Это интересно

  • ОКД
  • ЗКС
  • ИПО
  • КНПВ
  • Мондиоринг
  • Большой ринг
  • Французский ринг
  • Аджилити
  • Фризби

Опрос

Какой уровень дрессировки необходим Вашей собаке?
 

Полезные ссылки

РКФ

 

Все о дрессировке собак


Стрижка собак в Коломне

Поиск по сайту

40 новых бесплатных шрифтов. Шрифты для журнала


40 новых бесплатных шрифтов

Ребята, мы вкладываем душу в AdMe.ru. Cпасибо за то,что открываете эту красоту. Спасибо за вдохновение и мурашки.Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте

Коллекция из сорока роскошных шрифтов, которая пригодится в работе любому приличному дизайнеру.

Типографика — это не только написание букв и способ передачи сообщения, это еще и способ придать сообщению настроение, бэкграунд и дополнительные смыслы.

Прошлая наша коллекция, мы надеемся, оказалась вам полезной, и вот еще одна. Новые шрифты, сделанные дизайнерами и типографами в минувшем году. По большей части бесплатны полностью, но некоторые доступны в урезанном варианте, что некритично.

Они отражают шрифтовые тренды, они красивы, гармоничны и современны. Да, у большинства из них нет кириллической версии, но, во-первых, в работе нам часто бывает нужна латиница, а во-вторых, эта подборка безусловно способна подарить вдохновение и у нас станет куда больше красивых и гармоничных кириллических шрифтов.

Sequi

Vetka

Flex Display Typeface

Barkentina Display Typeface

Скачать (только для личного использования)

Gabriela

Casper

Multicolore Free Font

Sreda Slab Serif

Bellota

Canter Typeface

Borgia Pro

Forum

Signika Sans Serif

Oranienbaum

Agilis

Versa

Global

Linux Biolinum

Quark

Capita Light

Myra

Muchacho

CHE’s Bone

Corbert

Voltaire

Prime Free Techy Font

Lev Serif

Langdon

Kreon

Palo Alto Typeface

Lytiga Pro

Bamq Typeface

Moderna

Iron Typeface

Скачать — только для личного использования

Sofia Pro

Lintel Modern Sans Serif Typeface

Otsu Slab

Airbag

Boffin

Kakin Free Font

Yeseva One Typeface

Также полезно:

www.adme.ru

Журнал «Шрифт» •

16 ноября 2015

Миша Белецкий

Олеся Гиевская

ти­мо­ло­гия шриф­то­вых форм не ме­нее важ­на, но го­раз­до ме­нее ис­сле­до­ва­на, чем эти­мо­ло­гия язы­ка. Бла­го­да­ря по­пу­ляр­но­сти шриф­тов Самне­ра Сто­уна, вы­шед­ших в свет на за­ре циф­ро­вой эпо­хи, его имя ста­ло по­чти на­ри­ца­тель­ным, но все­мир­но из­вест­ный ди­зай­нер и осно­ва­тель шриф­то­во­го от­де­ла Adobe от­нюдь не огра­ни­чи­ва­ет­ся сво­и­ми ран­ни­ми ус­пе­ха­ми. Пе­ред на­ми — тон­кий ди­зай­нер, серьёз­ный ис­сле­до­ва­тель ис­то­рии шриф­та, кал­ли­граф, пре­по­да­ва­тель и увле­ка­тель­ный со­бе­сед­ник. О шриф­то­вых тех­но­ло­ги­ях, о жиз­ни и твор­че­стве, о пре­по­да­ва­нии и пла­нах спе­ци­аль­но для жур­на­ла Самнер Сто­ун рас­ска­зал Ми­ше Бе­лец­ко­му.

Я хо­тел бы не­мно­го по­го­во­рить о том, как вы увле­клись кал­ли­гра­фи­ей и ста­лиза­ни­мать­ся ти­по­гра­фи­кой. Я слы­шал, что на вас ока­зал вли­я­ние Ллойд Рей­нольдс.

Ллойд Рей­нольдс (Lloyd J. Reynolds), не­со­мнен­но, по­ко­рил ме­ня, ко­гда я впер­вые при­е­хал учить­ся в Рид-кол­ледж — не­боль­шой гу­ма­ни­тар­ный вуз в Порт­лен­де, штат Оре­гон. В 1963 го­ду там бы­ло не­воз­мож­но не обра­тить вни­ма­ния на вход в ка­фе­те­рий, уве­шан­ный ру­ко­пис­ны­ми пла­ка­та­ми. До это­го у ме­ня не бы­ло аб­со­лют­но ни­ка­ко­го пред­став­ле­ния о кал­ли­гра­фии, я да­же тол­ком не знал, что это та­кое. Вско­ре я узнал, что все эти пла­ка­ты на­пи­са­ны сту­ден­та­ми, уче­ни­ка­ми Рей­нольд­са. Это бы­ли объ­яв­ле­ния о со­бы­ти­ях сту­де­нче­ской жиз­ни на ру­ло­нах обёр­точ­ной бу­ма­ги. Так я впер­вые по­зна­ко­мил­ся с чем-то важ­ным, что про­ис­хо­ди­ло в кам­пу­се: не­сколь­ко мо­их дру­зей по-на­сто­я­ще­му увле­ка­лись этим. По­сле окон­ча­ния кол­ле­джа я учил­ся на лет­нем кур­се у Рей­нольд­са. Ока­за­лось, что это был по­след­ний курс, ко­то­рый он вёл в Рид-кол­ле­дже. Он про­дол­жил пре­по­да­вать в ху­до­же­ствен­ной шко­ле при му­зее Порт­лен­да и не­сколь­ких дру­гих ме­стах, да­вать ма­стер-клас­сы. По­сле это­го кур­са он пе­ре­дал эста­фет­ную па­лоч­ку, вер­нее пе­ро, Ро­бер­ту Пал­ла­ди­но (Robert Palladino), ко­то­рый мель­ка­ет по­след­нее вре­мя в но­во­стях в свя­зи со Сти­вом Джоб­сом. У не­го Джобс учил­ся кал­ли­гра­фии в Рид-кол­ле­дже не­сколь­ко лет спу­стя.

Лю­бо­пыт­но, что вы оба при­об­щи­лись к кал­ли­гра­фии имен­но там.

Вер­но. Я не ра­бо­тал не­по­сред­ствен­но со Сти­вом Джоб­сом, но од­на­жды си­дел с ним в его ка­би­не­те и участ­во­вал в вы­бо­ре шриф­тов вто­ро­го ком­плек­та для прин­те­ров LaserWriter. В пер­вом ком­плек­те встро­ен­ных шриф­тов бы­ли Times New Roman, Helvetica, Symbol и Courier. Мы вы­би­ра­ли до­пол­ни­тель­ные шриф­ты, и это вы­ли­лось в на­сто­я­щую пе­ре­пал­ку. Кро­ме ме­ня, пред­став­ляв­ше­го Adobe, там бы­ли ре­бя­та из ITC, Linotype со сво­и­ми пред­по­чте­ни­я­ми, так что спо­ры раз­го­ре­лись не­шу­точ­ные. Та­ким об­ра­зом, че­рез Джоб­са и ме­ня Рей­нольдс по­вли­ял на то, что те­перь мы ви­дим на экра­нах ком­пью­те­ров. Ещё один сту­дент Рей­нольд­са, Чак Би­ге­лоу (Charles Bigelow), вме­сте с Крис Холмс (Kris Holmes), уче­ни­цей Пал­ла­ди­но, раз­ра­бо­та­ли Lucida, став­ший впо­след­ствии си­стем­ным шриф­том для ком­пью­те­ров «Maкин­тош».

Ху­дож­ник и кал­ли­граф Ллойд Рей­нольдс (1902–1978) в 1961 го­ду. Для аме­ри­кан­ско­го Ри­д-кол­ле­джа, из­вест­но­го сво­им ака­де­миз­мом и упо­ром на те­о­ре­ти­че­ские изыс­ка­ния, имя Рей­нольд­са зна­ко­вое. Он по­вли­ял на не­сколь­ко по­ко­ле­ний уче­ни­ков, хо­тя боль­шин­ство из них не со­би­ра­лись свя­зы­вать свою жизнь с ис­кус­ством шриф­та и кал­ли­гра­фии. Самнер Сто­ун был ис­клю­че­ни­ем — для не­го за­ня­тия с Рей­нольд­сом ста­ли по­во­рот­ным мо­мен­том в вы­бо­ре про­фес­сии. По сло­вам са­мо­го Сто­уна, ра­бо­ты сту­ден­тов Рей­нольдс оце­ни­вал не толь­ко с точ­ки зре­ния кор­рект­но­сти форм и де­та­лей, но глав­ным об­ра­зом с по­зи­ции ху­дож­ни­ка, ко­то­рый обя­зан вдох­нуть в фор­му жизнь. «Ритм жиз­ни» (life movement) — это бы­ло лю­би­мое вы­ра­же­ние Рей­нольд­са, ко­то­рым он по­ве­рял твор­че­ские ра­бо­ты, как свои, так и сту­ден­че­ские. Фо­то: Reed Magazine.

Пер­вая вол­на мас­со­во­го ин­те­ре­са к ти­по­гра­фи­ке воз­ник­ла два­дцать лет на­зад, ко­гда по­яви­лась воз­мож­ность де­лать шриф­ты на «Ма­кин­то­шах» при по­мо­щи про­грам­мы Fontographer. По­том эта вол­на не­мно­го сх­лы­ну­ла. Те­перь мы на пи­ке ещё од­ной вол­ны. Как бы вы объ­яс­ни­ли эти про­цес­сы?

Я ду­маю, что это про­ис­хо­дит со мно­ги­ми яв­ле­ни­я­ми, ко­то­рые со­став­ля­ют лич­ный опыт че­ло­ве­ка. С едой, к при­ме­ру. Если по­на­ча­лу вы про­сто ста­ра­е­тесь сле­дить за сво­им ра­ци­о­ном, то в кон­це кон­цов углуб­ля­е­тесь в эту те­му, ста­но­ви­тесь взыс­ка­тель­нее и на­чи­на­е­те вы­би­рать бо­лее по­лез­ные про­дук­ты. У вас вы­ра­ба­ты­ва­ет­ся опре­де­лён­ный вкус, вы да­же мо­же­те за­ду­мать­ся о про­ис­хо­жде­нии ва­шей пи­щи. Со шриф­та­ми схо­жая си­ту­а­ция. Поль­зо­ва­те­ли на­чи­на­ют луч­ше раз­би­рать­ся в ти­по­гра­фи­ке и в кон­це кон­цов втя­ги­ва­ют­ся и стре­мят­ся раз­ра­ба­ты­вать шриф­ты са­мо­сто­я­тель­но. Мно­гие из них, как боль­шин­ство мо­их сту­ден­тов, уже про­фес­си­о­наль­ные ди­зай­не­ры-гра­фи­ки, ко­то­рые хо­те­ли бы знать всё об ис­то­рии шриф­та и его осо­бен­но­стях.

Мы очень дол­гое вре­мя вос­при­ни­ма­ли бук­вы как долж­ное и утра­ти­ли зна­ние об их про­ис­хо­жде­нии и струк­ту­ре. Да­же лю­ди, ко­то­рые счи­та­ют­ся экс­пер­та­ми, не до кон­ца по­ни­ма­ют, по­че­му те или иные бук­вы об­ла­да­ют опре­де­лён­ной фор­мой. Един­ствен­ный пе­ри­од в за­пад­ной ис­то­рии, ко­гда на бук­вах бы­ло со­сре­до­то­че­но серьёз­ное вни­ма­ние, — Сред­не­ве­ко­вье, од­на­ко се­го­дня, раз­гля­ды­вая сред­не­ве­ко­вые кни­ги, мы за­ча­стую об­ра­ща­ем вни­ма­ние лишь на их де­ко­ра­тив­ную часть. Возь­ми­те в ру­ки лю­бую кни­гу об ил­лю­ми­ни­ро­ван­ных ма­ну­скрип­тах: в боль­шин­стве слу­ча­ев ав­то­ры со­сре­до­та­чи­ва­ют­ся на изоб­ра­же­ни­ях, а не на шриф­те. На­уч­ные изыс­ка­ния по ис­то­рии шриф­та по­ка не вклю­че­ны в ака­де­ми­че­ские про­грам­мы, с точ­ки зре­ния уни­вер­сти­те­тов та­кой дис­ци­пли­ны не су­ще­ству­ет. Обу­че­ние ти­по­гра­фи­ке в ву­зах до не­дав­не­го вре­ме­ни вос­при­ни­ма­лось сту­ден­та­ми как не­что су­хое — не­об­хо­ди­мое, но об­ре­ме­ни­тель­ное, на­по­до­бие ста­ти­сти­ки для эко­но­ми­стов, и мно­гие её тер­петь не мог­ли. Од­на­ко си­ту­а­ция ме­ня­ет­ся, лю­ди на­чи­на­ют по­ни­мать, что про­ис­хо­жде­ние букв — очень слож­ная и глу­бо­кая сфе­ра зна­ний, и ещё мно­гое в ней мож­но от­крыть, если до­ста­точ­но углу­бить­ся.

Что­бы по­нять, что мы де­ла­ем, не­об­хо­ди­мо за­гля­нуть в ис­то­рию. Ведь на са­мом де­ле бук­вы сде­ла­ны... из дру­гих букв. Не­льзя за­бы­вать о меж­куль­тур­ном вза­и­мо­дей­ствии. На­при­мер, пер­вое по­яв­ле­ние за­се­чек в над­пи­сях про­сле­жи­ва­ет­ся пред­по­ло­жи­тель­но в IV ве­ке до н.э. в гре­че­ских ко­ло­ни­ях на ту­рец­ком по­бе­ре­жье, а как ор­на­мен­таль­ный эле­мент они вос­хо­дят к пер­сид­ской куль­ту­ре. Пер­сию за­во­е­вал Алек­сандр Ве­ли­кий и очень лю­бил её, да­же ка­кое-то вре­мя но­сил пер­сид­ские оде­жды. В кни­ге Стен­ли Мо­ри­со­на «По­ли­ти­ка и пись­мен­ность» (Politics and Script) вы про­чтёте, что пер­вая из­вест­ная гре­че­ская над­пись с за­сеч­ка­ми да­ти­ру­ет­ся при­мер­но 330 го­дом до н. э. Она бы­ла об­на­ру­же­на в хра­ме, по­свя­щён­ном Алек­сан­дру. Бук­вы не­ве­ро­ят­но жиз­не­спо­соб­ны, они ис­поль­зу­ют­ся в те­че­ние дол­гих пе­ри­о­дов и спо­соб­ны воз­ро­ждать­ся спу­стя дол­гое вре­мя. Бук­вы ко­лон­ны Тра­я­на, став­шие се­го­дня вез­де­су­щи­ми, не бы­ли так уж из­вест­ны на про­тя­же­нии по­чти всей ис­то­рии. За­нят­но по­раз­мыс­лить о том, что имен­но в на­ши дни шрифт на осно­ве этих букв поль­зу­ет­ся наи­боль­шей по­пу­ляр­но­стью со времён эпо­хи его про­то­ти­па, кон­ца I ве­ка до н.э. — на­ча­ла III ве­ка н. э.

Ва­ша ака­де­ми­че­ская ба­за по­мо­га­ет или, мо­жет быть, яв­ля­ет­ся пре­пят­стви­ем для ва­ше­го ди­зай­нер­ско­го опы­та?

Я изу­чал ма­те­ма­ти­ку и со­цио­ло­гию в уни­вер­си­те­те. Глав­ным об­ра­зом, по­то­му, что мой отец был со­цио­ло­гом. Ду­маю, на са­мом де­ле я изу­чал со­цио­ло­гию, по­то­му что хо­тел по­нять от­ца — боль­ше, чем я хо­тел по­нять со­цио­ло­гию, как ока­за­лось. Я счи­тал со­цио­ло­гию ин­те­рес­ной ча­стью зна­ний о ми­ре, но со­вер­шен­но точ­но не глав­ной, и мне ка­за­лось, что ре­бя­та, ко­то­рые этим за­ни­ма­ют­ся, по­гряз­ли в скуч­ных ве­щах. Сей­час у ме­ня боль­ше ува­же­ния к этой дис­ци­пли­не, чем в кол­ле­дже, но то­гда я был в ка­ком-то смыс­ле ра­зо­ча­ро­ван. Поз­же я увлек­ся пси­хо­ло­ги­ей — это бы­ло в Рид-кол­ле­дже.

Ин­те­ре­со­вать­ся кал­ли­гра­фи­ей я на­чал по­сле окон­ча­ния кол­ле­джа, по­се­щал кур­сы Рей­нольд­са и дру­гие. Вер­нул­ся в Порт­ленд по­сле не­дол­го­го пре­бы­ва­ния в Сан-Фран­цис­ко и по­се­щал кур­сы в ху­до­же­ствен­ной шко­ле при му­зее Порт­лен­да — по ри­сун­ку и жи­во­пи­си, гон­чар­но­му ма­стер­ству и то­му по­доб­но­му. Я был страст­но увле­чён кал­ли­гра­фи­ей, и у ме­ня бы­ла чу­дес­ная ра­бо­та на пол­дня на по­чте. Ино­гда мне хо­чет­ся, что­бы те вре­ме­на вер­ну­лись.

Хо­ро­шая ка­рье­ра!

(Сме­ёт­ся) Иде­аль­ная, да. Я мно­го за­ни­мал­ся кал­ли­гра­фи­ей в кон­це ше­сти­де­ся­тых — 68-м, 69-м. На кур­се Рей­нольдс по­ка­зы­вал фильм о том, как ра­бо­та­ет Гер­ман Цапф, и этот фильм был снят в ком­па­нии Hallmark, по­то­му что тот ра­бо­тал у них в ка­че­стве кон­суль­тан­та и при­ез­жал в ком­па­нию каж­дый год. Я от­ра­бо­тал в Hallmark два го­да, и мне по­счаст­ли­ви­лось по­ра­бо­тать с ним. Фильм на­чи­на­ет­ся с мо­мен­та, ко­гда он ри­су­ет на дос­ке бук­вы с ро­счер­ка­ми. Про­сто по­тря­са­ю­ще, я ни­ко­гда не ви­дел ни­че­го по­доб­но­го.

