Это интересно
- ОКД
- ЗКС
- ИПО
- КНПВ
- Мондиоринг
- Большой ринг
- Французский ринг
- Аджилити
- Фризби
Опрос
Полезные ссылки
РКФ
Все о дрессировке собак
Стрижка собак в Коломне
Поиск по сайту
Текст о тексте. Интервью с переводчиками «Золотой легенды». Vox medii aevi журнал
Презентация «Vox medii aevi» в Москве (отчет) — Vox medii aevi
15 сентября 2017 года состоялась презентация первого номера обновленного журнала «Vox medii aevi». Ее открыл издатель журнала Кирилл Перепечкин. Он рассказал об основных этапах становления издания. Появившись в 2011 году как студенческая стенгазета, уже через год Vox стал студенческим журналом. Первый «серьезный» тематический выпуск вышел в 2014 году, его темой стала печатная культура раннего Нового времени. Вскоре после этого появился внеплановый выпуск, «Аd Vox», посвященный памяти Жака Ле Гоффа. В 2015 году редакция подготовила еще два тематических номера и заключила договор с НЭБ «КиберЛенинка».
В сентябре 2017 года журнал был перезапущен. Он превратился в полноценное научно-периодическое интернет-издание, не связанное с какой-либо институцией. Кирилл Перепечкин также упомянул, что в планах журнала выход на платформу «Open Journal System». Издательская политика журнала строится на свободном распространении — статьи в Vox должны быть доступны любым читателям, поэтому PDF-версия каждого номера будет открыто размещена на новом сайте журнала, где можно найти основную информацию об издании и скачать отдельные статьи. Сопровождение журнала его печатной версией пока не планируется, что, впрочем, дает ряд преимуществ: например, в электронном журнале можно публиковать критические издания источников любой длины.
Второй выступила главный редактор «Vox medii aevi», сотрудница Лаборатории медиевистических исследований Светлана Яцык. Она рассказала о принципах работы журнала и познакомила гостей с составом редакционной коллегии и редакционного совета издания. В редакцию входят преимущественно молодые ученые из МГУ, СПБГУ и ВШЭ, специализирующиеся в области истории, истории искусств, культурологии. Редсовет же состоит из авторитетных исследователей, которые участвуют в рецензировании присылаемых в журнал материалов. Создатели Vox’а пригласили в редсовет специалистов из самых разных областей исторической науки, чтобы каждая статья могла найти «своего» рецензента: в Vox’е действует принцип двойного слепого рецензирования.
В заключение главный редактор журнала прояснила его структуру. Помимо основного («Disciplina»), в нем будут следующие разделы: «Critica», в котором будут помещаться рецензии на недавно вышедшие или оставшиеся практически незамеченными научным сообществом книги и статьи; «Amicis», где будет освещаться состояние медиевистики в регионах и других странах; «Seminarium», нацеленный на публикации переводов различных источников, обсуждение которых с коллегами кажется переводчику важным и интересным; и, наконец, «Editio», где будет осуществляться критическое издание источников.
Хотелось бы отдельно отметить слова Светланы Яцык о глобальной цели журнала, заключающейся в создании единого информационного пространства для медиевистов по всей России (а в перспективе — и по всему миру). Отсюда базовые принципы издания: открытость, стремление к междисциплинарности, надежда на объединение ученых-коллег в одном общем деле.
Первый выпуск журнала посвящен меровингским элитам («Disciplina» I) и Умберто Эко («Disciplina» II). Раздел «Disciplina» I презентовал научный редактор журнала, аспирант МГУ Григорий Борисов. В этом разделе опубликованы перевод статьи Штеффена Патцольда, профессора средневековой истории в Университете Эберхарда и Карла в Тюбингене, о преобладании выходцев из местных элит среди галльского епископата и перевод работы Брюно Дюмезиля, доцента Университета Париж-X, о понятии «общее благо» в эпоху Меровингов. С европейскими учеными соседствуют молодые исследователи: Эдуард Манукян, аспирант исторического факультета Ивановского университета, со статьей о визуализации образа «идеального епископа», и Никита Федонников, магистрант из Высшей школы экономики, со статьей о меровингских погребениях.
Раздел «Disciplina» II представила аспирантка Центрально-Европейского университета в Будапеште Анастасия Папушина. В своей статье она предприняла попытку ответить на вопрос, чем была медиевистика для Умберто Эко? Помимо ее очерка, в «Disciplina» II входят переводы двух статей классика: «Метафора, словарь и энциклопедия» и «Latratus Canis».
После презентации члены редакционной коллегии ответили на вопросы гостей и слушателей.
