Это интересно
- ОКД
- ЗКС
- ИПО
- КНПВ
- Мондиоринг
- Большой ринг
- Французский ринг
- Аджилити
- Фризби
Опрос
Полезные ссылки
РКФ
Все о дрессировке собак
Стрижка собак в Коломне
Поиск по сайту
Бумага журнал экспаты
Американка Джулия Пантер — о петербургском метро, хачапури и о том, как становится немного русской. «Бумага»
Джулия Пантер приехала в Петербург из Нью-Джерси больше полугода назад, чтобы учиться здесь и улучшить свой русский. Примерно в то же время президентом Америки стал Дональд Трамп, и девушка наблюдает, как отношение к политику различается в России и в Штатах.
Что удивляет в отношении россиян к Советскому Союзу, какие американские стереотипы о стране не оправдались, что сложнее всего понять в русском языке и какой еды не хватает в Петербурге — в рассказе американки.
РОД ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
Студентка
В ПЕТЕРБУРГЕ
Восемь месяцев
Россия научила меня тому, что люди во всем мире ужасно разные. Очень отличаются от американцев — и не в плохом смысле. Здесь я училась находиться среди людей, у которых настолько другое — отличное от моего — видение мира, и принимать их мнение.
Это существенно сейчас, когда между Вашингтоном и Москвой непростые отношения. Я была в России всё время с тех пор, как Трамп стал президентом. Люди здесь обожают Трампа, а там, откуда я приехала, его ненавидят. Например, семья, в которой я здесь жила, любит Трампа. Мой host father говорил так: «Я верю, что Трамп, в отличие от Путина, делает для Америки всё, что он считает лучшим для нее». И когда я не соглашалась, он говорил, что я просто ничего не понимаю. Так что я научилась принимать то, что не могу изменить. Особенно когда дело касается политики.
Когда я только приехала, мы встречались с группой студентов из Высшей школы экономики, и они всё время говорили с нами о Советском Союзе. Это забавно, поскольку никто из них не жил в те времена. Но они рассказывали о том, как их родители скучают по советской действительности. Тогда мне показалось, что это наследие играет огромную роль в повседневной жизни людей в России. Многие в Америке думают, что русские постоянно вспоминают «старые добрые дни». Сейчас, когда я глубже узнала русскую культуру и людей здесь, я понимаю, что это не так.
Еще из стереотипов: я думала, что еда будет ужасная, — это тоже не так. Кроме укропа, конечно. Как вообще можно добавлять укроп в коктейль?
Когда я приехала на учебу, нам помогал координатор нашей программы: рассказывал, как разобраться в городе, как себя здесь принято вести. Это очень пригодилось, когда я вернулась сюда уже одна.
Еще, конечно, Михаил и Татьяна — моя гостевая семья, с которой во время учебы я жила на Васильевском острове. Они, например, познакомили меня с русской едой. Михаил, кажется, работает где-то в правительстве, но я не уверена, мы не так уж и много разговаривали.
Фото: Александр Горбунов Это по большей части еда. Например, у вас здесь нет европейского сыра, нет острой еды, а это очень по-американски. Иногда очень хочется cookie dough (сладкое тесто, из которого делается печенье — прим. «Бумаги»), у нас его можно купить в супермаркете. Вообще же у меня всё здесь есть, только семья в другой стране, и это тяжело.
Иногда я просто скучаю по стране, к которой принадлежу как гражданин. Я не могу назвать себя патриотом, особенно сейчас, но иногда просто хочется быть в своей стране, независимо от того, какое там правительство. Мне нравится в России, но это всё же не мой дом. Это ощущение дома я бы перевезла, если бы могла.
ХачапуриЭто моя любимая еда здесь. И еще шоколадные плитки «Аленка».
МетроОно в Петербурге очень классное, во много раз лучше, чем в Нью-Йорке. В петербургском метро легко ориентироваться, и поезда приходят каждые несколько минут. В целом, общественный траспорт здесь отличный. Но не маршрутки — они приводят меня в ужас. Не люблю, когда приходится разговаривать с водителем. Один раз пришлось поехать на ней, это было в тот день, когда в метро случился теракт.
Реки и каналыЯ пару раз ездила в туры на лодках, пока живу здесь. Хотя голос гида, который рассказывает про достопримечательности во время прогулки по каналам, довольно трудно понять, особенно когда две лодки проходят рядом друг с другом.
Постоянная языковая практикаЯ давно изучаю языки и хорошо говорю по-французски, но когда я начала учить русский, я абсолютно не понимала, во что ввязываюсь. Он очень сложный. Сейчас, пару лет спустя, я уже могу использовать падежи в разговорной речи как надо, но глаголы движения — это кошмар.
Мозаика на здании Малой Академии искусствЯ нашла ее случайно, когда искала скульптуру «Нос» Гоголя. Обожаю такие находки.
Фото: Александр Горбунов В первую очередь я приехала сюда учиться и улучшать свой русский. Еще я два месяца работала в Музее стрит-арта.
Я уже была в России пару лет назад, недолго. И уже тогда знала, что вернусь. К тому же мне хотелось поехать учиться за границу, но, например, Париж и Рим я даже не рассматривала — туда я всегда могу приехать. Хотелось сделать что-то такое, чего не сделало бы большинство людей. Россия многих пугает, чего я совсем не понимаю.
