Военная стратегия РККА. Часть 2. Журнал военно стратегический анализ

Военно-стратегический анализ

В интервью, опубликованном немецким журналом Spiegel в конце сентября, основатель WikiLeaks Джулиан Ассандж сказал: "Американское президентство продолжит представлять могущественные группы власти Соединенных Штатов, то есть крупного бизнеса и военных, независимо от того, кем будет говорящая от их имени голова".

Любой американский президент вынужден проводить политику в интересах не государства, а глобальных наднациональных корпораций, в том числе действующих в сфере "национальной безопасности", то есть получающих доходы от войны.

Из контроля со стороны корпораций в США возникла ситуация разделения политики на два направления. Одно – открытое, официальное, якобы государственное, другое – тайное, но глобальное. В результате того, что корпорации используют государственные институты в своих целях, в США сложилась система двойного управления в органах власти, в том числе параллельного командования в Пентагоне.

Согласно появившемуся в середине 2016 года докладу генерального инспектора Министерства обороны Пентагон не может отчитаться за 6,5 триллиона долларов, которые были потрачены неизвестно на что.

Как следует из данных, опубликованных ранее агентством "Рейтер", которое провело собственное расследование о расходах американского военного ведомства, с 1996 по 2015 год из его бюджета пропало 8,5 триллиона долларов. При этом не дано никаких официальных объяснений, на какие цели израсходованы эти средства.

10 сентября 2001 года тогдашний министр обороны Д. Рамсфельд признал, что Пентагон "потерял" 2,3 триллиона долларов.

Результаты официальных инспекций расходов МО США свидетельствуют, что каждый год таким образом пропадают десятки миллиардов долларов США. Но как пишут американские эксперты, деньги исчезают не по причине обмана или растраты. Они выделяются по закрытым каналам на разработку перспективных вооружений или проведение тайных операций по "негласным программам, требующим специального допуска" (USAP), также известным, как "черные проекты". В пентагоновском наставлении написано: "USAP требуют значительно большего уровня секретности. Информация о существовании такой программы не должна признаваться, подтверждаться или быть известной любому лицу, не допущенному к ней".

Лицам, вовлеченным в реализацию подобного проекта, предписано отрицать, что такая программа вообще существует. Даже высокопоставленным военным, не входящим в круг допущенных лиц, на их вопрос на эту тему следует давать отрицательный ответ. Нельзя также оставлять вопрос без комментариев, так как в этом случае могут возникнуть какие-то догадки – потому нужно все полностью отрицать.

USAP находятся на верхнем уровне секретности информации. Ниже идут по возрастающей грифы "Конфиденциально", "Секретно", "Совершенно секретно". В свою очередь USAP подразделяются на так называемые обычные программы и глубоко засекреченные черные программы. Что касается обычных программ, то основная информация о них может быть дана на закрытых заседаниях, например Комитета по вооруженным силам сената. Черные программы исключены из требований стандартной отчетности американского конгресса. В ряде случаев он полностью игнорируется и не ставится в известность даже об обычных USAP. Что же касается черных программ, то они могут проходить мимо конгресса и даже американского президента. Такая ситуация связана еще и с тем, что определенные черные программы Пентагона финансируются транснациональными корпорациями и банками, тайна деятельности которых охраняется американским законом.

Ветеран ВС США, военный эксперт и публицист Г. Дафф пишет, что ряд боевых действий в Сирии "планируется и исполняется американскими полевыми командирами, которые могут быть не подчинены ни президенту, ни объединенному комитету начальников штабов". Дафф утверждает: "Такое положение дел существует годами. Действует параллельная структура командования, подконтрольная группе богатых праворадикальных экстремистов. Система параллельного командования, о котором говорят в Пентагоне шепотом, была основана бывшим вице-президентом неоконсерватором Диком Чейни". Он в обход конституции по сути приватизировал объединенное командование сил специальных операций, поставив его под свой личный контроль.

Как пропадают боеголовки

В связи с существованием параллельного командования, подчиненного глобальной элите, возникают серьезные сомнения относительно безопасности американских ядерных сил. Беспокойство по этому поводу высказал Дж. Смит – бывший инспектор Международного агентства по атомной энергии и экс-советник по вопросам ядерной безопасности в администрации Дж. Буша. Это мнение разделяет и Дж. Хэнке – бывший высокопоставленный офицер разведки из ядерного командования США.

Случаи исчезновения ядерных боеприпасов, а также применения Соединенными Штатами ТЯО иначе не объяснишь. 30 августа 2007 года (впервые с 1968-го) бомбардировщик B-52 Stratofortress пролетел над территорией США с комплектом готовых к бою ядерных крылатых ракет. Он поднялся с базы ВВС в Майноте (Северная Дакота) и приземлился на базе ВВС в Барксдейле (Луизиана). То есть пролетел почти полстраны.

Согласно сообщению Associated Press самолет приземлился в Барксдейле с пятью боеголовками на борту. Но офицеры с базы в Майноте, откуда вылетел самолет, сказали на условиях анонимности, что боеголовок при вылете было шесть. После этого AP меняет свою информацию: приземлилось шесть боеголовок. Но теперь уже офицеры из Барксдейла стали настаивать, что не шесть, а пять. Куда делась одна боеголовка, остается вопросом.

В этом полете были нарушены многие военные предписания. Согласно установленным нормам боевые машины с боеготовым комплектом могут стартовать только по приказу высших военных руководителей. Как утверждают специалисты, чтобы шесть ЯБ оказались на Б-52, каждая должна быть выписана из своего бункера хранения и перевезена к бомбардировщику. Все эти регулятивные установки были полностью проигнорированы. Никто из должностных уполномоченных лиц приказ на полет не давал.

Но параллельное, теневое командование даже более влиятельно, имеет несоизмеримо большие полномочия. Оно может позволить себе безнаказанно пренебрегать приказами и инструкциями официального командования.

Публицист, эксперт по Ближнему Востоку М. Наземройа пишет: "Тот факт, что инцидент стал известен командованию ВВС только из сообщений военнослужащих, дает основания предположить, что следящие устройства с ЯО были удалены либо испорчены. Этот сценарий требует вовлечения людей, имеющих опыт обращения с военной электроникой, либо ответственных за мониторинг ЯО, либо и тех, и других. Единственная возможность обойти отдельные звенья командной цепи – это быть выше их (обойти сверху), а также иметь возможность прямо контролировать реализацию теневых приказов. Отсюда следует вывод, что альтернативная командная цепь имеет кого-то наверху, кто их планирует и следит за их исполнением".

После инцидента память о полете стали тщательно стирать. Прежде всего это коснулось непосредственных свидетелей. Как это обозначили: "Имел место процесс оптимизации персонала на базе в Майноте: его распыляли и переназначали в другие места".

Кроме того, пресса со ссылкой на источники в Пентагоне сообщила, что все, кто участвовал в полете, ушли из жизни в результате "трагических несчастных случаев" в течение двух недель после странной перевозки ядерных боеголовок. Так, Тодд Блу погиб со всеми членами семьи, находясь в отпуске в Вирджинии. Адам Баррс был пассажиром машины, которая врезалась в дерево и затем загорелась. Вестон Киссель погиб в аварии на мотоцикле, находясь в отпуске в Теннеси. Клинт Хаф вместе с женой Линдой также разбился на мотоцикле. Тело Джона Фруэ было найдено около Бэджер Пик (Вашингтон). В течение полутора месяцев после полета при трагических обстоятельствах погибли два офицера, которые занимались его подготовкой.

Какую цель преследовал тот, кто отдавал приказы на этот полет? И сколько таких инцидентов произошло тайно, незаметно, без какой-либо огласки? Кто стоит за всем этим адским сценарием крупномасштабной катастрофы с использованием оружия массового поражения, который заложен в засекреченном американском законе о готовности страны к терроризму. Кто хочет, организовав страшную провокацию с колоссальными жертвами, превратить ее в повод для войны? Только тот, кто очень хочет этой войны, кто готов пойти на все, чтобы ее начать, только тот, кто понимает, что без войны он не сможет достичь своих целей. Только тот, кто ставит их выше жизней многих людей.

Где могут быть использованы пропавшие боеприпасы? Несомненно, что в какой-либо чудовищной провокации, масштабной операции под ложным флагом, на которых специализируются представители теневого командования ВС США.

Ядерный колизей

Информационная почва для этой провокации с заведомыми обвинениями в адрес России уже готовится. В конце сентября представители Пентагона и ряд экспертов приняли участие в передаче на канале CBS, стенограмма которой вышла под названием "Риск ядерного нападения возрастает" с подзаголовком "Какова вероятность того, что следующий президент должен будет принимать решение об использовании ядерного оружия? Это более чем вероятно".

Обсуждение строилось вокруг утверждения о том, что Россия в настоящее время готова использовать ядерное оружие. В ходе дискуссии начальник разведывательного управления стратегического командования США Стив Пэроуд заявил: "Россия исходит из того, что Запад в основе своей социологически слабее. И если она использует в ходе конфликта между НАТО и Россией ядерное оружие, то это напугает страны Запада и приведет к деэскалации, замораживанию конфликта и в конечном итоге к обращению с просьбой прекратить огонь".

При этом, как следует из текста записи беседы, Пэроуд "не имел в виду всеобщую ядерную войну, в которой никто не сможет победить. Он говорил об ограниченном применении ядерного оружия, что позволило бы заставить США отступить и подчиниться". По мнению Пэроуда, "Россия может нанести ядерный удар по какой-то цели в Европе. Это может быть, к примеру, аэропорт, важный для ведения войны между НАТО и Россией".

Еще один участник передачи, генерал Филип Бридлав, бывший Верховный главнокомандующий объединенных вооруженных сил НАТО в Европе, заявил, что для сокращения потерь среди гражданского населения США могут использовать ядерные боеприпасы малой мощности: "Принять решение об их использовании будет менее трудно". Одновременно с этим заявление о том, что Россия представляет ядерную угрозу для мира, сделал министр обороны Эштон Картер.

Такая концентрация информации о "российской ядерной угрозе" может быть обусловлена рядом причин, к которым следует отнести:

– желание Пентагона получить дополнительные бюджетные средства на ядерную программу;

– дальнейшую демонизацию России как агрессора и формирование среди западной общественности согласия на первый ядерный удар по России;

– подготовку провокации (операции "под ложным флагом") в форме нанесения ядерного удара по какой-то локальной цели, например, в США, Европе, в том числе на Украине, чтобы обвинить Россию и получить поддержку общественного мнения на превентивный ядерный удар по территории нашей страны.

Американские СМИ в последнее время пишут о сценарии отмены президентских выборов в связи с возможным финансовым кризисом или масштабным терактом с последующим введением Обамой военного положения. Комментаторы считают, что отмена выборов не вызовет протеста американских избирателей, так как ни тот, ни другой кандидат не пользуется поддержкой подавляющего большинства.

