Это интересно
- ОКД
- ЗКС
- ИПО
- КНПВ
- Мондиоринг
- Большой ринг
- Французский ринг
- Аджилити
- Фризби
Опрос
Полезные ссылки
РКФ
Все о дрессировке собак
Стрижка собак в Коломне
Поиск по сайту
Вопрос 17. Журнал Ф.А. Эмина и Л.И. Сичкарева «Смесь». Сотрудники журнала. Характер сатиры. Объекты обличения и сатирического осмеяния. Журнал смесь
Русские писатели и поэты :: Литературные журналы. Смесь
Журнал «Смесь» начал выходить 1 апреля 1769 г. еженедельно, и в течение года вышло 40 листов. Тираж составлял 600 экземпляров. В журнале сотрудничали такие авторы, как В.И. Майков, Н.И. Новиков и Ф.А. Эмин, а также секретарь библиотеки графа Б. П. Шереметева поэт В. Вороблевский.
Как признается издатель в «Предуведомлении», он вздумал писать «Смесь», «набравшись чужих мыслей и видя много периодических сочинений». В этом признании кроется разгадка и избранного издателем журнала названия, которое он всячески отводит от уподобления «Всякой всячине», не говоря уже о родстве с ней. Свою «Смесь» он склонен рассматривать, скорее, «дочерью тех сочинений, коих видны в ней переводы». Журнал действительно на три четверти представлял собой подборку переводов из самых разных источников. В основном это были французские сатирико-нравоучительные журналы «Мизантроп» («Misanthrope»), «Безделка» («La Bagatelle»), «Новый французский зритель» («Nouveau Spectateur Francais»), «Французский зритель» («Spectateur Francais») Маривио и др. Собственно оригинальные материалы составляли всего треть текстового корпуса журнала, но именно здесь обозначилось лицо «Смеси», звучала полемика с линией «Всякой всячины» и поднимались животрепещущие вопросы тогдашней российской общественной и литературной жизни.
Относительно издателя «Смеси» вопрос остается открытым. Высказывалось на этот счет несколько точек зрения. Одни исследователи считали, что «Смесь» издавал Ф. А. Эмин, другие называли Н. И. Новикова. Существуют и иные гипотезы. Однако несомненно, что во главе «Смеси» стоял грамотный, эрудированный литератор, обладавший ясным умом и независимостью своей научной позиции.
В споре «Трутня» с «Всякой всячиной» о сущности и предназначении сатиры издатель «Смеси» недвусмысленно заявил о своей солидарности с Новиковым. В 20-м листе журнала было помещено письмо к издателю «Трутня» за подписью Д.К., в котором неизвестный корреспондент брал под защиту сатирика от нападок «Всякой всячины» и чулковского «И то и сио»: «Вы выводите пороки без околичностей, осмеиваете грубость нравов испорченных и тем показываете, что вы прямой друг истинного человечества. Пускай злоязычники проповедывают, что вы объявили себя неприятелем всего человеческого рода; что злость вашего сердца видна в ваших сочинениях; что вы пишете только наглую брань, это не умаляет достойную вам похвалу, но умножает. Пусть Стозмей, изо всей мочи надседаяся, кричит, что вы обижаете целый корпус дворянства и что ваши ругательства скоро уймутся. Безрассудный Стозмей! Разве думаешь ты, что все дворяне такие же, как ты, невежи? Нет, все знающие, благородные и беспристрастные дворяне не только чтобы досадовать, но еще и похваляют такие сатиры, которые, осмеивая порочных, возвышают добродетельных дворян». Как видим, автор письма отнюдь не скрывает своей принадлежности к правящему дворянскому сословию, но он полностью поддерживает обличительную направленность сатиры Новикова. И в этом состояло своеобразие русской просветительской журналистики 1769 г., представленной такими изданиями, как «Трутень» и «Смесь».
Вслед за процитированным письмом к издателю «Трутня» в том же номере журнала был помещен материал сатирического характера — острые зарисовки двух судей, Сребролюбова и Глуподелова, — весьма неприглядные свидетельства коррупции и неупорядоченности отечественного судопроизводства.
Еще более примечательным было участие «Смеси» в обсуждении вопроса о взяточничестве подьячих. Полемика началась также в связи с позицией, занятой «Всякой всячиной». В 60-м номере этого журнала было опубликовано письмо, подписанное: Занапрасно ободранный (не исключено, что автором был Сумароков), в котором содержалась просьба к издателям найти «такой эксперимент, коим бы можно перевести подьячих». Вынужденная отвечать «Всякая всячина» взяла, по существу, подьячих под защиту: «Подьячих не можно и не должно перевести... Они менее других исключены из пословицы, которая говорит, что нет рода без урода, для того, что они более многих подвержены искушению. Подлежит еще и то вопросу: если бы менее было около них искушателей, не умалилася бы тогда и на них жалоба». Итак, по мнению печатного органа императрицы, во всем были виноваты просящие. Между журналами завязался спор.
Именно на страницах журнала «Смесь» прозвучала наиболее решительная отповедь позиции, занятой «Всякой всячиной». При этом неизвестный корреспондент, приславший письмо в журнал, прибегает к принятой самой Екатериной форме обращения со своими оппонентами: «Бабушка в добрый час намеряется исправлять пороки, а в блажной дает им послабление; она говорит, что подьячих искушают и для того они берут взятки; а это так на правду походит, как то, что черт искушает людей и велит им делать злое. Право, подьячие без всякого искушения сами просят за работу». Письмо было подписано М***.
Другим оппонентом «Всякой всячины» по этому вопросу выступил новиковский «Трутень», поместивший в листе XV письмо отставного чиновника к своему племяннику, в котором старый взяточник признавался: «Мы бренное сотворение, сосуд скудельный; как возможем остеречься от искушения, когда бы не было искушающих, тогда кто ведает, может быть, не было бы и искушаемых». Как видим, софистические отговорки «Всякой всячины» вызвали заслуженный отпор просветительски настроенных журналов.
На страницах «Смеси» периодически печатались материалы, высмеивавшие мелочность сатиры «Всякой всячины» и ее претензии играть руководящую роль среди других журналов.
Принципиальным можно считать опубликование в «Смеси» сатирического памфлета в защиту достоинства крестьян-тружеников под названием «Речь о существе простого народа». Содержание памфлета сводилось к опровержению тезиса, что простой народ вряд ли обладает разумом и более походит на животных, нежели на людей, причиной чего является постоянный труд и неприхотливость в образе жизни. Но автор памфлета обращает эти аргументы против неоправданной кичливости дворян. Некий искусный анатомист, исследовав голову крестьянина и голову благородного, увидел, что «крестьянин умел мыслить основательно о многих полезных вещах. Но в знатной голове нашел весьма неосновательные размышления: требования чести без малейших заслуг, высокомерие, смешанное с подлостью, любовные мечтания, худое понятие о дружбе и пустую родословную». Подобный демократизм издателя «Смеси» также роднит его позицию с той, которую будет утверждать на страницах «Трутня» Новиков.
В вопросах литературной полемики «Смесь» также находится в одном лагере с «Трутнем». У них одни противники и общие объекты для сатиры. Это видно, например, из содержания письма к Издателю, опубликованного в 24-м листе за подписью Правосуд. Перипетии литературной борьбы тут очевидны, и главным предметом обличения выступает самохвальство «рифмачей»: «Вы, г. издатель, может быть, мне не поверите, что я знаю много таких самохвалов: один, переломав Виргилиеву Энеиду и испортя прекрасный слог сего писателя, думает, что заслужил бессмертную славу. Другой из нежного Овидия сделал несносного враля. Третий превратил Анакреона в глупого украинца. Четвертый, видя, что делают пьяные на улице, воспел сие мерзкими стихами и равняет себя с Виргилием и Гомером». Нетрудно увидеть здесь намеки на поэта В.П. Петрова, переводчика «Энеиды», на В.Г. Рубана, переводившего «Метаморфозы» Овидия, на М.Д. Чулкова, писавшего бурлескные поэмы в античном духе. Примечательна для журнальной полемики тех лет сатирическая «Эпитафия», помещенная в 17-м листе «Смеси», — отклик на прекращение существования журнала Рубана «Ни то ни сио»:
Не много времени Ни То ни Се трудилось, В исходе февраля родившися на свет: Вся жизнь его была единой только бред, И в блоху наконец в июле преродилась, А сею тварию презренна быв везде Исчезло во своем убогоньком гнезде.
В последних листах «Смеси» пафос сатирической обличительности выглядит сильно ослабленным. Они почти сплошь переводные и посвящены в основном осмеянию бытовых слабостей — кокетства, щегольства, женской неверности и т. и. Впрочем, отдельные зарисовки не лишены социальной заостренности, как, например, «Задача», опубликованная в последнем листе журнала: «Кто полезней обществу, простой ли мещанин, у которого работают на фабрике около двухсот человек и, получая за то деньги, исправляют свои надобности. Или превосходительный Надме, коего все достоинства в том только состоят, что на своем веку застрелил 6 диких уток и затравил 120 зайцев».
В целом среди сатирических журналов 1769 г. «Смесь», наряду с «Трутнем», наиболее отвечала задачам просветительской критики, составлявшей специфику этого направления отечественной периодики.
Источник: «История русской журналистики XVIII-XIX веков». / Громова Л.П., Ковалева М.М., Станько А.И., Стенник Ю.В. и др. Под ред. Громовой Л.П. – СПб.: Издательство С-Петерб. ун-та, 2003 г.
writerstob.narod.ru
Вопрос 17. Журнал ф.А. Эмина и л.И. Сичкарева «Смесь». Сотрудники журнала. Характер сатиры. Объекты обличения и сатирического осмеяния.
Журнал «Смесь» начал выходить 1 апреля 1769 г. еженедельно, и в течение года вышло 40 листов. Тираж составлял 600 экземпляров. В журнале сотрудничали такие авторы, как В.И. Майков, Н.И. Новиков и Ф.А. Эмин, а также секретарь библиотеки графа Б. П. Шереметева поэт В. Вороблевский.