В прошлом году я делала проект для колледжа: интервьюировала бывших граждан СССР, которые сейчас живут в Штатах. И они много говорили о том, что американцы улыбаются буквально всем подряд — на улице, в магазине — и неважно, знают ли они человека лично. Здесь — нет. Русские люди никогда не считают, что это искренне, и говорят, что Америка для них too friendly. Думаю, есть огромная пропасть между тем, как люди общаются друг с другом здесь и там. Сейчас я привыкла, и когда мне кто-то улыбается в транспорте, я всегда думаю: что я сделала не так? Я становлюсь немножко русской.
paperpaper.ru
Швейцарка Жоана Монбарон — о разнице между экспатами и мигрантами, отношении к молодым и чувстве, что ты чужой. «Бумага»
Швейцарка с португальскими корнями Жоана Монбарон переехала в Петербург после учебы в Женеве и Лондоне, чтобы заниматься образованием в сфере искусства и культуры. Она вышла замуж и пока не собирается уезжать, потому что чувствует, что здесь больше возможностей, чем в Европе. Как история ее семьи связана с Россией, почему в Петербург не нужно переносить что-то из Женевы и что впечатляет в Музее Арктики и Антарктики — в рассказе швейцарки.
ВОЗРАСТ27 лет
РОД ЗАНЯТИЙкуратор образовательных программ
В ПЕТЕРБУРГЕ3 года
Чему вас научила Россия?
Когда я поступила в университет в Женеве, где родилась и выросла, мне нужно было выбрать два предмета. Я давно знала, что хочу пойти на искусствоведение, но не знала, что выбрать вторым. Потом мне сказали, что на филологическом факультете кафедра russian studies (это и язык, и русская история и культура) довольно сильная: там хорошие преподаватели и за три года, в принципе, можно более-менее выучить русский. И я решила попробовать.
После первого года у нас была возможность отправиться в Россию на летние курсы. Так что впервые я побывала в Петербурге в 2008 году, месяц жила в общежитии на Ваське. Это был интересный опыт, и я помню, что уже тогда мне очень полюбился этот город. В магистратуре решила специализироваться на русском современном искусстве, получила грант и приехала сюда по обмену на шесть месяцев. Я занималась исследованиями в Русском музее и в Музее авангарда и одновременно учила русский в Университете Герцена. Тогда же я познакомилась с будущим мужем.
Потом год училась в Лондоне, но постоянно стремилась вернуться в Петербург. В Лондоне я работала в международном офисе «Гаража» (московского музея современного искусства — прим. «Бумаги») и через них нашла стажировку в «Новой Голландии», а потом полтора года работала в образовательном отделе «Манифесты» (биеннале современного искусства, которая проходила в Петербурге в 2014 году — прим. «Бумаги»). Тогда я познакомилась со всеми нынешними друзьями, вышла замуж и получила все необходимые документы, подтверждающие, что я легальный мигрант.
Однако в России я всё равно чувствую себя другим, чужим. И это, мне кажется, очень важный опыт. Вообще, занятно, что ваша рубрика называется «Экспаты», а не «Мигранты». В слове «мигрант», мне кажется, есть что-то неприятное, нестатусное, а экспат, наоборот, это активный, мобильный человек, который много путешествует и легко адаптируется. В Женеве есть большое сообщество экспатов. Люди живут там по 10–20 лет, не говорят и даже не учат французский, но это неважно, так как для экспатов это допустимо. Но когда ты мигрант из Африки, к пребыванию в Женеве выдвигают совсем другие требования.
Жизнь в России показала мне, какие требования у нас (и в России, и на Западе) предъявляются к мигрантам. Кроме того, нахождение в статусе мигранта позволяет стать более понимающим. Когда я получала разрешение на временное пребывание, было очень интересно пообщаться с людьми из разных стран, которые, как и я, многое не понимают и находятся в схожих обстоятельствах.
Кроме того, нахождение сразу и в России, и в Европе, особенно после Крыма, позволяет наблюдать за обеими позициями в информационной войне и видеть, что популистская риторика на самом деле существует везде. Люди в своей ксенофобии и страхе друг перед другом очень похожи.
Фото: Юрий Гольденштейн / «Бумага»
Кто сыграл для вас важную роль?
Прежде всего, конечно, мне помогал и помогает муж. Несмотря на то, что я очень люблю этот город, я стремилась вернуться в Петербург во многом именно из-за него. И хотя то, что я сейчас здесь делаю, — довольно абстрактные вещи, муж меня всегда поддерживает.
В Петербурге у меня есть лучшая подруга Света, она из Мурманска. С ней мы подружились во время моей полугодовой стажировки. Она очень творческая личность, всегда готова по-дружески поддержать. И это, мне кажется, взаимно. Еще я чувствую постоянную поддержку от моего коллеги Саши, с которым мы познакомились на «Манифесте» и продолжаем работать вместе в сфере музейного образования.
Что бы вы хотели перенести из своей страны в Петербург?