Публицист К. Розетт сравнила предвыборные дебаты Трампа и Клинтон с боями гладиаторов: "Американский народ занимает места в Колизее. И американские избиратели должны судить эти бои не только с точки зрения того, насколько хорошо кандидаты борются друг с другом, но и с позиции того, за что они борются и куда они могут привести страну". Но "говорящая голова" президента США обречена вещать и делать только то, что скажет теневой главнокомандующий. А он требует противозаконных действий, попирающих конституцию и национальные интересы. Американский журналист М. Ньюман пишет о губернаторе Майке Пенсе, кандидатуру которого Трамп предложил на пост вице-президента, как о политике, который пользуется репутацией глобалиста и неокона: "Он поддерживает разрушающие суверенитет режимы свободной торговли, неконституционные войны и другие глубоко антинародные политические инициативы. В течение 12 лет пребывания в палате представителей он часто голосовал за финансирование глобалистских и неоконсервативных программ, которые противоречили конституции, преследовали антиконституционные цели и подрывали американский суверенитет. В вопросах войны Пенс всегда на стороне глобалистов и неоконов, а не на стороне конституции". Так, в частности, он активно поддержал незаконные войны в Ираке и Ливии. Аналитики говорят, что выбор кандидатуры Пенса на пост вице-президента был явной попыткой угодить глобалистскому истеблишменту в Америке и заручиться его поддержкой. Это означает, что именно глобальная элита, одержимая духом разрушения, уничтожения национальных государств и глобальной войны, правит бал в стране и осуществляет действительное командование ее вооруженными силами.

Этой элите, чтобы установить свою планетарную власть, не нужны границы и государства, их будут уничтожать. Для чего и нужны по сути своей колониальные армии Запада. Как заявил председатель Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер, "границы – это худшее изобретение, когда-либо сделанное политиками".

Среди американских военных существует понимание того, что происходит. Дафф пишет, что система параллельного командования стала причиной разделения американского военного и разведывательного сообщества на две группы. С одной стороны оказались те, кто сохранил лояльность американским национальным интересам, а с другой – те, кто куплен, стал жертвой шантажа или подвергся воздействию религиозных экстремистских взглядов. Отсюда следует, что в Америке больше не существует эффективного и надежного командования вооруженными силами, включая разведывательные структуры. Зато есть 300 тысяч военных подрядчиков и наемников, многие из которых входят в запрещенное в России ИГ.

При этом параллельное командование изгоняет из вооруженных сил тех, кто сохраняет лояльность интересам государства, и заменяет их купленными и безропотно подчиняющимися глобальной сверхкорпорации. Как недавно написал один из американских военных, все генералы в Пентагоне назначаются из этих соображений: "Присущие военным традиционные нравственные принципы, мораль и убеждения оказались преданы забвению и заменены политической корректностью и беспринципностью. Вместо ведомства, призванного выигрывать войны, Пентагон превратился в экспериментальную площадку. Результатом этого эксперимента стала дестабилизация Среднего Востока. Для рядовых военных непонятно, кем является ИГ – угрозой или союзником. Мы ведем войну с полным пренебрежением к гибели людей, не понимая особенностей местного населения. ИГ действует благодаря попустительству. Их нужно не только физически уничтожить, но подорвать их волю к борьбе. И причина, по которой они до сих пор существуют, заключается в том, что они уверены в успехе и в поддержке. Потому что нынешние американские генералы из числа купленных и насажденных извне позволяют им существовать".

Кому служит армия США

Наличие двойного командования разделило американских военных на два лагеря, один из которых за стремление соблюдать конституцию оказался коллективным изгоем, а другой – предателем и преступником, изменившим ее установкам. Такое разделение в командовании объективно создает стратегический хаос и обрекает на поражение. Ведь главнокомандующий ВС США – не номинальный, а реальный – объективно не может уничтожить ИГ, потому что оно его порождение и наряду с американской колониальной армией является частью его глобальных сил.

В Евангелии написано: "Иисус, зная помышления их, сказал им: всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит. И если сатана сатану изгоняет, то он разделился сам с собой: как же устоит царство его?" (Матф. 12:25–26).

Татьяна Грачева www.warandpeace.ru

www.i-rsi.ru

Военная стратегия РККА. Часть 2 | Вестник бури

Для каждой войны надо вырабатывать особую линию стратегического поведения; каждая война представляет частный случай, требующий установления своей особой логики, а не приложения какого-либо шаблона, хотя бы и красного.

Свечин А.А.

Введение

Многочисленные публикации в военных журналах, непосредственное участие в создании Полевого устава 1929 г. и реорганизации Красного армии в течение 1920-х гг. свидетельствует о выдающихся способностях Тухачевского и об его весомой роли в повышении общей боеспособности РККА. Он был одним из немногих царских офицеров, искренне пытавшихся анализировать сложнейшие вопросы военного искусства с марксистской точки зрения. Несмотря на это, необходимо констатировать, что он вульгарно трактовал марксизм, ошибочно полагая, что будущая война, в которой будет принимать участие Советский Союз, будет отличаться каким-то особым революционным характером. В подобной абсолютизации специфики войны пролетарского государства Тухачевский был не одинок. Военная доктрина, созданная Фрунзе, расширяла границы будущей большой войны до уровня глобального гражданского конфликта, в котором на стороне СССР обязательно выступит пролетариат западноевропейских стран. Весь основной руководящий костяк РККА до конца 1930-х гг. полностью разделял данное видение. Единственной оппозицией данному подходу выступали офицеры царской армии, перешедшие после Октябрьской революции на сторону красных. Речь идет, прежде всего, о А.А.Свечине, А.И. Верховенском, А.Е. Снесареве. Эти офицеры были носителями лучших традиций этой армии, и, несмотря на «классово чуждое происхождение», сделали очень много верных предположений по характеру будущей войны. Данная часть статьи акцентирует внимание читателя на теоретическом наследии Свечина.

Александр Андреевич Свечин

Этот человек родился в 1878 г. в Екатеринославле в генеральской семье. Получил первоначальное военное образование, закончив в 1895 г. Второй кадетский корпус, а в 1897 г. Михайловское артиллерийское училище. В 1903 г. Свечин по окончанию Николаевской академии Генерального штаба был произведен в штабс-капитаны и причислен к Генеральному штабу. Но Александра Андреевича никак нельзя назвать только штабным офицером, он мог талантливо командовать как полком на поле боя, так и осуществлять работу в штабе. Боевое крещение Свечин принял на посту командира роты 22-го Восточно-Сибирского полка, на полях сражения русско-японской войны. Будучи молодым офицером, Свечин подверг глубокому анализу причины поражения русской армии в войне с Японией. По его мнению, основная причина заключалась в полной некомпетенции русского военного командования, стоявшего на точке зрения стратегии XIX века. С первых своих журнальных статей и до конца жизни Свечин полагал, что армия не может ни на секунду замереть в своем развитии, почивая на достигнутых лаврах. С Францией подобная ошибка сыграла злую шутку во второй половине XIX в., когда некритично воспринимаемая стратегия Наполеона признавалась универсальной для всех войн. Наиболее современной военной доктриной в начале XX в., по мнению Свечина, обладала немецкая армия. Но это вовсе не означало, что Россия должна слепо копировать немецкие учебники. Русская армия, с учетом достижений военной техники, может опираться на многовековую историю Российского государства. А для такой опоры – военную историю необходимо хорошо знать. Вот почему Свечин всегда настаивал на том, что история эволюции военного искусства – это неразрывная часть успешной стратегии любой современной армии.

Портрет Свечина

Голос Свечина и других прогрессивно мыслящих русских офицеров командование царской армии не услышало. Вот почему к Первой Мировой войне Россия подошла не просто материально неготовой к долгому противостоянию, но с морально устаревшей концепцией ведения войны. Среди офицерства господствовала двухэтапная концепция ведения войны: непродолжительное сражение противоборствующих армий и поход, в ходе которого его участники не ведут активных боевых действий. Как верно отмечает исследователь П.В. Акульшин, понимание войны как «перманентного процесса, требующего от всех участников постоянной деятельности, стало осознаваться в ходе Первой Мировой». В эти годы Свечин умело командует 6 Финляндским стрелковым полком, в 1917 г. он был назначен начальником отдельной морской дивизии. Войну Свечин закончил в звании генерала-майора, получив несколько орденов и почетное Георгиевское оружие. После Октябрьской революции он временно бездействует, решаясь присоединиться к Красной армии лишь в марте 1918 г. Большевики в полной мере оценили знания и профессионализм Свечина: его назначают на ответственную должность командира Смоленского района Западной завесы. В том же году на короткий срок (с августа по ноябрь) он становится начальником Всероссийского главного штаба. Не изъявляя желания принимать участие в Гражданской войне, Свечин стремится к возобновлению прерванной академической работы. С октября 1918 г. этот человек начинает работать в Академии Генштаба, занимаясь, прежде всего, анализом опыта Первой мировой войны и изучением истории военного искусства. С декабря 1918 по май 1921 года он возглавлял Военно-историческую комиссию Генштаба по использованию опыта Первой Мировой войны.

Первая мировая война сыграла в жизни Свечина, как и всего поколения фронтовиков, огромную роль. На глазах рушились многовековые империи и «непобедимые армии», ставя острые вопросы о будущих перспективах развития военного дела. Критическое отношение этого теоретика к стратегии сокрушения, было во многом обусловлено опытом мировой войны, в ходе которой ни одной из сторон не удалось реализовать данную стратегию в полной мере. Многие оппоненты обвиняли его в апологетике «позиционного сидения» и других форм войны на истощение. Но важно проводить четкую разделительную черту между манёвренной формой ведения боя, что в первую очередь относится к тактическому и оперативному аспекту и общестратегической концепцией ведения войны, принятой на вооружении политическим руководством страны. В этой связи необходимо уточнить, что будущая война на истощение рассматривалась Свечиным именно в стратегическом аспекте. Он полагал, что война на измор является не прихотью какого-то полководца, а исторической необходимостью, обусловленной объективными фактами. Свечин как никто другой осознавал, что XX век станет временем конца ограниченных войн как способа решения политических вопросов между великими державами, им на смену приходит тотальная война, которая задействует все экономические ресурсы страны и все ее население в жесточайшем противостоянии. Именно поэтому отправной точкой для осмысления будущей войны для него становилась не Гражданская, а Первая Мировая война.

Дискуссия о Клаузевице

Часто в публицистике можно встретить мнение о том, что бывшим царским офицерам противостояли малограмотные командиры Гражданской войны, прежде всего, выходцы из 1-й Конной армии. Данное мнение очень далеко от истины. Поддерживать военную дискуссию в 1920-е гг. на столь высоком уровне могли лишь высокообразованные военные кадры, прежде всего, выходцы из царской армии, которыми были и Тухачевский и Свечин. Это их объединяло. Но еще более важные вещи их разделяли.

