Интервью Веры Полозковой журналу HELLO! Хелло журнал интервью

Интервью для журнала HELLO. Ноябрь, 2011

Режиссер Андрей Кончаловский немало времени провел за границей – он жил и работал в Америке, во Франции, в Италии. Не так давно семья Андрея Сергеевича обзавелась собственным домом в Тоскане. Над старинным домом пришлось, как следует, потрудиться, зато теперь, когда он стал уютным и комфортным, можно сказать, что Андрей Кончаловский и Юля Высоцкая полноценно живут в двух странах. Но если в Италии они скорее расслабляются и наслаждаются жизнью, Москва всегда связана с делами. Андрей Сергеевич сейчас занят новыми проектами, о которых предпочитает не говорить раньше времени, а Юля открыла недавно ресторан и кулинарную   студию.. Семья впервые распахнула двери своего итальянского дома для HELLO!, а также пригласила в московский ресторан «Ёрник», который, как выяснилось, тоже отражает внутренний мир хозяев.

- Юля, ресторан называется старинным русским словом - «Ёрник», при этом атмосфера здесь скорее буржуазная. Почему «Ёрник»?

Ю.В.: Стиль ресторана - ар-деко 30-40-х годов, Нью-Йорк, богема. А ёрники – это люди, которые не относятся серьезно ни к себе, ни к миру, которые понимают, что смерть неизбежна, но это еще не повод убиваться. Такой экзистенциализм не мешает безупречному отношению к кухне и обслуживанию. В этом ресторане все то, что мы любим в еде, воплощение нашего семейного девиза: «если мы обречены есть, то давайте есть хорошо». Правда, я считаю, уж лучше не есть ничего. Я абсолютно спокойно переношу голод, мне, наверное, повезло с физиологией – у меня не болит голова, меня не трясет, я могу несколько дней не есть, если нет той еды, которая мне нравится, и на мой взгляд, имеет право отправиться ко мне в рот. Здесь нет ни одного блюда, которое было бы недостойно быть съеденным в любое время дня и ночи. Поверьте, я приезжаю сюда после спектакля, и могу в час ночи есть сыр, ветчину и прочие позиции в меню, запивая вином и завершая все это дело шоколадом.

- И все же, о ёрниках. Ёрничанье вам близко по жизни?

Ю.В.: Я стремлюсь к этому. Вообще это скорее мужская позиция, потому что она не предполагает наличие детей, обязанностей, ответственности, материнских инстинктов. Но это те мужчины, в которых можно влюбляться, которыми можно восхищаться. Сейчас у меня много забот - нормальных, бытовых, которые не позволяют уйти в отрыв и сказать «живу один день», и слава Богу. Я, честно говоря, думаю, что живу с одним из ёрников великих, так что можно сказать, что да, эта философия мне близка.

- Кто разрабатывал меню?

Ю.В.: Можно сказать, что это совместная работа: я давала идеи, а шеф-повар Даниель Фиппард, которого я привезла его из Англии, их воплощал. Он, конечно, человек отчаянный, привнес много деталей в каждое блюдо. Когда я нанимала его на работу в Лондоне, я говорила ему: все сложно и неоправданно дорого в Москве, ингредиентов нет, агропромышленный комплекс в плачевном состоянии, плюс человеческий фактор во всем. Но есть совершенно мои блюда, например гречотто. Вот сейчас рецепт моего каштанового пирога Даниель дорабатывает до ресторанного состояния. Для интерьера много сделал Андрей Сергеевич – столы, украшения, разбитые фрагменты герба советского на стенах – его идея, и это настоящий ар деко. Многое подбирал он, у него и вкус сумасшедший, и познания в архитектуре. Знаменитых ёрников, которых вы видите на стенах - Маяковский, Хемингуэй, Чехов, Генри Миллер, Ионеску - мы тоже выбирали вместе.

- Кулинарная студия, которую вы открываете, как-то связана с рестораном?

Ю.В.:  Нет, это разные проекты. В кулинарной студии повара будут проводить мастер-классы, время от времени это буду делать я. Но я не профессионал, я домохозяйка и могу просто поделиться своим опытом. В рамках студии будут проходить кулинарные путешествия. Пока это Италия, но, я надеюсь, в скором времени, будет и Франция, и Швеция, и Дания, и Венгрия. И в Украину интересно будет ехать учиться.  Делать правильно украинский борщ и вареники – это тоже полезно уметь для домашней кухни. Если вдруг нам удастся находить людей, которые захотят сделать это своей профессией и растить, таким образом, свои кадры, будет вообще великолепно.

-  Почему вы выбрали именно Италию для того, чтобы осесть?

Ю.В.: Андрей Сергеевич вообще любит строить дома, у него было желание иметь что-то в теплой красивой стране. В Италии все просто: инфраструктура, атмосфера – все благоприятствует. Мы искали дом пару лет, и это, вообще, было первое место, которое мы смотрели. До нас там жили американцы, и дом был в жутком состоянии, он был вообще разрушен. Например, они заложили кирпичами арки и загубили роскошную террасу. Мы, естественно, террасу восстановили, и я повесила льняные занавески. Мы не сами до этого дошли, нам повезло с архитекторами Andrea Mariotini и Giorgio Goretti: они раскопали историю этого дома, нашли рисунки.

А.К.:  Италия во многом человеку русскому более понятна, чем Франция или Англия. Там такой же бардак, хотя бы поэтому. В Италии третируют закон с огромными допущениями – в этом плане общая ментальность. Италия пережила авторитарный страшный режим фашизма – общего много. Плюс итальянский климат.  Недаром все большие русские художники совершали паломничество в Италию, и многие оставались жить здесь.  К тому же, это была первая страна, которую я увидел после Советского Союза - в 1962 году. Юля очень любит Францию тоже, а мне Италия удобнее психологически, здесь наступает душевный комфорт. Итальянцы не агрессивны, доброжелательны, любят восторгаться, не любят ругать. Они просто опускают тему, в отличие от русских, которые очень любят ругать.

- Вы чувствуете, как меняетесь в Италии?

А.К.: Конечно, чувствую. Любой человек там освобождается от чего-то. Тут приезжаешь, сразу шерсть на загривке встает, надо поднимать голос, на кого-то орать, доказывать.

- А что у нас хорошего?

А.К.: Да много чего. Самое главное люди – русские очень талантливый народ, мечтательный и терпеливый. Терпеливость и мечтателльность создает художников и воинов за мечту. С другой стороны эти-же качества порождают массу недостатков – мечтательность и неизбывное терпение всегда оправдывает пассивность и выносят угнетение… Страна богатейшая, много уникального есть, но редко бывают моменты, когда гордишься этой страной. Меня например не увлекает футбол и хоккей, и, к сожалению, не испытываю тех минут гордости вместе со всеми болельщиками за наши  команды. Мне хотелось бы гордиться Нобелвеской премией за науку, за литературу, данную моему соотечественнику. А это бывает не так часто. А вы спросите любого русского, который бежит от своих соотечественников, когда встречает их за границей. У русских странное чувство неполноценности по отношению к другому миру, вот они и стараются его компенсировать. Это выражается иногда курьезно - когда я снимаю плохое кино, говорят, «вот, он не русский уже, американец», а когда я получаю премию какую-нибудь, говорят – «вот, он наш».

