Это интересно
- ОКД
- ЗКС
- ИПО
- КНПВ
- Мондиоринг
- Большой ринг
- Французский ринг
- Аджилити
- Фризби
Опрос
Полезные ссылки
РКФ
Все о дрессировке собак
Стрижка собак в Коломне
Поиск по сайту
НЕЛЮБИМАЯ РАБОТА — КРЕСТ ИЛИ ВЫЗОВ? Вакансии журнал фома
Работа православной не бывает - Православный журнал "Фома"
«Дорогие форумляне! Душа болит за детей. Семейное положение им устроила, а вот с работой беда. Куда ни придем — везде мертвящий цинизм. Даже в госучреждениях — библиотеках, школах, больницах — все злые и вечно недовольные. Как быть?»
«Братья во Христе! Помогите трудоустроиться немолодому человеку, открыто исповедующему свою веру. Нигде больше полугода такого не терпят. Водитель со стажем».
Это цитаты с православных форумов. Читаю и думаю: а ведь я бы таких тоже не взял. Они же мне весь рабочий процесс парализуют.
«Блажен муж иже не иде на совет нечестивых» — многие «православные безработные» вооружаются первой строкой Псалтири, как футбольный болельщик фирменным шарфиком. Здесь коллега за соседним столом анекдоты пошлые травит, там начальник этнический мусульманин, сям — вообще банковская структура, они людей обманывают, а я не могу.
С каждым увольнением «мертвящего цинизма» вокруг становится все больше, а гордынька стучится в сердце все настойчивей. В конце концов, соискатель духовно сертифицированных вакансий откликается на объявления в православных СМИ — но и тут все не слава Богу! Коллеги по работе, несмотря на свои платочки и бороды, те еще козлики в овечьих шкурах: матушка вечно ворчит и каждую копейку в чужой зарплате видит; батюшка, хоть и добрый человек, а из соцсетей не вылезает; регент хора только что из Египта вернулась, все включено; а уж на самих хористах и вовсе клейма негде ставить.
Вот позвонил только что знакомому настоятелю, спросил о его кадровой политике, а он меня огорошил моими же собственными словами:
— Ты знаешь, я православных христиан очень осторожно на работу беру. Иной раз пассивный атеист лучше активного верующего. Тут недавно такой барбудос попался — еле-еле расстались.
— А что вы говорите своим духовным чадам, когда они спрашивают про трудоустройство?
— Советую не работать в порноиндустрии, на ликеро-водочном заводе, не торговать БАДами, осторожно выбирать себе применение в банковской сфере, маркетинге, журналистике, правоохранительных органах. Но самое главное — ни в коем случае не искать «работу для православных».
Работа благочестивой не бывает. Благочестивой бывает жизнь. И жить ею можно на любом рабочем месте, кроме заведомо мироедского. Я знаю православных тюремных надзирателей, которые сознательно пошли работать в колонию, «потому что мы там нужней». Знаю журналистов, которые даже в зоне риска профессионального выгорания остаются верующими людьми. Я знаком даже с одним маркетологом, которому вера его не только не мешает работать в этой профессии, а наоборот — помогает.
— Христос ведь не запрещал кричать торговцам: «Спелая вишня! Спелая вишня!» — если вишня, которую они продают, действительно спелая, — считает православный маркетолог.
— А если вишня спелая, но при этом не сладкая?
— Я иду работать только туда, где и спелая, и сладкая. Продвигать по-настоящему качественный продукт — это профессиональное наслаждение, поверь мне.
Да верю я, верю. Я вообще считаю, что всевозможные морально-нравственные обременения лишь ускоряют карьерный рост — если, конечно, не заниматься по отношению к сослуживцам «духовным хэррезментом». Во-первых, необходимость нести дополнительные издержки веры — это отличный повод работать лучше. Чтобы окружающие мирились с тем, что ты не совсем такой, как все —нужно стать незаменимым. Тогда и у начальника можно попросить отгул на великий праздник — не откажет. И даже с соседями по кабинету получится договориться не произносить больше трех матерных слов в минуту — поймут и простят.
Во-вторых, это только в постсоветских фильмах авантюристы и циники добиваются всего, а люди с ориентирами — тюфяки и мямли. На самом деле, в стабильном обществе блестящую и надежную карьеру делают только те, кто имеет характер, а чтобы иметь характер, нужно иметь ценности. У человека, для которого существуют «нужно» и «нельзя», гораздо больше шансов преуспеть, нежели у готового на все хищника, вооруженного лишь собственной подлостью. Особенно если эти «можно» и «нельзя» настолько сильны, что не заметны для окружающих.
