Это интересно
- ОКД
- ЗКС
- ИПО
- КНПВ
- Мондиоринг
- Большой ринг
- Французский ринг
- Аджилити
- Фризби
Опрос
Полезные ссылки
РКФ
Все о дрессировке собак
Стрижка собак в Коломне
Поиск по сайту
Отрок.UA: до самой сути. Журнал отрок ua
Отрок.UA: до самой сути
фев. 17, 2015 | 10:37 am
Анна ЛеликЛюдей, сознающих свою свободу, умеющих ею пользоваться во благо себе и другим и помнящих, что свобода личная заканчивается там, где начинается свобода другого, не так уж много. Большинство из нас живёт в «безграничном» пространстве, причиняя боль себе и другим, словно дикобразы, которые в поисках тепла жмутся друг к другу, но лишь больно ранят своими колючками. Далее...
Ссылка | | Поделиться
фев. 12, 2015 | 11:04 pm
Дмитрий ЗабелинКто же знал, что ждать придётся так долго! Он ждал, а вокруг уходили один за другим родные, друзья, враги. И незаметно старик остался один. И даже не заметил, как стал стариком. А потом не заметил и того, что забыл о том, что он не всегда был стариком. И очень скоро настало время, когда открывать глаза перестало быть необходимостью. Далее...
Ссылка | | Поделиться
фев. 10, 2015 | 11:05 am
Священник Анатолий ЖураковскийГлавное — о Нём помнить. В сутолоке жизни, в гаме и шуме, в суете, о Нём, о Нём не забывайте, и тянуться, тянуться к Нему и открывать душу Ему, всю целиком. Чтобы Он близко был, ближе тела, ближе всего, — в этом вся суть, это единое на потребу. Далее...
Ссылка | | Поделиться
фев. 5, 2015 | 11:06 pm
Пётр Ильич Чайковский. Спящая красавица. Густав Малер. Симфония № 4. Арканджело Корелли. Op. 6. №8. «Christmas Concerto». Альфред Шнитке. Concerto grosso № 1. Далее...
Ссылка | | Поделиться
фев. 3, 2015 | 01:06 am
Максим ШмыревПраздники, многочисленные, весёлые, с пробками, вылетающими из горлышка бутылок шампанского, с боем курантов, с запахом мандаринов; со свечками рождественской службы, светящимся сугробом у церкви, где в снегу вылеплены ясли Спасителя, а вокруг стоят фигурки волхвов с золотом, ладаном и смирной, Богородицы и святого Иосифа… Эти праздники закончились. Кажется, что вторая половина января — тусклое, скучное время, такой своеобразный «понедельник» нового года. Далее...
Ссылка | | Поделиться
янв. 29, 2015 | 11:02 pm
Андрей ЕвковЗа последнее время глобальных изменений на фронте не произошло. Однако, несмотря на отдельные наши достижения, сохраняется тенденция к постепенной утрате нами занимаемых позиций и к потере личного состава. Вовсю свирепствует эпидемия вируса «amartia» — особенно активно личный состав заражает друг друга через медиа-носители, но это пока не удаётся предотвратить. Далее...
Ссылка | | Поделиться
янв. 27, 2015 | 01:04 am
Андрiй СмирновРождественское чудо Джонатана Туми (2007). Спасти мистера Бэнкса (2013). Чарли и шоколадная фабрика (2005). Кино про Алексеева (2014). Далее...
Ссылка | | Поделиться
янв. 20, 2015 | 01:07 am
Мои милые, грех, который особенно тяжело было бы мне видеть в вас, это зависть. Не завидуйте, мои дорогие, никому. Не завидуйте, это измельчает дух и опошляет его. Если уж очень захочется что-то иметь, то добывайте и просите у Бога, чтобы было желаемое у вас. Но только не завидуйте. Мещанство душевное, мелочность, дерзкие сплетни, злоба, интриги — всё это от зависти. Далее...
Ссылка | | Поделиться
янв. 16, 2015 | 06:57 am
Наталья ТихоноваЗа окном январь, и календарь пестрит красными клетками. А значит, есть шанс, что в этом месяце у нас будет больше Неба. Ведь праздники явление небесное: они раскрывают в человеке божественные черты, выявляют самое настоящее, самое лучшее в нём. Праздник немыслим без выхода за пределы собственного “я”, без стремления навстречу другому. Отсюда традиция собираться вместе, отсюда же потребность одаривать друг друга. Далее...
Ссылка | | Поделиться
янв. 14, 2015 | 01:18 am
Святитель Николай СербскийСсылка | | Поделиться
otrok-ua.livejournal.com
Почему я?!: Журнал «Отрок.ua»
«Петренко, к доске!» Думаю, несложно догадаться, что подумает в этот момент Петренко, а то и вслух произнесёт. Внеклассное чтение продинамили все. А попался он. «И почему сразу Петренко?! Я что, крайний?!»И так всю жизнь — мы постоянно оказываемся в сложных ситуациях, когда из тёмных глубин горла вырывается неподконтрольный крик: «Почему я?!». Но кому бы мы его ни адресовали, это всегда обида — на Бога.
— Нет, Таня занята.
— Почему это я занята? У меня каникулы! — увлажняющийся слезами голос выражал всё Танино возмущение.
— Танечка, ну что ты устраиваешь здесь? Ты же знаешь, тебе нужно бабушку Груню покормить и прополоскать её подгузники. Вот тарелка с её кашей, давай, иди.
— Ну почему, ну почему я?! — и слёзы прорывали плотину...
Младшего пятилетнего братишку бабушка не трогала, а вот двенадцатилетняя Таня должна была тратить время каникул на парализованную прабабушку. В комнате старушки воцарились камфара и тоска, а форточка пропускала дразнящие ароматы августа и шум детской игры. По-деловому выкрикивал что-то москвич Никита, и его голос тут же обрамлялся хохотом красавицы Оксанки. Сквозь слёзы окно казалось Тане акварельным. А прабабушка Груня так медленно, так медленно проглатывала кашу... А потом ещё те пелёнки... «Все гуляют, а я тут сижу. За что? Почему, почему у всех лето как лето, а я хлорку нюхаю?»
В зной, когда бабушки и братик засыпали, Таня забиралась на крышу погреба, которую венчали кроны белого налива, и в прохладной душистой тени перечитывала книгу «Тимур и его команда». Это был чудный рассказ о ватаге мальчишек, которые тайно помогали по хозяйству вдовам и старикам дачного посёлка, защищали их сады от налётов хулиганья. Таня была влюблена в Тимура, ей очень хотелось в его боевую команду. Когда Тане было девять, она, как Тимур, даже писала ультиматум местным подросткам, которые курили под забором бабушкиной усадьбы. Эх, как жаль, что эти куряки ничего не воровали в соседских садах. В ультиматуме пришлось требовать, чтобы они бросили курить, пока забор не спалили. А вот помогать было некому — одиноких стариков в Танином посёлке, увы, не было.
Каждый раз крик души «Почему я?!» вырывался, когда, вопреки Танинным ожиданиям, на неё обрушивались неожиданные требования, нудные обязанности... Но когда Тане вдруг внезапно фартило, вопрос «почему я?», «за что это мне?» словно терялся в складках счастья-клёш. Вот получила Танька «на шару» зачёт — и здорово! Как новые туфли от бабушки. Внезапная и незаслуженная награда никогда не вызывала ощущения несправедливости — «за что это мне?». А вот незаслуженное наказание сопровождалось резкой обидой на «злую долю».
Правда, в детстве Таня часто замирала от мысли — как же ей так повезло, что она родилась не на капиталистическом западе, где есть богатые и бедные. Но после перестройки мысли её изменились с точностью до наоборот: «Ну почему я не родилась в Америке! За что такая невезуха?!». Этот вопрос не давал ей покоя, не утихал до тех пор, пока смертоносный ураган Катрина не прогулялся по Миссисипи.
Когда Таня выросла во взрослую тётю, вопрос «почему я?» перекочевал к её дочерям, вероятно, по наследству. Вот старшая Дарья, после настойчивого требования, потащилась на кухню убирать стол после семейного ужина. А там, под тарелкой в углу, — скользкие шкурки от слив... Младшая Сонечка оставила. «Почему я должна это делать?!» — с отвращением кричит Дарья. Тут же услужливая память напомнила ей другую несправедливость — когда все её друзья валят на дискотеку, Дарья с родителями торчит в огороде, выбирает картошку... Рыдания разразились сами собой. Жалкая судьба! Дарья закрылась в своей комнате, чтобы просмаковать праведную истерику.
