Это интересно
- ОКД
- ЗКС
- ИПО
- КНПВ
- Мондиоринг
- Большой ринг
- Французский ринг
- Аджилити
- Фризби
Опрос
Полезные ссылки
РКФ
Все о дрессировке собак
Стрижка собак в Коломне
Поиск по сайту
Интервью для журнала «Красота и здоровье». Июль, 2007. Юлия высоцкая журнал
Интервью Юлии Высоцкой для журнала Psychologies
Юлия Высоцкая: «Я перестала жить ожиданиями»
Коллеги говорят о ней: целеустремленная, требовательная к себе и другим, решительная. Но есть и другая Юлия Высоцкая. Глубокая, переживающая, иногда — неуверенная, говорящая «Я не знаю», но готовая искать ответы. Увидеть ее такой удавалось немногим. Но теперь и у нас есть такая возможность. В нашем интервью актриса рассказала, что такое счастье, почему она перестала мечтать и чем сложна роль в новом фильме «Рай».
В фильме «Рай» мы увидим, как Юлия Высоцкая проживает — с другими актерами и один на один с камерой — вымышленную жизнь русской аристократки и героини французского Сопротивления Ольги Каменской. И образ этот оказывается настолько убедительным, что возникает ясное чувство: теперь мы знаем эту актрису лучше, знаем про нее то, что раньше было скрыто...
Psychologies:
Вам было трудно работать на этом фильме?
Юлия Высоцкая:
Нет, я не могу так сказать. Для меня тяжелая работа — это работа, которая не получается. Когда не можешь найти верный тон, когда с партнерами нет общего языка, когда слова в сценарии или пьесе — чужие для тебя. Вот это тяжело. А тут все очень правильной дорогой шло, весь фильм. То, что воспринимается зрителем как серьезная тема, необязательно оказывается тяжелой работой для актера.
Чем выше творческий настрой — простите мне такую высокопарность, — чем люди лучше друг к другу относятся, чем лучше понимают, какое общее дело они делают, тем легче. И неважно, получается в итоге комедия, трагедия или мелодрама. А с «Раем» все было просто идеально, все очень здорово сложилось.
Psychologies:
Нет, речь не о трудностях в работе, а об эмоциональной стороне. Вы ведь наверняка готовились, вживались в образ.
Ю. В.:
Конечно, готовилась. Андрей Сергеевич (Кончаловский. — Прим. ред.) дал огромные списки книг и мне, и остальным артистам. Литература была для каждого своя. Я, например, читала много воспоминаний русских эмигрантов, книг о концлагерях, в том числе и «Сказать жизни „Да!“» Виктора Франкла. Очень большое впечатление на меня она произвела. И конечно, все это заложило основу для роли.
А эмоции… Я, когда несколько лет назад прочла роман Джонатана Литтелла «Благоволительницы», думала, что вообще никогда больше не улыбнусь ни одной шутке про евреев… Наверное, год назад я бы совсем по-другому отвечала на ваши вопросы. Но съемки фильма закончились уже давно. И сейчас моя главная эмоция по поводу тех съемок: какое же это было счастье!
Psychologies:
В финале ваша героиня совершает невероятный, неожиданный поступок. И все же он выглядит по-своему логичным...
Ю. В.:
Абсолютно. И если для вас он выглядит логичным, то я знаю его логику изнутри, знаю намного больше, чем зритель. У меня одних только монологов на съемках было три дня по 6 часов. (Примерно половину фильма составляют эпизоды, в которых главные герои рассказывают о себе, глядя в камеру. — Прим. ред.) Это была черная коробка, в которой ты никого не видишь. Время от времени заходит режиссер. А ты сидишь и рассказываешь о своей жизни.
Жизнь героини, конечно, но она и правда уже становится твоей, потому что через какое-то время ты забываешь про камеру. И вот я в общей сложности 18 часов про себя рассказывала. Про детство, семью — ничего из этого вообще в фильм не вошло, там все начинается с Парижа, с Сопротивления. Но я-то все знала с самого рождения героини. Это жизнь, которая была полностью придумана, создана и которую я всю в этих разговорах и пересказала.
В фильм в результате вошло, наверное, процентов 15 от того, что я проговорила. Но прожила-то я все 100. И логика финального поступка для меня вытекала и из этих трех дней тоже. Но я в этой логике уверена абсолютно.
Psychologies:
А вы не задумывались, как сами бы поступили? На грани жизни и смерти, когда спасение предлагает человек, который…
Ю. В.:
Ох, да мы же ничего о себе не знаем! Главный ужас всех трагедий ХХ века и тех, что происходят и сейчас, в том, что любая нормальная жизнь может в мгновение ока стать ненормальной — и никто из нас не знает, как мы себя поведем. Хочется верить, что я смогла бы потом хотя бы не ненавидеть себя.
Psychologies:
Ваша предыдущая кинороль была в «Щелкунчике». Прошло 6 лет, это большой срок.
Ю. В.:
Наверное, так бывает, наверное, я актриса одного режиссера. Возможно, никто в меня так не верит, как Кончаловский. Ну и тот материал, который мне время от времени все-таки предлагают… Вот правду скажу: за эти годы ничего особенно интересного я не встречала. С другой стороны, у меня серьезная работа в театре. Сложных актерских задач мне достаточно — на днях отыграла два подряд «Вишневых сада». А это совсем нешуточная работа.