Алексей Изосимов, Анастасия Ермолаева, Герман БароянФотографии Галины Конончук
__________________________________________________
voxmediiaevi.com
современные проблемы источниковедения» — Vox medii aevi
CALL FOR ARTICLES
«Ad fontes: современные проблемы источниковедения»
Дедлайн: 1 мая 2018
Ответственные редакторы номера: PhD Евгений Хвальков, Василий Долгополов
PDF: Call for Articles. «Ad fontes. Современные проблемы источниковедения»
Классическая дисциплина медиевистики — изучение средневековых источников — активно впитывает в себя новые веяния в исторической науке: компьютеризация знания, статистический анализ, развитие междисциплинарных подходов. Средневековые источники (в том числе неизданные и существующие сугубо в виде рукописей) активно оцифровываются, в научный оборот вводится большое число новых текстов, ранее недоступных исследователю. Такая ситуация дает ученым возможность оперативно сопоставлять данные из разных источников, что меняет сам характер работы с материалом. Доступность данных открывает широкие перспективы для сравнительных исследований и вынуждает пересмотреть выводы, сделанные ранее, что более чем актуально для российского источниковедения.
Редакторы нового номера «Vox medii aevi» ставят перед собой цель показать современное состояние российского и зарубежного источниковедения, продемонстрировать различные подходы к анализу источников. Это могут быть и исследования, детально рассматривающие один источник или набор документов, относящихся к одной эпохе, и работы, которые предполагают анализ целого жанра источников для изучения какого-либо их аспекта, либо эволюции данного жанра. Особое значение имеют общеметодологические работы, которые резюмируют опыт длительного изучения разных типов источников.
Примерный круг тем, которые могут быть затронуты в рамках номера, включает в себя следующее:
> Общетеоретические работы, посвященные исследованию средневековых источников;> Переводы и издания средневековых источников;> Исследования документальных и правовых источников в Западной Европе в ранее и развитое Средневековье, в том числе посвященные работе с массовыми источниками и их статистической обработке;> Анализ источников по истории восприятия ислама на средневековом Западе;> Исследования византийских источников.
Материалы принимаются ДО 1 МАЯ 2018
__________________________________________________
voxmediiaevi.com
школа «Анналов» осталась в прошлом (фрагмент интервью) — Vox medii aevi
В декабре главный редактор «Vox medii aevi» Светлана Яцык взяла интервью у американского историка Роберта Дарнтона, который презентовал свою книгу «Цензоры за работой. Как государство формирует литературу» (Новое литературное обозрение, 2017) на ярмарке интеллектуальной литературы Non/fiction. Беседа опубликована на портале «Горький», а мы делимся с вами небольшим фрагментом, где профессор Дарнтон рассуждает о школе «Анналов» и социальной истории.
Существует ли еще школа «Анналов»?
Боюсь, она осталась в прошлом. Но ответ на этот вопрос зависит от того, что подразумевать под школой «Анналов». Когда я был в вашем возрасте, я отправился во Францию и познакомился там с тогдашними представителями школы «Анналов». Фернан Бродель однажды назначил мне встречу, к которой я с волнением готовился. Кто-то передал ему экземпляр моей первой большой книги (речь идет о книге Mesmerism and the End of the Enlightenment in France (1968) — прим. пер.). Но мы ее не обсуждали: встреча продлилась всего несколько минут, Бродель меня благословил, и я вышел. Нельзя сказать, что у нас состоялось настоящее знакомство.
Впрочем, у меня было хорошее представление о том, чем занималось следующее поколение Школы. Некоторые из его представителей ненамного старше меня — это Франсуа Ферре, Эмманюэль Ле Руа Ладюри; некоторые — моложе (например, Даниэль Рош, Роже Шартье и другие). С ними мы стали довольно близкими друзьями. Они воплощали для меня школу «Анналов». Их исследования посвящены изучению глубинных сил в истории, вопросам о структурах (в первую очередь — демографических и экономических) и о том, как эти структуры можно изучать. Одним из лучших демографических историков я считаю Пьера Губера (Pierre Goubert, 1915–2012), моего близкого друга. Он занимался XVII веком.
Амбициозная задумка представителей «Анналов» заключалась в том, чтобы системно осмыслить все общество (его социальную, демографическую и экономическую структуры) в его движении через длительные отрезки времени — и отразить все это в одной статье. Меня это очень воодушевляло, особенно — возможность посмотреть на историю снизу, описать все слои общества, даже самое его дно. Мне это казалось очень инновационным.
Так выглядела школа «Анналов» в тот момент, когда я с ней познакомился. Но сегодня уже никто не занимается структурами. В какой-то момент пришла реакция на это — то, что называют «историей ментальности». Представители этого направления изучают то, как обычные люди видели мир. Этим занимался, например, Мишель Вовель. Из этого выросла антропологическая история, которой занимался и я. Да, антропологи на меня повлияли — особенно Клиффорд Гирц. Кроме того, нас всех очень интересовала политическая философия, которую мы воспринимали как длящийся спор между мыслителями. То есть не история идей в чистом виде, а история политического языка и культуры.
Так что, думаю, та исключительность школы «Анналов», которая, безусловно, была в 1960-х, уже испарилась. Или, скорее, перенята многими другими историками.
Мой учитель Олег Воскобойников, ученик Жана-Клода Шмитта, иногда в шутку называет себя представителем пятого поколения «Анналов».
