Григория Мосесова; публиковались они из номера в номер, с редкими паузами, года три. Приторможу не в силу их блеска либо глубины; в них изложены — бегло, но пунктуально и неопровержимо — факты, демонстрирующие роль армян во всех областях жизни Азербайджана, от искусства до нефтедобычи, от экономики и науки до спорта. Что поделать, это фантомная боль, избыть ее нельзя.

Напрашивается вопрос об уровне текстов, о качестве редактуры; хорош ли в “Литературной Армении” русский язык? Отрицательный ответ, и пускай себе разделы прозы и поэзии представительны, non fiction информативен и увлекателен, а подбор того, другого и третьего свидетельствует — это не ворох разношерстных экзерсисов, это журнал. Убогий, отмахнутся, журнал, и ведь не поспоришь. Я судья пристрастный; пойдем окольной стезей. В последнее десятилетие “Дружба народов” не раз и не два перепечатывала стихи, рассказы, повести, появившиеся в “ЛА”. Стало быть, их, “дружбинцев”, устраивает уровень ереванского журнала; неплохая, полагаю, рекомендация. Ну да, проскочит в кои-то веки несуразица (“Вместе с Гумилевым Городецкий — организатор имажинизма”), ну, султана Мехмеда II Завоевателя, покорившего Константинополь, объявят Мохаммедом. Однако первый-то ляп — из-под пера интеллигентнейшего москвича, которому доверились не глядя, второй же и прочие… Поди проверь имена и даты, когда в редакции две души, “сам и зам”, Альберт Налбандян и Сергей Мурадян. Оба, к слову, давно не видали грошовых своих зарплат.

Мы плавно подступили к удручающему, неизбывному. Лет десять тому “ЛитАрмению” взял под крыло Союз армян России. Все в Ереване газеты пропели хвалу богатому благодетелю, все телеканалы расписали златые горы, свалившиеся на замухрышку: режим — ежемесячный, финансирование — бесперебойное. Пиар-акция завершилась, обузу, куда денешься, нехотя подкармливали, не балуя, но и не давая помереть, а в 2008-м явился манной небесной кризис, избавил одних от обещаний, других — от унижений. Что потом? Изыскиваются то тут, то там искренние доброхоты, помогают осилить номер, еще номер. Свою толику подбрасывает ежегодно Министерство культуры. На исходе минувшего года забрезжила было надежда, посулила помощь — ясное дело, перед объективами телекамер — организация, которую во вранье не заподозришь. И вот я читаю на солидном официальном сайте: “Не остался без внимания вопрос подборки и подготовки материалов (курсив мой. — Г.К.) журнала “Литературная Армения”, издаваемого при активной поддержке армянского Представительства Россотрудничества”. Вы поняли? Что журнал активно поддерживают, это само собой, для него подбирают и редактируют материалы!

За полгода “ЛА” не получила от Федерального агентства по делам СНГ и гуманитарному сотрудничеству ни копейки.

Увы, вставать на довольствие к армянскому государству не выход; ему, во-первых, не до литературы, во-вторых, известно, чем это чревато — пляши, как укажут. Иначе видится мне поддержка российских госорганов. Империя не империя, но страны, вчера еще подвластные России, остаются сферой ее интересов. А русский язык из этих стран уходит. Удержать его двумя-тремя школьными уроками в неделю не выйдет. И ведь свято место пусто не бывает. Извольте примеры. Какое русское издательство возьмется сегодня выпустить за красивые глаза том эстонского, грузинского, украинского поэта? В Лондоне же Arc Publications охотно напечатал избранное Размика Давояна. Лучший армянский роман последнего времени — “Черная книга, тяжелый жук” Левона Хечояна — на русский не переведен, и трудно вообразить, кто раскошелится на довольно дорогостоящую — сколько-то тысяч у.е. — затею. В том же Лондоне книгу перевели.

Пора закругляться. Двусмысленно? Да нет, имеется в виду то самое. Надо ставить окончательную, фактическую, как у профессора Преображенского, точку. Журнал на русском языке нужен армянским писателям, они хотят обрести для себя поприще пошире. Нужен он и некоей читательской прослойке, заведомо безденежной. “Литературная Армения” заслуживает осанны и здравицы. Тем, у кого дензнаки водятся, на нее наплевать. Объяснять это смешно, московские журналы и те перебиваются с хлеба на воду. Странная ситуация. В Армении, как и в России, все согласны, дескать, единственное наше подлинное достояние — культура. Ни политической системой, ни благосостоянием, ни дорогами не похвастаешься. Но как раз единственное, что есть, у нас и у вас рубят под корень и морят голодом.

Литературная Армения

Альберт Налбандян - главный редактор журнала "Литературная Армения"

Родился Альберт Мамиконович в 1940 году во Владикавказе. Мать преподавала биологию в армянской школе. Отец играл на многих музыкальных инструментах, хорошо пел, очень любил театр, вообще сцену.

Школу Альберт Налбандян закончил в Моздоке, после чего работал во Владикавказе (студия телевидения), в Донбассе (городская газета «Макеевский рабочий»). В 1973 г. переехал в Ереван. В 1979 г. окончил Высшие литературные курсы при Союзе писателей СССР. Член Союза писателей Армении и СССР. С 1987 года – главный редактор журнала "Литературная Армения".

Автор 4-х десятков переводов классиков армянской литературы, современных прозаиков и поэтов.

Увлечения: преферанс, шахматы (кандидат в мастера спорта)

Альберт Мамиконович, я слышал, что ваша мать преподавала в армянской школе Владикавказа. Для меня, признаться, было новостью, что армянские школы, кроме Армении и Грузии, существовали еще и в других регионах СССР. Разве во Владикавказе была армянская школа?

До войны армянские школы были не только во Владикавказе. Моя мать родилась в Харькове, закончила армянское педагогическое училище в Нор-Нахичеване (сейчас это один из районов Ростова-на-Дону – прим. ред.). По распределению попала во Владикавказ в армянскую школу. Это было еще в начале тридцатых годов. Здесь, во Владикавказе, встретилась с моим будущим отцом.

После войны армянская школа была закрыта и мать потеряла работу. Не мог найти работу и вернувшийся с фронта в сорок пятом году отец. И семья решила переехать в Моздок. Сначала, в 47-м, туда отправились мы с отцом, мать со старшим братом-школьником осталась во Владикавказе. А потом и они присоединились к нам.

Отец работал, а по вечерам с самых первых дней нашей жизни в Моздоке создавал армянскую самодеятельную театральную труппу.

Мне было лет восемь-девять. Впервые мои стихи напечатали в моздокской районной газете, я был уже в седьмом классе. Газета тогда называлась "Сталинская правда", потом ее переименовали в "Ленинский путь". Интересно, правда? Сталинская правда превратилась в ленинский путь.

До окончания школы печатался во многих республиканских периодических изданиях, в журналах «Дон», «Смена» и т.д. Принимал участие в съездах молодых писателей Северной Осетии.

В начале 60-х годов была создана Северо-Осетинская студия телевидения. Дело это было совершенно новое, незнакомое, требующее специфических знаний и навыков.

Мне предложили работу и я согласился, перейдя на заочное отделение (я учился в педагогическом институте).

Одна из запомнившихся моих работ на телевидении – развернутый репортаж в двух частях о праздновании 2750-летия Эребуни в 1968 году. Мы приехали из Владикавказа на двух машинах, привезя съемочную группу и аппаратуру. Судя по количеству откликов, репортаж понравился. Были и другие интересные, на мой взгляд, работы, в частности, несколько документальных и музыкальных фильмов, снятых по моему сценарию.

В 1969 году я уехал в Украину. Мне сказали, что в Донбассе труднее работать, но легче получить квартиру. Так я попал в город Макеевку – крупнейший металлургический центр Украины, миллионный город, практически слившийся с Донецком. Работал в городской газете, вскоре получил квартиру (сперва двухкомнатную, потом – трехкомнатную).

Нагрузка была огромная, ведь я вскоре стал ответственным секретарем. Нередко случалось, что готовый, подписанный к печати номер приходилось переделывать из-за того, что по телетайпу шел очередной доклад Брежнева на каком-нибудь пленуме или съезде или отчет о партийном мероприятии республиканского или союзного масштаба. Очень часто приходилось работать до рассвета.

В сентябре 1973 года я переехал в Ереван. Работал сначала в информационном агентстве "Арменпресс", затем в журнале «Литературная Армения» (до 1977 года).

Я переводчик с армянского на русский. Сложность перевода заключается в том, что это два совершенно разных и в общем-то далеких друг от друга языка, хотя относятся они к одной индо-европейской группе.

Прозу – эпизодически. В основном поэзию. Как классиков, так и современных армянских поэтов.

В 1994 году в моем переводе вышел сборник избранной лирики Иоаннеса Иоаннисиана (так по-русски писал он свое имя), над которым я работал несколько лет. Чем он примечателен? Книге предпослан замечательный очерк жизни и творчества этого родоначальника новой армянской поэзии, написанный Татьяной Геворкян, одним из лучших наших критиков. Очерк дает читателю достаточно полное представление не только о творчестве и писательской судьбе Иоаннисиана, но и об историческом отрезке (конец позапрошлого-начало прошлого веков), в котором он жил и творил. Другой особенностью книги является то, что в ней, помимо моих, даны переводы, выполненные другими поэтами, и у читателя есть возможность сравнить одни и те же стихи в разных переводах (скажем, А.Налбандяна, М.Лозинского, И.Поступальского и т.д.).

В 2006 году я издал в своих переводах томик избранной лирики Ваана Терьяна – и тоже с предисловием Татьяны Геворкян. Эта книга сделана по иному принципу: с параллельными текстами на армянском и русском языках, так что читатель, знающий оба языка, имеет возможность сравнить перевод с оригиналом. Подробная рецензия на эту книгу опубликована в журнале «Дружба народов» (N6, 2008), и мне лестно, что ее автор, критик Магда Джанполадян, многие годы занимающаяся проблемами художественного перевода, дала моей работе довольно высокую оценку.

Из классиков переводил также Мкртыча Пешикташляна, Даниэла Варужана, Мисака Мецаренца...

Вы можете сравнить работу главного редактора в советский период и сейчас?

В советский период журнал финансировало государство. И достаточно щедро. Сотрудники редакции получали высокие зарплаты. Мы имели возможность не только хорошо оплачивать произведения наших авторов и труд переводчиков этих произведений, но и посылать писателей в творческие командировки и часто это делали. Мы поощряли авторов лучших публикаций, ибо для этого существовал специальный редакторский фонд.

В советское время журнал был ежемесячным и выходил за пределы Армении (он, собственно, никогда не был предназначен для внутреннего пользования). Тираж его достигал десяти тысяч экземпляров, из которых в Армении оставалось не более пятисот.

Интерес к журналу был большой. Десятки, сотни писем приходили в редакцию, мы едва успевали отвечать.

Сейчас журнал издается раз в квартал и почти не выходит за пределы нашей страны. Но работа главного редактора легче не стала. Потому что к проблемам творческим прибавились финансовые. А это ужасно неприятные проблемы...

Литературная Армения

Маргарита Геворкян: "В жизни нет неверных дорог – любая выводит тебя на Твой Путь"

Поэт, переводчик, коллажист, член редакционной коллегии журнала "Литературная Армения" Маргарита Геворкян рассказала "Газете.РАУ" об истории становления издания, о его непростой биографии, а также о возможности сотрудничества студентов с редакцией журнала.

- Журналу "Литературная Армения " исполнилось 55 лет. Расскажите о деятельности издания за эти годы. Каким изменениям оно подвергалось?

- В декабре 1958 года был запущен пилотный номер журнала. Сначала нового 59-го года он стал издаваться регулярно, с периодичностью один раз в два месяца. А уже с 1961 года издание стало ежемесячным и выходило с тиражом 1500 экземпляров.

С первых выпусков и по сегодняшний день главной функцией журнал определил для себя объективное освещение культурных и общественно-политических процессов в Армении, отображение процессов, происходящих в современной отечественной литературе.

Становление журнала пришлось на неоднозначные, сложные и одновременно «талантливые» шестидесятые годы, что не могло не быть своеобразным испытанием для нового издания – но очень скоро о журнале заговорили. И не могло быть иначе, ведь на его страницах впервые увидели свет повесть Василия Гроссмана «Добро Вам», «Тоска по Армении» Ю. Карабчиевского, роман С. Городецкого «Сады Семирамиды», публиковались произведения А. Белого, М. Цветаевой, В. Брюсова, М. Волошина, А.Битова и многих других. Журнал достойно выполнял свою функцию и миссию, что, конечно, и по праву поставило его в один ряд с такими солидными изданиями, как «Новый мир», «Дружба народов», «Звезда», «Знамя».

Безусловно, как любой живой организм, журнал также претерпевает изменения: меняется содержание, оформление, он обретает черты своего времени, «черты» людей, которые его создают, и «почерк» тех, кто пишет литературу. Это происходило и с нашим журналом. И еще будет происходить. В совокупности с концепцией издания, его направленностью и принципами профессионализма всё перечисленное формирует то, что отличает один журнал от другого и что называется лицом журнала.

Журнал выжил в тяжелые для страны 90-е. Чудом выжил. И чудо имеет вполне конкретные имена – это имена работников редакции. Я называю их Хранители.