Маму Таню страшно расстроило поведение дочери, и она в поисках утешения позвонила подруге. А та ей сказала, что, ну честно, не представляет, как объяснить подростку, почему он должен вытирать стол за слюнявой малолетней сестрёнкой, если... не рассказать ему... о Христовых заповедях.
Тем временем Дарья, нарыдавшись вдоволь, утешалась просмотром трилогии о человеке-пауке. Дарья, конечно, не догадывается, что человек, хотя и паук, романтичен так же, как Тимур из маминого детства — он делает добро скрытно и бескорыстно спасает жизни. «Вот бы пробраться к кому-то в дом, тайно, и кого-то спасти!». Дарья начала мечтать о себе необыкновенной — и совершенно успокоилась...
Сериал о династии «Почему я?!» можно продолжать до бесконечности. Дарья выйдет замуж, родит деток, а режиссёры создадут новые произведения о недостижимых героях, которые совершают подвиги ради других и остаются в тени, и жизнь будет тянуться и тянуться, несправедливая и скучная.
В детстве трагические вопросы «почему я?» обычно направлены ко взрослым. На маму дулись все, случалось. И от учителей в школе несправедливые обиды каждый претерпел. Кто-то вспоминает эти случаи с улыбкой, кто-то до сих пор живёт под влиянием не отпущенных обид.
Всё-таки, взрослея, мы научаемся мужественно принимать удары бытовых требований и домашних неурядиц. Но вопрос «почему я?!» не исчезает. Для него появляются новые, нешуточные причины. Когда изменяют любимые, когда предают друзья, когда поражают смертельные болезни, когда умирают невинные дети — вопрос «Почему это со мной происходит?» становится настоящей, ненадуманной драмой и неспроста упирается в Небо. Человек не находит ответа на вопросы «за что это мне?», «почему я?!», «в чём моя вина?». И обижается... на Бога.
Мы не знаем, не воскликнул ли в сердце своём: «Почему я?!» — киринеянин Симон, когда римские солдаты заставили его нести Крест Господень. Но мы знаем, что даже праведный Иов многострадальный, если очень сильно упростить, взывал к Богу так: «Без обид, но меня-то за что?!».
Православные верят, что на такие страшные вопросы Бог откроет ответ — каждому в своё время. Но как выдержать такие горестные события без помощи Церкви — даже думать опасно.
Церковь учит, что на пути к спасению вопрос «Боже, почему я?!», «за что это мне?» заменяется другим вопросом — «зачем это мне?». Что длань Господня ведёт только ко спасению: через все тяготы, трагедии, испытания, лишения — ко спасению. Если в это не верить в годину горя, то можно сойти с ума.
В арсенале чудодейственных ответов Православной Церкви есть и житейские советы, как принимать ситуацию какой-либо несправедливости. Вот некоторые из них. «Злых обидчиков нужно прощать, потому что Бог их посылает — для нашего исправления». Вот бы вместо вопроса «почему сразу я?!» каждую неожиданную обиду принимать как звоночек сверху, напоминание о собственном недостоинстве. И не забывать ни при каких обстоятельствах: «Всё послано Мною для исправления души твоей. От Меня это было».
Вот ещё полезное рассуждение: знают ли злые, что они злые? А ведь девяносто процентов из ста действительно и не догадываются. Часто нам кажутся злыми те, кто стремился сделать для нас что-то благое. Чаще всего зло, которое мы терпим от своих близких, — это не преднамеренное зло, а неуклюжее добро, медвежья услуга:
Вот Мишенька, не говоря ни слова,Увесистый булыжник в лапы сгрёб......И, у друга на лбу подкарауля муху, Что силы есть — хвать друга камнем в лоб!
Если повезло пережить подобный удар, то с Медведем придётся потолковать без сантиментов, пока он не «услужил» насмерть более слабого, чем вы.
Если пропали, утеряны или украдены деньги, мудрые люди шутят: «Спасибо, Господи, что взял деньгами!». Так принимать все обиды и несчастья — это уже подвиг подвижника. Куда мне, грешной? Но Христос требует не только от святых принимать Его волю с благодарностью. И помогает не только святым, но всем, кто искренне пытается выполнить все Его заповеди.
Лейтенант Петров, герой симоновской поэмы «Сын артиллериста», не спрашивает: «Почему я?!». Майор Деев сам, сдерживая слезу, объясняет своему приёмному сыну, почему именно он должен рискнуть собой, чтобы выручить всех:
— Так вот, как отец, раз вышлоНа жизнь и смерть воевать, Отцовский мой долг и правоСыном своим рисковать, Раньше других я долженСына вперёд посылать.
Константин Симонов был знаковым писателем атеистического государства, но стихи его наполнены библейской высотой: отцовский долг в роковые времена — жертвовать своим сыном для спасения других.
Возможно, инстинктивный крик души «почему я?!» — это сигнал, что Бог от нас, как от Своих детей, требует бескорыстного подвига ради других.
И для каждого подвиг — разный. В меру сил. Для кого-то подвиг — перепеленать парализованную бабушку, когда за окном веселится беззаботное лето, для кого-то — убрать со стола противные шкурки, для кого-то — выдержать испытания публичного выступления, для кого-то — простить обиду, когда простить вроде бы невозможно...
От каждого в его маленьком подвиге требуется преодоление, терпение и любовь. И если нам так сложно безропотно послужить ближним, значит, мы ещё не доросли ни до подвигов Ильи Муромца, ни даже до подвигов человека-паука. Справимся с мусорным ведром — глядишь, Бог нам вручит возможность какого-либо поступка повыше.
otrok-ua.ru
На этом пути не будет легко: Журнал «Отрок.ua»
Собеседник «Отрока» — Блаженнейший Митрополит Онуфрий
О живых святых, апробированных христианах и условиях нашей духовной победы
— Ваше Блаженство, идя учиться в семинарию, вы, как сын священника, знали о гонениях на Церковь, на духовенство и верующих. Неужели у вас не было сомнений, стоит ли подвергать риску своё будущее?
— Дни моей юности, молодости — это было жестокое атеистическое время. Боролись с Богом, с верой, со всем духовным. Священники, их дети и те, кто ходил в храм, считались людьми второго или третьего сорта; над ними глумились, смеялись, их презирали, оскорбляли на всех уровнях — начиная с каких-либо официальных мероприятий (собрания молодёжи, рабочих на фабрике или колхозников) и заканчивая школой и улицей. Это считалось нормой, и мы к этому привыкли.
Конечно, в глубине души бывало обидно, но сожаления или желания изменить себя только ради того, чтобы перестали издеваться, не возникало. Можно было отказаться от Бога, перестать ходить в церковь — оскорбления прекратились бы. Но таких мыслей не было никогда.
И прежде чем поступить в семинарию, я много об этом думал, внутренне себя готовил. Меня тянуло на этот путь, и я понимал, что на этом пути не будет легко, что чисто по-человечески меня ожидают позор и поношения. Но не этого я боялся. Страшно было, что не поступлю. Что приеду домой, и надо мной будут смеяться, мол, хотел стать попом, а мозгов не хватило. Так что для себя я решил, что если не поступлю, назад не возвращаюсь. Останусь в монастыре, буду нести послушания, готовиться и поступать на следующий год. Вот такие были у меня тыловые планы на крайний случай.
— Встречались ли вы с кем-нибудь из исповедников веры, ныне уже прославленных в лике святых или ещё не канонизированных?
— Встречался, и со многими! Кто в те времена ходил в церковь, все были сплошь примерами. Все — люди достойной жизни, такие апробированные христиане. Действительно яркие, исключительные личности, неоспоримый образец совершенства христианского.
Архимандрит Кирилл (Павлов), под духовным руководством которого мы жили в Троице-Сергиевой лавре. Святой при жизни: так все считали. Ему об этом, конечно, не говорили, потому что сказать такое — значит, человеку навредить. Но его жизнь вся была на виду, прозрачная. Он ничего не делал за закрытыми дверями. Келия его никогда не закрывалась, и лишь когда он ложился отдыхать, то запирал дверь на замок — иначе бы просто не смог восстановить силы, потому что люди шли к нему непрестанно. Его жизнь для всех была как на ладони, и при этом ни одного неправильного действия, немощного поведения с его стороны мы не видели. Всё было растворено любовью к Богу, к людям, и этим он жил: служил Богу и ближним. Очень яркий пример живого святого, которого я лично видел, и словеса которого слышал своими ушами.
