Девять жизней Movado Group. Журнал мой часы

Свобода выбора / Статьи / MyWatch - Сайт журнала Мои часы

23/01/2013

Наконец свершилось то, что подогревало интерес часового сообщества почти 10 лет. В 2003 году, накануне базельской выставки, отец и сын Хайеки впервые высказали идею о запрете поставок ЕТА за пределами Swatch Group. Вначале речь шла только о прекращении поставок отдельных компонентов, затем тема стала глобальной и принципиальной, она пережила сопротивление антимонопольного комитета и даже пережила самого Хайека старшего.

Наконец свершилось то, что подогревало интерес часового сообщества почти 10 лет. В 2003 году, накануне базельской выставки, отец и сын Хайеки впервые высказали идею о запрете поставок ЕТА за пределами Swatch Group. Вначале речь шла только о прекращении поставок отдельных компонентов, затем тема стала глобальной и принципиальной, она пережила сопротивление антимонопольного комитета и даже пережила самого Хайека старшего. Это тема не для дискуссии, а для целого холивара. Впрочем, потребителей интересует более практический вопрос: какие механизмы будут теперь стоять в каждых третьих часах с маркировкой swiss made?

Николас Г. Хайек

Нам очень страшно В октябре португальская часовая компания Prometheus, выпускающая модели в ценовом сегменте от 200 до 600 долларов, разослала своим партнерам следующее письмо. «Всем известно, что ЕТА заявила о прекращении поставок механизмов третьей стороне. Но последствия этого решения проявились только сейчас. Брокеры механизмов с удивлением узнали, что их уже подтвержденные заказы были аннулированы без предупреждения. В результате возникла паника, и цены на механизмы ЕТА у брокеров и перекупщиков выросли в 2012 году на 70%. По нашей информации, в 2013 году ситуация только ухудшится, и перспектива полного прекращения поставок ЕТА на сторону станет реальностью. Наших собственных запасов калибров ЕТА хватит только на несколько лимитированных серий, которые будут выпущены в этом году. Нам очень страшно заказывать ЕТА, мы не можем гарантировать, что эти механизмы и в дальнейшем будут появляться в часах нашей марки. Любая компания, не являющаяся частью Swatch Group, может заявить то же самое.

Romain Jerome Chrono Moondust оснащен механизмом хронографа LJP

Для своих часов swiss made у нас есть следующие альтернативы: Sellita — калибры SW200, SW220, являющиеся клонами ETA 2824-2 и ETA 2836-2. К сожалению, лист заказов Sellita уже переполнен, и механизмы доступны только у перекупщиков нерегулярными партиями. Soprod — калибр A10 заменяет ETA 2892-A2, но стоит дороже аналога и поставляется с задержками (ожидание составляет до 12 месяцев). Valanvron — калибры VAL24, VAL36 и VAL92 являются клонами ETA 2824-2, ETA 2836-2 и ETA 2892-A2. Компания — новичок на рынке, появилась в 2010 году, закупает заготовки у Seagull, затем меняет многие компоненты на швейцарские и заново собирает механизмы уже в швейцарии. Скорее всего, в будущем именно Valanvron станет нашим основным поставщиком». В Prometheus не скрывают, что для коллекций, не претендующих на маркировку swiss made, с выбором механики проблем не возникнет. Аналоги ЕТА выпускают Hangzhou, Shanghai (клон 7750), Seagull, а также японские Miyota и Time Module Seiko. С одной стороны, можно только посочувствовать ребятам из Лиссабона, которые не в добрый час ввязались в производство доступной механики. Правда, Prometheus была основана в 2008 году, когда, испугавшись кризиса, Swatch Group перестала грозить эмбарго и, даже наоборот, была готова продавать механизмы со скидкой всякому, кто платит живыми деньгами.

Фабрика La Joux-Perret в Ля Шо-де-Фоне была продана в начале года японскому концерну Citizen, также владеющему маркой Bulova

С другой стороны, даже самые отчаянные защитники швейцарской часовой индустрии признают, что в часах стоимостью до 1000 долларов азиатская механика вполне приемлема. Особенно если качество будет гарантировано. Пусть калибры Miyota 9000-й серии пока уступают ЕТА в точности и ремонтопригодности, но ситуация может измениться. Особенно если учесть, сколько средств инвестирует владеющий Miyota концерн Citizen в проникновение на швейцарский часовой рынок. Одним из ключевых шагов этой экспансии стало приобретение в начале 2012 года фабрики престижных калибров La Joux- Perret в Ла-шо-де-Фоне. Продвинуть японские механизмы на европейский рынок — давняя мечта Seiko и Citizen. Ходят слухи, что самый известный калибр Soprod A10 (альтернатива ЕТА 2892, в котором маркировка «А» так и означает Altanus, то есть «альтернативный») был на самом деле разработан Seiko. Но в 2007 году Soprod купила гонконгская группа Peace Mark, уже владеющая Seagull, и японцы убрали свои разработки подальше от любопытных китайских глаз. Между прочим, всего через год Peace Mark разорился, и Soprod вместе с калибром А10 перешел к испанской группе Festina.

Известно, что когда владельцы выставили на продажу группу Prothor Holding SA (в которую помимо La Joux-Perret входит марка Arnold&Son и производитель компонентов Prototec), предложение было сделано всем крупным европейским холдингам, включая Richemont и LVMH. И они были весьма заинтересованы. Но Citizen обошел всех, предложив сумму в 64 миллиона франков. Причины очевидны: у Citizen самая большая в Токио фабрика спиралей, которые будут очень хорошо смотреться в калибрах LJP. В свою очередь, наверняка Citizen планирует не только продавать механизмы, но и сам ими пользоваться, причем явно не ограничится единственной своей швейцарской маркой Bulova. В сентябре президент японского холдинга Тоси Токура подтвердил в интервью Japan Times, что Citizen хочет прибавить к своему портфелю еще швейцарских брендов, преимущественно в диапазоне от 6 до 12 тысяч франков. А ведь именно для защиты швейцарской часовой индустрии от японских посягательств Николас Хайек и придумал в 1983 году объединить фабрику ЕТА и Ebauches SA, положив начало монополии механизмов.

Премьера Базеля-2012: Breguet Tradition 7047 с мануфактурным калибром 569 с турбийоном, произведенным на Montres Breguet, бывшей Nouvelle Lemania

Сезон охоты Многие помнят, как еще недавно ЕТА предлагала 5-процентную скидку клиентам, которые в спецификации указывали фабрику в качестве изначального производителя механизма. Что-то вроде финансовой мотивации говорить правду. Неудивительно, что Николас Хайек обижался, считая, что часовые бренды относятся к Swatch Group как к супермаркету: покупают калибры ETA, Lemania, F.Piguet и балансы Nivarox и затем заворачивают их в обертку с собственным именем.

Калибр UN-118 от Ulysse Nardin оснащен кремниевой спиралью и спуском

Повод для обиды кажется несколько надуманным. Можно, например, возмущаться, что повар в ресторане купил овощи в супермаркете, а не вырастил их на своем заднем дворе. Между прочим, за примером далеко ходить не надо. Осенью в швейцарских ресторанах наступает охотничий сезон, когда в меню появляется карта дичи. Практически в каждом меню внизу маленькими буквами будет указано, что мясо косули доставлено из Франции, оленина из Австралии и так далее. Все выращено на экологических фермах и забито в соответствии с законами гуманизма. «Сезон охоты» в данном случае является не более чем данью условности. Точно так же условностью является часовая индустрия. Компаний с собственными «огородами», способными обеспечивать потребности производства, весьма мало — разве что Rolex. И объем выпускаемых таким образом моделей далек от насыщения мирового спроса. Мануфактурные калибры известных марок — это капля в море часового рынка. Все остальные вынуждены обращаться к услугам супермаркета.

Технология навивания спирали на фабрике Minerva, принадлежайщей Montrlanc, весьма консервативна

Во многом творцом этой системы стал сам Николас Г. Хайек. Президент Longines Вальтер фон кэнел вспоминал, как присутствовал на закрытом собрании правления SMH, где «папа Хайек» озвучил кругу избранных свой символ веры: отделить производство от брендов, сосредоточить его в одном месте, тем самым сделав бренды заказчиками, а не производителями. К концу 80-х Longines удалось окончательно вычистить рынок от остатков собственной механики, всевозможных лицензий и сборочных фабрик, заодно убив и производство. Теперь все, что выпускается под маркой Longines, на самом деле производится на ЕТА и других фабриках Swatch Group. За это марка может позволить себе сокрушительный объем выпуска: более миллиона часов в год против нескольких десятков тысяч у конкурентов. На этом фоне сетования Хайека- старшего об атрофии швейцарского часового производства звучат странно. Как если бы Сэм уолтон вдруг начал жаловаться: «Почему же добрые американцы затовариваются в Wall-Mart, а не покупают еду в маленьких бакалейных лавках? Ах, да — я же их всех разорил».

Спираль баланса Parachrome, запатентованная Rolex, устойчива к воздействию температур и магнитных полей

Три пути Через несколько лет фраза «слезть с иглы ЕТА» станет малопонятным выражением, обосновавшимся в исторических обзорах. Тем не менее, к началу третьего тысячелетия главные производственные мощности часовой швейцарии действительно были сосредоточены в руках Swatch Group. Конечно, это требовало огромных инвестиций и сложной логистики, поэтому казалось, что кроме Swatch Group, все эти заводы-пароходы никому не потянуть. Даже ярые противники эмбарго признавали, что сложившаяся ситуация — дикость. Ну не может быть у много- миллиардной массовой индустрии один источник механизмов. Пусть будет хотя бы два или три. к 2003 году и денег люди подзаработали. И опыта поднакопили. И техническая база в оснащении мануфактур шагала в ногу со временем. Наконец, профессия часовщика стала престижной и высокооплачиваемой, так что стало возможно решить вопрос с персоналом. Казалось бы, что теперь мешает швейцарским производителям завести мощные альтернативные источники механизмов и компонент?

Двойная спирать Штраумана выпускается Precision Engineering, входящей в H. Moser Group

И проблему стали решать тремя способами сразу. Во-первых, стали развиваться и укрупняться специализированные фабрики, альтернативные (чаще всего в буквальном смысле) ЕТА. Во-вторых, производство стало вертикализироваться, курс взяли на максимальное самообеспечение. Этот процесс затронул и Swatch Group, где фабрика Nouvelle Lemania была окончательно «закреплена» за Breguet, а марки среднего ценового сегмента (например, Longines) вернули под свой контроль отдел сборки и тестирования. В-третьих, пошел и обратный предыдущему процесс: появилось много местных ателье, которые стали специализироваться на отдельных деталях — винтах, колесах, стрелках, балансах, модулях усложнений. Это позволило часовым маркам выбирать лучшее соотношение цены и качества, сохраняя при этом независимость и собственный контроль производства. Все три варианта в сочетании друг с другом выглядят прекрасно и полностью удовлетворяют потребности рынка. Почему же эмбарго ЕТА все-таки стало почти катастрофой?

На фабрике Nivarox FAR не называют точный объем выпуска, но утверждают, что если выложить все спирали, произведенные за год, в линию, она растянется от Женевы до Санкт-Петербурга

Восстание клонов За первую половину 2012 года Swatch Group продала механизмов и компонентов вне группы на 300 миллионов франков, внутри группы — на 888 миллионов. Причем внутренний оборот существенно вырос по сравнению с прошлым годом — на 28%, в то время как внешний оборот увеличился всего на 9%, что неудивительно: антимонопольный комитет подписал разрешение на введение эмбарго 15 мая. Тем временем экспорт швейцарской механики продолжал до последнего времени расти — в 2011 году он достиг 5,9 миллионов экземпляров (на 24,3% больше, чем в 2010 году). Если представить, что половина этой цифры приходится на механику ETA, установленную исключительно в часах марок Swatch Group, швейцарским часовым производителям нужно 3 миллиона механических калибров в год для поддержания экспорта хотя бы на существующем уровне.

Калибр P.3000, разработанный в 2010 году совместно ValFleurier, стал 8-м мануфактктурным механизмом Panerai

Идеальный вариант: фабрики, производящие «клоны» ЕТА. В первую очередь к таким относится Sellita, которая раньше занималась сборкой механизмов для ЕТА, пока не научилась изготавливать собственные аналоги. Зачем клонировать механизмы? когда речь идет о массовом рынке и миллионных тиражах, очень важна унификация. Стандартная компоновка, на которую легко надстраивать модули, стандартные детали, подлежащие замене. Не говоря уже о стандартном дизайне, определяемом зачастую только функциональностью.

В этом отношении, по утверждениям некоторых специалистов, клоны пока что все же проигрывают оригиналам. Многие поэтому возлагают большие надежды на люксовых игроков, которые наконец-то серьезно выступили на поле массовой механики. В первую очередь это Chopard, открывшая вслед за L.U.C Manufacture фабрику Fleurier Ebauches SA. Как заявил карл-Фридрих шойфеле: «L.U.C — это первый класс, а Fleurier Ebauches — бизнес- класс». Естественно, калибры FE стоят дороже ЕТА, зато обладают повышенным запасом хода до 60 часов и идеально адаптированы к различным надстройкам. Неизвестно, какие перспективы сулит швейцарским брендам ValFleurier, принадлежащая Richemont. Проект «общей фабрики калибров» вынашивал в 90-е еще легендарный Гюнтер Блюмляйн, но воплощаться в жизнь он начал сравнительно недавно, и то не по примеру ЕТА, а в противовес концентрации производственных мощностей в руках Cartier. Другие участники группы, например, Panerai, Monblanc, Baume&Mercier выразили желание иметь свой независимый источник механизмов. Глава Romain Jerome Мануэль Эмш полагает, что не стоит ждать «выброса на прилавки» калибров FE и ValFleurier — в первую очередь они будут обслуживать собственные группы. «И очень хорошо, что La Joux-Perret купил японский, а не европейский концерн, — радостно добавляет он. — Иначе мы бы больше никогда не увидели этих калибров. А Citizen наверняка будет инвестировать в производство спиралей».

География Parmigiani Fleurier: фабрика корпусов LAB находится в Ля Шо-де-Фоне, механизмы проивзодятся на Vaucher во Флерье

На волоске Второе (а может, и первое) серьезное препятствие на пути появления альтернативных производителей — выпуск механических регуляторов, а именно спиралей баланса. Здесь безусловным монополистом остается Nivarox FAR, и не так-то просто завести фабрику по клонированию спирали, тем более что сам ниварокс является запатентованной собственностью. Но и эта ситуация кажется разрешимой. В начале года о себе заявили сразу два мощных производителя, которые до последнего времени держали в тайне свои разработки: Optimo (Concepto) и группа Festina. Что касается последней, то об амбициях ее владельца Мигеля Родригеса можно только догадываться, но, кажется, он намерен построить конкурентоспособный «клон» всей Swatch Group.

