Журнальный зал. Журнал знамя 2017 8

Журнальный зал: Знамя, 2017 №8 - Владимир Косогов

 

Об авторе | Владимир Николаевич Косогов родился в 1986 году, в Железногорске Курской области. Окончил филфак Курского государственного университета. Публиковался в журналах «Нева», «Сибирские огни», «Москва». Лауреат международного литературного Волошинского конкурса. Победитель литературного конкурса «Лицей». Живет в Курске.

 

 

 

* * *

Ни амфибрахию, ни дольнику Не доверяй пустячных слов. Так наливают алкоголику, Который завязать готов.

 

Не провоцируй Аполлоновы Вооружённые полки, Покуда копья не поломаны, Не сожжены черновики.

 

Не арматурой, не кастетами Навек сломали жизнь мою — Глаголами ветхозаветными, Незаменимыми в бою.

 

 

* * *

Самые дешёвые закурим, А потом откупорим вино. Кем я стал, тридцатилетний дурень В старомодном ветхом кимоно?

 

Победитель трёх соревнований Краевых, почти что кандидат В мастера лирических страданий, Силлабо-тонических утрат.

 

По моей комплекции соперник — Самый настоящий академик: Чёрный пояс и девятый дан.

 

Ты его попробуй-ка стишками... Он такому на одном татами Быстро нарифмует по зубам.

 

 

* * *

Секунды хватит вспомнить о душе, О том, что мой отец уже на пенсии: Построил дом с заначкой в гараже, И думает, что я на зимней сессии. Поэтому не знаю, редкий гость, Каким ключом открыть входную дверцу. И винограда скрученная гроздь Царапает по сердцу: Мол, времени — до лета, а потом — Осиротеет дом.

 

Январь на два щелчка закроет дверь. И непонятно: крепость ли, берлога — Так замело. Осталась лишь дорога, Где призрак мой скитается теперь, Стучится в окна, плачет у порога.

 

 

* * *

 

            Е.К.

Если музыкальную шкатулку Я найду на пыльном чердаке, Никому не выдам эту штуку, Перепрячу в новом тайнике.

 

Чтобы механические звуки Никогда не вырвались на свет, В темноте мы шарим, близоруки, Ищем: где бы спрятать инструмент.

 

Вот три слова: жизни было мало. Подбери трагический мотив, Да такой, чтоб душу вынимало, Всё на свете в ней разворотив.

 

До свиданья, маленькие ноты, Пойте у меня над головой. Что там вечно ищут идиоты? Музыку в коробочке пустой?

 

 

* * *

Собаку не подарили, и я весь день плакал и заперся в комнате угловой, наговорил родителям дребедень всякую, бил кулаком и стучал ногой. Имя успел придумать овчарке: Град. Грозное имя, не то что какой Барбос. Выйду во двор вечерний, спугну ребят. Пусть высоко не задирают нос. И до сих пор, когда вспоминаю о грозной собаке, детской той болтовне, с глупым испугом пялюсь в своё окно: кто там скулит так жалобно обо мне?

 

 

* * *

Кованым шпилем небо проколото, Падает точно в сугроб. Облако, раненное в центре города, Дворник пихает в гроб.

 

Выйдешь на улицу без оружия — Сразу же в плен возьмут. Ловко лопатой совковой орудуя, Строишь себе редут.

 

По разнарядке каждому выдано, Бьёшься как рыба об лёд. Чтобы понять, что война проиграна, Тысяча лет пройдёт.

 

 

* * *

 

                                                                                               СЛАВЕ МАРАКОВУ

 

Будут стрелять, я не буду палить в ответ, Но два года назад настоящий купил пистолет.

 

Металлический, чёрный, весит почти кило. Скинули полцены, говорят — свезло.

 

Не было повода. Я про него забыл. Ты меня спросишь: «Дурень, зачем купил?

 

Потратил зарплату, даже залез в долги. Встал с похмелюги, видно, не с той ноги».

 

Так оно так. Но если начнут стрелять, За двадцать секунд сумею его достать,

 

Пощурюсь в прицел, даже спущу курок.

Он не заряжен. Расслабься. Ништяк, браток!

 

 

* * *

 

                                                                                                              К. Д.

Когда я был самим собой, Всё виделось не так. Махнёшь усталой головой И спрячешься во мрак.

 

Оттуда выйдешь, охмелев, Как будто за плечом Архангел тянет нараспев: «Ты тоже обречён!».

 

И, глазом не успев моргнуть, Как шилом под ребро, Душа успеет ускользнуть Туда, где ей светло.

 

В потёмках тычась наугад, Хочу увидеть, как Архангел, строгий, как солдат, За мной свернёт во мрак.

 

 

Исчезновение

 

                                                                                               А. К.

Ни сегодня, ни завтра и никогда бирюзовая не полыхнёт звезда, не растает её орбита. И гудят одноглазые поезда, точно прошлое: «шито-крыто».

 

Если выйти вечером одному в белый город под фонарями, не сойдёшь с ума, не разверзнешь тьму сизокрылую между нами.

 

Был человек — человека нет. Так проходят дожди проливные: пропадает голос и силуэт исчезает на миллионы лет, отлетает в миры иные.

 

 

* * *

Усталым взглядом провожать Худые буквы на экране, Ложиться за полночь в кровать, Чтоб не заснуть и бормотать: Остался лучше б на диване.

 

Пить чай из кружки именной, Где краешек отбит случайно. Стоишь и бредишь как чумной: «Поговорил бы кто со мной О том, что прошлое — печально».

 

Никто, увы, не говорит. Как дурень пялюсь в тьму ночную. Так хочется — и это злит — Впечатать, как палеолит, На камень муху заводную.

 

 

* * *

Ночная птица. Как её назвать? А в принципе, — плевать. Чирикает, как будто сострадать Я должен ей опять,

 

Как будто оборвал её полёт Такой, как я. Дурная птаха, всё наоборот, Ты жалуешься зря.

 

Ты выбрала сама моё окно, Ты знала наперёд, Что ночью человеку так темно, Что он вот-вот...

 

 

* * *

Толчея у ларька с шаурмой. Я задёрнул цветастую шторку, Но запомнил узор ножевой, Разорвавший блатную наколку На упругом мужицком плече,

Где решётки висят над иконой И колпак на шальном палаче У предплечья в крови запечённой.

 

Я такую же видел, сопляк, У братьёв, почитающих смелость. Мне хотелось примерить партак, Умирать за него — не хотелось. Детский страх... Это он уберёг, Натаскал, чтоб на съёмной квартире Равнодушно смотрел на мирок, Где мешком человека накрыли.

 

 

Послание горячо любимому поэту А. Болдыреву, вышедшему в финал популярной премии наравне со мной, написанное без тени зависти незадолго до отъезда в столицу, в ожидании призовых мест

 

И как финалист финалисту, Замечу тебе свысока: Не верь премиальному свисту, Бабло не получишь пока.

 

А если случится такое, Возьмём поэтический стяг, Как два соловья с перепоя, Как Мамин и как Сибиряк.

 

Для этого сделали всё мы: Про гордость забыв на мели, Причудливой музой ведомы, В «Славянку» печататься шли,

 

Писали дурные статейки, Чтоб приняли вирши в журнал, Амелину жарили стейки, Каких и Катулл не едал.

 

Поэтому, если продуешь, Не хлопай с обидой дверьми. Мой орден лицейский, в натуре, С достоинством, друг мой, прими.

 

Курск

 

magazines.russ.ru

Журнальный зал: Знамя, 2017 №8 - Григорий Ханин

 

Об авторе | Гирш Ицыкович Ханин родился в 1937 году. Доктор экономических наук, профессор Сибирского института управления, филиала РАНХиГС при Президенте РФ. Живет в Новосибирске.

 

 

                                                                           Светлой памяти Василия Селюнина

 

Начну с уверенного заявления, что уровень статистики — важнейший показатель цивилизованности страны. В XIX — первой половине XX века точность статистики национального богатства почти точно совпадала с уровнем экономического и культурного развития отдельных стран, и вряд ли что-нибудь с тех пор изменилось.

А теперь приведу красноречивый пример: в 70-е годы под влиянием официальных данных о быстром росте основных фондов cоветcкое руководство «прозевало» начавшийся инвестиционный кризис. Что случилось с СССР в 1980-х, мы все знаем.

Напомню: основные фонды — это здания и оборудование. Материальная основа производства товаров и услуг.

Надо сказать, расчеты динамики основных фондов — самая сложная область макроэкономической статистики. В США, например, они начались только в конце 50-х годов ХХ века. Известный статистик Колин Кларк писал, что по отношению к статистике национального богатства исчисление ВВП — детская игрушка…

 

 

ПРОТИВ ЦСУ

 

Я занялся этой проблемой в поисках причин отказа от нэпа. Наши расчеты опирались на динамику электрических мощностей в промышленности, что и позволило установить: уже в 20-е годы, когда советская макроэкономическая статистика считалась образцовой, статистика основных фондов была ошибочной: их стоимость занижалась примерно вдвое. По меркам статистики национального богатства, это колоссальная ошибка, а поскольку от ее величины зависели расчет рентабельности экономики, оказались ошибочными и они: экономика почти не росла, рентабельность, за вычетом налогов, оказалась на нуле. Самые проницательные советские руководители уже тогда в душе сомневались во многих макроэкономических показателях, ориентировались на натуральные. А те показывали плачевное состояние советской экономики. Возможностей было две: пойти на поклон к капиталистам, фактически отказавшись от новой социальной системы, либо ценой колоссальных жертв сделать рывок в ее рамках.

Кстати, перед таким же историческим выбором СССР стоял и в 80-е годы.

А сейчас стоит Россия.

Руководство ЦСУ не стало затруднять себя сложнейшей задачей переоценки основных фондов — острой необходимости не было. Это капиталистам их верная оценка жизненно необходима для точного расчета прибыли. В управлении командной экономикой можно было обходиться без этого, пусть и с потерями. Все же такие переоценки изредка производились в ЦСУ СССР или Госплане СССР — по неизвестной методологии, с сомнительными исходными данными. Разумеется, они показывали огромный рост основных фондов, демонстрируя неоспоримые преимущества социализма перед загнивающим капитализмом.

Однако есть в этой истории интересный сюжет. В экономической печати в 1937–1938 годах прошла серия статей, где приводились факты огромного расхождения между оценкой стоимости машин и оборудования в балансах предприятий и по текущим ценам. Работник самого ЦСУ Л. Черкасский засыпал секретаря ЦК ВКП(б) А. Андреева записками с хорошо обоснованной критикой оценки основных фондов в СССР, в чем он, надо сказать, вредительства не усматривал, только недобросовестность. НКВД, видимо, придерживалось другого мнения — руководителей тогдашнего ЦСУ расстреляли. Судьба самого Л. Черкасского мне неизвестна, его имя в печати я больше не встречал.

А с оценкой основных фондов ничего не изменилось. Лишь в конце 50-х годов советское руководство решилось на их инвентаризацию и провело ее в 1960 году. Это была грандиозная работа с вовлечением сотен научно-исследовательских и проектных институтов. Однако исследования выдающегося советского экономиста Я.Б. Кваши показали ошибочность полученного результата. Были еще две переоценки, но их качество было даже хуже.

Тем временем ушли из жизни экономисты и статистики, хорошо понимавшие катастрофичность ошибочной оценки основных фондов: С.Г. Струмилин, Л.А. Вайнштейн, В.А. Соболь, Я.Б. Кваша. Некому стало тревожить ЦСУ СССР и другие высшие экономические органы по этому вопросу. Они и не тревожились. Но по ошибочным картам статистики оказалось невозможно вести корабль советской экономики. Ложь была крайне нерентабельной. Многолетняя беспрепятственная пропагандистская ложь советских руководителей и послушного им ЦСУ порождала многочисленные ошибки в управлении экономикой. Потому что, желая обмануть иностранцев и собственное население, советское руководство часто обманывало и себя.

Мы с Василием Селюниным, и не только мы, это хорошо понимали. Поэтому наша статья «Лукавая цифра»1  тридцать лет назад стала подлинным потрясением для миллионов советских людей — подписчиков толстых журналов и пользователей библиотек. Насколько людям тогда было все интересно, я ощутил тем же летом 1987 года, когда мы отдыхали в курортном местечке Гульрипши в Абхазии. Я пошел записаться в местную библиотеку. При регистрации библиотекарь спрашивает: «Вы не родственник автора «Лукавой цифры»?» Смутилась, узнав, что я автор…

В статье шла речь о колоссальных искажениях советской макроэкономической статистики, обнаруженных благодаря альтернативным расчетам несколькими методами (по динамике промышленности, например, — шестью методами) с опорой на относительно достоверные данные о натуральном выпуске продукции (вместо стоимостных показателей, которые могли расти благодаря скрытому росту цен). Достаточно сказать, что, по нашим подсчетам, национальный доход СССР за 1928–1987 годы вырос не в девяносто раз, как уверяло ЦСУ СССР и вслед за ним советская пропаганда, а в 6,9 раза, то есть в тринадцать раз меньше. Такого искажения статистики мир еще не знал.

Бывший немецкий коммунист Альбрехт, занимавший видный пост в советской промышленности в первой половине 30-х годов, рассказывает в своих вышедших в 1938 году в Швейцарии воспоминаниях, как в 1932 году при подготовке второго пятилетнего плана нарком земледелия СССР Я. Яковлев с отчаянием восклицал на одном из совещаний: как можно планировать, если нельзя верить ни одной цифре!

Раз уж пошли по этому пути, хорошо было бы побеспокоиться и о сокрытии обмана. Для этого есть только один способ: не публиковать ни одной цифры натурального характера, как это делает, к примеру, Северная Корея... То ли не догадались, то ли пропагандистские соображения взяли вверх — приятно сообщать о крупном росте производства стали или электроэнергии... Да и прекращение публикации натуральных цифр вызвало бы толки. Можно было, конечно, все цифры согласованно фальсифицировать, но это требовало фантастической изобретательности.

В 1933 году поставленный во главе статистической службы СССР Николай Осинский, один из наиболее умных и образованных большевиков, начал борьбу «за верную цифру», и кое-чего ему удалось добиться. Но лишь кое-чего.

Выход нашей статьи стал возможным благодаря начавшейся перестройке. Именно она вынесла в главные редакторы «Нового мира» Сергея Павловича Залыгина, который принял смелое решение опубликовать статью. А цензура не решилась или не догадалась ее запретить. Фактически статья открыла дорогу гласности — таких сенсационных разоблачительных статей в советской печати еще не было. Она дала понять, что нет больше тем, свободных от критики.