Но вернемся к вопросу об Италии. Здесь у многих возникает чувство комфорта. Мы живем там вдалеке от курортов, от тусовки, здесь на тосканских холмах круглый год одно и то же – в ресторанах те же люди, соседи, кто-то виноградом занимается, кто-то оливковое масло делает.  А на курортах, особенно там, куда приезжают русские, цены в два раза больше. Наши люди, к сожалению, очень развращают итальянских официантов, они дают по 100 евро на чай.

- Круглый год одно и то же… Скучно вам там не бывает?

А.К.: А мне нигде не бывает скучно. В моем возрасте.

- А раньше бывало?

А.К.: Конечно! Раньше тусовка нужна была. До сорока лет кажется, что жизнь проходит мимо, если ты не тусуешься. Надо где-то сидеть, где музыка играет, где люди, где все несут ахинею. Из этих встреч ты ничего не выносишь, ну, может, с девушкой познакомишься, проведешь с ней вечер или ночь. И ощущение, что жизнь идет. Но так устроены люди. Все тусовки – поиск сексуального партнера. Как только он найден, такая жизнь становится ни к чему.

- Это, наверное, мужской взгляд.

А.К: Нет, почему. Когда женщина счастлива дома, у нее есть муж, который дает ей то, о чем она мечтает, да еще и дети, зачем ей куда-то идти? Из тусовки никто не вышел поумневшим. Но это нормальная часть жизни человека до какого-то возраста.

- Людей, с которыми вам интересно разговаривать, становится больше или меньше?

А.К.: Это сложный вопрос. Вершина мудрости – относиться к любому встречному как к своему учителю. Но для этого надо обладать колоссальной мудростью. Это наступает, когда человек понимает, что он смертен. Моя мама говорила «У меня слишком мало времени, чтобы общаться с дураками».  А следующий этап - это когда и дураки чему-то учат.

- Тусовки вы не любите. Как вы любите развлекаться?

А.К.: Я люблю себя чувствовать хорошо. Для этого надо себя заставлять. Не хочется бегать - пробежать. Хочется валяться -  а ты сделал усилие, позанимался и чувствуешь себя хорошо.

- Ну, это физически, а морально? Тоже надо себя заставлять?

А.К.: А физическое очень связано с моральным. Мы же животные. Нам не может быть хорошо, если нам плохо физически. Мы даже не осознаем, насколько мы животные, особенно мужчины, и особенно до того момента, пока не снижается способность к воспроизводству. Тестостерон делает мужчину не думающим. Пушкин, будучи гением,  писал свои стихи любовные, посвященные мимолетным свиданиям где-то там, на крыльце, и на это его подвигал коктейль гормональный. Кто-то сказал: «как только Толстой перестал хотеть женщин, он стал философом». Мы почему-то стесняемся об этом говорить. Но мы животные, которые иногда получают способность понимать, что они – животные, и этим отличаются от животных. Первый признак человека – способность понять свое место.

- Получается, что большая часть великих произведений создана благодаря тестостерону.

А.К.: Конечно.

- Поэтому вклад женщин в историю скромнее?

А.К.: У женщины другая функция  - она жизнь творит. Одна умная женщина-философ написала, что если бы женщины правили миром, человечество до сих пор бы жило в хижинах, потому что им нужен только огонь и ребенок. Другой вопрос, что человек -трехсоставное существо: в нем есть социальное, идеальное и животное. Он хочет стать знаменитым  - это социальное, он верит в Бога – это идеальное, он хочет жрать, заниматься любовью и обладать вещами – это животное. Когда одна часть уходит, это уже не человек. Если ему дать все, что он хочет, безграничные материальные и духовные возможности, но со всем этим услать одного в капсуле  в космос, его жизнь закончилась. Человеку обязательно нужны люди, причем плохие тоже. Ему нужно все многообразие жизни, в том числе и дерьмо, чтобы он жил и чувствовал себя полноценно.

- Вы верите в добрую природу человеку или в злую?

А.К.: В каждом человеке есть добро и зло. Но то, каков он, во многом зависит от того, как складывается жизнь человека. Может быть, человеку повезло, и у него не было необходимости творить зло. Любой человек может стать животным за три часа. Надо не забывать о том, что нам очень везет, если у нас не возникает необходимости творить зло.

- Андрей Сергеевич, а вы наше кино смотрите?

А.К.: Некоторые картины смотрю, открываю для себя талантливых людей. Мне понравились «Дом» Погодина, «Шапито-шоу» Лобана, «Кочегар» Балабанова, «Елена» Звягинцева. Они во многом отражают реальность российскую. Но роль кинематографа изменилась в современном обществе. Потребность в духовном совершенстве очень снизилась. Главный интерес – это материальное благополучие. Потребность в ответах на  вопросы смысла жизни и смерти исчезла. В 19-20-м веках дети были дома, их пороли, а главным потребителем были их родители. В последней четверти 20-го века рынок обратил внимание на тинейджеров, главными потребителями стали они. Взрослые больше не ходят в кино, ходят подростки. «Ironman», «spiderman», «superman» – вот какие продукты мы имеем на выходе. То есть, основная аудитория - люди с упрощенными интеллектуальными запросами, просто даже в силу своей незрелости.

- Вы строгий отец?

А.К.: Я  - не очень.

- Не любите ругать? Как итальянец?

А.К.: Я люблю ругать. Я – зануда, к тому же. Трудно понять, что такое дети, пока они не вырастут, а потом осознаешь, сколько времени потерял, когда они были маленькими. Надо ценить каждый день. Каждый день уходит, и никогда не повторится.

- Вы с Юлей внешне похожи, вы знаете?

Ю.В.: Знаем (улыбается). Но это нормально. Во-первых, люди, которые долго друг с другом живут, становятся похожи, ведь даже собаки с хозяевами становятся похожи…

А.К.: А кто у нас собака, а кто хозяин? (смеется)

Ю.В.: Я - собака, ты - хозяин, никаких тут у нас даже нет вариантов. А во-вторых, людей вообще привлекают похожие на них лица. Мы все равно больше всего любим свое отражение в зеркале.

www.edimdoma.ru

Интервью Максима Виторгана журналу HELLO!

Актер театра и кино Максим Виторган рассказывает главному редактору HELLO! Светлане Бондарчук о том, как играть ведущие роли не только на сцене и экране, но и в семейной жизни. Даже если твоя жена - Ксения Собчак

Светлана. Максим, наконец-то мы с тобой встретились. Я тебе признаюсь: я ведь тебя раньше немного боялась. Ну, мне казалось, что ты достаточно закрытый, а с закрытыми людьми никогда не поймешь наверняка, хотят они с тобой общаться или нет.

Максим. Понимаю, о чем ты. Я сталкивался даже со значительно более радикальной реакцией на себя. Когда меня считали человеком неприветливым. Если не злым, то...

Светлана. Заносчивым?

Максим. А на самом деле я очень застенчивый. Даже больше скажу. Я раньше, встречая знакомого, - не близко знакомого, а так - никогда первым не здоровался. Я не понимал: знает он меня - не знает, помнит - не помнит. Я чувствовал себя неловко. Я не здоровался, чтобы...

Светлана. Не поставить его в неудобное положение?

Максим. Ну да. А потом столкнулся с тем, что меня стали воспринимать как человека высокомерного. Но высокомерие - это не моя черта в принципе. И все, кто знает меня, могут тебе это подтвердить. Больше того, если ты скажешь им, что я человек закрытый, они сильно удивятся. Потому что я, наоборот, абсолютно такой распахнутый. Но на расстоянии могу производить другое впечатление. Это правда.