Дискуссия между Тухачевским и Свечиным разгорелась в конце 1920-х гг. по вопросу: «Как правильно понимать Клаузевица?». Клаузевиц возник на горизонте Красной армии неслучайно. Страна серьезно готовилась к новой мировой войне, и поэтому активнейшим образом в СССР переводились и издавались труды немецких военных теоретиков: Клаузевица, Дельбрюка, Шлиффена (серия «Библиотека командира»). Основным специалистом по Клаузевицу, переводившим его сочинения, был Свечин. В 1932 г. в серии ЖЗЛ под его авторством вышла биография выдающегося военного стратега, признанная в современной Германией одной из классических биографий Клаузевица. Переводчик рассматривал теоретическое наследие Клаузевица через терминологию, введенную в научный оборот Дельбрюком: стратегия измора и сокрушения.

Тухачевский не соглашался со Свечиным, обвиняя его в идеализации опыта позиционной Первой мировой войны. Тухачевский полагал, что совершенно некорректно выводить из книг Клаузевица две разных стратегии, напротив, характер военных действий напрямую зависит от политической цели, которую ставит перед собой воюющая сторона. В связи с этим война может вестись с ограниченной целью (захват определенной территории) или на полное уничтожение противника. Опыт Первой мировой войны, по Тухачевскому, свидетельствует как раз о том, что способ ведения войны может меняться в ходе одной кампании, и он напрямую зависит от решений политического руководства воюющих стран. Из данного тезиса Тухачевский делал вывод: СССР будет вести в будущем не конвенциональную, а революционную войну, которая приобретет наступательный маневренный характер. Он обвинял Свечина в пропаганде «упаднической военной стратегии», которая недооценивала мощь Красной армии, что приводило в свою очередь к преувеличению технической оснащенности и общей боеспособности западных армий.

Кампания по разоблачению «реакционных идей» Свечина достигла своего пика в 1931 г. В феврале Свечин был арестован по обвинению в участии в деятельности контрреволюционной организации, т.н. дело «Весна». В апреле того же года на открытом заседании пленума секции по изучению проблем войны Ленинградского отделения Коммунистической академии при ЦИК СССР, Тухачевский выступил с отдельным докладом, посвященным критике Свечина. Оппонент говорил с трибуны: «Мы видим у него статьи озлобленного порядка и антисоветского содержания…, – и далее. – В развитии военной теории иметь правильную вооруженность марксистско-ленинским методом является основной задачей, и в свете этой задачи очищение нашей военной мысли от всякого свечинского наноса является вопросом первостепенной и первоочередной важности». Но Свечин недолго просидел в тюрьме: в феврале 1932 г. его освобождают и назначают на работу в Разведывательном управлении Генерального штаба. Некоторые историки высказывают предположение, что его освобождение связанно с обострением отношений СССР и Японии, вследствие чего стал востребованным опыт и знания выдающихся людей эпохи.

Фото Тухачевского

Тюрьма не сломила моральный дух ученого и офицера. Он пытался в своей работе творчески развивать интеллектуальную традицию, связанную с именем Клаузевица. Для него война представляла собой крайне многоплановую область человеческой деятельности, которая включает в себя, наряду с военным фронтом, фронт политической и экономической борьбы. Такой системный взгляд на войну предполагал, что цель военной кампании должна определяться не только волей политического руководства, но в главном – объективным и комплексным учетом экономического, политического, военного потенциала страны и ее места на международной арене. В связи чем, столкновение великих держав в XX веке неизбежно приведет к растягиванию войны на несколько лет. Рост производительных сил революционным образом повилял на развитие военного искусства, и поэтому, Свечин полагал, что стратегия сокрушения – это часть военного дела раннебуржуазных стран, в период развитого капитализма – преобладающей формы войны становится борьба на измор.

Все великие державы перед началом Первой мировой войны полагали, что война затянется максимум на несколько месяцев, и за этот период четко определится победитель. Такие расчеты строились на основе стратегии сокрушения, которая по мысли европейских военных стратегов, позволит одним или серией мощных ударов принудить противника к подписанию мира. Многие европейские политики также полагали, что столь разорительная война не может продлиться продолжительный период. Действительность оказалась совершенно иной: война растянулась на целых четыре года, в ходе которых каждый участник подвергся тяжелому социально-экономическому истощению. Обобщив итоги Первой Мировой войны, Свечин пришел к выводу о необходимости теоретического обоснования стратегии измора, которая была крайне непопулярна у многих поколений европейских военных писателей.

Противоречия между измором и сокрушением выходят далеко за рамки простой альтернативы: наступление или оборона. Вопрос состоит в том, куда воюющее государство направит свои основные силы и в какой мере ? Стратегия сокрушения нацелена с помощью одной или серии операций уничтожить противника. В этой связи, Свечин писал о том, что данная стратегия в конечном итоге упирается в успешность основной военной операции. Ее провал означает и крах всего стратегического плана, чему подтверждением являлся провал плана Шлиффена в Первой Мировой в связи с остановкой немецкого наступления на Марне. Одна операция затмевает собой основную цель войны. Оперативный аспект берет верх над стратегическим. Для Свечина стратегия измора не означает пассивного ожидания, напротив, современная война - многогранный процесс, включающий в себя военное, экономическое, политическое, культурное противостояние. Отсутствие активных боевых действий может сопровождаться активным наступлением на политическом или экономическом фронте. В то время как стратегия сокрушения линейна, стратегия измора имеет многовекторный характер – серия ударов на разных участках глобального фронта войны в целях общей победы. «Стратегия сокрушения едина, и допускает каждый раз лишь одно правильное решение. А в стратегии измора напряжение борьбы на вооруженном фронте может быть различным и, соответственно каждой ступени напряжения, имеется свое правильное решение», - пишет Свечин. Это форма реализации материального превосходства одного государства над другим, когда отсутствует возможность закончить войну одним решительным ударом. Именно поэтому противостояние протекает не в форме обмена сокрушительными ударами, а в форме соревнования по скорости подготовки материальных предпосылок для такого удара.

Также стоит отметить роль резерва. По мнению Свечина, в рамках стратегии сокрушения речь может идти только об оперативном резерве, так как весь военный кругозор ограничивается рамками одной генеральной операции. В войне на измор первоочередную роль играют стратегические резервы, так перспектива военного стратега крайне углубляется во времени и включает в себя все этапы ведения войны. Свечин писал: «Сама стратегия измора вовсе не означает вялого ведения войны, пассивного ожидания развала неприятельского базиса. Она видит, прежде всего, невозможность достигнуть одним броском конечной цели и расчленяет путь к ней на несколько самостоятельных этапов. Достижение каждого этапа должно означать известный выигрыш наш в мощи над противником. Уничтожение неприятельских вооруженных сил, не являясь единственным средством, представляется и для стратегии измора весьма желательным, и такие предприятия, как Танненберг и Капоретто, прекрасно укладываются в ее рамки».

Наступление РККА

Многие советские политики и полководцы в начале 1930-х гг. не верили в затяжную войну, связывая ее краткосрочность с неизбежным развалом тыла и нарастающей революцией в буржуазных странах. Сталин в Отчетном докладе XVII съезду партии в 1934 г. говорил : «Едва ли можно сомневаться, что эта война будет самой опасной для буржуазии войной. Она будет самой опасной не только потому, что народы СССР будут драться на смерть за завоевания революции. Она будет самой опасной для буржуазии ещё потому, что война будет происходить не только на фронтах, но и в тылу у противника. Буржуазия может не сомневаться, что многочисленные друзья рабочего класса СССР в Европе и Азии постараются ударить в тыл своим угнетателям, которые затеяли преступную войну против отечества рабочего класса всех стран. И пусть не пеняют на нас господа буржуа, если они на другой день после такой войны не досчитаются некоторых близких им правительств, ныне благополучно царствующих «милостью божией».В связи с этим Свечин задавал справедливый вопрос : «Но можно ли готовить армию лишь к безудержному наступлению, возможному лишь в обстановке восстания всего населения в тылу врага, как это было в борьбе с Колчаком ?». Советское руководство не смогло себе честно признаться в том, что приход нацистов к власти в Германии означал для европейских левых сокрушительное поражение. Ставка на развал тыла также не учитывала способности фашистских режимов проводить очень эффективную пропагандистку кампанию, сплачивающую нацию в «корпоративном единстве». Свечин крайне резко выступал против оптимистических расчетов многих командующих РККА: «Сильное в классовом отношении и значительное государство едва ли может быть опрокинуто приемами сокрушения без длительной подготовки путем измора». В связи со всем вышесказанным на политическое руководство страны ложится огромная ответственность в определении политических целей в будущей войне и стратегии ее достижения.Другой важной заслугой Свечина было защита идеи необходимости создания «интегрального полководца». Современный уровень вооруженной борьбы требует максимальной концентрации политической, военной и экономической власти в одном лице, или что чаще встречается, в одном централизованном органе управления. Это позволяет наиболее эффективным образом и с меньшими проволочками использовать все ресурсы государства для решения военных задач. В годы Великой Отечественной войны данная идея была успешна реализована в виде создания Государственного Комитета Обороны во главе со Сталиным.

Важное место Свечин также отводил промышленному производству и мобилизации в разгар самой войны. Первая Мировая война продемонстрировали, что ведущие европейские страны оказались способны за считанные месяцы к созданию мощного военизированного производства, осуществляющего перманентную мобилизацию. По мнению Свечина, исход войны будет зависеть от того, какая из стран сможет обеспечить в течение всего противостояния проведение перманентной мобилизации. Традиционно мобилизацию рассматривали как ряд подготовительных мер, предшествующих войне. Свечин же дополнял традиционное значение новым смыслом и выступал за планомерное наращивание военного производства и новых воинских соединений в ходе самой военной кампании. В связи с тем, что мобилизационный потенциал великих держав в Первую мировую войну оказался огромен, они были способны восстанавливать те ощутимые потери в живой силе и технике, которые претерпели в первый год противостояния. Опираясь на данные выводы, Свечин скептически смотрел на возможность применения стратегии сокрушения в будущей большой войне, но полностью не исключал такой возможности.

Военные стратеги РККА, отталкиваясь от политического вектора развития Советского Союза, готовили Красную армию к наступательной войне против объединенного фронта империалистических стран. Для них Рубиконом противостояния становился вопрос о классовой несовместимости двух миров – буржуазного и социалистического. Они явно недооценивали возможность столкновения между разными буржуазными странами, ведущими борьбу за ресурсы и сферы влияния в Европе. В этом смысле, советская военная наука в 1930-е гг. рассматривала будущую Вторую мировую войну в своем роде как отрицание Первой мировой. На место конвенциональной империалистической войны должна была прийти революционно-классовая, в результате которой в Западной Европе будет установлен социалистический строй. То есть новая война как бы продолжала Гражданскую, но в гораздо больших масштабах. Начальник кафедры армейских операций Военной академии Генерального штаба Г.С. Иссерсон в своей книге «Эволюция оперативного искусства» писал: «Весь смысл классовой борьбы превращает для нас прогрессивную войну в стратегическое наступление на всякого нападающего на нас врага и сокрушение его громовыми, уничтожающими ударами. Наша будущая война, являющаяся продолжением гражданской войны 1918-1921 гг. на новом этапе ее развития, может поэтому исходить только из основ стратегии наступления и сокрушения».