Зачем переносить что-то из дома? Если вы скучаете, значит, вам некомфортно на новом месте. Как мне кажется, я смогла переехать в Петербург именно потому, что не скучаю по дому. Не то чтобы я не любила Швейцарию, там семья, друзья. Но здесь совсем другая атмосфера. Правда, каждый отпуск я езжу отдыхать в Швейцарию и Португалию.
Кроме того, если мы хотим что-то перенести из другой страны в Россию, мы должны думать, как это будет работать в местном контексте. Наверное, иногда я скучаю по швейцарскому порядку (хотя не уверена), но как бы он работал здесь? Никак.
Вообще, если говорить прагматично, то, наверное, я бы хотела, чтобы здесь был швейцарский шоколад.
Фото: Юрий Гольденштейн / «Бумага»
Пять находок в Санкт-Петербурге
Отсутствие личного пространства
Пространства в церквях
Грузинская кухня
Чуфальня и маленькие кафе и бары
Отношение к молодым
Помню, когда я только приехала в 2008 году, меня поразило отсутствие здесь личного пространства. В общежитии в одной комнате живут несколько человек. Я знаю, что в разных странах бывает по-разному, но в Швейцарии у всех всегда своя комната. А здесь ты не можешь даже побыть один и почитать. Или в очереди — все стоят слишком близко друг к другу. Сейчас, правда, я к этому уже практически привыкла.
Меня очень интересуют все эти музеи и другие площадки в церквях. Я узнала, что Казанский собор был музеем атеизма, что в церквях располагались бассейны. Я считаю, что Музей Арктики и Антарктики — удивительное место: в пространстве церкви создали музей об открытиях.
Когда я жила в Европе, не знала про грузинскую кухню, там очень мало таких ресторанов. А в России это стало для меня настоящим открытием.
На Загородном есть трэшовая китайская столовка, в которой люди даже по-русски не говорят. Но все всё равно как-то справляются. Мне там нравится.
Мне кажется симпатичным, что в Петербурге, несмотря на кризис, открывается очень много хороших заведений. И хотя их чаще всего делают молодые люди, это обычно очень качественные места.
Это очень интересно, но в Швейцарии, если тебе еще нет 30, никто не воспринимает тебя всерьез. Разве что ты инженер: люди этой профессии часто находят работу сразу после университета, это очень востребованная сфера. В моей же сфере, в культуре, до 30 найти нормальную работу очень сложно. Ты всё время на стажировке или работаешь на проекте по недолгосрочному контракту.
В России же я очень часто встречаюсь с людьми моего возраста или моложе, которые уже директора, у них есть свой бизнес, у них есть ответственность. Несмотря на все сложности, здесь я чувствую больше возможностей, чем в Швейцарии, Франции или Англии. Там ты будешь начинать с какой-то маловажной должности и только лет через десять, возможно, у тебя будет должность и соответствующая ответственность.
Фото: Юрий Гольденштейн / «Бумага»
Зачем вы здесь?
В том, что я живу в России, есть некоторая символичность. По крайней мере, моя мама так считает. Дело в том, что она из Португалии, ее отец был членом компартии, и она сама тоже. Тогда еще был Советский Союз, и она всегда интересовалась этой страной. Потом мама переехала в Женеву, чтобы учиться, познакомилась с моим отцом. Вместе они отправились в путешествие в Россию, были в Москве и Петербурге. Так что у меня с детства есть какая-то связь с Россией.
Вообще же, как я уже говорила, всё, что делаю здесь, довольно абстрактно. Но сейчас есть интересные проекты, мы активно работаем. Так что пока я не собираюсь никуда уезжать, несмотря на удивление окружающих. Мне в России хорошо.
paperpaper.ru
Немец Филипп Фенхгаус — о чтении в метро, картошке в столовых и понимании русского гостеприимства. «Бумага»
Филипп Фенхгаус приехал в Россию несколько лет назад. Два года он прожил в Сибири, а затем перебрался в Петербург. Здесь Филипп преподает немецкий язык, играет на альте, танцует танго и регулярно выбирается из города, чтобы покататься на лыжах. Как понять, что стал «своим», в чем плюс столовых, как ведут себя в метро настоящие петербуржцы и что могло бы сделать город лучше — в рассказе немца.
ВОЗРАСТ
34 года
РОД ЗАНЯТИЙ
Преподаватель немецкого языка
В ПЕТЕРБУРГЕ
Один год
Чему вас научила Россия?
Прежде чем приехать в Петербург, я два года преподавал в университете в Барнауле. Там я научился кататься на лыжах, и мне очень нравится, что в России это можно делать уже в ноябре.
Тогда же я понял, что такое русское гостеприимство. Я всегда ходил в один и тот же прокат лыж. Он был городским, стоил недорого, так что можно было увидеть самых разных людей. Поскольку катался я часто, бабушки, которые выдавали лыжи, меня запомнили. Как-то раз я пришел с друзьями из Германии, и одна из них меня спросила: «Это все ваши?». Я уже знал, что такое «наши», «ваши», и ответил: «Да, все немцы». Через пару дней я пришел с подругой, людей было много, и ботинки ее размера кончились. Работница мне сказала, что они ничего не могут сделать. Но тут подошла еще одна и заявила: «Так это же наши! Для вас у нас есть еще одна пара!». И принесла нужные ботинки из какого-то специального шкафа, который, очевидно, был не для всех, а для особенных гостей. Люди, которые стояли за нами в очереди, русские — это «кто-то», а мы, иностранцы, были уже «наши».