Помню одну семью... Миряне, тоже святые, особенные святые! Жили они в Первоуральске, в Свердловской области. Две родные сестры — обе девы, замуж не выходили. Одну звали Евлалия, другую — Параскева. По фамилии Сироткины. Они приезжали к нам в лавру на богомолье, там я с ними и познакомился. Евлалия была немощная от рождения, не работала. А Параскева трудилась на большом предприятии. Как верующую, её, наверное, притесняли, но она так себя вела, что в глубине души все её уважали. Она была наполнена любовью, всем помогала, всех жалела — хоть верующий человек перед ней, хоть нет.
Когда-то случилась такая история. Одна женщина с завода, где работала Параскева, шла домой после второй смены, в двенадцать часов ночи. Зашла в тёмный переулок, как вдруг видит: какой-то мужчина стал её преследовать. Она ускорила шаг, и он ускорил, она побежала, а он — за ней. Она поняла, что тот хочет над ней надругаться, и начала кричать: «Бог Сироткин, помоги мне!». И мужчина пропал.
— Прямо как библейское «Бог Авраама, Исаака и Иакова»...
— Вот таких людей я знал.
— Ваше Блаженство, известно, что делами против священнослужителей занималось целое отделение в органах госбезопасности. Что мог простой человек противопоставить этому отточенному репрессивному аппарату?
— Только личное мужество. Ведь то была огромная машина, хорошо налаженная, хорошо финансируемая, и противиться ей хоть на юридическом, хоть на экономическом уровне было невозможно и бесполезно. Противостоять ей можно было только мужеством.
— Испытывали ли вы притеснения на себе? Как удалось это преодолеть?
— Честно говоря, с увещеваниями отказаться от веры ко мне не приходили.
Помню только один случай. Когда поступал в духовную семинарию, надо было пройти медкомиссию — очень строгую, как в военном училище. А я в детстве перенёс болезнь лёгких. Давно уже вылечился, всё было нормально, но на рентгене нашли какие-то следы этой болезни и отправили меня на обследование в городскую больницу. Я пришёл, врач-пульмонолог, женщина, делая обследование, начала уговаривать. «Вот, ты такой молодой человек, тебе бы работать на каком-то предприятии — вот ты был бы счастлив. Мы бы тебе помогли поступить в вуз, ты бы учился и стал ещё счастливее...» Я молчу, ничего не отвечаю, а про себя думаю: «Господи, да я только с предприятия приехал, но счастья там не нашёл. И в вузе три года проучился и тоже счастливым там себя не чувствовал».
Хорошо, что я промолчал, ибо к любому слову можно было придраться, а к молчанию — нет. И она поговорила-поговорила да и умолкла.
— Вы ведь не только с живыми святыми пересекались. В 1992 году вам довелось в Киево-Печерской лавре обретать мощи священномученика Владимира (Богоявленского). Первый новомученик Церкви Христовой, и время обретения его мощей пришлось также на апогей давления государства... Можете рассказать, что вы чувствовали, когда приступали к этой святыне? О чём тогда думали?
— Помню, когда раскрыли крипту в Крестовоздвиженском храме, то спустились вниз и при свете свечей и фонариков в полумраке стали искать, что там и где. И вдруг нащупываю на крышке гроба Священномученика четыре каких-то шара. Думаю, что такое?! Что за шары такие — может быть, тогда были особенные гробы, которые сверху украшались шарами.
Крышку сняли, а под ней какая-то стружка. Потом только нащупали мощи. И поняли, что гроб... перевёрнут. Где-то мы читали, что когда Священномученика хоронили, так спешили, что гроб как-то неосторожно опускали, он упал и перевернулся. Так не стали и поднимать: всё закрыли и ушли — настолько боялись. А крест, который был у митрополита Владимира в руках, оказался в самом низу...
Конечно, было чувство благоговения перед Святителем. Он так мужественно исповедовал свою веру — и не перед словами обличения, а перед дулом винтовок показал себя христианином и священником. А это намного сложнее.
— Запомнилось очень, какое было вдохновение, когда мощи обрели... В украинском православии раскол, в обществе напряжение, а тут такое утешение: раз Священномученик теперь с нами пребывает своими мощами, то всё будет хорошо.
Но как вы думаете, почему так получилось, что предстоятеля Церкви на глазах у верующих прямо во время службы уводили за ворота лавры на расстрел, и никто не заступился?
— Знаете, ничего в жизни не бывает без воли Божией или без попущения Божиего. То, что случилось со священномучеником Владимиром, и было Божиим попущением. Значит, надо было страдать. Страдать, но свою веру исповедовать. Если Бог попустит и нам подобное пережить, думаю, Он даст и силу для этого, и мужество, и разум.
— Современная церковная история содержит немало печальных эпизодов: разделения, межконфессиональные столкновения, взаимная ненависть... Что можно ответить человеку, которого смущает то, что верующие люди порой не являют собой образ кротких учеников Христовых?
— Когда человек приходит в Церковь, это не означает, что он автоматически становится совершенным христианином. И в отношении монастырей так же: надевая чёрные одежды, люди не становятся сразу совершенными монахами. Мы только восходим на путь борьбы с собой, с грехом. И эта борьба проходит очень сложно. В ней бывают и падения, и неудачи, но и победы бывают.
Случается, при борьбе поднимается пыль, щепки в стороны летят, шум, треск... Люди видят это и удивляются: «Как такое возможно?! Ведь он церковный, а значит, должен быть совершенным». Получается, к человеку церковному требования очень завышены, а к себе очень занижены: «Я мирянин, мне можно. А ему — нельзя, потому что он монах или давно ходит в храм». Ничего подобного! Евангелие написано для всех. И нужно помнить, что жизнь христианина отличается тем, что он с собой борется, себя смиряет, себя удерживает от греха; при этом иногда не выдерживает, но и в падении получает драгоценные уроки смирения. Такие уроки, которые потом помогут ему одерживать большие победы.
Кроме новоначальных, в монастырях, да и в миру, есть люди, достигшие уже определённой меры совершенства. У них — любовь, терпение, смирение. Только нужно увидеть этих людей. Ведь те, кто имеют в себе доброе, всегда прячутся, остерегаясь гордыни, которая может всё уничтожить: и что человек приобрёл, и что хотел приобрести.
Человек тогда перестанет замечать недостатки других, когда сам начнёт борьбу с собой. Тогда научится быть кротким, милостивым и снисходительным к немощам ближних. И если он увидит падающего, то скажет: «Господи, я сам столько раз падал. Помоги, Господи, чтобы он встал, и ради его молитв помилуй меня и помоги мне идти путём спасения». Поэтому чтобы увидеть в Церкви достойных людей, которые действительно являются носителями благодати Божией, нужно начать борьбу с собой, со своим грехом и идти к Богу.
otrok-ua.ru
В бой: Журнал «Отрок.ua»
Душа ждёт поста, как девушка — весны. В первые постные дни, полные воодушевления и бодрости, ещё раз вспомним: тому, кто желает поститься по-честному и всерьёз, предстоит настоящая «мясорубка».
Бог не столько слушает, сколько обоняет молитву, а молитва — не столько звуки песни или стиха, сколько — фимиам Богу, кадильный благоуханный дым.
Когда Агнец берёт Книгу, четыре животных и двадцать четыре старца пали пред Агнцем, имея каждый гусли и золотые чаши, полные фимиама, которые суть молитвы святых (Откр. 5, 8). И ещё: И пришёл иной Ангел, и стал перед жертвенником, держа золотую кадильницу; и дано было ему множество фимиама, чтобы он с молитвами всех святых возложил его на золотой жертвенник, который перед престолом. И вознёсся дым фимиама с молитвами святых от руки Ангела пред Бога (Откр. 8, 3–4).