«Ис­кус­ство Гер­ма­на Цап­фа» — ко­рот­ко­мет­раж­ный фильм о кал­ли­гра­фии и пись­ме.

То­гда же я по­встре­чал­ся с Эд­вар­дом Ка­ти­чем (Edward Catich). Ка­тич ис­сле­до­вал ис­то­ки и по­стро­е­ние букв рим­ско­го мо­ну­мен­таль­но­го пись­ма. Рей­нольдс до­го­во­рил­ся, что­бы он при­е­хал к нам в кам­пус и вы­ре­зал на кам­не на­зва­ния кор­пу­сов. Мне до­ве­лось при­сут­ство­вать при этом. Уви­ден­ное и мой ин­те­рес к кал­ли­гра­фии по­вли­я­ли на то, что я устро­ил­ся в Hallmark.

Имен­но в Hallmark я узнал о шриф­то­вом ди­зай­не. Вско­ре по­сле мо­е­го при­хо­да они ку­пи­ли ма­ши­ну для фо­то­на­бо­ра, ко­то­рые то­гда толь­ко-толь­ко ста­ли по­сту­пать в про­да­жу. Один ум­ный па­рень бы­стро ра­зо­брал­ся, как она ра­бо­та­ет. У них бы­ли фо­то­гра­фи­че­ские мат­ри­цы для ма­ши­ны, так что они мог­ли на­би­рать соб­ствен­ные ал­фа­ви­ты, мно­гие из ко­то­рых, ко­неч­но, бы­ли ру­ко­пис­ны­ми. Во вну­трен­ней ча­сти от­крыт­ки, ко­то­рая на­зы­ва­лась sentiment, пе­ча­та­лась шриф­то­вая ком­по­зи­ция. Внеш­няя сто­ро­на от­крыт­ки с над­пи­сью вро­де «Счаст­ли­во­го Дня ма­те­ри» на­зы­ва­лась за­гла­ви­ем. Ху­дож­ни­ки Hallmark за дол­гое вре­мя вы­ра­бо­та­ли свой ру­ко­пис­ный стиль та­ких над­пи­сей. На ма­ши­не для фо­то­на­бо­ра ру­ко­пис­ные бук­вы пре­вра­ща­ли в шриф­ты. Од­ним из са­мых ужас­ных за­ня­тий раз в не­де­лю (если не уда­ва­лось из­бе­жать это­го) бы­ло ре­ту­ши­ро­ва­ние, ко­то­рое за­ни­ма­ло по мень­шей ме­ре пол­дня. Вы си­де­ли с очень ма­лень­кой ак­ва­рель­ной ки­сточ­кой «для букв» и бе­лой гу­а­шью за­кра­ши­ва­ли все кро­хот­ные пят­ныш­ки пы­ли от ма­ши­ны во­круг букв, а чёр­ной за­пол­ня­ли бре­ши в бук­вах и под­прав­ля­ли со­еди­ни­тель­ные штри­хи в кур­си­вах.

Цапф с боль­шой сим­па­ти­ей от­но­сил­ся к ху­дож­ни­кам шриф­та. Он вёл се­бя так, буд­то был од­ним из нас (я ду­маю, он был ис­крен­нен). Цапф знал, ка­кой у ху­дож­ни­ков был низ­кий ста­тус, и очень со­пе­ре­жи­вал на­ше­му бра­ту. Он стре­мил­ся при­вить нам тех­ни­ку пись­ма, и бы­ло здо­ро­во пе­ре­ни­мать его опыт.

Цапф на­ри­со­вал мно­го ал­фа­ви­тов, ко­то­рые мест­ные умель­цы пе­ре­во­ди­ли в фо­то­на­бор­ные шриф­ты. Он не от­та­чи­вал ри­су­нок каж­до­го зна­ка, ведь он при­вык ра­бо­тать с рез­чи­ка­ми пу­ан­со­нов и вы­со­ко­ква­ли­фи­ци­ро­ван­ны­ми ди­зай­не­ра­ми сло­во­ли­тен, ко­то­рые ука­зы­ва­ли ему на не­точ­но­сти ри­сун­ка или са­ми мог­ли под­ла­дить ис­ход­ный ри­су­нок для нуж­но­го кегля. Был в «Хол­л­мар­к» че­ло­век, ко­то­рый за­ни­мал­ся этой не­три­ви­аль­ной ра­бо­той, — Май­рон Маквей, тот са­мый, что раз­ра­бо­тал для них ме­тод пе­ре­во­да ри­со­ван­ных ли­тер на сет­ку фо­то­на­бор­ной ма­ши­ны.

Од­на из ра­бот Гер­ма­на Цап­фа (1918–2015) для кор­по­ра­ции Hallmark — эс­ки­зы шриф­та Hallmark Textura с ком­мен­та­ри­я­ми. Ис­точ­ник: Hermann Zapf at Hallmark Cards by Steven Heller.

Как мно­го вре­ме­ни вам уда­ва­лось про­ве­сти с Цап­фом?

Цапф при­ез­жал при­мер­но на не­де­лю или де­сять дней и мог це­лы­ми дня­ми гу­лять по шриф­то­во­му от­де­лу. Он под­хо­дил к каж­до­му и ни­ку­да не спе­шил. Он смот­рел на на­шу ра­бо­ту, пред­ла­гал что-то, тут же ри­со­вал. На­блю­дая за ма­сте­ром та­ко­го уров­ня, мож­но пе­ре­нять очень мно­гое из то­го, что не­льзя по­лу­чить ни­ка­ким иным спо­со­бом. Его стол был за пе­ре­го­род­кой от мо­е­го. Од­на­жды он оформ­лял лич­ный пе­чат­ный бланк для пре­зи­ден­та ком­па­нии, До­на Хол­ла. Всё, что на нём бы­ло, — имя и фа­ми­лия, на­бра­ные про­пис­ны­ми Оп­ти­мы. Ка­за­лось бы, что тут во­зить­ся, но Цапф не то­ро­пил­ся. Он ра­бо­тал вдум­чи­во и раз­ме­рен­но, клал ма­кет на пол, за­би­рал­ся на стул и смот­рел, по­том по­прав­лял — и так це­лое утро. Та­кой се­рьёз­ный под­ход к за­да­че, на пер­вый взгляд очень про­стой, ме­ня мно­го­му на­учил и оста­вил глу­бо­кое впе­чат­ле­ние.

Вы про­дер­жа­лись в Hallmark два го­да, и что бы­ло по­сле?

Я ушёл из «Хол­л­мар­к», пе­ре­ехал в Со­но­му в Ка­ли­фор­нии, к се­ве­ру от Сан-Фран­цис­ко, в сель­скую мест­ность, и от­крыл свою ди­зайн-сту­дию. Ме­ня не при­вле­ка­ла су­ма­то­ха круп­ных ди­зай­нер­ских ком­па­ний и всё, чем они за­ни­ма­лись. В основ­ном я де­лал эти­кет­ки для рас­по­ло­жен­ных здесь в изо­би­лии ви­но­де­лен — так мож­но бы­ло спо­кой­но со­сре­до­то­чить­ся на шриф­те и кал­ли­гра­фии. Я пре­по­да­вал кал­ли­гра­фию и в го­су­дар­ствен­ном Уни­вер­си­те­те Сан-Фран­цис­ко, и в от­де­ле­нии Уни­вер­си­те­та Ка­ли­фор­нии в Сан-Фран­цис­ко. Пре­по­да­вал я до­ста­точ­но мно­го, про­во­дил ма­стер-клас­сы. Я сто­ял у ис­то­ков со­об­ще­ства Friends of Calligraphy — од­но­го из са­мых пер­вых кал­ли­гра­фи­че­ских со­об­ществ в США. Мне очень нра­ви­лось пре­по­да­вать, но в тот мо­мент у ме­ня был ма­лень­кий ре­бёнок, и я стал по­ду­мы­вать о по­ис­ке луч­ших воз­мож­но­стей. При этом моя же­на не хо­те­ла уез­жать из Ка­ли­фор­нии, в чём я её под­дер­жи­вал.

И я по­ду­мал, что мне сто­ит вновь стать сту­ден­том и на­учить­ся про­фес­сии, ни­как не свя­зан­ной с гра­фи­че­ским ди­зай­ном. Од­ним из пред­ме­тов, ко­то­рые мне очень нра­ви­лись в шко­ле, бы­ла ма­те­ма­ти­ка. Я по­сту­пил в ма­ги­стра­ту­ру, где мне очень по­вез­ло с про­фес­со­ра­ми. Имен­но то­гда я на­учил­ся про­грам­ми­ро­вать. Я по­лу­чил ма­ги­стер­скую сте­пень, на­пи­сал ра­бо­ту по не­ев­кли­до­вой гео­мет­рии: мне очень нра­вил­ся не­ожи­дан­ный взгляд на ве­щи, пе­ре­смотр всем при­выч­ных ак­си­ом. За­тем я не­мно­го пре­по­да­вал при­клад­ную ма­те­ма­ти­ку в ма­лень­ком му­ни­ци­паль­ном кол­ле­дже по­бли­зо­сти от мо­е­го до­ма, так­же в Со­но­ме. С уче­ни­ка­ми очень не по­вез­ло: мои сту­ден­ты ма­те­ма­ти­ку не­на­ви­де­ли и слу­ша­ли курс толь­ко для га­лоч­ки. На­до ска­зать, что се­го­дня мне, на­о­бо­рот, очень по­вез­ло со сту­ден­та­ми про­грам­мы [email protected]@Cooper: они настоящие профессионалы и жадно тянутся к знаниям.

Я на­чал ра­бо­тать над дис­сер­та­ци­ей, но бы­стро по­нял, что уни­вер­сти­тет­скую ра­бо­ту в этой об­ла­сти мне най­ти бу­дет труд­но, и при­за­ду­мал­ся о том, чем же мне всё-та­ки за­нять­ся. Это был ко­нец 70-х, то­гда ста­ли де­лать роб­кие по­пыт­ки при­ме­нить ком­пью­тер­ные тех­но­ло­гии для на­бо­ра тек­ста. В Ка­ли­фор­нии бы­ла од­на ком­па­ния, ко­то­рая де­ла­ла циф­ро­вой на­бор, — Autologic. Она бы­ла пер­вым успеш­ным про­из­во­ди­те­лем циф­ро­вых фо­то­на­бор­ных ма­шин, ко­то­рые бы­ли очень бы­стры­ми, очень до­ро­ги­ми и ра­бо­та­ли c элек­трон­но-лу­че­вой труб­кой вы­со­ко­го раз­ре­ше­ния (720 dpi). Их ма­ши­на поль­зо­ва­лась гро­мад­ным спро­сом — по­чти все га­зе­ты Аме­ри­ки и мно­гие га­зе­ты Ев­ро­пы поль­зо­ва­лись ей бла­го­да­ря её не­обы­чай­ной ско­ро­сти. Они вы­шли на та­кой уро­вень, что мог­ли кон­ку­ри­ро­вать с ги­ган­та­ми Compugraphic и Linotype. Не хва­та­ло толь­ко соб­ствен­ных шриф­тов.

Autologic на­ня­ла ме­ня, что­бы я ру­ко­во­дил от­де­лом га­зет­ных шриф­тов. Мы фо­то­гра­фи­ро­ва­ли су­ще­ству­ю­щие шриф­ты раз­ных га­зет и оциф­ро­вы­ва­ли их, до­воль­но сме­хо­твор­ное за­ня­тие. Поз­же мы ку­пи­ли си­сте­му Ikarus, изоб­ре­те­ние не­мец­ко­го ядер­но­го фи­зи­ка Пе­те­ра Ка­ро­ва, ко­то­рый за­нял­ся ком­пью­тер­ным про­грамм­ми­ро­ва­ни­ем и со­здал ком­па­нию, вы­пус­ка­ю­щую про­грамм­но­е обес­пе­че­ние для раз­ра­бот­ки циф­ро­вых шриф­тов. Би­то­вые кар­ты бы­ли край­не не­удоб­ны: об­ла­да­ли боль­шим объ­ёмом, их бы­ло слож­но ре­дак­ти­ро­вать, а для каж­до­го но­во­го устрой­ства при­хо­ди­лось раз­ра­ба­ты­вать но­вую би­то­вую кар­ту. Изоб­ре­та­тель «Ика­ру­са» при­ду­мал, что мож­но ис­поль­зо­вать опи­са­ния основ­ных кон­ту­ров букв — сво­е­го ро­да го­то­вые ле­ка­ла, со­бран­ные в ба­зу дан­ных, на осно­ве ко­то­рой мож­но ав­то­ма­ти­че­ски ге­не­ри­ро­вать раз­лич­ные элек­трон­ные фор­ма­ты.

Раз­ра­ба­ты­ва­ли ли вы на этом эта­пе но­вые шриф­ты?

Да. Ро­берт Слим­бах был од­ним из тех, ко­го я на­нял на ра­бо­ту. Он ра­бо­тал на ме­ня в Autologic и сра­зу за­ин­те­ре­со­вал­ся воз­мож­но­стью на­ри­со­вать но­вые шриф­ты. Он по­пы­тал­ся со­здать шрифт, на­по­ми­на­ю­щий зна­ме­ни­тый Palatino Цап­фа. Я же раз­ра­бо­тал шрифт, ко­то­рый со­вер­шен­но не впи­сы­вал­ся в то­гдаш­нюю ре­аль­ность. Это был шрифт на осно­ве ун­ци­а­ла — не со­всем ун­ци­а­ла Вик­то­ра Хам­ме­ра, но что-то из той же опе­ры, он так и не пошёл в ра­бо­ту.

В 1983-м я пе­ре­ехал в Бо­стон и пошёл ра­бо­тать в Camex, ма­лень­кий стар­тап, ко­то­рый вы­пус­кал век­тор­ные ма­ши­ны, в основ­ном ис­поль­зо­вав­ши­е­ся для ре­клам­ной вёрст­ки. Эти­ми же ма­ши­на­ми на ран­них ста­ди­ях поль­зо­ва­лась дру­гая бо­стон­ская ком­па­ния, Bitstream, для оциф­ров­ки шриф­тов. То­гда же я и по­зна­ко­мил­ся и не­мно­го по­ра­бо­тал с Мэтью Кар­те­ром и Май­ком Пар­ке­ром (Майк да­же пы­тал­ся пе­ре­ма­нить ме­ня к се­бе), при­ду­мал для них си­сте­му ко­ди­ров­ки зна­ков (глав­ным об­ра­зом не­ла­тин­ских) и по­мог им с пер­вым ка­та­ло­гом шриф­тов. Они на­пи­са­ли соб­ствен­ные про­грам­мы для ком­пью­те­ра Camex и раз­ра­бо­та­ли си­сте­му опи­са­ния кри­вых с по­мо­щью мно­же­ства окруж­но­стей. Это был за­ме­ча­тель­ный год, в Camex бы­ли очень та­лантли­вые лю­ди, но их по­гу­би­ла по­ли­ти­ка про­дви­же­ния соб­ствен­но­го «же­ле­за». Од­на­жды утром в 1984-м я шёл на ра­бо­ту и уви­дел на вит­ри­не ко­ро­боч­ку с экра­ном — но­вень­кий «Мак». Я за­шёл в ма­га­зин, про­да­вец мне его про­де­мон­стри­ро­вал, и до ме­ня до­шло: дни Camex со­чте­ны.

При­мер­но в то вре­мя мне по­зво­нил Джон Уор­нок, один из двух осно­ва­те­лей Adobe. Он ска­зал, что им ну­жен ру­ко­во­ди­тель на­прав­ле­ния раз­ра­бот­ки шриф­тов, и по­ин­те­ре­со­вал­ся, не хо­чу ли я при­е­хать на со­бе­се­до­ва­ние. Я от­ве­тил: «Да, ко­неч­но!»

Ко­ман­да ди­зай­не­ров Adobe, сле­ва на­пра­во: Джим Вас­ко (Jim Wasco), Ро­берт Слим­бах, Кэрол Туом­бли и Фред Брэди (Fred Brady). Ис­точ­ник: Stanford University.

В это вре­мя Adobe уже раз­ра­бо­та­ли PostScript?

Да, имен­но PostScript они и про­да­ва­ли. Их биз­нес-план на тот мо­мент был по­стро­ен на раз­ра­бот­ке ин­тер­пре­та­то­ра это­го язы­ка для про­из­во­ди­те­лей ла­зер­ных прин­те­ров. Про­грам­ма-ин­тер­пре­та­тор встра­и­ва­лась в прин­тер, и с ком­пью­те­ра мож­но бы­ло от­пра­вить на пе­чать до­ку­мент с под­го­тов­лен­ным тек­стом и изоб­ра­же­ни­я­ми. Про­сто­та про­цес­са при­вле­ка­ла мно­гих, и по­это­му Стив Джобс, на­при­мер, по­ме­стил эту тех­но­ло­гию в пер­вый прин­тер LaserWriter. Лю­бо­пыт­но, что ре­бя­та из Apple бы­ли по­на­ча­лу так за­цик­ле­ны на ком­пью­те­ре и ин­тер­фей­сах, что пе­чать дол­го оста­ва­лась за­бы­той, слов­но бед­ная род­ствен­ни­ца. Так бы­ло до тех пор, по­ка «Ма­кин­тош» не стал успеш­ным и они не осо­зна­ли, что им очень ну­жен ка­кой-то вы­со­ко­тех­но­ло­гич­ный прин­тер, по­то­му что если вы ку­пи­те Mac, а по­том ку­пи­те при­ми­тив­ный то­чеч­но-мат­рич­ный прин­тер... (Смеёт­ся) Да, это был но­вый уро­вень, мож­но бы­ло вы­би­рать шриф­ты, но это всё рав­но был то­чеч­но-мат­рич­ный прин­тер.

