Это интересно
- ОКД
- ЗКС
- ИПО
- КНПВ
- Мондиоринг
- Большой ринг
- Французский ринг
- Аджилити
- Фризби
Опрос
Полезные ссылки
РКФ
Все о дрессировке собак
Стрижка собак в Коломне
Поиск по сайту
Цакуга-план. «Седьмая атака Порт-Артура» и «метод намерений». Журнал наваль
Пополнение библиотеки: цвет ультрамарин: naval_manual
В текстах, посвящённых американскому флоту, неоднократно встречал ссылки на книгу Брэдли Фиске The Navy as a Fighting Maсhine. Добавил в библиотеку.
Автор - контр-адмирал американского флота, известен он в первую очередь как изобретатель. Вот, например, Фиске с машинкой для чтения, которую многие небезосновательно сравнивают с гугл-очками:
Прекрасная картинка. Объясняющая и название книги, и многое в её содержании. Впрочем, если вам вдруг понадобится портрет того самого ультра-мэхэнианца, с которым - не называя имён - так часто спорят теоретики морской мощи, приведённое выше фото будет очень кстати. Вот как Фиске начинает третью главу своей книги, "Naval Power" ("Морская сила"):
Mahan proved that sea power has exercised a determining influence on history. He proved that sea power has been necessary for commercial success in peace and military success in war. He proved that, while many wars have culminated with the victory of some army, the victory of some navy had been the previous essential. He proved that the immediate cause of success had often resulted inevitably from another cause, less apparent because more profound; that the operations of the navy had previously brought affairs up to the "mate in four moves," and that the final victory of the army was the resulting "checkmate."
Мэхэн доказал, что морская сила оказывает определяющее влияние на историю. Он доказал, что морская сила необходима для коммерческого успеха в мирное время и для боевых успехов во время войны. Он доказал, что, хотя кульминацией многих войн была победа той или иной армии, необходимым [условием успеха] была предшествующая победа того или иного флота. Он доказал, что непосредственная причиная успеха часто является неизбежным следствием другой причины, более отдалённой и потому менее очевидной; что операции флота предварительно доводят дело до ситуации "мат в четыре хода", и итоговая победа армии является вытекающим из этой ситуации "матом".
Книга так же является прекрасным образчиком мысли угасающего века. На дворе 1916 г. - предисловие подписано 3 сентября. Под Верденом догорают идеалы просвещённого империализма и социал-дарвинизма. Молодой Эйнштейн забивает гвозди в гроб ньютоно-картезианского мира. Тем временем отставной американский адмирал пишет текст, в котором конкуренция называется единственным двигателем прогресса, свобода торговли увязывается с силой флота, а эффект от морской блокады сранивается с последствиями внезапной остановки поезда для пассажиров.
О чём может писать ультрамэхэнианец-механицист? Разумеется, о том, что "этой стране" нужен сильный флот. Само по себе это не удивительно и не было бы так примечательно, если бы книга не была написана и опубликована в 1916 г. В том самом году, когда президент Вильсон использовал маринистскую риторику в предвыборной кампании и протолкнул через Конгресс новую кораблестроительную программу. В основе которой лежала идеология флота second to none - не уступающего никому. И неожиданно в тексте Фиске мы встречаем примерно следующую цепочку рассуждений:
1. Флот в мирное время нужен для реализации внешней политики, во время военное - в первую очередь для того, чтобы не допустить блокады своих берегов (а блокада - самая страшная опасность для Америки, не считая, конечно, вторжения).
2. Для того, чтобы выполнять свои задачи, флот должен быть равен по силе флоту соперника (в мирное время) или противника (во время войны).
3. Определить соперника или противника заранее сложно. Ситуация может меняться быстро и неожиданно. Допустим, Великобритания сегодня сражается плечом к плечу с двумя своими старыми противниками - против страны, с которой её связывает столько тёплых воспоминаний.
4. Разрыв в богатстве и военной силе какой-нибудь страны (ну, вы понимаете) увеличивает вероятность войны.
5. Ничего плохого про Великобританию говорить не стоит - напротив, можно сказать только хорошее - но... ничего нельзя исключать.
6. Америке нужен флот, равный сильнейшему флоту мира.
Фиске не забывает про Японию, но про Великобританию пишет намного, намного больше. Кроме того, он так же пишет, что, вполне возможно, мир вскорости договорится об ограничении вооружений на международной конференции. И каждой стране стоит к началу такой конференции иметь флот как можно больший. Если вы задавались вопросом о том, была ли Вашингтонская конференция частью двухходовочки - вот вам если не ответ, то как минимум базис для конспирологической теории.
Впрочем, Фиске вошёл в историю не столько как теоретик морской силы в глобальном смысле. Его упоминают как человека, способствовавшего превращению американского флота в ту самую "боевую машину", в основе которой - то, что по аналогии с медициной можно назвать evidence based warfare. Иными словами, американцы - не исключительно, но во многом благодаря Фиске - строили свой флот, опираясь на результаты теоретических расчётов (а Фиске ещё до Ленчестера, например, вывел "квадратичный закон"), штабных игр и экспериментальных учений (см. Fleet Problem). Фиске - даром что изобретатель - в своих построениях уделял достаточное внимание как материалу, так и персоналу. И, в конце концов, он был энтузиазстом морской авиации.
P.S. В библиотеке сейчас много "битых" ссылок на статьи из US Naval War College Review. Это связано с перестройкой сайта USNWC. Перестройка там потихоньку заканчивается, ссылки, по мере сил, восстанавливаю.
naval-manual.livejournal.com
navalbro
Решил тут, спустя долгое время, написать морскую историю. Нет, пишу-то я много, даже больше Льва Толстого, только это все - дипломатические депеши. А тут вдруг зачесалось. Предлагаю Вашему вниманию.