Я получил рабочий опыт. До этого никогда не преподавал так много. Мне нравится проводить занятия: можно обсудить разные темы, попробовать привнести новый взгляд на какие-то вещи. К тому же я консультирую студентов и преподавателей по поводу стипендий и стажировок в Германии.
Кто сыграл для вас важную роль?
Я работаю в университете, так что часто общаюсь с коллегами. Среди моих друзей также много бывших студентов как из Барнаула, так и из Петербурга.
Для меня важны мои студенты, мне в радость с ними работать. Особенно здесь, в Петербурге, где люди очень открытые и заинтересованные.
Поначалу, конечно, чувствуешь себя чужим, когда приезжаешь в такой большой город. Я не из тех людей, кто быстро заводит знакомства и находит друзей. Сложно еще и то, что нужно работать, к вечеру устаешь и идти куда-то не хочется. Поэтому я стараюсь знакомиться с людьми в спортзале, на языковых курсах или на занятиях по танцам.
В Барнауле, например, в танцевальной школе мы вместе праздновали дни рождения. Это была очень приятная и притом смешанная компания: рабочие, IT-специалисты, продавцы, преподаватели университета. В Петербурге я нашел чудесных преподавателей по русскому языку и музыке, мы часто встречаемся, чтобы просто вместе выпить кофе.
Фото: Юрий ГольденштейнЧто бы вы хотели перенести из своей страны в Петербург?
Конечно, я скучаю по своей семье, ее бы я поставил на первое место. Именно поэтому из Барнаула я переехал в Петербург: хотелось быть поближе к дому.
Иностранцам не так-то просто влиять на окружение, на город, где ты живешь. В родном городе в Германии я могу сказать: «Хочу что-нибудь организовать, хочу заняться тем и этим». В России для меня это невозможно. Мне не хватает этого, не хватает активного участия в городской жизни.
Мне также не хватает какой-то городской культуры, когда можно просто взять велосипед и поехать куда-нибудь. Когда едешь на велосипеде по Берлину через район Кройцберг, видишь множество ресторанов: люди сидят возле них прямо на улице, что-то обсуждают. Это какая-то особая смесь культур, которой в Петербурге почти нет. Конечно, есть небольшие рынки, где можно встретить разных людей, но большого отличия не чувствуется. В основном все сидят по домам или где-нибудь в барах, но внутри: на улице слишком холодно.
Пять находок в Петербурге
Парк в Павловске
Я бываю там как минимум раз в неделю, а то и два. Мне нужен какой-то контраст с большим и шумным городом, заполненным транспортом. В парке я бегаю, катаюсь на лыжах или просто сижу на скамейке и читаю что-нибудь или наблюдаю за людьми.
Район «Электросилы»
Мне нравится жить в небольшом спальном районе, где не так много туристов. Невский летом меня просто пугает: так много людей, не только иностранцев, но и русских из других городов, каналы заполнены катерами. А в моем районе можно прогуляться, зайти в ближайшую булочную за свежим георгиевским хлебом — его мне будет не хватать в Германии. Булочник меня уже знает, и мы всегда здороваемся, если встречаемся на улице. Еще у нас есть небольшой парк, где люди даже иногда раздельно собирают мусор, мне это нравится.
СПбГУ
Здесь я преподаю на кафедре немецкой филологии и, соответственно, провожу много времени. В университете ты постоянно ищешь какие-то новые вещи, но находишь совсем не то, что искал. Это настоящий лабиринт! Я с восхищением наблюдаю, как мы все ходим по этому старому замку, где столько лестниц и дверей. Мне кажется, это идеальная сцена для какого-нибудь фильма.
Культурная жизнь
В Петербурге столько разных мест, где люди что-то делают сами. Мыло ручной работы, шоколад ручной работы, какие-то сладости. Это меня поражает. Я люблю классические места, такие как «Пушкинская 10», например. Часто хожу в «Лендок» — государственный кинотеатр, но с молодой командой. Еще бываю на Новой сцене Александринского театра. Жители постоянно что-то организуют: выставки, литературные вечера. Это такая особенность Петербурга, которая мне очень нравится.
Столовые
Я часто ем в маленьких столовых, и это настоящая находка. В Германии ты можешь купить что-то в небольшой закусочной, но это, скорее всего, будет фастфуд или идешь в ресторан, где вкусно, но дорого. Конечно, порции у нас больше. Но в России ты приходишь в столовую, с хорошей русской кухней и небольшой примесью центральноазиатской или кавказской, получаешь отличную порцию гречки или картошки и выходишь сытым.
Фото: Юрий ГольденштейнЗачем вы здесь?
Я часто себя спрашиваю, как так вышло, что судьба занесла меня на пять лет в Россию, это ведь долгий срок. Можно было бы провести это время где-нибудь на Средиземном море, а не в Сибири. Но я многому здесь научился, осознал многие вещи, важные для меня.