В Новосибирск журналы приходили с опозданием, и я долго не знал, вышла ли все-таки наша статья. Телефон Селюнина был все время занят. Лишь перед самым отъездом в Кызыл, где я тогда работал, я дозвонился и только тогда начал осознавать, что произошло. «Номер вышел десять дней назад, и телефон раскалился от звонков. Звонят целый день, c утра до вечера, без перерыва», — cказал Селюнин.

Сам я увидел эффект статьи в июне, когда приехал в Москву в короткую командировку. Самым памятным оказалось выступление на экономическом факультете МГУ. Его организовали мои тогдашние хорошие друзья — доценты Игорь Нит и Павел Медведев. Впоследствии Нит стал помощником Ельцина по экономике в первые годы его президентства, а Медведев — видным деятелем Государственной думы разных созывов... Я приехал примерно за полчаса, чтобы начертить на доске весьма объемистую таблицу сопоставления официальной и альтернативной статистики макроэкономических показателей за ряд периодов — в статье они не приводились, поскольку она предназначалась широкому кругу читающей интеллигенции. Пока я писал, заполнялась аудитория. Минут за десять до назначенного времени появились взволнованные Нит и Медведев с сообщением о противодействии моему выступлению от партбюро факультета... Прошло еще около четверти часа. Аудитория была уже переполнена, все сидячие места были заняты, многие стояли у стен и сидели на полу в проходах. Еще через пятнадцать–двадцать минут Ниту и Медведеву удалось сломить сопротивление партбюро.

Примерно час я излагал методику расчетов, полученные результаты, их разницу с официальными и экономические выводы. Даже сейчас, через тридцать лет, я вижу эту жадно слушавшую аудиторию, горящие глаза молодых... Я часто вспоминал эту аудиторию в 1990-е и 2000-е годы, когда мне приходилось излагать альтернативные расчеты российской экономики перед некоторым количеством слушателей, чаще всего ничтожным, в Новосибирске и Москве. Расчеты по российской экономике были намного труднее, чем по советской. Искажения официальной статистики оказались не меньшими, чем в послевоенное советское время…

Впоследствии весьма известные ныне экономисты — бывшие выпускники экономического факультета МГУ тех лет — не раз говорили мне, как наша статья сформировала их понимание экономики. Они были, видимо, среди моих слушателей на том выступлении. Cреди этих слушателей оказался и стажер экономического факультета МГУ — преподаватель Колумбийского университета Ричард Эриксон. Где-то через год мой бывший студент Владимир Конторович, уехавший в США в конце 70-х годов, прислал мне объемистый доклад Эриксона под названием «Ханин против ЦСУ». В нем излагалась критика советской статистики рядом советских экономистов, но основное внимание уделялось расчетам, приведенным в моем докладе в МГУ. Благодаря Эриксону они стали широко известны среди профессионалов на Западе, прежде знавших лишь статью в «Новом мире», которая не содержала необходимых профессионалам деталей. Правда, еще в 1984 году английский советолог Алек Ноув «расшифровал» две мои статьи в специализированном малотиражном академическом журнале. Но все это осталось достоянием ограниченного числа советологов.

Ожидаемо, наша статья вызвала критику ЦСУ СССР. Уже летом орган ЦСУ СССР «Вопросы статистики» выпустил первую обширную залп-статью одного вузовского преподавателя с критикой нашей статьи. Лучше бы он этого не делал... Залп оказался совершено непрофессиональным. Последовала еще пара статей аналогичного содержания. Затем председатель ЦСУ СССР М.А. Королев назвал нашу статью клеветнической в «Правде», а его первый заместитель Н.Г. Белов повторил обвинение в «Вопросах статистики» в статье о задачах советской статистики. Как-то в очередной мой приезд в Москву я в крупной московской библиотеке увидел объявление о выступлении Белова. В нем, среди прочего, он прошелся по нашей статье и был страшно растерян, когда я вышел ему возразить...

Статьей в декабрьском номере НМ того же года мы ответили на критику развернутой статьей. Что было интересно — критиковали нас практически только статистики по должности. Остальные экономисты молчали — то ли были ошеломлены, то ли не разобрались в расчетах. Единственным заметным исключением стал бестселлер 1989 года Н. Шмелева и В. Попова «На переломе», который нас обильно цитировал…

Тем временем меня не оставляла мысль о необходимости широкой публикации наших расчетов. Даже тогда на это могло решиться только очень влиятельное издание. Таким в то время был журнал «Коммунист». В нем сменилось руководство, и первым заместителем главного редактора стал старый друг Селюнина Отто Лацис. Я узнал, что моим материалом там занимается заведующий отделом экономики Гайдар. Гайдар счел расчетную таблицу препятствием для публикации и попросил меня ее убрать: «ЦСУ будет визжать». Без таблицы статья для меня не имела смысла. Разрешил вопрос Лацис, твердо сказав: таблицу оставим. Статья вышла в первоначальном виде, а о Гайдаре я тогда подумал: не орел... После статьи в «Коммунисте» мы с Селюниным стали неприкосновенными — с «Коммунистом» тогда не принято было спорить.

После 1988 года нападки на нас в «Вопросах статистики» прекратились — ЦСУ СССР стало не до нас. Может быть, когда-нибудь всплывут сведения о событиях вокруг ЦСУ СССР в советских верхах... Так или иначе, в начале 1989 года произошла смена его руководства. Новый начальники ЦСУ СССР, уважаемый научный работник В.Н. Кириченко уже в первых выступлениях подверг резкой критике деятельность прежнего руководства за приукрашивание положения дел в экономике. Но перед нами никто из ЦСУ так и не извинился за обвинение в клевете. Осенью 1990 года ЦСУ провело семинар по нашим оценкам с приглашением известных специалистов-статистиков. Его вел заведующий отделом ЦСУ СССР М.Р. Эйдельман. Семинар был профессиональным и дружественным. Впоследствии, уже в США, куда он вскоре эмигрировал, Эйдельман написал две статьи с альтернативными оценками советской экономики на основе имевшихся у него архивных данных — намного более обширных, чем у нас. Его оценки отличались от официальных даже больше, чем наши…

После «Лукавой цифры» мы еще много сенсационных данных опубликовали, но такого успеха в постсоветское время не знали. Почему? Думается, дело в том, что после многих десятилетий официальной лжи общество изголодалось по правде — в позднем СССР слой образованной и неравнодушной к судьбам страны интеллигенции был довольно значительным.

 

 

ПРОТИВ ЦРУ

 

Реакция на наши работы за рубежом была неоднозначной. Обсуждение было бурным, хотя, конечно, в других формах и преимущественно среди советологов. После Второй мировой войны интерес к изучению СССР вообще и его экономики в частности на Западе, особенно в США, резко вырос, эти исследования щедро финансировались. Возникла масса советологов, изучающих советскую экономику, и абсурдность оценок ЦСУ СССР была им, конечно, очевидна. Недостоверность этих цифр еще в 1940 году, установил крупный западный статистик Колин Кларк, который очень простыми методами произвел самостоятельный расчет динамики ВВП и основных фондов СССР до войны. Но в горячке начала Второй мировой войны эта его работа не была замечена широкими кругами экономистов — было не до того. Сразу после войны этим занялся бывший советский гражданин, меньшевик, талантливейший экономист Наум Ясный, а после него и другие группы экономистов США. Наиболее тщательными были расчеты Абрама Бергсона из Гарвардского университета, методикой которого воспользовалось ЦРУ США.

Советские экономисты долго и в основном безуспешно критиковали западные оценки. Американцы же ими очень гордились и считали себя здесь монополистами. И вдруг эта монополия была нарушена «Лукавой цифрой» и рядом моих последующих публикаций. Причем наши оценки дали еще более низкие результаты и касались более широкого круга показателей. С одной стороны, это подтверждало правоту ЦРУ США в многолетней критике советской статистики. С другой стороны, два неизвестных экономиста бесплатно, практически вручную, сделали больше и лучше того, что делали признанные специалисты за огромные деньги с использованием ЭВМ. Было от чего возбудиться.

Сначала преобладала восторженная реакция. В марте 1988 года в Гуверовском институте в США состоялась научная конференция по влиянию перестройки на советские военные расходы. Большое место в докладах заняли ссылки на наши работы. Затем от восторгов перешли к осторожной критике. Притом что значимость и ценность наших исследований никем не оспаривались. Больше всего возражений было со стороны ЦРУ США, деятельность которого последние пятнадцать лет резко критиковалась с разных сторон и по разным поводам. Теперь представилась возможность критики и за экономическую некомпетентность. ЦРУ осенью 1988 года выпустило стостраничный доклад. Были найдены мелкие неточности наших расчетов и высказаны некоторые сомнения по их поводу. Признаны какие-то собственные ошибки, но не главные. Опровержения не получилось, и так показалось не только нам: очень влиятельный фонд Heritage Fund провел конференцию по анализу расчетов ЦРУ и пришел к выводу об их недоброкачественности. ЦРУ провело собственную конференцию, одобрившую его деятельность. Оно инициировало создание комиссии из пяти экспертов — из этих пяти только один был специалистом по экономической статистике, — и комиссия вынесла нужную ЦРУ оценку.

Я почувствовал, какую волну подняли наши расчеты в США, во время месячной поездки туда весной 1990 года. Пригласил Колумбийский университет, в котором работал Ричард Эриксон. Пока я был в этом университете, пришли приглашения от других ведущих советологических центров — Гарварда, Принстона, Пенсильванского, Стенфордского, Беркли, наконец, РЭНД корпорейшен. Практически от всех, кроме, по понятным причинам, ЦРУ США. Особенно запомнилось мне выступление в РЭНД корпорейшен — ведущем центре внешнеполитических и оборонных исследований. Огромный зал был переполнен, как в МГУ летом 1987 года. Я с горечью отмечал разницу в восприятии советского и американского научно-экономических сообществ: безразличное или враждебное в первом случае, уважительное и доброжелательное во втором. Отмечу один любопытный момент в реакции американских слушателей: пару раз меня спрашивали, не пытался ли я использовать свои методы применительно к западным странам. Тогда я понял, что часть американских экономистов сомневается в точности американской экономической статистики. Мне она тогда казалась почти идеальной — даже советские экономисты пользовались ее данными… 2 

В большинстве работ по советской экономике российские экономисты до сих пор опираются на расчеты ЦРУ США. Их не смущает даже то, что там вообще отсутствует динамика основных фондов, хотя в наших работах она, пусть и примерная, приводилась. А без нее невозможно понять развитие советской экономики. Есть от чего прийти в отчаяние… Однако давняя наша статья все еще волнует, оказывается, некоторых ученых. Так, неожиданно для меня, в предисловии к сборнику работ Кейнса уважаемый профессор МГУ С. Дзарасов в 2015 году, стремясь защитить советский социализм от его критиков, отнес к ним нас с Селюниным и привлек в союзники ЦРУ, которое якобы подтвердило оценки ЦСУ СССР. Он явно не знает рассказанной выше истории. А меня удручает сегодняшнее состояние дел: лукавая цифра в современной России процветает и побеждает.

 

 

В ХАОСЕ ДИКОГО РЫНКА

 

Крушение социализма в СССР и переход к рыночной экономике породили надежду, что с искажениями статистики будет если не покончено, то они как минимум радикально уменьшатся. Самим предприятиям это вроде теперь ни к чему: они работают не для плана. А власти клялись, что с проклятым коммунистическим прошлым в экономической статистике покончено раз и навсегда. Росстат для убедительности объявил о переходе на международные стандарты статистики. Однако быстро выяcнилось, что российской статистике можно доверять не больше советской. А то и меньше. Но в соответствии с изменением экономической системы изменился и характер искажений — их сферы, мотивы и причины. Они стали и более изощренными — выявить статистическую истину стало намного сложнее.

Начну с того, что в советские времена довольно легко можно было отделить достоверные показатели от недостоверных. К первым относились натуральные показатели всех видов, за исключением сельскохозяйственной продукции и автомобильных перевозок. Искажение этих показателей преследовалось в уголовном порядке, так как без их достоверности невозможно было управлять командной экономикой. На них она и ориентировалась в планировании. Теперь они не участвуют в экономическом управлении, и сочинять можно что угодно.

Мы с этим столкнулись, когда по привычке рассчитывали индекс промышленной продукции 90-х годов на основе выпуска продукции в натуральном выражении. Оказалось, что производство хлеба сократилось в два раза, чего не может быть, «потому что не может быть никогда». Потребление хлеба даже в самые тяжелые времена сокращается в последнюю очередь. Сократили производство легальные предприятия — вместо них появились многие тысячи мелких частных хлебопекарен, которые держались в тени. Мне рассказали, как собственник нового нелегального предприятия по производству стульев в Новосибирской области решил поинтересоваться данными Новосибоблстата. Оказалось, что он их производит намного больше, чем вся Новосибирская область... Еще больше занижались рыночные услуги. В конце 90-х я по секрету спросил у знакомой, директора парикмахерской, насколько она в отчетах занижает выручку. Она тихо ответила: в десять раз. Но были и противоположные примеры: автомобилистам стало бессмысленно накручивать тонно-километры, и сразу после 1990 года резко сократился статистически фиксируемый объем перевозок. К счастью, искажения натуральной статистики оказались незначительными в тяжелой промышленности, поскольку теневое производство там или совсем отсутствовало, или было незначительным. Это нам очень помогло в расчетах. И почти идеальной оказалась статистика по производству электроэнергии и перевозкам грузов железнодорожным транспортом, а это важный индикатор экономической активности. Что до остальных отраслей, то важнейшую роль в установлении истинной картины сыграли маркетинговые агентства — мы использовали их данные.

Долгое время состояние российской статистики внушало мне такой ужас, что я отказывался от альтернативных оценок российской экономики. Только в 1995 году я их возобновил, откликаясь на просьбу одного американского экономиста написать для намечавшегося сборника о российской экономике. Василий Селюнин умер в 1994 году, и мне пришлось привлечь новых коллег. Среди них были Ольга Ивановна Полосова и Наталья Викторовна Иванченко (Копылова), а с начала XXI века — Дмитрий Александрович Фомин, с которым мы сотрудничаем до сих пор. Всем им я бесконечно благодарен. Благодаря привлечению к расчетам и их анализу новых ученых спектр их расширился. Наши расчеты позволили уточнить многие показатели развития российской экономики. Cохранились главные особенности альтернативных оценок: многовариантность и опора на натуральные показатели.