Египетская деваМорская реалистическая нон-фикция
У каждой акциденции бывает антецендент. У нашей сатирической новеллы таковым стал Костя Еврей. Почему мы так назвали американский авианосец «Констеллейшн», думаю, объяснять не надо: по-русски американское «Созвездие» произносится именно так – «Костя Лейшн». И была это не издевка над ним, а фонетическая необходимость при ведении открытой радиосвязи.Случился сей антецендент в те огненные восьмидесятые, когда даже Холодная война была не столь страшна, как антиалкогольный гопак Горбачева и Лигачева. И пока там, в Москве, по сцене стучали пуанты Михаила Сергеевича и Егора Кузьмича, к афедрону страны, Приморскому краю, прибыл Костя, а с ним еще и «Длинный Бич» явился – атомный крейсер УРО «Лонг Бич».Надо сказать, что у страны в те времена задний фасад был крайне чувствителен: изрядно поцарапан корейским боингом и обнажен нервами до самого Шикотана. И когда Рейган стал пристраиваться к нему своей железной авианосной штукой по самое Японское море, в Генштабе случилась аларма.- Египетская дева! – взорали генштабисты, - этот факин (итальянское: «носильщик тяжестей») Костя в нашей луже!И как начали нас взбутетенивать:- Срочно послать к нему брандвахтенское судно! Поднять воздушную армию Дальневосточного округа! В общем, как с дубу их сорвало, только и слышно: «Ять, еть, уй, ать, ука да здец». Прямо не штабные культурные работники, а ансамбль «Березка» на гастролях в Лондоне.Под это хайлание и послали нас самым срочным парадным ходом на перехват Еврея. Однако мы – судно степенное, солидное, не для каботажа деланное, а для круиза долгого. Нам жизнь прожить – что море переплыть. Да и переплывать его не пришлось – аккурат под корейским Пусаном Костю и нашли: то в дрейфе валяется, то скачет туда-сюда мелкими бросками. Далеко ему было не убежать – узко между Кореей и Японией. Поэтому и слежение за авианосцем было приятным – что со своей бельфам по Приморскому бульвару вояжировать. И так мы к Костиным неожиданным скачкам привыкли, что даже хода не давали, когда он уносился вдаль. Знали, что через полчаса вернется. Москву же это чрезвычайно нервировало: «А ну как он, савраска без узды, вдруг вдаль умчится и закидает бомбами родную советскую землю?!» Поэтому придали нам на помощь бакланов - самолеты морской авиации: противолодочный Ил-18 и разведывательный Ил-20. То один прилетит, то другой. Кружат над головой, шершней («Ф-18 Хорнет») и мух отгоняют… Морские летчики, они люди обученные и профессиональные – почти моряки. Но есть у них одна неморская деталька, которая делает общение с ними оскорбительным для настоящего моряка. Вот поднял вдруг Костя пары и унесся в очередной раз вдаль, а мы трубочку подняли и говорим:- Баклан, я Бугель. Дай пеленг и дистанцию на Костю еврея.И тут будто кто –то в лицо плюнул – прямо из этой трубки:- Бугель, я Баклан. Кто такой Костя еврей?Нет, ну разве это флотская сообразительность?! Поэтому ты орешь в трубку:- Баклан, Костя еврей – это авианосец «Констеллейшн»!И вдруг понявший вроде бы все баклан, сообщает:- Бугель, еврей – по азимуту 80 от вас, на дистанции 25 километров.Нет, мы не переспрашивали, почему они пеленг азимутом называют…Но километры. Боже, как унизительно это звучало для флотского уха. Ну, примерно как для французов свист казаков, входящих в Париж.Поэтому мы попросили Владивосток прислать нам на подмогу что-нибудь не летающее и не столь быстрое, и главное – оснащенное аппаратурой закрытой связи во избежание получения последующих глупых вопросов.Таковым небыстро и невысоколетающим средством слежения стал СКР проекта 1135 славного Тихоокеанского флота. Впрочем, он тоже оказался савраской без узды…Философия боевика, стоящего месяц у парадного 33го причала, прямо под окнами военно-морского начальства, какова? Правильно: Атанде их всех! Включить свои форсажные ГТД мощностью 36 тысяч гиппических сил и умчаться быстрее визга на опорных винтах в голубую даль, где нет проверок и оргпериодов. Но именно эти гиппические силы оказывают на боевиков отупляющее воздействие: делают их самоуверенными и несколько рогатыми.Вот и наш савраска не мог степенно лежать в дрейфе в точке – ему обязательно надо было побегать, как молодому щенку за мячиком. Ну, а мячик-то должны были бросать мы… А он не выдержал; случился у него фальстарт…В тот солнечный и спокойный день Костя еврей в очередной раз возбудился, встал под пары и понесся носом к ветру со скоростью 25 узлов. Нам-то было понятно, что он сейчас поднимет авиацию и вернется в точку, поэтому мы даже не шелохнулись. Но тут, без какой-либо команды, наш Кривак (по классификации НАТО) срывается с места, встает параллельным курсом с авианосцем и включает свою главную волшебную скорость – 30 морских нехилых узлов! Даже Костя удивился и встал как вкопанный, пройдя мили три. Оказывается, ему надо было поднять всего лишь один транспортник С-2 «Грейхаунд», уходящий на авиабазу Ацуги в Японии. Но наш-то, веселый кривак, этого даже не заметил: он практически вышел на редан и несся в сплошной водной завесе рассекаемых им волн. Из этого водяного купола торчал только топ его мачты. Впрочем, все его РЛС (и воздушного, и надводного обнаружения) оказались ослеплены. Как говорится, «ушел на благородное расстояние и убил бобра».И что вы думаете?! Минут через 30, уже убежав за горизонт, этот гулимон вызвал нас на связь (закрытую, естественно) и спросил:- Бугель, а где этот еврей?На что мы, падая от хохота, ответили:- Тут он, в миле от нас по левому борту. А вы сами где, знаете? Можем дать обратный азимут и дистанцию в километрах…Так и следили еще неделю за Костей, не очень полагаясь на кривака. Мы- судно степенное, солидное, не для каботажа деланное, а для круиза долгого и умного.
navalbro.livejournal.com
Увлекательное чтиво : naval_manual
Чем хороша статья Кеннета Хансена "Raeder versus Wegener: Conflict in German Naval Strategy"? Всё просто: она интересная.Текст разбит на две основные части - заголовок обязывает. В первой изложены и раскритикованы взгляды Вегенера - первого военно-морского немца, бросившего вызов самому Тирпицу. С исходником не знаком, к сожалению, поэтому оценить полноту изложения и обоснованность критики в полной мере не могу, но выглядит всё гладко.
Вторая часть - панегирики Рёдеру. Если вы подписаны на olt_z_s - текст для вас. Есть ряд не то чтобы новых - но вполне нуждающихся в повторении соображений и утверждений. О том, что немецкий флот межвоенного периода - это в первую очередь флот "против Франции и Польши", о том, что зачами №1 и №2 для немцев были защита побережья и собственного судоходства - и только третьим пунктом шла "Битва за Атлантику". О том, что дизельный panzerschiff - это, в первую очередь, способ борьбы с потенциальной французской блокадой. Утверждение о том, что большая дальность плавания "карманнику" нужна была для того, чтобы длительное время поддерживать высокую скорость, петляя по Северному морю - уже из разряда неожиданных и не факт, что вполне верных. Гимн танкерам типа "Дитмаршен" - лучшая драматическая находка автора.
Эту статью стоит прочитать - как отличный пример хорошо написанного текста подобного рода. Фанфары, гремящие в заключительном абзаце, едва ли уместны. Нельзя не согласиться с тем, что во Второй мировой немецкий флот показал себя лучше, чем в Первой. Принимая во внимание куда как менее приятное соотношение сил, можно сказать, что немецкий флот стал более эффективным. Рёдер что-то сделал, да. Однако, в конечном итоге, ключевая проблема - отсутствие привязки флотской стратегии к стратегии войны в целом - решена не была.
В качестве приятного бонуса: по ссылкам в статье Хансена можно найти забавный текст, опубликованный в осеннем выпуске USNWC Review за 1977 г. - "Reflections on the Strategy of a Continental Commander: Admiral Franz Hipper on Naval Warfare" за авторством Тобиаса Филбина. Текст этот ценен, в первую очередь, изложением "плана Хиппера": родившейся в ноябре 1914 г. идеи отправить в атлантический рейд 1-ю разведывательную группу "Флота открытого моря" в полном составе. Идея вполне безумная (добывать уголь силой в канадских портах - каково, а?), авторские восторги по поводу предложения разделить сложно. К сожалению, Филбин не радует прямыми цитатами, но одна всё-таки есть, и она многое объясняет: "использование линейных крейсеров для крейсерской войны в Атлантике остаётся единственным способом, которым Флот открытого моря может нанести ущерб противнику и, тем самым, оправдать своё существование".