Как признается издатель в «Предуведомлении», он вздумал писать «Смесь», «набравшись чужих мыслей и видя много периодических сочинений». В этом признании кроется разгадка и избранного издателем журнала названия, которое он всячески отводит от уподобления «Всякой всячине», не говоря уже о родстве с ней. Свою «Смесь» он склонен рассматривать, скорее, «дочерью тех сочинений, коих видны в ней переводы». Журнал действительно на три четверти представлял собой подборку переводов из самых разных источников. В основном это были французские сатирико-нравоучительные журналы «Мизантроп» («Misanthrope»), «Безделка» («La Bagatelle»), «Новый французский зритель» («Nouveau Spectateur Francais»), «Французский зритель» («Spectateur Francais») Маривио и др. Собственно оригинальные материалы составляли всего треть текстового корпуса журнала, но именно здесь обозначилось лицо «Смеси», звучала полемика с линией «Всякой всячины» и поднимались животрепещущие вопросы тогдашней российской общественной и литературной жизни.
Относительно издателя «Смеси» вопрос остается открытым. Высказывалось на этот счет несколько точек зрения. Одни исследователи считали, что «Смесь» издавал Ф. А. Эмин, другие называли Н. И. Новикова. Существуют и иные гипотезы. Однако несомненно, что во главе «Смеси» стоял грамотный, эрудированный литератор, обладавший ясным умом и независимостью своей научной позиции.
В споре «Трутня» с «Всякой всячиной» о сущности и предназначении сатиры издатель «Смеси» недвусмысленно заявил о своей солидарности с Новиковым. В 20-м листе журнала было помещено письмо к издателю «Трутня» за подписью Д.К., в котором неизвестный корреспондент брал под защиту сатирика от нападок «Всякой всячины» и чулковского «И то и сио»: «Вы выводите пороки без околичностей, осмеиваете грубость нравов испорченных и тем показываете, что вы прямой друг истинного человечества. Пускай злоязычники проповедывают, что вы объявили себя неприятелем всего человеческого рода; что злость вашего сердца видна в ваших сочинениях; что вы пишете только наглую брань, это не умаляет достойную вам похвалу, но умножает. Пусть Стозмей, изо всей мочи надседаяся, кричит, что вы обижаете целый корпус дворянства и что ваши ругательства скоро уймутся. Безрассудный Стозмей! Разве думаешь ты, что все дворяне такие же, как ты, невежи? Нет, все знающие, благородные и беспристрастные дворяне не только чтобы досадовать, но еще и похваляют такие сатиры, которые, осмеивая порочных, возвышают добродетельных дворян». Как видим, автор письма отнюдь не скрывает своей принадлежности к правящему дворянскому сословию, но он полностью поддерживает обличительную направленность сатиры Новикова. И в этом состояло своеобразие русской просветительской журналистики 1769 г., представленной такими изданиями, как «Трутень» и «Смесь».
Вслед за процитированным письмом к издателю «Трутня» в том же номере журнала был помещен материал сатирического характера — острые зарисовки двух судей, Сребролюбова и Глуподелова, — весьма неприглядные свидетельства коррупции и неупорядоченности отечественного судопроизводства.
Еще более примечательным было участие «Смеси» в обсуждении вопроса о взяточничестве подьячих. Полемика началась также в связи с позицией, занятой «Всякой всячиной». В 60-м номере этого журнала было опубликовано письмо, подписанное: Занапрасно ободранный (не исключено, что автором был Сумароков), в котором содержалась просьба к издателям найти «такой эксперимент, коим бы можно перевести подьячих». Вынужденная отвечать «Всякая всячина» взяла, по существу, подьячих под защиту: «Подьячих не можно и не должно перевести... Они менее других исключены из пословицы, которая говорит, что нет рода без урода, для того, что они более многих подвержены искушению. Подлежит еще и то вопросу: если бы менее было около них искушателей, не умалилася бы тогда и на них жалоба». Итак, по мнению печатного органа императрицы, во всем были виноваты просящие. Между журналами завязался спор.
Именно на страницах журнала «Смесь» прозвучала наиболее решительная отповедь позиции, занятой «Всякой всячиной». При этом неизвестный корреспондент, приславший письмо в журнал, прибегает к принятой самой Екатериной форме обращения со своими оппонентами: «Бабушка в добрый час намеряется исправлять пороки, а в блажной дает им послабление; она говорит, что подьячих искушают и для того они берут взятки; а это так на правду походит, как то, что черт искушает людей и велит им делать злое. Право, подьячие без всякого искушения сами просят за работу». Письмо было подписано М***.
Другим оппонентом «Всякой всячины» по этому вопросу выступил новиковский «Трутень», поместивший в листе XV письмо отставного чиновника к своему племяннику, в котором старый взяточник признавался: «Мы бренное сотворение, сосуд скудельный; как возможем остеречься от искушения, когда бы не было искушающих, тогда кто ведает, может быть, не было бы и искушаемых». Как видим, софистические отговорки «Всякой всячины» вызвали заслуженный отпор просветительски настроенных журналов.
На страницах «Смеси» периодически печатались материалы, высмеивавшие мелочность сатиры «Всякой всячины» и ее претензии играть руководящую роль среди других журналов.
Принципиальным можно считать опубликование в «Смеси» сатирического памфлета в защиту достоинства крестьян-тружеников под названием «Речь о существе простого народа». Содержание памфлета сводилось к опровержению тезиса, что простой народ вряд ли обладает разумом и более походит на животных, нежели на людей, причиной чего является постоянный труд и неприхотливость в образе жизни. Но автор памфлета обращает эти аргументы против неоправданной кичливости дворян. Некий искусный анатомист, исследовав голову крестьянина и голову благородного, увидел, что «крестьянин умел мыслить основательно о многих полезных вещах. Но в знатной голове нашел весьма неосновательные размышления: требования чести без малейших заслуг, высокомерие, смешанное с подлостью, любовные мечтания, худое понятие о дружбе и пустую родословную». Подобный демократизм издателя «Смеси» также роднит его позицию с той, которую будет утверждать на страницах «Трутня» Новиков.
В вопросах литературной полемики «Смесь» также находится в одном лагере с «Трутнем». У них одни противники и общие объекты для сатиры. Это видно, например, из содержания письма к Издателю, опубликованного в 24-м листе за подписью Правосуд. Перипетии литературной борьбы тут очевидны, и главным предметом обличения выступает самохвальство «рифмачей»: «Вы, г. издатель, может быть, мне не поверите, что я знаю много таких самохвалов: один, переломав Виргилиеву Энеиду и испортя прекрасный слог сего писателя, думает, что заслужил бессмертную славу. Другой из нежного Овидия сделал несносного враля. Третий превратил Анакреона в глупого украинца. Четвертый, видя, что делают пьяные на улице, воспел сие мерзкими стихами и равняет себя с Виргилием и Гомером». Нетрудно увидеть здесь намеки на поэта В.П. Петрова, переводчика «Энеиды», на В.Г. Рубана, переводившего «Метаморфозы» Овидия, на М.Д. Чулкова, писавшего бурлескные поэмы в античном духе. Примечательна для журнальной полемики тех лет сатирическая «Эпитафия», помещенная в 17-м листе «Смеси», — отклик на прекращение существования журнала Рубана «Ни то ни сио»:
Не много времени Ни То ни Се трудилось, В исходе февраля родившися на свет: Вся жизнь его была единой только бред, И в блоху наконец в июле преродилась, А сею тварию презренна быв везде Исчезло во своем убогоньком гнезде.
В последних листах «Смеси» пафос сатирической обличительности выглядит сильно ослабленным. Они почти сплошь переводные и посвящены в основном осмеянию бытовых слабостей — кокетства, щегольства, женской неверности и т. и. Впрочем, отдельные зарисовки не лишены социальной заостренности, как, например, «Задача», опубликованная в последнем листе журнала: «Кто полезней обществу, простой ли мещанин, у которого работают на фабрике около двухсот человек и, получая за то деньги, исправляют свои надобности. Или превосходительный Надме, коего все достоинства в том только состоят, что на своем веку застрелил 6 диких уток и затравил 120 зайцев».
В целом среди сатирических журналов 1769 г. «Смесь», наряду с «Трутнем», наиболее отвечала задачам просветительской критики, составлявшей специфику этого направления отечественной периодики.
studfiles.net
Вопрос 17. Журнал Ф.А. Эмина и Л.И. Сичкарева «Смесь». Сотрудники журнала. Характер сатиры. Объекты обличения и сатирического осмеяния.
⇐ ПредыдущаяСтр 4 из 7Следующая ⇒
Журнал «Смесь» начал выходить 1 апреля 1769 г. еженедельно, и в течение года вышло 40 листов. Тираж составлял 600 экземпляров. В журнале сотрудничали такие авторы, как В.И. Майков, Н.И. Новиков и Ф.А. Эмин, а также секретарь библиотеки графа Б. П. Шереметева поэт В. Вороблевский.
Как признается издатель в «Предуведомлении», он вздумал писать «Смесь», «набравшись чужих мыслей и видя много периодических сочинений». В этом признании кроется разгадка и избранного издателем журнала названия, которое он всячески отводит от уподобления «Всякой всячине», не говоря уже о родстве с ней. Свою «Смесь» он склонен рассматривать, скорее, «дочерью тех сочинений, коих видны в ней переводы». Журнал действительно на три четверти представлял собой подборку переводов из самых разных источников. В основном это были французские сатирико-нравоучительные журналы «Мизантроп» («Misanthrope»), «Безделка» («La Bagatelle»), «Новый французский зритель» («Nouveau Spectateur Francais»), «Французский зритель» («Spectateur Francais») Маривио и др. Собственно оригинальные материалы составляли всего треть текстового корпуса журнала, но именно здесь обозначилось лицо «Смеси», звучала полемика с линией «Всякой всячины» и поднимались животрепещущие вопросы тогдашней российской общественной и литературной жизни.
Относительно издателя «Смеси» вопрос остается открытым. Высказывалось на этот счет несколько точек зрения. Одни исследователи считали, что «Смесь» издавал Ф. А. Эмин, другие называли Н. И. Новикова. Существуют и иные гипотезы. Однако несомненно, что во главе «Смеси» стоял грамотный, эрудированный литератор, обладавший ясным умом и независимостью своей научной позиции.