Светлана. Я знакома с твоим папой, Эммануилом Гедеоновичем Виторганом. Меня всегда восхищала в нем вот эта глубокая внутренняя культура: казалось бы, популярный актер, звезда советского кино, но в жизни невероятно скромный, приятный человек.

Максим. Да, мои родители - и отец, и мама (актриса Алла Балтер. - Ред.) - всегда были очень яркими и в то же время скромными людьми. Ты знаешь, ведь в отдельную квартиру мы переехали, только когда я пошел в школу. Мне было семь лет. Родителям было уже за 40, взрослые люди. До этого мы жили в коммуналке. Переезд произошел благодаря невероятным усилиям моей мамы.

Светлана. Мама твоя, как мне кажется, вообще, из тех женщин, что напрямую определяют судьбу своей семьи.

Максим. Она и свою судьбу определила. Мама родом из Киева. В молодости говорила чуть ли не на суржике. Во всяком случае, у нее был сильный акцент. На фотографиях тех времен она такая круглолицая с щечками девушка. А в итоге превратилась в интеллигентную, рафинированную, утонченную женщину. Self-made woman. Она всегда читала просто в невероятных количествах. Я это от нее, к сожалению, не перенял.

Светлана. Не верю тебе. Я уверена, что ты много читаешь.

Максим. Я много читал, когда учился в ГИТИСе. Удивительная вещь, но в институте мы все успевали. В том числе гулять. Хотя у нас по меркам ГИТИСа был не особо пьющий курс. (Смеется.) Курс был, наоборот, работящий. Учеба в театральном институте продолжается с утра до самого вечера, а вечером, если занятий нет, ты бежишь в театр. Прекрасная бурная жизнь.

Светлана. Максим, я хотела бы поговорить с тобой о премьере спектакля "Женитьба" в Театре Наций, в котором ты играешь с Ксенией. Эта постановка тоже далеко не классическая. Такой современный взгляд на "Женитьбу" Гоголя, поэтому мнения разные: одни принимают, другие - нет.

Максим. Да, спектакль с определенным режиссерским взглядом. Очень неожиданный в оформлении... Но если ты спрашиваешь о мнении зрителей, я скажу, что очень люблю общаться с теми зрителями, которым не нравится спектакль.

Светлана. Пытаешься что-то понять для себя?

Максим. Даже не для себя. Мне очень интересно выводить людей на определенные мысли. Я давно заметил: то, что зритель чувствует на самом деле, и то, как он это формулирует, - совершенно разные вещи. Приведу пример. Лет пять назад я поставил спектакль "Кто". Он идет в так называемом Другом театре. После спектакля одна девушка, "знакомая знакомых", говорит мне: "Ой, большое спасибо. Очень все понравилось!" - но когда мы начали с ней разговаривать, выяснилось, что она в какой-то момент хотела уйти из зала. Спрашиваю: "Вам скучно было?" - "Не скучно, но как-то не так..." Короче говоря, по ходу дела выяснилось, что уйти из зала она хотела, потому что очень переживала за героиню.

Светлана. Не могу не спросить тебя. Был же скандал в связи с вашей премьерой - по поводу гонорара Ксении. Кому-то он показался завышенным.

Максим. Все эти разговоры про то, какие сумасшедшие деньги она якобы заработала здесь, в театре, просто смешны. Ксения работает закатав рукава. Она наняла себе преподавателя и занимается с ним сверх репетиционного времени. Вообще, ни я, ни Ксения не были инициаторами этого спектакля. Нас пригласили серьезный режиссер Филипп Григорьян и не менее серьезный продюсер Евгений Миронов. Вообще, насколько я знаю, это была идея Жени Миронова... Кстати, знаешь, нам ведь больше года назад другая команда предлагала играть "Женитьбу" Гоголя. Но мы поняли, что это будет чисто коммерческий проект, и отказались. Нам ради денег неинтересно.

Светлана. Как вам работается вместе?

Максим. Нам непросто работается вместе. (Смеется.) Ксюше сложно определенные вещи от меня слышать. Она и так достаточно ревностно к этому относится.

Светлана. А ты не смягчаешь? Всегда честен?

Максим. Ну, мы же не в детском саду. Помню, как-то я ей что-то такое сказал, она очень настороженно эту информацию восприняла. А потом на прогон пришел Женя Миронов и начал ей делать те же замечания, что и я. В этот момент я поглядывал на Ксюшу - она слушала Женю, стараясь меня не видеть... (Смеется.)

Светлана. Скажи мне, вы с Ксенией вместе три года?

Максим. Где-то около того, да...

Светлана. Знаешь, я за вами наблюдаю и вижу, что Ксения рядом с тобой совершенно другая. Абсолютно очевидно, что твое мнение ей безумно важно.

Максим. Иногда она говорит мне: "Ты несерьезно ко мне относишься". Я ей отвечаю, что это и есть залог моего успеха... (Смеется.) На самом деле я, конечно же, отношусь к ней очень серьезно. Она по-человечески производит на меня сильнейшее впечатление. Я помню первую нашу встречу, у меня было просто ошеломляюще сильное впечатление. Я такого сочетания силы и хрупкости в одном человеке не встречал ни разу в своей жизни...

Светлана. Да, я Ксению очень давно знаю. Она такая. Она может быть очень нежной, ранимой и, с другой стороны, напористой и резкой... А острые ситуации в отношениях вы как разрешаете?

Максим. Мне кажется, что в споре для мужчины очень важно не пускаться в соревнования с женщиной. Иногда лучше уступить. Потому что, уступив, ты, как правило, выигрываешь.

Светлана. Это такая мужская хитрость?

Максим. Абсолютно. Шаг назад, два шага вперед. Мужчина не должен соревноваться с женщиной ни в чем. Он должен возносить ее на пьедестал. И пусть она там, на пьедестале, стоит, на таком красивом, чистом, ухоженном. Это ничего в ее жизни не меняет, но сознание того, что она на пьедестале, для женщины очень важно.

Светлана. Мне кажется, что твоя женщина с этим вряд ли согласится.

Максим. Она может сколько угодно не соглашаться, но это все равно работает.

Светлана. Я вспоминаю ваш первый светский выход с Ксенией. Это было, кажется, в "Гоголь-центре". Не на премьере, а на какой-то тусовке. У меня было такое ощущение, будто тебя, прости, силком сюда притащили и сказали: "Фотографируйся!"

Максим. Не вспоминай это, прошу, не надо. (Смеется.)

Светлана. У тебя на лице было написано: "Я хочу отсюда уйти, но я терплю, потому что со мной моя любимая женщина".

Максим. Ты понимаешь, в чем дело... Ксения, она-то человек очень социально активный...

Светлана. А ты - нет.

Максим. А я - вообще нет. Ей каждый раз, для того чтобы вытащить меня куда-то, приходится прилагать определенного рода усилия. Но зато у нас не возникает соревновательности на этой почве: кто из нас - я знаю, я сейчас идиотизм говорю - кто из нас больше "звезда", а кто меньше. Она больше "звезда". Это не требует доказательств. А меня, честно говоря, не очень интересует публичность. Если бы у меня был по этому поводу какой-то пунктик...

Полное интервью читайте на HELLO.RU.

www.spletnik.ru

Анна Седокова в интервью журналу HELLO!

Певица Анна Седокова пригласила HELLO! в свой дом в Лос-Анджелесе, где всегда тепло и солнечно: именно там маму ждут девятилетняя Алина и Моника, которой недавно исполнилось два с половиной года.

