В пути. В пути журнал

газета «В пути» | ВОЕННО-ИСТОРИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ

Воинское обучение и воспитание

ЧЕРНЕНКО Дмитрий Львович — старший офицер-оператор центрального командного пункта Генерального штаба Вооружённых сил РФ, майор (Москва. E-mail: [email protected])

Газета поезда Л.Д. Троцкого «В пути»

К началу Гражданской войны в России опыт использования военной печати для воздействия на военнослужащих накопили не только царские государственные структуры, но и пришедшие к власти бывшие оппозиционные политические силы. Организации Российской социал-демократической рабочей партии освещали свою военно-боевую работу в общепартийной печати до революции 1905—1907 гг., после её начала создали газеты для солдат. В апреле—мае 1917 года был организован выпуск большевистских военных газет. Наряду с центральной «Солдатской правдой» они выходили на Северном, Западном, Юго-Западном фронтах, базах флота и в крупных городах1. Вскоре после победы Октябрьской революции возникла советская военная печать. 21 ноября (4 декабря) 1917 года вышел первый номер центральной военной газеты «Армия и Флот рабочей и крестьянской России»2. В годы Гражданской войны в РККА выпускались фронтовые, флотские, армейские и дивизионные газеты, часть изданий выходила в полках и батальонах, в 1918 году издавались свыше 90 военных газет и журналов3.

Среди советской военной периодики того времени было не совсем обычное издание — газета «В пути». Её печатала типография бронепоезда, сформированного для поездок народного комиссара по военным и морским делам, председателя Реввоенсовета Республики Л.Д. Троцкого летом 1918 года, в период, который он назвал «первым валом контрреволюции»4. Этот поезд, как писал Троцкий, «связывал фронт и тыл, разрешал на месте неотложные вопросы, просвещал, призывал, снабжал, карал и награждал»5. За годы Гражданской войны он совершил 36 рейсов, прошёл свыше 105 тыс. км, был не только «летучим штабом», но и орудием пропаганды. А созданию эффективного пропагандистского аппарата Красной армии Троцкий уделял особое внимание. Он подчёркивал: «Каждый поезд, который приносил 10—15 или 20 коммунистов на фронт вместе с запасом литературы, был так же дорог, как поезд, который приносил хороший полк или богатый запас артиллерии»6.

Троцкий утверждал: «Преимуществом нашей пропаганды является её содержание. Наша пропаганда неизменно сплачивала Красную Армию, разлагая армию противника не какими либо особыми техническими способами и приёмами, а коммунистической идеей, составляющей содержание этой пропаганды»7. «Сильнейшим цементом новой армии, — по его словам, — были идеи Октябрьской революции. Поезд снабжал этим цементом фронты»8. Газета «В пути» была одним из средств доставки идеологического «цемента» войскам Красной армии и населению регионов, в которых разворачивались боевые действия.

Как отмечал историк Р.А. Медведев, «Троцкий был единственным из советско-большевистских лидеров, кто в 1918—1920 годах издавал собственную газету “В пути”, где большая часть материалов была написана им самим»9. К началу Гражданской войны Троцкий обладал многолетним журналистским опытом. В автобиографической книге «Моя жизнь» вспоминал: «Начиная с 1897 г. я вёл борьбу преимущественно с пером в руках»10. Он стал одним из публицистов, перо которого, по образному выражению советского политического деятеля и журналиста К.Б. Радека, «революция перековала в меч»11. Известный учёный Д.А. Волкогонов считал: «Троцкий бы не был самим собой, если бы не организовал на своём поезде выпуск поездной газеты»12.

Она издавалась силами созданного в поезде политического отдела. Редакцией заведовал бывший командир московского учебного батальона Д.И. Березовский, который одновременно готовил обзорные материалы о положении на фронтах для «Известий ВЦИК». Троцкий издал специальное предписание: «Всем штабам и учреждениям Военного ведомства оказывать тов. Березовскому в пределах порученных ему задач самое широкое содействие»13.