Жан-Клод — мой друг, я восхищаюсь его работой. Он работает в Высшей школе социальных наук (EHESS), то есть институционально наследует «Анналам». Журнал «Annales. Histoire, Sciences Sociales» продолжает выходить. Многие члены EHESS, особенно те, кто входит в редколлегию «Анналов», будут, конечно, настаивать на том, что Школа существует!
Отлично, если так, я желаю им всего наилучшего. Но старой социальной историей уже никто не занимается. И я думаю, что эволюция интересов Шмитта — хорошее подтверждение этого тезиса. Воскобойников может быть пятым поколением, но от поколения к поколению школа меняется.
Симпатизируете ли вы какому-то другому направлению исторической мысли? Может быть, микроистории?
Я не считаю себя микроисториком. Более того, некоторые из них меня убедительно критикуют. Например, Джованни Леви (Giovanni Levi) написал статью*, критикующую «Великое кошачье побоище» за то, что там было слишком много антропологической идеологии. Он, правда, не сказал, в чем именно она заключалась, ну да ладно. Думаю, он почувствовал мой бэкграунд, коренящийся в символической антропологии.
*Levi G. I pericoli del Geertzismo // Quaderni Storici. 1985. № 58. P. 269—277. (http://www.jstor.org/stable/43777309);Леви Дж. Опасности гирцизма // Новое литературное обозрение. 2004. №70 (http://magazines.russ.ru/nlo/2004/70/le4.html).
__________________________________________________
voxmediiaevi.com
Текст о тексте. Интервью с переводчиками «Золотой легенды» — Vox medii aevi
В ожидании выхода второго тома «Золотой легенды» на русском языке, «Vox medii aevi» побеседовал с авторами перевода — Ириной Кувшинской и Ильей Аникьевым. Они рассказали о работе над текстом, о влиянии труда Иакова Ворагинского на средневековую культуру и иконографию и о схоластических тонкостях его сочинения. Перевод не вошедшего в издание Сказания о святой Доротее, а также рецензию на первый том можно прочесть в последнем номере Vox’а.
Vox medii aevi: Прежде всего расскажите, как и почему это произведение получило название «Золотая легенда»?
Илья Аникьев: Как вы понимаете, прилагательное aureus — золотой — для средневекового читателя характеризовало качество книги, ее востребованность, ее читаемость, ее цену. Мы знаем не только «Золотую легенду», у нас есть примеры из более поздних времен, когда «Германия» Тацита стала называться в кругах немецких гуманистов Libellus aureus (лат. Золотая книжечка). «Золотая легенда» именно в этом смысле aurea, поскольку заменила собой практически все предшествующие ей легендарии и стала самым читаемым текстом в церкви в рамках богослужебного круга, а впоследствии стала читаема самими мирянами, в частном порядке.
Ирина Кувшинская: У этой книги три названия. Первое — «Legenda Sanctorum», «Легенда о Святых» — дал книге автор. Уже в начале XIV в. появилось название «Legenda Aurea Sanctorum» — «Золотая легенда о Святых». Третье название связано с одной из последних глав книги, представляющей собой большую историческую хронику, которая открывается рассказом об истории завоевания Италии лангобардами. Название «Ломбардская история» («Historia Lombardica») соответствовала и той области Италии, где была написана книга.
VMA: Ирина Владимировна, как и когда вы впервые встретились с «Золотой легендой»? Что предшествовало ее переводу?
И. К.: У этой книги, я бы сказала, есть ангел-хранитель. Дело в том, что в собрании Государственной Третьяковской галереи, точнее, в собрании дома-музея Павла Дмитриевича Корина (оно существует как отдельная коллекция, но в последние годы недоступно, поскольку дом-музей закрыт на ремонт), хранится алтарный образ «Коронование Марии»: Христос и Мария на троне в окружении святых и музицирующих ангелов. Этот образ, согласно каталогу, именуется «Тосканская икона» и датируется первой четвертью XV в. Как нам удалось установить, алтарный образ принадлежит мастерской Биччи ди Лоренцо, достойного и известного во Флоренции мастера, исполнявшего заказы для ряда флорентийских церквей. Во время работы над этой темой, естественно, возник вопрос о сюжете, связанном с праздником Assumptio (Взятие Пречистой Девы Марии в Небесную славу). Тогда, лет семь тому назад, я впервые открыла 119-ю главу «Золотой легенды» и перевела ее вчерне, в то время еще не предполагая, что мне выпадет честь опубликовать главы этой великой книги на русском языке.
Можно без преувеличения сказать, что Иаков Ворагинский сыграл существенную роль в утверждении мариологии как отдельного учения о Богоматери. Текст главы об Успении Пречистой Девы Марии, кроме апокрифических легенд, содержит пространные выдержки из трудов Григория Великого, Августина и Иеронима. Благодаря «Золотой легенде» высокое богословие становилось достоянием не только ученых теологов, но и большого круга читателей — вначале клириков, затем образованных горожан, особенно после того, как в начале XIV в. были выполнены переводы книги на различные европейские языки. Главы, посвященные Рождеству Девы Марии, Благовещению, Рождеству Христову и Поклонению волхвов вдохновляли Джотто, Беноццо Гоццоли, Доменико Гирландайо и других художников эпохи Возрождения на создание фресковых циклов и алтарных образов.