«Православные безработные» почему-то вообще очень боятся экономики. Механизмы получения прибыли кажутся им греховными сами по себе. Это совершенно иррациональный страх, от которого давно пора избавиться. Бизнес — это всего лишь еще одна возможность действовать. Деньги — такой же язык, как тот, при помощи которого я пишу сейчас этот текст. Он тоже может разрушать, а может созидать. Перечитайте Евангелие — разве Христос боится экономики? Почти все притчи — о талантах, о виноградаре, о неверном управителе — оперируют с не самыми простыми экономическими реалиями того времени. Это как если бы сегодня Спаситель учил нас при помощи слов «дивиденды», «венчурные инвестиции», «волатильность».
Не место марает человека, а человек место. Погубить душу в монастыре не намного сложнее, чем за прилавком ювелирного магазина. Осмысленный труд, направленный на позитивное преобразование реальности — вот и весь критерий при отборе работы для любого нормального человека. Преимущество православного христианина тут лишь в том, что он по причине недоразвитости честолюбия вроде как обязан видеть великий смысл даже в самом заурядном труде.
Короче, как говорит современная молодежь, не выносите сами себе мозг. Процентов девяносто вакансий на рынке труда вам точно подойдут. А если вы считаете иначе — возможно, просто пора идти на исповедь.
На анонсе фото Thoms Leuthr
Дмитрий Соколов –Митрич в этом тексте начал важный разговор о роли работы в жизни православного христианина. Продолжение темы читайте в апрельском номере журнала «Фома» и на нашем сайте.
foma.ru
НЕЛЮБИМАЯ РАБОТА - КРЕСТ ИЛИ ВЫЗОВ?
«Будь готова к тому, что 80 % твоей работы — скучная, тягостная рутина», — в студенческие годы я услышала такое предупреждение от отца. Когда стала работать, обнаружила, что масса моих друзей и знакомых ходят в офис, как на каторгу. «Не мое, не то, не интересно, но что делать — работать-то надо»!С точки зрения христианина, нужно смириться с нелюбимой работой, с тем, что тебя сюда поставил Господь? Или отчаянно искать что-то «свое»? Как не впасть в уныние от своей «нереализованности»? О проблемах, связанных с нелюбимой работой, говорим с протоиереем Максимом Первозванским, главным редактором журнала «Наследник», выпускником МИФИ, до принятия сана работавшим в НИИ приборостроения.
Борьба с помыслами — не только для монахов
— Отец Максим, к Вам как пастырю с какими вопросами по работе приходят люди?
— Вопросы очень разные, как правило, они зависят от того, как человек воспринимает свою работу. Думаю, можно говорить о двух основных положительных типах этого восприятия: есть люди — и они, наверное, самые счастливые, хотя у них тоже бывают свои проблемы и вопросы, — которые относятся к своей трудовой деятельности как к служению, и есть другие, которые относятся к ней как к призванию.
— В чем принципиальное отличие?
— Служение — это когда ты даже можешь не воспринимать свою работу как любимую, но ты видишь ее великую цель, видишь, ради чего ты ее делаешь, и это тебя вдохновляет. Примерно так делались наши великие стройки XX века: человеку могло очень не нравиться «под старою телегою» вместе с рабочими лежать, поднимать целину, но то, что «через четыре года здесь будет город-сад», его очень вдохновляло. То есть не столь важно, что ты делаешь, главное — для чего, в конечном счете.
Есть пограничный вариант: когда человек работает для обеспечения семьи. Это тоже служение — служение своим близким, чье благополучие в определенной степени зависит от тебя и твоего усердия.
— А призвание?..
— Призвание значит, что человек в значительной степени реализуется в своей работе, каждый день для него как праздник, он увлечен самим процессом.
Это варианты положительного отношения. А бывает, человек по-настоящему не любит свою работу, его просто «тошнит» от одной мысли, что туда надо идти. Но по тем или иным причинам он это «ярмо» на себе тащит… Но большинство людей — где-то посерединке находятся между этими моделями отношения.
— Тем не менее этому самому большинству в той или иной степени присуще недовольство. Почему?
— Насколько мне подсказывает мой опыт, в конечном счете все определяет не сама работа, а отношение, которое у нас к ней вырабатывается. Точно так же, в конечном счете, не красота жены и даже не качества ее характера определяют наличие любви мужа к ней, а его отношение к браку, отношение к своей супруге.
Разумеется, к каждому случаю надо подходить индивидуально, но чаще, если ты недоволен своим местом, необходимо точечно и нереволюционно привносить положительные моменты именно в свое отношение к работе.
— Похоже на какое-то самопрограммирование или самообман…
— Напротив! Почему человек должен принимать свои негативные мысли о работе за истину в последней инстанции?
Многие отчего-то считают, что техника внутренней работы, духовной работы, которая описана у святых отцов (из более поздних, например, у Никодима Святогорца в книге «Невидимая брань»), управление своими помыслами, мыслями и чувствами — это только для монахов. На самом деле любой человек должен очень внимательно относиться к своему внутреннему миру, к своим мыслям и чувствам, к помыслам.