К декабрю 2012 года издание уже изрядно «потеряло» в размерах, тираже, не стало былой славы и пытливого читателя. Что в новом 2013 году выйдет очередной первый номер журнала, не было ни надежд, ни иллюзий.

- Что отличает журнал "Литературная Армения" сегодня? Какой его окончательный формат?

- С того момента, как другом журнала стал Фонд регионального развития и конкурентоспособности «Дар», в жизни журнала начались и продолжаются позитивные перемены, актуальные и востребованные.

По инициативе Фонда был заключен четырехсторонний договор с «Литературной Арменией», Министерством культуры и Союзом писателей РА о совместном

издании журнала.«Дар» осуществляет финансирование, техническое переоснащение, помогает в продвижении и распространении журнала, в том числе и за пределами страны.

То очевидное, что кардинально и однозначно отличает нынешний журнал, это успешно функционирующий стильный и удобный сайт, присутствие издания в библиотеке ISSUU, страницы в социальных сетях (ВКонтакте, Facebook), справочная статья в Википедии. Изменились дизайн и типографское качество печатного издания. Кроме всего, наш журнал теперь постоянно представлен в Москве в магазине «Армянская книга».

Касательно формата журнала: под форматом печатного издания принято понимать размер его готовой страницы. Догадываюсь, что ваш вопрос об ином. Мы уже говорили о том, что журнал живой организм, соответственно, окончателен нынешний «формат» или нет с точностью утверждать никто не возьмется. Особенно сегодня, когда журналом проживается своеобразная «эпоха возрождения».

- Есть ли в армянской прессе подобные журналы? Если есть, то читаете ли Вы их?

- «Литературная Армения» – единственный армянский русскоязычный литературный журнал на сегодняшний день, имеющий 55-летнюю историю, традиции и заданный уровень критериев отбора публикуемого материала.

- С какими проблемами сталкиваются издания, которые отражают культурную сферу общества? Востребованы ли они?

- Не знаю, отвечу таким образом на ваш вопрос или нет – скажу о том, что меня беспокоит.

С одной стороны, какая культура – такие и издания. И в этом смысле ассортимент книжных стеллажей и содержимое киосков печати вполне можно счесть панорамным изображением СЕГОДНЯШНЕГО состояния культуры в целом и культуры чтения в частности. И значит, нечего на зеркало пенять…

Предвижу возражение в виде застрявшего между зубов «спрос рождает предложение». Но ведь спрос – не беспризорник в подворотне. Его необходимо воспитывать. А кто у нас в данном случае воспитатели? Автор, издатель (и так вплоть до системы образования). Если поддержать автора, он не будет вынужден вместо «никому не нужных» и не доходных повестей или стихов строчить сценарии-однодневки для бездарного воплощения их на телеэкране, тем самым формируя (по сути, деформируя) спрос на соответствующего качества продукт. В результате изданию не хватает материала, автору – издания, они оба нуждаются в Читателе, читатель – в литературе.

Культура – это генетический код нации. Это то, что останется после нас. Это то, по чему будут судить о нас. Или судить нас. И это вопрос государственного значения.

Невозможно проявлять безразличие к одной сфере своей деятельности без того, чтобы это безразличие не поглотило со временем и остальные. Безразличие порождает безответственность. Безответственность порождает упадок.

- Есть ли возможность у студентов нашего университета сотрудничать с "Литературной Арменией"?

- Безусловно. Подобного рода взаимодействие изданий с молодежью – это, в числе прочих, прекрасная возможность для обеих сторон воспитать читателя, автора, сотрудника, найти издателя, работодателя. И у нас были беседы в редакции на эту тему. Со своей стороны буду всячески содействовать этому процессу. Кстати, ближайшее время мы готовимся запустить на сайте ЛА новинку – блоги. Вот вам еще один способ построить «отношения» с журналом.

- Маргарита Артуровна, Вы жили в Тбилиси, во Львове , а сейчас в Ереване. Как это повлияло на Вас? Возвращаетесь ли в эти города?

- В вашем «Списке Главных Городов» моей жизни не хватает Петербурга, который начал меня формировать еще задолго до того, как я в него ступила.

Я родилась в Тбилиси – но всё же это город моих родителей, дедушки с бабушкой. Долгие годы я любила его по их воспоминаниям (через год после моего рождения семья переселилась в Ереван) и потому, что этот город принял однажды семью дедушки, бежавшую из Западной Армении в 1915-м. Одновременно гордый и нежный – такой мой Тбилисо.

Львов – это уже зрелость, это встреча с самой собой. И это разлука с родиной.

Ереван – это родина. Это точка отсчета. И центр притяжения. И боль. И гордость. И ответственность. И любовь.

С Городом вступаешь во взаимоотношения. Как с человеком. И он может принять тебя или нет. Но предать можешь только ты.

Не разделаю мнения о том, что нельзя возвращаться в места, где ты был счастлив. Я возвращаюсь. Или не возвращаюсь. Это не имеет значения, потому что то, что мне дорого, внутри меня, а не снаружи. А то, что хотелось бы забыть, я отпускаю раз и навсегда.

- К теме городов: есть ли у Вас время на путешествия? Где любите отдыхать?

- Время на путешествие всегда есть. Например, однажды проснуться утром пораньше и отправиться на работу/учебу не на привычном транспорте, а пешком и не привычной дорогой – а по только что открытой новой.

Путешествовать очень полезно. И не затем только, что узнаешь новые места, культуру, историю, а еще и потому, что узнаешь себя, своих спутников и даже свою собственную страну: тебе открывается что-то такое, чего ты не мог разглядеть прежде, когда находился в замкнутой цепи каждодневных ритуалов. Что-то в тебе изменяется, ты обновляешься каждый раз или что-то обнуляешь.

Из всех городов, где побывала, чудесное потрясение открытия испытала лишь в Барселоне.

- Вы заведовали кафедрой журналистики РАУ. Скажите, скучаете ли по университету? Поддерживаете ли связь со студентами?

- Мне кажется, все мы, кто здесь учился и учил, однажды и навсегда и с удовольствием становимся РАУ-инфицированными. Связь с университетом никогда не прекращалась, и я благодарна за радость дружбы и сотрудничества со многими коллегами и студентами. Часть этого позитивного во всех отношениях взаимодействия поддерживается в том числе в рамках проекта «Литературная Армения».

- Сложностей – нет, не было. Была радость от общения. Было желание сказать как можно больше из того, что знаешь, и самой услышать – благодарно – как слово зароненное, хрустально дзынькает на донышке копилки их знаний о науке и о жизни. И слушать то, что знают они, неведомое тебе, до чего ты еще «не доросла» сама. И было ответственно и волнительно. Всегда.

- Скоро Новый Год: время волшебства, подарков и новых надежд! Какие у Вас есть несбывшиеся мечты ? Что вы пожелаете нашим студентам ?

И есть волшебство – в Новый год, и в мирную звездную ночь где-то в приграничной горной деревушке. И чудеса – случаются. И мечты сбываются. Не по первому требованию – но обязательно, нужно только оставаться верными им, не предавать разочарованно-поспешно.

Иногда думаю, а что, если наши детские мечты – это контурная карта будущего, наш маршрут? И,если кто-то не стал режиссером, значит, он просто испугался этой своей мечты или сдался трудностям или не дождался поворотного момента судьбы?..

В жизни нет неверных дорог – любая выводит тебя на Твой Путь.

Молодым я могу пожелать только смелости – все остальное у вас есть.

(Институт Медиа, Рекламы и Кино, специальность "Журналистика", II курс)

Литературная Армения

Описание

Первый номер журнала «Литературная Армения» вышел в декабре 1958 года. В течение двух последующих лет он выходил два месяца раз, а с 1961 года стал ежемесячным. Главная задача журнала – публикация лучших образцов армянской литературы, ознакомление русскоязычной читательской аудитории с многовековой историей и искусством Армении и вместе с тем – всемирное укрепление культурных связей между народами, бережное сохранение духовных ценностей прошлого и настоящего. Во все времена журнал уделял должное внимание жанрам очерка и публикации, откликаясь на самые актуальные вопросы, анализируя возникающие перед обществом проблемы и задачи и предлагая пути их решения.

В советские годы, в условиях тяжелой цензуры, на страницах «периферийной» ЛА появлялись такие произведения, которые порой не могли пробить себе дорогу в центральных журналах. Достаточно сказать, что здесь впервые после долгого перерыва увидели свет цикл стихов О.Мандельштама «Армения» и его же очерк «Путешествие в Армению», впервые опубликованы роман С.Городецкого «Сады Семирамиды», повесть В.Гроссмана «Добро вам» (до этого несколько лет пролежавшая в редакции «Нового мира»), повесть Ю.Карабчиевского «Тоска по Армении», стихи и проза А.Белого, М.Цветаевой, В.Брюсова, М.Волошина и многие, многие другие. Благодаря ЛА имена лучших армянских писателей (Грант Матевосян, Сильва Капутикян, Агаси Айвазян, Парурйр Севак, Геворг Эмин) ныне известны далеко за пределами страны, а их произведения, опубликованные в журнале, переводились на другие языки именно с русского, сыгравшего в данном случае роль языка-посредника.

Сегодня, несмотря на скудную периодичность (четыре номера в год) ЛА стремится не только сохранить, но и приумножить, обогатить свои лучшие традиции, выработанные несколькими поколениями замечательных писателей, переводчиков, редакторов. Страницы журнала по-прежнему открыты для талантливых произведений (причем не только армянских авторов), для идей добра мужества, человеческого благородства.

Журнал был создан был для тех, кого интересует Армения, ее литература и искусство, ее прошлое, настоящее, будущее. Здесь публикуются лучшие произведения армянских писателей в переводе на русский язык. Публикуются также произведения писателей многих далеких и близких стран, посвященные Армении, ее истории, культуре, науке, языку, ее наиболее актуальным проблемам и задачам – иными словами, это страна и народ, увиденные неравнодушными глазами друзей.

Журнал никогда не замыкался в каком-то заранее отчерченном пространстве, он всегда открыт для свежих идей и талантливых произведений. На его страницах впервые увидели свет многие повести, рассказы, стихи, очерки, эссе, созданные писателями разных стран на разных языках и переведенные на русский. Журнал содержателен, разнообразен, он адресован читателю, любящему литературу и обладающему определенным художественным вкусом.

Формат «Литературной Армении» обычен для толстых журналов – 70х100 1/16. Цветная обложка привлекает внимание, на ее первой странице – главные произведения номера. Довольно крупный шрифт, которым набраны все материалы, располагает к чтению: страница ЛА содержит 2240 знаков (40 строк по 56 знаков). Произведения как правило публикуются с портретами и краткими биографиями авторов. Объем номера – 11 печатных листов (176 страниц). С 2016 года журнал издается с иллюстрационными вставками, которые делают журнал еще интереснее и привлекательнее для читателей.

Помимо традиционных разделов прозы, поэзии, очерка, публицистики, критики и литературоведения, в журнале немало рубрик, способных привлечь внимание. Назовем некоторые из них. «Белые пятна истории» – о «незыблемых» истинах, вписанных во многие учебники и энциклопедии прошлых лет и подвергаемых ныне справедливому пересмотру и переосмыслению. «Диаспора в лицах» – о выдающихся армянах, живших или живущих во многих странах, о видных представителях культуры, науки, о знаменитых купцах, военачальниках, путешественниках, политических деятелях. «Студия» – произведения начинающих авторов, только-только вступающих в литературу. «Крупный план» – творческие портреты современных писателей и еще множество других рубрик, которые делают журнал интереснее, живее, энергичнее.

Литературная Армения

Умри, “Литературная Армения” и я тебя полюблю...

В редакции «Литературной Армении» было холодно и мрачно. Альберт Налбандян и Сергей Мурадян стояли молча, глядя в окно на пустынный проспект Баграмяна. Ни людей, ни машин. И вдруг – похоронная процессия. Альберт Мамиконович вдруг нарушил тишину, выдав сакраментальное: «Надеюсь, это не наш последний читатель!» Это сценка из 90-х. И тогда «Литературная Армения» «умудрилась» выйти аж шесть раз в течение года. Сейчас вроде бы наступило благополучие, а «Литературная Армения» на 53-м году жизни дышит на ладан.

В декабре 1958 года в Ереване вышел первый номер журнала «Литературная Армения». А с января следующего года он стал выходить ежемесячно – как литературно-художественный и общественно-политический орган Союза писателей Армении. Не будет преувеличением сказать, что журнал стал явлением в культурной жизни не только Армении, но и тогдашнего Союза, поскольку с самого начала занял прогрессивные, демократические позиции. Своей задачей он считал не просто пропаганду лучших образцов армянской литературы на русском языке, но и всемерное укрепление культурных связей между народами, бережное сохранение духовных ценностей прошлого и настоящего. В шестидесятые и последующие годы, в условиях жесткой цензуры, на страницах «периферийной» «Литературной Армении» появлялись такие произведения, которые порой не могли пробить себе дорогу в центральных журналах. Достаточно сказать, что здесь впервые были опубликованы цикл стихов О.Мандельштама «Армения» и его же «Путешествие в Армению», роман С.Городецкого «Сады Семирамиды», повесть В.Гроссмана «Добро вам» (до этого она несколько лет пролежала в редакции «Нового мира»), «Уроки Армении» А.Битова, «Тоска по Армении» Ю.Карабчиевского, стихи и проза А.Белого, М.Цветаевой, В.Брюсова, М.Волошина и многое, многое другое. Публикации журнала вызывали живые отклики читателей, привлекали внимание таких авторитетных изданий, как «Новый мир», «Дружба народов», «Звезда», «Знамя», «Литературная газета», не раз отмечавших и рецензировавших эти публикации.

