Главная
О нас
Наши собаки
- Репортаж
- Фотоальбом
- Видео
Информация
- Новости
- Статьи
- Ветеринария
- Разное
Юмор
Форум
Контакты

Это интересно

ОКД
ЗКС
ИПО
КНПВ
Мондиоринг
Большой ринг
Французский ринг
Аджилити
Фризби

Опрос

Какой уровень дрессировки необходим Вашей собаке?

	Элементарное послушание в быту
	Чёткое выполнение команд
	Спорт и соревнования

Полезные ссылки

РКФ

Все о дрессировке собак

Стрижка собак в Коломне

Поиск по сайту

Исай Рахтанов "Ивантер в "Пионере", Ивантер без "Пионера". Книжка не толще журнала

Толстые журналы читать онлайн, Константин Парамонов

Парамонов Константин

Толстые журналы

Константин Парамонов

Толстые журналы

Я начал читать "толстяков" в эпоху журнального бума и пробуждающегося национального самосознания. Мне было пятнадцать лет и я читал все подряд.

В 1987 году появились "Дети Арбата" А. Рыбакова и "Белые одежды" М. Дудинцева. И понеслось...

"Дальше, дальше, дальше..."

М. Шатров, А. Бек, А. Нуйкин, А. Солженицын, В. Гроссман, В. Тендряков, В. Коротич, В. Шаламов, Ю. Трифонов, В. Войнович...

Имена, слившиеся в неразборчивый гул того времени, сменились в конце восьмидесятых новыми именами - из другой, неслыханной и "несоветской", как мне тогда представлялось, письменности: Юрий Арабов, Дм. Ал. Пригов, Александр Еременко, Тимур Кибиров, Виталий Кальпиди, Иван Жданов, Евгений Попов, Вик. Ерофеев, Нина Искренко, Виктор Топоров...

Тиражи толстых журналов выросли до невиданных размеров.

К примеру, в конце 1988 года тираж "Нового мира" увеличился до 1 595 000 экземпляров, "Нового мира" составляет сегодня - 15 260, "Знамени" - 11 050, "Дружбы народов" - 6 400 и т. д.

Однако, несмотря на предсказания многих критиков, которые предрекали толстым журналам если не смерть, то медленное умирание, журналы не только выжили, их даже стало больше.

"Новый мир"

Издается с января 1925 года.

На знакомой много лет голубенькой обложке майской тетрадки"Нового мира" читатель, не заглядывая внутрь, сможет прочесть обращение к себе и узнать, что:

"В марте этого года академик Сергей Павлович Залыгин, возглавлявший "Новый мир" в течение двенадцати лет, оставил свой пост. Многие памятные всем публикации становились прорывом от политики "гласности" к подлинной свободе слова. Успех журналу принесли публикации ранее запрещенных в СССР книг, таких, как "Доктор Живаго" Бориса Пастернака, "Котлован" Андрея Платонова, "Архипелаг ГУЛАГ" Александра Солженицына. Может возникнуть вопрос: не случится ли так, что с избранием нового главного редактора читатели, продлившие подписку на вторую половину 1998 года, получат под прежней обложкой какое-то иное издание? Опасения эти напрасны. "Новый мир" будет и впредь следовать своему не сегодня избранному направлению, сохраняя традиционную структуру и круг авторов."

Все ясно?

Несомненно.

Номер открывается повестью Виктора Астафьева "Веселый солдат".

Про войну. Поэтому и не смешно. Хотя и весело. Чем дальше мы удаляемся от событий полувековой давности, тем больше узнаем правды о настоящей и неприукрашенной войне.

Далее следует подборка стихов Владимира Захарова.

Проза Владимира Тучкова. "Смерть приходит по Интернету. Описание девяти безнаказанных преступлений, которые были тайно совершены в домах новых русских банкиров". Истории эти, по признанию автора, рассказал ему один скучающий частный детектив на крымском курорте в августе 1997 года.

Финансист Дмитрий, начитавшись русской литературы XIX века и одержимый страстью к власто- и корыстолюбию, подобно отрицательному прототипу барину из Достоевского, Толстого или того пуще - Некрасова, купил участок земли в ста пятидесяти километрах от столицы и построил там роскошный дом с флигелями, псарню, амбар, конюшню и двадцать пять наскоро сколоченных изб. Нанял в окрестных колхозах крепостных людей. С ними заключался договор, отпечатанный на лазерном принтере. Весь уклад жизни в его поместье соответствовал оригиналу середины прошлого века плюс ежегодное вознаграждение работникам - две тысчи долларов на каждого члена семьи. Уже на второй день новой эры в деревне начинается барский беспредел. "Его дикие забавы во многом следовали исторической традиции, вычитанной из великой русской литературы, оказавшей пагубное воздействие на нестандартную психику Дмитрия". Под "дикими забавами" подразумевается и порка провинившихся крестьян, и неограниченное насилие барина и его жены над дворовыми девками, и домашний театр с единственной пьесой "Горе от ума"... Но вот, согласно канонам, наступает Юрьев день. Новый русский барин устраивает народное гульянье: три ведра водки мужикам, два ведра портвейна бабам, песни, пляски. По амбарной книге выкликает мужиков и расплачивается подушно. На следующее утро выясняется, что все крепостные продлили свои договоры еще на год. И года через три у крепостных сформировалось "новое самосознание" и стали они относиться к барину Дмитрию как к отцу родному - строгому, но справедливому...

После такого сюжета документальный очерк Бориса Екимова на схожую тему под названием "Возле старых могил" с цитированием выписок из протокола правления колхоза "Победа Октября" от 7 июля 1997 года воспринимается чуть ли не как пародия на действительность: "...озимая пшеница пропала почти полностью...", "горючего нет...", "просить районную администрацию об отсрочке погашения задолженности"...

Пропустим стихи Эльмиры Котляр и прочтем два рассказа Григория Петрова. Один про болотного попика. Другой, повеселее, - про безработного Шишигина и его жену, которые пошли в цирк...

Стихи Яна Гольцмана.

В рубрике "Далекое - близкое" - продолжение публикации фрагментов из дневников литературного критика, публициста и культуролога Александра Васильевича Дедкова (1934-1994). "Обессоленное время" - довольно скучное повествование о жизни писателя в советское время.