Часто негативное отношение к своему начальнику в конце концов переносится и на всю работу, а с работы — на всю жизнь, начинается такое глобальное саможаление. Вот, скажем, идешь с работы и думаешь: «Что за ерундой я все-таки занимаюсь?», или, что сплошь и рядом бывает: «Как же я устал, бедный!» Если ты эту мысль будешь смаковать, позволишь себе ее развить, то назавтра сил не будет вообще идти на работу. И если это продолжается месяцами и годами, то очень быстро ты превратишься в абсолютно безвольное, неспособное к труду существо.
Если же эти мысли ты отогнал Иисусовой молитвой — «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня грешного!» — если не позволил себе их «думать», не позволил им себя разрушать, а наоборот, сконцентрировал свое внимание на том, что положительного сегодня произошло в твоей жизни, то многое изменится.
Даже если у тебя просто нет сил молиться, нужно, по крайней мере, постараться перевести мысли на что-то другое, не позволить этому «паровому катку» проехаться по твоей душе. Далеко не каждый помысл нужно «на грудь принимать», можно и в окопе скрыться — пусть он пролетит над головой, не обращай на него внимания.
Мечты о призвании
— Существует понятие «призвание». Все ищут дело, которое им будет приятно делать, и многие страдают, его не находя. А свое нынешнее положение воспринимают как временные тяготы. Выходит, так и жить, отгоняя навязчивые помыслы, терпеть, пока не найдешь «свое»?
— Тут мне видится две принципиальные ошибки. Во-первых, все наши несчастья — и на работе в том числе — оттого, что мы все время хотим чего-то большего, при этом чаще всего совершенно не соответствуя этому большему: профессионально, интеллектуально. Ну не призывает тебя Господь, не твое это!..
И во-вторых, современные люди, в том числе православные, совершают очень распространенную ошибку. Они относятся к нынешней работе как к некоему необходимому, неизбежному злу.
— И человек опять-таки начинает мечтать о чем-то большем…
— Да. «Вот, я когда-нибудь священником стану / в космос полечу», и, как правило, ничего для этого не делает. Я это очень четко понял на примере одного моего знакомого. Он окончил институт, светский, и собирался стать священником. В армию духовник его идти не благословил, так что он пошел в аспирантуру, которая давала ему отсрочку от армии. Нормальный вариант — почему бы не окончить аспирантуру, если есть такая возможность? Но мой знакомый к учебе там относился как к какому-то жуткому, тяжкому, ненужному периоду своей жизни! Мол, вот сейчас два года пройдут, этот период у меня закончится и я, наконец, смогу заняться делом.
Это принципиально неверное отношение! Тебе не нравится твое дело, но пока нет возможности уйти — по организационным ли, по финансовым ли причинам — надо стараться на любой работе научиться максимально возможному. Делай карьеру или учись изо всех сил — не для того, чтобы продвинуться вверх по карьерной лестнице, а просто чтобы максимально использовать те обстоятельства, в которые ты сейчас Богом поставлен. Нужно делать то, что ты должен делать сейчас. Осваивай новое, добивайся совершенства в том, чем занимаешься!
— Вы можете привести пример?
— Мне хочется похвастаться своей собственной женой, привести ее в пример в этом отношении. Первые 15 лет совместной жизни мы постоянно переезжали, у нас не было собственного жилья. И больше чем на три года на одном месте не задерживались. Но она каждый раз — даже если мы на год переезжали — обустраивала все так, как будто мы будем жить здесь всегда! Это, на мой взгляд, очень правильно.
Неизвестно, будет ли у тебя когда-нибудь «своя» работа, на которой ты будешь счастлив, будешь на 100 % реализован. Надо вкладываться полностью в то, что Господь тебе дает сейчас. Относиться к тому, что тебе Господь сегодня дает, как к главному призванию.
— Есть люди, которые, придя к вере, стремятся всю свою жизнь — в том числе профессиональную — кардинально поменять. У кого-то появляется желание уйти с «мирской» работы, у кого-то — даже стать священником. Как Вы на это смотрите?
— Это состояние неофита, когда человек все на свете начинает по-новому оценивать, резко, бескомпромиссно, — вовсе не плохое. Нельзя потихонечку, меняясь, незаметно стать христианином. Всегда требуется какой-то слом. Даже если в детстве ты был крещен, серьезная, глубокая вера требует переоценки всей жизни, переосмысления своего собственного пути, отказа от старых привычек, может быть, даже от каких-то знакомств. Другое дело, когда человек в неофитстве застревает…
Серьезно менять свою жизнь, конечно, можно, но лучше, когда человек идет на это, уже утвердившись в своей вере. По-моему, практически любая работа может быть освящена, переоценена, по-христиански переосмыслена. У меня был знакомый, который, уверовав, ушел из физики на несколько лет… а потом вернулся. Он понял, что по-прежнему может заниматься физикой, но уже по-новому относясь к жизни и к той же работе.