До распада Советского Союза тираж «ЛА» достигал десяти тысяч экземпляров, на него подписывались во всех уголках необъятной страны, он регулярно поступал в розничную продажу.

С октября 1991 года государство прекратило финансирование издания журналов и для «ЛА» настали трудные времена. Она стала выходить раз в три месяца – при огромных финансовых трудностях. Однако, как это ни странно, трудности эти почти не отразились на художественном уровне журнала, и это не раз отмечалось в армянской и российской печати. Несколько лет назад «Литературная газета» посвятила «ЛА» пространную статью критика и прозаика Б.Евсеева, которая завершалась такими словами: «Хвала же отощалому с бледненькой обложкой и явно небогатому журналу, поддерживающему в столь скудные времена, как наши, никем не отменяемую русско-армянскую духовную связь».

Увы, «скудные времена» продолжаются. О тяжелом положении «ЛА» писали «Литературная газета» (26-31 декабря 2007 г.), журнал «Знамя» (№4, 2009 г.), не говоря о республиканской периодике. И в этих условиях строить какие-то грандиозные планы, конечно же, несерьезно. Речь может идти лишь о выживании. Вот что написал в своей недавней статье в «Литературной России» Леонид Теракопян: «Едва ли не самое сильное мое впечатление от недавней поездки в Ереван – бедственная ситуация журнала «Литературная Армения», практически переставшего выходить с началом нынешнего года. Когда-то со страниц этого журнала вошли в нашу жизнь произведения Г.Матевосяна, В.Петросяна, Г.Эмина, П.Севака, С.Капутикян, С.Ханзадяна. Будет ли продолжена традиция открытий, теперь под вопросом. Принцип экономии на литературе действует не только в России, но и за ее пределами. Потерять обретенное, накопленное поколениями мастеров перевода проще простого. Только как восстанавливать будем? Боюсь, что здесь уже не только частные проблемы попавшего в полосу испытаний журнала, но и всего нашего общественного сознания».

В течение нескольких лет «Литературной Армении» в некоторой степени помогал Союз армян России (Ара Абрамян), но вот уже полтора года, как перестал оказывать эту помощь. Мизерной государственной поддержки – благо, которого «ЛитАрмения» удостоилась совсем недавно, – и собственных средств хватает на оплату лишь половины расходов. Последний номер журнала вообще был напечатан в долг. Журнал умирает и никому нет дела до этого. А между тем это единственное издание Армении, пропагандирующее армянскую литературу на русском далеко за пределами маленькой страны. Но, видно, никто в этом не заинтересован. С уходом в небытие «Литературной Армении» уйдет целое поколение русскоязычных читателей-армян, для которых журнал был единственной отдушиной – покупать дорогие книги на русском языке они не могут, так как средств не хватает, а вот «Литературная Армения» была очень даже доступна. Удивительное дело, этот журнал читали даже ереванские бомжи, выкинутые за борт жизни после развала Союза и ностальгирующие по русскому языку.

Власть имущие, дельцы от культуры и «пох» имеющие не склонны поддерживать культурные проекты, особенно такие невыгодные, как какой-то русскоязычный литературный журнал. Но на похороны у них всегда находятся деньги. Потому что похороны должны быть пышными, пафосными, по ним судят о толщине кошелька и могущественности. И похоронят они отощалого, который так и остался в бледненькой обложке. Есть не очень хорошая армянская поговорка – «умри, и я тебя полюблю». Это же относится и к «Литературной Армении», которую все будут вспоминать добрым словом – мол, был такой хороший журнал...

Альберт Налбандян надеется только на поддержку диаспоры, поэтому по опыту других толстых литературных журналов принял решение о создании попечительского совета. Что же это такое? Попечительский совет – это вроде редакционной коллегии, имена попечителей публикуются в каждом номере. Если каждый из членов совета (коллективным членом совета может быть и целая организация) будет давать на нужды журнала 2 тысячи долларов в год (при составе из 7-8 человек), этого вполне хватит для издания «ЛА» с нынешней периодичностью один номер в квартал, в свою очередь журнал обязуется публиковать интервью и материалы о жизни и деятельности этих людей, а также размещать их рекламу на сайте «Литературной Армении», за создание которого взялся один из энтузиастов и радетелей журнала из России.

Захочет ли кто-нибудь из местных войти в попечительский совет, верится с трудом. Это же не престижно, не круто. Престижно, к примеру, купить билет за 300 тысяч драмов на концерт Пугачевой. Или за те же 300 тысяч поместить свой фэйс на обложку глянцевого журнала. А за 150 тысяч можно засветиться в какой-нибудь передачке по ТВ.

P.S.Поразительно... Говорим о высших материях, ценностях, дружбе двух народов, но когда дело доходит до действий, все умывают руки. Неужели те же посольство РФ, Дом Москвы, Российский центр науки и культуры – о своих сказано выше – не могут протянуть руку помощи умирающему русскоязычному журналу, который призван в первую очередь сохранять русскоязычие в Армении?!

Источник: http://karabah88.ru/history/armenia_arcah_segodnia/62_umri_literaturnaya_armeniya_i_ya_tebya_poliubliu.html

Литературная Армения

ЗАПИСКИ ДИПЛОМАТА

Выдающийся советский дипломат Амазасп Арутюнян (1902-1971) был женат на старшей внучке Ованеса Туманяна Анаид Туманян (дочери старшего сына великого поэта - Мушега, моей двоюродной сестре).

Доктор экономических наук, профессор, он был приглашен В.М. Молотовым (1943) на дипломатическую работу, став за годы службы крупным политическим деятелем, занимая в ранге Чрезвычайного и Полномочного посла самые ответственные должности в системе МИД СССР.

Это был удивительно образованный человек. Он прекрасно разбирался в живописи, музыке, театре, мог часами говорить об артистах, певцах, композиторах, писателях. О том, насколько он был своим для людей искусства, говорят его многочисленные фотографии с Улановой, Плисецкой, Кочаряном, Сарьяном, с зарубежными деятелями культуры. Он сумел собрать солидную коллекцию произведений живописи: здесь были наиболее знаковые работы Сарьяна (“Красная лошадь”, “Идущая женщина”, “У колодца”), натюрморты начала ХХ века, картины Айвазовского, Мариам Асламазян, Миганаджяна. В его доме любили гостей, здесь бывали католикос всех армян Вазген Первый, маршал Баграмян, Гоар Гаспарян, высшее руководство Армении. Приходили знакомые и малознакомые люди - за советом или практической помощью - и находили у него внимание, отзывчивость, поддержку.

И еще одним замечательным качеством обладал Амазасп Акимович: сыновьи трепетным отношением к своему народу. Он смело одобрил патриотический труд Джона Киракосяна, написавшего серьезное исследование геноцида армян, он изучал историю Армении, события последнего столетия, пытаясь найти ответ на мучившие его вопросы…

Амазасп Акимович и Анаид вырастили хорошего сына. Ованес Арутюнян (названный именем великого прадеда) получил блестящее образование (МГИМО), говорит и пишет на родном языке, знает армянскую литературу, историю, культуру. Он бережно сохранил дневниковые записи отца (мы выбрали из них лишь те, что касаются литературы и искусства), за что заслуживает нашей общей глубокой благодарности.

Пошел к Сарьянам. Были Мартирос Сергеевич, Люсик Лазаревна, Зарик с женой Галей, Сарик. Общие разговоры об армянской живописи, литературе, съезде писателей.

Посетил музей города Еревана, затем - музей природоведения, тут же, во дворе бывшей мечети. Здесь и ереванский планетарий.

Вечером на обеде у Мариам Асламазян. Были - скульптор Ара Сарксян, писатель-сатирик Эдвард Ходжак, архитектор Марк Григорян, автор двух зданий, строящихся на площади Ленина: Дворца Труда и гостиницы.

Рано утром поехали в Дилижан повидать Варпета - Аветика Исаакяна. Были Мартирос Сарьян с женой Люсик Лазаревной, Мариам Асламазян, дочь Ованеса Туманяна Седа.

По дороге остановились у озера Севан. В ресторане «Минутка» встретили Наири Зарьяна и художников Хачика Есаяна и Бабкена Колозяна. Они нас угостили. Наири читал свои поэмы.

Зарьян, Колозян и я купались в озере. С большим наслаждением. Прозрачно-чистая холодная вода. Синее зеркало чудесной, неповторимой красоты. Горы. Островок с силуэтом монастыря. В полосе берега, образовавшегося в результате сокращения водного зеркала (спуск воды), то есть на бывшем дне озера, обнаружены древние могилы. Начались недавно раскопки. Чьи могилы? Относят к эпохе за много столетий до нашей эры. Ко временам Урарту, а может быть, и к более раннему периоду. Найдены скелеты, различные предметы.

Н.Зарьян сказал, что он написал на имя т.т. Маленкова и Хрущева письмо о Севане, возражая против спуска воды. Просил поддержать.

В Дилижане пробыли несколько часов. Варпет заметно постарел и осунулся по сравнению с прошлым годом. Там он с женой - тикин Софьей. Варпет очень обрадовался нашему приезду. Отдыхает в санатории ЦК - бывшая дача Ханджяна.

Встретились также с писателем Мовсесом Арази, который отдыхает тут же.

Смотрели армянский концерт мастеров искусств. Хорошая картина. Начинается выступлением армянского народного ансамбля песни и пляски. Куски оперы “Ануш” с участием Гоар Гаспарян в роли Ануш. Поет она и другие вещи - “Соловей” Алябьева (на армянском) и др. Квартет им. Комитаса. Трио Бабаджаняна - автор, Габриелян и Асламазян. Поет Нар Ованесян арию Давида из одноименной оперы. Прекрасно исполнил арию царя Аршака II Павел Лисициан и т.д.

Съемки сделаны на лоне природы. Смотрели вместе с Аветиком Исаакяном и его женой тикин Софьей, Мариам Асламазян, Гаспаряном (МИД), М.Шатиряном, начальником Главного управления кинематографии.

Показали также картину - похороны Католикоса и киножурнал об участии армянских спортсменов в смотре физкультуры в Москве.

Анаид привезла письмо от Мартироса Сарьяна. Художник немного расстроен тем, что его не наградили в связи с 75-летием со дня рождения и 60-летием творческой деятельности.

Армянские организации представили его к присуждению звания народного художника СССР. Дело застряло в Министерстве культуры СССР.

Бесспорно, Сарьян - один из крупнейших художников наших дней. Его высоко ценил такой знаток искусства, как Луначарский. Восхищенный его картинами, он говорил, что, побывав в Армении, он понял, что Сарьян более реалист, чем он предполагал.

Конечно, это безобразие, что его не наградили в связи с юбилеем. Вчера на приеме у французского посла Жокса встретил министра культуры Михайлова и замминистра Кеменева, с которыми поговорил по этому вопросу.

Вначале говорил с Кеменевым. Он довольно быстро согласился, что надо было бы наградить Сарьяна, говорил о том, что, может быть, дать орден “Красного Знамени”, поскольку у него есть два ордена Ленина. По его словам видно было, что тормозит Михайлов, который не хочет представлять к присуждению звания народного художника СССР и вообще награждать чем-либо. Кеменев посоветовал с ним поговорить. Кеменева знаю еще со времен Комакадемии на Волхонке, которая потом слилась с Академией Наук.

Михайлов начал с того, что не обязательно присуждать звание народного художника Советского Союза. Сослался на то, что не менее крупный художник, скульптор Коненков также не имеет звания. Что и этот патриот, и настолько, что, будучи в Америке, отказался изучать английский язык. В конце концов он согласился еще раз заняться этим вопросом. Условились, что на будущей неделе я ему позвоню.

Вчера был прием во Французском посольстве в связи с национальным праздником взятия Бастилии. Сегодня прием в Кремле, устроенный К.Е. Ворошиловым в связи с пребыванием здесь Хо Ши Мина, президента и премьер-министра Вьетнама. Встретил там Арама Ильича Хачатуряна, маршала Баграмяна, Павла Лисициана, Зарубина, только что вернувшегося из Вашингтона, Артема Микояна, Серго Микояна с женой и других.

На приеме в честь Хо Ши Мина была только часть дипкорпуса.

Сегодня в Институте мировой литературы состоялся вечер, посвященный бельгийскому поэту Эмилю Верхарну в связи со 100-летием со дня рождения.

Вечер был организован хорошо - всё было в меру и интересно. Председательствовал поэт Кирсанов, который произнес прочувствованную вступительную речь. Содержательный и тонкий доклад сделал Анисимов, директор института, который показал, какое значение имеет поэзия Верхарна в наши дни. Шенгели прочел свой перевод Верхарна - стихи “России”, написанные в 1914-1915 гг. Выступил с кратким словом бельгийский посол, который умело связал имя Верхарна с именами Горького, Толстого и Метерлинка, а также с открывшимся сегодня в Женеве совещанием глав правительств четырех держав - за мир! Анисимов тепло ему ответил.

Потом состоялась небольшая художественная часть: артисты эстрады читали Верхарна, пели, Елизавета Гилельс исполнила Чайковского - “Песню без слов” и отрывок из “Щелкунчика”.