Собственно, в этом состояла основная идея "Ютландской операции": пролить немножко немецкой и британской крови и тем самым просто "оправдать существование" на послевойны, ни о каком "бить по частям и завоевать господство" речи не шло. К Хипперу понимание пришло раньше. При этом лучшие адмиралы немецкого флота оказались типичными фанатиками: осознав в полной мере бесполезность линейного флота (или не проявив должной "балтийской фантазии"), они, в то же время, отчаянно искали способы для того, чтобы народ и партия не пришли к тому же выводу - и давали деньги на линейный флот в будущем.
Всё это прекрасно сочетается с историей текстов Вегенера, написанных через несколько месяцев после плана Хиппера и разоблачавших нищету Тирпица - как и с историей про нанятых Тирпицем "литературных киллеров", задачей которых было мочить несчастного Вольфганга. История немецкой военно-морской политики и мысли периода Первой мировой - история идеального банкротства.
naval-manual.livejournal.com
Вопросы методологии. Причины поражений и историография русско-японской: naval_manual
Ув. kitowras запустил мини-сериал про русско-японкую (раз, два, три, окончание следует). Вопрос о том, почему в начале двадцатого века в истории России так РЯВкнуло - занимает если не каждого первого, то как минимум каждого второго в нашем клубе - молодость, Новиков-Прибой, Степанов, вот это всё. С чего стоит начинать такие разговоры?Как мне кажется, с правильной формулировки двух корневых вопросов. Первый: почему мы считаем, что сторона А потерпела поражение? Второй: что стало превопричиной события, которое мы рассматриваем как поражение? Формулировки стоит применять как к итогам войн, так и к итогам сражений. И, для начала, два примера.
Почему мы считаем, что фашистская Германия потерпела поражение во Второй мировой? Рискну утверждать: потому, что руководство фашистской Германии согласилось на безоговорочную капитуляцию. Кажущееся трюизмом утверждение таковым отнюдь не является. Не всегда войны заканчиваются капитуляциями. Вопрос и ответ следует формулировать - для того, чтобы найти общую точку в обсуждении. Приведённая выше формулировка, полагаю, такой общей точкой является. Второй вопрос - о первопричинах согласия - тоже заслуживает осторожной формулировки. Ответить на него можно так: руководство фашисткой Германии согласилось, потому что большая часть территории Германии была занята войсками союзников, а Гитлер покончил жизнь самоубийством. При этом второе есть следствие первого. И, опять же, поскольку войны далеко не всегда оканчиваются захватом территории и столицы побеждённого, всё это важно. И, в частности, заставляет с известной осторожностью относится к утверждениям о том, что Вторая мировая была состязанием потенциалов, чистой борьбой на истощение.
Формулировка корневых вопросов применительно к итогам войн отчасти облегчается наличием документов, фиксирующих поражение, со сражениями ситуация сложнее. Возьмём Мидуэй. Почему мы считаем, что японцы это сражение проиграли? Вариант ответа: потому, что японцы потеряли все четыре авианосца, входивших в состав "Кидо Бутай" утром 4 июня 1942 г., а американцы, в свою очередь - только один из трёх авианосцев TF16 и TF17. В этой формулировке важно всё, и очевидность ответа, опять же, кажущаяся. Можно было бы дать другую формулировку, классическу, в терминах достижения сторонами поставленных перед операцией целей - но такая формулировка отнюдь не стимулировала бы обсуждение многих важных вопросов. Например, по итогам сражения в Коралловом море американцы так же добились своих целей, японцы - нет, но само сражение отнюдь не аналогично Мидуэю. С другой стороны - в Ютландском сражении немцы нанесли британцам более тяжёлые потери, но этот успех, очевидно, не идёт в сравнение с тем, которого добились американцы у Мидуэя.
Какова была корневая причина поражения японцев у Мидуэя? Можно сказать так: японцы потерпели поражение потому, что бомбы американских пикирующих бомбардировщиков взорвались в ангарах трёх японских авианосцев в тот момент, когда там были заправленные и вооружённые ударные самолёты - и до того, как японские самолёты успели атаковать американские авианосцы. Полагаю, что именно с этой точки должны стартовать все расследования Мидуэя, поскольку отсюда начинаются все известные вопросы, и не очень известные - тоже. Стартуя с этой точки, можно, например, оценить удельный вес решений командиров на местах, вклад Спрюэнса и Флетчера. Можно, например, задаться неожиданным вопросом о том, как на итог Мидуэя могла повлиять бронированная полётная палуба. Менее осторожные формулировки исключат из рассмотрения многие важные звенья цепочки. Скажем, классический вариант "Американцам помогли взломанные коды" не позволяет в полной мере разобрать механику японского поражения - и не проходит проверку на общность формулировки, ананлогичное преимущество британцев в 1915-1916 гг. отнюдь не обернулось столь же катастрофическим поражением немцев.
Итак. Почему мы считаем, что Россия проиграла русско-японскую войну? Потому, что был подписан мирный договор, по условиям которого Россия потеряла часть своих территорий и владений. Почему был подписан этот договор? Потому, что Николай II согласился на такие условия - только так, и не иначе. Это было ключевой причиной, и всегда является таковой в ограниченных конфликтах - когда возможности сопротивления не исчерпаны, а война заканчивается. И вот с попытки ответа на вопрос о том, что же послужило причиной согласия, начинается плотный конструктив. Японцы выпрашивали наше согласие долго, предложений было много, но наиболее убедительно они были сформулированы в Цусимском сражении - по итогам которого и был взят курс на заключение мирного соглашения.
Следовательно, цусимский вопрос является основным. И здесь важны формулировки. Речь обычно идёт не просто о поражении, а о разгроме. Что же имеется в виду? Мы считаем Цусимское сражение разгромом, потому, что все 12 кораблей русской "линии" были потоплены или взяты японцами - и ни один из японских кораблей линии не постигла та же участь. Опять же, именно так, не иначе. Мы не говорим о том, что русская эскадра не смогла выполнить стоящую перед ней задачу - что, например, является главным итогом сражения при Шантунге (если бы 1 ТОЭ прорвалась во Владивосток с теми же потерями - считая интернированные корабли потерями - это был бы грандиозный успех, ставящий под сомнения исход войны). Мы не рассматриваем потери в бою крейсерских отрядов - где, с нашей стороны, потери были тяжёлые, но лучшие корабли, "ядро", уцелели.
Что же послужило ключевой причиной разгрома русской линии при Цусиме? А вот здесь дать чёткую формулировку почти невозможно. В отличие от авианосных сражений, сражения линейные - длительный процесс "с накоплением", выделить решающую секунду невозможно. Большинство, наверное, сойдётся на варианте: основной причиной разгрома стало проигранное огневое состязание в первые 45 минут боя. Однако такая формулировка не представляется достаточно продуктивной. Японцы добились большего числа попаданий в первые 45 минут - это факт, но сам по себе он не обязательно становится причиной поражения.
Точнее будет так: японцы добились большего числа попаданий, и самого этого числа было достаточно для достижения существенного материального результата - "Ослябя" погиб, "Суворов" вышел из строя. Эта формулировка тоже не кажется мне идеальной - дальнейший ход боя не указывает на неизбежность новых потерь, и, соответственно, на неизбежность разгрома, т.е. обсуждаемого феномена. Однако что-либо лучшее предложить сложно. Если же стартовать с этого, то ключевыми станут вопросы о причинах сближения эскадр (сближение обеспечило большое число попаданий - необходимое для достижения решительного результата) и о причинах большего числа попаданий с японской стороны (почему она и добилась победы).