Попытка — не пытка?
— Отец Максим, Вы по первой специальности — физик, работали в НИИ. Это было ваше призвание? Тяжело ли было отказаться от него ради священства?
— Это была любимая работа. У меня, кстати, была и рабочая специальность, и не могу сказать, что я когда-нибудь унывал на работе. Я думаю, мне дано определенное свойство, в чем точно моей заслуги нет: я умею к тому, что мне дается, относиться с радостью. Правда. Я с удовольствием занимался физикой и достаточно большие успехи делал в данной области. Когда встал перед необходимостью оставить эту профессию, абсолютно не жалел об этом и не вспоминал с тоской.
Я очень хорошо помню момент, когда один из этапов предзащиты диссертации я проходил, зная, что завтра принесу заявление об уходе, что на защиту уже не пойду. И я все равно проходил предзащиту! Потому что все равно еще день, но я — здесь. И это мне очень много дало. Я защищал свою работу, выслушивал замечания, участвовал в дискуссии…
Мне кажется, очень важно умение жить сегодняшним днем.
— Это означает, что не надо искать, не надо пробовать? Это и есть смирение?
— Ровно об этом у меня недавно была беседа с одной женщиной. Она уже в том возрасте, когда, кажется, еще чуть-чуть, и замуж уже не выйдешь — за сорок. И она говорит: «Я открываю Евангелие и читаю: “Стучитесь и отворят вам, просите и дано будет вам”. И с другой стороны мне говорят: “Смирись!” Как же быть — я не понимаю? То ли я должна надеяться, я ведь очень хочу замуж, хочу детей. То ли я должна смириться с тем, что этого никогда не будет». Я ответил: «Почему обязательно так ставить вопрос? Вы смиритесь не с тем, что этого не будет никогда, смиритесь с тем, что этого нет сейчас. Но надейтесь».
То, что смириться со своей нынешней работой нужно — это факт. И получать от нее по максимуму то, что можешь,: деньги — так деньги, опыт — так опыт. Но это не означает, что надо опустить руки — можно оставаться там, где ты есть, на работе нелюбимой, при этом предпринимая какие-то шаги, чтобы найти любимую.
— Попытка — не пытка? А как же тогда быть, скажем, если человек пробует раз, пробует два, пробует три раза — и ничего не получается. Не означает ли это, что всякие попытки надо оставить?
— Вообще волю Божью так и ищут — пробуя. Понятно, что не просто пробуя, а пробуя с молитвой. И если что-то не получается, это можно рассматривать как ответ. Хотя сама форма — то, как «не получается» — имеет свои нюансы. Может быть, это не просто ответ «Не делай», может, это испытание, требующее от тебя проявить упорство, волю, постоянство.
Это не так просто понять. Здесь за человека никто этого почувствовать не способен. При этом он может советоваться со своим духовником, вместе анализировать ситуацию, просить его молиться, чтобы принять верное решение.
Но вообще-то «дергаться» вполне допустимо: «Господи, можно я попробую?» И пробуешь! Разместил резюме. Два месяца прошло — ни одного звонка. Это не значит, что нужно махнуть рукой: «А, ничего не получается!» Это значит, что нужно что-то менять — в другое место попроситься, резюме по-другому написать и так далее.
— Лично Вам приходилось терпеть неудачи?
— Конечно! В свое время, еще до того, как стать физиком, я получил рабочую специальность «токарь». Мне было страшно интересно. Меня поставили к сверлильному станку: сверлишь дырочки в заготовке, получается стружечка, и надо сверлом большего диаметра фасочку с заготовки снять, чтобы стружка отлетела. И я делал больше 1000 штук за смену. Это ужасно! Целый день как робот: чик, снял, чик, снял — в корзинку. Одна фасочка стоила 0,8 копейки, 10 штук сделал — 8 копеек заработал. Так что я там две недели простоял и попросился на что-то другое. И, знаете, мне доверили что-то более серьезное! Правда, когда я в третий раз сломал резец, меня вернули обратно на фасочку. Потом я уже работал по другой специальности. Но если б не попробовал — так бы и стоял на фасочках и ничего б нового не узнал.
Так что я считаю, что надо пробовать, совершенствоваться! Ни у кого нет особого желания тебя тормозить.
— Даже работая на конвейере?
— Даже в самой однообразной работе есть свои плюсы. Я, например, сейчас понимаю, что если б я тогда, будучи токарем, умел молиться, эти мои фасочки были бы как четочки. Очень монашеское занятие!
— Вопрос престижности работы, престижности компании, в которой трудишься, достоин того, чтобы ему уделять внимание?