Начальник бронепоезда Троцкого в 1919—1920 гг. Р.А. Петерсон, подробно описавший пропагандистскую работу аппарата поезда Троцкого, вспоминал, что газета «В пути» распространялась по штабам армий, дивизий, бригад, полков и «раздавалась также непосредственно красноармейцам на вокзалах, перепечатывалась в армейской, местной прессе и распространялась… по всей линии следования поезда. Это рассеивало нарочно распускаемые нелепые слухи о наступлении врага и другие небылицы, и укрепляло наш тыл»14. Наряду со свежими номерами поездной газеты политотдел поезда распространял среди красноармейцев, рабочих и крестьян значительные количества других изданий, листовок, воззваний, которые шли нарасхват.

Публикации «В пути» перепечатывали не только военные, местные издания, но и центральные — «Правда», «Известия ВЦИК». Наряду с Троцким на страницах поездной газеты выступали такие известные в то время авторы, как деятель французского рабочего движения, интернационалист Ж. Садуль, военный и государственный деятель Ф.Ф. Раскольников, журналистка и писательница Л.М. Рейснер, военачальник Ф.К. Миронов, поэт Демьян Бедный и другие.

Троцкого в поезде сопровождали не только журналисты, литераторы, но и портретист, один из основателей Ассоциации художников революционной России П.Ю. Киселис15, мастер советского политического плаката, график А.П. Апсит16. Необходимость привлечения к работе в поезде специалистов творческих профессий Троцкий обосновал в телеграмме председателю советского правительства (Совнаркома) В.И. Ленину 15 августа 1918 года: «Я строю организацию в расчёте на длительную войну. Нужно эту войну сделать популярной. Пошлите сюда корреспондентов, Демьяна Бедного и рисовальщика»17. К слову, в телеграмме предсовнаркома наркомвоенмор затронул и проблему популяризации участников боёв: «Вчера я отправил в санитарном поезде в Москву контуженого матроса Калитаева, начальника бронированного поезда. Нужно имя его популяризировать, напечатать его фотографии»18. <…>

Полный вариант статьи читайте в бумажной версии «Военно-исторического журнала» и на сайте Научной электронной библиотеки http:www.elibrary.ru

___________________

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Большевистская военная печать / Советская военная энциклопедия (СВЭ): В 8 т. М.: Воениздат, 1976. Т. 1. С. 556.

2 Печать военная / Военная энциклопедия. М.: Воениздат, 2002. Т. 6. С. 380.

3 Печать военная / СВЭ: В 8 т. М.: Воениздат, 1978. Т. 6. С. 328, 329.

4 Троцкий Л.Д. Советская республика и капиталистический мир. Первоначальный период организации сил / Троцкий Л.Д. Сочинения: В 17 т. М.; Л.: Государственное издательство (ГИЗ), 1926. Т. 17. Ч. 1. С. 420.

5 Троцкий Л.Д. Моя жизнь. М.: Вагриус, 2006. С. 401.

6 Троцкий Л.Д. Как вооружалась революция. М.; Л.: Государственная типография имени Ивана Фёдорова, 1923. Т. 1. С. 220.

7 Там же. С. 19.

8 Троцкий Л.Д. Моя жизнь. С. 401.

9 Чернявский Г.И. Лев Троцкий. М.: Молодая гвардия, 2010. С. 6.

10 Троцкий Л.Д. Моя жизнь. С. 11.

11 Луначарский А.В., Радек К.Б., Троцкий Л.Д. Силуэты: политические портреты. М.: Издательство политической литературы, 1991. С. 352.

12 Волкогонов Д.А. Лев Троцкий. М.: АСТ, 1996. С. 267.

13 Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 33987. Оп. 2. Д. 41. Л. 223.

14 Там же. Ф. 4. Оп. 7. Д. 35. Л. 4.

15 Тархова Н.С. Поезд Троцкого — летучий аппарат управления наркомвоена / Государственный аппарат России в годы революции и Гражданской войны: Материалы всерос. конф., 22 декабря 1997. М.: 1998. С. 140.

16 Головникова О.В., Волкодаев И.И. Поезд Троцкого // Воен.-истор. журнал. 1990. № 9. С. 62.

