Это интересно
- ОКД
- ЗКС
- ИПО
- КНПВ
- Мондиоринг
- Большой ринг
- Французский ринг
- Аджилити
- Фризби
Опрос
Полезные ссылки
РКФ
Все о дрессировке собак
Стрижка собак в Коломне
Поиск по сайту
Журналистика второй половины 19 века. Журнал 19 века москвитянин
Журналистика второй половины 19 века
Влияние декабристской идеологии на развитие общественной жизни было столь велико, что никакие цензурные запреты уже не могли сдержать стремление к свободе. Распад крепостнического строя был неизбежен. К середине 19 века реакционная журналистика испытала определенное беспокойство: Ф.В.Булгарин и Н.И.Греч постепенно теряли доверие у общества, их издания, поддерживавшие официальную идеологию уже не могли убедить читателей в правоте их авторов, в поддержку им появляются журналы "Маяк" и "Москвитянин".
"Маяк современного просвещения и образования" - таково полное название журнала - утверждал, что русской литературе явно недостает религиозности, патриотизма и народности. В числе тех, на кого он нападал, были, конечно же, А.С.Пушкин, М.Ю.Лермонтов, В.Г.Белинский, В.Гюго, Ж.Санд, - ведь критики стремились доказать, что передовые идеи европейской культуры чужды русскому народу. Эту позицию активно поддерживал и журнал "Москвитянин". В программной статье С.П.Шевырева "Взгляд русского на образование Европы" Россия противопоставлялась Западу. Главным выводом стало утверждение, что в России никогда не было ни рабства, ни феодализма, следовательно, нет и почвы для ненависти. Русский народ сам, добровольно уступил свои права государям.
В 1857 году правительство приступило к подготовке нового закона о печати. Это было вызвано частыми бунтами в стране, поражением в Крымской войне, значительно ослабившем самодержавие, и необходимостью пересмотра цензорских запретов. Стали возникать новые журналы и газеты общественно-политического и политико-экономического характера.
"Русский вестник" М.Н.Каткова был создан как умеренно-либеральный журнал, но уже через четыре года своего существования превратился в ярого врага всей демократической печати. Журнал "Время", издававшийся братьями Федором Михайловичем и Михаилом Михайловичем Достоевскими, утверждал, что беды России не в крепостном праве, а в отрыве интеллигенции от народа. И хотя журнал иногда делал выпады в сторону М.Н.Каткова, это не мешало нарастанию его враждебности к революционным демократам. В числе противников революционной демократии был и либеральный журнал А.А.Краевского "Отечественные записки".
В результате ряда предпринятых правительством шагов русская печать все же оставалась в чрезвычайно тяжелом положении. В конце 1850-х годов заканчивается формирование сети губернских ведомостей - официальных газет, подчиненных канцеляриям губернаторов. Чтобы сохранить контроль за печатью, принимаются "Временные правила о печати 1865 года", по которым от предварительной цензуры освобождались лишь столичные ежедневные газеты и журналы. Вся провинциальная печать, иллюстрированные и сатирические издания по-прежнему должны были проходить предварительную проверку в цензорском комитете. В этот период даже либеральные издания стали выражать недовольство таким положением.
И логическим завершением было утверждение новых Временных правил 1882 года, закрепивших полный административный произвол над прессой. Совещанию четырех министров было предоставлено право прекращать издание любого периодического органа, чья деятельность будет признана вредной.
Тем не менее распространение информации становится выгодным коммерческим предприятием. В газеты и журналы приходят люди, не имеющие ничего общего с литературой: купцы, банкиры. Возникают Русское (1866), Международное (1872) и Северное (1882) телеграфные агентства. Все они были частными и принадлежали А.А.Краевскому, А.С.Суворину, О.К.Нотовичу и К.В.Трубникову.
Видное место на страницах печати отводится коммерческой рекламе, биржевым таблицам, курсовым бюллетеням.