— Вопрос престижа в обществе — очень тонкий. Он специально формируется. Название «менеджер» вроде бы такое престижное, но за ним ничего особенного не стоит, кроме офисной работы. И зарплаты тоже очень разные. Есть четыре профессии, представители которых, по статистике, наиболее счастливы в работе, потому что она для них напрямую связана со служением. Это врачи, учителя, военные и священники. Престижной в современном понимании ни одну из этих профессий, как вы догадываетесь, назвать нельзя. Вот и делайте выводы…
Хобби
— Ситуация, когда человек смиряется с неинтересной работой и, в качестве компенсации, ищет себе интерес вне трудовой деятельности, — нормальный?
— Абсолютно. Неслучайно XX век с его массовым производством и человеком-винтиком, стоящим на конвейере, и породил такую штуку, как хобби. Скажем, если ты делаешь что-то исключительно головой, то очень полезно что-то делать руками! Сейчас весна — можно делать скворечники.
Я недавно себе сделал книжный шкаф. Сейчас дверку приставляю. Для меня это было крайне важно. У меня была жуткая депрессия: ничего не хочу, никого не могу видеть, молиться не могу. Я поехал на строительный рынок, увидел там циркулярную пилу, которая стоила всего две тысячи. В итоге я «страшные» деньги потратил и купил себе аж три электроприбора: пилу, лобзик и фуганок (электрический рубанок). Давно мечтал! Целую неделю я строгал эти доски, мы с женой обсуждали, творчески придумывали, как и что сделать — и это наши отношения еще укрепило. Замечательно! В результате я пришел в себя.
— Значит, если ты на своей сугубо умственной работе не получаешь выхода каким-то своим способностям, остается желание что-то поделать руками — занимайся после работы тем, что эту потребность удовлетворяет?
— Совершенно верно! Или наоборот. Если тебе не хватает на работе какой-то пищи для ума, для воображения, выхода творческим способностям — можно найти что-то вне работы, что будет компенсировать этот недостаток. И это занятие может, кстати, стать как бы второй работой — у меня так во вторую работу превратилось издание журнала «Наследник», которое вначале я воспринимал как хобби.
Попытаться взять вторую работу — тоже вариант. Получить второе высшее образование, освоить новую профессию — еще один.
У нас ведь сейчас существует четкое разделение: работа — отдых. Надо пытаться эту разорванность, фрагментарность жизни как-то восполнять: чего-то не хватает тебе — занимайся, ищи.
— Понятие «самореализация» — тоже продукт последних лет двадцати?
— Нет, оно было и раньше, как и само стремление самореализоваться. Другое дело, что при этом не говорилось об «обязательной карьере». Что это такое? Если говорить евангельским языком, это попытка те таланты, которые тебе даны, полностью реализовать, не закопать. Это нормально. Вопрос в том, ради чего ты это делаешь?
— Если ради себя?..
— Вот это неправильно. Есть принципиальный момент: когда ты делаешь что-то только ради себя, скорей всего, ты ту самую душу, которую хочешь сберечь, погубишь.
— Но ведь даже само слово «самореализация» предполагает самосовершенствование. То есть ты совершенствуешься сам, ради себя, чтобы стать лучше.
— А ради чего становиться лучше? Зачем быть лучше? Не может быть здесь самоцели. Это промежуточная цель. Утверждение «Я хочу быть умным», «Я хочу быть богатым» подразумевает вопрос: для чего? Почему ты хочешь быть начальником? Зачем ты хочешь разбираться в том или ином вопросе?
— Точно так же можно задать вопрос: зачем, почему ты хочешь стать святым? Зачем тебе духовное совершенствование?
— Да, правильно, почему? Давайте будем отвечать на этот вопрос. Святость — это не цель, это состояние. Зачем ты хочешь быть добрым, милосердным? Для того чтоб приблизиться к Богу. Я хочу любить, жить ради людей, ради Христа. В этом варианте — и деньги, и опыт, и самореализация тебе для этого же нужны.
— Неужели обязательно каждый раз формулировать цель?
— Желательно. Чаще всего мы ее интуитивно понимаем. Но на каком-то этапе цель все-таки надо формулировать, хотя для христианина не должна быть целью «самореализация для самореализации».
Мы живем сейчас в эпоху, когда стало модно употреблять такие слова как «проект». «Жизнь как проект». Но ведь мы не просто механически формируем свою жизнь, как конструктор. Человек и его жизнь — это не механизм, но организм, который развивается. И когда человек себе жестко ставит цели и жестко к ним идет, невзирая ни на что, это зачастую приводит к плохим результатам.
Слова Христа «не вы Меня избрали, а Я вас избрал» относятся не только к апостольству, на мой взгляд. Они относятся вообще к деятельности человека. Нужно лишь постараться понять эту волю Божию о себе, и научиться видеть ее не только в радостных моментах своей трудовой биографии.