Валерьен Жаке, сын бывшего владельца La Joux-Perret и основатель собственной фабрики Concepto, еще 15 лет назад вместе с отцом начал тайные исследования по созданию нового сплава для спирали. Он получил название Optimox, и сегодня фабрика может выпускать порядка 50 000 собственных спусков в год. В 2013 году выпуск планируется увеличить до 200 тысяч, а к 2015 году довести до 400 тысяч. В состав Festina Group помимо Soprod входят фабрики по производству спиралей Astral Technologies в Поррентри и производитель механизмов MHVJ (Manufacture Horlogere de la Vallee de Joux) в Ле Сентье. Как оказалось, они могут выпускать миллион собственных спусков в год. Еще два серьезных конкурента в области изготовления волосков: Atocalpa, принадлежащая Sandoz Foundation (Parmigiani Fleurier), и Precision Engineering, входящая в состав H.Moser Group. Последняя, в частности, известна фирменной «двойной спиралью штраумана», обеспечивающей большую изохронность. Совсем недавно стало известно, что вся группа H. Moser вместе с фабрикой спиралей была приобретена анонимной «группой инвесторов».

Наконец о своих амбициях заявила Technotime — компания странной судьбы, родившаяся в 2004 году на осколках гиганта France Ebauches и сделавшая имя на эксклюзивном производстве турбийонов. Теперь Technotime приобрела лицензию на японский сплав, похожий по составу на элинвар, из которого может изготавливать уже сейчас 30 000–40 000 балансов в год. Не стоит также забывать о спирали Parachrome, выпускаемой Rolex, спиралях Minerva у Montblanc, наконец, Dimier (принадлежащей Bovet), которая тоже имеет собственное производство спиралей, приобретенное у STT.

Новые производственные площади здания мануфактуры Rolex в Бьенне занимают примерно 400 000 квадратных метров

В «спиральном вопросе» свое веское слово пока еще не сказал кремний. Сегодня технологию разрабатывают две компании: CSEM, в которую инвестируют Patek Philippe, Swatch Group и Rolex, и Sigatec, половиной, которой владеет Ulysse Nardin. Сейчас эта технология стоит довольно дорого и регулируется многочисленными патентами, поэтому вряд ли можно говорить о серьезном влиянии кремниевых спусков на швейцарскую индустрию в ближайшее время. Например, Ulysse Nardin в начале 2012 года анонсировала выпуск порядка 5000 собственных калибров UN-118, оснащенных кремниевыми спиралями, а в ближайшие четыре года планирует увеличить выпуск до 25 000 спиралей.

Отреставрированное здание Zenith в Ле-Локле было построено в конце ХIХ века основателем компании Жоржем Фавром-Жако

Впрочем, по мнению многих (например, Ги Семона, главы технического департамента TAG Heuer), пока кремниевая технология дойдет до народных масс, она успеет устареть, поскольку развивается не с традиционной механикой, а вместе с компьютерной сферой, где действуют свои законы. Перестанут производить полупроводники из кремния — тут настанет конец и кремниевым балансам. Наконец, третья проблема, стоящая на пути альтернативной механики — неповоротливость местного населения. Это только кажется, что швейцария маленькая. А на самом деле, открыв фабрику на 500 человек в чистом поле, ее владелец не сможет набрать сотрудников, потому что «им далеко ехать». «Швейцарский часовой мастер не согласится на работу, если он не сможет ездить домой на обед. А значит, он должен жить не более чем в 15–20 минутах езды от мануфактуры», — объясняет глава Parmigiani Fleurier Жан-Марк Жако, почему фабрика механизмов Vaucher находится во Флерье, а фабрика корпусов LAB — в Ла-шо-де-Фоне. «Мы можем перенести производство под одну крышу, в новое современное здание, но тогда потеряем мастеров». А им сейчас есть куда обратиться в поисках работы — причем, рядом с домом. Все производители Ла-шо-де-Фона в один голос говорят, что после открытия новых фабрик, в первую очередь, Cartier, конкуренция за специалистов-часовщиков в регионе серьезно выросла.

ОСНОВНЫЕ ПРОИЗВОДИТЕЛИ МЕХАНИЗМОВ В ШВЕЙЦАРИИ

Мануфактурные калибры На самом деле, обсуждая альтернативу ЕТА, приличные люди говорить о клонах как-то стесняются и стремятся перевести разговор на другое следствие демарша Swatch Group — развитие часовыми компаниями собственного вертикализированного производства механизмов. В 2003 году было не больше десятка марок, которые могли бы назвать себя мануфактурами: Patek Philippe, Rolex, Audemars Piguet, Girard-Perregaux, Jaeger- LeCoultre, Zenith. Сегодня ситуация совершенно изменилась. Собственными производственными линиями, включая Т0 (изготовление платин и деталей CNC-машинами), обзавелись Breitling, Bovet (который в январе планирует представить первый мануфактурный базовый калибр Dimier), Cartier, Christophe Claret, Corum, De Witt, Greubel-Forsey, Frederique Constant, Hublot (разработавший на производственной базе BNB калибр Unico), Pequignet (открывшая мануфактуру во французском Морто), Roger Dubuis, TAG Heuer, Ulysse Nardin и некоторые другие.

Мануфактура Breitling Chronometrie в Ла-Шо-де-Фоне занимает 4 этажа, включая уровень Т0, выпускающий платины и мосты механизмов

Такие мануфактуры производят пока немного, от 5 до 80 тысяч калибров в год, что вместе составляет порядка полумиллиона механизмов, но цифра, безусловно, будет расти. яркий пример тенденции: открытие нового здания мануфактуры Rolex в Бьенне. Новые производственные площади занимают примерно 400 000 м2 , это как 13 футбольных полей. Напомним, сейчас Rolex производит, по разным данным, от 600 тысяч до миллиона калибров в год.

Практически одновременно состоялась инаугурация реконструированного здания Zenith в Ле-Локле. Переоборудование старых цехов позволило не только поставить новое оборудование, но и облегчить логистику между отделами. Обещают, что к 2015 году остальные 18 зданий, составляющих мануфактуру, также будут полностью модернизированы. Сегодня Zenith выпускает порядка 40 000 калибров в год, из которых 30 000 устанавливает в собственные часы, а остальные поставляет другим маркам LVMH: Dior и TAG Heuer. TAG Heuer выпускает и собственные механизмы, причем на двух фабриках: детали производятся на Cortech в корноле, а сборка и тестирование осуществляются на фабрике в Ла-шо-де- Фоне. Ги Семон признает, что приобретение у Seiko документации на Calibre 1887 было обусловлено обстоятельствами (требовалось запустить оригинальный механизм хронографа в короткий срок). Однако механизм был полностью переработан, увеличен в размере, оснащен собственным рычагом подзавода, и сейчас выпускается только силами TAG Heuer в количестве 25 тысяч в год. Но уже в следующем году число достигнет 50 000 тысяч, а на подходе и новый — теперь уже абсолютно собственный — Calibre 1888, который Ги Семон планирует сразу вывести на уровень 80 000 экземпляров в год.

Премьера Базеля-2012: Transocean Chronograph Unitime с мануфактурным калибром 05

Цель подобных преобразований у всех одна: перевести производство на самообеспечение, перестав зависеть не только от ЕТА, но и вообще от внешнего источника. Жан-Поль Жирарден, вице-президент Breitling, считает, что его компании этой цели удастся достичь в 2014 году. Сейчас половина моделей Breitling по-прежнему оснащается Valjoux, половина — собственными калибрами 01, 02, 04 и 05 (механизм с маркировкой 03 пока находится в разработке). Между прочим, компания одной из первых среагировала на угрозы Swatch Group, начав строить здание собственной мануфактуры еще в 2004 году и представив свой первый калибр в Базеле-2009. Сейчас Breitling Chronometrie в Ла-шо-де-Фоне выпускает 40 000 механизмов в год, а через два года количество планируется удвоить. Хитрость и TAG Heuer и Breitling заключается в том, что механизмы, именуемые ими «базовыми», на самом деле — хронографы. И неизбежное повышение стоимости готовых часов тут не так заметно, поскольку речь идет об усложнении. В случае же обычного базового трехстрелочника, мануфактурный вариант существенно дороже массового, и производителям приходится изыскивать дополнительные маркетинговые доводы, чтобы оправдать повышение цены часов.

685 000 000 ФРАНКОВ. Инвестиции часовых компаний в 2012 г. в расширение производства

Мутные воды независимости Некоторая двусмысленность возникает из-за того, что большинство из новопостроенных мануфактур все-таки не являются производствами полного цикла. Например, Carl F. Bucherer, запустивший собственный калибр А1000 в 2009 году, на самом деле эксклюзивно изготавливает его на фабриках Festina Group. Даже независимые компании не совсем независимы: Parmigiani Fleurier обеспечила себя собственными платинами, спусками, даже винтами (фабрика Elvin), корпусами, циферблатами и стеклами, а вот стрелки вынуждена закупать у партнера. Так же и в области высокой механики: турбийоны Parmigiani изготавливает самостоятельно, а сборку минутного репетира поручает Reanud&Papi или Christophe Claret. Громко заявившая о себе в последние годы Vaucher, поставляющая базовые механизмы Parmigiani и Hermes, сама не обеспечивает себя всеми комплектующими, некоторые детали поступают от специализированных поставщиков. Это не лукавство, а данность. Сегодня ни одно производство не может быть до конца интегрированным, постоянно возникает необходимость в подрядчиках, которые растут как грибы. кажется, будто времена, когда некий производитель покупал механизм ЕТА, добавлял к нему пару синих винтиков и нарекал собственным калибром, были честнее и прозрачнее.

Первый мануфактурный калибр TAG Heuer 1887, хронограф с качающимся зубчатым колесом, был выпущен в 2010 году в честь 150-летия марки

Сейчас по горным швейцарским дорожкам снуют сотни машин, наполненные китами механизмов и отдельными деталями, и можно много времени потратить, выясняя, кто, что, где и когда в данном калибре сделал. Характерная черта современной швейцарской часовой индустрии на фоне триумфа больших групп — центробежность. Сейчас изготовители часов дробятся и расползаются по всей швейцарии, и, пожалуй, только жесткая привязка к swiss made удерживает их от того, чтобы расползаться по миру. Во главу угла все больше ставятся отвлеченные от непосредственно производственного процесса ценности (дизайн, идея, необычные материалы и прочие кунштюки). Неизвестно, окупятся ли вообще те многомиллионные инвестиции, которые сейчас вкладываются в производство. Самое забавное, что изменение расстановки сил на рынке механики совпало с очередным болезненным процессом смены поколений в часовой индустрии. Нынешние главы компаний — это уже уходящий вид, на смену которым приходят предприниматели и мастера в возрасте 30–40 лет. У них свое видение, своя стратегия, свои часовые ценности. Какие — узнаем совсем скоро.

 

Опубликовано в журнале "Мои Часы" №6-2012

mywatch.ru

История секунды / Статьи / MyWatch - Сайт журнала Мои часы

15/02/2002

На наших часах секунда – самая маленькая единица времени. Конечно, если поднапрячься, то можно разглядеть в этом отрезочке и половинку, а близорукий счастливчик, пожалуй, и четвертинку увидит, но это и все

На наших часах секунда – самая маленькая единица времени. Конечно, если поднапрячься, то можно разглядеть в этом отрезочке и половинку, а близорукий счастливчик, пожалуй, и четвертинку увидит, но это и все. Человечество, однако, в лице своих бегунов, с одной стороны, и ученых, с другой, давно перешагнуло за этот рубеж.

На стометровке уже спорят из-за сотых долей секунды, а космическим зондам команды подают с точностью до тысячных. Но и это, оказывается, не предел: так называемые атомные часы на цезии «тикают» 9 с лишним миллиардов раз в секунду, а на днях создали новые часы, на атомах ртути, еще точнее. Как же это мы до такой жизни дошли? Ведь всего лет пятьсот назад никакие часы эту даже целую секунду уловить не могли!

У нашей маленькой секунды большая и славная история. Считается, что изобрели ее шумеры. Был такой народ в Месопотамии, необычайной талантливости, – первыми придумали города-государства, отхожие места с крышками и круг делитьение круга на 360 частей. У них была 60-ричная система счисления, от которой нам достались в наследство «дюжина» и «градус» (не тот, которых 40, а которых 360). Никто не знает, почему они решили считать по 60 – то ли нечто мистикуческое какую видели в этом нечто мистическое видели, то ли, как предполагают некоторые, считали не по пальцам, а по их фалангам, то ли просто решили, что 60 --– удобное число, на многие числа делится без остатка, удобное число.

Как бы ни было, самую мелкую часть своего круга они назвали «геш». Это слово у них вообще означало единицу чего-нибудь: один человек (мужчина) – геш,  один его член (фаллос) – геш, единица времени –тоже геш. Но поскольку этот последний геш они измерять не могли, то он долго оставался втуне за ненадобностью.

Даже древние греки, на что хитроумный и тоже талантливый народ, не могли мерить точнее минут, хотя названия такого еще и не знали: их великий астроном Гиппарх первым измерил длительность солнечного года и ошибся всего на каких-то шесть минут. Но сколько это было в секундах, он сказать не мог, потому что даже слова такого еще не было. Его придумали римляне. Они переняли у греков (а те у шумеров) деление круга сначала на 60, а потом еще на 60 частей. Это первое уменьшение получило название «прима минута», а второе — «секонда минута». I1/ 360 часть круга («геш») и стала поэтому называться «секунда».

Тогдашние часы, гномоны и прочее, секунд мерить не могли, поэтому ученые рассуждали о них только теоретически. Тем не менее, дорассуждались: к середине 15 XV века, усилиями множества мыслителей, в основном церковных (потому что в те времена измерение времени было преррогативой церкви), сложилось, минуя всяких законодателей, общее мнение, что сутки нужно делить на 24 часа, час – на 60 минут, а минуту – на 60 секунд.

А тут подоспела и практическая нужда в секундах. Мореплаватели уже могли определять географическую широту (по углу подъема Солнца), но не умели вычислять долготу, и от этого нередко сбивались с курса и погибали.

Между тем измерить долготу можно было бы, имея точные часы: посмотри, на сколько полдень по часам, взятым в Лондоне или Амстердаме, отстоит от местного полдня, вот тебе и долгота. Но для этого нужно было, чтобы часы при перевозке сохраняли точность хода до секунды и даже меньше, и задача эта оказалась для техники того времени такой трудной, что британское Адмиралтейство объявило за ее решение награду в 20 тысяч фунтов.

Решил задачу замечательный английский часовщик Джон Гаррисон, но премию за создание первого в истории морского хронометра он получил лишь спустя годы. Жуткая история.

Так или иначе, секунда вошла в научный обиход, и ученые стали думать, как ее определить. Долгое время пользовались простым представлением о ней, как о 1/86400 части солнечного дня. Лет 40 назад секунду переопределили как 1/31556925,9747 часть солнечного (тропического года).

А потом были изобретены часы, основанные на колебаниях атома цезия, и с тех пор под секундой стали понимать – уже независимо от дня или года –  совокупную длительность 9192631,770 таких колебаний. Бедный Гаррисон схватился бы за голову: его хронометр отстал за время путешествия из Англии на Ямайку на 5 секунд, а цезиевый отстает на 1 секунду за 316 тысяч лет!