Сейчас я уже чувствую себя настоящим петербуржцем. Я еду в метро и читаю книгу, и даже когда выхожу из вагона, не убираю ее, а продолжаю читать на эскалаторе. Иногда даже иду по переходам с книгой в руках, так ведь здесь принято? Мне нравится, что в Петербурге так много читают в метро.
В России я проведу еще пару лет, пока не закончится мой контракт лектора в программе DAAD. Потом вернусь в Германию: я очень скучаю по своей семье. На родине я бы хотел еще поработать в музее, заняться изучением истории и снова куда-нибудь уехать преподавать немецкий, может быть, даже на другой континент. Но пока я наслаждаюсь жизнью в России. Петербург для этого идеальный город.
paperpaper.ru
Канадец Джош Надьё — о Канонерском острове, изменчивости Петербурга и высоких потолках. «Бумага»
Джош Надьё родился в маленьком городке в Канаде. Когда он окончил университет и получил удаленную работу, Джош отправился автостопом по миру. Выбирая между поездкой в Россию или Южную Корею, он остановился на первой и отправился в Самару, а затем перебрался в Петербург, где живет уже два года.
Почему нельзя всё время жить в центре, как меняется взгляд на город, когда ты пересаживаешься на велосипед, и отчего архитектура и улицы Петербурга сперва отталкивают — в рассказе канадца.
Род деятельности
Фрилансер
В Петербурге
Два года
Я родился в маленьком городке Хорнепейн на севере Онтарио (по данным на 2016 год там проживает менее тысячи человек — прим. «Бумаги»). Ближайший город — 130 километров, вокруг — лес и медведи. Окончив пять лет назад университет, я получил удаленную работу — писать и редактировать тексты — и сразу же отправился в путешествие автостопом по миру.
В России я оказался совершенно случайно в 2013-м. Тогда я путешествовал по Европе и выбирал, куда отправиться дальше: в Южную Корею или Россию. Подумав, я поехал в Украину, чтобы учить русский язык. У меня еще оставались сомнения, но когда я углубился в русский, он настолько мне понравился, что я уехал в Самару.
Тогда я не ожидал, что останусь здесь надолго. Меня привлекают разные страны: я бывал в Африке, Китае, изучал их культуру. Думал продолжать путешествовать. Но в Самаре мне открылась русская культура, одновременно такая далекая от моей и при этом близкая мне. И я решил задержаться: там я чувствовал себя как дома и мог постоянно получать новые знания. В Самаре я провел год. Позже переехал в Петербург из-за того, что мне постоянно нужно продлевать рабочую визу.
Сначала мне здесь вообще не понравилось. Казалось, что город очень пафосный: этот имперский стиль, огромные здания, много понтов. Но всё изменилось, когда я начал кататься по городу на велосипеде. Ночные поездки по каналам и мостам заставили меня полюбить Петербург.
Здесь я научился быть более открытым и настоящим. В Канаде, например, все люди на улицах очень вежливые и из-за этого слегка зажатые: они не могут быть слишком грустными или слишком веселыми. У них есть свой эмоциональный спектр, за который нельзя выходить на публике. Я это перенял в детстве.
В России же люди чувствуют себя более свободно и комфортно, их спектр эмоций гораздо шире. Россияне более естественные. Если они приглашают тебя в кафе, то действительно хотят встретиться. Пожив в России, я научился выражать себя более свободно. Это самое главное, что дала мне Россия.
К тому же в России постоянно что-то происходит, все что-то творят. Даже в провинциях, в микрорайонах и на окраинах люди — от молодых до пенсионеров — создают свои маленькие проекты, которые известны только им, организуют свои общества и делают что-то свое. Это поражает.
Фото: Егор Цветков / «Бумага» Освоиться в Петербурге, полюбить этот город, помимо прогулок, мне помогли мои новоприобретенные друзья. С ними я почувствовал себя комфортно: узнал про творческие кафе и кофейни, где я мог бы работать, смог выйти из пузыря иностранца, в который я с легкостью мог бы попасть.
В таком пузыре жить не очень хорошо. Я знаю таких людей и среди петербуржцев, они не выезжают за пределы центра города. Таких много: они обитают только там, не бывают в Гатчине или в том же Купчине, оставаясь в своей зоне комфорта и не видя мир вокруг. Это мешает развитию, поэтому я очень благодарен своим друзьям за то, что они меня избавили от такого.
У России и Канады мало общего. Но меня это и привлекло. Из своей страны я бы не хотел переносить ничего, чтобы не менять уникальности обеих стран. Многое из того, что мне нравится в Канаде, не будет уместно ни в России вообще, ни в Петербурге. Тут и там абсолютно разные атмосферы.
Единственное, что хотелось бы изменить в Петербурге, — это добавить больше доступа к настоящей воде. Здесь нет прямого выхода к морю. Я только недавно, когда поплавал на лодке, понял, что живу в портовом городе.
В Петербурге меня по-настоящему расстраивают только постоянные перемены. Когда я возвращаюсь из путешествий, часто замечаю, что мои любимые места закрывают, улицы меняются на глазах. Мне кажется, от постройки новых станций метро, от постоянной застройки и перестройки теряется уникальная атмосфера города, меняется его культура.
