Это интересно
- ОКД
- ЗКС
- ИПО
- КНПВ
- Мондиоринг
- Большой ринг
- Французский ринг
- Аджилити
- Фризби
Опрос
Полезные ссылки
РКФ
Все о дрессировке собак
Стрижка собак в Коломне
Поиск по сайту
"Мой лучше всех": Алена Долецкая о своем многолетнем романе. Главный редактор журнала алена долецкая
Эксклюзивное интервью ELLE: Алена Долецкая
Скажу честно — мне было несложно придумать героиню для нашего юбилейного номера. Первый главный редактор русского Vogue до сих пор остается одним из основных символов нашего глянца, несмотря на то что сегодня возглавляет журнал Interview, который не только про моду, читает лекции и пишет кулинарные книги. Начинали мы примерно вместе: Алена появилась на русской глянцевой сцене в 1998 году, всего два года спустя после появления ELLE. Почти с самого начала у нас сложились довольно неформальные для гламурного мира отношения. Мы открыто перешучивались, встречаясь на вечеринках, презентациях и Неделях моды, делились впечатлениями от увиденного, сидя в первом ряду на показах в Милане и Париже, несмотря на то что с самого начала было понятно, что мы — чистые конкуренты в русском глянце, кто бы что ни говорил. Побеседовать о том, что произошло в моде за эти нескончаемые 20 лет, куда движется российский глянцевый рынок и кто будет носить всю эту новую модную одежду, исполненную в духе революционной эстетики последних лет, — с кем, как не с ней? И вот Алена сидит у меня в гостиной и подписывает свою последнюю книжку «Про варенье». Довольно эстетское, надо сказать, издание — совсем не то, что можно было подумать о книге про варенье. У Долецкой не бывает по-другому. Стиль во всем, не только в одежде, — принцип, кстати, вполне в духе ELLE. Но я ей об этом не скажу. Просто начну разговор с самого начала. Буду называть себя в тексте Еленой Сотниковой, чтобы усилить собственное впечатление от того факта, что настало время, когда этот разговор стал реальностью
Пальто из меха норки, собственность Алены; пальто, Max Mara; рубашка, Dior; солнцезащитные очки Persol, собственность Алены
ФОТОВладимир ВасильчиковЕлена Сотникова Алена, мы обе пришли в моду не из моды, прости за каламбур. Я признаюсь честно — мне даже было поначалу относительно легко, потому что я была молодая и глупая и не понимала, во что ввязалась. И делала вещи, которые мне казались тогда нормальными, а сегодня выглядели бы дико, принимая во внимание всякие гламурные условности и правила. Ты пришла в глянец из Британского совета, где возглавляла отдел по искусству и связям с общественностью. В этом смысле ты была ближе к пониманию журнала, чем я со своими цветными металлами и учетной ставкой Центробанка, о которых писала в агентстве «Рейтер»…
Алена Долецкая Да, я пришла в глянец из сферы искусства и культуры, и в этом плане я сразу почувствовала свою связь с проектом, некий интересный link. (Алена часто употребляет в речи английские слова. Все переводить не буду, потому что тогда это будет не ее речь. — Прим. Е.С.) На собеседование с руководством в Лондон я взяла с собой осуществленные моими силами в Британском совете культурные проекты, например каталог уникальной выставки в Третьяковке «Ожившие мосты»; была у меня с собой и великолепно оформленная защищенная кандидатская диссертация «Сравнительная риторика русской и английской публичной речи». И вдруг я поняла, что все сложилось. Моя трепетная любовь к словесности — и к родной, и к английской; владение технологиями воздействия через слово и визуальные образы, которые я подбирала в своей работе. Но я с тобой согласна — представить себе, во что я реально ввязываюсь, я не могла ни при каких обстоятельствах. Далее — по списку, который я теперь знаю и ты теперь знаешь. Все оказалось гораздо сложнее, порой феноменально интереснее, где-то намного мельче, порой до досадности. Когда в какой-то момент ты понимаешь, что разницы между реакцией товарки, которую лишили сладкого места на Черкизовском рынке, и реакцией твоего сотрудника, которого тоже сдвинули с теплого места, нет совсем. И это огорчительно видеть и понимать.
Е.С. А у меня долгое время были какие-то шоры на глазах… Пионерский задор, коммунизм какой-то.
А.Д. Конечно! Понимание этих нюансов и отрезвление, если хочешь, тоже пришло и ко мне достаточно поздно. Но вернемся к началу. При наборе своей первой глянцевой команды я следовала одному простому принципу: я не брала ни одного человека из русского глянца (к тому моменту все основные модные журналы здесь уже существовали). На тот момент было крайне важно взять лучших из других областей. Эти люди должны были, безусловно, знать бренд и в буквальном смысле тащиться от него, но они должны были быть лучшими в той области, где они работали. Это дало свои результаты. И, конечно, здесь ты права: поначалу это всегда — семья, это бесконечный fun, это «мы сейчас засучим рукава и всех победим». Мне многие говорили (и русские, и иностранцы): «Запомни первые три года. Либидо упадет до нуля, а профессиональный драйв останется до последнего вздоха в твоей жизни. Потому что вызов очень крупного калибра, а ты, как перфекционистка и отличница, просто не сможешь по-другому». Так и было.
Пальто, Max Mara; смокинг, брюки, все — Saint Laurent by Hedi Slimane; рубашка, Dior; броги, Nero Giardini; перчатки, Gucci, собственность Алены
ФОТОВладимир ВасильчиковЕ.С. А либидо как же?
А.Д. Да, в 1998–99-м приупало, приупало. Не до того было. Совсем. Либидо физиологическое полностью перекачалось в профессиональное либидо.
Е.С. (невнятно бормочет). Надо же, как интересно. А у меня никуда не делось…
А.Д. Во всех этих первых пяти или семи годах было море такого драйва, неподдельного, чистого и очень цельного. Там был драйв менеджерский, драйв креативный, драйв филологический и много, много удовольствия. Когда из ничего появляется что-то, чего не было никогда. У меня по жизни так. И работая в Британском совете, я испытывала похожие эмоции. Когда я придумала и осуществила со своей командой проект в московском метро к 850-летию города. Это была задача, близкая к невыполнимой. Никогда еще московский метрополитен не видывал отборных английских и русских стихов, напечатанных на роскошной пленочке и расклеенных в вагонах. Это был мой challenge, моя мечта. Сейчас я оглядываюсь назад и думаю — какой же надо было иметь внутри ядерный реактор, чтобы пробить эту историю! Возвращаясь к твоему вопросу, начало всегда необычайно романтично. А либидо вернулось, когда надо. Я потом отыгралась (смеется). Когда машина заработала и я увидела ровный приток масла ко всем его механизмам, влюбилась по уши.
Е.С. Тебя хвалили? По своему опыту работы с англичанами я помню, что они никогда не скупились на похвалы. В отличие от французов.
А.Д. Ой, все зависело от конкретного человека. Бывало, человек смотрит на убойную обложку, очевидно блистательную, и цедит сквозь сжатые зубы: «Not bad». А есть люди, которые всегда скажут: «Wow». Но как раз в профессиональной среде англичане не любят американского и часто русского восторга, поздравлений.
Е.С. Кстати, о поздравлениях и восторгах. У нас в редакции до последнего времени не было принято хвалить журнал. Мы как-то всегда искали недостатки. До последнего времени, потому что сейчас я повзрослела и понимаю, что нам надо открыто любить то, что мы делаем и делаем отлично. Не знаю, рыночные ли это сплетни или правда, но я слышала, что у вас было ровно наоборот: «Как классно у нас все получилось».
А.Д. Это чистая правда. В моей команде было так: я брала трех-четырех ключевых людей, подходила с ними к доске, и у всех было внутреннее чувство: «Вот это мы оторвались по полной! Это, конечно, очень круто!» Потом уже детально смотрели, что можно было улучшить, сократить, изменить.
Е.С. А когда приходил номер?
А.Д. О! Приход номера — это отдельная история! Это вопли, крики: «А мне, а мне, а мне!» Мы все сбегались в моем кабинете и мусолили сигнал. Но после первых спонтанных эмоций я всегда делала разбор полетов.
Куртка, Drome, aizel.ru
ФОТОВладимир ВасильчиковЕ.С. Я помню свои первые впечатления от готового номера. Одно дело — когда все это висит на стене, другое — когда это собирается в единую книжку… Для меня это долго было настоящим шоком.
А.Д. Мой первый номер пришел во время моего интервью для BBC. Я запомню это навсегда. Поставили свет, пошли первые вопросы. И вдруг открывается дверь, и мне на стол кладут первый номер. И в этот момент у меня градом полились громадные такие слезы, как у Микки Мауса (а я вообще-то человек не плачущий). Я впивалась в каждый разворот этого журнала.