Ответы на каждый - интересны, и, что самое важное, в убедительной форме не сформулированы и по сей день. Отсутствие таких ответов порождает "системный миф": всё или почти всё было плохо, или как минимум хуже, чем у японцев. "Миф" это потому, что - неправда. А плохо это потому, что непродуктивно. Универсальные ответы - а "системный кризис" является таковым - не могут служить отправной точкой для формулировки продуктивных выводов. Между тем, "системная" идеология прочно укрепилась в историографии русско-японской. Прижилась она по причинам политическим ("системность" была особенно удобна для советской версии, но и до 1917 г. служила конкретным интересам тех, кто писал историю), но не только. За ширмой "системности" можно с умным видом спрятать очевидный недостаток большинства отечественных исследований: дефицит сведений с той стороны, исключающий сравнение - и, следовательно, полноценный исторический анализ.
Впрочем, ключевым хотелось бы сделать другой посыл (надеюсь, предыдущий никого не обидел). Цусима стала переломным моментом войны. Ключевым моментом Цусимского сражения был линейный бой 14/27 мая 1905 г. Ключевым моментом боя - первые 45 минут. Соответственно, реконструкция происходившего в эти 45 минут - с обеих сторон - является одной из ключевых задач при изучении войны в целом. Ответ на вопрос о том, почему Россия проиграла, неразрывно связан с ответом на вопросы типа "сколько снарядов попало в "Микаса"", "с какой дистанции стрелял "Адзума" по "Суворову"" или "почему Того решил атаковать левую колонну русской эскадры".
naval-manual.livejournal.com
Балтийские чтения. Третий раунд: naval_manual
План был прост и понятен: обрушиться всеми силами на Францию, пока Россия соредотачивается. Взять Париж, вымыть сапоги в Канале и с хорошим настроением - на Москву и Петербург. Таков был план. У флота в нём было особое место. Немцы построили на своём огороде плавучее броненосное пугало. Чтобы Британия не посмела в начале - и согласилась в конце. Из этого ничего не вышло, а пугало у немцев отобрали.Перейдём на казённый. Корневой проблемой немецкой военно-морской политики накануне Первой мировой стало то, что в ней была одна политика. Перед "Флотом открытого моря" не были, по большому счёту, поставлены военные задачи: атаковать, защитить, утопить, взять. Между тем, с одной стороны, военный инструмент имеет политическую ценность только постольку, поскольку может с успехом быть применён в бою. И, с другой стороны, конкретные военные задачи немецкий флот всё же мог получить - и решить. Не будем пока задаваться вопросом о том, что немецкий флот мог сделать на Западе - обойдёмся Востоком. Потому, что мы здешние - ну и потому ещё, что завершающий абзац сообщения двухнедельной давности вызвал недоумение и даже жалобы.
Что мы знаем?
Применим предложенную ранее методологию "полезного послезнания". Рассмотрим, что было IRL, наметим стратегию гарантированной немецкой победы за шесть недель альтернативы и посмотрим, могли ли немецкая идея привести к правильным выводам.
Начнём с трёх пунктов. Итак, сегодня мы знаем, что:
1. Немецкий линейный флот не смог и не мог добиться успеха в Северном море. Не верьте англичанам, и даже Джеллико. Соотношение сил всегда было безнадёжным для немцев.
2. Немецкий флот мог и смог добиться успеха в Балтийском море. Верьте немцам, и особенно - Клаузевицу. Побеждает тот, у кого есть численный перевес, а на Балтике он был у немцев.
3. Русские боялись немецких десантов, восстания в Финляндии и нападения Швеции. Больше других верьте русским, и в первую очередь - военным. Уже второй раз за свою недолгую жизнь я встречаю заинтересованного, вроде бы, человека, который сомневается в том, что 6-я русская армия была противодесантной (и даже немного противоподводнодиверсионной). Этот вопрос подробно рассмотрен в книгах Зайончковского (цитаты и ссылки можно найти здесь) и Петрова (его мы вспомним ниже).
Что немцы должны были делать?
Использовать флот в интересах армии. Что это значило в применении к исходному "плану Шлиффена" и "восточному вопросу"? В 1914 г. немецкий флот должен был предприянть усилия для того, чтобы Россия сосредотачивалась как можно дольше. Нужно было попробовать отложить ожидаемое русское наступление в Восточной Пруссии.
Сосредоточение главных сил немецкого флота в Северном море было логичным - с точки зрения общего стратегического замысла и здравого смысла - однако главные силы на Балтике не требовались. Собственно - смотрим Петрова - русское командование и исходило из того, что для прорыва в Финский залив немцы используют старые броненосцы, каковых было достаточно для обеспечения подавляющего перевеса над русским флотом в 1914 г. Таким образом, отправка одной II эскадры линкоров в Балтику уже была бы достаточным основанием для того, чтобы противник поверил. Конкретными действиями могла быть бомбардировка Либавы, Виндавы или Лапвика. Как показывает опыт Дарданелльской кампании, таких мер может быть достаточно в том случае, если противник уже боится. Дополнительной опцией могла быть краткосрочная командировка сил Хиппера на Балтику и атака русских дозоров в Финском заливе.
В 1915 г. ситуация изменилась. Главные усилия Германии теперь были направлены на Восток, и использование ценного ресурса - линейного флота - с максимальной отдачей напрашивалось. Стоит оговориться, что в данном случае речь идёт не только о желании флота - но и о желаниях армии (каковых тоже не было). Наиболее очевидным решением был бы совместный захват Моонзнудских островов, обеспечивающий блокаду Риги с моря, создающий предпосылки для новых десантов на западное побережье Эстонии и, таким образом, грозящий многим правому флангу русской армии.
В этом месте обычно возникает следующее возражение: не стоит принимать во внимание успех операции осени 1917 г., русская армия к тому времени перебродила. Вопрос о влиянии политморсоса на итоги Моонзундской операции 1917 г. интересен - но не имеет отношения к делу. В 1915 г. разлагаться было попросту нечему, сколько-нибудь крупной группировки войск на Эзеле и Даго не было, равно как и береговых батарей - таковые имелись только у южного и северного входов в Моонзунд. Русский флот был слабее, чем в 1917 г., а канал в Моонзунде не был достаточно углублён даже для прохода крейсеров. Технически операция в 1915 г. была бы много проще.
Другим направлением усилий могла бы стать операция против Аландских островов - как раз в это время немцы пытались втянуть в войну Швецию, и подкрепить предложения было бы проще, если бы над Або был поднят немецкий флаг. Наконец, подогреть и поддержать финский сепаратизм было несколько проще, чем сепаратизм ирландский.
Использование превосходящих русский флот сил на Балтике в 1914-1915 гг. могло, помимо прочего, обернуться поражениями русского флота - или же вынудить русский флот к бездействию. И то, и другое в конечном итоге было чревато политическими последствиями. Не гарантированными, но это - не важно, что мы увидим ниже.
Что немцы думали?