Но не надо думать, что в этот сложный период печатались только те, кто поддерживал правительство. Вторая половина 19 века - это время, когда рядом существуют множество различных по направлениям изданий. Конечно, тем, кто выступал с критикой официальной политики, труднее было получить разрешение на издание новых газет и журналов. Поэтому многие передовые публицисты той поры печатали свои произведения в существующих изданиях. Например, в "Отечественных записках" А.А.Краевского в 1840-е годы сотрудничали М.Ю.Лермонтов, А.В.Кольцов, В.А.Сологуб, В.Г.Белинский, А.И.Герцен, Н.П.Огарев, М.М.Бакунин и многие другие. Затем многие из них перешли в "Современник", набиравший силы после смерти А.С.Пушкина.
Долгие десять лет после гибели поэта этот журнал не имел собственной политической линии, как о том мечтал его создатель. С приходом в "Современник" Н.А.Некрасова, И.И.Панаева, Н.Г.Чернышевского, Н.А.Добролюбова журнал превратился в трибуну защитников революционных перемен. Реформу 1861 года сотрудники "Современника" встретили резко отрицательно: они понимали ее антинародный, крепостнический характер. Не имея возможности открыто высказаться "Современник", встретил ее "заговором молчания". На фоне безудержных похвал, это была своеобразная форма протеста.
В начале второй половины 19 века возникает новый тип изданий: сатирические и юмористические еженедельники. Самым ярким представителем этого типа изданий стал сатирический еженедельник "Искра" В нем печатались Н.А.Степанов, В.С.Курочкин, И.И.Панаев Д.Д.Минаев, Н.С.Курочкин и другие.
В основу работы редакции легло широкое общение с читателями, которые приходили, чтобы рассказать случаи из жизни. Большую роль в "Искре" играли сатирические рисунки и карикатуры. Здесь печатались афоризмы, сценки диалоги, пародии, - и всегда сатира в еженедельнике была наступательной. Журналисты не отвечали на критику, а нападали первыми. Вот, например, какую характеристику М.Н.Каткову дал Д.Д.Минаев:
С толпой журнальных кунаков
Своим изданьем, без сомненья,
С успехом заменил Катков
В России Третье отделенье.
"Искра" выходила пятнадцать лет. За это время еженедельник создал огромную сеть корреспондентов, информировавших о злоупотреблениях в провинции, - в итоге "Искра" успевала запечатлеть общественно-политическую атмосферу каждого данного момента истории.
Конец 19 века ознаменовался и появлением первых рабочих газет в России. В 1870-е годы их пробовали издавать народники, пытаясь найти среди рабочих помощников для подготовки крестьянской революции. Но вскоре рабочие создают собственную печать, независимую от народнических организаций. Не ограничиваясь листовками "Северный союз русских рабочих", возникший в 1878 году, приступил к организации своей газеты. Тираж первого номера "Рабочей зари", отпечатанный в начале 1880 года, был почти полностью конфискован, но самое главное - начало было положено. И уже вскоре появляется еще одна газета партии русских социал-демократов "Рабочий", определившая своей целью - стать вождем в борьбе с неправдой.
Но отсутствие в стране массового революционного рабочего движения делало эти газеты недолговременными. Нужна была единая организация, которая бы взяла в свои руки революционную пропаганду, агитацию и организацию рабочих в партию.
Самый, конец 19 века переполнен большим числом различных типов изданий. Благодаря поддержке капиталистов, увеличиваются тиражи благопристойных изданий и гонорары работающим там литераторам. Общественно-политические и литературные ежемесячники, - наверное, самая большая группа, периодических изданий того времени. Среди них журналы либеральной ориентации "Русская мысль" и "Вестник Европы", народническое "Русское богатство", монархический "Русский вестник", журналы самообразования "Научное обозрение" и "Образование", иллюстрированные семейные журналы "Нива" и "Родина", журнал для народного чтения "Журнал для всех"... Конечно, как вы понимаете, даже перечислить все очень трудно. А ведь были еще специальные, отраслевые ежемесячники, юмористические и спортивные еженедельники.
