Общественная ризома. Беседа с Александром Дьяковым. Сноб журнал курпатов

Лабутены, пейте сиськи! – Андрей Курпатов – Блог – Сноб

Представьте: утром выясняется, что террористы распылили по всему миру таинственный отравляющий газ. Они прямо так и сказали в своем видеообращении: мол, дорогие земляне, вы все отравлены, часы цивилизации сочтены!

Правительства в панике, эксперты в растерянности… Проблема в том, что свойства злополучного газа непонятны: люди чем-то особенным не заболевают, видимых разрушений нет, электроника по-прежнему работает.

Может быть, произошло какое-то воздействие на психику? А может, и не было никакой атаки? Розыгрыш? Но проходит какое-то время, и цивилизация действительно начинает необратимое движение в тартарары.

Итак, вопрос нашего мысленного эксперимента: какое массовое психическое расстройство способно привести нас к катастрофе, а мы этого даже не заметим?    

***

Благодаря Ноаму Хомскому, да и всей современной лингвистике, про нас известно следующее: если мы овладели языком, то способны к интуитивному пониманию определенных языковых схем, даже если не понимаем смысла соответствующих знаков.

Вот хороший пример, который знаком нам с детства:

«Варкалось. Хливкие шорькиПырялись по наве,И хрюкотали зелюки,Как мюмзики в мове».

Я пишу эту статью в Word, и кроме предлогов он не распознал ни единого слова этого хрестоматийного стиха. И мы ведь тоже не знаем, что эти слова значат. Но мы загадочным образом понимаем, плюс-минус километр, о чем нам в этом стихотворении рассказывают. Кто эти «шорьки», «зелюки» и «мюмзики» ― загадка. Но в целом картина-то ясная! Одно как-то относится к другому, и все это происходит где-то и когда-то.

Но оставим на время «мюмзиков». Возьмем Нильса Бора и его, известный каждому из нас со школьной скамьи, квантово-волновой дуализм. Да, спору нет, физика ― штука сложная. Но то, что электрон может одновременно проявлять и свойства частицы, и свойства волны, нам же понятно? Понятно. Ну, вот такая у него особенность, у этого электрона.

Непонятно, согласитесь, другое: почему физики считают это чем-то совершенно невообразимым?

Ответ будет неожиданным. Проблема не с физиками, проблема в том, что мы ― на той самой школьной скамье ― на самом-то деле ничего не поняли. Нам, возможно, только показалось, что мы что-то поняли. Но «поняли» и «показалось, что поняли» ― это, как говорится, две большие разницы.

Тот же Нильс Бор говорил: «Если вы не пришли в ужас при знакомстве с квантовой механикой, вы просто не можете ее понять». А мы, давайте посмотрим правде в глаза, если и были в десятом классе от чего-то в ужасе, то уж точно не от квантовых эффектов.

Что ж, самое время вернуть «мюмзиков» на наш препаровальный стол. Спросим себя еще раз: что нам было понятно с «мюмзиками»? Лично я руководствуюсь принципом созвучия: «варкалось» ― смеркалось, «шорьки» ― хорьки, «мове» ― траве. Вполне понятно, не правда ли?

Непонятно другое: с чего я вообще взял, что у этого стихотворения есть хоть какой-то смысл? Да, мне так показалось, благодаря созвучиям и порождающим грамматикам Хомского. Но на деле я просто придумал этот смысл и вообразил несуществующих животных (которых, кстати сказать, каждый из нас воображает по-своему). Причем я даже не могу знать, о животных ли идет речь! То есть я просто слегка сгаллюцинировал наяву и на трезвую голову, но при этом мне все показалось понятным.

В методологии мышления этот эффект называется «иллюзией понимания». Суть в том, что нам значительно легче что-либо «понять», чем «не понять». Звучит абсурдно, но так это работает. Всякое неизвестное настолько тягостно для нашей психики, что мозг идет на любые ухищрения, только бы снять эту неопределенность. И ни достоверность, ни объективность, а тем более «истина» его в такую минуту не интересуют.

Но может ли человек заметить, что он не ничего не понял, если ему кажется, что он все «прекрасно понял»?

Вы, я думаю, с чем-то таким сталкивались. Вот вы вроде бы все человеку объяснили, он вроде бы все понял, а потом выясняется, что это была только иллюзия понимания. Или помните то характерное ощущение, когда разговариваешь с человеком битый час и вдруг понимаешь, что все как в той присказке ― «тихо сам с собою я веду беседу»?  

Если кто-то думает, что лица, страдающие умственной отсталостью, ощущают себя таковыми ― умственно отсталыми, а больные Альцгеймером понимают, что давно ничего не соображают, ― это не так. Все они считают себя вполне здравыми субъектами. Мы можем сохранить ощущение, что нам все понятно, что мы все понимаем (и потому не дураки совсем), хотя на деле уже не будем понимать ровным счетом ничего.

Итак, утратив здравомыслие, мы этого не заметим. Но, с другой стороны, «объективное знание», даже если все отупеют вконец, никуда не денется. Вот мы и найдем дорогу по этим хлебным крошкам! Ага, конечно.

***

«Мемы» ― это вовсе не веселые картинки с забавными подписями, как почему-то думают некоторые представители современной молодежи, а самый настоящий научный термин. Понятие «мема» было предложено Ричардом Докинзом для определения единиц культурной информации.

Докинз биолог, и начал он свою научную карьеру с весьма оригинальной идеи. Он показал, что в эволюционном отборе участвуют не отдельные особи, а конкретные гены. Именно ген ― та единица, которая «жаждет» своего воспроизводства, а тела живых существ ― это лишь средство, с помощью которого разные гены участвуют в этой гонке на выживание.

Хорошенько осмыслив этот принцип, Докинз пошел дальше. Разве нельзя сказать, что разные культуры находятся друг с другом в конкурентной борьбе? Вполне. А что является единицей, которая хочет в этой борьбе выжить? Мем.

Вообще говоря, мемы ― это что-то вроде «психических вирусов», которые распространяются от человека к человеку. Все наши представления о жизни, нормы морали, знания, способы решения задач, модные тренды и т. д., и т. п. ― это такие разные мемы. И всякая культура определяется своими мемами.

Возьмем, для примера, «лабутены». Сами по себе они, конечно, мем (Кристиан Лубутен постарался на славу). Но благодаря творению Сергея Шнурова они превратились для нас в другой мем. И теперь для россиян, посмотревших соответствующий клип, они несут уже другой смысл, иностранцу совершенно непонятный.

Этим я хочу сказать, что и в случае отдельных мемов постоянно происходит подмена информации. Картинка, слово, объект значат сначала одно, а потом ― раз ― и уже что-то другое. Причем заметить эту подмену так же сложно, как и отследить собственную иллюзию понимания.     

Так, например, большинство современных студентов искренне считают, что они получают «образование». А помните, когда произошла эта подмена и «образование» перестало равняться «знанию», «профессиональным навыкам», «научному мышлению»? Я даты не назову, но в какой-то момент это точно случилось. «Образование» было приравнено к «корочке», «бумажке», «галочке», и все стали так думать, никого это не смущает.

Осталось ли что-то от прежнего мема «образование»? Судя по непаханому полю, которое боронит «Диссернет», осталось что-то совсем не то, что было. А то, что было, уже никому и не вспомнить, ибо так это работает: мем умер, да здравствует мем!

В этом вся суть: внутреннее наполнение понятий, которые мы используем, их действительный смысл меняется в зависимости от того, куда дрейфует соответствующая культура. В толковых словарях все остается по-прежнему, а вот в реальной жизни ― нет.

В этой борьбе мемов друг с другом одни смыслы борются с другими за одни и те же слова. Потом один мем побеждает, другой ― гибнет, но никто из нас возникшей подмены заметить не может, потому что слова остаются теми же, что и раньше. Как будто бы ничего и не произошло…

А теперь вопрос: у какого мема больше шансов на победу в этой конкурентной борьбе за наши мозги? Тут все, действительно, как у вирусов: побеждает тот из них, которым легче «заразиться», а заразиться легче тем, что проще, примитивнее, легче в восприятии и реализации.

И, постепенно отупляясь, мы этого не заметим.   

***

Что ж, самое время вернуться к нашему мысленному эксперименту… Там у нас, напомню, воображаемые террористы, отравляющий газ, загадочное воздействие на психическое состояние человека и гибель цивилизации.

Итак, каким эффектом должен обладать этот газ, чтобы планы террористов исполнились?

Для ответа на этот вопрос я предлагаю внимательно присмотреться к замечательным, на мой взгляд, клипам «Ленинграда» ― про те самые «лабутены», «тире пить» и, прошу прощения, «сиськи». Только давайте уберем оттуда «гендерный» вопрос и копнем чуть глубже: посмотрим просто на всех этих колоритных персонажей, мастерски выведенных чрезвычайно талантливой творческой группой.

Согласитесь, практически все герои «ленинградских» клипов по-своему милые, обаятельные и отнюдь не бестолковые люди. Они даже знают про Ван Гога, Пушкина, Рублиштейна (Рубинштейна) и пластическую хирургию. Только вот что именно они про все про это знают? И насколько толкова их, извините, небестолковость?  

Ответ, как всегда, не в объяснениях, а в поведении. Каждый отдельно взятый шаг этих очаровательных по-своему существ кажется вполне понятным, логичным и психологически оправданным. Да, судьба женщины незавидна, и мужчин теперь приходится соблазнять, да, работа и начальники задолбали, да, жизнь лишена смысла, а душа требует праздника.

Прекрасно! Кажется, что перед нами почти экзистенциальное высказывание в духе, не побоюсь этого сравнения, Кьеркегора, Ницше, Хайдеггера, Ясперса, Батая и Сартра с де Бовуар.

Только вот ничего этого в действительности тут нет. Все, что творят эти милые персонажи, ― это интеллектуальный мрак и психиатрический морок. Нам продемонстрирован целый ряд стратегий, заслуживающих «Премии Дарвина» за идиотию: заманить мужика чужими лабутенами, послать всё и вся на три буквы, ужраться и рассекать по городу на авто, наконец, хотеть большие сиськи больше самого секса, ради которого, собственно, большие сиськи вроде как и требуются.

Вы скажете, что это сатира, сарказм и бугагашечка. О’кей, а что насчет данных реальных соцопросов, высшего образования, состояния науки, профессионализма сотрудников, качества журналистики? Сознаем ли мы вообще, что является действительным содержанием «новостей» в наших лентах и какой зоологической стала криминальная хроника (столь эстетски, впрочем, показанная в «В Питере ― пить»).

Вот она ― бугагашечка: террористы свой газ уже распылили!  

Этот «отравляющий газ» ― сам воздух современной цивилизации. Это информационная перегрузка, перманентное потребление медиаконтента, постоянная подключенность («всегда на связи»), многозадачность, зависимость от социальных сетей и прочее, и прочее. А также, конечно, отсутствие целей, которые бы оправдывали необходимость приложения интеллектуальных усилий.   

Мы становимся глупее, не замечая этого. Впрочем, этого и нельзя заметить. В этом весь фокус. Напротив, нам может казаться, что мы даже умнеем, ширим кругозор, развиваемся.

Возможно, главный критерий интеллекта ― это способность к выстраиванию в своем сознании сложной, многогранной модели другого человека (theory of mind, как говорят специалисты по когнитивистике). А о степени этой сложности легко судить по структуре текстовых сообщений, которыми обмениваются представители соответствующей культуры. Мы же вообще больше ими не обмениваемся, мы обмениваемся ссылками, смайликами и пересылаемыми друг другу картинками.  

И именно поэтому клипы «Ленинграда» кажутся мне насколько точными, в этом своем вызывающе честном изображении фактических отношений между людьми нового времени. Они, быть может, и неплохие, эти отношения, и эти люди тоже. «Все нормально. Деньги есть», ― как говорит обаятельный полицейский из «В Питере ― пить». Но сложности больше нет. Есть милая зоология, ребятам о зверятах.

***   

Знаменитый Диоген Синопский ― тот самый, что вроде как жил в бочке, славился своими невероятными провокациями.

Это он просил Александра Македонского не загораживать ему солнце, прилюдно мастурбировал на афинской Агоре и плевался людям в лицо, говоря, что лучшего места для его слюны просто нет. В общем, тип он был тот еще. Хотя цель у этого его эпатажа была, надо признать, благая ― обратить внимание афинян на действительную суть вещей.

И один его перформанс точно оказался хитом на все времена ― Диоген ходил по залитому солнцем городу с зажженным фонарем и кричал: «Ищу человека!» Забавно, правда?

Сергей Шнуров появляется в этих своих клипах всего однажды ― фиксируя на камеру то, что происходит. Таков, надо признать, новый «фонарь Диогена», и кажется, новый человек в этих клипах уже найден. Но понимаем ли мы это? В самом деле?

snob.ru

Настало время менять гаджеты на людей – Андрей Курпатов – Блог – Сноб

СВы предлагаете читателю «красную таблетку». Почему она лучше синей?

Лучше или хуже — не мне судить. Каждый сам решает, смотреть ему правде в глаза или нет. Но от реальности, сколько ее ни приукрашивай и ни маскируй, в любом случае не уйти.

Современная наука поставила под сомнение наш любимый миф — миф о величии «человека». Антропоцентрическая культура обанкротилась: мы понимаем, что внеземные цивилизации, скорее всего, существуют, что животный мир куда сложнее, чем мы привыкли о нем думать, что искусственный интеллект скоро даст нам фору. При этом человечество стремительно идет к оболваниванию самого себя.

Такова правда. Поэтому на титульном листе «Красной таблетки» я попросил издателя сделать две пометки: «для интеллектуального меньшинства» и «абсолютно не рекомендована тем, кто готов по любому поводу оскорбиться». Эту книгу, несмотря на то что она написана просто и доступно, я бы всем подряд не рекомендовал.  

СВозможно ли совмещать употребление «синих» и «красных таблеток»?

Это неизбежно: голой правды, как, впрочем, и «сокровенной истины» нам никогда не узнать. Наш мозг защищается и прячет от нас наши психологические комплексы и бесчисленные противоречия. Мозг помогает нам сохранять целостность собственной личности. Это лишь иллюзия, фикция, однако мы держимся за нее и совершаем ошибки. А мозг тут же делает все, чтобы мы не замечали собственных глупостей, не осознавали, насколько бессмысленны многие наши ожидания, ценности и поступки.  