Джобс сра­зу по­нял, что ла­зер­ный прин­тер с «Пост­Скрип­том» — это то, что ему нуж­но, они об­су­ди­ли это с Уор­но­ком, и в ре­зуль­та­те был за­клю­чён пер­вый боль­шой кон­тракт, ко­то­рый при­нёс ку­чу де­нег. То­гда я и при­шёл в ком­па­нию.

Чем вам за­по­мни­лась ра­бо­та в Adobe?

Ко­гда я на­чал ра­бо­тать, я ку­пил ду­бо­вый куль­ман и де­мон­стра­тив­но по­ста­вил его в свой ка­би­нет, что­бы под­черк­нуть, что на экра­не бу­дет де­лать­ся не всё. Это за­ме­ти­ли. По­мню, как глав­ный ин­же­нер ап­па­рат­но­го обо­ру­до­ва­ния при­хо­дил и го­во­рил: «Хмм, вот это ра­бо­чий ин­стру­мент!» Ду­маю, что ни­кто не по­ни­мал до кон­ца, к че­му мы шли в ра­бо­те над шриф­та­ми, хо­тя во­круг нас бы­ло мно­го прес­сы, про Adobe пи­са­ли биз­нес-жур­на­лы. Adobe Garamond был од­ним из пер­вых се­рьёз­ных про­ек­тов. Он был луч­ше Га­ра­мо­нов-кон­ку­рен­тов — не про­сто «та­кой же хо­ро­ший», а луч­ше. За­тем в Adobe на­ча­лась гон­ка: ком­па­ния бы­стро рос­ла, шрифт был не­ве­ро­ят­но ус­пе­шен — от­ча­сти по­то­му, что в те­че­ние не­сколь­ких лет мы бы­ли «един­ствен­ным пар­нем на де­рев­не».

Рас­ска­жи­те, по­жа­луй­ста, о про­ек­те Adobe Originals.

Как толь­ко бы­ло ре­ше­но, что Illustrator ста­нет роз­нич­ным про­дук­том, по­яви­лась воз­мож­ность роз­нич­ной про­да­жи шриф­тов, и я за­явил, что мы со­би­ра­ем­ся де­лать се­рию гар­ни­тур Adobe Originals и про­да­вать их в роз­ни­цу. Adobe Originals на­ча­ли ша­гать по ми­ру — со сво­им име­нем и фир­мен­ным сти­лем. Я ре­шил со­брать груп­пу про­фес­си­о­на­лов, ко­то­рые вы­сту­па­ли бы со­вет­ни­ка­ми и кон­суль­тан­та­ми. Мы встре­ча­лись два­жды в год — эти лю­ди бы­ли очень зна­чи­мы для об­щей ат­мо­сфе­ры и на­прав­ле­ния дви­же­ния про­грам­мы.

В ней бы­ли Эл­вин Эй­зен­ман (Alvin Eisenman), гла­ва ди­зай­нер­ско­го от­де­ла Йель­ско­го уни­вер­си­те­та в то вре­мя, Сти­вен Гар­вард (Steven Harvard), арт-ди­рек­тор Steinhour Press, Ленс Хай­ди (Lance Hidy), ху­дож­ник, фо­то­граф, ди­зай­нер со мно­же­ством та­лан­тов — как ока­за­лось, я вдох­но­вил его на со­зда­ние очень ин­те­рес­но­го шриф­та Penumbra. Джек Сту­фа­хер (Jack Stauffacher), пре­крас­ный пе­чат­ник из Сан-Фран­цис­ко, Ро­джер Бл­эк, ко­то­рый се­го­дня из­ве­стен как арт-ди­рек­тор, ди­зай­нер и пред­при­ни­ма­тель. Где-то на пол­пу­ти к нам при­со­еди­нил­ся швей­ца­рец Макс Ка­флиш (Max Caflisch) — пи­са­тель, пре­по­да­ва­тель, ди­зай­нер шриф­та, очень вли­я­тель­ная фи­гу­ра в ев­ро­пей­ской ти­по­гра­фи­ке. У нас бы­ло мно­го го­стей — Ге­рард Ун­гер, Эрик Шпи­кер­ман, Лу­и­з Фи­ли (Louise Fili), мно­же­ство раз­ных лю­дей при­ни­ма­ло уча­стие в этих встре­чах.

Со­вет кон­суль­тан­тов по шриф­ту в ком­па­нии Adobe в 1988 го­ду (Adobe Type Advisory Board). На де­ре­ве: Сти­вен Гар­вард, Ро­джер Бл­эк, Ленс Хай­ди. Сто­ят, сле­ва на­пра­во: Эл­вин Эй­зен­ман, Самнер Сто­ун и Джек Сту­фа­хер. Фо­то из ар­хи­ва Самне­ра Сто­уна.

На встре­чах мы об­су­жда­ли про­де­лан­ную ра­бо­ту и пла­ни­ро­ва­ли но­вые про­ек­ты. По­сле то­го как груп­па впер­вые взгля­ну­ла на Trajan, по­яви­лась идея сде­лать ещё не­сколь­ко шриф­тов до­гу­тен­бер­гов­ской эпо­хи. Кэрол Туом­бли по­шла сво­им пу­тём и со­зда­ла Lithos и Charlemagne, ко­то­рые, од­на­ко, и близ­ко не по­до­шли к по­пу­ляр­но­сти Тра­я­на. Lithos ока­зал­ся вы­стре­лом в не­бо — шрифт стал очень по­пу­ляр­ным на ко­рот­кий про­ме­жу­ток вре­ме­ни, но по­том ин­те­рес к не­му по­утих. Ду­маю, так слу­чи­лось из-за шриф­та Мэтью Кар­те­ра на осно­ве гре­че­ских над­пи­сей на кам­не, ко­то­рый он сде­лал для Microsoft и ко­то­рый вы­вел Lithos с аре­ны.

Я по­мню, что в се­ре­ди­не 90-х всё, что вы­пус­ка­ла Adobe, не­мед­лен­но ста­но­ви­лось хи­том, осо­бен­но шриф­ты. Вы­хо­дил ма­лень­кий ка­та­лог, вро­де пе­ри­о­ди­че­ско­го из­да­ния, в ко­то­ром пуб­ли­ко­ва­лись но­вые шриф­ты, и его рас­хва­ты­ва­ли, что­бы уви­деть, что же ста­нет сле­ду­ю­щим хи­том.

Вер­но, этот биз­нес был весь­ма ус­пе­шен. Вся про­грам­ма име­ла ком­мер­че­ский успех, о нас пи­са­ла прес­са. Ком­па­ния рос­ла очень стре­ми­тель­но, в по­след­ний год моё ра­бо­чее вре­мя ухо­ди­ло на со­ве­ща­ни­я и я не мог участ­во­вать в про­цес­се со­зда­ния но­вых шриф­тов. То­гда мы уже сде­ла­ли Caslon, Garamond, Trajan, Lithos и дру­гие. Но осно­ва­те­ли ком­па­нии и мно­гие со­труд­ни­ки — «тех­на­ри», спе­ци­а­ли­сты по про­грамм­но­му обес­пе­че­нию — бы­ли увле­че­ны ком­пью­те­ра­ми. Ме­ня же увле­ка­ли бук­вы, шриф­ты. По­рой я был оза­да­чен ре­ак­ци­ей тех­на­рей: кол­ле­ги счи­та­ли, что ма­гия не в бук­вах — ма­гия в ком­пью­те­ре. Я ушёл и ни ра­зу не по­жа­лел об этом. Ду­маю, это бы­ло муд­рое ре­ше­ние. Я от­крыл соб­ствен­ную сту­дию, ко­то­рая су­ще­ству­ет по сей день.

В Adobe вы со­зда­ва­ли шриф­ты на осно­ве не­ла­тин­ской пись­мен­но­сти?

Я мно­го ра­бо­тал над япон­ским. В опре­делён­ный мо­мент Adobe по­на­до­би­лись япон­ские шриф­ты, ко­то­рые они за­тем мог­ли ли­цен­зи­ро­вать и пе­ре­да­вать про­из­во­ди­те­лям прин­те­ров. Но ком­па­ния хо­те­ла про­да­вать свои соб­ствен­ные шриф­ты в фор­ма­те PostScript. К сча­стью, бла­го­да­ря кон­фе­рен­ции ATypI я знал япон­ских шриф­то­вых ди­зай­не­ров. Я про­шёл­ся по мест­ным про­из­во­ди­те­лям на­бор­ных ма­шин и пе­ре­го­во­рил с ни­ми. Adobe ста­ла со­труд­ни­чать с ком­па­ни­ей Morisawa, так что в 87-м, 88-м и 89-м я ча­сто бы­вал в Япо­нии, ра­бо­тал в этом на­прав­ле­нии и был без па­мя­ти влюб­лён в япон­ские са­ды (смеёт­ся). Я был оча­ро­ван япон­ской куль­ту­рой, осо­бен­но пись­мом и по­э­зи­ей.

Был ли у вас опыт ра­бо­ты с гре­че­ским ал­фа­ви­том или ки­рил­ли­цей?

Нет, но уже по­сле ухо­да из Adobe (это слу­чи­лось в 1989 го­ду. — Прим. ред.) я ока­зал­ся в ро­ли кон­суль­тан­та по рас­ши­ре­нию сво­их соб­ствен­ных на­чер­та­ний ITC Stone, ки­рил­ли­за­цию де­ла­ла рос­сий­ская ком­па­ния ParaType по ли­цен­зии ITC. Это был очень ин­те­рес­ный про­цесс, по­то­му что на са­мом де­ле я ни­че­го не знал об ис­то­рии ки­рил­ли­цы и её ны­неш­нем со­сто­я­нии. Мы об­су­жда­ли не­ко­то­рые спор­ные, на мой взгляд, мо­мен­ты, но не бо­лее. Тра­ди­ция в фор­мо­об­ра­зо­ва­нии, как я вы­яс­нил для се­бя, все­гда силь­но вли­я­ет на про­цесс пе­ре­во­да ла­тин­ско­го на­чер­та­ния в ки­рил­ли­че­ское или гре­че­ское. В этом про­цес­се есть мно­же­ство за­га­док и есть мно­же­ство во­про­сов. А мно­гие из этих во­про­сов на са­мом де­ле во­про­сы о по­ли­ти­ке, вла­сти и куль­ту­ре.

Вам кто-ни­будь по­мо­га­ет в ра­бо­те над не­ла­тин­ски­ми шриф­та­ми? Вы не бо­и­тесь оши­бок?

Я всё де­лаю сам, есть у ме­ня та­кая пло­хая при­выч­ка (сме­ёт­ся). На опре­делён­ном эта­пе ра­бо­ты я бу­ду го­тов обра­тить­ся к кол­ле­гам за со­ве­том, хо­тя сей­час не та­кой мо­мент. Сре­ди них есть лю­ди с боль­шим опы­том, ко­то­рые смо­гут по­мочь. Во­об­ще, та­кая ра­бо­та яв­ля­ет­ся не­про­стой не толь­ко для ме­ня, но и для всех, кто этим за­ни­ма­ет­ся. Вспо­мним Гер­ма­на Цап­фа, ко­то­рый раз­ра­бо­тал араб­ский шрифт. На мой не­по­свящён­ный взгляд, это пре­крас­ный шрифт. При этом в араб­ском ми­ре им на­би­ра­ют ис­клю­чи­тель­но дет­ские кни­ги! Ви­ди­мо, он вос­при­ни­ма­ет­ся та­ким. Три го­да на­зад в «Ку­пер Юни­о­не» на ин­тен­сив­ной про­грам­ме у ме­ня учил­ся па­рень по име­ни Та­рек Атри­си (се­го­дня он успеш­ный араб­ский ди­зай­нер), ко­то­рый рас­ска­зал мне, что один и тот же шрифт мо­жет ас­со­ци­и­ро­вать­ся с раз­ны­ми эмо­ци­я­ми у егип­тян, си­рий­цев и ли­ван­цев. Что весь­ма за­пу­ты­ва­ет де­ло, не прав­да ли?

Сей­час ча­сто спо­рят, нуж­но ли быть но­си­те­лем язы­ка для то­го, что­бы про­ек­ти­ро­вать шриф­ты той или иной пись­мен­но­сти. А вы как счи­та­е­те?

Если и не но­си­те­лем язы­ка, то как ми­ни­мум поль­зо­ва­те­лем ти­по­гра­фи­ки, пись­ма, кал­ли­гра­фии. Не­об­хо­дим кто-то, кто в кур­се тра­ди­ций форм, ина­че не­из­беж­ны ошиб­ки.

Самнер Сто­ун в сво­ей сту­дии по­сле ухо­да из ком­па­нии Adobe. Фо­то из ар­хи­ва ди­зай­не­ра.

Вы ви­де­ли ки­рил­ли­че­скую вер­сию ITC Bodoni 72? В биб­лио­те­ке ком­па­нии ParaType по­ка что пред­став­лен толь­ко шрифт для круп­но­го кегля. Лю­бо­пыт­но, что при ра­бо­те над ки­рил­ли­че­ской вер­си­ей ди­зай­не­ры об­ра­ща­лись к ис­то­ри­че­ским бо­до­ни­по­доб­ным шриф­там в Рос­сии и пе­ре­ня­ли не­ко­то­рые их фор­мы, как если бы сам Бо­до­ни ре­шил на­ри­со­вать ки­рил­ли­цу и имел бы хо­ро­шие об­раз­цы рус­ских букв. Но, увы, та­ко­вых у не­го не бы­ло, и его соб­ствен­ная ки­рил­ли­ца не­бе­зу­преч­на.

Я не удив­лён! Я ви­дел ки­рил­ли­че­скую вер­сию Bodoni 72, но не рас­смот­рел её до­ста­точ­но вни­ма­тель­но. Что вы о нём ду­ма­е­те? Он ус­пе­шен?

На са­мом де­ле мы хо­те­ли спро­сить, что вы о нём ду­ма­е­те. Поз­воль­те по­ка­зать вам не­сколь­ко зна­ков, ко­то­рые осно­ва­ны на фор­мах, мно­ги­ми ди­зай­не­ра­ми вос­при­ни­ма­е­мых се­го­дня ар­ха­ич­ны­ми: Д, Ж, З, К, Л, У, Ц, Щ.

Я счи­таю, что и ла­тин­ский ITC Bodoni яв­ля­ет­ся ар­ха­ич­ным и сде­лан­ным под ста­ри­ну. Ду­маю, он со­здан та­ким на­ме­рен­но.

По­лу­ча­ет­ся, если я возь­му этот шрифт для со­вре­мен­но­го про­ек­та, его ар­ха­ич­ная сти­ли­сти­ка силь­но по­вли­я­ет на ра­бо­ту? Со­от­вет­ству­ет ли это ва­ше­му за­мыс­лу?

Да, по­жа­луй. Гля­дя сей­час на бук­вы, я мо­гу ска­зать, что по сво­е­му ду­ху они по­хо­жи на то, к че­му мы стре­ми­лись. Всё за­ви­сит от кон­тек­ста и ме­то­да ис­поль­зо­ва­ния. Нам хо­те­лось пе­ре­дать в Bodoni при­сут­ствие пе­ра, не­кую ру­ко­дель­ность, вне вся­ко­го со­мне­ния, по­те­ря­нную в вер­сии шриф­та от ATF, в ко­то­рой слиш­ком мно­го ме­ха­ни­че­ско­го. Он был боль­ше по­хож на на­чер­та­ния Didot, осо­бен­но по­зд­ние.

 Дмит­рий Кир­са­нов

ITC Bodoni 72 для ме­ня шрифт осо­бый. Это бы­ла моя ди­плом­ная ра­бо­та в по­ли­гра­фи­че­ском ин­сти­ту­те (сей­час МГУП) и пер­вый мой шрифт, от­ри­со­ван­ный на каль­ке и в ком­пью­те­ре на уров­не пол­но­го ком­плек­та ки­рил­ли­че­ских зна­ков.

Но не­обыч­ным про­ект стал и для за­пад­но­го шриф­то­во­го со­об­ще­ства, ко­гда был за­вер­шён 23 ав­гу­ста 1994 го­да. Осо­бен­но­стей бы­ло не­сколь­ко. Пер­вая за­клю­ча­лась в том, что в от­ли­чие от со­вре­мен­ных вер­сий Бо­до­ни, осно­ван­ных на гео­мет­рич­но­сти фор­мы, был спро­ек­ти­ро­ван ис­то­ри­че­ский шрифт, бо­лее или ме­нее вер­но пе­ре­да­ю­щий ри­су­нок зна­ков, со­здан­ных 200 лет на­зад са­мим ма­сте­ром. Вто­рая осо­бен­ность за­клю­ча­лась в на­ли­чии трёх ке­гель­ных групп. Так­же был вы­пу­щен на­бор ор­на­мен­тов ITC Bodoni Ornaments.