Агитационный плакат СССР

Свечин резко выступал против таких взглядов, полагая, что будущую мировую войну нужно рассматривать в широком контексте исторической эволюции военного дела со времен наполеоновских походов ко времени Мольтке старшего и Первой Мировой войны. Он писал: «Чистым кустарничеством было бы, если бы мы попытались разрешить теоретические задачи, лежащие на современном поколении военных работников, самым тщательным и внимательным анализом гражданской войны. Гражданская война в такой же мере не полно характеризует переживаемую нами эпоху в военном отношении, как, положим, самый широкий локаут, самая грандиозная стачка характеризует ее в экономическом отношении. Гражданская война охватывает всего лишь часть подлежащих нашему исследованию явлений. И точно также мы едва ли уйдем сколько-нибудь далеко, противопоставляя тезе – мировой войне, антитезу – войну гражданскую. Надо возвыситься до синтеза, который мы найдем только в военном искусстве эпохи империализма».

В действительности Вторая мировая война представляла собой комбинированный тип конфликта, в структуре которого война содержалась в двух формах: империалистической и революционно-классовой. До 1941 г. Вторая Мировая война протекала по принципам конвенциональной войны между империалистическими странами, после вступления в войну Советского Союза характер войны усложнился, в связи с тем, что в нем были представлены уже три социально-экономических уклада: модель «свободного рынка» (США, Великобритания), «рыночная автаркия» (Германия, Италия), «сталинский социализм» (СССР). В связи со всем вышесказанным, можно утверждать, что Вторая Мировая война переросла классический империалистический формат Первой мировой, но не приобрела окончательно революционно-классовый характер. К сожалению, ведущие советские политики и стратеги не были готовы к такому «усложнению», стараясь всё рассматривать в упрощенном виде как столкновение СССР с «единым империалистическим лагерем».

Важно понимать, что советские военные не были полностью свободны в выстраивании своих военно-стратегических планах, они находились в жестких политических рамках. Основополагающее противоречие внешней политики СССР 1930-х гг. заключалось в том, что Советский Союз был напрямую заинтересован в сломе Версальской системы. Её можно было разрушить только двумя путями: серией пролетарских революций или большой войной в Европе. С приходом нацистов к власти в Германии и крушением Испанской республики окончательно угас революционный вектор, данный Европе непосредственно Великим Октябрем. Для советского руководства стало очевидным, что дамоклов меч приближающейся войны повис над Европой. СССР находился в противоречивом положении, т.к. он был заинтересован в начале войны, что позволило бы пересмотреть границы, установленные Версалем, но вместе с тем советское руководство опасалось того, что Великобритании и Франции удастся натравить Германию на СССР. Это бы обессилило обе страны и обеспечило победу странам-охранителям Версальской системы. Противоречивость советской внешней политики напрямую повлияла на сущность военной доктрины Красной армии: установка на создание армии-наступления в духе стратегии сокрушения сталкивалась с реалиями европейской политики, в ходе которой СССР не хотел нападать первым, стремясь максимально оттянуть для себя начало войны. Это привело к стратегической ошибке: отражение агрессии рассматривалась в качестве промежуточной, второстепенной задачи, а не как очень сложный, самостоятельный этап военной кампании.

Агитационный плакат СССР

Свечин очень точно писал: «В сознании Красной армии решительно нет требуемого соответствия в оценке значения обороны и наступления. Если приходится обороняться, дело признается плохим. Помыслы, энергия, инициатива, внимание – все уходит на наступление и его подготовку. Традиции гражданской и смешиваемый с ними ее опыт толкают к презрению к обороне. Не надо, чтобы первые недели будущей войны принесли начальников и войска жесткое разочарование. Армия будет подготовлена к войне, если она будет уметь обороняться, а для этого нужен перелом в литературе, уставах, занятиях и особенно в маневрах». К мыслям Свечина, озвученным еще в 1926 г., политическое и военное руководство СССР не прислушалось. В полевом уставе РККА 1939 г. было записано: «2. Войну мы будем вести наступательно, с самой решительной целью полного разгрома противника на его же территории». В параграфе 10 говорилось: «Наступательный бой есть основной вид действий РККА. Противник должен быть смело и стремительно атакован всюду, где он будет обнаружен».

Ответственность за вышеуказанную ошибку несет, в первую очередь, политическое руководство Советского Союза, которое не смогло правильно соотнести тактические и стратегические цели своей внешней политики с военной доктриной Красной армии. Результат любой военной кампании Свечин ставил в зависимость от ответа на двойной вопрос: Насколько стратегия правильно отражает политические задачи государства? И насколько политики правильно учитывают те материальные факторы, которые лежат в основе военной стратегии?

Здесь стоит привести один интересный факт. В 1946 г. советский военный историк Е.А. Разин написал письмо Сталину. В своем письме Разин выступил против негативной переоценки место Клаузевица в истории военного искусства, которое получило развитие в статье Мещерякова «Клаузевиц и немецкая военная идеология», опубликованной в журнале «Военная мысль». Мещеряков писал о том, что Клаузевиц стоит ниже военно-теоретической мысли своего времени, вследствие чего он не понял сущности и природы войны. Данная ревизия традиционного отношения марксистов к наследию Клаузевица, установленного Лениным и Энгельсом, не было личной инициативой отдельного автора, а стало следствием националистического уклона советского руководства в послевоенный период. Разин выступил резко против очернения Клаузевица и просил Сталина разъяснить этот вопрос.

Ответ Сталина же оказался очень содержательным и интересным. Сталин писал о том, что Ленин читал Клаузевица, прежде всего, как политик и не вникал в специальные военные вопросы. Клаузевиц хорошо для своего времени отметил связь политики и войны, но, не смотря на это, наследники Ленина должны «раскритиковать» не только Клаузевица, но и «Мольтке, Шлиффена, Людендорфа, Кейтеля и других носителей военной идеологии в Германии». Сталин считал, что нужно покончить с «незаслуженным уважением» к немецкой военной школе. Что касается Клаузевица, то он безвозвратно устарел и сегодня смешно брать у него уроки.

Сама постановка Сталиным в один ряд Клаузевица, Людендорфа и Кейтеля, на наш взгляд, совершенно некорректна, учитывая всю противоположность военного и политического наследия вышеназванных деятелей. Но что более поражает в письме Сталина, так это его концовка. Сталин упрекает Разина за отсутствие в его тезисах раздела, посвященного контрнаступлению. По его мнению, «контрнаступление является очень интересным видом наступления». В подтверждение своих слов он приводит исторические примеры: действия парфян против Красса и Отечественная война 1812 г. Кто читал главный труд Клаузевица «О войне», тот прекрасно знает какое значение Клаузевиц отводил активной обороне. Активную оборону, в ходе которой противник теряет наступательный потенциал и силы для отражения контрудара, Клаузевиц считал сильнейшей формой ведения войны. Сталин в своем письме формально отвергая наследие Клаузевица, фактически становится на его точку зрения. Сложно сказать, делал ли он это сознательно или нет. Но одной из сильных сторон Сталина как политика было умение хорошо усваивать и выдвигать чужие идет от своего имени. Маловероятно, что он был плохо знаком с книгами Клаузевица, скорее всего здесь можно говорить об очередном политическом маневре с его стороны.

В 1990-е гг. началось переиздание многих трудов Свечина. Появилось множество публицистических и научных публикаций, в которых происходила радикальная переоценка позиций господствовавшей ранее советской историографии. Свечин противопоставлялся Тухачевскому и другим советским военным, отстаивающим эффективность для Советского Союза использования стратегии сокрушения. Данная переоценка привела к ошибочному выводу: Свечин во всех своих прогнозах оказался прав, а его оппоненты, соответственно, нет. Но история не представляет собой чистого тетрадного листа, в которой записи делаются только черными чернилами. В истории крайне мало чего-то однозначного и категоричного. А без понимания всей противоречивости исторического процесса мы никогда ни достигнем научной истины.

Историческая действительность была куда сложнее каких-либо пропагандистских и публицистических штампов: в стратегической оценке будущей войны Свечин оказался полностью прав. Действительно, Вторая Мировая война приняла затяжной характер, в ходе которой стратегия измора победила стратегию сокрушения (немецкий «блицкриг»). Но Свечин полагал, что стратегия сокрушения может применяться, в первую очередь, в отношении небольших государств, не располагающих серьезной армией и тылом. Большие государства, при отсутствии политического разложения, смогут выдержать сокрушительный натиск противника с помощью перманентной мобилизации, чему примером была Первая Мировая война. Свечин в полной мере не учитывал то революционное значение, которое приобретет техника в будущей войне и в первую очередь это касалось танков. Он полагал, что решающее значение будет играть пехота и в связи с этим призывал обратить внимание на развитие средств ближнего боя. Он писал: «Буржуазные государства стоят перед альтернативой — или вовсе отказаться от ставки на бой и остаться у разбитого корыта артиллерийского тарана, или организовать отборную пехоту, обреченную, однако, на быстрое вырождение, на разжижение ее такими пополнениями, которые будут в лучшем случае способны рвать, а не сражаться. Война для них складывается под угрозой срыва возможности успешного ближнего боя: существует для них только два возможных метода борьбы с этим срывом — моторизация, которая может оказать содействие ускорению хода событий и позволит закончить войну прежде, чем пехота вовсе развалится, и танки — эрзац пехоты, умеющей наступать с боем. Не случайно танки сделали свою карьеру в конце мировой войны, в обстановке вырождения и разложения пехоты. Но, по существу, возможности влияния на войну моторизации и танкизации ограниченны, в особенности в условиях востока Европы и при широком распространении в пехоте батальонных орудий, крупнокалиберных пулеметов, минометов, специальных фугасов и прочих противотанковых средств». И далее: «Государство, которое имеет шансы вступить с успехом в борьбу за качество пехоты и может рассчитывать связать интересы масс с достижением победы, сделало бы чрезвычайную оплошность, если бы не стало на этот путь с первых шагов войны. Немногие теперешние буржуазные государства способны в короткое время перенести потерю 350 тыс. бойцов, которая сгубила Австрию. Надо только при этом досмотреть, чтобы своя собственная пехота не так потерпела бы в качестве, как это произошло с русской пехотой к весне 1915 года».

Свечин писал: «Для успеха сокрушения нужны сотни тысяч пленных, поголовное уничтожение целых армий, захват тысяч пушек, складов, обозов. Только такие успехи могут предотвратить полное неравенство при конечном расчете». Разгром вермахтом Польши и Франции за считанные недели продемонстрировал эффективность операций на сокрушение, если они осуществляются с помощью скоординированного действия всех родов войск и внезапного удара. Но тем не менее столь, крупные победы не позволили Германии выиграть войну. Вот почему необходимо рассматривать вклад в развитие военного искусства советских военных в разных аспектах. Свечин сделал вклад в стратегию, а Тухачевский и Триандофиллов в оперативное искусство. Вторая Мировая война доказала эффективность теории глубокого боя.