Так же и с «истиной»: наши познавательные способности обусловлены эволюционной необходимостью и потому весьма ограниченны. Природа, например, не готовила нас к пониманию мира квантовой физики, а потому он для нас полон парадоксов — полумертвых котов, относительности, дополнительности, неопределенности, запутанности и прочей «чертовщины». Природа не готовила нас и к пониманию собственной психики. Мы с вами даже бы не знали, что у нас есть мозг, если бы нам об этом не рассказали в школе на уроках биологии. Так что от фундаментальных психологических иллюзий — этих «синих таблеток» — нам никогда не избавиться.

Нейрофизиология показала, например, что у человека нет никакого «я». Но мы привыкли себя с этим «я» идентифицировать: мы его ценим, любим, защищаем, холим и лелеем. Но это лишь досадное недоразумение: мы — это наш мозг, а вовсе не какое-то «сознательное “я”».

От этой иллюзии не избавиться. А если вы вдруг потеряете уверенность в своем «я» — поверьте мне, достаточно скоро вы окажетесь в психиатрической больнице. Так что «синие таблетки» даны нам по умолчанию. «Красные» придется принимать. И я не уверен, что это слишком уж приятное занятие.

Фото: Полина Лаврентьева

СЧто вы могли бы сказать про заблуждения?

Все просто: нам дан мозг — он и есть мы, и надо научиться им пользоваться. Если вы знаете механику, которую использует ваш мозг, принимая решения, у вас больше шансов получить то, в чем вы на самом деле нуждаетесь.

Мы с коллегами запустили специальный проект, он называется «Академия смысла». По сути, это система интеллектуального образования нового формата. Участники «Академии» занимаются в небольших группах, выполняют специальные задания и получают результаты от применения научных знаний на своем собственном опыте.

Просто развенчивать заблуждения — бессмысленно. Пока человек не получил соответствующий опыт, он блуждает в трех соснах своих нарративов. А «иллюзия понимания», от которой все проблемы, остается девственно нетронутой.

СЧто должно произойти с человеком в результате преображения от «красной таблетки»? Можно ли «откатить» «настройки» назад до «синей таблетки», если преображение не понравится?

На первых этапах обучения в «Академии смысла» многие участники переживают что-то подобное: мол, верните все как было, хочу обратно свои иллюзии! Но, поверьте, этот этап длится недолго.

Это невероятный кайф — столкнуться с реальностью, выйти за пределы своих нарративов, увидеть хотя бы краешком глаза то, что происходит с нами на самом деле. Испытав это, отказываться от нового видения уже не хочется.

СВсем ли подходит путь «красной таблетки»? Какие есть исключения?

Вспомните пометку на титуле — «для интеллектуального меньшинства». Дальнейшие уточнения будут выглядеть неделикатно.

СТем, кто дорожит своей «картиной мира», лучше остаться при своих — «синих» — таблетках. Как говорит Александр Невзоров: «Наличие убеждений — это первый признак глупости». Но, возможно, кому-то его глупость дорога. Как можно на это посягать?

Впрочем, не следует обольщаться: глупости, которые мы исповедуем и считаем «своими убеждениями», не являются нашими. Они порождены культурной средой, в которой мы сформировались и обитаем, что доказано когнитивистами и поведенческими психологами. Страдать по собственной глупости — это еще куда ни шло, а просто подхватить «убеждения» как инфекцию и не желать от них избавиться — это, на мой взгляд, странно.

СИз-за связи этих таблеток с фильмом «Матрица» хотелось бы понять, какой вы видите матрицу, в которой живут люди?

Фильм «Матрица» — это лишь растиражированный образ. Идея же отнюдь не нова и не принадлежит Вачовски. У «матрицы» куда более мощное философское основание — знаменитая «пещера Платона» или, например, «бабочка Чжуан-цзы».

С точки зрения нейрофизиологии все достаточно просто: вся реальность, с которой мы имеем дело, продуцируется нашим мозгом. То есть вся наша реальность в определенном смысле нереальна, искусственна. Через нехитрый набор рецепторов наш мозг получает аналоговый сигнал — фотоны света, падающие на сетчатку глаза, колебания воздуха, толкающие барабанные перепонки, химические вещества, воздействующие на обонятельные и вкусовые рецепторы, и так далее.

Мозг преобразует этот сигнал в по сути цифровой, и уже он поступает в соответствующие зоны коры головного мозга, где мы и воссоздаем действительную реальность по этим хлебным крошкам.

СВ аннотации книги сказано, что «красная таблетка» поможет человеку достичь лучшей жизни. Что именно нужно для лучшей жизни: счастье, радость, спокойствие?

Эффективность. Понятно, что это тоже абстракция. Но что поделать, любое определение — это, как известно, гробик для мысли. Мы обречены на свой мозг. Это мозг крупного примата: он запрограммирован защищаться от внешних угроз, строить социальные отношения и стремиться к продолжению рода. Все остальное дано нам культурой, и здесь неизбежно возникает конфликт: мозг запрограммирован на одно, культура требует от нас другого. Сшить все это без шрамов не представляется возможным.

Таким образом, у нас как минимум две проблемы, и обе они объективны.

Первая проблема: нужно куда-то деть ту психическую энергию, которую вырабатывают клетки нашей ретикулярной формации. Они вырабатывают ее с избытком, но хищники за нами по джунглям не бегают, бороться за власть больше не с кем — на дворе победа индивидуализма, «личных мнений» и лайков в Instagram, наконец, даже секса — сколько пожелаешь (тиндеры, порнография). Так что нам с этой психической энергией делать? Куда и как утилизировать?

Вторая проблема: конфликт базовых потребностей с культурным «габитусом» — как сочетать эти вещи? Честно говоря, у нас это получается не слишком хорошо. Отсюда и все наши бессмысленные «страдания» и столь же бессмысленные мечты о «счастье».

Короче говоря, мы — это наш мозг, и мы же должны научиться что-то с ним делать, чтобы не мучиться там, где не надо, и быть эффективными там, где это нужно. В каком-то смысле нам нужно научиться перепрыгивать через собственную голову. Если получается — это эффективно.

Фото: Ozon.ru

СЧто в современном мире сильнее всего действует как «синяя таблетка»? А что — на протяжении истории человечества?

Ричард Докинз известен как яростный борец с религиозным мировоззрением. Но его главное научное достижение — формирование стройной теории «эгоистического гена».

Согласно этой теории, в эволюционном естественном отборе участвуют не конкретные особи и даже не виды, а конкретные гены. Это они борются за то, чтобы размножиться, а мы все — лишь орудия этой их борьбы.

Описав этот механизм, Докинз задумался о том, что такое культура, и, по аналогии с геном, ввел понятие «мема» — минимальной единицы культурной информации. Это вовсе не «интернет-мемы», а именно единицы смыслов, которыми мы оперируем, взаимодействуя друг с другом. Средства передачи этих мемов от эпохи к эпохе меняются, но суть остается неизменной — мы заражаем друг друга какой-то информацией, а она использует наши мозги, чтобы размножаться и заражать окружающих.

Теперь просто подумайте о том, что является главным способом передачи культурной информации в каждом конкретном обществе, и вы узнаете, как мы порождаем наши массовые заблуждения — можете начать с мифов Древней Греции, сказок Андерсена и закончить программой «Время».

СКакие три совета вы могли бы дать для того, чтобы начать меняться и менять свою жизнь в лучшую сторону?

Во-первых, осознать собственную ограниченность. Как показывают исследования социальных психологов, все мы считаем себя «выше среднего» во всем, чем бы ни занимались. Что само по себе, конечно, очень забавно, ведь среднее на то и среднее, чтобы многие из нас были ниже этой черты, а часть — выше. Но нет, мы все в полном восторге от своих компетенций, а потому нам сложно их наращивать.

Во-вторых, изучать то, что наука выяснила о человеке. До тех пор, пока мы не сможем адекватно взглянуть на самих себя, пока не увидим, как наш собственный мозг нас дурит, надеяться на то, что мы проживем достойную жизнь, как минимум наивно.

Итак, критическое мышление и научное знание.

Наконец, в-третьих: ограничение информационного потребления и большее взаимодействие с другими людьми не «по делу», а просто потому что они вам реально интересны и важны.

Искренняя заинтересованность в другом человеке — это сложный навык, который, вы удивитесь, тренирует наш мозг. Если этот навык утрачивается, то мы глупеем, хотя и не замечаем этого. А чем хуже с мозгом, тем и жизнь хуже. В общем, настало время менять гаджеты на людей — не ради них, а ради самих себя.  

Книга Андрея Курпатова «Красная таблетка» продается в онлайн-магазине Ozon.ru и в книжных магазинах.

Автор интервью: Александр Косован

snob.ru

Божественное плацебо  – Андрей Курпатов – Блог – Сноб

Смысл жизни нужен нам по одной-единственной причине — чтобы не покончить с собой. Поверьте профессиональному суицидологу — это почти медицинский факт. Если непонятно, зачем жить дальше, жить дальше становится совершенно невыносимо. Но проблема в том, что смысла в жизни, сколько ни тужься, не обнаруживается.

Конечно, можно утешаться преданиями «древнееврейского фольклора» (© Невзоров А. Г.). Но даже в них, признаемся честно, смысл жизни не указан, не определен и не сформулирован. Возможны, конечно, и альтернативные побасенки, но нигде ответа на сакраментальный вопрос все равно нет.   

Таким образом, мы оказываемся перед достаточно жесткой альтернативой: либо признать уже, наконец, отсутствие в жизни всякого смысла и свести с ней счеты, или, например, допустить, что он все-таки есть, но настолько сложен, замысловат и непостижим, что в него надо просто верить (хотя остается неясным, как можно поверить в то, что никак не предъявлено).   

Но верна ли сама эта альтернатива? В конце концов, мы же как-то продолжаем жить, несмотря на очевидное отсутствие в жизни смысла. Следовательно, есть еще что-то, что нас в ней держит, хотя мы и не вполне, вероятно, это «что-то» осознаем. И действительно, мы держимся… за иллюзию счастья.

***

Счастье — гнилой товар. Но все же самый ходовой. Им наперебой торгуют маркетологи, религиозные деятели, политики, психологи, законодатели моды и прочие авантюристы. Купите, проголосуйте, поставьте лайк — и будет вам счастье!  

Поскольку товар с гнильцой, его никогда не показывают целиком, резонно полагая, что мы тут же кинемся врассыпную. Впрочем, известно, что, если нам показать лишь самый его краешек, наше воображение само дорисует все, что необходимо, причем до идеального состояния.

Рекламный плакат демонстрирует нам только небольшую часть модели — глаз, профиль, ногу, — остальную «красоту» мы придумываем сами, и вовсе не под дулом автомата. Нам просто очень хочется счастья. Разнообразным представителям «Бога» на земле достаточно лишь сказать, что «Он» нас любит, как мы тут же с легкостью ощущаем нисходящую на нас благодать. Да, хочется очень. Аж скулы сводит.

Или вот, например, политика… Как вам это чудо с 87%? Конечно, обещали народонаселению сверхдержаву — и вот она, полюбуйтесь! Сама ООН вздрогнула! Причем вздрогнула она на самом деле или нет — не так важно, главное — мерещится народонаселению счастье! Надо ему!

Про психологов, соблюдая корпоративную этику, я и вовсе молчу…

Ну да что там психологи, в конце-то концов! Этот фокус работает даже без «продавцов» — с любовниками и вторыми половинами, с рождением детей и карьерным ростом, с переездом на новую квартиру и в другую страну. Мы сначала воодушевляемся, очаровываемся, проникаемся, что-то себе фантазируем, грезим счастливым будущим, идем ва-банк и без оглядки, а потом бац — возвращаемся аккурат к разбитому корыту и недоумеваем, мол, что это было?..

Такой вот это товар — «счастье». Сплошное разочарование. Мечты не сбываются, картинки не оживают, а невозможное остается невозможным. В общем, глобальный лохотрон. Мы уже тысячу раз обжигались и все без толку: как те ежики, плачем, колемся, но продолжаем коитировать кактус.

Мечта о счастье — это наше все, на ней все зиждется. Если человек решается на самоубийство «по идеологическим соображениям», то вовсе не потому, что потерял некий виртуальный «смысл», а лишь от того, что больше не верит в возможность своего счастья. Да, именно про «смысл» он напишет в предсмертной записке, но думать будет о том, что счастья нет. И не предвидится.

Почему не напишет как есть — про счастье? Потому что неловко и совестно нам о нем мечтать. Вроде как выглядишь глупо. Если о «смысле жизни» переживаешь, то это ничего, даже солидно. А если о счастье, то попахивает инфантилизмом, мол, «мы же все взрослые люди», «надо понимать, что жизнь не сахар», «крепись и будь как все».

Короче говоря, пора уже нам научиться говорить себе правду: не «смысл жизни» нас волнует, а сможем ли мы еще быть счастливы. Всегда, когда мы говорим о «смысле», мы на самом деле говорим о «счастье». Поэтому первое надо просто вычеркнуть, а второе крупно сверху написать. Так будет честно. Привирая, этот ребус не решить.   

***

Когда в начале нулевых доктор психологии Мартин Селигман занялся созданием «позитивной психологии», я, признаюсь, поначалу решил, что Альцгеймер не дремлет и великий старик банально выжил из ума.

Ну правда, в 60-х Селигман в изощренно-издевательских экспериментах на собаках открыл феномен «выученной беспомощности», без которого мы бы так и не разобрались в патогенезе депрессии. В общем, Селигман представлялся мне таким грандиозным, бессердечным рыцарем объективной науки (как Иван Петрович, почти). А тут на тебе, какая-то «позитивная психология» и «исследования счастья» — ляськи-муськи, сяськи-масяськи. Тьфу!

Когда я прочел первую книгу Селигмана по этой его новой «теории» — «Подлинное счастье», — мои опасения нашли полное подтверждение. И я окончательно убедился в том, что наш главный враг Альцгеймер, а другого просто нет. Она была ужасна.