Теперь представим, что кадильница пуста. Нет молитв, и святость оскудела. «Погас огонь на алтаре». Это значит, что в Небесном Храме, как у Тарковского в «Рублёве», идёт снег. Снег в храме означает, хоть мы этого и не видим, что купол снят или что золотые кровельные листы ободраны. Можно не сомневаться, что за пределами храма, в котором идёт снег, открывается ещё более страшная картина. Там покосившиеся дома без жителей, стаи голодных псов, одичавшие люди, на псов похожие, и непогребённые трупы на дорогах. И высоты будут им страшны, и на дороге ужасы (Еккл. 12, 5).
Жизнь разрушается даже не до уровня кладбища, а до уровня перепаханного и осквернённого кладбища, если на золотой жертвенник Ангелу нечего положить.
Пост — Великий в особенности — совершается ради того, чтобы на жертвенник было что положить. Ради молитвы совершается пост.
Ради молитвы — прекращение вражды и примирение перед посильным подвигом. Ради молитвы — раздача милостыни (смиренно, так, чтобы правая рука не знала, что делает левая). Пост — это ответ на трубный звук апостольского голоса: Приблизьтесь к Богу, и приблизится к вам; очистите руки, грешники, исправьте сердца, двоедушные. Сокрушайтесь, плачьте и рыдайте; смех ваш да обратится в плач, и радость — в печаль. Смиритесь пред Господом, и вознесёт вас (Иак. 4, 7–10).
Теперь спрошу: кто молится и где? Больше спрошу: молится ли кто-то? И себя не забуду спросить: молюсь ли я?
Многие читают молитвенные тексты, и вычитывание называют молитвой. Но сама молитва есть ли у нас?
По плодам проверим дерево. Вражда погасает, зависть вянет, сердца оживают, и грехи слезают с кожи, как омертвевшие струпья там, где молитва есть. Если она и есть у нас, то мало её или не такова она, какой быть должна. Потому что и зависти много, и уныния много, и ложных страхов много, и струпья гноятся, не усыхая. А главное — Христос кажется таким далёким, словно не сказал Он: «Я с вами во все дни до скончания века».
Проповедники древности обличали тех, кто не ест, но при том и не меняется к лучшему. «Как медведи в берлоге не едят, но урчат, — говорили они, — так и вы с пустой утробой урчите ропотом, завистью и ссорами». Болезнь эта далеко не ушла, но появились новые. Есть теперь в ресторанах постное меню. Двадцать пять перемен блюд, и все — поста не нарушая. Не смех ли это? Может, и не смех, но новая странность. Под гастрономические требования мир всегда подстроится, пощекочет гортань, наполнит чрево, сохраняя иллюзию религиозной праведности. Только под молитву мир не подстроится, потому как не может. Царица-молитва всюду своё благородство обнаружит, и на горошине будет ворочаться, как на булыжниках, потому что хочет главного, а не пёстрых одёжек. Главное — Бог. Бога ищет молитва и не хочет сводить пост к постному меню в дорогом ресторане.
Теперь скажем тем, кто будет поститься честно, и строго, и ради Господа.
Вы в очередной раз пойдёте в бой, как некогда шли в бой под Москвой бойцы отдельного курсантского полка. Это было в 41-м году. Курсанты закрыли брешь в обороне шириной в тридцать километров между Бородино и Волоколамским шоссе. Восемьдесят пять километров, пройденные за сутки кремлёвцами от Сенежи через Клин до позиций, немцам пришлось преодолевать с боями два месяца! Цена боёв — более восьмисот убитых, но выиграно драгоценное время для контрнаступления. Те, кто воевал тогда, должны были сдавать накануне экзамены на получение офицерского звания. Вместо экзаменов они внезапно для себя вступили в настоящие двухмесячные бои с самой лучшей армией мира. Триста оставшихся в живых после контрнаступления без дополнительных экзаменов получили офицерские звания и возглавили взводы и роты, продолжая войну.
Зачем и к чему теперь об этом вспоминать?
Кремлёвцы — будущая элита офицерского корпуса. Они вышли из расположения части в новых шинелях, в начищенных сапогах и со свежими подворотничками на гимнастёрках. Вышли как будущие офицеры. А уже через сутки с небольшим там, где они окопались, было месиво крови, разрытой снарядами земли и грязного снега. Стонали раненые и быстро на морозе остывали убитые. Выли бомбы и лязгали гусеницы танков. Сапоги уже никто не чистил, строевым шагом не ходил и на построениях не высматривал грудь третьего впереди стоящего человека. Вся дисциплинарная этика и эстетика офицерства влезла костями и плотью в мясорубку современной войны, чтобы вылезти наружу в виде фарша из героизма, страха, боли и бесценного опыта.
Немцы прошли дальше, дорого заплатив за каждый пройденный метр. А в курсантах не осталось ничего красивого по внешности, ничего годящегося для парада, но они стали подлинными воинами и внесли неоценимый вклад в будущую победу.
Вот так и мы входим в воды поста. Входим поплавать, а попадаем в шторм. Входим с мечтами о духовной красоте, а попадаем в знакомство с собственной грязью. Ищем Бога, а получаем разожжённые стрелы лукавого. Входим окрылённые, а до Пасхи доползаем уставшими и подчас раздавленными. Но доползаем. До Пасхи!
Поэтому воюйте честно, христиане. Не изображайте из себя самозваных святых, но устремляйтесь к Господу. Принимайте раны, падайте и поднимайтесь. Ваши слёзы, ваши крики отчаяния и стоны усталости — вклад в общую победу Церкви. И не думайте всю войну пройти по асфальту в начищенных до блеска сапогах, как тыловые крысы. Воюйте.
Честно говоря, отступать нам, как и тогдашним воинам, некуда.
Пост — война. И молитва — война. Кто трус, пусть заранее скажет об этом и выйдет из строя, чтобы не заразить потом паникёрством соратников.
Мы начали с фимиама, а заканчиваем войной. Но вот закончим войну, и наступит подлинная власть благодарности и время чистых благовонных курений.
otrok-ua.ru
Только мания: Журнал «Отрок.ua»
В этот раз мы будем говорить... о маньяках. Маниакальный синдром (от древнегреческого μανία — «страсть, безумие, влечение») характеризуется тремя основными симптомами: повышенное настроение, возбуждение мышления, речи и других психических процессов, сопровождающееся двигательной расторможенностью, и усиление базовых инстинктов (пища, размножение, самозащита). К чему вдруг на страницах молодёжного журнала эта справка из психиатрического справочника? А вот к чему. Наблюдая за окружающей действительностью, психологу всё чаще приходится задумываться: а так ли далеки наши «нормы», которые диктует современная жизнь, от психической патологии?
«По-модному»
Мало кто из нас свободен от веяний моды в её широком понимании. Не будет лишним вспомнить, что слово «мода» происходит от латинского modus и переводится дословно как «мера, образ, способ, правило, предписание». Известно, что модной бывает не только одежда, запахи, машины, книги. Модным или немодным может быть взгляд на жизнь, отношения между людьми, мировоззрение. Всё это укладывается в короткое словосочетание, понятное даже тем, кто не учил английского: life style — стиль жизни.
Внемля пропаганде СМИ, наш современник вынужден гнаться за модой, за определённым стилем жизни, преследуемый страхом выпасть из общего потока, оказаться «за бортом» общества. (К слову сказать, психологи считают, что желание подражать кому-либо или чему-либо является формой биологической защиты, способом выживания.)
Видимо, так было во все времена. Но наш скоростной технологичный век в этом смысле особенный. Мода на стиль жизни стала явлением массовым и сегодня давит на нас как никогда прежде. Можно вспоминать разные эпохи, скажем, ХІХ век с его депрессивным трендом — гётевского Вертера, байроновских героев, всю эту плеяду «юношей бледных со взором горящим» — но не будем забывать, как отличались темпы жизни в ту эпоху. Для того чтоб идея облетела цивилизованные пространства земного шара, требовалось немало времени. В условиях отсутствия телевидения и Интернета масштабы распространения этих самых мод были куда скромнее.
Что-то похожее на юношескую депрессию ХІХ века просквозило не так давно в современных молодёжных субкультурах вроде эмо. Сколько родителей лили слёзы, когда их чадо красило волосы в чёрно-розовый цвет. Парни и девушки, центром жизни которых были эмоции депрессивного характера, пугали своими суицидальными попытками, которые нередко заканчивались трагически. Однако мода на декаданс как на стиль жизни в наше время надолго не прижилась, не получила широкого распространения. От современного человечества, кажется, ждут чего-то другого. Мы всё чаще говорим о цивилизации потребления с её особенной философией. Такому обществу и тем, кто диктует «законы бытия» и моду, чёрно-розовые подростки не были особо выгодны. В потребительской системе ценностей на первый план выходит человек другой формации: прекрасный, сильный полубог. Веку вещизма, когда для человека становится самым главным иметь, а не быть, нужен подходящий герой: успешный, неутомимый, окружённый только лучшим. Потому мода на успешность — вполне закономерное рыночное явление.