Идея ки­рил­ли­че­ско­го ком­плек­та зна­ков за­клю­ча­лась в сле­ду­ю­щем. Мы по­пы­та­лись пред­ста­вить се­бе, что Бо­до­ни по­нял ха­рак­тер про­ис­хо­жде­ния и раз­ви­тия рус­ско­го на­бор­но­го шриф­та, а не про­сто ин­тер­пре­ти­ро­вал по-сво­е­му (ско­рее все­го) фор­му зна­ков, уви­ден­ных им в ка­та­ло­гах Ака­де­мии на­ук. Учи­ты­вая эту идею, я провёл тща­тель­ный ана­лиз шриф­тов Бо­до­ни на при­ме­ре Manuale Tipografico (1818) и рус­ских шриф­то­вых ка­та­ло­гов XVIII ве­ка в Рос­сий­ской го­су­дар­ствен­ной биб­лио­те­ке в от­де­ле ред­ких книг. Мне оста­ва­лось со­гла­сить­ся с до­гад­ка­ми ря­да ав­то­ров, преж­де все­го А. Г. Шиц­га­ла, о том, что основ­ным ис­точ­ни­ком ма­сте­ра был ка­та­лог шриф­тов ти­по­гра­фии Ака­де­мии на­ук 1748 го­да.

Не­оце­ни­мым опы­том бы­ло об­ще­ние со шриф­то­вы­ми ди­зай­не­ра­ми фир­мы «Па­ра­Граф», в основ­ном с Вла­ди­ми­ром Ефи­мо­вым, ко­то­рый фак­ти­че­ски стал ру­ко­во­ди­те­лем мо­ей ра­бо­ты. Огром­ное вли­я­ние на ме­ня и на ра­бо­ту ока­за­ли по­дроб­ные ком­мен­та­рии Мак­си­ма Жу­ко­ва как по шриф­ту в це­лом, так и по каж­до­му зна­ку в от­дель­но­сти. В ито­ге ро­дил­ся ки­рил­ли­че­ский шрифт, ко­то­рый по­лу­чил ди­плом на «Зо­ло­той пче­ле 1996», хо­тя окон­ча­тель­ный ком­плект зна­ков, вклю­ча­ю­щий ка­пи­тель и кур­сив с ро­счер­ка­ми, был за­кон­чен в 2000 го­ду. К со­жа­ле­нию, из­на­чаль­но до­го­вор с ITC был за­клю­чён толь­ко на ITC Bodoni 72. И хо­тя я на­чи­нал де­лать эс­ки­зы ки­рил­ли­цы к ITC Bodoni 12 и ITC Bodoni 6, по­ка они оста­ют­ся толь­ко про­ек­том...

В них по-преж­не­му не­сколь­ко боль­ше утон­чён­но­сти, чем в вер­сии Бен­то­на.

Да, со­вер­шен­но вер­но. Есть очень кра­си­вые на­чер­та­ния Didot, не­смот­ря на без­жа­лост­ность, с ко­то­рой они бы­ли сде­ла­ны, а в не­ко­то­рых слу­ча­ях — и бла­го­да­ря ей. К сло­ву, я со­гла­сил­ся про­честь крат­кий курс о ди­зай­не клас­си­ци­сти­че­ской ан­ти­к­вы в сле­ду­ю­щем се­ме­стре в кол­ле­дже «Ку­пер Юни­он», так что эта те­ма вновь за­ни­ма­ет ме­ня. По­след­ние не­сколь­ко лет я так­же имел честь кон­суль­ти­ро­вать Ва­ле­ри Ле­стер (Valerie Lester), ав­то­ра био­гра­фии Бо­до­ни, ко­то­рая на днях вы­шла в из­да­тель­стве David R. Godine. Это за­хва­ты­ва­ю­щая кни­га, осо­бен­но её ил­лю­стра­тив­ная часть. Она по­ка­жет лю­дям мир, в ко­то­ром жил Бо­до­ни, так, как это­го ещё не де­ла­ли в ан­гло­языч­ной ли­те­ра­ту­ре.

Как вы ра­бо­та­ли с ис­точ­ни­ка­ми? Ведь да­же в од­ном кегле су­ще­ству­ет мно­же­ство ва­ри­ан­тов зна­ков.

Да, ко­гда вы ра­бо­та­е­те над ис­то­ри­че­ской ре­кон­струк­ци­ей шриф­та, вы все­гда за­даётесь во­про­сом, что ис­поль­зо­вать в ка­че­стве ис­точ­ни­ка. Пу­ан­со­ны или, к при­ме­ру, мат­ри­цы? В слу­чае с Garamond мы ра­бо­та­ли с мат­ри­ца­ми. Се­го­дня мож­но спо­кой­но от­лить ори­ги­наль­ный Garamond, на­брать им что-ни­будь и ис­поль­зо­вать в ка­че­стве мо­де­ли. От по­ста­нов­ки за­да­чи за­ви­сит и ко­неч­ный ре­зуль­тат, а по хо­ду ра­бо­ты при­хо­дит­ся при­ни­мать мно­же­ство ре­ше­ний. И идея со­зда­ния раз­ных на­чер­та­ний для раз­ных кеглей очень слож­на. Был очень крат­кий пе­ри­од фо­то­на­бо­ра, и ди­зай­не­ры, ко­то­рые на нём вы­рос­ли, уже при­вык­ли иметь де­ло с «од­ним раз­ме­ром, ко­то­рый ко все­му под­хо­дит». Имен­но эти лю­ди вер­ши­ли де­ла, ко­гда цен­тром ти­по­гра­фи­ки стал пер­со­наль­ный ком­пью­тер, PostScript и так да­лее. Идея то­го, что поль­зо­ва­те­лям нуж­ны раз­ные на­чер­та­ния и ди­зайн для раз­ных раз­ме­ров, для них зву­ча­ла до­ста­точ­но стран­но (смеёт­ся).

 Макс Ка­флиш

Ст­ен­ли Мо­ри­сон в кни­ге «Основ­ные прин­ци­пы ти­по­гра­фи­ки» пи­сал: «Для то­го что­бы но­во­му шриф­ту стать успеш­ным, его но­виз­на не долж­на бро­сать­ся в гла­за. Шрифт, ко­то­рый за­ду­мы­ва­ет­ся как хо­до­вой и успеш­ный, не дол­жен быть ни слиш­ком „осо­бен­ным“, ни слиш­ком пре­вос­ход­ным». К по­доб­ным шриф­там как раз от­но­сит­ся Cycles Самне­ра Сто­уна. Фор­ма это­го шриф­та очень про­стая и есте­ствен­ная, без ка­ких-то осо­бен­ных черт. По сво­им про­пор­ци­ям шрифт на­по­ми­на­ет ста­ро­стиль­ную ан­ти­кву, но его про­ри­сов­ка бо­лее изыс­кан­ная и с бо­лее кон­траст­ны­ми штри­ха­ми, чем у ка­но­ни­че­ских ре­нес­санс­ных ан­тикв. По­черк Сто­уна, ко­то­рый труд­но с чем-ли­бо спу­тать, ви­ден и в этом шриф­те, хо­тя он и не вы­дви­нут на пер­вый план. Этот не­при­тя­за­тель­ный, есте­ствен­ный шрифт в пря­мом на­чер­та­нии и в кур­си­ве под­хо­дит для книг и жур­на­лов.

При раз­ра­бот­ке шриф­та Stone Print Сто­ун ис­поль­зо­вал ме­тод Multiple Master от Adobe. Вме­сте с основ­ной вер­си­ей шриф­та бы­ли так­же раз­ра­бо­та­ны две бо­лее ши­ро­кие вер­сии и две бо­лее уз­кие (ито­го сум­мар­но 5 вер­сий, раз­ли­ча­ю­щих­ся меж­ду со­бой по ши­ри­не бук­вы на 3%). Из них толь­ко сред­ний был за­дей­ство­ван в жур­на­ле. Уже то­гда Сто­ун ре­шил пе­ре­ра­бо­тать са­мый ши­ро­кий из этих шриф­тов в книж­ный шрифт. Так что осно­вой Cycles стал ва­ри­ант Stone Print, ши­ре ори­ги­на­ла на 6%.

У Сycles как в пря­мом на­чер­та­нии, так и в кур­си­ве спо­кой­ные, от­кры­тые фор­мы. Во­гну­тость удли­нён­ных за­се­чек так же, как и в Stone Print, ми­ни­маль­на. Оси ова­лов строч­ных букв c, d, e на­кло­не­ны, что за­став­ля­ет нас вспо­мнить о ру­ко­пис­ной осно­ве форм, как и во мно­гих ста­ро­стиль­ных ан­ти­квах. В то же вре­мя на­клон оси в бук­вах b, p, q ме­нее вы­ра­жен. В кур­си­ве все сим­во­лы не­мно­го ýже, чем в ан­ти­кве. В со­от­вет­ствии с этим уко­ро­че­ны и за­сеч­ки. Кур­сив бук­вы Q, как и в дру­гих на­чер­та­ни­ях, име­ет длин­ный хвост, рас­по­ло­жен­ный не­мно­го сбо­ку от ниж­не­го осно­ва­ния окруж­но­сти. В пря­мом на­чер­та­нии шриф­та есть ка­пи­тель, ко­то­рая не­мно­го вы­ше вы­со­ты строч­ных букв. Про­пис­ные бук­вы, а вме­сте с ни­ми и ли­га­ту­ры ff, fi, fl, ffi, ffl мож­но най­ти в рас­ши­рен­ном се­те.

Все на­чер­та­ния снаб­же­ны пре­крас­но спро­ек­ти­ро­ван­ны­ми ми­ну­скуль­ны­ми циф­ра­ми. Еди­ни­ца во всех трёх ва­ри­ан­тах по­лу­чи­ла для яс­но­сти не­боль­шие во­лос­ные штри­хи — их удли­нён­ные за­сеч­ки поз­во­ля­ют циф­рам вы­гля­деть бо­лее объ­ём­но.

Max Caflisch. Schriftanalysen. Band I. Typothron St. Gallen 2003.Пе­ре­вод с не­мец­ко­го Ека­те­ри­ны Стат­кус.

Рас­ска­жи­те, по­жа­луй­ста, не­мно­го о ва­шем пре­по­да­ва­тель­ском опы­те. Оце­ни­вая сту­ден­че­ские про­ек­ты, на что вы об­ра­ща­е­те вни­ма­ние?

Во мно­гом это за­ви­сит от эта­па, на ко­то­ром на­хо­дит­ся про­ект. Я не так мно­го вре­ме­ни уде­ляю от­та­чи­ва­нию фор­мы вме­сте со сту­ден­та­ми, хо­тя это то­же важ­но. Мне ку­да ин­те­рес­нее рас­смот­реть та­кие па­ра­мет­ры, как про­пор­ции букв, их на­сы­щен­ность и связь на­сы­щен­но­сти с про­пор­ци­я­ми, фор­мой штри­хов. Мы ре­ша­ем опре­де­лён­ные за­да­чи на ком­пью­те­ре, но по­сто­ян­но воз­вра­ща­ем­ся к ка­ран­даш­ным эс­ки­зам, что-то уточ­ня­ем и пе­ре­де­лы­ва­ем.

При­хо­дит­ся удер­жи­вать во вни­ма­нии мно­же­ство зна­ний из раз­ных об­ла­стей, ко­гда пре­по­даёшь шриф­то­вой ди­зайн. Нуж­но толь­ко ре­шить­ся на­чать, и про­цесс рас­кру­чи­ва­ет­ся сам по се­бе — воз­ни­ка­ют слож­ные за­да­чи, тре­бу­ю­щие не­три­ви­аль­ных ре­ше­ний.

На ваш взгляд, сколь­ко дол­жен длить­ся курс обу­че­ния шриф­то­во­му ди­зай­ну?

Ду­маю, двух­го­дич­ный курс мож­но на­звать иде­аль­ным. Это вре­мя, за ко­то­рое мож­но по­этап­но мно­го­му на­учить­ся, бли­же сой­тись со сту­ден­та­ми. Обу­че­ние шриф­то­во­му ди­зай­ну — край­не слож­ный про­цесс, и что­бы по­нять си­стем­но устрой­ство букв и, го­во­ря фи­ло­соф­ски, от­ве­тить на во­про­сы, где мы и что мы, нуж­но очень мно­го вре­ме­ни. Ди­зайн не­мыс­лим без по­сто­ян­ной прак­ти­ки и об­ще­ния с ку­ра­то­ром кур­са.

Луч­ше все­го, ко­гда в груп­пе обу­ча­ют­ся лю­ди с опы­том — гра­фи­че­ские ди­зай­не­ры, ко­то­рые хо­тят де­таль­нее по­нять устрой­ство букв. Ко­неч­но, на­ив­но по­ла­гать, что по­сле за­вер­ше­ния про­грам­мы Condensed они пе­ре­клю­чат­ся толь­ко на ди­зайн шриф­тов. К это­му боль­ше рас­по­ла­га­ет на­ша про­грам­ма Extended. Но у пер­вой есть свои пре­иму­ще­ства — она ин­тен­сив­нее и за­ня­тия про­хо­дят каж­дый день, так что за очень ко­рот­кий срок мож­но мно­го­му на­учить­ся.

Че­му вы ста­ра­е­тесь на­учить сту­ден­тов?

В рам­ках про­грам­мы Condensed мож­но по­зна­ко­мить сту­ден­тов с устрой­ством букв, на­учить ра­бо­тать с про­грам­ма­ми (бла­го се­го­дня вы­бор соф­та впе­чат­ля­ет), и по­сле окон­ча­ния кур­са они мо­гут про­дол­жать ра­бо­тать или про­дол­жать обу­че­ние. Мы ста­вим се­бе це­лью в рав­ных про­пор­ци­ях по­зна­ко­мить их с те­о­ри­ей, прак­ти­кой и ис­то­ри­ей шриф­та.

Ка­кую со­вре­мен­ную шко­лу шриф­то­во­го ди­зай­на вы по­со­ве­то­ва­ли бы?

Без­услов­но, обе про­грам­мы в Cooper Union — Condensed, если вы живёте в Нью-Йор­ке или по­бли­зо­сти, и Extended, если вы при­ез­жа­е­те из­да­ле­ка и име­е­те воз­мож­ность най­ти ра­бо­ту ле­том, к при­ме­ру, что­бы сов­ме­щать её с учёбой. Очень силь­ная про­грам­ма Type and Media в Га­а­ге, осо­бен­но это ка­са­ет­ся про­грам­ми­ро­ва­ния и тех­ни­че­ской ба­зы в це­лом, и ко­ман­да Эри­ка ван Бло­к­лан­да в этом смыс­ле не­под­ра­жа­е­ма. Мно­гие вы­пуск­ни­ки KABK пре­по­да­ют здесь, в Нью-Йор­ке. Если вас ин­те­ре­су­ет ис­сле­до­ва­тель­ская, ака­де­ми­че­ская ра­бо­та, то я бы по­со­ве­то­вал обра­тить вни­ма­ние на Уни­вер­си­тет Ре­дин­га. Не­сколь­ко лет на­зад я был у них в го­стях — чи­тал лек­цию и про­во­дил ма­стер-класс — и был впе­чат­лён ра­бо­чей ат­мо­сфе­рой на кур­се. Вы­пуск­ни­ки Ре­дин­га — не толь­ко пре­крас­ные ди­зай­не­ры, но и серьёз­ные ис­сле­до­ва­те­ли с боль­ши­ми пер­спек­ти­ва­ми, хо­тя в Ан­глии, как мы зна­ем, не так-то про­сто стать ча­стью ака­де­ми­че­ско­го ми­ра. Вспо­мним Гар­ри Кар­те­ра, Джейм­са Моз­ли — их ка­рье­ра раз­ви­ва­лась па­ра­ллель­но это­му ми­ру. С тем же мы, кста­ти, стал­ки­ва­ем­ся и здесь. К сча­стью, со­вре­мен­ные тех­но­ло­гии поз­во­ля­ют быть не­за­ви­си­мым, изоб­ре­тать но­вые фор­мы и про­ек­ти­ро­вать шриф­ты са­мо­сто­я­тель­но.

typejournal.ru

Журнал «Шрифт» • Самая маленькая из больших студий

14 сентября 2016

Рустам Габбасов Евгений Юкечев

Валерий ГолыженковЮрий Гордон

Тимофей Покричук

ет­тер­хед — преж­де все­го сту­дия гра­фи­че­ско­го ди­зай­на, но от­ли­ча­ет­ся она тем, что по­чти во всех про­ек­тах ис­поль­зу­ет шриф­ты из соб­ствен­ной биб­лио­те­ки. А если под­хо­дя­ще­го шриф­та нет, то раз­ра­ба­ты­ва­ет его, ис­хо­дя из по­став­лен­ной за­да­чи. За го­ды ра­бо­ты «» лет­тер­хе­дов об­ре­ло мас­шта­бы боль­шой шриф­то­вой биб­лио­те­ки с гар­ни­ту­ра­ми са­мых раз­лич­ных жан­ров — от ­ак­ци­дент­ных до тек­сто­вых. Хо­те­ли они то­го или нет, но Юрий Гор­дон и Ва­ле­рий Го­лы­жен­ков (не за­бу­дем так­же Оль­гу Ва­силь­ко­ву и Ил­ла­ри­о­на Гор­до­на) по­да­ли при­мер то­го, как при по­мо­щи до­ступ­ных всем тех­но­ло­гий мож­но со­здать яс­ный и уз­на­ва­е­мый ти­по­гра­фи­че­ский стиль, вби­ра­ю­щий в се­бя как тра­ди­ци­он­ные чер­ты, так и аб­со­лют­но но­ва­тор­ские об­ра­зы. И не толь­ко в об­ла­сти шриф­та, как мож­но убе­дить­ся, про­чи­тав ин­тер­вью.

Не­дав­но мы с удив­ле­ни­ем об­на­ру­жи­ли, что да­ле­ко не все рос­сий­ские гра­фи­че­ские ди­зай­не­ры зна­ют о сту­дии Letterhead. Это стран­но для та­ких ста­ро­жи­лов, да­же, мож­но ска­зать, пи­о­не­ров, как вы.

Ва­ле­рий Го­лы­жен­ков: А что в этом уди­ви­тель­но­го? Сей­час ин­фор­ма­ци­он­ный по­ток о ди­зай­не на­столь­ко ве­лик, что ед­ва хва­та­ет сил, что­бы сле­дить за те­ми, кто ра­бо­та­ет ря­дом с то­бой. Год прош­лый, год бу­ду­щий — вот вре­мен­ные рам­ки ди­зай­нер­ской па­мя­ти се­го­дня.