Дальше я несколько утомлю читателей обилием цифр, за что прошу прощения. Но без них об экономике доказательно писать нельзя.

Наиболее сенсационные результаты были получены в отношении объема и динамики основных фондов. Мы начали систематические исчисления в этой области для современной России с промышленности, затем пришла очередь других отраслей экономики. Практически всех, кроме строительства, образования, здравоохранения и военного имущества. C нашей экспертной поправкой на разницу в качестве старых и новых производственных мощностей мы получили для 2001 года разницу в 8 раз. Проверили этот результат контрольными методами — все подтвердилось.

Даже квалифицированным экономистам потребуется огромное количество времени на проверку наших результатов. Придется прочитать все наши работы и проверить все исходные данные. Поэтому предлагаю простой путь. Всемирный банк проделал на основе данных национальной статистики расчет стоимости национального богатства 120 стран мира за 2005 год. Основные фонды России оказались в 16 раз меньше основных фондов США. Если учесть, что в России основные фонды оцениваются по полной стоимости, а не по остаточной — с учетом износа,  как во всем остальном мире; а уровень их износа, по нашим расчетам, превышает 60%, разница составляет уже около 50 раз — чего опять-таки не может быть, потому что «не может быть никогда». С учетом разницы в объеме ВВП и структуры экономики разрыв мог быть максимум 6–7 раз. Получается недооценка основных фондов в РФ в те же 7–8 раз. Беглый взгляд на данные об объеме основных фондов с точки зрения их соответствия экономическому положению различных стран создает впечатление, что результаты РФ принадлежит к числу самых недостоверных из 120.

Здесь, конечно, требуется более тщательный анализ. Но если выяснится, что все это так, удар по престижу России окажется огромным — см. первый тезис этой статьи.

Полный расчет динамики основных фондов за 1991–2015 годы с погодовой разбивкой мы закончили только в этом году, до того вели примерные расчеты по большим периодам. Признаюсь: полученный результат даже нас удивил. Он не претендует на абсолютную точность — такого макроэкономическая статистика вообще не знает, но в его объективности мы уверены. Объем основных фондов по остаточной стоимости (с учетом износа) сократился по сравнению с 1991 годом почти вдвое — намного больше, чем в Великую Отечественную войну. В то время как статистика Росстата говорит о его росте на 51%. Почему? Помимо огромной недооценки стоимости основных фондов и их выбытия, все расчеты этого показателя Росстат, в отличие от других стран мира, ведет без учета износа.

На самом же деле весь этот период основные фонды ежегодно сокращались: довольно быстро в 90-е годы, медленнее в 2001–2015 годы, когда для капитальных вложений сложились благоприятные условия благодаря росту мировых цен на нефть. Но и этого оказалось недостаточно для возмещения износа основных фондов.

Происходящее сейчас в российской экономике объясняется отчасти этим, и именно этот аспект прошел мимо внимания властей и основной части научно-экономического сообщества, ибо они ориентируются на официальные данные Росстата. Для меня неизбежность длительного экономического кризиса в России была очевидна уже в середине 2000-х годов именно потому, что я обладал данными о реальном положении дел. Вспоминаю разговор с новосибирским экономистом осенью 2008 года, в разгар тогдашнего кризиса. Он был уверен, что кризис продлится полгода, максимум год, я же утверждал, что он продлится 10–12 лет. Мне смешно и грустно слышать сейчас уверения ряда правительственных деятелей и именитых экономистов о возможности достижения ежегодных темпов роста в 3–4%, а то и в 7–8%. Это свидетельство их вопиющей некомпетентности, недопустимого для квалифицированного экономиста слепого доверия к официальной статистике.

Мы проводили много расчетов по финансово-экономическим показателям ряда отраслей экономики для начала и середины 2000-х годов с учетом оценки основных фондов. При этом учитывали размер теневой экономики. Оказалось, что в отраслях реальной экономики показатели значительно ухудшались по сравнению с официальными, а в сфере рыночных услуг, как и следовало ожидать, радикально улучшались. Неизменно убыточными оказывались многие отрасли промышленности, а в период низких цен на нефть и вся промышленность, и сельское хозяйство, и железнодорожный транспорт.

Зато многие отрасли рыночных услуг оказывались фантастически доходными. По общественному питанию, розничной и оптовой торговле прибыль до уплаты налогов преуменьшалась в 21,2 раза, а после уплаты налогов — в 45,2 раза. Рентабельность с учетом прибыли после уплаты налогов вместо 2,8% оказалась равной 23%. Как говорится, комментарии излишни. Наши бизнесмены, отдадим им должное, в 90-х и первой половине 2000-х годов, не заглядывая в статистические справочники и не проводя альтернативных оценок, валом валили в сферу услуг и игнорировали почти все отрасли реальной экономики. Поэтому рестораны, кафе и магазины открывались тогда тысячами, а тысячи промышленных предприятий закрывались. Для проверки обоснованности наших расчетов мы показывали их руководителям некоторых предприятий сферы услуг. Их оценка нам очень помогла, приходилось вносить коррективы.

Незнание реального положения дел в сфере налогообложения, где преобладал уравнительный подход, привело к трагическим последствиям: налоговое бремя реального сектора оказалось губительно непосильным, а сфера услуг недодала казне миллиарды.

Результаты оценки динамики ВВП и продукции отдельных отраслей экономики оказались менее сенсационными, но все же. Начну с ВВП. По нашим расчетам, он до сих пор не достиг уровня 1991 года, в то время как Росстат показывает превышение его уровня на 13%. Отставание от уровня 1987 года, конечно, еще больше. При этом в 90-е Росстат даже несколько переоценивал величину спада ВВП из-за недостаточного учета теневой экономики. В то же время в 1998–2007 годы прирост ВВП сильно преувеличивался: вместо 82% он оказался равным 48%. Немало. Подъем 2000-х годов, помимо роста цен на нефть, объяснялся наличием больших резервов производственных мощностей и рабочей силы, образовавшихся в 90-е годы. После их исчерпания неизбежно должна была наступить сначала стагнация, а затем и спад, что и произошло в 2007–2015 годы.

При оценке этих данных надо иметь в виду следующее обстоятельство. В СССР был огромный, намного превосходящий нужды обороны страны, военно-промышленный комплекс. Его значительное сокращение было жизненно необходимо с точки зрения интересов экономики. Капиталистическим странам в прошлом относительно легко удавалось совершить конверсию военного производства. Так случилось в США и Великобритании в период после Второй мировой войны. Но там не было жесткого деления на военное и мирное производство. Компании производили военную и гражданскую продукцию одновременно. Это облегчало конверсию.

В СССР военное и гражданское производство были разделены стеной. Военный сектор — знаменитая «девятка» военно-промышленных министерств — был отделен от гражданского сектора административно и узами секретности, что не позволяло передач технологий и методов управления. Правда, в этом секторе производились и гражданские изделия бытового назначения особой сложности. Но они были второстепенной продукцией и часто работали на отходах военного сектора. Поэтому и конверсия в СССР была намного более сложной, чем в капиталистических странах. К тому же выросла доля узкоспециализированного военного производства — например, ядерного оружия. Добавьте сюда неумение работать на гражданского потребителя и нежелание перестраиваться на выпуск гражданской продукции — и получится, что получилось: в 90-е годы оборонные предприятия сократили производство в десятки раз. Даже значительный рост военного производства в 2000-е и 2010-е годы не изменил положения радикально.

Это сокращение можно трактовать и как отказ от ненужных товаров, к чему можно отнести и часть гражданской продукции — например, на CCCР приходилась треть мирового производства электромоторов... Тогда «полезный» ВВП окажется несколько выше. Еще одна поправка: ориентация на спрос дала рост ассортимента изделий, а расширение ассортимента занижает объем продукции. Эти поправки, однако, дают небольшую погрешность, не опровергающую наших выводов.

Мы уточнили динамику занятости населения, включив в нее нелегальный труд. Теперь стало возможным объективно оценить динамику факторов производства в постсоветский период. Производительность труда (выработка на одного работника) снизилась на 30% — вместо роста на 9%, по данным Росстата. Главный фактор здесь — снижение фондовооруженности на 45% — вместо роста на 45%, по данным Росстата. В то же время очень сильно выросла фондоотдача, на 80% — вместо падения на 25%, по данным Росстата. Этот прекрасный результат стал следствием, во-первых, лучшего использования основных фондов, плохо задействованных в советской экономике. А во-вторых, значительно выросла доля отраслей малофондоемких, прежде всего сферы рыночных услуг, которая в СССР была очень слабо развита. Появление массы новых магазинов, ресторанов, турбюро, спортклубов, медцентров не может не радовать. Вопрос в том, не превышает ли размер этой сферы возможностей экономики…

 

 

ПО НАПРАВЛЕНИЮ В ПРОПАСТЬ

 

Заметный экономический кризис начался не в 90-е годы, как иногда утверждают, а уже в 1987-м. Обнаружив его на основе анализа натурального производства, я написал для очень тогда популярного «Огонька» статью. Она была отвергнута Коротичем, который, как мне передали, сказал, что она навредит Горбачеву. Стало ясно, что статистическая правда для новых политиков столь же нежелательна, как для советских. Искажение статистических данных по ВВП в этот период оставалось на уровне советского: примерно два процентных пункта ежегодно. Тогда же обнаружились многие характерные для 1990-х годов тенденции: падение ВВП, объема основных фондов и производительности труда, свертывание военного производства и капитального строительства, развитие сферы рыночных услуг в ущерб производству товаров и нерыночных услуг — бесплатной медицине, образованию; сокращение внешней торговли, резкий рост социального неравенства. Отчасти это было исправление диспропорций предыдущего периода: чрезмерных военных расходов и капитальных вложений, слабого развития рыночных услуг. Не могу забыть начала «туалетной революции»: появление кооперативных общественных туалетов, несравненно более комфортабельных, чем советские… Другая черта этого периода: мало продуманные, хаотические рыночные преобразования, дезорганизовавшие экономику, на развитии которой сказалось и падение мировых цен на нефть: от экспорта она всецело зависела.

В 1992–1998 годах все эти тенденции сохранялись, причем угрожающие размеры приняло сокращение сферы нерыночных услуг, прежде всего образования, здравоохранения и науки. Сильно возросла эмиграция, что привело к серьезному сокращению человеческого капитала. Тут стоит сказать, что нельзя сводить вопрос только к основным фондам — их еще надо уметь использовать, иначе они окажутся грудой металла и кирпича. А это зависит от интеллектуального и нравственного уровня общества. С чем положение еще хуже, чем с основными фондами.

Борьба с инфляцией обернулась недостатком спроса, а усилия по созданию рыночных институтов мешали интересам командной экономики. Мировые цены на нефть оставались крайне низкими. Даже топливная промышленность в этот период оказалась убыточной, что привело к сокращению ее производства. Продолжала расти сфера рыночных услуг, фантастически рентабельных на фоне убыточного производства товаров. Но ими пользовались наиболее состоятельные слои населения — уровень дифференциации доходов в этот период оказался одним из самых высоких в мире. Что до статистики — тут надо отметить удивительный факт: впервые после 20-х годов ХХ века альтернативные оценки динамики ВВП оказались лучше данных Росстата. Их обеспечил бурный рост теневой экономики, не учитываемой Росстатом.

Дефолт 1998 года ослабил тяжесть выплаты внешних долгов и произвел очень болезненную, но необходимую «чистку» от множества дефектов и диспропорций экономики. Сильнейшая девальвация рубля подтолкнула импортозамещение и повысила рентабельность экспорта. Сокращение реальных доходов работников привело к повышению рентабельности производств. Но главной предпосылкой возобновления экономического роста стали резервы, скопившиеся в результате экономического спада всего предыдущего двенадцатилетнего периода. Дополнительным фактором стала огромная, преимущественно нелегальная, трудовая иммиграция. Плюс начавшийся почти сразу после 1998 года рост мировых цен на нефть и приток иностранного капитала.

Экономический подъем 1999–2007 годов был значительным, хотя и меньшим, чем по данным Росстата: 48% прироста — вместо росстатовских 82%. Он обеспечивался лучшим использованием основных фондов. Они продолжали сокращаться, хотя и медленнее, чем в 90-х, в связи с быстрым ростом капитальных вложений, все же недостаточных для полного возмещения износа. При небольшом росте производительности труда быстро росла численность занятых за счет огромного притока трудовой иммиграции и уменьшения безработицы. Под влиянием растущих доходов населения, предприятий и бюджета выросло производство товаров. Выросли доходы от экспорта всех видов сырья, но держался этот рост на крайне непрочной основе — аномально высоких ценах на нефть. Этот уникальный шанс был использован государством и бизнесом крайне плохо с точки зрения модернизации экономики: большая часть дополнительных доходов ушла на личное потребление наиболее состоятельных слоев населения, ее львиная доля утекла за рубеж.

В статистике 1999–2007 годов и потом, вплоть до настоящего времени, восстановилось привычное с 60-х годов расхождение между данными Росстата и альтернативными оценками динамики ВВП: примерно два процентных пункта в год.

В 2010–2015 годах вернулся экономический спад (на 10%) — преимущественно от сокращения основных фондов при исчерпанности резервов лучшего их использования. Одновременно исчерпались возможности роста занятости за счет иммиграции и сокращения безработицы. При неизменности институциональных условий и структуры экономики эти факторы будут определять положение дел и дальше — и все это при сохранении еще довольно высоких цен на нефть: в начале 70-х годов они составляли примерно два доллара за баррель.

Полученные данные неутешительны — огромное сокращение основных фондов показывает, какие огромные опасности здесь кроются для экономики. На экономический рост надеяться не стоит, напротив, очень велика вероятность дальнейшего упадка по мере неуклонного сокращения основных фондов — на повышение фондоотдачи больше рассчитывать не приходится.

За отсутствием необходимых данных все это совершенно не учитывает российское руководство. Мы подсчитали, какие необходимы вложения, чтобы обеспечить средний для мировой экономики рост ВВП в 3% ежегодно, то есть просто сохранить наше место в мировой экономике. Оказалось, что объем вложений нужно увеличить примерно втрое. Чтобы это осуществить за счет внутренних источников, личное потребление населения должно сократиться вдвое, стать примерно как в СССР в первую пятилетку. Предупреждение от Минэкономразвития о стагнации уровня жизни в ближайшие пятнадцать лет, по сравнению с нашими данными, — мелкая неприятность.

Конечно, положение с источниками роста будет иным, если мы сделаем упор на привлечение иностранного капитала. Но это потребует радикальных изменений в политике и менталитете населения.