17 Троцкий Л.Д. Телеграмма В.И. Ленину из Свияжска 15 августа 1918 года / Троцкий Л.Д. Сочинения: В 17 т. М.: ГИЗ, 1926. Т. 17. Ч. 1. С. 366.

18 Там же.

history.milportal.ru

В пути | Журнал «Сибирские Огни» — проза, поэзия, публицистика с 1922 года.

— Подбросить бы надо, — сказал Сергей Георгиевич. Ваня приоткрыл дверцу — жар действительно почти не чувствовался — и пошевелил угли длинной кочергой. Аккуратно положил на дышащее красное два хороших полена и потянулся за ведром. Последнее. Ваня разложил на поленьях крупные куски, вытрусил мелочь с угольной крошкой и закрыл печь. — Придется Нюту будить. Как ты думаешь, Сергей Георгиевич, дотянем до станции? — Зависит от того, что она там в тендере насобирает. Если как в тот раз, то дотянем. — Там, она говорила, на стенках присохло еще, я ей киянку дам, — с надеждой сказал Ваня. Нюта спала, сложив ладошки одна к другой под щеку. Губы во сне выпятились вперед, как будто для поцелуя. — Вставай. — Доехали? — зевнула она. — Каво там, — вздохнул Ваня, — уголь кончился. — Я есть хочу, — сердито сказала Нюта, садясь. — Вылезешь — поешь чего… — возразил Ваня. — Прогорит же, застрянем в поле. — Ну попью щас и пойду, — согласилась сестренка. Когда она поползла в трубу углеподатчика, по которой уголь должен был ссыпаться из тендера в котельную, Ваня подставил ей руки под пятки — все проще упереться, чем в мелкие клепки. — Нют! — крикнул он в гулкую трубу. — Ась? — Киянку возьми маленькую. — Да тут еще в углах насыпано, подставляй ведро. Если не хватит, тогда постучу. — Молодцы, — одобрительно буркнул Сергей Георгиевич, когда Ваня выставил в ряд четыре ведра с почти хорошим углем, — доберемся теперь. Нюта съехала из трубы углеподатчика на животе, выставив руки вперед. Ваня поймал ее и усадил на ведро с углем. — Картошку будешь? — Буду, — живо отозвалась Нюта и попыталась рукавом утереть лицо. — А молока не осталось? — На станции спросим. Пока так ешь. Кочегарка нагревалась; Нюта сбросила на плечи платок, распахнула пальто. Чайник, пристегнутый медной застежкой к пароперегревателю, начал посвистывать. — Ах ты ж! — с досадой сказал вдруг Сергей Георгиевич. — Зря разогнались-то. Красный впереди. Ваня встал на цыпочки, дотянулся до настенного ящика, вынул бумажный кулек с сахаром и вытащил два куска. Тем временем в кочегарке забрякало все, что было свободно, в том числе ручка чайника — поезд начал тормозить. Нюту, начавшую опять задремывать, тряхнуло. — Наверное, внеочередной скорый пропускаем, — с сомнением в голосе сказал Сергей Георгиевич, — по расписанию-то должен зеленый быть, некому тут нас обгонять. Ваня присел у поддувала, с натугой задвинул поуже, чтобы горело медленнее. — Еще, — строго сказал Сергей Георгиевич, — выгорит же. Ваня уселся на пол и пихнул ногами. Щель едва-едва сузилась. — Не ходит дальше. — Ну упрись как-нибудь… Минуты две прошло в безуспешных попытках. Наконец, противно цвиркнув, поддувало закрылось. Ваня сидел на полу и тяжело дышал. Нюта тихо шмыгнула носом. Чайник тоненько запищал. В голос ему, где-то в метельной дали, закричал чужой паровоз. Тихо, громче, еще громче — и замолк. Стало слышно, как за стенкой задышало, зашевелилось что-то огромное, грузно загромыхало, быстро, медленнее, еще медленнее. — Что? — спросил Сергей Георгиевич. — Да. Вижу. Отворяю. Вань, откати. Щелкнула, отпираясь, дверь кочегарки. Ваня дернул ее, откатил назад, впустил белый ледяной воздух, закашлялся. Нюта торопливо натянула платок, подобрала ноги, чтобы не дуло по коленям над валенками. По лесенке быстро, пряча документы в карман шинели, поднялся военный — не молодой, не старый, так, лет за тридцать. Ваня стемна прищурился, но разобрал: — Здравствуйте, товарищ капитан! — Фирсов, служба инспекции железной дороги. Досмотр личного состава. Почему двое? Гражданских возим? — Так и ставки две, кочегар и помощник, — возразил Сергей Георгиевич, — и обе взрослые, а несут — сами видите кто. — А-а… ну да, — смягчился военный, оглядывая кочегарку, — извините, товарищ, давно я вашей модели не встречал. Не думал, что вы еще ходите. — Да нас и сразу