Знаете, каждый человек, как говорится, выбрасывает в космос какие-то свои желания, когда ему мучительно чего-то не хватает. А у меня не тот случай, я ничего не выбрасываю. Наверное, поэтому ничего и не приходит. И потом, любая роль для меня — это маленькая жизнь. «Дядя Ваня», «Три сестры», тот же «Вишневый сад» или такое кино, как «Рай». А у меня есть, наверное, какой-то лимит этих жизней. Я что-то накапливаю — и потом выдаю. И вряд ли могла бы делать это чаще.
Psychologies:
Получается, что как актриса вы напоминаете о себе редко. И для массовой аудитории все больше становитесь медийной персоной, телеведущей, кулинаром. Вас это не смущает?
Ю. В.:
Нет, я этим горжусь. Я вряд ли была бы востребована как ведущая кулинарной программы, если бы была плохой актрисой. Есть множество людей, которые точно умеют резать лук лучше, чем я. Но вот сделать из резки лука процесс, за которым интересно наблюдать, — здесь нужны актерские данные. Нужно заинтересовать зрителя, увлечь его, сделать легко, весело. Так, чтобы все поверили, что я готовлю лучше всех на свете. Я действительно готовлю хорошо — ну, нормально я готовлю. Я вообще люблю все, что имеет отношение к еде. Но, повторяю, одной любви недостаточно, чтобы сделать хорошее шоу.
Psychologies:
То есть вы играете большого кулинара?
Ю. В.:
Нет, не так. Конечно, это роль. Но для меня роль — это способность делать что-то лучше других с точки зрения именно заразительности. И я знаю, что так рассказать про самые простые оладьи или пельмени, как могу я, мало кто может. Я отдаю себе в этом отчет, я делаю это профессионально: я вас — зрителя — заражаю своей любовью к еде. В конце концов, меня же никто не заставлял становиться к плите перед камерой… А к оценкам я уже довольно давно научилась относиться равнодушно. И к критике, и к похвале, кстати.
Psychologies:
Совсем равнодушно?
Ю. В.:
Без всякого лукавства и лицемерия это говорю. Раньше, на третьем курсе, я могла три ночи не спать, узнав, что какой-то режиссер видит во мне подающую надежды. Сердце билось так, что ни спать, ни есть была не в состоянии. А сейчас впечатления от такой фразы хватает ровно на столько, сколько эта фраза длится. «Ты сегодня замечательно сыграла». — «Спасибо». Наверное, я теперь намного лучше знаю свои возможности и проблемы. И объективнее оцениваю профессию.
Знаете, однажды замечательная актриса Ирен Папас сказала мне удивительную фразу. Она снималась в «Одиссее» у Кончаловского, а я там работала на съемках как stand-in. Это такая смешная должность — человек, по которому выставляют свет. Чтобы, когда актеры пришли на площадку, все уже было готово. После одного из дублей я подошла к ней, не в силах сдержать восторга, а она шепнула мне на ухо: «Ну вот, я еще раз всех обманула!» Понимаете?
Мы все, люди этой профессии, что-то про себя знаем. Если я услышала, что сегодня сделала что-то хорошо, то понимаю: это не значит, что я смогу то же самое сделать хорошо завтра. Я вообще в этом смысле неуверенный и, не боюсь этого слова, трусливый человек.
Psychologies:
Вы не уверены в себе?
Ю. В.:
Да, для меня каждый раз — как первый. Я, наверное, храбрая, но это именно храбрость человека, которому очень-очень страшно. Который закрывает глаза и прыгает в пропасть, потому что боится высоты. Я специально с детства выключала у себя в комнате свет на ночь — потому что боялась остаться в темноте. Это преодоление до сих пор во мне есть. Желание доказать себе то, в чем у меня самой есть сомнения. Помню, как в первый раз пробежала 10 километров, — мне было 14 лет. Все уже давно домой ушли, а я все делала круги по стадиону…
Psychologies:
А не грустно, что сердце не бьется так, как на третьем курсе?
Ю. В.:
Что нет больше восторженности, ожидания, великих перспектив? Да, наверное, грустно. Но это неизбежно приходит с возрастом, я думаю. Ты понимаешь, что какие-то роли не сыграешь никогда. И какие-то прекрасные авантюры тебя уже не затянут, потому что ты отлично знаешь, чем в итоге все кончится.
Конечно, эта трезвость не прибавляет восторга. Но что тут сделать? Думаю, последний «кризис жанра», если говорить о мечтаниях и порывах, был в моей жизни лет в 26–27. После этого я закончила с великими ожиданиями. Мне кажется, важно вовремя перестать ожидать. Иначе ты не живешь, а занимаешься тем, что ожидаешь, когда начнешь жить той удивительной жизнью, которую сам себе придумал. Жить ожиданиями — это не очень счастливая жизнь.
Psychologies:
Психологи говорят, что нам важно иметь какие-то планы, мечты, ожидания, проекты. Причем чем мы старше, тем это важнее. Иначе, как только мы начинаем жить интересами детей и внуков, наша жизнь заканчивается, превращается в эпилог.
Ю. В.:
Я, конечно, не призываю жить чужими интересами. Но если кто-то счастлив тем, что живет интересами детей и внуков, и реализует себя в этом, то ничего плохого тут нет. Если у этого человека самый теплый и уютный дом, если его внуки одеты в самые красивые вязаные свитера и у них лучшие подарки под елкой, если вся семья торопится домой, где с кухни пахнет ванилью, а в спальнях на кроватях самое чистое и свежее белье, то это тоже талант и тоже самореализация. Но эта история не про меня.