Впрочем, страшный диагноз не подтвердился: через десять лет Мартин Селигман публикует другую книгу — «Путь к процветанию», в которой называет свой прежний взгляд «простым счастьеведеньем», не заслуживающим права считаться полноценной наукой. Настоящий ученый, ничего не скажешь! Впрочем, настоящий ученый, как выяснилось из этой же книжки, страдает другой патологией: пользуясь нашим профессиональным жаргоном, слегка «подманьячивает».

Судите сами. Мартин Селигман преобразует школы и кампусы, реализует огромную программу повышения оптимизма в армии США, перерабатывает базовые установки Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), не без успеха воюет с фармгигантами и системой медицинского страхования, он консультирует ведущие корпорации, рассказывает правительству, как правильно считать ВВП и реформировать Уолл-стрит, а поднятую им проблему сексуального удовлетворения астронавтов на МКС, к слову, не без иронии называют в NASA «проблемой Селигмана».   

Все это звучит забавно, но, поверьте, если бы «позитивная психология» не демонстрировала подлинной эффективности, то Селигмана бы не пустили ни в американскую армию, ни в школы, ни в корпорации, ни тем более в NASA. «Позитивная психология» действительно работает: согласно исследованиям, она эффективнее психотропных препаратов и других видов психотерапии. Причем она оказывает существенное воздействие не только на больных депрессией, но и на «нормальных людей». Она их буквально меняет — самым настоящим образом! Возможно, что, после гипноза и психоанализа, «позитивная психология» Мартина Селигмана — самый значительный прорыв в технологиях воздействия на психику человека.

Как это работает? В чем тут фокус?

***

Селигман с сотрудниками, а их огромное множество, разработал сотни упражнений, техник, тестов и т. д., и т. п. И все они прицельно бьют в одну точку — значительно повышают самооценку подопытного. Да, рецепт предельно прост: если вы даете человеку задания, в результате которых он начинает думать о себе лучше, нежели привык, его самоощущение меняется. Он становится более оптимистичным, деятельным, открытым и социально ответственным. Благодаря этому растет его успешность, отношения с другими людьми улучшаются, а самооценка — теперь уже сама собой — пухнет как на дрожжах.

Такой вот самозаводящийся моторчик счастья.

И я бы, наверное, не стал рассказывать о докторе Селигмане, если бы не та точка, которую он поставил в дискуссии о человеке. Человек — и теперь в этом совершенно невозможно сомневаться — примитивнейший аппарат. Его легко можно не только запугать (об этом мы знали всегда), но и осчастливить. Нужно лишь знать, где у него та заветная кнопка.

Итак, где же она? Чтобы изменить наши представления о себе, о жизни и саму нашу жизнь, не нужна ни физика, ни лирика, ни метафизика, ни духовность. Можно обойтись без религиозной проповеди, бесконечной медитации, государственной идеологии, национальной идеи и философии смыслов. Достаточно просто фокусов Селигмана с нашей самооценкой.

В общем, зверушка эта вовсе не тайна за семью печатями, как нас научили. У нее легко можно сформировать «выученную беспомощность» (Селигмана, кстати, подозревают в том, что он консультировал военных по технологиям ведения допросов), а можно превратить в «машину процветания». То и другое работает, а соответствующие профессора не дремлют.

Впрочем, Селигман оказался в очень непростой ситуации (и сам это прекрасно осознает): он добивается невероятных практических результатов, но пока никак не может сформулировать теорию. Признать правду, что он просто разработал технологию позитивного зомбирования (типа «выученной беспомощности», только наоборот), Селигман, понятное дело, не может. Допускаю, впрочем, что, находясь под воздействием собственного «выученного оптимизма», он этого даже не понимает.  

А теория нужна, и с ней на самом-то деле никаких сложностей нет.

***

Со «счастьем» все предельно просто. Вы будете счастливы при соблюдении всего лишь пяти нехитрых условий. Во-первых, ваши базовые потребности должны быть удовлетворены, а это, по нынешним временами, не так уж и сложно. Во-вторых, у вас не должно быть психического заболевания, которое проявляется как раз сниженным настроением: депрессии, например, или чего-нибудь еще в этом роде. Впрочем, психофармакология нам поможет.

Самое интересное и важное начинается дальше: третье, четвертое и пятое — это наличие интереса, позитивных представлений о будущем и поддержка со стороны социального окружения. Всё. Какую бы теорию, практику, мифологию вы ни проанализировали, если они работают и дают результат, то непременно обнаруживаются три указанных пункта: интерес, перспектива и наличие доброжелательного комьюнити.  

Все мы сейчас дико несчастливы именно потому, что наш интерес притупляется псевдоинтеллектуальным фастфудом, образ будущего больше не рисуется из-за общей суеты, а само наше общество рассыпалось по куче причин, которые даже бессмысленно здесь обсуждать.

Впрочем, существует масса способов помочь страждущим. Система Селигмана, например, очень неплохо справляется. Мы поднимаем самооценку, нагоняем оптимизма, и вот уже психика строит планов громадье. Ей дико интересно то, что мы делаем, потому что она предвосхищает новые и новые «ага-переживания». Да и социальная поддержка нам тоже обеспечена — с позитивными и оптимистичными людьми всегда приятно иметь дело.

Но ровно такого же результата можно добиться и с помощью «церкви», причем неважно какой, даже виртуальной (когда верят в некое Высшее Начало, Мировой Разум или что-то еще в этом роде). Вера — идеальный анестетик наших страданий: будущее обещает светлое, жизнь наполняет смыслом (физиологически говоря, интересом), а с другими людьми, если они исповедуют тот же религиозный миф, всегда можно договориться. В общем, успех религиозной психотерапии — вещь, отработанная веками.

Другое дело, что никакая это не психотерапия, а банальный эффект плацебо: религия играет роль той же пустышки, что и аутотренинг от Мартина Селигмана.    

***

Прочитав «Смысловой герпес», профессор каббалистики Михаэль Лайтман написал мне письмо. Вот его краткое содержание: вы, дорогой доктор, говорите, что смысла в жизни нет, но я его чувствую, а потому вы неправы. Слава каббале!

Что ж, отношусь к этому с большим уважением — в конце концов, каждый имеет право чувствовать все, что ему заблагорассудится. Конечно, я теряюсь в догадках, откуда Михаэлю Семеновичу известно о том, какую идею исповедует материя или каковы, например, планы природы на развитие. Но ведь это и не важно. Важно, что утверждаемый моим оппонентом смысл так и не был им озвучен. А вот счастье, при условии, что я этот смысл — каким бы он ни был — приму, было мне обещано.

Так что все прекрасно, но профессор каббалистики, кажется, не учел одного существенного обстоятельства. Именно доктора Курпатова в свое время достопочтенный Forbes назвал «торговцем счастьем». Так что я вроде как что-то в этом бизнесе понимаю…

В своей рецензии Михаэль Семенович по-отечески пишет: мол, вы, молодой человек, не переживайте, я тоже когда-то был ученым и верил в науку, а теперь я каббалист и верю в божественное, так что и вас это в какой-то момент постигнет. Не знаю, мне все-таки пятый десяток, и за свою жизнь я уже успел и уверовать, и разувериться, и лицезреть чудеса, и узнать, что это не чудеса вовсе. Главного нашего врага — Альцгеймера — я, понятное дело, со счетов не сбрасываю, так что зарекаться не буду. Но на пятом десятке, с другой-то стороны, пока все-таки рановато.

Более того, поскольку я вовсе не воинствующий атеист, я, в случае необходимости, готов даже допустить существование некоего «высшего начала», «надличностного разума», «бога», если угодно. Но с двумя важными, на мой взгляд, оговорками. Во-первых, что «ему» категорически на нас наплевать, а во-вторых, что, конечно, никакой жизни после смерти для нас нет. И то, и другое очевидно, так сказать, в пределе. Но боюсь, божественное плацебо — завернутое хоть в каббалу, хоть в экстрасенсорику — работать в таком случае не будет.

Понимая, в чем на самом деле состоит счастье, я бы предложил идти прямым и ясным путем — искать дело, которое нам интересно, эмпатичных людей, которым в радость нас поддержать, и строить с ними совместные планы на будущее, не зависящее от исторической конъюнктуры. Ну и, конечно, не врать самим себе. Понимаю, что непросто. Но это единственное, что на самом деле работает.

То есть, возможно, имеет какой-то смысл.

snob.ru

Четвертая мировая. Сверхчеловек — Сноб

Продолжение. Предыдущие части читайте здесь:

Четвертая мировая. Начало

Четвертая мировая. Монстр

Четвертая мировая. Сценарии

Четвертая мировая. Идиоты

Если бы у вас была реальная возможность сделать своего ребенка невероятно умным и здоровым, вы бы согласились? К сожалению, способ будет предложен нетривиальный. Но не спешите отвечать, подумайте.

Кто-то, наверное, скажет, что ему его ребенок дорог и мил в любом случае — больной, неполноценный, умственно отсталый. Поэтому, если речь идет о каких-то «странных» технологиях, то нет — спасибо, не надо.   

А теперь усложним задачу. Допустим, вы узнаете, что мир, в котором вашему ребенку предстоит жить, не будет сострадателен к слабым. Вообще. Порвет его на маленькие кусочки. Что вы скажете теперь?

Работы по созданию сверхчеловека идут полным ходом.

Мы привыкли думать, что эволюция — это такая дряхлая, медлительная тетенька, которая никак не может перейти дорогу. Мол, мутации — это дело случая, а если какие-то скачки и происходят, то лишь по причине глобальных экологических катастроф.

Но современные технологии в области медицины, биологии, генной инженерии и электроники — стритрейсеры. Они рассекают по дорогам мирозданья, наплевав на правила, и уже давно сбили Тортиллу биологической эволюции аккурат на том самом пешеходном переходе.  

Давайте взглянем в лицо фактам: за 200 тысяч лет существования человека на этой грешной земле его средняя продолжительность жизни выросла примерно в два раза. Это, конечно, большой рывок. Но только за последние сто лет она выросла еще в два раза. Сравните: 200 000 и 100.

Согласитесь, что-то явно пошло не так. И продолжает идти.

Причем возраст — это только один из показателей. Есть еще рост, вес, патоморфоз болезней, уровень IQ…

Тот путь, по которому развивается современное человечество, одни ученые гордо называют «генно-культурной эволюцией» (Кевин Лаланд), другие — «технико-физиологической эволюцией» (Роберт Фогель), третьи — уже без особого энтузиазма — эволюцией «метабиологической» (Джонас Солк). И, пожалуйста, не думайте, что это бред. Пусть само по себе это ничего и не значит, но Фогель и Солк все-таки нобелевские лауреаты.

Мы радикально недооцениваем то воздействие, которое цивилизация оказывает на наш биологический вид. В руках человечества теперь невероятный потенциал реконструкции нашей с вами базовой биологической матрицы.

Мы не только устранили естественный отбор (что само по себе является, мягко говоря, радикальным решением с непредставимыми последствиями). Мы, кроме прочего, можем теперь свободно вмешиваться в генетический код, клонировать органы, а очень скоро будем изменять себя и технически, превращаясь в самых настоящих киборгов.

Возможности, которые здесь открываются, практически безграничны.

После того как Крейг Вентер синтезировал в 2010 году первую в мире искусственную бактерию, а проще говоря — искусственную жизнь, трудно представить, что хоть кто-то всю эту вакханалию сможет остановить. «Синтетическая биология» уже обещает нам возможность полного клонирования нашей ДНК с целью ее последующего ремонта.

И американский Конгресс может сколь угодно торжественно запрещать клонирование и работу со стволовыми клетками, но в чем смысл? Ученые просто переезжают в Китай, Израиль, Японию, Австралию или Сингапур, где их ждут с распростертыми объятиями и новейшими лабораториями.

Впрочем, и киборг уже не вымысел. Не буду рассказывать про коленные протезы, оснащенные самообучающимся искусственным интеллектом (Rheo Knee компании Ossur) — им уже больше десяти лет и это скучно. Куда важнее то, что можно делать с нашим мозгом.

После того, как Уильям Доббел создал в 2002 году первую технологию, позволяющую переводить изображение с обычной видеокамеры непосредственно в мозг человека (минуя глаза, глазные нервы и прочие анатомические «излишки»), мы оказались в поистине новой реальности.

Теперь совершенно очевидно, что наш хваленый мозг — это просто серверное пространство. И ученые — тот же Рей Курцвейл — уже работают над новым для мозга программным обеспечением, а также над нестандартными средствами доставки в него информации.

Да, у наших органов чувств масса ограничений, но почему бы не подключить к нему, например, электронный микроскоп и супермощный телескоп? Почему бы не перепрограммировать наш мозг, зная его «язык», его «код» и весь набор «уязвимостей нулевого уровня»?

Иными словами, биологический и интеллектуальный апгрейд — это уже не вымысел фантастов, а самый настоящий, уже наступивший дивный новый мир.

Теперь от этой залихватской футурологии перейдем к убогой правде жизни и посмотрим на все открывающееся нам великолепие с другого ракурса.

Новая технология способная изменить человека и саму реальность нашего существования, но это палка о двух концах. Всякое научное открытие, как и с атомной энергией, может быть использовано как во благо человечеству, так и во зло.

В конце концов, даже американцы, вроде как ограничивающие исследования в области клонирования и синтетической генетики, совершенно очевидно врут и активно ведут двойную игру.

Если верить WikiLeaks, Хиллари Клинтон, еще будучи госсекретарем, поручила своим посольствам за границей тайно собрать образцы ДНК всех глав государств и высокопоставленных чиновников ООН. Что за странный фетиш? — спросите вы. Предполагается, что это сделано в рамках проекта по созданию индивидуального, то есть ориентированного на геном конкретных людей, биологического оружия. Теоретически это вполне возможно.

Сделать человека лучше и вправду сложно, но генетики новой волны уже вполне могут создать вирус, способный распознать и уничтожить индивидуальный ДНК-код какого-нибудь конкретного узурпатора. И тогда, реши Госдеп это оружие применить, страдания отравленного полонием-210 Литвиненко покажутся этому врагу Америки самым настоящим блаженством.

Да, можно сколь угодно долго потешаться над этой конспирологией, но правда в том, что вы, при всем желании, не сможете достать ДНК президента США. Где бы он ни оказался, за ним всюду следуют люди, которые изымают каждый предмет, к которому это священное для США ДНК могло прилипнуть.