Обложка первого тома (источник: http://store.icatholic.ru/collection/frontpage/product/voraginskiy-i-zolotaya-legenda)
VMA: А как возникла идея полного перевода книги, и как вы впоследствии распределили между собой этот огромный труд?
И. К.: Я начинала перевод книги с небольших текстов, буквально на страничку. Мне хотелось перевести отдельные главы для искусствоведов, может быть, издать сборник избранных легенд — о святых Себастьяне и Христофоре, о воине Георгии, о святых девах Агнессе и Маргарите, о Рождестве Христовом и Обретении Креста Господня. Затем встал вопрос о больших схоластических текстах, посвященных Отцам Церкви. Как раз в это время, закончив исторический факультет МГУ, Илья пришел работать на кафедру древних языков. Мы сидели на заседании кафедры, я рассказала ему о своей работе и по его реакции поняла, что Илья ей весьма заинтересовался. Я сразу предложила — хотите?
Должна сказать о работе Ильи: столь блестяще перевести сложнейший текст об Адвенте или об Обрезании Господнем — не знаю, кто еще сможет. Потому что это головоломнейшая схоластика, математически выверенная и строгая, с рядом построений, временами настолько неожиданных, что в русском языке иногда еще не сложился адекватный способ перевода подобных текстов. Илье принадлежат также переводы всех глав, посвященных средневековой литургике. Кроме того, все мои переводы из схоластики тщательно вычитаны им и проверены, во избежание неточностей, за которые в эпоху Средневековья могли бы обвинить в ереси.
Когда мы с Ильей только начинали вместе работать, он спокойно говорил: «Это схоластика, она — как математика, как логика, никаких эмоций: четкий тезис, к нему разъяснение, еще один четкий тезис и далее, и далее». У нас сложилось единое отношение к стилю и языку книги, поэтому не думаю, что вы сразу почувствуете, кому принадлежит тот или иной перевод. Мы также бесконечно благодарны редактору текста Игорю Баранову за редкое понимание задач перевода, внимательное и творческое отношение к нашей совместной работе. У Иакова Ворагинского правильная, яркая, энергичная, импульсивная латынь, и переводить ее можно современным литературным русским языком, избегая излишних славянизмов и архаизации, присущей традиционному изложению житийных текстов.
«Это схоластика, она — как математика, как логика, никаких эмоций: четкий тезис, к нему разъяснение, еще один четкий тезис и далее, и далее»
VMA: Илья Игоревич, расскажите об особенностях перевода «Золотой легенды», какие были сложные моменты на этапе подготовки текста?
И. А.: Вопрос в действительности очень объемный. Сложности были разные. Во-первых, сложности терминологические. «Золотая легенда» привносит в русский язык, в русскую культуру определенный пласт лексики, связанный с литургией римского обряда, поскольку это был текст для внутрилитургического употребления и значительная часть его посвящена толкованию литургии: почему церковь в такой-то день поет такие-то антифоны, почему совершается тот или иной обряд именно тогда-то, что он значит для символического толкования, которое Иаков Ворагинский берет из предшествующих ему сумм, например, сочинения Препозитина Кремонского. Многие из этих литургических терминов отсутствуют в русском языке в принципе, потому что римский обряд и обряд Восточной Церкви различны, эквиваленты находить сложно, порой невозможно, а, в общем-то, и не нужно.
Во-вторых, потому что в русском языке и русской культуре римская литургия зачастую присутствует в варианте, установленном после Второго Ватиканского Собора, и активный перевод литургических и смежных текстов начался в 90-е гг. XX в. и осуществлялся уже на базе современной реформированной римской литургии, а литургические реалии Иакова Ворагинского сильно отличались. Многие вещи: праздники, названия деталей облачения, песнопений — просто исчезли из обихода Римской Церкви в ординарной форме богослужения. Это первая сложность. Вторая — разнородность самого текста, т. к. мы имеем дело с компиляцией, хотя и очень талантливой. Мы видим перед собой набор разного уровня текстов из разных веков, которые Иаков Ворагинский своим искусством сшил в единое целое. Переходить от одного стиля к другому, при этом сохраняя некоего рода единство, подразумеваемое Иаковом как редактором и компилятором, довольно сложно.
VMA: Можете привести конкретные примеры?
И. А.: Разумеется. Как переводить, например, литургические термины septuagesima, sexagesima, quinquagesima? Последний буквально означает «Пятидесятница». Но это не та Пятидесятница, когда Святой Дух снизошел на апостолов. Приходится как-то разводить эти термины. Мы решили, не изобретая новых терминов, выделять одну из Пятидесятниц (Quinquagesima) курсивом.