Осталось рассказать о сегодняшней судьбе правдивой статистики.

С 1997 года мы опубликовали около тридцати статей по альтернативным оценкам российской экономики в рейтинговых отечественных журналах. Собрав их вместе и доработав, мы выпустили учебное пособие в трех выпусках3 . Я также дал довольно много интервью. Все это вместе я называю «Лукавой цифрой»-2. Реакция государства и общества на наши выступления расскажет много интересного о нынешней социальной системе и ее отличии от советской.

В доперестроечном СССР мне приходилось изощряться в зашифровывании статей, чтобы не зарезала цензура, и годами ожидать публикаций — первая появилась через восемь лет после получения результатов. Была и опасность репрессий — за аналогичные исследования один киевский экономист был осужден на семь лет... Теперь я имею возможность почти сразу после получения результата публиковать все открытым текстом. Беда лишь в том, что несравненно более слабым стало воздействие печатного слова.

Впервые с реакцией российского государства я столкнулся в середине 90-х годов. Тогда меня свели с помощником Президента РФ по экономике Александром Лившицем. Принял радушно: «Давно мечтал о встрече»… С интересом выслушал мое предложение о создании центра альтернативных оценок российской экономики: «Борис Николаевич беспокоится о достоверности экономической информации». Узнав, что потребуется от государства двадцать тысяч долларов в год, погрустнел: «Таких денег у нас нет» — государство тогда швырялось миллиардами долларов в интересах близких к нему лиц... И ведь человек был хороший: интеллигентный, квалифицированный, совестливый. Кто еще мог уйти в отставку, взяв на себя ответственность за дефолт?

На этом все: несколько моих писем в адрес правительства и Министерства финансов остались без ответа. Не удостоились даже отписки — в СССР хотя бы уведомляли о получении писем. Больше не писал. Многочисленные статьи игнорировались, как будто они государства не касались. Это удивляло: ладно, первые лица, не в пример Ленину и Сталину журналов не читавшие… Но ведь у них были помощники, обязанные читать, временами неплохие. Cейчас, например, прекрасный экономист Андрей Белоусов... Однако — никакого интереса. Благодаря связям и настойчивости моего московского друга, помощника тогдашнего председателя Государственной думы Бориса Грызлова, мне все же устроили ряд встреч с заинтересовавшимися моими трудами государственными мужами 2000-х годов. Первым весной 2006 года стал глава Счетной палаты РФ Сергей Степашин. Встретил также приветливо: «Читал “Лукавую цифру”» — и пригласил выступить на коллегии Счетной палаты.

Аудиторы и работники аппарата Счетной палаты слушали очень внимательно. С красноречивыми цифрами на руках я говорил о неизбежности кризиса в ближайшем будущем. Было много вопросов, очень толковых и квалифицированных. Между делом Степашин с моего согласия поручил помощнику оформить мое членство в экспертном совете Счетной палаты. В заключение этой встречи он меня сердечно поблагодарил. На том все и кончилось, удостоверения члена экспертного совета Счетной палаты я так и не получил…

Осенью 2008 года, уже на пике кризиса, меня пригласил Борис Грызлов. Встретил приветливо, слушал внимательно — вместе с тремя помощниками и заместителем председателя Совета Федерации Светланой Орловой, ныне губернатором Ярославской области. Что статистика врет, не было для него неожиданностью, удивился он лишь величинам занижения стоимости основных фондов. Помощники задавали толковые вопросы.

Вскоре нас пригласили писать аналитические записки на имя Грызлова. Две написали, затем еще одну — отдельно по импортозамещению. И тут нас подвели с гонораром: и без того скромный, выплатили в половинном размере. Грызлов, полагаю, об этом не знал. Оскорбленные, мы прекратили писать, на этом наши контакты с властями закончились. И с исполнительной, и с законодательной. Ни они меня больше не беспокоили, ни я их.

Что до реакции Росстата — здесь есть изменения к лучшему: Росстат присущих ЦСУ СССР обвинений в клевете избегает, предпочитая делать вид, что нас не существует. Когда же наши оценки получают широкую известность, Росстат относительно вежливо, но бездоказательно их отвергает. Интересно, что орган Росстата «Вопросы статистики» (теперь он переименован) с начала XXI века до 2014 года довольно часто публиковал наши статьи, иногда очень резкие по отношению к официальной статистике. Здесь я хочу отдать должное профессиональной и гражданской позиции главных редакторов журнала — покойной Н.В. Никулиной и нынешнего Т.В. Рябушкина. Им наверняка пришлось претерпеть из-за нас немало неприятностей от учредителя. Совсем недавно, после прямого обвинения в печати в нежелании считаться с нашими оценками, Росстат предложил нам выступить перед своим научно-методическим советом. Зная нравы бюрократических учреждений, мы предложили сначала создать экспертную комиссию по изучению наших работ. C этим разумным предложением Росстат не согласился под предлогом отсутствия средств.

Летом 2007 года мы обратились с письмом к гражданскому обществу — ко всем ведущим политическим партиям России, — предлагая за очень умеренную плату информацию о реальном экономическом положении страны. Откликнулась только партия «Яблоко» — поблагодарила за внимание. Законный вопрос, зачем существуют партии, кажется, в России имеет лишь один ответ: для блага их вождей и аппарата.

Предпринимательское сообщество, казалось бы, больше всех заинтересовано в объективных оценках. Как без них определить экономическое положение своих предприятий? Из приведенных выше данных об огромной ошибочности оценок основных фондов преимущественно в хозяйственном (а не бюджетном) секторе видно, что предпринимательское сообщество в целом этой простой мысли пока не понимает, поскольку еще далеко от нормальной капиталистической практики. Личные впечатления от нашего предпринимательского сообщества у меня незначительны: я ему не навязывался, и оно мало интересовалось мною. Как-то я выступал в середине 90-х годов перед клубом директоров Новосибирска с анализом состояния банковского сектора, которому предсказывал кризис, действительно случившийся через два года… Мне показалось, что слушателей больше волновал предстоящий банкет в соседнем помещении.

Научно-экономическое сообщество удивило меня тем, что желающих заняться альтернативными макроэкономическими оценками оказалось ничтожно мало. В 90-х они еще встречались, а в 2000-е, за единственным исключением, исчезли. Экономисты предпочитали пользоваться оценками Росстата, не затрудняя себя вопросом их качества. Так спокойнее и труда не требует. Лишь состояние основных фондов привлекло какое-то внимание. Появились три альтернативные оценки, очень близкие к оценкам Росстата. Причина очевидна: в них совершено не учитывалась восстановительная стоимость основных фондов — это фундаментальное статистическое понятие вообще, кажется, исчезло из лексикона экономистов. Экономическая наука и в советское время не процветала в силу репрессий и идеологического контроля. О причинах сегодняшней ее деградации я написал в приложении ко второму тому моей книги «Экономическая история России в новейшее время» «Почему в России очень мало хороших экономистов»4 .

У меня все еще высокий индекс цитирования, но, кажется, преимущественно за счет периферийных журналов. Ссылки на наши работы в центральной научной прессе весьма редки. Даже при оценке советской экономики предпочитают ссылаться на ЦРУ. Печатают, правда, охотно — то ли ценят, то ли импакт-фактор улучшают... Все же умеренный интерес к альтернативным ценам у экономистов сохраняется.

Широкие круги интеллигенции в советское время, особенно в период перестройки, были граждански активными. Состояние экономики людей волновало. Теперь их интерес к ней пробуждается лишь в период острейших экономических кризисов, например, 2008 года. Потом снова исчезает. Не могу забыть свое выступление в Новосибирском университете то ли в 2002-м, то ли в 2003 году — на экономическом факультете работали преподавателями многие мои бывшие студенты... Когда я увидел, что пришло три человека, не смог сдержать слез.

Реакция зарубежной научной общественности на наши публикации также заметно изменилась. В постсоветский период интерес к исследованиям российской экономики радикально сократился, по сравнению с советской экономикой. Тогда речь шла о главном сопернике Запада. Теперь — о стране, доля которой в мировой экономике меньше 2%. Все же десяток-другой экономистов Россией продолжают заниматься. Наши оценки регулярно использует только почетный профессор Амстердамского университета и профессор Кембриджского университета Майкл Эллман. Остальные используют оценки Росстата. Правда, пару лет назад появилась квалифицированная статья двух нидерландских экономистов, где был произведен альтернативный расчет основных фондов СССР и России за очень длительный период. Он показал сокращение основных фондов в постсоветский период, хотя и в куда меньших размерах, чем обнаружили мы.

Я и совсем бы приуныл, но из блога Елены Лариной www.hrrfzvedka.ru узнал, что в прошлом году группа американских экономистов по заданию конгресса США провела анализ оценок состояния российской экономики в РФ и в других странах. Они признали наиболее точными оценки «Ханина и его группы».

Вывод из сказанного грустный. Проходят годы и десятилетия, меняются социальные системы и вожди, а нерентабельность лжи так и не осознается.

Почему наша статистическая служба так работает, я изо всех сил пытаюсь понять. В советское время она все-таки была подневольной. В постсоветский период ее возможности выросли — почему ничего не меняется? Я почти уверен, что власть не дает прямых указаний врать. Однако же и не мешает этому.

Работа в статистической службе усложнилась: возникла теневая экономика, показатели которой трудно установить, исчезла всякая ответственность за ложную отчетность, поэтому от предприятий идет недостоверная информация. Частный сектор с огромной выгодой для себя воспользовался заниженностью балансовой стоимости основных фондов в процессе приватизации и по неграмотности мало что сделал для ее переоценки впоследствии, показав свою экономическую и интеллектуальную незрелость.

Работа в статистической службе малопрестижна и плохо оплачиваема. Читатель поразится, но подавляющее большинство работников статистических органов не имеет специального образования. Как во всяком бюрократическом учреждении, поощряется послушание, а не инициатива. Выдающихся экономистов, сравнимых, скажем, с Николаем Осинским начала 30-х годов или Владимиром Кириченко конца 80-х, во главе нынешней статистической службы не ставят.

Характер статистики зависит прежде всего от характера власти. А характер власти мало меняется. Она часто лжет даже во вред своим долгосрочным интересам. В то же время давление на нее со стороны общества в последние пятнадцать лет весьма незначительно. Население стало намного менее образованным и куда более пассивным, чем в середине 80-х.

Видимо, только глубочайший кризис пробудит государство и общество, а он, на мой взгляд, неизбежен — если, конечно, не случится чудо. Но на чудеса можно лишь уповать. Рассчитывать на них не стоит.

 

 

 1  В. Селюнин, Г. Ханин. Лукавая цифра. — «Новый мир»: 1987, № 2.

 2 Поскольку расчеты западных экономистов по альтернативным оценкам советской экономики считаются самыми точными, в 1991 году во время работы в институте по изучению СССР и Восточной Европы в Стокгольме я проанализировал эти исследования за много лет и показал, что наряду с большими достижениями в них немало недостатков методологического и информационного характера. Особенно подробно я анализировал расчеты ЦРУ и показал их многочисленные изъяны, подчас очень грубые. Эта книга вышла в Новосибирске в 1993 году. Российская экономическая периодика ее «замолчала». Откликнулись с положительными отзывами только два выдающихся иностранных знатока советской экономики — уже упоминавшийся Алек Ноув и профессор Амстердамского университета Майкл Эллман.

 3  Альтернативные оценки развития российской экономики: методы и результаты. — Новосибирск, 2011.

 4 Ханин Г. И. Экономическая история России в новейшее время. Учебное пособие в 3 частях. Ч. 2: Экономика СССР в 1961–1987 гг. Новосибирск: СибАГС, 2007.

magazines.russ.ru

Журнальный зал: Знамя, 2017 №12 -

 

 

ПРОЗА

 

бару Михаил — Он не умер. № 1

бердичевская Анна — Красота. Пересказ одного рассказа. № 3

ВЕДЕНЯПИН Дмитрий — С Новым годом! Рассказ. № 8

ВИШНЕВЕЦКАЯ Марина — Вечная жизнь Лизы К. Роман. № 11, 12

ГЕПТИНГ Кристина — К Николаю. Рассказ. № 10

ГОРЛАНОВА Нина — Папа и старый князь Болконский. Рассказ. № 5

ГРОМОВА Наталья — Именной указатель. № 6; Чекистка. На полях очерка Марины Цветаевой «Дом у Старого Пимена». № 11

ГУСЕВА Ася — Симметрия. Рассказ. № 5

ДАГОВИЧ Татьяна — Продолжая движение поездов. Повесть. № 10

дарк Олег — Необходимое убийство. Рассказ. № 3

долгопят Елена — Русское. Рассказ. № 1; Голоса. Рассказ. № 12

ДРАГУНСКИЙ Денис — Пять очень разных рассказов. № 9

ЗАБОРОВ Борис — То, что нельзя забыть. Биографическое повествование. № 6

зорин Леонид — Бубенчик. Монолог. № 2; Лишние слезы. Монолог. Крест. Диалоги. № 11

Казакевич Вечеслав — Избранники реки. Рассказы. № 12

кибиров Тимур — Генерал и его семья. Исторический роман. № 1

КОЛЕСНИК Алексей — У Терека. Рассказ. № 10

КОНОНОВ Николай — На подступах к туризму. Рассказ. № 6

Корионов Олег — Диссонанс. Рассказ. № 4

КОСТЮКОВ Леонид — Друг мой дорогой. Рассказ. № 7

Куприянов Константин — Новая реальность. Повесть. № 2

Курчаткин Анатолий — Минус 273 градуса по Цельсию. Роман. №№ 4, 5

Кучерская Майя — Голубка. История одного исцеления. № 2

ЛЁВШИН Игорь — Полет. Рассказ. № 7

лидский Владимир — Игра в пепел. Повесть. № 3; Оле-Лукойе-Смерть. Рассказ. № 11

лукшина Юлия — Мертвая лиса. Рассказ. № 2

МЕЛИХОВ Александр — Грешная и безгрешная. Рассказ. № 7

нестерина Елена — Вечного счастья! Повесть. № 3; Черный Чекист. Рассказ. № 11

осипов Максим — Риголетто. Трагедия вежливости. № 1; Фантазия. Рассказ. № 4

панкратов Георгий — Аассасин и абиссинка. Юго-восточная сказка. № 2

ПЕТКЕВИЧ Юрий — Дембель. Рассказ. № 5

ПИЩАЛЬНИКОВА Вера — Мне повезло. № 5

РОМАНОВ Андроник — Иллюзия тишины. Рассказ. № 8

РУБАНОВА Наталья — Три текста о главном, или Amor non est medicabilis herbis. № 10