Намного увеличилось и число газет в России: укрепление материального положения провинциальных газет капиталистами, мечтающими о собственных изданиях, не прошло бесследно.
studmedia.info
Русская литература 19 века - Страница 7 из 48
«Отечественные записки» — русский литературный журнал XIX века, оказавший значительное влияние на движение литературной жизни и развитие общественной мысли в России; выходил в Санкт-Петербурге в 1818—1884 годах (с перерывами). Начиная с 2001 года в Москве издается общественно-политический журнал под тем же названием.
Ранний период
Журнал был основан историком и писателем П. П. Свиньиным в 1818 и заполнялся статьями на темы истории, географии, быта и нравов России. В начале 1820-х в журнале принимал участие журналист, писатель, историк Н. А. Полевой. Выходил до 1831; в 1838 был возобновлён Свиньиным и с января 1839 передан А. А. Краевскому.
Журнал Краевского
Издатель-редактор журнала Краевский преобразовал «Отечественные записки» в ежемесячный журнал учёно-литературный и политический большого объёма (до 40 печатных листов). Каждый номер содержал разделы «Современная хроника России», «Науки», «Словесность», «Художества», «Домоводство, сельское хозяйство и промышленность вообще», «Критика», «Современная библиографическая хроника», «Смесь».
К участию в журнале были привлечены литераторы разных направлений и поколений — В. А. Жуковский, В. Ф. Одоевский, Д. В. Давыдов, историки М. П. Погодин и С. П. Шевырев, М. А. Дмитриев, профессор латинской словесности и философии И. И. Давыдов, известный впоследствии славянофил А. С. Хомяков, С. Т. Аксаков, М. Ю. Лермонтов, В. А. Соллогуб, И. И. Панаев, Ф. Ф. Корф и другие. Критическим отделом руководил сначала В. С. Межевич, с осени 1839 до весны 1846 — В. Г. Белинский, затем Валериан Майков (утонувший летом 1847), позднее С. С. Дудышкин.
Белинский привлёк к участию своих друзей и единомышленников В. П. Боткина, Бакунина, Т. Н. Грановского, Кетчера, П. Н. Кудрявцева, позднее в «Отечественных записках» приняли участи Н. П. Огарёв, А. И. Герцен, Н. А. Некрасов, И. С. Тургенев. Журнал постепенно покинули Жуковский, Вяземский, Плетнёв, Бенедиктов, Межевич, Хомяков, Аксаков, также будущие сотрудники журнала «Москвитянин».
Журнал вёл борьбу с «Северной пчелой» Булгарина и Греча и «Библиотекой для чтения» Сенковского, «Москвитянином» Погодина и Шевырёва и славянофилами. По причинам материально-бытового (Краевский низко оплачивал работу Белинского, одновременно требуя обильно писать на самые разнообразные темы) и идейного характера Белинский с апреля 1846 прекратил работать в журнале и с января 1847 стал критиком журнала «Современник» Некрасова и Панаева. В «Современник» перешёл также Герцен. Уход части сотрудников сказался на позиции и репутации журнала, остававшегося изданием либерально-западничской ориентации, но постепенно терявшего свою популярность. Издателем-редактором журнала в 1860—1866 совместно с Краевским был С. С. Дудышкин. В 1866—1867 в журнале участвовал историк и публицист Н. Я. Аристов.
В 1868 Краевский передал журнал Н. А. Некрасову.
Журнал Некрасова и Салтыкова-Щедрина
По договору с Краевским он оставался официальным редактором журнала и сохранял некоторые имущественные права, но фактическим руководителем с 1868 стал Н. А. Некрасов. К руководству журналом Некрасов, оставив за собой общее руководство журналом и отдел поэзии, привлёк М. Е. Салтыкова-Щедрина (беллетристика) и Г. З. Елисеева (публицистика). После смерти Некрасова руководителем «Отечественных записок» стал Салтыков-Щедрин, соредактором — Н. К. Михайловский. Журнал, отчасти продолжая революционно-демократическую линию «Современника», носил народнический характер.