Е.С. Так понравилось?
А.Д. Для меня это была встреча с чудом. Абсолютный magic. Когда из плоского одномерного материала ты получаешь такое трехмерное существо, которое шелестит и пахнет, которое можно уронить, вырвать из него страницы.
Нынешние 40-летние — это новые молодые. Они не выглядят на свой возраст и не хотят соответственно ему одеватьсяА.Д. Ты сказала ключевое слово «тектонические» — и я им же тебе и отвечу. Это же слово используют в своих оценках крупные западные аналитики и критики моды. И это не истерическое преувеличение, которым до сих пор так страдает глянцевая журналистика. Это одно из самых трезвых слов, которое можно было услышать за многие годы, включая ваши исторические 20. Эти тектонические изменения заключаются не только в массовом уходе креативных директоров из модных Домов. Если ты вспомнишь, раньше, когда кто-то один уходил (или приходил), для нас это было целым событием, о котором только и говорили до бесконечности. Вспомним приход Тома Форда в Gucci. Чего только не было сказано! И кто этот американец, да как он смеет прикасаться к Gucci, этой святыне итальянской моды, и так далее. А потом… Через пару сезонов мы все смотрим и роняем слюну при виде каждой его коллекции. А что теперь? Вот сидим мы с тобой в 2016 году и говорим о крупнейших игроках модной сцены. И понимаем, какое ускорение приобрели все эти процессы. В чем же, собственно, заключается тектонизм этих изменений? Он, конечно же, в необычайном количественном факторе — просто потому, что такое количество креативных директоров мы никогда не теряли за полсезона. А с другой стороны, конечно, в качественных изменениях, которые куда более важны. Посмотри, что сделали Burberry, Hilfiger и заодно Канье Уэст, всем показавший свой новый и внятный уровень. Во-первых, идет намеренное слияние мужских и женских показов в одно шоу. Второй важный момент — это максимальное приближение показа и начала продаж. Показали — продали. Это то, что в наше время называлось trunk shows, на которые мы никогда не ходили, поскольку они были предназначены для клиентов с карандашиками.
На Алене (c хаски Чарльзом): жакет, Dior; брюки, Max Mara; туфли, Hermès. На Елене (с хаски Гаем): жакет, Versace; брюки, Max Mara
ФОТОВладимир ВасильчиковЕ.С. Этот процесс будет продолжаться?
А.Д. Конечно же, сближение времени показа и начала коммерческих продаж — это ответ крупных марок влиянию high street fashion (демократичных марок, «моде улиц». — Прим. ELLE). Потому что Saint Laurent показал коллекцию, скажем, 3 марта, а через три недели ты это можешь купить уже известно у каких массовых брендов. С другими пуговками, с другим лейблом, другими пропорциями и, естественно, другого качества. Такого рода взаимодействие в мире моды никому не нравилось, но посмотри, как удивительно консервативна и малоповоротлива мода. Эта система уже много лет была известна модницам всего мира, которые не имели средств на крупные бренды, но хотели выглядеть модно здесь и сейчас. Мы продолжали ездить на мужские, женские и прочие показы, а эта машина все катилась и катилась под откос. Еще один момент — в моде появились люди, которых раньше невозможно было представить у руля культовых модных Домов. Яркий пример — дизайнер Демна Гвасалия, один из создателей отвязного и андерграундного бренда Vetements, который сделал всего два показа и сразу же был назначен креативным директором Balenciaga.
Е.С. Кадровый голод в мировом масштабе?
А.Д. Несомненно. Крайне мало поистине креативных людей, которые, что называется, from scratch могут выдать какую-то собственную концепцию.
Е.С. Раф Симонс, по твоему мнению, выдал свою креативную идею from scratch для Dior?
А.Д. Он выдал ее from scratch, придя в Jil Sander. На его последнем показе для Jil Sander слово «Dior» беспрерывно крутилось у меня в голове. На последних пяти выходах рыдали уже все, включая и меня, и было очевидно, что эта коллекция — своеобразное заявление о приеме на работу в Дом Dior.
Е.С. Да, я тоже хорошо помню этот показ. Море цветов и цвета — тема, которую он сразу же продолжил в Dior, правда, уже на качественно и количественно новом уровне… Наверное, его назначение в Dior было уже определено на момент последнего показа в Jil Sander.
А.Д. Сложно сказать. Единственное, что я знаю, — это то, что в Dior долго колебались по поводу его кандидатуры. Назначение Симонса, такого альтернативного, интеллектуального, как и сама Жиль, в Jil Sander уже само по себе было смелым экспериментом, а уж что говорить о Dior!
Е.С. И что же из этого вышло?
А.Д. А то, что мы с тобой обсуждаем — тектонические изменения в мире моды. Я считаю, что мы — одни из самых везучих людей. Каждую минуту я благодарна за то, что с нами происходит прямо сейчас, потому что понять уровень и калибр сегодняшних изменений можно, только начав тогда, в конце 1990-х, и увидев все то, что нам с тобой довелось увидеть.
Пальто, Max Mara; смокинг, брюки, все — Saint Laurent by Hedi Slimane рубашка, Dior; перчатки, Gucci; солнцезащитные очки Persol, все — собственность Алены
ФОТОВладимир ВасильчиковЕ.С. Ты не считаешь, что такая стремительная смена дизайнеров в модных марках может быть связана с их колоссальной усталостью и напряжением? Если раньше было два показа в год, то теперь количество коллекций, которые должен делать арт-директор, растет с каждым годом. Преколлекции, кутюр, круиз, мужские, женские, капсулы…
А.Д. Это как раз то, что говорит Демна Гвасалия! По его мнению, пора заканчивать эту бессмысленную модную гонку. Да и времена изменились. Кризис ведь не только в России. Хочу еще заметить, что в моде происходит еще одна удивительная вещь. Это расцвет разных региональных модных брендов. Австралия, Скандинавия, Азия, Россия. Они делают свою моду, и они уверены в себе, в своем творческом потенциале.
Е.С. Этот феномен представляет угрозу для крупных брендов?
А.Д. Пока мы не увидим цифры, говорить об этом бессмысленно. Но мне интересно не то, кто кого съест, а в каких формах мода выживет лет через пять-десять.
Смысл нашей работы состоит только в одном: делать свое, но очень хорошоЕ.С. Как ты относишься к повсеместной тенденции на омоложение марок? Основные деньги ведь по-прежнему не у молодежи.
А.Д. Мы с тобой под молодостью разные вещи понимаем (смеется). Вот я недавно видела Гвинет Пэлтроу в Gucci. А ей 43 года. Надо понимать, что нынешние 40-летние — это новые молодые. Они не выглядят на 45 и не хотят одеваться на 45. И еще надо понимать, что нынешние коллекции изменились. Например, тот же арт-директор Gucci Алессандро Микеле не предлагает total looks. Своими коллекциями он как бы говорит: смотрите, выбирайте предметы одежды и составляйте свое. Это было заявлено внятно и громко первой же его коллекцией для Дома. И это происходило ровно в тот момент, когда другие крупные бренды не допускали появления никаких посторонних предметов в съемках своих коллекций для журналов. И это хорошо, что есть такой баланс. Мы показываем это своим читателям и таким образом воспитываем, растим их. А наши читатели, надо сказать, гораздо умнее, чем мы думаем.
Е.С. Лет десять назад я брала интервью у Пако Рабанна. Тогда как раз в моде началась активная перепевка декад прошлого века, которая не закончилась и сейчас. Тогда на мой вопрос о возможности принципиально новой моды он ответил так: «Ты даже представить себе не можешь, как все изменится. Появятся вещи, о которых никто даже и подумать сейчас не может». Прошло время, но, ты знаешь, пока его пророчество не сбывается. Да, появляются новые материалы, какие-то неожиданные формы, но в общем и целом футуризма в понимании Пако Рабанна, я считаю, так и не вышло. Как ты относишься к вторичности моды, развитию ее по спирали? Или у тебя другое мнение?
А.Д. Смотри. С того времени, когда Пако совершил свою революцию в моде, прошло почти 60 лет. Тогда это и правда было действительно нечто принципиально новое. Это было нечто из ряда вон, никто не мог себе и представить, что на вещи можно навесить все эти металлические бляхи… Однако, если уж совсем докопаться, мы понимаем, что Пако не с неба схватил свои металлические аксессуары, зеркала и так далее. Он на самом деле скрестил на тот момент современные технологии (которые позволили ему сделать зеркальные детали легкими и придавать им квадратную форму) и средневековую военную одежду. Поэтому всякий разговор о чем-то суперновом, особенно в моде, — это очень тонкий лед. Да, мы с тобой последние 20 лет смотрим на увлекательнейшие упражнения в copy/paste. Теперь не принято говорить — «плагиат, воровство».
