Это интересно
- ОКД
- ЗКС
- ИПО
- КНПВ
- Мондиоринг
- Большой ринг
- Французский ринг
- Аджилити
- Фризби
Опрос
Полезные ссылки
РКФ
Все о дрессировке собак
Стрижка собак в Коломне
Поиск по сайту
Журнал ЖЖ. Протестант журнал
ПРОТЕСТАНТ - Православный журнал "Фома"
На пути к вершине нас накрыл дождь. Где-то рядом, почти над головой, в клубах серых туч били молнии. Когда молнии бьют рядом, нет громовых раскатов, и поэтому они напоминают глухие и тяжелые разрывы снарядов. Дождь в горах невыносимый. Через полчаса холодная одежда промокает насквозь, стоит коробом, мешает идти. Еще через полчаса — дождь прекращается, из-за туч выходит солнце, и мы оказываемся в сказке.
Мы идем по тропинке, в чаще букового леса. Вокруг — везде, под ногами — все усеяно грибами. Подберезовики, дождевики, лисички, белые. Некоторые торчат прямо посреди тропы: нагибайся, рви, иди дальше. Их так много, что порой кажется, будто они ненастоящие.
Через полчаса на лес опускается туман. Тропа идет по камням и… исчезает. Мы в ужасе. Точнее, я. Это я понимаю, что происходит, а они — в первый раз. Вперед, влево, вниз — куда? Каждый спуск в десяток метров наугад чреват таким же подъемом. А когда речь идет о сотнях метров… Каким-то невероятным образом удается вспомнить прошлогоднюю картинку: где-то неподалеку должен быть рукотворный лес невысоких елок. Это довольно объемный ориентир, и в конце концов мы находим его, а потом и проселочную дорогу. В горах я второй раз, и поэтому мы без палаток. В прошлом-то году ночью было тепло, а я не знал, что нам тогда просто очень повезло.
Неожиданно быстро темнеет. Нас снова накрывает дождь. Идем вниз, по дороге в село. Через некоторое время видим впереди тень человека. Догоняем. Парень оказывается земляком, из области, и к тому же поразительно похожим на одного хорошего знакомого, с которым мы родились в один день. У парня есть одноместная палатка, и он обещает ей с нами (тремя) поделиться. Ну, если учесть, что в советскую одноместную мог влезть целый табун, мы еще на что-то надеемся.
Спускаемся в село. Останавливаемся на окраине. Парень достает палатку. Ба. Палатка самодельная, из полиэтилена, по величине не больше гроба. Как он в нее один влазит – ума не приложу. Юморист!
— Я пойду схожу в село! – говорит Наташа.
— Да брось ты, кто ж пустит не пойми кого, да еще ночью! – говорю.
— Да вот свет горит рядом. Пойду спрошу.
Уходит.
Мы стоим втроем, над мокрой палаткой: прошло время причитаний и нервного хохота. Прошло все, кроме холода и усталости. Просто стоим и молчим под нескончаемым проливным дождем. Решений нет.
— Пошли!
Наташа машет нам рукой. Хватаем рюкзаки и идем на голос, на свет.
— Заходите, гости дорогие, располагайтесь. Да не волнуйтесь вы, вас таких много ко мне ходит. Моя ж хата с краю.
Мы все еще не верим. Недоверчиво входим в тепло. Ставим рюкзаки, снимаем мокрые кеды, носки.
Посреди дома — огромная белая печь. По ней ползают дети.
По полу бегают дети. Выглядывают из-за занавесок, играют.
Семеро.
Вешайте сюда! — отец показывает нам на проволоку посреди комнаты. Я вот сегодня стирал.
— А хозяйка где?
— В роддоме.
Через полчаса мы пьем душистый травяной чай и едим жареное сало. Речь заходит о Христе. Он не навязывается. Да и мы почему-то не хотим спорить, искать расхождения. Мы хотим говорить об общем. Мы просто видим, что это практикующий христианин. Учиться, учиться нужно у таких, а не брезгливо воротить нос, указывая на ошибки Лютера или жестокость Кальвина. Что-то главное не укрылось от его чуткого сердца. Что-то, что я помню сквозь годы.
Они спасаются «вопреки» а не «благодаря»? Смешно звучит. Я не могу запретить себе добро называть добром. А вот могу ли я посреди ночи впустить к себе незнакомых людей? Есть ли у меня вера, что ни один волос не упадет с моей головы, или я умею вспоминать об этом только в применении к другим, оказавшимся в тяжелой ситуации? Что я вообще могу, кроме как бряцать, словно кимвал, или звенеть, словно медь?
— Я считаю, что нужно дела Христовы творить. — вдруг повторяет он мои мысли. — О, да вы еле живые!
Ложимся спать. А наутро, сухие и счастливые, уходим с петухами своей дорогой.
Он стоит у калитки, машет нам рукой.
Это человек. Я верю, он спасется.