Посуда, из которой президент ел, стакан с водой, которым он воспользовался, его постельное белье — все это обрабатывается или просто уничтожается, чтобы враг не получил эту «главную тайну» США. Поверьте, скоро президенты перестанут пожимать избирателям руки. Спецслужбы США и ФСО РФ запретят.

А как быть с технологиями, которые напрямую влияют на работу мозга человека? Это ведь только с одной стороны мы, киборгонизируя человека, открываем перед ним невиданные возможности. С другой — мы по сути полностью подчиняем его внешнему программному контролю. А за этим скрывается весь объем рисков — от абсолютной политической диктатуры до хакерских атак на конкретные мозги, на множество мозгов.

Секретные службы всех более-менее развитых стран мира сбились с ног, не зная, откуда им теперь ждать беды. Силы и средства, выделяемые государствами на создание, выявление и предупреждение подобных угроз, поражают воображение.

Задумайтесь: совсем недавно межгосударственные кибератаки казались нам чем-то совершенно невообразимым. Но только мы об этом заговорили, как выяснилось, что все необходимые технологии уже в деле. То, что лишь казалось нам научной фантастикой, уже было самой настоящей реальностью.

Причем закономерность одна и та же: нечто начинается как благое дело (например, борьба Ассанжа и Сноудена за права человека), но уже через миг — это средство самой настоящей межгосударственной политической войны. Обама и Путин, сталкиваясь лбами, тут же начинают в жесткой форме обмениваться соответствующими угрозами.  

Потому наивно было бы полагать, что в научной сфере, которая занимается созданием сверхчеловека и тратит на эти цели десятки миллиардов долларов, до сих пор не родилось ничего путного.

А зная природу человека, зная его амбиции, склонность к агрессии, его страсть к уничтожению ближних и к противостоянию по любому поводу, ждать мирного применения этого нового «атома» стоит не скоро. Началом будет «радиоактивный пепел», а там уж как повезет.

Ладно, допустим, что мир опомнится и обретет разум. Все чиновники ООН, уже сдавшие свою ДНК спецслужбам, осознают риск и выйдут с плакатами на Таймс-сквер. США, Китай и Россия (а также Израиль, Иран и Саудовская Аравия) решат, что плохой мир лучше доброй ссоры, вскроют свои технологические карты и запретят любые исследования, способные привести к модификации человека — хоть генетической, хоть ментальной.

Звучит само по себе, конечно, абсурдно и нелепо, но представим. Поможет ли нам это?

В основе любой «гонки вооружений» — хоть научной, хоть политической, хоть геополитической — лежат наши амбиции, страсть к доминированию и прочие проявления иерархического инстинкта. Но, даже если мы заставим этот инстинкт замолчать, мы вряд ли захотим умирать. Это уж точно! А все технологии, о которых мы ведем речь, напрямую связаны с возможностью почти неограниченного продления жизни.

В суррогатном варианте — это «цифровое бессмертие»: огромная научная программа по расшифровке коннектома человеческого мозга скоро завершится, а это значит, что мы получим возможность транспонировать себя в «облако» и жить в нем вечно. Причем качество этой «цифровой» жизни будет, судя по всему, куда лучше, чем жизнь в реальном мире, исполненном соматического и психологического страдания.

Искусственную чувствительность нам легко наладят — процесс уже запущен. Так что, даже будучи просто компьютерной программой, мы сможем вести и полноценную «личную жизнь», полную любых гедонистических проказ. Последние, кстати, будут куда краше, чем настоящие. Это при использовании LSD не знаешь, чем обернется очередной трип, а тут можно будет производить необходимые эффекты с гарантированным качеством. Разве не прекрасно?       

Впрочем, для луддитов есть и не суррогатный вариант бессмертия: та же синтетическая биология и генная инженерия в скором времени обрадуют нас индивидуальными, направленными средствами борьбы с раком и Альцгеймером.

Победа над генетическими заболеваниями, атеросклерозом, вирусами и прочими нашими обычными несчастьями тоже не за горами. Нужно только продолжать и продолжать научные исследования — закон экспоненциального роста товарища Мура продолжает работать как часы.

Стоп. Мы же тут с вами, оценив возможные риски злокозненного использования современных научных технологий, представили, что правительства всех стран объединятся и совместным волевым усилием запретят «четвертую технологическую революцию».

Да, запретят. Должны. Но жить-то хочется. Этого хочется и тем, кто будет запрещать, и тем, на кого такие запреты не распространяются.

Главные последствия наступающей «четвертой технологической революции» — это тотальная безработица и радикальное перераспределение богатства. Технологии вымывают человека из производств, включая уже и те сферы, которые всегда казались нам сугубо человеческими, — сферы «творчества».

Еще чуть-чуть, и нейросети уничтожат не только офисных служащих, рабочих на предприятиях, продавцов, водителей, биржевых брокеров и программистов, но и художников, журналистов, фильммейкеров, музыкантов. Скоро все это будет меняться самым странным образом — непосредственно в наших VR-очках, а то и VR-мозгах.  

Новый «цифровой капитализм» будет характеризоваться радикальным экономическим неравенством. На вершине этой всемирной пирамиды окажется несколько сотен (может быть, тысяч) человек, которым будут принадлежать соответствующие нейросети и технологии (включая технологии бессмертия), а всем остальным будет предоставлена одна большая лапа — на пососать.

Проще говоря, небольшой горстке людей будет разрешено все, а остальным — ничего. Генно-техно-мета-физиологическая эволюция сделает очередной виток, на котором мир людей разделится на два новых вида — «сверхлюди» и «овощи» с «безусловным гарантированным доходом» для оплаты подключения к VR-матрице.

Всякая война заканчивается возведением стен. И я не знаю, где будет пролегать стена после «четвертой мировой» и как именно она будет выглядеть, но то, что она будет практически непроницаемой, по-моему, вполне очевидно.

Создатели сериала «Мир Дикого Запада» считают, что магнаты и владельцы нового мира будут развлекать себя удовлетворением примитивных инстинктов в специальных Диснейлендах. Наивно. Но даже если и так, никто не запретит этим «королям жизни» попасть и в тот самый центр Лабиринта: создать для себя и своих детей бессмертие.

А как, вы думаете, эти бессмертные будут относиться к смертным? За ответом на этот вопрос далеко ходить не надо. Он уже был всесторонне проблематизирован в столь популярных еще совсем недавно сериалах про бессмертных вампиров. Как к мясу.

Так что теперь я позволю себе слегка модифицировать вопрос, с которого начал. Что вы решите, если перед вами будет стоять выбор — превратить своего ребенка в генно-модифицированного киборга или пусть ему будет уготована роль мяса?

Вот так выглядит теперь базовый экзистенциальный выбор.

Полагаю, что меня в очередной раз обвинят в том, что я запугиваю добродушных граждан. Быть может. Мне скажут, что я перегибаю палку? Соглашусь.

Но такова психология человека: если вы хотите, чтобы он над чем-то задумался или вообще просто что-то заметил, скажите это ему так, чтобы он вздрогнул.   

С наступающим!

snob.ru

Общественная ризома. Беседа с Александром Дьяковым – Андрей Курпатов – Блог – Сноб

«Уничтожь меня!», «Открой мир заново!», «Сделай меня! Дырочка» — новый, сверхпопулярный тренд в книгоиздательском бизнесе. Креативные, с позволения сказать, блокноты, книги и антиежедневники. Пользователю предлагается раскрасить, разорвать, продырявить и даже не знаю что еще сделать с этими, прошу прощения, книгами.

Предполагается, что таким образом у «читателей» развивается дивергентное (читай: креативное) мышление. Думаю, что, если читателю от роду года три, это работает (но на книгах почему-то указана совершенно другая возрастная группа). Так что, когда издатель обратился ко мне с предложением сделать подобный блокнот «под брендом “Доктор Курпатов”», я недвусмысленно покрутил пальцем у виска.

Разумеется, все это чистейшей воды ерунда и глупость. Никаким образом подобные «книги» развить мышление не могут. Более того, они сами по себе симптомы цифрового слабоумия и информационной псевдодебильности.

Вообще говоря, это парадоксальная вещь — то, что мы с собой делаем. Когда лучшие умы человечества ломают голову над тем, как заставить искусственный интеллект строить иерархические структуры, мы — люди-человеки — все больше погружаемся в пучину дезорганизованности, информационного хаоса и паралогики, считая — с какого-то совершенно загадочного перепугу, — что это все сделает нас умнее. Каким образом, по какому такому механизму?! Непонятно категорически. Тогда как интеллектуальный самострел — налицо.

Впрочем, это не просто «модный тренд», философия об этом уже подумала. Речь идет, прежде всего, о выдающихся французских философах Жиле Делёзе и Феликсе Гваттари, которые создали концепт «ризомы». И поскольку я не знаю того, кто бы лучше в этом разбирался, нежели профессор СПбГУ Александр Владимирович Дьяков, к нему я с этим вопросом и обратился…

Андрей Курпатов:

Александр Владимирович, если верить Делёзу и Гваттари, мы все сейчас оказались в какой-то ризомальной реальности. И мне это кажется явлением трагическим: наше общество и само наше мышление теряют структуру, дробятся, расползаются. Некая загадочная сеть действительно возникает, но связи в ней создают только белый шум.

Вы написали замечательные интеллектуальные биографии Жиля Делёза и Феликса Гваттари («Жиль Делёз. Философия различия» и «Феликс Гваттари, философ трансверсальности»), но давайте попробуем поговорить о «ризоме», словно бы мы не знаем профессионального философского жаргона. Что это? Каковы основные компоненты этого концепта?

Александр Дьяков:

По-русски «ризома» буквально значит «корневище», и разобраться с этим концептом проще всего, следуя ботанической метафоре. Есть растения со стержневой корневой системой (центральный корень, от которого отходят боковые побеги), а есть такие, корень которых не имеет центрального ствола, а ветвится во всех направлениях. Дачники хорошо знакомы с такими растениями: однажды посадишь и уже никогда от них не избавишься; сколько ни выкорчевывай, они будут неожиданно прорастать то в одном углу, то в другом.

Делёз и Гваттари использовали метафору «ризомы», чтобы обозначить особый тип общественных отношений, ускользающий от диктата идеологий. Если «стержневая» система отношений всегда тяготеет к той или иной форме диктатуры и тоталитаризма, то «ризоматическая», по их мысли, тоталитаризма не допускает. Затем эта метафора была распространена на другие сферы человеческой деятельности. Например, в визуальных искусствах ризоматическими стали называть произведения, не имеющие четкого сюжета, лишенные строго выраженных форм и т. п.

Говоря о делёзогваттарианском концепте, следует помнить о том, что это продукт определенной эпохи, когда казалось, что спонтанный активизм, роение мнений и послеобеденные студенческие демонстрации под присмотром вежливых полицейских могут радикально изменить мир.

Андрей Курпатов:

Ну, как мы теперь знаем, это не очень работает. Прежний культурный протест — вместе с «шестидесятниками», участниками мая 68-го и «детьми цветов» — схлынул, а ризома осталась. Чем нам это грозит сегодня?

Александр Дьяков:

Сегодня, на мой взгляд, понятие ризомы деполитизировалось и сохраняет свое значение как теоретический концепт, применимый для описания того, что происходит в обществе потребления.

Прямолинейные стратегии сбыта продукции стали неэффективны, извлечение прибавочной стоимости стало столь запутанным, что порой прибыль достигается за счет убытка и т. п. В сознании интеллектуалов, пытающихся понять, как функционирует капиталистическое общество, больше нет четких бинарных схем вроде «капиталист/рабочий». Казалось бы, полный хаос, но этот хаос каким-то образом работает, в нем есть своя нелинейная логика, ее-то и можно зафиксировать как ризоматическую.

В сфере культуры, разумеется, всё то же самое: ценности не исчезли, но изменили режим функционирования, прежде разнородные пласты культуры вошли в соприкосновение в самых неожиданных местах, всё смешалось со всем. Социальная сфера, культура сегодня остро нуждаются в каком-то аналоге теории хаоса, с которой работают физики. Концепция «ризомы» и есть опыт такого аналога.

Андрей Курпатов:

Александр Владимирович, позволю себе что-то вроде мысленного эксперимента. Допустим наше общество (культура, социальные отношения, экономика и т. д.) представляло собой раньше некую иерархическую, стержневую систему, и по каким-то причинам этот стержень вдруг исчез. Делёз и Гваттари так прямо и говорят — «мир потерял свой стержень».

Но что позволяет нам думать, будто бы на место прежней, иерархической системы пришла какая-то новая — ризомальная? Не является ли это иллюзией восприятия? Может быть, мы просто привыкли, что наш мир жестко структурирован, и поэтому, даже когда структура рассыпалась, нам продолжает казаться, что какая-то система во всем этом безобразии все-таки есть? Но что если происходящее сейчас — это никакая не ризома, а множество нарождающихся мелких стержней-недомерков, которые и хотели бы стать гегемонами, но не могут из-за общего хаоса и жесткой конкуренции с другими претендентами на эту роль?

Сейчас стало модно придерживаться той точки зрения, что, мол, да, мир изменился, нет прежнего «верха» и «низа», но это даже хорошо: раньше был деспотизм, а сейчас наступит демократическая ризома равноправия — виртуализация всего и вся, цифровая свобода и т. д. Но что если общество в принципе не может быть ризомальным? Что если ризома — просто фикция? Что если на самом деле все продолжает лететь в тартарары, а мы лишь утешаем себя небылицами о «светлом будущем» сетевых отношений?

Александр Дьяков:

Я с вами совершенно согласен. Да и не может быть никакого «светлого будущего» за подобного рода отношениями. Ризома — это скорее утопия, нежели диагноз современности. Делёз и Гваттари описывали политическую практику (в том смысле, что всякая практика — политическая) 70-х годов и надеялись на то, что возможен тип общества, отличный от того, что строится на бинарных оппозициях (свои/чужие, хорошие/плохие, Запад/Восток и т. п.). Но, как мы уже говорили, не случилось. Да, мир утратил стержень, но стал не ризоматическим, а миром консенсуса. Это означает, что все со всеми согласны, все похожи на всех, а в общем горизонте все одинаковы. Всё человечество накрыла одномерность, о которой писал еще Маркузе.