Юрий Гор­дон: Но ко­гда че­ло­век за­ка­зы­ва­ет ди­зайн, мар­ка всё рав­но важ­на. Кли­ен­ты-то зна­ют, к ко­му об­ра­ща­ют­ся и ко­го ре­ко­мен­ду­ют друг дру­гу. Но это от­дель­ный мир, ко­то­рый не пе­ре­се­ка­ет­ся с тем, о ко­то­ром мы го­во­рим.

Ва­ле­рий: Я дол­жен ска­зать, что и мы ма­ло что зна­ем. Но­вые ди­зайн-сту­дии, ге­рои, име­на — это нуж­но по­сто­ян­но от­сле­жи­вать, а еди­но­го ис­точ­ни­ка ин­фор­ма­ции, ко­то­рый бы и фор­ми­ро­вал сре­ду, и ин­фор­ми­ро­вал её, не су­ще­ству­ет. Что-то на­хо­дишь в фейс­бу­ке, что-то поз­во­ля­ет ви­деть пре­по­да­ва­тель­ская ра­бо­та... Прав­да, всё ча­ще хо­чет­ся не ис­кать но­во­го, а, на­про­тив, убе­речь­ся от шква­ла ин­фор­ма­ции, за­крыть­ся и знать как мож­но мень­ше.

По­лу­ча­ет­ся, что вид­ны и за­мет­ны се­го­дня те, кто гром­че осталь­ных, те, кто уме­ет со­зда­вать во­круг се­бя ин­фор­ма­ци­он­ную вол­ну. Это зна­чит для прак­ти­ку­ю­ще­го ди­зай­не­ра, что нуж­но по­сто­ян­но быть в фор­ме, на ви­ду?

Ва­ле­рий: Я ду­маю, что че­ло­век, до­стиг­ший вер­ши­ны в своём де­ле, по­доб­но вос­точ­ной тра­ди­ции, дол­жен за­бы­вать своё имя, брать дру­гое и на­чи­нать всё с ну­ля в но­вом сти­ле. Если он вдруг чув­ству­ет, что на­хо­дит­ся на вер­ши­не, в «то­пе», то дол­жен во­вре­мя со все­ми по­про­щать­ся, об­нять­ся и ска­зать: всё, ре­бя­та, до сви­да­ния. Ко­неч­но, в ди­зай­не все­гда есть свой «Рол­линг Сто­унз». Да, на За­па­де мож­но най­ти ин­те­рес­ных лю­дей и их про­ек­ты. И да­же уди­ви­тель­но, что эти лю­ди по-преж­не­му вы­да­ют со­вре­мен­ный про­дукт, со­звуч­ный на­стро­е­ни­ям, тен­ден­ци­ям. Про­дукт, ко­то­рый на­хо­дит от­клик.

Кто для вас «Рол­линг Сто­унз» в гра­фи­че­ском ди­зай­не?

Юрий: Emigre, ко­неч­но, осо­бен­но в пер­вое вре­мя. До это­го был Не­вилл Бро­уди. Он, по­жа­луй, един­ствен­ный, кто ме­ня в ди­зай­не за­це­пил, не счи­тая «Эми­гре», ко­то­рые при­вле­ка­ли боль­ше с идео­ло­ги­че­ских по­зи­ций: лю­ди де­ла­ли то, что я бы хо­тел де­лать сам. Вы­яс­ни­лось, что они это де­ла­ли, пред­по­ло­жим, на пять лет рань­ше. Бы­ло очень обид­но. Но для ме­ня ди­зайн ни­ко­гда не был ко­неч­ной оста­нов­кой, это был не­кий про­ме­жу­точ­ный этап. Так же, как и ти­по­гра­фи­ка. Но «Эми­гре» все­гда бы­ли те­ми, кто очень ра­до­вал, по­то­му что они за­ни­ма­лись ве­ща­ми бо­лее ши­ро­ки­ми, чем ди­зайн в чи­стом ви­де. Они пе­ре­да­ва­ли ав­тор­ское со­об­ще­ние. Как это на­зы­ва­ет­ся — ди­зайн или чи­стое ис­кус­ство, — не име­ет ни­ка­ко­го зна­че­ния.

Юрий, ваш про­ект Alcools мож­но вос­при­ни­мать как свое­об­раз­ную ре­ак­цию на ра­бо­ты Emigre?

Юрий: Нет, «Ал­ко­го­ли» во­об­ще с этим ни­как не свя­за­ны. Они по­яви­лись де­сять лет на­зад, в 2005 и 2006 го­дах. «Ал­ко­го­ли» свя­за­ны с тем, что я Апол­ли­не­ра знал на­из­усть ещё при­мер­но с шест­на­дца­ти лет. Рань­ше, чем Ман­дель­шта­ма. Ма­ма ра­бо­та­ла в Ака­де­мии на­ук, и я чи­тал лит­па­мят­ни­ки, а в них бы­ла вся фран­цуз­ская по­э­зия XX ве­ка: Апол­ли­нер, Сан­драр, Элю­ар и про­чие ре­бя­та, и я их про­чи­тал как бы за­ра­нее. А по­том уже чи­тал Ман­дель­шта­ма, Па­стер­на­ка и всё осталь­ное. И ко­гда ме­ня при­гла­сил Ми­ша По­гар­ский сде­лать ка­кую-ни­будь кни­гу ху­дож­ни­ка, к это­му мо­мен­ту у ме­ня уже был ди­плом про Сан­дра­ра — «Про­за Транс­си­бир­ско­го экс­прес­са». Он пред­ло­жил сде­лать ка­кую-ни­будь «штуч­ку» про Апол­ли­не­ра.

«Штуч­ки» мне бы­ло ма­ло, по­то­му что я хо­тел сде­лать книж­ку. Но и про­сто книж­ки мне бы­ло ма­ло. И я при­ду­мал ле­ген­ду про па­риж­ско­го под­ма­сте­рье у на­бор­щи­ка, ко­то­рый вы­ре­зал шрифт под на­зва­ни­ем Ко­стро, что­бы для сво­е­го дру­га Виль­гель­ма Апол­ли­на­рия Ко­стро­виц­ко­го сде­лать книж­ку. Я его на­ри­со­вал в «Пей­н­те­ре», за­тем пе­ре­та­щил в «Фонтлаб».

Это со­вер­шен­но не про ди­зайн, а про то, как рас­ска­зы­вать ис­то­рии. Я был и ав­тор, по­то­му что там не толь­ко тек­сты Апол­ли­не­ра, но и мои тек­сты, и на­бор­щик-вер­сталь­щик, и ав­тор шриф­та, и ав­тор ил­лю­стра­ций, и пе­чат­ник, и ку­рьер. По су­ти, это не бы­ла про­сто кни­га сти­хов, ско­рее диа­лог с Апол­ли­не­ром.

А даль­ше по­тре­бо­ва­лась рас­сыл­ка, 50 эк­зем­пля­ров га­зе­ты рас­сы­ла­лись от Ом­ска до Ба­ден-Ба­де­на под­пис­чи­кам бес­плат­но. Под­пис­чи­ки по­лу­ча­ли но­ме­ра га­зе­ты с уни­каль­ным ди­зай­ном. Это бы­ло, ко­неч­но, очень серьёз­ное для ме­ня ис­пы­та­ние чи­сто фи­зи­че­ски, по­то­му что 2/3 ти­ра­жа ухо­ди­ли в брак. Я пе­ча­таю, прин­тер (А3+ «струй­ник») жуёт, в три ча­са но­чи я став­лю че­ты­ре ли­ста, утром встаю — ужас, всё ис­пор­че­но. Я прин­ци­пи­аль­но пе­ча­тал на бу­ма­ге раз­ных цве­тов и стре­мил­ся, что­бы каж­до­му под­пис­чи­ку при­хо­ди­ли вы­пус­ки раз­ных цве­тов. Они бы­ли се­рые, жёл­тые, си­ние, зелё­ные... А вы­пуск из тюрь­мы Сан­те, был на краф­те, един­ствен­ный от­пе­ча­тан­ный на очень дешёвой бу­ма­ге. По­то­му что тюрь­ма.

Каж­до­му че­ло­ве­ку, ко­то­ро­му я это де­ло по­сы­лал, я де­лал при­пис­ки от ру­ки ка­ран­да­шом ря­дом со сти­ха­ми. Здесь и на­чи­нал­ся раз­го­вор с чи­та­те­лем. Ска­жем, Сла­ви­ну я пи­сал од­но, и он сра­зу счи­ты­вал моё по­сла­ние, а Иго­рю Во­ро­ни­ну, во­до­про­вод­чи­ку с дву­мя выс­ши­ми об­ра­зо­ва­ни­я­ми, я пи­сал что-то со­вер­шен­но дру­гое, что ка­са­лось на­шей с ним друж­бы. Все кар­тин­ки вну­три сде­ла­ны дву­мя спо­со­ба­ми: обыч­ным ро­трин­гов­ским тон­ким ка­ран­да­шом с по­сле­ду­ю­щим силь­ным уве­ли­че­ни­ем, чтоб бы­ло по­хо­же на ли­то­гра­фию, или в век­то­ре, с хо­ду в «Ил­лю­стра­то­ре» без эс­ки­зов.

Как ча­сто вам удаёт­ся по­ра­бо­тать над пер­со­наль­ны­ми про­ек­та­ми? Не пре­уве­ли­че­ни­ем бу­дет ска­зать, что прак­ти­че­ски каж­дый ди­зай­нер име­ет меч­ту вы­кро­ить вре­мя и на­ко­нец со­здать что-то «стoя­щее, не­под­власт­ное вре­ме­ни и вли­я­нию за­каз­чи­ка». Та­кой акт чи­сто­го твор­че­ства, ко­то­рый на по­вер­ку мо­жет ока­зать­ся и ил­лю­зи­ей.

Ва­ле­рий: Та­кие про­ек­ты не воз­ни­ка­ют из воз­ду­ха. Ты ста­вишь се­бе за­да­чу сам, но при этом к ней мг­но­вен­но при­тя­ги­ва­ют­ся не­ко­то­рые об­сто­я­тель­ства. «Пред­по­ла­га­е­мые об­сто­я­тель­ства», как у Ста­ни­слав­ско­го. Сво­им сту­ден­там я го­во­рю: по­ка­жи­те, что у вас есть шрифт, так, что­бы вам по­ве­ри­ли. Для на­ча­ла до­ста­точ­но не­сколь­ких букв, на­ри­со­ван­ных в «Ил­лю­стра­то­ре», и ре­аль­ный ди­зайн-про­ект, где эти бук­вы ра­бо­та­ют. И всё, мож­но счи­тать, что шрифт уже су­ще­ству­ет, его идея ове­ще­ствле­на.

Юрий: Я бы хо­тел упо­мя­нуть ве­ли­ко­леп­ный про­ект Ва­ле­ры Garbage Type Foundry, аб­со­лют­но су­ма­сшед­ший. Очень тон­ко сде­лан­ная вещь, до­стой­ная ме­ста на пол­ке ря­дом с кни­га­ми фу­ту­ри­стов. Это та­кая про­во­ка­тив­ная не­боль­шая ве­щи­ца на не­сколь­ко раз­во­ро­тов раз­ме­ром с по­что­вую от­крыт­ку, на стра­ни­цах ко­то­рой со­бра­ны ком­по­зи­ции из «от­хо­дов» шриф­то­вой де­я­тель­но­сти. Та­кая де­кон­струк­ция при­выч­ных шриф­то­вых форм, свое­об­раз­ный шриф­то­вой ка­та­лог из 22 шриф­тов. Ка­жет­ся, у нас оста­лась все­го па­ра эк­зем­пля­ров.

Если счи­тать с осно­ва­ния Letterhead, c 1998 го­да, вам до­ве­лось по­ра­бо­тать над ши­ро­ким спек­тром за­дач. Что бы вы обо­зна­чи­ли основ­ным сво­им до­сти­же­ни­ем?

Юрий: Ма­стер­ство. В ка­кой-то мо­мент я и прав­да на­чал ощу­щать се­бя ма­сте­ром, как бы на­гло это ни зву­ча­ло. Се­го­дня я точ­но знаю, чем от­ли­ча­ет­ся ма­стер от хо­ро­ше­го ди­зай­не­ра или хо­ро­ше­го двор­ни­ка. Де­ло в от­но­ше­нии к за­да­че: на­чи­ная ра­бо­ту, ты по­ни­ма­ешь, что ни­че­го не­воз­мож­но­го нет. Вот нет ни­че­го не­ре­ша­е­мо­го! Прав­да, это не озна­ча­ет, что боль­ше не нуж­но ни у ко­го ни­че­му учить­ся. Ина­че мож­но и с про­фес­си­ей по­про­щать­ся.

Ва­ле­рий: С та­кой по­зи­ции соб­ствен­ное не­со­вер­шен­ство по­ни­ма­ешь аб­со­лют­но от­чётли­во. Да, я не умею де­лать три чет­вер­ти то­го, что уме­ют дру­гие лю­ди. Но я знаю, что у ме­ня есть свой путь, вла­дею на­вы­ка­ми, при по­мо­щи ко­то­рых я сде­лаю лю­бую ра­бо­ту. Что бы ни слу­чи­лось, я справ­люсь. Об этом го­во­рит Юра. То есть речь про по­зна­ние, по­ни­ма­ние се­бя и про очень трез­вую оцен­ку соб­ствен­ных сил. При этом ко­ли­че­ство за­дач не умень­ша­ет­ся — оно уве­ли­чи­ва­ет­ся в гео­мет­ри­че­ской про­грес­сии.

Юрий: Это точ­ное за­ме­ча­ние. Рань­ше до­ста­точ­но бы­ло те­бя са­мо­го. И ты как бы ви­дел свой пре­дел. Сей­час по­ни­ма­ешь, что мо­жешь сде­лать боль­ше и хо­ро­шо бы иметь в рас­по­ря­же­нии двух-трёх те­бя.

Ва­ле­рий: Да, причём ни­ко­му дру­го­му нет же­ла­ния до­ве­рять ту или иную за­да­чу, да­же учи­ты­вая, что ре­зуль­та­ты-то мо­гут быть и луч­ше, и воз­ник­нет да­же рев­ность к этим ре­зуль­та­там. Но во­об­ще-то друг дру­га мы по­ни­ма­ем и мо­жем до­ве­рить­ся. От­сю­да и кон­сер­ва­тив­ный под­ход к рас­ши­ре­нию сту­дии.

Юрий: Не кон­сер­ва­тив­ный, а за­кон­сер­ви­ро­ван­ный! Мы са­мая ма­лень­кая из боль­ших сту­дий — это моя лю­би­мая фра­за. Боль­ше пя­ти че­ло­век у нас ни­ко­гда не ра­бо­та­ло. Сей­час трое, и не за­бы­вай­те про Оль­гу Ва­силь­ко­ву, ко­то­рая иг­ра­ет огром­ную роль. В мо­мент, ко­гда ни­че­го не хо­чет­ся де­лать, всё ка­жет­ся ужас­ным, — я мо­гу отой­ти на шаг в сто­ро­ну, и кто-то из них дво­их под­хва­тит ра­бо­ту и про­дол­жит с то­го ме­ста, где я оста­но­вил­ся. Ху­же не бу­дет точ­но. Это очень важ­ная ис­то­рия.

Вы ак­тив­но ра­бо­та­е­те на ме­диа­рын­ке. Сре­ди ва­ших за­каз­чи­ков мно­го арт-ди­рек­то­ров жур­на­лов. Для ди­зай­не­ра шриф­та это один из ин­те­рес­ных и бла­го­при­ят­ных фор­ма­тов со­труд­ни­че­ства. Опыт ка­ких про­ек­тов вам осо­бен­но це­нен?

Ва­ле­рий: Из не­дав­них про­ек­тов я бы упо­мя­нул жур­нал «Де­ло­вой квар­тал» и What’s the fashion?. У пер­во­го бы­ли ам­би­ции фе­де­раль­но­го из­да­ния уров­ня «Ком­мер­сан­та», но к мо­мен­ту сда­чи в си­лу раз­ных при­чин, так ска­зать, не­пре­одо­ли­мой си­лы они не­сколь­ко по­уга­сли. Вто­рой жур­нал то­же, к со­жа­ле­нию, пре­кра­тил своё су­ще­ство­ва­ние.

WTF? за­ка­зы­ва­ли ма­кет, зная, что мы за­ни­ма­ем­ся и шриф­та­ми. Ра­зу­ме­ет­ся, я, как раз­ра­бот­чик ма­ке­та, мог са­мо­му се­бе за­ка­зать и шриф­ты, а за­од­но и про­ве­рить, как они бу­дут ра­бо­тать в ма­ке­те. Арт-ди­рек­ция и ре­дак­ция жур­на­ла толь­ко под­дер­жа­ли нас в этом. Пи­лот­ные вы­пус­ки ме­ня по­ра­до­ва­ли: ма­кет ра­бо­тал, ди­зай­не­ры на­хо­ди­ли про­стран­ство для экс­пе­ри­мен­тов, они ком­би­ни­ро­ва­ли на­чер­та­ния шриф­тов. Од­на­ко со вре­ме­нем ма­кет и шриф­ты ста­ли вы­ра­ба­ты­вать­ся. Мы об­су­жда­ли, как мож­но осве­жить из­да­ние, до­ба­вив что-то в ма­кет. Но ре­дак­ция по­шла даль­ше: сме­ни­ла кон­цеп­цию из­да­ния и про­ве­ла ре­ди­зайн.