Фото PhotoXpress/Евгений Зуев
foma.ru
РАБОТА ДОЛЖНА ДОСТАВЛЯТЬ УДОВОЛЬСТВИЕ - Православный журнал "Фома"
О православных часто можно услышать, что они плохие работники: слишком уж много думают о душе и слишком мало об эффективности своего труда. “Помолиться о хорошем результате для них важнее, чем постараться его достичь!” – возмутился как-то один из работодателей. С другой стороны, от верующих людей часто можно услышать упреки в адрес новой традиции отдаваться работе с головой, забывая при этом обо всем остальном.Легко ли выдерживать бешеный трудовой ритм, необходимый сегодня почти всем, от дворника до бизнесмена, и оставаться при этом православным? И правда ли, что верующие – такие плохие работники? Об этом мы решили спросить человека, не понаслышке знакомого с этой темой – руководителя Кадрового Дома “СуперДжоб” Алексея Захарова.Испытание карьерой
– Алексей Николаевич, скажите: действительно ли вера как-то отражается на профессиональных качествах человека?
– Я уверен, что православному трудиться значительно легче, чем неверующему. В первую очередь потому, что христианин нигде и никогда не ощущает себя одиноким. Любая неудача воспринимается им как испытание от Бога, он находит в ней дополнительный смысл и потому сохраняет свой позитивный настрой. Кроме того, вера дает человеку ощущение прочного тыла, несокрушимой поддержки со стороны Бога, а это помогает ему не бояться идти вперед.
Такой взгляд на жизнь приносит свои плоды. Я знаю, что глубоко воцерковленных людей наниматели часто ценят выше других кандидатов, считая их хорошими, прилежными работниками.
Впрочем, это лишь одна сторона медали. Увы, все, что я сказал, относится далеко не ко всем верующим людям. Для православного человека здесь имеются свои специфические ловушки. Как и во всем остальном, в работе вера еще не является автоматической гарантией от каких-то “провалов”.
Бывает, у человека возникает излишнее “головокружение от успеха”. Зачем стараться и напрягаться, если и так Господь все уладит? Ведь существует не то что соломинка, а настоящий канат, протянутый с неба, и за него можно ухватиться в любой момент! А пока…
Вот это самое “пока” и подводит многих. Все-таки, надеясь на Бога, нельзя плошать самому. В этом, кстати, и состоит главная задача христианина – не расслабляться, делать на земле то, что он должен, не дожидаясь, что Господь сделает за него совершенно все, включая выполнение квартального плана.
Это хорошо выражено в евангельской притче о талантах, когда управитель покарал работника, никак не распорядившегося выданной ему монетой. Бог ждет от нас действия, которое готов поддержать, а не аморфного ожидания того, что Он что-то там даст просто так.
Потому православный человек обязан не ждать подачек свыше, а действовать. И не пытаться все свои неудачи вместо собственной лени и некомпетентности объяснить “церковной” фразой: “Господь не сподобил”.
– Но для современного человека, особенно для жителя столицы, работа – это не просто восемь часов в день. Порой не хватает и двадцати четырех часов, многие буквально живут на работе. Легко ли при этом оставаться христианином?
– А легко ли было оставаться христианином в условиях сталинских лагерей? В голоде, среди уголовников, где выживали порой лишь те, кто становился такими же бандитами? Где, в конце концов, просто запрещали служить Литургию? Мы знаем многих, кто остался тогда христианами, и среди них не только великие подвижники.
Разве все это можно сравнить с проблемами какого-нибудь банковского клерка? Возможно, в современном обществе и сложнее спасаться, чем, скажем, в пустыне или в глубоком затворе, но все-таки это вполне по силам любому, просто человек должен прикладывать к тому определенные усилия.
Вырваться из бешеного ритма, посвятить время общению с Богом – это уже поступок. Тот самый поступок, которого ждет от нас Господь. Который нужно совершить, пожертвовав собственным уютом и комфортом.
При этом мне кажется, что зачастую мы сами создаем себе какие-то особо невыносимые условия, загоняем себя в излишние западни. У нас был случай, когда одному преуспевающему сотруднику дали повышение. Он получил больше полномочий, больше ответственности, в том числе и за других людей. А потом он пришел к руководству и сказал: “Знаете, я не могу быть начальником. Раньше я уходил с работы в семь вечера и забывал обо всем, а теперь у меня голова кругом идет, я отвечаю не только за себя, но и за других. Для меня это тяжело, я так не хочу”. Этот человек в конце концов стал отличным начальником, но многие в такой ситуации “надрываются”.
Многие предпочитают гнаться за эфемерной удачей, за той же должностью начальника, а на самом деле, получив небольшую прибавку и чуть более звучную запись в трудовой книжке, теряют значительно больше.
В конце концов, не стоит гнаться за внешним лоском. Лучше найти то, что наиболее подходит тебе, и ты с легкостью добьешься успеха в этой сфере.
Помню, как мы с однокурсниками подрабатывали гидами, сопровождавшими группы иностранных туристов. Честно скажу, я тогда утратил всякую любовь к музеям и театрам, и с тех пор ненавижу вокзалы и аэропорты.