Особняк недалеко от Голливудских холмов, где проходила фотосессия для HELLO!, Анна снимает:

Когда я увидела этот дом — просторный и светлый, с красивым садом и баскетбольной площадкой, то просто влюбилась. Тогда у меня не было денег, чтобы сразу оплатить аренду, но мне так хотелось, чтобы дети здесь жили, что я одолжила необходимую сумму для первого взноса у знакомых. И хотя скоро мы переедем в другое, не менее симпатичное, место, я счастлива, что дочки год жили именно здесь. Чем еще поделилась с читателями HELLO! певица Анна Седокова читайте ниже.

О жизни в Лос-Анджелесе:

Я всегда хотела, чтобы мои девочки были просто Алиной и Моникой, а не дочками певицы Анны Седоковой, чтобы у них было полноценное счастливое детство.

В России и на Украине я — певица, телеведущая, актриса, человек, который притягивает внимание, и все мои близкие тоже.

О своем детстве и детях:

Я не хочу, чтобы мои дети были заложниками ситуации, в которой их мама - звезда. Я сама из очень простой семьи, меня воспитывали бабушка и мама, которая работала учительницей. У нас не было денег, все время на что-то копили.

О творчестве и творческих планах:

Я не только певицей работаю, сейчас запустила свою линию одежды и активно занимаюсь ею. Но дизайнер может работать удаленно, а артист нет. Я так все планирую, чтобы полностью освободить себе месяц или два между гастролями. Конечно, сложно. В мой адрес сыплются упреки: "Вот, карьеру строит, песни записывает, клипы снимает, а дети где-то там, в Америке. Как же так можно?!" Но я могу точно сказать, что любая работающая мама упрекает себя. Каждый раз, когда я сажусь в самолет и улетаю, меня переполняет чувство вины перед девочками. Но я понимаю, что, если не я, то никто другой о них не позаботится.

О дочерях и их будущем:

Моника, конечно, копия героя фильма "Трудный ребенок". Каждые пять минут что-то роняет, ломает, выливает, шкодит, одним словом. Она еще плохо выговаривает слова, но "спасибо" и "пожалуйста" говорит всегда, Мони — добрая девочка. А Аля уже сейчас мамина гордость, она серьезно занимается большим теннисом, делает успехи в спорте, ходит в танцевальную школу, очень хорошо играет на фортепиано и поет, к тому же отличница. Я иногда смотрю на них обеих и удивляюсь. Они уже такие большие и такие классные. Не дети, а произведения искусства.

Об общении детей с отцами:

Давным-давно я дала себе слово и до сих пор его держу — как бы ни складывались мои отношения с мужчинами, для наших детей они всегда будут лучшими папами на свете. Чем больше людей любят ребенка, тем лучше. Поэтому я не препятствую общению девочек с их папами. Я сама выросла без отца. Одно из моих самых ранних ярких впечатлений детства — это воспоминание, как ушел папа. Я стою на пороге, держусь за дверь, а папа убирает мою руку и, продолжая ругаться с мамой, захлопывает дверь, уходит. С тех пор я видела отца раза два в жизни. Может быть, именно из-за этого эпизода у меня не складывались отношения с мужчинами? Не хочу такой судьбы для моих дочек. 

О "жизни по правде":

Я действительно дважды была замужем. И, наверное, могла бы попытаться сохранить и первый, и второй свой брак. Но я живу по правде. Мне было плохо — я уходила, отпускала. Потому что, как бы двое ни любили своего ребенка, если они не любят друг друга, то не надо жить вместе, надо идти дальше, искать свое счастье.

Бэкстейдж съемок и полное интервью вы можете увидеть на сайте HELLO.RU.

www.spletnik.ru

Интервью Яны Рудковской журналу HELLO!

HELLO! представляет романтическую фотосессию Яны Рудковской на Сейшелах и интервью, в котором нет места романтике. Но есть мечта - как двигатель жизни, судьбы и даже бизнеса.

Я испытала такое умиротворение здесь... У нашей виллы был собственный пляж, и мы две недели вообще никого не видели и не слышали. Никто не подходил, чтобы сфотографироваться, или с разговорами, не было туристического ажиотажа. Это оказалось как раз то, что необходимо, - ты и природа. На Фрегате самые красивые пляжи мира, самый чистый песок, самые красивые скалы... Это общепризнано. Комфорт, конечно, важен, но для меня сегодня в это понятие входит возможность остаться наедине с собой, с Женей, с детьми. Должно быть душе комфортно. Жаль, старшие сыновья не смогли с нами поехать - у них занятия в школе.

- Прогулы даже ради такого отпуска вы не поощряете?

- Нет, не поощряю. (Смеется.) Я человек дисциплины, внутренней прежде всего.

- Так всегда было? Или это приобретенное качество?

- Всегда было желание побеждать, с детства. Если уж что-то делать, то делать так, чтобы это было лучше, чем у других, или вообще не заниматься этим.

- И у вас все всегда получалось?

- Нет, не все. Например, я поздно пришла в фигурное катание, в десять лет, и меня не взяли. Я пыталась заниматься, у меня был тренер, но ничего не получалось - ну не мой вид спорта. Пожалуй, это единственное, что не удалось в детстве. Очень трудно давалась физика - была четверка, и, для того чтобы превратить ее в пятерку, я занималась каждый день с репетитором. А потом уже в медицинском институте у меня не шла фармакология. Тогда сложно было договориться с преподавателями - им было запрещено давать частные уроки, и деньги не играли никакой роли: ты просто нравился или не нравился, в тебе должны были увидеть перспективного студента. Мне это удалось. Урок по фармакологии был раз в неделю, и вот каждый день до следующего урока я занималась. Сделала невозможное, ведь у меня выходила в первом полугодии двойка, а в конце года я набрала максимальное количество баллов. И если кто-то решал задачу одним способом, то я могла четырьмя решить. Мне было интересно! Вот этот интерес остался навсегда. Уже позднее, в бизнесе, я поняла, что если бизнес мне перестает быть интересным, то даже деньги не имеют значения, хотя вообще они значение имеют. (Смеется.)

- Бизнесом вы рано начали заниматься. Откуда у выпускницы института взялся стартовый капитал?

- В 23 года я открыла салон красоты. Этим я обязана родителям, бабушке и дедушке, они поддержали меня. Продали квартиру, большую и роскошную, купили поменьше. Видели, что я по жизни упорная. Я часто говорила, что не буду ни на кого работать. Лучше буду работать много, делать все сама, но на себя и для себя. И открыла салон в августе 1998-го... Помните, что это за год и месяц? Разразился кризис. Меня спасло только то, что я закупила всю продукцию в июле, и тут как раз обвал рубля. А весь мой капитал находился в баночках и оборудовании. Повезло. Вообще, мне в жизни иногда феерически везет. Я очень фартовая, это правда. В 26 лет у меня было уже три салона в Сочи и в Москве на Неглинной. А потом, через десять лет, когда я отметила юбилей компании, поняла, что этот бизнес перестал мне быть интересным. Когда за что-то уже не болеешь, все идет по-другому, и я стала заниматься этим все меньше, а шоу-бизнесом - все больше. Был азарт и здесь сделать революцию. Это случилось после "Евровидения", в 2008 году, когда мы победили: Россия впервые выиграла в этом конкурсе.