Куртка, Drome, aizel.ru; брюки, туфли, все — собственность Алены
ФОТОВладимир ВасильчиковЕ.С. Самая распространенная фраза в подписях к новым тенденциям — «дизайнеры вдохновлялись…»
А.Д. Да-да, знакомые inspiration, «упражнения в заимствовании», коды. Но смотри — с одной стороны, мода последние лет шестьдесят проживает приблизительно в шести соснах: платье, блуза, юбка, брюки, пиджак, пальто. А с другой, мы с тобой стали свидетелями поистине удивительных революций: Рей Кавакубо и ее школа японского деструктивизма, приход и уход величайшего художника женской моды Александра Маккуина, краткая и мягкая революция, совершенная Хельмутом Лангом, — каких-то шесть лет в моде, а половина модного мира до сих пор «вдохновляется» именно его произведениями.
Е.С. Но, несмотря на все это, каждый сезон мы пишем «new sexy»… Обман?
А.Д. Да нет. Просто словесная и аналитическая бедность и еще тот факт, что глянец — просто зеркало, которое отражает то, что происходит в мире моды. А если уж и правда коллекция sexy, так ее и называй (смеется). Да, ты — агитка. Это так и есть.
Е.С. Может, нам новая мода не кажется новой, потому что мы слишком плотно и давно находимся в ней? А люди, которые от нее далеки, с удовольствием открывают для себя (с нашей помощью) новый сезон, и для них new sexy и правда new?
А.Д. Конечно, твоя трезвость — это то, что называется профессионализмом. Тебе уже не свойственна эмоциональная и спонтанная реакция новичка. И это нормально. Однако смысл нашей работы состоит только в одном: надо делать свое, но ОЧЕНЬ ХОРОШО. В тот момент, когда твой уровень «хорошо» начнет падать, это заметят все.
Е.С. А судьи кто, Алена?
А.Д. Только ты. Только я. Мы — авторы своей истории.
www.elle.ru
Алена Долецкая о своем многолетнем романе, HELLO! Russia
Алена Долецкая, главный редактор журнала Interview, любит скорость, ценит комфорт и во всем остается трендсеттером. Натура страстная, она при этом умеет хранить верность. Один из ее романов длится с 18 лет - это роман с автомобилем.
Алена, вам много времени приходится проводить за рулем?
В будни я практически живу в автомобиле из-за постоянных деловых встреч в разных концах города. Но у меня водитель, иначе я физически ничего бы не успевала. В машине у меня мини-офис, там я могу редактировать тексты, вести переговоры по скайпу, читать, просматривать Сеть. А вот в выходные я с удовольствием сама сажусь за руль.
Какие требования вы предъявляете к автомобилю? Какими качествами он должен обладать?
Во-первых, хороший мощный движок, чтобы быстро улетать вперед на светофорах. Во-вторых — максимальная автоматизация, причем понятная. Это должен быть мобильный уютный дом. Поскольку большую часть времени я живу в России, то все проблемы, связанные с климатическими особенностями нашей страны, машина обязана решать. Я мерзлячка, мне необходим быстрый подогрев всего — и зеркал, и сидений, и салона. Еще машина должна быть большой и просторной. У меня длинные ноги, я люблю их вытягивать, люблю раскладывать миллион вещей вокруг, иногда хочется откинуться и поспать минуточек семь.
Алена Долецкая
Что важнее — внешний вид или функциональность? Чем вы скорее готовы пожертвовать?
Я не готова пожертвовать цветом. Категорически не могу ездить на темных машинах, черный — это для меня эмоциональная пытка. Сразу кажется, что я автоматически превращаюсь в какого-то чиновника. Мой любимый цвет — белый и все его оттенки: белый с платиновой крошкой, с перламутром, с голубизной ракушки. Важно, чтобы машина была белая не только снаружи, но и внутри. Я и носить люблю белый цвет.
Почему выбрали именно Jaguar?
Это моя любовь с детства. У моего очень близкого друга был Jaguar — еще старый, сигароподобный. Всякий раз, увидев машину этой марки в кино, я подпрыгивала, как собачка Павлова. В тот момент, когда концерн купили новые владельцы, я испугалась, что сейчас они все испортят. Я опасалась, что Jaguar будет модернизирован вульгарно, как часто происходит в подобных случаях. Но тут все получилось ровно наоборот. Говорю так не потому, что езжу на Jaguar и являюсь послом бренда. Я искренне порадовалась, впервые увидев этот мажорный редизайн. И мгновенно влюбилась, ведь он мне напомнил моего любимого киногероя Дарта Вейдера — жесткая морда, блестящая лаковая маска, прямоугольная решетка... Я поняла — мой, мой, лучше всех!
Вам свойственно одушевлять свою машину? Давать ей какие-то имена?
Первые свои две-три машины я то и дело уговаривала: «Ну что ты, мой мышоночек, зачем же ты меня так подводишь, сейчас я тебе поменяю свечи и будет тебе хорошо, моя ласточка». Но потом, когда замелькали разные модели, перестала их одушевлять. Я больше не даю им кличек и не сюсюкаюсь с ними. Машина — это все-таки железо. Умное, но железо. Его надо уважать, холить и лелеять. Поэтому я страстно люблю свою машину, но все-таки Jag is a Jag.
Алена Долецкая в съемке HELLO!
Как бы вы описали свой стиль вождения?
Капризно-женственный.
А скорость вы любите?
Очень, особенно когда заканчиваются запретительные знаки.
Есть ли у вас какие-то романтические воспоминания, связанные с машиной?
Конечно! На это у вас не хватит никаких полос в журнале. Романтика была всех возможных видов, поверьте. От легкого флирта до того... м-м-м... чем люди иногда могут заниматься в автомобиле.
Алена Долецкая с любимыми собаками породы хаски - Гаем и Чарльзом
У вас есть опыт дальних путешествий за рулем?
Да, я люблю, приехав в другую страну, взять машину и колесить по городам. Недавно вот прокатилась по Ибице. Очень здорово ездить по Тоскане, она успокаивает. Или, например, поездка из Лондона в Эдинбург — это несказанное счастье! Но просто так гнать километраж по скучным дорогам мне неинтересно. Я люблю остановиться в занятном месте, погулять там, попить кофейку. В Индии я на машине проехала полстраны. Естественно, не сама сидела за рулем, потому что там надо иметь реальный навык и быть своим. Это было замечательно — едешь с местным человеком, он тебе по ходу все рассказывает, показывает. Водитель иногда знает вещи, которые не найдешь ни в одном путеводителе. Как-то у нас кончилась вода, и мой водитель сказал: «Подожди, сейчас остановимся на шоссе в трактире, где мы все едим. Это самое вкусное место в Индии». Вы понимаете, да? Мне неудобно было ему отказать, и он привел меня в заведение «здравствуй, Советский Союз 1979-год» — железные столы, большие металлические баки для кофе. Я говорю: «Вы поешьте, а я тут пока рядом постою». В результате я перепробовала все, что он взял себе, заказала сама, потому что это был самый вкусный наан и самое вкусное карри, которые я ела в Индии. Пятизвездочные отели, где все было по высшему классу, могли завидовать этому трактиру.
Ваше кредо как автолюбителя?
Мой принцип: веди себя на дороге так, как хочешь, чтобы вели себя с тобой. Я стараюсь придерживаться этого правила. Тем более что и в остальных сферах жизни оно тоже железно работает.
Макияж: Мария Чепчугова
ru.hellomagazine.com
Алёна Долецкая | Блогер katyanochek на сайте SPLETNIK.RU 7 апреля 2012
ВНИМАНИЕ! Тут много перепечатного материала (перепечатывала на слух с телевизионных программ) и переводного (с иностранных интервью), возможны ошибки, заранее извиняюсь. Спасибо за понимание.
_____________________________________________________________________________
Дата рождения: 10 января 1955 года (на данный момент Алёне 57 лет)
Родители: Отец - Станислав Яковлевич Долецкий, детский хирург, мать - Кира Владимировна Даниель-Бек, хирург-онколог.
Образование: Филологический факультет МГУ
Карьера: Преподавние и переводы книг. Работала медийным консультантом компании De Beers. Дальше была шведская компания Ericsson, потомотдел искусств и общественных связей Британского совета, редактировала журнал Cosmpolitan.
Ушла в журналистику - сотрудничала с ВВС и немецким телевидением RTL.