В споре «Трутня» с «Всякой всячиной» о сущности и предназначении сатиры издатель «Смеси» недвусмысленно заявил о своей солидарности с Новиковым. В 20-м листе журнала было помещено письмо к издателю «Трутня» за подписью Д.К., в котором неизвестный корреспондент брал под защиту сатирика от нападок «Всякой всячины» и чулковского «И то и сио»: «Вы выводите пороки без околичностей, осмеиваете грубость нравов испорченных и тем показываете, что вы прямой друг истинного человечества. Пускай злоязычники проповедывают, что вы объявили себя неприятелем всего человеческого рода; что злость вашего сердца видна в ваших сочинениях; что вы пишете только наглую брань, это не умаляет достойную вам похвалу, но умножает. Пусть Стозмей, изо всей мочи надседаяся, кричит, что вы обижаете целый корпус дворянства и что ваши ругательства скоро уймутся. Безрассудный Стозмей! Разве думаешь ты, что все дворяне такие же, как ты, невежи? Нет, все знающие, благородные и беспристрастные дворяне не только чтобы досадовать, но еще и похваляют такие сатиры, которые, осмеивая порочных, возвышают добродетельных дворян». Как видим, автор письма отнюдь не скрывает своей принадлежности к правящему дворянскому сословию, но он полностью поддерживает обличительную направленность сатиры Новикова. И в этом состояло своеобразие русской просветительской журналистики 1769 г., представленной такими изданиями, как «Трутень» и «Смесь».
Вслед за процитированным письмом к издателю «Трутня» в том же номере журнала был помещен материал сатирического характера — острые зарисовки двух судей, Сребролюбова и Глуподелова, — весьма неприглядные свидетельства коррупции и неупорядоченности отечественного судопроизводства.
Еще более примечательным было участие «Смеси» в обсуждении вопроса о взяточничестве подьячих. Полемика началась также в связи с позицией, занятой «Всякой всячиной». В 60-м номере этого журнала было опубликовано письмо, подписанное: Занапрасно ободранный (не исключено, что автором был Сумароков), в котором содержалась просьба к издателям найти «такой эксперимент, коим бы можно перевести подьячих». Вынужденная отвечать «Всякая всячина» взяла, по существу, подьячих под защиту: «Подьячих не можно и не должно перевести... Они менее других исключены из пословицы, которая говорит, что нет рода без урода, для того, что они более многих подвержены искушению. Подлежит еще и то вопросу: если бы менее было около них искушателей, не умалилася бы тогда и на них жалоба». Итак, по мнению печатного органа императрицы, во всем были виноваты просящие. Между журналами завязался спор.
Именно на страницах журнала «Смесь» прозвучала наиболее решительная отповедь позиции, занятой «Всякой всячиной». При этом неизвестный корреспондент, приславший письмо в журнал, прибегает к принятой самой Екатериной форме обращения со своими оппонентами: «Бабушка в добрый час намеряется исправлять пороки, а в блажной дает им послабление; она говорит, что подьячих искушают и для того они берут взятки; а это так на правду походит, как то, что черт искушает людей и велит им делать злое. Право, подьячие без всякого искушения сами просят за работу». Письмо было подписано М***.
Другим оппонентом «Всякой всячины» по этому вопросу выступил новиковский «Трутень», поместивший в листе XV письмо отставного чиновника к своему племяннику, в котором старый взяточник признавался: «Мы бренное сотворение, сосуд скудельный; как возможем остеречься от искушения, когда бы не было искушающих, тогда кто ведает, может быть, не было бы и искушаемых». Как видим, софистические отговорки «Всякой всячины» вызвали заслуженный отпор просветительски настроенных журналов.
На страницах «Смеси» периодически печатались материалы, высмеивавшие мелочность сатиры «Всякой всячины» и ее претензии играть руководящую роль среди других журналов.
Принципиальным можно считать опубликование в «Смеси» сатирического памфлета в защиту достоинства крестьян-тружеников под названием «Речь о существе простого народа». Содержание памфлета сводилось к опровержению тезиса, что простой народ вряд ли обладает разумом и более походит на животных, нежели на людей, причиной чего является постоянный труд и неприхотливость в образе жизни. Но автор памфлета обращает эти аргументы против неоправданной кичливости дворян. Некий искусный анатомист, исследовав голову крестьянина и голову благородного, увидел, что «крестьянин умел мыслить основательно о многих полезных вещах. Но в знатной голове нашел весьма неосновательные размышления: требования чести без малейших заслуг, высокомерие, смешанное с подлостью, любовные мечтания, худое понятие о дружбе и пустую родословную». Подобный демократизм издателя «Смеси» также роднит его позицию с той, которую будет утверждать на страницах «Трутня» Новиков.
В вопросах литературной полемики «Смесь» также находится в одном лагере с «Трутнем». У них одни противники и общие объекты для сатиры. Это видно, например, из содержания письма к Издателю, опубликованного в 24-м листе за подписью Правосуд. Перипетии литературной борьбы тут очевидны, и главным предметом обличения выступает самохвальство «рифмачей»: «Вы, г. издатель, может быть, мне не поверите, что я знаю много таких самохвалов: один, переломав Виргилиеву Энеиду и испортя прекрасный слог сего писателя, думает, что заслужил бессмертную славу. Другой из нежного Овидия сделал несносного враля. Третий превратил Анакреона в глупого украинца. Четвертый, видя, что делают пьяные на улице, воспел сие мерзкими стихами и равняет себя с Виргилием и Гомером». Нетрудно увидеть здесь намеки на поэта В.П. Петрова, переводчика «Энеиды», на В.Г. Рубана, переводившего «Метаморфозы» Овидия, на М.Д. Чулкова, писавшего бурлескные поэмы в античном духе. Примечательна для журнальной полемики тех лет сатирическая «Эпитафия», помещенная в 17-м листе «Смеси», — отклик на прекращение существования журнала Рубана «Ни то ни сио»:
Не много времени Ни То ни Се трудилось, В исходе февраля родившися на свет: Вся жизнь его была единой только бред, И в блоху наконец в июле преродилась, А сею тварию презренна быв везде Исчезло во своем убогоньком гнезде.
В последних листах «Смеси» пафос сатирической обличительности выглядит сильно ослабленным. Они почти сплошь переводные и посвящены в основном осмеянию бытовых слабостей — кокетства, щегольства, женской неверности и т. и. Впрочем, отдельные зарисовки не лишены социальной заостренности, как, например, «Задача», опубликованная в последнем листе журнала: «Кто полезней обществу, простой ли мещанин, у которого работают на фабрике около двухсот человек и, получая за то деньги, исправляют свои надобности. Или превосходительный Надме, коего все достоинства в том только состоят, что на своем веку застрелил 6 диких уток и затравил 120 зайцев».
В целом среди сатирических журналов 1769 г. «Смесь», наряду с «Трутнем», наиболее отвечала задачам просветительской критики, составлявшей специфику этого направления отечественной периодики.
Вопрос 18. Журнал Ф.А. Эмина «Адская почта». Содержание журнала. Характер сатиры. Объекты обличения и сатирического осмеяния.
Последним из группы сатирических изданий 1769 г. был журнал писателя Ф.А. Эмина «Адская почта, или Переписка хромоногого беса с кривым», «ежемесячное издание». Первая книжка журнала вышла из печати в июле, и до конца года появилось шесть книжек. Сведений о тираже этого издания не сохранилось.
Замысел журнала возник у Эмина еще в апреле, о чем можно судить, исходя из материалов «Всякой всячины» за этот месяц и из предварявшего издание обращения к издателю «Всякой всячины». Журналом «Адскую почту» назвать трудно, поскольку это сочинение, принадлежавшее одному автору и лишь по характеру своего издания могущее считаться периодикой. Эмин использовал при этом традицию жанра философско-сатирической переписки, весьма распространенной в литературе французского Просвещения XV в. Достаточно вспомнить «Персидские письма» Ш. Монтескье или цикл эпистолярно-философских сочинений просветительского публициста маркиза Ж.Б. Де Буайе д' Аржанса «Кабалистические письма», «Европейские письма», «Китайские письма», представлявшие собой обсуждение политического состояния Франции того времени, и актуальных философских идеологических проблем в форме переписки корреспондентов, отражающих точки зрения, не укладывающиеся в общепринятые нормы мировосприятия. Именно такой принцип освещения действительности попытался реализовать в своем журнале Эмин. Согласно разысканиям современного исследователя, непосредственный источник сюжетной структуры «Адской почты», разумеется, кардинально адаптированный применительно к русским условиям, — это сатирические памфлеты французского писателя Э. Ленобля, имевшие форму разговоров между Хромым и Кривым бесами, гуляющими по Парижу и обменивающимися своими впечатлениями о жизни французов.
Для понимания идейной позиции издателя «Адской почты» очень важно то, что вступлением к журналу стало обращение к «Всякой всячине». По-видимому, без санкций со стороны ее издателей журнал не мог бы появиться в свет. Об этом же можно судить и по содержанию одного из первых писем уже в июльском номере, где издатель по-своему определяет место «Адской почты» в журнальном мире, а заодно формирует свое творческое кредо как журналиста: «Теперь тебя только в том уведомлю, что есть надежда и нам писать повольнее, когда пишутся "Трутень" и "Смесь". Ничего "Всякая всячина" лучше сего затеять не могла, как сделаться начинщицей журналов...» И ниже, сославшись на обозначившиеся разногласия между журналами, выразил мнение о тактике своего издания: «Нам, друг, должно писать поосторожнее, и никого в лицо не трогать, а описывать погрешности, поправления требующие». Эта осторожность позиции Эмина носила, по-видимому, принципиальный характер, о чем можно судить по содержанию последнего номера журнала, где в письме бесов к издателю подчеркивалось: «Знатных и в правлении великие места имеющих людей мы никогда в лицо не трогали нашими критическими рассуждениями...»