Общество и впрямь не может быть ризоматическим, если исчезают линии власти/сопротивления (а это всегда стержневая система), то перестает существовать само общество. В каком-то смысле то, что перед нами сегодня, — это постобщество. Общество в состоянии утраты моральных ценностей, способных его как-то структурировать. А ризома, как я уже сказал, субститут теории этого постобщества.

Кстати, в 1980-е годы у Гваттари появляется термин «диссенсус», который указывает на сохранение особости и особенности каждым индивидом. В сущности, это социологическая версия понятия «различие», которое Делёз развивал в своей онтологии. Это значит: нам незачем делать вид, что все мы одинаковы, от этого никто не выиграет, а проиграют все. Вместо этого каждый может остаться при своем, не пытаясь подстроиться под некий идеал, а главное, не пытаясь подстроить под него других. Не стоит проецировать свои ожидания на человека, непохожего на тебя, а потом удивляться тому, что ведет он себя «неправильно». Лучше признать, насколько все мы, люди, различны.

Андрей Курпатов:

Александр Владимирович, не скрою, что «диссенсус» пугает меня еще больше ризомы… Да, вне иерархии общество существовать не может, и я тут с вами совершенно согласен. Для тех, кто нас сейчас читает, приведу неоспоримый, как мне представляется, аргумент: социальное научение не работает без авторитетных фигур, а вся наша культура есть результат этого самого социального научения (интересующимся могу посоветовать Конрада Лоренца и Альберта Бандуру). То есть иерархия обществу нужна, и если у нас еще не все улетело в тартарары, то только потому, что инерции прежних авторитетов пока хватает. Но это ненадолго, а впереди и впрямь маячит информационная псевдодебильность.  

Да, «общество потребления» ризоматично — это своего рода грибница распространения брендов и товаров. Но это грибница транснациональных корпораций, а не общества, и ничего для сохранения нашего общества эти корпорации делать не будут. То есть никакого общества по принципу распределенной сети, той самой ризомы, судя по всему, сформировать нельзя. Но если добавить к этому еще и «диссенсус» (это всем нам хорошо известное «ИМХО»), то все это и вовсе как-то печально выглядит.

Свобода слова, свобода совести — это прекрасно. Не прекрасно, когда идиот и профессор (если он, конечно, не идиот, что, к сожалению, случается) уравнены в неиерархическом, псевдоризомальном обществе этим самым «диссенсусом». За идиотом, как мне представляется, может быть оставлена любая степень «особости и особенности» (если это и правда кого-то заботит), но кто определит ее границы, если нет иерархии и кругом сущий «диссенсус»? Кто обезопасит нас от идиотов (а они часто бывают с инициативой), если их мнение будет столь же значимо, как и мнение людей, которые пока еще способны к более-менее осмысленной интеллектуальной деятельности? Может быть, в постделёзогваттерианской философии что-то есть в этом смысле обнадеживающее?

Александр Дьяков:

Согласен. Действительно, основная черта нашей современности — это право ни в грош не ставить сколь угодно достойных людей (причем de facto право это распространяется именно на «идиотов», тогда как люди достойные лишены права им отвечать). И слово «идиот» в данном случае совершенно утратило свою этимологию, так что смысл его переменился на противоположный. Греки называли idiotai человека неконформного, не выписывающегося в общество; тот же смысл использует в своем одноименном романе Достоевский. Мы же сегодня видим, как в роли этих греческих idiotai оказываются порядочные люди, это именно они находятся в положении маргиналов.

В сущности, ничего нового в этом нет. Фридрих Ницше в XIX веке уже описал эту ситуацию, говоря о «последних людях» с их фальшивыми ценностями, в которые они и сами не верят. Их сила в том, что их много. Вернее, их может быть и мало, но они сплачиваются и умеют представить дело так, будто их целые полчища. И хотя люди они духовно слабые, они способны задушить любого сильного духом — просто потому, что могут посвятить свою жизнь козням, больше ведь они ничего не умеют.

Что же касается современной западной философии, то ничего обнадеживающего мы в ней не найдем. Есть, конечно, авторы, полагающие, что у Запада все хорошо, только философами их никак не назовешь; в основном это идеологические работники, отрабатывающие определенный заказ. Честные же мыслители, такие как любимый мною Жан Бодрийяр, настроены весьма скептически.

Возможно, это покажется непоследовательным, но сам я верю в то, что «последние люди» не составляют большинства ни у нас, ни на Западе — это лишь видимость их триумфа. Дело в том, что западная культура дезориентирована: она видит перед собой проблемы, которые проблемами вовсе не являются, и соответственно ставит ложные вопросы. Это хорошо заметно в продуктах массовой культуры, где непрестанно пережевывается какая-то бессмыслица, тогда как вопросы жизни и смерти никого не интересуют.

Но в конце концов людям придется столкнуться с реальностью, и тогда выдуманные проблемы будут забыты, и даже массовая культура будет не такой стерильной, ведь культура, да и самая наша жизнь реактивны, они реагируют на окружающее, а не замкнуты на себя. Мне кажется, западная цивилизация сейчас находится в самой низшей точки той синусоиды, по которой идет культурное развитие, и можно надеяться на новый подъем. Впрочем, пророчество — дело неблагодарное, и как бы низко ни пала культура, всегда можно пасть еще ниже.

snob.ru

Предощущение хаоса — Сноб

Намедни состоялись торжественные похороны мировой литературы.

Дело провернули без широкой огласки. В комиссию по организации тайного захоронения, которую возглавил Instagram, вошли товарищи Facebook, Twitter, YouTube, Wiki и другие официальные лица. Аскетичный, но стильный гроб для покойницы предоставил Apple, катафалк — концерн Google.

Все прошло тихо, гладко, по-домашнему.

На поминках покойницу вспоминали добрым словом. Повторяли, что она будет «жить вечно» (по крайней мере, на каком-нибудь удаленном сервере). Особый оптимизм внушала мысль, что «широкие массы» даже не заметят потери бойца: книжки физически изыматься не будут, а люди, выдающие себя за писателей, всегда найдутся.

Наследство бабушки поделили заблаговременно — ее прежняя аудитория говорит языком эмодзи, лайкает и копипастит, а также фанатеет от коротких видео и даже в Twitter смотрит лишь на картинки. Так что траурные речи быстро сменились веселым прекраснодушием. «Мир ее праху!» Прощай, эпоха великого романа!

Но умерла ли орденоносная старушка на самом деле?

Нет. Большая литература, несмотря на все эти «интернеты», умереть не могла. Ведь роман — это не просто книжка с затянутым сюжетом, а тот способ, которым человечество структурирует свое бытие (спасибо Михаилу Михайловичу Бахтину за соответствующие разъяснения).

Способы могут меняться, но как-то структурировать свое бытие нам все равно надо. Поэтому почившая, казалось бы, большая литература по факту оказалась живее всех живых. Незаметно для всех нас она пережила реинкарнацию и воскресла в форме телевизионного сериала.

Именно в сериале сокрыта теперь тайна нашего с вами общего культурного нарратива. Он, а не роман, проговаривает отныне жизнь и судьбу человека. Встречайте!

Скрытые механизмы индустрии

Кадр из фильма «Мстители»

Приглядимся повнимательнее к этому удивительному превращению романа в сериал и полюбуемся на их генетическое родство.

Во-первых, и то, и другое скармливается потребителю порциями. И романы изначально печатались в литературных журналах — частями и главами (так писатель зарабатывал куда больше, чем издавая книгу отдельным томом). И сериалы идут сериями и сезонами. Даже блокбастеры норовят стать мини-сериалами — «Мстители-I», «Мстители-II», «Мстители-N».

Тут, как вы понимаете, сугубо экономический расчет — подсаживаешь аудиторию на продукт и дальше стрижешь ее, сколько можешь. Если же что-то не пошло — не беда, закроете после пилота или первого сезона. Так было всегда, и иногда складывается впечатление, что пушкинский «Современник» и «Новый мир» Луначарского-Стеклова просто перелицевались в HBO и Netflix.

Полный метр больше не дает авторам шанса на полноценное высказывание. Киностудии, работающие для «большого экрана», пресекают всякую оригинальность на корню

Этот форматный переход неизбежен: мы мигрируем от текстовой культуры к культуре визуальной. С этим уже ничего не поделать. Человечество больше не пишет и не читает. Оно обменивается картинками, фотографиями и видеофрагментами. Какой тут роман?!

Остатки мысли пытаются сохраниться в инфографике, отсылающей к Древнему Египту (привет архаичным предкам), а также в «слайдах» научных докладов и «говорящих головах» роликов TED. Вот она — сила естественного отбора: не окартинил — не преуспел, а show must go on.

Во-вторых, «культовость». Раньше таковыми становились романы, теперь — сериалы. И правда, сериал перестал быть постыдной «мыльной оперой» и избавился от определения «низкий жанр». Здесь теперь сосредоточены основные деньги Голливуда, здесь же работают звезды первой величины — актеры, режиссеры и, что особенно важно, лучшие сценаристы.

Полный метр больше не дает авторам шанса на полноценное высказывание. Киностудии, работающие для «большого экрана», пресекают всякую оригинальность на корню. Из-за обилия компьютерной графики кино стало слишком дорогим продуктом, а цена ошибки — запредельной. Так что к производству утверждаются лишь предельно форматные вещи.

Жаждущие эксперимента сценаристы (то есть лучшие из них) сначала были вынуждены идти в телевизионный сериал, но за хорошими историями потянулись и остальные «звезды». Так что теперь там не протолкнуться.

Да что мы все об индустриях и индустриях? Пора переходить к делу. Но прежде я вынужден сделать одну принципиально важную оговорку. 

Расшифровка пророческих текстов

Есть правило, которое нужно знать, когда пытаешься реконструировать «культурные коды», скрытые в художественном произведении: мы ни в коем случае не должны обращать внимание на конкретное содержание текстов — хоть романов, хоть сериалов.

Звучит нелепо? Понимаю. Но задумайтесь: любой литературный гений — это гений воображения и фантазма, и именно по этой причине он потрясающе слеп к действительной реальности. Весь его мир — одна сплошная, хотя и высокохудожественная, галлюцинация.

Если вдруг заслуженному романисту приспичит высказаться о чем-то действительном — хоть Достоевскому, хоть Проханову с Прилепиным, — он гарантировано исторгнет из себя какую-нибудь потрясающую воображение (потрясать воображение — это вообще их конек) глупость. Про «жидов», например, или про «национальное самосознание».

Так что никогда не слушайте, что они говорят! Их представления о реальности болезненно фантасмагоричны и подобны географическим картам какого-нибудь условного Марко Поло — забавные, восхитительные, но упаси господь пользоваться ими, отправляясь в дорогу.

Если мы хотим вглядеться в свое будущее, нам нужно посмотреть сквозь «текст» сериалов

Но есть и важное полезное следствие этой вопиющей неадекватности великих романистов реальному положению дел. Из-за этой своей специфической слепоты (и невероятной эмоциональности натуры) они бывают удивительно чутки к тому, что, следуя за Иваном Михайловичем Сеченовым, можно было бы назвать «темным валовым чувством» времени.

Именно по этой причине, а также по причине жажды писателей влюблять в себя аудиторию (что лишь увеличивает эту их чуткость), мы, глядя на большую литературу второй половины XIX века, обнаруживаем в ней блистательную антропологическую футурологию. Но не теоретическую, не сформулированную, а как бы проглядывающую сквозь текст.

Проще говоря, лучшие романисты прошлого и именно в своих романах — не в публицистике! — прекрасно предсказывали человека из наступающего будущего и блистательно угадывали основные черты того социального мира, в котором этот человек окажется. Аффтар, так сказать, жжот.

Но вот действительные романисты повывелись, а лучших рассказчиков поглотил Голливуд. Так что теперь, если мы хотим вглядеться в свое будущее, нам нужно посмотреть сквозь «текст» сериалов.

«Игра престолов», или Новая архаика

Кадр из сериала «Игра престолов»

Начнем, пожалуй, с главного телевизионного события последнего времени и с гениального наблюдения, сделанного много лет назад Михаилом Михайловичем Бахтиным.

Бахтин сформулировал чрезвычайно важный диагностический принцип: роман — это не то, что происходит вокруг героя, а то, что происходит с самим героем. И чем сильнее это его внутреннее преображение, тем более сложной социальной культурой порожден соответствующий роман.

Иными словами, если общество организовано сложно, если в нем много действительных внутренних напряжений, слоев и подтекстов, то и отдельные субъекты в этом обществе организованы сложно. А роман, соответственно, рассказывает нам о внутреннем преображении героя.

Если же общество примитивно, то и субъекты в этом обществе производятся одномерные и простенькие. Два притопа, три прихлопа. Роман, порождаемый такой культурой, может многое рассказать нам о мире, в котором живет герой, но сам герой будет лишь красивой куклой, пустышкой.

Представьте себе историю, которая, подобно «Одиссее», состоит из набора разных баек. Их можно переставлять с места на место, какие-то и вовсе выкинуть, но суть произведения не изменится. Да, герой претерпевает всякое, но сам не меняется — «каким ты был, таким ты и остался».

Это примитивный — авантюрный, как его называет Бахтин, — роман, порожденный архаикой.

А теперь другой тип романа, уже классический. «Братья Карамазовы», например. Тут все герои состоят в сложных отношениях друг с другом, все взаимосвязаны, куски текста местами не переставишь никаким образом. Но главное — герои преображаются: Алеша из наивного глупыша вырастает в Пророка, а Грушенька — из развратницы в святую женщину. «Все сложно». Внутренняя драматургия, так сказать.

Собственно эта — фрэзеровско-кэмпбелловская — модель «классического романа» до сих пор лежит в основе любого голливудского блокбастера, включая хорроры и ромкомы. Герой сначала один, а потом, вследствие пережитых им треволнений, — другой, переродившийся. Из плохого человека он превращается в хорошего, из стеснительного — в героя, из холодного и циничного — в открытого и любящего.

Именно эти законы создания киношедевров до сих пор преподают во всех ведущих мировых киношколах. А сериальщики тем временем сделали ставку на эксперимент и убили «классический роман» выстрелом в затылок.