Фото Юрия Курбатова.
foma.ru
портал христианских новостей, мегапортал христианских ресурсов, свежие Новости, христианские новости, религиозные новости
Главные новости
| ||||
| ||||
| ||||
| ||||
| ||||
| ||||
| ||||
| ||||
| ||||
| ||||
| ||||
| ||||
| ||||
| ||||
| ||||
| ||||
| ||||
| ||||
| ||||
| ||||
| ||||
| ||||
| ||||
| ||||
| ||||
| ||||
www.protestant.ru
Дневник одного Протестанта
Originally published at Le_Protestant. You can comment here or there.
Сегодня кофейная культура имеет невероятно сложный словарный запас. Вы хотите капучино, эспрессо, ристретто или, может, ледяной карамельный маккиато?
Древние греки были бы в шоке от того, что мы так по-разному называем кофе, но для любви используем всего одно слово. «Я люблю своего мужа», «я люблю этого милого котика» и «я люблю фисташковое мороженое» — одно слово и три разных значения. В отличии от нас греки использовали сложный лексикон применительно к любви, а не кофе, выделяя шесть типов любви.
Что это за типы? И как они могут помочь нам разобраться в столь сложном чувстве и при этом ещё понять как они соотносятся с нашим христианским чувством и поведением?
1. Эрос (греч. ἔρως), или страсть, влюблённость
Первый вид любви назывался Эрос. Название было дано в честь греческого бога любви и плодородия. Эрос – страстная, исключительная любовь-увлечение, стремящаяся к полному обладанию своим объектом. Но греки, в отличие от современного общества, не всегда думали о ней как о чём-то положительном. Они видели Эрос как опасное, огненное, иррациональное проявление любви, которая завладевает и обладает вами. Она подобна искре: легко вспыхивает и тут же гаснет. Она редко приводит к глубоким и прочным отношениям. Греков Эрос пугал потерей контроля.
Подобное отношение разделяют многие более поздние духовные мыслители, например, К. С. Льюис. Он отмечает: «Влюбленность не ищет своего, не ищет земного счастья, выводит за пределы самости. Она похожа на весть из вечного мира. И все же она — не Любовь. Во всем своем величии и самоотречении она может привести и ко злу… Она по-ангельски не слышит зова самости, по-бесовски не слышит ни Бога, ни ближнего… Если же мы поклонимся ей безусловно, она станет бесом. А она как раз и требует безусловного подчинения и поклонения… Если мы не пожертвуем ради нее ни любовью к Богу, ни милосердием, она может приблизить нас к Царствию. Ее полное самоотречение — модель, заготовка любви, которой мы должны любить Бога и человека».
2. Филия (греч. φιλία), или глубокая дружба
Второй вид любви: филия или дружба, которую древние греки ценили намного больше, чем эрос. Филия – это глубокие товарищеские отношения между братьями по оружию, которые сражались рядом на поле боя. Считалось важным проявлять лояльность по отношению к друзьям, приносить за них жертвы, делиться с ними эмоциями.
Филия — очень близкая любовь между друзьями, как между братьями и сестрами по силе и продолжительности. Дружба — это крепкая связь, существующую между людьми, которых объединяют общие ценности, интересы или деятельность. Льюис сразу отличает дружбу от другой любви. Он описывает дружбу как «в ней не участвует инстинкт, нет биологической необходимости… она наименее естественная». Мы не нуждаемся в дружбе для того, чтобы воспроизводить, но для классических и средневековых миров это был более высокий уровень любви, потому что в ней участвовал свободный выбор.
Льюис объясняет, что истинная дружба, как дружба между Давидом и Ионафаном в Библии, почти утраченное искусство. Он выражает сильное разочарование в том, как современное общество игнорирует дружбу. Он отмечает, что он не может вспомнить какое-либо современное произведение, в котором празднуется настоящая дружба так, как было между Давидом и Ионафаном, Орестом и Пиладом, Роландом и Оливье. Льюис говорит: «В старину дружбу считали самой полной и счастливой из человеческих связей; венец жизни и школа добродетели. Нынешний мир ее лишен».
Тем не менее, Льюис не был слеп к опасным свойствам дружбы, с друзьями не только приятно разделять светлые и добрые чувства, но также и ненависть и злобу.
Льюис говорит: «в Писании любовь между Богом и человеком редко уподобляется дружбе… гораздо чаще… [Писание] погружается в глубины несравненно более естественных, связанных с инстинктом союзов: привязанности (Бог — наш Отец) и влюбленности (Христос — Жених Церкви).