В рубрике "Публикации и сообщения" - очередные главы книги Виталия Шенталинского "Рабы свободы". В частности "Осколки серебряного века" посвящены добросовестному анализу взаимоотношений философа Бердяева с советской властью.

Любители литературной критики пускай насладятся исследованиями М. Бутова и Д. Бака или хотя бы ознакомятся с их размышлениями над двумя современными образцами "сверхповествования", коими являются "Александрийский квартет" англичанина Лоренса Даррела и лагерная сага нашего соотечественника Евгения Федорова.

В моей любимой с некоторых пор рубрике "Рецензии и обзоры" опубликованы:

рецензия Дмитрия Бавильского на роман Олега Ермакова "Транссибирская пастораль";

рецензия Ольги Ивановой на хорошую книгу стихов "Небо в субтитрах" поэтессы Юлии Скородумовой.

Виталий Кальпиди скоро прочтет рецензию на свой поэтический сборник "Ресницы", написанную его земляком Владимиром Абашевым. Утешит ли это его? Ведь премия Аполлона Григорьева оказалась в руках его собрата по цеху...

Заканчивается номер списком лауреатов премий литературных журналов за 1997 год. И ниже, в рамочке, - "Из летописи "Нового мира": 70 лет назад в # 5 за 1928 год началась публикация второй части "Жизни Клима Самгина" Максима Горького.

"Наш современник"

На обложке журнала - его эмблема, изображение главного символа гражданского несмирения - памятник Минину и Пожарскому. Напомню, что главный редактор журнала - Станислав Куняев. Тираж издания - 14 000 экз., что немало.

Майский номер открывается стихами участника войны Виктора Кочеткова и продолжается второй книгой романа Михаила Алексеева "Мой Сталинград". Автору на днях исполнилось восемьдесят лет.

Александр Кузнецов тоже написал про войну. Но про войну недавнюю, чеченскую, в которой участвовал. На фото - человек в черном одеянии.

Опять нас предали, ребята! / Опять мы бросили своих. / Швырнув за плечи автоматы, / давай помянем на троих!

Или:

Война окончена. Ее забыли, / Как забывает все моя страна. / Кто генералом стал, кого убили, / Кто пропил натощак все ордена. /

Подборка стихов Глеба Горбовского. Продолжение романа Эрнста Сафонова "Выйти из круга" начинается с фразы: "Авдонин возвратился из райисполкома домой в одиннадцатом часу, и хотя время было позднее - тут же, следом, с большой сумкой в руках появился тесть". Окончание в следующем номере.

Поэт Юрий Беличенко - полковник запаса. Член Союза писателей России. Подборка из трех стихотворений называется "Прощальный снег".

Следующий автор рубрики - главный редактор "Нашего современника" Станислав Куняев. Соло под названием "Измена. Трусость. Обман": "Сегодня, подводя итоги перестройки, мы понимаем, что руководящая прослойка Советского Союза оказалась не в силах противостоять катастрофе, потому что всегда состояла из двух скрытно враждующих лагерей - русского национального и прозападного русофобского."

"Из нашей почты" - любимая рубрика журнала. Несколько цитат из писем читателей под общим заголовком "В победу надо верить!".

"...Оказывет ли "ихнее" телевидение пагубное влияние? К сожалению, да."

"...Я не смогла досмотреть, дотерпеть до конца фильм А. Кончаловского "Курочка Ряба". Гнусная пародия на крестьянскую жизнь... Большое вам спасибо за работу."

"...Вот только мы с женой после 93-го телевизор из дома выкинули - и наши семеро детей, слава Богу, в свободное время все-таки читают, а не пялятся в экран."

"...Растлители спешат, все нахальнее лезут в душу. Сванидзе, Познер, Таратута, Гусман... Имя им - легион."

"...Я редактор многотиражной газеты "Огнеупор" крупного огнеупорного завода. Печатаю практически в каждом номере обзоры печати (очень часто по материалам "Нашего современника"), чтобы яснее было читателям, куда идет страна..."

"Дружба народов".

Главный редактор журнала - Александр Эбаноидзе. Тираж - 6 400 экз. Основан в марте 1939 года.

Ольга Седакова: "Памяти поэта" открывает майскую тетрадь "Дружбы народов".

"Как сразу услышит читатель, образцом стиха для этой вещи стало ахматовское "Путем всея земли"; услышит он и цветаевские обороты. Мне хотелось, чтобы эти две российские Музы участвовали в посвященных памяти Бродского стихах..."

...забвения мак, / поминания мед, /кто первым уйдет, / пусть с собой и берет

туда, где, как сестры, / встречает прибой, / где небо, где остров, / где: Спи, дорогой!

...

knigogid.ru

Толстые журналы дают не советы, а качество

О существовании некогда безумно популярных толстых журналов нынче догадываются лишь закоренелые поклонники литературы. Между тем в длинные списки премий «Русский Букер» и «Большая книга» вошли по два произведения, опубликованные в «Знамени», в коротком списке премии «Национальный бестселлер» есть произведения из «Нового мира»…

—Тиражи всех литературных журналов не упали даже, а рухнули. У того же «Знамени» за последние четверть века они сократились с миллиона экземпляров до двух тысяч. Сохранился ли хоть какой-то смысл в их издании?

—Отвечу небольшим рассказом. Несколько лет назад я прочел интересную рукопись одного молодого автора. Она свидетельствовала о безусловном таланте этого человека, но точно так же говорила о его недостаточном профессионализме. Мы пригласили его в редакцию и сказали: мол, вот здесь хорошо бы текст немного сократить, здесь развернуть такой-то сюжетный мотив, здесь обратить внимание на стилистический разнобой. Он выслушал и спрашивает: «А зачем я буду все это делать? Моя вещь уже принята к печати в издательстве. Вы заплатите мне много денег?» «Нет, — ответил я ему, — заплатим мы вам копейки. Зато на вашем романе будет стоять знак качества». Он только хмыкнул: «А мне кажется, что цену книги определяете не вы, а рынок». И на этом наш разговор закончился. Автор ушел, книжка его вышла, но больше об этом человеке в литературной среде никто не слышал…

—Подозреваю, что вышедшая книга сделала его вполне счастливым и без вас.

—Возможно. Однако в своем большинстве вменяемые авторы понимают, что им нужна не только оценка рынка, который легко путает божий дар с яичницей. Им нужна еще и публикация именно в толстом журнале, то есть оценка экспертного сообщества.