не много было, — хмыкнул Сергей Георгиевич, — ну и куда ж мне деваться, как не ходить… В маневровые думал, да велика федора, неудобно по стрелкам скакать. Военный медленно кивнул, оглядывая кочегарку: — И это тоже помнить приходится, товарищ. У меня отец вот тоже на гражданской... Не вернулся. Потом матери показывали откуда. Ваня тем временем вытащил свои и Нютины документы из-за кулька с сахаром и протянул инспектору. — А там кто? — вдруг спросил тот строго, отступив на шаг к двери. — Где? — ахнула Нюта. Ваня обернулся и вытаращился под трубу углеподатчика, куда указывал пистолет в руке капитана Фирсова. — Уф, — наконец сказал Ваня, сообразив-таки, о чем речь, — да это ж постель наша. — В кочегарке спите? — быстро спросил инспектор. — Ну а как, — сердито сказал Сергей Георгиевич, — идем по двое-трое суток без остановок… мало того что топить бесперечь надо, так в казенку по-над колесами сажен восемь пробираться… Мало того что продует насквозь, еще свалятся. И казенка холодная. И как я их дозовусь дотуда?.. Тут спят. И будут тут. Коли дадут мне двух мужиков, как по расписанию положено, пусть хоть в вагоны ходят спать! — А не угорят? — недоверчиво спросил капитан Фирсов. Сергей Георгиевич крякнул. — А я на что? Смотрю же, не бесчувственный. Фирсов тем временем вдруг присвистнул, пролистывая Ванину книжку железнодорожника. Быстро, на один взгляд, открыл Нютину, опять углубился в Ванины документы. — Оба Семеновы, значит… брат с сестрой? — Ага, — ответил Ваня. — Воронежские. С Толоконниковской? — Да, — обрадовался Ваня. — Вы тоже воронежский? — Я-то нет, — ответил капитан и как-то странно хмыкнул. — Сергеевич и Сергеевна, значит. Прописка... прописка сходится. Он тяжело, исподлобья, посмотрел сначала на Ваню, потом на Нюту. — Тяжело живете? К мамке бы, к папке? Ваня услышал, как за его спиной оскорбленно ахнула Нюта, и сощурился. — На службу силком не гнали, товарищ капитан. Могли дома сидеть, огород пропалывать. А так, глядишь, война хоть на полчаса, да быстрее кончится. Не надо нам... про мамку. Сергей Георгиевич шумно откашлялся, но Фирсов поднял руку. — Вот что, товарищ. Состав, что рядом с вами, тоже стоит — и простоит еще минут пять. Вы пока сдайте назад... — Фирсов на мгновение высунулся спиной вперед из двери, повис, оглядываясь куда-то. — Сдайте так, чтоб дверью этой до четвертого вагона, грузового, до... до середины примерно. А там пусть кочегары твои в двери помаячат. Инспектор протянул Ване документы, отдал честь Сергею Георгиевичу и исчез в слепящем сиянии дня. Ваня и Нюта молча смотрели на Сергея Георгиевича. — Ну… не знаю, — отозвался он, — нам было бы приказано. Сдадим, что ж… Кочегарку легонько затрясло. Середина четвертого грузового вагона медленно подъехала и встала напротив двери, в которой неподвижно, словно чуя что-то, стояли Ваня и Нюта. Меж грубым горбылем, которым обшита стенка вагона, было темно. Ребята переглянулись, Ваня пожал плечами. В темноте что-то шевельнулось. — Вань, там пушка, — испуганно сказала Нюта. Снег махнул в глаза, Ваня зажмурился, протер лицо рукавом. Действительно, в щели — едва-едва — двигалось что-то похожее на длинное дуло на низкой какой-то подушке. Если б не глаза, привычные к полумраку кочегарки, и того б не разглядеть. — Ваня? — гулко спросила темнота за досками. — Анечка?.. Словно просветлело в щели — то ли он внутренний свет зажег, то ли глаза привыкли. — Папка! — пискнула Нюта. — Папка, так ты танкист? — не веря своим глазам, пробормотал Ваня. — Танкист. А вы оба у Сергея Георгиевича? Молодцы. Справляетесь? — Справляются, — гулко сказал Сергей Георгиевич. — Папка, а нам твое письмо приходило, — сказала Нюта, — а ты наше получил? — Получил. Меня с тех пор и на танк посадили, и ранило, в госпитале был, потому не писал. Вот, машину уже новую получил, сейчас в часть. Оттуда напишу. — А та машина — совсем?.. — подал голос Сергей Георгиевич. — Два раза чинился прямо на колесах, а тут вдрабадан, еле собрали. Ничего… Анечка, такая ты красавица. Ты, Иван, береги ее, ладно? — А у тебя медаль есть? — спросил вдруг Ваня. — Хо-хо, выше