Для понимания Эминым задач сатиры программным и по-своему итоговым можно считать помещенное в декабрьском номере письмо к Правдолюбову (единственное в журнале не от имени бесов), где он разъясняет свой взгляд на предназначение сатиры: «Ведаю и то, что родилось в свете такое человеколюбие, которое не только о падении пороков обильные проливает слезы, но еще и о участниках оных соболезнует. Славный у многих автор, написавший должно ненавидеть пороки, а сожалеть о порочных, есть толь великий упомянутого человеколюбия подкрепитель, что множество людей, и довольно просвещенных, на свою обратил сторону. Но я сказать отважусь, что сие странное человеколюбие, сию нынешнего света добродетель произвела в свет привычка видеть часто людей порочных... а иногда с ними и обращаться...» Скрытая отсылка к рассмотренной выше полемике о сатире между «Всякой всячиной» и «Трутнем» здесь несомненна. Но как видим, Эмин занимает двойственную позицию. Его положение как писателя и как журналиста было в чем-то близко к положению М.Д. Чулкова, издателя журнала «И то и сио», чей социальный статус заставлял признавать свое бессилие исправить что-либо в этом мире и не трогать богатых. Так же смотрел на вещи и Эмин: «Если в моих критических писаниях, — писал он в заключение письма, — сыщется что-нибудь нравоучительное, то я сие пишу для тех, коим писания мои не противны, для моего препровождения времени и для пропитания, которое единственно от пера, а часто и нещастного, имею».
Сказанным определяется содержание «Адской почты». Переписка бесов — всего лишь удобная форма для изображения отдельных сторон российской действительности под сатирическим углом зрения. Впрочем, острых проблем Эмин старается не касаться. Ни о положении крестьянства, ни о злоупотреблениях власти, ни о беззакониях в судах в материалах «Адской почты» не говорится ни слова. Журнал весь состоит из своеобразных беллетризованных нравоописательных эссе — сатирических зарисовок характеров, дополняемых иногда теоретическими рассуждениями. Никаких других форм журнальной публицистики или сатиры Эмин в «Адской почте» не использует. В журнале совершенно отсутствует стихотворный отдел. Правда, в некоторых номерах имеется отдел «Адские ведомости». Содержание его в значительной мере посвящено не столько обсуждению животрепещущих вопросов русской жизни, сколько информации о событиях европейской политики и русско-турецкой войны. Социальная сатира в журнале Эмина подменяется зачастую «хроникой скандалов», в основном касающихся светской жизни столицы.
В то же время очень обильно представлена в бесовской переписке литературная жизнь Петербурга: обсуждение литературных новостей, высказывания о творчестве отдельных писателей, как живых, так и умерших, отклики на литературную полемику. В писательских кругах у Эмина было много противников, и он активно использовал свой журнал в качестве трибуны для борьбы с ними. Объектами его нападок выступали А. Сумароков, В. Лукин, Б. Рубан, М. Чулков, поэт В. Петров и др. Впрочем, к признанным корифеям российского Парнаса, таким как М.В. Ломоносов, «Адская почта» сохраняла уважительность и почтение. Обсуждению достоинств его поэзии в сравнении с наследием Сумарокова посвящено в ноябрьском номере специальное письмо.
Таким образом, между «Трутнем» и «Всякой всячиной» журнал Эмина занимал в известной мере промежуточную позицию.
Читайте также:
lektsia.com
Журнал «Смесь» и «Критикон» Бальтасара Грасиана
https://doi.org/10.20339/PhS.2-18.051
Трахтенберг Лев Аркадьевич,
кандидат филологических наук, доцент
кафедры истории русской литературы
филологического факультета
Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова
e-mail: [email protected]
Впервые продемонстрирована связь сатирического журнала «Смесь» с аллегорическим романом Бальтасара Грасиана «Критикон». Показано, что две статьи в «Смеси» представляют собой переводы фрагментов «Критикона». Непосредственным источником текста, по-видимому, послужил не испанский оригинал, а французский перевод. При этом статьи «Смеси» отступают от источника в некоторых существенных деталях, и это меняет смысл текста. В одной из статей, «Нам всегда льстит самолюбие…», образный ряд приближается к привычному для русской сатиры. Другая статья, «Письмо, полученное от моего друга», благодаря произведенным в тексте изменениям соотносится с актуальным историческим контекстом русско-турецкой войны 1768–1774 гг.
Ключевые слова: русская литература XVIII века, международные литературные связи, сатирические журналы, аллегория.
Литература
Источники на русском языке
1. Пухов В.В. Кто же издавал журнал «Смесь»? // Русская литература. — 1981. — №. 2. — С. 159–162.
- Рак В.Д. Гипотезы об издателе журнала «Смесь» / XVIII век. — Л., 1989. — Сб. 16: Итоги и проблемы изучения русской литературы XVIII века. — С. 76–103.
3. Смесь, новое еженедельное издание. — [СПб., 1769].
4. Солнцев В.Ф. «Смесь». Сатирический журнал 1769 года // Библиограф. — 1893. — Вып. 1. — С. 21–42.
5. Рак В.Д. Иностранная литература в русских журналах XVIII века (Библиографический обзор) / Русско-европейские литературные связи: XVIII век. Энциклопедический словарь. — СПб., 2008. — С. 316–410.
6. Пинский Л.Е. Жизнь и творчество Бальтасара Грасиана / Пинский Л.Е. Магистральный сюжет: Ф. Вийон, В. Шекспир, Б. Грасиан, В. Скотт. — М., 1989. — С. 207–296.
7. Сводный каталог русской книги гражданской печати XVIII века. 1725–1800. — Т. 1: А–И. — М., 1962.
8. Корконосенко К.С. Испано-русские литературные связи / Русско-европейские литературные связи: XVIII век. Энциклопедический словарь. — СПб., 2008. — С. 79–91.
9. Грасиан Б. Карманный оракул. Критикон / Изд. подг. Е.М. Лысенко и Л.Е. Пинский. — М., 1981. (Лит. памятники).
10. Рак В.Д. Русские литературные сборники и периодические издания второй половины XVIII века: (Иностранные источники, состав, техника компиляции). — СПб., 1998.
11. Всякая всячина. — [СПб., 1769].
12. Пыпин А.Н. В.И. Лукин / Лукин В.И., Ельчанинов Б.Е. Сочинения и переводы // Под ред. П.А. Ефремова. — СПб., 1868. — С. I–LXXII.
13. Полезное с приятным. Полумесячное упражнение на 1769 год. — [СПб., 1769].
14. Берков П.Н. История русской журналистики XVIII века. — М.; Л., 1952.
15. Петров А.Н. Война России с Турцией и польскими конфедератами с 1769–1774 год. — Т. 1: Год 1769. — СПб., 1866.
16. Санкт-Петербургские ведомости. — [СПб., 1769].
17. Трутень, еженедельное издание, на 1769 год. — СПб., [1769].
Зарубежные источники
18. Gordon, L.S. Gabriel-François Coyer et son œuvre en Russie. Revue des études slaves, 1963, Vol. 42, Fasc. 1–4, P. 67–82.
19. Hoch, P. Baltasar Gracián dans la culture française: approche historique et bibliographie: mémoire présenté pour le diplôme supérieur de bibliothécaire. Villeurbanne, 1985. URL: http://www.enssib.fr/bibliotheque-numerique/documents/63479-baltasar-gar... (free).
20. [Gracián, B.] El Criticon. Segvnda parte. Ivyziosa cortesana filosofia, en el otoño de la varonil edad. Por Lorenzo Gracian. Huesca, 1653.
21. Martino, A. Lektüre und Leser in Norddeutschland im 18. Jahrhundert: zu der Veröffentlichung der Ausleihbücher der Herzog-August-Bibliothek Wolfenbüttel. Amsterdam; Atlanta, GA, 1993. (Chloe: Beihefte zum Daphnis. Bd. 14).
22. Gracian, B. L’Homme detrompé, ou Le Criticon. Traduit de l’Espagnol. Vol. 2. La Haye, 1708.
23. Gracian, B. Criticòn über die Allgemeinen Laster des Menschens, Welche demselben in der Jugend, in dem männlichen und hohen Alter ankleben… Welches aus der Frantzösischen Sprache in die Teutsche übersetzet worden ist I. II. III. Theil. Franckfurt und Leipzig, 1710.
24. Diccionario de la lengua castellana… compuesto por la Real Academia Española. Vol. 1. Madrid, 1726.
25. The Tatler / Edited with introduction and notes by G.A. Aitken: In 4 vols. London, 1898–1899.
26. The Spectator. A new edition with introduction, notes, and index by H. Morley: In 3 vols. London, 1891.
Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ, проект № 16-04-50083.
filolnauki.ru
Журнал «Адская почта, или Переписка хромоногого
Адская почта» и «Смесь» Эмина Ф. : литературный источник, система образов, тематика, стиль.
http://az.lib.ru/e/emin_f_a/ (собрание сочинений)
http://az.lib.ru/e/emin_f_a/text_0020.shtml (отрывки)
Эмин Ф. (биография)
(родился около 1735 г., умер в 1779 г.)
Биография Э., до появления его в России, остается недостаточно ясной, так как он сам неодинаково рассказывал о своих "злоключениях". Можно догадываться, что происхождения он был южнославянского. В течение 8 лет он странствовал по Австрии, Турции, Египту, Италии, Португалии и Франции; быть может, побывал и в Алжире и Тунисе. В Турции Э. сделался магометанином и служил в отряде янычар. В 1761 г. Э. явился в Лондон к русскому посланнику, князю Голицыну , принял православие и был отправлен в Россию, где состоял учителем в сухопутном кадетском корпусе, а потом переводчиком в коллегии иностранных дел и кабинет-переводчиком.
Он написал несколько сатирических произведений, ряд романов (переводных и подражательных), интересное "Описание Оттоманской Порты", издавал сатирический журнал "Адскую Почту" (1769), наконец сочинил патриотическую, но странную "Российскую Историю" в 3 томах, в которой ссылался на несуществовавшие книги и свидетельства. Ему принадлежит также переиздававшаяся до последнего времени книга богословско-философского содержания: "Путь ко спасению".