Теперь - к главному. Для начал, о п.1 - о том, что немецкий флот не мог в Северном море. Возможно, в самом начале войны немцы так не думали (хотя едва ли), но они соврешенно точно пришли к таким выводам где-то между ноябрём 1914 г. и февралём 1915 г. Предложение Хиппера послать 1-ю разведывательную группу в Атлантику можно считать одним из наиболее ярких подтверждение того, что прозрение пришло. Операция эта была почти обречена на провал, причём вместо славной гибели в бою с превосходщими силами немцев вполне могла ждать позорная процедура интернирования в каком-нибудь американском порту, за неимением бензина. Хиппер имел достаточно высокую квалификацию для того, чтобы это понимать - и предложение его, следовательно, было свидетельством отчаяния. Таким же свидетельством были памфлеты Вегенера, направленные против Тирпица - равно как и ответные памфлеты наёмников Тирпица. Ну а окончательно немецкий флот расписался в бессилии, когда первый раз попытался развязать неограниченную подводную.
Вопрос об использовании флота для демонстративных действий, с целью срыва мобилизации и нарушения сосредоточения вражеской армии является вопросом скользким - такие действия, как любые демонстрации, относится к "методу намерений" и содержат все его недостатки. Однако здесь принципиально следующее: подобное мышление было характерно для немецкого флотского руководства. Именно такрй эффект должен был дать запланированный в 1882 г. прорыв в Финский залив. Ну а сам Тирпиц, в знаменитом Dienstschrieft IX, составленном в 1894 г., перечислил пять основных способов использования флота для победы над противником, и первым (первым!) пунктом в его списке были "высадка или угроза высадки".
Наконец, в том же документе тот же Тирпиц писал об угрозе "морального самоуничтожения" слабого флота, обречённого на бездействие. Моральный кризис в немецком флоте, попавшем в это печальное положение, начался уже осенью 1914 г. - причём, в соответствии с законами физики, началось с головы. Оданако немецкий флот находился в уникальной позиции, он мог стать сильнейшим - стоило только пойти не влево, а вправо. При этом открывалась перспектива "морального уничтожения" уже русского флота - результат, опять же, не гарантирован, но сам Тирпиц считал, что это неизбежно. Таким образом, немецкая морская мысль была готова к восточному повороту
Что помешало немцам?
Обсессия. "Бери ношу по себе" - говорил единственный негодяй в фильме "Брат". В 80-90-х годах XIX века немецкий флот придерживался позитивной стратегии, стратегии активных наступательных действий - против России или Франции, высшим выражением которой и стал Dienstschrift IX. Добровольно взвалив груз ответственности за войну с Великобританией, отказавшись от постановки более простых и конкретных военных задач , Тирпиц пришёл к политике негативной.
Даже если оставить в стороне самоубийственную часть "Теории риска" (осознававшуюся немецкими флотскими офицерами - и имевшую соответствующие моральные последствия), перед немецким флотом стояли задачи недопустить: то ли вступления Британии войну, то ли приезда Джеллико в Вильгельмсхафен. Осознание безусловного превосходства противника в силах, обещавшего - в случае чего - славную, но скорую гибель; отсутствие желания перейти к несимметричным действиям; неготовность принять во внимание возможность борьбы на "втопростепенном" Балтийском театре - всё это и привело к параличу оперативной мысли, кризису высшего руководства и славному походу в Скапа-Флоу. Негативная стратегия плоха, очень плоха. Вот чему учит нас история.
naval-manual.livejournal.com
Цакуга-план. «Седьмая атака Порт-Артура» и «метод намерений»: naval_manual
На первой лекции курса «Тактика в боевых примерах» мы разбирали то, как американцы победили, используя максимально простой план действий. Поддержание баланса Вселенной требует обратного: чтобы победили японцы, а план был хитрый. История «Седьмой атаки Порт-Артура» под условия подходит.Утром 28(15) марта 1904 г., когда силы Соединённого флота вернулись на базу в Хэджу из похода, известного в Японии как «Шестая атака Порт-Артура», у Х.Того было две новости. Хорошая: перевозка войск 1-й армии в Корею успешно закончилась. Плохая: вторая попытка заблокировать вход в Порт-Артур брандерами не удалась. Днём ранее Того лично наблюдал, как русская эскадра под флагом С.О. Макарова выходит из базы и крутит восьмёрки на внешнем рейде, предлагая японцам бой с участием береговых батарей. Отказавшись от предложения, Того ушёл думать.
Подумать было о чём. Армейское командование увязывало высадку войск 2-й армии на Ляодунском полуострове с выходом 1-й армии к р. Ялу. Это означало, что примерно через месяц Соединённому флоту предстояло организовать новую десантную операцию: в непосредственной близости от базы, в которой находились крупные силы противника под началом командира агрессивного, или как минимум казавшегося таким.
Если не уничтожение, то нейтрализация русского флота казалась Того обязательным условием успешной высадки на Ляодуне. Предпринятые к этому времени усилия необходимого результата не дали. Ночные поиски истребителей принесли частные успехи, обстрелы гавани тяжёлой артиллерией были чуть менее чем бесполезны, надежд на то, что противник рискнёт дать бой в открытом море, не было – а сражаться с береговыми батареями Того, следуя рецепту Нельсона, не собирался.
Главной надеждой оставались брандеры. Едва отдышавшись, 29(15) марта Того послал в Токио молнию с просьбой прислать ещё дюжину ненужных пароходов. Желание Того утроить ставки верхи встретили прохладно. Спустя два дня пришёл ответ МГШ – лишних торговых судов не осталось, брандеры можно взять только из числа тех, что уже реквизированы армией и флотом. Более того: «если Вы используете двенадцать затребованных судов без полного или частичного успеха, Вы, вероятно, попросите ещё несколько позже» [цит. по J.Corbett, Maritime operations in the Russo-Japanese War, 1904-1905, 1994., p. 174]. Впрочем, это не было решительное «нет» – для окончательного решения вопроса о ближайших операциях МГШ командировал в Хэджу двух офицеров.
Эмиссары прибыли на базу Соединённого флота 3 апреля (21 марта). В тот же день на борту «Микаса» состоялось большое совещание с участием флагманов, командиров кораблей и отрядов истребителей и миноносцев. Вопрос о брандерах висел в воздухе – Того не отказывался от своих требований, а депутаты обещать не могли. Поэтому на следующий день в Токио отправилась новая телеграмма: «пришлите, сколько можно». Полученный 6 апреля (24 марта) ответ МГШ обнадёжил: будет двенадцать пароходов.
Таким образом, большой совет не решил окончательно вопрос о брандерах. Тем не менее, 3 апреля (21 марта) было принято два других важных решения. Во-первых, было выбрано место высадки войск 2-й армии. Во-вторых, было решено использовать против русской эскадры новое средство – мины.
План операции
Плодотворную идею, насколько я понимаю, родил «серый кардинал» японского флота, флаг-офицер Того, капитан-лейтенант Акияма Санэюки. В разработке плана активно участвовал начальник штаба Соединённого флота, капитан 1 ранга Симамура Хаяо. Общий замысел состоял в том, чтобы скрытно выставить мины на внешнем рейде Порт-Артура – там, где Макаров обычно маневрировал при появлении японских кораблей; выманить русскую эскадру из базы с помощью отряда-приманки и «прижать» к минам главными силами.
Сам Того, видимо, не ждал от мин многого. На это указывает, например, то, с каким упорством он выбивал из руководства новые брандеры – в тот самый момент, когда минный план зрел внутри его штаба. Или, например, то, что важной частью плана «Седьмой атаки» была демонстрация Макарову свежекупленных «Ниссина» с «Касугой». Или то, что за «Седьмой атакой» должна была сразу последовать «Восьмая» – бомбардировка внутреннего рейда Порт-Артура «гарибальдийцами». И, наконец, на это указывает формулировка цели операции в плане, утверждённом приказом Того от 7 апреля (25 марта): «Соединённый флот предпримет действия с целью запугать противника».