—За долгие годы функции литературных журналов менялись многократно.

—Совершенно верно. В девяностые годы, когда книгоиздание практически умерло, журналы были единственным местом, где могли донести до читателя качественное литературное произведение. Потом издательства поднялись: теперь издать книжку можно быстро и не особо дорого. Но почувствовать себя в кругу таких же писателей, как ты, получить одобрение тех, чье мнение тебе важно, — это сегодня возможно только в толстых журналах. И их главная роль нынче именно в этом, что, надо сказать, отлично понимают и жюри серьезных литпремий.

—Почему же тогда у вас и ваших коллег так падают тиражи?

—Видите ли... Когда на рубеже 80–90-х годов тиражи «Знамени», «Нового мира», «Юности», «Дружбы народов», наоборот, резко взлетели, казалось, что это все произошло потому, что наши читатели так любят литературу. Но оказалось, что дело было в другом: люди пытались найти на страницах журналов, в прозе и стихах сведения о том, как жить в переменившихся обстоятельствах. Сегодня время изменилось, и потому с нами остались лишь те, для кого литература важна как таковая. А таких, увы, не так уж много.

—Может быть, в сложившейся ситуации стоило бы пойти на кардинальное переформатирование литжурналов? Активно выводить их, к примеру, в интернет.

—Все классические литжурналы в интернете достаточно давно представлены. И читают их там гораздо активнее, чем бумажную версию. Но это, увы, не помогает решить ситуацию кардинально: все так или иначе упирается в финансирование.

—Существует, на мой взгляд, и еще одна проблема: есть ощущение, что в последние годы литжурналы потеряли неповторимость своего облика. Вот вы можете объяснить, в чем, к примеру, заключается нынешняя фишка «Знамени »?

—О том, что век журналов давно измерен и им неминуемо грозит гибель, говорят уже несколько десятилетий. Между тем все классические журналы с едва ли не вековой историей по-прежнему выходят. Значит, есть читатели, которые видят тонкую, но важную стилистическую разницу между ними. Скажем, питерская «Звезда» представляет интерес прежде всего эссеистикой, архивными и историко-культурными публикациями, «Наш современник» и «Москва» по-прежнему ориентируются на образцы советской прозы середины прошлого века. Тогда как «Знамя» тяготеет к прозе и поэзии экспериментальной, содержащей в себе художественные и смысловые неожиданности.

—Дефицита авторов нет?

—Что вы! Вы удивитесь: тиражи толстых журналов падают, их гонорары стремятся к нулю, но количество поступающих к нам рукописей только растет. Свои рукописи нам шлют и молодые авторы, и писатели, у которых уже давно все хорошо. И это значит, что им нужна не только яичница рынка, но и признание своего божьего дара экспертным сообществом. Вот и выходит, что нам есть для кого работать!

ПЯТЬ САМЫХ ИНТЕРЕСНЫХ КНИЖНЫХ НОВИНОК

1 сентября мы представляем вам книжные новинки, выпущенные в рамках издательской программы Департамента средств массовой информации и рекламы города Москвы.

Наталья Михайлова, Фаина Рысина

«Прогулки по Москве с Василием Львовичем Пушкиным»

Из архива

Издание приурочено к 250-летию со дня рождения Василия Львовича Пушкина — коренного москвича, родного дяди Александра Пушкина. Впрочем, это не биография. Читателям предоставлена возможность вместе с Василием Львовичем совершить прогулку по столице.

Владимир Бессонов

«Вспоминая Москву»

Из архива

Автор восстанавливает лишь одну маленькую «страничку» культурной истории Москвы, но делает это с помощью архивных документов, фотографий и записей встреч с очевидцами. Тут говорится о людях широко известных: Брюсове, Бунине, Ходасевиче. Благодаря «архивным рассказам» все эти фамилии вдруг оказываются более чем актуальными...

Александр Кондрашов

«Говорит Москва»

Из архива

«Говорит Москва!» — так начинало когда-то вещание советское радио. Но роман этот не только о радио. В романе столица говорит в прямом смысле слова: ее улицы, площади, предместья, реки и, конечно, люди: от гастарбайтеров до артистов, от бывших комсомольских работников до нынешних магнатов. Это и лирическая комедия, и фарс, и поколенческая драма.

Михаил Попов

«Подмосковные вечера»

Из архива

Действие этой повести разворачивается в бывшем пионерском лагере неподалеку от столицы, где собраны дети из состоятельных семей, нуждающиеся, по мнению их родителей, в перевоспитании. Директор лагеря с командой воспитателей призван встряхнуть эту самоуверенную публику и привести ее в чувство, вернуть детей «к самим себе настоящим». Но события разворачиваются совсем не по плану педагогов... Другими словами, на современном материале автор решает, в общем-то, вечную проблему взаимоотношения отцов и детей.

Валентин Баюканский

«Чай — дело тонкое»

Из архива

Книга Баюканского «Англичане о чае» находится в библиотеке королевы Великобритании Елизаветы II. Здесь же писатель и журналист пытается разобраться во всех секретах восточного чаепития. Читаешь и узнаешь, к примеру, почему житель северного Таджикистана, приглашая на чашку чая своего южного соседа, может оказаться в неловкой ситуации. Или чем отличается узбекская чайхана от азербайджанской. Почему турецкий чай за пределами Турции теряет свою привлекательность? Почему в Иране в кофейнях пьют чай из самоваров?

О толстых журналах

Мурло гламура хочет стать лицом современного общества.Хотеть не вредно.

Культура, слава Богу, подчиняется не только историческим, но и физиологическим законам.Как заметил Юрий Норштейн (художник-мультипликатор и мудрец по совместительству), общество объелось сладкого. Жди диатеза.Жду диатеза. Его не видно. Художники-гламурщики хорошо научились скрывать то, что художники-передвижники предпочитали вскрывать.Бороться с гламуром бессмысленно, протестовать глупо, терпеть его - невыносимо.Остается читать толстые журналы. Они еще где-то есть. Их продолжают издавать и продавать в Москве тиражами около 5 тыс. экз.До Калининграда они просто не доходят. Их привозят хорошие знакомые, которых можно уговорить зайти в единственный киоск или магазин на Арбате.В журнале "Знамя" №3 - подборка выступлений лауреатов премии журнала по итогам 2007 года.Бальзамом на душу - высказывание Ольги Славниковой. Оказывается, литературная жизнь продолжается!