- Зимой 2007-го в интервью HELLO! Евгений сказал, что "познакомился с удивительной девушкой" и надеется, что у него с ней все сложится... Имени он тогда не назвал.

- Это была я. Мы только-только познакомились - 11 января на Трафальгарской площади в Лондоне.

- Вы влюбчивы? Или умеете контролировать чувства?

- До Жени контролировала, анализировала. Но в Женю влюбилась сразу, это единственный раз, когда я нырнула в чувства, в тот самый омут, с головой. Мне было 32 года, но до встречи с Женей я не знала, что бывает любовь с первого взгляда, я вообще, как оказалось, не знала, что такое любовь. Он подошел ко мне, представился: "Мы тут заявку на Олимпиаду в Сочи представляем, пойдемте, я познакомлю вас с Ириной Родниной, Ирой Слуцкой, Светой Хоркиной". Мы взялись за руки и пошли. Я потом, позднее, думала: в первой же его фразе при знакомстве возник Сочи, судьбоносный Сочи, Олимпиада. Как он мог там не выступить? Он должен был выступить!

- Но ведь был период, когда вы расстались на несколько месяцев.

- Моя семья не принимала Женю вплоть до нашей свадьбы. Они считали, что это не может быть серьезно. Логика простая и понятная: ты старше его на семь лет; он расстался с предыдущей женой, там маленький ребенок, и ты со своими проблемами, с двумя детьми; зачем ты ему нужна, у него же бесконечно шоу по всему миру... У меня была большая долгая борьба с родителями. Пока они не поняли, что это не увлечение, не какое-то временное явление. Меня отговаривали все мои друзья. Женю - его друзья. И у меня, и у него были срывы, он ушел, два месяца мы были врозь, но потом вернулся, не смог не вернуться... Я не знаю, как мы все это пережили тогда - наши страхи, что ничего не получится, постоянный стресс, в котором я жила из-за борьбы с бывшим мужем за детей... Но мы прошли этот путь становления отношений, прошли вместе.

- Вы оба лидеры. Это осложняет отношения?

- С Женей я не лидер, я его жена. Если вижу, что ему тяжело, к нему в душу лезть не стану. Он меня вообще не увидит: я, как в норку, - в другую комнату и, пока он сам меня не позовет, с разговорами подходить не буду. Я никогда ему не перечу, не раздражаю ничем. Понимаю, насколько огромная ответственность на нем. Если в хоккее, футболе ты можешь отдать шайбу или мяч другому и тебя спасет от неудачи кто-нибудь из команды, то в его случае ты один в поле воин. Выходишь и катаешься. Спортсмены - это особые люди. А таких, как Женя, и среди лучших спортсменов немного. Почему, вы думаете, Плющенко страшен в спорте для своих соперников? Потому что они все соревнуются с Плющенко. А он соревнуется сам с собой. И, если у спортсмена что-то не получается, обычно он винит тренера, хореографа, судей, соперников, а Женя грызет себя. Он ведь единственный человек за всю историю мирового фигурного катания, который ни разу не поменял тренера. 21 год со своим Мишиным.

- Яна, а вам свойственны сомнения, чувство вины?

- Конечно, как любому нормальному человеку. Но не эти чувства определяют мою жизнь. Вот хороша ли жалость? Тоже вопрос. Знаете, перед сочинской Олимпиадой, когда вообще никто не верил в возвращение Плющенко, кроме меня, его тренера и хореографа, в общении с мамой Жени красной нитью прослеживалась ее позиция "Как тебе его не жалко? Зачем ты толкаешь его в эту историю?". Мне всегда хотелось ответить только одно: послушайте, ну есть гениальные люди, которым подвластны сверхчеловеческие возможности, эти люди могут быть единственными в своем роде, легендами, разве можно в таком случае думать о жалости?

- И даже тогда, когда Евгений упал на разминке в Сочи и вынужден был сняться с соревнований?

- Это была не жалость. Это был ужас. Но по-настоящему мы почувствовали его позднее, когда приехали в Израиль и доктор, показав нам снимок позвоночника со сломанным шурупом, спокойно так спросил Женю: "Если бы вы не должны были выступать первым и у вас было время, то вы бы пошли на новокаиновую блокаду?" "Пошел бы, это даже не обсуждается", - ответил Женя. "И, скорее всего, умерли бы прямо на льду", - сказал оперирующий его врач. Только тогда мы оба поняли, что произошло. Мы с ним молча вышли из клиники, пришли в номер и долго, бесконечно долго молча сидели. Я даже плакать не могла, просто сидела и смотрела на него, а он - на меня. "Прости меня", - только и могла сказать. А Женя ответил: "Ты ни в чем не виновата. Бог от меня беду отвел".

- Плющенко заявил о своем участии в следующей зимней Олимпиаде. Сначала все сочли это за розыгрыш даже.

- Это абсолютная правда. Если ему будет позволять здоровье, то почему надо отказываться? Недавно Женя был в Японии на коммерческих соревнованиях, и он их выиграл, а это были соревнования среди шести топовых профессиональных фигуристов планеты. Судьи встали, зал встал. Он катался так, что в артистическом плане, в плане техники исполнения прыжков, в харизматичности ему пока нет равных на этой планете. Олимпийские игры сейчас выигрывают с двумя падениями, чемпионат мира выигрывают с двумя падениями. Как такое возможно? Вот поэтому Женя снова в обойме, он восстанавливается, тренируется. Он уже принял решение. Если не будет глобальных проблем со здоровьем, конечно.

Полное интервью читайте на HELLO.RU.

www.spletnik.ru

редакция журнала HELLO!, Buro 24/7

Продолжая открывать для читателей закулисную жизнь изданий, мы отправились в редакцию журнала Hello. Об особенностях работы над еженедельником, отношениях со звездами и предстоящей церемонии вручения премии "Самая стильная", которую HELLO! присуждает уже девятый раз, Buro 24/7 поговорило с главным редактором журнала Светланой Бондарчук. 

Светлана, вам чаще приходиться давать или брать интервью?

Я не часто даю интервью и всегда удивляюсь, почему моя персона интересна. Знаменитости, в моем понимании, это актеры, певцы, музыканты, танцоры балета, спортсмены, политики. Тенденция интересоваться жизнью таких людей, как я, в России возникла относительно недавно. Взять, к примеру, Мирославу Думу, Лену Перминову, Снежану Георгиеву, Иду Лоло — я смотрю наши любимые сайты, Buro 24/7, Spletnik.ru, и вижу, что людям они интересны. Это увлекательная история — рождение "нового" человека.

В HELLO! я беру интервью для колонки "Завтрак с главным редактором", эта рубрика перекочевала из другого моего проекта — журнала Icons, который, к сожалению, не пережил кризис. Конечно, не с каждым персонажем возникает желание позавтракать. Но это не потому, что одна звезда лучше, а другая хуже: важно испытывать к герою интерес, тогда беседа получается. Например, несколько номеров назад я делала интервью со Стасом Михайловым. К нему очень разное отношение, но феномен мегапопулярности Михайлова это не отменяет, поэтому было интересно пообщаться с ним.

От каких вопросов герои ваших интервью стараются уйти?

Так как в большинстве случаев это дружеская беседа, то от вопросов обычно не уходят. И потом, я всегда чувствую, о чем можно спрашивать, а о чем нет. Да, если я говорю со звездой, которая недавно развелась, то не могу не спросить об этом, но вопрос можно задать по-разному. Всегда нужно уважать личное пространство человека, с которым беседуешь. Если он предпочитает не афишировать личную жизнь, то можно поговорить о работе — благо, со звездами всегда есть что обсудить. А если у человека интересно узнать, только с кем он спит и что ест на завтрак, то разговор априори будет скучным.