Разошлись довольными. Посол говорил мне, что он с удовлетворением отмечает, что в Москве довольно широко отметили 100-летие со дня рождения Верхарна, и что он об этом непременно напишет своему правительству.

Отмечая популярность Верхарна в Советском Союзе, я сказал послу, что еще в школьные годы я познакомился с поэзией Верхарна в армянском переводе.

На вечере была также вдова поэта Брюсова, который немало перевел Верхарна - талантливо, вдохновенно.

После заседания Верховного Совета пошли ко мне - Сурен Товмасян (первый секретарь ЦК КП Армении), Антон Кочинян (председатель Совета Министров АрмССР) и я.

Посидели, пообедали, долго беседовали, потом я их проводил до гостиницы “Москва”. Кочинян сегодня ночью улетает в Ереван, Товмасян - через день-другой.

Вечером поздно ушли - Мартирос Сергеевич Сарьян с женой Люсик Лазаревной. Выпили чайку, беседовали о живописи, о том, что делается в Ереване.

Художник обижен, что в связи в 75-летием не присвоили ему звание народного художника Советского Союза. Он и Люсик Лазаревна указывают, что это звание нужно не столько ему, сколько Армении, как признание достижений армянской культуры.

Вчера я говорил о Сарьяне с Товмасяном. По его словам, здесь в ЦК отклонили ходатайство армянских организаций о присуждении этого звания Сарьяну, отметив, что пять лет назад в связи с 70-летием он получил орден Ленина и иметь два таких ордена достаточно, плюс к этому он не дал монументальных полотен.

Думается, что следовало бы всё же присудить Сарьяну звание народного художника СССР. По-моему, он достоин, независимо от того, сколько орденов имеет. Намного менее талантливые, чем он, носят это звание. К сожалению, присуждают довольно часто по протекции.

Недавно был на даче у Александра Петровича Довженко по случаю, как говорят, “дня ангела” жены его Юлии Ипполитовны. Были среди других Ливановы, Иван Семенович Козловский. Беседуя о делах искусства, Довженко правильно оценил Сарьяна - индивидуальный, высокоодаренный.

В статье по поводу всесоюзной выставки художника (напечатанной в “Литературной газете”) Довженко правильно недоумевал, почему таких художников, как Сарьян, Кончаловский, дерзнувших искать свои пути, вершители судеб нашей живописи отлучили на многие годы от реализма.

В начале сентября 1953 года, после многих лет прилетев в Армению и увидев армянские горы с самолета, я сказал себе - сарьяновские горы. Да, сарьяновский пейзаж, сарьяновские горы - это природа Армении. У меня висит небольшая картина гор Гохтана - я с детства помню их, когда летом ехал в деревню, к себе, в Парагу. И говорят - он не реалист. Кто-то ему прицепил ярлычок, и он никак не может избавиться от него.

Карловы Вары, санаторий “Империал”. Встретил много знакомых, товарищей и друзей - Арам Ильич с Ниной Владимировной, Черкасовы, Майя Плисецкая, Байбаковы, Славины, Микояны - Анушаван, Зоя Ивановна, Алла, Степа, Зайцевы, Зуев из ВЦСПС и другие.

И тут свои занятия, нет свободного времени. С утра (в 7.30) начинаются процедуры - каждое утро в это время у меня ванна, радоновая или иные, три раза питье карловарской воды у источника (ходить туда и обратно) с соблюдением определенного интервала между питьем этой воды и принятием пищи, прогулки в солнечные дни, беседы - интересные беседы с Шепиловым, Байбаковым, Хачатуряном и другими, почти ежедневно кино: посмотрел немало интересных картин, наших и заграничных (“Гамлет”, “Леди Гамильтон”, “Алжир”, “Ночной мотылек” и др.). Плюс ежедневно параллельное чтение английского и французского текста по системе “Assimil”, чтобы облегчить переход с одного из этих языков на другой в беседах. Так заполняется весь день…

Вчера в концертном зале гостиницы “Москва” (бывший знаменитый отель “Пупп”) состоялся авторский концерт Арама Хачатуряна. Выступал Карловарский оркестр, усиленный по этому случаю некоторыми пражскими музыкантами. Дирижировал Арам Ильич.

Концерт по времени совпал с голоданием, которое проводит Арам Ильич по рекомендации Александра Николаевича Бакулева. Вот он голодает пятый день - пьет только карловарскую воду, перед концертом дали 100 г творога и стакан сладкого чая. Уже потерял в весе 5 кг. Бакулев говорит, что в результате голодания исчезнут язвы, которыми страдает много лет Арам Ильич. Он рассказал нам несколько случаев такого исцеления в своей практике.

Во всяком случае Арам Ильич значительно помолодел по виду и вчера очень легко провел концерт. Помню его концерт в Москве: он по́том обливался за дирижерским пультом. Здесь - перед оркестром стояла изящная фигура, без труда управляющая оркестром, хотя человек голодал пять дней.

Концерт прошел успешно. Были исполнены Симфоническая ода памяти В.И. Ленина, Концерт для скрипки с оркестром - на скрипке играл Бруно Белчик, концертмейстер из Праги; и во втором отделении Сюита из “Маскарада” - Вальс, Ноктюрн, Мазурка, Романс и Галоп; сюита из “Гаянэ” - Танец девушек, Колыбельная, Гопак, Танец Айши, Танец с саблями и Лезгинка.

Прав был руководитель Карловарского симфонического оркестра Готхард, который, приветствуя Хачатуряна, сказал в своем вступительном слове, что этот концерт эпохальный для карловарской музыкальной культуры. В свое время здесь выступал Дворжак и другие.

Присутствовали почти все отдыхающие из нашего санатория. Были из народно-демократических стран, разумеется и чехи. Зал большой и красивый - народу было, вероятно, 600-700 человек. Я был с Шепиловым - ему также понравился концерт.

Сегодня концерт повторяется для широкой публики.

Выступление Хачатуряна является, бесспорно, крупным событием в музыкальной жизни Карловых Вар.

Во вторник он уезжает из Карловых Вар. На пути, в Праге, выступит с концертом по чехословацкому радио с той же программой, но без Концерта для скрипки с оркестром. Концерт по радио будет одновременно записан на пластинки.

Несколько дней назад Хачатурян спрашивал у меня, как ему быть, согласиться ли с предложением чехословацкого радио выступить у них с концертом. Просил посоветовать ему, что делать. Я сказал, что конечно следует согласиться. Он так и поступил.

Вчера Шепилов рассказал, что к нему обратился Твердохлебов (замминистра культуры СССР - здесь отдыхает), которому позвонил наш поверенный в делах в Праге Ситенко М.Д. с волнением: он узнал, что Хачатурян дал согласие выступить по чехословацкому радио, а Москва об этом не знает, нет разрешения, не согласовано - как быть с таким криминалом! Твердохлебов сам не дал ответа и обратился к Шепилову. Разумеется, Шепилов сказал - пусть выступает и даже очень одобрил это. Шепилов рассказывал мне, особенно глумясь над замечанием Ситенко и Твердохлебова, что “может это просочиться в печать и что скажут в Москве…”

Удивительные люди - эти чиновники наши из посольства. До этого эпизода Арам Ильич рассказал мне еще об одном случае. Руководство Союза композиторов Чехословакии - композитор Вацлав Добиаш и другие - обратилось к Хачатуряну с просьбой принять участие у них в разборе произведений современных чехословацких композиторов, поскольку это будет в Праге перед отъездом в Москву. В Карловы Вары приезжал советник посольства Тараканов, Хачатурян обратился к нему за разрешением. Тот сказал, что без разрешения Москвы нельзя выступать, и запретил ему принимать участие в разборе произведений чехословацких композиторов без согласия Москвы.

Хачатурян обратился ко мне с вопросом, что же ответить Добиашу, как ему отказать? Я посоветовал повременить с ответом и рассказал об этом Шепилову при самом Хачатуряне. Шепилов, как и следовало ожидать, сказал Хачатуряну не слушать запрета Тараканова и принять приглашение Добиаша.

TNP - Thйatre National Populaire гастролирует в Москве с 1 числа этого месяца.

Еще до первого спектакля встретился с артистами ТНП на обеде у французского посла 12 числа. За столом были художественный руководитель театра Жан Вилар, ведущая актриса театра, серьезная испанка Мария Казарес, веселая и красивая Шарлотта-Зани Кампан, разносторонняя Моник Шометт и другие. От нас были еще заместители министра культуры Пахомов и Орвид, из нашего отдела Шведов, руководитель Малого театра Зубов.

За столом завязался интересный разговор об искусстве, театре. Вспомнили о крупнейшем режиссере и актере французского театра Жорже Питоеве, армянине по происхождению из Тбилиси, который свою артистическую деятельность начал здесь - вначале с Комиссаржевской, затем организовал в 1912 году в Петербурге свой театр. Случайные обстоятельства оторвали его от нашего театра - летом 1914 года он поехал к своим родителям в Париж и застрял за границей, когда началась война. Переселившись в Женеву, он возобновил там вскоре с большими трудностями свою режиссерскую и артистическую деятельность в муниципальном доме района Пленпале. Зал, где он ставил спектакли, называется теперь именем Питоева. Жена его, Людмила Питоева, тоже была известной артисткой французского театра. Сыновья и дочери пошли по стопам родителей. Гриша Питоев недавно в Париже осуществил на французской сцене постановку “На дне” Горького. Кстати, скоро Гриша Питоев с некоторыми другими французскими артистами должен приехать в Москву погостить.

ТНП привез три спектакля: комедию Мольера “Дон Жуан”, комедию Мариво “Торжество любви” и драму Гюго “Мария Тюдор”. Удалось посмотреть все три: первые два - в первые же дни, “Марию Тюдор” - вчера. Общее впечатление хорошее. Испытал большое художественное наслаждение. Все три вещи идут в постановке Жана Вилара, помогают ему художник Леон Гиша (костюмы) и композитор Морис Жарр.

Прежде всего большая условность сценического оформления. По существу, сцена - просто подмостки, не отделенные от зрителей никаким занавесом и без декораций. Черная драпировка, световое оформление, иногда - тумбочка, перила, статуя Амура в беседке (“Торжество любви”), решетка тюремной камеры и другие крайне необходимые предметы. Ничего не приукрашивает игру артистов, ничего не отвлекает зрителей от игры артистов. Артист на ладони, всё внимание зрителя сосредоточено на его игре. Здесь если хлопают зрители, то хлопают игре артиста, а не декорациям, как нередко бывает у нас: например, сцена наводнения в балете “Медный всадник”.

Далее - четкая дикция. Артисты говорят так, что доходит каждое слово. Они разговаривают не только друг с другом на сцене, как персонажи пьесы, но и со зрителем. Нередко они обращаются прямо к публике, ведя между собой диалог. И здесь хотят они снять занавес, отделяющий сцену от публики. Манера их разговора отличается от того, что продемонстрировали нам артисты Комеди Франсез, когда были здесь. Нет того классицизма, более близка публике - при всей своей высокой культуре речи.

Постановки не растянуты, следует отметить далее. Спектакли идут такими темпами, что зрителя всегда держат в напряжении. Когда нужно ему дать отдохнуть от впечатлений, на сцене воцаряется темень, прерывающая на мгновение ход действия в надлежащих местах, происходит перемена картин. Что касается антрактов, то ограничиваются одним в трех- и пятиактных пьесах, что дает большую экономию времени: рано кончается спектакль, что очень важно для современного зрителя, который бежит в театр обычно после работы и на следующий день рано должен идти на работу. Вчера спектакль закончился в 10 часов вечера, т.е. весь спектакль продолжался два с половиной часа.

Надо также отметить - и это имеет немаловажное значение, - что постановки ТНП, видимо, не влетают в те копеечки, что стоят наши пышные постановки. Самый дорогой аксессуар спектаклей - это красочные костюмы, которые замечательно обыграны в спектакле художником и постановщиком. Какие огромные средства можно экономить в наших театрах… Ливанов, когда ставил пьесу о Ломоносове во МХАТе, жаловался, что денег мало на декорации, хотя на них ухлопали огромные средства.

Сегодня я приобрел в комиссионном магазине на Сретенке две картины армянского художника Т.Лисицианца. Сделаны итальянским карандашом в 1877 и 1878 годах. Размером 90х60 каждая. Тема общая для обеих - Демон искушает Тамару (по поэме Лермонтова).

Одна картина, датированная 1878 годом и подписанная по-армянски Տ.ԼիսիЃիանЃ, изображает момент, когда Демон шепчет Тамаре слова любви. Другая передает момент, когда Тамара в объятьях Демона.

Вторая картина подписана по-русски: Т.Лисициевъ, 1877 г.

В пятницу в 7 часов вечера в “Метрополе” Министерство культуры устроило прием в честь артистов Национального народного театра Парижа. Собралось, кроме французских артистов и посла Дежана, советника Суту и других, еще полсотни советских людей - режиссеров, артистов, театральных деятелей. Был Зорин с женой.