бери, — весело ответил из темноты отец, — два ордена уже! — Состав дернулся, стенка четвертого вагона плавно поплыла вперед. — Береги малышку! — крикнул отец из темноты меж горбылями. Проехала сцепка, пятый вагон, все быстрее застучали колеса, шестой вагон, седьмой, восьмой, взвихрился снег — и вот затихло в отдалении. — Ы-ы… — заскулила Нюта, оседая на пол возле двери. — Не реви, — рявкнул Ваня, пытаясь углядеть впереди хоть хвост уходящего состава. — Ну как — не реви, — веско поправил Сергей Георгиевич, — нельзя не пореветь. Посади-ка ее в тепло пока. Шмыгая носом, Ваня оттащил Нюту на постель. Она уткнулась лицом в старый тулуп и тихо заныла на одной ноте. Ваня затянул дверь и пошел подбросить угля. — Ничего, Сергей Георгиевич. Вот до станции доберемся, там угля нам досыплют полный тендер, само будет по углеподатчику идти… Нютка хоть отоспится... Потом я посплю. А там уже Курган. В тишине потрескивал огонь, негромко гудел котел. Через время застучало снизу, дернулись-поехали. Нюта тихо всхлипывала на постели. — Да не горюй ты так, — ласково и рассеянно сказал Сергей Георгиевич, — кончится ж война-то... Демонтируют твоего папку. — Еще пока она кончится, — горестно ответил Ваня, подтаскивая очередное ведро угля поближе к устью печи. — Ага, — дрожащим голосом отозвалась Нюта, — ты вот, дядь Сережа, сколько лет служишь, а тебя не демонтируют, что ж папку демонтируют-то... — Так меня не наши же, — задумчиво ответил Сергей Георгиевич, — меня враги... Только не вышло у них же, чего хотели... — Да, Сергей Георгиевич, — поднял голову Ваня, — ты расскажи еще раз, как тебя белояпонцы хотели в топку пустить? — Так и хотели, как немцы сейчас пускают. На топку, в дым. Ан не вышло у них, сбой получился, не умер я, не перестал себя сознавать, — с привычной гордостью сказал старый паровоз. — А потом ты сбежал к нашим, да, и товарищ Пирин тебя описал, и чертеж в Москву отправил?! — Ну, Вань, сам бы и рассказывал, — буркнул Сергей Георгиевич. — А правда, что с той только поры одних добровольцев монтируют? — тихо спросила Нюта. — Да что ты, — ласково отозвался Сергей Георгиевич, — и до меня были, и после будут. Самоконтроль одно время по моей схеме поддерживали, и то давно улучшили. И монтаж нынче не такой глубокий. От меня-то и демонтировать нечего, одна нервная ткань да голосовая система, а папке вашему, может, разве что протезы потом понадобятся… ну, может, там по мелочи что еще... На то и советская власть, что о людях думает. Жив останется — что ж не вернуться ему. И танкистов демонтируют, я знаю, и летчиков даже. Щас только редко кого комиссуют, обычно чинят же. — И «катюши»? — вдруг сдавленно пискнул Ваня. Нюта, услышав его, громко втянула воздух. — И «катюши», конечно, — строго сказал Сергей Георгиевич. — Кто жив останется, те вернутся; а уж остаться живыми — не в нашей то власти, коли война... Ну, вон и станцию уж видать, ребята... — добавил он повеселевшим голосом. — Так ты один такой, невозвратный? — сонным голосом спросила Нюта. — Почитай, что и один, — ответил Сергей Георгиевич, — если его не считать... Только меня не добром, а мукой так замонтировали, а он-то. Паровоз Ел «Лазо» вдруг замолчал, задумавшись. — Ну, это потому, что нельзя спать — и надо все помнить, и все слышать, и всегда надо уметь отдать приказ, — торжественно сказал Ваня. — Оно-то так, ребята, — согласился Сергей Георгиевич, — да. В одном-то сооружении трудно упомнить, каково быть человеком, а как оно — по проводам, по всей стране растянуться... Того совсем не понять мне. Только не надо об этом вообще. То ли помнит он, то ли уже нет, что человеком рожден... Не знаю. Не морочьте, в общем, себе головы. — Не понимаю, — поморщился Ваня. — Да и не надо. Одевайся пока потеплее, ухожу на угольную ветку, и не забудь мне в этот раз воды набрать повыше... Ваня вытащил шапку из-под головы уснувшей Нюты, укрыл сестру как следует и принялся натягивать варежки, а затем верхонки. Заправиться полностью — возни на час, не меньше. И еще какого угля дадут в этот раз... Он кивнул Сергею Георгиевичу и выбрался из кочегарки наружу.