Конечно, подобное неизбежно и хорошо, ведь это развитие, но душа некоторых улиц исчезает. Городская культура меняется в сторону огромного постоянно движущегося мегаполиса.
Фото: Егор Цветков / «Бумага» Огромные творческие пространства
В Петербурге очень много кофеен, лофтов и кластеров, которые выполнены в авторском стиле. У нас в Канаде такого нет: если кто-то хочет что-то построить, то он это делает компактно. А здесь есть кластеры в особняках.
Канонерский остров
Это район-микс. Там есть активисты, там есть «заброшки», там есть лес, культурные центры, пляж. Мне интересны места, где пересекается много сфер. Такое место легко отличить от условной однообразной Новой Голландии.
Прогулки
Ночные прогулки, прогулки по городу, прогулки с друзьями. У нас в Канаде нет такой культуры: все встречаются в кафе, дома или идут на какое-то мероприятие. А здесь можно встретиться с друзьями и пойти в никуда, просто гулять по городу.
Походы за грибами и ягодами
Мне нравится выходить на природу, собирать грибы, ягоды. В Канаде это если и делают, то не так часто, как в Петербурге.
Высокие потолки и большие дворы
В тех местах, где я жил в Петербурге, очень высокие потолки и огромные дворы. Это ощущение свободы, идущее от архитектуры. Ну а в больших дворах к тому же зачастую можно встретить что-то интересное.
Я остался в Петербурге для себя. Просто выбрал максимально комфортное место. Сейчас мне здесь хорошо, у меня здесь друзья, клиенты. К тому же здесь не так дорого жить, как на Западе, а по соседству: Грузия, Прибалтика, Европа — всегда можно ненадолго сменить обстановку, развеяться.
Мне кажется, я уеду из Петербурга только в том случае, если прекратится выдача виз, начнется война или город полностью перестанет быть таким, каким я его люблю. Если этого не случится, то я продолжу здесь жить.
paperpaper.ru
Колумбийка Андрэа Бустамантэ — о пирогах с брусникой, социализации детей и переработке отходов. «Бумага»
Андрэа переехала в Петербург вслед за русским мужем, с которым познакомилась в Колумбии. Несколько лет назад у пары появилась дочь, а Андрэа научилась не воспринимать угрюмость петербуржцев на свой счет и даже начала писать книгу о жизни в России. О неприятном опыте в роддоме, инфраструктуре для инвалидов и качественном кофе — в рассказе колумбийки.
Род занятий
Маркетолог
В Петербурге
Пять лет
Чему вас научила Россия?
Многому! Наверное, как и большинство иностранцев, я многое слышала о России. Вдохновленная, я приехала познакомиться с родной страной моего мужа и испытала настоящий культурный шок. Все знают, что русские мало улыбаются (а незнакомым людям порой не улыбаются вовсе). Если у тебя на лице нет грустного или серьезного выражения, то это, скорее, повод задать вопрос: «Ты чего улыбаешься?». Представить себе такую формулировку в Колумбии просто невозможно.
Россия научила меня быть терпимой во всех смыслах этого слова и держать дистанцию. Моя дочка Исабелла родилась здесь, в Санкт-Петербурге. В роддоме вместе со мной в палате лежали несколько русских женщин, которые не скрывали своих «расистских» настроений, всерьез считали, что, раз у меня темные волосы, я приехала из «южных» республик. Мой муж пытался объяснить им и доктору, который, кстати, тоже не говорил по-английски, что на самом деле я из Колумбии, что я вовсе не нелегальный мигрант, а его жена и т.д. В моей стране женщин обычно выписывают на следующий день после рождения ребенка, но мне пришлось оставаться в роддоме в течение пяти дней, и они тянулись будто пять лет.
Думаю, что многие коммуникативные проблемы уходят корнями в глубь веков и связаны с непростым опытом, который пришлось переживать целым поколениям
С таким отношением можно столкнуться где угодно, не только в больнице. В парках и на детских площадках чаще всего слышно фразу от родителей: «Туда не ходи», «Это не делай!». И в результате социализация детей происходит не на улице, а только в садике или школе. В России порой требуются годы, чтобы завести настоящего друга. В Колумбии на это уходит ровно пять минут. Правда, новый друг может с такой же скоростью раствориться.
Сначала меня это огорчало: подобные реакции совершенно незнакомых людей наводили на мысли, что я никогда не смогу привыкнуть к этой стране. Но потом я заметила, что русские люди редко пытаются задеть тебя намеренно, скорее, они держат дистанцию по каким-то более глубоким и объективным причинам. Я начала изучать русскую историю и думаю, что многие коммуникативные проблемы уходят корнями в глубь веков и связаны с непростым опытом, который пришлось переживать целым поколениям. Поэтому не стоит принимать негативную реакцию незнакомцев на свой личный счет.
Кто сыграл для вас важную роль?
Мой русский муж Виктор, который в Петербурге преподает английский, испанский и китайский языки. Он стал для меня настоящим гидом по культуре России. А также дочь Исабелла — одним своим появлением на свет — и моя свекровь Людмила, которая помогает мне понимать разницу менталитетов наших стран.