С 1998 по 2010 года - главный редактор русского издания журнала Vogue.
С 2011 года - главный редактор журнала Interview
Специалист по пиару Маша Захарова, телеведущий Андрей Малахов, главный редактор Vogue Алена Долецкая и ведущий сотрудник компании Bosco di Ciliegi Константин Андрикопулос
1998 год - презентация журнала Vogue
Личная жизнь: вдова. Третий муж - Борис Асоян, ведущий эксперт по Южной Африке, посол СССР в Ботсване, - покончил с собой в декабре 1992 года.
______________________________________________________________________________
Блиц-опрос
У какого человека (живого или мертвого) вы бы хотели взять интервью?
У Леонардо да Винчи
Какой вопрос вы никогда не спрашивали в интервью?
Кто ваш любимый дизайнер/художник/поэт/музыкант и т.д.
Кратко опишите ваш худший опыт интервью?
Я быстро учусь на ошибках и забываю их.
Самое лучшее место для проведения интервью?
В любом месте, без людей вокруг.
Вы можете понять, что человек, у которого вы берете интервью, лжет?
Что-то появляется в их глазах, но и с ложью тоже может получится хорошее интервью.
Смотрите ли вы реалити-шоу? Читайте сплетни?
Реалити-шоу - это не моя чашка чая. Но я люблю сплетни, особенно когда речь идет идет о чем-то смешном и забавном.
______________________________________________________________________________
Вопросы из программы "100 вопросов к взрослому" (вопросы задавали дети, поэтому не удивляйтесь прямолинейности некоторых вопросов :)
Правда ли, что редакторам дарят бесплатно одежду?
Чушь, конечно. Бывает очень редко - это те люди, которые знают, что у меня день рождения.
Сколько вы тратите денег на одежду и сколько откладываете?
Деньги трачу редко и когда, что называется "мозг взорвало". Я каждый день вижу вещи-вещи-вещи-вещи. И к концу рабочего дня у меня столько уже в глазах этих вещей... у меня не было желания: "вот появилась супер остромодная вещь, надо ее купить". Я просто влюбляюсь в вещь.
Сколько у вас пар туфель?
Боюсь соврать, очень много. Точно больше 200.
Почему вы в свое время не ставили брекеты (у Алёны не очень ровные зубы) и как вы к ним относитесь?
Мне лично кажется, что у меня офигенно красивые зубы. Они красивые тем, что они не как у всех. Другое дело, когда они появились везде, мне уже было поздно их ставить, хотя я знаю, что сейчас и взрослые уже ставят. Но тогда мне казалось, что нет в зубах ничего такого уродливого.
Это хорошая технология, полезно для зубов.
Сколько раз вам предлагали выйти замуж, сколько раз вы отвечали согласием?
Это было три раза. Три раза предлагали, три раза вышла замуж.
Первый раз - мне 17,5 лет. Это было переложение от Льва Грохана, влюбилась в него сразу. Он мне однажды сказал: "Ты знаешь, что.. ты моя жена", и у меня так слезы сразу. Меня это так тронуло. Мы подали заявление так, чтобы как мне стукнуло 18, мы расписались. Приходим, тетенька смотрим на паспорта и говорит: "У вас нет разрешения родителей, идите домой". А я говорю: "Вы посмотрите на дату - мне ровно 18". И тетеньке нечего было ответить.
А потом мы разошлись, как-то пошли разными путями.
Второе предложение - мне было примерно 26-27 лет. Он долго за мной ухаживал, был необычайно спокойный, а я вся такая взбалмошная.
Потом прошло сколько-то лет, и я дала согласие следующему человеку он был дипломатом. Мы поженились в Африке даже, а не в Москве, потому что он там работал.
Вам не хотелось бы детей?
Хотелось бы всегда, но медицинское состояние не позволило. Я 3-ды чуть не умерла в прерывании беременности. И врачи сказали: "Следующая будет последней". И я выбрала жизнь. Мне повезло - у меня есть племянница и племянник, я их учу всему хорошему и плохому.
О чем бы вы спросили самого мудрого человека на Земле?
Спросила бы, правильной ли я дорогой иду. Даже так: скажите, я на пути - ведь путь важнее, чем правильная или неправильная дорога.
______________________________________________________________________________
О родителях
Мои родители были люди высочайшей дисциплины. Я до сих пор помню каждые 15 минут распорядка нашего дня. Я помню буквально, что делал папа, что делала мама, как в 7.20 родители заваривали кофе, а в 8 у них уже начинались утренние конференции в клиниках, потом по три операции, а по вечерам походы в Большой театр, во МХАТ или на выставку в ЦДХ.
Папа, помимо того, что был хирургом, был еще и замечательным писателем. Кроме медицинской литературы он знаменит блестящей публицистикой. Его книга «Ребенку предстоит операция» переиздавалась множество раз и была одним из главных бестселлеров тех лет.
Поэтому в доме бывали писатели, режиссеры, – например, он дружил с Израилем Меттером («Ко мне, Мухтар!»), с Владимиром Зоткиным, с Александром Миттой, с Владимиром Высоцким. Так что врачей я знала меньше, чем людей творческих. Конечно, такие люди не могли не оставить следа в сознании.
Отец был детским хирургом, очень известным, а еще писателем, писателем-публицистом, как теперь принято говорить. Когда мой папа иногда ездил за границу по своим хирургическим делам, он всегда привозил два журнала. Это были National Geographic и Vogue.
Мама - золотые руки, Кира Даниель-Бек, знаменитый профессор-онколог, красавица, истинная княгиня армянских кровей. Она сама умела шить, делала потрясающие вещи. Именно отсюда у меня нелюбовь к ширпотребу. Мне не нравится быть одинаково одетой с кем бы то ни было.
О выборе образования
Я должна была поступать в медицинский – мне хотелось быть такой же великой, как папа с мамой. И два последних года в школе я работала у папы в клинике нянечкой, мыла полы, убирала за больными, а еще втихую, в маске, ходила на операции.
Однажды папа узнал меня в толпе своих аспирантов и попросил немедленно выйти вон. Уже дома произошло выяснение неожиданных для родителей обстоятельств: что я-то хочу быть хирургом, а не связывать жизнь с такими чудесными профессиями, как, например, офтальмолог или косметолог. И они единодушно заявили: хирургом никогда! А я сказала: «Ну тогда до свидания, никакого медицинского!»
Вот, наверное, это и был первый шаг перфекционизма. Потому что мне либо все, либо ничего
И в этот момент очень помогли папины друзья. Они и сказали отцу: «Она хорошо пишет, ей легко даются языки, пускай идет в гуманитарный». И я быстро, втайне от родителей, сдала экзамены в Школу-студию МХАТ. Но тут вмешалась мама, так что актрисой мне тоже стать не удалось. И иду я на филологический факультет Московского государственного университета и получаю, надо сказать, море удовольствия! Море!
Никогда не забуду свою первую сессию, когда все зачеты были сданы досрочно, все экзамены на «пять», включая латынь. Как шар в лузу упал – все было интересно, увлекательно, легко.
Об учебе в МГУ
Только представьте в первом гуманитарном корпусе МГУ девушку в... джинсах, застиранной до дыр мужской майке, в перчатках с обрезанными пальцами и обручальным кольцом – второй такой не было.
Самое любимое занятие в университете… Когда я ехала в метро от "Кропоткинской" до "Университета", я в воображении переодевала людей, сидящих напротив меня. Ровно за 21 минуту можно было успеть все! Я снимала с них очки и надевала, я перекрашивала блондинку в брюнетку, и наоборот, стригла и удлиняла волосы, меняла юбки и кофточки, и так бесконечно!
По ночам в английском театре МГУ я ставила бродвейский мюзикл The Lady or the Tiger с музыкой, переработанной небольшой джаз-рок-бандой Максима Никулина (на ударных).
О языке интернета
Все спокойно перескакивают в английский язык, и если человек не хочет запариться, как бы ему сказать, он пишет hoodie. Есть и другая сторона. То, что люди включают английское слово, если понимают, что иначе им никак не сформулировать понятие, — это еще хорошо.
Но сам язык интернета чудовищен — со всей его пунктуацией, со всеми безобразиями, которые происходят со словами... я даже не могу произнести эти слова: отстой через «а» и через «ц».
Мне кажется интернет — и, если говорить про моду, особенно —распадается на три типа повествования.
С одной стороны — невероятно книжный, скучный, энциклопедический: в интернете уже есть невероятное количество людей, которые описывают исторические явления, например, и они пишут невероятно сухим, маловоздействующим, во всяком случае, на меня, языком. Он почти забыт. Он остался разве что в каких-то сталинских энциклопедиях.