Министр культуры А.Н. Михайлов поздравил артистов с успехом. Вскоре он ушел. Руководил приемом его заместитель Пахомов. Выступили Мария Казарес, Жан Вилар, посол Дежан, Р.Н. Симонов, Завадский, Образцов, Зорин и другие. Все шло хорошо. Под конец выступил директор Малого театра, народный артист Царев. Выступление было глупое и обидное для французских артистов. Начал он с того, что 20 сентября Малый театр должен был начать свой сезон, но он уступил помещение французам. Не забудьте, добавил Царев, и мы имеем экономические трудности. В общем, сделали вам одолжение, - так получилось. Говорил Царев, разжевывая и смакуя слова, с высоты величия Малого театра. Малый театр, не забудьте, - сказал он, - не Petit Thйatre, a Grand Thйatre, только помещение маленькое, мы должны были 20 сентября открыть 133-й сезон театра, но уступили Национальному народному театру, - и так далее в том же духе. Наша Ермолова была самой крупной актрисой, крупнее итальянской актрисы Дуз, крупнее француженки Сары Бернар - и т.д.

Когда Царев так глупо и неуместно стал сравнивать, Жан Вилар с места помахал руками и бросил реплику - Non, non… После он выступил и сказал, что Дуз, Сара Бернар и Ермолова по крайней мере равны. Выступила и Мария Казарес, отметив вежливо, что они высоко ценят Ермолову. Французы были шокированы выступлением Царева. Жан Вилар расстроился. Наши были смущены. Было неловко, особенно после вежливых ответов Вилара и Казарес.

Я не выдержал. Выступил, отметив, что хочу сказать несколько слов не как дипломат, а как зритель. До этого я выступал с тостом в честь Дежана. Я сказал, что преклоняю голову перед великими актерами - русскими, французскими и другими, такими как Дуз, Бернар, Ермолова. В расцвете национальных театров вижу развитие интернационального театра, театра будущего. Все народы, даже мой маленький армянский народ, вносят в это дело свой вклад.

Атмосфера разрядилась. Выступление прерывали аплодисментами и наши, и французы. Вилар подошел и выпил со мной, переплетая правую руку с моей, как это делают, когда пьют на брудершафт: здесь успели его научить этому обычаю. Дежан и особенно Суту подошли и выразили благодарность. Наши актеры то же самое сделали.

В пятницу были с Анаид в Большом театре - шел впервые в этом сезоне балет «Лебединое озеро». Был также французский посол Дежан, по моему приглашению.

Одетту и Одиллию танцевала Майя Плисецкая. Она звонила мне за несколько дней и просила прийти в театр, заметив, что она покажет, как она танцует Одетту и Одиллию. Действительно, она провела эти партии великолепно. Превзошла самоё себя. Бесспорно, она лучшая исполнительница этих ролей, и в пятницу она танцевала предельно грациозно. Имела огромнейший успех. Бесконечные аплодисменты, крики «браво», выкрикивание ее имени, бросали цветы и т.п.

После театра пошли к Майе Плисецкой домой. Она просила об этом. Живет рядом с театром. Собрались Катанян и Лиля Брик, Игорь Моисеев с женой, Рубен Николаевич Симонов, родные Майи - дядя Азарий, которого я знавал еще до войны по Институту экономики, тетя Мессерер - блестящая в прошлом балерина, теперь преподает в балетной школе, и другие. С Анаидой мы ушли домой около часа ночи. Остальные остались.

Вчера вечером были на опере Верди “Аида”. В основных ролях румынские артисты. Аиду исполняла Мария Волонеску, Радамеса - Гарбис Зобиан, Амнерис - Зенаида Палли и эфиопского царя Амонасро - Гоанга. Спектакль прошел с большим успехом. Дирижировал Мелик-Пашаев. Было много артистов. Встретили Лисицианов, которые были почти всей семьей.

Павел Герасимович много рассказывал о Зобиане. Он из румынских армян. Не впервые гастролирует у нас. Выступал и в Армении. Чудесный голос.

Гоанга очень толстый, хотя и бегает по сцене проворно. Павел Герасимович говорил, что он весит 120 кг. При этом низкого роста.

Вечером у нас дома будут Сарьяны - Мартирос Сергеевич, сестра его Елизавета Сергеевна, старший сын Сарик; Туманяны - Арфик и Тамара. Сегодня - день моего рождения.

Гости разошлись. Много было разговоров об искусстве, о живописи. Мартирос Сергеевич подробно рассказал о съезде художников Армении. Сам он только вчера приехал из Еревана. Сарьяны возмущались статьей Соколова-Скаля “Художник и народ”, которая на днях была в “Известиях”: два подвала. Самое примечательное - сделали много снимков маленького Ованеса, впервые со дня его рождения, 26 июля.

Вчера позвонил Барабанов и сказал, что Анастас Иванович просит меня принять одного работника, приехавшего из Армении и интересующегося вопросом об архивах Раффи, находящихся за границей. Это Сурен Арутюнян, один из редакторов девятитомного собрания сочинений Раффи.

Некоторое время тому назад писал мне об этом другой редактор Х.Самвелян. Одновременно он прислал мне пять первых томов собрания, вышедших в 1955-1956 годах. Он писал, что личные архивы Раффи (Акоп Мелик-Акопян) несколько лет назад были переданы нашему посольству в Лондоне для препровождения в Армению. В Армении эти архивы не получены, и он просил выяснить, нет ли их в архивах МИД. По моей просьбе этим делом занялись у нас в министерстве, и руководитель нашего архива Земсков сообщил мне, что в фондах МИДа они не обнаружены. Выяснилось, что несколько лет тому назад армянские организации уже обращались в МИД СССР по этому вопросу, но и тогда ни в МИДе, ни в нашем лондонском посольстве не оказалось архивов Раффи и нет следов того, что они были приняты. Обо всем этом я сообщил Самвеляну через одну из сестер Туманян.

Об этом я рассказал Сурену Арутюняну, который был у меня сегодня утром. Сурен допускает, что архивы Раффи могли оказаться в Вене, в конгрегации мхитаристов. Здесь были изданы впервые некоторые рукописи, которые ранее не были изданы, в частности, первый роман Раффи “Салби”, написанный еще в 1855 году. В Вену приезжала из Лондона жена писателя Анна Раффи для работы над изданием новых рукописей мужа. Всё это дает ему основание думать, что венские мхитаристы имеют или знают, где находятся личные архивы Раффи.

Жена писателя через несколько лет после смерти мужа перебралась в Лондон, где были два ее сына. По свидетельству некоторых лиц, она забрала с собой два больших сундука рукописей писателя - художественных произведений, исторических работ, критических статей, в частности по русской литературе и т.д. Это произошло более 50 лет назад. После этого Анна Раффи издала несколько рукописей мужа. Она тоже умерла. Сын как будто преподавал в Оксфордском университете русский язык и русскую литературу. Подробности неизвестны.

Сурен говорит, что во время выборов католикоса приехал в Эчмиадзин глава лондонской епархии армяно-григорианской церкви, с которым был разговор у Аветика Исаакяна по вопросу об архивах Раффи. Он обещал разузнать по возвращении в Лондон. Сурен добавил, что недавно Исаакян получил от него письмо из Лондона, в котором тот пишет, что архивы Раффи были переданы Советскому посольству и что есть даже расписка в получении. Куда же они могли деться?

Как быть? Сурен просит командировать его в Вену, чтобы на месте разыскать архивы Раффи или напасть на их след.

Я ему объяснил, как можно было бы организовать такую командировку. Армянские организации должны проявить инициативу и выйти с соответствующим предложением, дав мне знать об этом, чтобы я мог оказать возможное содействие.

Кроме того мы условились запросить через Исаакяна у главы лондонской епархии копию расписки, если таковая имеется, о передаче архивов Раффи Советскому посольству в Лондоне.

Вчера вечером собрались у нас дома Нвард*, которая возвращается в Ереван, Мартирос Сергеевич Сарьян, Николай Багратович Никогосян с женой Тамарой Аршаковной, врач Георгий Артемович Каджартузов. Я пришел поздно, после партийного собрания в министерстве, которое продолжалось два вечера - в пятницу и субботу (доклад Шепилова о задачах улучшения работы МИДа).

Говорили о том о сем, но главное место заняли поступки Никогосяна в Ереване. Он только что вернулся в Ереван, там поскандалил с секретарем Союза художников Армении Арутчяном, выросло большое дело.

Никогосян, безусловно, талантливый скульптор. Можно сказать, что он гениальный мастер. Но это - необтесанная глыба. Несколько даже помешанный и с причудами. Знает свои возможности, но не может мириться с тем, что бездарности нередко так или иначе становятся на его пути. Он может избить человека, если тот незаслуженно поносит талантливого художника, как это он сделал некоторое время назад с искусствоведом N за его необъективную критику Сарьяна. Это дитя природы с некоторыми привычками дикого горца. Честный. Влюблен в свое искусство, любит всех красивых девушек мира и в проявлениях своих чувств не знает ни меры, ни порою обычных форм.

В Ереване одни приняли его хорошо, другие - сдержанно и даже враждебно. Он был там в дни съезда художников Армении, не ходил на съезд и не участвовал в его работе: объяснил мне, что боялся наговорить лишнее, домашние отговаривали, советовали не ходить. Когда же в Ереване устроили вечер, посвященный его творчеству, художники не пришли. Вечер прошел очень хорошо, Ара Саркисян сделал хороший доклад о Никогосяне. Но этот всё же обиделся на отношение Союза художников. Его даже не пригласили на банкет, устроенный по окончании съезда. Потом всё же его затащили товарищи на банкет, но обида осталась.

Перед отъездом из Еревана он зашел к Арутчяну в Союз, поругался с ним, схватил его за бока и потряс. Тот поднял шум, крик и раздул дело. Вызвали милиционера и врача, составили акт - синяки на теле и т.п. На другой день Никогосян пошел домой к Арутчяну извиняться, того не было, он оставил записку с извинением. Но дело уже было в милиции. Был он и там.

И вот теперь приехал в Москву. История продолжается здесь. Арутчян и председатель Союза художников Армении Гюрджян передали дело в московский Союз художников. При этом они пустили слух, что Сарьян и Сурен Кочарян высказались за это.

Никогосян открыто бросил в лицо Сарьяну, что это он и Кочарян советовали передать дело в Союз в Москве. Мартирос Сергеевич вскипел. Отругался, объяснился, успокоился.

Я думаю, что, поскольку дело происходило в Ереване, там и следует прежде всего разбираться. Вообще-то можно было бы и административно не реагировать на выходку Никогосяна, зная его дикий характер по природе, и всё уладить между Арутчяном и Никогосяном, учитывая, что последний извинился. Но недруги воспользовались случаем и хотят насолить Никогосяну. Кое в чем они уже преуспели. Говорят, что сняли его кандидатуру из числа выдвигаемых сейчас на Ленинскую премию.

В Москву на пленум ЦК партии приехали армянские руководители Товмасян, Кочинян и другие. Поговорю с ними, может быть, они вмешаются и положат конец этой глупой истории или оставят разбираться в Ереване, а не шуметь в Москве.

Заехал ко мне днем Лева Шаумян. Он, кстати, привез свою рукопись “Камо. Жизнь и деятельность профессионального революционера С.А. Тер-Петросяна (1882-1922)”. Примерно на 20 авторских листах.

Наши армяне-коммунисты часто стесняются говорить полным голосом об армянине.

Залпом прочел половину работы - две главы, заканчивающиеся передачей немцами Камо царским властям как душевнобольного.

Лева собрал из архивов - берлинского, старых русских полицейских и других - большой материал. Многое публикуется впервые.

Эпиграфом к работе взял слова Ленина о Камо: “Я знаю одного товарища досконально, как человека совершенно исключительной преданности, отваги и энергии…”

Каждая из четырех глав имеет свой эпиграф - слова о Камо: Орджоникидзе, Мамия Орахелашвили, Максима Горького и Н.К. Крупской.

Мамия писал: “По натуре своей Камо принадлежит к тем, которые не могут задавить муху, но шутя бросают бомбы, когда это нужно для взрыва здания царизма и буржуазии”.

Так было 13 июля 1907 года, когда днем в центре Тифлиса, на Эриванской площади, он осуществил экспроприацию царской казны.

С Камо я познакомился, когда образовалась Закавказская Федерация. Он был назначен начальником Закавказского таможенного управления и любил разъезжать на велосипеде. Почтенный дядя с маленькой бородкой, овеянный славой Камо - Семен Аршакович Тер-Петросян - не стеснялся ездить на велосипеде. Это был единственный ответственный работник в Тифлисе, тем более закавказского масштаба, - на велосипеде.

Выйдя рано утром, около семи часов, из Водолечебницы (принимал подводный массаж), перешел на ту сторону реки Теплы и направился к Колоннаде по аллее, которая простирается по левобережью и которая ныне называется Пушкинская стеза.

По-настоящему она должна была называться Гётевская стеза. На этой аллее стоит памятник Гёте, он здесь гулял, бывал в Карлсбаде, недалеко - в Локоте - жила его любовь. Рядом с памятником на скале прибита доска с посвящением Гёте Карлсбаду.

Пушкин не бывал в этих краях. Правда, он также посвятил несколько строк Карлсбаду.

Почему я стал писать сегодня о памятнике Гёте?

Меня привела в умиление сцена, которую я наблюдал, проходя по аллее. Веселая бригада девочек бойко мыла памятник, орудовали щеткой, губкой, кистью. Это были девочки примерно десяти лет. Трое из них взобрались на памятник, одна сидела на шее и кистью промывала глаза, уши. Две мыли нижнюю часть бюста и пьедестал. Делали они свое дело с увлечением.