И в то же время я вижу сегодня тех, кто, придя тогда на эту работу, остался на ней просто потому что именно она доставляла им удовольствие. И вот через двадцать лет эти люди все еще в восторге от своей работы, а к ним уже записываются в очередь туристы, которые мечтают попасть именно к ним и ходят за ними открыв рот.
Гид, конечно, зарабатывает меньше директора нефтяной компании. Но, знаете, в 90-е годы многие рванули в коммерцию и далеко не все достигли успеха. Даже если рассматривать тех, у кого были равные шансы в отношении конкурентов, власти и рэкета. Просто при прочих равных одни оказались прирожденными магнатами, а другие – нет…
Кризис “отсутствия цели”
– Вы говорите о том, что человек должен найти свое место, но выбор у людей не всегда такой уж большой. Представьте себе городок, где единственный завод дышит на ладан, а другой работы просто нет.
– Представляю, и знаю, что такие места – проблема нашей страны. Во многом, решать ее обязано государство, но лично я считаю, что и наши сограждане тоже не должны сидеть сложа руки.
Увы, нужно признать, что наши соотечественники слишком “тяжелы на подъем” и слишком консервативны. Скажем, для американца вполне нормально переезжать из города в город, получая новые назначения, продвигаясь по карьерной лестнице или просто подыскивая более выгодную работу. При этом такое его поведение воспринимается всеми вокруг как вполне нормальное. У нас же подобным образом живут лишь семьи офицеров, да еще и не каждая девушка по этой самой причине согласится выйти замуж за курсанта.
А попробуй парень из провинции поехать учиться в Москву! Кроме прочих сложностей он столкнется еще и с сопротивлением окружающих. Это я помню по себе, когда вместо того, чтобы поддержать мое дерзкое решение, знакомые начали пугать меня тем, как плохо будет в Москве, объяснять, что я ни за что в жизни не поступлю в институт и так далее…Но некоторые верили, что все получится: родители, коллеги на заводе, где я тогда работал. Спасибо им!
Мне кажется, что здесь тот самый случай, когда нам все-таки есть чему поучиться у наших соседей с Запада. Мы должны стать более подвижными, причем я говорю не только о перемене места, но и о перемене профессии.
Закрылся завод? Займись частным бизнесом.
– На это Вам сразу ответят, что рэкет и бюрократия вмиг задушат любое подобное начинание.
– А я отвечу: многие ли пытались? Может быть, “вырвались” лишь единицы как раз потому, что и пробовать отважилась лишь малая горсть авантюристов? В конце концов, не можете открыть свое дело – освойте компьютер и работайте на Москву по интернету!
Когда к нам везут гастарбайтеров из других стран, а прекрасные специалисты в нашей провинции маются без работы, тут, конечно, и государство виновато, что ведет порой весьма размытую политику, не помогает переквалификации своих граждан, не борется с незаконной эмиграцией. Но ведь и люди тоже виноваты, что не хотят делать “грязную” работу, не отваживаются ехать куда-то на заработки. Сидят в своем городе без работы, тогда как в трехстах километрах от него в другом таком же городе не знают, кого взять работать на завод, и таджики с узбеками приезжают туда вопреки всему на свете, готовые жить и работать в нечеловеческих условиях, лишь бы потом выслать денег своей семье.
Я знаю много людей, “челночивших” в начале 90-х для того, чтобы только прокормить собственную семью. Постоянные поездки в Китай и Турцию, мешки-баулы, тяжести переездов… Кто сегодня решится на такой рабский труд?
– Может, дело в том, что люди не ощущают от подобной работы отдачи?
– Знаете, наша организация проводила недавно опрос на тему – должна ли работа доставлять удовольствие. Из двадцати тысяч опрошенных 98% сказали, что да, но вот в чем это удовольствие должно заключаться, люди так и не определились.
Я знаю, что те, кто “челночил” в 90-е, знали, что этим обеспечивают будущее своим детям, и сегодня многие из них с гордостью говорят, что мучились не зря. Выходит, они получили-таки удовольствие от своей работы, хотя и весьма косвенным путем.
Часто говорят, что удовольствие от работы – это только удовольствие от процесса, захватившего тебя с головой, или что это только материальная выгода от твоего труда. По-моему, такой взгляд неверен. Существует лишь малая толика людей, способных трудиться с полной отдачей, достигая при том каких-то результатов, лишь ради зарплаты или напротив, только во имя идеи. Монахи и мультимиллионеры-накопители – это все же не большинство нашего общества. А большинство…
Понимаете, если, сцепив зубы, человек идет на совершенно ненавистную ему работу только чтобы раз в месяц получить деньги и спрятать их себе в карман – из него, как правило, выходит не слишком выдающийся, малоэффективный работник. Он вряд ли будет ценим начальником, да и сам не добьется особых успехов. А значит, и денег опять же получит немного.