Фото: Дарья АминоваЧто бы вы хотели перенести из своей страны в Петербург?
Крепкий, качественный кофе с шелковистым вкусом. Русские больше любят чай, пьют его по несколько раз в день. Конечно, и кофе в Петербурге можно купить в любом кафе, но его вкус, как правило, оставляет желать лучшего. Наверное, я избалована колумбийскими сортами, которые считаются одними из самых качественных и дорогих на планете.
Что касается более фундаментальных и важных вещей, то я бы хотела перенести из Колумбии инфраструктуру для инвалидов и культуру переработки отходов. Мне рассказывали, что людям с ограниченными возможностями иногда приходится даже перебираться жить за город, потому что в мегаполисе проблемы с доступностью многих объектов и лучше не толкаться с коляской в метро в час пик, в автобусе или маршрутке. Как результат — их возможности ограничиваются еще больше, если не получается подъехать к нужному зданию по гололеду или добраться в другой конец города.
Я слышала также шутку про переработку мусора: во многих общественных местах поставили три урны для разных отходов: пластика, бумаги и стекла. А потом приезжает машина, сваливает всё вместе в один кузов для мусора и увозит. Надеюсь, это всего лишь шутка.
Пять находок в Петербурге
Курящие люди
В Колумбии сейчас курить не модно. Здесь же, как мне кажется, этим «грешат» восемь из десяти человек.
Доступная культура
В Петербурге каждый может сходить в музей классического и/или современного искусства, в театр на балет, оперу или посмотреть модернистские авторские постановки, иногда даже бесплатно.
Микрокредитные компании
Здесь они буквально на каждом углу. Наверное, там очень выгодные проценты, раз русские так любят брать кредиты и на эти организации такой высокий спрос.
Бег по снегу
В России я установила свой личный рекорд: тренировки зимой при минус 12 градусах. В Колумбии, в моем городе Богота по воскресеньям перекрывают центральную улицу, превращая ее в трассу для бега и поездок на велосипеде. Здесь я могу бегать в любое время, нужно лишь дойти до ближайшего озера рядом с нашим домом на Комендантском проспекте.
Пироги с брусникой
Не могу назвать себя поклонницей русской кухни, но пироги с кисловатым вкусом стараюсь попробовать везде, где нахожу их в меню.
Зачем вы здесь?
После приезда в Россию я начала вести дневник, и однажды муж предложил опубликовать его в виде книги, чтобы поделиться этим опытом с читателями Колумбии и Латинской Америки, которые почти ничего не знают о современной России. На сегодняшний день моя книга почти закончена, есть мысли перевести ее с испанского на английский. Я, правда, не уверена, что буду публиковать ее в России. Мне говорили, здесь сложная ситуация с авторскими правами.
Еще я хочу узнать больше о вашей стране, в ближайшее время увидеть Москву, озеро Байкал и познакомить мою дочь с русской культурой.
paperpaper.ru
Итальянец Филиппо Лабате — о красной икре, пожилых россиянах и путешествии по Карелии. «Бумага»
Четыре года назад Филиппо Лабате переехал в Петербург с самого юга Италии вместе со своей русской женой. Здесь он профессионально занимается фотографией и хочет путешествовать по стране, чтобы увидеть, как живут люди в разных регионах.
Чем запоминаются Кижи и Валаам, как в России меняется рацион и почему в Петербурге не хочется общаться с соотечественниками — в рассказе итальянца.
Возраст
43 года
Род деятельности
Фотограф
В Петербурге
4 года
Я приехал из Калабрии, достаточно жаркого региона Италии, но местный холод меня совсем не пугает, даже наоборот, нравится.
Какой-то конкретной причины для переезда из Италии у меня не было. Прежде всего, наверное, хотелось пожить в другой стране. Так как я фотограф, мне нравится открывать для себя новые места. Но именно Россию я выбрал из-за моей жены Оксаны. Наверное, если бы она была индианкой, я переехал бы в Индию.
С переездом сюда многое в моей жизни изменилось. Здесь я научился быть независимым. В Италии ты всегда со своими родными — мамой, папой и другими родственниками. Ты всегда дома, даже если у тебя своя квартира отдельно от родных. Но когда ты живешь в городе, где никого не знаешь, учишься быть независимым и самостоятельным, начиная с того, что сам для себя готовишь.
Моя жена Оксана, больше никто. Без нее я бы здесь ни в чем не преуспел. В России очень много того, с чем иностранцу сложно справиться самому, особенно если это касается местной бюрократии.
Знание языка, конечно, очень помогает, но, на самом деле, тут так много всего, о чем знают только русские.
Первое время я бывал только в самых известных местах Петербурга, в тех, о которых пишут во всех гидах. Но Петербург очень контрастный город, здесь много такого, что туристы часто не замечают. И прежде всего это, конечно, люди.
Фото: Юрий Гольденштейн Обычно в ответ на такие вопросы говорят про еду. Но для меня это не проблема: мне нравится русская кухня. Наверное, если мне чего и не хватает, то это климата. Но я не хотел бы что-то сюда переносить: если здесь было то же, что окружало меня в Калабрии, то это уже не был бы Петербург.