Вспомнил, в каком состоянии был памятник, когда я приехал в Карловы Вары в первый раз, более 15 лет назад. Мало сказать - в запущенном. Бюста вообще не было. От памятника был тогда лишь пьедестал. Исчез сам Гёте.

Куда он девался? Одни говорили, что немцы во время гитлеровской оккупации Карловых Вар убрали его. Гёте был у гитлеровцев в опале. Другие говорили шутя, что это чехи при освобождении Карловых Вар изгнали отсюда немцев, а заодно и Гёте. Но так или иначе, а пьедестал стоял без бюста.

И если сегодня детвора любовно моет памятник великому поэту, мы все обязаны этим Мариэтте Шагинян.

Мы с ней встретились, как только она впервые приехала в Карловы Вары. Я уже был здесь человеком бывалым - кажется, в третий мой приезд, - а она новичком. Столкнулись в передней Империала. Одним из первых она задала мне следующий вопрос: “Где находится памятник Гёте?” Просила повести к нему.

Ее интерес был вполне понятным. Она серьезно занималась Гёте.

Рассказал, в каком состоянии памятник, повел ее к остаткам памятника. Она, разумеется, была возмущена и характерным для этой женщины решительным тоном сказала, что разыщет бюст Гёте и заставит чехов водворить его на место.

Потом она мне рассказала, что разыскала бюст Гёте на городской свалке, договорилась с городскими властями и восстановила памятник.

Сегодня он стал объектом любовного ухаживания детей, хотя они и не знают, сколько любви должна была иметь в отношении Гёте эта женщина в летах, которая впервые ступила на землю, где поэт выстрадал свою последнюю любовь к юной девушке. Исполненная решимости Шагинян сумела добиться восстановления памятника великому поэту.

А сколько народа проходило равнодушно мимо пустого пьедестала…

В этом, казалось бы, маленьком деле, на что никто не обращал внимания, сказалась вся Мариэтта Шагинян, ее величие, ее вечно бурлящая созидательная энергия.

Говоря об армянских делах, не могли не коснуться вопроса об армянских землях. Гуляли у Колоннады во время дневного водопоя. Подошла Берсик Григорян*.

Берсабе Александровна рассказала о встрече Никиты Сергеевича, во время официальных торжеств по поводу 40-летия образования Советской Армении, с представителями зарубежных армян. Я об этой встрече знал и раньше. Берсабе Григорян рассказала более подробно. Она присутствовала на беседе. Переводил Роберт Хачатурян, нынешний министр культуры, тогда работал в ЦК КП Армении, заведовал отделом культуры. К сожалению, ни он, ни кто другой из Армении не вел записей беседы. Берсабе думает, что из секретариата Хрущева стенографировали.

С обращением к Хрущеву выступили три представителя зарубежных армян. Затик Ханзадян, почетный председатель Общества французских армян, ориентирующихся на Советскую Армению и на Эчмиадзин. Он - крупнейший и признанный картограф во Франции. Составил уникальный исторический атлас Армении. Один экземпляр подарил Хрущеву. Ханзадян в своем слове отметил выдающуюся роль Хрущева в борьбе за мир и мирное сосуществование.

Второй выступила крупная деятельница, армянка из Бразилии Рамос Мехна. Она затронула вопрос армянских земель, оккупированных Турцией. Затем выступил от армян Ближнего Востока лидер гнчакистов из Бейрута Джереджян. В своем слове он говорил об объединении армянских земель в пределах Советского Союза, о присоединении к Советской Армении исконных армянских земель - Карабаха, Нахичевана, Ахалциха. Он отметил, что если присоединение земель, захваченных Турцией, - международный вопрос и зависит не только от Советского Союза, то присоединение Карабаха, Нахичевана, Ахалциха - внутренний вопрос Советского Союза и разрешение его целиком зависит от него, Хрущева. От имени всех зарубежных армян просил решить это положительно, говорил, что все армяне ждут, что это будет разрешено в связи с 40-летием образования Советской Армении.

Хрущев, отвечая на эти обращения, сказал, что он признает справедливость высказываний относительно армянских земель, находящихся в пределах Турции, но вернуть их теперь - будет означать войну. Нужно ли развязывать войну из-за этих земель, войну, которая принесет много бед всем, и армянам в том числе? Касаясь Карабаха и других армянских земель в соседних советских республиках, он сказал, что внутри Советского Союза границы не имеют значения.

По словам Берсик, представители зарубежных армян согласились с высказыванием относительно армянских земель в Турции - в нынешней международной обстановке. В отношении Карабаха, Нахичевана, Ахалциха - не согласились. Высказали разочарование и недовольство. Особенно высказывались об этом при встрече на следующий день с Арушаняном, тогдашним председателем Президиума Верховного Совета Армении.

Если даже внутри Советского Союза границы между республиками не имеют значения, то почему всё же армянские земли не входят в пределы Советской Армении, хотя и являются прямым продолжением территории Армении, а должны оставаться в составе других советских республик? Дико: Карабах, гранича с Арменией, образует автономную национальную область в составе Азербайджана. Это хорошо понимал Нариманов, старый коммунист, первый председатель Совнаркома Азербайджана. Он подписал декрет о возвращении Карабаха Армении. Карабах был захвачен мусаватистами с помощью турецких войск и присоединен к буржуазно-помещичьему Азербайджану.

Если внутри Советского Союза границы между республиками не имеют значения, почему отрегулировали границы между Украиной и Белоруссией, почему Крым от РСФСР передали Украине, почему недавно некоторую часть земель передали от Узбекистана Туркмении и т.д.? Таких почему напрашивается немало.

Все народы СССР разрешили свои территориальные вопросы, если таковые имелись, - как в отношении земель, бывших за пределами СССР, так и внутри Союза. Воссоединение Украины, воссоединение Белоруссии. Только не разрешен вопрос о воссоединении армянских земель и армян. За рубежом находится около 2 миллионов армян, многие и многие из которых мечтают о репатриации!

Нет, вопрос национальных границ между советскими республиками внутри СССР имеет свое значение. Республика, хоть и социалистическая, не может быть без границ; ненормально, когда соприкасающаяся с основной территорией республики часть национальных земель входит не в республику своего народа, а в пределы соседней, другой национальной республики.

Ованес Багдасарян, один из руководителей ЦК КП Армении, странно (мягко выражаясь) рассуждает. На днях как-то в беседе он говорил, что, разумеется, Карабах и другие армянские земли, ныне находящиеся в пределах соседних советских республик, должны быть присоединены к Армении, но они, армянские руководители, этого вопроса поднять не могут. Хорошо было бы, если бы Азербайджан сам, по своей воле, предложил это. Однако Багдасарян считает, что азербайджанские руководители не могут этого сделать, так как это вызовет недовольство азербайджанцев и их руководителей объявят предателями. Он сказал, что когда в прошлом году вопрос этот активизировался, то директор одного из азербайджанских институтов (или техникумов) заявил, что они возьмутся за оружие, чтобы сохранить Карабах в пределах Азербайджана.

Повторяю: странное рассуждение. Этак можно мириться с захватом армянских земель другими. Завтра националистические, шовинистические элементы из азербайджанцев будут претендовать на Зангезур, угрожать оружием, а армянские руководители будут с этим соглашаться во имя “дружбы”. Ложное понимание дружбы. Тем более нельзя пасовать перед дикими угрозами. Вопрос можно решать тактично, провести разъяснительную работу, сослаться на решение азербайджанского Совнаркома при Нариманове и т.д. Справедливость требует этого. В прошлом году карабахцы сами обратились с петицией в ЦК КП о присоединении Карабаха к Советской Армении. Нет армянина, который не считал бы это требование справедливым, и тем не менее армянские руководители ведут страусиную политику в этом деле. Пекутся об азербайджанских руководителях, пекутся ложно, и хотя считают, что Карабах и другие армянские земли должны быть присоединены к Армении, но боятся поднять этот вопрос, по существу - предают кровные национальные интересы Советской Армении. Не поговорят даже с азербайджанскими руководителями по этому вопросу и не пытаются навести их на путь истинный, а те молчание армянских руководителей трактуют так, что они действительно примирились с потерей Карабаха и других земель.

Сами они не обращают внимание на развитие экономики Карабаха, Нахичевана. Эти районы ныне стали наиболее отсталыми в Азербайджане. В Карабахе сокращается численность населения. Когда-то Карабах был цветущим краем.

При советизации Закавказья армяне-коммунисты разъясняли молодежи, что не имеет большого значения, в какой республике будут Карабах, Нахичеван, Ахалцих. Объясняли двумя факторами: Карабах экономически был связан с Баку, а Ахалцих - с Тифлисом. Далее, что в условиях Закавказья распределение земель по республикам не имеет важного значения, так как национальные интересы армян (школы, театры, газеты и т.д.) повсюду по Закавказью будут сохранены, учитывая, что исторически армяне проникли во многие углы Закавказья (например, Тифлис и Баку в значительной степени де факто были армянскими городами: одну треть рабочего класса в Баку, например, составляли армяне и т.д.). Кроме того, армяне и в Азербайджане, и в Грузии играют руководящую роль. Например, тифлисский Комитет компартии, тифлисский Комитет комсомола и т.д.

Положение с тех пор сильно изменилось, и к худшему для армян. Пытаются, по существу, и азербайджанизировать, и грузифицировать армян, соответственно в Азербайджане и в Грузии. Доходит до дикостей - заставляют менять армянские фамилии на грузинские. Даже Анаид, внучку народного армянского поэта Ованеса Туманяна, заставляли в вузе, когда она училась в Тбилиси, сменить фамилию Туманян на Туманишвили. Композитор Вано Мурадян говорил мне, что его вынудили сменить имя Ованес Мурадян на Вано Мурадели - угрожали, что не дадут стипендию на учебу и т.д.

Аргумент экономической связи несостоятелен по существу. Если исходить из него, то вся Ереванская губерния (нынешняя территория Советской Армении) тяготела экономически к Тбилиси или Баку. У армян была даже поговорка: зарабатывать в Баку, жить в Тифлисе, умереть в Ереване. Что же, тогда и Ереван нужно было пристегнуть к Грузии или Азербайджану? Если также исходить из этого аргумента, то бурное развитие экономики Советской Армении притягивает к себе армян из Грузии, Азербайджана и других районов. Карабах, Нахичеван тяготеют уже по существу к Армении. Таким образом, с экономической точки зрения неприсоединение Карабаха, Нахичевана, Ахалциха становится вряд ли анахронизмом.

Анаид простудилась и дня два не приходила в больницу. Сегодня впервые пришла после перерыва. И удачно. Вскоре после ее прихода зашел ко мне в палату Анастас Иванович, за ним Марра Лисициан и Арно Бабаджанян (они оба лежат в нашем отделении). Анастас Иванович приехал навестить своего брата, затем пришел ко мне.

Анастас Иванович много шутил, выражал свое мнение, что Артему Ивановичу лучше, что он вышел из тяжелого положения и поправляется. Конечно, это займет еще много времени и по-прежнему он не сумеет работать, сказал Анастас Иванович, но с его опытом и знаниями он и за половину рабочего дня сделает больше, чем другой за весь день. Разумеется, мне он пожелал скорого выздоровления...

Вспомнили Сарьяна. Все - и Арно, и Анастас Иванович - говорили, что день рождения Сарьяна 29 февраля. Все они упустили из виду, что Сарьян родился в XIX веке (16 февраля), и нужно прибавить уже не 13 дней, а 12. Анастас Иванович сказал, что он не знал этого, считал, что всегда нужно прибавлять 13 дней. Арно тем более не знал, то же самое Марра...

Анастас Иванович много шутил. Арно рассказывал «хохмы». Анастас Иванович выглядит бодрым и здоровым. На замечание Анаид о том, что вид у него хороший, он смеясь сказал, что для женщин главное внешний вид, и тут же добавил, что он, разумеется, шутит.

В отношении меня сказал, что я и так был худым, а теперь совсем похудел. А Арно Бабаджаняну заметил, что пузо свое он должен оставить здесь, в больнице.

Интересное замечание сделал Анастас Иванович: он высказал соображение, что армянский язык не приемлет иностранных слов, потому что это было одним из средств самосохранения нации, чтобы через увеличение иностранных слов в своем языке не раствориться постепенно в чужой нации. Привел пример. Все народы говорят «телефон», «телеграф», «телевидение», а у нас свои слова - հեռախոս, հեռագիЂ, հեռո‚ստատեսո‚թյո‚ն.

Видимо, это соображение не лишено оснований. Народ любыми путями старался оградить себя от вторжения врага. Язык ведь основной цементирующий фактор нации. И народ старался сохранить его в национальном духе. Это соображение относится к малым культурным народам, которые подвергались завоеванию, угнетению. Великие, скорее большие народы, завоеватели не заботились об этом. У малых народов это происходило, разумеется, стихийно, инстинктивно.

Мне представляется, что это положение нельзя возводить в абсолют. Армянский язык так же, как и другие, вобрал много слов из других языков, особенно советских. И это естественный результат общения, даже в условиях угнетения. Кроме того, и у нас наряду со словами հեռախոս, հեռո‚ստատեսո‚թյո‚ն бытуют слова телефон, телевизор и т.д. В этом отношении язык обогащается.