Второй тип, абсолютно не лучший — рваный разговорный лепет.
Третий — то, что вы упомянули, смесь плохого русского с плохим английским. Мы возвращаемся к ситуации «смесь с нижегородским», этим Россия страдала не один раз.
О блестящем знании английского языка
Один из моих педагогов, Юлия Васильевна Плиевская, придерживалась принципа, который мне было приятно разделить. Если ты продавец, то должен работать в ГУМе, если пекарь, то должен продавать свои булки в Филипповской булочной, если преподавать, то в Московском государственном университете имени Ломоносова. А если ты учишь английский язык – ты должен разговаривать, как королева. Точка.
И я занималась в лаборатории устной речи, слушала километры пленки, Би-би-си по ночам, когда КГБ не глушил, спектакли Королевского Шекспировского театра, радиопостановки. Я до сих пор помню эти роскошные голоса великих английских актеров: Лоуренса Оливье, Питера О’Тула. Звучание было как сказка!
О благотворительности (Алёна помогает Дому Ребенка)
Это приватное дело... Я поддерживаю дом, куда сгружают детей, которых бросили родители... Я к ним езжу, я с ними встречаюсь...
Есть особый ребенок, которым я занималась, наверное, года 1,5 - у него тяжелое заболевание - межпозвоночная грыжа. А он оказался очень талантливый, всё схватывает на лету. Я его показала всем врачам, которые только могли посмотреть (хирургические связи) - все развели руками: "Всё поздно, такие операции надо делать, когда ребенок рождается". А у него такая жажда к знаниям! Я ему компьютер привезла. Он так быстро учился, освоил писание, рисование...
Дети радуются так, как не радуется ни один самый богатый взрослый...
О зарождении интереса к моде
Еще в школе меня выгоняли из класса, потому что мне очень не нравилась школьная форма. И мы с мамой придумывали какие-то неописуемые воротнички, потом я их отглаживала, пришивала, и манжеты у меня были шире, чем следовало. Я удивляла своих родителей, и хотя папа сам был элегантный, роскошный, подтянутый мужчина, он нередко говорил: "Деточка, по-моему, ты слишком интересуешься шмотками".
О модной индустрии в России
Понимаете, в России модная индустрия пришла каких-то 10-15, от силы 20 лет назад. Я говорю про модную индустрию. Я не говорю про то, что в 19-м веке женщины не могли выйти в свет, пока ночным поездом не привезут шляпку. Эти знали, как фасонить.
Но прошло время, много пожгли, много попортили, мы вошли в другую эпоху. И пока мы в неё входили, выросла модная индустрия на Западе. И это всё требовало развития мышцы. В том числе и мышцы модной журналистики. На Западе есть очень профессиональные, очень сильные модные критики. Есть остроумные жёсткие блоггеры, которые на всё плюют и сильно критикуют. Есть те, которые хотят подлизаться к бренду и будут заливать им карамель и так далее. У нас же пока люди только начинают складывать слова.
Но, опять-таки, по всей вероятности, наши правительства и государства решают какие-то более насущные вопросы: нефтетрубы, ГОКи и прочие комбинаты, которые настолько крупны, с точки зрения завоевания и экономической и политической власти, что им не до стиля.
О разделении моды и стиля
Мода и стиль очень часто не пересекаются. И уж тем более не очень часто пересекается стиль с забрендованной модой. И тут все очень просто. Стиль - это, прежде всего, продолжение человека, его собственной индивидуальности. И не важно, стоит ли он на высоких каблуках, без каблуков или вообще босиком. А мода - это другая область деятельности, это больше все-таки индустрия.
И если уж говорить о нас, я верю, что меняется к лучшем. Я у себя на Стреле уже сейчас вижу поколение 20+, которому совсем не нужна Dolce & Gabbana. И скорее всего, им не так уже и хочется перекинуть через плечо сумку Louis Vuitton. Потому что они хотят быть "Я": "А я нашла", "А у меня"..., а не "Пошла эта сумка Louis Vuitton".
И это разделение очень важно! Да, всё чуть-чуть застревает, чуть-чуть медленно. Но поверьте мне: стилевая свобода уже началась. Она не может молниеносно докатиться до вашей Верховной рады или до нашего Кремля. Это не может произойти молниеносно. Настоящее бурление всё равно начинается с молодёжи. И я, видя этих людей, искренне верю, что мы к этому придем.
О "чемоданных настроениях"
Деморализация и рефлексия — два главных заболевания русского человека. Четыре вечера из семи мы будем сидеть на своих кухнях, дачах, верандах и «стрелках» и говорить, и говорить, какое же вокруг говно и как надо валить. Мы иначе не можем, это история русского нерва.
Мне в какой-то момент страшно захотелось сказать: хотите валить — валите. Посидите в своей Тоскане, я хочу посмотреть, как ваши придумки там расцветут, какую вы пьесу там напишете, какое кино снимете. Если вы так много об этом говорите — валите. Только стульчик освободите. Приедут ребята, замутят что-то еще. И не только из Петербурга или Нижнего, а из Нью-Йорка, где они получили свое образование.
У меня пара ребят работают, которые могли остаться в своем Parsons, а они приехали и зажигают здесь, потому что для них это точка силы. Единственный выход, чтоб она оставалась точкой силы, — стараться вписывать Москву в контекст чуть больший, чем Москва.
О политике
Скажу сразу: это важно. Я не могу жить, не понимая или не желая понять, что происходит в политике. Другой вопрос, что все 13 лет, пока я руководила журналом Vogue, я старалась работать в максимальной отдалённости от этих процессов, я работала вне политики. Это не говорит о том, что я не приходила домой, не включала телевизор и 8 часов не рыдала до истерики, глядя на Беслан.
Но это дом и моя личность, а это - моя работа, где в частности, в глянцевом журнале - я должна соблюдать рамки того, о чём говорит этот журнал.
О стиле Юлии Тимошенко
Я сама задавала себе этот вопрос: занимается ли Юля сама своим что называется look или ей кто-то это придумал. Если придумал, то придумал классно. Без вопросов. Все-таки, согласитесь: надо было набраться смелости, чтобы сделать эту косу вокруг головы. Ведь позже это ее во многом её подставляло, появлялось море юмористических соображений по поводу этой прекрасной косы вокруг головы. Но понимаете, какая вещь, всё-таки это стиль! Он вам может не нравиться, он может вызывать критику, но это смело и красиво.
Хотя, лично я считаю - это моё личное мнение, - что всё-таки премьер-министр не должен публично ходить на показы мод или быть откровенным носителем остромодных вещей. Особенно в России, Украине. Вот она пошла в Louis Vuitton, вот ее увидели в Yves saint Laurent.... Мне это казалось чуть-чуть too much.
И все же: я делаю этому комплимент, потому что это её выделяет, это её отличает. И всегда очевидно, что она выглядит в этом очень комфортно. А это, поверьте, дорогого стоит. И это продолжение её самой, нравится нам это или не нравится...
О журнале Interview
Журнал Interview пришел в Россию вовремя! Вовремя, потому что хочется как-то удовлетворить интересы лучших людей нашей страны.
Я не уверена, что это такая уж маленькая часть населения, как мы думаем. Мы вообще недооцениваем уровень людей, которые достают из кошелька деньги, покупают журналы и проводят с этими журналами время. На моей предыдущей работе мы делали не одну фокусную группу, и меня в последние годы поражало: мы думаем, ладно, мы тут наваляем, и они это скушают, мы же о-го-го! А люди говорят: минуточку, это мне совсем неинтересно, а вот это я не покупаю последние четыре месяца, потому что мне это перестало быть интересным.
На самом деле полно людей, от восемнадцати до шестидесяти, которым интересно то, что связано не с культурологией в аналитическом смысле, а просто с жизнью, с тем, чтобы увидеть новые, свежие лица.
На обложке может быть какая-нибудь блистательная шестнадцатилетняя актриса, сыгравшая в одном фильме, но так, что, как говорится, надо брать немедленно. Потому что это блестяще.
Может, там будет и глупое. Я очень люблю глупости, я очень хочу писать глупости. Без глупостей никто не понимает, что такое умность. Что выпендриваться? Все время про трансцендентальное и концептуальное? Да не надо! Жизнь на самом деле намного интереснее, чем умничанье.
О развитии соверенной культуры в стране
С культурным кругом нашей страны, конечно, трудно. Но во-первых появилась надежда на островки: свибловский МДФ, «Гараж», «Пионер» — они разные и про разное, но они работают точками силы. Та же «Стрелка», та же «Новая Голландия». Та же Пермь с «Текстурой». Тот же неожиданно сложившийся парк Горького.