Из целых текстов наибольшую сложность представляли тексты схоластические, не потому, что они скучные и тяжелые, а потому, что это способ мышления и упорядочения информации, который современному читателю несвойственен: когда, например, какой-нибудь праздник начинает раскладываться на свои характеристики, например, Пришествие Христово, Adventus Domini: оно было пришествием в четырех смыслах, и из этих четырех смыслов первый смысл имеет три значения, из которых третье имеет пять признаков. Для человека XIII в. это был вкус к настоящему рассуждению, что придавало тексту красоту, стройность. Когда же начинаешь перелагать это на современный русский язык, текст воспринимается совсем по-другому. Переводить такие тексты, сохраняя их особенности и в то же время делая понятными для современного читателя — довольно непростая задача.
VMA: Какой текст вы взяли за основу для перевода, учитывая, что количество списков и публикаций «Золотой легенды» огромно?
И. А.: По счастью, мы имели дело с хорошим критическим изданием. Начали работать с публикацией Теодора Грессе, сделанной еще в XIX в., которая не лишена серьезных недостатков. Но в 2014 г. вышло вполне удовлетворительное с точки зрения критики текста и с точки зрения комментариев издание в серии Fontes christiani, с которым мы в 2015 г. продолжили работу, сверили с ним весь прежде переведенный текст, восполнив немалое количество лакун и получив множество правильных прочтений.
И. К.: Занимаясь переводом текста «Золотой легенды», мы с Ильей постоянно встречались со ссылками на средневековых авторов, с пространными цитатами из Августина, Иеронима, Амвросия Медиоланского, Дионисия Ареопагита, Бернарда Клервоского и проч. Весь прошлый год мы посвятили вычитке и сверке текста первого тома книги, поиску ссылок и цитат по Латинской патрологии и другим источникам. Перед нами открылось море средневековой учености: до настоящего времени многие из книг, которые использовал Иаков Ворагинский, не переведены на русский язык. Это книги, по которым учились в средневековых университетах — «Схоластическая история» Петра Коместора, «Книга сентенций» Петра Ломбардского, «Великое зерцало» Винсента из Бове — громадное наследие, которое хотелось бы переводить дальше. Для исторического факультета, как мне кажется, было бы интересно и возможно составить своего рода хрестоматию: в ней можно было бы собрать тексты, хорошо известные средневековому студенту, который учился, например, в Парижском университете — тексты, в которых была бы собрана квинтэссенция мудрости предшествующих веков.
VMA: «Золотая легенда» — сборник уже существующих историй и рассказов. Как среди них присутствует сам блаженный Иаков, видны ли в тексте его симпатии, человеческие эмоции?
И. А.: Видны, и очень сильно. Во-первых, видно его отношение к тем текстам, с которыми он работает, очень бережное. Он никогда не позволяет себе выкинуть неудобный кусок. Вот, например, в житии св. Климента. Он приводит его из Псевдоклементины. И в то же время он не позволяет себе устранить сомнительные части текста. Ведь Псевдоклементины — это своего рода позднеантичный христианский роман, очень похожий по сюжетным ходам на современные сериалы из жанра мыльной оперы. Апостолы и св. Климент ведут себя в нем не самым ортодоксальным и христианским образом. И все же Иаков Ворагинский не позволяет себе изменить текст, лишь скромно комментируя, что, по его мнению, апостолу не подобало то или иное деяние. В некоторых местах «Легенды» он позволяет себе рассуждать на темы справедливости или несправедливости, правдивости или неправдивости рассказа. В этом смысле Иаков — настоящий доминиканец: дотошный, стремящийся не кривить душою, доискиваясь до истины.
«Переводить такие тексты, сохраняя их особенности и в то же время делая понятными для современного читателя — довольно непростая задача»
VMA: Чем обусловлена такая популярность «Золотой легенды» в средневековой Европе?
И. К.: «Золотая легенда» была первоначально задумана как книга для проповедников, как обширная «Сумма», в которой, кроме конкретного фактологического материала, можно было найти ответы на многие вопросы морального характера: о грехе, о покаянии, о прощении. Особенно интересны в этом отношении тексты, посвященные сказаниям о евангелистах. В рассказах о проповеди апостолов в отдаленных краях обетованного мира в форме притч или ответов на вопросы, задаваемые язычниками, в образной форме объяснены сложнейшие вопросы вероучения. «Золотую легенду» завершают поучения святых отцов-пустынников и сказание о царевиче Варлааме и мудреце Иосафате, хорошо известное в восточно-христианской традиции. В иерархии трудов доминиканских авторов книга Иакова Ворагинского заняла некое срединное положение между краткими легендариями, предназначенными для нужд проповеди, и схоластическими «Суммами», обращенными к читателю, имеющему опыт в углубленном рассмотрении богословских вопросов.
Возможно, первоначально именно энциклопедический характер книги определил ее популярность. Большая часть рукописей XIII — начала XIV в. происходит из парижских мастерских, близких университетским кругам. В то время существовала традиция: определенная группа студентов заказывала переписчику одну часть текста, другая группа — другую часть, и так совместно оплачивалось изготовление рукописи, необходимой для занятий. Существует ряд рукописей «Золотой легенды», разделенных на подобные тетради.