Герой нашего времени
Стоит проанализировать последние фильмы, вышедшие на большой экран. Помимо приключенческих фильмов, боевиков и фэнтези, есть довольно длинный ряд картин, которые можно отнести в отдельную категорию. Это фильмы о простых парнях и девушках, чьи милые привычки и привлекательные черты характера делают их близкими и узнаваемыми для нас. Зритель легко отождествляет себя с ними. Герой молод, хорош собой, умён, перспективен (слово «перспективен» в фильме вы услышите не раз и не два — это одна из важнейших характеристик при приёме на работу, для создания семьи и просто для жизни). Он талантлив, хотя это слово как раз употребляется крайне редко, чаще звучит, что он креативен. Вокруг него множество женщин. Он любит вкусно поесть и выпить хороший коньяк, он смакует сигары и смакует саму жизнь. Он всегда весел — ведь жизнь коротка и нет в ней места грусти. Любые проблемы можно решить, а те, что невозможно, — на них следует махнуть рукой: «Нет в жизни вещи, которая стоит моих переживаний». Приходя на работу, он успевает пошутить с коллегами, пофлиртовать с девушками, позлословить начальника за глаза и мило улыбнуться ему при встрече. Шутка готова в любую минуту слететь с языка, в голове — фонтан идей и предложений. Он умеет веселиться и не скучать. Он всегда чем-то занят, куда-то спешит, с кем-то общается, у него проекты, звонки, письма, планы, романы... Он всегда готов к отношениям, а его женщин совсем не смущает тот факт, что они для него не единственные (вообще, женские образы создаются по такой же логике, в той же системе координат). Работают эти герои нашего времени менеджерами, рекламщиками, журналистами, дизайнерами и прочими людьми «творческих» профессий. Постоянной сменой действий и событий нам внушается мысль, что эти парни и девушки активно живут. Хотя на самом деле, если разобраться, они лишь неутомимо суетятся.
С телеэкранов образ современного человека шагает смело в массы. Социальные сети полны разных высказываний «успешных» людей о том, как прекрасна жизнь и что необходимо делать, чтобы быть счастливым. Отсутствие критического мышления многих заставляет верить, не задумываясь над тем, что под словом «счастье» в действительности скрываются богатство, популярность и успех. А бесконечные истории о карьере с нуля напоминают анекдотический рассказ старого миллионера о том, как он разбогател: купил одно яблоко, продал дороже, купил два, потом десять, потом сто, стал покупать сотни килограммов... А потом получил наследство от тёти. Но мы, доверчивые пользователи Интернета, так хотим верить красивым историям.
Взаймы у будущего
Казалось бы, что плохого в этом образе? Ведь человек откинул прочь депрессии, мысли о смерти и, наконец, занялся построением своей жизни. Вот только слишком уж явно просвечивают в нашем «герое» знакомые симптомы из психиатрического справочника. Повышенное настроение, возбуждение, двигательная и речевая активность, удовлетворение базовых потребностей... Классические характеристики маниакального синдрома!
Сейчас быть в хорошем, приподнятом настроении модно, как никогда. Это — часть того самого life style успешного человека. «Активная жизнь» нам предлагается повсюду. Банально повторять, но везде звучит: «Живи на полную!», «Жизнь одна!», «Не тормози!», «Ты достоин лучшего!» — и тому подобное.
Примечательно, что в этой упаковке продаётся узкий, однобокий взгляд на жизнь. Это жизнь, в которой мало говорят о смерти, болезнях, одиночестве, терзаниях поиска и муках совести. Жизнь, в которой, по большому счёту, вообще мало говорят, а всё больше коммуницируют и шутят. Нам предлагают стать обществом людей, рождённых для того, чтобы «активно» прожить жизнь — играя, флиртуя, достигая. Такое отношение к жизни порождает соответствующее поведение: двигательную расторможенность, жажду общения, повышенную возбудимость, быстроту реакций мышления. Также неизбежно обострение инстинктов: усиленный аппетит, готовность к сексуальному контакту, повышение функций самозащиты (неожиданные выпады агрессии, когда появляется реальная или мнимая опасность).
Жизнь маниакально-успешного человека дорого обходится психическому и физическому здоровью. Для того чтобы постоянно быть «на волне», необходимо где-то черпать силы. Нередко они берутся авансом, «взаймы у будущего», что в своё время неизбежно приведёт к душевному и физическому истощению. Психологам известно такое понятие, как пассивный суицид: человек, чувствуя опустошение и не зная, каким образом и где брать силы, запускает механизмы, ведущие к смерти. Статистика говорит об огромном скачке различных психосоматических и аутоиммунных заболеваний, необъяснимых дорожно-транспортных происшествий, злоупотреблений и излишеств, подрывающих здоровье и приводящих к трагическим последствиям.
Опасность в том, что нарочито активная позиция в жизни невротизирует человека, который вынужден блокировать свои истинные переживания. «Делая себя сами», мы на самом деле всё дальше уходим от себя. При видимом сильном характере маниакально-успешный человек страдает от расслабленной воли: вся она целиком сосредоточена только на достижении собственной цели. Активизируется система психологической защиты: человек не способен глубоко переживать что-либо, психика начинает вытеснять, подавлять, отрицать. Ты не можешь позволить себе слабость быть обычным парнем с присущими ему сменой настроения, печалями, страданиями — и психика прячет все эти естественные явления «подальше», по принципу: «если я тебя не вижу, значит, тебя нет». Как говорил Лукреций, «Зачем думать о смерти? Где есть я, там нет смерти, где есть смерть — нет меня. Смерть — ничто». При виде болезни или инвалидности «успешный» человек спрячется за мысль «со мной такого произойти не может!» — и, ни минуты не раздумывая, займёт голову чем-то другим. Но страхи и тревоги — неизбежные последствия первородного греха — невозможно спрятать в карман по собственному желанию. Бороться с ними можно только одним способом — стремлением соединиться с Источником жизни — Богом. Самовольно «отменяя» естественные для человека переживания, мы попросту переводим их в скрытую хроническую форму, и тогда не стоит удивляться, когда после они прорвутся наружу в ужасающих размерах и с непоправимыми последствиями. Об этом задумываться не принято: наш успешный современник способен «покорять народы», но себя он не может не только покорить, а и познать.
Любая мода пытается сделать нас управляемыми за счёт правил, которые она диктует. В данной ситуации мы говорим о пренебрежении своей уникальностью — в угоду маниакальности. Ведь у всех нас разные характеры, темпераменты, способности, интересы, физические данные. Одним людям свойственно больше улыбаться, другим — быть более задумчивыми. У кого-то общение складывается естественно, легко и непринуждённо, другим необходимо время, чтобы войти в коллектив, для третьих общество и вовсе обременительно. Кому-то нужно больше отдыхать, кому-то хватает пяти часов сна в сутки. Кто-то привык созерцать, а кто-то — двигаться. Желая быть «успешными», мы запрещаем себе самое естественное: усталость, грусть, ностальгию, тоску, болезни, переживания за других. «Маниакальная» мода приучает нас мыслить нездорово категорично: кто не успешен — тот лузер, кто беден — тот глуп, кто не креативен — тот бездарен и так далее. Из жизни уходят полутона, мы становимся более поверхностными. Всё меньше ищем глубинные смыслы, всё сильнее наша потребность окружать себя атрибутами успеха. Безоглядное следование моде ломает нас и уводит от личностного и духовного развития, делая управляемыми и посредственными людьми, каждый из которых мнит себя исключительным.
Весело-превесело?