"Существование "толстых" журналов постоянно ставится под вопрос. Они вызывают сильнейшее раздражение у некоторой части модных литераторов. Казалось бы - почему? "Толстяки" не вмешиваются в процессы книжного рынка, не отнимают у издательских звезд их пиара и их тиражей. Журналы живут своей профессиональной жизнью, честно работают на свой внутренний рынок и формируют у своих читателей те мнения и представления, которыевсе равно недоступны для поклонников Минаева и Робски. Откуда тогда постоянные нападки на "толстожурнальную мафию" и "устаревший формат"? Причина раздражения одна: закрытосто толстожурнальных площадок для рыночных фантомов, выдаваемых пиарщиками за современную русскую литературу. И не то чтобы успешные литераторы, вписавшиеся в рынок, так уж обивали пороги "Знамени", "Нового мира" или "Октября". Но сам факт существования этих небольших крепостей вызывает у имитаторов чувство незащищенных тылов. Тем более, что крепостицы постреливают из пушек: нигде не печатают критики сильнее и аргументированнее, чем в толстых журналах.В книжном магазине все писатели равны перед читателем. Все - авторы книг, выложенных на продажу, и на обложке каждой единицы товара написано, что автор Имярек - большой писатель, его произведение - значительное событие. Продвижение автора на рынок происходит по тем же законам, что и продвижение майонеза - но на книге, в отличие от пищевого продукта, нельзя напечатать состав ингредиентов. Поскольку человек, покупающий книгу, ее еще не читал, то и выбрать он старается то, что по каким-то признакам похоже на уже прочитанное. Перед ним - тысячи упаковок с буквами, и ни один автор не лучше и не хуже другого. Здесь, в гипермаркете умственной пищи, подлинная литература теряется уже потому, что имитация превосходит ее числом.Толстый литературный журнал есть сложный культурный феномен. Он устроен так, чтобы опубликованные романы, рассказы, статьи и эссе отражались друг в друге и усиливали друг друга - независимо от намерений авторов и даже редакторов журналов. Номер толстого журнала - большая органическая молекула литературного процесса. Одновременно модель толстого журнала построена по принципу пайка. В советские времена, когда хороших книг было не достать, номер "Знамени" или "Нового мира" представлял собой сбалансированный и энергетически насыщенный рацион, позволявший читателю утолить культурный голод. Даже одной книжки толстого журнала было достаточно, чтобы в условиях культурного вакуума прожить месяц. Сейчас все издано, все как будто доступно. Но переизбыток генетически модифицированного литературного продукта, поведение издателей, занятых конвертацией бумаги с буквами в бумагу с водяными знаками, отсутствие культурной навигации в мире книжного бизнеса - все это приближает нас к моменту, когда мы снова, чтобы не отравиться и не сойти с ума, сядем на паек. И вот тогда порадуемся, что толстые литературные журналы живы несмотря ни на что".

Разделяю с Ольгой Славниковой ее сдержанный оптимизм!Владимир Сухов.

www.litteatr.ru

Правчтение - Толстые журналы: возвращение тренда?

14.06.2017

Автор обзора: Наталья Богатырёва

Крупнейший Интернет-магазин печатной продукции «Лабиринт» начал продавать литературные журналы. Неужели они пользуются сегодня спросом?

Понятное дело – советское время, книжный дефицит. Тогда почти каждая интеллигентная читающая семья выписывала толстые журналы. Помню, как с нетерпением ждала очередной номер «Пионера» и «Уральского следопыта» с новой повестью Владислава Крапивина, как жадно бросалась читать, едва достав из почтового ящика (а на очереди уже были одноклассники). Как потом бережно переплетали эти журналы, и увесистые эти «кирпичи» возила с собой в пионерлагерь в Крым, чтобы читать пионерам. Это была великая ценность, к которой относились с трепетом. Я помню, как мне дали на одну ночь подшивку «Москвы» 1966-67 годов с «Мастером и Маргаритой». Это было почти через 20 лет после первой публикации романа, но книгу тогда было не достать, и для меня толстый потрепанный журнал имел почти сакральную ценность.

Помню, как собирала небольшие книжечки «Студенческого меридиана», потому что там в каждом номере в начале и середине 80-х было что-то ошеломительное, свежее и пугающе смелое. То «Интердевочка» Владимира Кунина, то сказочная повесть Бориса Гребенщикова, то публикации обэриутов, а то – роман Михаила Анчарова «Как птица Гаруда», которым зачитывалась интеллектуальная студенческая молодежь…

У многих из нас эти зачитанные до дыр подшивки «Нового мира», «Иностранной литературы», «Юности» до сих пор лежат где-нибудь на даче, и рука не поднимается пустить на растопку толстые журнальные тетрадки с «Доктором Живаго», «Звездным билетом», «Голубятней на желтой поляне»... И вот «толстяки» или, как их называли, «литературно-художественные и общественно-политические журналы» снова востребованы?

Действительно на «Лабиринте» есть рубрика «Литературные журналы». Каков же ее контент? Не будем сейчас говорить о специфическом (и представленном единичным экземпляром) журнале «Лехаим» и не менее специфическом литературно-художественном альманахе «Охотничьи просторы», о претенциозном и полугламурном «Снобе», об «историческом журнале для семейного чтения» «Дилетант» (этот проект радиостанции «Эхо Москвы» издается без году неделя, с 2012 года, и пока рано говорить о вкладе, который он внес в российскую журнальную культуру).

Больше всего на сайте «Лабиринта» заслуженных «стариков-толстяков», основанных после революции 1917-го, в годы «оттепели», в 1950-е, и на протяжении многих десятилетий являвшихся «духовной пищей» для посаженных на голодный духовный паек советских граждан.

Кликая на рубрику «Литературные журналы», видишь, как много обложек журнала «Иностранная литература». В советские времена читатель этого журнала чаще всего был утонченным эстетом и интеллектуалом, в душе немного диссидентом и либералом. Читать «Иностранку» значило сквозь щели в железном занавесе вдыхать воздух свободного западноевропейского, а также азиатского, африканского, латиноамериканского и даже североамериканского мира. «Иностранка» давала возможность, не выходя из дома, почувствовать себя гражданином мира, а не только одной шестой части суши. И это было очень ценно тогда. Сегодня границ вроде как и нет, лети куда хочешь. Но «Иностранная литература» по-прежнему востребована читателем-интеллектуалом, благо публикует хорошую зарубежную литературу, как неизвестных или забытых классиков, так и новых авторов. В прекрасных переводах. У журнала и девиз соответствующий: «Узнай завтрашних классиков!» В «Лабиринте» «Иностранка» представлена довольно мощно.