Опубликовано в журнале "Мои Часы" №1-2002

mywatch.ru

Девять жизней Movado Group / Статьи / MyWatch - Сайт журнала Мои часы

15/11/2008

Американский часовой концерн Movado Group (официальное название — MGI) — один из самых закрытых и непубличных. Мало кто знает о его истории, основателе и структуре

Американский часовой концерн Movado Group (официальное название — MGI) — один из самых закрытых и непубличных. Мало кто знает о его истории, основателе и структуре.

Мало кто вообще догадывается, что Movado, Ebel, Concord и Tommy Hilfiger, Juicy Couture, Hugo Boss — это часовые марки, руководимые одной и той же компанией.

Спасти рядового Райана

Впервые к востоку от Атлантики о Movado Group заговорили громко, когда в 2003 году американский концерн выкупил у LVMH (см. «МЧ» № 2/2006) часовую компанию Ebel. До этого основные марки группы Concord и Movado были представлены в Европе не слишком широко, а в России совсем не известны.

Лицензионные же фэшн-бренды никто четко с MGI не ассоциировал. И тут новость: крупная, но не очень евро- пейская группа покупает престижную историческую, но несколько проблемную швейцарскую марку, о которой в самой LVMH сказали, что «она не вписывается в стратегию концерна», и даже еще жестче — «неперспективна».

Действительно, дела Ebel начиная с 90-х годов шли неважно. Не помогали, несмотря на блестящее прошлое, ни неподдельный авторитет, заработанный на протяжении ХХ века стараниями семьи основателей компании Блюм, ни уже начавшийся интерес к престижным часам.

Пьер-Ален Блюм, последний представитель семьи, в середине 80-х буквально взорвавший рынок оригинальной коллекцией мужских часов (ни много ни мало!) с калибрами El Primero от Zenith, спустя почти 10 лет решил, что часовое дело его больше не интересует. И продал семейный бизнес.

Так началось падение Ebel. Ее приобрел финансовый концерн Investcorp, известный как «плавильный котел» часовых марок. Его стратегия была проста: купить компанию, резко повысить ее капитализацию и перепродать. О модельном ряде, имидже, не говоря уже о новых разработках, никто даже не заикался.

Через Investcorp прошли в свое время и Breguet, и IWC, и Jaeger-LeCoultre, и многие другие известные имена, которым посчастливилось обрести более удачных владельцев. Вначале вроде бы повезло и Ebel — в 1999 году марку приобрел LVMH, появились новые оригинальные коллекции Tarawa и Wave, обновилась линия Beluga и 1911, однако… преображения, подобного тому, что постигло другое приобретение французов Zenith, не произошло.

Промучившись четыре года, LVMH выставил Ebel на продажу. Жесткая стратегия Бернара Арно здесь понятна и оправданна: ему нужен быстрый крупный успех и четкая концепция развития марки. Купил бы он тот же Hublot три года назад, до прихода блистательного Жан-Клода Бивера? Вряд ли. А вот Movado Group в этой ситуации выглядела чуть ли не благотворителем, дающим шанс «неудачнику».

И если взглянуть на два других приобретения группы, оказывается, что ситуация была схожая: и Concord, и сама Movado были «подобраны» практически в утопающем состоянии, когда больше никто не высказывал к маркам интереса.

Сколько еще легендарных имен в часовой истории второй половины ХХ века бесславно окончили свое существование просто потому, что были признаны устаревшими, не оправдавшими ожиданий и бесперспективными? Лишь MGI не ищет легких путей.

Причем не только в выборе марок. Ну как можно объяснить, почему у компании, владеющей четырьмя швейцарскими часовыми марками (включая малоизвестную ESQ), нет центрального офиса в Швейцарии?

На самом деле все «странности» в портфеле группы, в ее структуре, планах развития и в необычной концепции «американцев в Европе» объясняются неординарной личностью и извилистым путем, который прошел основатель Movado Group — Джедалио Гринберг, сам себя предпочитающий называть Джерри.

Жизнь первая

Американский журналист Джо Томпсон в журнале Watch Time так сказал о Гринберге: «Он сбежал от коммунистической революции на Кубе, чтобы возглавить революцию часового рынка в США».

Действительно, о жизни Джерри Гринберга можно снять приключенческий блокбастер, а с другой стороны, его бизнес-стратегия, позволившая ему три раза (!) создать успешную часовую компанию практически с нуля, возможно, более рациональна и заслуживает более внимательного изучения, чем стратегия господина Хайека. Гринберг родился в 1931 году на Кубе в семье выходцев из европейской еврейской династии ашкенази, не отличавшейся большими доходами.

Как рассказывает сам Гринберг, его первое знакомство с часовым бизнесом произошло еще в школе, когда ему было 15 лет. К Джерри обратился одноклассник, работавший продавцом в обувном магазине, который хотел купить будильник. В послевоенные годы на Кубе будильники были большой редкостью, но Джерри сумел разыскать знакомого знакомых отца, который занимался их оптовыми поставками.

В магазине такой будильник Westclox стоил 30 долларов. Джерри купил его по оптовой цене 18 долларов, перепродав по той же цене своему однокласснику. Спустя несколько дней тот снова обратился к нему, попросив достать еще будильников: владелец обувного магазина решил выставить их на продажу.

 «Вначале мне было просто интересно разыскать эту штуку, — рассказывал Джерри. — Но теперь я решил, что небольшая прибыль не помешает. И продал их уже за 19 долл.». Торговля часами увлекла Гринберга. В то время на Кубе самыми топовыми марками считались Omega, Eterna и Juvenia.

Юный Джерри сумел договориться с дистрибьютором Juvenia, чтобы самому стать основным связующим звеном между ним и магазинами. Дистрибьютор был только рад избавиться от лишней головной боли: Джерри приходил, закупал у него большие партии часов и потом сам распространял их среди владельцев гаванских часовых магазинов, которых уже хорошо знал.

Его доход от каждой пары часов составлял 2 доллара. Что не мешало Гринбергу быть самым богатым среди своих знакомых. Джерри гордился своим умением быстро считать в уме и убеждать людей. Эти его качества отметил и Фабиан Вайсс — крупнейший дилер Omega на Кубе.

Он был уже стар и искал преемника в свою компанию — его выбор пал на энергичного Гринберга. Именно Omega, а точнее ее управляющий директор Адольф Валлат, стали главными учителями будущего основателя MGI. В 50-е годы Валлат совершил незаметную, но важную революцию в маркетинге часов.

Он предлагал представлять Omega как самые роскошные, самые дорогие и вожделенные часы из Швейцарии, для чего создал собственные фирменные дисплеи, шкафы с витринами из благородного дерева, разработал целую концепцию, какие модели должны стоять впереди, а какие их оттенять.

Валлат готов был лично приезжать и учить дилеров, однако Вайсс, успешно торговавший часами еще в довоенной Германии, не хотел менять свой консервативный стиль. В результате в 1955 году Гринберг официально отправился в Мехико в медовый месяц, а на самом деле проводил все дни в часовых магазинах, изучая систему Валлата.

В то же время в жизни Гринберга случилось еще одно историческое событие, которому он тогда не придал особого значения. Он познакомился с Камилем Пиле, директором по про- дажам Piaget, только что запустив- шей свою собственную линию часов.

«Камиль был скромный человек, мало понимавший в международном бизнесе, — описывал его Гринберг. — Я уговорил Вайсса стать дилером Piaget на Кубе, потому что мне понравились часы. Но тогда эта марка нас не очень интересовала. У нас были очень хорошие доходы от Omega». А потом пришел Кастро.

Жизнь вторая

Однажды вечером, когда Гринберг сидел в кафе с Фабианом Вайссом, его сыном и несколькими американцами, работавшими на Revlon, их всех арестовала тайная полиция. У Джерри было несколько друзей в правительстве Кастро, поскольку до революции он сам придерживался левых взглядов и помогал повстанцам.

То ли старые связи, то ли разногласия в самой службе, так и не придумавшей, в чем бы обвинить Гринберга, помогли ему вернуться домой после восьми часов допроса. Он не хотел покидать Кубу, оставлять дело и Вайсса, но через несколько дней стал невольным свидетелем ареста соседа.

Жить в постоянном страхе Гринберг не мог и поэтому на следующее утро — 16 августа 1960 года — схватил жену, дочь, сына и поспешил в аэропорт, где купил билеты в Майами. В арендованной квартирке, без денег, без связей в новом городе, с чудовищным акцентом, первое время Гринберг просто пытался выжить.

И тут к нему, а также к семье Вайсс, также бежавшей в Майами, на помощь пришел Камиль Пиле. Он не забыл кубинских партнеров, которые согласились продавать его абсолютно бесперспективную (как тогда казалось многим) марку, и отблагодарил их, предложив возглавить нью- йоркское отделение Piaget.

Так началось строительство настоящей империи Гринберга, когда пригодился его талант убеждения и уроки Адольфа Валлата. У Piaget в начале 60-х были две проблемы: эти часы никто не знал и они стоили неприлично дорого.

Цена на неизвестные Piaget начиналась от 1000 долларов, тогда как Omega или Patek Philippe за 300 долларов уже считалась серьезным приобретением. А ведь тогда миллионеры во главе с самим Рокфеллером вполне довольствовались 20-долларовыми Timex

Слова «мануфактурный калибр», «ручная работа», «уникальный циферблат, изготавливающийся из среза драгоценного камня в единственном экземпляре», и «эксклюзивный дизайн» — краеугольные камни современной индустрии Luxury — тогда ничего не значили.

Впервые их заставил зазвучать музыкой Джерри Гринберг. Революцию Гринберг начал с прессы. Реклама Piaget появилась в New Yorker, за ним последовали Harpers Bazaar, Vogue, Country & Town. И везде звучал один и тот же тезис: только вы можете себе позволить эту эксклюзивную роскошь.

В один прекрасный день позвонил сам Энди Уорхол: «Это вы продаете самые дорогие часы в мире? Что ж, я бы хотел купить». Гринберг настоял на том, чтобы разместить витрину часов Piaget с циферблатами из драгоценных камней не где-нибудь, а в бутике Van Cleef&Arpels в Нью-Йорке.

В 60-е годы часы в общем выпуске у Van Cleef&Arpels, Cartier и Tiffany составляли не более 1—2% и по сравнению с ювелирными изделиями считались мертвым товаром. Однако Жаклин Кеннеди предпочла всем прочим драгоценностям именно Piaget с жадеитовым циферблатом.

В 1961 году продажи Piaget в США достигли 165 000 долларов. Через год оборот вырос до 433 000 долларов, а к середине 60-х — 6 миллионов. И никто больше не смеялся над человеком, продающим «самые дорогие часы в мире». Американцы твердо усвоили, что часы — это товар роскоши.

Гринберг продолжал вкладывать огромные средства в глянцевую рекламу, специально для коллекции Polo организовывал матчи по поло, на которые приглашались светские знаменитости, поддерживал благотворительные фонды — все это превратило Piaget в символ не только респектабельности, но и благородства.

 В 1965 году Гринберг выкупил у Вайсса его долю в компании и основал North American Watch Corp. Помимо Piaget она также занималась дистрибуцией Corum, еще одного умышленно роскошного нишевого швейцарского часового бренда. Оборот компании приближался к 30 миллионам. И тут наступил кварцевый кризис.

Жизнь третья

В 1970 году Гринберг, будучи крупнейшим дистрибьютором швейцарских марок в США, пришел к выводу, что ему нужна собственная марка. Тогда бы он мог определять, не только как продавать, но и что. После отказа владельцев Movado, еще чувствовавших себя довольно уверенно, он приобрел Concord — на тот момент совсем маленькое производство, в основном работавшее как private label, то есть изготовлявшее часы по заказу других марок.

 Раскручивать Concord как еще одни самые дорогие часы в мире, когда швейцарские дома сыплются один за другим, не выдерживая конкуренции с кварцем, не имело смысла. Гринберг припас Concord (марку без четкого имиджа) как джокер, с которым выступил против японцев на их же территории.

Он купил у ЕТА технологию самого тонкого кварцевого механизма Delirium Tremens. Вернее, вложил 2 миллиона долларов еще на стадии разработки в обмен на эксклюзивное использование ультратонкого калибра в Соединенных Штатах.

Благодаря тому, что в механизме отсутствовала платина и детали устанавливались прямо на задней крышке часов, высота корпуса не превышала 1,98 мм. В Европе часы с Delirium производили Longines (знаменитая Feuille d’Or) и Eterna, в США же в 1979 году журнал New Yorker вышел с сенсационной рекламой: премьера Concord Delirium, самых тонких часов в мире!

Продажи механических u1095 часов неумолимо падали, зато Concord стала одной из самых успешных американских марок 80-х. Так, на место дистрибьютора пришел новый концерн, позднее получивший название в честь самой любимой марки Гринберга — Movado.

Впервые пути Гринберга и Movado пересеклись еще в 1965 году при довольно печальных обстоятельствах. Главный дизайнер Movado Натан Хорвитт, придумавший знаменитую модель Museum Watch с единственной золотой точкой на циферблате, выдвинул обвинение: гринберговские эксклюзивные циферблаты из драгоценных камней для Piaget украдены у Museum Watch, поскольку на них также нет разметки, кроме логотипа Piaget.

Суд вынес решение, устроившее обе стороны:, была продана Zenith и вместе с Zenith вошла в состав американского подразделения Zenith Radio. В 1978 году обе марки были приобретены группой Dixi. Видимо, в часовом деле Джерри Гринберг и Бернар Арно едят один и тот же пирог, но с разных концов: впоследствии Zenith, который у Гринберга не вызвал особого интереса, был приобретен LVMH.

Зато в 1983 году он все-таки купил Movado, которую Dixi вообще хотела закрыть. В США Movado сделала ставку примерно на то же, что и Swatch в Европе — на культовые часы, ориентированные на молодежь. Гринберг начал развивать коллекцию Museum и линию Artist Collection, центральной моделью которой стали Andy Warhol Diary. Их дизайн создал сам Энди Уорхол, в ту пору уже не только клиент, но и друг самого Гринберга.

Доступная цена, яркий дизайн, четкая связь с живописью и культу- дизайн Piaget был признан оригинальным, а вот все остальные марки, пытавшиеся производить циферблаты без разметки, уже считались укравшими идею у Movado. Гринберг и Хорвитт даже стали друзьями.

В Movado Гринбергу нравилось все: история марки, название и, конечно же, дизайн Хорвитта. Однако в 69-м он не смог приобрести компанию, которая, оказавшись на грани разорерой сделали свое дело. Если в 1983 году продажи Movado едва достигали 4 миллиона долларов, то в 1987-м оборот вырос до 50 миллионов, а в 90-е марка вышла в лидеры на рынке США.

Каковым, впрочем, она остается и сегодня. В 1996 году North American Watch Corp. была переименована в более емкое и запоминающееся Movado Group Inc. СЕО компании стал сын Джерри — Ефраим, сегодня возглавляющий семейный бизнес. Впрочем, и сам Джедалио Гринберг, несмотря на свои 77 лет, не собирается отходить от дел. А между тем MGI почувствовала, что настало время для новой революции.