xn--90aefkbacm4aisie.xn--p1ai

«Другой в пути» - Журнал Другого

По кольцевому маршруту из Кристиансанда в Берген лучше всего ехать против часовой стрелки. Встать пораньше, сесть в автомобиль и поехать на север по дороге под номером 9. Так мы и сделали.

Дорога на север - через Эвье, Бюгландсфьорд, Валле и дальше, по горам Хардангервидды, водопады у Лотефосс и Хардангерфьорд считается туристической – она красивая до невозможности переварить всё увиденное по пути. Поэтому по ней лучше ехать сначала, оставив хорошую и быструю дорогу обратно, с севера на юг через Ставангер на потом, когда глаза уже пресытятся и перестанут реагировать на красоты вокруг. Туда – это трудное движение в горы, по узким серпантинам, когда приходится ехать на третьей скорости, иногда переходя на вторую. Оттуда – неспешная комфортная езда по тоннелям и две "длинных" паромных переправы, когда можно отдохнуть от езды, посидеть в кафе, выпить чашку кофе, пока тебя везут от одного берега фьорда к другому. Всего – около тысячи километров, которые, конечно, лучше пройти бы пешком – здесь каждый поворот, каждый изгиб дороги открывает путнику такую красоту норвежской природы, которую просто видеть из окна машины и не останавливаться каждую минуту – преступление перед самим собой.

Я по этому пути уже проезжал пять лет назад, когда вез Алинку на учебу в Бергенский университет. Тогда, помню, лето было в самом разгаре, светило солнце, было жарко. В этот раз все оказалось по-другому – все три дня в дороге и Бергене, практически не переставая, лил дождь. Да какой! Были моменты, когда приходилось останавливаться из-за глухой стены воды перед ветровым стеклом. Только в редкие моменты небо прояснялось и я мог останавливаться и фотографировать.

В эту поездку я взял с собой ту же самую Sony Alpha DSLR-A700, что была со мной в Дублине, и два объектива – Vario Sonnar 2.8/24-70 ZA и Sonnar 1.8/135 ZA.

24-70mm | 1/400 | f/8 | ISO 500

24-70mm | 1/1000 | f/5.6 | ISO 500

В такую бешеную массу белой от пены воды превращается через несколько километров...