Новый архаический мир идет нам навстречу, а мы совершенно не замечаем этого

«Игра престолов» нарушила главное и казавшееся до сих пор незыблемым правило. Первый сезон еще не успел закончиться, а создатели сериала на глазах у изумленной публики убили «главного героя» (по наивности мы считали таковым Эддарда Старка). Шок. Оторопь.

Надо признать, что авторы эпопеи сорвали этим ритуальным убийством фантастический куш: теперь зритель не оторвется от этого шоу ни за что. Ведь в любой момент может произойти все что угодно! И происходит.

Сюжет разворачивается то в одной части мира, то в другой. Герои появляются как черти из табакерки и исчезают в никуда, не прощаясь. Из камня вдруг вылупляются драконы, и начинается самое настоящее фэнтези. Умерший Сноу ни с того ни с сего возвращается к жизни.

Полная чехарда — героев, сюжетных линий и жанров. Искомый всеми телевизионщиками want to know factor работает на тысячу процентов.

Да, в «Игре престолов», в этой вроде бы саге, нет ни общего сюжета, ни главного героя. И ни один из претендентов на эту роль внутренне не преображается. Все они реактивны: нам задают определенный психологический тип — хоть Тириона Ланнистера, хоть Матери Драконов, хоть какого-нибудь Брана Старка, — и он ведет себя по-разному лишь в зависимости от внешних обстоятельств, оставаясь внутренне неизменным.     

При этом фрагменты повествования, по сути своей, случайны. Появилась «красная женщина», что-то напортачила — и привет. Обнаружились люди в масках, поубивали «безупречных» — и до свидания, растаяли как дым. Добавь их в сериал или убери их из него — ничего в сущности не изменится.

То есть, при невероятной сложности этого крупномасштабнейшего сериала, его конструкция в целом предельно децентрирована, обезличена и «авантюрна». То есть — заглядываем в Бахтина — перед нами примитивная, несмотря на сложность, архаика. И мы смотрим, и мы заворожены.

Странно, наверное, звучит этот диагноз — «новая архаика». Но давайте задумаемся… Разве не по этому же принципу работает Сеть и социальные сети? Разве не таким же образом организовано сейчас наше общество, утратившее единство «целей» и «смыслов», атомизированное и разделившееся на бесконечное множество меньшинств по интересам?

Новый архаический (то есть примитивный) мир идет нам навстречу, а мы совершенно не замечаем этого, потому что внешне он представляется нам невероятно сложным. Но это лишь иллюзия восприятия, ведь вся эта показная сложность — не структурная, а количественная.

Таковы реалии нашего мира: каждому из нас необходимо знать очень многое, но мы уже не способны разобраться хоть в чем-либо достаточно глубоко.

Собственно, в этом и состоит пророческий секрет «Игры престолов»: современное нам общество производит «умных глупых» — людей, знающих многое (или знающих, где это многое можно узнать — например, в Wiki), но не способных расти, преодолевать и трансформировать себя.

Резиновые куклы, лишенные, по большому счету, подлинной адекватности.

«Рэй Донован», или Мир счастливых идиотов

Компания Showtime когда-то подарила нам «Декстера» (к нему мы еще вернемся), а сейчас зашла уже на пятый сезон «Рэя Донована». Возможно, это не слишком популярный у нас, но замечательный, на мой взгляд, сериал.

Действие его, что весьма символично, происходит в самом Голливуде. Рэй Донован — человек, который решает проблемы «богатых и знаменитых» не самыми, так скажем, законными способами. Да, он, как и Декстер, «плохой парень». Но он особенный.

Сквозная линия сериала — история семьи Донован. У Рэя несколько братьев разной степени непутевости, дети — непутевые, жена — непутевая. А отец (в исполнении отца Анджелины Джоли) — и вовсе сущая катастрофа: обезьяна с гранатой и 22 несчастья в одном флаконе.

Но дело даже не в них (с их странностями мы свыкаемся из сочувствия к Рэю — все-таки родственники, терпи). Дело в клиентах Рэя, а это актеры, продюсеры, бизнесмены, миллиардеры, дорогие проститутки, наркобароны и еще черт знает кто. И все как на подбор — клинические дебилы.

Собственно вся внутренняя пружина сериала — это перманентное преодоление Рэем последствий человеческой идиотии.

Наблюдать за этим бесконечным квестом невероятно увлекательно. Но о чем этот сериал на самом деле?

Появление любого героя в кадре означает, что сейчас случится какая-то очередная глупость. Дальше на сцене неизменно возникает Рэй, который спасает в этот момент какого-то другого придурка. Рэй глубоко вздыхает, оглядывается по сторонам и находит выход из положения (как правило, уравновешивая одну человеческую глупость другой).

Весь Лос-Анджелес, таким образом, напоминает один большой «корабль дураков». Дураки рассредотачиваются и каждый на свой манер дырявят борта их общей утлой посудины. Так что в трюм откуда-то льется постоянно вода, и Доновану ничего не остается, как бегать от одной пробоины к другой, затыкая их подчас теми самыми дураками.

Наблюдать за этим бесконечным квестом невероятно увлекательно. Но о чем этот сериал на самом деле?

Он рисует нам то ли босховскую, то ли брантовскую, то ли брехтовскую галерею психологических портретов нового человека эпохи тотальной «информационной псевдодебильности». А еще он обнажает отчаяние единственного человека, сохранившего здравомыслие в этом мире патологического кретинизма. Рэй Донован — это такой новый Ной с безумным семейством на борту.

Впрочем, это не пародия. Это подтекст. Все герои «Рэя Донована», формально говоря, совершенно нормальные люди, а то, как они рассуждают, кажется вполне разумным. Проблема в том, что вся эта их «разумность» — набор типичных заблуждений, предрассудков, глупых мечтаний и наивных стремлений. Неизбежное следствие эгоистичности и пошлости человеческой натуры, «утратившей свой стержень» (© Ж. Делез).

Таковы «умные глупые» нашего времени. Они способны имитировать мышление, но игнорируют факты. Они не видят дальше собственного носа, ни в чем не сомневаются и руководствуются идеями, которые не были ими даже чуть-чуть продуманы. Они не понимают, что любое их действие неизбежно обернется последствиями, и всегда готовы обвинить мир в тайном заговоре против их личного счастья.

Только Рэй видит все так, как есть, без прикрас и иллюзий. Хотя от этого, как выясняется, в мире, полном кретинов, проще жить не становится.

«Ходячие мертвецы», или Фундаментальная социальная катастрофа

Кадр из сериала «Ходячие мертвецы»

«Ходячие мертвецы», казалось бы, простенькая история зомби-апокалипсиса. Но сериал объединяет в себе и «авантюрность» новой архаики, и четкое указание на тотальное расслоение общества на умных (людей) и глупых (зомби).

Есть мнение, впрочем, что создатели сериала — Роберт Киркман, Тони Мур, Чарли Алдард и Фрэнк Дарабонт — проблематизируют другой конфликт современной цивилизации. Мол, тут угадывается противостояние между цивилизацией и странами «третьего мира».

Но что если взглянуть на эту историю иначе? В конце концов, террористы любого из миров не очень-то похожи на зомби (иногда есть ощущение, что они даже будут поживее некоторых европейцев или американцев).

В общем, что если это не противостояние цивилизации миру мракобесной традиции и терроризма, а нечто иное?

То, что гомогенизированный интернетом мир стал расслаиваться, — факт медицинский: грубо говоря, есть те, кто им владеет, и те, кто им теперь управляется (то есть мы с вами).

Утро современного человека начинается с молитвы смартфону: он открывает глаза, берет в руки телефон и «проверяет» — сообщения, пропущенные вызовы, почту и новостную ленту социальных сетей.

Понимает ли современный человек, что он, по существу, глупая мышь, в чей мозг вживлен электрод, соединенный с педалькой?

Помолясь, он вешает этот «крестик» себе на шею и в течение всего дня больше уже с ним не расстается, припадая к этой священной реликвии при первой возможности. Каждая свободная минута нынешних «свободных» людей посвящена этой цифровой молитве.

Раньше мы могли забыть телефон дома. Сейчас такого больше не случается. Он стал продолжением нас. Потерять эту ладанку, эту иконку, этот «крест животворящий» — смерти подобно. Впрочем, теперь, когда все уже, наконец, бэкапится в облачном «Царствии небесном», стало как-то полегче.

Понимает ли современный человек, что он, по существу, глупая мышь, в чей мозг вживлен электрод, соединенный с педалькой? Нажатие на педальку приводит к разряду электрического тока в центрах удовольствия. И да, наша педалька — это смартфон или любой другой способ выхода в Сеть.

Так кто же теперь из нас «зомби»? Разве террористы? Выйдите на улицу, посмотрите вокруг. Люди идут, разговаривая по телефону, строчат в мессенджерах, не разбирая дороги, и скроллят ленту, заткнув уши проводами из того же смартфона. Это же «ходячие»!

Как и положено главному герою авантюрного романа, бывший полицейский Рик Граймс ничуть не меняется. Да, обстоятельства его потрепали, но он остается все тем же шаржированным супергероем из комикса. Никакого развития у сюжета нет и не предвидится. Уже семь сезонов одно и то же.

Остались ли где-то вообще еще люди? — вот вопрос, которым экзистенциально задаются создатели сериала. Хотя, возможно, и не понимают этого. 

«Оставленные», или Экзистенция пустоты

«Оставленные» — экзистенциальный шедевр компании HBO. К сожалению, зрители не в большом восторге от этого произведения психологического искусства, и будущий — всего лишь третий — сезон, судя по всему, станет для «Оставленных» последним. Экзистенцию прикроют окончательно.

История странная и простая одновременно: в один прекрасный день часть населения Земли просто исчезла. Были люди — жены, мужья, родители, дети — и вдруг испарились, «вознеслись на небеса», оставив родственников и друзей в полной растерянности и тотальной прострации.

Собственно, все, что происходит дальше, — это весьма красочное вялотекущее сумасшествие, наблюдать за которым одно удовольствие. Хотя, признаюсь, и весьма странное.

Представьте: вот вы живете и вам все про эту жизнь ясно и понятно. Мир такой, какой он есть, правда? Но вдруг случается нечто, что вы никаким образом осмыслить не можете. Вы понимаете, что ничего не понимаете.

Куда пропали ваши близкие? Их забрал Бог? Но почему? Это благо, некий знак или проклятье? Или, может быть, за всем этим стоят инопланетяне? Но куда они увезли ваших близких? Их пытают? Ставят над ними опыты? Почему забрали их, а не вас?

В эпоху тотального экзистенциального вакуума люди ищут прибежища

Мир, показанный нам на примере захолустного американского городишки, сходит с ума. Причем все делают это по-своему, так что мы видим богатейшую палитру интеллектуальных уловок, с помощью которых люди пытаются справиться с возникшим когнитивным диссонансом (© Л. Фестингер).

Никакой внутренней трансформации главного героя — шерифа Кевина — понятное дело, не происходит, архаика. Но он, в отличие от всех прочих, не пытается удовлетвориться нелепыми объяснениями случившегося. Он — как зияющая рана — смотрит на происходящее своими карими глазами из-под длинных ресниц, переживая то, что Мартин Хайдеггер называл бы «Ужасом Ничто».

Впрочем, согласно прекраснодушному Хайдеггеру, в этом «Ужасе Ничто» нам должно открыться подлинное Бытие и прекрасный Dasein (Хайдеггер все-таки человек другой эпохи — эпохи романа). А там, где мы обнаруживаем себя сейчас, никакого пути в «Ужасе Ничто» нет.

Есть просто Ничто, пустота. И ужас.

Все непонятно и неизвестно, лишено смысла.

Такой мир открывается нам. Но нет, не в сериале. Он очевидно ждет нас впереди.

«Молодой папа» и «Путь», или Как мы говорим с Богом

Кадр из сериала «Молодой папа»

Какой может быть выход из этого заколдованного круга «ходячих» и «оставленных»? С кем перекинуться словом в мире, где все глупы и безмозглы? Где найти «Заслуженного Собеседника» (© А.А. Ухтомский), когда вокруг тебя или прожженные циники, или те, кто, не ведая обмана, бессмысленно повторяют за циниками какое-то чудовищное вранье о «вечных истинах» и прочие глупости о «ценностях»?

«Путь» — весьма примечательный, хотя и не слишком известный в России, сериал компании Hulu. Впрочем, исполнителя главной роли «Пути» — Аарона Пола — мы хорошо знаем по сериалу «Во все тяжкие», где он сыграл Джесси Пинкмана — молодого напарника Уолтера Уайта.

В эпоху тотального экзистенциального вакуума люди ищут прибежища. Кто-то, не без помощи того же Уайта, подсаживается на наркотики, кто-то теряется на просторах Сети и становится «ходячим». А кто-то отправляется к Богу. Ну, не сразу к Нему, конечно, а в компанию тех, кто этого Бога обещает. К циникам.

Главный герой «Пути» — простой, хороший парень Эдди Лэйн (Аарон Пол). Бывший наркоша, который хочет прожить нормальную жизнь. Он очень любит свою жену, любит сына. Проблема в том, что жена — религиозный фанатик и активный адепт секты майеристов.

Майеристы основали целую колонию-поселение и старательно духовно растут (проходят какие-то непонятные «ступени»). Секта вполне себе тоталитарна, но проблема в том (и это не спойлер, а только первая серия), что основатель майеристов тяжело болен и находится в коме.

Руководство секты, разъедаемое интригами, не знает, что им теперь делать. Но что-то делать определенно надо, и они-таки делают. Получается скверно. Эдди тем временем начинает догадываться, что весь этот майеризм — одно сплошное вранье и надувательство.

Благодаря странному переживанию во время обязательной «духовной сессии» с перуанскими наркотиками он вдруг понимает, что если снять зеленые очки, то Изумрудный город перестанет быть изумрудным. Впрочем, эта метафора относится, как мы понимаем, не только к сектам, но ко всей нашей жизни.

Ну что ж, ничего вроде бы особенного и нового, правда? Где-то мы все это уже слышали. Но не торопись с выводами. Потому что второй сезон обещает быть даже более головокружительным, чем «Молодой папа».