«Золотая легенда» дает блестящие примеры классической схоластики. Так, например, текст о празднике Благовещения Господня построен по следующему плану. В начале каждого периода помещен стих из Евангелия от Луки, далее — строки из Глоссы на Евангелие, далее — цитаты из Гомилии Бернарда Клервоского и, наконец, толкование самого Иакова Ворагинского. Схоластическую часть завершает стихотворный гимн, в котором чудо Благовещения рассматривается как ключевой момент Священной истории. Особую красоту заключительной части этой главы придают рассказы о чудесах, заимствованные из «Книги чудес Пречистой Девы Марии». Так возникает удивительный и абсолютно неповторимый текст, торжественный и целостный в своей сложной композиции. Средневековый компилятор, по выражению Исидора Севильского, соединял чужие слова со своими подобно тому, как торговец красками смешивал различные вещества, чтобы получить новый неповторимый оттенок цвета. В большинстве глав «Золотой легенды» Иаков Ворагинский использует тексты ранних доминиканских легендариев XIII века, мартирологи эпохи Каролингов, апокрифические сказания и выдержки из трудов Отцов Церкви. Тем не менее среди этого стилистически разнообразного материала сохраняется авторская интонация, удивительное ощущение чуда и искренняя вера. Возможно, именно эти особенности книги, помимо ее энциклопедического характера, определили популярность «Золотой легенды» на протяжении дальнейших веков.
VMA: Как отразилась популярность «Золотой легенды» в искусстве? Каково ее влияние на иконографию?
И. К.: В начале XIV в. сочинение Иакова Ворагинского было переведено на основные языки средневековой Европы и стало излюбленным чтением образованной части знати и горожан. Когда мы говорим, что книга оказала большое влияние на иконографию, можно сказать и обратное: мы воспринимаем «Золотую легенду» сквозь призму искусства раннего Ренессанса. Это время связано с появлением небольших домашних алтарных образов. На них Деву Марию окружают особо почитаемые святые, рассказы о которых собраны в «Золотой легенде»: это архидиаконы Стефан и Лаврентий, братья-целители Косма и Дамиан, святые девы Маргарита Антиохийская, Екатерина Александрийская, Агата и Луция. В XV веке книга Иакова Ворагинского становится любимым душеполезным чтением мирян. В первые десятилетия книгопечатания в различных городах Европы вышло не менее 87 латинских изданий «Золотой легенды», поэтому книгу иногда называют «бестселлером Средневековья».
VMA: А как жил текст Легенды после Иакова Ворагинского?
И. К.: Главы «Золотой легенды» можно читать по порядку, с самого начала, но можно открыть книгу и начать с любого текста, и потому каждый прочтет ее по-своему. Цикличная композиция позволяла дополнять книгу новыми легендами о святых. Уже ко времени книгопечатания, в изданиях XV в., мы находим основную неизменную часть текста Иакова Ворагинского и более поздние дополнения, сохраненные в классическом издании Грессе, основанном на одной из инкунабул. Первое печатное издание «Золотой легенды», вышедшее в Кёльне, включало около 280 глав, во французском издании 1480 г. их становится 440, в английском издании Уильяма Кэкстона 1483 г. — 448 глав. Книга продолжала жить, ее история сравнима с эпической традицией, в которой есть основной текст, дополняемый позднейшими сказаниями. «Подобно тому, как золото справедливо считается благороднейшим среди других металлов, сия легенда является самой благородной среди всех прочих книг», — писал Уильям Кэкстон.
M11193.Fol. 2v 
M11193.Fol. 2r 
M11193.Fol. 1v 
M11193. Fol. 1r Содержание и начало первого печатного издания «Золотой легенды»(источник: http://digital.ub.uni-duesseldorf.de/ink/content/thumbview/5997096)
После долгого периода забвения, связанного с эпохой протестантской критики и веком рационализма, в конце XIX — начале XX в. «Золотую легенду» открыли неоромантики. В книге стали видеть выражение «средневекового духа», находить в ее сказаниях особую безыскусность и простоту, как бы роднящую сочинение Иакова из Варацце с «Цветочками» святого Франциска Ассизского и народными легендами. В 1892 г. Уильям Моррис издал три тома «Золотой легенды» в переводе Уильяма Кэкстона, иллюстрированные изысканными гравюрами и стилизованные под средневековую книгу, какой ее представляли художники-прерафаэлиты. В самом начале XX в., почти одновременно, вышли два перевода «Золотой легенды» на современный французский язык: это перевод аббата Роза и перевод Теодора Вышева. Сказания «Золотой легенды» постоянно переиздаются во Франции, пересказываются как детское чтение, иллюстрируются различными художниками. Перевод «Золотой легенды» на польский язык осуществил Леопольд Стафф, выдающийся поэт и филолог, переводивший также «Цветочки» Франциска Ассизского. Таким образом, для многих европейских стран «Золотая легенда» Иакова Ворагинского является важной частью литературного наследия, и не только латинского Средневековья, но и литератур на национальных языках.