Вместо выводов и морали в конце басни — два рассказа о воскресном дне. Недавно одна знакомая поведала, как с мужем и восьмилетним сыном они посетили большой торгово-развлекательный центр. Специально для детей там работают аниматоры — молодые люди в ярких костюмах героев известных мультфильмов. Ребёнок участвует в шоу-программе, родители тут же сидят за столиком кафе. Громко играет музыка, ведущие ещё громче говорят в микрофон, зазывая посетителей. Суть шоу трудно свести в какую-то смысловую единицу. Загадки, игры, ответы на вопросы, какие-то призы, танцы, песни, стихи. Беспрерывная музыка, смех, аплодисменты. После часа этого действа, как говорит моя знакомая, их поход в торговый центр спешно закончился. По её словам, сына словно подменили, он стал расторможенный, неуправляемый, агрессивный. Пришлось даже прибегнуть к наказанию, чтобы его остудить.
Эта же мама делилась впечатлениями от другого выходного дня. Однажды они компанией молодых родителей с детьми гуляли по Пейзажной аллее в Киеве. Там увидели молодую женщину, которая сидела на бордюре спиной к прохожим и что-то мастерила. На газете тут же возле неё были разложены «чудики» — куклы, которых она делала своим руками из полимерной глины, бусинок и ярких тканей. Все они были с необыкновенно добрыми лицами, и у каждого был свой характер и имя. Когда женщину спросили, сколько стоит кукла, она ответила: «за стишок». Дети стали рассказывать стихи из школьной программы. Когда они выбрали каждый по «чудику», уходить от «мамы чудиков» никто не хотел. После этой встречи моя знакомая говорила с сыном о том, как хорошо, что в мире есть люди, готовые дарить радость.
Мастерица кукол известна и мне. У неё не так уж много «клиентов», но каждый, кто останавливается возле неё, получает порцию радости, тепла — что-то очень важное для души.
Почему я вспоминаю здесь о ней? По меркам нашей маниакальной эпохи она немодна, неперспективна, неинтересна. Но, кажется, она выбирает какие-то другие критерии. Выбирать приходится и нам — каждый день отвечая на банальное «иметь или быть?». То ли выбирать безудержное веселье, проявлять любые эмоции, позволяя себя веселить и развлекать. То ли искать истинной радости, которую можно испытать лишь подарив радость другому.
otrok-ua.ru
Даже если ты прав…: Журнал «Отрок.ua»
В июле 2014 года исполнилось 20 лет со дня кончины Паисия Афонского. Один из наиболее известных святогорцев нашего времени, он учил Евангельской вере в чрезвычайной простоте и с огромной любовью к человеку. Мало кому из нас в сегодняшних непростых обстоятельствах удаётся хранить душевный мир. Мало кому дано достичь совершенного смирения, с высоты которого всё можно увидеть глазами отца Паисия. Но простые и незлобивые слова старца вдохновляют на усилия. «Отрок» предлагает подборку мыслей отца Паисия об одном из опаснейших недугов гордой души — о самооправдании.
Самооправдание не имеет ничего общего с духовной жизнью. Необходимо понять, что, оправдывая себя, я нахожусь в состоянии ложном. Я прерываю связь с Богом и лишаю себя Божественной благодати. Ведь Божественная благодать не приходит к человеку, который находится в ложном состоянии. С того момента как человек оправдывает то, чему нет оправдания, он отделяет, изолирует себя от Бога. Пространство между человеком и Богом заполняет изоляционный материал, как бы каучук. Разве через каучук может пройти электрический ток? Нет, не может, он для тока непроницаем. Так и для Божественной благодати нет более сильного изолирующего материала, чем самооправдание. Оправдывая себя, ты словно строишь стену, отделяющую тебя от Бога, и таким образом прерываешь с Ним всякую связь.
Не находишь оправдания другим и находишь себе? Но тогда очень скоро и Христос не найдёт для тебя оправдания. Если человек поведёт себя злобно, то его сердце может в одно мгновение стать жёстким, как камень. А если он поведёт себя с любовью, сердце может в одно мгновение стать очень нежным. Стяжи материнское сердце! Как ведёт себя мать: она всё прощает своим детям и иной раз делает вид, что не замечает их шалостей.
Тот, кто правильно совершает над собой духовную работу, для всех находит смягчающие вину обстоятельства, всех оправдывает, в то время как для себя не ищет оправдания никогда — даже если прав. Он всегда называет себя виноватым, поскольку думает о том, что не использует тех благоприятных возможностей, которые ему даются. К примеру, если такой человек видит, как кто-то ворует, то думает о том, что и сам воровал бы ещё больше, если бы сбился с правильного пути. «Бог мне помог, — говорит такой человек, — однако я приписал Его дары себе самому. Это воровство большее, чем то, что совершает мой ближний: разница лишь в том, что его воровство заметно, а моё остаётся скрытым». Таким образом, человек со строгостью осуждает себя и со снисхождением судит ближнего. Или, увидев в ближнем какой-то — большой или малый — недостаток, такой человек оправдывает его, включая в работу добрые помыслы. Он думает о том, что и сам имеет немало недостатков, которые заметны другим. Ведь если копаться, то в себе можно отыскать такое множество недостатков! Тогда оправдывание ближнего станет очень лёгким делом. Сколько же мы дров наломали! Грех юности моей и неведения моего не помяни, Господи (Пс. 24, 7).
Если, желая сделать доброе дело, ты что-то немножко испортила, то тебе нужно смиренно принять замечание за совершённую оплошность — чтобы получить награду сполна. Диавол очень лукав. Своё ремесло он знает просто бесподобно. Так что же — разве он не использует свой столь многолетний опыт? Это он подстрекает тебя оправдываться, чтобы ты потеряла пользу от сделанного тобой добра. Если ты видишь, как человек, обливаясь потом, взваливает на плечи какую-то ношу, и хочешь переложить её на свои плечи, чтобы ему стало легче, то это, можно сказать, естественно. Увидела, как он нёс на себе эту тяжесть, и, движимая любочестием, поспешила ему помочь. Однако понести на себе тяжесть нанесённой кем-то несправедливой обиды — имеет гораздо большую цену. Если нам делают замечание и мы тут же начинаем оправдываться, это свидетельствует о том, что в нас ещё в полной мере живо мирское мудрование.
Самооправдание — это падение, оно изгоняет благодать Божию. Человек должен не только не оправдываться, но и возлюбить ту несправедливость, которая совершается по отношению к нему. Ведь что как не самооправдание изгнало нас из рая? Разве не в этом заключалось Адамово падение? Когда Бог спросил Адама: Может быть, ты вкушал от древа, с которого Я возбранил тебе вкушать? — Адам не сказал: «Да, Боже мой, согрешил», но стал оправдываться: Жена, которую Ты мне дал, дала мне от древа, и я ел. Тем самым он всё равно сказал Богу: «Это Ты виноват, потому что Еву сотворил Ты». Но разве Адам был обязан слушаться Еву в этом вопросе? Бог задал тот же вопрос и Еве, но и она начала оправдываться: Змей прельстил меня (Быт. 3, 11–13). Если бы Адам сказал: «Согрешил, ошибся, Боже мой», если бы Ева тоже признала свою ошибку, то всё опять встало бы на свои места. Но нет: оба они стали наперебой себя оправдывать.
Знаете, какую радость испытывает душа человека, если его несправедливо обидят, и он при этом не оправдывается, добиваясь, чтобы ему сказали «молодец» или «извини»? И радость, которую переживает такая душа сейчас, терпя несправедливость, больше, чем та радость, которую она испытала бы в случае, если бы ей удалось оправдаться. Те, кто достигает такого состояния, желают отблагодарить своего обидчика как за радость, которую он подарил им в жизни земной, так и за радость, которую он обеспечил им в вечности. Насколько же духовное отличается от мирского!
В жизни духовной иная система измерений... Если ты безропотно принимаешь несправедливость и оправдываешь своего ближнего, то в своём сердце ты принимаешь многажды онеправдованного Христа. Тогда по существующему духовному закону Христос «продлевает срок аренды» твоего сердца. Он остаётся в нём и исполняет тебя миром и радованием. Ах, голубчики мои, попробуйте и вы пережить эту радость сами! Выучитесь радоваться не той мирской радостью, а этой — духовной. Когда вы этому научитесь, у вас каждый день будет Пасха.
Нет радости большей, чем та, которую испытываешь, принимая несправедливость. О, если бы все люди поступали со мной несправедливо! Говорю вам со всею искренностью: самая сладкая духовная радость была испытана мной среди несправедливости. Знаете, как я радуюсь, когда кто-нибудь называет меня прельщённым? «Слава Тебе, Боже, — говорю я, — ведь за эти слова я получу мзду. А вот если меня назовут святым, то я окажусь в должниках». Нет на свете вещи более сладкой, чем принимаемая тобой несправедливость!