Я люблю свой дом, очень. Но мне нравится активная жизнь, которая происходит и за стенами дома. Мне нравится театр, я люблю свои кулинарные студии, свои рестораны. А про ожидания в другом смысле говорила. Во-первых, не ждать, что оно придет само, а что-то делать. А во-вторых... Я еще и суеверный человек и побаиваюсь этих высоких ожиданий.
Наверное, если бы я все время мечтала сыграть Джульетту или Анну Каренину, то сейчас только и делала бы, что кусала локти. Потому что вместо Джульетты сыграла Галю из Ростова-на-Дону в «Глянце», а вместо Карениной — ну, наверное, Ольгу Каменскую в «Рае». И я искренне считаю, что это замечательные картины.
Psychologies:
Вы счастливы?
Ю. В.:
Счастье — очень кратковременное состояние. Петр Ершов, замечательный теоретик театра и психолог, сказал, что момент счастья — это когда поставленная задача реализована, а новая еще не возникла. Мне как раз кажется, что я все время что-то делаю, не бездельничаю. Знаете, я часто слышу — даже от молодых, — как они, находясь в каком-то процессе, его ругают. Все им плохо, долго, неинтересно. Проходит два месяца, они встречаются и — «А помнишь, как было круто?». Я совсем этого не понимаю. Я не помню, как было круто, я чувствую сейчас, что круто. И воспринимаю это как абсолютное счастье.
Psychologies:
Вы сказали: «Бойся своих желаний». Можете подтвердить на собственном опыте?
Ю. В.:
Я всегда хотела быть артисткой одного режиссера. Я всегда хотела быть тем, чем была Джульетта Мазина для Феллини, чем были бергмановские женщины для Бергмана, хотела быть — музой, да, ни больше ни меньше. Ну вот, что хотела, то и получила. Наверное, на ваш вопрос, почему я снимаюсь редко, одной этой фразой и можно было бы ответить.
Фотограф Данил Головкин
www.edimdoma.ru
Юлия Высоцкая: «Необходимость улыбаться — не пустые слова» | Интервью
Но так получилось, что Юлия Высоцкая меня опередила — пригласила в гости в свою утреннюю программу на канале НТВ. Высоцкая-журналист вызвала у меня восхищение, и с этой высокой ноты я решил начать наш с ней разговор для ОК!
В кадре, Юля, вы такая вдумчивая, заинтересованная и очень позитивная. Это приятно.
Благодарю, Вадим, за ваши добрые слова. На самом деле вы лучше меня знаете, что всё зависит от собеседника. В идеале это должна быть взаимная история, а не просто вопрос-ответ.
Давайте сегодня именно так и поговорим. Вас всё время окружают атрибуты кухни: утреннюю передачу вы записываете в «Кулинарной студии Юлии Высоцкой», а сейчас мы находимся в одном из ваших ресторанов. Мне всегда было интересно, откуда у вас такая, извините, маниакальная любовь ко всему съестному?
Так я же с юга. Там очень серьезно относятся к своим овощам, фруктам, к своей рыбе, мясу. И еще есть такое выражение: «Он из хорошей детской».
Да-да.
Так вот я из хорошей кухни. Из той кухни, где внимательно относятся к пище не только те, кто готовит, но и те, кто ест. У нас все женщины в роду готовили хорошо и вкусно: мама, бабушка, двоюродные тетки и бабки, которые жили на хуторе. Бабушка через день в пять утра ходила на рынок. Меня никто не заставлял готовить, но если я хотела лепить вареники, то мне давали «испортить» сколько угодно теста!
Ты вообще росла свободной, без рамок? Извините, что вдруг сказал «ты».
Можем перейти на ты.
С удовольствием!
Я росла как все нормальные советские дети: ключ на шею — и вперед. Сама себе разогревала еду, за сестрой ходила в детский садик, а когда она пошла в школу, делала вместе с ней уроки. Я была надежной и ответственной, на меня можно было положиться.
А как насчет кружков по интересам?
Поскольку отчим был военным, мы часто переезжали. Я походила в Тбилиси два года в музыкальную школу, и на этом всё закончилось: в Баку рядом с домом такой школы не оказалось.
У тебя были иные варианты, кроме актерского пути?
Нет, я хотела быть именно актрисой, и еще четко знала, что хочу работать в театре. Ехать в Москву побоялась. Остановилась на Минске. Правда, когда уже окончила институт и начала работать в Театре имени Янки Купалы, поняла, что надо двигаться дальше. Мы пришли в театр с двумя своими институтскими спектаклями, но оказались там никому особо не нужны. А мне всегда хотелось быть рядом с сильным режиссером. Я стала думать о том, что поеду в Литву к Някрошюсу, пусть даже сначала придется в его театре мыть полы, или буду проситься к Льву Додину: сяду у входа в Малый драматический театр в Питере и стану ждать, пока он согласится меня прослушать, могу я быть его актрисой или нет.
Но мечты так и остались мечтами. Почему?
Я не успела никуда поехать, действительно не успела. Возник Андрей Сергеевич.
То есть «сильный режиссер» пришел с неожиданной стороны.
Да, мы встретились на «Кинотавре». Там были три фильма с моим участием: один в конкурсной программе и два вне конкурса. Наверное, это была судьба.
Возрастная разница остро ощущалась поначалу?
Вообще не ощущалась. Это, Вадим, удивительно. Были люди гораздо моложе, чем Андрей Сергеевич, и с ними я очень чувствовала возрастную дистанцию. А с ним с первого момента вообще было отсутствие тормозов — такое, наверное, случилось впервые в моей жизни.
То есть?