Решение основных задач было возложено на 1-й и 3-й боевые отряды, 2-й, 4-й, 5-й отряды истребителей, 14-й отряд миноносцев и вспомогательную канонерскую лодку «Корю-Мару». Эти силы должны были выйти из Хэджу вечером 8 апреля (26 марта) и прибыть в так называемую «Седьмую точку рандеву» в 15.00 9 апреля (27 марта). Роль авангарда на переходе играли 3-й боевой отряд и 2-й отряд истребителей, занимавшие позицию на расстоянии 4 000 м от 1-го боевого отряда, сопровождавшего минную партию: «Корю-Мару», 4-й и 5-й отряды истребителей, 14-й отряд миноносцев. В «Седьмой точке рандеву» выделенные для минной постановки корабли должны были выполнить некие «приготовления», что занимало три часа. После 18.00 японцы должны были разделиться: Того шёл направо, Дэва – налево, а остальные – прямо к цели. (см. рис. 1)
Рисунок 1 – Схема перехода японских отрядов к Порт-Артуру (кликабельно)
Минная партия должна была выставить на внешнем рейде Порт-Артура 48 мин в четырёх заграждениях (рис.2). Два заграждения к востоку от выхода из гавани ставили 4-й отряд истребителей (16 мин) и «Корю-Мару» (12 мин), постановку заграждений к западу выполняли 14-й отряд миноносцев (4 мины) и 5-й отряд истребителей (12 мин). Заграждения располагались примерно в 2 милях от берега, мины ставились с расчётом на углубление 12 футов (точнее, сяку = 0,303 м) при малой воде и представляли угрозу только для крупных кораблей русской эскадры. Мины не перекрывали выходной створ и, таким образом, не должны были привести к подрыву первого вышедшего в море корабля – они могли сработать только тогда, когда русская эскадра стала бы маневрировать на внешнем рейде под прикрытием береговых батарей.
Рисунок 2 – Схема минной постановки (кликабельно)
Следом за минной партией на внешнем рейде Порт-Артура должен был появиться 2-й отряд истребителей. На переходе этот отряд играл роль передового охранения отряда заграждения. Во время минной постановки он должен был держаться к югу от Ляотешаня, с рассветом – «прочесать» внешний рейд Порт-Артура, и затем присоединиться к 3-му боевому отряду. Утренний поиск истребителей стал уже стандартной практикой при атаках Порт-Артура и позволил добиться частного успеха: во время «Четвёртой атаки» был уничтожен «Стерегущий».
К 08.00 в виду русской крепости должен был показаться 3-ий боевой отряд. Задача отряда Дэва изменилась. Теперь в круг его обязанностей входила не только разведка, ему предстояло сыграть роль «отряда-приманки»: достаточно сильного для того, чтобы не бояться русских крейсеров, и достаточно слабого для того, чтобы Макаров соблазнился на погоню. В соответствии с этим Того решил включить в состав Третьего боевого отряда броненосные крейсера «Асама» и «Токива». Дэва назначил «Токива» и «Асама» концевыми кораблями – оптимальное построение для возможного боя на отходе с русской эскадрой. Эти силы должны были держаться у Порт-Артура до полудня – в том случае, если бы русские не вышли в море – и после соединиться с Того.
Первый боевой отряд утром дня Х должен был занять выжидательную позицию в 10 милях к югу от Энкаунтер-Рок. Туда же к этому времени должны были подойти силы под командованием Х.Камимура – 2-й боевой отряд (с «Ниссин» и «Касуга»), 3-й отряд истребителей, 9-й отряд миноносцев, «Никко-Мару» и «Такасака-Мару». Там же к Того должны были присоединиться истребители и миноносцы, участвовавшие в постановке мин. В том случае, если бы Макаров зашёл слишком далеко – все эти силы должны были уничтожить русскую эскадру в генеральном сражении. Основной сценарий предполагал, что Камимура останется вне пределов видимости русских, в то время как Того, присоединив к 1-му отряду «Ниссин» и «Касуга», отправится прижимать русских к береговым батареям и минам.
Ещё одним существенным отличием плана от предыдущих был план отхода: японцы должны были отправиться не в оперативную базу, а к о. Хайяндао, где им предстояло подготовиться к «Восьмой атаке». Корбетт уделяет немало внимания этому обстоятельству. По его мнению, таким образом Того хотел ещё раз осмотреть острова, которым предстояло стать оперативной базой японского флота во время высадки на Ляодун, и одновременно прикрыть от возможных покушений Макарова силы 7-го боевого отряда, разбросанные у северо-западных берегов Корери. Возможно, командующий Соединённым флотом просто хотел нарастить темп операций у Порт-Артура – для того, чтобы напугать Макарова, требовалось действовать как можно активней.
Ход событий
Что было дальше – известно, в общем, достаточно хорошо. Единственное серьёзное изменение в сложной схеме было вызвано погодой, задержавшей начало операции на трое суток. В остальном всё шло именно так – или почти так – как и хотели японцы.
Мины были выставлены на внешнем рейде в ночь 12/13 апреля (30/31 марта) без противодействия с нашей стороны. Утром 13 апреля (31 марта) 2-ой отряд истребителей, сыграв роль «триггера», обнаружил, атаковал и потопил вблизи Порт-Артура истребитель «Страшный». Японцы так же попытались атаковать и другой истребитель – «Смелый» – однако появление на внешнем рейде крейсера «Баян» заставило 2-й отряд отойти на соединение с Дэва.
Отряд-приманка обстрелял «Баян», отошедший под прикрытие батарей, и дождался выхода из гавани главных сил русской эскадры. Дэва сначала попытался заманить Макарова на мины, поставленные к востоку от выхода. Этот манёвр не удался, после чего 3-й боевой отряд принял бой на отходе, увлекая Макарова – с «Петропавловском», «Полтавой» и 4 крейсерами – на встречу с Того. Тот, получив сообщение Дэва, пошёл к Порт-Артуру, присоединив к себе «Касуга» и «Ниссин». Вскоре Макаров, находившийся примерно в 16 милях от Порт-Артура, обнаружил против себя 6 броненосцев, 4 броненосных и 4 бронепалубных крейсера. Ему не оставалось ничего другого, как вернуться на внешний рейд. Там к отряду присоединились «Победа» и «Пересвет».
Пока «Севастополь», последний из русских броненосцев, пытался выбраться на внешний рейд, Макаров построил линию и начал описывать свою восьмёрку под присмотром японцев. Вскоре «Петропавловск» подорвался на минах, поставленных 4-м отрядом истребителей. Взрыв вызвал детонацию минных и артиллерийских погребов, русский флагман быстро погиб. Чуть позже – видимо, на минах 14-го отряда миноносцев – подорвался броненосец «Победа», оставшийся на плаву. Спустя два часа, около полудня, крупные корабли русской эскадры скрылись на внутреннем рейде.
Приведённое выше описание – попытка представить события так, как они могли выглядеть для японцев. Они не знали о планах Макарова, о ночной разведке русских истребителей, о том, что выход в море «Баяна» был запланирован. Однако все «неожиданности», начиная с обнаружения «Страшного», относились к разряду «желательных». Ни одно из действий русской стороны не рушило японскую схему – совсем напротив. Японцы составили и привели в исполнение хороший, очень хороший план.