Наряду с истинами самоочевидными (польза просвещения, вред полуобразования, необходимость труда), Э. приходилось касаться и острых вопросов его времени: ужасов крепостного права, непорядков в суде и административных учреждениях, всеобщего холопства и преклонения перед разными милостивцами. Страницы, отведенные Э. этим наболевшим вопросам, отличаются гораздо большей резкостью, чем статьи сатирических журналов. Романист вкладывал свои задушевные идеи в уста героев, действующих в Греции, Алжире и т. д.; это позволяло ему высказываться свободнее. В некоторых романах (автобиографическом - "Непостоянная фортуна, или Приключения Мирамонда", "Приключения Мирамонда" и др.) даются целые общественные программы. К сатирическим произведениям Э. относятся его своеобразные "Нравоучительные басни" (издания 1764, 1789, 1793), "Сон, виденный в 1765 г. 1 января" (направленный против Академии Наук, Академии Художеств и шляхтецкого корпуса), неизданная доселе комедия "Ученая шайка", ряд эпиграмм и полемических стихотворений против М.Д. Чулкова , А. Шлецера и особенно А.П. Сумарокова (последний осмеял Э. в комедии "Ядовитый"). Более дружеские отношения были у Э. с В.Г. Рубаном и Н.И. Новиковым , поместившим о нем сочувственную статью в своем "Словаре".
Журнал «Адская почта, или Переписка хромоногого
беса с кривым»
Последним из группы сатирических изданий 1769 г. был журнал писателя Ф.А. Эмина «Адская почта, или Переписка хромоногого беса с кривым», «ежемесячное издание». Первая книжка журнала вышла из печати в июле, и до конца года появилось шесть книжек. Сведений о тираже этого издания не сохранилось.
Замысел журнала возник у Эмина еще в апреле, о чем можно судить, исходя из материалов «Всякой всячины» за этот месяц и из предварявшего издание обращения к издателю «Всякой всячины». Журналом «Адскую почту» назвать трудно, поскольку это сочинение, принадлежавшее одному автору и лишь по характеру своего издания могущее считаться периодикой.
Эмин использовал при этом традицию жанра философско-сатирической переписки, весьма распространенной в литературе французского Просвещения XV в. Достаточно вспомнить «Персидские письма» Ш. Монтескье или цикл эпистолярно-философских сочинений просветительского публициста маркиза Ж.Б. Де Буайе д' Аржанса «Кабалистические письма», «Европейские письма», «Китайские письма», представлявшие собой обсуждение политического состояния Франции того времени, и актуальных философских идеологических проблем в форме переписки корреспондентов, отражающих точки зрения, не укладывающиеся в общепринятые нормы мировосприятия. Именно такой принцип освещения действительности попытался реализовать в своем журнале Эмин. Согласно разысканиям современного исследователя, непосредственный источник сюжетной структуры «Адской почты», разумеется, кардинально адаптированный применительно к русским условиям, — это сатирические памфлеты французского писателя Э. Ленобля, имевшие форму разговоров между Хромым и Кривым бесами, гуляющими по Парижу и обменивающимися своими впечатлениями о жизни французов.
Для понимания идейной позиции издателя «Адской почты» очень важно то, что вступлением к журналу стало обращение к «Всякой всячине». По-видимому, без санкций со стороны ее издателей журнал не мог бы появиться в свет. Об этом же можно судить и по содержанию одного из первых писем уже в июльском номере, где издатель по-своему определяет место «Адской почты» в журнальном мире, а заодно формирует свое творческое кредо как журналиста: «Теперь тебя только в том уведомлю, что есть надежда и нам писать повольнее, когда пишутся "Трутень" и "Смесь". Ничего "Всякая всячина" лучше сего затеять не могла, как сделаться начинщицей журналов...» И ниже, сославшись на обозначившиеся разногласия между журналами, выразил мнение о тактике своего издания: «Нам, друг, должно писать поосторожнее, и никого в лицо не трогать, а описывать погрешности, поправления требующие». Эта осторожность позиции Эмина носила, по-видимому, принципиальный характер, о чем можно судить по содержанию последнего номера журнала, где в письме бесов к издателю подчеркивалось: «Знатных и в правлении великие места имеющих людей мы никогда в лицо не трогали нашими критическими рассуждениями...»
Для понимания Эминым задач сатиры программным и по-своему итоговым можно считать помещенное в декабрьском номере письмо к Правдолюбову (единственное в журнале не от имени бесов), где он разъясняет свой взгляд на предназначение сатиры: «Ведаю и то, что родилось в свете такое человеколюбие, которое не только о падении пороков обильные проливает слезы, но еще и о участниках оных соболезнует. Славный у многих автор, написавший должно ненавидеть пороки, а сожалеть о порочных, есть толь великий упомянутого человеколюбия подкрепитель, что множество людей, и довольно просвещенных, на свою обратил сторону. Но я сказать отважусь, что сие странное человеколюбие, сию нынешнего света добродетель произвела в свет привычка видеть часто людей порочных... а иногда с ними и обращаться...» Скрытая отсылка к рассмотренной выше полемике о сатире между «Всякой всячиной» и «Трутнем» здесь несомненна. Но как видим, Эмин занимает двойственную позицию. Его положение как писателя и как журналиста было в чем-то близко к положению М.Д. Чулкова, издателя журнала «И то и сио», чей социальный статус заставлял признавать свое бессилие исправить что-либо в этом мире и не трогать богатых. Так же смотрел на вещи и Эмин: «Если в моих критических писаниях, — писал он в заключение письма, — сыщется что-нибудь нравоучительное, то я сие пишу для тех, коим писания мои не противны, для моего препровождения времени и для пропитания, которое единственно от пера, а часто и нещастного, имею».
Сказанным определяется содержание «Адской почты». Переписка бесов — всего лишь удобная форма для изображения отдельных сторон российской действительности под сатирическим углом зрения. Впрочем, острых проблем Эмин старается не касаться. Ни о положении крестьянства, ни о злоупотреблениях власти, ни о беззакониях в судах в материалах «Адской почты» не говорится ни слова. Журнал весь состоит из своеобразных беллетризованных нравоописательных эссе — сатирических зарисовок характеров, дополняемых иногда теоретическими рассуждениями. Никаких других форм журнальной публицистики или сатиры Эмин в «Адской почте» не использует. В журнале совершенно отсутствует стихотворный отдел. Правда, в некоторых номерах имеется отдел «Адские ведомости». Содержание его в значительной мере посвящено не столько обсуждению животрепещущих вопросов русской жизни, сколько информации о событиях европейской политики и русско-турецкой войны. Социальная сатира в журнале Эмина подменяется зачастую «хроникой скандалов», в основном касающихся светской жизни столицы.
В то же время очень обильно представлена в бесовской переписке литературная жизнь Петербурга: обсуждение литературных новостей, высказывания о творчестве отдельных писателей, как живых, так и умерших, отклики на литературную полемику. В писательских кругах у Эмина было много противников, и он активно использовал свой журнал в качестве трибуны для борьбы с ними. Объектами его нападок выступали А. Сумароков, В. Лукин, Б. Рубан, М. Чулков, поэт В. Петров и др. Впрочем, к признанным корифеям российского Парнаса, таким как М.В. Ломоносов, «Адская почта» сохраняла уважительность и почтение. Обсуждению достоинств его поэзии в сравнении с наследием Сумарокова посвящено в ноябрьском номере специальное письмо.
Таким образом, между «Трутнем» и «Всякой всячиной» журнал Эмина занимал в известной мере промежуточную позицию.
«Смесь»
Журнал «Смесь» начал выходить 1 апреля 1769 г. еженедельно, и в течение года вышло 40 листов. Тираж составлял 600 экземпляров. В журнале сотрудничали такие авторы, как В.И. Майков, Н.И. Новиков и Ф.А. Эмин, а также секретарь библиотеки графа Б. П. Шереметева поэт В. Вороблевский.
Как признается издатель в «Предуведомлении», он вздумал писать «Смесь», «набравшись чужих мыслей и видя много периодических сочинений». В этом признании кроется разгадка и избранного издателем журнала названия, которое он всячески отводит от уподобления «Всякой всячине», не говоря уже о родстве с ней. Свою «Смесь» он склонен рассматривать, скорее, «дочерью тех сочинений, коих видны в ней переводы». Журнал действительно на три четверти представлял собой подборку переводов из самых разных источников. В основном это были французские сатирико-нравоучительные журналы «Мизантроп» («Misanthrope»), «Безделка» («La Bagatelle»), «Новый французский зритель» («Nouveau Spectateur Francais»), «Французский зритель» («Spectateur Francais») Маривио и др. Собственно оригинальные материалы составляли всего треть текстового корпуса журнала, но именно здесь обозначилось лицо «Смеси», звучала полемика с линией «Всякой всячины» и поднимались животрепещущие вопросы тогдашней российской общественной и литературной жизни.
Относительно издателя «Смеси» вопрос остается открытым. Высказывалось на этот счет несколько точек зрения. Одни исследователи считали, что «Смесь» издавал Ф. А. Эмин, другие называли Н. И. Новикова. Существуют и иные гипотезы. Однако несомненно, что во главе «Смеси» стоял грамотный, эрудированный литератор, обладавший ясным умом и независимостью своей научной позиции.
В споре «Трутня» с «Всякой всячиной» о сущности и предназначении сатиры издатель «Смеси» недвусмысленно заявил о своей солидарности с Новиковым. В 20-м листе журнала было помещено письмо к издателю «Трутня» за подписью Д.К., в котором неизвестный корреспондент брал под защиту сатирика от нападок «Всякой всячины» и чулковского «И то и сио»: «Вы выводите пороки без околичностей, осмеиваете грубость нравов испорченных и тем показываете, что вы прямой друг истинного человечества. Пускай злоязычники проповедывают, что вы объявили себя неприятелем всего человеческого рода; что злость вашего сердца видна в ваших сочинениях; что вы пишете только наглую брань, это не умаляет достойную вам похвалу, но умножает. Пусть Стозмей, изо всей мочи надседаяся, кричит, что вы обижаете целый корпус дворянства и что ваши ругательства скоро уймутся. Безрассудный Стозмей! Разве думаешь ты, что все дворяне такие же, как ты, невежи? Нет, все знающие, благородные и беспристрастные дворяне не только чтобы досадовать, но еще и похваляют такие сатиры, которые, осмеивая порочных, возвышают добродетельных дворян». Как видим, автор письма отнюдь не скрывает своей принадлежности к правящему дворянскому сословию, но он полностью поддерживает обличительную направленность сатиры Новикова. И в этом состояло своеобразие русской просветительской журналистики 1769 г., представленной такими изданиями, как «Трутень» и «Смесь».