Жизнь четвертая: назад, к истокам

Рассказывая о неординарной личности Джерри Гринберга, его гениальной прозорливости и глобальном мышлении, не стоит забывать, что Movado Group все-таки с самого начала строилась как типично американский бизнес, более того — бизнес евреев-ашкенази, который отличают два фактора: ортодоксальность и закрытость.

Когда Гринберг брался за марку, он приводил ее в Америку и там уже добивался успеха. До Европы и Швейцарии ему не было дела, даже когда компания из дистрибьютора превратилась в производителя. Подстраивая модельный ряд под вкусы американского покупателя, MGI пропустила момент, когда акцент тренда сместился назад в Европу, а потом (о ужас!) на Ближний и даже Дальний Восток.

Наступила глобализация, время международных марок, в то время как основные марки MGI по-прежнему работали по принципу «самое лучшее из Швейцарии — с доставкой на дом в штат Оклахома».

Достаточно сказать, что еще в 2004 году Concord продолжал выпускать свой кварцевый Delirium, вещь для европейского люкса уже совершенно непонятную. Мультикультурный рынок оказался для семьи Гринберг более сложным испытанием, чем кубинские революционеры, бедность и кварцевые механизмы.

 И тут выйти на новый уровень MGI помогли лицензионные фэшн-марки. На первый взгляд реше- ние выпускать часы для модных домов выглядит не более чем диверсификацией бизнеса в американском стиле. В отличие от европейцев, которые со своим шизоидным сознанием могут действовать только в рамках какой- то концепции (достаточно сравнить иерархию Swatch Group, зонтичную структуру Richemont или четкое разделение на ювелирные, модные, сложные, спортивные марки LVMH), идея MGI синтонно проста: продавать, а как — не важно.

У компании по всем штатам разбросана сеть собственных магазинов (одних монобрендовых Movado более 60), которые дают примерно треть годового дохода группы. При этом собственного ритейла за пределами Америки у MGI нет. Взявшись за такие имена, как Hugo Boss и Tommy Hilfiger, группа впервые столкнулась с понятием глобального бренда, имени, которое имеет четкие ассоциации в любой стране, несет в себе, без преувеличения, вечные ценности.

В данном случае ценности мира моды, но ведь этот механизм сейчас является определяющим и в часовом искусстве. Что делают европейские часовые концерны? Они не производят часы, чтобы их продавать, они «возрождают высокое часовое искусство и придают ему современное звучание». Даже слово «маркетинг», столь любимое Джерри Гринбергом, здесь звучит уже неприлично, следует говорить: «философия» или «ДНК».

Термины, от Гринберга бесконечно далекие! И марки Movado — Concord и свежеприобретенный Ebel — оказались как раз такими подкидышами в дружной семье швейцарской тотальной философии. Да, у каждой из них есть блестящая история, яркие взлеты, запоминающийся имидж.

Но нет концепта. Со стороны казалось, будто в Movado Group просто не понимают суть индустрии люкс по другую сторону Атлантики, и поэтому «их» швейцарские марки никогда не смогут конкурировать с «нашими» швейцарскими, являясь типичным американским продуктом.

И тут Ефраим Гринберг показал, что он унаследовал хватку своего отца. Ebel (инициатором покупки был именно Гринберг-младший) и Concord были концептуально перенесены в сегмент Haute Horlogerie и за пару лет неузнаваемо изменились. Дизайнерские эксперименты, сверхтонкие модели и бюджетные линии последних лет были безжалостно изгнаны, вместо этого провозглашен девиз Back to the Roots — «Назад, к истокам».

У Ebel так даже называется сверхуспешная линия 1911 BTR. «У нас есть чисто швейцарская история, и мы ее возрождаем!» — такова новая концепция марок. И на это возрождение не экономятся никакие средства, как в свое время на рекламу Piaget. Новые офисы в Швейцарии, новые производственные линии, самые востребованные дизайнеры и менеджеры.

Ефраим Гринберг живет в самолете между Бьенном и Нью-Йорком. В результате в 2007 году доход выручка от международных продаж Concord и Ebel впервые составила более половины доходов группы на американском рынке: 166 миллионов против общих 276. При этом международные продажи показали наиболее динамичный рост — 18%.

Модели из серии 1911 BTR завоевывают призы на специализированных часовых конкурсах, а премьера C1 от Concord с боковым турбийоном стала одной из сенсаций Базельской выставки этого года. Правда, по мнению экспертов, в истории «возрождения» Concord и Ebel нет ничего экстраординарного: обе марки с некоторым опозданием совершают путь, до них уже проделанный большинством швейцарских часовых домов.

Однако не может не вызывать восхищение тот факт, что этот процесс вообще происходит. То, чего не могла добиться от Ebel сама LVMH, удалось MGI — группе, далекой от философии роскоши. Movado Group — старейший концерн на фоне своих европейских конкурентов и единственный, который появился до, а не как следствие кварцевого кризиса. Учитывая это, нельзя не признать, что отсутствие очевидной концепции — в данном случае огромный плюс.

Швейцарские часовые конгломераты не выглядят легкими на подъем, падение популярности некоторых всем известных марок кажется необратимым. В отличие от MGI — компании без корней и довлеющей идеи, у которой в запасе еще наверняка как минимум пять жизней. 

Опубликовано в журнале "Мои Часы" №4-2008

mywatch.ru

С делано в Германии / Статьи / MyWatch - Сайт журнала Мои часы

28/11/2010

Немецкий часпром — всегда в тени Швейцарии, причем величина тени никак не соответствует ни истинным размерам горной республики, ни качеству германских хронометров.

Немецкий часпром — всегда в тени Швейцарии, причем величина тени никак не соответствует ни истинным размерам горной республики, ни качеству германских хронометров. Подчас кажется, что сильнее всего этим маркам мешает пресловутая немецкая сдержанность, мешающая им с агрессивными объятьями бросаться осваивать новые рынки.

Германия — щедрая душаТак уж получилось, что в XX веке именно Германия стала основным поставщиком талантов во все остальные страны мира, оставив позади даже Россию-СССР. Немецкие ученые, актеры, писатели и художники обогатили своими трудами науку и культуру США, Англии, Франции; немецкие же часовщики еще со времен гиперинфляции 20-х потихоньку стали перебираться в более благополучную Швейцарию. Вторая мировая должна была поставить на немецкой часовой промышленности жирный крест: страна разделена надвое демаркационной линией, производственные мощности уничтожены или вывезены, лучшие мастера трудятся на благо швейцарских марок...

Часы Russian Imperator от Grieb&Benzinger из Пфорцхайма демонстрируют искусство ручной гравировки мостов

...Но где-то есть на родине Зигфрида волшебный источник вечной жизни. Сегодня никому и в голову не придет оплакивать немецкую литературу или кинематограф; немецкие университеты исправно выполняют норму по выпуску нобелевских лауреатов, немецкое промышленное оборудование считается чуть ли не лучшим в мире. Так же хорошо обстоят дела и с часовым производством. Надпись «Made in Germany» на циферблате — по сути дела единственный сегодня в Европе конкурент вездесущего «Swiss Made».

Судите сами: в Германии зарегистрировано более 120 часовых компаний, выпускающих часы под собственной маркой и как минимум собирающих эти часы на территории страны (что, собственно, и позволяет им пользоваться национальной маркировкой). Часовых фирм, которые очень хотят считаться немецкими, но пока что до этого звания не дотягивают — в три раза больше. Оба швейцарских мегаконцерна — и Swatch Group, и Richemont — владеют марками немецкого происхождения. Каждый год германские часовщики привозят на родину новые призы, полученные ими на престижных конкурсах. Во всех прочих странах «зоны евро» есть талантливые мастера, но нет процветающей часовой индустрии, а вот в Германии, прошедшей огонь, воду и медные трубы, она почему-то живет и здравствует. В чем же дело? Придется заглянуть в учебник истории и атлас.

Немцы очень гордятся тем, что могут по праву считаться родоначальниками часового искусства — первые карманные часы, упоминание о которых дошло до наших дней, были созданы в 1530-м году Питером Хенлайном, мастером из Нюрнберга. Правда, уже в XIX веке пришлось изыскивать новые поводы для гордости: под сенью черного орла делали точно такие же хронометры, как и во Франции, Швейцарии или Англии. Легенды о мосте на три четверти и прочих изысках покупателей не интересовали; от производителей требовали надежности, точности, дешевизны часов. Пришлось переходить к массовому производству — и тут-то немцы успели развернуться даже быстрее, чем швейцарцы.

Часовое дело успешнее всего развивается там, где льют и обрабатывают металл, качественная же металлообработка особо востребована в оборонной промышленности. В Центральной Европе воевали всегда, так что германские производители оружия без дела не сидели. Перепадало с их стола и часовщикам — отсюда и деньги на развитие мануфактур, и заводские методы производства. В истории германских часов нет ничего романтичного; вместо мастеров-одиночек и уютных мастерских — своды цехов и вереницы рабочих, занятых точной подгонкой одних и тех же деталей. Корни немецкой часовой индустрии нужно искать в промышленных центрах, рядом с быстрыми реками и дремучими лесами, без которых немыслимы переработка руд и последующие трансформации металла. На Майне (во Франкфурте-на-Майне и в Тюрингии в районе гор Гарца и Тюрингейского леса), на Эльбе (Саксония, Судетские горы), на речке Изар (Бавария, предгорье Альп), и, конечно же, на короле рек Рейне, на севере в Вестфалии (район Мюнстера и Эссена) и на юге у самой кромки знаменитого Шварцвальда – в Пфорцхайме. Собственно, так сформировалась карта часовой Германии и такой она, с незначительными дополнениями, остается и в наши дни.

Золотые воротаПфорцхайм часто называют «воротами Шварцвальда» — ведь он стоит у самой кромки знаменитого Черного леса, когда-то занимавшего пол-Европы. Торговое поселение, существующее на этом месте с 90-го года нашей эры, к середине 18-го века стараниями местных властей превратилось в «Золотой город» — главный ювелирный центр немецких государств. За ювелирами потянулись часовщики, тем более что, как уже было сказано выше, Баден мог похвастать развитой индустрией металлообработки. К началу 20-го века население Пфорцхайма выросло в пять раз; почти в каждом доме была мастерская, где что-нибудь да делали с часами.

После Первой мировой дела в Золотом городе пошли на спад. Вначале его мастера испытали на себе все прелести финансового кризиса в Веймарской республике; следом пришел черед расовых и экономических «реформ» национал-социалистов. В 1945-м году, всего за три месяца до конца войны, по городу, пережившему ее без особых потерь, в прямом смысле слова крепко ударили англичане. Пфорцхайм так и значился в штабных документах — «оплот немецкой часовой промышленности», помогающий фронту всевозможными точными приборами. В результате авианалета было уничтожено 80% зданий, погибла половина жителей. О каких часах тут могла идти речь?

Когда развеялся дым войны, оставшиеся в живых потуже затянули пояса и взялись за работу. В этом и заключалось немецкое «экономическое чудо» тех лет, «wirtschaftswunder»; когда в начале 50-х кривая спроса на товары всех категорий резко пошла вверх, восстановленная Германия была к этому полностью готова. С момента образования ФРГ и до 80-х годов прошлого века в Пфорцхайме действовал целый ряд крупных часовых предприятий. Вот их неполный список: PUW (Pforzheimer Uhrenwerke), Eppo (часовая марка и производитель калибров Otero), Durowe (Deutsche Uhren Rohwerke, производитель одноименных механизмов), Para (Paul Raff), Lacher & Co, Aristo (он же Julius Epple), Stowa (фабрика механизмов Walter Storz), Berg, Arctos (в 60-е годы — официальный поставщик ВВС ФРГ, использовавший преимущественно калибры Lemania), Ickler GmbH (часовая марка Limes и фабрика по производству корпусов), Ernst Wagner.

На протяжении этих десятилетий Пфорцхайм исправно снабжал соседей талантливыми часовщиками. Знаменитая семья Шойфеле — выходцы из Пфорцхайма; прежде чем купить Chopard, Карл Шойфеле успел поруководить семейной компанией, основанной его дедушкой, причем в тот момент на Шойфеле работало 50 человек, а на Chopard — всего пять. Другой выпускник часовой школы Пфорцхайма — Мартин Браун — сбежал из отчего дома под крыло к швейцарской фирме Franck Muller; но даже там он не забывал о родине, используя в своих часах снятые с производства механизмы PUW.

Впрочем, в последнее время все меньше часовщиков покидает землю Баден, чтобы отправиться за счастьем в другие края. На сегодняшний день в Пфорцхайме и близлежащих городах обосновалось порядка сорока часовых марок. Часть из них хороша известна любителям точной механики — это Alfons Doller, Archimede, Aristo (в США продаются под маркой Vollmer), Bunz, Durowe, Junghans, Limes, Rheinmeister, Schatzle, Schauble & Sohne и Stowa. Как правило, новые марки возникают в окрестностях Пфорцхайма одним из двух способов: либо вырастают из ювелирных производств (как, например, Grieb & Benzinger, основанная представителем династии ювелиров и граверов Бенцингер), либо начинают производство часов, заручившись поддержкой известного бренда (Faberge, Maybach, Messerschmitt, Jacques Etoile, Kubik). В редких случаях часовщикам удается построить марку с нуля; в качестве примера можно привести Temption и Schauer, создавших вместе с вестфальской Sothis ассоциацию German Watches. Правда, нельзя не упомянуть о том, что Йорг Шауэр создает свои коллекции на базе старых механизмов Stowa и Durowe, стоки которых ему в свое время удалось скупить.

Йорг Шауэр, владелец собственного бренда Schauer, а также стоков механизмов Stowa и Durowe

Конечно же, есть и другие города, не забывающие о своем часовом прошлом — например, Эссен, Франкфурт, восточногерманская Рула (когда-то Uhrenwerke Ruhla обеспечивала часами всю ГДР, но после воссоединения Германий от могучего госконцерна осталась лишь скромная фирма Garde). Их история, как и история Пфорцхайма — это процесс органический, естественно развивающийся; но, как известно, эволюция может быть и взрывной...

Стеклянный зверинецСовременный часовщик привязан к традиционным центрам часовой промышленности не столько производственными нуждами, сколько требованиями маркетинга. Если же необходимость следования традициям отсутствует, то открыть мастерскую можно где угодно — лишь бы нравился вид за окном. Умные немецкие ребята покупают немецкий же станок CNC и начинают делать сложные часы в каком-нибудь Мюнстере, где о часовом производстве и слыхом не слыхивали — получается марка MeisterSinger, за десять лет проделавшая путь от полной неизвестности к всемирному признанию. Дизайнерские бренды открывают офисы в портовом Гамбурге — поближе к Скандинавии и скандинавскому дизайну, питающему их фантазию. Зачем веками сидеть на одном и том же месте?