Самооправдание — это привычка. Чтобы её отсечь, необходима сила воли. Такому человеку необходимо научиться не просто не оправдываться, но ещё и занимать правильную духовную позицию. Ведь если человек, не оправдываясь вслух, станет всё же носить в душе уверенность в том, что с ним обошлись несправедливо, то будет ещё хуже, потому что если бы он сказал что-то в своё оправдание, то ему бы на это возразили, и таким образом он смог бы познать себя и выйти из заблуждения. В противном же случае он может ничего не говорить вслух, но про себя думать: «Правда на моей стороне, однако я молчу, потому что я выше этого». Таким образом человек остаётся в заблуждении.
Тот, кто, согрешая, оправдывает себя, превращает своё сердце в бесовское пристанище. Если такой человек не сокрушит своего «я», то будет совершать всё больше и больше просчётов, и его безо всякой пользы будет сокрушать его собственный эгоизм. Если человек не ведает, каким злом является самооправдание, у него есть смягчающие вину обстоятельства. Однако, если он узнал это — сам или со слов других, — то смягчающих вину обстоятельств у него нет.
Когда хочешь помочь человеку, который привык оправдываться, будь очень внимательным. Потому что, если он оправдывается, это значит, что у него много эгоизма, и поэтому иногда происходит следующее: ты говоришь ему, что он поступил неправильно, а он, оберегая свою «безупречность» и доказывая, что неправ именно ты, начинает прибавлять враньё ко вранью и самооправдание к самооправданию. В этом случае уже ты, указавший ему на его неправоту, становишься причиной того, что этот человек оказывается ещё большим эгоистом и лжецом, чем был раньше. Увидев, что он продолжает оправдываться, прекращай что-либо ему втолковывать, но молись, чтобы Бог его просветил.
Ты оправдываешься как раз потому, что ещё не почувствовала своей слабости. Если бы почувствовала, то не оправдывалась бы. Ведь мы, себялюбцы, трудностей испытывать не хотим, трудиться не любим, часто хотим духовно разбогатеть, не ударив при этом палец о палец. Нам следует, по крайней мере, признать, что, относясь ко всему подобным образом, мы духовно хромаем на обе ноги. Признав это, нам следует смириться. Но где там! Ни трудом, ни признанием своей немощи в нашем случае и не пахнет.
Душа того, кто оправдывает себя, не находит покоя. Такой человек лишён утешения. Сам-то он оправдывает своё «я», но вот оправдывает ли это «я» его самого? Его «я», его совесть не находят ему оправдания, и поэтому душа не имеет покоя. Это свидетельствует о том, что он виноват. Насколько же премудро Бог всё устроил! Он дал человеку совесть. Страшное дело! С помощью жестокости, хитрости, лести человек может добиться того, чего хочет, но при этом он будет лишён душевного покоя. А если человек руководствуется совестью, то он и без посторонней помощи может убедиться в том, что сбился с пути.
Благодушно терпеть несправедливость — это всё равно что получать духовное богатство, приносящее радость. А оправдывая себя, человек словно растрачивает какую-то часть своего богатства — и радости не ощущает. Я хочу сказать, что в последнем случае у человека нет того духовного покоя, который он имел бы, не оправдывая себя. А что уж говорить о том, кто себя оправдывает, будучи к тому же и вправду виноватым! Такой человек собирает на свою голову гнев Божий. Ведь, по сути дела, он занимается расхищением того, что ему не принадлежит. Ему даётся богатство, а он пускает его на ветер. Разве может иметь покой душа того, кто пускает богатство на ветер?
Тот, кто оправдывается, себя ослепляет. Потом диавол найдёт ему оправдание, даже если такой человек совершит убийство. «Как же ты его так долго терпел? — говорит диавол. — Да тебе надо было прикончить его гораздо раньше!» И такой человек может даже захотеть получить от Христа воздаяние за те несколько лет, которые он «терпел»! Тебе понятно? Да-да, можно и до этого дойти!
Вы не только не хотите от любви понести котомку ближнего, но ещё и свою тяжёлую торбу хотите навьючить на его плечи. И не только на здорового, но и на маломощного! Тебе требуется стяжать духовную отвагу, чтобы быть в состоянии брать на себя всю ответственность за свой грех. А чем больше мы будем увеличивать свою духовную ношу, беря на себя чужие прегрешения, тем больше будет облегчать тяжесть нашего бремени Благий Бог — и мы станем переживать божественное радование.
Если какой-то здоровяк от любви к ближнему, у которого нет сил на то, чтобы ворочать тяжести, взваливает на свои плечи два мешка цемента, то это стоит не так много, как принятие на себя тяжести чужого греха, «усваивание» этого греха себе — пусть даже люди подумают, будто бы именно ты действительно согрешил. Это большая добродетель, большое смирение.
Когда с нами поступают несправедливо, то, принимая эту несправедливость, мы, в сущности, принимаем благодеяние. К примеру, меня оклеветали и неправедно заключили в тюрьму. Ну так что же? Во-первых, поскольку никакого преступления я не совершал, моя совесть спокойна. А во-вторых, меня ждёт небесная мзда. Разве можно оказать мне большее благодеяние? Я не ропщу, но славословлю Бога: «Как благодарить Тебя, Боже мой, за то, что я не совершал этого преступления? Ведь если бы я его действительно совершил, то не мог бы вынести угрызений совести». Для тех, кто думает так, тюрьма становится раем. Или другой пример: кто-то меня несправедливо ударил. «Слава Тебе, Господи! — говорю я. — Может быть, таким образом я искуплю какой-то из моих грехов, ведь когда-то и я поднял руку на своего ближнего». Или же меня справедливо обругали и я благодарю: «Слава Тебе, Господи! Я приемлю это ради Твоей любви, по которой Ты претерпел ради меня заушения и оскорбления».
У человека духовного нет скорбей. Когда в человеке умножается любовь и его сердце опаляется божественным рачением, то скорбь уже не может найти в нём места. Люди причиняют такому человеку боль и страдания, однако их побеждает его великая любовь ко Христу.
otrok-ua.ru
Настя-ёжик: Журнал «Отрок.ua»
Когда я в первый раз увидел Настю, она нервно ходила кругами по мастерской и что-то бормотала себе под нос. Пока другие пациенты психоневрологического диспансера рассаживались за длинный стол и начинали раскрашивать картинки, Настя никак не могла сосредоточиться на каком-то одном занятии. Хотя — как потом выяснилось — она хорошо рисовала. У неё получались стремительные чёрные пантеры, бегущие куда-то через языки красного пламени. Черепа, кости, змеи, пьющие кровь. Она рисовала и порывисто несла какую-то чушь, типа: «Когда на земле жили большие пауки, насекомые подняли войну и сожрали главного паука....».
Иногда сквозь этот безумный текст прорывалась адекватная информация. Так мы узнали, что в юности Настя увлекалась эзотерикой и ела галлюциногенные грибы, чтобы расширить сознание. Потом она подросла, уехала в Германию и вышла там замуж за немца. У неё родился сын. Потом она села на иглу, ребёнка немцы отобрали, а её в невменяемом состоянии мама привезла в Украину.
К нам на занятие Настю приводили отдельно, медсестра зорко наблюдала за ней как за склонной к побегу.
В поведении девушки сквозила гиперсексуальность — Настя красила губы чёрной помадой, жирно подводила глаза, надевала прозрачные блузки, а её застиранные джинсы всегда висели на худых бёдрах максимально низко. Медсёстры постоянно делали ей замечания и заставляли подтягивать штаны.
Позже Настя нашла на наших волонтёрских занятиях дело по душе — организовывала чаепитие. Все рассаживались и начинали «творить», и минут через 20 она просила разрешения набрать воды в два старых электрочайника. Потом расставляла в два ряда стаканчики, разливала кипяток, размешивала ложечкой сахар. Это занятие её успокаивало — движения становились медленнее, с глаз сползала пелена лёгкого безумия.
Настя постоянно просила нас принести какую-то сатанинскую литературу: то тибетскую книгу мёртвых, то что-то про дьявола. Мы мягко объясняли, что, читая такие книги, она никогда не выздоровеет.