Вслед за процитированным письмом к издателю «Трутня» в том же номере журнала был помещен материал сатирического характера — острые зарисовки двух судей, Сребролюбова и Глуподелова, — весьма неприглядные свидетельства коррупции и неупорядоченности отечественного судопроизводства.
Еще более примечательным было участие «Смеси» в обсуждении вопроса о взяточничестве подьячих. Полемика началась также в связи с позицией, занятой «Всякой всячиной». В 60-м номере этого журнала было опубликовано письмо, подписанное: Занапрасно ободранный (не исключено, что автором был Сумароков), в котором содержалась просьба к издателям найти «такой эксперимент, коим бы можно перевести подьячих». Вынужденная отвечать «Всякая всячина» взяла, по существу, подьячих под защиту: «Подьячих не можно и не должно перевести... Они менее других исключены из пословицы, которая говорит, что нет рода без урода, для того, что они более многих подвержены искушению. Подлежит еще и то вопросу: если бы менее было около них искушателей, не умалилася бы тогда и на них жалоба». Итак, по мнению печатного органа императрицы, во всем были виноваты просящие. Между журналами завязался спор.
Именно на страницах журнала «Смесь» прозвучала наиболее решительная отповедь позиции, занятой «Всякой всячиной». При этом неизвестный корреспондент, приславший письмо в журнал, прибегает к принятой самой Екатериной форме обращения со своими оппонентами: «Бабушка в добрый час намеряется исправлять пороки, а в блажной дает им послабление; она говорит, что подьячих искушают и для того они берут взятки; а это так на правду походит, как то, что черт искушает людей и велит им делать злое. Право, подьячие без всякого искушения сами просят за работу». Письмо было подписано М***.
Другим оппонентом «Всякой всячины» по этому вопросу выступил новиковский «Трутень», поместивший в листе XV письмо отставного чиновника к своему племяннику, в котором старый взяточник признавался: «Мы бренное сотворение, сосуд скудельный; как возможем остеречься от искушения, когда бы не было искушающих, тогда кто ведает, может быть, не было бы и искушаемых». Как видим, софистические отговорки «Всякой всячины» вызвали заслуженный отпор просветительски настроенных журналов.
На страницах «Смеси» периодически печатались материалы, высмеивавшие мелочность сатиры «Всякой всячины» и ее претензии играть руководящую роль среди других журналов.
Принципиальным можно считать опубликование в «Смеси» сатирического памфлета в защиту достоинства крестьян-тружеников под названием «Речь о существе простого народа». Содержание памфлета сводилось к опровержению тезиса, что простой народ вряд ли обладает разумом и более походит на животных, нежели на людей, причиной чего является постоянный труд и неприхотливость в образе жизни. Но автор памфлета обращает эти аргументы против неоправданной кичливости дворян. Некий искусный анатомист, исследовав голову крестьянина и голову благородного, увидел, что «крестьянин умел мыслить основательно о многих полезных вещах. Но в знатной голове нашел весьма неосновательные размышления: требования чести без малейших заслуг, высокомерие, смешанное с подлостью, любовные мечтания, худое понятие о дружбе и пустую родословную». Подобный демократизм издателя «Смеси» также роднит его позицию с той, которую будет утверждать на страницах «Трутня» Новиков.
В вопросах литературной полемики «Смесь» также находится в одном лагере с «Трутнем». У них одни противники и общие объекты для сатиры. Это видно, например, из содержания письма к Издателю, опубликованного в 24-м листе за подписью Правосуд. Перипетии литературной борьбы тут очевидны, и главным предметом обличения выступает самохвальство «рифмачей»: «Вы, г. издатель, может быть, мне не поверите, что я знаю много таких самохвалов: один, переломав Виргилиеву Энеиду и испортя прекрасный слог сего писателя, думает, что заслужил бессмертную славу. Другой из нежного Овидия сделал несносного враля. Третий превратил Анакреона в глупого украинца. Четвертый, видя, что делают пьяные на улице, воспел сие мерзкими стихами и равняет себя с Виргилием и Гомером». Нетрудно увидеть здесь намеки на поэта В.П. Петрова, переводчика «Энеиды», на В.Г. Рубана, переводившего «Метаморфозы» Овидия, на М.Д. Чулкова, писавшего бурлескные поэмы в античном духе. Примечательна для журнальной полемики тех лет сатирическая «Эпитафия», помещенная в 17-м листе «Смеси», — отклик на прекращение существования журнала Рубана «Ни то ни сио»:
Не много времени Ни То ни Се трудилось,
В исходе февраля родившися на свет:
Вся жизнь его была единой только бред,
И в блоху наконец в июле преродилась,
А сею тварию презренна быв везде
Исчезло во своем убогоньком гнезде.
В последних листах «Смеси» пафос сатирической обличительности выглядит сильно ослабленным. Они почти сплошь переводные и посвящены в основном осмеянию бытовых слабостей — кокетства, щегольства, женской неверности и т. и. Впрочем, отдельные зарисовки не лишены социальной заостренности, как, например, «Задача», опубликованная в последнем листе журнала: «Кто полезней обществу, простой ли мещанин, у которого работают на фабрике около двухсот человек и, получая за то деньги, исправляют свои надобности. Или превосходительный Надме, коего все достоинства в том только состоят, что на своем веку застрелил 6 диких уток и затравил 120 зайцев».
В целом среди сатирических журналов 1769 г. «Смесь», наряду с «Трутнем», наиболее отвечала задачам просветительской критики, составлявшей специфику этого направления отечественной периодики.
Дата добавления: 2015-12-08; просмотров: 88 | Нарушение авторских прав
mybiblioteka.su - 2015-2018 год. (0.06 сек.)mybiblioteka.su
Адская смесь - №31 (02.2001) - Номера журнала - Каталог статей
Адская смесь
«Отец всерьез собирался назвать меня в честь своего кумира Стирлингом Моссом. Слава богу, мама остановила его!» - вспоминает сын через много лет. Его окрестили в честь отца – Эдмундом. А чтобы не возникло путаницы с Эдом-старшим, в семье стали звать мальчика уменьшительно – Эдди. Под этим именем он и известен ныне всему автогоночному миру. А ведь не прояви мать настойчивости, и сегодня в Формуле-1 выступал бы гонщик Стирлинг Мосс Ирвайн. Вот уж была бы адская смесь!
Природный дар
Природа Ирландии - это странная смесь разных климатических поясов. Изумительные вечнозеленые луга, за которые остров прозвали Изумрудным, соседствуют здесь с холодными арктическими ветрами, ледниковыми отложениями и мрачными торфяными болотами. Столь же странен и характер населяющих этот остров людей. Такой адской смеси вспыльчивости и нахальства с искренней доброжелательностью и почти детской непосредственностью вам не найти больше ни в одном уголке земли.
Такими были Гэрри Ирвайн и его жена Эна, такими стали и их семеро детей, младший из которых - Эдмунд - появился на свет в самый разгар Второй мировой - в марте 1941 года. Повзрослев, Эд устроился работать учеником штукатура, затем перешел на чулочную фабрику и в конце концов уехал вслед за тремя своими братьями в Канаду. Вернувшись на родину, Эд женился на Кентлин Мак-Гэуэн и вскоре стал отцом. В апреле 1964 года у Ирвайнов родилась дочь Соня, а всего через полтора года - сын Эдди.
С раннего детства Соня с братом с удовольствием занимались спортом. Эдди попробовал себя в велогонках, но потом вместе с сестрой занялся плаванием. Несмотря на ужасающую технику - в бассейне Ирвайн махал руками, как ветряная мельница крыльями - физическая сила и природная одаренность позволили ему быстро добиться успеха. В 1980 году Эдди считался вторым пловцом в Ольстере и шестым на всем Изумрудном острове. Но в 15 лет, катаясь на роликовых коньках, Эдди сломал ногу. Быстро плавать после травмы он уже не мог и решил стать гонщиком.
Эд-старший заболел автоспортом еще в Канаде. А вернувшись домой, вместе с братом Джимми начал даже выступать в соревнованиях. Эдди с детства ездил с отцом на гонки. Каждый год вся семья непременно отправлялась на Большой Приз Великобритании. «Я никогда не покупал билет, чтобы попасть на Гран При, - признается Ирвайн. - Однажды в Брэндс-Хэтче, когда мы с сестрой пролезали через дыру в заборе, нас поймали двое полицейских. Нас отругали, но как только они ушли, мы все-таки пролезли». Пока Эд-старший общался с приятелями на трибунах, Соня и Эдди охотились за автографами гонщиков. Их кумирами были земляк Джон Уотсон, еще несколько лет назад гонявший с отцом в Ирландии, и Джеймс Хант. Чемпиона мира 1976 года Эдди буквально боготворил.
В начале 80-х Эд Ирвайн стал торговать в Белфасте подержанными машинами. И в 82-м с одной из них началась карьера его сына. «Как-то отец достал старый Ford Capri. Я отремонтировал его, и он стал как новенький. Стоила машина 800 фунтов, а мы обменяли его на гоночный Crossle 32F («формула-Ford 1600»). Серьезно! - смеется Эдди. - Это была блестящая сделка, ведь тот парень, что продавал Crossle, хотел за него 1400 фунтов, и это была нормальная цена за 32F. Тем более что предыдущий владелец проехал иа нем всего пару гонок, и как раз перед последним стартом поставил на машину новые тормозные колодки».
Поначалу отец, которому шел уже пятый десяток, думал сам вернуться в гонки, но разбив на первой же тренировке радиатор, отдал машину сыну». Через пару недель Ирвайн-младший проехал в Киркистауне свои первые круги. «Я до сих пор помню лицо Эдди, когда он вернулся в боксы, - признается Эд-старший. - Еще никогда до этого я не видел его таким взволнованным».