Юрий: Но во­об­ще нам все­гда вез­ло. Арт-ди­рек­то­ра раз­ные, но каж­дый по-сво­е­му был пре­кра­сен. Аня Жа­ке­вич (на тот мо­мент арт-ди­рек­тор Vogue), на­при­мер, все­гда точ­но зна­ла, что нуж­но, спо­ри­ла с на­ми, по­прав­ля­ла каж­дую бук­ву. И это бы­ло здо­ро­во, по­то­му что ре­зуль­тат по­лу­чал­ся точ­нее, чем если бы мы всё взя­ли на се­бя. И со­вер­шен­но по-дру­го­му стро­и­лась ра­бо­та с Ди­мой Бар­ба­не­лем (Ма­стер­ская Бар­ба­не­ля) и Мак­си­мом Ни­ка­но­ро­вым (Esquire). С ни­ми был сов­мест­ный по­иск, по­то­му что ни­кто не знал, что в ито­ге по­лу­чит­ся. Я рас­ска­зы­вал, что Бар­ба­нель как-то при­слал фо­то­гра­фию ав­то­мо­би­ля «Вольво» 70-х го­дов вы­пус­ка с прось­бой сде­лать шрифт, по­хо­жий на эту ма­ши­ну. А я — пол­ный ноль в ав­то­про­ме. Вот и пля­ши.

Ва­ле­рий: Воз­вра­ща­ясь к те­ме ма­стер­ства: ма­сте­ру же­ла­тель­но уметь пе­ре­бо­роть пер­вое же­ла­ние ска­зать «нет» на за­ме­ча­ние или прось­бу арт-ди­рек­то­ра и дать се­бе труд по­ду­мать, как мож­но дви­нуть­ся даль­ше и учесть это за­ме­ча­ние. Это хо­ро­ший опыт.

Юрий: Ко­неч­но. Ко­гда арт-ди­рек­тор точ­но по­ни­ма­ет, что ему нуж­но, яс­но пред­став­ля­ет ре­зуль­тат, для те­бя это воз­мож­ность рас­сла­бить­ся. И если по­на­ча­лу я спо­рил с Аней (по­мню, у нас бы­ли раз­но­гла­сия по по­во­ду хво­сти­ка у кур­сив­но­го Ц), то со вре­ме­нем до­ве­рил­ся ей.

В своё вре­мя вы сде­ла­ли не­ма­ло ки­рил­ли­за­ций для са­мых раз­ных жур­на­лов. Как сей­час об­сто­ит де­ло с пе­ре­во­да­ми шриф­тов?

Юрий: По­жа­луй, те­перь это не к нам. Мы пе­ре­ста­ли за­ни­мать­ся пе­ре­во­да­ми, по­те­ря­ли ин­те­рес. Да, ко­гда мы за­ни­ма­лись шриф­та­ми для рус­ско­го Rolling Stone, то­гда бы­ло ин­те­рес­но.

Ва­ле­рий: Лю­бо­пыт­но, что обыч­но рус­ские ре­дак­ции не бы­ли огра­ни­че­ны жёст­ки­ми тре­бо­ва­ни­я­ми от­но­си­тель­но шриф­тов. По­чти ни­кто не обя­зы­вал арт-ди­рек­то­ра рус­ско­го из­да­ния на­би­рать жур­нал те­ми же шриф­та­ми, ко­то­рые ис­поль­зу­ют­ся в ори­ги­на­ле. От них жда­ли толь­ко ма­ке­та на со­гла­со­ва­ние. Ино­гда мог­ли что-то по­ре­ко­мен­до­вать, но не бо­лее.

Ва­ле­рий Го­лы­жен­ков в сту­дии. Моск­ва, 2016. Фо­то — Тим По­кри­чук.

Юрий: И арт-ди­рек­то­ра не хо­тят уда­рить ли­цом в грязь.

Ва­ле­рий: На­при­мер, в рус­ском из­да­нии «Во­га» мы боль­ше об­су­жда­ли ма­ке­ты за­пад­ных «Во­гов», чем шриф­ты. Речь шла о том, что­бы ти­по­гра­фи­ка рус­ско­го жур­на­ла бы­ла не ху­же ита­льян­ско­го, фран­цуз­ско­го. Не ска­жу, что их ти­по­гра­фи­ка ме­ня впе­чат­ли­ла, я бы кое-что и по­пра­вил там, но впе­чат­ле­ние от букв, от их ви­зу­аль­но­го ис­пол­не­ния бы­ло силь­ным. Вот это в ито­ге за­хо­те­лось по­вто­рить.

Юрий: Я ду­маю, сей­час арт-ди­рек­то­ра ста­ли ина­че смот­реть на ве­щи. Рань­ше лю­ди не мог­ли пред­ста­вить, что в Рос­сии кто-то спо­со­бен сде­лать шрифт на вы­со­ком уров­не. Се­го­дня всё из­ме­ни­лось: за­каз­чик по­ни­ма­ет, что мы сде­ла­ем ки­рил­ли­цу с тем вку­сом, ко­то­рый за­пад­ные лю­ди не чув­ству­ют. И по­это­му всё ча­ще об­ра­ща­ют­ся к нам, или не к нам, в об­щем, к тем, кто уме­ет.

Ва­ле­рий: Удач­ных за­пус­ков жур­на­лов сей­час край­не ма­ло. Я имею в ви­ду, та­ких жур­на­лов, где ти­по­гра­фи­ка внят­ная, а шриф­ты ка­че­ствен­ные. Ну не вы­хо­дит у ме­ня вос­при­ни­мать как со­бы­тие, на­при­мер, вы­ход жур­на­ла с пло­хи­ми шриф­та­ми вну­три.

Юрий: За пло­хи­ми шриф­та­ми бу­ду­щее! Это от­дель­ный раз­го­вор.

Ва­ле­рий: 5–7 лет на­зад я с ин­те­ре­сом под­хо­дил к жур­наль­но­му ки­ос­ку. Се­го­дня мне не­ин­те­рес­но. Мне ка­жет­ся, для жур­на­ла важ­на цель­ность вы­ска­зы­ва­ния. Или возь­мём Numero, ко­то­рый решён Гель­ве­ти­кой в ори­ги­на­ле. Ты смот­ришь и ду­ма­ешь: ка­кая же нуж­на твёр­дая уве­рен­ность, что­бы и рус­ское из­да­ние на­брать Гель­ве­ти­кой. Я мо­гу вос­при­нять это как ху­до­же­ствен­ный жест, но жест стран­ный. Я всё вре­мя спо­ты­ка­юсь об эту вер­сию Гель­ве­ти­ки! Воз­мож­но, будь там Праг­ма­ти­ка, всё вы­гля­де­ло бы по­чи­ще, ней­траль­нее, и этот шрифт ра­бо­тал бы, под­дер­жи­вая кон­цеп­цию жур­на­ла.

Са­мо сло­во­со­че­та­ние «жур­наль­ный ки­оск» уже вос­при­ни­ма­ет­ся как ар­ха­изм, а на этом фо­не ещё и наш ры­нок по­ки­да­ют (не без по­ли­ти­че­ско­го дав­ле­ния) меж­ду­на­род­ные из­да­те­ли. Ухо­дит «бу­ма­га» ведь. А про кни­ги и во­все го­во­рить не при­хо­дит­ся: ти­ра­жи ста­ли у всех ми­кро­ско­пи­че­ские.

Ва­ле­рий: Ка­кие-то ве­щи всё-та­ки хо­чет­ся дер­жать в ру­ках, а не толь­ко раз­гля­ды­вать с экра­на. Вы за­ме­ти­ли, что мы ча­сто лю­бу­ем­ся wood type про­ек­та­ми, ме­тал­ли­че­ским на­бо­ром, вы­со­кой пе­ча­тью. Мы ви­дим, как эн­ту­зи­а­сты вос­ста­нав­ли­ва­ют стан­ки, пе­ча­та­ют на бу­ма­ге руч­но­го ли­тья...

Юрий Гор­дон в сту­дии. Моск­ва, 2016. Фо­то — Тим По­кри­чук.

Юрий: Ве­ро­ят­но, бу­маж­ные из­да­ния та­ко­го ро­да бу­дут при­ви­ле­ги­ей ав­то­ра и его не­боль­шо­го кру­га под­пис­чи­ков. Это ис­то­рия про ни­шу, ко­то­рая мне ка­жет­ся очень важ­ной в со­вре­мен­ном ми­ре, ни­шу для лю­бо­го ав­тор­ско­го тру­да. Я как-то услы­шал про швей­цар­ско­го пи­са­те­ля (не по­мню его име­ни), он пи­шет ро­ма­ны, и у не­го при­мер­но ты­ся­ча под­пис­чи­ков. Каж­дый но­вый ро­ман эти под­пис­чи­ки мг­но­вен­но рас­ку­па­ют. Сде­лал, про­дал, и всё — боль­ше ни­ко­му не до­ста­лось. Я бы мог за­нять­ся при­мер­но тем же, если за­кон­чат­ся за­ка­зы на ди­зайн. И я точ­но знаю, что моя ауди­то­рия из двух­сот, услов­но го­во­ря, че­ло­век ку­пит но­вый шрифт, или книж­ку, или кар­ту. Я не ду­маю о мо­де, про­сто де­лаю то, что мне нра­вит­ся. И при опре­делён­ных об­сто­я­тель­ствах эта ни­ша мо­жет стать очень по­пу­ляр­ной, все­мир­но из­вест­ной, по­че­му бы и нет.

Юрий, по­ми­мо «Лет­тер­хе­да», ва­ши ра­бо­ты пред­став­ле­ны на пер­со­наль­ном сай­те. Оче­вид­но, вы го­во­ри­те имен­но о та­кой ни­ше?

Юрий: Во­об­ра­зи­те се­бе че­ло­ве­ка, ко­то­ро­го зна­ют в раз­ных ли­цах: кто-то прочёл его книж­ку, кто-то уви­дел кар­тин­ку, им на­ри­со­ван­ную, кто-то шрифт, кто-то жур­нал, оформ­лен­ный им. Че­ло­век рас­сы­пан, и раз­ные груп­пы лю­дей, ко­то­рые с ним об­ща­ют­ся, ни­как не со­еди­не­ны вме­сте. На своём сай­те я по­пы­тал­ся со­брать это­го че­ло­ве­ка во­еди­но. Мне хо­те­лось до­не­сти до лю­дей, что мои шриф­ты, кар­тин­ки, тек­сты — всё это ча­сти од­но­го про­ек­та!

Воз­вра­ща­ясь к про­фес­сии ди­зай­не­ра шриф­та. На ва­шей па­мя­ти она пре­тер­пе­ла (с тех­но­ло­ги­че­ской точ­ки зре­ния) ра­ди­каль­ные транс­фор­ма­ции. Что нас ждёт в бу­ду­щем?

Юрий: Ждём при­ше­ствия но­во­го Гу­тен­бер­га, как ска­зал Ва­ле­ра. Да­вай­те чест­но при­зна­ем­ся се­бе, что в бу­ду­щем лю­бой ува­жа­ю­щий се­бя арт-ди­рек­тор смо­жет, по­тя­нув за 2–3 ры­ча­га, лег­ко на­стро­ить се­бе шрифт. И это бу­дет пра­виль­ная ис­то­рия. А ещё бо­лее пра­виль­ная ис­то­рия за­клю­ча­ет­ся в том, что и лю­бой поль­зо­ва­тель, по­тя­нув за 2–3 ры­ча­га, смо­жет на­стро­ить се­бе шрифт. Я не го­во­рю со­здать шрифт, ни­кто не от­ме­нит про­фес­сию шриф­то­ви­ка, упа­си бо­же! Про­сто у каж­до­го че­ло­ве­ка бу­дет свой шриф­то­вой Garage Band. Ко­то­рый, за­ме­чу, не сде­лал всех Мо­цар­та­ми и Ба­ха­ми. На­ша уз­ко­спе­ци­аль­ная, не­ве­ро­ят­но кла­но­вая, пря­мо-та­ки мо­на­ше­ская про­фес­сия мо­жет рас­крыть­ся, стать по­пу­ляр­ным и страш­но ин­те­рес­ным за­ня­ти­ем.

Ва­ле­рий: Это уже про­ис­хо­дит. Школ шриф­та сколь­ко от­кры­лось: в Пи­те­ре три-че­ты­ре, две в Моск­ве... Зав­тра я ре­шу от­крыть шко­лу, по­сле­зав­тра ещё ка­кие-ни­будь ре­бя­та. Гра­ни­ца меж­ду гра­фи­че­ским ди­зай­не­ром и шриф­то­ви­ком раз­мы­ва­ет­ся, про­фес­си­о­нал на­чи­на­ет ра­бо­тать и там и там. Вла­ди­мир Ефи­мов го­во­рил, что он кое-что по­ни­ма­ет в бук­вах, но все­гда скром­но от­да­вал се­бе от­чёт в том, что ди­зайн — это дру­гая об­ласть, ко­то­рую он лишь об­слу­жи­ва­ет. Сей­час че­ло­век с опы­том ди­зай­не­ра сме­ло де­ла­ет шрифт.

Юрий: И это слу­чай Гу­тен­бер­га, Гриф­фо, Эль­зе­ви­ров, План­те­на, то есть лю­дей, ко­то­рые мог­ли го­во­рить «мне нуж­но вот это и это». Фак­ти­че­ски, они вы­ра­жа­ли соб­ствен­ную точ­ку зре­ния. Ка­кое-то вре­мя это­го не бы­ло, на­при­мер, Гилл — ско­рее ис­клю­че­ние из пра­вил XVII–XIX ве­ков, он ско­рее ху­дож­ник, чем шриф­то­вик, по­это­му его ме­та­фо­ры ши­ре, а хо­ды силь­нее, чем у тех, кто за­ни­мал­ся толь­ко бук­ва­ми. Мне ка­жет­ся, сей­час луч­шие шриф­то­вые идеи ге­не­ри­ру­ют­ся вну­три ди­зайн-про­цес­са, в при­гра­нич­ных ди­зай­ну об­ла­стях, да­же в стрит-ар­те, на­при­мер. А в бу­ду­щем всё это долж­но уй­ти в ру­ки поль­зо­ва­те­ля, по­тре­би­те­ля.

Что же бу­дет, по-ва­ше­му, с уров­нем ти­по­гра­фи­ки в этом слу­чае?

Юрий: Он ста­нет вы­ше, ра­зу­ме­ет­ся.

Ва­ле­рий: В элек­трон­ных кни­гах я мо­гу по­ме­нять раз­мер шриф­та, то есть сра­зу от­сту­пить от пра­вил, за­дан­ных ди­зай­не­ром из­да­ния, мо­гу во­об­ще сме­нить шрифт. И та­ких воз­мож­но­стей по на­строй­ке ти­по­гра­фи­ки бу­дет всё боль­ше.

Юрий: У ме­ня есть по­ня­тие «вку­с чте­ния», ко­то­рое не раз­ви­то, не вне­дре­но ни у нас, ни на За­па­де. А ведь это важ­ней­шая шту­ко­ви­на! Мы не ду­ма­ем, ка­кую ка­шу пе­режё­вы­ва­ем, ко­гда «едим» шрифт. Го­во­рят об удо­бо­чи­та­е­мо­сти и про­чем, но вкус чте­ния со­вер­шен­но про дру­гое. Я это по­нял, ко­гда го­то­вил вто­рое из­да­ние «Кни­ги про бук­вы». От дли­тель­но­го чте­ния тек­ста, на­бран­но­го од­ним шриф­том, на­би­ва­ет­ся оско­ми­на, дру­гим — по­вы­ша­ет­ся на­стро­е­ние. Это ведь оче­вид­но, и нуж­но, что­бы кто-то это донёс до пуб­ли­ки! Мы не по­ни­ма­ем са­ми, как чи­та­ем, что с на­ми про­ис­хо­дит в тот мо­мент, ко­гда мы углуб­ля­ем­ся в текст.

То­гда в «Ай­букс» или «Бук­мей­те» нуж­но пред­ла­гать на­стра­и­вать не шриф­ты, а на­стро­е­ния.

Юрий: Ко­неч­но! Это без­ум­но ин­те­рес­ный про­цесс. Я чи­таю гла­мур­ный жур­нал, а на­стро­е­ние у ме­ня сей­час не гла­мур­ное. По­че­му бы не сме­нить это на­стро­е­ние в жур­на­ле? Джойс, на­бран­ный Гель­ве­ти­кой, и Джойс, на­бран­ный Джор­джи­ей, — это два со­вер­шен­но раз­ных тек­ста, по­то­му что один мед­лен­нее, а дру­гой бы­стрее. Это шту­ка, ко­то­рую нуж­но по­нять, причём осмыс­лить её долж­на са­ма пуб­ли­ка. Даль­ше — де­ло тех­ни­ки, ка­кой-ни­будь Apple при­ду­ма­ет, как ме­нять стра­ни­цу под тво­им взгля­дом. Уже есть тех­но­ло­гия, ко­то­рая поз­во­ля­ет ка­ме­ре опре­де­лять ди­стан­цию до глаз.

Не­сколь­ко лет на­зад, рас­су­ждая о бу­ду­щем, вы с эн­ту­зи­аз­мом рас­ска­зы­ва­ли о про­ек­те про­грам­мы «Про­тей», ко­то­рую вы про­ек­ти­ро­ва­ли с Юри­ем Яр­мо­лой. Ка­кие идеи вы ту­да за­кла­ды­ва­ли и ка­ко­ва их судь­ба?