Ну что «то есть»? Мы познакомились и через три дня улетели вместе в Турцию. Мне все говорили: «Не страшно было? Чужой мужчина...» Нет, не было страшно. У меня просто снесло крышу. Глядя на него, я всё забыла, у меня не было никаких табу. Я часто думаю, что у людей возникают новые возможности, когда отрезано всё остальное. В тот момент я как раз только вышла из серьезных отношений.
Ты ведь уже успела побывать замужем.
Замужем я была фиктивно, за своим однокурсником Толей Котом, сейчас он успешно снимается и играет в Театре Армена Джигарханяна. Поскольку я работала в Минске, мне нужно было белорусское гражданство. Помню, в загс мы пришли с воблой вместо цветов.
Эффектно!
А разводились знаешь как? Я прилетела из Лондона, положила в паспорт сто долларов и протянула служительнице загса со словами: «Мы больше не любим друг друга». Она ответила: «Бывает» — и сразу без суда нас развела.
А с Кончаловским как быстро вы дошли до загса?
Сначала постановка вопроса была такая: «Мы свободные люди. Ты мне можешь сказать «Чао», я тебе — «Лети, птичка». Давай посмотрим, как оно будет». И тогда меня это устраивало, потому что поначалу я не хотела серьезных отношений. Потом случился момент, когда он мне сказал: «Ты что, не понимаешь? Я же тебя люблю». И только через полтора года, в декабре 97-го, он сделал мне предложение.
Мама не была против твоих отношений с таким взрослым мужчиной?
Мама ничего не знала. Я уехала из Баку, когда мне было шестнадцать лет. Мама меня как-то поддерживала финансово до восемнадцати, а потом у нее всё рухнуло, она осталась одна и вынуждена была вернуться в Новочеркасск к своим родителям. А я уже жила своей самостоятельной жизнью.
Понятно. У тебя двое прекрасных мужчин — Андрей Сергеевич и сын. Сколько Пете сейчас?
Двенадцать.
Характер у него чей?
Как сказать?.. Ну допустим, еще лет пятнадцать назад у меня было какое-то детское упрямство. В конфликтной ситуации я могла залезть в бутылку и сидеть там три дня, ни с кем не разговаривая. Это такой шлейф с детства. А Петя в этом отношении абсолютный Кончаловский. Вот сегодня я говорю ему: «Ты меня страшно расстроил: сказал, что у тебя нет одного урока, а пропустил два. Ты опять опоздал в школу. Извини, я с тобой разговаривать не буду». Проходит три часа. Звонит Петя: «Привет, мам. Как дела? Как прошел день?» Как будто ничего не случилось. Я до сих пор переживаю каждое слово, сказанное на повышенных тонах, не понимаю, как с этим жить дальше. Для меня это всё слои, как на картине Уильяма Тёрнера, когда возникает какое-то сияние, мерцание. А у Пети всё смылось, чистый лист, погнали дальше! И это прекрасное качество. Это порода Кончаловских и Михалковых — они легкие в энергии. Ты когда-нибудь видел, как разговаривают Никита Сергеевич с Андреем Сергеевичем?
Нет.
Это фейерверк! Ощущение, что одному шестнадцать лет, а другому десять: «Старик, а ты знаешь?..» И все, кто находится в этот момент дома, часа на два просто замирают. Это такой обмен энергией, любовью.
Отлично. Юля, однажды с тобой в самолете летел мой брат Игорь. Он с восторгом мне рассказывал, что ты всю дорогу читала книгу, не замечая ничего вокруг.
Ну да, я много читаю. Когда попадается интересная книжка, читаю запоем. Мне кажется, нельзя жить только на накопленном материале и отработанных приемах. Я знаю, что произвела впечатление на Андрея Сергеевича, когда мы обсуждали театральных режиссеров и литературу. Кончаловский всё время работает над собой, и этому я у него бесконечно учусь. Книжки, которые я прочла двадцать лет назад, сейчас меня вряд ли могут заинтересовать, возникают другие темы, другие авторы. Наверное, в данный момент жизни мне интересна литература, в которой есть что-то, что мне хотелось бы сформулировать самой, но не получается. Я вот сейчас читаю Мураками и, как бы поздно я ни вернулась домой, обязательно читаю хоть несколько страниц, специально стараюсь читать медленно, чтобы книга подольше не заканчивалась.
Юля, хочу сказать, какое сильное впечатление на меня произвела твоя новая роль — в премьере спектакля «Вишнёвый сад» в Театре Моссовета. Твоя Раневская как комок нервов — резкая, неуправляемая и при этом невероятно трогательная и беззащитная. Ты счастливая актриса: сыграла на сцене почти всех чеховских героинь. У вас в этом отношении замечательный тандем с режиссером Кончаловским.
Спасибо, Вадим. Но ты сам знаешь, спектакль может состояться только после десятого представления, это как минимум. Андрей Сергеевич всегда очень интересно выстраивает образ. Он может предложить какие-то вещи, выбивающиеся из привычной стилистики. Для него очень важно, чтобы везде была живая струна.
Вот ради такой, как ты говоришь, живой струны в новом фильме «Рай» Кончаловский заставил тебя побриться наголо. Мне лично нравится твой новый имидж. Стильно, лаконично и тебе идет.
А я жду не дождусь, когда волосы вновь отрастут! Не люблю давления. Для меня важно, чтобы инициатива была моя. Если бы я подстриглась по своей воле, то сразу бы забыла об этом и пошла дальше, не обращая внимания, как я выгляжу. Когда мы репетировали «Дядю Ваню», мне самой казалось, что длинные волосы мешают: у Сони должна быть короткая стрижка. А сейчас... Понимаю, что это нужно для фильма, но до сих пор переживаю насилие над собой. (Улыбается.)