A. Lange & Sohne, модель Richard Lange, посвяшенная изобретателю бериллиевого баланса

Тем удивительнее выглядит то, что происходит сейчас в маленьком саксонском городке Гласхютте — на наших глазах встает на ноги новый центр сосредоточения часовых талантов. Речь идет не о спонтанном возрождении хорошо забытых традиций, а о четко регламентированной работе. Правила, описывающие технологию сборки и внешний вид механизмов, ничуть не уступают Geneva Seal; тут нашлось место и полукруглым камням в шатонах — не запрессованным, а закрепленным синеными винтами и золотыми втулками, — и знаменитому мосту на три четверти.

Ludwig Glassboden от Nomos, самой молодой из мануфактур Glashutte

Само собой разумеется, что для получения права на использование маркировки «Glashutte/SA» (еще более престижной, чем «Made in Germany») требуется на 95% оснастить часы комплектующими, изготовленными в Гласхютте. Даже такой бюджетной марке, как Union, приходится разбирать, переделывать и заново собирать базовые калибры ETA, на которых построены все ее коллекции.

Часы Friedrich August от Lang & Heyne с золотыми стрелками в стиле Луи XV

В Гласхютте работает около дюжины часовых компаний. Помимо состоящих в Swatch Group фирмы Union и ее «старшего брата», компании Glashutte Original, город приютил марку A. Lange & Sohne (входит в состав концерна Richemont), а также независимых Bruno Sohnle, Hemess, J. Assmann, Kronsegler, Muhle, Nomos и Tutima; сюда же можно отнести Lang & Heyne, обосновавшихся в соседнем Дрездене. Из 7000 человек, живущих в городе, часами занимается более тысячи.

Механизм A.Lange & Sohne с характерными чертами калибров Гласхютте: шатонами на винтах и платиной ¾

Рассказывая о Гласхютте, нельзя не упомянуть о марке Wempe, известной своей сетью ювелирно-часовых магазинов. Собственного производства в этом городе у Wempe нет — часы для марки делают на фабрике Nomos, — но зато фирма предлагает своим клиентам необычную услугу: за отдельную плату купленные часы проходят отдельное хронометрическое тестирование, причем испытываются не механизмы, а часы в сборе. Тестирование готовой продукции — это еще одно нововведение мастеров из Гласхютте, считающих, что сертификат COSC их попросту недостоин.

Доступная классика от Bruno Sohnle

За двадцать лет, прошедших с момента начала грандиозного эксперимента, «стеклянная хижина» не только не разбилась, но и превратилась в настоящий дворец. Вряд ли можно придумать лучший показатель успешности этого проекта, чем количество новых брендов и производств, которыми он постоянно прирастает. Другое дело, что бренды эти возникают исключительно благодаря рвению саксонских маркетологов, легко затыкающих за пояс своих швейцарских коллег во всем, что касается работы с историческим материалом. По сути дела, новые марки отпочковываются от... коллекций. Так появился на свет J. Assman, когда-то бывший лимитированной серией Glashutte Original, названной в честь известного часовщика середины XIX века. Недавно было объявлено о закладке новой мануфактуры, посвященной Морису Гроссману. Гроссман — знаменитый директор «Немецкой школы часовщиков», второй по значимости человек в Гласхютте эпохи Адольфа Ланге; при этом та же Glashutte Original пару лет назад показывала в Базеле коллекцию Moritz Grossman.

Glashutte Original PanoMatic Lunar XL с фирменным эксцентрическим циферблатом

Вы только вдумайтесь в эти слова: «закладка новой мануфактуры»! За ними стоят немалые деньги, вкладываемые в будущее города; но уже сейчас часы из Саксонии стоят дороже, чем прочие немецкие часы — и даже дороже, чем аналогичные модели из Швейцарии. Никто не сомневается в том, что главы компаний, обосновавшихся в Гласхютте, будут и дальше оттачивать мастерство гипноза, убеждая публику в бесконечном превосходстве своей продукции, но вариантов концовки у этой истории может быть ровно два. Вариант первый: «Glashutte/SA» становится самой престижной маркировкой в Европе. Вариант второй: компании из Гласхютте оглядываются по сторонам и начинают приспосабливаться к суровой действительности.

В этой действительности уже существует проект другого потомственного часовщика — Герда-Рюдигера Ланга, открывшего рядом с Мюнхеном «первую баварскую часовую мануфактуру». Изощренная хитрость разума, породившего проект Chronoswiss, потрясает воображение. Все детали для своих часов Ланг закупает в Швейцарии, но на клеймо «Swiss Made» он не претендует; вместо этого Ланг охотно пользуется маркировкой CASP (Certified All Swiss Parts), гарантирующей происхождение комплектующих. Немецкие сборщики ни в чем не уступают мастерам южного соседа, а из швейцарских деталей даже в Германии можно собрать «швейцарские» часы — только вот покупателям не придется доплачивать за крохотную надпись на циферблате.

Но главный фокус заключается еще и в том, что свой патриотизм господин Ланг предпочитает не афишировать. Часы марки Chronoswiss как-то по умолчанию считаются швейцарскими и в США, и в Юго-Восточной Азии, и на Ближнем Востоке — везде, где компания активно продвигает свою продукцию. «Chronoswiss? Престижная и надежная марка из Швейцарии — неужели по названию не видно?» — так отреагирует на вопрос о стране происхождения часов среднестатистический покупатель. Региональные дилеры предпочитают с полезными заблуждениями не бороться, сохраняя довольное молчание.

Регулятор Sauterelle от Chronoswiss

Название бренда Герд Ланг придумал в тяжелые восьмидесятые, когда под вопросом была судьба всей часовой промышленности Европы. Скрестив престижный имидж с довольно доступными ценами, Chronoswiss добился первого успеха. С тех пор марка сильно эволюционировала, опробовав и высокие ценовые сегменты, и новых клиентов. А с более разборчивой аудиторией приходится работать по-другому, так что компания все дальше отходит и от Азии, и от Швейцарии — но не сразу, постепенно. Да, господин Ланг верит в будущее немецких мануфактур — и все же считает нужным перестраховаться.

Мастерство и скромностьСуммируя все вышесказанное, легко прийти к простому выводу: расклад дел в часовой промышленности Германии далеко не оригинален. Морально устаревшее производство, «кварцевый кризис», новые рынки труда и сбыта — эти проблемы знакомы компаниям во всех странах мира.

Averin Black от Union Glashutte с полным календарем, фазой Луны, корпус покрыт черным PVD

Решать эти проблемы можно по-разному. Можно, например, обратиться за помощью к историческому наследию — как часовому (возрождаемые марки Гласхютте, Пфорцхайма и других регионов), так и общекультурному (Maybach, Messerchmitt, часы в стиле Luftwaffe). Можно привлечь к работе над новыми моделями талантливых часовщиков из числа независимых, как это сделал в конце 90-х концерн EganaGoldpfeil, владеющий фабрикой Junghans и десятком лицензионных фэшн-марок. Задолго до успеха проекта Opus концерн выпустил под маркой Goldpfeil серию из уникальных часов, созданных Томасом Баумгартнером, Вианне Альтером, Винсентом Калабрезе, Антуаном Прециузо и другими членами AHCI (выпустил — и окончательно переехал в Юго-Восточную Азию). В 1992-м году компания Sinn из Франкфурта-на-Майне, специализирующаяся на выпуске авиационных часов, начала сотрудничать с французскими дизайнерами Бруно Беламишем и Карлосом Росильо.

Авиационные часы 900 Flieger от Sinn

Творческий тандем взялся придумать для Sinn лимитированную серию «экстремального характера»; и придумали ведь, да еще такую, что хватило на целую марку — ныне хорошо всем известный Bell & Ross. Десять лет спустя в погоне за славой и новыми клиентами B&R ушли на швейцарские фабрики, но Росильо до сих пор с теплотой отзывается о немецкой аккуратности — «эх, вот там был настоящий порядок, не то что этот швейцарский бардак».

Если вдуматься, то бережное отношение к традициям производства в сочетании с отсутствием «фирменной» швейцарской заносчивости — это и есть та формула успеха, которая позволяет немцам на равных биться с Голиафом часового мира. Точнее, почти на равных; главный недостаток германских часов заключается в том, что знаменитые немецкие механизмы — Anker, Durowe, Junghans, Stowa и другие — сняты с производства и проходят по разряду винтажа. Эту проблему пытаются решить в том же Гласхютте, но, увы, подозрительно швейцарскими методами. Если же при создании базовых калибров вдохновляться не сверхприбылями, а мастерством и душевной скромностью, то у ETA сразу появится серьезный конкурент — и кто знает, какую маркировку будут иметь часовые сердца XXI века

Опубликовано в журнале "Мои Часы" №5-2010

mywatch.ru

Базовый закон | Журнал Мои Часы

Вячеслав Медведев 20/12/2015

Еще пять лет назад новые механизмы, которые разрабатывали компании, были призваны стать предметом шумного обсуждения. Их необычный замысел и исполнение повышали узнаваемость бренда, а также отчасти оправдывали неуклонный рост цен. Будут ли в реальности работать эти часовые кунштюки, считалось делом десятым. Сегодня мы видим смену тренда: вместо волшебных штучных изделий большинство марок стараются освоить базовые калибры.

Модульная альтернатива

Подталкиваемая решением Swatch Group прекратить поставки механизмов сторонним маркам, в 2007-м в компании Eterna решили, что свято место не должно быть пусто, и взялись за создание замены ета 7750. Проект получил название «калибр 39» и предполагал разработку модельного ряда механизмов как для собственных нужд, так и на продажу.

Калибр Omega Master Co-Axial с кремниевой спиралью Si14, а элементы коаксиального спуска выполнены из антимагнитных сплавов

Особенностью проекта являлась изначально заложенная в него модульность: в основе 88 модификаций лежит один и тот же набор деталей. В базовом двустрелочнике с ручным заводом предусмотрено пространство для автоподзавода, а также возможности для присоединения дополнительных устройств и индикаторов. Согласно концепции, практически все модули должны быть съемными, что упрощает обслуживание механизма. визитной карточкой калибра 39 стала запатентованная Eterna система Spherodrive: увеличенный барабан, вращающийся на микроподшипниках, которые минимизируют трение, износ и количество точек смазки. все это дает запас хода до 69 часов в зависимости от состава дополнительных модулей. «Калибр 39» стал реализацией идей, родившихся в часовой отрасли еще в 1970-80-х. Тогда многие заводы, в том числе в СССР, разрабатывали модульные системы, позволяющие из минимального набора деталей формировать максимально возможное количество вариантов механизма. Скорее всего, именно столь интересный проект стал основной приманкой, из-за которой в 2012 году Eterna была приобретена китайской Citychamp Watch & Jewellery Group Ltd. до полной реализации проекта дело пока не дошло, но в этом году Eterna представила The Royal KonTiki Chronograph GMT’s на базе калибра 3927A. Он имеет автоподзавод, возвратный хронограф, указатель времени во втором часовом поясе. Существуют также вариации 3903A (трехстрелочный автомат с датой), 3914A (добавлена функция GMT), 3945A (с центральной секундной стрелкой).

Доля миллиметра

Проект модульного механизма Eterna, который компания планирует поставлять и другим брендам, скорее служит исключением. Большинство марок разрабатывают механику в первую очередь под собственные весьма индивидуальные нужды. и одна из главных причин запуска новых калибров в этом году — назревшая необходимость в уменьшении размеров механики.

Готовя новую коллекцию Cle de Cartier, мануфактура одновременно разрабатывала и корпус, и механизм для него. Им стал калибр 1847МС. разница в размерах с предшественником кажется несущественной: 25,6 мм в диаметре против 26,18 мм, но и эти полмиллиметра оказываются крайне важными, когда вопрос стоит об элегантных часах. Заботясь о внешности и габаритах будущих часов, инженеры Cartier не забыли и о технических характеристиках. Калибр имеет двунаправленный модуль автоподзавода, в описании говорится о «быстром» барабане, обеспечивающем запас хода в 42 часа и высокую стабильность хода.

Для решения похожей задачи — выпуска линейки ультратонких часов — мануфактура Vaucher, принадлежащая Hermes, создавала калибр н1950. Благодаря использованию микроротора его толщину удалось уменьшить до 2,6 мм. Механизм может использоваться как в базовом варианте, так и служить основой для вечного календаря, получившего в этом году приз в соответствующей категории на Женевском Гран-при, а в перспективе и других усложнений.

Первым шагом модернизации мануфактуры IWC стала новая линия механизмов 52-й серии (калибр IWC 52010 с 7-дневным запасом хода установлен в часах Portugieser Automatic), в дальнейшем планируется выпуск автоматических механизмов в рамках семейств 69000 (хронографы) и 42000 (три стрелки)

Создать элегантные часы с автоподзаводом, Tangente Neomatic, компании Nomos позволил калибр DUW 3001. Собственные механизмы мануфактура из Гласхютте выпускает давно, но все они были относительно громоздки: диаметр 31 мм, толщина от 4,3 до 5,7 мм. Новинка имеет диаметр 28,8 мм и высоту 3,2 мм. DUW 3001 полностью соответствует традициям саксонских часовщиков: калибр имеет трехчетвертную платину, свой особый мост баланса, синие винты, покрытые родием поверхности мостов, украшенные своим собственным узором. Помимо внешнего вида, инженеры уделили огромное внимание точностным характеристикам. Благодаря измененным количеству и углам наклона зубьев в колесной передаче потери энергии удалось снизить до 5,8% по сравнению с примерно 20% в традиционных механизмах. В DUW 3001 использован спуск собственного изготовления, который на фабрике назвали Nomos Swing System. Регулировка хода осуществляется с помощью винта, что позволяет часам иметь точность, сопоставимую с хронометровой. в компании говорят, что сложность создания калибра 3001 сравнима с посадкой на луну. Детали спуска спрятаны под платиной, и для размещения всех их остается всего 1 мм пространства. Чтобы избежать трения, потребовалось использование новых специальных материалов. При всех своих особенностях DUW 3001 относится именно к базовым калибрам, предназначенным для массового производства: Tangente Neomatic стоит всего 2800 евро. 

Калибр Nomos DUW 3001 с собственным спуском Nomos Swing System

Тренд «новой элегантности», столь ярко обозначившийся в этом году у самых разных часовых брендов, имеет несколько причин. Начать хотя бы с того, что большинство механизмов, разрабатывавшихся 2007-2013 годах, были реально здоровыми. Во-первых, они проектировались во времена популярности крупных и демонстративных часов, а больший размер позволял обеспечить высокий запас энергии, необходимой для работы дополнительных модулей.

Во-вторых, изготовить работоспособный большой механизм существенно проще, чем маленький. в часах все сделано «на грани», и даже доля миллиметра является критичной. надежность ЕТА 2892, 2924, 7750 обеспечена десятилетиями выпуска огромных тиражей, во время которых инженеры давно «вылечили» все тонкие места. У новых мануфактур не было ни опыта, ни времени для подобной работы. А потому и начинали они «с чего попроще», постепенно переходя к более тонким калибрам. Похожий путь от карманных часов к наручным когда-то проделала часовая индустрия в целом. Сегодня небольшой и тонкий базовый калибр становится и показателем класса мануфактуры, предоставляет больше возможностей для дизайна и отвечает общей моде на дискретную классику. Дополнительным стимулом к миниатюризации становятся клиенты, и прежде всего азиатские, которые предпочитают относительно компактные часы. Волей-неволей производителям приходится учитывать этот факт и при разработке и новых моделей часов, и калибров для них.