Фото Свечина в заключении

К сожалению, такое условное примирение разных позиций мы можем сделать лишь постфактум. Как было показано выше в конце 1920-х гг. и начале 1930-х гг. между «измористами» и «сокрушителями» шла непримиримая борьба, победу в которой одержали сторонники Тухачевского. Несмотря на это, судьбы Свечина и Тухачевского сложились одинаково трагично : Тухачевского по ложному обвинению расстреляли в 1937 г., а Свечина в 1938 г. После своей гибели эти люди не ушли в не бытие, они оставили творческое наследие, которое помогло нашему народу одержать победу в Великой Отечественной войне.

vestnikburi.com

Военная стратегия РККА. Часть 1 | Вестник бури

«Если Фридрих Великий утверждал, а за ним то же самое непрестанно повторяли и другие, что прусские войска особенно пригодны для наступления, то не следует придавать чрезмерного значения таким заявлениям; в большинстве случаев на войне чувствуют себя лучше и храбрее при наступлении, чем при обороне, но это чувство общее для всех армий; да и нет такой армии, о которой ее полководцы и вожди не утверждали бы того же самого».

К. Клаузевиц

«К политике в полной мере применим тот принцип высшей стратегии, который говорит: "Победит лишь тот, кто найдет в себе решимость наступать; сторона только обороняющаяся неизбежно обречена на поражение". Самым ходом революционного исторического процесса рабочий класс будет вынужден перейти к нападению, когда для этого сложится благоприятная обстановка» .

М. Фрунзе

Введение

Начало XX века можно рассматривать с двух точек зрения: хронологической и эпохальной. Если применять формально-хронологический критерий, то никто не усомнится в том, что Россия одновременно с другими странами вступила в XX-й век. Но если попытаться глубже вникнуть в проблему, то мы осмелимся заявить, что в XX-й век как в новую эпоху Россия вступила только после Октябрьской революции. Это касается не только политики, экономики, культуры, но и такой важнейшей сферы жизни общества как военное дело.

К 1917 г. русская армия полностью разложилась, и как признавался А.И. Деникин, большевики к этому процессу имело крайне опосредованное отношение. Четыре года империалистической войны уничтожили старую царскую армию, так как уже в первые военные годы был выбит старый кадровый офицерский и унтер-офицерский состав армии. Советский военный стратег В.К. Триандофиллов писал: «Русская армия, имея в начале войны в действующей армии 2500000 человек, потеряла в течение года (1914-1915 гг.) 3403013 человек, что составляет 130% от первоначальной численности действующей армии. В числе потерь около 1500000 приходится на попавших в плен и без вести пропавших». Проблема дефицита офицерства решалась с помощью школ прапорщиков, куда набирали унтеров, отличившихся солдат и студентов. К заключительному этапу войны вместо новорожденной армии, в России существовала огромная небоеспособная масса людей, стремящаяся поскорее бросить столь «полюбившиеся» им окопы Первой мировой.

После прихода к власти большевикам пришлось решать сложнейшую задачу создания новых вооруженных сил в процессе продолжающейся войны с Германией и разгоравшейся Гражданской войны.

Русские солдаты сдаются

Центральной темой данного цикла статей будет рассмотрение советской военной доктрины в ходе ее развития на протяжении 1920-30-х гг. Эта большая тема распадается на ряд частных подтем, которые будут освещены в разной степени. Хочется специально оговориться, что хронологически материал не будет включать в себя Великую Отечественную войну, которая по своим масштабам обязательно требует отдельного исследования. Целенаправленное сужение темы позволит сконцентрироваться на развитии довоенной советской доктрины, которая будет рассматриваться преимущественно в стратегическом аспекте, а не в оперативном и тактическом.

Уверен, что изучение формирования советской военной доктрины необходимо, так как оно позволяет понять как формировались вооруженные силы первого социалистического государства. Также отмечу, что этот опыт не является застывшей частью нашего исторического прошлого, и может стать важным источником вдохновения для будущих революционных движений. Большевики, опираясь на работы К.Маркса и Ф.Энгельса, подробно проанализировали военную деятельность Парижской коммуны. Нашей же задачей является добросовестное изучение ошибок и достижений Красной армии.

1920-е гг.

Объявление большевиками «мирной передышки» в 1921 г. на внутреннем и внешнеполитическом фронтах потребовало от военачальников РККА осмысления огромного пласта военного опыта, полученного в ходе Первой мировой и Гражданской войны. Задача обобщения уроков недавних войн вызвала ожесточенную военную дискуссию, затрагивавшую стратегические вопросы внешней и внутренней политики Советского государства. Вопрос о сущности военной доктрины первого пролетарского государства стал самым дискуссионным. Предложения по её созданию в России появились сразу же после русско-японской войны, но тогда они не получили никакого воплощения. Дискуссию среди старшего офицерства пресёк сам император. Николай II сказал начальнику Военной академии Генерального штаба, начальнику Генерального штаба и редактору «Русского инвалида» генералу Н.Н. Янушкевичу: «Военная доктрина состоит в том, чтобы исполнять все то, что я прикажу. Прошу Вас передать Незнамову, чтобы он больше с этим вопросом не выступал в печати. Об этом я передам и ’’Русскому инвалиду”».

Отправной точкой военной дискуссии среди руководства РКП (б) стала известная статья Михаила Фрунзе «Единая военная доктрина и Красная Армия». В своей статье Фрунзе дал определение военной доктрины, ставшее классическим: «Военная доктрина - это есть принятое в армии данного государства единое учение, устанавливающее формы строительства вооруженных сил страны, методы боевой подготовки войск и их вождения на основе господствующих в государстве взглядов на характер лежащих пред ним военных задач и способы их разрешения, вытекающие из классового существа государства и состояний его производительных сил».

Фрунзе полагал, что в ходе Гражданской войны сформировалась особая стратегия Красной армии, которая является отражением характера ее социальной базы – пролетариата. Фрунзе писал о том, что армия пролетарского государства должна придерживать стратегии маневренного наступления. Несложно заметить по его статьям, что в процессе выработки своих взглядов на военную доктрину он опирался на опыт немецкой армии, доказывая «совершенство структуры и подготовки» немецких вооруженных сил. Немецкая военная доктрина пронизывала весь государственный аппарат управления, подчиняя себе все сферы жизни Германии. Основной причиной зарождения такой централизованной и наступательной стратеги немецкой армии, по Фрунзе, стала структура экономической жизни немецкого общества. Молодая индустриально-сильная капиталистическая страна возникла в тот момент, когда мировой рынок уже был поделен. Концентрация сил немецкого капитализма на создании мощной военной машины для ведения наступательной войны стала адекватным шагом в борьбе между разными империалистическими странами за рынки сбыта. Интересно отметить, что, несмотря на полное поражение Германии в Первой Мировой войне, Фрунзе отмечает: «Первые же столкновения с армиями враждебных стран показали стратегическую и тактическую правильность положений германской доктрины».

Портрет Фрунзе

Данное заблуждение советского военачальника, на наш взгляд, можно объяснить фактором личного опыта. Фрунзе стал полководцем в годы Гражданской войны, не имея за спиной опыта участия в Первой мировой. В своей оценке немецкой военной доктрины он в первую очередь опирается на реалии Гражданской войны, в которой отсутствовала твердая линия фронта, война велась на огромных территориях с сильно разрушенной транспортной инфраструктурой. В подобной ситуации единственно возможной стратегией могла быть маневренное наступление с прорывом растянутого фронта, возможным заходом в тыл противника и ударом по его коммуникациям. Из 31 месяца Гражданской войны (с мая 1918 г. по ноябрь 1920 г.) РККА вела наступательные действия 25 мес. – 80 %. В этой связи неслучайно, что в качестве основного тактического действия Красной армии Фрунзе рассматривает марш-маневр.

О чем свидетельствует опыт Первой мировой войны? Наступательные маневренные операции приходили лишь на первом этапе войны. С момента стабилизации фронта в 1915 г. начинается позиционная, окопная война на истощение, в которой военно-экономический потенциал Тройственного союза явно уступал Антанте.

Одной из стратегических причин поражения Германии стала недооценка военно-технического потенциала стран Антанты, что привело к растягиванию войны на четыре года. Военно-экономический потенциал воюющих стран был настолько высок, что линия обороны в своей тактической глубине была просто забита войсками, каждую брешь удавалось восстанавливать с помощью подходивших сил резерва. Немецкая военная машина к 1914 г. не обладала сокрушительными средствами наступления в достаточном количестве, которые позволили бы вскрывать эшелонированную оборону противника. Командование рейхсвера скептически отнеслось к появлению первых танков, не оценив их в качестве нового важнейшего вида оружия. Лишь в 1916 г. немцы, встретившись на поле боя с английскими танками, приступили к созданию собственного танкового производства. К концу войны Германия построила лишь 20 танков. Для сравнения: Франция в 1916 — 1918 годах выпустила 800 средних и 3177 легких танков, Великобритания — 1615 тяжелых, 200 средних и 35 специальных танков.

Немецкий танк A7V

Великий военный теоретик Клаузевиц писал, что характер войны определяется диалектическим соотношением сил обороны и наступления. Техническое несовершенство средств наступления и превосходство средств обороны привело к тому, что практически для всех сторон (кроме отдельных участков фронта) война приобрела оборонительно-позиционный характер. Ошибку рейхсвера в полной мере оценило руководство вермахта и Третьего рейха, приступив к созданию знаменитых танковых клиньев нацистской Германии. Именно они позволили на практике реализовывать стратегию блицкрига.

Фрунзе, отталкиваясь от своего тезиса об определяющем влиянии социального-экономического базиса государства на военную доктрину, писал: «Между нашим пролетарским государством и всем остальным буржуазным миром может быть только одно состояние долгой, упорной, отчаянной войны не на живот, а на смерть; войны, требующей колоссальной выдержки, дисциплины, твердости, непреклонности и единства воли». Советское государство в силу своего специфического устройства нуждается в особой военной доктрине, которая будет строиться на основе необходимости ведения революционных войн в Европе. Для выполнения данной задачи необходимо вести грамотную военную пропаганду, которая позволит воспитать мужественного и сознательного воина. В этой связи Фрунзе ссылается на позитивный опыт немецкой школы : «Стоит лишь вспомнить ставшую знаменитой фразу о том, что «честь победы под Садовой и Седаном принадлежит германскому школьному учителю». Надо, чтобы честь победы мировой революции, совершающейся на наших глазах, тоже досталась нашему школьному и внешкольному учителю и пропагандисту».