Подобный подход — политика журнала. Когда я пришла на пост главного редактора, HELLO! уже существовал и, к счастью, изначально был не желтым. Правда, и формата еженедельного глянца не было — тут пришлось поработать. Сначала меня многие заслуженно упрекали в отсутствии опыта. Только через какое-то время стало ясно, зачем я нужна журналу, у которого в принципе и так все было неплохо. Во-первых, перед нами стояла цель — приходить на большие площадки в качестве не гостей или папарацци, а партнеров. Для HELLO! это было трудной задачей: например, территория кинопремии уровня ММКФ или "Кинотавра" — лакомый кусок для всех изданий, но нам удалось это сделать. Кроме того, необходимо было поменять рекламодателей. Отказаться от нишевой рекламы, чтобы из обычного еженедельника превратиться в глянцевое издание, которому звезды будут доверять. И третьей, но очень важной миссией было сохранить команду, которая уже работала в журнале. Я пришла в HELLO! как инородное тело, многие думали: "Что это за Света? Жена известного режиссера, подруга Полины (Полина Дерипаска — председатель совета директоров издательского дома Forward Media Group, — Прим. ред.), конечно, заняла по блату место, сейчас наделает дел". Но со временем все заработало, меня приняли. Сейчас я могу похвастаться отличной командой, которой очень дорожу и которая любит свое дело, и тех героев, о ком мы пишем: по-другому в HELLO! работать просто нельзя.

К еженедельникам в России довольно холодное отношение. Многие по умолчанию считают подобные издания желтыми.

Мы не подглядываем за знаменитостями, не следим за ними. Да, понимаем, что читателям интересно заглянуть в их жизнь, но громкие истории публикуем только из первых уст, когда наши герои сами звонят и говорят: "Мы хотим рассказать о своей ситуации..." Так уж устроены многие люди — все желтое всегда интересно и популярно, но придумывать и выдумывать за наших героев их собственную жизнь ради острого материала мы не собираемся.

Часто бывает, что знаменитости сами звонят и просят о них написать?

Бывает так, что все издания дружно пишут: "Такая-то пара разводится!" А я с этой парой знакома. Они звонят и говорят: "Это все неправда, мы хотим рассказать как есть". Пара дает комментарий, мы его публикуем. И в следующий раз они придут не к желтым изданиям, которые писали сплетни, а к нам.

Но вообще звонки от знаменитостей — очень тонкий момент. Некоторые звонят и говорят: "Мы хотим официально заявить, что расходимся". Хотя люди никогда вместе и не были. Еще бывает, звонят "герои", которых ни я, ни аудитория журнала просто не знаем. Я стараюсь не пускать подобное в журнал, хотя иногда пролезает — всякое бывает.

Радует, что чаще люди искренне хотят чем-то поделиться — мы никогда в этом не отказываем. Правда, хочу пожаловаться: когда мы нуждаемся в их поддержке — зачастую получаем отказ. Например, раз в год HELLO! устраивает премию "Самая стильная". Это фактически день рождения журнала, большое и важное для нас событие. Мы просим знаменитостей прийти, поддержать нас, а в ответ иногда слышим: "А зачем я буду приходить? Я же не получаю премию". Неужели можно серьезно так думать? То же самое, если бы на церемонию "Оскар" приходили только номинанты премии, а остальные сказали бы: "Ну зачем мне идти, я же "Оскара" не получаю!" Это, к сожалению, наша особенность: мы не умеем радоваться за других. К тому же можно прийти на премию такой красивой и лучезарной, что все — и фотографы, и журналисты — обратят внимание именно на тебя, и через год ты получишь эту премию и будешь на обложке журнала! А в этом году раздели радость победы с коллегой! Это и есть индустрия, и пока мы ее сами не создадим — все вместе, так и будем жить... Отсюда, кстати, возникает интерес к девушкам, о которых я говорила вначале: молодые, красивые, открытые. Им нравится, когда люди обращают на них внимание, за такими девушками, возможно, будущее, и я очень надеюсь, что они не растеряют подобный настрой и через три года не скажут мне: "Света, ну я не приду — ты же меня не номинировала".

Команда журнала HELLO!

 

А победительниц выбираете лично вы?

"Самую стильную" выбирает непосредственно редакция. И в понятие "стиль" мы вкладываем не только как выглядит человек, хотя это тоже очень важно, а в целом — его успехи, репутацию, достижения в минувшем году. И икону стиля мы тоже выбираем сами. Другие номинации — "Богемный шик", "Самая стильная пара", "Самый стильный мужчина" — это выбор читателей журнала. Они голосуют и выбирают "самых".

Церемония — большое событие. С годами организовывать ее становится легче или, наоборот, труднее?

У нас есть профессиональная команда, которая занимается организацией не первый год, поэтому система неплохо отлажена. Иногда возникают проблемы: нет новой площадки для проведения церемонии, недостаточно денег на декорации и так далее, но когда делаешь это ежегодно — гораздо легче все решить.

Казусы на церемонии случались?

Естественно. Наверное, все помнят церемонию, которую вели Ксения Собчак с Федором Бондарчуком. Когда на сцену поднялась Рената Литвинова — в том году она и была "Самая стильная", между девушками возникла словесная перепалка, достаточно жесткая, но элегантная. Остановить их было непросто, и Федор, который по-товарищески согласился помочь HELLO! и провести церемонию, смотрел на меня со сцены и проклинал. Мы не знали, что делать, а люди думали: "Какой классный у них сценарист!" К счастью, многие так и не догадались, что произошло на самом деле!

В чем особенность работы с таким именем, как HELLO!? Ведь журнал известен по всему миру.

У нас есть главное издание — испанское. Мы очень тесно с ними сотрудничаем, иногда даже обмениваемся материалами, хотя общих героев у нас не много. Раньше испанцы довольно жестко нас контролировали, но в этом есть свои плюсы. Я смотрю на издания, у которых изначально не было модели развития: они видят что-то хорошее у HELLO! — берут себе, потом видят что-то хорошее у другого журнала — и превращаются в копию уже другого журнала. Мы, к счастью, с подобным не столкнулись, у нас есть свое лицо.

В чем разница между еженедельными и ежемесячными изданиями?

В ритме работы. Когда я параллельно делала HELLO! и Icons, то могла сравнивать, как происходит процесс. В ежемесячных изданиях любят тянуть до последнего, там все более медленно, немного по-снобски. А в еженедельниках люди работают без остановки. И у меня в этом плане есть некоторое противоречие: днем я — классический сотрудник еженедельника, а вечером выхожу на светские мероприятия в стиле редактора ежемесячного издания, но это тоже часть моей работы.

За что в HELLO! отвечаете непосредственно вы?

За тексты отвечает команда профессиональных редакторов. Я больше занимаюсь визуальной частью: обложки, светская хроника, которую очень важно правильно подбирать. В некоторых изданиях эта рубрика выглядит не очень красиво, потому что на нее сложно взглянуть свежим взглядом и сделать достойной частью журнала, а не просто отбивкой партнеров. Еще есть встречи с рекламодателями. Реклама — главный фактор выживания печатных изданий в нашей стране, на деньги от продажи может существовать только простой и дешевый продукт, без красивых эксклюзивных съемок и качественной полиграфии.