Один из волонтёров, студент первого курса духовной семинарии, взялся читать ей Библию. Она то слушала, затихнув, то начинала громко смеяться. Сложно сказать, как она воспринимала текст, но было видно, ей очень нравится, что рядом сидит человек, мужчина, и что-то читает специально для неё. Она очень привязалась к Сергею — так звали семинариста. Начала звонить ему в четыре утра, брать за руку и прижиматься на занятиях. Нам было его жалко, он долго терпел, но потом, видимо, не выдержал. Стал ходить реже и вообще пропал.
Я иногда пытался говорить с девушкой на религиозные темы. Но она совершенно спокойно отвечала, как будто речь шла о любимом сорте мороженого, что ей больше нравится сатана, потому что он красив и он на самом деле создал мир.
У Насти был живой ум, она много читала и при этом обладала сильным, независимым характером. Мы чувствовали, что это незаурядная личность, и я иногда фантазировал, как однажды она выйдет из диспансера на волю и ещё успеет сделать в этой жизни что-то хорошее...
Увы, скоро нашему общению пришёл конец. Одна из сотрудниц заведения заявила о злоупотреблениях в диспансере. Последовали передачи на центральных каналах, многочисленные комиссии в диспансере... Директора заведения всё это, видимо, испугало не на шутку и он, дабы утечки информации больше не происходило, решил удалить с территории всех посторонних. Волонтёров в первую очередь.
Так наша изостудия прекратила своё существование. Группа несчастных подопечных — те, что были достаточно адекватны и нуждались в нормальном человеческом общении, — были этого общения лишены. Позже мы, два-три наиболее стойких волонтёра, стали просто приходить раз в неделю с какими-то гостинцами и сладостями к воротам диспансера. К нам выходила Таня — самая бойкая из посетителей нашей закрывшейся «художественной студии». Таня часто надевала военную форму и, кажется, идентифицировала себя как мужчину. Она очень любила «киндер-сюрпризы», но просила покупать ей киндеры для мальчиков. Заказывая носки, она уточняла: мужские носки чёрного цвета. Иногда, диктуя мне, мужчине, список покупок, спрашивала: записала?
Через Таню мы стали передавать гостинцы и для Насти. Вскоре мы узнали плохую новость: Настя болеет раком. Что-то по женской части.
Её перевели в отдельную палату — карантин. Настя звонила нам и отчаянно просила сигареты, которые ей были категорически запрещены. Мы передавали ей еду — она просила то большой пакет мороженого, то хот-дог, то шоколадную пасту и солёную рыбу... Были и хорошие новости — в ней проснулся интерес к окружающему миру — мы переправили Насте смартфон и регулярно приносили на SD-карточке фильмы. Она очень любила советские мультфильмы про Кузю, а также любые видео с ёжиками — это было её любимое животное. Я так и обозначил её номер в мобильном: Настя-ёжик.
Иногда, когда на воротах стояла добрая смена, нам удавалось пройти на территорию диспансера. Мы подходили к больничному корпусу, звонили Насте, и она просовывала голову в зарешёченное окно своей палаты. С короткими чёрными волосами она действительно была похожа на ёжика.
Её стали водить на сеансы облучения, она часто набирала нас и плачущим голосом просила купить обезболивающее. Как-то поздно вечером она позвонила и сбивчиво сообщила, что, вопреки запрету пускать волонтёров на территорию заведения, договорилась о моей встрече с её лечащим врачом.
Врача звали Татьяна Васильевна.
— Вы знаете, какой образ жизни вела Настя? — спросила врач. Я кивнул. — Это наркотики и прочие прелести. Это весёлая жизнь без оглядки, это сизый дым. Много лет подряд.
— Есть вероятность, что она выздоровеет? — задал я вопрос.
— Две недели назад мы запланировали визит Насти к онкологу. Вместе с матерью, вы же знаете, Настя недееспособная, одна она не может. Мама не пришла. К сожалению, время упущено. Мы не можем продолжать лечение без заключения врача.
— Я могу дать немного денег на лекарства, — сказал я.
— А вы Насте кто? — насторожилась врач. Я объяснил. Возникла минутная пауза.
— У меня отец умер от рака — сказала женщина. Я помню весь этот процесс... Давайте как-то встретимся... не здесь и поговорим, чем можно ей помочь. Я живу в районе рынка «Колибрис». Кинотеатр «Лейпциг». Знаете?
Я знал. Я два года жил на Борщаговке — спальном районе Киева. Каждый вечер я ехал с работы мимо кинотеатра — этого сияющего огнями старинного здания, чудом затесавшегося среди киевских многоэтажек.
Мы договорились встретиться в пятницу, в 7 вечера. Я шёл обратно через засаженную яблонями территорию диспансера и представлял, как в пятницу встречусь с врачом. У кинотеатра «Лейпциг». Она скажет мне, какие лекарства нужны Насте. У меня есть пара знакомых, которые дают мне деньги на благотворительность, и я, конечно, смогу убедить их купить необходимые препараты. Ещё не всё потеряно, главное начать лечение... Мать не выдержала и отказалась от неё, но как хорошо, что состоялась эта встреча, что я узнал о проблеме с лекарствами и мы сможем помочь.
Я шёл и представлял себе, как Настя через много лет выйдет на волю. Будет учиться жить без зависимостей, помогать другим людям, попавшим в беду...
В пятницу я не смог прийти на встречу с Татьяной Васильевной — помешали срочные дела. Я позвонил, чтоб передоговориться на субботу...
— Я говорила с директором по поводу вас. Он сказал, что Насте лекарства не нужны.
В трубке возникла пауза...
— Давайте я просто куплю их и передам, — предложил я.
— А что я скажу, где я их взяла? Можете дать только на обезболивающее. И на сигареты...
— А ей разве можно?
— Ей уже всё можно.
Врачу я больше не звонил — обезболивающее я мог передавать и так, через Таню.
Несмотря на то, что мне было запрещено появляться на территории заведения, мы всё же увиделись с Настей. Она позвонила и сказала, что дежурит добрый доктор и он разрешит свидание.
— Кто вы ей? — спросили меня в посетительской.
— Брат, — соврал я.
Меня записали в журнал и провели вглубь здания.
— Подождите, — дежурная указала мне на стул в коридоре.
Вывели Настю. Волосы на её голове посветлели и наполовину выпали. Она прижалась лбом к моему плечу и заплакала.
— Саша, мне страшно. Я не хочу в ад!
Она открыла бутылку с йогуртом, который я принёс, и стала его жадно пить.
— Они приходят днём...
— Кто?
— Эти... чёрные. Я хочу поговорить со священником. Можешь это устроить?
— Я постараюсь.
На следующий день я связался с отцом Валерианом — настоятелем храма, в который хожу. Он согласился прийти и исповедать Настю.
Я ждал от неё звонка, чтобы это устроить.
Как обычно, в субботу мы шли в магазин «Катерина» неподалёку от диспансера: Тане разрешали иногда выходить за ворота.
— Настя умерла, — сказала Таня. — В 4 утра, в среду. Ей стало плохо, вызвали скорую, повезли её в реаминацию, — Таня плохо выговаривала сложные слова. — Мы её несли — она сказала: «помоги», так тихо, — и потеряла сознание. В реаминации ей делали это, как... искусственное дыхание.
Таня испуганно замолчала.
— Её сожгли. Я ездила, её возила. Голую прямо положили в гроб. И в огонь... Так страшно.
После смерти Насти у меня появилось тяжёлое ощущение, как будто я что-то должен ей и она меня не отпускает. Я подал в Лавре записку на 40 дней, об упокоении, и стало легче.
Мысль, что она умерла — в смысле, перестала существовать — не умещается в моём сознании. Она потеряла тело, бездумно потратив большую часть жизни на сомнительные удовольствия. Но её душа, безусловно, жива — я это чувствую.
Моя рука была слабой, а трясина, в которую она погрузилась, — чёрной и глубокой. Мне, как и моим товарищам, не хватило сил вытянуть её. Наверное, у нас не было особых шансов.
Но я понимаю, что наша «доброта», с которой мы так хотели пустить историю Насти по другому руслу, вылечить её, оставить её живой, — ничто по сравнению с добротой Того, Кто придумал нас и придумал этот мир. Он, безусловно, добавил в эту историю максимум любви, добра и света. Столько света, насколько мы сами были готовы творить добро, любить и жертвовать собой ради другого.
otrok-ua.ru