К участию были привлечены прогрессивные силы литературы, критики, публицистики — Г. И. Успенский, Н. А. Демерт, Ф. М. Решетников, А. Н. Островский, Д. И. Писарев, А. П. Щапов. Тираж журнала вырос с двух до шести-восьми тысяч экземпляров и вновь обрёл влияние. В апреле 1884 журнал был закрыт по распоряжению властей.
Русская литература
«Отечественные записки» в 1840-е помещали произведения таких писателей, как Д. В. Григорович, В. Ф. Одоевский, В. И. Даль, В. А. Соллогуб, Г. Ф. Квитка-Основьяненко, И. И. Панаев, Н. П. Огарёв, Е. П. Гребёнка, А. Д. Галахов, А. М. Майкова, А. А. Фета, В. Д. Яковлева и других.
В журнале впервые опубликованы наиболее выдающиеся произведения русской литературы 1840-х годов — стихотворения и повести Лермонтова, стихотворения Кольцова, статьи, «Записки молодого человека», первая часть романа «Кто виноват? » Герцена, стихотворения, пьесы «Неосторожность» и «Безденежье», рассказы «Андрей Колосов» и другие Тургенева, рассказы и стихотворения Некрасова, «Двойник», «Господин Прохарчин», «Белые ночи», «Неточка Незванова» и другие рассказы и повести Достоевского, повести «Противоречие» и «Запутанное дело» Салтыкова-Щедрина.
Позднее в журнале печатались «Тысяча душ» (1858) Писемского, «Обломов» (1859) Гончарова, повести «Овцебык» (1863), «Обойдённые» (1865), «Островитяне» (1866) Н. С. Лескова.
Кроме Белинского, с литературной критикой и рецензиями в «Отечественных записках» 1840-х—1850-х выступали В. П. Боткин, А. Д. Галахов, М. Н. Катков, Н. А. Некрасов.
В журнале Некрасова и Салтыкова-Щедрина сотрудничали Успенский, Островский, Решетников, В. А. Слепцов, В. М. Гаршин, дебютировавший в журнале рассказом «Чупринский мир» ещё в 1866 Н. Н. Златовратский, Д. Н. Мамин-Сибиряк, Н. Е. Каронин-Петропавловский, А. Н. Осипович-Новодворский, поэты А. Н. Плещеев, С. Я. Надсон, П. Ф. Якубович и другие.
Беллетристика в 1870-е носила ярко выраженный народнический крестьянский характер.
Зарубежная литература
В журнале участвовали опытные переводчики Н. Х. Кетчер, А. И. Кронеберг, А. Н. Струговщиков. Помимо переводов из Гёте и Шекспира, «Отечественные записки» помещали переводы современных зарубежных авторов Жорж Санд, Чарлза Диккенса, Фенимора Купера, Г. Гейне, Александра Дюма-отца. Печатались обзоры иностранных литератур и переводные статьи об отдельных авторах. Позднее, при Некрасове и Салтыкове-Щедрине, публиковались переводы из В. Гюго, А. Доде, Э. Золя.
Литература
* История русской журналистики XVIII—XIX веков. Москва: Высшая школа, 1966. С. 252—267, 437—446.
litraxixveka.ru
Архивы Представители - Русская литература 19 века
Жуковский Василий Андреевич (1783—1852) — поэт, переводчик.
Первоначальное образование Жуковский получил в семье Буниных, где рос на правах воспитанника, затем обучался в тульском частном пансионе, а в 1792 году его определили в Главное народное училище. Исключенный из училища «за неспособность», Жуковский продолжал обучение в тульском доме В. А. Юшковой (сводной сестры и крестной матери будущего поэта). В доме Юшковых он впервые приобщился к литературному творчеству. Для постановки на домашней сцене им были сочинены трагедия «Камилл, или Освобождение Рима» и пьеса «Павел и Виргиния» (пьесы эти не сохранились и известны лишь в пересказах).