3. Сторге (греч. στοργή), или любовь-привязанность
Сторге — это воплощенная любовь между родителями и их детьми. Оно определяется, как ровное глубокое чувство, базирующееся на дружбе и ощущениях общности и сходства. Сторге – спокойная, теплая и надежная любовь. Это любовь похожая на родительскую нежность, понимание, любовь опека, покровительство, обожание без лихорадки, без смятения и безрассудства, мирная и чарующая привязанность. Она развивается постепенно – не как «удар стрелы», а как медленное расцветание бутона, прорастание корней и уход их в глубину. Для них не существует быта, им нравится обычный ход домашних дел, привычка не гасит их чувства. Они испытывают удовольствие, зная близкого, предвидя, как он отзовется на их поступки. Сторгэ – прочный и устойчивый тип любви, который выдерживает любые испытания.
Примером является естественная любовь и привязанность родителя к своему ребенку. Льюис делит её на «любовь-нужда» и «любовь-дар». Он считал её ответственным за 9/10 из всех твердых и прочное человеческое отношений. Однако и здесь есть опасность: «Привязанность — самый неразумный вид любви. Привязаться можно к каждому. Поэтому каждый и ждет, что к нему привяжутся.
4. Агапе (греч. ἀγάπη), или любовь ко всем
Четвертый вид любви и, пожалуй, самый радикальный – это агапе или бескорыстная любовь. Она распространяется на всех людей, независимо от родства, а также к незнакомым людям.
Агапе – бескорыстная любовь-самоотдача. Она сосредоточена на «объекте», полна альтруизма и обожания, она терпелива и полна негаснущей привязанности. Агапэ – основана на традиционном христианском взгляде, согласно которому любовь ничего не требует взамен, она добра, терпелива и постоянна. К. С. Льюис назвал её «дар любви» — высшей формой проявления любви в христианстве.
Любовь к ближнему находится в мире в опасном состоянии. За последнее десятилетие люди перестали думать и помогать другим. По данным учёных, примерно 7% людей предрасположены к переживанию такого типа любви.
Агапэ — это любовь, которая служит независимо от меняющихся обстоятельств. Льюис признает этот величайший из четырех любви, и видит в нем конкретно христианскую добродетель и призывает подчинять все другие виды этой любви.
Однако Льюис не упоминает ещё о двух видах любви.
5. Прагма, или прочная любовь
Другой вид проявления чувств определялся, как прагма или зрелая любовь. Это чувство, сложившееся в течение долгих лет между супружескими парами. Прагма олицетворяла умиротворение и способность искать компромиссы, проявление терпимости.
Прагма – рассудочная, легко поддается сознательному контролю. Уравновешенная и в определенном смысле «практическая» любовь. Прагма – совсем не «низшее», а полноценное, естественное для человека чувство, дающее положительные эмоции, здоровое, полноценное потомство.
Психоаналитик Эрих Фромм говорил о том, что мы теряем энергию на влюбленность, а не то, чтобы «отстоять любовь». Прагма требует усилий, чтобы давать любовь, а не только получать ее. Около трети браков в Европе сегодня заканчиваются в течение 10 лет. Безусловно, мы должны вернуться к любви древних греков – прагме, чтобы хранить наши отношения.
6. Филаутия (греч. φιλαυτία), или любовь к себе
Шестой и последний тип любви назывался филаутия или себялюбие. И умные греки понимали, что есть два вида такой любви. Один из них – это нарциссизм, одержимость человека самим собой и сосредоточение на личной славе и богатстве. И христианство всегда понимало, это как нездоровое влечение. В последствие это вылилось в аскетическое движение, которое демонстрировало нелюбовь к себе, к своему телу. И здесь крылась существенная ошибка: не имея любви к себе, человеку не откуда черпать любовь к другим.
И как раз здоровый вид любви к себе заключается в том, чтобы развить любовь к другим. Идея заключалась в том, что если вы любите себя и чувствуете себя в безопасности, у вас будет достаточно любви, чтобы дать её другим, как это отражено в заповеди «люби ближнего, как самого себя». Или как выразился Аристотель: «все дружественные чувства к другим являются продолжением чувств человека к самому себе».
Эти 6 типов любви могут сочетаться и дополнять друг друга. Большинство из них могут иметь здоровую и не здоровую форму. И все они описывают наше отношения между друг другом и между нами и Богом. Как Церковь мы – невеста Христа и можем со страстью и верностью ждать Жениха (эрос), и для нас «нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих»(филия), как дети мы обращаемся к Отцу если имеем любовь-нужду (сторгэ) в Нём и Он даёт, поскольку имеет любовь-дар. Бог есть любовь (агапэ). Он учит любить ближних, как самого себя (филаутия), а также хранить верность своим супругам (прагма).
Мы можем посмотреть как все эти типы любви присутствуют в нашей жизни и с удивлением обнаружить, что в нашей жизни больше любви, чем мы могли представить, а так же развить те типы, которых нам недостаёт. Шесть типов любви из Древней Греции позволяют разнообразить нашу повседневную речь и мышление. В конце концов, если кофе заслуживает свою собственную сложную лексику, то чем хуже любовь?
le-protestant.livejournal.com