Новый мануфактурный калибр Frederique Constant FC-715 Classic Manufacture Moonphase

Механизм в центре внимания

Обычный серийный механизм, который еще несколько лет назад был почти невидимым, становится лицом часов. яркий пример — TAG Heuer, который параллельно с экспериментами над сверхбыстрыми турбийонами и магнитами, шаг за шагом продвигался к цели создания собственного массового хронографа, причем хронографа, рассчитанного на молодежную аудиторию (то есть яркого, заводного и недорогого). Этапы этого большого пути в подробностях обсуждались в часовом сообществе: от первого калибра 1887, делавшегося в крайне сжатые сроки и поэтому заимствовавшего ключевые узлы у Seiko, до строительства собственной мануфактуры в Шевене, где должен был запуститься механизм второго поколения, более совершенный, инновационный и уже полностью свой. но оказалось, что он не вписывается в главную цель стратегии TAG Heuer — иметь механический хронограф ценой до 5000 франков.

Жан-Клод Бивер применил другой подход к решению задачи. Этой весной TAG Heuer показала новый мануфактурный Calibre Heuer 01, который представляет из себя все тот же Calibre 1887, но декорированный и оптимизированный для максимальной визуализации. основные технические моменты в Calibre Heuer 01 сохранились прежними, но он приобрел колонное колесо красного цвета, черные скелетонизированные сектор и мост модуля подзавода. Калибр изначально был спроектирован так, чтобы стать визуальным продолжением корпуса и циферблата.

Калибр Eterna 3927A, установленный в новых часах Royal KonTiki Chronograph GMT, представляет модульное усложнение на базе мануфактурного калибра Eterna 39

Важность имиджа «собственного базового» осознала и Zenith. Когда-то эта марка подарила миру El Primero — едва ли не самый успешный автоматический хронограф. С 2013 года спрос во всем мире стал явно смещаться в сторону еще более демократичных часов, и в прошлом году Zenith шокировала поклонников известием о том, что в части своих моделей собирается использовать механизмы от Sellita. Причиной стала нехватка мощностей для производства моделей базовой, наиболее доступной линейки: выпускаемых 50 000 «моторов» компании было мало. Разумеется, престижа подобный шаг не прибавлял, поэтому весной в Базеле был показан новый калибр Elite 6150. Запас хода увеличился до 100 часов. Для этого инженеры добавили второй барабан, а заодно перенесли на центральную ось секундную стрелку. При этом размеры механизма практически не выросли, толщина осталась 3,92 мм. Таким образом, калибр 6150 станет прекрасной основой для элегантных часов, представляя сочетание привлекательной цены и прекрасных технических характеристик. И главное — это не Sellita.

Свои «фишки» есть и у обеих линеек калибров Frederique Constant: FC-900 и FC-700. У первой это открытый баланс — это решение Frederique Constant предложила еще в 1994 году, но своевременно не запатентовало, о чем Питер Стас сильно жалеет. Вторая линейка состоит из семи вроде бы обычных механизмов, но каждый из них тоже имеет свои особенности. Например, стрелочный календарь у отметки «6 часов», который стал узнаваемым элементом, обыгранным даже в Horological Smartwatch. Основой для всех из них служит калибр FC-700. Одной из интересных новинок Frederique Constant этого года стал «лунник» с калибром FC-715. Он идеально вписался в новый актуальный тренд: мануфактурные часы со специфическими функциями по относительно небольшой цене. В зависимости от исполнения, модели с FC-715 стоят от 3450 франков.

Автоматический калибр Elite 6150 с запасом хода 100 часов и одноименная модель Zenith Elite

Новое поколение

Некоторые калибры серии FC-700 выпускаются в двух версиях: с традиционным и кремниевым спуском: Frederique Constant одной из первых инвестировала в инновационные разработки. использование передовых технологий и открывающихся благодаря им возможностей часто становится причиной создания новых калибров.

Например, ключевыми элементами линии механизмов 52000 от IWC стали детали из керамики. Сквозь окно задней крышки видно черное колесо с надписью Сeramic и черные же толкатели. Именно эти детали испытывают наибольшую нагрузку и подвержены быстрому износу в автоподзаводе Пеллатона — фирменном решении компании из Шаффхаузена. Особенностью линии 52000 является 7-дневный запас хода. Для этого в механизме установлены сразу два больших барабана со сверхмощными пружинами. Чтобы справиться с ними, потребовались детали из сверхтвердой керамики (оксида циркония). Для размещения барабанов диаметр калибра пришлось увеличить до 38,2 мм. Увеличившееся при этом плечо и масса сектора автоподзавода помогают ему справиться с жесткими пружинами. Семейство 52000 уже стало базой для калибров 52010 (трехстрелочник с календарем и индикатором запаса хода), 52820 (годовой календарь) и 52615 (вечный календарь).

Калибр хронографа с красным колонным колесом Heuer 01 установлен в TAG Heuer Carrera Heuer 01

Рассказывая про IWC, сделавшую ставку на улучшение базовых характеристик, нельзя обойти вниманием работы гигантов отрасли — Swatch Group и Rolex. «Младшая сестра» последнего, Tudor, до недавнего времени использовала механизмы ЕТА. Теперь компания решила положить конец данной истории и представила модели на базе собственного калибра Мт5621. Его девиз «функциональность важнее картинки». Внешне калибр выглядит не слишком привлекательно. Он весьма большой для трехстрелочника с указателем запаса хода (33,8 мм в диаметре и 6,3 мм в высоту), весьма скромен по части декорирования. Зато отличается запасом хода в 70 часов, благодаря чему часы спокойно отдохнут с пятницы по понедельник, и наличием сертификата COSC. Добиться высокой точности позволяют кремниевая спираль, баланс с регулируемым моментом инерции и закрепленный с двух сторон мост баланса. При этом за часы с сертификатом COSC, трехдневным запасом хода и мануфактурным механизмом компания просит около трех тысяч франков.

Калибр Tudor Ме5621 показывает магистральное направление развития часового дела на ближайшее десятилетие, которое заключается не просто в повышении потребительских характеристик, а в формировании нового понятия «хорошие часы».

Калибр 3255 со спиралью Parachrom и новым спуском Chronergy

Что означают эти слова, наглядно видно на примере калибра Rolex 3255. При его создании было оформлено 14 патентов, 90% деталей разработаны заново или существенно переделаны. например, сектор подзавода выполнен как моноблок, но имеет отверстия, которые повышают момент инерции и смягчают ударные нагрузки. Для достижения более высокого КПД модернизирована система реверсивных колес. Уменьшенная вдвое толщина стенок барабана и оптимальное использование его внутреннего пространства позволили увеличить запас хода примерно на 10 часов. Компания улучшила зубчатую передачу и даже синтезировала новые высокотехнологичные смазочные материалы, отличающиеся большим сроком службы.

Но самым большим переделкам подвергся главный узел, отвечающий за точность, — спуск. Rolex изменила и форму деталей, и технологию их изготовления. Традиционная т-образная вилка в ходе Chronergy заменена на у-образную, толщина палет уменьшена, при этом площадь их контакта с зубьями анкерного колеса увеличена вдвое. Вилка и колесо выполнены из сплава никеля и фосфора, используемый для их изготовления метод электроформовки позволил внести в конфигурацию сквозные отверстия, понижающие инерцию и потери энергии. Все это позволило повысить КПД спуска на 15%, а запас хода — до 70 часов. Спираль с приподнятым вверх внешним витком специальной формы (похожей на Бреге) обеспечивает максимальную изохронность колебаний баланса в любом положении. она изготовлена из запатентованного сплава Parachrom, не восприимчивого к изменениям температуры и магнитным полям. Сам баланс с регулируемым моментом инерции получил новую форму, что вместе с высокоточной обработкой позволило улучшить его балансировку втрое. В новом калибре были пересмотрены даже крепление спирали к оси баланса и система защиты от ударов.

Калибр MT5621 с запасом хода 70 часов, сертифицированный хронометр COSC, установленный в Tudor North Flag в стальном корпусе 40 мм с WR 100 метров

Для демонстрации особых качеств механизма, помимо сертификации COSC, Rolex подвергает уже собранные часы своей собственной системе испытаний.

К механизмам нового поколения относится и линия Master Co-Axial от Omega. Первые коаксиальные механизмы, разработанные Omega в 1999 году, были основаны на идее отказа от традиционного швейцарского анкерного спуска в пользу новой конструкции, которая позволяла избавиться от скольжения палет вилки по зубьям анкерного колеса, снизить потери на трение, отказаться от густеющей со временем смазки, повысить равномерность хода часов при разных температурах и в течение длительного времени. На втором этапе компания заменила двухуровневое спусковое колесо на трехуровневое, пересчитала форму деталей спуска. в 2008-м Omega стала использовать пружину баланса из кремния. В модернизированном калибре 8400 оси и цапфы сделаны из Nivagauss, сталь в элементах коаксиального спуска заменена на антимагнитные материалы, пружина амортизатора противоударной системы выполнена из аморфного сплава.

Чтобы подчеркнуть особые характеристки своих моделей, Omega, как и Rolex, ввела свою собственную систему испытаний и сертификации часов. уже сейчас Master Co-Axial используются в значительной части моделей, а вскоре компания обещает интегрировать передовую технологию во все свои коллекции. Так что время, когда новое понимание «хороших часов» станет неотъемлемой частью всех базовых калибров, уже близко.

Rolex Oyster DayDate 40 со спиралью Parachrom и новым спуском Chronergy 

mywatch.ru

Вечные часы / Статьи / MyWatch - Сайт журнала Мои часы

21/10/2012

Мечта о вечном двигателе родилась у человека тогда же, когда он научился выполнять самую примитивную механическую работу. Чем масштабнее были дела homo sapiens, тем сильнее становилась эта мечта. Даже злополучное яблоко, стукнувшее Ньютона по темечку, лишь слегка притормозило попытки создать perpetuum mobile, но не прекратило их.

Мечта о вечном двигателе родилась у человека тогда же, когда он научился выполнять самую примитивную механическую работу. Чем масштабнее были дела homo sapiens, тем сильнее становилась эта мечта. Даже злополучное яблоко, стукнувшее Ньютона по темечку, лишь слегка притормозило попытки создать perpetuum mobile, но не прекратило их.

Побочный эффект В часовой отрасли мечта о вечном двигателе трансформировалась в идею механизма, который мог бы заряжать энергией сам себя. Первые модели с автоподзаводом даже снабжались гордым эпитетом perpetual, то есть «вечные». Скажете, что достижение не столь уж значимо и часовщики гордились зря? Что ж, добрая треть жителей Земли носит часы, и каждый владелец механики ежедневно тратит минуту, чтобы подкрутить заводную головку — согласитесь, автоподзавод экономит время как никакое другое изобретение.

В Chiffre Rouge Dior Inverse внешний сектор повторяет узор смокинга Dior

Первый самозаводящийся механизм создал в 1770-х ученик и соратник Бреге, его тезка Авраам-Луи Перреле. Механизм часов Перреле содержал массивный груз, который не был жестко связан с платиной и под действием инерции мог двигаться относительно нее. Специальная система приводов преобразовывала движение груза во вращение вала заводного барабана. Чем сильнее тряслись часы, тем быстрее они заводились. Изобретение Перреле — классический случай «побочного эффекта». Изначально усилия были направлены совсем в другом направлении. Мастер вовсе не собирался создавать самозаводящиеся часы, он хотел лишь избавить владельца от необходимости пользоваться вечно теряющимся ключом — ремонтуар, позволявший заводить пружину и переводить стрелки посредством головки, был изобретен Лекультром на 60 лет позже, в 1833-м.

 

В 2008 году Perrelet представил коллекцию Diamond Flower с собственным калибром P-181 Double Rotor, ротор на циферблате украшен бриллиантами

Несмотря на несовершенство отдельных узлов, конструкция у Перреле получилась в целом вполне работоспособной. Другое дело, что ровно настолько же бесполезной. Дело в том, что часы в то время были карманными, и автоподзавод был неэффективен из-за слишком малой амплитуды и числа колебаний. Владельцам «кармашек» не приходило в голову просто потрясти часы, чтобы их завести. И хотя в течение следующих 150 лет отдельные мастера пытались создать другие варианты модуля подзавода, общая невостребованность сделала такие конструкции редкими. К теме автоподзавода часовщики вернулись лишь в начале ХХ века, когда уменьшение механизма позволило часам переместиться на запястье. Рука даже самого ленивого человека совершает за день тысячи движений, что делает возможной работу модуля. Расцвет различных конструкций наблюдается примерно с 1920-х, но массовым явлением автоподзавод стал совсем недавно, только в 1980–1990-х, когда уровень развития технологий позволил повысить эффективность этих модулей и обеспечить удовлетворительную себестоимость их производства.

 

Калибр Eterna-Matic, впервые представленный в 1948 году, был оснащен сектором, опирающимся на 5 подшипников

Изобретение Перреле было предназначено для механических часов, однако идея оказалась весьма востребованной и в других сферах. Еще в начале XIX века появились шагомеры, которые в качестве источника информации о сделанных шагах использовали колебания размещенного в металлическом корпусе грузика. В 1986 году автоподзавод проник в кварцевые часы, находившиеся тогда на пике популярности: на свет появился прототип Seiko Kinetic. В них тот же инерционный сектор вращал ротор электрического генератора, который питал батарейку. А с недавних пор устройства, вырабатывающие энергию от внешних колебаний, стали встраивать даже в кардиостимуляторы, что позволило увеличить период между операциями, необходимыми для замены батарейки.

 

В 1962 году был создан самый маленький автоматический калибр Eterna-Matic 3000 высотой 3,6 мм, через 40 лет компания представила лимитированную юбилейную серию в корпусе из платины

Говоря о «вечном двигателе» в механических часах, было бы неправильно обойти стороной модель Atmos от JaegerLeCoultre. Эти настольные часы преобразуют в энергию сжатой пружины малейшие колебания температуры и атмосферного давления, то есть естественные природные процессы. Но данная технология требует слишком крупных компонентов для использования в наручных часах. К тому же количество вырабатываемой энергии слишком мало: ее хватает на работу сверхэкономичного крутильного маятника, но недостаточно для более энергоемкого баланса.

Преьмера SIHH-2012: Promenade d’une Panter от Cartier с механизмом 9603МС с внешним ротором в виде пантеры

От идеи к реализации Хотя со времен Перреле прошло 200 лет, все современные часы с автоподзаводом используют тот же самый принцип: инерция перемещает массивный груз относительно механизма, и это движение преобразуется во вращение заводного барабана. А вот вариантов реализации этого принципа известно множество. Как уже говорилось, появление наручных часов подстегнуло часовщиков к созданию самозаводящихся механизмов. Однако вплоть до середины ХХ века по-настоящему эффективных конструкций не было: мешало отсутствие подходящих материалов, технологий и конструктивных решений. Модуль должен быть компактным и при этом обладать достаточной мощностью, чтобы взводить весьма жесткую заводную пружину. Совместить два требования оказалось непросто. В часах Перреле груз автоподзавода был связан с барабаном системой колес и представлял собой тяжелый сектор, закрепленный в центре механизма. Большие размеры карманных часов позволяли сделать этот груз достаточно массивным, чтобы взводить главную пружину. Перенести эту схему в наручные часы удалось не сразу.