Вот интересно, а когда ты постоянно дегустируешь пищу, это не насилие над собой?
Нет, конечно. Это удовольствие.
Тогда я не понимаю, как тебе удается оставаться такой худой и стройной?
Я каждый день занимаюсь спортом. Это плавание, это бег, это йога.
Завидую тебе! Я никак не могу заставить себя хотя бы плавать начать.
Ты в такой отличной форме! Это я должна начать тебе завидовать, если ты не занимаешься спортом и так выглядишь. Между прочим, когда я познакомилась с Кончаловским, то была плюс десять килограммов.
Как удалось сбросить вес?
Очень просто. Андрей Сергеевич открыл мне, что такое здоровый образ жизни. Он меня подсадил на бег и вообще на информацию о том, что это такое. Другое дело, что я в этом смысле подготовленный сектант. Я тот человек, который может пойти за идеей, за лидером. Я, наверное, могла бы быть монашкой или уйти с головой в буддизм, если бы кто-то убедил меня, что это необходимо. (Улыбается.)
Кстати, дома ты готовишь или только на съемках?
Конечно, готовлю. Во-первых, я не могу отказать Пете. Когда слышу «Мам, я хочу», что бы в этот момент ни происходило, всё останавливается и я ему готовлю. Андрей Сергеевич говорит: «Балуешь его» — а я не могу отказать. Мне кажется, только я могу так вкусно приготовить для сына.
А для Андрея Сергеевича таких поблажек нет?
Почему же? Например, во время съемок фильма «Рай», когда мы приезжали домой, я могла начать варить макароны — и в час ночи, и в два.
Макароны ночью?! О каком здоровом образе жизни тогда вообще может идти речь?
Честно тебе скажу: я больше всего люблю есть по ночам. Наутро пробежишь десять километров — и опять в форме.
Не могу не отметить твой потрясающий цвет лица — кожа идеальная!
Ну, в современном мире, я считаю, это просто распущенность — не ухаживать за собой. Потому что это элементарно: три дня детокса в месяц — и кожа уже по-другому чувствует себя. Наверное, генетика тоже влияет. Но в принципе на том, как ты выглядишь, не надо особо зацикливаться. Мы же всегда знали, что нужна гигиена, и точно так же сегодня надо знать, что необходимо пить чистую воду и так далее. Если ты элементарно не следишь за своим внешним видом, то ты просто воруешь у себя качество жизни, вот и всё.
Точно сказано. А мода — твоя стихия?
Моду я воспринимаю достаточно отстраненно. Я люблю удобную одежду и очень внимательно слежу за тем, чтобы вещь не была в тренде — чтобы не была узнаваема. Например, я начала носить тяжелые ботинки с того момента, как познакомилась с Кончаловским. Он привел меня в магазин и купил мне мужские ботинки. Это был 1996 год. Эти ботинки я ношу до сих пор. Для меня стиль — возможность надеть какую-то вещь и сегодня, и через двадцать лет. Вообще, для того чтобы делать модные покупки, необходимо определенное настроение. Ты не представляешь, какой кайф ходить в магазин с Андреем Сергеевичем! У него идеальный вкус. Он очень хитро умеет компоновать вещи, это видно и по тому, как он сам одевается. И я всегда знаю, что буду лучше всего выглядеть в той одежде, которую он мне выбирает.
Скоро наступит Восьмое марта. Доверяя вкусу мужа, ты ждешь от него особого подарка?
Сразу скажу, что для нас не существует деление праздников по календарным дням: Восьмое марта, День влюблённых... Праздник у нас может наступить в любой день, когда мы сами этого захотим. И знаки внимания неформальные. Каждый подарок с определенным отношением, поэтому еще более ценен.
Я смотрю на тебя, Юля, и понимаю, насколько глаза отражают душу человека. У тебя удивительно светлые глаза, такой ясный взгляд.
Мои глаза, может, и кажутся светлыми, а там, на дне, могут быть очень темными. Еще Лев Толстой сказал: «Какое заблуждение отождествлять красоту с добром». Это он, вероятно, полемизировал с Достоевским...
...который сказал: «Красота спасет мир». Вот ты сейчас улыбнулась, и с улыбкой твои глаза еще красивее. Улыбайся, пожалуйста, почаще!
Спасибо, Вадим. Вообще необходимость улыбаться — это не пустые слова. Это бывает непросто, но это нужно делать в любом состоянии. Это как необходимость постоянного движения. Вот я, например, точно знаю, что если не смогу бежать, то буду идти. Если не смогу идти, то буду ползти. Если не смогу ползти, то как-то буду делать зарядку пальцами. Точно так же и улыбка. Растянул рот в улыбке, а потом над собой посмеялся, что растянул, и организм откликается, а значит, откликается судьба... Как-то пафосно это прозвучало.
Совсем не пафосно, Юля. Это отличный финал для нашей беседы. Живой и настоящий.
Ну хорошо, если так. (Улыбается.)
Стиль: Анна Андреевна
Макияж и прически: Надежда Князева
www.ok-magazine.ru
Интервью для журнала «Красота и здоровье». Июль, 2007
Текст: Ирина Новикова
- Каждый раз, когда смотрю вашу программу, возникает ощущение, что и я так смогла бы. Настолько у вас все получается легко и быстро.