В своей книге «О войне» Клаузевиц писал, что каждая военная кампания должна иметь четко сформулированную и достижимую цель, для выполнения которой концентрируется все ресурсы государства. С точки зрения Фрунзе, Красная армия – это армия мировой революции, которая в качестве возможного театра военных действий должна рассматривать весь Старый свет. Он пишет : «Необходимо поставить работу высших штабов так, чтобы Красная Армия могла выполнить свои задачи на любом операционном направлении и в любом участке возможного грядущего фронта. Границы же этого фронта в ближайшую очередь определяются пределами всего материка старого света». Таким образом, как бы это курьезно не звучало, конармия Буденного в качестве своей задачи «ближайшей очереди» могла рассматривать достижение Берлина или Парижа.

Следует отметить важную деталь : Фрунзе рассматривает будущую войну в Европе как континентальный гражданский конфликт, в котором европейский пролетариат выступит на стороне Красной армии. Вот почему, он уделяет такое значение маневренным операциям и партизанской (малой) войне. По его мнению, позиционный характер Первой мировой войны определялся прежде всего тем, что каждая из воюющих стран имела за своей спиной крепкий тыл. В новой большой европейской войне у империалистических стран не будет надежного тыла в связи с тем, что европейский пролетариат развернет вооруженную борьбу против собственной буржуазии. Этот оптимистический расчет сохранится у советского руководства и перед самой Великой Отечественной войной, хотя начальный период Второй Мировой свидетельствовал об обратном.

Наступательная военная доктрина Фрунзе сформировалась в результате слияния двух потоков : военной немецкой доктрины «блицкрига» и опыта Гражданской войны. Фрунзе говорил на одном из военных совещаний: «Возьмем старую царскую армию. Кто стоял во главе ее? Российское дворянство. Что такое было наше дворянство? Распавшийся экономически класс; дезорганизованный, выбитый из классовой позиции, он не мог ничего сделать. Возьмем теперь германское юнкерство. Это был класс крепкий экономически, державший бразды правления в своих руках. А теперь что такое мы, наша большевистская партия – партия рабочего класса? Мы, – партия класса, идущего на завоевание мира; мы – такие же юнкера, только наизнанку, во всем, что касается твердости, решительности, последовательности».

Первые отряды РККА

Именно идеализация опыта, полученного Фрунзе в годы Гражданской войны, привела его к ошибочному выводу о правильности стратегии сокрушения перед стратегией измора. Абстрактное противостояние активного наступления пассивной обороне не находит подтверждения в практике реальных войн. Применяя упрощенное сравнение, диалектика форм вооруженный борьбы (обороны и наступление) похожа на действия римского легионера в одной руке которого гладиус (меч), в другой – скутум (щит). Абсурдно представлять легионера с одним мечом, или щитом, в обоих случаях он сильно уязвим и не способен вести продолжительный бой. Подобным образом и армия не может только наступать или только обороняться. Ход войны представляет собой серию столкновений двух армий, в ходе которых наступление переходит в оборону и наоборот. Клаузевиц писал, что концом всякого наступления должна стать оборона уже завоеванного. Также и в истории войн редки случаи абсолютно пассивной обороны, которая рано или поздно не переходит в контрнаступление.

Основным противником военно-теоретической концепции Фрунзе стал Лев Троцкий. В качестве наркома по военным и морским делам в годы Гражданской войны он активнейшим образом привлекал в Красную армию царских офицеров, заявивших о своем желании защищать Советскую власть. Он очень серьезно подходил к военному строительству, полагая что только использование грамотных военных специалистов и их опыта позволит создать боеспособные вооруженные силы. Практика подтвердила его правоту. После распада Советского Союза начался целый вал переизданий работ Троцкого. На сегодняшний день, за редким исключением, увидели свет почти все труды, которые хранились раньше в спецхране.

Как об этом свидетельствует многочисленные речи и статьи, после подписания мира с Польшей и поражения Венгерской революции, этот политик выступил против наступательных революционных войн в Европе. Он резко критиковал «маневренный запой» украинской группы (Фрунзе, Гусев, Ворошилов), полагая, что не может существовать военной науки, как и науки об архитектуре или коммерции. Речь можно вести лишь об искусстве войны – совокупности навыков и знаний, позволяющих одерживать победу на поле боя. Любые утверждения о существовании особой манёвренной стратегии Красной армии, Троцкий отвергал, полагая, что конкретные действия РККА определялись специфической географической и социально-экономической обстановкой – огромные малозаселенные пространства при разрушенной транспортной инфраструктуре. Наступательный характер стратегии РККА находит полное совпадение с немецким или французским боевым уставом, признающим наступление в качестве основной и единственно успешной формой вооруженной борьбы. Согласно Троцкому, это свидетельствует о том, что ничего пролетарского в маневренном наступлении нет и быть не может.

Особое внимание Троцкий уделяет определению стратегической цели будущей войны. В своем выступлении на военному совещании при XI съезде РКП (б) он говорит : «…наш стратегический план - не абстрактный, а рассчитанный на конкретную обстановку и конкретные условия, – должен намечать на первый период войны не наступление, а оборону. Цель ее – выигрыш времени для мобилизации. Мы, следовательно, сознательно представляем врагу нападать первым, отнюдь не считая, что это дает ему какой-то “моральный” перевес. Наоборот, имея за себя пространство и численность, мы спокойно и уверенно намечаем тот рубеж, где, обеспеченная нашей упругой обороной, мобилизация подготовит достаточный кулак для нашего перехода в контрнаступление».

Оборонительный характер будущей войны для Советской России будет во многом определяться социальным составом Красной армии. Ни для кого не было тайной, что основную часть красноармейцев составляли бывшие крестьяне, которые пошли в РККА для защиты своего отечества от интервенции и для предотвращения возврата земли помещикам. В историческом контексте 1920-х гг. крестьянская армия не смогла бы вести наступательную войну в Европе, поскольку крестьяне очень неохотно воюют в чужих странах, не наблюдая непосредственной угрозе своей стране. Это подтверждает вся история войн от средних веков до новейшего времени.

Троцкий в свою очередь предложил сконцентрироваться на задачах общего повышения уровня социалистического хозяйства и Красной армии. Борьба против вшей и безграмотности солдат, по мнению Троцкого, стоит на повестке дня РККА, а не изобретение особой пролетарской военной доктрины.

Одним из центральных вопросов для Красной Армии начала 1920-х гг. был кадровый. Именно хороший кадровый состав армии обеспечивает крепкую смычку между политическим руководством, высшим военным командованием и рядовым составом. В этой связи Троцкий пишет : «Новая эпоха выдвигает новую задачу: привести в порядок основную клеточку армии – отделение, резюмировать наш военный опыт для отделенного командира, поднять его знание, его самосознание. Все сейчас упирается в эту точку». Хорошо известно, что если унтер-офицерский состав армии прогнил и невежественен, то никакие директивы высшего командования не будут реализованы на практике. В своем монументальном труде «О войне» Клаузевиц ввел понятие трение. Под ним он понимал множество случайных и второстепенных на первый взгляд моментов, которые могут затянуть или вовсе нарушить воплощение военных планов. Во многом борьба с трением входит в задачу унтер-офицеров, которые своим постоянным надзором и контролем позволяют свести задержки и ошибки к минимуму.

Основным полем для дебатов по вопросу единой военной доктрины стало военное совещание при XI съезде РКП (б) весной 1922 г. На нем поочередно с изложением своих позиций выступили Троцкий и Фрунзе. Позицию Фрунзе поддержали М. Тухачевский (с некоторыми оговорками), С. Буденный, К. Ворошилов, С. Минин, И. Каширин. В поддержку Троцкого высказались Н. Муралов, Михаленко, Л. Петровский. По итогам военного совещания наступательная военная доктрина не была принята на вооружение РККА. Пока Троцкий занимал пост наркомвоенмора путь для нее был полностью закрыт.

Фото с военного совещания

В этой связи необходимо рассматривать военную дискуссию в контексте общей политической борьбы, разгоревшейся внутри РКП (б) с момента обострения болезни Ленина в 1922 г. Как отмечает в своих воспоминаниях Буденный, тезисы Фрунзе полностью поддержал И. Сталин, который был заинтересован в том, чтобы отодвинуть Троцкого от руля руководства партией и армией. Снятие Троцкого с поста наркома в январе 1925 г. открыло дорогу для Фрунзе, стремящегося превратить РККА в армию наступательного образца. Также неслучайно, что его заместителем на посту наркома по военным и морским делам назначается Ворошилов.

После скоропостижной кончины Фрунзе в 1926 г. роль основного выразителя концепции наступательной функции РККА переходит к Тухачевскому. Он был одним самых талантливых командиров РККА в годы Гражданской войны. Будучи в царской армии подпоручиком гвардейского Семеновского полка, после Октябрьской революции этот человек добровольцем поступает на службу к большевикам и принимает активное участие в создании Красной армии. В 25 лет он успешно командует 1-й революционной армии, в 27 лет назначается командующим Кавказским фронтом, в мае 1920 г. Тухачевскому доверяется самая ответственная военная задача на тот исторический момент – руководство Западным фронтом в войне против Польши.

Как крупный военачальник Тухачевский сформировался в ходе участия в Гражданской и советско-польской войне, что самым непосредственным образом повлияло на его военное мировоззрение. Командир был твердым сторонником наступательной маневренной стратегии. Он имел небольшой опыт участия в Первой мировой войне (за полгода боев он получил 6 орденов), но во всех своих статьях он критиковал «позиционное сидение» воюющих армий. По его мнению, будущая война будет отличаться, прежде всего, тем, что подчинит себе все сферы государственной и народной жизни. На поле боя столкнуться хорошо технически оснащенные массовые армии.

Тухачевский справедливо полагал, что не может быть универсальной победоносной военной стратегии. Стратегия любого государства должна определяться уровнем производительных сил и теми политическими задачами, которые ставит перед страной ее правящий класс. Отталкиваясь от данной мысли, Тухачевский обосновывал необходимость использования РККА в войне наступательной маневренной стратегии.

Портрет Тухачевского

Эта стратегия была опробована Тухачевским в ходе командования 5-й революционной армией в Западной Сибири, и на советско-польском фронте. Если выразить ее суть крайне упрощенно, то в вышеуказанных военных кампаниях линия фронта с обеих стороной отличалась крайне малой плотностью обороняющихся сил. Кордонная стратегия обороны, приводящая к растягиванию и дроблению армии, по мнению Тухачевского, имела очень серьезные минусы. Вместо этого он предлагал концентрировать основные силы в стратегических пунктах, оставляя на второстепенных участках фронта лишь небольшие заградительные заслоны. После этого предполагалось нанесение таранного удара в наиболее стратегически важный укрепрайон противника и в дальнейшем с помощью ввода в наступление второго эшелона войск превращение тактического успеха в оперативный, сопровождающийся уничтожением тыловых коммуникаций врага. Важным пунктом стратегии был тезис о последовательности операций в ходе наступления. Речь шла о непрерывном перерастании одной наступательной операции в следующую, без какого либо обеспечения флангов и коммуникаций.