В 1797 году Жуковский был определен в Благородный пансион при Московском университете Пребывание в пансионе (1797—1800) — важнейший период творческого формирования будущего поэта. Жуковский успешно осваивает учебную программу, усердно изучает языки, проходит основательную литературную подготовку. Написанные во время учебы сочинения Жуковского носят подражательный характер, но свидетельствуют о вкусе и даровании юного поэта, который взял за образец творчество корифеев русского классицизма — — Ломоносова и Державина.
1802—1807 годы Жуковский проводит в родных краях, изредка приезжая в Москву для устройства своих литературных дел, потому что основным заработком поэта были переводы. Этот период характерен тем, что поэт пробует свои силы в жанре военно-патриотического гимна, басни, описательной поэмы. Но на первый план в его поэтическом творчестве выдвигается элегия. Первая элегия Жуковского «Сельское кладбище», как считал сам поэт, стала началом его самостоятельной литературной деятельности. С ней связан первый успех, признание у читателя, широкая литературная известность. Поэтические образы, богатство звуковой гармонии стиха, изысканность его мелодического рисунка, богатство ритмики — эти особенности дарования Жуковского получают дальнейшее развитие в элегии «Вечер» (1806). Здесь легко угадываются окрестности родных мест поэта, в размышлениях автора находят отражение реальные события его жизни, пережитые им испытания и утраты. Выбор этого жанра означает переход автора на позиции романтизма. Постепенно элегия получает у Жуковского более отчетливые признаки жанра национально-русского, а текст насыщается острым социальным (и даже политическим) содержанием. Участие Жуковского в журнале «Вестник Европы» становится особым этапом его творческой деятельности. Он пишет много критических статей — «Письмо из уезда к издателю» (1808), «Писатель в обществе», «О новой книге» и др. В журнале поэт выступает с циклом критических этюдов, имеющих программное значение («О басне и баснях Крылова», «Критический разбор Кантемировских сатир с предварительным рассуждением о сатире вообще» (1810) и др.).
Важное значение для становления и развития русского романтизма имели балладные опыты Жуковского, которому принадлежит заслуга утверждения этого жанра в русской поэзии. Поэт стремился создать балладу собственно русскую и даже простонародную («Людмила» (1808), «Светлана» (1808—1812), «Двенадцать спящих дев» (1817). Связь поэзии с общественно-политическими событиями нашла отражение в военно-патриотической лирике Жуковского (1800—1810 гг.). Откликом на Аустерлицкое сражение стала «Песня над гробом славян-победителей», трагический реквием русским воинам, павшим в войне с Наполеоном. Отечественная война 1812—1814 годов также нашла отражение в лирике поэта.
В 1812 году Жуковский в чине поручика был зачислен в Московское ополчение и вместе со своим полком (а потом с Главным штабом, куда он перешел на службу) проделал всю военную кампанию 1812 года. Самое значительное произведение этой поры — «Певец во стане русских воинов» (1812) — получило широкое распространение в русской армии. Жуковский не ограничился ролью свидетеля и летописца Отечественной войны, славой поэта-воина, а выступил и в качестве военного корреспондента. После тяжелой болезни Жуковский выходит в отставку (1813), объясняя это тем, что теперь «война не внутри, а вне России». Дальнейший период жизни и творчества Жуковского связан с Петербургом, куда он окончательно переселяется в 1817 году. Переезд этот означал более активное участие поэта в столичной культурной жизни и вместе с тем стал началом службы при дворе и учебно-педагогической деятельности Жуковского. Жуковский принимал активное участие в судьбе многих литераторов, артистов, художников, пострадавших от произвола властей, хлопотал перед царем за декабристов, добиваясь смягчения их участи, помогал женам осужденных декабристов.