Чем дальше будет развиваться международное общение, тем больше языки народов будут обогащаться взаимным обменом слов. Кроме того, развитие науки и техники все больше будет вводить в языки народов общую научную терминологию. Армянские ученые любят как раз образовывать научную терминологию у себя на основе армянских корней. Основание: 1) армянский язык плохо или совсем не воспринимает иностранные слова; 2) наука у армян - явление многовековое, самые различные науки (классические, не кибернетические) развивались более полутора тысяч лет, и они дают материалы для образования чисто армянской научной терминологии.

Этим мы можем гордиться. Но не всегда это практично. Сдается, что в рождающихся ныне науках терминология (строго научная, разумеется) должна быть единой, общей для всех народов. Это облегчит научное международное общение, что пойдет на пользу делу.

Интересно, что некоторое время назад (может быть, год-полтора) на одном международном научном конгрессе в Чикаго американские ученые предложили принять армянский язык в качестве современного международного языка, как в средние века был латинский. Обсуждался вопрос о нахождении международного научного языка. В пользу армянского приводились такие доводы: 1) язык древний, имеет научные традиции; язык малого народа с развитой культурой; 2) армяне разбросаны по всему свету, знают много языков и могут преподавать свой язык во всех странах, что является немаловажным фактором в распространении международного языка.

Беседа была живой. Прощаясь, Анастас Иванович пожелал скорого выздоровления, сказал, указывая на Анаид:

- При такой красивой и хорошей жене нельзя болеть. Выздоравливайте скорей.

Учебный год открылся ясным солнечным днем. С раннего утра я беспокоился, как Овик и другие дети пойдут в школу после вчерашнего тумана, когда ничего не было видно под ногами. Но когда засиял солнечный день, обрадовался.

В этом году мальчик, сдается, отдохнул хорошо. Почти два месяца был в санатории “Ильинское” под Москвой, потом они с мамой поехали в Тбилиси, где пробыли четыре дня, оттуда в Ереван и Анкаван - в излюбленный наш санаторий в горах Разданского района.

После ужина я зашел к Араму Ильичу узнать, в какой палате лежит коммунист-армянин из Ливана, который хотел меня повидать. Арам Ильич попросил прослушать магнитофонную запись двух эпизодов из его жизни. Через АПН заказали его автобиографию. Спросил, можно ли с такими отрывками из его воспоминаний выступить.

Первая запись была о встрече Хачатуряна с Роменом Ролланом у Максима Горького. Дело было не то в 1937-м, не то в 1936 году, он точно не помнит. Ромен Роллан встречался с группами деятелей советской культуры. Когда к нему пошли композиторы, то захватили и Хачатуряна как молодого композитора. Не помнит подробностей этой встречи. Но когда Ромен Роллан узнал, что Хачатурян армянин, он сказал, что его интересует Армения, что он любит армянскую музыку. Арам Ильич потом послал ему ноты произведений Комитаса, отдельные работы Романоса Меликяна и других. Максим Горький, который сидел в стороне и не принимал активного участия в разговоре, сказал, что надо больше опираться на фольклор.

Вторая запись касалась встреч с театральными деятелями. Со Станиславским - во время генеральной репетиции “Принцессы Турандот”, с Вахтанговым, когда тот лежал тяжело больной и Арама Ильича послали к нему с букетом цветов.

Вспомнили, как первая студия МХАТ гастролировала в Тифлисе. Оказывается, привез театр в Тифлис брат Арама Ильича - Сурен Ильич Хачатурян. Я до сих пор с волнением вспоминаю спектакль “Потоп”.

Коснулись разных театральных течений 20-х годов и первой половины 30-х - Мейерхольда, Таирова и других. Я хорошо помню спектакли и Мейерхольда и Таирова. “К сожалению, - говорил Арам Ильич, - ныне все театры одинаковы, театр на Таганке старается найти свое индивидуальное лицо”.

Арам Ильич тепло вспоминал своего старшего брата. Он говорил, что именно Сурен Ильич ввел его в круг выдающихся деятелей театра, искусства.

Журнальный зал: Вопросы литературы, 2014 №4 - Т. ГЕВОРКЯН - «Литературная Армения»

В декабре прошлого года отметила свое 55-летие «Литературная Армения» - единственный у нас литературно-художественный и общественно-политический журнал на русском языке. Богатые его традиции хорошо известны и, надеюсь, памятны еще читателям старшего поколения. Он открывал таких армянских писателей, как Грант Матевосян и Перч Зейтунцян; в замечательных переводах Наталии Гончар последовательно приобщал отечественную аудиторию к творчеству Уильяма Сарояна - американского писателя с мировым, в Армении по понятным причинам особо почитаемым, именем; в оттепельные 60-е годы на его страницах появлялись по тем временам штучные и на все времена бесценные публикации произведений Мандельштама, Андрея Белого, Цветаевой, Волошина, Бунина, Василия Гроссмана, Ариадны Эфрон... И в начале «перестройки» он снова был на передовых позициях, возвращая, наряду с другими периодическими изданиями тогда еще большой и общей страны, литературу «задержанную», немыслимую прежде на страницах советских журналов. Назову хотя бы «Кинжал в саду» Ваге Кача - исторический роман о геноциде 1915 года, «Тоску по Армении» Юрия Карабчиевского...

Но с осени 1991 года прекратилось государственное финансирование, и журнал попал в условия страшной нужды, точнее сказать - нищеты. Поддерживать в нем живое дыхание, как-то обеспечивать его наполненность, оправдывать его необходимость, доказывать, что нельзя его закрывать, что это интересное, нужное издание, - все это стало очень трудно. Уже в 1991 году двенадцати номеров не было: пришлось соединить 11 и 12 номера. Какие-то средства стали приносить сдаваемые в аренду редакционные комнаты, издание каких-то книжек. И однако в следующем, 1992 году, удалось выпустить всего один номер, а с 1993-го установилась кое-как, с неизбежными перебоями, теперешняя периодичность - номер в квартал, четыре номера в год. Формат и объем журнала уменьшились, тираж катастрофически упал, подписка за пределами республики схлопнулась, в какие-то периоды качество бумаги было просто чудовищным. И это при том, что находились все-таки люди, помогавшие журналу более или менее регулярно. В 2003 году был заключен договор с Союзом армян России. Более чем скромная его лепта (пятьсот долларов в месяц) предотвратила, однако, неминуемую катастрофу. Но спустя время Союз прекратил финансирование журнала. А с середины 2000-х начало помогать государство. Небольшую сумму, примерно треть того, что нужно по самому минимуму, дает оно (как и всей печати) и теперь. Любая помощь достойна, разумеется, благодарности, но чтоб было понятно, насколько недостаточной она была, скажу лишь, что в 2008-м, в год своего 50-летия, «Литературная Армения» в очередной раз стояла перед реальной угрозой закрытия.

И тем не менее журнал не только выжил, но и осуществил немало новых интересных публикаций. Не стану их перечислять, о них можно составить представление по недавней статье Георгия Кубатьяна[1]. Отмечу только, что, помимо эпизодической или регулярной сторонней поддержки, продержался журнал целых двадцать лет благодаря стоицизму и поистине героическим усилиям крошечной редакции, возглавляемой с 1987 года поэтом-переводчиком Альбертом Налбандяном. И дождался радикальных и, будем надеяться, долгосрочных перемен: осенью 2012 года начались переговоры с Фондом регионального развития и конкурентоспособности «Дар», и весь следующий год журнал выходил в сотрудничестве с ним. О четырех номерах этого года и пойдет разговор.

Сначала два слова о внешних, скажем так, изменениях: журнал снова увеличился в формате и стал больше напоминать «Литературную Армению» прошлых времен; новая, со вкусом оформленная цветная обложка стала визитной карточкой перемен; начал функционировать сайт, где некоторые номера можно уже прочесть в электронном виде; начинает налаживаться распространение книжек журнала за пределами Армении, то есть читательская аудитория расширяется за счет диаспоры, всегда с интересом обращенной к тому, что происходит на родине, в том числе и в сфере культуры. Не так уж мало, согласимся, за короткий в общем-то срок. И совсем немаловажно.

Но суть, разумеется, все же в другом. Номера - в силу появившихся ныне возможностей - стали составляться не с упованием на один, в лучшем случае два ключевых материала, они наполняются разнообразно и почти повсеместно с изюминкой интереса. Другими словами - каждый номер читается целиком, а разные жанры и рубрики, подхватывая уже заявленную тему или отталкиваясь от того или иного ее осмысления, дополняют друг друга и создают общую и достаточно динамичную картину. Как это происходит, например, в первом номере. Есть в нем статья Магды Джанполадян «Формула патриотизма», посвященная 80-летию Левона Мкртчяна. Более чем уместная дань памяти литературоведа, писателя, организатора литературного процесса. Так вот о его патриотизме сказано там словами Чаадаева: «Слава Богу, я всегда любил свое отечество в его интересах, а не в своих собственных». Формула? Определенно. Но далеко в этом номере не единственная: свою «формулу патриотизма» выводят почти все авторы, собранные под журнальной обложкой. В небольшой повести Рубена Марухяна «Огненный конь» совсем еще юному герою открывается вдруг причастность к миру предков, к понятиям «род» и «родина». «Низок тот, кто не гордится своей родиной», - думает он, и навстречу этой мысли приходит чувство ответственности за свою страну. В рассказе Армена Саркисова (врач, живет в Москве) «Толян» поднята тема покинутой родины. Герой, потерявший свой очаг, всех близких в Карабахе, попадает в российскую провинцию, но по прошествии лет осознает, что потерял свой корень, то, без чего нет человеку жизни. «Суть народа» - это «оберег-память». К такому итогу приходит на сей раз рассказчик.

Однако если бы все «формулы» умещались в этот узкий диапазон безусловных в общем-то истин, то о динамичности картины говорить бы не пришлось. Но вот большим куском идет в номере интервью с Доганом Аканлы, взятое Ларисой Геворкян в Германии (где живут ее сын и внуки). Писатель, драматург, турецкий диссидент и правозащитник, ныне гражданин Германии, Аканлы написал книгу о геноциде армян «Судьи Страшного Суда», создал библиотеку им. Рафаэля Лемкина, насчитывающую около четырехсот книг одной направленности: преступления против человечности - где бы и когда бы они ни происходили.

В этой стране произошли перемены, - говорит он собеседнице о своей родине, - и это заметно <...> Если обращусь с просьбой о восстановлении турецкого гражданства, госаппарат мне явно не откажет. Но я этого не хочу <...> Тем более сегодня <...> Я был в Армении и во всеуслышание заявил о своем условии: не буду просить о восстановлении турецкого гражданства до тех пор, пока Турция не признает факт геноцида армян. Я хотел бы гордиться турецким гражданством.

И вот я отрекаюсь от своих корней, от принадлежности к конкретному социуму <...> отказываюсь даже от родного языка. Я становлюсь изгоем и начинаю лучше понимать тех, кто пострадал от геноцида.

Хотел бы гордиться прирожденным своим гражданством... Что это? Не модификация разве все той же «формулы патриотизма», с горечью и болью выводимой?

И не перекликается ли она - пусть с очевидной корневой поправкой - со зрячей, требовательной, нелицеприятной любовью к Армении Лилит Арзуманян, автора «Записок из страны абсурда»? Правдивые, живо и эмоционально написанные эти «Записки» говорят о родине то, о чем принято «патриотически» умалчивать. Тут и цинизм политиков, и бытовое бескультурье, и новомодные причуды градостроительства, и глубокое равнодушие власть предержащих к неостановимому исходу народа из независимой Армении, и выморочные законы, никак не останавливающие царящее в стране беззаконие, и упадок образования и языка, и отсутствие государственного мышления. Одна цитата:

Каждый божий день мы разглагольствуем о геноциде, понаставили сотни хачкаров по всему миру, а сами, при попустительстве властей, преследуем и калечим друг друга <...> Если мы сами себя не жалеем и не уважаем <...> то чего мы хотим от турок, а тем более от остального мира? <...> Уважения не добиться требованиями. Между тем отсутствие уважения есть прямой путь к презрению.

Армения в наши дни - пустеющая страна. Говорят, ежедневно из нее выезжает около сотни людей. И это, очевидно, одна из самых больных тем. Однако подход к ней Нелли Саакян, имеющий немало сторонников, трудно счесть продуктивным. А сводится он к осуждению всей эмигрантской волны последних двадцати лет. В эссе «Маленькая родина» она пишет:

Рассеянье, ассимиляция на чужбине - это ведь тоже вид предательства <...> Я говорю о добровольных мигрантах недавних горьких армянских годов <...> Спасение жизни - это одно, а спасение своего чревоугодного живота - совсем другое <...> Поэтому давно уже смотрю на мигрантов, совершающих турне на родину с карманами, полными денег, и с глазами, полными слез, - без умиления.

Бог с ним, с умилением. Речь тут об отмежевании и презрении. Только вот стоит ли вбивать клин между двумя частями и так немногочисленного народа, к тому же делать это в журнале, на страницах которого публикуются, в том числе, и «чревоугодные» армяне и который обращен, не в последнюю очередь, к читательской аудитории русскоязычной диаспоры?

На свой особый лад патриотическую тему поддерживают два мемуара, украсившие собой номер. Альберт Исоян вспоминает великого Гранта Матевосяна, и вспоминает так умно и тонко, так оживляюще портретно. Певец, педагог, профессор Рубен Лисициан, живущий ныне в Кельне, рассказывает об отце и тете - снискавших мировую славу Павле Лисициане и Заре Долухановой. А еще о кузине отца - режиссере Тамаре Лисициан. И под интеллигентнейшим его пером воскресает история семьи, где что ни судьба - то легенда, что ни личность - то целая бездна душевного богатства.