РЯБОВ Олег — Шатков, или Жизнь поэта. № 6

СЕРАЗЕТДИНОВ Руслан — Баян. Рассказ. № 10

СЛАВНИКОВА Ольга — Прыжок в длину. Роман. №№ 7, 8

СТАВЕЦКИЙ Вячеслав — Две повести. № 9

Тяжев Михаил — Три рассказа. № 4

Усыскин Лев — Проходной двор. Рассказ. № 4; Девяносто третий год. Рассказ. № 11

ФРОЛОВ Игорь — Костина любовь. Рассказ. № 9

ХОХРИНА Татьяна — Переулки памяти. Цикл рассказов. № 10

Червинская Наталия — Ментор. Рассказ. № 12

 

 

ПОЭЗИЯ

 

АБДУЛЛАЕВ Шамшад — Дом бирюзового цвета. № 5

айзенберг Михаил — Но извини, я тебя перебью. № 1

АМЕЛИН Ростислав — Дача. № 7

Берязев Владимир — Дымные склоны. № 1

БОРОДИН Василий — вели на верёвках улицей дирижабль. № 7

БУБНОВ Василий — Парк. 1950-е. № 11

веденяпин Дмитрий — Стихи шестнадцатого года. № 1; Раб волшебной лампы. № 12

ВЕРХОВ Андрей — в ночные киргизы. № 12

Волгин Игорь — На изломе жизни… № 2

ВОЛЬТСКАЯ Татьяна — По верёвочной лестнице. № 6

гандельсман Владимир — Дождаться гостинца. № 3

ГРИШАЕВ Андрей — Дальше всё зачёркнуто. № 5

ДОЗМОРОВ Олег — Помню, звякало о тарелки кольцо. № 10

ЕВСА Ирина — Лазурные горечавки. № 9

ЗАНАЕВА Баярма — У лам иногда меняются показания. № 10

ЗАРАХОВИЧ Алексей — Считалка. № 7

ИГНАТЬЕВА Мария — Ангелы в тёмных шалях. № 10

Калугина Петра — Бланка вылетит в Касабланку. № 4

калужский Александр — Форшлаги свои да триоли… № 2; Песня. № 11

КЕКОВА Светлана — Прозрачные картины. № 9

КЕНЖЕЕВ Бахыт — Пьяная вишня. № 8

КОСОГОВ Владимир — Аполлоновы полки. № 8

кукин Михаил — Не можешь, а живи. № 1

КУРСАНОВА Марина — Я говорю на нескольких вперемешку... № 10

КУРСКАЯ Дана — ответь мне звуком грома. № 12

Кушнер Александр — Продолжение жизни. № 4

МАТКОВСКИЙ Максим — чтоб не привлечь ад. № 12

Машинская Ирина — В снегу глубоком, пёстром, как борзая. № 4

МУРСАЛОВА Марина — Непогода в Шэньчжэне. № 7

Немцев Михаил — «Как-то так: на улицу Чайную…». № 5

Николаева Олеся — Всерьёз и навзрыд. № 2

павлова Вера — Музыка спящему в коме. № 3

ПЕНЬКОВ Владислав — Белым огнём. № 5

ПЕРМЯКОВ Андрей — Чёрные зори Купавны. № 11

ПЕРУНОВА Ирина — Пути сообщения. № 9

ПЕРЧЕНКОВА Екатерина — и мёртвую герань, и крепдешин… № 8

полторацкий Иван — Зрение конькобежца. № 3

поляков Андрей — Орфей в залатанном халате. № 1

ПУРИН Алексей — Цинандали. № 10

ПУХАНОВ Виталий — На закате советской империи. № 6

РУСАКОВ Геннадий — Как в детдомах. № 5

САННИКОВ Андрей — Плотный песок. Следы горения. Два цикла стихотворений. № 6

седов Владимир — Озирается башня на дальнем углу. № 3

СТРЕЛЬЦОВА Мария — Маруся живёт на дамбе. № 8

Трубников Егор — Nyctophobia. № 2

Ушаков Алексей — Узкоколейка. № 4

Ф.К. — В стране роз, напечатанных на конфетах. № 6

Цатрян Виктор — Репетитор. № 4

ШАБЛАХОВ Одиссей — Талалихинский парк. № 8

ШАПОВАЛОВ Вячеслав — Чужой в стране чужих. № 5

щетников Андрей — Это Сибирь. № 3; …матрос колет орехи чёрным биноклем… № 11

 

 

КАРТ-БЛАНШ

 

ГУДИЕВА Нонна — Поэзия. Рассказ. Карт-бланш Ольги Славниковой. № 10

кузьминых Анна — Человек за бортом. Страницы из дневника. Карт-бланш Натальи Рязанцевой. № 1

 

 

АрхивЫ. СвидетельствА. Мемуары

 

АЛЕСКОВСКАЯ Ирина — Я Вас люблю и всегда помню. № 6

ахмадулина Белла — Письма Борису Мессереру. Публикация, предисловие и комментарии Бориса Мессерера. № 3

БОЛОХОВ Владимир — Сказ о гулагов­ском Икаре. № 6

ВАНШЕНКИН Константин — Из блокнотов последних лет. Публикация Галины Ваншенкиной. № 5

ЗОРИНА Ирина — Как мы чуть не поссорились с Маркесом из-за Фиделя, но примирились на Достоевском. № 6

КАРАСЬ-ЧИЧИБАБИНА Лилия — Армян­ский сюжет. № 6; Воспоминания о Евгении Евтушенко и Борисе Чичибабине. № 12

КОЗНОВА Анна — Все тесней кольцо облавы: дело 1959 года на Бориса Пастернака. № 11

КОРНИЛОВА Галина — Гражданин Паустовский. № 5

ЛИСНЯНСКАЯ Инна — Из неопубликованного. Публикация Елены Макаровой. № 6

малыгина Алевтина — А были ли репрессии? № 1

Мартынов Леонид — Ранние стихи. Публикация Ю.П. Зародовой и Л.В. Суховой. № 2

МЫШКИС Екатерина — «Тогда я привыкла к смерти». Из воспоминаний о блокаде и эвакуации. Публикация и вступление Григория Ганзбурга. № 10

СЕРГЕЕВА Людмила — Триумвират. Андрей Синявский — Абрам Терц — Мария Розанова. № 8

Степанов Евгений —  Люди истории. Истории людей. № 12

ТЕНДРЯКОВ Владимир — [Разговор о Сталине]. Предисловие и публикация М.В. Тендряковой. № 11

Уральский Марк — «Милая и дорогая Марья Самойловна». Письма Веры Буниной к Марии Цетлиной 1940–1946. № 4

УСОВ Дмитрий — Скорпион. Подготовка текста и комментарий Татьяны Нешумовой. № 9

ФРУМКИНА Анна — Москвичка  в Сибири. 1956. Вступление Ирины Роднянской. № 6

ЭФРОН Ариадна — Письма к Лидии Бать. Подготовка текста и публикация Р. Войтеховича и И. Башкировой. Вступительная статья Р. Войтеховича, примечания И. Башкировой. № 9

 

 

 

публицистика

Между жанрами. Образ мысли. Образ жизни. Studio. Непрошедшее. Советская цивилизация

 

Айзерман Лев — Почему Лев Николаевич уходит из школы? № 12

баженов Виктор — Фотоувеличение. № 1

БЕЗНОСОВ Денис — Страна поэтов и грабителей. № 7

Беркович Евгений — Опальный академик и его защитники. № 4

Борисенко Наталья — А где у вас книжный? № 2

вишневский Анатолий — Зло аборта. № 3

ГОЛИЦЫН Алексей — Кто убил Кассиля? № 6

ИВАНОВ Дмитрий — Питирим Сорокин и русские революции. № 10

ИВАНОВА Наталья — 1917–2017. № 11

КАРГЕР Мир — 11 СД 163 СП. № 5

кожухаров Роман — Рождение фотографии из сделки Фауста: от Гете к Зебальду. № 2

КОМАРОВ Юрий — Неоправдавшиеся ожидания. № 11

малашенко Алексей — Записки отсталого человека. № 3

ОБОЛОНСКИЙ Александр — «Особый путь» в цивилизационный тупик. № 11

орешкин Дмитрий — Россия наизнанку. № 1

СИДОРОВ Евгений — Осколки души и памяти. № 8

СИМКИН Лев — Времена меняются. № 9

Скульская Елена — Три застолья. № 4

ТОПОЛЯНСКИЙ Виктор — Позарастали стежки-дорожки… № 7

ФРУМКИН Константин — Трудные проблемы свободы. № 7

ХАНИН Григорий — Нерентабельность лжи. «Лукавая цифра»: 30 лет продолжения. № 8

 

 

критика

Пристальное прочтение. Книга как повод. Контекст. Переводы. Гипотеза. Русский язык: новости. Сюжет судьбы. Эссе. Nomenclatura

 

АКСЕНОВ Василий — Радиоэссе. Подготовка публикации Виктора Есипова и Андрея Кулика. Предисловие и примечания Виктора Есипова. № 5

АРИСТОВ Владимир — «Идешь, на меня похожий…». Цветаева – Мандельштам: «Ода пешему ходу» — «Стихи о неизвестном солдате». № 10

БОРОВИКОВА Мария — «День лотосова сбора». Шарль Бодлер в переводе Марины Цветаевой. № 9

бугославская Ольга — Черные начинают и выигрывают. О ГУЛАГе спустя восемьдесят лет. № 3; Сочинение на тему «Рай и ад». № 10

Винокурова Ирина —  «Не могу себе представить, чтобы книга не вышла по-русски…». № 12

ГАРДЗОНИО Стефано — Слоним многоликий. № 9

Доброницкая Галина — Тарковский и Цветаева. № 12

ЖОЛКОВСКИЙ Александр — «Вменить в бракосочетание». № 8

ЖУЧКОВА Анна — Медведица пера. Алексей Иванов. № 7; Новые экзистенциалисты: Александр Снегирев, Анна Козлова. № 12

Заборов Михаил — Язык искусства. № 12

Захарова Мария — Доброе время, дратути, себяшки и дательный самостоятельный. № 4

ИВАНОВА Наталья — Правда и ложь воспоминаний. Личное прошлое для литературного настоящего. № 6; Из жанра в жанр перелетая. Масскульт и классика. № 8

КЛИНГ Олег — Путь в будущее (1908–1921): мимо литературы. № 9

КАЦОВ Геннадий — Между судоку и воплем. О Саше Соколове, мастере плести интигру. № 8

ЛАСКИН Семен — «Да, старик, тебе повезло как надо…». Василий Аксенов в дневниках 1956–1989 годов. Подготовка текста, предисловие, комментарии Александра Ласкина. № 5

НАПОЛИТАНО Пина — «Переводимы смыслы. Слова непереводимы» . № 9

НИКОЛАЕВА Олеся — Ева и Лилит. № 9

ПЕРМЯКОВ Андрей — Мартиролог и реестр. № 10

ПЕТКЕВИЧ Юрий — Какие это были ангелы… № 9

РЕЗНИЧЕНКО Наум — «Уроки каллиграфии» и «иероглифы» Светланы Кековой. № 5; «…моя жизнь прошла под Вашей звездой…». Арсений Тарковский и Анна Ахматова. № 10

седакова Ольга — Перевести Данте. № 2

СУРАТ Ирина — «Я говорю за всех…». К истории антисталинской инвективы Осипа Мандельштама. № 11

ТРУБНИКОВ Георгий — Андрей Вознесенский в моей жизни. № 6

чупринин Сергей — На круги своя, или Утраченные иллюзии. Девять с половиной тезисов. № 2

ШАФРАНСКАЯ Элеонора — Благотворительный номер «Звезды Востока»: полвека спустя. № 6

ЩЕРБИНИНА Юлия — Эмптимены начинают и выигрывают. № 10

ямбург Евгений — Нет, ребята, все не так, все не так, ребята. № 3

 

проект: дислексия

АХУТИНА Т.В. — Если у ребенка проблемы в школе… № 8

Дорофеева Светлана — Дислексия и дисграфия: опыт успешной коррекции. № 12

ШИШМАРЕВА александра — За горизонтом. № 7; Мастер. № 9; Ира. № 10; Чтение вслух. № 11

 

 

конференц-зал. дискуссия

 

балла Ольга, бахнов Леонид, буго­славская Ольга, булкина Инна, вежлян Евгения, костырко Сергей, оробий Сергей, подлубнова Юлия, сенчин Роман — Литература за пределами премий. № 1

винокуров Алексей, долина Вероника, ермолин Евгений, макарова Елена, сенчин Роман, ставецкий Вячеслав, сурат Ирина, шкляревский Игорь — Говорят лауреаты «Знамени». № 3

АРИСТОВ Владимир, БЕРДИЧЕВСКАЯ Анна, БОРОДИН Вася, БУНИМОВИЧ Евгений, ВЕЖЛЯН Евгения, ГОТГЕЛЬФ Лев, КАЛУГИНА Петра, КУТЕНКОВ Борис, МАРКОВА Мария, ПОГОРЕЛАЯ Елена, ПОДЛУБНОВА Юлия, РИЗДВЕНКО Татьяна — Марина Цветаева и современная поэзия. № 9

 

 

ГУТЕНБЕРГ

 

иванова Наталья — Пестрая лента-16. Галина Юзефович. Удивительные приключения рыбы-лоцмана • Лев Данилкин. Клудж • Евгений Лесин. Лесин и немедленно выпил • Игорь Свинаренко. взпр: великие писатели земли русской. № 1; Пестрая лента-17. Русский букер-25 (материалы об истории премии) • Сергей Гандлевский. Ржавчина и желтизна • Михаил Айзенберг. Шесть • Евгений Ермолин. Мультиверс. Литературный дневник • Татьяна Москвина. Культурный разговор: эссе, заметки и беседы. № 3; Пест­рая лента-18. Иван Бунин. Чистый понедельник. Опыт пристального чтения / М.А. Дзюбенко, О.А. Лекманов • Маргарита Хемлин. Искальщик • Илья Ильф, Евгений Петров, Михаил Булгаков. Из черновиков, которые отыскал доктор филологических наук Р.С. Кац и опубликовал Роман Арбитман • Аннелиза Аллева. Наизусть/A memoria. № 5

 

 

ПЕРЕУЧЕТ

 

АБДУЛЛАЕВ Евгений — Взламывая нейтральность. Поэтическая критика в текущих журнальных публикациях. № 7