По образному выражению П. А. Вяземского, Жуковский был «представителем русской образованности перед троном безграмотным». Велика и разнообразна та помощь, которую Жуковский оказывал Пушкину: поддерживал его в годы гонений и ссылки (1824—1826), неоднократно заступался за него перед царем, улаживал намечающиеся между ними конфликты (например, «дело» об отставке Пушкина 1834 г.). В ноябре 1836 года усилиями Жуковского была предотвращена первая дуэль Пушкина с Дантесом. После трагического поединка в 1837 году Жуковский стал душеприказчиком умирающего поэта, затем принял на себя заботы о его семье и о его рукописном наследии. Участие в делах трагически погибшего Пушкина углубило внутренний разлад Жуковского с двором и царской фамилией. Получив почетную отставку в 1841 году, Жуковский принял решение переселиться в Германию. До последних дней своей жизни Жуковский жил в различных городах Германии, не прерывая своих связей с родиной. Последнее десятилетие творческой жизни Жуковского отмечено активной переводческой деятельностью, широким интересом к народному эпосу не только европейских, но и восточных народов «Руставели и Зораб» (1846—1847), «Одиссея» (1849). Жуковский явился автором нескольких стихотворений, написанных им специально для самых маленьких детей, — «Жаворонок», «Птичка», «Котик и козлик», сказки «Мальчик с пальчик». Для юношества Жуковский перевел из Ламот Фуке «старинную повесть» «Ундину». В числе замечательных переводов — «Шильонский узник» Байрона (1822) и драматическая поэма Шиллера «Орлеанская дева» (1817- 1821).
Последним творением Жуковского стало стихотворение «Царскосельский лебедь» (1851), в образной форме воссоздающее трагедию поэта, пережившего свое поколение и ощущающего одиночество в новую историческую эпоху.
litraxixveka.ru
Виссарион Григорьевич Белинский В споре с западниками
Полемика западников и славянофилов 1840-х годов уже около полутора веков привлекает историков общественной мысли. Это не удивительно, ибо речь идет о путях развития страны. История же наша, завершив очередной виток, вновь и вновь оказывается перед «общинным», либо «индивидуалистическим» выбором. Понятно, что в настоящее время спор двух идеологических направлений, зародившихся еще в 1839 г., приобретает особую актуальность.
Отношение Белинского к славянофильству во многом не совпадало с восприятием этого течения его друзьями по западническому кружку. Он был наиболее последовательным его противником и одним из первых уловил в нем национальный вариант социалистической утопии, дав его критику с позиций мыслителя, ратующего за буржуазное реформирование общества.
Литература о противостоянии западников и славянофилов настолько обширна, что требует в свою очередь капитального исследования. Но в ней не встречается специальной работы об оценке славянофильства Белинским, хотя тема эта, конечно, затрагивалась в трудах о жизни и творчестве критика, общественном движении и журналистике. Думается, что она заслуживает отдельного рассмотрения при отказе от установившихся в историографии штампов.
Одним из таких принятых на веру постулатов представляется нам отождествление всей охранительной журналистики с уваровской идеологической концепцей. Между тем в 1840-х годах в России существовали два лагеря охранительной ориентации: с одной стороны, сторонники принципов С. С. Уварова, его националистической трактовки «православия, самодержавия и народности», с другой, — реакционного «космополитизма» Ф. В. Булгарина, Н. И. Греча и (в 1840-х гг.) Н. А. Полевого, которых нельзя отнести к адептам Уварова. Это подтверждает изучение периодики того времени: «Библиотека для чтения» О. И. Сенковского, «Сын Отечества», «Северная пчела» вели постоянную войну с «Москвитянином» и «Маяком». В то же время феодально-крепостническая официальная народность отличалась по своему социальному содержанию от феодального социализма славянофилов. Агрессивное православие официальной народности было поставлено на службу самодержавного государства; славянофилы же осуждали принуждение в религиозных отправлениях и само православие рассматривали как идейную опору «общинности». В официальной народности монархизм провозглашался абсолютным благом; для славянофилов самодержавие было лучшей формой сохранения коренных общинных устоев. «Народность» превращалась в уваровской формуле в восхваление всего «русского»; славянофилам народные обычаи были дороги лишь в силу их «коллективистского» характера.