Во втором номере преобладает художественная литература. И дело не только в объеме. Корпус прозы хорош в целом. Три известных, разными премиями отмеченных автора - три среза действительности, три стилистики. Армен Шекоян автобиографически обращен к детству и, соответственно, к ереванским реалиям того времени. Рассказ Рубена Овсепяна «Как стать сильным» тоже ретроспективен, хотя моралью своей обращен, несомненно, к сегодняшнему дню.

А повесть живущего теперь в Вильнюсе Ваагна Григоряна «Короткая остановка в раю» просто чудесна (могу же я в порядке исключения позволить себе такую непосредственность?). После тщетных стараний написать что-нибудь о «наших героических делах» или, на худой конец, о чем-то «животрепещущем», оптимистично-актуальном, герой-рассказчик неожиданно для себя берется за историю частного человека, прожившего неброскую жизнь, оставшегося после смерти жены и отъезда сына в далекую Америку одиноким и... обретшего вдруг несказанное, хоть и «короткое» счастье: дом его наполняется беспризорными животными со всей округи, находящими здесь кров и понимание. Пересказывать повесть бессмысленно - она столь же событийна, сколь лирична, в ней узнаваемых реалий современности не меньше, чем философии и обретаемой веры в добро, обретаемой даже вопреки его видимому поражению. Словом, это притча, опрокинутая в наши дни, а местом ее действия становится давно обжитая писателем Пятая улица: еще в конце 1980-х вышла в свет книга повестей и рассказов, так и названная - «Пятая улица».

Перевела повесть давняя сотрудница журнала Ирина Маркарян, ведающая ныне отделом очерка и публицистики. Перевела так, что не заметно ни одного узелка, ни одного шва, как будто и написана она изначально по-русски. И это не единичная удача. Работая в разных жанрах прозы - а в ее переводах за один только год напечатаны в журнале публицистика, мемуары, заметки об искусстве, беллетристика, - она неизменно и высоко несет культуру, богатство и гибкость языка. И выбор переводимых авторов и текстов красноречив: если эссе, то это «Записки из страны абсурда», если воспоминания, то о Матевосяне, если художественная проза, то рассказ Овсепяна и повесть Григоряна, если заметки об искусстве, то выдающегося художника и скульптора Ерванда Кочара, опубликованные только спустя 30 лет после его смерти и вот теперь впервые фрагментарно переведенные на русский (№ 4). Говоря о прошлогодних номерах «Литературной Армении», пройти хотя бы мимо одного из этих материалов просто невозможно.

Если уж речь зашла о переводах, то, нарушая последовательность, здесь же скажу о двух поэтических подборках, исполненных по-русски А. Налбандяном. В первом номере это стихи Тамар Ованесян (с 1988 года живет в США) из книги «Симфония бытия» и Рачья Тамразяна (№ 4). Признанный мастер, известный ювелирной точностью смысла и слога, Налбандян и в этих двух работах верен себе: вся возможная бережность в отношении оригинала и неколебимая преданность русскому стиху. Уже много лет он задает в «Литературной Армении» эталонный уровень поэтического перевода, редко кому из регулярных авторов, к сожалению, доступный.

Дорогой гостьей второго номера стала Юнна Мориц. По давней дружбе с Арменией она прислала большую подборку стихов под общим заголовком «Река вернулась...» из готовящейся к изданию новой книги. А еще свои переводы из Севака Арамазда - армянского поэта и прозаика, живущего в Германии. Одной из первых оценила она этого «большого, ни на кого не похожего» поэта, написала предисловие к его поэтической книге «Разомкнутый круг», откликнулась со всею одобрительностью и на роман «Армен», и даже рисунком своим оформила обложку книги.

И еще трех русских поэтов напечатала «Литературная Армения» в прошлом году. По совпадению или продуманно, но по одному в каждом номере. В отличие от Юнны Мориц они представлены стихами об Армении. В последние годы литературные связи, растерянные было за предыдущее десятилетие, явно оживились. Уже семь раз собирается в Ереване Форум переводчиков и издателей стран СНГ и Балтии. Все чаще приезжают к нам писатели и вне его рамок. И снова, как прежде, завязываются знакомства, творческие контакты, и снова поездки по древней нашей земле будят мысль и воображение. Полагаю, не без связи с живым этим общением родились целые циклы стихов, с которыми пришли на страницы «Литературной Армении» Ефим Бершин («Армения»), Валерий Севостьянов («Только Армения») и Елена Тамбовцева-Широкова («Белый парус Арарата»). Искренность чувств и свежесть восприятия - отличительная черта этих стихов. Но случается срез и поглубже. Как, например, у Бершина:

По идее, центральным событием третьего номера следовало бы считать повесть «По обе стороны колючей проволоки» Владимира Айрапетяна, писателя, проработавшего много лет в системе Министерства внутренних дел Армении: это вещь проблемная, психологичная, с опорой на служебно-профессиональный опыт написанная. Но главный нерв номера все же не она, а рассказы Врежа Исраеляна - писателя и журналиста, добровольно ушедшего из жизни в июне 2013-го.

Однако столь богат номер, что в рамках беглого обзора оказываешься перед необходимостью трудного выбора. Ибо на первое место в нем просятся и поэма в прозе «Не хлебом единым» Марка Григоряна (журналист, более десяти лет живет в Лондоне, работает на Би-би-си), и эссе эстонского писателя Каспер Калле «Армянки»...

Поэма написана по-русски, и название напрямую ведет как будто к роману Дудинцева. Но это ложный след - никакого эха тут не пробуждается. Другое дело - жанр, от которого тянутся нити к Венедикту Ерофееву (он и Рабле помянуты автором), к его поэме «Москва - Петушки». Что еще, кроме жанра, сближает их? Соприродность общей атмосферы - сквозь нескончаемое застолье просвечивающая другая реальность, многомерная и, вопреки заземленности первого плана, одухотворенная. А еще автобиографизм (будем считать - условный), сквозной, неутихающий юмор и настоящее пиршество слова. Не случайно приходит на память и Кола Брюньон, дитя в общем-то не совсем нормативного жанра. Кола Брюньон - с его жизнелюбием и непотопляемостью. Последнее в нашем случае немаловажно. Ибо улица Перча Прошяна (классик армянской литературы), которую воспевает Марк Григорян, улица нескончаемой вереницы кабаков, местными острословами прозванная улицей Братьев Гриль, вознеслась в тяжелую нашу годину, - как будто наперекор самым неподходящим обстоятельствам вознеслась и змеей-искусительницей засветилась среди погруженных во тьму домов и кварталов. Впрочем, признаки времени в тексте не акцентируются, но армянскому читателю нетрудно восстановить их в памяти. А восстановив, с особым, я бы сказала, победительным аппетитом прочесть на удивление симпатичную оду еде, выпивке и доброй компании.

Эссе «Армянки» вполне могло бы называться «Уроки Армении», если бы не повесть Андрея Битова, на десятилетия опередившая его. Полагаю, Каспер Калле, автор, кстати сказать, «Уроков Германии», не без сожаления отказался от этого названия. А может, и нет. Потому что «уроки» больше подходят впечатлениям от чужой, сторонним взглядом увиденной страны. Армению же эстонский писатель больше двадцати лет знает изнутри, хотя в ней и не живет. Но он женился на армянке, стал членом армянской семьи, понял и принял ее уклад и культивируемые ею ценности. И... посвятил эссе своей «любимой теще». Не то чтобы все тещи, равно как жены, были у нас любимыми, но определенные предпосылки к тому есть. Если совсем вкратце, то на взгляд эстонского мужа и зятя они таковы: армянки не склонны подменять любовь скоро-постижным, а впоследствии беспорядочным сексом, напротив - у них секс по старинке ассоциируется с браком; они не обрекают семью на фастфудовский перекус вместо изысканной, пусть и кропотливой в приготовлении, домашней еды; забота о заболевшем не сводится у них к помещению в лечебное учреждение, даже самое «гарантное». А еще они не слишком активны во внешнем мире, не страдают избыточной деловитостью и предоставляют мужчине отнюдь не легкую, но вдохновляющую возможность заботиться о них, утрясая кучу мелких и крупных проблем. На доброй улыбке написанное, эссе это иначе как эффективным противоядием от феминизма не назовешь. А то, что перевела его на русский язык жена - Гоар Маркосян-Каспер, писательской известностью своей превзошедшая мужа, - только усиливает оздоровляющий эффект. Кстати, совершенно логично в следующем номере помещен ее рассказ «Ариадна», женственно и изящно переосмысляющий древний миф.

Вообще весь четвертый номер полон прозы. За исключением проникновенного рассказа Хажака Гюльназаряна «Пропавшие бусы», вся она не переводная, изначально написанная по-русски. И очень качественная. Причем не только по языку, хотя уже это одно для издаваемого за пределами России журнала значимо и отрадно. Но она к тому же являет разные писательские индивидуальности - интересные, запоминающиеся, яркие. Левон Григорян (режиссер, сценарист, автор книг о Джигарханяне и Параджанове) дал в номер большой рассказ «Посещение». По широте культурно-исторического плана, стилистической раскованности, нетривиальности, я бы даже сказала, парадоксальности мышления, по композиционной и смысловой стройности вещь эта резко выделяется из всего, о чем шла речь раньше.

Совсем иного плана лирическая манера, в которой исполнены рассказы Ованеса Азнауряна. А роман Альберта Кабаджана «Чужие в игре без правил» (его продолжение последует уже в нынешнем году) - большой, надо признать, сюрприз. Во-первых, это политический детектив, отнюдь в нашей литературе не распространенный. Во-вторых, в нем узнаваемые реалии современного Еревана показаны в необычном ракурсе: да, это мой город, но таким я его раньше не видела. Наконец, это первый опыт автора-журналиста в большой литературной форме, но от дилетантизма в нем и следа не сыщется. Бывают же такие удачи!

В разделе очерка и публицистики два материала - оба примечательные. Георгий Акопян в связи с армянским фильмом «Если все» (2012 год), авторы которого решение Карабахского конфликта пытаются найти в морально-этической сфере (ведь с одной и с другой стороны есть люди, способные найти взаимопонимание!), говорит о реальной основе этого территориального конфликта и о бесперспективности, более того - опасной некомпетентности такого подхода. Хачатур Дадаян публикует полный текст извлеченного из архивов письма сказочно богатого купца из Семиранга (о. Ява) Овсепа Амирханяна архиепископу Нерсесу Аштаракеци. Суть письма такова: выходец из Карабаха Овсеп Амирханян в 1829 году, после присоединения Восточной Армении к России, выражает желание встретиться с императором Николаем I и предложить все свои богатства для обустройства вновь присоединенных армянских земель. И далее:

Я хотел бы также узнать, каковы намерения России касательно нашей нации; будет ли она единовластно управлять Арменией или превратит ее в отдельную независимую часть империи? <...> В конце концов, признаюсь Вам откровенно, что, если это будет возможно, я намерен выкупить землю моих предков, то есть Карабах вместе с Пайтакараном, или выплатить нужную дань, дабы владеть ею, ибо чрезвычайно тягостна для меня потеря родных краев.

Ознакомленный с письмом, Николай I передает приглашение, и Овсеп Амирханян в 1834 году на одном из своих кораблей пускается в путь, однако по невыясненным обстоятельствам, относительно которых существуют разные версии, бесследно исчезает. Публикация носит ознакомительный характер, но сам факт, согласимся, из разряда исключительных. И поучительных тоже.

Что же в итоге получается? «Литературная Армения» при поддержке Фонда «Дар» преодолела всего за год копившиеся десятилетиями трудности? Разумеется, не все. Переводы порой огорчают, порой - просто не радуют. Поэзия, особенно в сравнении с прозой, оставляет желать лучшего (и то сказать: где нынче не оставляет она нас с этим желанием?). Полная катастрофа в журнале с разделом критики - ни аналитических разборов, ни книжного обозрения. Единственная в четырех номерах статья, к тому же, и по материалу, и по исполнению неудачная. Традиционный раздел «Искусство» тоже немотствует. Хотя то единственное, что в нем напечатано (фрагменты из книги Ерванда Кочара), выше всяких похвал. Но в целом журнал достойно встретил свое 55-летие. И лучшим тому свидетельством - зарожденный в юбилейном году живой интерес к будущим его номерам. И отнюдь не только из-за прерванного на полуслове детектива.

[1] Кубатьян Георгий. Литературная Армения (Ереван) // Знамя. 2013. № 1.

Это интересно

Опрос

Полезные ссылки

Поиск по сайту

Журнальный зал. Журнал литературная армения

Журнальный зал: Знамя, 2013 №1 - Георгий Кубатьян

Литературная Армения

Альберт Налбандян - главный редактор журнала "Литературная Армения"

Литературная Армения

Маргарита Геворкян: "В жизни нет неверных дорог – любая выводит тебя на Твой Путь"

Литературная Армения

Описание

Литературная Армения

Умри, “Литературная Армения” и я тебя полюблю...

Литературная Армения

ЗАПИСКИ ДИПЛОМАТА

Журнальный зал: Вопросы литературы, 2014 №4 - Т. ГЕВОРКЯН - «Литературная Армения»

Смотрите также