- Этого мы и добиваемся. Я хочу разрушить миф, что готовить дома разнообразно и вкусно невозможно. Нельзя ведь всю жизнь сидеть на супе, котлетах и отварном картофеле! Вот, например, сегодня мы снимали на кухне у моего приятеля (одно из условий программы – иногда выбираться на чужую территорию). Даже в таких экстремальных условиях на приготовление обеда ушло 50 минут. Мне хочется, чтобы зрители поверили, что готовить это просто. Я ведь не демонстрирую в программе какую-то ресторанную кухню и не говорю: «Посмотрите, как я умею!» Наоборот, я призываю всех делать вместе со мной, хочу показать, что готовить вкусно не так уж сложно. Главное – правильно направить свою энергию.
- Юля, а с кем вы все время общаетесь, когда готовите, если не секрет?
- Секрет. (Смеется). На самом деле это своеобразный режиссерский ход. Мы не скрываем, что купили лицензию британской программы «Голый повар». В ее основе лежит прием, когда ведущий разговаривает как бы сквозь камеру. У зрителей складывается ощущение, что они подсматривают за человеком, который готовит и общается со своим другом или подругой. Нам эта идея понравилось, за нее мы, в общем-то, и заплатили.
- Иногда в программе появляются дети и с удовольствием помогают вам. Это тоже определенная задумка?
- Одна из наших идей состоит в том, чтобы дети обязательно присутствовали в программе. Потому что дети это семья, а семья это самое важное в жизни человека. Мы хотим своей программой помимо рецептов, дать зрителям еще и уверенность в том, что на семейные обеды не нужно жалеть ни времени, ни сил. Пусть в каждом доме пахнет ванилью, жареным чесноком и луком, пряностями и уютом. Нужно поддерживать семейные традиции.
- А что вам вспоминается из своего детства?
- Например, летнее утро, мы идем с бабушкой на рынок покупать молоко и овощи. Она говорит: «Расправь плечи, держи спинку ровненько». Мы нюхаем воздух, выбираем петрушку. Абсолютно уверена, что я такая, какая есть, потому что у меня было именно такое детство. Взрослым нужно как можно больше времени проводить с детьми, общаться, разговаривать, делиться впечатлениями. Сколько добра и тепла мы вложим в детей, пока они маленькие, столько они и возьмут с собой во взрослую жизнь.
- Многие мамы жалуются, что дети плохо едят. А вам знакома такая проблема?
- Конечно! Все дети плохо едят. Еще недавно маленькому Пете все было вкусным, он причмокивал и выглядел очень довольным. А сейчас уже начались выкрутасы. Он наблюдает за Машей, видит, что она ковыряет в тарелке и начинает за ней повторять. Приходится идти на хитрости. Если я готовлю рыбу, то непременно океанскую, которую подбил одноногий пират и т.п. (Смеется). Кроме историй, в ход идут обещания, что будем готовить вместе, что после обеда всех ждут сюрпризы. В общем, использую традиционный арсенал любой мамы.
- По какому случаю в семье Кончаловских накрывается праздничный стол?
- Вот у нас вчера был настоящий праздничный стол. Ждали долго папу, соскучились друг по другу. Дети специально не ложились спать. Когда он приехал, мы накрыли ужин. Были макароны по рецепту Андрея Сергеевича, вкусный салат и торт «Наполеон». Все были счастливы, дети пищали и просили добавки.
- Помогает ли вам на кухне Андрей Сергеевич?
- У него удивительно развиты вкусовые рецепторы. Он может придумать блюдо, потому что чувствует его вкус еще на стадии замысла. Он фонтанирует идеями, и в результате получаются шедевры. В моих книжках, кстати, есть несколько рецептов от Андрея Сергеевича. Например, селедка с яблоками и сыром «Филадельфия». Это его придумка. Невероятно вкусно! В этом его помощь неоценима. А если его пустить на кухню, я потом буду неделю разбирать.
- Юля, у вас есть любимое место в доме?
- Кухня. Муж всегда звонит и говорит: «Наверняка, на кухне сидишь!». Но в последнее время я стала бежать из кухни, потому что там так много всего вкусного, так много соблазнов, от которых очень трудно удержаться. А надвигается лето, пора бикини надевать, поэтому стараюсь чаще перебираться в библиотеку в поисках духовной пищи. (Смеется).
- Что помогает вам проснуться и взбодриться по утрам?
- Спорт и холодный душ. Я это делаю каждый день и, кстати, без каких-либо усилий над собой. Ледяной душ с утра вызывает у меня приятные ощущения. А вот муж несколько раз пытался начать закаливаться, но дважды этот эксперимент чуть не закончился для него воспалением легких. Поэтому сейчас он лишь с завистью наблюдает, как это делаю я.
- Как любите проводить выходные дни?
- Стараюсь встать достаточно рано. Дети утром едут в спортивный клуб: Маша теннисом заниматься, Петя плаванием. Я очень люблю долгие воскресные завтраки, которые плавно перетекают в обеды, а потом и в вечерний чай. Иногда я позволяю себе такие вот ленивые дни. А вообще идеальный выходной для меня это, когда я еду заниматься спортом, потом возвращаюсь домой и сооружаю невероятный воскресный обед, а после чая мы все вместе смотрим какой-нибудь фильм. Но такое у нас не всегда получается. Зачастую кино, которое нравится мне, остальная троица - «папа и дети» - смотреть отказываются и ставят «Гладиатора». Я не могу его смотреть в десятый раз, но Петя может, и папа тоже. Вечером мы зажигаем свечи, залезаем с детьми втроем в горячую ванну, головы друг другу моем и так завершаем выходной день.
- Чем вы балуете своих малышей, когда они этого заслуживают?