балла Ольга — Человек в обстоятельствах. Четыре культурологических эссе в «толстых» журналах 2016 года. № 3

БЕЛЕЦКИЙ Родион — С точки зрения драматурга. № 9

БОРОВИКОВ Сергей — От Урала до Волги. Публикации дневников, писем, воспоминаний в «толстых» литературных журналах в первом полугодии 2017 года. № 10

Булкина Инна — Уходящая натура. № 12

ГОФМАН Ефим — В хронологическом порядке. 1917-й и сто лет после него в архив­ных и мемуарных публикациях 2017 года. № 11

ИВАНИЦКАЯ Елена — Споры о революциях и особом пути. № 5

Комаров Константин — Как достичь со-бытийности с автором. Статьи и рецензии о поэзии в «толстых» журналах. № 4

КУТЕНКОВ Борис — Документ и жанр. Критика нон-фикшн в литературных изданиях первой половины 2017 года. № 8

оборин Лев — Чередования. Восемь стихотворных подборок в литературных журналах 2016 года. № 1

подлубнова Юлия — Как пробник в парфюмерии. Литературные журналы о литературных журналах. № 2; Литература признаний. Архивные материалы в публикациях литературных журналов. № 6

 

 

наблюдатель

Рецензии. Книжные серии. Незабытые книги. Обзоры. Резонанс. Симптом.На другом языке. Дважды. Проект

 

абель Илья — Вербальные вариации повседневности. Леонидас Донскис. Малая карта опыта: предчувствия, максимы, афоризмы. Перевод с литовского: Томас Чепайтис. Вступительное слово: Томас Венцлова. № 1

АЗАДОВСКИЙ Константин — Лев Копелев в XXI веке. Reinhard Meier. Lew Kopelew Humanist und Weltbrger. № 10

АЙВАЗЯН Мария — Не стесняясь блокнота. Константин Ваншенкин. Оксфордский блокнот. № 7

Алавердова Лиана — Небесные яблоки. Наринэ Абгарян. Зулали; Наринэ Абгарян. С неба упали три яблока. № 4; Мифоборчество. Оксана Дворниченко. Клеймо: судьбы советских военнопленных. № 6; Долгое ожидание диалога. Евсей Цейтлин. Долгие беседы в ожидании счастливой смерти. № 12

Алексеева Алена — Прилепин плюс Пелевин плюс липецкий чернозем. Роман Богословский. Трубач у врат зари. № 4

АНИКИНА Ольга — Счастьеведение. Ольга Гренец. Хлоп-страна. Перевод с английского О. Логош, А. Нитченко, М. Платовой, А. Степанова. № 9

АНТОНИЧЕВА Марта — Путем дождя. Алексей Гедеонов. Случайному гостю. № 8

балла Ольга — Встретимся в Нангилиме. Александра Василькова. Феномен виртуальности. О переходе между мирами на материале книг. № 2; Город как возможность смысла. Дмитрий Бавиль­ский. Музей воды: венецианский дневник эпохи твиттера. № 3; Одоление самообмана. Юрий Карякин. Переделкинский дневник. Составление, предисловие, примечания И. Зориной. № 6; Рим оборачивается миром. Александра Петрова. Аппендикс. № 9

БИРЮКОВА Ирина — Голоса свободы. Глеб Морев. Диссиденты. № 11

Бойко Марианна — Наутилус над Медной горой. Екатеринбург литературный. Энциклопедический словарь. Редакционная коллегия: В.А. Блинов, Е.К. Созина, Л.П. Быков, В.Н. Голдин, В.П. Лукьянин, Ю.С. Подлубнова. № 1

БУГОСЛАВСКАЯ Ольга — Дети, будьте осторожны! Бен Хеллман. Сказка и быль: История детской русской литературы. № 10

ГАБРИЭЛОВА Амина — «Прожитый день мне вспомнится…». Ольга Дунаевская. Образок. № 9

гавальда Руслан — Проклятые 2000-е. Виктор Пелевин. Лампа Мафусаила, или Крайняя битва чекистов с масонами. № 2

Генина Анна — Глобализация оперы. Премьеры Метрополитен-оперы. Прямые трансляции. № 4

ГОЛЬДФАИН Иосиф — Серьезная тема требует серьезного отношения. О международной проблеме биологического оружия. № 5

григорян Анаит — Литературная непровинция. Екатеринбург литературный. Энциклопедический словарь. Редакционная коллегия: В.А. Блинов, Е.К. Созина, Л.П. Быков, В.Н. Голдин, В.П. Лукьянин, Ю.С. Подлубнова. № 1; Полураспады мидихлорианов. Алла Горбунова. Пока догорает азбука. № 3

Дарк Олег  — Трешка. Виктор Мартинович. Озеро Радости; Мария Загайнова. Два майдана; Владимир Лидский. Сказки нашей крови. № 12

Дорогавцева Елена —«Нелюбовь» Звягинцева. Замкнутый круг метафор. № 12

ЕЛАГИНА Елена — «Ты — будь!» Ф.С. Сонкина. Юрий Лотман в моей жизни. Воспоминания. Дневники. Письма. № 6

ЕСИПОВ Виктор — Роман об отце. Владимир Сотников. Улыбка Эммы. № 5

ефимов Михаил — Александр Гольд­штейн: десять лет после. № 1; Зачем довлел канон аффекта. Д. Журкова. Искушение прекрасным. Классическая музыка в современной массовой культуре. № 2; Ballets russes и немножко salade: о пере-, недо- и не-изданиях. Р. Бакл. Нижинский. Предисловие Клемента Криспа; перевод с английского Л. Игоревского, А. Курт, Ю. Гольдберга. № 3; Нацистская Германия: рождение трагедии. Е.Н. Рудницкий. Музыка и музыканты Третьего рейха. № 5; «Красиво, культурно, скромно и прекрасно». В.Н. Чемберджи. О Рихтере его словами. № 7

ЖИРОВ Иван — За границами придумки. Маргарита Хемлин. Искальщик. № 7

Зенова Елизавета — Несказочная проза. Олег Зайончковский. Тимошина проза. № 1; Единство одиночеств. Елена Долгопят. Родина. № 4

Казарин Юрий — Имя невыразимого. Арсений Ли. Сад земных наслаждений. № 4

КАЦОВ Геннадий — Покидая и вновь обретая себя. Евгений Брейдо. Эмигрант. № 10

колесниченко Елена — С другого берега Леты. Андрей Санников. Зырянские стихотворения. № 2; Имеющий успех. Андрей Мансветов. Дюралевые ласточки. № 5

КОРКУНОВ Владимир — Внешне все просто.  Алексей Кудряков. Слепая верста. № 8; Почтовый голубок. Алексей Пурин. Седьмая книга. № 12

КОРМИЛОВ Сергей — Судьба не потерпела измены. С.Н. Ефимова. «Судьба не потерпит измены». Поэзия Константина Васильева. № 5; На то и сказка. О.С. Октябрьская. Формирование и развитие жанровой системы в русской детской прозе 1920–1950-х годов. Монография. № 8; Ахматова до Ахматовой. Юрий Зобнин. Ахматова. Юные годы Царскосельской Музы. № 10

КОРОЛЕВА Анна — Борец с Россией за Россию. Яков Гордин. Гибель Пушкина. 1831–1836. № 7

КОСТЫРКО Сергей — Два в одном. Елена Чижова. Китаист. № 10

КОТЮСОВ Александр — Найти Бога. Андрей Филимонов. Головастик и святые. № 8

КРОНГАУЗ Максим — Искальщик ответов, находитель вопросов. Маргарита Хемлин. Искальщик. № 7

КУПРИЯНОВ Вячеслав — Убегающий от идиллии. Владимир Захаров. Сто верлибров и белых стихов. № 9

кутенков Борис — Условности игры. Галина Юзефович. Удивительные приключения рыбы-лоцмана: 150 000 слов о литературе. № 2; Новые «новые» о новейшем «новейшем». Целились и попали. Новые критики о новейшей литературе. Составители: В. Пустовая, Е. Сафронова. № 5; Не из области музыки. Алексей Мельников. Введение в мифологию. № 6; Пористый материал критики. Сухбат Афлатуни. Дождь в разрезе. № 7; Идущие к Магомету. Русская поэтическая речь – 2016. В 2 т. № 12

Ленивец Алия — Когда молчание громче крика… Комаров К.М. Невеселая личность. № 12

ЛОБАНОВ Александр — На социальном материале, но без социального пафоса. Максим Матковский. Попугай в медвежьей берлоге. № 7; Восемь лет спустя. Андрей Рубанов. Патриот. № 12

МАРГОВСКАЯ Марианна — Говорит коллективная память. С.Б. Борисов. Энциклопедический словарь российской повседневности ХХ века. Том II. № 6; Без формулы успеха. Александр Роднянский. Выходит продюсер. № 12

Мелихов Александр  — Девяносто третий год. Владимир Медведев. Заххок. № 12

михайлова Мария — Возвращенное время. Евгений Чириков. Остановленное время. № 1

МОРОЗ Э. — Родом из детства. Геннадий Калашников. «Каво люблю…». № 6

Морозова Татьяна — «Третья студия. Игра в театр». Евгений Вахтангов в театральной критике. Сборник. Составление: Владислав Иванов. № 4

НОВИКОВ Вл. — Высоцкий в воспоминаниях современников. «Все не так, ребята…». Владимир Высоцкий в воспоминаниях друзей и коллег. Составление: Игорь Кохановский, предисловие Дмитрий Быков. № 9

панкратов Владимир — Странные какие-то… Аглая Топорова. Украина трех революций. № 3

ПАНН Лиля — Art is difficult.  Валерий Бочков. Коронация Зверя. № 8

пермяков Андрей — «…жить, но не вместе». Сергей Ивкин. Грунт. № 1; Законный житель века. Геннадий Русаков. Дни; Геннадий Русаков. Увидеть ветер. № 3

ПЛИСКЕВИЧ Наталья — Больному обществу надо заняться лечением. Александр Оболонский. Этика публичной сферы и реалии политической жизни. № 10

ПЛОТНИКОВ Константин — Новая планка исследователям. Андрей Белый. Автобио­графические своды: Материал к биографии. Ракурс к дневнику. Регистрационные записи. Дневники 1930-х годов. Составление: А. Лавров, Дж. Малмстад. № 4

ПОДШИВАЛОВА Елена — Самосозидание. Борис Мессерер. Промельк Беллы: романтическая хроника. № 6

РОДИОНОВ Дмитрий — Форма неизведанного. Владимир Аристов. Открытые дворы. № 7

секретов Станислав — …тем больше я люблю собак. Сергей Солоух. Рассказы о животных. № 3; «Маленькая девочка со взглядом волчицы». Денис Драгунский. Дело принципа. № 5; Главные люди. Александр Генис. Обратный адрес: автопортрет. № 6; На свердловской стороне. Анна Матвеева. Лолотта и другие парижские истории; Анна Матвеева. Горожане. № 9

СТАРИКОВ Иван —  Екатерина Боярских. Народные песни дождевых червей. № 8

СТЕПАНОВ Марк — Неотступность памяти. Аннелиза Аллева. Наизусть / A memoria. Перевод с итальянского: Л. Лосев, Г. Шульпяков, М. Еремин, О. Дозморов, М. Амелин. № 7

сычиков Яков — Восемнадцать лет спустя. Игорь Сахновский. Свобода по умолчанию. № 3

тюняева Ольга — Вечно начинающий. Андрей Баранов. Пятый угол. № 2

чайковская Ирина — Еще раз о Маяковском. Дмитрий Быков. Тринадцатый апостол. Маяковский. Трагедия-буфф в шести действиях. № 1; Возвращение авиатора. Евгений Водолазкин. Авиатор. № 2

шумейко Игорь — Всюду жизнь. Всех жаль. Александр Мелихов. Воскрешение Лилит; Александр Мелихов. Испытание верности. № 3

щеглова Евгения — Париж, в который хочется попасть. Михаил Герман. Париж­ские подробности, или Неуловимый Париж; Михаил Герман. В поисках Парижа, или Вечное возвращение. № 1

Щекина Полина — Без контекста и контраста. Александр Невзоров. Искусство оскорблять. № 4; «У безымянной могилы…» Сергей Лебедев. Люди августа. № 5; Замкнутый круг. Андрей Звягинцев. Нелюбовь. № 12

 

Спектакль. Телеспектакль

абель Илья — Алла Соколова. Фантазии Фарятьева. — М.: Малая сцена электротеатра Станиславский. Режиссер Евгений Бедняков. № 3

ГЕНИНА Анна — Новая загадка Турандот. Дж. Пуччини. Турандот. — М.: Геликон-опера. Музыкальный руководитель и дирижер Владимир Федосеев. Режиссер-постановщик Дмитрий Бертман. № 7

 

 

Незнакомый журнал. Знакомый журнал. Незнакомый альманах. Издательства. Незамеченная книга

 

антоничева Марта — Болезненный опыт любви, осознанной на расстоянии. Альманах-30. № 2

Воронина Ольга — От текста к тексту. Связь времен (Сан-Хосе, Калифорния). № 1

ВОСКРЕСЕНСКИЙ Петр — Новая Утопия. Крымский мост. Альманах Российского союза профессиональных литераторов. № 7

ЗЕЙФЕРТ Елена — Тихо: идет урок медленного чтения. Филологический класс (Екатеринбург). № 4

ЛОЙТЕР Анастасия — Найти свое имя. Пашня. Выпуск 1. № 8

СТАРИКОВ Иван — «Уважаемая товарищ…» Приокские зори (Тула). № 10

ЧАЙКОВСКАЯ Ирина — Отшибка памяти. Чайка. Альманах (North Charleston, США). № 6

 

 

Серия

 

БАЛЛА Ольга — Собирая столетие. (Библиотека журнала «Неприкосновенный запас»). XX век: письма войны; Александр Эткинд. Кривое горе: память о непогребенных; Алексей Юрчак. Это было навсегда, пока не кончилось. Последнее советское поколение; Борис Дубин. Очерки по социо­логии культуры. № 11

кацов Геннадий — «В остекленевшей заданности…». Русское слово без границ / Russian Word Without Borders. — Нью-Йорк: krik Publishing House, 2016. — Евгений Бунимович. В переводах Дж. Хая и П. Генри; Александр Кушнер. В переводах Г. Лайта; Алексей Парщиков. В переводах М. Палмера, Д. Реддуэй, У. Чамблисса. № 3

 

 

Фестиваль

 

григорян Анаит — От классики до классики. Международный театральный фестиваль современной драматургии «Коляда-plays». № 2

 

 

In memoriam

 

Иванова Наталья — Памяти Владимира Маканина. № 12

 

magazines.russ.ru

Журнальный зал: Знамя, 2017 №11

Знамя

Литературный и общественно-политический журнал

№ 11 2017

Наталья Иванова 1917–2017

Андрей Пермяков Чёрные зори Купавны Стихи

Марина Вишневецкая Вечная жизнь Лизы К. Роман

Александр Калужский Песня Стихи

Леонид Зорин Лишние слёзы Монолог

Леонид Зорин Крест Диалоги

Василий Бубнов Парк. 1950-е Стихи

Лев Усыскин Девяносто третий год Рассказ

Андрей Щетников … матрос колет орехи чёрным биноклем… Стихи

Владимир Лидский Оле-Лукойе-Смерть. Рассказ

Елена Нестерина Черный Чекист Рассказ

свидетельство

Владимир Тендряков [Разговор о Сталине] Предисловие и публикация М. В. Тендряковой

сюжет судьбы

Наталья Громова Чекистка На полях очерка Марины Цветаевой «Дом у Старого Пимена»

архив

Анна Кознова Все тесней кольцо облавы: дело 1959 года на Бориса Пастернака

образ мысли

Александр Оболонский «Особый путь» в цивилизационный тупик

пристальное прочтение

Ирина Сурат «Я говорю за всех…» К истории антисталинской инвективы Осипа Мандельштама

образ жизни

Юрий Комаров Неоправдавшиеся ожидания

проект: дислексия

Александра Шишмарева Чтение вслух Рассказ

переучет

Ефим Гофман В хронологическом порядке 1917-й и сто лет после него в архивных и мемуарных публикациях 2017 года

наблюдатель серия

Ольга Балла Собирая столетие. Библиотека журнала «Неприкосновенный запас» XX век: письма войны; Александр Эткинд. Кривое горе: память о непогребенных; Алексей Юрчак. Это было навсегда, пока не кончилось. Последнее советское поколение; Борис Дубин. Очерки по социологии культуры.