 

Главным элементом автоподзавода Пеллатона является храповое колесо

Как почти все в часовом механизме, груз автоподзавода представляет собой разновидность рычага. Создаваемый им момент силы зависит от массы и расстояния, на котором он находится от центра вращения. Чем больше две эти величины — тем сильнее оказывается «мотор» и тем более мощную пружину он в состоянии завести. Чтобы получить достаточный момент силы, в ранних конструкциях наручных часов мастера использовали рычаги, по длине сопоставимые с диаметром механизма. Такие размеры уже не позволяли грузу вращаться — он лишь совершал колебания с небольшим углом или амплитудой. Некоторые компании, как Bulova, создавали конструкции, в которых роль груза играл весь механизм целиком. Разместить груз в центре платины, как это сделал когда-то Перреле, не позволяли материалы, проблема износа подшипника крепления и трудности с созданием эффективной передачи вращения на барабан. Все эти проблемы разом сумела решить Eterna, создав в 1948 году свой Eterna-matic. Груз в виде сектора свободно вращался в обоих направлениях вокруг оси, расположенной в центре механизма, а миниатюрный подшипник на пяти стальных шариках снижал трение и износ.

Премьера 2012 года Big Pilots Watch Top Gun Miramar от IWC оснащена калибром 89365 с системой Пеллатона

Слишком много подзавода Eterna не зря сделала те пять шариков своей эмблемой: сегодня предложенная ею конструкция стала де-факто отраслевым стандартом, ее повторяют 90% выпускаемых в мире часов. Но наличие эффективного решения не остановило эксперименты. Груз в виде закрепленного в центре сектора стал самым популярным решением, потому что такая компоновка обеспечивает максимальную длину рычага. А вот дальше начинаются вариации. Например, для достижения наибольшего момента инерции (т.е. массы), часовщики экспериментируют с материалами, выбирая сплавы с максимальной плотностью. В дешевых часах иногда можно встретить сектор из латуни, но большинство производителей сегодня используют сплав на основе вольфрама, а некоторые марки делают сектор из золота и даже платины, что обязательно отражается в рекламных материалах. Оправданно ли это? Плотность латуни равна 8,8 т/м3, вольфрама — 19,35, золота — 19,32, платины — 21,45 т/м3. Таким образом, золотой сектор даже проигрывает обычному вольфрамовому, а прибавка эффективности, которую дает платина, выглядит несерьезно по сравнению с разницей в цене.

 

Автоматический калибр 8R28 с конструкцией Magic Lever установлен в новинке 2012 года Ananta Kumadori Chonograph от Seiko

С точки зрения владельца, сектор является наиболее заметным элементом механизма автоподзавода. Вполне логично, что производители стараются придать этому элементу максимально оригинальный вид. Практически каждая марка или разрабатывает уникальную форму сектора, или как минимум декорирует его, нанося логотип. Например, красный сектор Oris стал фирменным знаком этой марки. Некоторые производители разрабатывают новые конструкции сектора, придавая ему особые свойства. Например, в калибре RM005 от Richard Mille есть возможность отрегулировать эффективность автоподзавода. В этом механизме сектор обладает раздвижными «крыльями», разворачивая или сворачивая которые можно менять создаваемый момент. Правда, сам владелец сделать этого не может — на помощь придется звать часовщика. Несет ли это устройство в себе реальную пользу? Вряд ли, скорее это маркетинговая «фишка», нежели объективная необходимость. Дело в том, что «перезавести» часы или тем более оторвать пружину автоподзавод не может. Заводная пружина любого механизма с автоподзаводом закреплена в барабане не жестко, а с помощью силы трения. Когда часы оказываются полностью заведены, конец пружины начинает скользить по стенке барабана, предотвращая поломку других деталей. Так что даже слишком мощный механизм подзавода в паре со сверхактивным хозяином способны разве что увеличить износ некоторых деталей, но не повредить их.

По мановению руки В последние годы набирает силу тенденция переноса сектора с привычного места на нижней стороне часов — наверх. Долгое время едва ли не единственной маркой, которая предлагала подобное решение, оставалась Perrelet. Для компании, носящей имя изобретателя автоподзавода, было важно подчеркнуть особенность своей родословной. Модель Double Rotor имела два сектора, связанных между собой: традиционный нижний и верхний, легко различимый под стеклом. Конструкция оказалась в равной степени завораживающей и сложной в производстве, в результате чего в последующем было решено сохранить сектор над циферблатом как чисто декоративный элемент, не имеющий связи с механизмом. Однако не так давно производитель вернулся к более сложной и дорогой, но интересной конструкции, когда видимый поверх циферблата сектор, или цветок, являются частью механизма.

 

В модели Vianney Halter с простым названием Classic, представленной в 2004 году, прозрачный сектор подзавода

Превращение функциональной детали — груза автоподзавода — в деталь декоративную, по-видимому, было предопределено ростом размеров женских часов. Это мужчины воспринимали сектор как кусок механической системы. На запястьях дам он превратился в потрясающе привлекательный элемент, оставивший позади даже турбийон. Цветок, приходящий в движение при каждом движении руки и превращающийся в сплошное сияние бриллиантов — не этого ли чуда ждала каждая красавица? Да и вообще, здорово чувствовать, как мир вертится вокруг тебя по мановению руки… Идею Perrelet, подхватил знаток всего подвижного в часовом оформлении Фаваз Груози для своей новой дамской коллекции de Grizogono Tondo. В начале этого года Cartier представила калибр 9603МС в модели Promenade d’une Panter: традиционная для дома хищница превратилась в драгоценный ротор из белого золота со вставками бриллиантов и черной эмали, кружащий по циферблату. Наконец, собственную «фишку» в виде сектора на циферблате предложил Dior: в 2011 году фабрика Soprod разработала для парижского дома эксклюзивный калибр Dior Inverse, в котором внешний ротор предстает в культовых для Dior воплощениях: в виде кружев, перьев или рисунка ткани смокинга, как в недавней мужской премьере Chiffre Rouge Dior Inverse.

Калибр с периферическим ротором А1000, установленный в часах Patravi EvoTec PowerReserve Carl F. Bucherer

Автопроблемы Расположенный поверх механизма сектор нашел интересные применения и в мужских моделях. Так, в часах Ace от Frederique Jouvenot он элегантно очерчивает дополнительные циферблаты и придает хронографу загадочный, улыбающийся вид. А Perrelet превратил ротор в лопатки турбины и поместил его за циферблатом. Похожее по дизайну, но не столь функциональное решение есть у марки Vostok Europe. Сегодняшняя распространенность автоподзавода может создать иллюзию простоты этого устройства. Однако это впечатление обманчиво, особенно когда речь идет о совмещении этого модуля с другими усложнениями. Например, возьмем только что упоминавшийся хронограф. И часы, способные засекать время, и конструкция Перреле известны не одну сотню лет. И то, что первые хронографы с автоподзаводом появились только в 1960-х, на первый взгляд кажется удивительным. И еще более странным выглядит то, что из трех предложенных тогда конструкций до наших дней дожила лишь одна.

 

Сверхтонкий автоматический калибр 1208Р с микроротором помещен в Piaget Altiplano 43 mm Automatic высотой всего 5,25 мм

На самом деле объединение этих двух модулей действительно выглядит непростой задачей. В случае хронографа, интегрированного в механизм, его детали обычно размещают с нижней стороны калибра — точно там же, где располагается и сектор автоподзавода. Совмещение двух устройств требует полного пересмотра традиционных схем компоновки деталей. Ко всему прочему хронограф — устройство энергоемкое, и узел автоподзавода должен обладать повышенной мощностью. Проблема будет понятна до конца, если вспомнить, что груз автоподзавода весьма тяжел и предъявляет особые требования к платине, мостам и другим частям механизма. В результате удара или сильной вибрации массивный сектор может вызвать поломку или незаметное искривление деталей, что приведет к остановке часов.

 

Перекомпоновка нужна и тогда, когда мы хотим сделать самозаводящиеся часы тонкими. Расположенный поверх основного механизма сектор и колесная система прибавляют 1–2 мм к его толщине. В 1955 году компания Buren предложила решение проблемы, разместив механизм автоподзавода «внутри» основного калибра. Как это часто бывает в часах, внешне простое решение оказалось трудным в реализации. Дело в том, что при такой компоновке диаметр сектора ограничен половиной диаметра механизма. Уменьшение размеров и массы сектора приводит к существенному снижению его эффективности. Вдобавок ко всему, такая конструкция заставляет уменьшать размер других деталей — прежде всего барабана и баланса. Первое приводит к потере в автономности, второе — к ухудшению точностных характеристик.

 

Представленный в 2008 году калибр Microtor UG 101 от Universal Geneve

Между тем, параметры подобных моделей находятся на вполне приличном уровне. Так, запас хода у сверхтонких Piaget Altiplano с калибром 1208Р внутри — 40 часов, что неплохо и для обычных моделей, у Langematic Perpetual — 46 часов. Довести характеристики до приемлемых значений компаниям удается путем более точной и кропотливой настройки, что влечет за собой сокращение объема выпуска и резкое подорожание продукции. Так что высокая цена на подобные часы более чем оправдана. Поэтому микроротор используют всего несколько компаний, относящихся к высшему эшелону: A.Lange & Sohne, Chopard, Parmigiani, Patek Philippe, Roger Dubuis и некоторые другие. Это же решение использовано в калибрах 12 и 1208Р от Piaget, которые являются самыми тонкими механизмами с автоподзаводом в мире (2,3 мм и 2,35 мм соответственно). Сложности, с которыми сталкиваются мастера при создании таких калибров, хорошо иллюстрируются цифрами: если толщина колес обычных часов составляет около 0,2 мм, то в Piaget 1208P ее пришлось довести практически до толщины человеческого волоса — 0,12 мм! А ведь эти колеса должны еще и выдерживать нагрузку…

Премьера Базеля-2012: Chopard L.U.C XPS Poincon de Geneve 125th Anniversary Edition с мануфактурным калибром 96.01-L

Под логотипом Как бы ни были украшены сектора автоподзавода разных часов, на деле наибольшие различия скрыты как раз под ними. Во-первых, это различия в механизме крепления и подшипнике. Большинство компаний используют схему, когда-то предложенную Eterna: подшипник на пяти стальных шариках. Но в последние годы некоторые компании стали заменять сталь на керамику, обладающую меньшим трением и повышенной износостойкостью. Второй узел существенных различий — передача между сектором и барабаном. Механизмы автоподзавода делятся на однои двунаправленные. Первые передают вращение на барабан при движении сектора только в одном направлении: по или против часовой стрелки. При этом обратное движение он совершает вхолостую. В отличие от них, двунаправленные системы заводят часы невзирая на то, куда крутится сектор. Для реализации этого используются или храповые колеса, или, что чаще — специальные реверсивные муфты. Двунаправленные схемы потенциально эффективнее, однако спор между сторонниками двух систем не утихает до сих пор. Дело в том, что реверсивная муфта, являющаяся основой двунаправленных конструкций, требует определенного времени на переключение с одного направления на другое, поэтому при смене направления вращения сектора часть своего пути он проходит вхолостую. И чем активнее машет руками владелец часов, чем чаще сектор меняет направление вращения — тем больше у него холостой пробег.

 

Как правило, каждый производитель в каких-то калибрах использует однонаправленную систему, в каких-то — двунаправленную. Например, используемые в основной массе швейцарских часов калибры ЕТА 2824 и 2892 относятся к двунаправленным, а 7750 — однонаправленный калибр. Обычно владелец часов редко задумывается о конструкции их механизма. Однако тем, кто хранит их в специальных шкатулках для подзавода, знать об этом необходимо, чтобы выставить правильный режим работы двигателей.

 

Премьера Базеля-2012: Perrelet Peripheral Double Rotor с мануфактурным калибром P-341 с периферическим внешним ротором

В 1959 году Seiko предложила конструкцию Magic Lever («волшебный рычаг»), позволившую предельно упростить и уменьшить габариты механизма автоподзавода и одновременно обеспечить его максимальную эффективность. Ключевой деталью механизма стала вилка особой формы, одной стороной «обнимающая» эксцентрик, расположенный на оси сектора, а другой толкающая храповое колесо. При минимуме деталей (сектор, рычаг и храповик) конструкция обеспечивала завод пружины при движении сектора в любую сторону. Минусом схемы является высокая нагрузка на рычаг и храповое колесо, что требует использования особых материалов. Аналогичная схема применена в калибре TAG Heuer 1887.

 

Механизм 1f4 от Loiseau настолько сложен, что оснащен двумя периферическими роторами

На эту конструкцию похож автоподзавод Пеллатона, используемый во многих механизмах IWC. Однако швейцарские мастера пошли на существенное усложнение модуля: простая вилка здесь превратилась в трехслойный «пирог» из рычага специфической конструкции и двух толкателей. Толкатели имеют небольшой свободный ход относительно рычага, что снижает их износ. Еще одно отличие состоит в том, что рычаг соединен с эксцентриком не напрямую, а через рубиновые ролики. Калибры IWC обладают еще одной интересной особенностью — амортизаторами сектора автоподзавода. Дело в том, что сектор представляет собой достаточно массивную деталь, инерция которой настолько велика, что при серьезных ударах способна повредить крепление, подвес или другие детали. Инженеры IWC разместили по контуру механизма несколько пластиковых амортизаторов, призванных в случае ударов погасить негативное воздействие.

Знаменитая ременная передача и линейный груз автоподзавода из вольфрама в концепте Monaco V4 от TAG Heuer

Видишь суслика? Пока дизайнеры думают, как бы сделать мельтешащий сектор автоподзавода максимально броским, конструкторы пытаются решить прямо противоположную задачу: убрать его с глаз долой. По их мнению, эта железяка отъедает пространство и закрывает самое интересное в часах — собственно механизм. Наиболее прямолинейно к вопросу подошел Виани Альтер: не меняя ротор принципиально, он выполнил его из прозрачной пластины, к краю которой крепится груз. Благодаря такому решению владелец часов может насладиться отделкой колес, мостов, работой баланса.

 

Более серьезно к вопросу отнеслись мастера Carl F. Bucherer, которые использовали в калибре А1000 круговой, или так называемый периферический ротор. Он представляет собой легкое кольцо, обрамляющее механизм по внешнему контуру, на один из участков которого прикреплен тяжелый груз, заставляющий его вращаться при движениях руки. В калибре Carl F. Bucherer A1000 внутренняя часть кольца снабжена зубьями и связана с колесной передачей, идущей к барабану. Между прочим, и здесь не обошлось без пионера автоподзавода — Perrelet. Дело в том, что эта конструкция была изначально разработана для Carl F. Bucherer фабрикой, принадлежащей Festina Group, в которую входит и марка Perrelet. И в этом году было решено восстановить историческую справедливость: на выставке в Базеле была представлена модель Perrelet Peripheral Double Rotor с новым мануфактурным калибром P-341, построенным по аналогичному принципу.