- Шоколадом. Его любит вся семья. Детям это передалось от папы. За конфетку они, что хочешь, сделают. Далее в списке следуют различные деликатесы, потом игры и сюрпризы, книги и сказки. Но самый главный козырь это - спать со мной. Если пообещать детям, что они будут спать с мамой, то они целую неделю готовы вести себя хорошо!
- Какую сказку вы обычно рассказываете им на ночь?
- Я рассказываю бесконечные сказки. Это истории про китов, которые спасают цивилизацию, про злых разбойников и добрых волшебников. Каждый раз дети спрашивают: «Мам, а что дальше?». Приходится на ходу придумывать продолжение. Муж, когда слышит мои сказки, говорит: «Включай диктофон, это пора уже издавать». (Смеется).
- Тем не менее, сейчас вы заканчиваете работать над книгой о здоровье. Как родилась идея ее написать?
- Это что-то вроде работы над ошибками. Я столько времени посвящаю изучению того, что я должна есть, а что не должна! В результате накопился немалый опыт в познании себя. Мне захотелось этим поделиться, вдруг кому-то поможет. В книге будут разделы, посвященные и питанию, и физическим упражнениям. За основу я взяла 28 дней и составила схему, как жить в каждый из них. Когда-то мне этот принцип помог перестроить свой организм, который сейчас уже умеет саморегулироваться. Ведь нельзя себе все время только запрещать, нужно иногда позволять расслабиться. Если организм настроен правильно, то в такие моменты он сжигает чуть больше калорий. В итоге не накапливаются ни лишние килограммы, ни чувство вины за свои слабости. А это очень важно для ощущения комфорта. Я не призываю всех женщин быть худыми. Ни в коем случае! Мы должны быть красивыми и здоровыми. К сожалению, лишний вес идет в разрез с этими понятиями, как и чрезмерная худоба. Нужно найти некий баланс. Мне кажется, что я в этом смысле многое поняла и могу подсказать другим.
- У вас были проблемы лишнего веса?
- Да, до рождения первого ребенка. Год я была вегетарианкой, в какой-то момент мой организм начал бунтовать и накапливать килограммы. Я была на 13 кг тяжелей, чем сейчас. Когда родилась Маша, я нашла свой собственный баланс. Второй ребенок стал новым стрессом для организма. Это знакомой любой женщине. После рождения детей остро встает проблема, как быстрей прийти в форму и как ее поддерживать.
- Юля, как вы ухаживаете за лицом?
- У меня есть знакомая врач-дерматолог, которая готовит крем по собственным рецептам. Я с удовольствием пользуюсь ее пилингом, масками. Еще я пью много воды и слежу за тем, что ем. Это все оказывает влияние на кожу. Вот, правда, не удается спать столько, сколько нужно. Приходится выбирать - либо бегать, либо спать. Я предпочитаю бегать. Если нужно быстро привести себя в порядок, мне очень помогает горячая ванна. Можно добавить в воду морскую соль, ароматизированные шарики. Повышается общий тонус и лицо выглядит свежим. Рекомендую всем.
- А в салоны красоты ходите?
- Я люблю сильный массаж, не поглаживания и похлопывания, а когда меня встряхнут по-настоящему и буквально вывернут наизнанку. У меня есть любимая массажистка Лена Конькова. Вот она может меня очень быстро реанимировать. К сожалению, в последнее время мне редко удается найти время, чтобы навестить ее, приходится обходиться домашними средствами. Вообще, я считаю, что для поддержания внешности в хорошем состоянии очень помогает разумное отношение не только к еде, но и к спорту. Кому-то подойдут, например, занятия йогой, но я отдаю предпочтение аэробным нагрузкам в сочетании с пилатесом. Для меня именно такой комплекс очень эффективен.
- Как относитесь к косметическим операциям?
- Главное, чтобы это выглядело гармонично. Вообще, я думаю, нужно стареть достойно. Ничего нет страшного в том, что на лице есть печать возраста. Даже если лицо идеально сделано в результате разных операций, но глаза-то все равно выдают реальный возраст. Может возникнуть дисгармония. Я не призываю всех быть похожими на сморщенные яблочки. Допустимы любые средства в борьбе с увяданием, главное, чтобы в итоге женщина выглядела достойно, чтобы не было перекосов в погоне за молодостью.
- У вас есть свой способ справиться с плохим настроением?
- Иногда мне достаточно по улице пройтись, в магазин какой-нибудь заглянуть. Даже если ничего не кулю, но что-нибудь красивое померю, и уже чувствую, что полегчало. Если плохое настроение, можно выпить горячий шоколад или шампанское, или поговорить по телефону с кем-то из близких людей. Мне в борьбе с хандрой помогает дисциплина. Я стараюсь взять себя в руки, вытащить из постели и заставить что-то делать. Можно, конечно, поддаться желанию и поплакать немножко. Но если процесс затягивается, тогда нужно что-то делать. Кстати, у нас русских склонность к затяжному плохому настроению и некая депрессивность заложены в характере. Наверно, это обусловлено климатом, слишком мало тепла и солнца. В такой ситуации нужно делать все, что помогает.
- Вы могли бы сформулировать формулу своего счастья?