рецензии

Ирина Бирюкова Голоса свободы Глеб Морев. Диссиденты

magazines.russ.ru

Журнальный зал: Знамя, 2017 №8 - Дмитрий Веденяпин

 

Об авторе | Дмитрий Веденяпин (род. в 1959 г. в Москве) — поэт, эссеист, переводчик поэзии и прозы. Автор поэтических книг: «Покров» (1993), «Трава и дым» (2002), «Между шкафом и небом» (2009), «Что значит луч» (2010), «Стакан хохочет, сигарета рыдает» (2015), «Домашние спектакли» (2015). Лауреат престижных литературных премий, участ­ник многих поэтических фестивалей. Ведет поэтический класс в Институте журналистики и литературного творчества (ИЖЛТ) и цикл встреч «Человек в других людях» в доме-музее Б.Л. Пастернака в Переделкино.

Постоянный автор поэтического раздела журнала «Знамя». Последняя публикация — «Стихи шестнадцатого года» (2017, № 1).

 

 

 

— Миша, сегодня 30-е или 31-е?

— 31-е. А месяц ты помнишь?

— Июль, правильно?

— Помнит.

— Подожди, а разве в июле тридцать один день?

— Тридцать один.

— Ты уверен?

— Ну, не то чтобы абсолютно...

— А какой сегодня день недели?

— Понятия не имею. А ты знаешь?

— Нет.

Молодого человека, затеявшего этот бестолковый разговор, тоже звали Миша. Оба Миши закончили второй курс когда-то популярного, но давно и безнадежно захиревшего московского института, сдали сессию и впервые сами по себе, без родителей, отдыхали теперь в маленькой карельской деревушке, куда много лет назад одного из них привозил на лето отец. Одногруппники звали их в путешествие по югу Испании, другая дружественная компания приглашала в арендованный в складчину (так что выходило совсем недорого) коттедж в Финляндии, но Миши выбрали вот такой не слишком современный способ проведения студенческих каникул.

Прошло уже три недели с того момента, как они, старательно улыбаясь негостеприимной проводнице, затащили в поезд рюкзаки и огромный брезентовый чехол с байдаркой, а потом долго стояли у окна, за которым вперемешку с какими-то облупленными строениями мелькали поля и перелески. На душе было весело и особенно.

И тот и другой Миша относились к «существам среднего рода», как иронично именовал мечтателей Достоевский, любили кино, писали стихи, а один Миша еще и рисовал. Оба много читали. И прозу, и стихи, в том числе — как ни странно — поэтов XIX века. При этом один Миша особенно ценил Пушкина и Баратынского, а другой — Тютчева и Фета.

— Значит, по-твоему, сегодня 31-е? То есть Новый год?

— Конечно, — обрадовался второй Миша.

— Тогда надо елку нарядить!

Несколько часов Миши — воодушевляясь все сильнее и сильнее — делали из подручного материала елочные игрушки и вешали их на большую, метров пять высотой, елку, растущую перед домом. Вышло не просто красиво, а, как удовлетворенно заметил один из Миш, потрясающе. Потом они купили шампанское, приготовили салат оливье (в вынужденно аскетичной версии) и пригласили соседей — дачников из Питера. Ровно в полночь они чокнулись чашками (бокалов, увы, не нашлось) с шампанским и, как положено, загадали желания. А потом проболтали до трех утра.

Когда первый Миша проснулся и отдернул занавеску, в воздухе, сверкая на солнце, плавали снежинки. «Куртины» (строчку-то он вспомнил, а вот что такое эти самые «куртины», забыл, хоть убей), «кровли» и вообще все вокруг было засыпано снегом.

— Миша, — крикнул Миша, — у нас получилось! С Новым годом!

Но никто не отозвался.

Миша посмотрел на стенные часы — восемь. Учитывая, во сколько они вчера (точнее, сегодня) легли, он решил не будить друга, тихо оделся, накинул висящий в сенях старый хозяйский ватник и, не до конца веря, что происходящее происходит на самом деле, охваченный счастливо-тревожным, нет, тревожно-счастливым, предчувствием, вышел на улицу.

Сразу за их участком начиналась вырубка, а за ней метрах в ста темнел огромный сосновый лес. Со стороны леса к их дому кто-то шел. Вообще-то Миша был близорук, но сейчас совершенно отчетливо видел, что идущий — мужчина лет тридцати в солнечных очках, ярком трехцветном шарфе, светло-коричневой кожаной куртке и темных расклешенных брюках. Что-то французское было в его облике и что-то... надменное. (Миша сам удивился, откуда вдруг прилетело к нему это слово). Почему-то чем ближе этот человек подходил, тем хуже Миша его видел. Ему даже показалось, что, приближаясь, тот как будто становится ниже ростом. Снегопад усилился. И вдруг Миша услышал внутри себя, сразу и в затылке и где-то в районе солнечного сплетения, незнакомый мужской голос, читающий нараспев и немного в нос:

 

  Загалдит народное гулянье,            Фонари грошовые на нитках,            И на бедной, выбитой поляне            Умирать начнут кларнет и скрипка...

 

Путник находился уже метрах в десяти от их калитки.

 

  И услышит вдруг юнец надменный

 

(ага, сказал себе Миша)

 

  С необъятным клёшем на штанах

 

(ничего необъятного, подумал Миша)

 

  Счастья краткий выстрел, лёт мгновенный,            Лета красный месяц на волнах.

 

Мише показалось, что вот сейчас он войдет к ним во двор, но человек в темных очках повернул и пошел вдоль забора по направлению к деревне. Голос, читающий стихи, умолк.

— Борис, — позвал Миша.

Однако незнакомец продолжал удаляться, при этом заметно увеличиваясь в размерах. За плечом у него висел вместительный красный рюкзак, похожий на мешок Деда Мороза.

Снегопад начал стихать.

Миша зашел обратно в дом и долго-долго, как тогда в поезде, стоял у окна в глубокой задумчивости. Потом вытащил блокнот и написал:

 

  Как будто человек открыл окно,            А там не в рифму на́ тебе — светло.            И день, скажу ль, искрящийся жемчужно,            Стоит, как елка в солнечной пыли,            Заснеженный от неба до земли,            Добру и злу внимая равнодушно.

 

Когда второй Миша проснулся, было начало первого. Снег уже растаял, но трава, иголки, крыльцо были мокрыми и блестели, как после дождя. Миша прочитал приятелю только что написанное стихотворение. Ожидаемых восторгов не последовало. «И как нашел я друга в поколеньи, читателя найду в потомстве я», — миролюбиво процитировал Миша и, решив отложить рассказ о невероятных событиях до вечера, вернулся в свою комнату. Настенные часы по-прежнему показывали восемь. Миша вздрогнул, но быстро вспомнил, что никакой мис­тики тут нет — уже третий день он забывал поменять батарейку. И все-таки не удержался и пробормотал: «Девиз Таинственной похож на опрокинутое 8».

Вдруг он почувствовал, что ужасно не выспался, лег и мгновенно уснул. Сначала ему снились пустые трамваи и сиреневая новогодняя елка, а потом — женщина-птица в белом балахоне и кавалеристы в красных мундирах. Во сне он начал рассказывать Мише о снегопаде и о чудесном пришествии Бориса Поплавского, Миша смеялся и не верил, но вдруг заплакал «черным пивом из вспотевших рук» и понес какую-то выспренную чушь о звуке «ч», одновременности, счастье и смерти.

 

magazines.russ.ru

Журнальный зал: Знамя, 2017 №8 - Евгений Сидоров

 

Об авторе | Евгений Юрьевич Сидоров (1938 г.р.) — критик, автор книг и статей о литературе, кино и театре. Постоянный автор «Знамени».

 

 

У русского физиолога лауреата Нобелевской премии И. Мечникова есть замечательная книга «Этюды оптимизма». Я читал ее в юности, перечитал и в старости. Мечников заботился о здоровье человека, полноте его физической и умственной жизни, мечтал о ее продлении и призывал верить в материализм.

Но двадцатый век и начало нынешнего, отодвинув немного естественную смерть, одновременно усовершенствовали орудия смерти насильственной. А главное — немало преуспели в деле уничтожения человеческой души, мало связанной с материей. Тут Лев Толстой оказался гораздо прозорливей Ильи Мечникова. Смертность и смерть — разные вещи, несмотря на их однокоренное гибельное родство.

С оптимизмом и пессимизмом стоит разобраться, ибо их часто превратно понимают и вульгарно упрощают. Оставим в стороне чисто философский аспект этих понятий (Лейбниц — Шопенгауэр). Остановимся на их реальном (житейском) смысле.

Для меня пессимизм обязательно включает в себя любовь к жизни, ее утверждение, несмотря на горькое понимание, что зло мира неодолимо, в том числе и в человеке. Это миропонимание реальности («Так создан мир» — Гамлет), в отличие от оптимистических фантазий в духе коммунистического рая или федоровского воскрешения мертвых. Воскрес, кажется, один Христос, но для этого Его необходимо было казнить! Так и все человечество ежедневно казнит в себе Бога, и в этом, похоже, одно из его исторических предназначений.

Моральная честность и оправдание пессимизма состоит в том, что надо сознательно противостоять этому ежедневному убийству без расчета на награду, без оптимистического упования на «свет в конце тоннеля». Быть человеком здесь и сейчас, понимая, что окончательная всемирная победа недостижима, что выхода нет, что ты заперт, но свободен в душе, и весел, и счастлив, и веришь в жизнь без миражей, веруешь в божий мир без церковного лицемерия. Это, строго говоря, не философия и не религия, а стиль миропонимания, близкий к экзистенциализму. При этом, любя жизнь, не стоит заискивать перед смертью или забывать о ней, подобно ортодоксальным оптимистам, а надо смотреть ей прямо в глаза.

 

* * *

Ницше рифмуется с Ниццей. Рядом Ese, маленький городок, где проходит горная тропа, названная именем философа. Здесь он вышагивал свою поэму экстаза («Так говорил Заратустра»), возможно, поглядывая, как мы сейчас, на расстилающееся внизу море.

Между небом и землей, между человеком и Богом, Которого удалось отринуть только ценой собственного безумия.

 

* * *

Чтобы люди не впадали в грех глупого и тщеславного оптимизма (невольно подозревая в себе гены бессмертия), Фазиль с его «Сандро из Чегема» закаляет нашу душу свободным смехом и дивным благоразумием. Его книги лечат и говорят, что жизнь напрасна, если в ней нет нравственного здоровья и нормы. И даже трагедия придумана смертным человечеством под звуки пения и звон стаканов с молодой «Изабеллой».

Фазиль Искандер — гений здравого смысла.

 

* * *

 

  О поэтике порока

 

  Реалист скрывает свои пороки.

  Модернист наделяет ими своих героев.

  И только постмодернист выставляет их напоказ.

 

* * *

Не следует высокомерно полагать, что наше телевидение самое ужасное в мире. Вот что писал в свое время Федерико Феллини об итальянском TV: «Не только из соображений психических, а ради спасения разума было бы, пожалуй, хорошо, если бы время от времени и с каждым разом все дольше телевидение не работало… Тогда у каждого вновь появлялась бы возможность по-настоящему заняться самим собой, своей собственной личностью, хотя бы только для того, чтобы как-то привести ее в порядок, возродить из осколков и обломков».

 

* * *

  Очень милые девочки            Роняют предметы сервировки,            Создавая уют в ресторане,            Где юность выше чревоугодия.

              Paris 16.03.2015

 

* * *

Евпатория — потерянный рай отрочества, где летом на ветвях шелковицы сидят, обрывая ягоды, девочки Женя и Таня. Когда я помогаю им спрыгнуть на землю, цветастые сарафаны вспыхивают, как яркое пламя, высоко открывая загорелые ноги.

 

* * *

Горе не может быть красноречивым.

 

* * *

Я равнодушен к поэтической зауми. Еще столько не сказано простыми (и богодышащими) словами, что диву даешься стараниям «астральных», а то и просто звукоподражающих стихотворцев: выворачивание слова в поисках «нового» смысла, бесконечные аллитерации и игра фонемами, как и набор метафорических отмычек — вещи или ребяческие или скрывающие пустоту, а то и смятение собственного поэтического мира. Кроме того, все это было в нашем русском стихе да и сплыло в историю, в гербарий, но читатель-то (да и поэт-то) новый, он, как правило, знать не знает истории русского (да и французского) авангарда, а потому может купиться (и покупается) на вполне тривиальные современные штуки.