В каком соотношении HELLO! публикует западных и российских звезд на обложке?

Я очень люблю иностранных звезд на обложке и с удовольствием чередую их с российскими знаменитостями. Однако существует проблема доступа к хорошим фотографиям, не так просто их достать, но мы всегда работаем с агентствами. Скоро у нас будет сразу несколько обложек с иностранными звездами.

В последнее время в обществе сильны политические настроения. HELLO! как-то реагирует на них или у журнала есть четкий формат, от которого он не отступает?

Конечно, мы не про политику. Была обложка с Ксенией Собчак и Ильей Яшиным, про которого побаиваются писать даже серьезные издания, но у нас он предстал как молодой человек Ксении Собчак, и говорили мы с ними про их отношения, а не про политику.

У нас и спортсменов-звезд почти нет. В свое время был Марат Сафин, но на нем все и закончилось. Я пыталась сделать историю с Александром Кержаковым. Сама собралась лететь к нему в Питер на интервью: сидела в шесть утра в аэропорту, и тут мне звонит его помощник и говорит: "Ой, у Александра случилось что-то такое! В общем, интервью не получится". Когда подобные истории повторяются несколько раз, понимаешь, что делать эти интервью очень трудно. Да и личная жизнь у российских спортсменов не такая яркая, как, например, у иностранных футболистов, которые настоящие звезды. Я могу только желать сделать съемку, даже обложку со спортсменом, но если его агент не понимает, зачем это нужно, то ничего не выйдет.

Какие ошибки в своей работе вы можете признать по прошествии времени?

За годы работы я поняла: какая бы у тебя ни была сильная команда, нельзя пускать все на самотек. Контроль нужен всегда. Раньше я могла уехать на месяц, думая: "Есть почта, телефон, всегда можно быть на связи". Нельзя! К тому же большую роль в нашем деле играет вопрос вкуса, и это тоже надо учитывать. Нас читают разные люди, но это не значит, что журнал должен со всеми заигрывать.

Но в целом я выросла вместе с этим журналом. Научилась не реагировать на упреки и не расстраиваться, когда слышу что-то типа: "А что она вообще тут делает?" Главное, что моя команда и, конечно, звезды, с которыми работает журнал, знают, что я делаю и зачем нужна изданию. А упреки в свой адрес воспринимаю скорее как успех. У нас в стране есть формула: если все тебя любят, значит, что-то с тобой не так, а если ругают, то все в порядке!

www.buro247.ru

Интервью Веры Полозковой журналу HELLO!

Для Веры Полозковой победа в номинации Self-made Woman на церемонии "Самые стильные в России по версии HELLO!" стала неожиданностью с учетом того, что на светскую жизнь у нее совершенно нет времени: пять месяцев назад Вера стала мамой и все свои силы отдает сыну Федору. Но, поскольку ее муж Александр полноценно участвует в воспитании сына, Вера Полозкова с легкостью оставила мужчин вдвоем и отправилась на фотосессию и интервью HELLO!.

- Вера, насколько для вас важна одежда?

- Она должна соответствовать ситуации, только и всего. Практика показывает, что воздушных существ, живущих на каблуках, в укладках, просыпающихся с роскошными стрелками, нет. И на торжественных мероприятиях за кулисами видишь трудоголиков, уставших женщин с бешеным расписанием, детьми, съемками, бесконечными перелетами. Мне раньше, лет в 17, казалось, когда я смотрела на девушек с обложки, что настоящая вечеринка у меня случится, когда на мне будет вот такое платье, вот такая укладка и вот такие серьги до плеч. Как только ты доживаешь до того, что такое платье и такие серьги подразумевают рабочую ситуацию, становятся некой униформой, понимаешь, что настоящая вечеринка начинается тогда, когда ты все это снимаешь, умываешься и едешь с друзьями отдыхать.

- Вам приятно, что ювелирный бренд PANDORA отметил вас как self-made woman?

- Очень приятно, без напускной скромности. Вообще, из всех людей, которые меня окружают и чего-то добились в творчестве, нет не self-made. Творческая сфера предполагает, что ты либо реализуешь свои таланты, либо тебя не существует. Сделать тебя, за тебя, вместо тебя кто-то другой не может, тебе могут придать ускорение в начале, но пахать придется самому.

- Что самое важное в процессе этого становления?

- Помимо непосредственно реализации творческих способностей, труда и внутренней дисциплины бесконечно важна осознанность в отношении своей конечной цели, своей роли. Потому что было бы очень легко, если бы творчество было только творчеством. В основном это битва за чистое пространство, выстраивание границ, отстаивание права делать именно то, что хочешь.

- Осознанность роли оставляет место сомнениям?

- Конечно. Сомнения - топливо для поиска новых путей. Но твои слабости и черные дни должны оставаться при тебе - люди только и ждут, когда ты споткнешься.

- У вас же наверняка не было цели стать настолько публичной фигурой?     

- Нет, конечно. Масштаб, в котором это произошло, превышает даже честолюбие моих 16 лет. Если бы мне сказали, что ко мне будут подходить в метро, ко мне, которая просто пишет книжки, а не снимается в кино, не ведет ток-шоу на телевидении, я бы не поверила. Честно признаться, у меня ушло лет пять на выяснение отношений с этим своим новым статусом. К ощущению, что любое твое слово теперь может быть обращено против тебя. Вообще, к 30 годам понимаешь, что всегда будешь кем-то неправильно понят и тем, кто тебя травил, ничего не докажешь, и вообще времени слишком мало, надо просто работать и жить. Я не отоплю Вселенную, не смогу переубедить всех дураков и ханжей, надо заниматься собой, в этом смысле дети тебя очень "центрируют".

- Тогда давайте о детях. Беременность - время, когда вроде бы можно подготовиться к появлению ребенка, но, наверное, до конца невозможно быть готовым к этому перевороту.

- У меня было только одно горькое чувство, связанное с беременностью, ощущение, что очень дорогой гость на пороге, а ничего не готово: я не знаю, ни где буду жить (вплоть до страны и города), ни как буду обеспечивать себя в период относительной недееспособности, и, что гораздо существеннее, были очень странные, непонятные отношения с семьей. Мысль о том, что я сейчас в этот клубок старых обид и непроговоренностей приведу ни в чем не виновного маленького человека, меня угнетала.

- Что в них было непонятного?

- Мы были в ссоре с мамой, мы сходились-расходились с Сашей (муж Веры Александр Бганцев - бас-гитарист в группе, которая аккомпанирует Полозковой на концертах. - Ред.). Мне казалось, я всем только проблемы создаю.

- То есть вы не планировали детей?