Вынужденная ошибка
Как известно, корабли, ставившие мины, были замечены русскими, однако Макаров не дал разрешения открыть по ним огонь, поскольку боялся, что это – русские миноносцы. Кроме того, Макаров не стал проводить контрольное траление перед выходом на внешний рейд эскадры – факт, так же не ускользающий от внимания отечественных комментаторов, начиная с адмирала Е.И. Алексеева. Здесь уместно процитировать работу российского МГШ:
...сомнения в постановке мин не могло быть уже потому, что с рассветом на рейде предполагаемых вернувшимися миноносцев соединённого отряда не было – следовательно, это были неприятельские суда, приходившие с определённой целью – ставить мины.
Однако, столь ясный вывод был опять таки случайно затемнён и, по-видимому, для всех, событиями утра: гибелью «Страшного», боем кр. «Баян», появлением сперва неприятельских крейсеров, а затем и главных сил и необходимостью выйти отряду крейсеров на поддержку «Баяна» и возвращавшихся от Саншандао миноносцев, потом выход броненосцев для поддержки крейсеров.
Все эти следовавшие в непосредственной близости одно за другим события, заставившие адмирала Макарова уделять им всё своё внимание, начиная с посылки кр. «Баян» и волнений за судьбу «Страшного» и всего отряда миноносцев, затемнили ясное сознание о возможности непосредственной опасности, заставив пренебречь предохранительными мерами – протралением прохода и пути.
Добавим немного важного. Во-первых, слово «случайно» во втором абзаце не к месту. События следовали одно за другим в непосредственной близости в соответствии с планом Того, а не случайно. Во-вторых, избранный Макаровым способ маневрирования на внешнем рейде и запланированная японцами на основе этого способа минная постановка делали необходимыми траление всего рейда, а не только выходного фарватера. Последняя операция занимала несколько часов, если бы Макаров решил тралить весь рейд – ему потребовался бы день, если не два. Стало быть, он должен был бы отказаться от выхода в море крупных кораблей вообще. Но, поскольку в море гиб «Страшный», а остальным миноносцам грозило – Макаров не выйти не мог.
Роль случая
Ещё одной темой разговоров о «катастрофе 31 марта» является невезение. Действительно, «Петропавловск» оказался единственным крупным русским кораблём, погибшим от подрыва на мине. Более того, гибель «Петропавловска» не означала неизбежную гибель Макарова. Таким образом, можно говорить о неудачном для нас стечении обстоятельств.Стоит, однако, сказать и о другом. В первые два месяца боевых действий Соединённый флот предпринимал операции против нашей эскадры с темпом примерно раз в неделю. При этом японцы использовали самые разные средства и методы – броненосцы и брандеры, миноносцы и крейсеры, пушки и торпеды, и, наконец, мины.Того, в отличии от Мойши, покупал лотерейные билеты. Много билетов. И то, что один таки стал выигрышным – закономерность, не случайность. Стучите, и проломите – таков урок истории.
Заключение
Русско-японская война сильно повлияла на дальнейший ход японской мысли. Параллели между «Первой атакой Порт-Артура» и «Гавайской операцией» достаточно очевидны. Известно, что и общий план войны против США японцы времён императора Сёва пытались позаимствовать у товарищей эпохи Мэйдзи. Наконец, Эванс с Питти да Паршалл с Тулли немало интересного рассказали о том, как Цусима повлияла на японскую тактику – не исключая тактики применения авианосцев.
Сегодня, кажется, к этой картине можно добавить пару штрихов. Составление сложных тактических планов, предусматривавших самостоятельные – и согласованные – действия многочисленных отрядов было типичным для японского флота задолго до Мидуэя. Сложность таких планов кажется чрезмерной, а долго такие планы живут только при борьбе с противником, действующим пассивно: вынужденно или нет, не важно.
Другой существенной особенностью японской школы можно назвать пристрастие к «методу намерений» (method of intentions в Париже). Эта схема предполагает планирование с учётом наиболее вероятного (ожидаемого, желаемого) образа действий противника и развития ситуации в целом, и обычно противопоставляется «методу возможностей» (method of capabilities), при котором следует ориентироваться на то, что противник может сделать – а не на то, что он, может быть, сделает. Недостатки «метода намерений» в популярной форме изложил Семён Слепаков. Отказ противника от сотрудничества, выбор иного образа действий, решительное «Нет!» – и планы не работают. Так обычно и случается.
История «Седьмой атаки» необычна, потому что в этом случае всё сошлось. Собственно, успех операции объясняет популярность «метода намерений»: если противник действует так, как надо, результат может даже превзойти ожидания. Однако нельзя не заметить, что Того применил эту схему планирования против особенного противника в специфической обстановке. Макаров сочетал в себе желание к действиям с готовностью следовать определённым шаблонам, и, тем самым, был противником предсказуемым – первое необходимое условие успеха. С другой стороны, отказ Макарова от «сотрудничества» не грозил Того почти ничем. Если бы русские предпочли ввязаться в бой в открытом море – Того, вероятно, был бы только рад. Если бы Макаров не вышел в море – японцы потеряли бы 48 мин. Это делало план «Седьмой атаки» не только красивым, но надёжным, и уместным – и радикально отличало план Того от, скажем, плана атаки Мидуэя, разработанного его наследниками.