Следующий по количеству выложенных номеров – журнал «Знание-сила». «Тот самый журнал!», как сказано на «знаниевском» сайте. Он издается с 1926 года. И хотя журнал не собственно литературный, а научно-популярный и научно-художественный, но очереди на него в библиотеках были, как на «Новый мир» или «Юность», ведь здесь печатались выдающиеся фантасты А.Беляев, Кир Булычев, братья Стругацкие… Журнал продолжает традиции научно-просветительской деятельности (об этом говорят рубрики «Новости науки», «В фокусе открытий», «История научной мысли»), но вектор публикаций сместился с научно-технических, космических, промышленных тем на историю, политологию, социологию, филологию и лингвистику. И публикации эти, по старой «знаниевской» традиции, написаны с научной добросовестностью и ответственностью, доступно и увлекательно.

Немногим моложе его журнал «Знамя» (год основания – 1931). Вызывает солидность и качество представленных на его страницах художественных текстов. Здесь все (ну или почти все) значительные современные прозаики и поэты, лауреаты крупнейших литературных премий: Александр Кабаков, Алексей Слаповский, Роман Сенчин, Бахыт Кенжеев, Александр Кушнер, Олеся Николаева, Евгений Рейн, Юрий Ряшенцев, Олег Чухонцев, Михаил Шишкин, Леонид Юзефович и многие еще достойные авторы, публицисты, литературоведы, чьи имена на слуху… В рубрике «Архив. Свидетельства. Мемуары» публикуются редкие материалы об отечественной культуре ХХ века, письма, воспоминания…

Журнал «Москва» в 70-90-е среди «толстяков» пользовался меньшей популярностью, чем то же «Знамя», «Новый мир» или «Октябрь». Но на «Лабиринте» его оказалось довольно много. И неспроста. Отличный современный журнал! Насыщенный занятными и полезными материалами об истории известных произведений и писателях, запоминающимися рецензиями. Открывающий молодых способных поэтов и прозаиков. Включивший в число традиционных рубрик (проза, поэзия, публицистика, культура) и раздел «Домашняя церковь», в котором печатаются известные современные проповедники, например, протоиерей Андрей Ткачев. Вот действительно журнал «для народа», не заумный, не высокомерный, умело сочетающий в статьях серьезное и облегченное. Материалы энергичные, легкие, раскованные, но не вульгарные. Названия статей такие, что хочется прочесть: «Война и мир как юмористическое произведение», «Любимый писатель Марлен Дитрих» (о Паустовском), «А где любовь?» (о «Мастере и Маргарите»). Отученный от умной литературы современный читатель благодаря «Москве», глядишь, потихонечку двинется в сторону серьезных текстов. Такой журнал и правда хочется иметь дома в бумажном варианте.

«Висят» на «Лабиринте» и номера «Юности». Конечно, это давно уже не тот звонкий, приковывавший от первой до последней страницы журнал, наполненный ослепительными молодыми талантами: Рождественский, Евтушенко, Вознесенский, Ахмадулина, Окуджава, Аксенов и еще целое созвездие имен. Но и в скромном наследнике того, брызжущего горячей энергией и победительной силой, «оттепельного» журнала мелькают сильные стихи юных поэтов и острые статьи. Может быть, поэтому под номерами «Юности» за этот год помечено: «Отсутствует».

Есть на сайте несколько номеров журнала «Октябрь», старейшего (с 1924 года) советского издания, с многострадальной и удивительной историей. Будучи рапповским и потому убыточным, он едва не был закрыт. В 30-40-е годы он буквально засиял именами Есенина, Маяковского, Зощенко, Платонова, Гайдара, Паустовского, Пришвина, Твардовского. Здесь вышли «Петр Первый» А.Толстого, «Два капитана» В.Каверина, «Сын полка» В.Катаева. Потом было недолгое, к счастью, главное редакторство В.Кочетова, сделавшее журнал ортодоксально-казенным, без конца нападавшим на свободолюбивый «Новый мир». Но в 70-е «Октябрю» удалось вернуть доброе имя благодаря публикациям Астафьева и Рыбакова, Адамовича и Б.Васильева, Б.Ахмадулиной и Ю.Мориц, Ю.Нагибина и М.Рощина… В 90-е здесь увидел свет «Реквием» А.Ахматовой, «Жизнь и судьба» В.Гроссмана, фрагменты прозы А.Синявского… И сегодня «Октябрь» притягивает самые лучшие литературные силы. И, конечно, этот легендарный журнал хочется иметь не просто в электронном виде, а в бумажном…

Есть на сайте и «Дружба народов», и «Октябрь», и «Звезда», промелькнули по одному-два номера «Невы», «Урала», «Ариона». Почему-то довольно много номеров узкоспециального журнала для филологов «Вопросы литературы». А вот «Нового мира» нет ни одного номера… Впрочем, спрос рождает предложение. Дойдет очередь и до этого легендарного журнала, который стал одним из символом «оттепели».

Все это хочется читать спокойно, вдумчиво – и не с экрана, а по старинке, на диване с толстой журнальной книжкой.

Толстые журналы, по очень точному выражению Павла Басинского, это «острова литературной культуры». В них еще существует традиция, и правило, и заповедь работать с текстом добросовестно и скрупулезно, наперекор моде соцсетей выкладывать недожаренное или пережаренное, небрежное и халтурное, с диким количеством ошибок. В толстых журналах вы прочтете тексты, тщательно выверенные, прошедшие через жесткий рентген редактуры. А потому текстам этим можно доверять. Толстые журналы – это в большинстве своем правильный язык, проверенная информация. И – да! – какая удача, что они выжили в перестройку и продолжают героически бороться за существование. Спасибо «Лабиринту», что поддерживает героических «толстячков», что потихоньку приучает своих читателей-клиентов к культуре. Через вот эти «острова» - толстые литературные журналы.