- Я придерживаюсь формулы, которую придумал кто-то очень мудрый. Нужно любить то, что есть, а не то, что могло бы быть. Стараюсь как можно чаще думать о том, что каждая минута жизни неповторима и очень быстро проходит. В моих силах сделать ее уставшей, измученной, грустной или наоборот позитивной, наполненной радостью и смыслом. Это не всегда получается, но нужно чуть-чуть поднапрячься, и тогда будет результат. Думаете, мне хочется бегать по утрам? Совсем нет. Я просто думаю о том, как я буду довольна собой, если сделаю это. И поэтому бегу. Вот, например, не так давно мы отдыхали на Мальдивах. Я бегала и утром, и вечером. Каждый раз приходила в номер и говорила: «Ну, согласитесь, какая ж у вас мамочка молодец! Вы еще только проснулись, а я уже несколько километров пробежала». Все соглашались. И я очень гордилась собой.
- Как вы делите свое время между домом, телевидением, театром, съемками в кино и работой над книгами? Где вас больше?
- Дома. Я стараюсь выполнить как можно больше дел в сжатый промежуток времени, чтобы потом провести хотя бы неделю без звонков, интервью, только с детьми и мужем.
- Ваши ближайшие творческие планы?
- Возможно со спектаклем «Мисс Жюли» поедем в Швецию. Итальянские продюсеры хотят, чтобы мы приехали с «Чайкой» в Палермо, в Пармо. Возможно, в ближайшее время я буду озвучивать диснеевский мультфильм «Рататуй» студии «Пискар», который летом выйдет в прокат. Там единственная женская роль, очень интересная. Я попробовалась и буду очень рада, если меня утвердят. Еще в августе состоится премьера фильма «Глянец» Андрея Кончаловского. Я играю в картине провинциалку, которая приезжает завоевывать Москву. Думаю, что эта грустная комедия понравится зрителям.
- А каким вы представляли в детстве свое будущее?
- Помню, что всегда хотела быть артисткой. При этом не представляла себя ни на «красной» оскаровской дорожке, ни в Каннах, зато сразу хотела быть актрисой одного режиссера. В период своего становления с 8 до 16 лет я жила в Закавказском округе. У нас по воскресеньям показывали замечательные фильмы Бергмана, Бенуэля, Курасавы, в общем, классику мирового кино. Я видела, что Феллини снимает Джульетту Мазину, у Ингмара Бергмана – снимается Биби Андерсон или Лиф Ульман – женщины, которых он любит. Я хотела быть актрисой такого режиссера, с которым есть общий язык, с которым можно создать образ и меняться, все время эволюционируя. И вот, пожалуйста, как говорится, осторожней со своими желаниями. (Смеется). Меня спрашивают: «Почему вы не снимаетесь у других режиссеров?». Да потому что, не хотят меня снимать другие режиссеры!
- Приходилось вам чем-то жертвовать ради достижения цели?
- По большому счету моя профессия это все время жертвы, постоянный компромисс между семьей и работой. Дети каждый раз спрашивают: «Мама, а ты когда придешь?» Если это спектакль, значит, они не смогут меня дождаться, и для них это уже трагедия. Они никогда не плачут, если я ухожу, они просто смотрят грустными глазами. И это раздирает мне душу. Я несу все время чувство вины за то, что слишком часто оставляю своих детей. И это самая большая жертва. С другой стороны я очень хотела служить в театре, но пожертвовала сценой, чтобы иметь больше возможностей для самореализации в других сферах. Сегодня я горжусь тем, чего сумела добиться на телевидении. Это ведь совсем другая профессия, не имеющая отношения ни к актерскому мастерству, ни к кулинарному искусству. Здесь важно уметь зажигательно и интересно рассказать зрителям о том, что ты умеешь и любишь делать, в чем разбираешься.
- Был ли в вашей жизни момент наивысшего триумфа?
- Самый-самый был в Венеции, когда там показали «Дом дураков». Тогда от счастья даже стало страшно. Потом был еще один, связанный с этим фильмом, когда Джеральдин Чаплин сказала, что это лучшее кино, которое она видела в жизни. А недавно мы были в Италии с «Чайкой». Если бы вы знали, как нас принимала публика, какая тишина была в зале во время спектакля, как потом зрители аплодировали и долго не уходили из зала. Это невероятные ощущения, когда ты, держась с коллегами по спектаклю за руки, затаив дыхание, выходишь к благодарной публике на поклон! Еще незабываемые моменты, когда ты чувствуешь, что, играя роль, идешь туда, куда тебя вел режиссер. Сначала, на репетициях, кажется, что граница недостижима, и вдруг в какой-то момент ты приближаешься к ней и даже идешь дальше. Это чудо! Поэтому я не могу отказаться от театра. Он позволяет мне пережить невероятные по своей силе эмоции, не сравнимые ни с чем.
- Способны ли вы на какие-либо авантюры в жизни?
- Почитайте книгу Андрея Сергеевича Кончаловского и все поймете. (Смеется). Если девушка сразу после знакомства едет в Турцию, в ее склонности к авантюрам можно не сомневаться. Но, честно говоря, я редко жалею о своих поступках. Все это - мой опыт, который и делает меня мной. Правда, после рождения детей я стала осмотрительней и осторожней. На совсем безбашенные поступки уже не решусь. Раньше меня легко можно было сдернуть с места фразой: «Полетели в Париж!». Теперь я начинаю думать: «А как же Манечка? А Петенька?» И могу отказаться от столь заманчивого предложения.
- Юлия, кстати, а какие эмоции вы испытали, когда книга Андрея Сергеевича вышла и ее начали цитировать, обсуждать публично? Каково вообще быть реальной героиней чужих воспоминаний?
- Это мемуары, литературное произведение, которое любой человек вправе написать и опубликовать, и я отношусь к этому, конечно, спокойно, как к любой хорошей книге. Что тут комментировать?
www.edimdoma.ru