Вскоре на смену 32F отец купил сыну подержанную, но более современную модель Crossle 50F, на которой в марте 1983 года там же, в Киркистауне, Эдди дебютировал в своей первой гонке. «50F выглядела лучше 32F, но на деле оказалась полным хламом. На ней я был намного медленнее, чем на 32F. Мне удались несколько неплохих гонок, но если честно, начало карьеры получилось не самое лучшее», - считает Ирвайн.
Здесь Эдди несколько скромничает. Первый сезон в ирландской Ф-Ford был не таким уж плохим (две победы и одно третье место), и провел его североирландец очень стабильно. «Многие гонщики могут сказать, что приняли участие в 20 гонках за сезон. Но Эдди, вероятно, один из немногих, кто может похвастаться тем, что он финишировал во всех двадцати», - писала в ноябре 1983 года ирландская газета Spectator. Эдди показал себя на редкость рассудительным парнишкой. Ирвайн в полной мере унаследовал от отца ирландский темперамент, который без удержу проявлял вне трассы. Но как только садился за руль, в нем вдруг проявлялось доставшееся от предков матери шотландское хладнокровие. Адская смесь!
Звездным часом Эдди стал 1987 год, когда он выиграл оба чемпионата британской Формулы-Ford 1600, фестиваль Ф-Ford 2000 в Брэндс-Хэтче и лишь четыре очка не дотянул до победы в чемпионате Ф-Ford с двигателями объемом 2 л. В следующем сезоне Эдди перешел в Ф-3. И хотя в британском чемпионате занял лишь пятое место, блестящая победа в первом заезде Гран При Макао (глупое столкновение на старте второго этапа не позволило ему одержать общую победу) стала для Ирвайна неплохой компенсацией. И после этой гонки могущественная компания Philip Morris включила одаренного гонщика в свою программу Ф-3000 на 1989 год.
Уроки Джеймса
Marlboro в те годы поддерживала в Формуле-3000 команду Pacific Кейта Уиггинза. И хотя на место в ней претендовали чемпион Франции Эрик Кома, чемпион Италии Эмануэле Наспетти и победитель британской Ф-3 Юрки Ярвилехто. Уиггинз предпочел Эдди. В Pacific Ирвайн и встретился со своим кумиром Джеймсом Хантом, который после завершения спортивной карьеры превратился в гоночного куратора Philip Morris, своего рода автоспортивного гуру. В конце октября 1988 года Эдди отправился на последнюю гонку международного чемпионата Формулы-3000 в Дижон. Пока еще в качестве зрителя. Там-то и произошло знакомство гонщика-юнца с гуру…
«Я встретил Джеймса в аэропорту «Хитроу». Первым делом он отправился в Duty Free и купил водки. В Париже на железнодорожной станции мы сдали билеты на экспресс и сели на медленный поезд, забитый военными моряками, направлявшимися в Марсель. И все пять часов, что тряслись до Дижона, пили водку. Мы с трудом доползли до отеля, а когда все отправились спать, организовали в номере Джеймса продолжение банкета. Он начал громко играть Бетховена, но тут прибежал администратор и прикончил нашу вечеринку. Было три часа ночи! Тогда Джеймс принялся инструктировать меня, как стать профессиональным гонщиком...»
Кроме шуток, Хант действительно многому научил Ирвайна. Он устроил для Эдди первые тесты в команде Формулы-1, но в Onyx в итоге взяли Лехто. «Я опередил Джей-Джея в чемпионате. Но он был тест-пилотом Ferrari, и Marlboro пристроила его в Onyx Ф-1. Я же остался без работы».
Эдди Джордан, одержимый идеей создания национальной ирландской «конюшни», позвал его к себе в команду Ф-3000. Уже тогда Джордан слыл открывателем талантов и за какой-то год сумел пристроить в Формулу-1 троих своих любимцев: Херберта, Алези и Донелли. К тому же через месяц после подписания контракта с Ирвайном Джордан объявил, что в 1991 году его «конюшня» дебютирует в Ф-1.
В 1990 году в Jordan собралась великолепная компания: Ирвайн, Френтцен, Наспетти. Эдди оказался на голову сильнее Эмануэле и Хайнца-Харальда. Ирландец занял третье место в чемпионате Ф-3000 и ожидал, что Джордан пригласит его в команду Формулы-1. Но тот предпочел Бертрана Гашо.
Поняв, что в Формулу-1 с ходу не пробиться, Ирвайн начал искать себе команду на будущий сезон. «Когда я узнал, сколько платят в японской Ф-3000, она показалась мне очень привлекательной», - признается гонщик. В Европе платили почти на порядок меньше, и Эдди уехал в Японию. Очень может быть, что тогда он допустил самую большую ошибку в своей жизни. Останься Эдди в Европе и, возможно, не Шумахера, а именно его - Ирвайна - Джордан пригласил бы в команду на место попавшего в тюрьму за драку с лондонским таксистом Бертрана Гашо. Лишь через три года - в октябре 93-го - Джордан вывел Ирвайна на арену «большого цирка». Увы, его кумир, друг и наставник Джеймс Хант так и не увидел Эдди в Формуле-1. Чемпион мира умер от сердечного приступа за полгода до дебюта Ирвайна в Ф-1.
За смертью смерть
После первой же гонки - Гран При Японии - об Ирвайне заговорил весь мир Формулы-1. Хотя посвящение в рыцари Гран При вышло своеобразным. Он схлопотал оплеуху от самого трехкратного чемпиона мира Айртона Сенны. Эта драка постепенно обросла легендами. «Меня постоянно окружали шайки репортеров, фотографов и телевизионщиков. Они были везде! А одна стюардесса даже поинтересовалась, не занимался ли я боксом...» - признается Эдди.
А дело было так. Шел дождь, и в конце гонки лидировавший бразилец догнал на круг обутый в слики и потому явно более медленный Williams Хилла. Не желая рисковать, Сенна стал выжидать удобного момента для обгона. Эдди же, только что пропустивший Айртона на круг, видя нерешительность лидера, обогнал бразильца и прямо перед носом его McLaren устроил жестокие разборки с Хиллом за шестое место. Это настолько взбесило Сенну, что после гонки он лично обматерил Эдди и даже снизошел до рукоприкладства.
Между тем бразилец негодовал зря. Ведь Ирвайн боролся с Хиллом за позицию. В результате Эдди стал всего лишь 47-м гонщиком за всю историю чемпионатов мира Формулы-1, сумевшим заработать очки в своей дебютной гонке. Знание трассы (за предыдущие три года он стартовал на Сузуке 11 раз), уверенность в своих силах и ирландское нахальство сделали свое дело.
Справедливость все-таки восторжествовала, и в декабре Всемирный совет FIA условно дисквалифицировал Сенну на полгода. Возможно, если бы Мосли и К° не пожалела бразильца и дисквалифицировала его на три гонки, как того требовала британская пресса, Айртон остался бы жив. Но, увы, Сенну пожалели, а самого Эдди после аварии на первом этапе сезона-94 в Бразилии, окончательно закрепившей за ним репутацию главного забияки Формулы-1, все-таки дисквалифицировали.
Эдди все-таки поехал в Имолу, чтобы стартовать в гонке Суперкубка Porsche. Смерть Сенны потрясла Ирвайна. С Айртоном он не успел даже толком помириться. А ведь бразилец был кумиром Ирвайна, и в Формуле-3000 Эдди даже красил свой шлем в его цвета. Но еще более тягостное впечатление произвела на североирландца гибель Ратценбергера. Рацци не был ему близким другом, но они знали друг друга восемь лет. Вместе гонялись еще в британской Ф-Ford, потом снова встретились в японской Формуле-3000, а в 1992 году даже стартовали в одном экипаже в «24 часах Ле-Мана» и заняли девятое место.
В 1994 году Роланд собирался вновь стартовать в Ле-Мане. Но не успел. После его смерти Эдди не смог отказать своим друзьям Джеффу Кросноффу и Мауро Мартини в просьбе занять в экипаже место Роланда. Во время гонки шлем и фотография Ратценбергера стояли в боксах на дисплее технической информации, а на двери их Toyota по-прежнему было выведено его имя. Они заняли второе место, после гонки еще раз почтили память Роланда. Каждый надеялся, что смерть австрийца будет последней... Но, увы, через два года Эдди потерял еще одного друга. В июле 1996 года на этапе серии CART в Торонто разбился Джефф Кроснофф.
«Джефф был веселым парнем. Он безумно любил жизнь. Помню, когда я впервые приехал на тесты в Японию, на пит-лейн ко мне подошел парень из Калифорнии, протянул руку и сказал: «Привет. Я Джефф Кроснофф». Джефф был моим лучшим другом в Японии, - признается Ирвайн. Я никогда не встречал более искреннего человека».
О трагедии в Торонто Эдди узнал во время британского Гран При в Сильверстоуне. Он не находил себе места. «Я был словно зомби. Никого не хотел видеть. Сел за столик, опустил голову. Тут кто-то подошел, сунул мне ручку и бумагу для автографа. Я сорвался и грубо выругался. Конечно, это было некрасиво, но тогда мне вообще хотелось все бросить, - даже сейчас, когда Эдди вспоминает те дни, у него порой начинает дрожать голос. - Помню, когда еще гонялись в Японии, мы планировали, что через много лет вернемся в Токио и закатим большую вечеринку, наподобие тех, что устраивали в молодости. А теперь Джеффа и Ранни уже нет... Риск расстаться с жизнью - неизменный спутник нашей профессии».
Ирвайн не смог даже поехать на похороны друга. Ferrari заставила его остаться на тесты во Фьорано. Вместо Эдди в Калифорнию полетели его родители...
Люди в черных очках
Переходя в Ferrari, Ирвайн знал на что идет. «Эдди буквально потряс меня, когда согласился на все оговоренные контрактом условия, ставящие его в положение человека второго сорта», - недоумевал Рубенс Баррикелло. Но у североирландца были свои резоны. «Спросите любого молодого гонщика, о чем он мечтает, и вы услышите - о Ferrari. Я не исключение», - улыбался Эдди. Возможно, это были единственные искренние слова из тех, что прозвучали в конце 1995 года на торжественной церемонии, посвященной подписанию его контракта со знаменитой итальянской командой. В остальное время говорили о равноправии двух пилотов в Ferrari.