Наталья Богатырёва

pravchtenie.ru

Исай Рахтанов "Ивантер в "Пионере", Ивантер без "Пионера": kid_book_museum

В нашем сообществе мы уже обращались к статьям Исая Рахтанова о писателе Николае Смирнове и художнице Алисе Порет. Предлагаю вам его воспоминания о Б.Ивантере (опубликованы в книге "Рассказы по памяти", 1971 г.):"Сейчас, познакомившись с ним ближе, чем при жизни, прочитав его письма к жене и дочери, я смею утверждать, что никто из знавшихся с редактором коротко, на самом деле не знал его достаточно, не предполагал в нем главного, основного.

Кажется, Жорж Роденбах написал, что «пока художник жив, он напоминает здание в строительных лесах, за которыми не видно фасада, но вот он умирает, леса падают, и фасад обнажается».Не скор, совсем не скор путь художника к себе, к раскрытию самого себя, не быстро, даже и после смерти, «падают леса и обнажается фасад».Все знавшие Ивантера, сталкивавшиеся с ним — и Гайдар, и Пришвин, и Паустовский, и Халтурин,— все, все считали, что он замечательный, непревзойденный редактор.И это была правда.При нем расцвел журнал «Пионер», он дал ему направление, определил его формат, толщину и стиль, составил коллектив редакции, считающий себя до сих пор его учениками.