«Главы «Золотой легенды» можно читать по порядку, с самого начала, но можно открыть книгу и начать с любого текста, и потому каждый прочтет ее по-своему»
VMA: На различных сайтах, в том числе и в Википедии, можно встретить упоминание о том, что русский перевод «Золотой легенды» задумывал Осип Мандельштам. Есть ли какая-то информация на счет его планов?
И. К.: Мне об этом, к сожалению, ничего не известно. Кстати, отмечу, что необходимо переписать статью о «Золотой легенде» в русской Википедии, поскольку в ней честно пересказаны все ошибки и несуразности, содержащиеся в англоязычной статье. Повторяя все традиционные положения протестантской критики культа святых, автор статьи тем не менее приходит к выводу о необыкновенной популярности книги и ее значении для мировой художественной культуры, никак не объясняя читателю этот феномен и противореча всему ранее изложенному. Даже иллюстрации к статье подобраны неуместно, ибо легенда о святой Варваре, представленной на одной из картинок, отсутствует в основном корпусе глав «Золотой легенды».
VMA: Учитывая многогранность текста, на какую аудиторию рассчитан ваш перевод, для кого он предназначен?
И. А.: Мне кажется, что это книга для любого заинтересованного читателя. Я думаю, что профессионал-медиевист найдет в ней источник, с которым можно работать, который можно читать. Человек церковный, найдет то, что вкладывал в нее Иаков Ворагинский: примеры из житий святых, объяснение смысла праздников. Всякий иной читатель, просто культурный человек, я полагаю, обретет сокровищницу сюжетов и образов, которые присущи всей европейской культуре со времен Средневековья. Некоторые из них и вошли-то в культуру именно благодаря «Золотой легенде»: как в изобразительное искусство, о чем Ирина Владимировна лучше меня расскажет, так и в литературу. Будучи одним из краеугольных камней европейской литературы, «Золотая легенда» будет интересна любому, кто чувствует интерес к той христианской, европейской культуре, которой и мы, и наша страна не чужда. Любой культурный человек может читать этот текст, получать удовольствие. Кроме того, «Золотая легенда» — это, можно сказать, воплощение классического Средневековья. В ней есть все: серьезная схоластика, попытки мыслить, толковать, но, с другой стороны, в ней есть и непередаваемая легкость, веселые истории, поучительные примеры — все то, что средневековый читатель хотел бы прочесть в ней и, я верю, захочет и сегодняшний.
VMA: Как получилось, что вы решили издавать книгу в Издательстве францисканцев? Они сами вам предложили или вы их нашли?
И. А.: Мы долго думали, и у нас были различные варианты, но так случилось, что одновременно к францисканцам обратились мы оба, притом через разные каналы. И когда мы, собственно, встретились с издателем, с отцом Николаем Дубининым, с редактором нашей книги Игорем Барановым и начали обговаривать условия, мы поняли, что встретили в коллективе издательства самое теплое, рабочее и профессиональное отношение. Мы поняли, что именно здесь стоило издавать «Золотую легенду», тем паче что францисканцы специализируются уже много лет на издании католической литературы, не только современной, но также и исторических источников. У них есть хорошие издания переводных монографий по богословию и истории Церкви.
VMA: Последний вопрос касается второго тома «Золотой легенды». В какой он сейчас стадии и когда можно ожидать его появление?
И. А.: Он уже переведен, сейчас мы с Ириной Владимировной активно занимаемся вычитыванием текстов, что никогда не бывает лишним. Занимаемся написанием комментариев, опять же не столь больших. Написание большого, серьезного комментария на русском языке — это дело будущего и возможный труд далеко не одного человека. Ждать книгу стоит, думаю, в обозримый календарный год, если мы продолжим работу в том же темпе, но не стану называть точных дат.
__________________________________________________
voxmediiaevi.com
«Vox medii aevi» в Институте истории СПбГУ. Фото и видео — Vox medii aevi
9 октября 2017 года в Институте истории Санкт-Петербургского государственного университета состоялось специальное заседание студенческого научного общества кафедры истории Средних веков, на котором обновленный «Vox medii aevi» был представлен петербургской публике. Провели презентацию главный редактор Светлана Яцык и издатель журнала Кирилл Перепечкин. Мы признательны пришедшим гостям и выражаем большую благодарность за состоявшееся обсуждение и дискуссию. Видео прошедшего мероприятия, фотографии Анны Семёновой и Алексея Руcакова вы найдете ниже.
__________________________________________________
Часть 1. История журнала и его обновление (Кирилл Перепечкин)
Часть 2. Принципы и научная позиция журнала, редакционный совет и редколлегия (Светлана Яцык)
Часть 3. Содержание первого номера, особенности опубликованных статей и значение открытого доступа (Кирилл Перепечкин)
Часть 4. Темы будущих номеров и дальнейшее развитие журнала (Светлана Яцык). Дискуссия и вопросы.