«Молодой папа» — чудовищная кинематографическая катастрофа. Если бы не замечательная актерская игра, не Джуд Лоу и не сама идея этой истории, шансов у сериала не было бы никаких. Он даже до стадии пилота не добрался. Сценарий и правда ужасен.

Но в «Молодом папе» есть главное (то же самое, вероятно, случится и во втором сезоне «Пути») — герой сериала разговаривает с Богом. Непосредственно с Ним.

То есть мы возвращаемся в самую настоящую архаику, во времена Ветхого Завета и «Одиссеи», в доинституциональную эпоху, к началу времен.

Будучи главой самой мощной религиозной конфессии, герой Джуда Лоу в действительности не католик. Он — человек, который имеет прямую связь с Богом. Задумайтесь об этом. Это что-то по-настоящему новенькое (и очень старенькое). Но в каком-то смысле уже и неизбежное.

В условиях, когда все прежние институты, идеологии и системы ценностей приказали долго жить, мы остались по-настоящему одни. Мы автоматически инфантилизируемся и начинаем слышать голоса Свыше.

То, что еще совсем недавно казалось сущим безумием, сейчас перестает смущать и даже завораживает.

«Во все тяжкие», или Можно быть «плохим парнем»

Кадр из сериала «Во все тяжкие»

Не все, впрочем, я думаю, готовы к такому повороту событий.

Да, мир изменился. Да, мы больше никому не нужны. Да, вокруг нас одни зомби, которые все еще считают себя людьми. Да, то, что еще совсем недавно казалось чем-то важным, ценным и заслуживающим уважения, теперь воспринимается как набор удобных (и неудобных) фикций.

Но это же не значит, что надо сходить с ума и начинать задушевные беседы с Тем, Кого Нет?!

Согласен. Поэтому давайте знакомиться с чередой новых героев нашего времени — Декстер, которого мы уже вспоминали, «Белый воротничок», для примера, и, конечно, Уолтер Уайт из «Всех тяжких».

В чем новизна этих героев нашего нового романа?

Больше нет «добра» и «зла», а есть только человек, противостоящий обстоятельствам

Представьте себе какой-нибудь энный год прошлого века и подумайте, может ли безжалостный маньяк, убивающий людей и педантично разделывающий их тела, быть положительным героем художественного произведения?

Да, Раскольников, допустим, убил старушку. Но он ведь раскаялся! Совестью мучился, сколько душевных страданий на себя принял! А тут в каждой серии по мертвяку и этого убийцу мы любим… Нормально?

А теперь представьте себе те же энные и такого главного героя: человек производит тяжелый наркотик, причем в производственных масштабах, не испытывая при этом ни малейших угрызений совести.

Сколько людей умерло, погибло в перестрелках, разрушило свои судьбы из-за его «продукта»? Сложно представить. И ради чего? Ради денег. Ничего больше. Просто зарабатывает, убивая людей. И да, речь идет о положительном герое, о главном герое пяти сезонов и 62 эпизодов.

Но не подумайте, я тоже люблю Декстера, переживал за Уайта, да и «Белый воротничок» (профессиональный вор), кажется мне вполне себе милым субъектом. Сложно представить зрителя, который смотрит эти сериалы и думает: какие же они все беспринципные сволочи, тьфу!

«Плохой парень» с фамилией Белый. Отрицательный герой, по меркам нашей прежней культуры, стал положительным героем в нынешней. Мы его понимаем. А это главное. Остальное — просто издержки и наплевать.

Конечно, таких замечательных маньяков, благородных воров и выдающихся наркобаронов в природе не бывает. Это кино, сказка. Но дело не в этом, дело в том, что сместился сам вектор нашей оценки происходящего.

Больше нет «добра» и «зла», а есть только человек, противостоящий обстоятельствам. Один на один, и каждый сам за себя.

«Карточный домик» и «Родина», или Конец «государства»

Кадр из сериала «Карточный домик»

Говорить о главных «подлецах» современного романа и не вспомнить Фрэнка Андервуда невозможно. Вот уж если сволочь, то сволочь форменная. Впрочем, и ему мы не отказываем в симпатии. Но вспомнил я о нем по другой причине, куда более существенной.

«Карточный домик» — это не пародия на власть, не сатира и не политическое высказывание. Это фантастика, которая разворачивается на наших глазах в предельно реальных декорациях (чего стоит один только президент РФ Виктор Петров и реальные участницы Pussy Riot на приеме в Белом доме).

Впрочем, именно в этом и заключен главный секрет. Представьте себе создателей этого сериала: сейчас они сидят за столом в офисе кинокомпании, «штурмят» и готовят интригу для будущих серий… Как вы думаете, каков главный вопрос, на который они пытаются ответить?

Бьюсь об заклад, что этот: насколько все еще возможно сделать более невероятным, но так, чтобы зритель продолжал верить, что смотрит кино про реального президента США, а не фантастический триллер о жизни на планете из системы TRAPPIST-1?

Кадр из сериала «Родина»

В этом вся фишка. То, что вытворяет Андервуд, находится, как говорят в таких случаях, за гранью добра и зла. Но мы же продолжаем верить (со всеми оговорками, разумеется), что речь идет о президенте США, о реальном руководителе самой могущественной в нашем мире державы.

Это чем-то похоже на когнитивный диссонанс, но это и нечто большее.

Правда в том, что отныне мы готовы допустить, что нечто подобное в принципе возможно. В этом радикальная перемена. Полностью сбились настройки. И не «Карточный домик» сделал это реальностью. Он лишь обнажил факт этого невероятного расширения коридора возможностей.

Президенту теперь можно написать в Twitter, и даже взломать его Twitter, а ему, в свою очередь, можно вообще все. Нигде больше в цивилизованном мире власть не является хоть сколько-нибудь сакральной и реально уважаемой. Закончились те времена. Закончились государства.

После «Карточного домика» «досье на Трампа», согласно которому Трамп якобы заказал русских проституток, чтобы те помочились на кровать, где когда-то спал Обама, не кажется чем-то из ряда вон выходящим. «Ну, странно, конечно... — говорим мы в некоторой растерянности. — Но чего не бывает?» И правда.

Мы стоим перед реальностью будущего, поведение которого предельно непредсказуемо. И это мягко сказано

И на этом фоне идет самая настоящая «Третья мировая война» с террором. А белобрысая девочка с искореженной судьбой и пущенной под откос личной жизнью, страдающая приступами маниакально-депрессивного психоза, самозабвенно защищает от страшной угрозы исламского фундаментализма свою страну, которой она-то сама и даром не нужна.

Это сериал «Родина». И это еще один «путь». Да, можно начать разговаривать с Богом, можно стать социопатичным «плохим парнем», ибо «все дозволено», а можно, подобно стойкому оловянному солдатику, оставаться на своем посту, просто потому что ты — лично для себя и сам по себе — считаешь это важным.

Сериал «Родина» демонстрирует нам этот, еще один возможный новый тип людей. И странным образом, на общем фоне, именно он — кажущийся таким правильным и таким нормальным — выглядит как самая настоящая фантастика.

Мы бы и хотели, чтобы такие герои были. Но уже не верим, что в «карточном домике» нашего нового времени для них найдется местечко. 

«Черное зеркало» и «Мир Дикого Запада», или Война с искусственным интеллектом

Кадр из сериала «Черное зеркало»

Британцы посмотрелись в «Черное зеркало», а американцы построили «Мир Дикого Запада». Удивительные, конечно, они люди. Вроде бы и говорят на одном языке, а у одних, что ни строй, получаются тонкие психологические драмы, у других — сколько ни психологизируй, все равно выходит блокбастер.

Но любом случае, и то, и другое — сериалы-предсказания, что важно.

«Черное зеркало» — сериал, рассказывающий нам о нашем будущем, преломленном через призму жизни конкретного человека. Чем обернется для нас Четвертая промышленная революция? Придется ли премьер-министру совокупляться со свиньей в прямом эфире национального телевидения и не загонит ли нас культура «лайков» в новый дивный мир цифрового фашизма?

Каждая серия — вероятное развитие событий. И пусть это где-то сатира, где-то просто драма, а где-то откровенный ужас, но факт остается фактом: мы стоим перед реальностью будущего, поведение которого предельно непредсказуемо. И это мягко сказано.

Кадр из сериала «Мир дикого запада»

«Мир Дикого Запада» — типичная, казалось бы, история «восстания машин». Мир окончательно разделился на супербогатых людей, с одной стороны, и обычных служащих — с другой. Это, впрочем, уже даже и не фантастика.

Фантастика в том, что к этим простым смертным добавились еще и андроиды. В конце концов, человек — это ведь свято, да? Поэтому, если хочется кого-то поубивать, попытать или понасиловать, то придется спускать пар на человекоподобных машинах в Диснейленде «для взрослых». И спускают.

В течение первых серий мы постепенно свыкаемся с мыслью, что между людьми и андроидами разницы почти нет — они, так же как мы, чувствуют, переживают, думают. Это сложно принять. Но еще сложнее оказывается следующий поворот сюжета. Когда становится понятно, что разница между людьми и машинами может все-таки обнаружиться…

Создатели «Мира Дикого Запада» словно бы говорят нам: посмотрите на себя, граждане, и поймите — андроиды будут лучше, чем вы. По крайней мере, они могут быть честнее и социальнее, а это очень по-человечески. Причем в хорошем смысле этого слова.

Вылепить настоящего героя из человека у выразителей нашего «коллективного бессознательного» уже больше не получается

Допущение, сделанное авторами «Мира», кажется парадоксальным, но давайте задумаемся: разве не честнее нас будет машина, которая учитывает все факты, а не только те, которые ей удобно (мы-то поступаем именно так)? И разве не социальнее будут эти машины, если наше — человеческое — эго, которого у них нет, не будет мешать их кооперации?

Вот и задумаешься, пытаясь понять, что же на самом деле думают создатели футурологических фильмов о человеке. То, что у них получилось, выглядит как настоящий антигуманистический манифест: человек слаб, лжив и жалок.

Отмечу, что мнение сценаристов, даже подсознательное, не является экспертным. Но и не в этом смысле оно нам интересно. Оно важно для нас по другой причине.

Оказывается, вылепить настоящего героя из человека у выразителей нашего «коллективного бессознательного», каковым, безусловно, и является теперь Голливуд, уже больше не получается. Из роботов получается, из людей — нет.

«Теория большого взрыва», или Семья будущего

Кадр из сериала «Теория большого взрыва»

Ну и на закуску самый неожиданный, наверное, сериал в моей подборке — ситком «Теория большого взрыва».

Действительно, сам по себе этот продукт вряд ли может претендовать на звание «нового романа». А его простенькое содержание вряд ли стоит нашего внимания или, тем более, вдумчивого анализа.

После первой серии я и вовсе решил, что это зрелище не для меня. Этим соображением я поделился с моим близким другом и коллегой, врачом-психиатром. На что он сказал совершенно между делом: «Просто следи за Шелдоном как за эпилептоидом…» И да, сериал зашел.

Впрочем, прогностическое значение этого «продукта» не связано с психопатологией. Хотя то, что я собираюсь о нем рассказать, на первый взгляд, относится к ней самым непосредственным образом.

Еще в 1970 году замечательный футуролог Элвин Тоффлер описал в своей знаменитой книге «Футурошок» то, каким будет брак будущего. Согласно тем его давнишним прогнозам, прежний брак исчезнет или, по крайней мере, изменится до неузнаваемости.

Вариантов, каким станет будущий брак, Тоффлер предложил несколько. В основе, впрочем, одно и то же — изменение роли и значения сексуальности в жизни человека. Понятно, что наша культура на протяжении веков страдала болезненной озабоченностью темой половых отношений, а потом с тем же рвением озаботилась и сексуальностью как таковой (© М. Фуко). В результате «секс» стал своего рода «больным пунктом» нашего с вами общественного сознания.

Но, кажется, наступило время, как сказал бы Фридрих Ницше, «переоценки всех ценностей», о чем и свидетельствует «Большой взрыв».

Если вы не в курсе, то уже примерно два миллиона американцев живут в браках, которые построены по принципу полиамории.

Будущая семья — это не вопрос секса, это новая логика отношений между близкими людьми

Нет, это не полигамия, и даже не блуд, а такая вполне себе цивилизованная форма совместной жизни нескольких людей. Да, не пары, а именно нескольких. Это своего рода такое семейное комьюнити, состоящее из мужчин и женщин, которые все любят друг друга одновременно, хотя, возможно, и по-разному. Поэтому, собственно, и полиамория.

Ну что ж, бинго! Вот уже почти десять лет общественность наблюдает ситком не про физиков-ботаников, а про постепенное и неуклонное формирование полиаморной семьи нашего скорого будущего.

Прежние «Друзья», хоть и водили интрижки друг с другом, в целом были движимы силами центробежными — пытались разлететься из гнезда. Нынешние друзья из «ТБВ», напротив, сходятся все ближе и ближе, плотнее и плотнее. Может быть, дело в какой-то специфической гравитации?..

Леонард с Шелдоном так и не могут разъехаться, хотя у первого уже давно есть жена, соседствующая с ними по лестничной клетке. Другой треугольник — это Шелдон, Эмма Фара Фаулер и Пенни. Третий — Бернадетт, Воловиц и Кутраппали, а также примыкающий к ним время от времени торговец комиксами Стюарт Блум. Шелдон, Леонард, Говард и Раджеш образуют квартет, формирующий базовое перекрестье этой замысловатой «семьи».

Понимаю, что все это звучит несколько натянуто. Всех же интересует вопрос секса, а он в данном ситкоме, так сказать, «не раскрыт». Но в том-то все и дело, что будущая семья — это не вопрос секса, это новая логика отношений между близкими людьми.

Вглядываясь в детали, мы быстро обнаружим, что групповое семейное сожительство «Теории большого взрыва» последовательно воспроизводит все «стандарты» полиаморной семьи.

Например, знаменитые шелдоновские «Соглашения о совместном проживании», которые он заключил и с Леонардом, и с Эммой (что там с остальными участниками банкета — остается только догадываться). Возможно, вы удивитесь, но это стандартная практика полиаморных семей: они создают соглашения, которые регламентируют бытовые вопросы и личную жизнь членов семьи до мельчайших подробностей.