Но не это, вернее, не только это оказалось главным, основным делом его жизни.Я перечитал недавно комплект «Пионера», начиная с того номера, с которого его начал редактировать Бениамин Абрамович Ивантер.Я хорошо знаю это время, потому что был членом редколлегии доивантеровского «Пионера».Тогда его возглавляла Елена Владимировна Куйбышева — сестра Валериана Владимировича, автор написанной впоследствии прекрасной книги воспоминаний о детских годах и юношестве брата. При нас журнал издавался словно бы для несуществующей пионерской парикмахерской, его следовало проглядывать рассеянным взглядом перед вызовом к мастеру, он состоял из плохих картинок и больших фотографий, для воспроизведения которых не имелось ни соответствующей бумаги, ни соответствующих полиграфических возможностей. Материала для чтения в нем почти не было. Крупноформатный, переполненный цифрами, он лежал вне читательских интересов.И вот тут в редакции появился приехавший из Шатуры Ивантер.Он сказал:— «Пионер» должен стать журналом для внимательного чтения — меньше цифр, больше живой жизни, уменьшим формат, за счет этого увеличим количество страниц, будем печатать рисунки только хороших художников, пусть в журнале работают настоящие писатели. Это ничего, что у Бориса Степановича Житкова колючий, неуживчивый характер, но зато никто лучше Житкова не умеет рассказывать ребятам о том, что их интересует, пожалуй, больше всего о технике. ..И вот Житков приглашается из Ленинграда.Совершается поездка в Загорск. Там, под сенью святого Сергия Радонежского, целый заповедник писателей — Пришвин, Сергей Григорьев, Алексей Кожевников! И ко всем им, таким непохожим друг на друга, умеет найти нужное слово он, редактор «Пионера» Ивантер, заинтересованный в том, чтобы добротный литературный материал побыстрее появился на страницах его журнала.Конечно, здесь многое было в личном обаянии.Мальчишеские веснушки густо покрывали его так и не успевшее не только постареть, но и повзрослеть, почти детское лицо. Редко кто звал его по имени и отчеству, чуть ли не для всех он оставался Бобом, может быть, потому, что в молодости сам придумал для себя псевдоним — «Боб Бобкинс».Улыбка часто посещала его лицо и надолго задерживалась там, чудесно преображая каждую черту, делая ее еще более привлекательной. Его любили и близкие и далекие, среди которых было немало проницательных, вовсе не прекраснодушных, отлично чувствующих малейшую фальшь, но ее-то и не было здесь.Он умел увлекаться сам и увлекать других.Человек широких и разнообразных знаний и дарований, он подчинил их теперь процветанию своего журнала.Я увидел его впервые в большой редакционной комнате Детского отдела издательства «Молодая гвардия» на Новой площади в Москве.Тогда он еще не был прославленным редактором «Пионера», еще всё — и успехи и поражения, — всё-всё было впереди.Мне запомнились его быстрые движения, веснушчатое лицо под курчавой шевелюрой, склад его пухлых губ, готовых в любую секунду собраться в улыбку.В этой комнате по официальной своей ипостаси редактора он был рядовым работником, но фактически все тянулись к нему: ждали, что скажет он, что посоветует, какой «приговор» произнесет, а лет ему в то время было не больше двадцати, быть может, с небольшим хвостиком.Не помню, кто познакомил нас, но отнесся он ко мне заинтересованно, возможно, что из-за рекламы, которую сделал мне в Москве Самуил Яковлевич Маршак, увлекавшийся моей первой повестью и работавший над ней вместе со мной со всем свойственным ему пылом.Но, может быть, и не это, а всепронизывающая любознательность по отношению к каждому, кто так или иначе оказался в круговороте детского чтения.Потом я вернулся в Ленинград и потерял Ивантера. Наше знакомство до поры оставалось шапочным и мимолетным.Переехав в Москву, я на первые несколько дней остановился у Ивана Игнатьевича Халтурина, которого знал еще по Ленинграду, в его узенькой, полутемной комнатушке в Воротниковском переулке.Ивантера в городе не было. Он работал в Шатуре как трехтысячник.Термин этот сегодня настолько забыт, что, вероятно, нуждается в пояснении. Осуществляя лозунг «лицом к деревне», Москва, столица, послала туда три тысячи своих наиболее выдержанных, стойких жителей, отправившихся в колхозы, на фабрики и заводы, чтобы проводить партийную и комсомольскую работу.Одним из них и был Ивантер.Он редактировал газету Шатурской электростанции. Там, как всегда, ему сопутствовала удача. Он вообще был общительный, веселый человек, умевший работать с полной отдачей.Физиологи утверждают, что в обычном состоянии наше сердце функционирует с десятипроцентной нагрузкой. Девяносто же оставлены природой для повышенных скоростей.Не знаю, сколько процентов оставалось в Шатуре у Ивантера, но, когда его вызвали в Москву и дали ему «Пионер», он вошел в редакцию с сильно бьющимся сердцем.Печатался журнал два раза в месяц. Жизнь в редакции была напряженной, подчиняясь почти что газетному режиму, тут для самоанализа, казалось, не оставалось и пяти минут.Но не таков Ивантер. Он находил в своем бюджете время и для размышлений.Есть известный рассказ про знаменитого физика Резерфорда, спросившего у одного из своих сотрудников, работавшего в лаборатории с утра до позднего вечера: «Послушайте, милейший, а когда же вы думаете?»Мысли Ивантера воплотились в первом же номере «Пионера», который он выпустил за своей подписью.Как я уже говорил, журнал этот не походил на себя, издававшегося две недели назад, — он обновился, стал компактнее, в нем появились повести и рассказы— результат поездки редактора «на поклонение» в Загорск, появились рубрики и разделы.Иван Игнатьевич Халтурин, один из основателей и первых редакторов первой в мире пионерской газеты «Ленинские искры», стал выступать в журнале загримированный под инженера Гидролюбова, с приклеенной бородой, в круглых очках, называвшихся тогда «американскими», с папиросой в зубах, с печатью задумчивости на челе.Его выступление было напечатано в первом же ивантеровском номере.Он будто бы прислал в редакцию письмо, переданное через племянника, пионера Юрку. Вот текст этого письма:«Уважаемый редактор!Моя фамилия Гидролюбов. Я инженер-гидравлик. Это значит — я занимаюсь водой («гидро»—по-гречески «вода»). И, конечно, всеми применениями воды в технике и в природе. Убежден, что это — самая интересная специальность... Но я отвлекся. Сейчас я в отпуску. Делать мне нечего, а сидеть без дела не могу. Поэтому предлагаю убедить ваших читателей, что вода — самое интересное вещество на свете, что с водой можно проделать массу занимательных опытов, что о воде можно загадывать неисчислимое количество загадок. Что... Одним словом, предлагаю себя в сотрудники журнала. Если согласны, напишите. Письмо передайте с подателем сего.С тов. приветом инженер Гидролюбов».Это была первая из затей, придуманных Ивантером. За ней последовал напечатанный через номер «Необыкновенный Тут-итам».Редакция писала об этом:«Дорогие читатели! Редакция просит извинения за то, что произошло на этой странице. Дело обстояло так. Мы попросили художника А. Каневского нарисовать для журнала таблицу гибридов, то есть выведенных людьми новых пород животных. Однако, заказав эту таблицу, мы не учли некоторых странностей характера этого талантливого художника. Вместо того чтобы нарисовать гибридов в соответствии с наукой, он понатаскал их невесть откуда и до сих пор утверждает, что они существуют на самом деле, хотя это ни с чем не сообразно. Если вы догадались, что крокотух (сгосоtuch) — это полукрокодил-полупетух, то относительно, например, Тут-итама мы ничего сказать не можем. Нам это животное совершенно неизвестно. По техническим причинам мы вынуждены напечатать рисунки в этом номере. Советуем ребятам не обращать на них внимания, а по возможности совсем не смотреть их. Для того чтобы не впасть в заблуждение относительно гибридов, советуем вам прочитать очерк Г. Замчалова о настоящих гибридах на стр. 14. Там уж все верно. Ручаемся».Так заговорил «Пионер», словно струя свежего, живительного ленинградского воздуха, вырвавшись из дома Зингера на Невском проспекте, из напоенных большой шуткой стен «Ежа» и «Чижа», добежала до Москвы и обосновалась в первом этаже «Лоскутной гостиницы», где квартировала редакция прежде неулыбчивого журнала.Ивантер объявил войну — и самую беспощадную войну — скуке. «Тут-итам» превратился в главного его помощника, вырос в персонажа столь же постоянного, как и созданный Николаем Макаровичем Олейниковым на страницах ленинградского «Ежа» Макар Свирепый.Уже в следующем номере после своего возникновения он бежал из редакции в живую жизнь, и начались его удивительные похождения. Описанием их на первых порах занялся молодой, очень озорной, не обремененный ни званиями, ни чинами, еще далеко не членкор Академии педагогических наук, не руководитель семинара по прозе в Литературном институте имени Горького Лев Кассиль.В декабре того же тридцать третьего года Тут-итам впервые вылез на обложку. Он был представлен на фоне школьного коридора с книжкой журнала в уморительном длинном клюве. Кругом его обступили пионеры в красных галстуках.Номер был специальный, школьный, журнал поворачивался лицом к своему читателю.Редактор продолжал начатые преобразования. Появился «доктор Звеньевой», отвечавший на пионерские вопросы. Он был в белом медицинском халате, со стетоскопом в руках.Его роль исполнял Николай Осипович Шамет, великий диагностик по части всего, что касалось собственно пионерской атрибутики. Уж он-то знал, как от одной спички в ненастную погоду разжечь костер, как ориентироваться в лесу даже без примитивного школьного компаса.Это был идеальный мальчик в его лучшем воплощении!Удивительно умел подбирать нужных людей Ивантер. Каждый оказывался на месте и выполнял заданное ему лучшим образом.Громкую славу приобрела так называемая вторая половина журнала, то есть не литературная его часть-стихи и проза, а редакционные мелочи, «пель-мель», выражаясь профессиональным языком. Они всегда были интересны, рассказывали о новом и необыкновенном.И все же не о таком издании думал его редактор.В его мечтах был толстый журнал. Да, да, толстый журнал для читателей среднего и старшего возраста, когда чтение идет на километры и чем толще книга, тем она лучше: журнал-товарищ, журнал-друг, собеседник и советчик...Не тонкий двухнедельный, а толстый ежемесячник, чтобы рука чувствовала приятную тяжесть от количества взятых страниц, чтобы просторно было и прозе и стихам, ребусам и головоломкам.Два года ушло на разные хлопоты, и вот наступает январь 1936 года. Первый номер журнала. Толстого. Сто двадцать восемь страниц. Восемь печатных листов. Семьдесят тысяч экземпляров. На обложке пионер в красном галстуке, в белой рубашке с отложным воротничком. Это портрет маслом кисти художника Пименова.Замечу в скобках, что оригинал его до сих пор висит в кабинете Натальи Владимировны Ильиной, многолетнего бессменного редактора журнала, начавшего работать в нем еще при Ивантере и продолжающего сегодня его традиции.Ежемесячный — какое прекрасное полногласное слово! Ежемесячный детский журнал!Первую толстую книжку открывает одна из лучших вещей Аркадия Гайдара — «Голубая чашка». Рисунки к ней сделал П. Митурич, чудный художник, умеющий проникнуть в самую суть повествования.Среди авторов: Маршак, Пришвин, Мария Ильинична Ульянова. Из молодых — Миша Лоскутов, участник каракумского автопробега, Сергей Михалков, только недавно приведший в детскую литературу ставшего уже знаменитым районного великана «дядю Степу».Ивантер держит в руках сигнальный номер, вдыхает запах типографии, пленительный аромат, струящийся со страниц его толстого, да-да, черт возьми, именно толстого журнала!Мечта осуществлена. Теперь остается только, как говорят моряки, «так держать».Но не это главное дело его жизни.Вспомните, не скор и очень не краток путь художника к самому себе, к раскрытию самого себя.В редакционной работе, если она строится так, как надо, не бывает будней, серости. Раскройте сегодня подшивки журнала, и перед вами заискрится переливчатая лента выдумок, находок, веселых затей.Конца им нет. Редакция молода, она творит свое дело впервые, пробуя, ища дорогу, но зная нужное направление, потому что за плечами всех этих талантов уже не малый опыт, да и возраст у них разный, и рядом с юным Лоскутовым работает, скажем, Рувим Исаевич Фраерман, автор многих книг, обладающий удивительным стилистическим спокойствием, воздействующим на читателя именно мудрой неторопливостью.Разные страницы журнала отданы разным людям, но, несмотря на их различие, а может быть и благодаря ему, они сами собой объединяются в целое, подчиненное одной-единственной воле.Редактор!Как в Театре имени Мейерхольда, который Ивантер знал, так сказать, изнутри, из-за кулис, потому что по переезде из Харькова в Москву поступил учиться в Государственные режиссерские мастерские, руководимые Всеволодом Эмильевичем, в журнале все определяла одна личность, но этого и хотел редактор. Читаешь сегодня комплект и видишь, как все срежиссировано, распределены мизансцены, поданы реплики, выявлены и подчеркнуты ремарки.Конечно, в подшивках, переплетенных в умиротворяющий коленкор, все сегодня гладко, спокойно — отшумело и ушло время. Где они, тридцатые годы? Но если взглянуть глазами редактора, окажется, что не существовало спокойствия, что каждая самая маленькая, вовсе незначительная заметка на журнальной полосе — крепость. И бралась она с бою.Ой как не просто редактировать журнал! Даже детский. Даже такой сравнительно мирный.Сейчас уже не восстановить, да и вряд ли это необходимо, маленькие и даже большие уколы, которые пришлось претерпеть Ивантеру, они остались в истории. Важнее другое. В редакции было живое ощущение успеха, а это всегда полезно, всегда окрыляет. Росла подписка, рос тираж. Наращивалось качество номеров: журнал читали не только дети, школьники и пионеры, не только безусые. Вполне серьезные тети и дяди открывали очередные выпуски и, как дети, начинали чтение со второй половины, с редакционных мелочей. Их интересовали затеи, все эти «Биоскопы или сообщения инж. Гидролюбова о вещах мелких и крупных, видимых и невидимых, отдаленных и близких, известных и неизвестных».В списке сотрудников журнала числились ученые и писатели. Уже не приходилось совершать «паломничества» к святому Сергию Радонежскому, — печататься в «Пионере» стало так же почетно, как в настоящем взрослом толстом журнале. Теперь его подписывали: «Ответ. редактор Б. Ивантер, зам. редактора В. Фраерман, отв. секретарь В. Поддубная, худ. редактор М. Аскинази».Академик Тарле прислал рукопись из Ленинграда, Виктор Шкловский писал о строительстве Беломорско-Балтийского канала, профессор Эйхенбаум рассказывал о Лермонтове, напечатал очерк о Париже Бабель.Создавалось впечатление, что всем этим большим людям вдруг захотелось поделиться мыслями и знаниями с маленькими читателями. Конечно, впечатление это обманчиво. Вовсе не вдруг пришли они к страницам ежемесячного детского журнала <...>"