Это все — последние три года. А когда видишь какую-то созидательную историю — есть шанс, что за ней увидишь и людей, какие-то живые лица. Если смотреть наблюдательным глазом, очевидно, что что-то происходит. Да, это не масштаб Спилберга или MoMA — но это шаг, это вектор. И то, что у нас есть энергия и силы посреди не самого приятного культурологического климата такие штуки делать, — говорит очень о многом.
О съемках в фрагменте "Поцелуй креветки" киноальманаха "Короткое замыкание" режиссера Кирилла Серебренникова
В этой истории была легкость. Он сказал: "Знаешь, вот мы с ребятами собрались снимать киноальманах. Заезжай. Будет тепло, нормально. Там такая маленькая роль, в которой я вообще никого не вижу, кроме тебя". Я сказала: "Ты с ума сошел! Я же не актриса". "Да ты иди просто по улице, - сказал он, - и ничего не делай. Два слова скажешь и пойдешь дальше". И тут выясняется прямо на площадке: "Ты идешь, а тут к тебе подходит существо и целует тебя". Если честно, вдруг в середине этого безумного мероприятия – это было два часа постоянного хохота – я поняла, это очень цепляет. Это удивительно приятное занятие – играть.
О личной радости
Это общение с друзьями - сейчас это роскошь, ведь сейчас столько работы, и они работают. В итоге все друг друга ловим за хвост. Вот получается, что общение с друзьями теперь роскошь.
Вторая радость - это чтение.
И третья - стояние у плиты, потому что я очень люблю готовить.
2010 ГОД
24 мая
2011 ГОД
21 марта
21 апреля
20 августа
5 октября
10 октября
26 октября
29 октября
31 октября
16 ноября
17 ноября
29 ноября
8 декабря
9 декабря
27 декабря
2012 ГОД
28 марта
3 апреля
4 апреля
5 апреля
_____________________________________________________________________________
СПАСИБО ЗА ВНИМАНИЕ!
www.spletnik.ru
Главному редактору VOGUE RUSSIA предъявлены иски в Москве и Вашингтоне
Оригинал этого материала © "Вокруг новостей", 26/03/2002
Главному редактору VOGUE RUSSIA предъявлены иски в Москве и Вашингтоне
 |
|
Алена Долецкая. 93-й год |
Вряд ли восторженные читательницы «VOGUE RUSSIA» знают, что главный редактор их любимого журнала имеет серьезные проблемы с правоохранительными органами – и в России, и в США.
Глядя на переполненные разноцветной периодикой прилавки газетных киосков, можно прийти к выводу о том, что новым изданиям становится всё труднее находить своего читателя. Тем не менее появление в «кризисном» 1998 году российской версии известного журнала «VOGUE» не осталось незамеченным, особенно среди представительниц прекрасного пола. За прошедшие три с половиной года «VOGUE RUSSIA» сумел завоевать немалую читательскую аудиторию, а его главный редактор – 47-летняя Алена Долецкая стала для многих столичных модниц успешным примером российской «деловой женщины».
В прошлогоднем интервью одной из популярных столичных радиостанций г-жа Долецкая провозгласила: «Надо жить хорошо, надо жить честно, надо жить богато». Несомненно, свое жизненное кредо Алена Долецкая сумела осуществить по крайней мере на две трети. Вот только путь к материальному достатку, успеху и известности оказался весьма долгим, извилистым и проходил местами «по грани», а местами – «за гранью» закона.
Вряд ли восторженные читательницы «VOGUE RUSSIA» знают, что главный редактор их любимого журнала имеет серьезные проблемы с правоохранительными органами – и в России, и в США. Гражданский иск к Алене Долецкой вот уже не первый месяц рассматривается в одном из московских судов. Федеральный суд в американской столице также принял к рассмотрению заявление, в котором содержатся очень серьезные обвинения в её адрес. Не исключено, что в итоге бурная карьера Долецкой может весьма неожиданным образом оборваться в самом расцвете.
Но обо всем по порядку. Скромная уроженка московской коммуналки, выпускница МГУ впервые попала за границу в 1989 году. Впечатления оказались столь яркими, что даже спустя двенадцать лет в беседе с корреспондентом «Таймс» г-жа Долецкая с восторгом вспоминала о своем первом посещении американского супермаркета. Но вот началась та незабываемая поездка с обыкновенного обмана.
Дело в том, что еще в университетские годы будущий главный редактор «VOGUE RUSSIA», находясь за рулем автомобиля, совершила наезд на женщину, которая позднее скончалась в больнице. По статье 211, ч. 2 УК РСФСР суд признал Алену Долецкую виновной и приговорил к 3 годам заключения… В итоге она отделалась условным сроком, но при оформлении въездной визы в США просто-напросто скрыла этот факт своей биографии от американских чиновников.
Открывшиеся в разгар перестройки карьерные возможности вдохновили г-жу Долецкую, но осуществить свои честолюбивые планы молодой и никому не известной женщине в одиночку было очень сложно. Помог ей муж – Борис Асоян, ведущий эксперт по Южной Африке, посол СССР в Ботсване; в результате Алена устроилась на работу во всемирно известную корпорацию «De Beers», контролирующую львиную долю мирового рынка алмазов. Сложилось двусмысленное положение: на переговорах с «De Beers» Асоян представлял интересы нашей страны, а его жена оказалась «по другую сторону баррикад».
Ситуация разрешилась драматически – в декабре 1992 года г-н Асоян покончил жизнь самоубийством при невыясненных до сих пор обстоятельствах. Асоян оставил несколько писем, в которых он открыто обвинял Долецкую в своей смерти. Его коллеги и друзья убеждены, что именно семейные неурядицы во многом были тому причиной. Так или иначе – Асоян завещал всё свое имущество и квартиру не жене, а дочери от первого брака.
Долецкая в своем письме, написанном несколько недель позже, призналась: «Я чувствую себя нехорошо. Я вела себя плохо. Я физически ощущаю, что я в грязи, которую мне хочется смыть».
Вскоре после похорон мужа Долецкая обратилась в «De Beers» с просьбой выдать ей кредит на приобретение жилплощади в Москве. «Маленькая женская хитрость» на этот раз заключалась в том, что у неё уже была небольшая благоустроенная квартира на Новом Арбате. Полученный Долецкой кредит так и не был использован по назначению, а в 1994 году она была уволена из «De Beers», что называется, без рекомендаций.
Можно только гадать, как сложилась бы дальнейшая карьера Алены Долецкой, если бы все эти факты её биографии стали известны тем людям, которые подбирали в 1998 году кандидатуру главного редактора для нового журнала. Но «гром грянул» только в декабре 2000 г., когда Тверской межмуниципальный народный суд ЦАО г.Москвы принял к рассмотрению гражданский иск, ответчиком по которому является героиня нашей статьи.
Оказывается, что несколько лет назад Алена Долецкая познакомилась с иностранным журналистом Джоном Хелмером и вскоре переехала жить в купленную им пятикомнатную квартиру в центре Москвы. В один прекрасный день, вернувшись из очередной командировки, г-н Хелмер с удивлением обнаружил, что не может попасть в собственную квартиру. Коварная возлюбленная поменяла дверные замки и переехала, прихватив с собой часть коллекции антиквариата, принадлежащей журналисту.
Джон Хелмер обратился в суд с иском о признании права собственности на квартиру, за которую в свое время заплатил немалые деньги. Потом были постоянные неявки Долецкой на заседания, затягивание процесса, препятствование выполнению обязанностей судебного пристава… Хелмер представил суду расписку на сумму 100 тысяч долларов, подлинность которой долго оспаривалась ответчицей, но была подтверждена в результате специальной почерковедческо-технической экспертизы.
Это означает, что гражданский иск против главного редактора «VOGUE RUSSIA» может обернуться и уголовным преследованием – за мошенничество и дачу заведомо ложных показаний. Между прочим, во многих странах лжесвидетельство относится к числу весьма тяжких преступлений, губительных для деловой репутации правонарушителя. Не случайно чиновники посольства США в России уже провели свое расследование, и в январе нынешнего года рассматривался вопрос о возможности лишения Долецкой права на получение американской визы.
Тем временем адвокаты Джона Хелмера возбудили в федеральном суде г.Вашингтона еще одно дело против Долецкой. Истец обвиняет её в мошенничестве и требует вернуть квартиру и крупную сумму денег… Похоже, над головой редактора популярного журнала тучи сгущаются всерьез. Пресловутое «умение жить», перешедшее в откровенное ущемление законных прав и интересов других людей, может в конце концов привести Алену Долецкую на жесткую скамью подсудимых – по ту или другую сторону океана.