Гонщики Ф-1 редко бывают откровенны, хотя Ирвайну иногда удается создать такую иллюзию у собеседника. Возможно, именно поэтому пилоты так любят непроницаемо-черные очки. Прятать глаза им приходится не только от солнца. А Эдди так редко снимает их, что фотографы уже несколько лет подкалывают друг друга: «А нет ли у тебя фото Ирвайна без очков?» Однако есть в паддоке один человек, который имеет некоторые основания утверждать, что знает Эдди Ирвайна. Его менеджер и лучший друг Энрико Дзанарини проводит рядом с гонщиком по 12 часов в сутки. И также, кстати, редко появляется на людях без черных очков на носу.
«Эдди много спит, по меньшей мере, девять часов в сутки, и не всегда только ночью. Как только предоставляется возможность, он не прочь посопеть в подушку, - рассказывает Энрико. - В свободное время он окружает себя друзьями, чтобы смеяться и шутить. У него очень развито чувство юмора. Веселый, естественный, непринужденный, Эдди нравится людям. С ним очень легко. Но порой он бывает просто непредсказуем».
Если Эдди не занят гонками, он направляется в одно из трех своих убежищ: домой в Дублин или в Милан, или на свою 28-метровую яхту, приписанную к порту Марина-дельи-Арегаи на западе Италии. «В Дублине он живет в фешенебельном квартале, недалеко от центра города, - уточняет Энрико. - Его соседом по дому является рок-певец Ван Моррисон, чуть дальше живут Лайза Стэнсфилд и некоторые члены группы U2». Эдди окружен музыкантами, с которыми иногда не прочь помериться силами в игре на гитаре. Среди 15 его гитар, акустических и электрических, нет ни одной, приобретенной на собственные средства: их ему дарят друзья.
Оставаясь дома, Эдди совершает пробежки или небольшие прогулки на велосипеде. Если же он на яхте, то в его распоряжении два водных мотоцикла, чтобы вволю поноситься по морским просторам. «Но даже на отдыхе он проводит много времени за телефонными разговорами со мной или со своим брокером. Эдди лично следит за движением своих капиталов, которые, в частности, вложены в 60 такси в Ирландии, а также ведет игру на Лондонской бирже ценных бумаг. Эдди владеет акциями пяти компаний. Он очень осмотрителен, - продолжает Дзанарини. - Его настоящей страстью является сокращение расходов. Переплачивать за что-либо не в его правилах, поэтому он лично занимается капиталовложениями и покупками. И, поверьте мне, не прекращает торг до тех пор, пока не добьется максимально возможного снижения цены. Это один из способов скопить средства и обеспечить себе будущее. Эдди непременно станет представителем какого-либо крупного автомобильного концерна или телекомментатором. У него есть мечта - совершить кругосветное плавание на яхте, но, я думаю, она так и останется мечтой.
Эдди редко изменяет своим привычкам. Если ему один раз что-либо понравилось, то он остается верен своим вкусам, - поясняет менеджер Эдди. - Например, в еде. В какой бы стране мира он ни находился, его любимым блюдом остаются сосиски с картофельным пюре. Есть только два исключения. В Италии Эдди заказывает себе спагетти под соусом carbonara или котлеты, а в Японии всегда ищет ресторан, в котором подают ужасные местные спагетти с отвратительным кетчупом. Ему они безмерно нравятся...»
В мире Формулы-1 бытует мнение, что выше гонок, денег, спагетти и игры на гитаре Эдди ценит в жизни только одно - женщин. Эдди стал достойным продолжателем дела признанных сердцеедов Формулы-1 Нельсона Пике и Герхарда Бергера. «Не было ни одной, которая сказала бы ему «нет». И при этом Эдди остается со всеми своими подружками в хороших отношениях, поскольку никогда ничего не обещает и всегда искренен в своих намерениях», - рассказывает Дзанарини. Между Эдди и Энрико идет даже своего рода дружеское соревнование - кто покорит больше женщин в 2000 году. «Но я впереди», - гордо заявляет Дзанарини. В последнее время Эдди заметно притормозил. Его роман с Анук, потрясающей 24-летней голландской топ-моделью, чрезвычайно затянулся и длился более 3 месяцев. Невиданное постоянство для Эдди.
Принято считать, что чрезмерное внимание к слабому полу как раз и помешало Ирвайну стать по-настоящему великим пилотом. Но сам Эдди с этим категорически не согласен: «Когда я гоняюсь, я думаю о гонках, когда делаю деньги, думаю о деньгах, а когда занимаюсь сексом - о сексе. Я никогда не смешиваю эти вещи!»
Эдди действительно ничего не смешивает. Это сделала за него сама его природа. Скорее всего, он никогда не станет чемпионом мира. Однако адская смесь таланта и разгильдяйства, трудолюбия и лени, славы одного из лучших гонщиков Гран При и репутации прожигателя жизни делает Эдди Ирвайна одной из самых колоритных личностей Формулы-1.
Если не самой колоритной.
Владимир Маккавеев
Михаил Козлов
www.xn---1-6kcb1a5abhfnrf6ail.xn--p1ai
Грудное молоко или молочная смесь
Еще будучи беременной, женщина должна определиться в вопросе кормления ребенка: собирается ли она кормить грудью или с первых же дней будет давать малышу молочные смеси. Даже если выбор уже сделан, не исключено, что после рождения малыша молодая мама может изменить свое решение.
В любом случае, не стоит испытывать чувство вины, если вам придется кормить ребенка специальными молочными смесями. Далеко не все женщины могут кормить своего малыша грудным молоком, ведь бывают случаи, когда здоровье или другие серьезные причины делают кормление грудью невозможным. Поэтому не стоит беспокоиться по этому поводу — молочные смеси не принесут вашему малышу никакого вреда. Известно, что в детских питательных смесях содержатся все вещества, которые необходимы для роста и развития малыша. Кроме того, кормление смесями имеет некоторые преимущества:
* Вам не нужно круглосуточно сидеть с ребенком, так как любой из ваших домочадцев сможет его накормить.
* Детские смеси легко приготовляются.
* К кормлению ребенка можно привлечь отца.
* Молочная смесь дольше усваивается организмом ребенка, поэтому увеличивается промежуток времени между кормлениями.
* Искусственное кормление позволяет вам в случае необходимости, выйти на работу.
Однако при приготовлении питательной смеси следует тщательно соблюдать все рекомендации. Нужно внимательно следить за температурой, чтобы не дать ребенку слишком горячее или наоборот, холодное, питание. Кроме того, существует опасность попадания в смесь каких-либо бактерий.
Все это невозможно, если ребенок получает грудное молоко. Материнское молоко – лучшее питание для малыша. Из-за питательности и защитных свойств древние называли грудное молоко белой кровью. Все его полезные вещества, в отличие от смесей, полностью усваиваются организмом ребенка. Груднички реже подвергаются инфекционным заболеваниям благодаря лейкоцитам и иммуноглобулинам, содержащимся в молоке. Длительное кормление грудью уменьшает вероятность развития аллергических и астматических заболеваний у вашего ребенка. Оно полезно и для самой матери, так как налаживает обмен веществ и приводит в норму фигуру, явно изменившуюся за время беременности. Кроме того, грудное вскармливание даст вашему малышу ощущение надежной связи с вами. А вы, в свою очередь почувствуете, насколько вы для него значимы.
Как правило, вы можете начать прикладывать ребенка к груди уже через несколько часов после того, как он родился. В первые дни ваш малыш будет получать молозиво – первое молочко, содержащее важнейшие витамины. Они способствуют укреплению иммунной системы. Кормление грудью воздействует на гипофиз, стимулируя выработку окситоцина – важнейшего гормона, отвечающего за сокращение матки и уменьшение кровотечения. Выработка молока начинается спустя 12 – 48 часов поле родов.
Возможно, поначалу вам будет трудно наладить кормление грудью, ведь некоторые новорожденные не сразу понимают, как это нужно делать. Таких малышей придется терпеливо учить. Быть может, на первых порах вам понадобится консультация медсестры. Скорее всего, когда в груди появится молоко, его будет много – гораздо больше, чем требуется вашему малышу. Чтобы избежать мастита, медсестра посоветует ограничить прием горячей жидкости и научит сцеживать молоко. В дальнейшем, вам, наоборот, придется употреблять побольше жидкости, чтобы удовлетворять возрастающие потребности вашего малыша. В период кормления будьте внимательны к тому, что вы едите. Всегда смотрите на еду с точки зрения вашего ребенка. Кроме того, вам будет необходимо увеличить дневной рацион на 500 калорий.В период кормления грудью менструаций, как правило, не бывает, а поскольку нет процесса овуляции, то женщина не может забеременеть. Но риск все же существует. Поэтому, если вы не хотите сразу же вновь забеременеть, предохраняйтесь! Посоветуйтесь с гинекологом о том, какие современные методы контрацепции вам больше всего подойдут. Но, ни в коем случае, не принимайте оральные контрацептивы, так как содержащиеся в них гормоны через молоко могут попасть к вашему ребенку. Подойдут и народные методы контрацепции, но только следует осознавать, что их эффективность весьма мала.
В первые недели необходимо кормить ребенка 8 – 10 раз в сутки. Продолжительность каждого кормление составляет приблизительно 20 — 30 минут. Определить, что малыш нормально питается можно по следующим признакам:
Ребенок:
* берет грудь каждые 2 — 3 часа;
* мочит пеленки 6 – 8 раз;
* опорожняет кишечник о 2 до 5 раз в сутки;
* прибавляет в весе – 110 – 200 граммов;
* выглядит здоровым и бодрым.
Процесс кормления грудью – это незабываемые моменты общения матери со своим малышом. Не теряйте такую возможность, и тогда, став взрослым, он легко наладит свои отношения с другими членами общества.
magazin-diona.com