Пожилые людиВ Петербурге очень интересно встречать пожилых людей. Например, на праздновании 9 мая, дня победы над фашизмом. Мне нравится наблюдать, как они идут на параде, все в орденах и медалях, за руку с маленькими детьми. Эти люди могут рассказать много интересного о прошлом, войне, да вообще о городе, о том, каким он был в прошлом.
Переделанные в публичные пространства особнякиВ городе много мест, особняков и заводов, которые теперь работают и как галереи, и как общественные пространства. Где-то встречаются старые росписи, где-то — современное граффити. По этим зданиям можно узнать, каким был Петербург в разные периоды своей истории. Мне было интересно побывать, к примеру, в «Этажах», так как я интересуюсь искусством.
Жизнь за городомЯ бы посоветовал туристам побывать в пригородах Петербурга, в местах, где люди ведут обычную жизнь — например, там, где расположены их дачи.
О русских людях существует множество стереотипов, но я считаю, что нельзя им слепо верить. Точно так же можно однозначно заявить, что неаполитанцы только такие, а сицилийцы — только такие. Нужно приехать и посмотреть, какие люди и как живут на самом деле.
Честно говоря, с тех пор, как я переехал в Россию, мне больше нравится общаться именно с русскими: здесь очень мало итальянцев, с кем можно было бы дружить.
Блины и красная икраБлины — прекрасное местное блюдо, очень вкусное. Еще мне нравится красная икра. Естественно, в Калабрии я такого не ел. Вообще же, в России, прежде всего благодаря моей жене, я стал питаться правильнее: есть более здоровую еду. Но нужно признать, что качество продуктов в Италии всё же выше.
Весь Северо-Западный регионМне нравятся места, которые окружают Петербург. Отсюда можно доехать до Белого моря, до Соловков. Но больше всего мне, наверное, запомнились Карелия, Валаам, Кижи: там есть душа, но в то же время они не так популярны среди туристов. В России всегда остаются места, где ты еще не был, что-то, что тебе только предстоит открыть.
Фото: Юрий Гольденштейн Я 40 лет прожил в Калабрии и даже не думал, что окажусь в России. Не знаю, занесет ли меня судьба еще куда-то.
Пока я здесь, мне прежде всего хочется как следует выучить русский язык. Потом, мне очень интересно изучить город и всю страну в целом, попутешествовать по менее известным местам, открыть для себя Россию. Наверное, для меня это главные цели здесь.
paperpaper.ru
лучшее из рубрики «Экспаты». «Бумага»
Пять иностранцев в Петербурге: лучшее из рубрики «Экспаты»
Весь год «Бумага» собирала истории о молодых иностранцах в Петербурге: чем их восхищает и разочаровывает город, чему учит Россия и как здесь меняется их жизнь. Миссионерка и диджей, менеджер, преподаватель и студент — в дайджесте лучших материалов рубрики «Экспаты».
Диджей из США, работающий на Думской
Томас Лоуэрс, объяснил, как Россия научила его выживать и зачем он выбил красноармейца на плече. Чего стоило перебраться из родной Калифорнии в Петербург и почему Америку не стоит называть Страной свободы — в рассказе диджея и преподавателя английского языка. «Дома в свои лучшие месяцы я зарабатывал по 15 000 долларов, а здесь я узнал, что такое жить, когда у тебя мало денег»
Читать
Менеджер из Бразилии, прожившая 13 лет в Петербурге
Эллен Кристина Станиславская объяснила, почему до сих пор она не может назвать Петербург домом и поделилась своими наблюдениями о русских. Бразильянка рассказывает о пессимизме, эмоциональной сдержанности и “легкой летаргии в быту”. «У нас в компании все русские работники уже точно знают, что значит здороваться “по-бразильски”»
Читать
Преподаватель из Уэльса, скучающий по рэгби
Глин Джеймс объясняет, чем ему не нравится жизнь на родине и почему он ненавидит идею королевской семьи. В рассказе валлийца — истории о путешествии по России, дружбе с местными водителями и трудностях перевода. «Как и в России, у нас нет ни одной достойной партии, поэтому каждые выборы нам приходится выбирать, какую из них мы ненавидим меньше»
Читать
Студент из Турции, рассказывающий о летних протестах в Стамбуле
В разгар турецкого протеста Ягиз Кукукемре объяснил, почему хотел бы оказаться на родине вместе с другими митингующими. Как Петербург изменил турецкого студента и зачем учить русский, когда твоя семья занимается сталелитейным бизнесом — в рассказе Ягиза. «Я люблю борщ на мясном бульоне — даже на свином, потому что я не настолько религиозен»
Читать
Миссионерка из Англии, пережившая культурный шок
В историях Фелисити Кервен-Рид — ужасы российских поликлиник и непонимание на работе. Англичанка рассказала, как в Петербурге полюбила свеклу, чем ей нравится наш город зимой и что такое “культура стыда” у русских. «Честно говоря, первые два или три дня чувствовала себя очень странно. Все люди здесь казались мне очень страшными, холодными, и погода была плохая»
Читать
Если вы нашли опечатку, пожалуйста, сообщите нам. Выделите текст с ошибкой и нажмите Ctrl + Enter.
paperpaper.ru