 

* * *

«Нехорошо, когда человек какое-нибудь хорошее дело начинает делать слишком легко» (из письма композитора Роберта Шумана писателю и журналисту Дмитрию Быкову).

 

* * *

«Для понимания поэзии нужна особого рода временная лень, не то веселая, не то тоскующая» (Константин Леонтьев).

Как это верно! Именно лень, остановка стремительного сознания, вчитывание и мечтание одновременно. Одно требование: стихи должны быть действительно хороши, со смысловой и музыкальной глубиной.

 

* * *

Когда Джон Огдон, играя Листа, победно бросался на клавиатуру всей тяжестью своего большого тела, на твоих глазах рушился музыкальный Карфаген.

 

* * *

Ловец слов. Они летают вокруг, как бабочки, обольщая и тревожа. Иногда их удается поймать, но чаще они ускользают, оставляя на пальцах пыльцу неслышной, но угадываемой словесной музыки.

 

* * *

Одаренная Юля Латынина после «антропологических» бесед на страницах «Новой газеты» с академиком Вяч. Вс. Ивановым становится опасно разносторонней.

 

* * *

Умное сердце — вот идеал. У нас же всегда ум с сердцем не в ладу, горе от ума и прочее. Русская литература безошибочно запечатлела этот разлад. Перевес в любую сторону влечет разрыв между природой и культурой.

 

* * *

Сплетня — лучший литературный жанр.

 

* * *

У него было тщательное выражение лица.

 

* * *

Иосиф Бродский часто страдал зубной болью. И переносил в стихи это страдание, делая его величественным, подобно гомеровским описаниям:

 

  В полости рта не уступит кариес            Греции Древней по меньшей мере

 

или:

 

  …я, прячущий во рту            развалины почище Парфенона,            шпион, лазутчик, пятая колонна            гнилой цивилизации…

              и т.п.

 

Конечно, ирония, но каков масштаб отношения к себе!

 

* * *

Отряхнув с себя прах прошлого, не спешите рыть могилу будущему.

 

* * *

«Больше всего я боюсь развала русского государства — вновь связать разорвавшиеся части обычно никогда не удается. Украина и Грузия — наиболее опасные части. Украина силою удержана быть не может — этого, по-моему, не понимают русские».

Написано В.И. Вернадским в сентябре 1929 года (!).

 

* * *

Властители и советники не верят, что прошлое есть. Они роют свой новый котлован, чтобы заложить фундамент новых катастроф.

 

* * *

  В Париже дождь идет.            Но дождь ему идет!

 

* * *

У нас нет буржуазии, но есть буржуазность, вернее, мелкобуржуазность, как основа постсоветской массовой культуры, которая захлестнула литературу и искусство, и прежде всего — быт, воспитав два поколения новых русских людей.

 

* * *

Вардван Варжапетян сказал по телефону о моих записках: «Надо было допечалиться до этих строк».

 

* * *

Мы никогда не знаем, что думают о нас наши дети. И сами только тогда начинаем хоть что-то понимать в своих родителях, когда их давно нет на свете.

Думаю, это нормально. Иначе не могла бы существовать любовь, как иррациональная связь между отцами и детьми.

 

* * *

Выстриженная жизнь — вот как мы живем, господа.

 

* * *

  Моя семья каждый понедельник,            Засыпая, клекочет: «Познер!», «Познер!»            Что за птица такая, думаю,            Этот «Познер»?            Не артист, не герой, не ворон,            Который каркнул однажды то,            Что нам не по сердцу.

 

  Это Познер, великий правдивец,            Это птица, великий телевизор.            По понедельникам ночью,            Чтобы мы не спали            И думали:            Правда есть!

 

* * *

Все мы дети своих отцов. Мать рожает и любит. Отец вытаскивает в тебе лучшее и наставляет даже после своей смерти.

 

* * *

Как чуден воздух и простор в пустыне одиночества! Без идиотизма власти и фальшивых купонов оппозиции. Как чуден Днепр при тихой погоде (хотя уже давно нет ни чудного Днепра, ни тихой погоды!). И все-таки тишина и покой внутри: ни одна глупость не шелохнется, ни одно предательство не достигает сознания, ни одна клевета не тревожит слуха. Тихо вокруг, как на сопках Манчжурии.

 

* * *

Только-только окончательно полюбишь жизнь, как надо уходить.

 

* * *

Ну что Вам сказать? Тем, кто слушал Софроницкого, Рихтера, Бенедетти Микеланжели, Глена Гульда, да хотя бы того же Клиберна и нашего Николая Петрова, разве придет в голову считать большим, выдающимся артистом Дениса Мацуева? И так почти во всем. Падение калибра и вкуса. С двух сторон — и на эстраде, и в зале.

Мацуев — одаренный музыкант внешнего направления. Он обаятелен и лих и в классике, и в джазе, но глубина и тайна звука ему (покамест) неподвластны.

 

* * *

В юности я знавал другого Вишневского, Ефима, который тоже иногда любил одностишия. От него в памяти осталось вот это, написанное им весной пятьдесят шестого года после ХХ съезда КПСС:

 

«Распустились вишни. Распустились люди».

 

Советские граждане не только повеселели и, так сказать, «распоясались», но и были (частично) «распущены» из сталинских лагерей. Такая вот весенняя многозначность, состоящая всего из трех слов.

 

* * *

Алексей Герман в новогоднюю ночь (встречали 2012-й у Хлебниковых в Переделкино) рассказал, что предлагал поэту Евгению Рейну небольшую роль министра внутренних дел в своем последнем фильме по Стругацким. Подумав, Рейн отказался.

Жаль, конечно. Это потеря.

 

* * *

Союз кинематографистов запросил своих членов об отношении к прилагаемому проекту «Хартии профессиональной этики». Пришлось ответить: «Склонен полагать, что эта хартия (как и Благая Весть для христианина) не может зависеть ни от каких коллективных манифестов и демонстраций. Тем более от такого высокомалохудожественного текста, где творческая свобода регламентируется “приоритетами” и “механизмами внедрения”».

 

* * *

Наши дни — время толкований. Мы, в сущности, перестали познавать мир, мы его комментируем. В этом метафизический ущерб современной литературной мысли.

Отсюда и естественная тяга к фактам, страсть к документу, неутомимая мемуарная жажда. Мы живем без будущего, которое непредчувствуемо и пророчески не отрефлексировано.

Одни творят новую мифологию прошлого; другие пытаются разрушить ее все новыми и новыми фактами и документами.

На развалинах сидит ворон, старый знакомец, самый лаконичный комментатор.

 

* * *

Погромыхивая костями, на сцене возник динозавр поэтического шестидесятничества. Когда он начал читать свою новую поэму, выяснилось, что внутри по-прежнему бьется молодое сердце певца социализма с человеческим лицом. В Политехническом затрепетали красные знамена. Убранный (по Вознесенскому) с денег, прищурился Ленин. Фидель привстал с больничной койки, всемирно известным жестом приветствуя верного друга кубинских барбудос. Вся Латинская Америка на мгновение тоже привстала, и голубь Сант-Яго влетел в аудиторию через кем-то открытую форточку.

Давно нет рядом Беллы, Андрея, Роберта, Булата — все они помянуты в поэме. Но вечер восьмидесятилетнего Евгения Евтушенко — не поминки по шестидесятникам; это упорное, вопреки всему, утверждение: «Нет лет!».

Евтушенко живет так, как будто для него лично времени не существует. Но для нас оно неоспоримо. Мы все стали видеть мир иначе.

И Евтушенко поэтому сегодня мы не видим. Он мнится нам юным, все тем же, когда сотрясал политех своими молодыми стихами.

Зато молодежь постсоветского извода, заполнившая зал, смотрит на него с сочувственным удивлением. Живых динозавров можно увидеть только во сне или у Спилберга. А он вот, перед вами, можно потрогать и даже преподнести цветы.

 

* * *

«Посмотрел, дорогой Женя, довольно-таки фальшивый сериал по роману Васи. Одно благо: молодой народ услышит и повторит — Аксенов, Евтушенко, Ахмадулина, Вознесенский, Рождественский. Но беда в том, что вся эта лабуда сопровождается комментариями с претензией на документальность (с помощью хорошего артиста Кулагина, изображающего автора, т.е. Ваксона-Аксенова). В итоге нам предлагают очередную легенду под видом фактов с дурно состряпанным сюжетом. Светлая память ушедшим прототипам, но ведь есть еще и живые! 3ачем румянить одни лица и туманить неправдой или умолчанием другие? Когда травили Пастернака, я (как и немало других в литературной среде) знал, как хорошо вел себя Евтушенко (и тогда и позже), а тут легкомысленный, то и дело сбивающийся с верного нравственного и гражданского пути персонаж, постоянно поправляемый верным другом всех друзей Неллой (а Белла и впрямь гениальный друг!) и слегка мятежным, но неизменно мудрым другом хрущевского зятя Робертом Петровичем Р. Про Булата я уж не говорю, это пародия (как и Высоцкий с Бродским).

Я рад, повторяю, что ежевечерне звучали в телеэфире близкие мне имена. И меня спрашивают разные люди, как я к этому отношусь. Ведь вы были тогда рядом, в журнале “Юность”. Отвечаю уклончиво, мол, это не документальное кино и прочее. Ужасная пошлость, Женя! Тем более что рядом специально поставленный повтор твоего разговора с Соломоном Волковым. Видимо, чтобы проявить некоторую “объективность” по отношению к тебе. Но результат все равно в пользу сериала. Впрочем, все это временно, как давно было сказано: все минется, а поэзия и правда останутся».

 

* * *

Смерть Евтушенко знаменует собой конец послесталинской литературой эпохи в нашей стране.

Ушел не просто поэт, с ним ушло целое писательское поколение (включая, кстати, и Валентина Распутина). Лучше сказать — не ушло, а окончательно сошло в историю и легенду.

Евгений Евтушенко, конечно, символ, но те, кто близко знал его, любил его, осиротели совершенно не символически. Они долгие годы согревались, негодовали, возмущались, восхищались этой фантастической судьбой и человеческой натурой.

Его любили миллионы читателей, ему завидовали сотни писателей. Но сам он был щедр и не обидчив, и всегда, когда мог, протягивал руку помощи собратьям по перу.

Его вскормила русская глубинка, сибирская провинция, в душе он оставался верен этой почве. При всех своих зарубежных залихватских вояжах и поэмах, включая картинное общение с мировыми знаменитостями и политическими деятелями на их территории. Здесь тоже зиминский пацан выплясывал.

У него есть дивные лирические молодые стихи. У него есть стихи-поступки, рожденные высоким гражданским чувством и продлевающиеся в реальной жизни. Мало кто из его сверстников так смело шел вслед за словом, реализуя его на деле.

Он азартно любил жизнь, был авантюристичен и расчетлив, иногда его политика была шита белыми нитками, но ведь он давал людям больше, чем брал! И был, в общем, искренен, отважен. И этот порыв в многотомные антологии на склоне лет, в отборе и собирании русских поэтов за десять веков. Это ведь подвиг самоотречения (и самоутверждения), а главное — попытка поднять факел просвещения, выпавший из культурных рук нашего отечества. Конечно, он любил поэзию и ее читателей больше себя. Или по крайней мере так же.

Страна на время охрипла, лишившись его голоса. Я навсегда лишился близкого друга.

 

* * *

 

Человек выходящий

 

Я давно уже никуда добровольно не вхожу. Только выхожу.

Вот весной тринадцатого вышел из редколлегии «Вопросов литературы». Сам, без всякого принуждения. После изгнания из журнала моих друзей — Н. Анастасьева и Г. Красухина.

Совсем недавно вышел из исполкома русского ПЕН-центра, даже не зайдя туда, в исполком, ни разу. Сам напросился и тут же пожалел. 15 декабря избрали, а 11 января вышел.

Видимо, с годами у меня стал портиться характер в духе «не хочу поступаться принципами». Веду себя как последний дурак.

И все-таки надеюсь, что человек выходящий — это жанр, а не просто несчастный случай.

 

* * *

В моих бумагах сохранилось коллективное письмо, опубликованное в «Литературной газете» 23 января 1991 года. Привожу его сегодня, (31 декабря 2016-го) без комментариев и не для назидательных жестов в адрес нынешнего ПЕН-центра, а как иллюстрацию того, что актуальное прошлое есть, оно не остыло и никуда не девается.

 

НЕТ ОПРАВДАНИЙ

 

Русский советский ПЕН-центр решительно осуждает насилие, примененное против суверенной Литвы, и глубоко скорбит о жертвах карательной акции.

К демократии нельзя прийти через кровь и репрессии. Гибель людей, будь то Прибалтика или Закавказье, Средняя Азия или Молдова, не может быть оправдана никакими соображениями, от кого бы они ни исходили.

Попытка использовать свершившуюся трагедию для ограничения свободы печати вызывает глубокое возмущение.

Мы требуем немедленного прекращения военного вмешательства в политические процессы и наказания организаторов совершенных преступлений против человечности. Ничто не может помешать стремлению народов к свободе и независимости.

А. Рыбаков, С. Алешин, Б. Ахмадулина, Т. Бек, А. Битов, 3. Богуславская, А. Ваксберг, Л. Ванеева, И. Виноградов, А. Вознесенский, Ю. Давыдов, В. Дудинцев, Е. Евтушенко, В. Ерофеев, И. Золотусский, Л. Зорин, М. Жванецкий, Ал. Иванов, Н. Иванова, А. Иванченко, Ф. Искандер, С. Каледин, И. Кашафутдинов, А. Ким, В. Корнилов, А. Курчаткин, С. Липкин, И. Лиснянская, В. Маканин, Б. Можаев, Ю. Мориц, В. Нарбикова, В. Огнев, Б. Окуджава, Ю. Поляков, Е. Попов, А. Приставкин, Е. Ржевская, М. Рощин, Ю. Ряшенцев, Е. Сидоров, Вл. Соколов, Ал. Ткаченко, С. Чупринин, О. Чухонцев, М. Шатров, И. Шкляревский, Н. Шмелев, Ю. Эдлис.

magazines.russ.ru

---

Смотрите также

• 
  Журнал калашников 9 2017
• 
  Журнал вышивка крестом примитивы
• 
  Как составить обзор журнала
• 
  Журнал прачечная и химчистка
• 
  Журнал новости космонавтики читать
• 
  Журнал французский charlie hebdo
• 
  Финно угорский мир журнал
• 
  Новые и будущие журналы
• 
  Glamour style book журнал
• 
  Однако журнал читать онлайн
• 
  Вокруг света архив журнала