24-70mm | 1/160 | f/10 | ISO 200

...зеркало Бюгландсфьорда. Кстати, эта вода такая чистая, что её вполне можно пить. Во всяком случае, она ничуть не хуже той, что льется в Москве из водопроводного крана. Только без хлорки, конечно.

135mm | 1/3200 | f/1.8 | ISO 200

Это же место, чуть подальше. Дорога вдоль фьорда идет несколько десятков километров. Туманно, облака наползают на горы, снова начинает идти дождь.

24-70 mm | 1/200 | f/13 | ISO 200

Путь из лета в зиму занимает чуть больше двух часов. Сначала на фоне зелени появляются высокие холмы в снегу, а потом, после двух тоннелей длиной в несколько километров, вдруг въезжаешь в настоящий зимний пейзаж. Температура за бортом около четырех градусов тепла. Это уже начало Хардангервидды – высокогорного плато. Здесь можно остановиться, поиграть в снежки, поглазеть на то, как по воде плавают льдины и над горами стоит холодный туман.

24-70 mm | 1/250 | f/9 | ISO 200

Путь вниз ничуть не менее сложен, чем наверх. Лето наступает так же быстро, как кончилось только что.

24-70 mm | 1/800 | f/9 | ISO 1000

Один знакомый норвежский фотограф говорил, что любую природную аттракцию в Норвегии нужно снимать, прожив рядом с ней какое-то время – хотя бы пару дней, дождавшись нужной погоды. Я стоял у Лотефосс, одного из самых красивых водопадов Европы уже второй раз и мне снова не повезло со светом. Зеленый мох и кустарник на серо-бурых камнях в сочетании с темным, плоским небом создавали довольно суровую картину для съемки. Обычно же здесь, на закате, заходящее солнце освещает верхушку водопада и она светится розовым светом, отбрасывая блики на деревья внизу.

24-70 mm | 1/500 | f/11 | ISO 1000

24-70 mm | 1/1250 | f/5.6 | ISO 1000

После Одды начинается дорога по берегу одного из красивейших норвежских фьордов – Хардангера. Здесь на протяжении сорока километров едешь вдоль длинной череды яблоневых и черешневых садов. Середина июля – это еще не сезон, а в августе здесь на каждом повороте будут стоять таблички с надписью «Moreller» и столики с ящиками черной, крупной, размером с небольшую сливу, южнонорвежской черешни.

24-70 mm | 1/3200 | f/5.6 | ISO 1000

Садовые деревья укрывают пленкой от чаек, больших любительниц ягод.

24-70 mm | 1/2000 | f/4.5 | ISO 1000

24-70 mm | 1/400 | f/8 | ISO 500

Полезная информация для тех, кто поедет этой дорогой – чтобы перебраться на другую сторону фьорда и выехать на дорогу к Бергену, не надо ждать парома в Кинсарвике (Kinsarvik). Там он ходит редко, поэтому езжайте дальше, до Бримнеса (Brimnes). А там, после короткой переправы, уже будет выбор – ехать по старой узкой дорожке "для туристов" (она красивая, но очень узкая) или в Гранвине (Granvin) повернуть на новую 13 дорогу в направлении Восса (Voss) и ехать по ней быстро, через несколько десятков тоннелей.

На пути по берегу Хардангера есть места, где при встрече двух больших автомобилей, разъехаться можно с большим трудом. Как на снимке выше – перед нами на дороге грузовой трейлер встретился с «bobil», домом на колесах. Чтобы им миновать друг друга, всем пришлось сдавать назад и прижиматься к скале. Таких мест на дороге после парома будет много, так что лучше, повторяю, ехать по новому, скоростному шоссе в горах.

Каждый раз, проезжая через эти многочисленные тоннели, не перестаешь удивляться тому колоссальному труду, вложенному в строительство дорог в Норвегии. Десятки, сотни километров тоннелей проложены сквозь скалы, под водой, оборудованы светом, вентиляцией, телефонами и противопожарными средствами. От маленьких, по несколько сотен метров, до таких, по которым нужно ехать пятнадцать-двадцать минут. Я читал, что строительство одного километра дороги в Норвегии обходится в десять-двадцать раз дороже, чем в равнинной Европе.