Современники отличали редакцию «Москвитянина» и тем более литераторов петербургского журнала «Маяк» от славянофильского кружка. В дореволюционных исследованиях утвердилось мнение о «правом» и «левом» славянофильстве. Марксистская историография в лице Г. В. Плеханова предложила пересмотреть эту точку зрения на основе классового подхода к общественной мысли, но статьи о славянофилах оказались не лучшими работами Плеханова по русской культуре. «Славянофильство и теория официальной народности представляют собою по-существу одно и то же учение», — писал он. Но славянофилы — дворяне, а Погодин — разночинец. «Не веря в народ и относясь с недоверием к дворянству, разночинцы могли обращаться только к правительству». Дворяне-славянофилы бравировали своей независимостью в отношении власти, что привлекало к ним дворян-западников.
Постулат о совпадении славянофильства и уваровской «народности» проводился во многих работах советского времени. Одни исследователи называли славянофилов махровыми реакционерами, сторонниками крепостного права, другие изображали их как дальновидных землевладельцев, понявших необходимость уступок крестьянству. Однако бросающиеся в глаза переусложненность, неловкость и даже бестактность «защиты» помещичьего сословия (надо ли было славянофилам заходить столь далеко в подчеркивании несостоятельности «общества» перед народом?) заставили историков общественной мысли в 1960-х годах поставить вопрос о пересмотре общепринятой тогда точки зрения на славянофилов как идеологов дворянства, что расчищало дорогу для более объективного восприятия их идей.
Ряд исследований 1970—1980-х гг. трактовал «программу» славянофилов как буржуазную. Но деятельность славянофилов в качестве помещиков, осознавших выгоды наемного труда, а также их участие в подготовке и проведении крестьянской реформы 1861 года не соотносились прямо с их теоретическими суждениями 1840-х годов. «Утопия» славянофилов, часто идущая вразрез с их реальным, практическим существованием, провозглашала поглощение индивида «миром», питала пристрастие к «эпическому» и «патриархальному» в политике, философии, искусстве. По самому общему представлению, славянофилы ассоциируются с противниками западного образа жизни. Но Европа порицалась ими не за чуждость русскому «менталитету» (в этом случае они должны были бы еще более яростно нападать на нехристианский Восток), а именно за избрание ею буржуазного пути. Вот почему, с нашей точки зрения, ближе к истине авторы, видящие в славянофильстве ответвление феодально-религиозного социализма. В историографии такое определение этой идеологии высказывалось еще в 1940-х годах; к нему подводили и отдельные исследования 1970-х гг. Наиболее глубоко обосновано оно в посмертно опубликованной Е. Л. Рудницкой и Р. Г. Эймонтовой статье С. С. Дмитриева.
Славянофилам, немногочисленной группе единомышленников, не составляло, казалось бы, особого труда прийти к единой доктрине. Тем не менее взгляды их различались, и говорить о славянофильской целостной идеологии можно лишь с некоторой долей условности. Еще большее несовпадение проявлялось в позициях представителей столь широкого течения, каким являлось западничество. Западниками можно назвать сотрудников журналов европейской ориентации. Более правильно будет выделить круг демократического западничества, охватывающего деятелей приблизительно одного поколения, чья молодость прошла в университетских кружках. Оставаясь дружеским объединением, западничество 1840-х годов не имело твердой идейной платформы, излишней в условиях отсутствия политической жизни в стране. Стремление перетянуть несогласного на свою сторону вызывалось не потребностью в общей программе, а страхом потери близкого человека, болезненностью ощущения малейшей песчинки в общении родственных душ. Однако интеллектуалам с ярко выраженной индивидуальностью было трудно сохранять единство духовного настроя. Вместе с тем западничество — целостная в своих духовно-психологических истоках культурная среда. Главной ценностью являлась здесь личность, «не поющая в общем „хоре“ с народным коллективом…, независимая, автономная, суверенная. Западники видели в удовлетворении разумных потребностей отдельной, конкретной личности конечную цель истории. Точка зрения обособленного, рационально мыслящего „я“ служила критерием добра и зла». В. Г. Щукин, попытавшийся выявить модель западнического мировосприятия, справедливо отметил такие его черты как предпочтение сознательности «спонтанному порыву эмоций»; утверждение терпимости; призыв к полноте жизни при отвращении от безудержного, бесшабашного разгула; склонность к иронии и самоиронии; мирской характер созерцания, в котором не было место сакрализации, слепой вере в святыню. Этот «кодекс» полностью принимался Белинским. Закономерность же выделения его фигуры в полемике западников и славянофилов определяется решительностью отвержения им устоев и нравственных норм феодального общества и самостоятельностью социальных идей. Он не только разглядел социалистическую основу славянофильского учения, но как никто другой почувствовал опасные перспективы его развития. В отличие от А. И. Герцена, в целом симпатизировавшего «русскому» социализму, Белинский смотрел на него глазами радикального буржуазного либерала и демократа-просветителя. Его последние письма с критикой социалистических теорий публиковались неоднократно, но долгое время составляли запретную для исторического толкования зону. О необходимости их изучения впервые заговорил Б. Ф. Егоров.