Но при всех достижениях Ивантера как редактора детского журнала Исай Рахтанов главным делом его жизни считал все же оригинальное литературное творчество, и даже не произведения для детей, а взрослую прозу, к которой писатель пришел перед самой войной. Но об этом предлагаю прочитать в полном варианте воспоминаний И.Рахтанова, в его книге "Рассказы по памяти".

КАК ЖАЛЬ, ЧТО ДОВОЕННЫЕ НОМЕРА ЖУРНАЛА "ПИОНЕР" НЕВОЗМОЖНО НАЙТИ В СЕТИ! К СОЖАЛЕНИЮ, МЫ НЕ МОЖЕМ УБЕДИТЬСЯ, КАКИМ БЛЕСТЯЩИМ БЫЛ ЭТОТ ЖУРНАЛ ПРИ ИВАНТЕРЕ.

kid-book-museum.livejournal.com

Читать онлайн "Толстые журналы" автора Парамонов Константин - RuLit

Парамонов Константин

Толстые журналы

Константин Парамонов

Толстые журналы

В 1987 году появились "Дети Арбата" А. Рыбакова и "Белые одежды" М. Дудинцева. И понеслось...

"Дальше, дальше, дальше..."

Тиражи толстых журналов выросли до невиданных размеров.

"Новый мир"

Издается с января 1925 года.

Все ясно?

Несомненно.

Номер открывается повестью Виктора Астафьева "Веселый солдат".

Далее следует подборка стихов Владимира Захарова.

www.rulit.me

Это интересно

Опрос

Полезные ссылки

Поиск по сайту

Исай Рахтанов "Ивантер в "Пионере", Ивантер без "Пионера". Книжка не толще журнала

Толстые журналы читать онлайн, Константин Парамонов

Толстые журналы дают не советы, а качество

О толстых журналах

Правчтение - Толстые журналы: возвращение тренда?

Крупнейший Интернет-магазин печатной продукции «Лабиринт» начал продавать литературные журналы. Неужели они пользуются сегодня спросом?

Наталья Богатырёва

Исай Рахтанов "Ивантер в "Пионере", Ивантер без "Пионера": kid_book_museum

Читать онлайн "Толстые журналы" автора Парамонов Константин - RuLit

Смотрите также