Для того чтобы понимать, как это работало на практике стоит привести два примера. В конце августа 1919 г. РККА на Восточном фронте начала осуществлять тобольско-петропавловскую операцию, в результате которой должна была решиться судьба западной Сибири. 5-я армия во главе с Тухачевским за 10 дней преодолела 150 км и подошла к Петропавловску. Но 1 сентября войска Дитерихса, совершив перегруппировку сил, перешли в контрнаступление, вынудив обе советским армии (5-ю и 3-ю) отступить за р. Тобол. Во фланг и тыл 5-й армии ударила 3-я армия белых, нанеся ей существенные потери, но за счет мобилизации рабочих Челябинска красным быстро удалось восстановить свои силы. Пополнение сил позволило 5-й и 3-й красным армиям в начале октября начать контрнаступление. Оно оказалось вполне успешным и 29 октября РККА овладела Петропавловском. Характеризуя эту операцию историк Соколов отмечает: ««Никому не известный, в лучшем случае бездарный» Ольдерогге спас легендарных «пятоармейцев» от разгрома, подкрепив армию Тухачевского дивизией из фронтового резерва и бросив против левого фланга ударной группы белых соединения 3-й армии, также форсировавшей Тобол. Благодаря этому 5-я армия отошла за реку без больших потерь и удержала плацдарм на правом берегу Тобола».

В 1930-е гг. Тухачевский критиковал уже репрессированного Ольдерогге, вменяя ему в вину остановку преследования 5-й армии Колчака. Как и позже под Варшавой, военоначальник намеревался взять Омск с марша, но главнокомандующий Восточным фронтом опасался удара по флангу 5-й армии, что случилось уже ранее под Петропавловском. Сам Тухачевский пишет: «Отсюда становилось ясным, что для полного уничтожения армии Колчака необходимо еще новое напряжение и непрерывное дальнейшее наступление. Между тем войска настолько переутомились, что все командиры дивизий, собравшиеся в полевом штабе армии в г. Петропавловске, докладывали о необходимости приостановки наступления и предоставления частям хотя бы нескольких дней отдыха. Обстановка не позволяла на это согласиться, и наступления пришлось продолжить непрерывно». Какие-либо дополнительные комментарии излишни.

Владимир Ольдерогге

Второй пример применения таранного удара Тухачевского касается советско-польской войны. В майском наступлении РККА на Западном фронте Тухачевский намеревался с помощью 15-й армии прорвать кордонную оборону поляков и опрокинуть левый фланг противника, прижав его оставшиеся силы к Пинским болотам. На практике вышло по-другому. В ходе наступления 15-я армия без особых проблем овладела «Смоленскими воротами», вынудив поляков отступать. Продвижение 15-й армии было остановлено на линии Поставы — Будслав — Зембин мощными контрударами польских войск, часть из которых Пилсудский успел перебросить с юго-западного направления. Тухачевский пишет : «Наконец, решительный удар поляков на поставском направлении решил участь операции. Части 15-й армии были здесь прорваны, и вся армия была вынуждена к поспешному отступлению. Как и всегда бывает после больших переутомлений и блестящих побед, опасная неудача на важном направлении с быстротой молнии передается по всему фронту, и устойчивость войск мгновенно падает. Начинается поспешное отступление». Наступление 15-й армии продемонстрировало недостаточность ее «таранной мощи» для того, чтобы полностью дезорганизовать оборону хорошо подготовленного противника по всей глубине. Отступающий противник имел возможность перегруппировать силы и наносить успешные фланговые контрудары. Тухачевский вложил все силы в первый удар, не оставив никаких резервов. Успешное наступление Первой конной армии Буденного под Киевом вынудило Пилсудского отвести часть сил с северо-западного направления, дав Тухачевскому возможность начать новое наступление.

Но полный крах таранная стратегия Тухачевского потерпела под Варшавой, которую Тухачевский намеревался брать с форсированного марша в 600 км., который прошла Красная армия. Как признавался сам Тухачевский, его армии могли остановиться на этнографической польской границе на Буге, восполнив свои силы за счет резерва, который уже шел в эшелонах, и восстановить коммуникации. Но Тухачевский предпочел продолжить наступление, двигаемый «инерцией победы». Что из этого вышло – известно всем. Своим правым ударным флангом Тухачевский с севера навис над польской столицей, намереваясь захватить данцигский коридор, тем самым отрезав Польшу от помощи Антанты. Пилсудский же в свою очередь сконцентрировал свои самые боеспособные дивизии легионеров на среднем фронте у реки Вепш. На левом фланге Западного фронта Тухачевский создал кордонную оборонительную группу, которая выполняла сдерживающую функцию, в то время как правый фланг должен был разбить основные силы Пилсудского и взять Варшаву. Стратегическим просчетом командующего Западным Фронтом стал вывод о том, что основные силы Пилсудского сконцентрированы на севере, в то время как польский маршал готовил контрнаступление южнее Варшавы.

«Вертящаяся дверь Шлиффена» ударила Тухачевского по затылку. Стоит напомнить, что глава немецкого генштаба Шлиффен выводил все военное искусство из флангового маневра. Образцом для него было сражение при Каннах, в котором римская тактика фронтального удара римской коробки потерпела поражение перед тактикой маневренного флангового удара Ганибала. В связи с этим в будущей войне Шлиффен намеревался сконцентрировать основные силы немцев против Франции на своем правом фланге, сознательно ослабив левый, зная что французы будут стремиться в первую очередь отвоевать Эльзас и Лотарингию. Удар Германии через Бельгию вызывал ответное движение французской армии против немецкого левого фланга, по плану Шлиффена, в результате этого вся французская армия попадала в огромный мешок, так как правый ударный фланг немцев отсекал французов от их тылов и коммуникаций. Данная стратегия получила название «вертящаяся дверь Шлиффена». Как выяснилось позже план Шлиффена содержал в себе множество крупных просчетов (наступление через Бельгию привело Германию к войне с Британией), но самая главная ошибка проявилась в действиях исполнителя – Мольтке Младшего. В момент наступления русских войск в Восточной Пруссии он ослабил правый ударный фланг немцев, тем самым лишив план Шлиффена какого-либо смысла. Война стала позиционной. Под Варшавой в 1920 г. правый фланг Тухачевского пытался найти и уничтожить основные силы поляков. Потеряв связь с друг другом, советские армии двигались на запад, попадая тем самым в огромный мешок, который затянул Пилсудский своим фланговым ударом.

В советско-польской войне Тухачевский проиграл Пилсудскому и в стратегическом и в тактическом плане. Тухачевский в своей книге «Поход за Вислу» видит основную причину поражения Западного фронта в том, что Юго-Западный фронт, состоящий из 12-й и 1-й армии Буденного, не пришел ему на помощь в битве за Варшаву. В действительности Пилсудский, готовя контрнаступление на Вепше, укрепил свой правый фланг, через который измотанная в боях конница Буденного не смогла бы прорваться. Пилсудский пишет : «Будучи доволен, что встречаю у г-на Сергеева такую же оценку этой армии (12-й армии), я констатирую, что в течение всей операции под Варшавой она не могла сломить сопротивления не только трех дивизий, которые тогда еще имела перед собою, но даже и одной нашей дивизии (7-й), которая до конца Варшавской операции прикрывала под Холмом правый фланг нашего контрудара со стороны Вепржа. Одно из двух: или г-н Тухачевский, рассчитывая на поддержку юга, должен был поджидать его, или же помочь ему, но ни в коем случае не выражать жалоб после того, как принял решение начать «поход за Вислу», не имея оснований рассчитывать на действительную помощь с юга».

Два вышеприведенных примера демонстрируют применение стратегии Тухачевского в ходе наступательных операций. Ее слабости вытекают из сильных сторон. Прорыв обороны противника таранной мощью армии и недопущение позиционной войны стали для военоначальника идеями фикс. Как показала советско-польская война Красная армия не обладала достаточными средствами подавления для полной дезорганизации обороны сильного противника и неизбежным образом наталкивалась на фланговые контратаки противника. В ходе тобольско-петропавловской операции Тухачевский командовал армией и был вынужден подчиниться командующему фронту. В польской кампании он, в качестве командующего фронта, явно переоценил свои силы, предпочтя в одиночку брать Варшаву, а не ожидать подхода сил Юго-Западного фронта. В декабре 1919 г. Тухачевский прочитал лекцию «Стратегия национальная и классовая» в Академии Красного Генерального штаба, в которой сделал вывод о том, что революционная война переворачивала традиционные представления о неизбежном ослаблении наступающей стороны в ходе длительного наступления и о накоплении сил обороняющейся стороной. Тухачевский ошибочно рассматривал советско-польскую войну как закономерное продолжение Гражданской войны и по этой причине он недооценивал роль оперативных резервов и возможностей маршала Пилсудского объединить всю нацию против внешнего противника в лице Советской России. Если внутри страны еще не сформировалась революционная ситуация, то никакая революция извне, о которой писал Тухачевский, не могла стать базисом войны для Красной Армии.

Пилсудский

После окончания Гражданской войны Михаил Тухачевский продолжает подниматься по карьерной лестнице РККА. В 1925 г. он становится начальником Штаба Красной Армии. В годы НЭПа он анализирует опыт предшествующих войн, пытаясь спрогнозировать характер будущего большого конфликта. В 1926 г. пишет очень важную статью «Вопросы современной стратегии», в которой рассматривает основные причины поражения Тройственного блока в Первой мировой войне. По Тухачевскому, слабым звеном Германии были отсутствие серьезных людских и продовольственных ресурсов. В этом отношении силы Антанты (без США) многократно превосходили силы немцев. Экономика рейха могла конкурировать с противником лишь в отношении добычи каменного угля, выплавке чугуна, стали и железа. Но этого было явно недостаточно для победы. Как заключает Тухачевский : «Германия была поставлена в безвыходное положение фактом проигрыша первого периода войны». Затягивание войны в силу превосходства в экономических ресурсах было явно на руку странам Антанты.

Тухачевский специально оговаривает, что в силу быстро меняющейся техники и других факторов полностью спланировать ход будущей войны не представляется возможным. Отталкиваясь от имеющихся сил, военный стратег может спрогнозировать лишь её начальный период. По мнению Тухачевского, сходным между положением кайзеровской Германией и СССР перед войной является относительно слабая экономическая база. СССР столкнется с коалицией империалистических стран, которые будут стремиться затянуть войну, используя свое материально-техническое превосходство. Союзником Советского Союза может стать лишь пролетариат западноевропейских стран. И в этой связи Тухачевский акцентирует особое внимание на расширении базиса войны, которое Германия успешным образом применяла в Первой мировой. Суть данного расширения состоит в эффективном использовании экономических и людских ресурсов оккупированных территорий для восполнения собственных сил. Основным выводом из вышесказанного для Тухачевского является тезис о заинтересованности СССР в быстрейшем завершении войны.