В советской литературе долгое время превалировало мнение о расколе западничества второй половины 1840-х годов на либеральное и революционное. Если бы такой раскол имел место, Белинский оказался бы в либеральном лагере. Мы, однако, не усматриваем признаков распада западничества в данный период. Термины «радикализм» и «революционность» вообще требуют осторожного употребления: к примеру, Белинский был весьма радикален в требовании ломки традиции, но его политические взгляды в целом отличались умеренностью; Герцен, более склонный к традиционному в нравственно-духовной сфере, в аспекте социально-политическом всегда оказывался левее Белинского. И все же говорить о революционности Герцена 1846— 1848 гг. в отношении России нет достаточных оснований. Разве только М. А. Бакунин, который в 1840-х годах жил в основном интересами европейского движения и был оторван от российского западнического кружка, мог верить в революционные потенции народа и желать крестьянского восстания в незнающей политической культуры стране.
Задача настоящей работы состоит в выявлении позиции Белинского в споре со славянофилами для более полного уяснения его мировоззрения и места в истории русской общественной мысли. Общение западников и славянофилов в 1840-х гг., встречи в литературных салонах, ссоры и попытки примирений изучены достаточно подробно. Уделяя главное внимание «стратегическим» проблемам российского бытия в освещении Белинского и его антагонистов, мы все же остановимся на противостоянии западников и славянофилов в журналистике, что позволит представить тактику журнальной борьбы, саму идейную атмосферу «замечательного десятилетия». Уже методологические основы общественных представлений Белинского разводили его со славянофильством. От «абсолютной» философии Гегеля он шел к «эстетическому гуманизму», в котором общее фокусировалось вокруг личности. Славянофилы остались верны немецкому идеализму в утверждении примата общего над конкретным. Следует проанализировать понимание той и другой стороной взаимодействия национального и общечеловеческого, а также «субстанции», психического склада народа. Русский характер воспринимался славянофилами как ряд исключительно положительных свойств; Белинским — как самобытная целостность взаимопереходящих «благих» и теневых моментов. В этой связи рассматривается в монографии трактовка Белинским и славянофилами гоголевского творчества в его философско-историческом срезе. Хотя Белинскому не удалось уловить художественную идею Гоголя во всем ее объеме, он сумел почувствовать объективность его образного мира, его глубинную связь с русской действительностью. Стоит порассуждать и о взглядах Белинского на религию, его «заочном» споре со славянофилами о православии и церковной организации. В широком комплексе социально-политических проблем, затрагиваемых Белинским и его оппонентами, большой интерес вызывает отношение их к праву. Белинский занимает особую нишу в русской общественной мысли по своему признанию закона важнейшим фактором социальной культуры и отстаиванию необходимости превращения России в правовое государство. Наконец, в работе прослеживаются оценка Белинским современных ему течений европейского и русского социализма, представления его о путях перехода от феодально-крепостнического застоя к цивилизованному общежитию. Именно в этих аспектах полемика Белинского со славянофилами остается значимой для России, вступающей в XXI век.
* * *
Автор благодарит доктора исторических наук В. Я. Гросула и доктора исторических наук П. Н. Зырянова за высказанные в ходе подготовки книги замечания и предложения.
litraxixveka.ru