24-70 mm | 1/100 | f/14 | ISO 500

Берген порадовал солнцем только тогда, когда мы только приехали в отель. Все остальное время шел дождь. Берген – самый дождливый город в Норвегии. Раньше здесь на улице стояли автоматы по продаже набора для туриста – одноразовой фотокамеры и зонтика. Сейчас в сувенирных магазинах продаются пластиковые плащи-накидки от непогоды.

24-70 mm | 1/320 | f/5.6 | ISO 1000

Часть знаменитой "Ганзейской набережной" или Bryggen. К строительству Бергена, как известно, приложили большие усилия немецкие купцы из Ганзейского союза. До 1299 г. город был столицей Норвегии.

J.C.Dahl, «Вид на Бергенский порт», 1806 г. (из собрания Бергенского художественного музея)

24-70 mm | 1/1000 | f/2.8 | ISO 1250

Старые каменные надгробья во дворе кирхи в центре Бергена (те две высокие башенки на картине выше).

24-70 mm | 1/100 | f/2.8 | ISO 1250

Здесь служат священники из т.н. frikirke – независимой от государства лютеранской церкви. Мы сидели во время службы – женщина-священник вела дневную проповедь для небольшой группы прихожан.

135 mm | 1/800 | f/7.1 | ISO 800

24-70 mm | 1/1000 | f/2.8 | ISO 1250

Рыбный рынок на площади у набережной. Здесь подрабатывают, в основном, испанцы – у норвежской рыбной промышленности тесные связи с Испанией.

24-70 mm | 1/200 | f/5.6 | ISO 1250

135 mm | 1/2000 | f/1.8 | ISO 800

У входа в отделение банка «DnB NOR» – бронзовая скульптура нищего. У ног молодого человека табличка с надписью: "Человек не только таков, каким ты его видишь".

Бергенцы:

135 mm | 1/320 | f/5.6 | ISO 800

Дедушка задремал, ожидая автобуса.

135 mm | 1/8000 | f/1.8 | ISO 800

Через дорогу от рыбного рынка работает арт-базар. Художники, скульпторы продают здесь свои работы.

24-70 mm | 1/800 | f/2.8 | ISO 1000

По улицам города в дождь и ветер просто так, без зонтика, пройти трудно.

24-70 mm | 1/50 | f/3.5 | ISO 1600

В художественном музее можно взять с собой легкий пластиковый стульчик и посидеть перед работой, которая понравилась.

24-70 mm | 1/125 | f/4.5 | ISO 1600

Эта работа Йона Гундерсена в разделе современного искусства музея так и называется "Уровень" (1991)

135 mm | 1/500 | f/5.6 | ISO 1000

Фрагмент памятника на главной городской площади.

135 mm | 1/1000 | f/5.0 | ISO 1250

Мальчик и барабаны.

_____

Вот так. Спасибо, что досмотрели до конца. Обратную дорогу я уже немного показывал.

Здесь можно почитать и посмотреть подробнейший технический обзор камеры, которой я снимал в этой поездке.

Теперь еще о фотокамере: проблему с высоким энергопотреблением я решил, отключив стабилизацию картинки – она с такой оптикой и съемкой пейзажей, по большому счету, не нужна. Таким образом моя "Альфа" стала работать раза в три дольше, чем прежде. По-прежнему не хватает широкоугольника, подобного 17-40, но я эту проблему решу, надеюсь. А так, «Сони Альфа A700» прочно заняла место второй камеры в моем багаже. Тестирование аппарата продолжается. :-)

Другой в пути Counter

drugoi.livejournal.com

Смотрите также

• 
  Журналы об охоте
• 
  Издать журнал как
• 
  Журнал учета времени
• 
  Мой контрольный журнал
• 
  Журнал it казахстан
• 
  Темы для журнала
• 
  Электронный журнал чебоксарах
• 
  Журнал наш город
• 
  Дачный питерский журнал
• 
  Бумага журнал экспаты
• 
  Журнал мировое пчеловодство