Юрий: «Про­тей» при­снил­ся в день ро­жде­ния, ко­гда мне ис­пол­ни­лось 50. Я уви­дел, как бук­вы ме­ня­ют­ся у ме­ня под ру­ка­ми. Ска­жем, я уби­раю за­сеч­ку в бук­ве, и она ис­че­за­ет во всём шриф­те. О, ка­кая пре­лесть! Где-то пол­го­да с этой иде­ей я жил, по­сле на­пи­сал в ЖЖ в на­де­жде, что это не про­сто дурь ка­кая-то. Ме­ня сна­ча­ла по­зна­ко­ми­ли с Ди­мой Апа­но­ви­чем, по­том по­явил­ся Юра Яр­мо­ла, ко­то­рый ска­зал: «Да­вай де­лать». Мы за­клю­чи­ли фор­маль­ный кон­тракт, и се­го­дня но­вый FontLab ба­зи­ру­ет­ся на гра­фи­че­ском ядре «Про­тея». Ре­бя­та по­пы­та­лись сде­лать «Про­тей» и по­ня­ли, что не по­лу­ча­ет­ся. Вот, пред­по­ло­жим, взять Кон­кве­рор, 54 на­чер­та­ния, это 100 000 за­се­чек. Я хо­чу их од­ним дви­же­ни­ем по­ме­нять, но лю­бой гра­фи­че­ский дви­жок про­сто не вы­дер­жи­ва­ет та­кой на­груз­ки. Пер­вый ва­ри­ант «Про­тея» по­лу­чил­ся очень тор­моз­ным, да­же на уров­не не­сколь­ких букв. Тем не ме­нее моя идея по­лу­чи­ла раз­ви­тие, и сей­час ре­бя­та на­ча­ли при­ду­мы­вать свои функ­ции, ра­бо­ту с кри­вы­ми, ряд тех­но­ло­гий, ко­то­рые Юра по­ка не до­бав­ля­ет в но­вые вер­сии «Фонтла­ба».

Но у нас есть чёт­кое по­ни­ма­ние, что шрифт дол­жен на сто про­цен­тов управ­лять­ся па­ра­мет­ри­че­ски. Про­грам­ма долж­на знать ана­то­мию бук­вы, иметь ва­ри­ан­ты ске­ле­та. По су­ти, «Про­тей» — это тем­плейт, пол­но­стью управ­ля­е­мый ша­блон, в ко­то­ром по за­про­су ав­то­ра ме­ня­ет­ся лю­бая де­таль бук­вы. Это пер­вый уро­вень вза­и­мо­дей­ствия. Вто­рой уро­вень — управ­ле­ние па­ра­мет­ра­ми на сто­ро­не поль­зо­ва­те­ля. Ин­стру­мент в InDesign, на­при­мер. А тре­тий уро­вень — ин­стру­мент в элек­трон­ной кни­ге, в ри­де­ре. Вот век­тор раз­ви­тия «Про­тея». На сто­ро­не раз­ра­бот­чи­ка — пол­ная вер­сия, бо­лее усечён­ный ва­ри­ант у ди­зай­не­ра, а на сто­ро­не поль­зо­ва­те­ля со­всем про­стая вер­сия. Но ра­бо­та­ют они на од­ной тех­но­ло­гии, и та­кая тех­но­ло­гия есть. Про­сто у ре­бят не хва­та­ет ре­сур­сов, что­бы до­ве­сти её до ума, всё-та­ки они не Adobe, нет та­ких мощ­но­стей. Но это нуж­но сде­лать для то­го, что­бы из­ме­ни­лась ра­бо­та со шриф­том в прин­ци­пе!

Се­го­дня, ка­жет­ся, уже до­ста­точ­но «пе­ре­до­вых» тех­но­ло­гий, ко­то­рые поз­во­ля­ют со­зда­вать 50 од­но­тип­ных шриф­тов в день. Раз­ве это не ту­пи­ко­вый путь?

Юрий: Это ещё од­на ис­то­рия, ко­то­рую я хо­тел бы озву­чить. Я счи­таю, что сей­час шриф­то­вое де­ло на­хо­дит­ся на уров­не жи­во­пи­си ака­де­ми­че­ско­го фран­цуз­ско­го са­ло­на 1870-х го­дов. При­мер­но в тот от­ре­зок вре­ме­ни, ко­гда там по­явил­ся Эду­ард Ма­не и все от ужа­са схва­ти­лись за го­ло­ву. Пуб­ли­ка сви­стит, вол­ну­ет­ся, а по­том по­яв­ля­ет­ся Ван Гог. И всё ме­ня­ет­ся окон­ча­тель­но, бес­по­во­рот­но.

Ва­ле­рий: И Ма­не уже ка­жет­ся впол­не нор­маль­ным, здо­ро­вым ху­дож­ни­ком.

Юрий: Я ду­маю, что ти­по­гра­фи­ка за ве­ка сво­е­го су­ще­ство­ва­ния ста­ла слиш­ком хо­ро­ша. Со­вре­мен­ный шрифт — он та­кой чи­стый, та­кой пре­крас­ный. Он нашёл свою мат­ри­цу. Уже всё най­де­но. Ла­ти­ни­ца до­ве­де­на до иде­а­ла, на­чи­ще­на до со­вер­шен­ства уже в XVI ве­ке. Что же даль­ше? Де-кон-струк-ци-я. Раз­ру­ше­ние.

Даль­ше — пре­сло­ву­тый вкус чте­ния, ин­ди­ви­ду­а­ли­зи­ро­ван­ные шриф­ты, не­пра­виль­ность, за­ра­нее за­ло­жен­ные в шрифт ошиб­ки. Долж­на про­изой­ти не­кая ав­то­ри­за­ция шриф­та. Ти­по­граф пе­ре­ста­нет рас­тво­рять­ся в своём шриф­те до пол­но­го ис­чез­но­ве­ния, воз­ник­нет по-на­сто­я­ще­му ав­тор­ская ти­по­гра­фи­ка. И она ухо­дит вниз, в вось­мой кегль.

В этом слу­чае воз­ни­ка­ет дру­гая про­бле­ма. За мно­го ве­ков ра­бо­ты с кни­гой, со шриф­том лю­ди на­учи­лись вос­при­ни­мать опре­делён­ный диа­па­зон форм, счи­ты­вать их. Как лю­ди вос­при­мут ту па­ра­диг­му, о ко­то­рой вы го­во­ри­те?

Юрий: Как воз­ник­ли шко­лы обу­че­ния со­вре­мен­но­му ис­кус­ству? Их не бы­ло, и по­том они по­яви­лись. Пред­по­ло­жим, в 1880 го­ду не бы­ло ни од­ной шко­лы со­вре­мен­но­го ис­кус­ства. Но воз­ник­ли Ба­у­хаус и ВХУ­ТЕ­МАС — на­ту­раль­ные шко­лы с те­о­ри­ей, пе­да­го­ги­че­ски­ми ме­то­ди­ка­ми, со все­ми де­ла­ми. Сколь­ко про­шло лет? Все­го-то лет со­рок пять. А сей­час всё ре­а­ли­зу­ет­ся бы­стрее. Се­го­дня у нас есть все ин­стру­мен­ты, что­бы по­чув­ство­вать се­бя Гу­тен­бер­га­ми.

Ва­ле­рий: На­при­мер, Пе­тя Бан­ков де­ла­ет весь ин­стру­мен­та­рий для пла­ка­тов са­мо­сто­я­тель­но. Вспо­мни­те, у не­го был пе­ри­од, ко­гда он ис­поль­зо­вал не свои бук­вы, и они не так ор­га­нич­но впле­та­лись в об­щую кар­ти­ну. Он как буд­то пе­ре­ска­зы­вал чу­жи­ми сло­ва­ми то, что хо­тел ска­зать сам. Но сей­час, ко­гда он де­ла­ет всё — от шриф­та до со­об­ще­ния, цве­та, ком­по­зи­ции, — это вы­гля­дит здо­ро­во. Вот яр­кий при­мер вы­стра­и­ва­ния на­сто­я­щей ком­му­ни­ка­ции со зри­те­лем.

Юрий: Да, это преж­де все­го про ком­му­ни­ка­цию, а не про ди­зай­нер­ские ме­ло­чи, эф­фек­ты. Что я со­об­щаю? Ко­му? У ме­ня в ру­ках сра­зу не­сколь­ко но­вых ка­на­лов со­об­ще­ния.

Это воз­вра­ща­ет нас к во­про­су о лю­дях, ко­то­рые при­хо­дят в про­фес­сию. Все сред­ства и но­вые ин­стру­мен­ты пред­по­ла­га­ют ав­тор­скую по­зи­цию и осо­зна­ние це­ли. На­блю­дая за ди­зай­нер­ским це­хом, мож­но ска­зать, что та­ких лю­дей не ­мно­го.

Юрий: Я ду­маю, че­ло­ве­че­ство вы­ра­бо­та­ет за­щит­ные ме­ха­низ­мы. И по­том, не за­бы­вай­те, что ис­кус­ство все­гда иерар­хич­но. Ни­кто не от­ме­нял пер­вен­ство, и ра­зу­ме­ет­ся, все­гда бу­дут ма­сте­ра и бу­дут лю­би­те­ли. Но я не ви­жу в этом ни­че­го бес­че­ло­веч­но­го. Про­сто ка­ша те­перь ва­рит­ся из дру­го­го то­по­ра, чем преж­де.

Хо­ро­шо, вот шриф­то­вые про­ек­ты Юрия Гор­до­на не­пре­мен­но от­ра­жа­ют са­мо­го Юрия Гор­до­на, его по­зи­цию как по­эта, ху­дож­ни­ка. Но слож­но пред­ста­вить, на­при­мер, как ди­зай­нер берёт Фа­Рер и де­ла­ет им что-то убе­ди­тель­ное и своё, по­сколь­ку этот шрифт сам по се­бе — за­кон­чен­ное вы­ска­зы­ва­ние.

Юрий: Вы пра­вы, у ме­ня есть не­сколь­ко шриф­тов, ко­то­рые аб­со­лют­но ли­ше­ны ка­ко­го-то при­клад­но­го зна­че­ния. А по­че­му нет, соб­ствен­но го­во­ря, раз­ве шрифт дол­жен быть толь­ко при­клад­ным? До­ста­точ­но и са­мо­го шриф­та. Я пы­тал­ся из­дать «Цве­ты зла» Бод­ле­ра (для ме­ня это очень важ­ный ав­тор) и сде­лал для не­го три шриф­та: Флёр­дю­маль пря­мой и кур­сив­ный и Ба­рок­ко Мор­та­ле, ко­то­рый из­на­чаль­но был сде­лан по за­ка­зу Бар­ба­не­ля для «Эс­квай­ра», но по­том раз­вил­ся по дру­го­му ру­слу. Так вот, ко­гда я их за­кон­чил, я по­нял, что книж­ку де­лать не на­до. Шрифт и так всё рас­ска­зы­вал про Бод­ле­ра. И лю­бая фра­за, не бод­ле­ров­ская в том чис­ле, на­бран­ная им, ста­но­ви­лась ци­та­той из «Цве­тов зла»! В этот мо­мент я по­нял, что моя ра­бо­та со шриф­том — это ра­бо­та с ко­неч­ным про­дук­том. Он как... огонь в ка­ми­не. Сде­лал — и смот­ришь на не­го.

Ба­рок­ко Мор­та­ле и Флёр­дю­маль бы­ли при­ду­ма­ны Юри­ем Гор­до­ном для сбор­ни­ка сти­хов Шар­ля Бод­ле­ра «Цве­ты зла». По­ка­зан­ный здесь Флёр­дю­маль (шрифт для на­бо­ра тек­стов сти­хов) — очень уз­кая, нерв­ная ан­ти­ква с про­пор­ци­я­ми и кон­трас­том шриф­тов Бо­до­ни и не­по­слуш­ны­ми де­та­ля­ми в ду­хе безы­мян­ных за­го­ло­воч­ных ан­тикв кон­ца XIX ве­ка. Фор­мы зна­ков в ней на­роч­но из­бы­точ­ны: кон­це­вые эле­мен­ты из­ги­ба­ют­ся как ли­а­ны или сте­бли цве­тов, за­вер­ше­ния по­луо­ва­лов по­чти ка­са­ют­ся дру­гих штри­хов, мощ­ные тре­уголь­ные за­сеч­ки про­пис­ных букв пре­вра­ща­ют их в мрач­ные си­лу­эты с остры­ми бо­лез­нен­ны­ми чер­та­ми. В кас­су про­пис­ных букв за­ло­жен аль­тер­на­тив­ный сет, в ко­то­ром бук­вам при­де­ла­ны за­сеч­ки-сваи, до­бав­ля­ю­щие им чер­но­ты и ве­са на бу­ма­ге. Кур­сив­ное на­чер­та­ние со­дер­жит аль­тер­на­тив­ные зна­ки с пе­ревёр­ну­тым кон­трас­том.

Ва­ле­рий: Да, и это впол­не наш сту­дий­ный под­ход: дру­зья, для вас ни­кто пер­со­наль­но не де­ла­ет шриф­ты, в том чис­ле и мы. Ещё раз, как бы это стран­но ни про­зву­ча­ло: мы ни для ко­го не де­ла­ем шриф­ты. Есть ди­зай­не­ры шриф­та, ко­то­рые от­тал­ки­ва­ют­ся от бу­ду­ще­го функ­ци­о­на­ла про­дук­та, от тех­ни­че­ско­го за­ка­за, а у нас по­лу­ча­ет­ся так, что мы де­ла­ем шриф­ты для про­ек­тов, ко­то­рые са­ми и за­мыс­ли­ли. Да, это мо­жет быть ху­до­же­ствен­ный про­ект, а мо­жет быть и ком­мер­че­ский, для опре­делён­но­го про­стран­ства или об­сто­я­тельств, но все­гда воз­ни­ка­ет си­ту­а­ция, ко­гда ты об­на­ру­жи­ва­ешь, что шрифт ин­те­ре­сен не толь­ко те­бе! И ка­ким-то чу­дом он при­хо­дит­ся впо­ру дру­гим ди­зай­не­рам. Это до сих пор не пе­ре­стаёт удив­лять.

Мы ни­ко­гда не стре­ми­лись про­да­вать шриф­ты. Я хо­ро­шо по­мню, как мно­го лет на­зад в ка­кой-то по­лу­под­валь­ной книж­ной лав­ке, где про­да­ва­лась им­порт­ная ли­те­ра­ту­ра по ди­зай­ну, я столк­нул­ся с арт-ди­рек­то­ром из BBDO. Мы сто­я­ли в раз­ных углах, рас­смат­ри­ва­ли кни­ги, но по­том я узнал его и по­ка­зал имев­ши­е­ся по слу­чаю кни­жеч­ки Garbage Type Foundry и наш вто­рой сту­дий­ный ка­та­лог шриф­тов. Он уди­вил­ся, взял их, а по­том спу­стя не­ко­то­рое вре­мя по­зво­нил: а мож­но ку­пить ва­ши шриф­ты? То­гда уди­вил­ся уже я и от­ве­тил, что в прин­ци­пе мож­но.

Юрий: Со вре­ме­нем, ко­неч­но, мы на­ча­ли ме­нять по­зи­цию и ста­ра­лись об­лег­чить до­ступ лю­дей к на­шим шриф­там. А по­том и фа­на­ты по­яви­лись. Вот Кон­кве­рор был за­ду­ман как шрифт-ис­сле­до­ва­ние. Он мыс­лил­ся за­во­е­ва­те­лем но­вых тер­ри­то­рий: как в рам­ках ан­ти­к­вы, так и в гро­те­ске, в брус­ко­вой вер­сии. И ко­гда нам по­на­до­би­лась со­вре­мен­ная ан­ти­ква, мы ста­ли им поль­зо­вать­ся. Про­шло не­сколь­ко лет, и ока­за­лось, что он мо­жет ис­поль­зо­вать­ся в жур­на­ле «Сноб» или ис­клю­чи­тель­но в ве­бе, на сай­те «Коль­ты». Обыч­но про­хо­дит лет де­сять, преж­де чем лю­ди на­чи­на­ют поль­зо­вать­ся на­ши­ми иде­я­ми.

По­го­во­рим о ва­ших стра­те­ги­ях. Вы вы­пус­ка­е­те шриф­ты со­вер­шен­но в раз­ном рит­ме. На­при­мер, у Юрия темп ре­ли­зов про­сто кос­ми­че­ский, а но­вых шриф­тов от Ва­ле­рия мы ждём го­да­ми. С чем это свя­за­но?

Ва­ле­рий: Я бы от­ве­тил так: не хо­чу мас­со­вых про­даж ли­цен­зий на свои шриф­ты.

Это бо­язнь пи­рат­ства, пер­фек­ци­о­низм, жад­ность?

Ва­ле­рий: Нет, про­сто сей­час у ме­ня до­ста­точ­но воз­мож­но­стей, что­бы ре­а­ли­зо­вы­вать идеи че­рез за­каз­ные про­ек­ты. Для ти­раж­ных шриф­тов тре­бу­ет­ся боль­ше вре­ме­ни, это та­кая не­боль­шая гряд­ка, где ово­щи вы­ра­щи­ва­ют­ся сна­ча­ла для се­бя лю­би­мо­го. Я не стрем­люсь со­здать агро­фер­му и по­крыть всю Моск­ву и Мо­сков­скую об­ласть сво­и­ми по­ми­до­ра­ми и огур­ца­ми.

Юрий: А мне нуж­но мо­мен­таль­но по­де­лить­ся каж­дой иде­ей. Каж­дый мой шрифт — но­вая идея. То, чем я сей­час за­ни­ма­юсь, — это раз­ви­тие язы­ка. Пря­мо за­да­ча, ко­то­рую я став­лю се­бе в шриф­те, — раз­ви­тие ли­те­ра­тур­но­го ти­по­гра­фи­че­ско­го язы­ка. Зву­чит очень гор­до, но всё де­ло в том, что у ме­ня са­мо­го нет воз­мож­но­сти го­во­рить так точ­но и так тон­ко, как мне бы хо­те­лось. Язык гру­бо­ват. Не хва­та­ет слов. Я хо­чу пе­ре­дать что-то из Ман­дель­шта­ма, а не­чем! Не­чем ска­зать это­го! Я хо­чу сде­лать те бук­вы, ко­то­рые бу­дут это го­во­рить.