- Мы говорили о них, но в какой-то очень далекой перспективе. Мы съездили в путешествие, куда долго собирались и про которое говорили даже, что, если будем не вместе, все равно поедем. Это было паломничество в Непал и Индию, невероятное, и оттуда мы, собственно, вернулись уже втроем. Приехав и обнаружив это, мы ужасно обрадовались. Женились мы не из-за ребенка - предложение было сделано много лет назад. Но как-то все не могли собраться и определиться, мотались на гастроли, откладывали многие важные решения. Я благодарю своего сына, который помог нам за полгода преодолеть еще одну ступень жизни. Мы по­женились, съехали с квартиры родителей, разобрались с собственными работами, планами, распределили обязанности, заработали денег, совершили, в общем, прорыв. Так успеваешь убраться в квартире за 20 минут, когда едет человек, которого ты давно не видел, и очень хочешь, чтоб он понял, как ты ему рад. Меня постоянно пугали, что первые три месяца жизни с ребенком я потом не вспомню, даже если у меня будут бабушки и няни. Что я буду ходить с мешками под глазами и мечтать только о том, чтобы выспаться. Федору сейчас пять месяцев, нам с Сашей никто не помогает, сын на грудном вскармливании. К тому же на нас с мужем упало по нескольку важных проектов, но все эти пять месяцев были наполнены невероятными открытиями. Например, что ты, старый, эгоистичный, разочарованный циник, способен кого-то так любить, открытие того, что тебе так кто-то способен радоваться. Что ты думал, что чудеса в твоей жизни давно кончились, а они, оказывается, только начинаются. Объем высшего восторга ни в какое сравнение не идет с бытовыми проблемами.

- Кажется, вы до сих пор не верите своему счастью...

- Вокруг меня случилось множество так горько закончившихся беременностей, что мне было очень страшно не выносить ребенка. И я довольно долго не рассказывала об этом. До восьмого месяца не решалась выложить фотографию: боялась, что меня начнут поздравлять, а через месяц может что-то случиться. Долго не могла заставить себя зайти в детский магазин, потому что это значило признать: это все имеет ко мне отношение. И, когда сын родился, в него еще долго невозможно было поверить.

- Как вы сами изменились с рождением ребенка?

- Материнство тебя встраивает в древний, важнейший, подлинный процесс, поэтому все, что успело на тебе нарасти наносного, избыточного, больного, смывается мощной волной происходящего. Ты себе не принадлежишь, и это целительный момент. Главное - с чем тебе предстоит разделаться, так это с большей частью своего эгоизма. Стремление к бытовому комфорту, удовлетворение собственных мелких капризов, неврозы, старые обиды и глупости между вами отходят не на второй и даже не на третий план.

- Что изменилось в плане творчества?

- Изменился уровень восприятия. Вернулось ощущение первых эмоций, свежесть, нежность, пишется по-другому, из какого-то другого центра. У твоего ребенка первая весна, и ты немножко видишь мир его глазами. Он находится в таком изумлении от происходящего, что ты тоже подмечаешь вещи, которые своим взрослым, замыленным взглядом давно уже не видел.

Полное интервью читайте на HELLO.RU

www.spletnik.ru

Мое интервью журналу Hello!

tikandelaki — 22.11.2010

С популярной телеведущей мы провели несколько дней — побывали у нее дома, в офисе, спортклубе и ресторане. И убедились: самая интересная часть ее жизни та, что за кадром

Тина — птица высокого полета, живет на 32-м этаже, встает рано и, кажется, не знает усталости. Посетители ее блога в Интернете часто просят: «Поделитесь секретом. Как вам удается всегда прекрасно выглядеть?» Секрет прост: жесткая самодисциплина, фитнес, не щадя тела своего, ну и гены. Тина самокритична и на гены не уповает.

Она вообще ни на кого не уповает — такой характер. Сама строит свою карьеру, раньше по кирпичику, теперь целыми блоками. Ее жизненный темп растет с каждым годом, как скорость выхода в Интернет. Впрочем, если вы решите поговорить с Тиной о последнем, то знайте: силы неравны. Вы в лучшем случае продвинутый пользователь, а она коренной житель. Интернет для нее — не виртуальная реальность, а реальная площадка для реализации своих идей и проектов. Невероятным образом ей удается архивировать в голове огромное количество не связанной между собой информации, моментально переключаться и вынимать ее в нужный момент без промедления. Как в компьютере — «кликнул» на папку, она открывается, а там лежат файлы. Мы сидим с Тиной в гостиной ее квартиры на Крылатских Холмах, пьем чай и смотрим в окно, откуда открывается панорамный вид на Москву. Эта квартира — тоже Тинин проект, от начала до конца. И она им заслуженно гордится.

— Я помню, как за перипетиями твоего ремонта следила вся страна. И вот, наконец, можно увидеть результат. Ты сколько здесь уже живешь?Два года?—Да нет, уже больше.— А кто придумывал дизайн? Я смотрю, у тебя тут основная гамма бежево-коричневая. Такой строгий, в едином стиле, немного мужской дом получился.— Дизайн продумывала самостоятельно. Я люблю пространства, дерево и природные материалы, и не люблю яркие цвета. Мне не нравятся дома, которые с порога кричат о состоятельности владельца. Хотелось, чтобы все стены были одинаковые и сочетались с полом и цветом дверей. Mода приходит и уходит, а я очень люблю делать такие капитальные ремонты, которые не надоедают на протяжении долгого времени. А потом, не забывай, что при моем рабочем графике, при том обилии пейзажей и картинок, которые проходят у меня перед глазами, мне нужно, чтобы ничего не раздражало.

— Скажи, а сохранились какие-то вещи из вашего старого тбилисского дома?—У нас стоят тарелки, вазы, это все… я не большой поклонник витрин. Эти тарелки стояли у моей бабушки, бабушка говорила, что и у ее мамы, они стояли у нас дома, когда я была маленькая, соответственно, теперь они здесь. Это дань традиции. Даже при моем легком отношения к вещам, я не могу от них отказаться. Поэтому вот любуйтесь на тарелки моей прапрапрабабушки.

— У тебя какое самое любимое место в доме?— Я вообще люблю быть дома. Заниматься домашними делами. Это может быть странно и не соотносится с моим образом, но я хозяйственная. Как любая кавказская женщина. Руковожу покупкой всех вещей, выбираю все сама. Вот сейчас озабочена выбором сковороды.

— Сковороды?!— А что тут такого? У нас в компании Апостол Медиа об этом все знают и относятся с юмором. Все в курсе, что наряду с очень важными и серьезными проектами у меня в мозгу есть ячейка, которая занята сковородками, ложками, вилками... Я люблю, чтобы было красиво. Для женщины это важно, независимо от того президент она или бизнесмен. И в том, какие чашки, ложки и вилки у нее дома, абсолютно ее заслуга.

— Это ведь твоя первая собственная квартира?— Да, сначала я купила квартиру родителям. А потом все деньги, которые зарабатывала, собирала, чтобы купить себе.— Получается, скитались вы с Андреем по съемным квартирам, копили деньги, строили новую жизнь, а потом его в ней не оказалось. Тебе не жаль?— Мы уже достаточно давно на многие вещи смотрели по-разному. У нас потребность в нахождении друг с другом иссякла. Люди хотят быть вместе, потому что им вместе хочется заваривать чай, мыть посуду, жарить картошку... И то, как сделал квартиру Андрей, мне не понравилось, я потом все переделала полностью — от начала до конца. Это ни в коей мере не отменяет его участия. Мы вместе нашли эту квартиру, а когда расставались, честно все разделили. Мы понимали, что дети должны жить в этой квартире, это важно, поэтому ее делить не стали.

Продолжение читайте в свежем номере журнала Hello!

yablor.ru

---

Смотрите также

• 
  Электронный журнал демьяново
• 
  Журнал воспитателя лнр
• 
  Журнал апк рф
• 
  Счастливая семья журнал
• 
  Журнал симпл вайн
• 
  Ваш успех журнал
• 
  Журнал домашних дел
• 
  Дырокол для журналов
• 
  Вологодский журнал лад
• 
  Журнал проверки чоп
• 
  Ду 47 журнал