По материалам газеты «Московская правда»
www.compromat.ru
«Все, что происходит за моей спиной, мне неинтересно» (интервью) — Медиа — OpenSpace.ru
25 ноября вышла русская версия американского журнала Interview. Ее главный редактор убедила ЕКАТЕРИНУ ГЕРАСИЧЕВУ, что настал момент говорить честно и откровенноИмена: Алена Долецкая
© Денис Романов / Russian Look
Алена Долецкая
— Новый журнал. Зачем тебе это нужно?— Я уверена, счастье заключается в том, что у тебя есть возможность делать то, что у тебя очень хорошо получается, и то, что ты любишь делать. У некоторых что-то хорошо получается, но они это очень не любят, и в результате
все равно несчастье. А если наоборот, еще хуже. Оглянись вокруг себя, как говорится. А вот когда есть и одно и другое, ты думаешь: ол-райт! Конечно, я могу сесть на даче, в Москве, видеться с друзьями не раз в две недели, а каждый день, писать, читать, париться, массажироваться, воспитывать детей и так далее. Но я не очень уверена, что именно эта часть жизни мне удается лучше всего. Вот и все.— Про тебя я поняла. А другим? Ты думаешь, другим нужен этот журнал?
— Я абсолютно уверена, что это нужно. Вообще, мне кажется, что журнал Interview приходит в Россию вовремя! Вовремя, потому что хочется как-то удовлетворить интересы лучших людей нашей страны.
— Кто они?
— Ты. Продюсеры, актеры, креативщики. Я не уверена, что это такая уж маленькая часть населения, как мы думаем. Мы вообще недооцениваем уровень людей, которые достают из кошелька деньги, покупают журналы и проводят с этими журналами время. На моей предыдущей работе мы делали не одну фокусную группу, и меня в последние годы поражало: мы думаем, ладно, мы тут наваляем, и они это скушают, мы же о-го-го! А люди говорят: минуточку, это мне совсем неинтересно, а вот это я не покупаю последние четыре месяца, потому что мне это перестало быть интересным.
— Весь глянец.
— Глянец, в частности, да. Глянец очевидно претерпевает серьезные изменения в данный момент — не только у нас, но и в мире. В России это связано с тем, что русские с невероятной скоростью учатся. Нет ни одной страны в мире, где на руководящих постах находятся девушки-юноши возраста, в котором в Англии еще только учатся переписывать чеки в прачечной. Это говорит о многом.
— Ты столько лет отдала глянцу, это было твое личное сообщение: мир должен быть молодым. Не просто молодым, а красиво молодым.
— Но мы печатали много и людей в возрасте. Пример с ходу: Скобцева, которую мы сняли не одним большим портретом. Тем не менее да, ты права. Но это формат журнала.
— Не только. Это твой личный посыл. Даже не твой. Мифа о тебе. Ты же понимаешь, что ты — миф.
— Посмотри на меня, я сижу рядом, я живой человек.
— Ты миф, тебя зовут не Алена Долецкая, тебя звали «главный-редактор-журнала-Vogue-Алена-Долецкая» — в одно слово. Теперь этот миф разрушен, и ты вынуждена создавать новый. Каким будет новое сообщение?
— Очень хороший вопрос. Любое медийное произведение — это всегда продолжение мыслей, вкуса, образования, культурного уровня, амбиций главного редактора. Поэтому, условно говоря, журнал Harper’s Bazaar под руководством Лиз Тилберис — это принципиально другой журнал, нежели тот, что выходит сейчас под руководством Гленды Бейли. Таких примеров мы знаем много, и в русских СМИ, конечно, тоже. Это говорит о том, что, когда человек приходит и садится в определенное кресло, он делает то, что считает нужным.
Но когда человек упражняется только в самовыражении, это заканчивается печально. Поэтому как бы романтично ни звучал титул «главный редактор чего-то», на самом деле мифология — это лишь сопутствующий элемент. Все равно на первом месте находится продукт, который ложится каждый месяц в киоски и другие точки продаж. Когда тот же человек берет другой продукт и начинает его создавать, он фактически делает то же самое. Другой вопрос, если сам человек, например я, меняться не собирается.
— Нет?
— Конечно, нет! Я — Алена Долецкая. Многим людям, которых мы с тобой знаем, важно, какие у них титулы на визитках: главный редактор, исполнительный президент, председатель совета директоров и так далее. Профессионалу — нет.
Смотри. Делала Наталья Синдеева радиостанцию «Серебряный дождь». И мы знаем, что Наташа, полностью погруженная в эту радиостанцию, создает «Галошу», Соловьевых, Гордонов и так далее. Далее она пришла и создала телевизионный канал. И этот телевизионный канал ну очень сильно отличается от радиостанции «Серебряный дождь». Изменилась ли от этого Наташа Синдеева? Нет.
— Человек не может заниматься всем одинаково хорошо. Это иллюзия. Где-то будет сбой.
— Профессионал остается профессионалом, человек талантливый остается человеком талантливым. Ты, как мать, знаешь. Ты родила первого ребенка, он был такой, и он обожает читать книжки и никогда не кричит на улице. Ты рожаешь второго ребенка, он кричит на улице и не читает книжки. Это то же самое! Мама та же, любишь ты его так же, вкладываешь ты в него ровно те же самые силы, ходишь ты с ним в те же самые парки, ничего не поменялось за год, три, десять, когда ты рожала детей, а они совершенно разные. Производство медийного продукта — довольно похоже на деторождение.
— То есть если определенный главный редактор говно, он в результате, сколько бы ни брал выгодные коммерческие проекты, все равно их сольет?
— Ну, неудача и есть неудача.
— Неудача?
— Понимаешь, осечки бывают везде. Осечки бывают и в выборе главных редакторов. Тому свидетельство вся история СМИ, и мы видели это на нашем веку не один раз. СМИ — всего лишь язык. То же самое, если мы возьмем моду. Сидит себе в 1969 году Ив Сен-Лоран и придумывает некие коллекции, вдохновленные Мондрианом, через два года — русской культурой, и так далее. Создает это — и называет «вещи Ива Сен-Лорана». Потом он в некотором смысле уходит, и на его место встает другой человек, и он продолжает делать вещи, на которых стоит ярлык Yves Saint Laurent. Но это будет другая вещь, с другим, если хочешь, сообщением.
— Так какое новое сообщение?
— Первое и основное — это сообщение открытого пространства, что очень рифмуется с вашим проектом. Открытого в том смысле, что оно должно быть открыто людям, которым есть что сказать, не важно, какой язык они выбирают — современное искусство, кинематограф, моду, поэзию, прозу и так далее. Второе. Очень часто людям, которые занимаются творчеством, или страшно, или неловко, или не с руки высказаться. Мы хотим помочь им в этом. Но самое интересное — это когда их высказывание направлено на кого-то, так сказать, равного им. Это как раз то, что придумал [в 1969 году Энди] Уорхол и что потом разошлось по множеству изданий. Уорхол понял, что интересные диалоги случаются между людьми равного калибра. Садятся тот же самый Ив Сен-Лоран, Бьянка Джаггер, и это такое интервью, от которого мы до сих пор не можем оторваться, а прошло пятьдесят лет. Потому что это калибр, масштаб.
— То есть получается, что идеал для тебя и для Interview — если Путин берет интервью у Медведева, Потанин — у Прохорова…
— Это слишком линейно.
— Ротару у Пугачевой. Я намеренно…
— Понимаю, преувеличиваешь. Иногда это работает, а иногда нет. Потому что очень зависит от того, какую ты видишь задачу. Я, честно говоря, думаю, что вообще никому не интересно читать разговор Путина с Медведевым, потому что мы и так его слышим с регулярностью…
— …гораздо большей, чем хотелось бы.
— Возможно. Что касается Пугачевой и Ротару, то поздно. Им надо было встретиться и разговаривать, если бы журнал вышел в России, скажем, пятнадцать лет назад. Это было бы действительно интересно, и мне хотелось бы это сделать. В своей, так сказать, прошлой жизни я сделала интервью отдельно с Ротару, отдельно с Пугачевой. Но калибр не всегда измеряется в пределах одной профессии. Дизайнеру моды совсем неинтересно садиться рядом с другим дизайнером моды, как это было в случае с Фридой Джаннини, дизайнером Gucci, которой совсем не были интересны ее коллеги. Зато она любит Duran Duran. И разговор с ними оказался легчайшим, свежайшим, совершенно не похожим на все то, что Фрида Джаннини говорила в других своих интервью. И вот на этих стыках все и происходит.
— Это единственное, на чем будет строиться журнал? На равного калибра людях, которые интересны друг другу, которые друг друга дополняют, зажигают, возбуждают?