Тухачевский пишет: «Наша страна, которая в достаточной степени бедна и не настолько сильна, чтобы могла затягивать свою войну до бесконечности, должна смотреть на военное дела как на применение такого мощного средства, которое должно доставить победу наиболее быстрым, экономным путем, наиболее планомерным, наиболее целесообразным и наиболее выгодным. Это ничуть не противоречит тому, что предстоящая нам война будет длительной и упорной». Не сложно заметить, что такие планы сильно напоминает стратегию блицкрига рейхсвера, с руководством которого Советский Союз начинает активное сотрудничество как раз с 1926 г. Тухачевский принимает в нем самое непосредственное участие, отмечая в докладах свои впечатления от немецких командировок. В 1931 г. на обеде в Кремле Тухачевский в беседе с немецким послом Дирксенсом сказал : «Рейхсвер — учитель Красной Армии в трудное время… Мы не забудем, что рейхсвер в период восстановления Красной Армии оказал ей решающую поддержку». Видимо в эти годы, часто общаясь с немецкими офицерами, Тухачевский постепенно подходит к убеждению о глубоком стратегическом наступлении – как самой эффективной стратегии для Красной Армии в будущей войне.

В наступательном духе был выдержан и вышедший в 1929 г. новый Полевой устав РККА. Его создатели обобщили основные наработки советской военной мысли за прошедшее десятилетие. Активное участие в создании устава принял Тухачевский. В своих статьях будущий маршал объяснил необходимость закреплении в уставе линии на развитие общевойскового боя при тесном взаимодействии всех родов войск. В тактическом плане Тухачевский говорил о важности рассмотрения второго эшелона войск не в виде резерва, а в качестве самостоятельного боевого-тактического звена, которое должно двигаться за первым эшелоном. Первый и второй эшелон войск образуют ударную группу, нацеленную на прорыв укрепленной обороны противника и развитие тактического успеха в оперативный.

Как известно, история не знает сослагательных наклонений, и мы никогда не узнаем, как бы проявил себя в Великой Отечественной войне Тухачевский и многие другие репрессированные офицеры РККА.

В двухтомнике сочинений Тухачевского, изданном в 1962 г., опубликована последняя статья Тухачевского, которая была посвящена новому полевому уставу, созданному в 1936 г. В данном материале Тухачевский подвергает острой критике сторонников идеи об особой маневренном характере Красной армии: теорию «основанной не на изучении и учете нового вооружения как в руках наших возможных врагов, так и в руках советского бойца, а на одних лишь уроках гражданской войны, на взглядах, более навеянных героикой гражданской войны, чем обоснованных ростом могущества, культуры, ростом крупной индустрии социалистического государства, а также ростом вооружений армий наших возможных противников из капиталистического лагеря». Данный вывод Тухачевский сделал на основе изучении опыта гражданской войны в Испании, который свидетельствовал о том, что позиционные формы вооруженной борьбы не ушли окончательно в прошлое. И межклассовый, внутригражданский конфликт не обязательно приобретает форму маневренной войны. Тухачевский впервые признает, что будущая война на определенных участках может приобрести позиционный характер, и в связи с этим Красной армии необходимо учиться строить хорошо эшелонированную оборону, способную противостоять танкам, авиации и артиллерии противника. Критический анализ Тухачевского особой маневренности Красной армии содержал и не озвученный момент самокритики. Видимо уже в 1935 г. военный четко осознал, что теорию глубокого боя может воплотить на практике не Красная армия, а вермахт. За два года до своей гибели в статье «Военные планы Германии» Тухачевский с цифрами в руках доказывал, что Гитлер создает армию вторжения, нацеленную в первую очередь против Советского Союза .

Как очень верно подметил историк Соколов: «Беда Тухачевского была в том, что он всякую будущую войну с участием Советской России рассматривал как продолжение Гражданской войны и рассчитывал, что на помощь Красной армии непременно придет европейский пролетариат». От этого заблуждения стратег не избавился до конца дней. Этим объясняется его пренебрежение к резервам, фланговым контрударам противника, и стремление постоянно вести стратегическое наступление. Как писал сам Тухачевский, в революционных войнах наступающий при движении вперед будет приобретать все большое преимущество, так в его ряды будут вливаться все и новые и новые силы на освобожденной территории. Отступающий – наоборот в процесс отступления будет разлагаться и терять силы.

Кратко о теории глубокого боя

Существенный вклад в развитие стратегии сокрушения внес Владимир Кириакович Триандофиллов. Его жизнь трагически оборвалась в 1931 г., но за срок работы в оперативном отделе Генерального штаба он создал целый ряд военных трудов, в которых развивал советское оперативное искусство.

Триандофилов

Триандофиллову принадлежит военно-теоретическая концепция глубокого боя, которую он выдвинул в своей известной книге «Характер операций современных армий». Триандофиллов тщательно проанализировал опыт Первой мировой и Гражданской войны, сделав вывод об ошибочности стратегии «одностороннего таранного удара», активным сторонником которой был Тухачевский. Прорыв фронта лишь на одном участке позволяет обороняющемуся оттянуть силу, совершив необходимую перегруппировку войск. Взамен этого автор книги предлагал лишить противника тактической мобильности в тылу, сковав его силы на большей части фронта. Сделать это предлагалось с помощью атак нескольких ударных армий по скрещивающимся направлениям. Таким образом, оборона противника оказывалась дезорганизованной по всей ее оперативной глубине (200-250 км). Триандофиллов отмечал, что успех глубокой операция зависит от эффективного взаимодействие всех родов войск : пехоты, кавалерии, танков, артиллерии, авиации. Каждый эшелон войск выполняет свою определённую задачу, общая конечная цель всей операции – прорыв фронта и сокрушительный удар по тылам и коммуникациям противника, внесение полной дезорганизации в процессе перегруппировки вражеских сил.

Триандофиллов писал: «Балканизация Европы после Версальского мира привела к основанию целого ряда мелких государств, глубина территории которых с избытком покрывается указанным выше расстоянием (250 км). По отношению к более крупным государствам это расстояние равняется почти половине всей глубины их территории. Значит, и на такой глубине при искусном ведении боевых действий операции заденут почти все вооруженные силы государств-лилипутов и не менее половины, или в крайнем случае одной трети, более крупных стран. А это в свою очередь означает, что государства-лилипуты могут быть раздавлены одним ударом, а по отношению к более крупным государствам рядом последовательных операций можно достигнуть такого разгрома их вооруженных сил, который при благоприятном стечении других условий может создать предпосылку для подлинного стратегического преследования или в крайнем случае привести к значительному ослаблению их вооруженной мощи».

После данных слов странно воспринимаются пассажи известного фальсификатора истории и предателя Суворова, в которых он пытается противопоставить идеи Триандофиллова взглядам Тухачевского. Если военную элиту РККА условно поделить на два лагеря (сторонников стратегии сокрушения и измора), то Тухачевский и Триандофиллов вместе готовили Красную Армию к наступательной войне на восточноевропейском театре военных действий. Триандофиллов в своем военном педантизме даже доходил до того, что рассчитывал количество политработников на тысячу человек для советизации Восточной Европы. Он признавался, что оперативное искусство есть своего рода бухгалтерия, в которой точно должно быть все рассчитано: сколько артиллерийских орудий, танков, пулеметов должно располагаться на 1 км фронта в войне современного типа.

Тухачевский крайне позитивно встретил идеи Триандофиллова, так как они укладывались в его стратегию наступательной войны. Как отмечает Иссерсон Г.С., начальник оперативного факультета Генштаба, в 1930 г. книга Триандофиллова обсуждалась в ЦДСА под председательством начальника Политуправления РККА Я. Б. Гамарника. Высказанные в книге идеи получили полную поддержку Тухачевского, при скептическом отношениям к ним Буденного и ряд других советских военных.

Также важно отметить, что Тухачевский выступал за активное использование в глубокой операции авиационных десантов, которые должны были забрасываться в тыл противника для его дезорганизации. Свои предложения Тухачевский реализовал на практике будучи командующим Ленинградским военным округом. Именно при его активном участии произошли первые массовые учения по высадке авиадесанта. При глухой оппозиции со стороны Ворошилова, теория глубокого боя в 1930-е годы была официально взята на вооружение Красной армии, что нашло выражение в Полевом уставе 1936 г.

Заключение

В своем подходе к военному делу политическое руководство СССР с 1920-х гг. опиралось на известную формулу Клаузевица: «Война – есть продолжение политики иными средствами». Основной целью внешней политики Советского государства в межвоенный период был слом версальской системы послевоенного устройства Европы с помощью серии пролетарских революции. В мировом революционном процессе Красная армия должна была сыграть роль тарана, ломающего буржуазные европейские страны. При анализе будущей войны большевики исходили из априорной уверенности в том, что вооруженный конфликт будет протекать не по законам национальных войн, а приобретет форму континентальной гражданской войны. Исходным образцом, на которой должна была ориентироваться РККА в своем развитии была не Первая мировая, а Гражданская война в России. Именно поэтому руководство наркомата военных и морских дел находилось в 1920-30-е гг. в руках полководцев Гражданской войны (Фрунзе, Ворошилов, Егоров, Тухачевский, Тимошенко).

Советские военачальники, ориентируясь на решения политического руководства, готовили Красную армию к наступательной маневренной войне, в основе которой лежала стратегия сокрушения. Но среди вышеназванных военных не было единства в ответе на вопроса: «Каким образом должна быть реализована эта стратегия?» К концу 1920-х гг. в РККА сложилась группа военных теоретиков, которые выступали за активную механизацию Красной армии. Они основывались на предположении о том, что будущая война будет войной моторов, в которой стратегическое значение приобретет авиация, танки и артиллерия. Основными выразителями данной точки зрения были Тухачевский и Триандофиллов.

Оппозицию «механизатарам» составляли «кавалеристы» - советские военные, командовавшие в годы Гражданской войны 1-й Конармией (Ворошилов, Буденный, Щаденко). Они полагали, что роль стратегической конницы в будущей войне ошибочно принижена и РККА напрямую нуждается в увеличении количества кавалерии.

Концепция наступательной стратегии в рамках которой должна была действовать РККА, встречала серьезную критику со стороны высокопоставленных царских офицеров, перешедших после революции на сторону Советской власти. Одним из самых ярких и талантливых представителей этой плеяды русских офицеров, был Александр Андреевич Свечин, под авторством которого вышло множество ценных работ о военной истории и стратегии. Его военно-теоретическим взглядам будет посвящена вторая часть статьи.

Максим Лебский, август-сентябрь 2017 г.

vestnikburi.com

---

Смотрите также

• 
  Топ 10 журнала форбс
• Журнал учета акб образец
• 
  Журнал за рулем мото
• 
  Parents счастливые родители журнал
• 
  За рулем журнал антикор
• 
  Журнал мото 2002 год
• 
  Журнал за рулем антикор
• 
  Журнал за решеткой 2013
• 
  Свирель детский экологический журнал
• Страстной бульвар журнал сайт
• Журнал хвойные бореальной зоны