__________________________________________________
Фотографии Алексея Рудакова:
__________________________________________________
Фотографии Анны Семёновой:
__________________________________________________
voxmediiaevi.com
КОНСТРУИРОВАНИЕ И ЗАИМСТВОВАНИЕ ИКОНОГРАФИЧЕСКИХ ТИПОВ» — Vox medii aevi
CALL FOR ARTICLES
«Кочующий образ: конструирование и заимствование иконографических типов»
Дедлайн: 1 мая 2018
Ответственный редактор номера: к. и. н. Екатерина Носова
PDF: Call for Articles. «Кочующий образ: конструирование и заимствование иконографических типов»
Соборы и иконы, миниатюры и гравюры, печати и монеты — средневекового человека окружали изображения, многозначные и многозадачные. Изображение, отчасти нацеленное на неосознанное восприятие, затрагивало область издавна сложившихся стереотипов. Стереотипы в свою очередь отсылали к массовому сознанию.
Выбирая определенный символ для своей монеты, печати или герба, средневековый человек опирался на сложившуюся традицию — принятые трактовки символов, наследие предков. Были и попытки наполнить привычный символ новым содержанием, выйти за рамки стереотипов. Но для того, чтобы избежать ошибок в интерпретации, символ должен был оставаться узнаваемым и понятным, поэтому новое обозначалось тем же иконографическим языком. Таким образом, конструирование визуального образа превращалось в конкуренцию массового и индивидуального сознания.
Исследовательская задача, поставленная в данном номере, — расшифровать иконографическую программу, ответить на вопрос, откуда взят тот или иной элемент изображения, что он означает и с какой целью использован. Второй комплекс вопросов связан с восприятием окружающими сконструированного образа.
Какова была реакция того, кто видел эти изображения? Насколько их трактовка изображения совпадала с тем смыслом, который закладывал исполнитель? Почему иногда публичная демонстрация изображений приводила к конфликтам в обществе?
Предлагаются следующие общие направления в тематике исследований:
> Заимствовать и создавать: процесс формирования образа;> Модели, клише и шаблоны;> Величие и власть: изображения на службе у политики;> От отца к сыну: наследование образа;> Взаимовлияние элементов внутри иконографического типа;> Многозначность: проблема интерпретации распространенных символов и образов;> На перепутье: проблема интерпретации изображений разными культурами.
Материалы принимаются ДО 1 МАЯ 2018
__________________________________________________
voxmediiaevi.com
Vox medii aevi 1(12) 2015 — Vox medii aevi
Номер целиком (pdf)
____________________________________________________________________________
«Vox medii aevi» 1(12) 2015
Структуры власти в кельтских обществах
Ответственный редактор: Феликс Левин
____________________________________________________________________________
Содержание
DISCIPLINA
7–14 | Феликс ЛевинО проблемах кельтологии и организации власти в кельтоязычных обществах
15–23 | Оксана ДерезаКоролевская власть в Уэльсе в XI–XII вв.: между героическим прошлым и туманным будущим
24–34 | Анастасия ПавлуцкаяБретонское герцогство под властью трех первых династий (конец X – середина XII вв.)
35–44 | Екатерина МихайленкоСвятая Маргарита Шотландская: образ королевы в шотландском историописании XII–XIV вв.
45–56 | Владислав СтасевичВожди и король: традиции наследования власти в гэльских кланах и креации ирландских пэров при Генрихе VIII
BASIS
58–71 | Игорь МальскийБретонская ветвь романов Круглого Стола и ее связь с христианской апокрифической литературой
72–83 | Игорь МальскийОбретение Книги Грааль (отрывок)
84–87 | Оксана Дереза«Основы знаний об Ирландии» Джеффри Китинга и король с говорящим именем
88–92 | Джеффри Китинг«Основы знаний об Ирландии» (отрывок)
ARS, ARTIS
94–110 | Ольга ЗайцеваИскусство Островной Европы V–X вв. Орнаментика и фигуративное искусство
111–122 | Надежда ТочиловаОбраз героя в искусстве эпохи викингов
123–138 | Александра ШаповаловаСредневековое искусство Великого Новгорода: специфика заказа и художественные особенности
DIALOGI
140–146 | Интервью с Джоном Кэри
148–156 | Интервью с Елиферовой Марией Витальевной
GUTENBERG
158–161 | Анастасия ПаламарчукНа крыльях дискурса. Ремарки на полях книги И. Лисович «Скальпель разума и крылья воображения. Научные дискурсы в английской культуре раннего Нового времени»
162–164 | Зинаида ЛурьеРецензия. Neo-Latin Drama in Early Modern Europe / Ed. by J. Bloemendal, H. Norland
165–166 | Игорь ПрохоренковРецензия. Plewczyński M. Wojny Jagiellonów z wschodnimi i południowymi sąsiadami Królestwa Polskiego w XV wieku
167–170 | Анастасия ЕгороваРецензия. Лето Средневековья. Воскобойников О. С. Тысячелетнее царство (300–1300). Очерк христианской культуры Запада
__________________________________________________
voxmediiaevi.com