— Это ДНК, которую я, конечно же, хочу сохранить. Что не исключает вещей другого характера, более аналитических. Без журналистской способности что-то обобщить может быть тоже достаточно скучно. Мы, конечно, работаем над сайтом и будем там вводить совсем другие форматы, которые не можем сделать в журнале.
Ведь в чем гениальность Уорхола? Он сумел нарушить все правила, которые можно было нарушить на тот момент. Кого-то это раздражало, у кого-то это вызывало бешенство, у кого-то улыбку, уже не важно. Прошло каких-то сорок лет. И работы, которые он продавал за 200 долларов, стоят сейчас 56 миллионов долларов. Он во многом был визионер, то есть человек, который сказал: ребята, знаете, я так хочу, я хочу вот так сделать, идите на фиг!
— Что будешь нарушать ты?
— По ходу дела посмотрим. Нарушать-то много чего есть, ты это понимаешь. Мне кажется, что пришло время понять, что такое настоящая роскошь, что такое настоящий люкс — не в смысле последнего платья осенней коллекции Prada, а в куда более широком понимании этого слова. Я видела выражение твоего лица, когда я произнесла слово «роскошь», и я тебя очень хорошо понимаю. Потому что это слово выхолощено до последнего миллиметра. Просто его отвалтузили, замучили и до такой степени опошлили, что у всех возникает совершенно неправильный образ того, что это такое.
— Кого-то, лежащего на соболях…
— На соболях и так далее. В то время как есть такая вещь, как роскошь времени. Есть такая вещь, как роскошь таланта. Есть, конечно, такая вещь, как роскошь кроя, роскошь выделки. Есть такая вещь, как роскошь человеческого ума или роскошь способности поделиться им. С этим бо-ольшие сейчас проблемы у нас — поделиться! Сейчас у людей создалась своего рода капсульность. Вот это мое, сюда вот не ходите. По-моему, мы это уже проехали, и уже совершенно очевидно, что, например, гениально созданный проект под названием Facebook, который был предназначен для массового общения: вот моя собачка, вот мои дети, вот моя душевная боль, а вот моя анальная боль — обернулся... Гениальный материал был недавно в нью-йоркской Daily. Там просили продолжить фразу: «Одиночество для меня…» И кто-то продолжил: «Одиночество для меня — Facebook». И ведь это произошло за какие-то два-три года. Все ощутили иллюзорность того, что нам предлагают новые технологии, с их невероятной привлекательностью, скоростью, роскошью… Листаешь iPad, картинки красивые, пальчики побежали, три секунды — ты все знаешь. Казалось бы. А привело это к тому, что «Одиночество — это Facebook». Пустота. И мне кажется, что это правильный момент для того, чтобы какие-то вещи начать говорить честно и откровенно.
— То есть ты ждешь от интервьюеров честности?
— Да.
— Как ты этого добьешься? Любой состоявшийся, любой сделавший себя человек — в приросшей маске, созданной ради защиты. Твои равнокалиберные звезды будут общаться масками.
— Ты абсолютно права. Такой риск есть. Есть люди известные, которые поговорили с кем-то, записали, а потом, будьте любезны, на выверочку. И дальше они выкидывают все, что как бы случайно сказали.
— Да-да. «Вы знаете, товарищ журналист, у вас выражение глаз было такое собачье, что я тут что-то разоткровенничался, вычеркните». Ненавижу это!
— Все ненавидят. Однако могу тебе сказать, что есть некоторые персонажи, которые этого не делают. Я тебе не буду называть их имен, поверь мне на слово, что они есть, потому что я просто лично с ними работала. И я поняла почему. Потому что они сильные.
— Что такое сила?
— Сила — это уверенность в том, что тебе ничего не надо никому доказывать. Потому что все пытаются все время что-то доказать: либо оправдать свою визитную карточку, либо оправдать что-нибудь еще. Эти люди внутренне одновременно достаточно свободны и достаточно, простите, культурны, чтобы отвечать за то слово, которое вышло из их прекрасного рта. Это момент просто ответственности за слово, которое ты произнес. Мне кажется, что вот сейчас пришла пора призвать людей к тому, чтобы они все-таки отвечали за свои слова. Вы, ребятки, давайте отвечайте.
— Есть примеры, где это уже происходит?
— Ну, например, некоторые телепрограммы Познера говорят о том, что при способности расположить собеседника и сориентировать в правильном направлении разговор человек начинает говорить, что он думает, открываться.
— То есть сила — это и возможность быть уязвимым?
— Все уязвимы. Неуязвимых людей не бывает. Сила — это быть уверенным в том, что ты можешь нести ответственность за сказанное тобой слово.
И конечно, за сделанное тобой дело. Это второе и не менее важное. Но поскольку мы с тобой работаем со словами, мне кажется, что это невероятно важно. Великий профессор Выготский, психолог и языковед, расписал идею внутренней речи, которую мы не всегда способны вывести наружу. Нужно учиться высказывать, формулировать свои мысли так, как ты, только ты лично (потому что ты индивидуальна, уникальна) это можешь и хочешь.os.colta.ru
Алена Долецкая краткая биография журналистки
Алена Станиславовна Долецкая – талант в мире искусства, руководитель издания “Interview”. Бывший главный редактор журнала “Vogue”.
Ранние годы
Алена Долецкая великолепная женщина и настоящий профессионал своего дела родилась 10 января 1955 года в Москве в семье медиков. А вот дедушка Алены был генеральным директором агентства ТАСС. Родители настаивали на том, чтобы дочь пошла по их стопам, и девушка, не сопротивляясь, закончила медицинский университет. Ее всегда прельщали гуманитарные науки. Она закончила МГУ им. Ломоносова по специальности филолог и после защиты докторской диссертации осталась работать в университете преподавателем иностранных языков. Ей очень нравилось переводить и публиковать книги таких известных писателей, как Уильям Фолкнер и Рэй Бредбери.
Первые шаги на пути к славе
Алена была достаточно амбициозной и целеустремленной девушкой, ей было мало преподавательской карьеры, она мечтала достичь чего-то большего. В советские времена Долецкая поставила перед собой достаточно сложную и по сути невыполнимую задачу. В то время ей очень помог муж – Борис Асоян. Благодаря его помощи, Алена смогла устроиться на работу в крупную корпорацию De Beers. Это учреждение было связано с рынком алмазов.Вплоть до 1994 года Алена проработала в корпорации на должности медийного консультанта, а после была рассчитана из компании (причина не известна).
После этого женщина устроилась работать в популярный иностранный журнал “Cosmopolitan”. После стала теле корреспондентом.Самым значительным событием для Долецкой стала должность директора по связям Британского Совета в РФ. Именно благодаря этой работе она приобрела новый опыт, занимаясь организацией различных художественных выставок и проектов.Карьерный рост
В 1998 году Алена получает предложение, которое в корне меняет всю ее жизнь – издатели журнала “Vogue” предлагают ей занять должность главного редактора. Ей не просто пришлось занять эту высокую должность, но и полностью пересмотреть концепцию зарубежного журнала для того, чтобы она подходила русским читателям.В 2008 году Алена занимается благотворительностью, она принимает участие в проекте «Сноб».До 2010 года Алена успешно руководила журналом и смогла добиться того, чтобы его на уровень одного из популярнейших глянцевых изданий страны. Вскоре она покидает должность по собственному желанию.В 2011 году Алена выдвигает идею о том, чтобы запустить выпуск журнала “Interview”, творение Энди Уорхола. Параллельно с этим проектом, Алена занимается таким же для немецких издателей.
Личная жизнь
Алена Долецкая не рассказывает журналистам о своей личной жизни. Ранее было известно, что она была в браке с Борисом Асояном, который занимал ведущую должность эксперта по Южной Африке, а после получил хорошую должность в Бостоне. В 1992 году Борис при неизвестных обстоятельствах покончил с собой. Некоторые друзья семьи часто вспоминали конфликты между ним и Аленой, которые вполне могли стать причиной его трагической кончины.
obrazovaka.ru
Алена Долецкая - статьи журнала Vogue
Воин-консерватор
Владимир Познер считает себя абсолютно счастливым человеком, но с большим чувством вины
Неспешный гений
Легендарный французский дизайнер Жан-Поль Готье открылся Алене Долецкой: он опасен для общества. Независимо от того, сидит за рулем автомобиля или просто идет по улице
Принцесса Виктория
Виктория Бекхэм, дизайнер, жена самого знаменитого футболиста в мире и мать троих сыновей, поделилась с Аленой Долецкой секретом счастливого брака
смотреть ещеwww.vogue.ru