Или, например, полиаморный запрет на взаимную ревность. Внутри семьи «Большого взрыва» вы ее не обнаружите. Леонард может ревновать Пенни к ее бывшим, а также случайным знакомым и фонарным столбам, но не к Шелдону или Эмме. Эмма не будет ревновать к Пенни или Леонарду. А если Бернадетт и ревнует Воловица к Кутраппали, то исключительно в связи с ребенком. В остальном Говард с Раджешем могут заниматься чем им заблагорассудится. Бернадетт будет стоять, смотреть и улыбаться своей фирменной улыбкой.

Да, в этом главный принцип полиаморной семьи: любимые люди должны быть счастливы. И это, надо признать, разумно, хотя понимаю, что звучит, так сказать, против правил. Но таковы новые правила, хотим мы этого или нет, и они формируются на наших глазах. Причем как в прямом, так и в переносном смысле этого слова.

«Теория большого взрыва» — прямой смысл.

snob.ru

Четвертая мировая. Начало — Сноб

Понимаю, что все сейчас озабочены террористическими атаками, Путиным, Сирией, беженцами, кризисом ЕС, падающими самолетами и нефтью, Украиной, Крымом и санкциями… Но, поверьте, все эти беспокойства — совершеннейшая ерунда. В доме повешенного по волосам не плачут.

Запомним эту дату — 15 марта 2016 года, она историческая. День, когда весь наш биологический вид — слишком уж зазнавшийся «Человек Разумный» — получил, наконец, свою «черную метку». Правда выглядела она как белый камушек, брошенный на доску древнекитайской игры в го. Автором этого броска и «последнего китайского предупреждения» стал компьютер по имени AlphaGo, созданный компанией Google.

Мы настолько привыкли к разнообразным компьютерным фокусам, что не заметили, насколько радикально изменился наш мир в этот злосчастный день. Самые страшные пророчества стали сбываться. Началась Четвертая мировая война. Еще Алан Тьюринг — автор знаменитого «теста Тьюринга» — предупреждал нас о том, что игра в го будет последним рубежом, отделяющим машинный интеллект от человеческого. И теперь этот Рубикон нашей избранности, сделавший нас в свое время «венцом творения», перейден. Новый «венец творения» начал свое триумфальное шествие по планете.

Не могу сказать, что я рад приветствовать вас в этой новой реальности. Но то, что приветствовать уже пора, — факт неопровержимый. «Я не смог победить, но я не считаю свой проигрыш поражением человечества», — передал через пресс-службу Ли Седоль. Но что еще может сказать этот выдающийся гроссмейстер игры в го, проигравший машинному интеллекту? Мол, извините, я поставил на кон нашу с вами цивилизацию и продул подчистую? Нет, в таком не признаются. Даже если это правда.

***

В последнее время «холодную войну» часто стали называть Третьей мировой, но мне это утверждение кажется избыточным преувеличением. Для настоящей мировой войны она была слишком вегетарианской. Нынешняя война западной цивилизации с террором — дело другое, это поистине Третья мировая. Тут и жертв хоть отбавляй, и границы скоро сильно изменятся — по крайней мере, их внешний вид.

Чтобы представить себе, как будет выглядеть наше с вами недалекое будущее, можно, например, съездить в Израиль и посмотреть на высоченные заборы, окружающие палестинские поселения. Потребуется лишь немножко напрячь воображение и мысленно продлить эту стену от горизонта до горизонта. Такие заборы — из железа и бетона — скоро вырастут по периметру союзнических государств, объединенных в большие цивилизационные агрегации.

Когда-нибудь историки назовут это гигантское архитектурное сооружение, которое разделит цивилизованный мир и мир исламского фундаментализма, «Большой цивилизационной стеной». И хотя дизайн ее вряд ли закажут Филиппу Старку — строить будут второпях, Бэнкси, надо полагать, будет где развернуться. Китайцы, кстати, тоже что-то построят, но им и не впервой, и у них тоже какая-никакая цивилизация, испокон веков, замечу, играющая в го.

Отдельных стран как таковых, то есть в нынешнем их виде, уже не будет. Не рентабельно. Возникнут своего рода «цивилизационные анклавы»: «Европейский», «Североамериканский» и т. д. Россию, впрочем, вряд ли в какой-то из них возьмут. И не потому, что мы «не Европа», или «люди второго сорта», или «нам нельзя доверять». Просто слишком велика территория, а заселена локально — придется делать маленькие города-резервации с остатками культуры: «Москва», «Питер», «Екатеринбург». Блокада 2.0.

Создатели «Ходячих мертвецов», прячущие Рика и его отряд то в опустевшей федеральной тюрьме, то за огромным забором Александрии, не скрывают источников своего вдохновения. Таким эти «новые романисты» видят наше с вами общее будущее — мол, мы конечно говорим о зомби-апокалипсисе, но все же понимают, о каких «зомби» идет речь... И лукаво подмигивают. Трампу.

В общем, приглядитесь еще раз повнимательнее к палестинским поселениям — мы с вами скоро будем жить в таких же. Наверное, можно даже успеть психологически подготовиться.

***

Впрочем, когда одни стены растут, другие с неизбежностью разрушаются. Это своего рода диалектика выживания. И первая жертва на этом алтаре самосохранения — нежно любимое нами privacy, идея неприкосновенности частной жизни. То, что было нажито непосильным трудом, столетиями этических борений, падет. Но оплакивать эту утрату уже будет некому.  

Посмотрите на основные тренды Instagram’а, на всю эту эксгибиционирующую обнаженку. Тим Кук может сколько угодно рьяно защищать неприкосновенность наших iPhon’ов от зловещего ФБР, но пока идет эта война амбиций «больших мальчиков», пользователи соцсетей рассекречиваются добровольно и чистосердечно.

Когда-то нас пугали оруэлловским «Большим братом», но сейчас он уже кажется по-своему даже милым. Ну правда, «зловещее, наблюдающее за нашими мыслями и чувствами Супер-Эго!» — кого этим теперь напугаешь? Нет, не страшно. Дети «Большого брата» боятся не того, что о них что-то узнают, а того, что о них не узнают. Не поставили лайк под фоткой с голой попкой — вот это катастрофа, а остальное — не смешите мои тапочки!

Теперь представьте, что к этой раскрепощенности добавятся гигантские стены по периметру цивилизационных анклавов и перманентный страх террористической угрозы. Поверьте, все сами и с готовностью сдадут явки и пароли. А несговорчивые… Несговорчивых просто выдворят за Стену — «по закону военного времени». Всякие же оппортунистические Telegram’ы в этом новом дивном мире просто запретят — в целях «цивилизационной безопасности».

Итак, финал Третьей мировой войны между цивилизацией с терроризмом, казалось бы, предрешен и недвусмысленно грозит нам «новым Средневековьем». Но не спешите радоваться, плохие новости только начинаются. Благодаря наступающей Четвертой мировой войне мы, вероятно, на всех парах проскочим эту станцию и обнаружим себя сразу в «новых Темных веках». Спасибо Ли Седолю…

***

Авторы бесчисленных научно-популярных кибертриллеров и широкоформатных блокбастеров, комиксов и компьютерных игр привычно пугают нас всякими страшилками про «искусственный разум». Мол, он разрастется и будет представлять угрозу для человека. Сами по себе эти басни, конечно, не выдерживают никакой критики — их создатели дуют на воду, тычут пальцем в небо и ковыряются в чужой песочнице.

Но самое печальное — не наивность авторов-фантастов, не их бесчисленные ошибки, а то, что создатели этих, с позволения сказать, шедевров всегда рисуют нам «хороший конец». Понятно, что это закон жанра: аудиторию надо привлекать, а не отпугивать. Но в результате этого маркетингового хода чувство тревоги в отношении «искусственного интеллекта» у человечества притупилось, и это как раз самое опасное.

Думать, что «искусственный интеллект» будет таким же, как мы — антропоподобным и человеко-разумным, нарушит законы роботехники Айзека Азимова и нас же завоюет, по меньшей мере наивно. Но еще наивнее думать, что война с «искусственным интеллектом» — это вопрос отдаленного будущего. Она уже идет, а 15 марта 2016 года — лишь красивая дата проигранной «Битвы при Сеуле» для возможных будущих учебников истории (если, конечно, мы выживем, и их еще будет кому написать).

Пока запрещенные в РФ игиловцы переименовались, художники Charlie рисовали очередные карикатурки на Пророка, а страны-нефтедобытчики пытались снова сговориться о бабках, вся прогрессивная мировая общественность наблюдала за тем, что происходит в далеком Сеуле.

Там, впрочем, ничего «такого» и не происходило. Ли Седоль сидел над доской игры в го, покрывался потом и тискал свою несчастную голову. Завершалась пятая, последняя партия серии игр между человеком и искусственным интеллектом. Пятая, но не решающая. Исход турнира был известен после первых трех сражений, в которых гугловское детище AlphaGo разбило Седоля подчистую. В четвертой, правда, машина поддалась, а в пятой — да, снова выиграла.

Общий счет 4:1 в пользу искусственного интеллекта.

Когда в 1997 году Гарри Каспаров проиграл шахматный турнир компьютеру Deep Blue, это, конечно, стало серьезным шоком для думающей части человечества. Но самоуверенность возобладала: мол, есть еще игра в го, в которой нет жестких алгоритмов, она требует интуиции и видения стратегии. Считалось, что победить в этой игре, не думая как человек, невозможно, а компьютер никогда так думать не сможет. И именно этот миф пал только что на сеульской земле.

Впрочем, научился ли AlphaGo думать как человек? Это, на самом деле, смешной вопрос. Он научился думать лучше человека. Тут важно понять: с Ли Седолем сражалась не компьютерная программа, созданная другими людьми, а самый настоящий цифровой интеллект. Все, что сделали разработчики, — это загрузили в AlphaGo информацию о множестве ранее сыгранных другими людьми партий и позволили ему потренироваться.

AlphaGo сыграл миллионы партий со своими собственными копиями, последовательно выбраковывая нежизнеспособные. В результате он создал собственные абстрактные стратегии ведения игры в го. Так что никто, включая разработчиков, не знает, как и почему AlphaGo принимает те или иные решения и какими правилами он руководствуется.

Это самый настоящий «черный ящик», но только уже не Скиннера, а Дугласа Лената, который первым разработал технологию цифрового естественного отбора, а потом засекретил свои разработки, опасаясь последствий собственного открытия (Google лишь пошел сходным путем и сделал нечто подобное).  

***  

Честно признаюсь, я не большой специалист в го. Как методологу подобные игры разума мне глубоко безразличны. Игры в «го», «го-го» или даже «иго-го-го» — неважно, меня интересуют подлинные значения вещей, то есть факты, а не вещи как таковые. Впрочем, если кто-то захочет изучить нюансы и подробности, а также суть этого «поражения человечества», все очень хорошо написано тут.  

Так в чем же тут факт? Факт состоит в том, что ученые вплотную подошли к предсказанному «интеллектуальному взрыву». К информационному апокалипсису.

«Интеллектуальный взрыв» — теоретическое детище выдающегося математика Ирвинга Джона Гуда. Гуд был другом и коллегой Алана Тьюринга, вместе они работали в Блетчли-парке над над дешифровкой фашистской «Энигмы». Судьба Тьюринга широко известна, чего не скажешь о Гуде. В 60-х он эмигрировал в США, поселился в далеком Блэксбурге и до самой смерти в 2009 году работал в Политехническом университете Вирджинии на окладе, превышавшем оклад ректора.   

Гуд был блестящим шахматистом, и это ему Тьюринг сказал о последнем интеллектуальном рубеже человечества — игре в го. Поэтому нет ничего удивительного в том, что именно Гуд занялся проблемой «искусственных нейронных сетей» — искусственным интеллектом, который программирует себя сам. Изначально Гуду казалось, что сверхразумная машина, к созданию которой мы неизбежно придем, будет величайшим благом для человечества.

Подумать только, в наших руках окажется суперинтеллект способный создавать мириады других суперинтеллектов! Мы сможем решить любые проблемы: победим болезни и смерть, обеспечим всеобщее благосостояние, полетим на Марс…

Впрочем, скоро стало понятно, что будущее человечества вовсе не так радужно. Решать соответствующие проблемы будет не человек, а машина, которая намного умнее человека. Тут, понятно, все начинают вспоминать Азимова — мол, объясним машине, что она должна служить нам, а не против нас, и все будет хорошо. Не будет. Если искусственный интеллект развивается путем самообучения, то об Азимове, при всем уважении, придется забыть.

Все дело в том, что нейронное или генетическое программирование предполагает цель, ради которой данный интеллект создается. Любая же умная система, движимая своей целью, сделает все возможное, чтобы избежать гибели (ведь если она «умрет», то ее цель не будет достигнута). То есть искусственный интеллект обязательно и очень скоро обнаружит в себе инстинкт самосохранения, а потом будет постоянно самосовершенствоваться, чтобы сопротивляться всяким попыткам его сдержать или выключить.

А то, что в какой-то момент нам захочется его сдержать, а потом и выключить, сомневаться не приходится. Дело в том, что инстинкт самосохранения вынудит суперинтеллект создавать новые цели, для достижения которых ему потребуются новые ресурсы, а мы с вами — поскольку состоим из молекул и атомов – и есть, в частности и кроме прочего, такой ресурс, проще говоря, кормовая база. Да, нам очень захочется его выключить. Но мы не сможем.

Создатели легендарной «Матрицы» предрекли нашим телам роль батареек, но и это, как выясняется, еще очень гуманный вариант развития событий. Сверхумный интеллект найдет способ получать энергию и менее затратным способом, нас же просто пустят под нано-нож.     

Так выглядит перспективный план… А где сейчас зарождается этот монстр — и это точно не травоядный Google с его милым AlphaGo, — я расскажу в следующий раз.

snob.ru

---

Смотрите также

• 
  Рандеву журнал отзывы
• 
  Эволюция журнал жж
• 
  Татлер журнал википедия
• 
  Сибирские афины журнал
• 
  Ролевая печать журналов
• 
  Польский журнал фантастика
• 
  Паралимпийский спорт журнал
• 
  Нксэ электронный журнал
• 
  Логотип журнала крокодил
• 
  Кларк кент журнал
• 
  Журнал ярмарка меха