 

Однако существуют и другие варианты передачи. Например, еще в 1960-х на угличском заводе «Чайка» шли разработки механизма с периферийным ротором, где внутренняя часть кольца была выполнена в форме не правильной окружности, а как бы волнистой. Эти волны заставляли двигаться вперед-назад специальный рычаг, который через храповое колесо заводил барабан. Обе схемы обеспечивают двунаправленную работу и не съедают высоту механизма.

 

Но дальше всех пошли в компании Loiseau, основанной знаменитым мастером Домиником Луазо. Он решил собрать в модели 1f4 максимальное количество известных функций: турбийон, репетир, уравнение времени, вторую часовую зону, сплит-хронограф и так далее. В результате получились настолько сложные часы, что создатель не смог разместить все индикаторы на одном циферблате и сделал их двусторонними. А между циферблатами и стеклом с каждой стороны часов скользят два периферических ротора. Один из них заводит главную пружину, второй — пружину звукового модуля. Причем оба ротора интегрированы столь искусно, что, не зная об их существовании, заметить их непросто. Получается, что автоподзавод в часах не виден, но он есть.

 

В долгожданной Corum Golden Bridge Automatic установлен калибр CO313 с линейным автоподзаводом из платины

Круговое вращение груза автоподзавода является самым популярным, но не единственным вариантом. Чтобы подчеркнуть необычность механизма V4 и его связь с автомобильной тематикой, компания TAG Heuer использовала груз, движущийся линейно. Ременные передачи этих часов вызывают ассоциацию с двигателем автомобиля, а снующий вверх-вниз груз напоминает поршень.

 

Похожее решение пришлось в прошлом году использовать конструкторам Corum при проектировании калибра CO313 для модели Golden Bridge Automatic. Традиционный вращающийся сектор просто испортил бы все впечатление от этих великолепных часов. А платиновый брусок, двигающийся по задней стенке прозрачного корпуса, органично вписался в дизайн единственного моста механизма.

Самое полезное усложнение Модуль автоподзавода, увы, так и не стал вечным двигателем. Но зато он стал самым полезным усложнением, используемым в механических часах. В какой-то степени он даже пострадал от этой полезности, ведь его рассматривали именно как функциональный элемент, стабильно выполняющий свои задачи, и не особенно стремились к созданию чего-то нового в этой области. Все изменилось в наши дни, когда внимание и к функциональным, и к просто красивым инновациям в часах достигло пика. Часовщики вспомнили, что и этот модуль может быть переработан и улучшен. И как знать, может быть, завтра мы все-таки увидим в часах настоящий вечный двигатель?

 

Опубликовано в журнале "Мои Часы" №5-2012

mywatch.ru

Часы будущего: Какими они будут? / Статьи / MyWatch - Сайт журнала Мои часы

15/04/2003

На рубеже тысячелетий люди часто задумываются о том, какое будущее их ждет? Предсказать будущее можно, вычислив его контуры по отдельным предметам - например, по часам

Часы будущего На рубеже тысячелетий люди часто задумываются о том, какое будущее их ждет? Предсказать будущее можно, вычислив его контуры по отдельным предметам - например, по часам. Давайте подумаем, о часах будущего – какими они будут, какие функции на себя возьмут, изменится ли отношение людей к часам и к самому времени.

Прежде всего необходимо определиться, нужны ли будут человеку будущего часы как таковые, а если "да", то какие. Позицию нашего журнала демонстрирует само название этой статьи: мы уверены - часы были, есть и будут. Ведь они - элемент системы, которую мы просто вынуждены носить с собой, чтобы приспособиться ко все более усложняющейся и уплотняющейся информационной среде.

Часы возьмут на себя функцию средства адаптации человека к информационной среде, роль посредника между человеком и окружающим миром. Чем они, пусть в меньшей (по сравнению с будущим) мере, являются уже сейчас, помогая нам организовывать и координировать распорядок дня, профессиональную деятельность, досуг и контакты.

А через пару десятков лет роль часов, как помощника, организатора и координатора возрастет стократно. Они превратятся в индивидуальную систему всеобщей коммуникации.

Все свое ношу с собой С помощью каких средств общается с внешним миром человек сегодня, что он с собой носит? Часы, очки, ключи, авторучки, документы, записные книжки, бумажник, таблетки и т.п. - то есть массу монофункциональных предметов. Так вот задача часов, как индивидуальной системы всеобщей коммуникации, объединить в себе множество функций, среди которых, конечно же, найдется и место индикации времени. Персональный электронный офис на запястье будет выполнять функции удостоверения личности, автомобильных прав, пластиковой банковской кредитки, ключа к дому и авто, страхового полиса, компьютера.

Ход таких часов будет контролироваться сигналом единого информационного банка, оттуда же на циферблат будет поступать сведения самого разнообразного характера: биржевые котировки и политические новости, статьи из энциклопедий и расписания движения транспорта. Разумеется, часы будущего смогут не только принимать, но и создавать и передавать информацию, в том числе аудиовизуального характера. И для этого вовсе не обязательно снабжать их микроклавиатурой, управлять которой сложно - достаточно научить их распознавать голосовые команды, что уже умеют современные компьютеры и продвинутые мобильные телефоны.

Кроме того, часы смогут не только принимать сводки гидрометцентров, но и самостоятельно прогнозировать погоду, контролировать температуру тела и состояние окружающей среды - уровень загрязненности, загазованности, радиации и прочих врагов здоровья индивидуума.

А еще такие часы смогут с помощью импульсов усыплять или пробуждать ото сна, возбуждать аппетит и прочие жизненноважные инстинкты, контролировать частоту сокращения сердечной мышцы и давление, вовремя впрыскивать лекарства...

Каждому - свое Разумеется, не всем понадобится столь широкий спектр возможностей, а кому-то и этих функций будет не хватать. Для оптимального общения с окружающим миром, человек должен сам выбрать необходимый ему набор функций и свойств наручной персональной системы. Выбор этот определится профессией, возрастом и полом владельца. Часы повара должны отличаться от часов бизнесмена, врача, спортсмена или летчика.

Последнему непременно потребуются часы, оснащенные модулями с GPS, спидометром, альтиметром, барометром. Няньке эти усложнения не нужны (во всяком случае на работе). Куда больше ее заинтересует, скажем, модуль, способный воспроизводить голоса птиц и животных, а также веселый теплый дизайн.

Кстати, уже сейчас сборка часов напоминает конструктор: базовая модель усложняется дополнительными модулями. А покупатель в магазине выбирает, исходя из собственных интересов и средств, какие часы ему нужны.

То есть налицо демассификация производства, и скоро часы будут делать исключительно на заказ, как во времена позднего Средневековья. Но если тогда часы делались раз и навсегда, то в будущем ничто не помешает той же няне, если она на досуге любит выписывать в небе фигуры высшего пилотажа на одномоторном самолете, вынуть из модульной ячейки устройство с голосами и вставить вместо него авиационный модуль.

Целевая функциональность часов будет выражаться и в том, что человек сможет заменять не только модули, но и циферблат с браслетом в зависимости от настроения или мероприятия, которое он намерен посетить вечером. Разумеется, столь умные часы просто обязаны не бояться воды и пыли, жары и морозов, электромагнитных полей и механических повреждений. А вопросы ухода за часами должны волновать владельца меньше всего. Здесь мы подошли к технологиям будущего.

Вечные часы Вообще-то, борьба за то, чтобы человек обращал внимание на часы, только когда ему это необходимо, ведется давным-давно. Именно поэтому люди научились делать сначала более или менее точные часы, затем уменьшили их размеры, придумали автоподзавод, кварцевый резонатор, батарейки с 10-летним сроком службы, а затем и технологии Eco-drive, Spring-Drive, Kinetic и Autoquartz.

Два года тому назад Omega выпустила механические часы с коаксиальным спуском, снабдив их владельцев памяткой: "Вскрывать раз в 25 лет". Точность хода механических часов постоянно повышается с помощью изготовленных из новейших сверхпрочных сплавов деталей, таких устройств, как динамограф, турбийон с амортизирующей гармошкой (Royal Oak Concept от Audemars Piguet). Кварцевые контролируются радиосигналами точного времени... В общем все идет к тому, чтобы часы в скором будущем стали абсолютно автономным точным и неуязвимым прибором.

Да, золото и платина ценятся за свою невероятную устойчивость к коррозии, но часовщики уже сейчас предпочитают использовать их в основном в качестве элементов оформления. Те же Royal Oak Concept сделаны из алакрита-602 - новейшего сплава кобальта, хрома, вольфрама, железа, кремния и углерода. Специалисты назвали его прототипом часового металла будущего. И подобные эксперименты будут продолжаться. Производители все более совершенных гоночных велосипедов и болидов "Формулы-1" синтезируют для своей продукции новые молекулы. На молекулярном уровне ведут поиски оптимальных сплавов и конструкторские лаборатории крупнейших часовых производителей.

Но запасы металла на Земле ограничены. Человечество стремительно растет, и, если люди не научатся осваивать недра соседних планет, землянам грозит металлический кризис. Размышлять о будущем, забывая об экологических аспектах, - моветон. В связи с этим большие перспективы в часовом деле имеют неметаллические материалы.

Ювелирная игра Информационная функциональность никогда не отнимет у часов древнюю и не менее важную функцию – символическую - быть украшением. В конце концов наручные часы вытеснили с запястья украшение и долгое время воспринимались как браслет с неким механизмом. Часы служили, служат и долго еще будут служить знаком социального статуса и богатства владельца.

В пользу выживания традиционных часов в ювелирном исполнении говорит и такой факт, что смена часовых поколений никогда еще не приводила к полному уничтожению прежних стандартов: мы до сих пор, хотя и не часто, но пользуемся и песочными, и водяными, и солнечными часами. В разгар кварцево-механической войны конца 70-х - начала 80-х гг. прошлого столетия всему миру казалось, что электронная эстетика станет эстетикой XXI века. Но этого не произошло, более того, digital-дизайн вновь оказался в тени традиционного.

Наиболее перспективное направление развития ювелирных часов, на мой взгляд, - минитюаризация. Каждый год появляются механизмы все меньших размеров. Miyota уже делает механизм размерами 5х6 мм и это не предел. Если сейчас драгоценные камни украшают часы, то недалек тот день, когда сами часы окажутся в большом драгоценном камне, как древние насекомые в янтаре. Не утратят часы и функций красивой дорогой искусной игрушки.

Согласитесь, трудно наиграться часами Westminster Carillon Tourbillon Jaquemarts Minute Repeater Genghis Khan от Ulysse Nardin - с турбийоном, репетиром и жакемарами в виде сражающихся воинов монгольского Повелителя Вселенной.

Это сейчас «Чингисхан» стоит 700 тысяч долларов. С годами цены на изделия такого уровня будут непременно снижаться. Всего 10 лет тому назад технологии находились на таком уровне, что все вместе взятые часовщики изготавливали несколько штук турбийонов в год. Сейчас это чуть ли не массовый продукт: по некоторым сведениям, ежегодно выпускается около 20 тысяч часов с турбийоном.

Но это обстоятельство тем не менее не грозит эксклюзивным часам. Часовщикам есть к чему стремиться: ну хотя бы создать наручный вариант творения фирмы Patek Philippe - знаменитого карманного Star Caliber 2000 с 21 дополнительной функцией. А уж этими часами будет не просто трудно – невозможно наиграться. Знаете за сколько был продан в 2000 году на аукционе предшественник Star Caliber - Patek Philippe Graves, изготовленный еще в 1933 году? За 11 миллионов долларов. Это самая дорогая игрушка в мире. Она не просто бессмертна – она вечна.

Какое у вас время? Увлекшись описанием будущих индивидуальных систем всеобщей коммуникации, профессиональной функциональности, технологий, материалов и декоративного потенциала приборов времени, чуть не забыл о том, что лет через 30-50 люди могут изменить отношение к самому времени.

С развитием цивилизации темпоральное мышление – то есть отношение человека ко времени, ощущение времени, его «цена» - менялись. Люди стали отличать линейное время от циклического, абсолютное от относительного, объективное от субъективного. И как раз развитие общества, изменение темпорального мышления, эволюция человеческих потребностей, а не техника сама по себе, являются главным двигателем прогресса приборов времени.

Когда-то человеку хватало календаря, чтобы ориентироваться во времени и знать, когда сеять, а когда жать. Затем появились часы с одной часовой стрелкой и точностью +/-полдня. Сейчас людские судьбы определяют тысячные доли мгновения.

А о том, что помимо астрономического, есть еще и психологическое и биологические время, знает каждый школьник. Как и то, что у каждого человека – свой единственный и неповторимый ритм жизни. Все это позволяет мне без доли сомнения заявить, что скоро появятся часы, которые будут подсказывать человеку, когда есть, пить, работать, отдыхать, спать… Замечательные и очень нужные между прочим часы.

А вот некоторые оригиналы, вроде философа-дизайнера Карла Герстнера, предлагают определять время не по цифрам и стрелкам, а по цветам. Герстнер с помощью Rado даже выпустил концепт таких часов - Carpe Diem. Трудно сказать, приживутся ли в будущем такие часы. Возможно, разделение труда когда-нибудь и доведет до того, что художники станут ориентироваться во времени по цветам, а музыканты, скажем, по нотам и т.д. Но сомневаюсь, что это случится в обозримом будущем.

Другие оригиналы утверждают, что в будущем произойдет унификация времени. В их понятии это означает измерение его по метрической системе. Логика в их рассуждениях, безусловно, есть. Почему, например, час состоит из 60 минут, минута - из 60 секунд, а те в свою очередь и 10 десятых секунды. «Давайте все измерять десятками и сотнями, - предлагают они. – Пусть на циферблате будет не 12, а 10 часов, и соответственно в сутках - 20 часов».

Может, кому-то и впрямь, такое предложение кажется перспективным. Но как только начинаешь в него вдумываться, возникает чувство протеста: стоит ли городить в людских умах огромный огород, ради мифического удобства в расчетах? Если пойти на поводу у реформаторов, мы, например, получим 200 000 секунд в сутках вместо нынешних 84 600. И что прикажете делать - сокращать существующий секундный стандарт в 2,31481 раза и искать новый эталон?

 Или идти до конца и переходить на десятичный календарь – 10 дней в месяце, 10 месяцев в году? Все равно не получается: в новом году будет 20 миллионов секунд ровно. И как их приводить это количество в соответствие с нынешними 31 536 000 секундами в год? Впрочем, это уже не рассуждения о будущем, а какая-то утопия.

Опубликовано в журнале "Мои Часы" №2-2003

mywatch.ru

---

Смотрите также

• 
  Журнала кадровое дело
• 
  Журнал статья научная
• 
  Журнал с девочками
• 
  Устные журналы это
• 
  Журнал в университете
• 
  Текст из журнала
• 
  Журнал по немецки
• 
  Вводный инструктаж журнал
• 
  Журнал личный кабинет
• 
  Журнал it эксперт
• 
  It эксперт журнал