Или вот ис­то­рия про 21 Cent. По­жа­луй, это был един­ствен­ный слу­чай, ко­гда я точ­но знал, что та­ко­го шриф­та не хва­та­ет в про­стран­стве. Ну не бы­ло у нас сво­е­го Сен­чу­ри и всё, а Школь­ная бы­ла. У ме­ня в ЖЖ бы­ло мно­го спо­ров — а нуж­но ли его де­лать, бу­дет ли он вос­тре­бо­ван... Я точ­но знал, что этим шриф­том бу­дут поль­зо­вать­ся, и не ошиб­ся, он от­ра­бо­тал на все сто. Да так, что я до сих пор удив­ля­юсь, ди­зай­не­ры от­кры­ва­ют в нём очень не­ожи­дан­ные воз­мож­но­сти. Хо­тя до сих пор очень не­мно­гие ис­поль­зу­ют аль­тер­на­тив­ные гли­фы, ко­то­рые во мно­же­стве за­ло­же­ны в шрифт.

Ва­ле­рий: Тут сто­ит ска­зать, что мы, по­жа­луй, за­но­во от­кры­ли ва­ри­а­тив­ную ак­ци­ден­цию. И в Рос­сии она про­зву­ча­ла гром­че все­го. Я имею в ви­ду шриф­ты, в ко­то­рых на один глиф су­ще­ству­ет ещё не­сколь­ко ва­ри­а­ций, и вос­поль­зо­вать­ся мож­но ими, от­крыв в про­грам­ме вёрст­ки па­нель Glyphs. Ко­неч­но, это от­но­сит­ся преж­де все­го к ак­ци­дент­но­му на­бо­ру, где ра­бо­тать за­ло­жен­ны­ми в шрифт «се­та­ми» бес­смыс­лен­но, а луч­ше ру­ка­ми пе­ре­би­рать сов­ме­ще­ние букв, их ва­ри­ан­ты и так да­лее.

Юрий: Для ме­ня эта воз­мож­ность очень важ­на. И ещё для 200–300 че­ло­век в ми­ре, ко­то­рые мо­гут се­бе поз­во­лить чи­сто «руч­ной» на­бор без OpenType. Ба­за­ар­бан и Ба­за­арт на­сы­ще­ны аль­тер­на­ти­ва­ми, в них за­ло­же­на ти­по­гра­фи­че­ская бом­ба, толь­ко ти­по­гра­фу нуж­но не по­ле­нить­ся пе­ре­брать воз­мож­ные ва­ри­ан­ты букв, про­ве­рить, как ведёт се­бя над­пись.

И я хо­чу вер­нуть­ся к ва­ше­му во­про­су про ав­тор­ские стра­те­гии. Де­ло в том, что мы с Ва­ле­рой со­вер­шен­но раз­ные. Ва­ле­ра очень ин­те­ре­су­ет­ся всем — по край­ней ме­ре рань­ше ин­те­ре­со­вал­ся, а сей­час, мо­жет быть, уже пре­сы­тил­ся. И очень мно­го зна­ет. Я знаю очень ма­ло и прак­ти­че­ски ни­чем не ин­те­ре­су­юсь. Ком­пен­си­рую это тем, что со­здаю вну­три се­бя то, что мне ка­жет­ся пра­виль­ным. По­лу­чив­ше­е­ся, как пра­ви­ло, слег­ка опе­ре­жа­ет своё вре­мя. Я чув­ствую се­бя толь­ко пор­та­лом для че­го-то, что про­хо­дит сквозь ме­ня и по­яв­ля­ет­ся на свет. По­это­му я и за­ни­ма­юсь пуб­лич­ны­ми ве­ща­ми. Я не мо­гу удер­жать те идеи, ко­то­рые при­хо­дят, а их всё боль­ше и боль­ше.

Ча­сто мож­но услы­шать ком­мен­та­рии Юрия, что ки­рил­ли­це нуж­но раз­ви­тие и экс­пе­ри­мент. Но, ко­гда на­блю­да­ешь за про­фес­си­о­наль­ным це­хом, ча­сто со­здаёт­ся впе­чат­ле­ние, что ди­зай­нер, про­ек­ти­ру­ю­щий ки­рил­ли­цу, ви­дит се­бя эда­ким ры­ца­рем, за­щи­ща­ю­щим до­сто­ин­ство ро­да. Как в про­цес­се про­ек­ти­ро­ва­ния у вас ск­ла­ды­ва­ют­ся от­но­ше­ния с ла­ти­ни­цей и ки­рил­ли­цей?

Юрий: Ко­гда я пи­сал пер­вую «Кни­гу про бук­вы», то был ярост­ным «ла­ти­ни­стом». Ки­рил­ли­цу не­на­ви­дел про­сто лю­той не­на­ви­стью, счи­тал, что она пор­тит лю­бой шрифт и всё та­кое. Сей­час я убе­ждён­ный «ки­рил­лист», хо­тя и не от­но­шусь луч­ше к её ду­рац­ким кон­струк­ци­ям. Но я по­нял, что они ра­бо­та­ют на язык. Се­го­дня я ис­поль­зую та­кие фор­мы, ка­ких ни­ко­гда преж­де не ис­поль­зо­вал, по­то­му что это со­здаёт, го­во­ря гру­бо, об­раз на­ции, ко­то­рая поль­зу­ет­ся этим шриф­том. И за­ча­стую он ока­зы­ва­ет­ся го­раз­до бру­таль­нее, чем мож­но по­ду­мать, а ино­гда — неж­нее, тонь­ше при­выч­но­го об­ра­за. Ки­рил­ли­ца даёт боль­ше ва­ри­а­ций, чем ла­ти­ни­ца. Про­ек­ти­руя ла­ти­ни­цу, ты свя­зан по ру­кам и но­гам. Не го­во­ришь с окс­форд­ским ак­цен­том — те­бя тут же вы­сме­ют. Всё уже из­вест­но! Здесь ты топ­чешь­ся, как хо­чешь, и мо­жешь пре­зи­рать соб­ствен­ные за­ко­ны в каж­дом штри­хе. Кста­ти, Апол­ли­нер на­пи­сал, если не оши­ба­юсь: «Ты обы­чай от­верг, но ещё не име­ешь при­вы­чек». Сво­бод­ное по­ле для сво­бод­но­го вы­ска­зы­ва­ния, ко­то­рое мо­жет быть как угод­но ин­тер­пре­ти­ро­ва­но. Без­ум­но здо­ро­во!

Как у вас раз­ви­ва­ет­ся ис­то­рия с пре­по­да­ва­ни­ем? Юрия срав­ни­тель­но ча­сто мож­но ви­деть на лек­ци­ях, на пуб­лич­ных ме­ро­при­я­ти­ях, где про­ис­хо­дит диа­лог с ауди­то­ри­ей. Но вот пре­по­да­вать от­ва­жи­ва­ет­ся по­че­му-то толь­ко Ва­ле­рий.

Юрий: На­чнём с то­го, что Ва­ле­ра — про­фес­си­о­наль­ный пе­да­гог, по ди­пло­му. Я ни­че­му и ни­ко­гда не учил­ся. У ме­ня нет учи­те­лей во­об­ще. Хо­тя как-то я при­знал­ся Мак­си­му Жу­ко­ву, что мно­го­му у не­го на­учил­ся, на что он ска­зал: «И ко­гда же это? И че­му?!». И ме­ня очень из­ма­ты­ва­ют за­ня­тия со сту­ден­та­ми, кро­ме то­го, они силь­но ме­ша­ют ра­бо­те, ведь на этих за­ня­ти­ях от­даёшь так мно­го идей!

Ва­ле­рий: Да, к Юре по­сле та­ких встреч идеи не воз­вра­ща­ют­ся. Ко мне воз­вра­ща­ют­ся в но­вом об­ра­зе, пе­ре­осмыс­лен­ные, ку­да луч­ше, чем бы­ли из­на­чаль­но. Для ме­ня пре­по­да­ва­ние — воз­мож­ность что-то обоб­щить, по­нять про соб­ствен­ную про­фес­сию. Пре­по­да­вая, ты не­воль­но ана­ли­зи­ру­ешь свой опыт и вы­хо­дишь на но­вый уро­вень. Пре­по­да­ва­ние — очень энер­го­за­трат­ное де­ло. Юра не­спро­ста го­во­рит про уста­лость. Ра­ди трёх ча­сов об­ще­ния с ауди­то­ри­ей нуж­но го­то­вить­ся два­дцать ча­сов.

Пе­ре­клю­чим­ся на дру­гую вол­ну. Хо­чет­ся по­го­во­рить о ва­ших, Юрий, диа­ло­гах с Вла­ди­ми­ром Кри­чев­ским.

Юрий: Ха, ну ка­кие это диа­ло­ги. Диа­ло­ги бы­ли с по­кой­ным Во­ло­дей Ефи­мо­вым. Из диа­ло­гов с ним в ЖЖ мож­но со­ста­вить книж­ку. И не по­то­му, что я та­кой хо­ро­ший, а по­то­му, что он был хо­ро­ший. Ино­гда я спе­ци­аль­но его вы­тас­ки­вал на бе­се­ду, про­во­ци­ро­вал и да­же его от­ве­та­ми поль­зо­вал­ся как щи­том при раз­го­во­ре с дру­ги­ми людь­ми. Он так по­дроб­но от­ве­чал, ни­ко­гда не поз­во­лял се­бе что-то мель­ком бро­сить. И ко­гда Ефи­мов ушёл, мне не с кем ста­ло в се­ти дис­ку­ти­ро­вать. Да и не­ин­те­рес­но. Причём на­ши по­зи­ции бы­ли вну­трен­не го­раз­до бли­же, чем мог­ло по­ка­зать­ся. При всей его ака­де­мич­но­сти, при всей осто­рож­но­сти в оцен­ках он очень мно­гое по­ни­мал, чув­ство­вал. Это с Мак­си­мом Жу­ко­вым я вы­хо­дил на ринг как боксёр в су­пер­лёг­ком ве­се, про­сто что­бы про­ве­рить, сколь­ко я про­дер­жусь про­тив тя­же­ло­ве­са. Ну и по­лу­чал, ко­неч­но, по пол­ной про­грам­ме, по­то­му что у не­го ко­лос­саль­ная эру­ди­ция и всё та­кое. Но с Во­ло­дей Ефи­мо­вым бы­ли имен­но бе­се­ды, и мне очень до­ро­ги его сло­ва: «Не­ важ­но, о чём мы спо­рим, глав­ное — как».

Что ка­са­ет­ся дру­го­го Во­ло­ди (Кри­чев­ско­го), то тут де­ло не во мне. Он стал аб­со­лют­но пер­пен­ди­ку­ляр­ным. Он го­тов ска­зать «нет» на лю­бое «да». Но я ду­маю, что это не свя­за­но с его ми­ро­воз­зре­ни­ем, это про­сто та­кое у не­го се­го­дня на­стро­е­ние. Ми­ро­воз­зре­ние у не­го очень ин­те­рес­ное. Кри­чев­ский слиш­ком ве­лик для на­шей куль­ту­ры, мы его про­сто не за­слу­жи­ли. Вот, мо­жет быть, в два­дца­тые бы­ли лю­ди его ка­либ­ра, с ни­ми ему бы­ло бы о чём по­го­во­рить...

Воз­мож­но, вы так ре­а­ги­ру­е­те на Кри­чев­ско­го, по­то­му что он один из не­мно­гих ди­зайн-кри­ти­ков се­го­дня? Вы, на­при­мер, ощу­ща­е­те де­фи­цит в об­ла­сти про­фес­си­о­наль­ной кри­ти­ки?

Юрий: Мы все в ней ну­жда­ем­ся. На­до пе­ре­осмыс­лить тер­мин «кри­ти­ка». Се­го­дня это си­но­ним оха­и­ва­ния. Но кри­ти­ка — это объ­яс­не­ние си­ту­а­ции. Она мо­жет быть до­бро­же­ла­тель­ной, вос­тор­жен­ной, мо­жет со­дер­жать ве­щи, аб­со­лют­но со­звуч­ные ав­тор­ской по­зи­ции. Но кри­ти­ка все­гда ана­ли­тич­на, а кри­тик — это че­ло­век, ко­то­рый по­ни­ма­ет и лю­бит пред­мет ис­сле­до­ва­ния и объ­яс­ня­ет его пуб­ли­ке.

Ва­ле­рий: Но по­хо­же, что не мо­жет быть ди­зай­нер од­но­вре­мен­но и кри­ти­ком. Ведь ты ра­бо­та­ешь в пуб­лич­ном про­стран­стве, и вы­хо­дит, что во­лей-не­во­лей ты на­ме­ка­ешь, что твоя ра­бо­та луч­ше, чем чу­жая. Воз­ни­ка­ет кон­фликт ин­те­ре­сов. Или нуж­но взять псев­до­ним, вы­ду­мать пер­со­на­жа. Ина­че не­из­бе­жен во­прос из за­ла: «А ты кто та­кой?»

Юрий: Лич­ная по­зи­ция долж­на от­хо­дить на вто­рой план. Ты дол­жен по­нять, что пред­став­ля­ет со­бой вещь, как она со­от­вет­ству­ет за­да­че, ка­кие сред­ства для её до­сти­же­ния ис­поль­зу­ет...

Нуж­но раз­вер­нуть пе­ред чи­та­те­лем под­го­тов­лен­ное по­ле для соб­ствен­ной оцен­ки. Вот в чём за­да­ча кри­ти­ка на са­мом де­ле, а не в том, что­бы вы­но­сить вер­дик­ты.

Слож­но не за­дать во­прос о ва­ших шриф­тах, ко­то­рые по­явят­ся в бли­жай­шем бу­ду­щем. Что у вас се­го­дня на сто­ле?

Юрий: Один из про­ек­тов, ко­то­рый ни­как не мо­жет во­пло­тить­ся, — это шрифт Бей­кер Стрит. Я пла­ни­рую со­здать се­мью из трёх со­вер­шен­но раз­ных шриф­тов, ко­то­рые на­зы­ва­ют­ся Док­тор Ват­сон, Ми­стер Шер­лок Холмс и Мис­сис Хад­сон. Гро­теск, ан­ти­ква и вик­то­ри­ан­ский скрипт, ко­то­рые бу­дут меж­ду со­бой вза­и­мо­дей­ство­вать. Толь­ко их со­че­та­ние бу­дет свя­за­но с тра­ди­ци­я­ми ско­рее ста­рой ти­по­гра­фи­ки, ко­гда ещё не бы­ло бес­чис­лен­ных шриф­то­вых се­мей с од­ним об­ра­зом. Я ищу дру­гие прин­ци­пы. Мне бы хо­те­лось по­до­брать ха­рак­те­ры, причём очень не­ожи­дан­ные. На­при­мер, от­кры­тый и за­кры­тый гро­теск или две ан­ти­к­вы для од­но­го кегля, ко­то­рые при бли­жай­шем рас­смот­ре­нии ока­жут­ся аб­со­лют­но раз­ны­ми.

Ва­ле­рий: Я хо­тел бы при­ве­сти в по­ря­док то, что есть. В свя­зи с этим есть вза­и­мо­дей­ствие с «Па­ра­Тай­пом», и все на­ши шриф­ты, ко­то­рые про­да­ют­ся у них на сай­те, по­лу­чат но­вое зву­ча­ние. На­при­мер, Dead Metro бу­дет рас­ши­рен по на­чер­та­ни­ям. Дру­гие шриф­ты бу­дут от­ре­дак­ти­ро­ва­ны.

Dead Metro — па­лоч­ный шрифт в трёх на­чер­та­ни­ях. Он от­сы­ла­ет к на­род­ной шриф­то­вой гра­фи­ке СССР 20-х го­дов XX ве­ка, но в боль­шей сте­пе­ни пе­ре­кли­ка­ет­ся с гол­ланд­ским дви­же­ни­ем De Stijl то­го же пе­ри­о­да, в част­но­сти со шриф­то­вы­ми экс­пе­ри­мен­та­ми Тео ван Дус­бур­га (Theo Van Doesburg) и Пи­та Цвар­та (Piet Zwart). Ви­ден из­люб­лен­ный ме­тод Ва­ле­рия Го­лы­жен­ко­ва — взять ми­ни­маль­ный на­бор средств и с по­мо­щью них до­бить­ся ти­по­гра­фи­че­ско­го раз­но­об­ра­зия в рам­ках за­да­ния.

Во­об­ще, мне ка­жет­ся, что се­го­дня шриф­то­вой ди­зайн свя­зан с уточ­не­ни­ем уже на­ра­бо­тан­но­го. На каж­дое клас­си­че­ское му­зы­каль­ное про­из­ве­де­ние есть уни­каль­ное ис­пол­не­ние, и сво­е­го зву­ча­ния хо­чет­ся до­бить­ся и в шриф­тах. Но­ты у всех од­ни, и си­ту­а­ция ск­ла­ды­ва­ет­ся та­ким об­ра­зом, что зна­ток дол­жен чув­ство­вать от­тен­ки в оди­на­ко­вых, ка­за­лось бы, шриф­тах. Мне се­го­дня ин­те­рес­но вы­ска­зать­ся в рам­ках то­го, что я де­лал рань­ше.

Юрий: Я счи­таю, что нет за­кон­чен­ных шриф­тов, есть во­вре­мя бро­шен­ные. В них чув­ству­ет­ся вкус чёр­но­го хле­ба, а не толь­ко биск­ви­та. Ошиб­ки — это ведь са­мое важ­ное, что мы де­ла­ем.

Бук­ви­ца — Юрий Гор­дон (шрифт Bazaart).

typejournal.ru


Смотрите также

KDC-Toru | Все права защищены © 2018 | Карта сайта