naval-manual.livejournal.com
Морской пехотинец Балтики
Теперь буду перечислять мелочи, бывшие во время сталинских времен, которые потеряло село Ленинское к моему появлению на свет. Я этих мелочей уже не застал, остались в памяти только рассказы родителей и стариков. В Спасском районе Приморского края есть месторождение минеральных вод – Шмаковское. Известная вода «Ласточка». Нарзан. На мой вкус – лучше кавказских нарзанов. Понятно, что мой вкус – это мой вкус. Разведано месторождение было при Сталине. Спасский район соседствует с Хорольским, во время разведывательного бурения возле с. Ленинского скважина дала фонтан минеральной воды, этого нарзана. Там поставили колонку с краном. До конца 50-х люди этой скважиной пользовались. Приезжали с бидонами и набирали минеральной воды. Отец мне рассказывал, что она была вкуснее «Ласточки». В конце 50-х эту скважину забили. Лафа насчет бесплатной минералки накрылась. В 5 км от с.Ленинское находился военный аэродром. Там базировался полк стратегической бомбардировочной авиации. На строительство аэродрома в 40-х годах брали грунт и в местах его забора остались котлованы. Они естественно, заполнились водой. Колхоз в этих котлованах развел рыбу. Запустили мальков сазана, карася, сома. Я не помню, планировали ли эти пруды сделать товарными или нет, но помню рассказы, что колхоз ловил там сазанов для колхозников. Продавали или нет – не помню. Рыбу колхоз подкармливал, поэтому она была товарных размеров, отец говорил, что по 6-5 кг сазанята были. Ко времени моего детства всё это уже забросили. Кормить рыбу перестали. В этих прудах были только карасики и сазанчики величиной с ладошку. Больше не вырастали – скудная кормовая база. Еще колхоз облагородил берег самого большого котлована (он у нас так и назывался – Большой котлован), насыпал песочный пляж и там отдыхали по выходным местные жители, купались и загорали. Мы там пацанами ловили на удочку карасиков и сазанчиков. Тоже купались.В середине 70-х в с.Ленинском построили молочный животноводческий комплекс. Там навоз убирался гидросмывом. Года через два или три котлованы для навозной жижи, которую никто, конечно, на поля вывозить и не думал – техники такой не было в совхозе, переполнились и паводком эту жижу вымыло в пруды. Сдохла вся рыба, вода превратилась в вонючую бурую жидкость, всё заболотилось почти моментально. Детворе в с.Ленинском даже поплюхаться негде стало. В колхозе был большой сад. Выращивали абрикосы и сливы. Дальневосточные сорта, конечно, морозостойкие. Плоды мелкие, но кто знает дальневосточные абрикосы и сливы – очень вкусные. Сахаристость очень высокая. Только не лежкие. Слишком сочные. Перерабатывали на консервном заводике в соки и компоты. Я застал этот сад уже умирающим. Абрикосов и слив еще было много, но они почти все были червивыми – их же не обрабатывали. К окончанию мною школы этот сад уже полностью засох. В селе до Хрущева еще была артельная чайная – так это заведение называли старики. Типа небольшого кафе. Простенькая кухня, бутерброды, алкоголь-пиво тоже. После работы мужики на часик другой заходили, культурно выпивали, играли за столиками в домино и шашки. Почти как в Европе. После Сталина в Ленинское приехала Азия – после работы мужики жрали водку за сельмагом, сидя не за столиками, а на траве. Уже совсем некультурно. Я застал уже время, когда на весь район было одно кафе – в с.Хороль, в районном центре. И то- столовка, по факту. Только называлось – кафе. В селе работала модистка-частница. Патентчица – так ее называли. Обшивала местных барышень. И парикмахерша была в селе, тоже патентчица. Прически барышням делала и мужиков обстригала. К моему детству их уже не было, разумеется. На весь район – одно ателье и одна парикмахерская в районном центре, в Доме Быта. Кажется, в 1952 году, если точно помню по дате на фасаде – был построен шикарный Дом Культуры. Кинозал на 400 мест. Библиотека. В залах отдыха стояли 2 бильярдных стола. Танцевальный зал. В выходные там всегда был народ, мужики резались в бильярд. Молодежь танцевала. Столы я еще застал. Только в бильярд уже не играли на них. Ткань была оборвана, лузы разбиты. Кино крутили, конечно. Но уже стулья в зале были частью сломаны. Дом Культуры принимал обшарпанный вид. В колхозе была племенная конеферма. При ней – конноспортивная секция. Серьезная. На окраине села был футбольный стадион, вокруг футбольного поля – дорожка для скачек. Тренировали лошадей, тренировались колхозные жокеи и в дни ярмарок команда с лошадьми ездила в г.Артем. Там был ипподром. Скачки, ставки, тотализатор, денежные призы победителям. Фильм «Кубанские казаки» помните? Вот далеко там не всё не правда.Этого я уже не застал. Это только рассказы отца и деда. Дед на скачках очень хорошо зарабатывал. В смысле – призы брал. На коляске. С рысаками. Всегда был в фаворитах. Дядя Коля Руденко – верхом. Тоже знаменитым в те годы был жокеем. Я уже на практике работал в с.Ленинском ветеринаром, дядя Коля Руденко у меня был санитаром. Ему больше 60 лет уже было. Он мне много рассказывал про эти скачки. Как они с моим дедом там всех уделывали. Да и кубки, грамоты я у деда видел. Конноспортивная секция даже до моего рождения не дожила. Хрущевщина смела ее. Вот такие мелочи сталинского времени ушли из села. Еще одну мелочь забыл - в селе не было мусорных свалок почти до начала 70-х годов. Мусора не было. Т.е. вообще его не было по факту. Раз в неделю, кажется в субботу, если точно помню, в село из Хороля приезжал старьевщик. Так мужика называли, на самом деле он был работником конторы «Вторсырье». Приезжал на большой, специально оборудованной пароконной телеге, объезжал улицы и принимал на вес ветошь, консервные банки, макулатуру, стеклотару, отдельно битое стекло, легкий металлолом по сортам (черные и цветные металлы). Прямо на месте расплачивался. Всё очень дешево, копейки. Но зато сразу продавал дефицитные в деревенском хозяйстве вещи, как например, крышки для банок, разные мелкие детские игрушки. Представляете – старые половые тряпки люди сдавали! Да! Чуть не забыл – кости этот старьевщик еще принимал. Представляете? Кости из борща! Потом эта услуга пропала. Мусор в селе девать некуда стало. Контейнеров для мусора в селах не ставили. Свалки были за околицей стихийными. И битое стекло на земле. В детстве, лет до 7-8, мы почти все лето бегали босиком, кеды надевали только в футбол играть. Потом это уже стало опасным – битого стекла много появилось. С мусором тоже вместо Европы в с.Ленинское после Сталина переехала Азия. Я думаю, что европейская система утилизации мусора и отходов именно со сталинской системы срисована. Это сейчас почти как фантастика воспринимается, но я еще застал эту систему, своими глазами видел, с бабушкой носил мусор старьевщику и бабушка за полученные деньги покупала мне особые воздушные шарики с приделанным свистком. Таких я больше никогда не видел. Через свисток шарик надуваешь и он потом летает и пищит. Ерунда, конечно, но детям нравилось.Про то, что в сельмаге при Сталине икру на развес продавали, красной рыбы и осетрины в каком угодно виде были завалы, крабы, спокойно колбаса лежала и сыры – это все и так знают. Будете смеяться, но продавался даже какой-то французский сорт сыра с плесенью. Я еще застал рассказы, как народ плевался и думал, что сыр испорчен. А был этот сыр советского производства. И я знаю, куда лосось и крабы исчезли во времена Хрущева и Брежнева. В 1983 году, когда история со сбитием корейского «Боинга» случилась, что-то случилось и с торговлей с Японией. Наверно, санкции. И магазины Приморского края оказались забиты камчатским крабом, кетой и горбушей. Которых после Сталина в свободной продаже вообще не было. А краба вообще ни в какой продаже не было. Потом всё устаканилось и все эти морепродукты снова в Японию уплыли. Рылом советский народ не вышел крабов жрать! Хотя, при Сталине рыло советского народа для крабов вполне подходило. И даже для амурской осетрины. Вот такие «мелочи» сталинского времени пропали в более «благодатные» брежневские времена. Это не всё, разумеется, пропала еще общая атмосфера народного настроения, я только краем этого коснулся – когда село жило как дружная семья. Не без скандалов и склок, само собой, но если был праздник в селе, проводы парней в армию, встреча из армии… - это был праздник. Чуть про воду не забыл! Я писал, что водопровод провели в селе. Через задницу, но провели. Водовозкой перестали воду возить. Но когда я уже в институте учился, в 1982 году, всё вернулось взад, только еще хуже стало. Помните, про навозную жижу с молочного комплекса? Так вот, со временем из переполненных ее накопительных котлованов эта жижа не только в пруды попала, но еще и просочилась к грунтовым подземным водам. Откуда водозабор был питьевой воды. И вода из колонок пошла заметно коричневого цвета и с заметным навозным запахом. Снова – водовозка. Только теперь воду уже возили не с местной насосной, а с Хороля, через пень колоду. То привезут, то водовозка сломается…
naval-trooper.livejournal.com