Думаю, удовольствие от работы нельзя описать какой-то простой формулой. Это сложный комплекс причин, побуждающих человека трудиться.
Скажем, можно действительно получать удовольствие от самого процесса резьбы по дереву или заточки деталей. Я прекрасно помню это по своей работе токарем на заводе. С другой стороны, бывает и так, что сам процесс вызывает отвращение, а вот достигнутый результат, успех после долгих мучений – это действительно счастье. И, буквально надрываясь, человек продолжает вопреки всему идти к цели, потому что ему нужна еще и эта цель, а не просто гонорар ради гонорара. Бывает по-разному…
Чувство, что ты занимаешься маловажной, тяжелой рутиной, но все-таки она кому-то нужна – тоже способно доставить настоящее удовольствие. Скажу честно, это и мне помогает. Порой в минуты какого-то отчаяния, когда не понимаешь, для чего нужен твой труд, задумываешься о том, что в мире ничего не происходит без воли Бога. Он и сейчас смотрит на тебя: как ты справляешься со своей жизненной задачей? И это ощущение заставляет работать с удвоенной силой.
Рабы – не мы
– Сегодня работодатели сами стремятся формировать условия для работников таким образом, чтобы они получали удовольствие от работы. Вот только делают это порой весьма странными средствами. Исполнение гимна компании или выкрикивание хором проклятий в адрес конкурента считается сегодня грамотным ходом корпоративной политики. Как вы на это смотрите?
– Если кому-то кажется, что такие приемы принесут пользу, пусть пробуют идти подобным путем. Думаю, что в небольших фирмах подобные формы даже могут прижиться. Знаете, как футбольная или хоккейная команда настраивает себя перед матчем, также и менеджеры стараются ощутить себя не разрозненными игроками, а настоящей командой. Прекрасно. Вот только главный вопрос: после исполнения своих речевок в раздевалке команда выходит на поле и побеждает – или уныло пропускает мяч за мячом? Тут все очень индивидуально.
Что же касается больших компаний, то, думаю, что такие приемчики там вообще не работают.
Вообще же прошу вас не забывать, в какой ситуации находится наша страна. Предприятий без корпоративной культуры вообще не существует. Она складывается в любом коллективе, занятом совместным трудом. Просто на предприятиях, существующих еще с советских времен, она сложилась давно, а в новых фирмах все приходится начинать с нуля.
И вот тут отсутствие опыта, попытка делать примитивную кальку с Запада рождает порой самые невероятные формы, вроде каких-нибудь ритуальных избиений чучела конкурента. То, что когда-то и где-то работало при совершенно других условиях и у других людей, превращается просто в фарс… Увы.
Бывает, впрочем, что люди сознательно используют такие примитивные приемы, во многом схожие с приемами сектантов, для того, чтобы создать “коммерческий культ”. Это не слишком распространенная сегодня проблема, но она есть, и ее тоже надо учитывать. Причем не стоит забывать и об отечественном “ноу-хау” в этой области – так называемых “православных компаниях”, где Православие является лишь прикрытием для эксплуатации людей в нечеловеческих условиях.
Что можно здесь сказать? Пожалуй, то же, что я уже говорил раньше: не бойтесь лишиться работы, если эта работа доставляет вам одни неприятности. А еще будьте начеку: не попасться в лапы мошенников-работодателей – это задача каждого человека, требующая от него внимательного отношения к тому, что за атмосфера царит в коллективе.
– А в принципе, нужно ли устраивать жизнь собственных сотрудников, создавать им какой-то комфорт?
– Знаете, я однажды был на конференции директоров по персоналу, где специалисты буквально разделились на два лагеря. Одни поддерживали идею, что сотрудников надо стимулировать: устраивать корпоративные праздники, дарить людям подарки, платить премии, наконец, и всячески поддерживать их иными способами. Другие стояли на противоположной позиции. Их мнение выразил человек, сказавший с трибуны буквально следующее: “Люмпена надо плющить, иначе он не будет работать”, и дальше целую лекцию о том, как именно в их компании “плющат люмпенов”.
Если сравнить показатели компаний, представителей которых я видел на той конференции – они приблизительно равны, но я уверен, что это ненадолго. Рынок рабочей силы находится сегодня в таком состоянии, что очень скоро на нем возникнет серьезный голод на опытных специалистов, да и просто адекватных людей. И вот тогда-то “люмпены” могут резко начать менять место своей работы. Сами понимаете, на успехах фирм, предпочитающих “ежовые рукавицы”, это скажется не лучшим образом.
Сам я категорически против самих понятий: “люмпен”, “офисный планктон”, “офисный раб”. В моем лексиконе их нет, и я надеюсь, что это помогает моим сотрудникам работать в комфортных условиях.
В конце концов, мы не должны забывать, что все мы люди и всех нас Бог создал равными. Уборщицей, менеджером или директором ты должен быть уже во вторую очередь, а в первую – именно человеком…
foma.ru
